Мне часто приходилось за последние три года общаться с
реклама
Обеспечение пациентов детских онкогематологических отделений гемокомпонентами: опыт координации усилий врачей-гематологов и общественных организаций Мне часто приходилось за последние три года общаться с представителями печатных и электронных СМИ о донорстве и проблемах обеспечения компонентами крови. Наиболее стандартным вопросом из всех заданных был примерно такой: «Скажите, а у Вас в отделении кто-нибудь умер от недостатка крови?» Я качал головой отрицательно, но всегда вспоминал случай, когда несколько лет назад у меня на дежурстве погиб подросток с острым миелоидным лейкозом. Он погиб от кровоизлияния в мозг, в воскресенье, когда в больнице не было тромбоконцентрата. Этот вопрос повторялся так часто, что я стал до начала интервью предупреждать, что на этот вопрос отвечать не буду. Рассказывать о том, насколько сложна клиническая ситуация у ребенка в отделении онкогематологии, и что редко можно с уверенностью сказать, что пациент умер от одной-единственной причины. Но вопрос повторялся, наводя на грустные мысли о патологическом желании журналистов найти какой-нибудь сенсационный кровавый факт для усиления эффекта. И все-таки в основе этого вопроса лежит другой: а в чем, собственно проблема? Ведь если никто не умирает он недостатка крови, то может быть, и говорить не о чем? Решение любой проблемы начинается, наверное, с ее осознания и с ее публичного признания. Пользуясь этой трибуной, я хотел бы сказать, что проблема существует. Существует, несмотря на бравые доклады администраторов о сотнях литров и тысячах доз, заготовленных в месяц, квартал, за год... В большинстве клиник России существует проблема доступности компонентов крови и проблема качества этих компонентов. И не всегда эта проблема явлена драматично. Чаще всего, недостаток компонентов крови замаскирован в практике неадекватной терапии. Ведь не секрет, что для излечения многих сотен детей с тяжелыми заболеваниями крови необходима очень интенсивная химиотерапия, и не секрет, что проведение такой терапии напрямую связано с недостаточностью костного мозга, и, следовательно, с необходимостью трансфузионной поддержки. И если этой поддержки нет, то врач-гематолог отказывается от высокодозной терапии и заменяет ее более щадящей, но менее эффективной терапией. И когда, в конце концов, развивается рецидив опухоли, и пациент погибает, то формально погибает он от своей болезни. Или от недостаточно эффективной химиотерапии? Или, может быть, от недостатка крови? Я полагаю, что ежегодно сотни детей и тысячи взрослых пациентов с гематологическими заболеваниями погибают в результате такого вот непрямого эффекта недостатка компонентов крови. Если говорить о качестве крови, то современная гематология предъявляет достаточно специфические и очень высокие требования к компонентам крови. Для клеточных компонентов крови наиболее важными вопросами является так называемая лейкодеплеция, то есть удаление лейкоцитов из компонентов крови. Я не буду подробно останавливаться на медицинских деталях, скажу лишь, что в западных странах принята универсальная лейкодеплеция, и что с практической точки зрения это – революция для наиболее сложных пациентов – больных с приобретенной апластической анемией и пациентов после трансплантации костного мозга. Насколько мне известно, фильтрация компонентов крови выполняется в абсолютном меньшинстве банков крови в нашей стране. Для плазмы и ее компонентов центральный вопрос – карантинизация плазмы и процедура вирус-инактивации, оба действия направлены на снижение риска передачи вирусных инфекций. Насколько мне известно, ни один из этих методов не внедрен в обязательном порядке в практику нашей трансфузиологии и СЗП и криопреципитат остаются наиболее частым источником заражения гепатитами в клинике. И если качество компонентов крови остается целиком в ведении трансфузиологов- профессионалов, то доступность компонентов крови, то есть организация донорства – это общее дело. И здесь необходима и поддержка администрации клиник, и чиновников, и общества. Очень часто проблема привлечения доноров целиком перекладывается на плечи родственников пациентов. Я думаю, что нет нужды подчеркивать дикость и абсолютную неприемлемость этой практики. Это неприемлемо с человеческой точки зрения. Кроме того, трансфузии от родственников крайне опасны с точки зрения возможных медицинских последствий. Не решается проблема и так называемыми. платными донорами. В нашей ежедневной практике проблему привлечения доноров целиком взяла на себя группа волонтеров «Доноры – детям». Эта работа началась чуть меньше, чем четыре года назад и началась она, насколько мне известно, без проработанного бизнес– плана и без существенных финансовых ресурсов. Было четкое осознание невероятной остроты проблемы и огромное человеческое желание помочь. Об инструментах и методах работы, я думаю, сегодня будет сказано много важных слов, но мне хотелось бы обсудить три важнейших направления. Работа с прессой Объявления в прессе были изначально заимствованы из практики кризисного донорства – призывов к сдаче крови во время катастроф и терактов. Такие призывы эффективны в краткосрочной перспективе, однако имеют негативную сторону: раздражение начальства от руководства клиники до Минздрава. И здесь роль врача-гематолога, на мой взгляд, является ключевой. Именно врач-гематолог определяет истинную потребность в крови и ее компонентах, и врач обязан отстаивать эту потребность, в том числе публично, не позволяя свести ситуацию к частному делу клиники и утопить проблему в мифических количественных показателях. Крайне важно, чтобы потребность в крови и удовлетворение этой потребности были четко документированы в медицинских документах, в том числе в истории болезни. Создание оптимальных условий для доноров Исследования показали, что главной проблемой является не только и не столько привлечение, сколько удержание донора. Как сделать так, чтобы донор пришел на пункт забора второй раз? Ответом является обеспечение максимального комфорта для доноров. То есть: удобное время, включая выходные дни, вежливое обращение, отсутствие очереди, комфорт во время процедуры. Безусловно, здесь центральной фигурой является врач-трансфузиолог и персонал отделения переливания крови. Интернет Чрезвычайно важно создание информационного пространства, которое поддерживает человеческую мотивацию донора и позволяет сформироваться локальному донорскому сообществу. Я абсолютно убежден, что главным мотивом является глубоко личное желание помочь людям, попавшим в беду, и это желание часто имеет воплощение конкретного пациента. Помещение информации о пациентах отделения в свободном доступе в Интернете – спорный момент с точки зрения врачебной этики. Я знаю, что многие коллеги неодобрительно относятся к этой практике и считают ее нарушением деонтологии. Однако я убежден, что размещение такой информации оправдано, если это делается с согласия и во благо пациента. И тут роль врача-гематолога представляется крайне важной, в том, чтобы информация эта была честной, корректной и не вторгалась в интимные медицинские подробности. Когда работа волонтерской группы в РДКБ началась, ежемесячно в отделении переливания проводилось около 80 аферезов тромбоконцентрата, 80% - у «платных доноров». Сегодня ежемесячно проводится более 130 аферезов, более 70% - у доноров добровольцев. Это результат работы наших волонтеров. В заключение я хотел бы сказать слова бесконечной благодарности и искреннего восхищения всем донорам-добровольцам. Я преклоняюсь перед тем что Вы делаете и горжусь тем, что мы делаем эту работу вместе.
