Клад отца Иоанна

Приключения Пашки и Жорки, уже знакомых нам по роману «Девочка Прасковья»,
продолжаются. Во время летних каникул в православном лагере они участвуют в
восстановлении разрушенного храма. К ним попадает зашифрованная схема расположения
места захоронения старинных храмовых икон, богослужебных книг и церковной утвари,
бережно спрятанных от безбожных властей настоятелем храма отцом Иоанном,
впоследствиирепрессированным.Ребятаначинаютпоискклада,сцельювозвращенияхраму
утраченных святынь. Одновременно клад ищут преступники, промышляющие хищением
церковныхценностей...
АнатолийИвановичЛимонов
КЛАДОТЦАИОАННА
романдляюношества
...Окружайте, люди, себя, опоясывайтесь малыми делами добра - цепью малых,
простых, легких, ничего вам не стоящих добрых чувств, мыслей, слов и дел. Оставим
большое и трудное, оно для тех, кто любит его, а для нас, еще не полюбивших большого,
ГосподьмилостиюСвоейприготовил,разлилвсюдукакводуивоздух,малуюлюбовь...
АрхимандритИоаннКрестьянкин
ПРОЛОГ
«На острове Парос, что в Эгейском море, был благолепный с виду храм во имя
Пресвятой Владычицы нашей Богородицы. Однако весь тот остров, в том числе и храм,
неизвестно почему опустел и сделался обиталищем уже не людей, но зверей. Однажды
охотники,жившиенаприморскойгоре,называемойЭввея,сговорилисьпоехатьнакорабле
на тот пустой остров - для ловли зверей, ибо на острове было множество оленей и коз.
Доплыв до острова, охотники с оружием своим сошли с корабля и пошли по острову,
отыскивая добычу. Между ними был один охотник богобоязливый и пекущийся о своем
спасении. Отделившись от своих спутников, он один ходил по пустынному острову,
выслеживаязверей,и,найдяупомянутыйзапустелыйхрам,вошелтудаисталмолиться,как
умел,ибобылчеловекпростойинеграмотный.Кладяпоклоныимолясь,онувиделназемле
маленькуюямкуивнейводу,авводебылинамоченызернаподсолнечника(этогорастения
на том острове росло много), и подумал он про себя: «Здесь есть какой-то раб Божий,
питающийсяэтимисеменами!».Однакоохотникнемедленновышелизхрама,спешадогнать
своихспутников.Товарищиегопробылинаостровенесколькодней,наловилиоленейикоз,
сколько хотели, и уже с большою добычею возвращались из пустыни на корабль. Тогда
вышеупомянутый охотник опять отделился от спутников и вошел в храм помолиться
Пречистой Богородице; к тому же он надеялся увидать того, кто намочил в воде
подсолнечные зерна.Когдаон,стоя посредихрама,молился,тоувидалпоправуюсторону
святого престола густые сети паутины, а за ними какое-то существо, как бы ветром
колеблемое.Желаяузнать,чтоэтоколеблетсязасетямипаутины,онподошёлихотелснять
паутину,нототчасуслышалголос:
-Стой,человек,неподходиближе,мнестыдно,таккакя-нагаяженщина!
Услышавэто,охотникиспугалсяихотелбежать,ноотвеликогостраханемог;ногиего
тряслись,волосынаголовеегоподнялисьисделалисьострыми,кактерния,-истоялонв
ужасе.Придянескольковсебя,ондерзнулспросить:
-Ктоты,икакживешьвэтойпустыне?
Исновауслышалголос,раздававшийсяиз-засетейпаутины:
-Прошутебя,бросьмнеодежду,и,когдаяприкроюнаготусвою,тогда,сколькоГосподь
повелитмне,поведаютебеосебе.
Сняв с себя верхнюю одежду, охотник положил её на земле, а сам вышел из храма.
Подождавнемного,покаженатанаденетегоодежду,онсновавошелиувиделеёстоящеюна
том же месте, на котором была и прежде. Вид её был очень страшен, так как она имела
толькоподобиечеловеческое.Небыловнейвидноживогочеловека,новсяонабылакакбы
мертвец: кости покрыты только кожею, волосы - белые, лицо - черное, очи - глубоко
впавшие. И вообще весь вид её был, как вид лежащего во гробе мертвеца; она едва только
дышалаимоглалишьтихоговорить.Взглянувнанеё,охотникещёболееиспугалсяи,упав
наземлю,сталпроситьуженысеймолитвыиблагословения.Тогда,обратившисьнавосток,
онаподняларукисвоиисталамолиться;немогохотникслышатьсловмолитвыеё,слышал
толькотихийголос,возносящийсякБогу.Затем,обратившиськнему,святаясказала:
-Богдапомилуеттебя,человек.Скажимне,чегорадипришёлтывпустынюэту?Какая
нуждаутебянаэтомпустынномострове,накоторомнеживётникто?Нотаккак,думаю,
Господьпривелтебясюдарадимоегосмирения,итыжелаешьузнатьобомне,тоявсётебе
открою.Иначаларассказыватьтак:
-Авашбилетик,молодойчеловек?»
Явздрогнули,удивившисьнеменьшетогоохотника,поднялглаза.Прямопередомной
возвышалась довольно упитанная тётенька в железнодорожной форме и с небольшой
кожанойсумочкойчерезплечо.
-Чтовысказали?-переспросиля.
-Билетикваш!-ужевесьмараздражённоповторилаподошедшая.
- А, извините, я сейчас, - спохватился я, поняв наконец чего от меня хотят, и полез в
карманбриджей.
Однакобилетатампочему-тонеоказалось.Явиноватоулыбнулсяи,переложивкнигу
изрукивруку,сунулладоньвдругойкарман.Ноитамбылопусто.
-Чтотакое!?Неужтопотерял?!-подумаля.-Толькоэтогомнеещёинехватало!Сейчас
такойпискподнимется,идоказывай,чтотыневерблюд...
Женщинасделалаболеерешительноелицоинадвинуласьнаменя.
-Нуи..?-строгоспросилаона.-Гдежевашбилетик?
-Датутонгде-то...затерялся...-отозвалсяяи,сновапереложивкнигуизрукивруку,
опять полез в уже проверенный карман. Контролёр, видно решив, что я самый обычный
«заяц»ичтоспециальнотянулвремя,чтобдобратьсядоближайшейостановки,всталатакв
тесномпроходевагона,дабыя,чегодоброго,недалстрекача,такинезаплативзапроезд.
- А вы его ваще-то брали!? - снова спросила женщина в форме и, поправив сумку на
боку,зачем-торасстегнулаеё,будтонамереваясьизвлечьоттуданаручникиили«кольт»38гокалибра.
И тут я внезапно вспомнил, что сунул этот треклятый билетик в нагрудный кармашек
своейтенниски.
- А как же! - радостно отозвался я и, в третий раз переложив в руках толстую книгу,
извлекнасветБожийизряднопомятыйпроезднойдокументик.
-Чтоя«бомж»,чтоли,какой-то!-добавиляобиженноипротянулбилетконтролёру.
Женщина брезгливо повертела его в своих толстых пальцах, затем надорвала один конец и
вернула обратно, разочарованно вздохнув. Она резким движением застегнула сумку и
буркнула:
-Ктожвасзнает?Тутвсякиеездят...
- Кто это всякие? Я, что ли?! - хотел уж было я в отместку за нехорошие подозрения
уколотьконтролёра,но,подумав,чтонегожехристианинувступатьвподобныеперепалкии
что более полезно стойко и молча сносить любые оскорбления и огорчения, сыплющиеся
извне, как, например, призывал святой апостол Павел коринфян в своём послании к ним:
«Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть
лишения?»,расслабилсяисноваоткрылкнигу.Однако,вспомнив,чтомалонеделатьзлаи
что нужно ещё творить и добро, я вновь поднял голову и громко сказал отходившей от
соседнихсиденийженщиневформе:
-Извините,чтозадержалвас!
Контролёршаудивлённооглянуласьибуркнула:
-Даладноуж...
Ноязаметил,какпосветлелоеёпотное,усталоелицо,имнеотэтогосталоспокойнее
на душе. За окошком по-прежнему проплывали однообразные с яркой молодой зеленью,
высокиелесопосадки,вразрывахкоторыхвиднелисьбескрайниеизумрудныеполя.Кое-где
ещёцвеликустысирени,жимолости,потраверазливалисьзолотыеручейкиодуванчиков...
Такой пейзаж меня уже порядком утомил, поэтому я, взглянув на часы и убедившись, что
поездкаещёдалекадозавершения,сновапогрузилсявувлекательноечтениетолстойчерной
книги...
«Отечество моё - Лезвия (остров Лесбос, в Эгейском море - гласила сноска внизу
странички),родиласьявгородеМефимне,имямоё-Феоктиста,пожитиюя-инокиня,ибо
когда я ещё в детстве лишилась родителей, то отдана была родственниками в женский
монастырьиоблеченавиноческийчин.ОднаждывпраздникВоскресенияХристова,когда
мнебыло18лет,япошласблагословениемвотстоящеенедалекоселение,чтобыпосетить
сеструсвою,котораяжилатамсосвоиммужем,иунеёзаночевала.Вполночьнастрануту
напалиарабы,предводителемкоторыхбылсвирепыйНизар.Ониплениливсеселения,взяли
в плен вместе с другими и меня и, когда наступило утро, посадили нас на свои корабли и
отплыли. Проплывши целый день, они пристали на ночь к этому острову и, высаживая
пленников,разглядывалиих,определяяцену,какоюктохочетвыкупиться.Вместесдругими
была выведена и я. Увидав находившийся вблизи луг, я повернулась к нему и обратилась в
бегство. Пленившие меня гнались за мной и преследовали меня, как охотник зверя, но
пустыня скрыла меня от них, - или, лучше сказать, Бог в пустыне покрывал меня Своею
благодатию и защищал от рук ловящих, так что они не могли найти и догнать меня. Я
убежала во внутреннюю пустыню этого острова и не переставала бежать от страха до тех
пор, пока колючими деревьями и тернием, а также острыми камнями не изранила сильно
ногсвоих.Небудучивсостояниибежатьдальше,я,какмертвая,паланаземлюипокрылась
земля кровью моею, истекавшею из израненных ног. Всю ночь ту я провела в тяжких
страданиях, но благодарила Бога, что Он спас меня от рук врагов моих и сохранил
неосквернённою.Ипришломнежелание-лучшеумеретьскореевэтойпустыневчистоте
девической, нежели жить среди скверных людей и погубить посвящённое Христу девство.
Поутруяувидела,чтонечестивыеразбойникиотплылиотострова,и,освободившисьотих
рабства,исполниласьтакойрадости,чтозабылаболезньсвою.Ивотстоговременидоныне
я 36 лет живу на этом острове. Питаюсь же я семенами растущего здесь в изобилии
подсолнечника, а более питаюсь словом Божиим, ибо все псалмы, песнопения и чтения,
которым научилась в своём монастыре, помню доныне и в них нахожу утешение и ими
питаю душу свою. Одежда моя в скором времени обветшала, и осталась я нагою, имея
покровомтолькоблагодатьБожию,котораяпокрываетменяотвсехзол».
Поведавэто,преподобнаядеваподнялакнебурукисвоиивоздалаблагодарениеБогуза
неизречённуюмилостьЕго,явленнуюнаней.Затем,сноваобратившиськохотнику,сказала:
- Вот я все сказала тебе про себя; одного прошу от тебя, что ты и исполни для меня,
Господаради:когданабудущеелетопридешьтыохотитьсянаэтотостров(язнаю,чтоты
непременно придёшь, так как на это есть воля Божия), то возьми в чистый сосуд часть
Пречистых и Животворящих Христовых Тайн и принеси мне сюда, ибо со времени
поселения в этой пустыне я не сподоблялась причаститься. Теперь же иди с миром к
спутникамсвоимиобомненерассказывай.
Охотникобещалисполнитьприказаниеи,поклонившисьдивнойрабеХристовой,ушёл,
радуясь и благодаря Бога, что Он явил ему такое Своё сокровище, сподобил видеть,
беседоватьиудостоитьсямолитвиблагословениятой,которойнебылдостоинвесьмир!
Придякберегу,охотникнашёлспутниковсвоих,ожидающих егоисокрушающихсяоб
егозамедлении,ибоонидумали,чтоонзаблудилсявпустыне.Онженеоткрылимтайны,
которуюповеленобылоемухранить,иотплылиониксебедомой...Междутемохотниктот,
каквеликойрадости,ждалследующеголета,желаясноваувидетьчистуюневестуХристову,
впустыне,какбывчертогепребывающую...»
Яприкрылкнигуи,откинувшисьнажесткуюспинкусиденья,закрылглазаиподумал:
-Акакжея-тождалэтоголета,чтобывновьувидетьсвоюпрекраснуюфеюПрасковью!
Ведь мы не виделись с ней уже ровно десять месяцев с того самого момента, как за
девчонкой закрылась бело-голубая дверца самолёта, так внезапно разлучившего нас и
прервавшегототудивительнейшийуральскийтур...Путешествие,гдебылитолькомыодни,
даещёпрекраснаянашапомощницаипокровительница-русскаяприрода!Ясновапоглядел
в окошко, но пейзаж там не изменился: все та же густая зелень лесных полос, да
мрачноватые островки заболоченного тальника. Электричка резво бежала, отсчитывая
рельсовые стыки, вагон качало, и порой казалось, что я нахожусь в трюме скоростной
подлодки,несущейсясквозьбушующееморемолодоголета.Мысльотом,чтовновьедуна
встречусПашкой,трогалаиволноваламоюдушу.Ещёкакие-тополчаса,ияопятьувижуэти
озорные косички, эти прозрачные добрые глаза, милую застенчивую улыбку ставшей для
менятакойблизкойдевчонки...
Все эти месяцы я жил лишь одним воспоминанием о Прасковье, о тех десяти
незабываемых днях, ставших для нас такими долгими, прекрасными и главными, когда мы
каким-то фантастическим образом оказались в сказке с её Водокручами и Берендеями, с
тайнами и чудесами, и в которую теперь больше нет возврата... Несмотря на то, что мы с
Пашкойчастосозванивались,писалидругдругуписьма,посылалипраздничныеоткрытки,
дариликнижки,явсёчащеловилсебянамысли,чтотавнезапнаяразлуканалетномполе
таёжного аэродрома была неслучайной, праздник нашей яркой и чистой дружбы вовсе
недолог и что скорее всего я больше уже никогда не встречусь с феей Мещёрского края, а
моёсердцебольшенесожмётсяподеёвсепроникающимвзглядом.
Ичембольшепроходиловремени,темчащепосещалитакиегрустныемысли.Аближе
клетузвонкиотПашкисталисовсемредкимиикакими-тообыденными.Тогдаярешил,что
девчонкаподдерживаетсомнойсвязьужепросторадиприличия.Хотьонаиобъяснялаэто
прибавившимисяделамивсвязисвозделываниемогородаипоследнейчетвертьюучебного
года, какие-то нехорошие мысли и предчувствия стали все чаще обжигать мою душу. Но
какие,скажите,праваимелянаэтудевчонку?Ведьмывсёещёоставалисьтакимиразными.
Ая,хотьивсталнапутьдуховногоисправления,всёжедвигалсяпонемунетакбыстрои
успешно. А без её помощи частенько срывался и вновь подолгу блуждал в дебрях мирских
соблазнов или же погружался в греховную трясину вседозволенности и гордыни. Как мне
сталонехвататьПрасковьи,этогомаячкавбурномжитейскомморе...Ияневольнопонимал:
да ведь я, кажется, попросту влюблён в эту милую и странную девчонку! И что совсем
удивительно,яэтоймыслиотсебянегнал,а,наоборот,подолгухранилеёвсердце.Новот
занятия в школе закончились, и надо было думать о том, чем занять свой досуг и как
поинтереснее и с пользой провести наступающее лето. Однажды, поглощённый такими
мыслями, я не спеша возвращался с тренировки в бассейне, бредя по ярко освещенной
горячим майским солнцем аллее парка и вяло пережёвывая купленный в «бистро»
гамбургер. Носком кроссовки я осторожно, без особого энтузиазма, катил перед собой
попавшуюсямненапутипустуюжестянкуиз-под«Ярпиво»исовсемнегляделпосторонам,
на распускающуюся природу душного пыльного города. Мало трогали меня и густые
ароматыцветущейсирени,плывущиевдольаллейпарка,чтобынавыходеизнегосмешаться
сзапахамиулицыибензина.Былокак-тогрустноитоскливо,какэтообычнобываеттолько
осенью. И я боялся, как бы мне вновь не впасть в хандру прошлого лета, которая смогла
развеятьсялишьспоявлениемвмоейжизниПрасковьи.Невольновголовусталиприходить
мыслииоЕгипте.Ачто,ведьпочтиполовинаребятизнашегоклассанаметилавэтомгоду
отдыхнаКрасномморе!Нерванутьлиимнесними!Родителибудуттолькорады.Отучился
янеплохо,сталболееответственнымисамостоятельным,папкасмамкойненарадуютсяна
моё взросление. Подумывают вот о хорошем подарке для любимого сынули... А то ведь
приедут пацаны, из дальних странствий воротясь, и начнут хвалиться увиденными там
всякимидиковинами,ачемятогдаимотвечу?Ведьвпрошлоелетомнепришлосьвместо
пыльных пирамид покорять дремучие вершины Урала... Вот о чём думал я за несколько
секунд до того, как произошло маленькое чудо! Я уже как раз подходил к скамейке, на
которойсиделаодинокая,строгоговидастарушка,уногкоторойрезвилсязабавныймопс,и
тутвдругвнезапнозаверещалмоймобильник.Однойрукойямашинальноподнеструбкук
уху,адругойхотелотправитьвротостатокгамбургера,датолькотакизамервтакойпозе,
точно мраморная скульптура на парковой аллее. Звонила Пашка! Признаюсь, ее голос
действуетнаменяпарализующе:слышаее,язабываюобовсемнасвете,точновмиг,какпо
мановениюволшебнойпалочки,сноваоказываюсьнадалекомУрале,средьмрачныхболот,
густого леса, темных холодных пещер, где были только мы одни, а весь мир, с его шумом,
суетой, заботами и проблемами, находился где-то в недосягаемой дали... На этот раз
Прасковьяпоразилаиобрадоваламенянесказанно!Онасообщила,чтоскоронадвенедели
отправляетсявтрудовойпоходвправославно-молодежныйлагерь,чтобыпринятьучастиев
работах по восстановлению храма в одном из сел их района и предлагала мне
присоединиться к ней, так как ее спутниками будут двадцать мальчишек и девчонок 10-12
лет, да историчка Людмила Степановна, и что мои крепкие руки, большие знания и опыт
спартанской жизни очень им всем пригодятся. Хоть Пашка и не настаивала на
обязательности моего визита, я почувствовал, что она тоже с нетерпением ждет нашей
новойвстречиипоэтомусрадостьюухватиласьзапредоставленнуюсудьбойвозможность
повидаться со мной! И я был просто счастлив, сделав такое открытие! Поэтому Пашка
получила согласие незамедлительно и тоже обрадовалась. Мы условились о дне моего
прибытия, быстро обсудили кое-какие походные детали, и Прасковья, сказав, что
непременновстретитменянавокзале,отключилателефон!Какоеэтобылочудо!Яоказался
на седьмом небе от восторга! Сунув трубку в карман, я издал вопль радости и сделал
несколько замысловатых кульбитов прямо на дорожке аллеи, чем немало удивил
старушенцию.Счастьетакраспираломеня,чтоянемогсдерживатьсебя.Я,издаваякакиетонепонятныедлядругихкрики,закружилпоаллее,затемсиганулчерезскамейку,датак,
что едва не наступил на мопсика, пристроившегося в лопушках, чтобы полить их своей
водичкой. От страха песик мухой вылетел на дорожку и стал бешено нарезать круги,
поднимаяпыльтянувшимсязанимповодком.Япобежалследом,наступилнажестянку,ита
такплотноприцепиласьккроссовке,чтоскинутьеесразунеудалось,ия,скачапоаллее,
гремелеювтактповизгиваниясобачки.
- Максик! Максик! Иди ко мне! Иди ко мне, мой маленький! - запричитала
ошарашеннаястарушка.
Номопс,виднорешив,чтообижатьегониктонесобираетсяибольшойчеловекрешил
просто поиграть с ним, успокоился и стал уже носиться возле меня, при этом радостно
повизгивая. Я, наконец освободившись от жестянки, подхватил собачку и, угостив куском
гамбургера,вернулпрямоврукитаращившейнанасглазахозяйке.
-Хороший,Максик,хороший!-потрепаляпсинупоушамибыстрым-быстрымшагом
двинулсяпоаллее.
Мопс кинулся за мной следом, но старушка, вцепившись в поводок костлявыми
пальцами,удержалаего.
-Максик!Максик!Ведисебяприлично!-заговорилаона.
Песик, возбужденный передавшейся ему от меня радостью, жалобно заскулил от
невозможностидогнатьмоюстремительноудаляющуюсяфигуру...
И вот теперь я ехал в Мещерский край к славной девочке Прасковье. Сборы были
недолги. Прихватив с собой лишь малость сменной одежонки да предметы гигиены, я
вполнеобошелсялишьоднойнебольшойпоходнойсумочкой.Местовнейещеоставалось,и
я заполнил эту пустоту десятком шоколадных батончиков и черной книжкой в толстой
кожаной обложке - «Жития святых», с которой и начался прошлым летом наш
незапланированный круиз по горам, лесам да болотам. Я даже не взял мазь от комаров,
считая, что Мещера вовсе не такая уж дремучая глухомань, как таежные дебри и, наивно
полагая,чтоиместныебиргаши[1]кудаболее«гостеприимней»уральских.
-Горячиепирожки,свежиесосискиибулочки,картошечкапо-домашнему,чаек-кофеек!
- в вагоне возник полный, краснощекий, уже сильно лысеющий мужчина в белом халате,
катившийпередсобойнебольшуютележкускоробкой,наполненнойвсякимивкусностями.
Следомзанимшлабойкаяхуденькаядевушкасбольшимбордовымтермосом,висевшимна
боку.
- Чипсы, сухарики, минералочка, пицца с сыром по-итальянски, грибочки... - точно
запрограммированный робот повторял предприимчивый торговец, обращаясь к
немногочисленным пассажирам. Люди, утомленные довольно продолжительной поездкой,
брали фаст-фуд[2] охотно, чтобы подкрепиться и за едой скоротать время. Мужчина то и
дело запускал руку в коробку и извлекал оттуда то хрустящие пакеты, то потные
пластиковыебутылочки,тобумажныесверточки,раздаваяихналевоинаправо.Делалонэто
так ловко и заученно, что я вновь подумал о его принадлежности к умным машинам.
Полными пальцами продавец принимал деньги, без задержки давал сдачу и в паузах, при
передачемелочи,умудрялсявновьгромкопредложить:
-Булочки,сосиски,домашнеепирожное,лимонад,шоколадочки...
Девушка же отвечала лишь за то, чтобы напоить пассажиров кофе или чаем. Как
оказалось, у нее за спиной был закреплен еще один термос, а на поясе висела солидная
гирлянда одноразовых стаканчиков. Эх, что и говорить, я не удержался и, поддавшись зову
живота, положил на 179 страницу книжки закладку в виде календарика с изображением
святойПараскевыПятницыисунул«Жития»впоходнуюсумку,таккакмужчинасколяской
ужедобралсяидоменя.
-Чтобудемкушать,молодойчеловек?-добродушноспросилторговец.
Ия,грешный,далволюсвоемуглавномусоблазнуикупил:двахот-дога,пиццу,чипсы,
литровыйпакетвиноградногосока,большоепирожноеишестьпирожковскапустой,рисом
ипеченкой.Рассчитавшисьсдовольным,хотяинесколькоудивленнымоттакогобольшого
заказа, продавцом, я сложил все приобретенное на расстеленную на сидении газетку и с
нескрываемым удовольствием приступил к «уничтожению» этих продуктов быстрого
питания.
-Ничего,-думаля,-пребываниевтрудовомлагеренепозволитмненакопитьлишний
жирок, а уж Прасковья-то и тем паче не даст мне бить баклуши, с такой девчонкой не
соскучишься... Я снова стал думать о Пашке и от этого, увы, аппетит мой еще более
разыгрывался.Сидевшийнасоседнемдиванчикепацанчиклет6-7,которыйпутешествовал
с двумя бабушками и которому те купили лишь чипсы, забыв о своих хрустящих
пластиночках, с раскрытым ртом наблюдал за тем, как я ловко и умело, со знанием дела,
расправляюсьсистекающимикетчупомхот-догами,спарящимипирожками,стрепещущей
вмоихрукахпиццей.Управившисьсчипсамив2-3захода,явысыпалостаткипакетапрямо
себевротивсеэтозапилдобройпорциейсока.Передтем,какприложитьсякоставшемуся
десерту - пирожному, - я с удовольствием икнул и грузно вздохнул, стряхивая с тенниски
крошки. Осторожно подняв пирожное, я несколько секунд полюбовался им, как бы
прикидывая,скакогоконцалучшевпитьсявнегозубами.Потомвзглянулнапацанчика:он
такисидел,точнозавороженный,сраскрытымртомираспечатаннымпакетикомчипсов,и
таращилнаменявосхищенно-удивленныеглаза.Яподмигнулемуи,улыбнувшись,протянул
мальчуганупирожное:
-Угощайся!
Тот смутился, покосился на бабулек, потом, забросив обратно в пакет зажатый в
пальцах чипс, тщательно обтер ладошку о свою нарядную футболку и бережно, с
нескрываемой радостью, принял бесценный дар из рук знатока и «великого поглотителя»
вкуснойпищи.Допивсок,ясложилвсеостаткисвоейбыстройтрапезынасерединугазеты
изавернулвсеводинбольшойкомок.Явзглянулнамальчишкуиневольноулыбнулся,видя,
как он, пытаясь подражать мне, разделывается с пирожным. Это у него, надо признать,
получалосьплохоипоэтомуинос,ищекимальцасталигустоукрашатькремовыехлопья,
точнооннеел,асобиралсябриться.
- Ой, батюшки, да что ж это такое!? - всплеснула руками одна из старушек, когда
взглянуланасвоеговнучка.-Дагдежетыэтовзял-то,окаянный?-онасталабыстрошарить
по сумкам, отыскивая что-нибудь подходящее, чтобы утереть личико мальчика, а тот, с
набитым до отказа ртом, откинулся на спинку сиденья и, закрыв глаза, наслаждался,
медленно пережевывая остатки вкуснятины. В это время электричка остановилась. Я
выбежалнаперрон,чтобыпристроитькуда-нибудьмусори,увидевнеподалекуурну,ловким
движением, точно баскетболист в кольцо, закинул в нее испачканный газетный шар. Уже
возвращаясь обратно, я натолкнулся на женщину, которая везла на тележке букеты цветов,
завернутые в яркую подарочную пленку. И я, вспомнив, что еду к Пашке без подарка,
кинулсякпродавщице.Остановивее,ядотронулсядороскошногобукетабелыхлилий.
-Пожалуйста,лилииможно?
- Да, конечно, берите! Очень красивый букет! - и женщина выдернула букет из общей
массыцветов.
-Сколькосменя?-спросиляиполезвкарманзаденьгами.
Женщинаназвалацену.Хотьбылоидорого,носердито:белыелилиивначалелета-это
круто!
Однаковкарманеянашеллишьгорстьмелочи,которой,пожалуй,хватилобылишьна
сверкающую обертку букета. И тут я вспомнил, что оставил крупные деньги в сумке, в
бумажнике.
-Комуберешь-то,подружке?-спросилаторговка,улыбаясь.
-Более,чем!Фее!-отозвалсяяикинулсяквагону.-Извините,ясейчас,мигом!Деньги
впоездеоставил!Подождите,пожалуйста!
Ноужеобъявилиоботправке.
-Ой,сынок,датыженеуспеешь!-крикнулаженщинамневслед.
Пулейвлетеляввагониподскочилксумке,раскрылееивыхватилизтряпокбумажник.
-Погодите,яужеиду!-крикнулячерезоткрытоеокошкоожидавшейменяпродавщице.
Ещечерезпарусекундяужебылвтамбуре,нотутдверцыпредательскизахлопнулись
прямоуменяпередносом,ипоездсразужерезвотронулся.
- О, нет! - простонал я, безнадежно ударяя ладонями по толстому стеклу с надписью
«Неприслоняться!».
- Что, опоздал? - спросила меня вышедшая из другого вагона высокая женщина с
чемоданомвруке.-Сорви«стоп-кран»,покаещеслабыйход!
-Даладно,всевпорядке...Чеголюдейзряпугать...-выдохнуляимедленнопоплелся
вследзапассажиркой.-Значит,несудьба...
От такого, почти спецназовского, броска в вагон и обратно сердце мое учащенно
колотилось. Однако, когда я вернулся на свое место, моторчик мой ахнул и почти
остановился от удивления: прямо на сидении, где еще несколько минут тому назад, точно
«скатерть-самобранка»,покоиласьгазетаскушаньями,лежалтеперь...такинекупленный
мноюбукетбелыхлилий!Этотакпоразиломеня,чтояпокрылсяиспаринойивортууменя
пересохло. Я огляделся. За мною по-прежнему восхищенно наблюдал только пацанчик,
который теперь, видимо, усваивал уроки того, как должна действовать группа захвата. И я
подумал, что опоздал с деньгами лишь по своей рассеянности и от того, что все же
отяжелел,очистив«скатерть-самобранку»самымнепозволительнымобразом.Янежновзял
букетиприселнаскамью.Поднесцветыклицу.Свежие,яркие,сочные,шелковистые,как
щечкимоейфеи,ониисточалидивныеароматы.
-О,Господи,даоткудажеонитутвзялись!?-подумаляипочувствовал,каквживотеу
меня недовольно заурчала потревоженная пища и даже погрозила небольшим спазмом.
Малыш, которого кое-как утерли бабуси, протянул мне теплую бутылочку с минералкой и
заговорщически подмигнул. Я тоже моргнул ему глазом и, взяв «баклажку», немного
промочилгорло.Возвращаябутылку,шепотомспросилумальца,киваянацветы:
-Откудаэто?
-Тетенькавокошкозабросила!-отозвалсяонтакжетихоипокосилсянастарушек.
-Понятно,-сказаля.-Спасибозаинформацию!-исноваотодвинулсяксвоейсумке.
-ДахранитвасГосподь,добрая-добраятетенька!-сказаляпросебя,глядявокошко.Я
был так растроган поступком цветочницы, что не мог больше говорить. Немного
успокоившись,погляделначасы.Нувотивсе-следующаяостановкаминутчерездвадцать,
итамменяждетПрасковья...Яулыбнулся,вздохнули,понюхавцветы,сталдуматьонашей
встрече. Колеса по-прежнему считали стыки на рельсах, а вагон-подлодка, качаясь, мчал
меняпобушующемузеленомуморюлета.
«ЗЁРНЫШКИ»
Я увидел Пашку почти сразу же, едва только спрыгнул на серый пыльный бетон
перрона.Правда,пассажиров,сошедшихнаэтойстанцииивстречающихихродственников,
было немного, но все равно я узнал бы эту девчонку и в тысячной толпе. Такая легкая,
светлая,доболизнакомая,онастояланедалекоотзданиявокзалаинапряженногляделана
выходивших из вагонов людей. На ней было голубое в белый горошек платье, а пестрая
косынкаспадаланаплечи.Наногахбылисиниеполукедыинежно-розовыеносочки.Русые
косичкипо-прежнемуозорнорезвилисьнадевичьейгруди.Увидевменя,Прасковьямахнула
рукой и, заулыбавшись, быстрым шагом направилась ко мне, ловко лавируя средь
переходящих ей дорогу пассажиров электропоезда. Через несколько секунд мы уже были
рядом друг с другом. И тут я невольно обнаружил, что Пашка за эти 10 месяцев разлуки
заметно похорошела и повзрослела. Красота ее стала еще более яркой и трогательной, так
что я на миг даже растерялся и почувствовал, как чьи-то невидимые холодные пальцы
пробежалисьпомоемупозвоночнику.Янезнал,какжемнелучшепоприветствоватьсвою
долгожданную подружку. Хотя, скажу честно, хотелось лишь одного: обнять ее крепкокрепко и, смеясь, закружить по перрону. Но я на такое так и не решился. К счастью, все
устроилоськак-тосамособой.
-Жорка,привет!Ну,наконец-то!-произнеслаПашка,обнимаяменязашею.
- Здравствуй, Пятница! - отозвался я, и мы, не сговариваясь, трижды по-христиански
расцеловались.
-Вот,этотебе!-явручилдевчонкечудесныйблагоухающийбукет.
-О,Господи!Какаяпрелесть!Этомне?!
-Ага,-кивнуля.
-Спасибо!-ионаещеразчмокнуламенявщечку.ПотомПрасковьявзяламенязаруку
ипотащиласперрона:
-Жор,знаешь,какжеярадатебявидеть!Пошли,пошлискорее...
-Уждумалинеувидимсябольше!Соскучилсястрашно...-отозвалсяя,поправляясумку
наплече.
-Нучтоты,Жор,дабытьтакогонеможет,чтобымыбольшеневстретились-то!Ведьне
дляэтогоГосподьнаспознакомил,верно?
- Конечно! Эх, Пятница ты моя, вот чудо-то - мы опять вместе! Просто не верится! радостно воскликнул я и обнял девчонку, прижимая ее к себе. В ответ она только весело
рассмеялась.
За зданием вокзала нас поджидала повозка на резиновом ходу, запряженная темнорыжей кобылкой. За вожжами сидел мальчуган лет 12. Всю одежду его составляли лишь
короткие, изрядно потертые джинсы, да желто-зеленая кепка-бейсболка, повернутая
козырькомназад.Загарупацанабылужепочтиафриканский.
-Вот,этонашелесноетакси!-улыбнуласьПашка.-Тынепротив?
- Еще бы! - согласился я. - Я на такой тачке еще ни разу в жизни не ездил! Если,
конечно,несчитатьпрогулкипопаркунапони...леттак...дцатьтомуназад.
Когдамыподошликтелеге,Пашапредставиламневозницу:
-ЭтоПетя!Он,правда,неизнашеголагеря,аместный,носнамивместеработает.
-Здорово,шеф!-сказаляикрепкопожалзагорелуюрукупацана.
Тотничегонесказал,атолькокивнулголовойвзнакприветствия,ноязаметил,какон
удивленноивосхищеннолюбуетсямоеймускулатурой.
-АэтоЗоська!-доложилаПашка,кивнувналошадь,котораяслюбопытствомглядела
на ее букет и при этом активно шевелила ноздрями, улавливая дивные ароматы цветов. Она,правда,ужестаренькая,новсеещебойкая.
-Оченьприятно!-ияпогладилкобылу.
Та несколько раз махнула головой сверху вниз и, кажется, потеряв к нам всякий
интерес, стала неторопливо пощипывать пыльную травку-муравку. На дне подводы лежала
скошеннаяиужеизрядноподвявшаятрава,источавшаякакие-топряныезапахи.
- Садись. Поедем. - предложила Пашка и ловко запрыгнула в тележку. - До лагеря
отсюда12километров.
- Ого, далековато вы забрались! - отозвался я и, сняв с плеча сумку, забросил ее на
повозку. Затем, оглядевшись, вздохнул и тоже плюхнулся рядом с Прасковьей. - Ну, Петр и
Павла,поехали!
Возница весело дернул за вожжи. Зоська не сразу, а сначала тщательно дожевав
вырванныйскорнемпучоктравы,двинуласьсместа.Колесатележкипротяжнозаскрипели
и мы, наконец, мало-помалу тронулись в путь. На выезде из поселка я попросил Петра
притормозить,асам,взявбольшойполиэтиленовыйпакет,побежалвсельмагзапокупками.
Ехать в гости без гостинцев мне не хотелось, поэтому я накупил несколько килограммов
всякихсладостейдляобитателейлетнеготрудовоголагеря.Незабылиосвоихпопутчикахи
угостилихмороженым.АрыжейЗоськедалсдобнуюбулочку,которуюонатутжеинебез
удовольствия зажевала. После этого наше дальнейшее путешествие шло уже веселее.
Кобылка взяла мелкой рысью, а Петька, забыв о рулевом управлении, все свое внимание
уделяллишьбыстротаявшемупломбиру,едвауспеваяподхватыватьязыкомвытекающиеиз
высокоговафельногостаканчикапрохладныесливочныеструйки,пробивающиесятосверху,
тоснизу,тосбоков.ДаиПашкебылонедоменя,ведьионатожерешалазадачку,какбыне
пролить на платье сладкую ванильную кляксу. Я не мешал им и, надев на голову белую
панаму,любовалсяокрестнойприродой.Такимобразоммыкакое-товремяехалимолча,ия
приводил в порядок свою душу и мысли, растревоженные новой встречей с Прасковьей.
День уже давно перевалил за свою середину, однако солнце по-прежнему висело высоко и
жарило землю нещадно. День - с год! Что уж тут и говорить, ведь стоял июнь - пестрый,
горячийиголосистый.Юноелетоскаждымднемшагаловсеширеиувереннее.Наступала
вершина года... Вдоль проселочной дороги, серой и пыльной, по обе стороны растекались
луга, колыхающиеся яркими фиолетовыми волнами мышиного горошка с нежными
оторочками аниса и ромашек, среди которых сверкало ослепительное золото лютиков и
плескались лазоревые «отмели» вероники. Лишь ближе к горизонту виднелись несколько
мрачноватые заросли ивняка, куги да осоки. Похоже, там были и болота. Что ж, верный
атрибут Мещерского края. Горячий ветер окутывал меня дивными ароматами цветущей
природы, кружил голову и будоражил чувства. Хотелось встать на подводе и прокричать
вдаль что-нибудь радостное, помахать руками далеким кустам и посвистеть вместе с
птичками. Земля справляла свои именины, и это праздничное настроение передавалось и
людям.
Лугапостепенноперешливмолодойсоснячок.Сразужезапахлосмолойихвоей,апод
колесами повозки стали потрескивать сухие сучья и шишки. Такие милые и знакомые
запахи,звуки...Какие-товосторженныечувствабередилимоюдушу.Ядышалполнойгрудью
иулыбался:
-Помнишь,Паш,какяпотакомулесускакалводнихобмотках?
Девчонкаулыбнуласьилеглавповозке.
-Аувастутпрямо,какнаУрале!-продолжаля.-Абиргашеймного?
-Скороузнаешь,-отозваласьПашка,любуясьбукетоминюхаянежныецветочкилилий.
-Аямазьзабылвзять...Ну,ничего,наУраленеслопали,думаю,итутнеосилят,ана
парулитровмнепохудетьнепомешалобы!-пошутиля.
Прасковья улыбнулась и закрыла глаза. Я осторожно положил ладонь на ее горячую
косичку:
-Устала?
-Угу.
-Многоработы?
- Да нет, просто рано встала сегодня. Боялась тебя прозевать... Пока вот с Петькой
договорилась. Дни такие длинные стали, что на них, порой, и сил просто не хватает...
Сегодняужчто-тооченьжарко.Кгрозе,наверное...Синоптикиобещалипообластидожди.
- Да, печет тут, как на Красном море! И зачем только люди на юга пускаются? А тут
чегоплохого?Вонкрасотищакакаякругом!Авоздух!
-Долгодобирался?
-Часовшесть,сдвумяпересадками.
-Ничего,сейчасприедемвлагерь,сходимнаозеро...Водабудет,какпарноемолоко...
Потомкартошечкизапечем...
-Да,вотэтонеплохобы!-радостновздохнуляипогляделнадеревья.
Там,средиветвей,резвиласьрыжаябелочка-проказница.Прасковьязамолчала.Похоже,
оназадремала.
- Милая моя, хрупкая Пятница, - подумал я, любуясь ее лицом, тронутым свежим
загаром,исноваотметил,какволнительноинеудержиморасцветаетдевичьякрасота.Точно
так,какоживает,становитсявсеярче,пестрееипрекраснеелетняяприрода.
-Но!Чеготащишься!-крикнулвозница,хлопаявожжами.
-Датихоты!-шикнулянанего.
Петрудивленнооглянулсяиспросилужешепотом:
-Что,заснула?
-Ага,-кивнуля.
- Бедняга, хлопочет, как ласточка, с первыми лучами солнца... Везде успевает и хочет
побольшесделать.Онаведьстаросталагеря!
-Ого!-искреннеудивилсяя.-Строгая?
-Нучтоты!Онанамкакстаршаясестра...Оченьдобраяивеселая!Никогонеобижает.
-Скороприедем?
-Ещенесколькокилометровосталось.Зоськавотупрела,плететсякакэта...зараза...
-Ладно,пустьтащится,небудембудитьстаросту...
-Атыправдаснейбылтам?-вдругспросилПетька.
-Где?-переспросиля.
-Ну,там,вгорах...
-Угу.
-Здорово!Счастливый...-вздохнулвозница.
-Всмысле?-непоняля.
- Да так, вообще... - уклонился Петр от ответа и, отвернувшись, осторожно хлопнул
вожжамипобокамкобылы.
НоЗоськаегопозывпроигнорировала.
Чтоонимелввиду,этотзагорелыйвозница?То,чтоябылвгорах,илито,чтоябылтам
именносПашкой?Авыкакдумаете,ребята?
Вскорелесрасступилсяипоправуюсторонуотдорогиоткрыласьпанорамабольшого
села,раскинувшегосязанебольшимизаболоченнымизарослямикустарника.Домаутопалив
пышной зелени садов. Кипели и пенились белые кроны рябины да калины, цвели сирень,
жасминиакации.Заселом,ксамомугоризонту,уносиласьизумруднаягладьполей.Увидев
родныепросторы,Зоськаоживиласьирезвоприпустилаподороге,ведущейвгору.Когдамы
поднялисьнавысокийхолм,топередмоимвзглядомпредсталаследующаявеличественная
картина: на этой, главенствующей над всей округой высотке, стоял старый храм,
окрестностикоторого,правда,бурнозаросликустарникомдабурьяном.Когда-тоздесьшли
праздничные службы и звон колоколов был наверняка слышен за много-много верст, и
местныежители,ипроходящиепутникиещеиздаливиделицерковь,гордопредставившую
подсолнечныелучизолотосвоихкуполов.Ибылокак-тодикоиобидновидетьдомБожийв
такомзапустении:полуразрушенный,грязный,забитыймхамиитравами,увитыйвьюнками,
он теперь стыдливо выглядывал из густых колючих зарослей, как бы не желая более
открыватьмирусвоюкричащуюнепристойнуюнаготуибезобразныенадписинастенах.У
меняневольносжалосьсердце.
- Да как же так можно, с храмом-то Божиим! - воскликнул я в сердцах. - Ну нет,
держись,старина!Георгий-тотолстыйиПрасковья-Пятницаприехалисюданеотдыхать,а
чтобыпомочьвернутьтебебылуюславуивеличие!Ираноилипозднотвоиколоколавновь
разбудят всю округу, разомлевшую в знойном мареве безбожия! Воодушевленный такими
мыслями, я приподнялся в повозке, чтобы получше разглядеть окрестности храма, и
невольноразбудилПашку.Онавздрогнулаи,поняв,чтонадолгозаснула,быстроподнялась,
виноватоирастеряннозавертелаголовой.
- Ну вот и приехали! - радостно объявил Петька. Он натянул поводья и остановил
Зоську.-Дальшесамидоберетесь?
- Да, конечно, - отозвалась Прасковья, спрыгивая на землю. - Спасибо тебе большое,
Петь.Поезжайнаозеро,искупайЗосю,атоона,бедняжка,здоровоутомилась...
- Обязательно! - сверкнул возница белозубой улыбкой и, весело гикнув, лихо тронул
кобылу.Датак,чтоя,доставаяизтелегисвоипожитки,едванесвалилсяназемлю.
-Воприпустила!-усмехнулсяя,глядяналошадь.-Видать,моикилограммыбылией
большойобузой!
Пашкаулыбнулась:
-Даонавсегдатакая!Какдома,такносится,какнаскачках,авпоселокездитьочень
нелюбит.
- Что ж, всегда приятно возвращаться под крышу дома своего, - сказал я, закидывая
сумкузаспину.-Нучто,пошли?
-Пошли,-Прасковьявзяламенязарукуивздохнула.-Надоже,заснула...
-Снилосьчего?
-Да,странныйкакой-тосон...
-Расскажи!
-Ну,будтомыстобойстоимвстаромхрамесиконамиврукахиусиленномолимся.А
внутри пусто, голо и никого... А нам так хорошо, радостно и весело... Мы еще громче
молимся... И вот в окошко уже свет заструился... и ладаном запахло... и, знаешь, даже
колокола зазвучали... Так здорово было... И вдруг позади нас дверь громко так хлопнула и
вошел кто-то. Его тяжелые шаги раздались по полу и замерли недалеко от нас. Я хочу
оглянуться, но не решаюсь... Холодом каким-то повеяло снаружи. И птица большая черная
залетела, заметалась у престола и ввысь поднялась... А может, это и мышь летучая была...
противная такая... Мне так страшно стало, а обернуться почему-то не могу. А позади нас
кто-то стоит, тяжело дышит и на нас зло смотрит. Ты говоришь: «Паш, ну ты чего? Не
бойся!»итолкаешьменяплечом.Яулыбнуласьипроснулась.
- Хм, если, конечно, верить этим дурацким сонникам, то молиться в церкви - это к
сильномупотрясениювжизни,котороедастмудрость.Азвонколоколаснитсякизвещению
об умершем. А вот икона - это хорошо: благодать будет. Если б много было икон, то к
великому терпению, а ты говоришь, что храм был пуст. Вот такой, значит, расклад
получается.
-Кактыдумаешь,кчемубывсеэто?
-Думаю,ерундавсеэто.Сонестьсон.Автакуюжаручеготольконепривидится...
А я, знаешь, в это время тоже про храм этот думал! Как было бы здорово вновь его
восстановить, купола позолотить, колокола поставить... Он ведь на таком хорошем месте
стоит,такаякрасотищабудет!
-Да,конечно!Ятожевчераэтосебепредставляла...-вздохнулаПрасковья.
-Ничего.Скоромытутнаведемпорядок!-сказалярешительнои,поправивсвоисумки,
легонькоподтолкнулдевчонкусвоимкрутымплечом.Пашаулыбнуласьиспряталасвоелицо
вбукет.
-Аладан...онлилиямипах...-толькоисказалаона.
Итутмывышликлагерю.Метрахвтрехстахотхраманачиналсясосново-еловыйлесок.
На его зеленом фоне и виднелись разноцветные и разнокалиберные палатки. В центре
лагерякнебуструилсялегкийсизоватыйдымок.Левеекрайнейпалаткибылширокий,густо
покрытый цветами луг, за которым сверкало небесной гладью довольно приличное озеро,
почти со всех сторон окруженное пышными зарослями тальников и прибрежных трав.
Воздухвокругебылчистый,бодрый,сладостный...Царилипокойиумиротворение.
-Здесьпрекраснаяместность!- произнеся,осматриваясь.Пашкапоправилаплатьеи
повязалаплаточек.Двинулиськлагерю.Когдадопервыхпалатокоставалосьметровсто,у
дорогивозникяркийщит-указатель,прикрепленныйнавысокойсухойпалке.Нанемсиним
побеломубылокем-тостарательновыведено:
«ЗЁРНЫШКИ»:
ПРАВОСЛАВНО-МОЛОДЁЖНЫЙЛАГЕРЬ.
ДОБРОПОЖАЛОВАТЬ!
-Отчегоже«Зёрнышки»?-удивилсяя.-Этотыпридумала?
-Нет,нея,анашаучительницаЛюдмилаСтепановна.Онаэтотакобъяснила:веранаша
православнаяестьбольшойполныйколос,амывсе-егозернышки.Иотнасзависит,какой
урожайГосподьсоберетнаСвоейНиве!
-Да,любопытно...-согласилсяя,поправляяпанаму.-Пожалуй,вэтомчто-тоесть...
И тут я увидел, как к нам с разных сторон лагеря и даже от храма бегут десятки
мальчишекидевчонок.
-Нувсе,заметили!-вздохнулаПашка,смущенноулыбаясь.
-Гляди-ка,кактебятутлюбят!-усмехнулсяя.
- Нет, это, скорее всего, они спешат на тебя полюбоваться! - парировала девчонка и,
вздохнув,виноватодобавила.-Жор,тыпрости,нояимужеотебекое-чторассказала.
-Ну,тогдапонятно...-выдохнуля,готовяськвстречесобитателямилагеря.-Ну,Жорес,
готовьсядаватьавтографы...
Весело крича, смеясь и повизгивая, ребятня подбежала к нам и остановилась в
нескольких шагах. И верно, все взоры дружных «зернышек» были устремлены только на
меня. Скажу честно, ребята, я даже почувствовал некоторую растерянность и стыдливость
от такого моря внимания. Правда, на спортивных состязаниях меня не раз возводили на
пьедестал,новоттакживоирадостнокомнениктоещенебегал...
ЯпочувствовалсебяпростоСильвестромСталлоне[3],прибывшимнавстречусюными
зрителями. А может быть, вот так встречали жители города Бейрута святого Георгия,
пленившегострашногозмия?
-Вот,ребята,познакомьтесь,этоЖора!-представиламеняПашка.
Девчонки сразу зашушукались, а пацаны с интересом разглядывали мои достоинства,
точно я был не простой школьник, а былинный богатырь, сумевший победить и грозного
Водокруча,итопьболотную,исвирепыхдикихпсов.Неиспугавшийсянибурь,нигроз,ни
холодаиголода,никомаров,низмей,нимедведейиспасшийдлянихпрекраснуюстаросту.
-Привет,ребятишки!-приветствоваля«зернышек»ислегкапоклонилсяим.
- Здравствуйте! - почти хором, не сговариваясь, ответили те. Тут же из толпы
выделиласьоднабеленькаядевчушка,летдесяти,влегкомсиреневомхалатикеи,подойдяко
мне,дотронуласьдосумки.
-ТаквыиестьтотсамыйЖора-обжора!?-спросилаонавосхищенно.
Однако, поняв, что сказала что-то не то, виновато улыбнулась и добавила сильно
смущаясь:
-Ну,Жора?Георгий?
-Япришелкнейнапомощь:
- Ты хочешь сказать - Георгий Толстый, так? Конечно же, это я! Разве не видно? усмехнулсяяивеселодобавил:-ЭтояЖора-обжораиесть!Радвасвсехвидеть!-говориля,
поглаживая «зернышек» по головам и похлопывая по спинам. А потом, вспомнив о
гостинцах,раскрылпакетигромкообъявил:
-Ану-капосмотрите,чтоявампривез!
Мальчишкиидевчонкивосторженнозагудели.
- Ну все, все, ребятки, не утруждайте нашего гостя! - захлопала Пашка в ладоши. - У
негобылатруднаядорога.Давайте-калучшеготовьтечаепитие,аяпокапокажуЖоренаш
лагерь.
Детибыстроразобралимойпакетипобежаликпалаткам,живообсуждаягостинцыи
ихдарителя.
- Уф-ф! - выдохнул я, утирая пот со лба. - Ну, прямо «Каникулы Бонифация»[4]. Ах,
сестрица,ты,видать,даламнеслишкомкрутуюрекламу!
Пашка ничего не ответила, только мягко улыбнулась. Когда мы вошли на территорию
лагеря,кнамнавстречувышлавысокая,крепкосложеннаяженщинавспортивномкостюме.
-Вотмыиприбыли!-усталодоложилаПрасковья.
Подняв на лоб солнцезащитные очки, женщина внимательно осмотрела меня и,
улыбнувшись,сказала:
-Здравствуйте,Георгий!
-Здравствуйте,ЛюдмилаСтепановна!-живоотозвалсяяипоклонилсяучительнице.
-Каковгерой,а!-кивнулаонаПашке.-Ну,простопобедоносец!
- Да ладно, со мной одни проблемы... - смущенно отозвался я, а потом быстро
расстегнулсумкуиизвлекоттуданебольшую,нояркуюкоробочкусконфетами-трюфелями.
-Этовам,ЛюдмилаСтепановна,маленькийподарочекотменяимоихродителей.
- Ой, ну спасибо, Георгий! Вы просто балуете нас... - заулыбалась учительница и,
спохватившись,сказалаПашке:
- Прасковья, проводи гостя в его палатку, а я уже распорядилась, чтобы грели чай.
Сейчаснемножкоперекусим.
-Хорошо,ЛюдмилаСтепановна,-отозваласьстароста.
-Ну,Георгий,располагайтесь,будьте,какдома...-подмигнуламнеучительницаивновь
опустилаочкинасвоиглаза-большие,карие,веселыеиоченьдобрые.
Лагерь«Зёрнышки»состоялиздесятипестрыхпалаток.Впятичетырехместныхжили
ребятишки. Еще были две двухместные: одну занимали Людмила Степановна и Пашка, а в
другой коротали ночь руководитель проекта отец Григорий и его верный помощник монах
Феодор.Однапалатка,самаябольшая,былаштабная.Ещеоднуотвелиподтоварныйсклад,а
вот в десятой палаточке, притулившейся между штабом и складом, и в которой находился
временный лазарет, разместили меня. Тут было довольно уютно и просторно, так что я
устроилсявполнеприлично.Кромепалаток,влагереимелисьещедванавеса:одиндлядров,
а под вторым располагались кухня и столовая. Пищу готовили на походной печи, наспех
сложенной из старого кирпича, а ели, сидя на лежащих рядом бревнах, поставив миски и
кружкинасосновыеиберезовыечурбаки.Наокраинелагеряимелсясанузел,гдебылидва
биотуалетаиещеневысокаяперекладина,накоторойвиселипластмассовыеумывальники.
Оградойлагеряявляласьлишьклейкаялента,натянутаяводинряднавбитыевземлюколья
высотой всего в один метр. Похоже, у «зернышек» врагов не было, так как они почти не
заботились о безопасности и сохранности своего добра. Да и кому пришло бы в голову
вредитьребятишкам,приехавшимсюданерадипраздноговремяпрепровождения,адлятого,
чтобыпомочьселувернутьегосвятыню-храмПреображенияГосподня!
После дружного и веселого чаепития в лагере провели общий слет, на котором были
подведены итоги прошедшего дня и намечены планы на завтра. А потом Людмила
Степановна послала мальчишек сооружать на поляне костер «в честь почетного гостя»,
чтобы угостить его печеной картошечкой, а девчонки остались на кухне мыть чашки и
прибираться.Пашка,подпредлогомпознакомитьменясокрестностямилагеря,отпросилась
у учительницы, чтобы сходить на озеро. Я взял сменную одежду и полотенце, а Прасковья
облекласьвхалатик,испещренныйнежнымиграммофончикамивьюнка.
Солнце наконец утомилось и нехотя покатилось прочь, за вершины блестящих сосен.
Жара сразу заметно спала, а ароматы леса и луга стали еще гуще и томнее. Мы шли по
неширокойпыльнойтропке,петляющейсредьлугаимолодойсосновойпоросли.Кое-гдев
высокойтравеещеискрилисьмедунички,золотилисьпоследниепримулы.Пашашлалегкой
походкой,босиком,чутьвпередименя,воднойрукенеслашлепки,авдругой-полотенце.
Она рассказывала об окрестностях, а я слушал рассеянно, наслаждаясь ее красотой и
упоительнойпрелестьюлетнеговечера.Иешеудивлялсятому,какиежедолгиесталидни!
Ужестольковсегоповидалипережилясегодня,асуткиещенекончилисьипродлятсяне
менее пяти часов... Целых пять часов! И что еще новенького принесут они мне на закате
этогобесконечногодня?
Тропкавывеланаскпологомупесчаномуберегуозера.Дно,сгалькамииракушечками,
просматривалось на несколько метров от берега, а уж потом начиналась глубина. Похоже,
это было излюбленное место ребятни. Купаться тут было одно удовольствие! Не
останавливаясь,Пашкавошлавводуиахнула:
-Какаявода!Молокопарное...
Яопустилвозероруку.Да,водичкаивпрямьбылатут,наверное,каквКрасномморе,
такаячистая,теплая,мягкая...Прасковьявернуласьнаберегибросилашлепкинапесок.Я,
живо сняв тенниску и разложив ее на зарослях камыша, принялся расшнуровывать свои
кроссовки.
-Надотожебылообутьтапкиилиидтибосиком!-подумаля,освобождаясьотобуви.
Когдажеявновьраспрямился,тоувидел,чтоПрасковья,ужеоставшаясябезхалатика,
неспешавходилавпрозрачнуюзеленоватуюводу.Нанейбыллишьпростенький(совсемне
модный)желто-голубой,смалиновымивкраплениями,купальник.Нокакжеоншелей!Я
вмигсорвалссебябриджиибегомбросилсяейвдогонку.Обогнал,обдаввееромрадужных
брызг, и совершил мастерский прыжок на глубину озера. Девчонка от неожиданности
взвизгнула и рассмеялась, а потом тоже нырнула в набежавшую на нее волну. Мы
плескались, брызгались и резвились долго. Спохватились лишь тогда, когда солнце уже
окончательноисчезлозалесом,ипервыелиловыесумеркизаигралинадлагерем.
- Ой, Людмила Степановна рассердится! - воскликнула Пашка, поспешно обтираясь
полотенцем.
Ая,делаятожесамое,сгоречьюподумал:«Да,похожездесьмненеудастсяподолгу
бывать с Прасковьей наедине... Это нам не Урал, где мы могли наслаждаться этим целые
суткинапролет...»
Одевшись, мы поспешили к лагерю, возле которого уже возвышалась пирамида из
хвороста, наподобие той, что я устраивал в тайге, давая сигнал самолету спасателей. А
вскоре я уловил знакомые звуки гнавшихся за нами комаров... «Зернышки» нас уже давно
ждали.Всебылоподготовленоквечернемукостру.ЛюдмилаСтепановнаругатьсянестала.
Отнеслась с пониманием к встрече давних друзей и к тому, что нам надо было побыть
вместе и снова привыкнуть друг к другу. Когда пламя костра взметнулось к темнеющему
небу, и «зернышки» стали водить восторженный хоровод, из поселка вернулись отец
Григорий и монах Феодор (которого все звали просто брат Феодор). Людмила Степановна
представила им меня. Я подошел и попросил у батюшки благословения. Когда он осенил
менякрестнымзнамениемиположилнамоиладонирукудляцелования,товеселосказал:
-Ну,здравствуй,здравствуй,рабБожийГеоргий!Многоотебенаслышан.Какуспехив
делеспасения?
-Стараемся!-бодроотозвалсяя.
-Вотихорошо!Надеюсь,мывсетутвместеславнопотрудимсявославуБожию!
-Обязательно!-согласилсяя.
Отец Григорий был высокого роста, широкоплечий, с пышной, но уже седеющей
бородой.Егоусталыеголубыеглазасмотрелитакзаботливоиласково,чтояневольносразу
же проникся к батюшке большим уважением и почувствовал себя рядом с его могучей
фигуройлегкоинепринужденно,точноонбылмоимроднымдядюшкой.Яотметил,чтовсе
«зернышки»относилиськотцуГригориюсбольшойлюбовью,какксвоемуродственнику.
Те,ктопомладше,увидевбатюшку,сразужебежалиеговстречать,радостнообнималиегоза
ноги,брализаруки.Ионихвсехласкал,шутилсними,тихопосмеиваясьвбороду.Авот
брат Феодор мне с первого взгляда не очень-то приглянулся. Может оттого, что я никогда
еще не видел «живых монахов»... Он был среднего роста, с красным худым лицом,
остроносый и с небольшой рыжеватой бородкой. Его несколько выпученные зеленые глаза
смотрелинамиркак-тохолодноибезучастно.Хотя,наверное,именнотакимидолженбыл
быть взгляд человека, отошедшего от обычной жизни и всего себя посвятившего
Небесному... Я не знал, как мне лучше поприветствовать монаха Феодора и, несколько
растерявшись,простопоклонилсяемуисмущенноулыбнулся.БратФеодорответилмнетем
же, и уж не знаю, остался ли он доволен нашим знакомством. Вообще-то он был весьма
немногословен. Держался в тени, все больше слушал, чем говорил, и порой как-то
иронически улыбался, покручивая при этом свою жидкую бороду. Ребятня его тоже не
донимала,относиласьспониманием.
Когдакостерпрогорел,взолузаложиликартошку.Всебылиоченьвеселы:пелипесни,
читалидуховныестихи,батюшкарассказывалразныеинтересныеистории-притчиизжизни
святых. В тот вечер я, к сожалению, уже так здорово устал, что все в голове моей
перемешалось, и я мало, что смог запомнить, чтобы теперь более связно рассказать вам,
ребята.ЯсиделрядомсПрасковьей,уписывалобжигающую,нотакуювкуснуюиароматную
печеную картошечку, да еще вприкуску со свежим лучком и солеными огурчиками, и
слушал,слушал,слушал...Имнебылотакспокойноирадостнонадуше...
В тот бесконечный июньский день мое прибытие в лагерь нарушило весь его
распорядок, и вместо отбоя в 22.00 все разошлись по палаткам уже ближе к полуночи.
Пашкапроводиламенядолазаретаипожелаласпокойнойночи.
-Еслисамнепроснусь,разбудименя,пожалуйста!-попросилястаросту.
-Ладно,-вздохнуладевчонкапонимающе.-Отдыхай.Завтраначинаемтрудиться...
-Спасиботебе!-ЯвзялПашкузаруки.
Онаусталоулыбнуласьитожеответила:
-Итебеспасибо!
Имыпосмотрелидругдругупрямовглаза!Ноэтодлилосьлишьсекунду.
-Паша,гдетытам?-раздалсяпризывныйголосЛюдмилыСтепановны.
- Ну пока, побежала... - Пятница освободилась и скрылась в полупрозрачной темноте
надвигающейсяночи.
Язабралсявпалаткуи, нераздеваясь,грохнулсяна валявшийся тамматрац.Уставшие
глаза закрылись сами собой. Так я лежал несколько минут и улыбался. А потом видения
прошедшегоднянахлынуливмоюпамятьисталигромоздитьсяоднонадругое...Вотяберу
билетвкассе,вотедунаэлектричке,читаюпохожденияохотниканадикомострове,аэто
возникаетвнушительнаяфигураконтролерши,вотмалышсмотрит,какяуплетаюхот-дог,а
этояуже,словнопуля,влетаюввагонвнадеждеуспетьрасплатитьсязацветы,загорелый
Петька везет нас на подводе средь душистых лугов, мои пальцы гладят горячие косички
Пашки...вотбегуткомненеунывайки-«зернышки»...костер,озеро,старыйхрам,батюшка...
Всеэтоплавноинезаметноперешловспокойныйкрепкийсон,сонсчастливогочеловека...
НАХОДКА
Вот так и началась моя жизнь в детском лагере «Зернышки». Несмотря на всю
бесконечностьиюньскихдней,перваянеделяпролетелакак-тосовсемнезаметно.Подъемв
лагерепроизводилсяв7.00,затемследовалалегкаязарядкасгимнастикойипробежкойпо
сосновомулесочку.Послеэтоговсешлиумываться,чиститьзубы.Передзавтракомчитали
утренние молитвы. Это делал обычно батюшка, а если он отсутствовал по делам, то его
заменяли брат Феодор, или староста - Пашка. А все «зернышки», в том числе и самое
крупноеизних,влицевашегопокорногослуги,осенялисебякрестнымзнамениемиклали
глубокие поясные поклоны. Потом разбирали еду и усаживались на чурбачки. За трапезой
болтатьнеразрешалось.Вобед,например,дежурныйполагерючиталвходеприемапищи
что-нибудь из «Житий» или короткие душеполезные рассказы. После еды все вставали и
прослушивалиблагодарственнуюмолитву.В8.30влагеренаступалаторжественнаяминута
подъема флага. Вместо гимна староста читала молитву за весь мир, и мне в это время
казалось,чтодажептицызамирают,несмеянаммешатьсвоимизвонкимитрелями.Авэто
времякнебумедленноуходилобольшоебелоеполотнище,накоторомнафонеоранжевого
солнцабылизображенкрупныйспелыйколосссоборноймаковкойикрестикомнаверху,из
которого во все стороны сыпались спелые зерна. Пашка говорила, что этот флаг тоже
придумалаЛюдмилаСтепановна.Флагштокомслужиладлиннаясосноваяжердина,которую
закрепили в глубокой ямке, обложив основание кирпичами с развалин храма. После
торжественного построения следовала разнарядка на день, т.е. намечались все дела, какие
необходимо было нам сделать. После этого «зернышки» рассыпались кто куда. В лагере
оставались лишь дежурный и поварята под руководством Людмилы Степановны, которая в
основном-тоиготовилапищу(инадозаметить,чтоделалаонаэтовесьманеплохо!).
Скажу вам сразу, ребята, что основной задачей нашей (второй уже) смены было
привестихрамиегоокрестностивнадлежащийпорядок,чтобыможнобылоначатьподвоз
стройматериалов и возведение строительных лесов возле стен. Первая смена, в которой
потрудились старшеклассники, за десять дней своего пребывания оборудовала лагерь,
очистилалесокотвалежникаисделалазапастопливачутьлиненавселето.
Но продолжу рассказ о заведенных в лагере порядках. В 13.00 удары по рельсу
объявляли о начале обеда, после которого полагался «тихий час», когда можно было
немного отдохнуть, например, подремать в тенечке, после трудов под жарким утренним
солнцепеком.Затемвсевновьприступаликделамдовечера.В19.00следовалужин,ипосле
негоначиналосьвремяблаженствадляребятишек,таккакобычнолагерьвполномсоставе,
оставивохранникомлишьбратаФеодора,строемиспеснейотправлялсянаозерокупаться.
Два,двасполовинойчасаможнобылоплескаться,игратьвмячивдругиеподвижныеигры,
ловить рыбешку, которой, надо отметить, было в озере немало, даже, говорили местные
пацаны, там и раки крупные водились. После такого активного отдыха «зернышки» опять
возвращались в свой «колос», оглашая окрестности бодрой песенкой. Затем устраивалась
церемония снятия флага, а перед строем руководство подводило итоги дня, отмечая
ударников и журя озорников и нерадивых (последнее, правда, случалось крайне редко).
После вечерней линейки читались молитвы на сон грядущим, все хором молились за
родителей своих. После этого расходились по палаткам. Иногда в лагере устраивались
вечерние посиделки у костра. Душой их был отец Григорий. Он знал массу всяких
интересных, душеполезных и поучительных историй, охотно отвечал на все вопросы юных
почемучек.Чтоиговорить,ястаралсяизовсехсил,ведьменяздесьуважали,ябылнеким
авторитетомидажеобразцом...благочестивогохристианина!Инаменявлагеревозлагали
большиенадежды.Имнеоченьхотелосьнеопростоволоситьсяиособеннобылонеудобно
подводить Пашку, которая считала меня своим верным и добрым другом! Я заводил
будильникнамобильникеиклалтрубкупрямоподухо,чтобыобязательнопроснутьсяхотя
бы на полчасика раньше всех, частенько делать этого ой, как не хотелось... Я всячески
понуждал себя и радовал старосту своим поведением. Еще до подъема мы с Пашкой
успевали сбегать на озеро, чтобы взбодриться, затем натаскивали воду для умывальников,
разводили огоньвпечии кипятили чай, чтобыкзавтракуонбыл уже нетаким горячим и
ребятня могла бы с ним побыстрее управиться. Не брезговал я помогать и дневальным,
подметая территорию и оттаскивая мусор на свалку. К такой жизни я довольно быстро
привык, втянулся в распорядок дня, и мне было радостно трудиться на благо ближних и
вносить посильную лепту в дело возрождения храма. Конечно же, обилие дел и забот,
активный отдых и более витаминная, чем калорийная пища не прошли даром. Я заметно
похудел, отчего стал постройнее и, как отметила староста, даже более привлекательнее.
ОдинразПашкамнетакисказала,когдамыкупалисьвозере:
-Жор,тыпрямо,каклето!
-Всмысле?-непоняля.
-Ну,расцветаешькаждыйдень...
-Оттакойжеислышу!-рассмеялсяяипотащилдевчонкувпрохладнуюглубину.
«Зернышки» ко мне привыкли очень быстро. Никто уже не пытался величать меня на
«Вы», а звали по-простецки - Жора, и относились как к старшему брату. Я поражал их
своими подвигами, умением классно нырять и плавать, познаниями в арабском языке и
любовьюкприколам.Всесчитализабольшуючестьполучитьработурядомсомнойидаже
сесть поближе за трапезой. Скажу вам честно, ребята, эта неделя далась мне все-таки
тяжеловато.Подконецэтихпространныхлетнихденечковятакуставал,что,забравшисьв
своюпалатку,моментальноотрубался,частеньконеразуваясьинераздеваясь,незнаядаже,
где и как я примостился... Снов почти не стало. Короткая ночь пролетала быстро, и перед
самым ухом вновь раздавался противный голос с мобильника: «Подъем, обжора! Вставай,
лежебока!45секунд-времяпошло!Динь-динь-динь...»Изаново...Каконменядоставал!
Но,делатьбылонечего...Протираяслипшиесяглаза,явыползализпалаткиизевал,слегка
ежасьотутреннейпрохлады.Однако,увидевидущуюполагерюстаросту,ятутжевставал
наноги,заправлялсяи...принималбодрыйвид.Онаподходила,улыбаласьиспрашивала:
-Проснулся?
-Акакже!-парироваля.
-Аяужподумала,невпаллимойГеоргийвлетнююспячку...Тогдабудитьпридется.
Я никогда не сердился на такие шуточки, а, наоборот, был очень рад видеть Пашку и
говорить с ней о чем угодно, ведь кроме этих утренних минут у нас больше не оставалось
временипобытьхотьнемножковместе.Яоченьдорожилэтимпредподъемнымвременем,и
поэтому заставлял себя вставать пораньше, как бы тяжело это ни давалось. Теперь скажу
немногооделах.Меняназначилибригадиромна«храмовыхработах».БратФеодорсчитался
нашимстаршиммастером,аотецГригорий,сталобыть,являлсяначальникомстройки.Все
тылы находились под надежной опекой Людмилы Степановны. Пашка руководила
девчонками,аямальчишками,иуменяработниковбылонадведушипобольше.Хотя,надо
признать, все девчонки тоже стремились потрудиться под началом Жорки-Обжорки. Я
бралсязалюбоеделоскакой-тофанатичнойбесшабашностью.Какговорится,силаесть...А
ума-то в наших делах пока особо и не требовалось. Я пер напролом и увлекал за собой
ребятню. Они хоть и уставали, но, видя мои азарт и неутомимость и не желая показаться
другдружкеслабаками,упиралисьизпоследнихсил.Частенькояпревращалработувигру.
Например, предстояло нам вырубить заросли высоченного бурьяна. Я объявлял своей
дружине,чтопереднами,мол,стоитармиябасурманская,котораяпретнанаснесметною
силою,чтобынедопуститьнаскхрамуБожиюилишитьнародсилысвятынихристианской,
ипредлагалдатьдостойныйотпорколыхающейсянечисти.Мыразбирали«оружие»-палки
дапрутья-искриками:«Ах,вы,басурманепроклятые,отведайтесилушкибогатырской!»[5]
устремлялись в атаку. Жгучий и колючий бурьян так и ложился под наши ноги, точно
работалиненашируки,амощнаясенокосилка.Конечно,впроцессетакойборьбыслучались
и раны - синяки да царапины, и крапивные ожоги, но мои мальчишки все это переносили
стоически.
Батюшкавздыхал:
-Ну,ребятушки,нельзяжетакбыстро-то,устанетесильнее!
-Ничего!-бодроотвечалимыидожималипротивника.
Авотколючиекустыпредставлялисьмноюужекакковарныедраконы,змеи-горынычи.
Снимиивпрямьморокибылопобольше,но«зернышки»одолелииих...
И вот так получилось, что благодаря всем нашим стараниям и упорству вторая смена
лагерявыполнилавозложенныенанееобязанностивсегозаоднунеделю!Мыснесливесь
бурьян, окружавший храм, выкорчевали сухие и лишние кусты и деревца, убрали мусор с
прилегающей территории и даже подготовили площадки и навесы для строительных
материалов. А под конец еще прошлись и по дороге, ведущей к селу, и завалили щебнем и
битым кирпичом все ямы и колдобины. Храм сразу преобразился. Его вновь стало видно
далеко-далеко...
Одно огорчало, убрав мусорное покрывало, мы невольно обнажили все раны и язвы,
нанесенные зданию безбожными временами: разбитую колокольню, отсутствие крестов,
обшарпанные грязные стены, мрачное зияние дверных и оконных проемов, сгнивший пол,
закопченные,исписанныевнутренности,разобраннуюкровлю...Видявсеэто,мыпонимали,
что,хотьиславнопоработали,носделалиещетакмало...Ведьзакрытый70летхрамнельзя
возродить за неделю. Потребуется еще много и много времени, сил и средств, чтобы над
окрестными лугами и лесами вновь загудел пронзительный звон колоколов и солнце
отразилосьбыназолотекуполов...
Ко всему сказанному хочу еще добавить, что «зернышкам» весьма активно помогали
местные пацаны, частенько захаживавшие на гору и привлеченные нашими сражениями с
зарослями.
Батюшка остался очень доволен нашей работой. Он объявил благодарность нам и
Людмиле Степановне и стал уже подумывать о начале ремонтно-восстановительных дел.
Все-таки было приятно осознавать, что именно мы, маленькие «зернышки», первые
проложили дорогу к поруганному храму Преображения Господня! И, даст Бог, он скоро
преобразится и засияет опять всей своей былой славой... Ответственность перед таким
великимделомпридаваланамновыхсилипорывов.БратФеодортрудилсявместеснами,а
иногданацелыйденьпропадалгде-то.Говорили,чтоонпосещаетидругиехрамывокруге,
какпорушенные,такидействующие.Егониктонестеснялвсвоихдействиях,неупрекал,не
контролировал,нетребовалотчета.Распорядокднявнашемлагереонстрогособлюдал,по
меревозможностейпринималучастиевразличныхмероприятиях,елмало,отказывалсяот
мясногоимолочного,поройуходилвлеспомолиться.Завсюнеделюмыснимпоговорили
всеголишьодинраз.Воткакэтовышло.
ОднаждыбратФеодорзадержалсявхраме,отмываянастенекакую-тостаруюроспись.
Меняпослалипозватьего.
-БратФеодор,идемтеобедать!Всеужеждут!-веселокрикнуля,войдявполутемный
храм.
Монах бросил тряпку в ведерко, быстро вытер руки о полу своего черного одеяния и
вышел.Покашли,онвдругобнялменязаплечиисказал:
-Крепкийты,братГеоргий!Изтебяхорошийбатюшкавыйдет...
Яулыбнулся.Такаямысльещеникогданеприходиламневголову.
- А не боишься ты, Георгий, что вот вы все тут восстановите, а придут другие и
разрушатвашитруды?-продолжалбратФеодор.
-Нет,небоюсь!
-Отчегоже?
- Потому что веру нашу православную никто никогда не разрушит! Сколько вот уже
били и давили ее, а вот она живет и опять возрождается. Так всегда будет! Потому и надо
что-тоделатьдлятого,чтобыонажилавлюдях.СнамиБог,ичтонамсделаетзлойчеловек?
Даведьикаждыйизнас-этомаленькийхрамБожий!Всехнепорушишь,такведь?
- Эге... - как-то неопределенно вздохнул брат Феодор и опять усмехнулся своей
отрешеннойулыбочкой.
***
И вот наступило 12 июня - День России[6]. За хорошую работу Людмила Степановна
объявила этот день для нас выходным. Можно было играть, веселиться, купаться, гулять,
сколькодушеугодно!Ктомужевсенаметилисходитьутромвближайшийлесзаранними
грибочками, разными там опятами, опятами-сластушками да говорушками. Загорелый
Петька сказывал, что видел уже и свинушки, да и земляника кой-где начинала потихоньку
буреть. Зарядку, по случаю выходного, отменили и разрешили поспать до 8 часов. Тогда я,
кажется, впервые выспался по-настоящему. После завтрака подняли флаг, на котором
закрепилиещеифлажокРоссии.ЛюдмилаСтепановнаторжественнопрочиталамолитвуо
спасении России. После праздничной линейки «зернышки» пошли собираться в лес по
грибы.Однакоэтимнашимпланамнесужденобылосостояться.Внезапноизселанагрянул
народ: мужики и бабы, ребятишки, богомольные старушки. Они откликнулись на призыв
отца Григория помочь в ремонте храма и поэтому решили выходной день встретить
полезным трудом на благо всеобщего спасения. Пригнали большой грузовик с досками.
Мужикисталивозводитьстроительныелеса.ИмпомогалибатюшкаибратФеодор.Работа
закипела дружно. Девчонки и женщины принялись хлопотать над большим праздничным
обедом для всех, так как местные принесли много всяческих вкусностей: молочка,
творожку,яичек,рыбки,меда,муки,ранниховощейизелени,мясадляшашлыковиборща.
Карусель завертелась нешуточная. Тут уж было не до грибочков. «Зернышки» решили
отложить выходной до завтра и тоже присоединись ко взрослым труженикам. Нам
поставилизадачу:убратьизхрамаостаткисгнившегопола.Работалосьвесело,радостнои
спокойно.Правда,меняогорчалолишьоднообстоятельство:ядосамогообеда,намеченного
на2-3часапополудни,немогвидетьПашку.Онахлопоталанакухне,амы,пацаны,таскали
изхрамагнилыедоскиишвырялиихвкузовстоявшегорядомгрузовика.Ивсежедевчонка
сама пришла проведать нас! Ближе к полудню староста появилась в храме, держа в руках
ведерко с родниковой водой и берестяной ковшик для питья. Радостные, мы кинулись
утолять жажду. Пашка глядела на нас и весело посмеивалась. И тут вдруг раздался вопль
Петьки-кучера:
-Ребя,смотрите,чтоянашел!
Все обернулись. Петька подбежал к нам, держа в руках какой-то грязный, пахнущий
плесенью,сверток.
-Это-клад!Непременно!-восторженнообъявилмальчуган.
-Ухты!-удивилисьребятаиокружилиПетьку.-Ану,покажь!Гдевзял-то?!Ого!
ОднакосвоюнаходкуПетрпередаллишьПашке,толинаправахстаросты,апо-моему,
он был к ней вовсе не равнодушен. Девчонка пристроила сверток на штабель досок и
осторожноразвернула.Оберткасостоялаиз5-6слоев:тутбылииветошь,игазета,ифольга,
ипромасленнаябумага...Последнимоказалсякусоккрепкогобелогосатина.Онсохранился
весьманеплохо,имырадостноотметили,чтоисодержимоесвертка,значит,тожеособоне
пострадало.ПокаПашкаразвязываладвапоследнихузелка,Петькарассказывалонаходке:
-Ятам,вуглу...близалтарядоскудернул,идвакирпичаизстенывывалились.Хотелих
обратно пристроить, да только, наоборот, еще больше дырку сделал... Там, оказывается,
пустотабыла!Вотизнее-тосвертокивывалился...
-Аможет,тамещечто-тоесть?!-предложилкто-тоизпацанов.
-Данет,явсехорошопроверил,большеничегонету...Маленькийтакойтайничокбыл.
Наконец Пашка справилась с узелками, и нашему взору предстала большая толстая
книгавкожанойобложкеисбронзовыминакладками.
-Ого!Старина!Видать,ценная!-послышалисьвосхищенныеголосаребят.
- Скорее всего, это Евангелие, - спокойно отозвалась Пашка и, перекрестившись,
бережнооткрылакнигу.
-По-старославянскиписано!-сказалкто-то.
- Да, это Евангелие. Похоже, его читали во времена богослужений в этом храме, сказаластароста.-Вотбатюшка-тообрадуется!
-Этознамение!-предположиля.-Добрыйзнак,найтиКнигуКнигвДеньРоссии,да
ещевмоментнашегоединениясместными!
-Да,тыправ!-согласиласьПрасковьяизакрылакнигу.-Петь,сбегай,позовибатюшку.
-Есть!-радостновыпалилмальчуганикинулсязауголхрама,туда,гдесеговосточной
стороныдружнорослистроительныелеса.
- А тут, наверное, еще клады имеются! Я вон слышал недавно, в одном храме, тоже
старом, ребята чистили мусор и нашли аж два ведра разных монет! - оживились
«зернышки».-Ничего,есличтоиесть,мысразунайдем!Всетутперероем!Будутденежки
дляремонта!
- Эх вы, кладоискатели! Храм - это вам не банк, чтобы золотишко-то припрятывать!
Батюшкитолькоиконыдакнигихранили,чтобихнеосквернилибезбожники.Авытутуж
прямо «Остров сокровищ» развели! - приструнила староста своих подопечных и, сняв с
головыплаток,осторожнопротерлаимкнигу.Икогдаонаэтоделала,вдругназемлювыпал
какой-толисток,сложенныйвчетверо.Яловкоподхватилегоиразвернул.
-Чтоэто?Что?-загалделиребятки,обступаяменясовсехсторон.-Жор,покажи,а?
-Ану,цыц!-осадилясвоихорлят.-Этокакая-тозаписка.
-Аможет,это-картасокровищ?-предположилрыжийАндрюха.
-Данет,успокойтесь!-усмехнулсяя.-Тутвсеголишьстишокнаписан...
- Ну-ка, тихо! - строго произнесла староста и, когда «зернышки» угомонились, мягко
предложила:-Жор,читайвслух.
Япрокашлялсяизачитал:
ДомауНиколушки,вноженькахВарварушки.
ПядитриотСергиявсторонуворот...
Подступнидевичии,локоток,неболее...
Поклониськрасавиценааршин,мойбрат!
Каменьцветарозова,даколечкомедное,
Триаршинасавана-вотивесьмойклад!
В тексте было много правок, переписок и, похоже, листок этот служил автору
черновиком.Анижешлаподпись:«О.И.Сентябрь,1938г.».
- Ничего непонятно! Постой, слыхал, там в конце про клад говорится? - затараторили
мальчишки.
-Ну-ка,Жор,прочтиещераз,-попросилаПашка.
Явновьзачиталстранноепосланиеизпрошлого,апотомсделалэтоещедвараза.
-Да,по-моему,здесьчто-тоесть!-вздохнуладевчонка,морщалоб.-Атыкакдумаешь,
Жорка?
- Похоже, прав наш Андрюшка, и это действительно карта сокровищ, только
зашифрованнаяподстих,чтобнетаклегкодогадатьсябыло,-ответиля.
-Верно!Яжевамговорил!-обрадовалсяАндрей.-Значит,здесьещеестьклады!
-Даособо-торадоватьсянечему!-возразиля.-Вотсмотрите,авторперечисляетвсего
лишь вещи: розовый камушек, колечко медное и три аршина ткани для похорон. Ничего
ценного...
-Триаршина-этосколько?-спросилкто-то.
-Чутьбольшедвухметров,-ответилаПашкаитутжеспросила:-Нотогдазачемстоило
такмудренопрятатьэтинехитрыевещицы?
Тутпришелбатюшка,инаширазговорыпрервались.
- Ну, следопыты-старатели, показывайте, что вы тут обнаружили! - сказал отец
Григорий,улыбаясьивытираяладониоподрясник.
Пашкапередалаемукнигу.Осмотревее,батюшкавесьмаобрадовался.
-Да,очень,оченьценнаянаходка!Оченьценная...Айдамолодцы,«зернышки»,сделали
большойподарокпраздникуихраму!
-Ивотеще!Вкнигеэтойлежало...-девчонкапротянулазапискусостраннымстишком.
Батюшка принял листок, несколько раз прочел его, хмыкнул, снова прочел и покачал
головой.
-Хм,интереснаязаписочка...-произнесонзадумчиво.
Тутребятасталиводинголосутверждать,чтоэто-картасокровищ.
- О. И. - это, разумеется, отец Иоанн, прежний настоятель храма Преображения
Господня. - сказал батюшка. - Наверняка это он и написал эту записку. Известно, что о.
Иоаннувлекалсядуховнойпоэзиейивродебыисамчто-топописывал,хотяеготрудовнигде
несохранилось...
-Нотутявноцентуриикакие-то,прямокакуНострадамуса,-сказаля.
Батюшкаусмехнулсяивеселосказал,вкладываялистокобратновкнигу:
-Нуладно,ребятки,разберемся!Акакувасделанатрудовомфронте?
-Ещеначасработыосталось,неболее...-доложиля.
- М-м-м, молодцы! Вновь чувствуется запал и руководство брата Георгия! Ну вот что,
ребята,давайтезакругляйтесьтут.Скороужебудетпраздничныйобед.Женщинынаготовили
нам так много всего вкусного! (От этих слов я невольно прошелся ладонью по своему
животику.)
-Батюшка,акакувасдела?-спросилаПрасковья.
-О,здорово!Засегодня,похоже,всевосточноекрылолесамипокроем!Ещенесколько
таких дружных субботников и можно будет приступать к ремонту! - радостно улыбнулся
отецГригорий.
-АйдаискатькладотцаИоанна!-закричалАндрюха,ивсепацаныустремилисьвхрам.
- Вот неугомонные! - рассмеялся батюшка и, погладив бороду, уже более серьезно
сказалнамсПашкой:-Азнаете,ребятки,кладотцаИоаннанасамомделесуществует.
-Неужели!?-искреннеудивилисьмы.
-Да-да...Еслиэтоваминтересно,тосегоднявечеромустроимкостериярасскажуоб
этомпоподробнее!
-Здорово!-воскликнуля.-Обязательнорасскажите!
- Батюшка, а эта записка, как вы думаете, имеет к нему отношение? - спросила
Прасковья.
- Думаю, что да. Ну извините, ребятки, пойду к мужичкам, надо поддержать их
морально.
ОтецГригорийушел,амысПашкойпереглянулись.
- Супер! Вот бы действительно найти клад! Я о таком и мечтать-то не смел! воскликнул я восхищенно. - Слушай, Паш, а может, мы зря отдали записку? Нашли бы все
сами...Вотподивилибынарод!
- Да что мы можем сами-то? - вздохнула Паша. - В записке толком разобраться не
смогли... Нет, пусть уж лучше батюшка сам все выяснит, а уж мы поможем ему этот клад
достать.
-Да,наверное,тыправа,-согласилсяя.-Так,пожалуй,будетлучше.Акактыдумаешь,
чтомогспрятатьотецИоанн?
- Я думаю, что скорее всего - это иконы. Это же такая ценность, дороже серебра и
золота.
Итутдевчонкаспохватилась:
-Ой,Жорка,тыпростименя,нонадобежатьнакухню!Яведьнадесятьминутотошла,
чтобваспопоить,асаматут...-ионапобежала,неловкоразмахиваясвоимпосеревшимот
пылиплатком.
Япроводилеевзглядомиподумал:
-Датыисама-тосокровищенеоценимое...
ОТЕЦИОАНН
Сосновые дрова горели ярко и весело, выбрасывая к темно-синему куполу вечернего
неба озорные бело-оранжевые искорки и сизые струйки дыма. Возле огня было светло и
жарко,какднем.«Зернышки»сиделивокругкостра,ктоначем:накорягах,наперевернутых
вверх дном ведрах или просто на брошенных в траву старых ватниках; и с большим
интересомслушалирассказотцаГригорияожизнибатюшкиИоаннаи,главное,оегокладе,
оставленномдлянас,егопотомков.
«... Иеромонах Иоанн прибыл для пастырского служения в наших краях в конце 1928
годаи пробылнаэтомблагородном поприщеровно 10 лет,досамого своегоареста зимой
1938 года. При нем духовная жизнь в районе была на редкость насыщенной. С первых же
богослужений, с первых проповедей отец Иоанн зарекомендовал себя как истинный
христианин и верный служитель Господень. Он строго соблюдал все церковные правила и
каноны, разливая вокруг свет милосердия, добра и всепрощения. Несмотря на то, что
повсюду церкви закрывались и разорялись, Преображенский храм, наоборот, расцветал и
обновлялся.Клиросныепенияпослушатьприезжалисюдалюдидажеизсоседнихобластей,
апроповедямибатюшкиовере,церкви,одобреизле,отом,какжитьхристианинувновом
безбожном времени, заслушивались многие, даже и представители властей. При батюшке
Иоанне многие жители, несмотря на угрозы, гонения и ухищрения правящих в округе
чиновников, смело и открыто исповедовали веру Христову и все, от мала до велика
посещалихрам.
Современемврайонеосталисьлишьдваочагаправославия-Преображенскийхрамда
Никольская церковь, в которой настоятелем был отец Николай, лучший друг и соратник
батюшкиИоанна.Онивместекогда-тоучилисьвДуховнойсеминарии.КогдаотцаНиколая
арестовали по ложному доносу, друг смело и решительно выступил в его защиту и сделал
все, чтобы эти гнусные обвинения были сняты со священника. За правдивость, кротость,
добролюбие,терпимостьковсем,занезлобие,заподвижническийобразжизниотцаИоанна
уважалимногиеизневерующих.Унегобылонемалознакомыхсредиместныхчиновникови
представителей властей. Это обстоятельство помогало ему избегать многих злобных
нападок, которые осуществляли по дьявольскому наущению люди злые и завистливые.
Очевидцы той поры отмечали, что убранство Преображенского храма было просто
великолепно! Отец Иоанн получал много дорогих даров из разных мест, а каждый
прихожанин считал за долг и честь принести что-нибудь в храм. И все это батюшка
использовал для укрепления и украшения места своего служения, а часть (в основном
деньги и продукты) щедро раздавал нуждающимся. При храме действовала богадельня, и
всякий голодный, или путник, или странник, мог запросто потрапезничать там. Немало
людей спас отец Иоанн во время известных голодоморов 30-х годов... Однажды пришел в
округу тиф. Известно, что батюшка сразу после вечерней службы затворился у себя и до
самого утра простоял на коленях перед иконами, прося Господа об избавлении паствы от
грозной напасти. После утрени местные жители крестным ходом обошли наше село и
соседнее, Никольское, и произошло чудо - больше не было ни одного заболевшего! Еще
говаривали, что в стенах Преображенского храма образовалась настоящая галерея из очень
старых и ценных икон, а в его запасниках хранились «несметные сокровища» (что они,
конечно,подразумевали под этим,нам неизвестно). Отец Иоанн прилагал немалые усилия
для того, чтобы спасать и сохранять наиболее дорогие и ценные предметы церковной
утвари,вывозимыеизразоряемыххрамов.ОниоседаливПреображенскомилиНикольском
храмах. Еще известен такой момент, что, несмотря на запреты властей, в Преображенском
всегдазвониликолокола,призываямиряннаслужбы.Конечно,батюшкаИоаннзнал,чтотак
долгопродолжатьсянеможет,врагиверынайдутспособы,чтобыоклеветатьипогубитьего
и сияющий золотом куполов храм. Поэтому он, скорее всего, уже вынашивал в себе план
насчеттого,чтобынадежноупрятатьцерковныесокровищаотчужихглазигрязныхрукдо
лучших времен, когда в Россию вновь вернется истинная вера в Бога и благочестие.
Возможно, что он тогда уже подготовил и тайники для этих целей. Поэтому, когда вышло
постановление о закрытии Преображенского храма и аресте его настоятеля, батюшка был
извещен об этом заранее и успел осуществить задуманное. Когда бурная толпа
комсомольских активистов, милиционеров и просто любителей поживиться за чужой счет
ворваласьвхрам,переднимипредсталилишьголыестеныданесколькосвечей,теплящихся
наубогомподсвечнике.Самжебатюшкаотвсехвопросовотмалчивался.Потомусмехнулся
и сказал: «Зачем вам храмовое добро? Вы же пришли за тем, чтобы закрыть храм и взять
меня. Так и делайте то, что вам предписано, а все остальное вам не принадлежит!» Когда
батюшкуувезли,местныечиновникиещедолгонемоглизаколотитьдверейхрама,потому
чтонаиболеерьяныерасхитителичужогодобравсешарилиишарилипозалам,лестницам,
кладовым и подвалам в надежде отыскать хоть что-то из тех сокровищ, что еще совсем
недавноукрашалихрам.Нонигденичегонебыло.Скрежещазубамиотбессильнойзлобы,
они решили в отместку отцу Иоанну сбросить хотя бы колокол и разбить его, но, когда
взобрались на колокольню, замерли пораженные - колоколов тоже не было на месте! В
ярости активисты принялись бить стекла в окнах и отдирать кровлю. И только
вмешательствомилиционеровостановилоэтувакханалиюзлыхсил.Суднадбатюшкойбыл
неправедным и скоротечным, так как власти спешили как можно скорее избавиться от
строптивого священника, будоражащего своими проповедями всю округу. В район, под
видом полевых учений, даже перебросили пехотную часть и артиллерию, опасаясь, что
местное население, очень любившее своего пастыря, взбунтуется и попытается отбить
батюшку Но это был уже 38-й год... Чистки и аресты шли по всей стране и в массовом
порядке. Страх и подозрительность витали над Россией, поэтому никаких волнений в
районе не произошло. Отца Иоанна этапировали сначала в областную тюрьму, а потом
отправиливКазахстан.Там,водномизлагерей,из-занепосильноготруда,отневыносимых
условийсодержанияисуровостистепногоклиматабатюшкатяжелозаболел.ВЕвропевэто
время уже разгоралась Вторая мировая война. Друзьям удалось вырвать отца Иоанна из
лагеря.ЕгоотправиливссылкувОренбургскуюобласть,апотомперевелиподПензу,гдеон,
прожив еще 4 месяца, отошел ко Господу, так и не вернувшись в наши края. Уже после
войныврайонвернулсяизссылкидиаконПетр,который6летслужилприотцеИоаннеи
считался его хорошим другом. Он поселился в Никольском и устроился работать ночным
сторожемвместнуюцерковь,которуюпозжетожезакрылииприспособилиподсовхозный
амбар, а потом и под склад удобрений и ядохимикатов. Отец Петр так и не ушел из
Никольского, продолжал сторожить разоренный и оскверненный храм. Говорили, что
диакон очень тосковал без богослужений, заболел, стал часто выпивать и однажды
проговорился о кладе отца Иоанна. Вот тогда-то и объявилась на свет та записка со
стишком,черновиккоторойвы,ребята,инашлисегодня...»
-Такзначитэтоткладужедавнонашли!-отчаяннопискнулкто-тоиз«зернышек».
- Конечно, клад отца Иоанна искали и раньше. Похоже, из-за этого и пострадал так
сильно Преображенский храм. Все везде перерыли, перепроверили, считая, что не мог
батюшкатакбыстроинезаметновывезтисвоедоброзапределысела.Лишькогданачалась
война, страсти утихли, о кладе со временем и подзабыли. И вот, когда вышла в свет эта
записка,поискивозобновились.Говорят,этимделомвначалезанялисьместныемальчишки
ивыбралиместомдляпоисковдомотцаНиколаявНикольском,идажечто-тонашли,хотя
так, лишь какие-то мелочи. Время-то тогда было совсем не кладоискательское: страна
строила социализм, готовилась запустить в космос ракету и поэтому «поповскими
богатствами»ужемалоктоинтересовался.Какбытамнибыло,нокладотцаИоаннатакдо
сихпориосталсяпритчейвоязыцех!
-Такчтоже,этивеликиебогатстватакисгниютвземле,илюдиихникогдабольшене
увидят?-возропталиребятишки.-Давайтемысамизаймемсяихпоисками!
- Ну что вы, ребята! Господь, разумеется, не позволит пропасть христианским
сокровищам, и клад отца Иоанна, рано или поздно, обязательно отыщется. А нам бы вот
лучше сейчас не лопатить зря землю по старым развалинам, а постараться побыстрее
восстановить Преображенский храм. А то, что же получится: вдруг клад найдется, а
перенести-то его будет и некуда! Нет, пусть он пока полежит в надежном месте. Вот как
засияетнашхрамснаружи,такГосподьиукраситегоизнутрисокровищамиотцаИоанна!сказалбатюшка,и«зернышки»согласилисьсним,хотя,уверен,каждыйизнасзатаилвсебе
мысль,чтоименноемувдругдаипосчастливитсякаким-тообразомнаткнутьсянастарый
клад.
-Скажите,отецГригорий,асейчаскто-нибудьищеткладотцаИоанна?-спросиля.
- Да, его поисками, насколько мне это известно, занимаются местные краеведы, ну и
«черныестаратели»,разумеется...
-Актоони,эти«черныестаратели»?-поинтересовалсяПетька.
-Этотакиелюди-авантюристы,которыетайно,грубо,«по-черному»разрываютвсякие
древние захоронения: курганы, места археологических раскопок, места, по которым
прокатился каток войны. Рыщут, как шакалы, и собирают все более-менее ценное и что
можногде-тоикак-топродатьзахорошиеденьги.
-Нуикаковыихуспехи?-спросиля.
-Надоотметить,чтогруппа краеведов «Вехи»,членом которой являюсь ия, вданное
время работает не ломом и лопатой, а проводит поиски в кабинетной тиши. Мы изучаем
архивные документы, прослеживаем весь последний жизненный путь отца Иоанна, с того
самого момента, как над ним нависла реальная угроза ареста. Отыскиваем свидетелей,
очевидцев тех лет и событий, короче, все то, что хоть как-нибудь пролило бы свет на
спрятанные церковные сокровища. Ведем переписку с коллегами из тех мест, где батюшка
находилсявлагереиссылках.Знаете,дажеотыскалиодногоживогоучастникатехсобытий,
которыйхорошозналотцаИоанна,таккакнаходилсяснимвместевлагере.Ихнарыдаже
былидругнаддругом.Сейчасэтомудедушкеужеза80,нопамятьонсохранилотменную.
Он помнит все беседы с батюшкой, который его, закоренелого атеиста, превратил в
истинногохристианина.Новотнасчеткладаэтотдедушка,ксожалению,несказалровным
счетомнислова.Ондажеинезналоегосуществовании.Да,видимо,отецИоанннадежно
хранилсвоютайну,доверивеелишьодномуГосподу...
-Нуастаратели?Авдругониужечто-тонашли?-сновазадалявопрос.
- Вряд ли! - усмехнулся батюшка. - Я понимаю, как им хочется завладеть кладом, но
Господь не допустит расхищения церковных богатств, ибо они принадлежат всем нам, так
как собирались с большой любовью и верою нашими дедами и прадедами, прямыми
наследникамикоторыхявляютсяинекоторыеизнас,тутсидящих!
«Зернышки»сгордостьюпереглянулисьдругнадружку.
- Судя по тому, как старатели копают в окрестностях села, клад отца Иоанна все еще
сокрыт от людей. Видали, какие ходы, ямы и норы понаделали эти кладоискатели близ
Никольскойрощи?Иуболотявиделраскопки,ивглиняномкарьерекопались,ивдругих
местах... Даже вот на озере несколько раз были ныряльщики, вроде как акваланги
испытывали, а на самом деле что-то усиленно искали среди песка и ила. После них на
берегуосталисьцелыегрудыдобытыхимиартефактов:пустыебутылки,жестянки,ракушки,
какие-то черепки да железяки... И еще, местные бабули мне рассказывали, что у них
частенько какие-то приезжие мужики с бородами да рюкзаками под разными предлогами
расспрашивают о местных храмах и возможных кладах. Но ведь ни местные, ни внешние
точно не знают, где искать-то клад батюшки Иоанна. Поэтому среди «черных старателей»
ходят различные версии и легенды, которые они порой пытаются реализовать с помощью
лопатизаступов.Новсеэто,какмывидим,простоСизифовтруд!
- Да, это уж точно! - вдруг нарушил свой любимый покой брат Феодор. - Зря, зря
ребяткистараются...Трудноимидтипоперекрожна!-ионусмехнулсядовольнойулыбкой.
Батюшкавответсогласнокивнулемуголовой.
Мы еще поговорили какое-то время. Все же нам очень хотелось отыскать клад отца
Иоанна,икакможноскорее,аотецГригорийнасуспокаивал,уверяя,чтодля«зернышек»
главное сейчас - прилежно молиться и трудиться, чтобы восстановить храм, который и
станетпрекраснымфундаментомизачиномнапутивозвращениясокровищ.АбратФеодор
еще доложил, что в соседней области завелась преступная шайка, которая промышляет
поискомипохищениемстаринныхиконичтокладубылобынадежнеележатьпокатам,где
егосхоронилбатюшкаИоанн,мученикзаверуправославную.
Обычно,когдаукостравыступалбатюшкаГригорий,послеегословвразговорвступала
Прасковья и рассказывала «зернышкам» житие какого-нибудь святого. Хотя сегодня наша
беседазатянуласьнаболеепродолжительноевремя,чемвсегда,всежетрадициюнарушать
не стали, так как ребятишки, возбужденные рассказами о кладах и сокровищах, которые
лежали, может, где-то прямо у нас под ногами, спать не хотели, но видя, как Людмила
Степановна уже поглядывает на часы, стали усиленно просить старосту лагеря рассказать
что-нибудьинтересноеизжитийсвятых.Батюшкаиучительницавозражатьнесталиислово
предоставили Пашке. Она аккуратно расправила платье на коленях и, подумав лишь
несколькосекунд,поведаланамследующуюисторию.
- Сегодня, ребята, я расскажу вам о жизни и духовных подвигах святой блаженной
Домны Сибирской. Домна Карповна родилась в начале XIX века. Родителей она лишилась
рано и воспитывалась в дворянской семье, у своей тети. Девушка была образованная,
благовоспитанная,зналаиностранныеязыки,модноисовкусомнаряжалась.УДомныиз-за
красоты имелось много поклонников. Тетка решила отдать ее замуж силой, но девушка,
возлюбившаяГосподавсемсвоимсердцем,решиланавсегдаостатьсяневестойХристовой.И
радиэтогоона,презревисвоюкрасоту,ибеспечноежитье,ивыгодноезамужество,обрекла
себя на труды и опасный путь странствований. Однажды, когда тетка уже готовилась к
свадьбе, Домна отпросилась погулять в саду и оттуда взяла да и убежала. Ее задержали за
бродяжничество уже в Полтаве. Документов при девушке не было никаких, и ее личность
установитьнесмогли.ДомнаназваласьМариейСлепченко.Состоялсясуд,которыйпринял
решениесослатьбродяжкувСибирь,вгородТомск.Тамонапоявиласьужекакюродивая,и
всезвалиеекакДомнаКарповна.Постоянногожильяблаженнаянеимелаижила,гдеБог
приведет. Порой, не обращая внимания ни на какую погоду, проводила дни и ночи под
открытымнебом.Всяееодеждасостоялаизузловразнойвеличины,навешанныхпочтина
голое тело. В узлах этих были запрятаны ремни, веревки, обувь, старые мочалки, никуда
негодные тряпки, камни, опилки, даже битые стекла и прочий мусор. Сверху узлов висели
многочисленные мешочки - с хлебом, сахаром, чаем, свечами, ладаном и даже с кислой
капустой!(Пашкаулыбнулась).ДомнаКарповнатакжепостоянноносилассобойимолоко,
иквас,истарыещи(Петькахохотнул,нонанегошикнулидевчонки).Узлыимелибольшой
вес,иноситьихпостояннобылоужеподвигом,ктомужеонипочтинеизбавлялиДомну
Карповнуответра,дождяиморозов.Рукиблаженнойбыливсегдазанятытем,чтоменяли
положение узлов. Так она, как по четкам, молилась. На ногах у Домны Карповны обычно
имелась какая-нибудь поношенная обувь, а голову неизменно украшала белая повязка с
крестомиленточками.Иногдаейпопадалисьстарыешляпы,итогдаблаженнаянадевалаих
так: две сразу на голову, а третью прикрепляла пониже спины («зернышки» рассмеялись,
улыбнулась и Людмила Степановна). Когда на улице трещали суровые сибирские морозы,
Домна Карповна одевалась в шубу. Но так как надеть ее на узлы и мешочки было очень
сложно, то святая носила ее внакидку или сунув руку лишь в один рукав и всегда
нараспашку. Да и то, обычно вскоре эту шубу она отдавала кому-нибудь из нищих.
Преосвященный Порфирий говорил: «Дурочка учит нас, умников. О, если бы и мы
додумались до такой любви к ближнему и до такого терпения ради Христа!» С утра и до
самой ночи вся жизнь Домны Карповны проходила на людях. Утром она примерно час
проводилавполноммолчании,толькоперебираласвоиузелки.Вэтовремяниктонемогее
разговорить.
Лишькончивмолиться,ДомнаКарповнаподходилаклюдямиговорила:«Доброеутро!
Многаялета!Многаялета!»и,осенивихкрестом,целовалавгубы.Ипослеэтогоблаженная
начиналаюродствовать-ходилапоселуилигороду,говорилабезумолку,пилаиелавсе,что
ейподавали.Вцеркви,когдатамбылоособомногонароду,онапереходиласместанаместо,
разговаривала со всеми, гасила свечи, переставляла их, а некоторые складывала к себе в
узелок.ДомнаКарповнавсегдаделалавид,чтонелюбитнищих,носамаобычносрадостью
собирала всякие старые вещи и заставляла своих знакомых делать то же самое и хранить
барахло в ящиках. Потом эти ящики уходили к нищим. А вот странников Домна Карповна
оченьлюбила,называяих«моислепенькие»,ивыпрашиваладлянихбулки,молокоидругую
вкусную еду. Порой брала для этого пищу без разрешения. Стоило лишь хозяйке какогонибудьдомаотвернутьсяподелу,какДомнаКарповназабиралаунеехлебиликусокмяса,
дажекашуизгоршкавыгребалаискрывалась,спешасгостинцамикстранствующим.Очень
сильнозаботиласьблаженнаяокошкахисобаках.Онибылиеевернымидрузьями,иимона
отдавала большую часть собранной за день еды. Особо Домна Карповна жалела цепных
собак и строго следила за тем, чтобы у них всегда была вода для питья, и горе было тем
хозяевам,которыенераделиобэтом,таккакблаженнаямоглаповоспитыватьикостылем!
(Мы все рассмеялись.) По ночам она подходила к собакам и, перерезав веревку, отпускала
животныхпогулять.СобакитожеоченьлюбилиДомнуКарповну,ноподходиликнейтоже
лишь ночью и ходили за ней целыми стаями. Порой, во мраке ночи, среди сильного
собачьеголая,раздавалсягромкийголосблаженной:«ПресвятаяБогородице,спасинас!Все
небесные силы, Херувимы и Серафимы, молите Бога о нас!» Так вот Домна Карповна
находила возможность спокойно помолиться, скрывая от людей свои духовные подвиги.
Горячоиусердномолиласьонаивцеркви,нотолькокогдабылавхрамесовсемодна.Здесь
лилаонагорькиеслезыивсвоемдуховномвосторгеказаласьангелоподобной.Икактолько
святая замечала появление посторонних свидетелей, так тут же бросала молиться и
начиналаюродствовать.БлаговоспитанностьДомныпросвечиваласьиводниееюродства.
Однаждымимоодногосела,гдевтовремяжилаблаженная,проезжалаодназнатнаядама.
Так Домна Карповна провела с ней всю ночь, беседуя только на иностранном языке. Еще
святаяоченьлюбилапетьдуховныепеснииделалаэточасто,расхаживаяпоулицамгорода.
За это ее нередко забирали полицейские и отправляли в участок. Но это событие всегда
было желанным для всех заключенных, так как томские купцы и купчихи, узнав об аресте
юродивой, тут же посылали ей груды пирогов, булочек, блинов, чая и сахара. А Домна
Карповна все это с удовольствием раздавала заключенным. И порой получалось так, что
когда срок задержания блаженной заканчивался, то ее товарищи по тюрьме желали ей, в
простоте душевной, поскорее попасть обратно в полицейский участок. (Петька снова
усмехнулся, но, спохватившись, опасливо покосился на девчонок, сидевших рядом с ним).
Воттак,ребята,средиподвиговюродствасвятаяДомнаКарповнахраниласебянепорочной
от мира; умерщвляла свое тело, чтобы сохранить душу; во многих трудах шла по пути
спасения. К концу своей жизни она даже приобрела дар прозорливости. Могла
предсказывать разные события, предупреждать людей о грозящих им опасностях. Умерла
рабаБожияДомнаКарповнав1872году,иеепогребливТомскомженскоммонастыре.На
похороныстеклосьмножествожителейгорода.Быломногоисвященников,которыепитали
кблаженнойглубокоеуважение.Вотивсе...
Пашка закончила свой рассказ краткоймолитвой: «Радуйся, блаженная мати Домно,в
Сибири подвизавшаяся и Богу угодившая. Ты моли о нас Превечного Бога!» Костер уже
прогорел.Слабыйтеплыйветерок,тянувшийсозера,неяркораздувалугли.Нанебе,совсем
потемневшем, зажглись первые сине-желтые звездочки. В сосновой роще сонно
пощелкивали птицы. Из спящего села доносился тихий собачий лай. В низинах туман
смешивался с прозрачными сумерками и походил на большую отару овец, устало
возвращавшуюсясдальнегопастбища.Мысиделимолча,думаликаждыйочем-тоосвоеми
глядели на маленькие сиреневые огоньки пламени и оранжевые искорки, изредка
вырывавшиеся из темнеющих уже углей костра. Какое-то щемящее душу умиротворение
разливалось по округе и по нашим сердцам. Мнедаже захотелось обнятьвсех разом, всех,
кто был рядом со мной: Пашку, отца Григория, брата Феодора, Людмилу Степановну,
ребятишекизлагеряидаженеугомонногоПетькуиегоЗоську,мирнопасшуюсянеподалеку.
Хотелосьощутитьихтепло,почувствовать,какбьютсяихсердца,горящиеверой,надеждой
и любовью. Верой в торжество нашего православия, надеждой на то, что Преображенский
храмбудетвосстановленикладотцаИоаннавозвратитсяклюдям;любовьюкоГосподуБогу
идругкодругу.Всеэтилюди,чтобылисомнойтогдарядом,показалисьмневтеминуты
такимиблизкимииродными!Уменядажезасосалоподложечкойотмысли,что,наверное,
такоевотблаженствоиспытываютте,ктосподобляетсядостичьЦарствияБожия,когдатебя
будут окружать только твои единомышленники, единоверцы, твои верные и надежные
друзья,скоторымиобщаться-одноудовольствие.Яневольноулыбнулсяивзглянулнанебо.
Маленькаязвездочкасорваласьстемногопокрывалаиупала,какмнепоказалось,прямона
пустуюколокольнюПреображенскогохрама.
Почему-то подумалось: «Это добрый знак! Наверное, клад отца Иоанна будет скоро
найден!»Ивсе-такихорошобылобы,чтобыэтособытиепроизошлозавремянашейсмены...
Хотя, конечно, это не так важно, лишь бы он вообще вернулся к людям, чтобы наполнить
мертвыйхрампрекраснымвеликолепием.
Первой нарушила хрупкий покой Людмила Степановна. Поднявшись, она захлопала в
ладоши,призывая«зернышек»отправлятьсяспать.Вэтимгновенияонапоходиланакурицунаседку,замахавшуюкрыльями,собираяподкровсвоихнепослушныхптенцов.Яулыбнулся
и,протянуврукуПашке,помогейвстатьнаноги.Однаизеекосичекнасекундукоснулась
моеголица,ияуловилзапахисосновогодымаивасильков.
Япошелпозадивсех,усталошагаяповлажнойотросытравеипоглядываяназвездное
небо.Ещенесколькотусклыхогоньковпронеслисьпотемномуэкранунебосклонаиупали
где-товрайонеНикольскогоиещедальше,вдремучихлесахМещерскогокрая.Когданаша
колоннавходилавлагерь,яостановилсянаминутку,чтобызапечатлетьвпамятиэтумилую
процессиюипочащевспоминатьпотомовсехэтихлюдях,ставшихмнедорогимизастоль
короткоевремямоегопребыванияв«Зернышках».ПервымишлибатюшкаибратФеодор,о
чем-тонегромкоразговаривающиемеждусобой.ЗанимиследовалиЛюдмилаСтепановнаи
Прасковья.Учительницаговорилаижестикулироваларукою,астаростаслушалаееикивала
головой в знак согласия. Потом, взявшись за руки, парами шли «зернышки». Петька,
отделившись от всех, отправился проведать Зоську, хрупающую сочную травку на сонном
лугу.Яглубоковздохнул,оглядевшись,сладкопотянулсяизашагалнатерриториюлагеря.
ПОИСКИ
Чтоиговорить,несмотряниначто,ия,иПашка,даивсе«зернышки»всеравногорели
желанием обязательно отыскать клад батюшки Иоанна. Почему-то мы считали, что это по
силам именно нашей смене и что именно мы и должны отыскать сокровища, чтобы было
чем гордиться перед другими группами волонтеров. И еще мы тогда очень надеялись, что
обнаружение клада здорово ускорит возрождение Преображенского храма. Согласитесь,
ребята, найти церковное убранство - это ведь более видимое и ценное приобретение, чем
простаяборьбасбурьяномдакустарником!Намвсемсильнохотелосьоставитьсвойяркий
следвделевосстановленияверывздешнихкраях.Этообстоятельстволишилоснаипокоя
обитателей лагеря. Ребята обсуждали рассказ батюшки почти всю ночь. Из ближайших
палатоктоиделонеслисьвскрики,смех,спорныевозгласы.ЛюдмилеСтепановнепришлось
не раз прохаживаться по территории, чтобы успокоить неугомонных подопечных. Мне
своими соображениями поделиться было не с кем, но и я также проворочался полночи,
обдумываяплантого,счегоследовалобыначатьпоискисокровищ.
Утром«зернышки»залпомпроглотилизавтракидажеотказалисьотперенесенногона
сегодня выходного дня, так как им не терпелось поскорее выйти на работу и там заняться
поиском кладов. Из этого я сделал заключение, что большинство ребят уверено в том, что
сокровища отца Иоанна запрятаны все же либо в Храме, либо в его ближайших
окрестностях. Подумалось даже: как бы они не развалили сооружение, отыскивая клад,
вместо того, чтобы, наоборот, созидать его! Я же был уверен в том, что поиски все же
следовало бы проводить в Никольском селе, в доме батюшки Николая. Ведь первая строка
стиха-картыгласила:«ВдомеуНиколушки...».Ивот,какбывподтверждениеправильности
моего решения, Людмила Степановна после развода послала меня и Прасковью в этот
населенныйпункт запокупками хлеба, медикаментов и кое-каких моющихсредств, сказав
при этом, что автолавка, в силу каких-то обстоятельств, приедет сегодня именно в
Никольское,аневнашесело,какобычно.Ярасценилэтокакзнаксвыше!
Мысрадостьюсогласились,хотятопатьнадобылопочтивосемькилометров!Вообщето, нам посоветовали взять в помощники Петьку с Зоськой, но мы, решиввоспользоваться
случаем поискать дом отца Николая, отказались от подмоги и пошли своим ходом прямо
через луга. День разгорался жаркий и безоблачный. Солнце с утра подняло температуру
воздухадо+20̊ Синеуклоннонаращивалообороты.Росаужепрактическисошла,иидтипо
высоким травам было не сложно. Но в тот раз нам некогда было любоваться красотами
пробудившегосялуга:мыживообсуждалирассказотцаГригория,моипланынасчетпоисков
в Никольском и пытались по-своему разгадать тайны стиха. Прасковья была во многом со
мной согласна, и мы понимали друг друга с полуслова. Так, в разговорах, мы незаметно
добралисьдосела.НаегоокраинестоялаНикольскаяцерковь.Этотхрамсохранилсягораздо
лучше,чемПреображенский,таккакзанимвсе-такиследили,показдесьнаходилсясклад.
Ивсеравно,запоследниегоды,когдаделопустилинасамотек,следызапустенияиразрухи
стали все отчетливее проглядываться на фасаде сооружения. Кровля во многих местах
раскрылась,дверииокназиялипустымипроемами,штукатурказдоровопотрескаласьикоегде отлетела вовсе. Высоченный бурьян уверенно занимал позиции по всему периметру
храма. Неподалеку виднелась полузаросшая и полуразложившаяся груда полиэтиленовых
мешков с удобрениями, источавшая смрадное зловоние. Вороны печально каркали над
пустой колокольней. Дорога к храму заросла травой, покрылась глубокими выбоинами, и
было видно, что люди уже давненько не ходят сюда. Отец Григорий говорил, что стены
Никольской церкви так пропитались ядовитыми парами, что восстановить ее уже будет
невозможно...
Добравшись до магазина, мы успешно сделали все необходимые закупки. Прасковья
позвонилаПетькеипопросилаегозаехатьзанами,чтобыотвезтигруз.Мальчуган,конечно
же, охотно согласился помочь «девочке своей мечты». Ну а мы, пока загорелый возница
будет добираться до села на своей нерасторопной кобылке, решили пройтись по
Никольскому и поискать дом отца Николая. Оставив свой товар под надежной защитой
продавщицы, мы двинулись по пустынной, сильно запыленной улочке. Чтобы идти было
веселее, я купил два брикета ледяного пломбира. Людей нигде не было видно, все
занимались своими делами: кто на ферме, кто у стада, кто во дворах и огородах. Только
собакичутьлинеукаждогодомаленивооблаивалинас.Мыужезнали,чтодомбатюшки
Николаяизряднопорушен,поэтомустаралисьотыскатьхотькакое-топодобиеразвалины,но
всестроенияпокабыливполнеобжитыми.Имы,полизываябелыебрикеты,шливседальше
и дальше. Но вот улица кончилась. Завернув за три огромные осины, мы очутились близ
небольшого прудика, почти полностью забитого ряской и осокой. За ним виднелся
небольшой луг, на котором какой-то мужичок пенсионного возраста бодро косил траву.
Рядом с ним паслась серая кобыла, запряженная телегой на резиновом ходу. Мы обогнули
пруд и подошли к косарю. Поздоровались с мужичком, извинились за свое нежданное
появление и спросили, не знает ли он случайно, где находится бывший дом отца Николая.
Косарь весьма удивился нашему вопросу, но охотно вступил в разговор, видимо, уже был
наслышаноюныхгородскихволонтерах,восстанавливающихПреображенскийхрам.
- Да дома-то, ребятки, и нет практически, так, один фундамент остался... - отозвался
он,утираярукавомпотсолба.-Храмвотещеничего,стоит,адомишко-тобатюшкиндавно
развалился.Старенькийбыл,даивообще...Азачемонвам,кольнесекрет?
Янесталюлитьиврезалнапрямик:
-Знаете,говорят,тамбылкладзарыт,которыйспряталотецИоаннизПреображенского
храма.ВедьбатюшкаНиколайбылеголучшимдругом...Вотмыихотелибыузнать,нашли
тоткладполностьюилиженет,может,чтопригодилосьбынамдляреконструкциицеркви...
-А-а-а!-протянулмногозначительнокосарьирассмеялся.-КладотцаИоанна!Вотоно
что!Эх,былодело,ребятки,было...Чуднаяэтоисторияполучилась...
-Расскажите!-попросилимыдружно.
- Что ж не рассказать, хорошим людям всегда можно рассказать, да вот дел много...
Траву-то я вот до жары кое-как накосил, а ее еще сгрести, погрузить, да отвезти на двор
надо.Яздесьукоснеоставляю,усебя,удомасушу.
-Дамывампоможем!-веселосказалимыводинголос.-Давайтенамвилыиграбли!
Одинбудетгрести,другойзакидывать,авынамрассказывать!Иделостоятьнебудет.
-Вотэтохорошо!Спасибо,ребятки,атоятутнажареужемалостьпритомился...Роса
вонкакскоросошла,коситьсразутрудностало...
Мыпринялисьзадело,адядяМиша,такнампредставилсякосарь,сталрассказывать:
- Давным-давно, когда я был такой, как вы, про клад отца Иоанна говорили все. И
искали его тоже от мала до велика. А вот ведь, как все было-то... Когда в 38-м закрыли
Преображенский храм и батюшку Иоанна арестовали, то власти пришли в церковь
описывать церковное имущество, да только ничего кроме росписей на стенах не
обнаружили! А все знали, что храм тот очень богатым был, много золота, серебра да
камушек разных имелось. Стали они отца Иоанна и дьякона Петра пытать, куда, мол, все
подевалось!Датемолчали,точноИисусХристоснадопросеуэтого...уПилата!Абатюшка
ещеисказалим:«Высюданичегоневкладывали,вотсвоеизабирайте-пустоту,аБожьек
Богу возвратилось, чтобы потом опять к людям вернуться!» Говаривали, один из
комсомольцев даже ударил за это священника. А тот ему в ответ, как Господь наш, и
говорит:«Еслиясказалхудо,покажи,чтохудо;аеслихорошо,чтотыбьешьменя?»Парень
покраснел,заерзал,ионивсеоставилибатюшкувпокое,такничегоинеузнавоцерковных
сокровищах.Потомсвященниковосудилииотправиликуда-товСибирь,нуанародрешил,
что искать клад надо в храме или близ него, а то и в домах у арестованных. Искали те
сокровищадосамойвойны,датольковсебезтолку.Ихрам-товашпочтивесьразвалили,и
землю вокруг перерыли, даже садик церковный выкорчевалии домики дьякона и батюшки
по бревнышку растащили, ан нет, ничегошеньки не нашли. И поняли, что не такой уж и
простак был отец Иоанн, чтоб легко можно было отыскать его сокровища. А верующие-то
радовались и считали, что сам Господь охраняет их и никого к церковному добру не
подпустит, пока не вернется батюшка. Некоторые говаривали, что отец Иоанн вывез все в
лесинаболота,атам,подиотыщи...чтоиглувстогесена...Когдавойна-тоначалась,про
кладивовсепозабыли.Авотпотом,вконце50-х,уженачаласьновая«золотаялихорадка».
(Дядя Миша усмехнулся и почесал небритый подбородок). Это я все уже хорошо помню,
потому что был тогда таким, как вы. Все началось с того, что из ссылки вернулся дьякон
Петр и поселился в нашем селе, пока Никольский храм еще действовал. А когда и эту
церковьзакрыли,аотцаНиколаяссемьейотправилипоэтапу,тодьякон-тосовсемскисбез
службы. Сторожем устроился при церкви, которую превратили уже в зерносклад. И стал
отецПетрпитьгорькую.Идопилсядотого,чтооднаждыпродалодномуместномумужику
какую-то книгу о жизни святых людей, а в ней оказалась записка, которую сочли за карту
кладаотцаИоанна!Стишоктам,правда,былнаписан,забавныйтакой...Яужтеперьегои
невспомню...»
Прасковьязачиталастих,которыйбыстроусвоиланаизусть.
-Во,точно!Именнотоибыло!-воскликнулдядяМиша.-Авыоткудазнаете?
-Нашлинедавночерновикэтогопослания!-доложиля.
- Вот как! Надо же... Столько лет уже прошло, а вот все опять возвращается на круги
своя. Чудно право. Только вот, ребятки, должен я вас разочаровать: клад тот уже давнымдавно найден. Да и не клад-то был вовсе, а так, кладик. А вот истинные богатства-то
исчезлибезвозвратно,вместесотцомИоанномсгинули.Аонведьизлагерейневернулся.А
зналличегообольшомкладедьяконПетр,неизвестно.Каконнепил,неболталлишнего,
датольконичегодельногоосокровищахниразунесообщил...
-Выговорите,чтокакой-токладвсеженашлипоэтойзаписке.Ичтожетамбыло?И
ктоикаксмогэтосделать?-поинтересоваласьПрасковья.
- О, это была целая эпопея! - хохотнул косарь. - Хорошо, слушайте, доскажу вам эту
историю.Сынтогомужика,которомудьякон-токнижкупродал,стишоктотсписал,данам,
пацанам, показал и сообщил. И мы все загорелись желанием клад добыть во что бы то ни
стало. Взрослые вроде бы и хотели этим делом заняться, да особо активности никакой не
проявили, не то уже время было: в Никольском храме уже склад был; а в доме батюшки
Николаяжилместныйфельдшерсженойиребятишками.Такчтоподступиться-тобылоне
к чему. А мы, пацаны, эту записку растолковали так, что искать клад надо непременно в
самомдомебатюшки,каквсетамбылоизаписано,такипосчитали,чтоотецИоаннособо
ничегоинезашифровывал,потомучтовремениунегобыломало,даиписалонэтузаписку,
скореевсего,длясебяилидлядьяконанатотслучай,чтобынезабытьчего,когдавернутся
из ссылки спустя лет 10-15. Мы даже установили точное место клада! Это находилось в
детскойкомнатедомаотцаНиколая.
-Акакжевыдогадались?-поинтересовалсяПаша.
- А вот как. Батюшка Николай жил ведь с матушкой и с четырьмя детишками: тремя
сыновьями - Сережей, Андреем и Александром, и младшенькой дочкой-красавицей Варюшкой. И вот, разбирая записку, мы пришли к такому выводу: дома у Николушки - это
значит в самом доме отца Николая (мне батя тогда говорил, что отец Иоанн звал своего
друга именно Николушка), в ноженьках Варварушки - это значит в конце кроватки дочки;
пядитриотСергия-Сережкабылстаршийсын,иегокроватьстояларядомсокном,иесли
он поднимал голову, то прекрасно видел двор и ворота их дома. Ну а остальное уже, как
говорится,делотехники.Детифельдшераиграливместеснамииохотносогласилисьнам
помочь в поисках сокровища. Они очень хорошо помнили, как стояли в детской кровати,
когда их семья только еще переехала в дом батюшки, поэтому место, указанное в записке,
мы, как тогда считали, определили просто с ювелирной точностью. Отступив от конца
Варюшкиной кроватки на локоть и отсчитав три пяди от Сергия, мы замкнули прямую и
поставили на этом месте жирный крест. Все это мы делали на карте, которую сами и
нарисовали, изобразивна ней точный план дома. Теперьоставалось тольковырыть в этом
месте ямку с аршин глубиной, и клад отца Иоанна был бы в наших руках. Лизка и Лешка,
фельдшерскиедетки,понашейкартепроизвеливсвоейкомнатеточныезамерыинаметили
на полу то место, где был скрыт клад. А вскоре представился нам случай осуществить
задуманное.Втотденьфельдшерсженойуехаливгороднаярмарку,амы,вооружившись
заступом и лопатой, двинулись в его дом. Лешка и Лизка запустили нас в свою комнату и
показали место клада. Мы осторожно выдернули из пола две доски и принялись за дело.
Землю складывали на расстеленный брезент, чтобы потом все обратно засыпать и
замаскироватьвсеследынашеговторжения.Углубилисьнацелыйметр,однакотакничегои
не нашли. Притомившись, сели на кровать и стали обдумывать, уж не ошиблись ли мы в
расчетах? И тут, знаете, внезапно вернулся фельдшер! Мы, разумеется, ноги в руки и дали
деручерезокновсад.НуаЛизкеиЛехедеваться,конечно,былонекуда,азаделатьямуони
уже не успевали... Шуму было! Мрак! После этого случая мы больше не решались
возобновлять поиски, так как фельдшер пообещал зарыть в той яме всякого, кто вновь
посягнетнаегожилище.Такпрошлогодатри.ОкладеотцаИоаннаужениктобольшеине
вспоминал. Но вдруг фельдшера перевели на работу в другой район, и он, собрав свои
пожитки,укатилсовсейсемьей.Домзаколотили,иниктовнембольшенеселился,таккак
онужеизряднообветшал,аремонтироватьегониктоинесобирался.Поселупошлислухи,
что в доме отца Николая поселился призрак, стерегущий клад. Однако пацаны - народ не
больно-тобоязливый,икто-тосовременемподалидеювозобновитьпоискисокровищ.Как
нистранно,нонашакартаещеуцелелаи,воспользовавшисьею,группаребятотправилась
нараскопки.Явэтомделеуженеучаствовал:какразшколутогдазаканчивалиготовилсяк
экзаменам. Но хорошо помню, как пацаны принесли небольшой ларец, отделанный
гранитной крошкой. Чтобы добыть это сокровище, им пришлось перерыть всю детскую
комнату в доме отца Николая, причем на глубину в аршин! Но, несмотря на этот тяжкий
труд,онибылисчастливыиихглазасветилисьгордостью.Почемумывпервыйразничего
не нашли? Да просто оказалось, что Лизка и Лешка перепутали Варькину кроватку и
поэтому невольно пустили нас по ложному следу. Ларец тот закрыт был на маленький
замочек, который сильно заржавел и открываться никак не хотел. Пришлось сбивать его
ломиком. Когда крышку открыли, то все думали, что увидят золото и серебро, собранное
отцом Иоанном с дорогих окладов старинных икон, но нашему взору предстало нечто
совсемдругое.
Вларцеоказалосьдвамедныхвенчальныхкольца,двабронзовыхподсвечника,потертая
Библия, пакетик ладана, пачка свечей, небольшой серебряный крестик на цепочке да
похоронныйнабор.Почтивсетак,какибылоуказановтойзаписке.Тольковотзачемнадо
было батюшкам так надежно припрятывать это добро? Пацаны, обнаружив хоть какойникакойклад,утешилисьиуспокоились,раздавсвоинаходкибабушкам.Авотнекоторыеиз
мужиков, наоборот, воодушевились этим событием и стали проводить свои раскопки по
всему двору, саду и огороду. Искали клады и в доме: печь разобрали полностью, погреба
проверили, потом окна, двери, косяки повынимали и принялись за стены и крышу. Это
продолжалосьдотехпор,поканеобвалилисьсенцы,ибревносломалоодномумужикуногу
и ключицу. После этого все работы свернули и усадьбу отца Николая оставили в покое.
Сейчасотдомаосталсялишьодинзаросшийбурьяномфундамент.Такчто,ребятки,искать
тамтеперьчто-либоглупоибесполезно...
-Аможет,кладспрятанвсежевНикольскомхраме?-предположиля,закидываянавоз
последнийнавильниктравы.
- Вряд ли. Когда отец Иоанн хоронил свои сокровища, здесь шли еще службы, и
запрятать незаметно столько добра в стенах храма было просто невозможно. Кто-нибудь
обязательнобыэтозаметил.Тогдаведьнашацерковьнебылатакойзаброшенной.Конечно,
отецНиколаймогкак-топомочьлучшемудругусхоронитьвхрамесамоеценное,нотолько
немного из того, что было в Преображенском храме. Все богатства тут не уместились бы,
так как и Никольский храм тоже был не из бедных. После его закрытия все убранство
описали и куда-то аккуратно вывезли. Отец Николай ничего не прятал, хотя говорили, что
золотаидрагоценностейвхрамеоказалосьоченьмало,похоже,самоедорогоетожеушлов
сокровищницу отца Иоанна, еще задолго до закрытия нашей церкви. Да и глупо было бы,
сынок,прятатьчто-товхраме.Ведьтутсталибыискатьвпервуюочередь.Иискаливедьиу
нас. Все вокруг Никольского-то перелопатили и в подвалах шарили. Да и пол тут не раз
меняли, и кровлю... Нигде ничего не попадалось... Разве что тайник какой имеется
мудреный.Акаксделаливцерквискладдазавезлитудавсякуюгадость,такниктостехпор
вхраминеходит.Тамисейчастаквоняет,какнаполевовремяподкормкиудобрениями.
Долговэтомпомещениинаходитьсянеразрешают,угоретьилиотравитьсяможно,вокак!
Поэтому и стоит наш храм целешенек. Никто не хочет брать себе для хозяйства
аммофосныебревна,доскииликирпичи...Ивосстановитьневосстановишь,таквотистоит
горемычный, как памятник безбожным временам. Эх-хе... - вздохнул дядя Миша и
перекрестился, потом добавил: - Я вот как думаю. Клад, скорее всего, скрыт где-нибудь в
лесу,вземле,внадежномубежище...Азнаетоегонахождении,похоже,одинГосподь!Ато,
вон, некоторые наши уверяют, что клад этот в озере лежит, что близ Преображенского-то
находится, ну, вы знаете... (Мы согласно кивнули). Но я в это не верю. В воде все быстро
придет в негодность, как ни хорони... Да и прошлым летом какие-то мужики из города
приезжали, шарили, говорят, по дну, да ничего не нашли, кроме ракушек да пиявок. Такие
вот дела, ребятушки. И мой вам совет - лучше вы этот клад не ищите. Здесь его все равно
нет. А начнешь искать - только зря потратишь и силы, и время. Лучше уж вы потихонечку
восстанавливайте храм, а мы уж потом всем миром как-нибудь его украсим и обустроим.
Надожекак-торасплачиватьсязагрехинашихотцовидедов...
Мы поблагодарили дядю Мишу за его столь интересный и содержательный рассказ.
Трава уже была собрана и уложена на подводе в виде большой и ладной копны. Косарь
остался очень доволен нашей работой и сказал, чтобы послезавтра мы зашли к нему за
молочком, которое он решил подарить нашему лагерю. Потом дядя Миша тронул кобылу и
направил повозку к своему двору. Мы пошли рядом, чтобы посмотреть, где он живет, и
заодно взглянуть на руины дома отца Николая. Косарь расспрашивал нас о ходе
восстановительных работ, и мы охотно рассказывали ему о проделанном уже труде. Когда
проходили мимо каких-то густых зарослей, дядя Миша, небрежно махнув в их сторону,
сказал:
-Нувот,этоиестьбатюшкиндом...Каквидите,однапоросльиосталась.
Зрелище,действительно,быломалоприятное.Средигустогобурьянаивысокихкустов
ирги и акации едва-едва виднелись мшистые и закопченные жалкие останки кирпичной
кладки. Какая-то пестрая птичка, соорудившая себе гнездо в этих зарослях, живо порхала
над развалинами и весело щебетала, не обращая на нас никакого внимания. Да, пытаться
искатьчто-тосредиэтогонагромождениякамнейикорнейбылопростобессмысленно.Мы
сминутупостояливозлезеленогоостровкаи,вздохнув,побежалидогонятьповозку.
Дядя Миша угостил нас квасом, и мы, попрощавшись с ним, поспешили обратно к
магазину. Петька ехал на своей Зоське еще в начале улицы, поэтому мы избавились от
лишнихобъясненийпоповодунашегоотсутствия.Якупилвсемпомороженому,акобылку
угостил маковым рогаликом. Мы уложили сумки на подводу и, усевшись рядом с ними, не
спешапокатилиполугу,залитомузнойныммаревомполдня.Петькаопятьбылбезрубашки,
иегошоколадноетеловновьвпитываловсебяжарнещадныхсолнечныхлучей.Яподумал,
что пацан уже к концу июня наверняка превратится в негритенка, и тогда даже Зоська
перестанетузнаватьего!
-Петь,тыбынакинулчего,нельзяжетаксильнообгорать!Вредноэто,-упрекнулаего
Прасковья.
- А, ерунда! - отмахнулся возница. - Мой папка, знаешь, какой всегда черный ходит, и
ничего! У нас в роду все загорелые были... Это вы, городские, жары боитесь. А нам
привычно.Безсолнцаведьниоднорастениенормальнонерастет...
-Ужбольнотыумный!-хотелбылояосадитьзарвавшегосяпацана,нонесталвступать
впререкания,алишьтолькосильноикнул.Видать,холодныйкваспоудобнееустраивалсяв
моемживоте.
-Акаквыдумаете,гдежевсе-такиможетбытьспрятанкладотцаИоанна?-спросил
Петька,понукаяЗоськухворостиной.
- Скорее всего, где-нибудь в лесу, в какой-нибудь просторной укромной землянке... отозвалсяя.-АвотвНикольскомнекоторыесчитают,чтокладлежитвнашемозере,гдемы
всекупаемсяповечерам.
-Ачто,можетонитам!-оживилсяПетька.-Яодинразнырнулнаглубинуивиделтам
какие-то кочки на дне, илом уже сильно затянутые... Вроде как сундуки стоят и сосуды
разные...
- Ха! Сундуки! - хмыкнул я. - Слыхал, что батюшка вчера рассказывал? Там уж и без
тебяребятапоработали,датолькооднихпиявокинахватались.Нет,яуверен,чтокладотец
Иоанн в озере или болоте прятать ни за что бы не стал. Во-первых, в воде все добро
пропадет;во-вторых,есливсеящикиисундукихорошенькоконопатить,тонаэтоушлабы
уймавремени,аонспешил,даиплытьнаозеро,наглубину,лодкинужны.Кладможетбыть
тольковлесу!
- Ну тогда нам сокровищ этих никогда не найти! - вздохнул Петька. - Лесов-то у нас
пропасть...Безкартытамужточноничегонеотыщешь...Нуавтойзаписке,чтоянашел,о
чемговорится,выкакдумаете?
- Э, брат, тот клад, к сожалению, уже давным-давно найден и без нас. Если честно, в
немничегоценного-тоинебыло.КакписалотецИоанн,такивышло.Чей-топохоронный
наборвларцехранился.Может,батюшкаНиколайдержалпрозапас...
-Зачемжетогдатакоймудреныйстихдляэтогописать?-удивилсяПетр.
- Я так думаю, что этот мини-кладик был лишь наживкой для того, чтобы пустить
рьяныхкладоискателейположномуследу,отвлечьихотпоисковосновногозахоронения.А
дома отца Николая, о котором в записке говорится, больше в природе не существует. Там
тоже все перерыто, но ничего не найдено... Так что всем нам следует успокоиться и
смиритьсястем,чтокладбатюшкиИоанна-это«прекрасноедалеко».
-Да, жаль,атобылобынеплоховсе-такинайтисокровище,итогдаПреображенский
храмможнобылобыкласснообставить...
-Ничего,обставимсовременем.Главное-самосооружениевосстановитьиотделать.
Какговорится:былибыкости,амясонарастет!-сказаляипокосилсянаворон,печально
кружившихнадпустымиглазницамиколокольниНикольскойцеркви.
-Ачегожеэнти,каких...«черныекопатели»нероютздесь?Тутведьниктонизачем
несмотрит!-сказалПетька,киваянаокрестностихрама.
-Атыпопробуй,покопай!Чуешь,чемпахнет?-усмехнулсяя.
Пацанповелносомисконфузился:
-Нуивонища!Чемэтотакпрет?
-То-то,атам,внутри,дажеистенывсепропахлиэтим!Датутраньшетожеискали,как
иунашегохрама,ноничегоненашли,поэтомулюбителейлопатитьвонючуюземлюпочем
зрязаметнопоубавилось...
Немногопомолчав,Петькавновьоживился:
- А слыхали, в соседнем районе вчера ночью местную церковь грабанули? Сторожа
связалиивынесливсеценное!
-Нет,неслышали!-удивилисьмы.
-Унасвселеужесутрасудачатобэтом.Этоведьужепятоеограблениевнашихкраях
сначаламая.Говорят,этоделорукбандыНазараКривого.Ондавноужеврозыске,даникак
вот прихватить этого бандюгана не могут. У него всюду свои люди расставлены!
Предупреждают,есличто...
-Ачтоворуют-то?-спросилаПашка.
-Давсеболее-менееценное:иконыстаринные,украшения...Говорят,потомвсеэтоза
границусбываютзабольшиеденьги!Впрошломгодувсоседнейобластитожетакаябанда
орудовала.Награбилидобрананесколькомильоновбаксов!Апотомлеглинадно,затихли,
всеследызамели...Ивотсвесныподобноеивнашейобластиначалось.Скореевсего,это
везде банда Кривого действует, он матерый бандит. Он вроде даже, как «вор в законе». За
разбойикражинеразназонещихлебал,авоттеперьнацерковноедобропереключился.
-Дакакжетакможно,храмы-торазорять!-искренневозмутилсяя.-Какунихтолько
руки-топоднимаютсянасвятое!
- Поднимаются вот, - вздохнула Пашка, теребя полураспустившуюся таволгу. - Много
сейчассталотакихличностей,которыеиБоганебоятся,илюдейнестыдятся!
-ИкакихтолькоГосподьтерпит-то!-возмутилсяПетька.
-Мы,значит,восстанавливаемхрамы,аэтихристопродавцыихопятьразоряют!Какэто
все понимать? - гневно говорил я. - Да за такое руки отрубать надо бы! Ведь в старые
временадажеистатьи-тотакойнебыловуголовномкодексе,как,например,покушениена
батюшку или на церковное имущество. Да разве они люди после этого? - я еще долго
изливалдушу.
Моиспутникислушалименямолчаитольковздыхали,незная,чтоидобавитькмоим
словам и как меня утешить. Настроение у нас совсем испортилось. Поэтому когда я
выговорился, то остаток пути мы ехали уже молча и угрюмо. Зоська и та брела, понуро
повесивголову.Новоткогдаподводавъехаланагору,имыувиделиПреображенскийхрам,
обрастающийстроительнымилесами,итолпурезвящейсявозленегоребятни,тояподумал:
«Э,нет,господабандиты,небудетпо-вашему.Восстановиммыиэтотхрам,ивседругие,и
ничего вы не сможете сделать! Руки коротки, чтобы обокрасть нашу веру православную.
Ничтоиникогдаеенепогубит!Мыбудемстроить,украшать,расписыватьхрамыибороться
свами,гнуснымирасхитителямисвятынь.ИГосподьнампоможетвэтом:укрепит,защитит
и даст сил и терпения, чтобы противостоять злу. А всех богопротивников ждет печальный
конец и геенна огненная. Аминь». Я приободрился и спрыгнул с подводы. Крикнул
«зернышкам»,чтобывстретилинасипомоглиперенестивещи.ПашкаиПетька,видя,какя
повеселел, тоже утешились и успокоились. У нас ведь было общее дело. Оно ждало нас, и
мы не имели права впадать в гнев и уныние из-за коварных происков злых сил.
Прибежавшиеребятишкидоложили,чтонесмотрянавсеихстарания,кладотцаИоаннаим
найти не удалось: они и стены простукивали, и землю щупами тыкали, и все окрестности
тщательно осмотрели на предмет каких-нибудь подозрительных углублений, но все было
тщетно.ЯдалимотбойивкратцеописалитогинашейразведкивНикольском.Ребятишки,
конечно,огорчились,чтосокровищеотцаИоаннанаходитсясовсемвдругом,никомуещене
известномместе,нодухомнепалиисказали,чтоГосподьимобязательнораноилипоздно
откроетэтутайну.Мыснимисогласилисьиотправилисьготовитьсякобеду...
Ночью я опять долго ворочался, меня мучило какое-то странное ощущение того, что
клад все-таки находится где-то поблизости и мы обязательно его откроем. Потом эти
радостныепредчувствиясменилисьтревогой,таккакяподумал,что,наверное,лучшепока
сокровищанетревожить:вокрестностяхрыщутпреступники,ахрамещеневосстановлен,и
какбынамнепотерятьэтибогатства,едваихобнаружив.
От волнения я выбрался из палатки и прошелся по спящему лагерю. Проверил, как
несет службу дневальный, и впервые пожалел о том, что «зернышки» жили совсем
беспечно,даженеимеядолжнойограды...Хотьбандитам,конечно,братьунасбылонечего,
да и вряд ли они сунутся сюда, все же на душе было как-то тревожно. Немного себя
успокоив, я вновь отправился спать, но близ лазарета столкнулся с братом Феодором,
которыйспешношелвсвоюпалаткуинервноперебиралнаходучетки.
- Не спится, брат Георгий? - спросил монах, усмехнувшись. - У кого много забот, тот
чащестрадает...
-Этоточно!-согласилсяя.
-Тылучшепомолисьисразууспокоишься!-посоветовалбратФеодор.
-Акому?Иочем?-спросиля.
- А все равно. Господа о своих делах попроси, чтобы все устроилось. Или в помощь
Богородицупризови.Атоикогоизсвятыхпопроси.ВеликомученикаГеоргия,например.И
неважно,какэтосделаешь,хотьсвоимисловами...Онивсеодноуслышатиутешат.
- Благодарю! - отозвался я и нырнул в свою палатку. Мысли вновь стали вертеться
вокруг клада и расхитителей храмов. И я, поняв, что так мне будет обеспечена бессонная
ночь, решил воспользоваться советом монаха и, расслабившись, стал мысленно призывать
Господа,БогородицуисвятогоГеоргияустроитьвселучшимобразом.Ахотелосьмнетогда
три чуда: найти клад, почаще бывать с Пашкой и чтобы банду Кривого побыстрее
ликвидировали.Непрошлои10минут,аяужепосапывалвоснеитревожновздрагивалот
странныхвидений.Запомнилялишьсон,пришедшийужегде-топередсамымподъемом.И
вотведьчтопривиделось.СтоюявПреображенскомхраме.Снаружионвесьещеобшарпан,
в лесах, но внутри сияет сказочным убранством и великолепием. Кругом - море золота,
серебра, бронзы, бирюзы, каменьев драгоценных. И свет, свет отовсюду струится. Народу
много,новсеэтилюдимненезнакомы.Службуведетседовласыйибелобородыйбатюшкав
ярком парчовом наряде. Голос его зычно раздается по храму: «Яко Свят еси, Боже наш, и
Тебеславувозсылаем,ОтцуиСынуиСвятомуДуху,нынеиприсно...».Япочему-тоуверен,
что это сам батюшка Иоанн! Ему прислуживают отец Николай, отец Григорий и диакон
Петр, а Людмила Степановна и Пашка поют на клиросе вместе с тремя женщинами в
черном.Ивдругвижу,вхрамвходитогромныймужиквштормовкеивсапожищах.Наего
бритойголовезамасленнаяфуражка.Врукахунегообъемныймешок,аодинглазперекрыт
чернойлентой,какунастоящегопирата,необращаянинакоговнимания,этоттипначинает
наглоскладыватьвмешоквсе,чтоемупопадалоподруку:иконы,книги,подсвечники...
- Эй, ты что делаешь! - кричу я и со страхом осознаю, что передо мной сам Назар
Кривой.-Люди,смотрите,этожебандит!Онхрамыграбит!Держитеего!
Но все смотрят на меня удивленно и непонимающе. А мужик с повязкой только
усмехается.Набилмешокдобром,взвалилнаспинудавонизхрама.Язаним:
-Ану,стой!Отдай,чтовзял!Этонетвое!
Он - бегом. Я тоже. В дверях стоит брат Феодор и, перебирая четки, блаженно
улыбается.
-Держивора!-сновакричуя,номонахнеожиданноставитмнеподножку,иярыбкой
лечу на землю. Кто-то хохочет. Я не больно ушибся, вскочил и вновь побежал за Кривым,
который улепетывал к лесу, возле которого стоит грязный УАЗик. Из машины ему машут
другиебандиты,подбадриваютипризываютускоритьшаг.Ноявсеравноегонагоняю.Итут
ногимоипроваливаютсятоливкакую-тояму,толивтрясину,иялечувхолоднуюбездну.
И, разумеется, тут же просыпаюсь. Показалось, что я даже вскрикнул при этом. Схватил
мобильник - до подъема еще десять минут. Сердце бешено колотится. На лбу ледяной пот.
Что за сон?! Вот ведь к чему приводят излишние переживания. Надо научиться поменьше
думать о проблемах и полностью полагаться на промысл Божий, тогда и спать будет
спокойней, и сны станут не такими пугающими. Я выбрался из палатки. Пашка уже
плескалась под умывальником. Я хотел было рассказать ей сон, но решил не тревожить
девчонку всякими там видениями. Поэтому я, взяв себя в руки, тоже двинулся к
рукомойникам.
-Доброеутро!Плохоспалось?-спросилаПрасковья,взглянувнаменя.
-Даничего,вроде...-ответилянеопределенно.
-Утебяусталыйвид.
-Датак,ерундавсякаяснится...
-Этотыпростопослевчерашнегосильнорасстроился.
-Наверное.Этибандюкименяздоровоогорчили.Эх,попадисьонимне!Ябыужихна
путьистины-тонаставил!
Пашкаусмехнуласьибросиламненашеюсвоеполотенце,потомсерьезносказала:
- Сегодня начнут завозить кирпич для ремонта храма. Батюшка обо всем уже
договорился.Унасбудетзадачаукладыватькирпичиподнавес,штабелями.
-Чтоже,делонехитрое,-хмыкнуля,утираялицо.-Сделаемиэто.
Мывзялисьзарукиипошливстоловуюгретьчайдляпробуждающегосялагеря.
КЛАД
Через два дня я, отпросившись у Людмилы Степановны, отправился в Никольское за
молоком от дяди Миши. Пашка пойти со мной, к сожалению, не смогла: у нее нашлись
важные дела на кухне. Отец Григорий уехал в город, и за ходом дел в храме следил брат
Феодор. Время уже близилось к полудню. Парило нещадно. Цветки на лугу поникли и
опустили свои головки. В ближайшие часы следовало ожидать дождя и, возможно, даже
грозыиграда.Номеняэтообстоятельствонепугало.Ябылуверен,чтоуспеюсгонятьвсело
ивернутьсяобратноещедотого,кактемныетучизаволокутлазоревыйнебосклон.Где-тона
опушкелесатревожнокричалаптица:«Аяй!Аяй!»,что,судяпонароднымприметам,тоже
сулило скорую непогоду. Голоса раздавались зычно, и было слышно, как урчит далеко
трактор,мычатнастойбищекоровы,покрикиваютнапрудумалыши.Воздухразреживался,
открывая дорогу буре. Я гордо шел в фирменной футболке «зернышек», подаренной мне
батюшкой в День России в награду за хорошую работу, и напевал: «Тра-та-та-та, погода
злится, тра-та-та-та, гроза грозится, как говорится, быть беде! Но смелое сердце врага не
боитсяидруганеброситвбеде!»[7]
Хотитезнать,каквыгляделамояфирменнаяфутболка?Чтож,опишуеенемножко.Вся
она была небесного цвета. На груди красовался золотой Преображенский собор, такой,
какимондолженбылстатьпослереставрации.Анаспинебылизображензолотистыйтугой
колос с выпадающими из него зрелыми зернами. Сверху сверкала полукруглая надпись
«Зернышки»,оранжевогоцвета,выполненнаявстарославянскомстиле.Аподколосомболее
мелкимибуквамибылоначертано:«ПМЛ»,истоялимесяцигоднашеговнемпребывания.
Футболкабылаяркойихорошопросматриваласьиздалека.Попадавшиесямнелюдиглядели
на меня с удивлением и уважением, и это обстоятельство очень радовало мою душу,
наполняяееощущениемчего-товажного,недоступногодлямногих,нотемнеменее,кчему
я был причастен. Просто, наверно, так и должен чувствовать себя православный
христианин,шествующийпомиру,какмаяк,разливающийвокругсветВеры,МираиЛюбви,
Добра,Согласия,МилосердияиВсепрощения,чтобывсежелающиемоглинасладитьсяим
илисогретьсяунего,атоинайтиприэтомсияниисвойправильныйжизненныйпуть.
ДобралсяядоНикольскогобезвсякихпроисшествий.ДядяМишаменяужеждал.Мы
поприветствовали друг друга. Хозяин сильно огорчился от того, что не пришла Прасковья,
ибоонприготовилнамвкусноеугощение.Онпроводилменявсад,гдевтенираскидистой
грушибылнакрытнебольшойстолик.Итутмнепришлосьотдуватьсязадвоих.Но,каквы
знаете, ребята, меня-то этим особо не проймешь! Дядя Миша поставил на стол огромную
чашку, почти до краев наполненную творогом, густо перемешанным с молоком, сметаной,
сливками, медом и клубникой. Вкуснятина была невообразимая, и я, приняв от хозяина
сдобнуюбулкуидеревяннуюложку,тожесильнопожалелотом,чтоПашканесмоглапойти
сомной,атобымысней«оторвались»здесь«пополнойпрограмме»!Покаяел(причемза
обещеки,хотьипыталсявначалесдерживатьсебя!)хозяиннабивалмойрюкзакгостинцами.
Онположилвнегодвенадцатьлитровмолокавпластиковых«полторашках»,пластмассовую
литровую банку со сметаной, еще килограмм домашнего масла в мешочке и приличный
пакеттворога.
- Донесешь? - поинтересовался дядя Миша и заулыбался, видя, как я, не очень уж и
умело управляясь непривычной для меня здоровенной ложицей, сильно перепачкал себе
щеки,носиподбородок.
-Этоерунда!-отмахнулсяяипрогналпчелу,назойливожужжащуюблизмоеголица.И
вдругнадселомздоровопрогрохотало.
-Ого!Кажется,дождьсобирается!-заволновалсяя,облизываяобъемнуюложку.
- М-да... - как-то озабоченно согласился со мной хозяин, поглядывая на то, как над
околицейселаначинаюткучитьсясине-серо-белыеоблака.-Надосеносгрести,пожалуй...
-Вампомочь,дядьМиш?-предложиля,грузноподнимаясьиз-застола.
- Нет, не надо, спасибо! Сено у меня во дворе, если что, брезентом прикрою. Ты уж
лучшеступай,недайБогразненастится.
Я отблагодарил дядю Мишу за отличное угощение, и он помог мне взвалить на спину
внушительнуюторбу.
-Нукак,ничего?-поинтересовалсяхозяин,поправляярюкзак.
-Отлично!Дойду,какмиленький!-бодроответиля.
ДядяМишапроводилменядокалитки.
-Заходитеещекак-нибудь!-сказалон.-Идевчонкуобязательноприводи.Уменядля
васещемногочеговкусненькогонайдется!
Винни-Пухнамоемместеспросилбы:«Ачто,развеещечто-тоосталось?»,ноятолько
улыбнулсяизаверилдоброгохозяинавтом,чтомыпостараемсяобязательнопроведатьего
ещенаэтойнеделе.Внебесахвновьпрогремело,словнотампронессяскорыйпоезд.Воздух
сталещеболеевлажным,душнымиразряженным.
-Аможет,переждешьпокатут,атогроза,видно,начинается!-предложилдядяМиша,с
беспокойствомпоглядываянатучи.
-Ничего,дядьМиш,идунагрозу!Авосьразойдемся!-улыбнулсяяибодродвинулсяв
путь.
-НусБогом,сынок!-ихозяинперекрестилменянапрощание.
Когда я вышел из села, то от бодрости моей не осталось и следа. Духота, жуткая
парилка,отсутствиесвежеговоздуха,тяжелаяношазаспинойинемалаятяжестьспереди-в
животе-сделалисвоечерноедело.Ярезкосбавилходиужепростопоплелсяпонеширокой,
полузаросшей тропе, ведущей сначала к мертвому Никольскому храму, а потом далее - в
сторонунашеголагеря.
-Всеоттого,чтокто-тослишкоммногоест,-усмехнулсяя,утираяпотсолба.
Тучка, вроде бы и небольшая, но плотная и до краев наполненная влагой, двигалась
гораздо быстрее меня. В один момент она поглотила яркое солнце и зависла над селом.
Похоже, ей тоже было нелегко, как и мне, тащить свою ношу, поэтому она и решила
маленькорасслабиться.Едваяприблизилсякцеркви,окутаннойзловоннымизапахами,как
с неба внезапно полило так, точно кто-то резко открыл кран душа, причем на полную
катушку.Ноявсежепочтиненамок,ибодождьпредалмненекоторойпрыти,датак,чтоя
всегозатрипрыжкадостигхрамаивлетелвовнутрь.Вприделекрышаздоровопротекла,
поэтомуяперебралсядальшеивсталнапротивтогоместа,гдераньшенаходилсяпрестол.
В церкви было темновато, прохладно и как-то совсем неуютно. По углам колыхались
гигантские сети паутины. Остро пахло какой-то там нитроаммофоской суперфосфатной.
Доскиполавомногихместахпрогнилииобразовалиямки.Впустыеглазницыоконветер
забрасывалснопыбрызг,иониразлеталисьпостенам.Сильныйраскатгромавновьпотряс
всюокругу,исверкнулаослепительнаямолния.
Я невольно обернулся. Дверей в храме не было, и через этот широкий проем хорошо
просматривался луг, покрытый радужной пеленой. Когда солнцу удавалось выглянуть из-за
тучки,тотогдаструи,льющиесяснеба,окрашивалисьвсамыеневообразимыецвета.Вряд
ли какой художник на земле смог бы отобразить такое на своем полотне! Я поразился и
залюбовался сказочным зрелищем, но тут что-то зашелестело у меня над головой. Я
вздрогнул и повернулся опять к мрачной стене храма, некогда украшенной Царскими
Вратами. Под куполом церкви кто-то возился, метался, то ли летучие мыши, то ли
забравшиесявукрытиедикиеголуби.Ястоялпосредипустогоихолодногохрама,икакая-то
тоскаибольневольноразливалисьпомоейгруди.Головаслабокружиласьотедкихзапахов
иотнехваткикислорода...Ядумал,вглядываясьвгрязныемрачныестены:«Аведькогда-то
здесьвелисьслужбы:стоялилюди,молились,крестились,клалипоклоны;веселотрещали
свечи,ароматыладанаразливалисьповоздуху».Глазамоиещенепривыкликтемноте,ия
почтиничегоневидел,различаятолькосерыепроемыокон,вкоторыхизредкавспыхивали
грозовые разряды. Странное ты существо, Человек, сначала поклонялся здесь Господу,
исповедовал свои грехи, причащался Святых Тайн, крестил детишек, венчался, отпевал
усопших, молился, просил Бога о здравии и подмоге и вдруг, поддавшись сатанинскому
наущению,всеразомпорушил,растащил,превратилхрамвскладзловонныхудобрений!Как
исатана,возомнилсебявеликим,могучим,способнымжитьпосвоимзаконамижеланьям,
без Бога... А чего добился? Я так задумался, что невольно стал даже слышать какие-то
приглушенныеголоса,идущиетолиизмоейгруди,толиисходящиеотмрачныхосклизлых
стен: «Миром Господу помолимся! Господи, помилуй!» или «Премудрость, прости,
услышимСвятагоЕвангелия.Мирвсем...»(иядажепоклонился).Атихийголосвсепели
пел:«Господи,помилуй!»,«Причастникамяприими;небоврагом Твоимтайнуповем,ни
лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во
ЦарствииТвоем...».
Итутвдруграздалсятакойкрутойраскатиполыхнулатакаямощнаяипродолжительная
молния, что я даже инстинктивно пригнулся. Но то, что я увидел в следующие мгновения,
повергло меня в шок! По правую сторону от святого Престола, там, где были густые и
грязныесетипаутины,мелькнулокакое-тосущество,какбыветромколеблемое.Грудьмою
обдаложаром,иволосынамакушке,похоже,зашевелились!Яводинмигвдругосозналсебя
охотником, случайно забредшим в заброшенный храм на далеком острове Парос, что в
Эгейскомморе,окоторомячиталднейдесятьтомуназад,сидявэлектричке,везущейменя
вМещерскиекрая.Летнийдождьнетольковнезапный,ноискоротечный.Поэтому,едвая
взялсебявруки,кактучкаисчезла,ивсюокругувновьосветилояркоегорячеесолнце.Лучи
проникли в храм, и сиренево-лимонный свет наполнил его мрачные своды каким-то
радостно-печальным умиротворением. С неба уже ничего не лилось, лишь только
слышаласьещередкаядробькапеливдырявомпритворе.Яогляделсяпосторонам.Вцеркви
было совершенно пусто: нигде никакого предмета, ни единого движения. Смахнув пот, я
поправил рюкзак и на плохо слушающихся ногах приблизился к паутине, забившей весь
правый угол храма, чтобы убедиться, что все это мне показалось и что просто гроза и
темнота располагали ко всякого рода видениям. Но тут у меня на голове вновь что-то
зашевелилось, и по спине рассыпались крупные холодно-горячие мурашки, так как я
отчетливо увидел прекрасный девичий лик, задрожавший в колыхающихся пыльных сетях,
развешанных пауками от пола и до самого потолка. Сердце мое сжалось, замер и я, почти
физическипочувствовав,чтовот-вотраздастсяиспуганныйголос:
-Стой,человек,неподходиближе!
Яневольноотшатнулся.Однакобылопо-прежнемутихо,толькокапалаещеводагде-то
у меня за спиной. Я выдохнул и снова смахнул пот, накатывающийся на глаза. И я увидел
девичьюфигуркуибольшиетемныеглазасрадостьюимольбойглядящиепрямонаменя!
- Феоктиста! - машинально изрек я, и эхо гулко отозвалось под куполом храма. Но
девушка молчала. Я опять робко покосился по сторонам. Нигде - никого! Только я и это
дивноевиденьезапеленойгрязнойлохматойпаутины.
-Чегожеябоюсь?!ВедьяжевБожьемхраме!-упрекнулясебязанерешительность.ИеслисомноюБог,токтосможетпричинитьмнезло?!ДаиФеоктистаженезлойдух,а
святаядева!
Итогдаясмелодвинулсявпередиопустилрукувтугую,липкуюивязкуюсеруюмассу.
Часть сетей оборвалась, и моему взору предстала высокая, стройная и красивая дева с
крестом в руках. Я выдохнул и улыбнулся, ибо понял, что передо мной обычная настенная
роспись. Захотев непременно узнать, кто из святых дев здесь изображен, я достал из
карманабриджейносовойплатокипротеримсначалазакопченныйликкрасавицы,апотом
потервозлеееголовы,втомместе,гдеобычнопишутнаиконахимясвятого.Пыль,грязь,
какой-тослизистыйналетдолгонеподдавались,ноя,окончательноперепачкаввесьплаток,
все же добыл желанную надпись: «Святая великомученица Варвара». Я утер пот, прочел и
заулыбался.Потомвздохнулиподумал:
-Ах,какжетебездесьплохоживется,славнаядева!
Я принялся раскидывать сети. По правую сторону от святой оказалось едва заметное
изображение архангела Михаила, а по левую - находилось изображение другого святого
мужа,выполненноевполныйрост.Ясновадолготерчернымужеплатком,поканевыяснил,
чтопередомнойнаходитсяпреподобныйСергийРадонежский,чудотворец.Увидевдобрые
ликисвятых,яприободрился.Сразусталолегкоивеселонадуше.Подумалось:
- Эх, отмыть бы как-то весь этот храм, и вновь целый сонм святых людей и ангелов
Божьихвернетсяклюдям!
Но тут я спохватился: в лагере, похоже, уже накрывали обед, а мне надо было еще
топать почти семь километров! Дождь прошел. Пашка и Людмила Степановна станут
волноваться: почему я задерживаюсь? Тогда я попрощался со святыми и, поправив ношу,
двинулсяизхрама.Однако,едваяступилвпридел,какменяпосетилаобжигающаядерзкая
мысль:Варвара...Варварушка...пядитриотСергия...домауНиколушки.
Яобернулся.Сердцемоекак-торадостнозабилось,точноястоялнапорогекакого-то
великогооткрытия.Мысльпродолжалаработать:всторонуворот...ЦарскихВорот!Явновь
мысленноповторилвесьстихотцаИоанна.Потомбыстровернулсякросписям.Анездесь
ли находится клад батюшки Иоанна?! Ведь все сходилось! Рассчитав нужное место, я
нагнулся и попытался оторвать половицу, но все мои потуги оказались тщетными: в руках
осталисьлишьоднащепкадапаразаноз.Полздесьбылещепрочным,какназло...
Подковырнутьтолстыедоскибылонечем.Япотоптался,пометалсяпохрамуивышел
на воздух. Зажмурился от яркого солнца, бившего прямо в глаза. Я чувствовал, что клад
лежитименноздесь!Такоесовпадениенемоглобытьслучайным!Этавнезапнаягроза,лик
святой девы, все вело меня к этому. Да и отец Иоанн, наверное, схоронил свой клад
специальновхрамевтомместе,откоторогоможнобылоотвлечьискателей,пустивихпо
ложномуследувдомотцаНиколая.Вотдляэтого-тоонинаписалтумудренуюзаписку!Я
запылал непреодолимым желанием приступить к раскопкам, причем немедленно! Но ни
железки, ни куска ржавой арматуры, ни подходящей палки нигде не оказалось. Только
вонючие горки из остатков удобрений да бурьян, бурьян, бурьян... И тогда я, почти бегом,
устремилсявлагерь,чтобыпоскорееподелитьсясвоимисоображениямисПашкой.Проходя
мимососновоголеска,наткнулсянаполяну,буквальноусыпаннуюсвежимилисичками.Но
мне было уже не до грибов... Мокрая трава хлестала меня по коленкам и бедрам, вода
хлюпала в промокших кроссовках, но я упрямо двигался вперед, обдумывая на ходу свой
новыйпланпообнаружениюкладаотцаИоанна,идаженечувствовалнитяжелойношиза
плечами,ниусталости,нитрудностейразмокшейдороги.
К обеду я опоздал. Хоть мне и оставили еды, но я от нее отказался, только выпил
кружкухолодногокомпота.Исделалэтововсенеоттого,чтосытноеугощениедядиМиши
еще толком не переварилось, а от нахлынувших в мою душу новых забот, связанных с
поискомцерковныхсокровищ.Теперьянесмогбыниесть,ниспать,поканеубедилсябы,
чтокладдействительнонаходитсявНикольскомхрамеилижееготамвовсенет.
ПокаПашкапомогаламнеразбиратьгостинцыдядиМиши,яполушепотомпересказал
ей все, что со мной приключилось за время этого похода в Никольское, и открыл свои
соображениянасчетклада.Девчонкаудивиласьмоемурассказу,иееглазатожезагорелись
желаниемпобыстреепроверитьмоипредположения.
-Может,лучшевсемрасскажемобэтом?-предложилаона.
- А стоит ли? - усомнился я. - А что, если мы припремся в Никольское всем лагерем,
разроемполыхрамаиничеготамненайдем?!Тогдавсенасподнимутнасмех.Мол,Жора
говорил,чтокладвлесу,асамтожеподдалсянаивнымпоискамвнутрихрамов.Ивсестанут
нас укорять за то, что зря отняли у них столько сил и времени. Нет, я пока не хочу такой
огласки.Уменяженетникакихгарантий,чтокладлежитименнотам.ДядяМиша-товон
уверен,чтовНикольскомхраменичегобытьнеможет.Давай-каужлучшемыстобойсами
потихоньку все проверим и уж если, Бог даст, найдем что-то, то тогда уж и оповестим об
этомостальных.
Пашасомнойсогласилась,толькоспросила:
-Акакженамнезаметносходитьтуда?
Я немного подумал и, вспомнив о грибах, предложил отпроситься у Людмилы
Степановны, чтобы сбегать в лес за лисичками. Так мы и поступили. После обеда дел на
стройке не оказалось, так как батюшка задерживался в городе с очередной машиной
кирпича,ипоэтому«зернышкам»послетихогочасаразрешилипоигратьвсласть.Людмила
Степановназанялась«молочнымиделами»,думая,какбыполучшеиспользоватьдляужина
дары косаря, а брат Феодор удалился в лесочек, совершать «труды молитвенные». В такой
ситуацииучительница,ничегонеподозревая,отпустиланасзагрибамидовечера,посетовав
тольконато,чтоянежалеюсебя:толькочтовернувшисьизтрудногопоходавНикольское,
вновьсобираюсьидтивегоокрестности.Отпредвкушенияновойзахватывающейоперации
видуменябылтакимживымибодрым,чтомненепришлосьничегоидоказыватьЛюдмиле
Степановне. Она лишь вздохнула и благословила нас в дорогу. Мы взяли корзинки и
двинулись в путь. Я заскочил на стройку и, заглянув в сарайчик с инвентарем, выбрал там
себе рулетку, гвоздодер и складную саперную лопатку. Все это я сложил в свою корзину и
сверхуприкрылкакой-тотряпицей.«Зернышки»устроилиблизлагеряигруврусскуюлапту
и так увлеклись, что никто даже и не заметил нашего ухода. Часа за два мы добрались до
Никольского храма. Посидели немного на поваленном дереве, отдохнули, осмотрелись.
Кругом было тихо и как-то печально. Лишь изредка каркали вороны, да ворковали голуби
подсводамицеркви.ПотомязавелПашкувхрамипоказалейобнаруженноеместо.Какоетовремямыпривыкаликсумраку,царившемувэтомуглу,азатемрешительноприступилик
операции «Клад отца Иоанна». Первым делом я отковырнул несколько досок, и мы
оттащилиихвсторону.Внешненичегонеговорилооналичииздесьсокровищ:земля,пыль,
частицы удобрений, стружка, опилки... Принялись за замеры. Надо было сделать это как
можно точнее, не как те пацаны в доме отца Николая, чтобы понапрасну не перекидывать
целыйаршинземли.
-Так...пядитриотСергия...-говориля,растягиваярулетку.-Пядь,этосколько?
-Сейчаспосмотрю,-отвечалаПашкаи,доставизкармашказаписнуюкнижку,листала
ееи,найдянужнуюстраничку,докладывала:
-Однапядьравна17,8сантиметрам.
- Так... умножаем на три... Где-то 53 сантиметра, - заключил я и, отмерив в сторону
ЦарскихВоротнужноерасстояние,застолбилэтоместощепкой.
-Чтоунасдальше?Подступнидевичийлокоток,неболее...-зачиталаПрасковьяитут
жедобавила:
-Локоть-это47,47сантиметров.
-Так,короче,наполметра...-сказаля.
-Ачтоэтозначит:копатьиликладкубить?Гляди,туткирпичкакой-тохлипкий,почти
безраствора...Точнонаспехзаделывали...
-Ядумаю,надоразбирать,аужпотомтамкопатьнааршинвглубь.
-Чтоже,пожалуй,тыправа...попробуемтак,-согласилсяяисталбитьострымконцом
гвоздодеравкладку.-Ааршин,эточто,целыйметр?
-71,12сантиметроввсего.
- Да, небольшое облегчение... Придется полопатить, как дяде Мише в детстве... Вот
найдемклад,то-тоонподивится...Навернякатакойпирнамзакатит...
-Ядумаю,тутземлямягкая,удобренная...-как-тогрустноусмехнуласьПашка.
- Да уж... Удобрили, почем зря... Боюсь, как бы сокровища отца Иоанна не пропахли
этойгадостью.
Выбив несколько кирпичей, я, к своей радости, обнаружил, что другой слой кладки
вообще без раствора! Дело пошло на редкость живо. Я углубился сантиметров на 40-45 и
нащупалпустоту.Быстрорасширилотверстие,чтобыможнобылокопать.Потомразложил
лопатку и, перекрестившись, вонзил ее в сухую почву. Я выкидывал землю, а Пашка ее
отодвигала в сторонку, чтобы не мешала нам. Постепенно мы сделали подкоп под стенку
почти на метр. От напряженной и неудобной работы начала ныть спина, сводило мышцы
ног.Яприселпередохнуть.
- Жор, а может, там ничего и нет? - предположила Прасковья. - Может, и это место тожеложныйслед?ОтецИоаннведьмогпредвидеть,чтостанутискатьиздесь.
- Может, и ложный... - вздохнул я. - И все же я уверен, здесь что-то есть. Такое
впечатление,чтотутикирпич,иземляболееподвижны,чемвезде.Значит,тутужекогда-то
рыли,асталобыть,ичто-тохоронили...
- Дай-то Бог! - вздохнула Паша и оживилась. - Слушай, а может тут уже «черные
старатели»побывали?
- Вряд ли... Ты когда-нибудь видела, чтобы они за собой порядок наводили? А тут все
заделалинасовесть,хоть,видать,испешили...Нет,этоскореевсегоотецИоаннтутработал,
незряжеяеговосневиделнедавно...
Отдохнув, мы вновь принялись за дело. Теперь я влез в яму и стал копать в сторону
ВорототСергия,ипосленесколькихкрепкихударовлопатойгрунтвдругрухнулиоткрылся
какой-то лаз, идущий под кирпичную кладку стены. Я расширил его, насколько это было
возможно,ипросунулвнутрьруку.Пальцынащупаликакой-тосверток.
-Есть!-вскрикнуля.
-Что?Чтотам?!-оживиласьПашка.
-Что-тоесть...погоди,сейчасвытащу...
Я изловчился и выдернул на свет Божий довольно объемный сверток. Пашка приняла
егоиотложилавсторону.Явновьсталшаритьвпустоте.Нащупалларчикитожевытянулна
поверхность. При этом зацепил за один из кирпичей - и тот легко вывалился. Тут я
догадался,чтоеслиещепоработатьсэтойкладкой,точастьстеныможетотвалиться,ився
эта ниша полностью откроется нашему взору. И я понял, что копал немножко не так, как
надо.СледовалобыпрорытьканавкуотногВарварыдоСергияиещенатрипядивсторону
алтаря, на глубину в аршин, и тогда это хранилище, заделанное всего лишь кирпичами без
раствора, имело бы свободный доступ. Но и теперь все это было поправимо. Я, орудуя
гвоздодером, быстро развалил кладку, и мы увидели, что под стеной храма действительно
спрятан... самый настоящий клад! Мы радостно переглянулись и принялись вызволять на
поверхность пола сокровища отца Иоанна. Тайник оказался гораздо просторнее, чем мы
предполагали, поэтому у нас за спинами выросла целая груда всевозможных предметов:
свертков,пакетов,свитков,узлов,ящиков,корзинок...Когдамыубедились,чтодосталивсе,
тоусталые,нобесконечносчастливые,уселисьпрямонаполвозлекладаотцаИоанна.
- Жорка, ты просто молодец! Мы все же нашли его! - радостно произнесла Пашка,
восхищенноосматриваясокровища.
- Да, слава Богу! Мы сделали это... - отозвался я. - Я почему-то чувствовал, что
обязательнонайдемего...
Увлеченные находкой мы, забыв обо всем на свете, приступили к разборке и
рассматриванию старого клада. В нем оказалось двадцать икон различных размеров, с
окладами и без них. Некоторые из икон, судя по внешнему виду, были весьма древними и
ценными. Также мы обнаружили несколько десятков книг, часть из которых была
инкрустирована каменьями, вполне возможно, что драгоценными. Имелись и
священническиеодеяния,икадильницы,иподсвечники.Былитутчашииподносы,ладанки
и лампадки. Мы нашли коробку с просфорами, засохшими до каменного состояния, но
совсемнезаплесневевшими!Тутжебылитрибутылкицерковноговина,запасыблаговоний,
свечей, углей, масла. И все такое душистое, свежее, хоть завтра же используй по
назначению! Еще отец Иоанн припрятал для потомков несколько кип церковных газет и
журналов,былиикакие-тодневниковыезаписивпухлыхтетрадяхскожанымиобложками.
Открыть розовый ларец не удалось, а ломать стало жалко, поэтому мы решили, что здесь
хранитсясамоеценное,иотложилиэтунаходкувособоеместо.
Насладившись успехом, мы вышли на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и, к
своему ужасу, обнаружили, что потратили на клад целую уйму времени и нам уже давно
следовало бы возвращаться в лагерь! Мы стали думать, что же делать с находкой? Унести
что-либо с собой уже просто не было сил: самим бы дойти! Оставлять добытое без
присмотратожебыловесьмаопасно:стоитсюдаслучайнозабрестикакому-нибудьпацану
или бомжу, и все сразу же разойдется по чужим рукам. Выходило одно - срочно вызывать
подмогу. Пашка достала мобильник и позвонила батюшке, но он оказался недоступен,
значит, все еще не вернулся из города. Людмила Степановна «мобилами» не пользовалась
из-запринципа,таккаксчиталавсюэлектронику«вредоноснойинедостойнойвнимания».
Унекоторых«зернышек»телефоныбыли,ноПашкаихномеровнезнала.Оставалисьлишь
дваабонента:ПетькаибратФеодор.Яудивился:
-Зачеммонахутелефон?!Скемемусвязь-тодержать?Смонастырем,чтоли?!
- Может, и с монастырем, - спокойно ответила девчонка. - Он, наверное, игумена
информирует о своих делах, может, с кем-то из братий сообщается... Да и вообще, брат
Феодор постоянно бывает в различных походах, мало ли, что где может приключиться... заступиласьПашказамонаха.-Ачемутыудивляешься?
-Датак,просточуднокак-то:монахис«мобилой»!Ониженедолжнышибкосмиромто сообщаться. Людмила Степановна и то вон, не признает всякие эти электронные
штучки...
-Емуэтонужнодлядела,длясвязи,анекакпростодляразвлечениякакого-то...Даи
трубка-тоунегосамаяпростенькая,безкаких-либо«наворотов».Ну,комубудемзвонить?
- Давай Петьке. Пусть мчит сюда на своей Зоське. Мы все это загрузим и привезем в
лагерьилисичекзаоднозахватим.То-тошумапонаделаем!
Прасковьянажалакнопкубыстроговызова.Потомпоговориласневидимымабонентом
и,отключиввызов,разочарованновздохнула:
- Петьки дома не оказалось. Бабушка ответила. Он, оказывается, еще с утра уехал с
дядей на рыбалку, причем с ночевкой! Так что вернется лишь к завтрашнему вечеру, не
раньше...
- Вот незадача... - сплюнул я. - Ну ладно, звони тогда брату Феодору. Он что-нибудь
организует.
Прасковья вновь принялась нажимать кнопки на своем телефоне. Абонент ответил
почтисразуже.Пашкадоложилаобстановкукраткоиделовитои,выслушавмнениемонаха,
отключилатрубку.
-Нучто?-спросиля.
-Всенормально.Удивился,конечно,сильноипоздравилнасснаходкой.Сказал,чтобы
ждали и никуда не отлучались, он сюда сам придет и организует переправку ценностей в
лагерь. Я его попросила, чтобы он предупредил Людмилу Степановну, что мы немного
задержимся… Да, и еще, брат Феодор попросил, чтобы мы не привлекали внимания
местногонаселения:вокругенеспокойно,малоличтозалюдимогутпопастьсянанашем
пути. Он, наверное, имел в виду бандитов, охотящихся за церковными сокровищами, их
агентовилиже«черныхстарателей».
-Ядумаю,чтонамособо-тонечеготутбояться:врядликтоподвечерпопретсясюда
радипраздноголюбопытства.Днем-тоитовсеэтоместосторонойобходят.Кромеворонза
намиследитьнекому!-ияусмехнулся.
Но все-таки мы, как говорится, от греха подальше перешли под защиту дикой груши,
притулившейсяусамойстеныхрама.Тамлежаликакие-тополусгнившиедоски,покрытые
мхомивьюнками.Вотнанихмыипримостились.
-Часаполтораждатьпридется!-вздохнуля.
-Ноэтоничего,главноеведь,чтомынашли-такикладотцаИоанна!-бодроотозвалась
Прасковьяиобняламоюруку.-Вотбатюшка-тообрадуется!Этоткладздоровопоможетв
обустройствехрама.
- А в ларце наверняка лежат золото и серебро с икон, а может быть, и еще что-то
ценное... Если это все реализовать, то как раз средств хватит на закупку необходимых
стройматериалов!-добавиля.
Мыещенемножкопомечтали,потомяспросил:
-Паш,атебебратФеодорнравится?
-Всмысле?-удивиласьдевчонка.
-Ну,какчеловек.
-По-моему,нормальныйчеловек.Монах,какмонах...Однотолькото,чтооннискем
нессорится,всехивсепрощает,никогонеобижает,никомуненадоедает,голосаникогдане
повышает,ужевесьмапохвально.Ачто,тебеонненравится?
- Не знаю. Какой-то он уж больно скрытный. Никогда не знаешь, радуется он или
огорчается, обижается или нет, шутит или говорит серьезно... И улыбочка у него какая-то,
извини,ну,мягкосказать,неприятная...Я,конечноже,незнаю,какимионидолжныбыть,
настоящие-томонахи,номневотличнотакиелюди,какбратФеодор,ненравятся.Ялюблю
открытость во всем, а так и не знаешь, чего от такого человека можно ждать и как он
поведетсебявтойилиинойситуации.
- Ты же сам говорил, что монахов все наше, мирское, не должно интересовать и
волновать. Вот брат Феодор и старается ни во что не ввязываться и не говорить ничего
лишнего,ибоисловаимеютбольшуюсилу.Атакспокойнеехранитьмирвсердцеимыслях
итворитьИисусовумолитву.
-Да,может,тыиправа...Тывлюдяхлучшеразбираешься...Ая,знаешь,есличестно,
живого-томонахавпервыевжизнитаквотблизкоиувидел...
-Аятебенравлюсь?-вдругспросилаПашкаиприэтомдаженесмутилась,асделала
вид,будтоотгоняетотсебяназойливуюмуху.
-Всмысле?-насторожилсяя.
-Ну,какчеловек.
-Нравишься.
-Почему?
-Потомучтотыпростаяиоткрытая,истобойлегкообщаться.
- И с тобой тоже... - отозвалась девчонка и тут же быстро сменила тему разговора. Простоневерится,чтокладотцаИоаннанайденилежитунасзаспинами.
-Да,что-тоужбольнолегкоибыстромынашлиего...Аведьсколькокопьевсломали
люди,разыскиваяэтисокровища...Выходит,чтомыоказалисьдостойнеевсех,чтоли?
- Выходит, что так. Мы ведь для общего дела старались, а все те искатели только и
желали, как бы набить себе карманы чужим добром. Вот им Господь и не дал раскрыть
тайнуотцаИоанна.ТыжепросилБога,чтобыОнвразумилтебянасчетклада,вотиполучил
ответ!Господьведьвсегдаскорнапомощьвнужных, добрыхиполезныхделах,особенно,
когдастараешьсянедлясебя,адлядругих!Датыисамэтознаешь,такведь?
-Конечно!-отозвалсяяиподумал:«Какжемненезнать?Ведьтам,вуральскойтайге,
Онвернулмнетебяживойиздоровой,услышавмоиубогиемолитвы...И,страшноподумать,
какбыясмогжитьдальше,еслибытебяникогдабольшенебыло...»
БратФеодорприбыл,когдавлагере,видимо,ужеподавалиужин.
- Ну, брат Георгий, показывай, до чего ты докопался! - весело сказал он, озаряя свое
лицо все той же невозмутимой улыбкой, так что нельзя было понять - радуется ли он
искренненашейнаходкеилипростолицемерит,чернозавидуянам,атоиупрекаетзанаше
своеволие.
Мы проводили монаха в храм и представили клад отца Иоанна. Брат Феодор, увидев
находку, сразу же оживился и принялся бегло осматривать предметы. Особо его
интересовали иконы. Он бережно гладил ладонью по доскам, протирал рукавом пыль,
тщательно вглядывался в лики святых, что-то искал на обратной стороне икон, наверное,
автографымастеров-иконописцев.Иногдавздыхал,токачалголовой,атоиулыбалсякак-то
загадочно.
-Ценные?-спросилаегоПрасковья.
-Ещебы!XVIII-XIXвека!Аможет,естьипостарше!Этокладтакклад!
Когда брат Феодор разобрался с иконами, мы предложили ему ларчик. Он осторожно
осмотрелего,счистилпыльиплесень.
-Аключейнебыло?-спросилмонах.
-Не-а!-ответиля.
- Ну ничего... что-нибудь придумаем... - брат Феодор завернул свою рясу и извлек
откуда-то связочку ключей, часть из которых напоминала более различные воровские
отмычки. Повозившись минут десять с замочком, монах все-таки открыл его. Когда
поднялась крышка, мы все заглянули внутрь ларца. Там, на бордовом бархате, лежали
золотыеисеребряныецепочки,крестики,браслеты,кольца,кулоны,монеты,атакжевсякие
бусы, колье, броши с самоцветными камушками, тускло блестящими в сумраке мертвого
храма. Под украшениями оказались четыре пачки ассигнаций довоенного образца, свиток
облигацийикакая-тозаписка.Развернувбумажку,братФеодордалеепрочестьПрасковье.
Девчонканегромкозачитала:«Тем,ктопридетсюдапослеменя.НаблагоПреображенского
храма. От православных христиан тридцатых вам, благодарным потомкам! Отец Иоанн,
осень1938г.».
-Здорово!-сказаля.
- Да, пришло время возрождения, - вздохнул брат Феодор, закрывая ларец. - Радуйся,
отчеИоанне,снизошлавновьблагодатьназемлюРоссийскую.Икладтвойпослужитделу
духовноговозрождения.Акогдаунасестьтакиепомощники,-онобнялнас,-намнечего
унывать и бояться! Вновь засияют храмы во всем своем великолепии... - монах
перекрестилсяиположилтриглубокихпоклонавсторонунесуществующегопрестола.Имы
сделалитожесамое.
- Ну, дорогие мои, крепитесь, нас ждут теперь великие дела! - оживленно заговорил
братФеодор,вновьобнимаянасзаплечииприжимаяксебе.-Надосрочнопереправитьэти
сокровища в лагерь, пока до них не добрались злые силы. Враг не дремлет! У Кривого
кругомсвоиосведомители...Надобытьнастороже.Отакомкладеонмогтолькомечтатьи
если узнает, то не остановится ни перед чем, чтобы завладеть богатством. Это же сущий
ирод,давоздастемуГосподьподеламего!Вотчтомысделаем,ребятки.Выпобудьтездесь
еще немного и посторожите клад отца Иоанна, а я пойду в Никольское и добуду какойнибудьтранспорт,чтобывсеэтонамуспешнопереправить.Язнаюздесьдвоихнормальных
мужиков,укоторыхимеютсялошадкаи«Газель»,уверен-онинамсудовольствиемпомогут
и без лишнего шума. Насчет Людмилы Степановны не беспокойтесь, я сказал ей, что мы
задержимся, может, даже и допоздна... Ничего, милые, потерпите еще самую малость, но
зато каков будет результат! Сколько удивления и радости принесет всем эта находка! А вы
тут,покасовсемнестемнело,упакуйтеобратновседобро,чтобыбылолегчеегопогрузить.
Даи,пожалуйста,поосторожнеесиконами...Этоведьтакаястарина!Имиценынету!...
Мысогласнокивнули.
-Вотиславно,держитесь!Всебудетхорошо!-сновасказалмонах,благословляянас.
Мы проводили его до выхода. Солнце садилось, и по оврагам и зарослям уже стали
сгущаться фиолетовые сумерки. Брат Феодор вновь завернул свою длинную черную рясу и
извлекоткуда-тодваржаныхсухаря.
-Поешьтевот,атоужин-томыпрозевали...Ну,нескучайте,ябыстро.
Однако,отойдянадвашага,монахбыстровернулсяиобнялменя:
-Прости,братГеоргий!
АзатемприжалксебеиПашку.
-Прости,сестрица!-ипоцеловалеевмакушку.
Мытакинепоняли,чтоозначалиэтиегодействия.Потоммонахбыстроповернулсяи
бодро зашагал в сторону села. Мы вернулись в храм. Пока внутри еще был свет, вновь
упаковали все найденное и перенесли в притвор, сложив все одной приличной кучкой.
Потомкое-какзаделалинишу,вернулиназадземлюиположилинаместооторванныедоски.
Все, теперь оставалось только дождаться брата Феодора, погрузить клад в машину или на
подводуиотправлятьсявлагерьсчувствомвыполненногодолга.
Мы вышли на свежий воздух и, отдышавшись от дурных запахов, вновь уселись под
грушей.Сталигрызтьсухари.Иявпервыепожалелотом,чтоотказалсяотобеда.Сильная
усталость разливалась по телу, ноги гудели, да и в животе не больно-то были довольны
скудной монастырской провизией. Время летело быстро. Брат Феодор еще не возвращался.
Мысиделиплечокплечуикак-тобезучастнонаблюдализатем,какдогораетзакат.
- Наверное, лучше было ему сходить в лагерь и позвать «зернышек». Они мигом бы
утащиливсеповещичке!-усмехнулсяя.-Алисичек-томытакиненабрали...
- Людмила Степановна рассердится, так как догадается, что мы солгали ей и ушли
искатьклад,анегрибы...-вздохнулаПашка.
- Ничего, когда она увидит клад, уже будет не до таких мелочей! А грибы никуда не
денутся,завтрасоберем...
Прошелещецелыйчас.
-Кушатьхочешь?-спросиля.
-Так,немножко.
-Ая,пожалуй,побольшетвоего...
Стадоужевернулосьслугов,авхраместалотемным-темно,нобратФеодортакине
появлялся.
-Кудажеонзапропастился?!-недоумеваля.-Слушай,Паш,ачегоэтоонпрощенияу
наспросил,а?
-Наверное,этоунихтакпринято.Вдругвзболтнулчеголишнегоиненарокомобидел
чем кого-то. Да мало ли что... Ты вот сердишься на то, что он скрытный и заставляет нас
долго ждать. Он, видно, был уверен, что быстро не управится, вдруг мужиков тех дома не
окажется,поэтомувотзаранееиизвинялся.
-Да,странный,странныйончеловек...-произнесяинервнопрошелсяоколохрама.
Сумерки стали сгущаться. Зазвенели комары. Потянуло свежестью. Мы вернулись в
притвориуселисьрядомскладом.Насекомыесюданезалетали.Запахи,видно,былиимне
по нутру. Вверху шуршали и копошились голуби, уже устраивающиеся на ночевку. Через
пустые окна лилась какая-то призрачная синева. В ее свете паутины под сводами храма
приобретали холодно-ледяные очертания и покачивались, словно странные внеземные
существа... Снаружи доносилось пение вечерних птиц, под худым полом попискивали
мыши.Авремявсешлоишло...Мысталивсерьезволноваться,кудажепропалбратФеодор?
Прасковьянесколькораззвонилаему,ноабонентоказывалсянедоступен.Чтомоглоэтовсе
означать?Ведьзатовремя,когдамыпроводилиегоизхрама,онвполнемогобойтиужевсе
дворывНикольскомидажедобрестидолагеряивернутьсяобратно!Яуженачалроптатьна
безответственного монаха, а Прасковья защищала его, опасаясь, что брат Феодор мог
случайно столкнуться с бандитами, и те причинили ему зло. Как бы то ни было на самом
деле, но нам все же надо было что-то предпринимать, чтобы не остаться ночевать в этом
темном, холодном помещении, пропитанном ядовитыми запахами. Пашка позвонила отцу
Григорию.Тотпо-прежнемуоставалсянедоступным.
Я предложил перепрятать клад в зарослях, вернуться в лагерь и там все рассказать о
случившемся, а рано утречком вернуться сюда всем вместе и забрать церковное добро.
Ночью-товрядлиужктосунетсякНикольскомухраму,аужтемболеениктонизачтоне
полезет в кусты, в которые и днем-то забраться очень мало желания. Прасковья была в
растерянности. Она не знала, как нам лучше поступить: оставаться здесь мы больше не
могли, но она все еще надеялась, что брат Феодор вот-вот вернется, и поэтому не хотела
подводить его. Дав монаху еще 15 минут, я вышел из храма и отправился поискать
подходящееместечкодляперепрятываниясокровищ.Ночьбыла прозрачная, вполне можно
было различать всякие более менее крупные предметы: дома, деревья, столбы, кусты,
заборы... Среди зарослей, образованных бузиной и акациями, я, подсвечивая себе
мобильником, обнаружил неплохое местечко. Там было большое углубление в земле,
окруженноевьюнкамииогромнымилопухами.Иесликладсложитьтуда,тодажеиднемне
всякий сразу и обнаружит это захоронение. Высоченная лебеда и глухая крапива надежно
прикрывали все подходы. Я пошел обратно к храму, чтобы сообщить Прасковье о своей
находкеиначатьпереправкувещейнановоеместо.Итутотчетливоуслышалчьи-тошагии
голоса,доносившиеся спротивоположнойстороны храма.Из туманной дымки вынырнули
два черных силуэта. Первым человеком, скорее всего, был брат Феодор, а за ним следовал
кто-товысокийиплотный,наверное,какой-нибудьмужик,обладающийнедюжиннойсилой
икоторогомонахпривлекдляпогрузкинашихбогатств.Таккакзвуковмотораянеслышал,
торешил,чтогрузитькладбудем,скореевсего,наподводу.ЛюдишликовходувНикольский
храм.Увидевменя,онирезкозамерли,вглядываясьвмойсилуэт,будтоопределяя,чтожетут
стоит: человек или столб какой-то? И вдруг позади тоже послышались быстрые шаги. Я
вздрогнулиобернулся.Ещекто-тошелвдольстеныпрямонаменя.
-Жора?-спросилнезнакомыйголос.
Человекэтотбылкакой-топриземистый,коренастый,экипированныйподохотника,во
всем защитном и в сапогах. Я был уверен, что вижу его впервые в жизни, но он откуда-то
зналменяпоимени,аэтозначит,чтоиядолженбылбытьснимзнаком.Покаявглядывался
в остановившегося неподалеку незнакомца, стараясь узнать его, другие подошли ко мне
почтивплотную.Яповернулсяихотелсказать:«БратФеодор,нунаконец-то!»,норечьмоя
оборваласьнаполуслове.Чья-токрепкаярукауперласьмневлицо,надавивнанегочем-то
мягким, влажным и остро пахнущим. В подсознании стрельнула мысль: «Все, это конец!
Здесьбандиты!»Теряясознание,ядернулсяизовсехсилизакричал:«Паша,беги!»,норот
был зажат этой гнусной тряпкой, и тогда я только громко промычал, точно убиваемая на
бойне корова. И еще мне то ли послышалось, а может, и почудилось, как в глубине храма
испуганновскрикнуладевчонка...
***
Я пришел в себя от того, что меня сильно трясло. Открыв глаза, я ничего не увидел.
Дышатьбылотяжело.Пахлопыльюибензином.Рукинаходилисьподомнойибыликрепко
связаны, так что я не смог вернуть их в более привычное положение. Ноги тоже что-то
удерживало. Откуда-то доносилось натруженное урчание мотора и приглушенная музыка
лиласьизневидимыхколонок.
-«Отель«Калифорния»группы«Иглз»-сделалязаключение.
Постепеннояпонял,чтонахожусьвкаком-тогрязномипыльноммешке,брошенномв
кузов автомобиля, и меня везут в неизвестность по весьма труднопроходимой дороге.
Иногда на меня накатывалось что-то длинное и мягкое. Сталкиваться с ним было гораздо
приятнее, чем с жестким металлическим бортом. Вскоре до меня дошло, что этот мягкий
предмет не что иное, как... Пашка! Тоже закатанная в странный удушливый кокон. Одно
было ясно: мы стали легкой добычей Назара Кривого! Но как это могло произойти, и как
бандиты смогли выйти на нас, это просто не укладывалось в голове, тем более что от
хлороформаизапаховудобренийонасильнокружилась,такчтопоройятолизабывался,то
ли вновь засыпал до тех пор, пока меня не подбрасывало вверх на каком-нибудь крутом
вираже.Сколько длилось такое малоприятноепутешествие, котороеи в кошмарном сне-то
не увидишь, я не знаю. «Калифорния» сменилась композицией «Падает снег» Сальвадора
Адамо,потомгруппа«Озгартен»спеланампро«Лимонноедерево»,аещея,вперерывах
междупроваламипамяти,слышал«Мабейкер»группы«БониМ»,группу«АйсБрейхер»из
Германии, «Ленинград» и про «Черный бумер»... потом, наверное, музыку отключили. А
вскорезакончилосьиэтострашноепутешествие.Моторвнезапнозаглох,икочкиперестали
игратьмоимтеломвфутбол.Сквозьпыльивыхлопныегазысталипробиватьсяиныезапахи:
хвои, мха, брусничника... Меня подхватили чьи-то крепкие руки, точно рога автокары, и
бросили на землю. Я сжался, ожидая тяжелого удара о сухой грунт, но приземление
получилось мягким. Похоже, меня кинули на мшистый полог соснового леса. Только
треснуликое-гдесухиешишкиихвоинки.Черезпаруминутменя,точночурбан,взвалилина
плечоипонесливысоконадземлей.Пахлосмолойитабачнымдымом.
Сразныхсторондоносилисьприглушенныеголоса,носмыслсловиихзначениебыло
оченьтрудноопределить.Минутчерез10моепутешествиеначьем-тогорбупрекратилось,и
менявновьводрузилиназемь,поставивтеперьпрямонасвоиноженьки.Правда,послевсех
этих поездок я едва держался на них... И еще очень хотелось есть и пить... И сильно
кружилась голова, здорово не хватало кислорода. Что стало с Пашкой, я пока не знал, но
почему-то думал, что она находится где-то поблизости. Где-то высоко весело пела лесная
пташка.Чтоокружалонас:ночьилиужедень,былоневедомо,меняпо-прежнемуугнетала
опостылевшая темнота душного мешка. Я сделал несколько шагов в неизвестность, но
крепкаярукаостановиламеня,ираздалсяглухойбас:
-Ану,стой!Ишьты,какойпрыткий!
ВОЛЧЬЯЯМА
Когдасменясорвалипыльныйбалахон,тояпервымделомсделалнесколькоглубоких
глотковсвежеговоздухаилишьтолькопослеэтогоосторожноосмотрелся.Оказалось,что
мы находимся на неширокой лесной поляне, окруженной высоченными и толстенными
соснами, у подножия которых теснился кривой молодняк да какие-то чахлые кустики
вперемешку с сушняком. Пашка стояла рядом и тоже тяжело дышала. Руки у нас были
связанызаспиной,ананогахпутыотсутствовали.Утроещетолькозарождалось,поэтомув
лесу царили липкие сине-сиреневые сумерки. Справа от меня находился охранник:
здоровенныймужикнеменее2-хметровввысотуикосаясаженьвплечах,руки-кувалды!
Физиономиякрасная,густопокрытаязастаревшейщетиной.Увидевего,ядажеотшатнулся,
так как показалось, что передо мной не кто иной, как сам сасквач![8] На ногах верзилы
были мокрые от росы «кирзачи», а одежда состояла из брюк защитного цвета и ватника,
надетого поверх тельняшки. На бритой голове красовалась черная кепочка, надвинутая
прямо на глаза. В руках мужчина держал обрез винтовки, тускло поблескивающий в
предрассветноймгле.Надругомконцеполяныстоялиещетрое.Одинбылневысокий,худой,
в потертых джинсах, штормовке, полусапожках и тоже в кепке. Он не спеша раскуривал
папироску.Другой,видимо,старшийизвсех,былмужчинойлетпятидесятислысоватойи
седеющей головой. Одежда его выглядела поприличней всех остальных его товарищей:
моднаякожанаякурткасзамочкамиизаклепкамиисподнятымвысокимворотником;почти
новые штаны цвета хаки; на ногах - туфли. Лицо незнакомца было отталкивающим, я бы
дажесказал-безобразным.Всюлевующеку,частьлбаиглазпересекалглубокийлиловый
шрам,частичноскрываемыйщетиной,аглазнаполовинузатягивалоотвратительноебельмо,
и, видел ли он что или нет, трудно было сказать. Просто глядеть на этого человека и то
оказалось неприятно: он вызывал какой-то ужас и отвращение, точно киношный монстр,
восставшийизада.Итутменяпосетиламысль,откоторойспинавразпокрыласьхолодными
мурашками: а уж не сам ли это Назар Кривой, расхититель храмов? Если это так, то мы,
кажется, приплыли, попали точно в пасть зверю! И еще я подумал, как же все-таки они
смоглинанасвыйти-то?!Каквычислили?Ведьниктоничегоне...Ноянедодумал,таккак
внезапно получил жесткий ответ на все эти вопросы! Четвертый незнакомец, до того
стоявшийзаспинамитоварищей,сделалшагвправоиоткрылсянашемувзору.Ядажеахнул,
узнаввнем...братаФеодора!Тот,заметивэтомоенеожиданноеоткрытие,смиренносложил
рукинагрудиирасплылсявсвоейбезразличнойухмылочке.
-БратФеодор,дакакжетак?!-невольновырвалосьуменя.
-Заткнись!-осадилменяохранникизамахнулсяобрезом.
Яотшатнулся,ногневинедоумениебудоражиливсемоесущество.
- Видала?! - сказал я Пашке, кивая на монаха. Та ничего не ответила. Лицо ее было
бледным, губы дрожали, а в глазах блестели слезы. И мое сердце сжалось от боли и
бессилияизменитьчто-либо.Янапрягрукитак,чтодажепутызатрещали:
-Иуда!Такэтоты!Какжетысмог-то?-крикнуля.
-Ясказал,недергайся!Нето-получишь!-снованаехалнаменяверзила.
Мои возгласы, похоже, мало трогали душу брата Феодора. Он стоял и безучастно
улыбался,глядясебеподногиивялоперебираячетки.Ия,сновасколючимимурашкамина
теле,подумал:«АнеявляетсялиэтотбратецосновнымнаводчикомбандыКривого?Везде
же свой нос сует, по разным храмам ходит, вот и присматривает, где что поценнее... Ах,
Иуда-Иуда... Ну надо же нам было так опростоволоситься: сдали свой клад прямо в лапы
бандитов!Дактожемогтакоеподумать-то!БратФеодор...Монах…м-м-м,-язастоналот
боли, пронзившей все мое существо. - Какую змею пригрели «зернышки», а! Ну надо же...
Неуспеляегорасколоть,аведьчуялнедоброе...»
Влесузаметносветлело.Мужчинызасуетились.Старшойчто-тобыстросказалхудому.
Тотсогласнокивнулпарураз,потом,ткнуввнаспальцем,спросил:
-Ачтосэтим?
- С ними потом разберемся... Это все мусор, сейчас главное - вывезти товар! Мы с
Федькой едем в город и там все организуем. Этот клад многого стоит! Пристроим его, и
можноспокойносваливатьотсюда,пускай«менты»ищутветравполе.
-АйдадядяФеодор!Айдаохотник!-шутливопроизнесхудойипохлопалмонахапо
спине.Потомдобавил,вынимаядвумяпальцамипапироскуизгуб:-Амыкакже,Назар?
-Выостанетесьздесь,стоваромисэтими(старшойкивнулнаменяиПашку).Какчто
делать-самзнаешь,невпервой.
-Будьспок,Назар,всебудетчисто...
-Янатебянадеюсь,Ржавый,смотритут,особонеозоруй!-иглаварьмягкопожалруку
худогочутьвышелоктя.
-Ах,басурмане!Ироды!-воскликнулявсебе.-Ведут-тосебякаквольготно.Думают,
Господьихсовсемненакажет.Хотя,чтодлятакихмонстровГосподьБог!..Толькоденьгии
нажива - вот их божки. И я гневно и брезгливо сплюнул. И тут вдруг я почувствовал, что
путымоиослабли.Отчего-незнаю:толиверевкисамикак-торазвязалисьотмоихпотуг,
толиПашканезаметнопотянулазаихкончики.Ещемгновенье,ирукимоисталисвободны!
Ноянепоказалвида,чтолишилсяпут.
-Слон,обыщиих!-приказалстаршойисунулсвоиладонивкарманыкожанки.
Охранникгрубооблапалменя.Язадергался,издаваявоплиихохот:
-Э-э,полегче,ящекоткибоюсь!
- Спокойно! Стой и не дергайся! - прогремел верзила, отбирая у меня мобильник и
походныйножичек.Абольшеуменяничегонебылоссобой.Наброситьсянаохранникаи
завладеть его оружием я не решился: уж больно неравны были силы! Но, когда Слон
двинулсякотпрянувшейотнегоПашке,яневыдержал.Жарправедногогневаударилмнев
голову,ослепил,новтожевремяипридалдуху!Ярешилдействовать.Покавсябандавсборе
иониещенеувезлибесценныесокровища,надобылопопытатьсяпомешатьимосуществить
задуманное и как-то положить конец их преступной деятельности. Как и что я смогу
предпринятьпослезахватаоружия,яплохопредставлял,носчитал-этобудетпервыйшаги
кнашейсвободе,икделуразоблаченияковарныхбандитов.Чтобыобыскатьдевчонку,Слон
переложилобрезвлевуюрукуи,какяуспелзаметить,держалоружиенекрепко,неожидая
от нас каких-либо решительных действий. Он был вполне уверен, что у нас с перепугу
трясутсявсеподжилкиичтомыполностьювихвласти.Посмотримеще,басурмане,ктокого!Ярезкообернулсяисделалверзилеподножку.Тотспоткнулсяиедванеупал,приэтом
глубоко прогнулся вперед. Пашка взвизгнула и отскочила в сторону. Я тут же всем своим
телом прыгнул на спину мужику и окончательно поверг Голиафа наземь. Он всей своей
грузной массой рухнул в траву, ломая своим лбом сухую толстую ветку, торчавшую из
папоротника.Ещечерезпарумгновенийобрезоказалсяуменявруках.Патронбылвстволе,
отметиля,судяпоположениюзатвора.Тольконажимайнакурок!
-Стой!-взвизгнулхудойикинулсякомне.
-Стоять!ОМОН!-гаркнуля,вскидываявпередрукисоружием.
Ржавый (кажется, так величали его подельники) сразу осекся, но быстро взял себя в
руки.
- Ну ты, сопля, оборзел, что ли? - прошипел он и медленно двинулся ко мне. - А ну,
бросьпушку,нетоятебянакусочкиизгрызу!
-Стоять,ясказал!Ещешаг-иястреляю!-произнеся,стараясьпридатьсвоемуголосу
ноткистрогостиирешимости.Пашкабыстроспряталасьуменязаспиной.Кривойнервно
огляделся:онявнонеожидалтакоговотповоротасобытий.ЛишьодинбратФеодорстоял,
какипрежде,лукавоподсмеиваясь.
«Ах ты, Иуда, лупануть бы тебе прямо в лоб! А еще крест на себе носишь!» - гневно
подумаля.
Слон,потираяушибленныйлоб,попыталсявстатьнаноги.
- А ну лежать! - крикнул я, бряцая обрезом. - Лежать! Руки на затылок! Мне терять
нечего!
Верзиласнова,хотяинехотя,улегся,норукнаголовунеположил,авытянулихперед
собой, точно собирался плыть по волнам росной травы. Через плечи он косился на своих
товарищей,ищаунихподдержки.Большой,нотрусливый,отметиля,этонеплохо,чтож,не
такстрашенбес...
-Ну,стреляй,стреляй!-взвизгнулРжавыйираспахнулштормовку.-Убейчеловека!Ну!
Чтостоишь?Давай,пали!
- Стоять! - снова произнес я, но уже не так уверенно и отступил. Ржавый становился
опасен.Онпродолжалшагзашагомприближатьсяидавитьнапсихику.
- Давай, сынок, бросай «пушку», поиграл и хватит! - худой выплюнул окурок. - Пока
дяденька добрый... ну, будь умничкой. Не забывай, ты же не один... подумай и о девочке.
Каковоей-тобудет...
-Яведьвыстрелю!-сноваотступиля.-Мнетерятьнечего!
- Да что ты, родной! - тихо говорил Ржавый, ехидно ухмыляясь. - Да разве ж вам,
верующим,разрешаетсястрелятьвчеловека?АкакжезаповедьБоженьки:«Неубий!»,а?
-Вчеловеканельзя,верно,нововрагаверы...
-АкакжеГосподь,Онведьпростилвраговсвоих...Возлюбиврагасвоего!-продолжал
язвитьРжавый.
«Ужбольнотымногознаешь,«праведник»,блин,простиГосподи!-подумаля,-ужне
братлиФеодорвамтутпроповедипочитывал,отдыхаяоттрудовнеправедных...»
-Все,ещешагистреляю!-сказаляспокойноиподнялстволнауровеньгрудибандита.
Тотвновьвзорвался:
-Ахжеты,твоютак..,стреляй!Илиятебесейчасбашкуоткручу.Тыменяужедостал.
Убейчеловека,благочестивыйюноша,ну,смелее!-ионсделалшагвнашусторону
«Аведьитыбоишьсяполучитьпулювлоб,приятель,вотивыпендриваешьсятутперед
намиипереддружками,чтобыскрытьсвойстрах!»-подумаляи,понявэто,вместотого,
чтобыотступить,наоборот,шагнулнавстречубандитуирешительносказал:
- Убивать я тебя не буду! А вот ножку прострелить, пожалуй, придется! В целях
самозащиты...все-такичетверонаодного...Тутужменядажеиземнойсудоправдает!-ия,
опустивстволпониже,положилпалецнакурок.
- Ты что, сдурел?! - Ржавый от неожиданности замер, как-то глупо ухмыляясь. Потом
оглянулсянатоварищей,какбыпросяунихподдержки.
- Оставь его, Ржавый. Этот и впрямь выстрелит! Ты его еще не знаешь! Это же
отморозок! - вмешался вдруг брат Феодор. - Он такой же монах, как и я, только для понта
поклоны кладет. Он в лагерь-то только из-за девчонки приехал... соскучился... амурчики
здесьпокрутитьрешил,нанашейприроде...Емучеловеказавалить-всеравно,чтобурьян
срубить!Унегопапочкабогатый,зачтохошьчадосвоеотмажет.
-Чтожтеперь,вножкиемукланяться?!-взвылРжавый.
Онбылготоврастерзатьменяначасти,итолькоблескстволасдерживалегопорывы.
-Ладно, Ржа,оставьих!-угрюмо произнесКривой. - Сейчасу негосила. Попробуем
договоритьсяспарнемпо-хорошему.
Слон лежал уже на боку и с интересом следил за нашей перепалкой. Мне даже
показалось,чтоонвосхищенмоейотвагой.
-Нуты,кабанчик,чтотыизсебяРэмбо-то[9]корчишь!-неунималсяРжавый.-Ведь,
еслимывсесразунатебякинемся,чтотогдаделатьбудешь-то,а?Всехведьнеуложишь!Не
«калаш»[10]вруках-то!
- Ничего, пару раз пальнуть успею, уж будь уверен! В тире мне нет равных по
перезарядке оружия! - и я позволил себе улыбнуться, чтобы хоть как-то расслабить
напряжение,сковавшеевсемоимышцы.-Даибьюпочтибезпромаха...Ну,давайте,вперед!
Ктопервымхочет?Может,ты?-ясноваподнялстволнаРжавого.-Ужвтебя-тоянизачто
не промахнусь, это вопрос чести! А кто будет вторым? Ты, брат Феодор? Или сам босс?
Давайте,кидайтежребий!
- Нет, вы видели? - осклабился худой. - Каков герой, а? Да я тебя один придушу, как
гниду!-зашипелонисновадвинулсянаменя.
Янапрягсяипринялрешительнуюстойкустрелка.Друзьянеподдержалибандита.
- Да остынь ты, Ржавый! - снова гулко произнес главарь. - Нечего зря дергаться.
Договоримсяпо-хорошему.
Пашка стояла у меня за спиной. Ее пальчики дрожали на моих боках, а ее горячее
дыхание чувствовалось у меня на шее. И я вспомнил, что вот так, примерно год назад, мы
стояли посреди заброшенного поселка лесозаготовителей, окруженные сворой свирепых
диких псов. Только теперь эти псы были двуногими, но от того еще злобнее и коварнее...
Смогулияодолетьих?Тутжеоднимкрикомнепобедишь...Какдолгоямогупродержаться?
Потручьямистекалпомоемутелу,слепилглаза.Отнапряганачиналисьсудороги.Конечно,
еслионивсежекинутсянаменя,врядлияуспеювыстрелитьбольшеодногораза...Ичто
потом?Каранавернякабудетбыстройиужасной.ИособопострадаеттогдаПашка...Может,
лучше было бы сложить оружие и отдаться на милость врагу? Поколотят, конечно, крепко
(особостанетупиратьсяРжавый),нодостанетсятогдалишьмнеодному.Ионисмилуются
наднами,ивсеобойдется.Эх,нокакженехотелосьуступатьэтимгадам!Тогдаведьони
еще больше почувствуют свою силу и вседозволенность, раз никто и ничто не может их
остановить.Гдежесправедливость?
- Помоги, святой Георгий! - прошептал я. - Не дай, чтобы эти нехристи поругали нас,
маленькихрабовГосподних!Чтобневозвысилисьонинаднашейверойправославной.Хотя,
если угодно Богу, то я готов принять любое мучение за правое дело. Лишь бы клад отца
Иоаннанепропал,незатерялсяпозаграницам.Чтобысвятынивновьвернулиськлюдям!
-Анустоятьвсе!-неожиданнозаораля.-Нетовсехперестреляю,какбешеныхсобак,
иуды проклятые! Чтоб вы больше не разоряли храмов православных, не торговали
святынями нашими, не глумились над верой христианской. Никто меня за это не осудит!
Понятно?-иглазамоизагорелисьправеднымгневом.
Ядажесамиспугалсясвоегокрика.Двуногиеопешили.Слонвновьуткнулсявтравку,
Ржавыйдажеотскочилшаганатри,КривойНазарвынулрукиизкармановиопятьопасливо
огляделся. Лишь брат Феодор проявил ледяную выдержку и хладнокровие. Он стоял и все
ухмылялся, глядя на нас, точно заранее уже знал, чем закончится весь этот спектакль,
разыгрываемыйнаглухойлеснойполяне.Нанесколькосекундвоцариласьгнетущаятишина,
нарушаемаялишьневиннымпениемптичек,порхавшихгде-товвысокихкронахдеревьев.Я
вдруг вспомнил, что мне всегда нравился образ героя-одиночки, хотелось хоть разок
побыватьвролисупермена,такого,какобычноизображаютнарекламныхплакатахкрутых
боевиков. Помните: крепко сбитый парень с бронзовой от загара кожей левой рукой
прижимает к себе изящную красотку, а в правой - держит какой-нибудь ствол, типа
автоматической винтовки М-16 и отбивается от окружающих их невидимых врагов. И все
этонафонеджунглей,гориливодопада...
Подобныйплакатдолговиселвмоейкомнате,покапрошлойзимойянезаменилегона
календарь с изображением Георгия Победоносца. И вот сейчас я очутился в шкуре супергероя. А что, было похоже! Вот я стою перед лицом врагов; за спиной - славная девчонка,
которая все надежды возлагает только на меня; мои загорелые бицепсы напряглись до
предела; в руках, конечно, хоть и не М-60[11] с лентою через грудь, даже и не «калаш» с
подствольником, но все же какой-никакой, а ствол! И все это на фоне дремучего леса,
пронизанногопервымилучамисолнца.Такоевот«Утровсосновомбору»...Яподумал:«Эх,
будь, что будет - лучше погибнуть героем, чем уступить этим шакалам. Буду стоять до
конца!»
-Ладно,парень,давайпотолкуемпо-хорошему!-спокойносказалКривой.-Чтотынам
предлагаешь?
-Выотпускаетенас,мызабираемкладиуходим!Вотивсе!-ответиля.-Авам,пока
мыневыйдемклюдям,останетсятолькоуноситьногиизаметатьследы.Нояуверен,вас
теперьужточноповяжут!
-Чтож,деловоепредложение!-усмехнулсяглаварь.-Уважаюкрутыхпарней!Носкажу
тебечистопо-человечески,сынок,увасвесьмаскверныешансынауспех.Отпуститьмывас
отпустим.Давыитакужесвободны,ступайте,кудахотите.Тольковотразвевамунестис
собойвеськлад?Здесьтолькооднихдосокдвадесятка!Даизналбыты,сокол,вкакойдыре
мы находимся! Тут кругом одни топи и болота, дебри непролазные. Отсюда имеется лишь
одна дорога, и о ней знаем только мы одни. Вам не пройти и ста метров, как увязнете в
бучиле!Ивседобропойдетпсуподхвост!
-Ничего,как-нибудьпрорвемся,невпервой!-отозвалсяя.-Иневтакихдебряхбывали
иничего,вылезли...
-Напраснотыгеройствуешь,сынок,здесьдоближайшегожилья-40километров!Ито
ещенадознать,вкакомнаправлениидвигаться.Уваснетникакихшансов.Исамисгниете,
икладугробите!
Я задумался. Возможно, старшой и блефует, Мещера - не Урал, тут больше суток не
поплутаешь,куда-нибудьдавыйдешь:клеснику,кдеревне,кдороге...Атам,ктоегознает,
может,онинелжет.Ведьнемогутженайтидосихпорихлогово...Чтож,вчем-тоКривой
и прав: сил у нас, действительно, едва хватит, чтобы унести отсюда ноги, а уж с грузом и
впрямь далеко не уйдешь... И все же расставаться с кладом отца Иоанна было просто
невыносимо.
-Хорошо,вашавзяла!Втакомслучаеявозьмуссобойлишьларецсдрагоценностями,а
всеостальноемилициявозвратит!-сказаля.
-Ха, видали, каковгусь!Драгоценности ему подавай! - ухмыльнулся Ржавый.-Уноси
лучшесвоиноги,покацел!-ионнервнозакурил.
-Чтож,мудроерешение,-согласилсясомнойНазарКривой.-Башковитыйтымалец,
это точно. Все на лету схватываешь. Тебе бы к нам в группу... Давно бы уже на Канарах
загорали,анекормилитуткомарье!
-Мысвамиразные,какденьиночь,-ответиляиопустилоружие,чтобыдатьрукам
небольшуюпередышку.
- Лады. Уже утро. Как говорится: время - деньги! А мы тут все стоим и пререкаемся.
Вонужевсезверьесобралосьпоглядетьнаэтукомедию!Поракончатьсэтим.Давай,малой,
бери, что хочешь, и дуйте, куда глаза глядят! И, извини, дороги мы вам не покажем, сам
понимаешь...
-Какэто,дуйте!?-возмутилсяРжавый.-Назар,датычто,охренел,внатуре!Отдавать
золотоэтойсопле?!Дая...
-Недергайся,Ржа!-осадилегоглавный.
- Пускай валят с золотишком! - и усмехнулся, - до первой топи, все побыстрей ко дну
пойдут...
Худойнедовольноотшвырнулпапироску:
-Вотзараза...
- Да ты не переживай! - похлопал его по плечу старшой. - Досочки-то, они гораздо
дорожеэтихпобрякушек!Господьвелелделиться!Верно,братФеодор?
- Истину глаголешь, сын мой! - безразлично отозвался «монашек» и спрятал четки в
карман.Видегосталтаким,словнооннаконецсбросилсплечкакой-тогруз,мучившийего
все это время. Мне показалось, что брат Феодор уже знал финал этой разборки и поэтому
понял,чтонаступилпоследнийактпредставления.
-Паш!Отходиклесу!-сказаля.-Ясейчасвозьмуларецивсе,уходимотсюда!
Вэтиминутыявдругпочувствовал,чтотутчто-тонетак:неможеттакогобыть,чтобы
этигромилытаклегкоотпустилинас,своихглавныхсвидетелейиобвинителей.Недолжны
же они были уступить одному подростку, пусть хоть и вооруженному. Наверняка Кривой
задумалкакой-токоварныйпланиврядлионнадеетсянато,чтомывернемсясамиобратно,
поблуждав по непролазным болотам. Хоть я и почувствовал внутри горький привкус
серьезной опасности, но все же решил идти до конца, невзирая ни на какие выкрутасы
бандитов. Как в одной песне поется: «И кружил наши головы запах борьбы[12]...». Когда
Пашкаотошлазадеревья,я,презираявсякуюопасность,размашистымипрыжкамибросился
ктолстеннойсосне,возлекоторойлежаликакие-товетки,наподобиележанки,закоторыми
высиласьпирамида,накрытаябрезентом.ТамбылинетолькосокровищаотцаИоанна,нои
все, что награбили бандиты за последние месяцы. Бандюки безучастно взирали на мои
действия: Феодор стоял с закрытыми глазами и вдыхал ароматы утреннего леса, Кривой
вообще отвернулся от меня и шарил в кармане куртки, Слон сидел на коряге, поглаживая
свойлоб,итолькоРжавый,как-тонервноподергиваясь,кидалвмоюсторонукосыевзгляды.
Яужебылвнесколькихшагахотклада,какпроизошлонечтоужасное.Ужтакогораскладая
никакнеожидалипоэтомуоказалсясовершеннобеспомощнымпередковарствомбандитов.
Еслисвятой Феоктистеудалосьулизнуть отсвирепогоНизара,то я,посвоейгреховности,
угодил прямо в лапы Назара Кривого. Вы не представляете, ребята, какое это
пренеприятнейшее чувство, когда ты вроде бежишь, твердо ступая на землю всей своей
массой, и вдруг ощущаешь, что под ногами больше ничего нет! И ты, потеряв эту нашу
самую главную опору, летишь всем своим существом в какую-то прорву, в страшную
неизвестность. В раннем детстве такое случалось со мною во сне. Бывало, сорвешься в
пропастьилетишь,летишь,ожидая,чтовотсейчасбудетударитырассыплешьсянамелкие
кусочки. Но дна все нет, а ужас нарастает. И когда больше не было сил терпеть это, я
вскрикивалипросыпался.
-Чтослучилось,сыночек?!-подбегаламама.
-Сонстрашный,мам!-отвечаля,дрожавсемтелом.-Яупалвпропасть!
- Не бойся, сынуль, это ты просто растешь! - весело отвечала мама и нежно гладила
меняпоголове.
Я быстро успокаивался, но не понимал, как же так можно расти вверх, если падаешь
вниз? Вот если б я взлетел к небу... А потом решил, что при каждом моем вскрике и
вздрагивании тело невольно растягивается и таким образом увеличивается на 1-2
сантиметра.Ипослеэтогооткрытияякак-топересталбоятьсянизкопадать.Таклиэтовсе
обстоитнасамомделеилинет,новсежеявыросиужепочтисравнялсяссамоймамкой.Но
наэтотразпадениемоебылореальнымитакимвнезапным,чтояииспугаться-тонеуспел
идаженепонял,чтопроизошлосомной.Полетвнизбылнедолгим,иявсейсвоеймассой
плюхнулсяначто-тотвердо-мягкоеиуслышалстрашныйхрусттолисухихветок,толимоих
костей... Голова натолкнулась на что-то тугое, безжалостное: точно молот ударил по
наковальне. От удара меня окутал какой-то красно-желто-синий огонь. Он был повсюду:
плясал,переливалсякругамиивсполохами,точноягляделвгигантскийкалейдоскоп.Затем
этибликииискрыисчезлииоткрылосьнебо,такоевысокое,голубое,чистоеипрохладное...
Но и это видение длилось лишь мгновения: какие-то черные ручьи хлынули по этому
милому пейзажу, растекаясь во все стороны, точно на небесах случайно опрокинули
огромную чернильницу. Эта зловещая чернота вмиг размыла синеву и все вокруг
погрузилось во мрак. И еще я отчетливо услышал какой-то далекий-далекий, точно раскат
приближающейся грозы, крик: «Жора-а-а-а!» За этим последовала полная отключка, такая
холодная ипротивная, когдаты ничегоневидишь, неслышишь ине чувствуешь... Даже во
сненикогдаподобногонеслучалось.Сколькодлилосьтакоесостояние,сказатьзатрудняюсь:
может, секунды или минуты, а может, даже и часы... Когда в голове вновь зашевелились
какие-томысли,япервымделомпопыталсяоткрытьглаза,нонесмогэтогосделать:липкое
черное покрывало лежало на них. Очень захотелось сорвать его и отбросить вон. Но руки
менявпервыенеслушались,похоже,лишьтолькопальцыслегкашелохнулисьотмоихпотуг.
Ноги тоже предательски расслабились, лишь как-то противно подергивались в икрах и
коленях. Рта раскрыть и то не удалось! Я лежал точно фараон Тутанхамон в своем тесном
саркофаге. И невольно вспомнился сон, какой мне приснился прошлым летом. Помните,
когда ко мне в гробницу потом пришла Пашка и разбила мои путы... Вслед за мыслями в
головупрониклаболь,острая,неутихающая.
Я простонал. В нос ударяли тяжелые запахи, настоянные на чем-то солено-кислопротухло-горьком. Пульсирующая боль в висках стала выталкивать из ушей прочные
тампоны, и я уловил первые звуки возвращающейся действительности. Мне показалось, а
может,таконоибылонасамомделе,чтокто-тотихопоеточеньтрогательнымголоскомна
мотив колыбельной песенки: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф...», - и нежно так, почти
невесомо,гладитменяпощеке.
-Мам,этоты?-хотелсказатья,нотолькобеззвучнопошевелилгубами.Иувидел,что
лежувколыбели,такойбольшойинесуразной,амамкаменякачаетиуспокаивает.
- Ма, это ты! Как здорово! - произнес я и почувствовал стыд от того, что завалился в
узкуюкроваткуспеленками.Япошевелился,ивидениепропало.Теперьяужеувидел,как
рядом бабушка Пашки качает колыбельку со своей крохотной внучкой и тихо напевает:
«Осанна в вышних, благословен Грядый...». Я подошел и, обнаружив в люльке маленькую,
пухленькую, розовенькую, улыбающуюся девчушку, усмехнулся и хотел сказать: «Пашка,
какая же ты маленькая! Ну надо же!» Но и это видение исчезло. Снова меня придавила
глухаятемнота.Когдамозгвновьвключился,тояпервымделомуслыхалкакое-тошуршание,
точно вокруг ползали огромные гусеницы. Они лезли на ветви, корни, срывались с них,
карабкались по отвесным глиняным склонам. Падали они и на меня: на грудь, руки, ноги,
лицо.Яэточувствовалдажесквозьодежду:такиепротивные,липкие,холодные-холодные...
Но что удивительно, я вовсе не спешил от них избавиться, наоборот, наслаждался их
прикосновениями. Они, точно болотные пиявки, лечили мою кровь, возвращали тело к
жизни.Япопыталсяоткрытьглаза.Нет,пеленанесдавалась...Новотгусеницы,аможет,и
дождевые черви поползли и по ней и стали своими ледяными тельцами счищать
ненавистныйналетсглаз.Чернотабыстрорасступиласьилопнула,амоиочираспахнулись
навстречу миру! Первое, что я увидел, было опять небо, сверкающее, промытое, такое
великолепное!
- Господи, значит, я еще жив, коль вижу твои дивные просторы! - подумал я, и слезы
потекли из моих глаз. И сразу пришли запахи свежей травы, хвои, дождя. И я отчетливо
уловилвсезвукилеса:радостноемногоголосьептахишумколыхающихсяветок.Сознание
полностьювернулоськомне.Откуда-тосверхумневлицобрызнулароссыпьсвежихбрызг,
отчегобольвголовезаметноутихла.Водапопаланагубы,иясудовольствиемпроглотилее.
-Жорка,наконец-то,оГосподи!..-услышаляголосПрасковьи,иеемягкиеладошкитут
желеглимнеодна-нагрудь,адругая-нащеку.
-Какты?Думала,чтотакинеочнешься.Больно?-говорилаонастревогой,утираямое
лицосвоимплаточком.
-Кажется,ещеживОбжора!-прохрипеляидотронулсяладоньюдопальцевдевчонки.Неволнуйся,сестрица,этовсекдобру...расту,значит...
Онаулыбнуласьи,обнявменя,припалакмоейгруди:
-Жорка,какярада!Тыпростонепредставляешь!
Я ничего не ответил. Слезы застряли у меня в горле. Пашкина теплота и нежность
быстро наполнили мое тело силой и решимостью продолжать борьбу с любым врагом,
какимбыонсильным,злобным,коварнымнеявлялся.Прасковьяпомогламнеподняться.Я
сел на какую-то корягу, изломанную моим приземлением, и осмотрелся. Со всех четырех
сторон - высокие, черно-бурые земляные стены со множеством надрезанных древеснотравяных корней. На дне этой волчьей ямы лежали охапка хвороста да несколько свежих
еловыхлапок.Вотивсяобстановочка...Ияпонял,чтосомнойпроизошло:менязаманилив
ловушкуобманом,точномамонтазагналивтщательнозамаскированнуюяму,болеепохожую
на могилу! Над нами виднелся лишь кусок неба. Судя по его голубизне, день еще только
разгорался.
-Чтослучилось-то?-спросиляуПашки.-Гдебанда?
- Когда ты побежал за ларцом, то провалился в эту яму. Ее скрывали ветки,
разбросанныевозлесосны.Когдаяподбежаласюдаизаглянулавниз,тылежалбезсознания
и по лицу текла кровь... Много крови... Я так перепугалась... Держась за корни, я кое-как
спустиласьвнизисталаперевязыватьтеберанунаголове.Похоже,тыударилсяосучокэтой
коряги и рассек кожу на темени. Если не считать нескольких царапин на ногах и руках,
другихповрежденийянеобнаружила...Хорошо,чтотыничегонесломал,славаБогу!
-Иты,наверняка,опятьпорваласвоюночнушку?-спросиля.
-Ага,-вздохнулаПашка,-надожебылоостанавливатькровь...
-Эх,везетжетебесомной!Однаморока...Однихночнушекненаготовишься...
-Датынедумайобэтом...этожетряпкавсеголишь...
-Ачтоэтииуды?
-Хохотали,поздравлялидругдругасудачнойохотой,допрыгался,мол,козлик...
-Вотсобаки!-сплюнуляипошарилвокругсебя,ищаобрезвинтовки.
-Егозабрали,-подсказалаПашка.
-Ах,ненадобылоотдавать!Пальнулабы,хотьввоздух!
-Нучтоты...ятакзатебяперепугалась,чторукидрожали...даиранунадобылосрочно
перевязать,кровьведьтакиструилась...Яружье-тоэтоиподнять-тонесмоглабы...
- Ну ладно, значит, их взяла... их время, их сила... Пусть порадуются. - И я,
дотронувшись до здоровенной шишки, выросшей над моим виском, поморщился от тупой
боли.-М-м-м...чутьпониже,иханабылабыОбжоре...
-Слонспустилсявяму,поднялобрез,потомпогляделнатвоюрануихмыкнул:«Ничего
страшного, до свадьбы заживет!», потом выбрался обратно. Больше я никого из них не
виделаинеслышала,-сказалаПрасковья.-Вскоредождьпошел:хотьитакойсильный,но
скоротечный,мыипромокнуть-тонеуспели...Давай-каятебеповязкупоменяю...промокла
вся,испачкалась...Болитголова?
-Датак,немножко...терпимо.Тынехлопочи,сойдетитак.
- Нет, надо сменить, чтоб заражения не было! Рана ведь открытая… - Пашка уже
осторожноразматывалатряпицунамоейголове.Потомотбросилаокровавленнуюповязкув
угол ямы, туда, где лежал ее кружевной платочек, такой же багрово-красный, отчего я с
отвращениемпоморщилсяипочувствовалслабостьвовсемтеле.Кровьпотеряна,амыуже
давненько ничего не кушали... Девчонка встала у меня за спиной. Раздался треск
раздираемой ткани, и вновь чистая повязка легла на мою гудящую голову. Пашка умела
залечивать раны... Когда она управилась с перевязкой, я встал и, поблагодарив ее, сделал
нескольконеуверенныхшаговпояме.Суставысильноломило.
- А ведь отсюда можно выбраться! - предположил я, оглядывая стены высотой около
трехметров.-Есливстатьдругнадруга,можнодостатьдокраевиподтянуться...Икорни
помогут...
-Опасно!-вздохнулаПрасковья.-Онитам,покраям,установилинесколькокапканов.
Я не запомнила, где именно... Можно напороться... Прямо пальцами и залезешь под их
зубья!
-Бр-р!-поежилсяя.-Ах,ироды,надетей,какнаволковохотятся!
- Послышался треск ветки, и через секунду наверху возникла ухмыляющаяся
физиономияРжавого:
-Нукак,Снусмумрик[13],оклемался?
Яхотелемуответить,ноотнапрягасильнозаломиловзатылке,иялишьпростонал.
- Ничего, это еще только цветочки! Привыкай помаленьку! - хохотнул бандюган и,
бросив в меня дымящийся окурок, удалился восвояси. Я гневно раздавил папироску и сел
рядомсПашкой.
-Вотведьвлипли!Сидитуттеперь,какпокойникнедобитый...
-Непереживай,насужедавноищут!-попыталасьуспокоитьменядевчонка.
- Ищут, а где? Вот в чем вопрос! Если Кривой не врет, нас действительно завезли в
какую-нибудь тьмутаракань... Здесь их основная база и склад ворованного. Место, значит,
весьмаукромное,разэтубандуужестольковременинайтинемогут!-помолчавсминуту,я
добавил:-Иестьхочется...Слабеюпрямонаглазах...
Такмыпосиделиминутдвадцать,потомявстрепенулся:
-Паш,аутебямобилацела?
-Нет,Слонзабрал...
-Обыскивал?
-Нет,просторукупротянул:«Трубкудавай,барышня!»,яиотдала.
-Плохо...Последнейниточкисмиромлишили...
- Да все равно мы отсюда никуда никому не дозвонились бы: яма, да кругом лес
высокий...Связьвэтихкраяхневажная...
-Ачто,Паш,увасвМещеретожеестьглухиеместечки?
-Встречаются...Места-тоболотистые,непролазные...топичастопопадаются.Конечно,
нетак,каквтайге,новсе-таки...Заплутатьитутможно,идажепогибнуть.
-Ичто,заброшенныепоселкитожеесть?
- Есть, к сожалению. Много деревушек покинутых, а в некоторых всего несколько
старичков обитает. Трудно сейчас в деревне живется: молодежь в города уезжает, многие
спиваются,дорогиплохие,землювозделыватьнекомустановится...Проблеммного.
- М-да, веселенькая обстановочка... Вот почему и бандюкам тут раздолье... Кого
обманут,когоподкупят,когоприпугнут,даисобираютнашисвятынипотихонечку.Новедь
надожекак-тосовсемэтимбороться,неторастащатнашуРусьПравославнуюпоиконке,
по крестику, и с чем останемся? - повздыхал я и умолк. Воцарилась пауза. В яме было
прохладно,пахлосыростьюигнилью.Солнцегулялопонебосклону,веселоеижаркое,нок
нам его лучи не проникали. Где-то через полчаса вновь возник Ржавый. Он швырнул нам,
точнопсам,полбуханкиржаногохлебаивеселогаркнул:
-Лопайте!Покадяденькадобрый!
Хлеб упал на землю и весь перепачкался. Пашка подняла его, бережно отерла и
протянуламне:
-Будешь?
-Нет,благодарю,мнеихподачекненадо!
-Хлебведьневиноват...
- Хлеб друга - слаще пирожного, а хлеб врага - горше полыни! - парировал я и
отодвинулсяотПашки.-Ничего,как-нибудьобойдусь...
Прасковьявздохнула,ноисамаестьнестала,аположилакусокнаеловуюлапку.Потом
закрылаглазаи,похоже,сталамолиться.ВямузаглянулиСлониРжа.
Эге! - протянул худой. - Слыханное ли дело, чтоб собака хлебца не ела! Зажрались,
козявки!Учтите,поканесъедитеэто,большеничегонеполучите!
Слон бросил в яму пластиковую литровую бутылку с водой и бандиты исчезли. От
водичкиянеотказался,таккаквсевнутриуменягорело.Яосушилполбутылкиипротянул
ее Пашке. Девчонка сделала всего пару глотков и уложила «литровку» рядом с хлебом.
Какое-товремямысиделимолча,думаяосвоемиожидаянеизвестночего.
Деньтянулсядолго,оченьдолго.Когдаработая,купаясь,играя,мыпоройитоуставали
от бесконечности суток, то сейчас, когда мы оказались полностью обездвиженными и
бездеятельными,этотнескончаемыйсветужепревращалсявпытку.Спустякакое-товремяя
сталзватьохрану,чтобыотпроситьсявтуалет,азаодноразведатьокрестности.
-Чеготебе?-спросилнагнувшийсявямуСлон.
-Понуждебысходить!
-Тебепомалой?
-Да.
-Тебенельзя!Тутсходишь.
-Вотпорадовал!Акакжедевчонка?
-Еслихочет,можетвыйти.
-Конечно,хочет!Акакотсюдавыбраться-то?
Слонотпрянуличерезнесколькосекундопустилвнизлесенку,сколоченнуюизстволов
молоденьких сосенок. Пашка поднялась наверх, а вслед за ней ушла и лестница. Делать
нечего,пришлосьмнепристраиватьсявуглу,гдевалялисьброшенныеповязки.Минутдесять
спустя лестница вновь вернулась, а по ней в яму опустилась Прасковья. Она принесла с
собойсвежиезапахисвободы:солнца,леса,цветов,теплоговетра...
-Ну,кактам?-спросиля.
-Хорошо!Тепло,светло,птичкипоют,лесшумит...-ивздохнула,усаживаясьнакорягу.
- Эх, свобода! - произнес я и ударил кулаком в стенку. - Знаешь, а я ведь приметил
место,гдеонистояли,тамточнонетукапкана!
-Опасноэто,Жор,ядумаю,чтоонипостояннопередвигаютих,потомучтокаждыйраз
появляютсявновомместе,сбиваютнасстолку...
- Вообще-то можно ведь и палкой сперва пошевелить... Ты на меня влезешь и
раздвинешьдорогу.Аужяпотомвыкарабкаюсь,илилесенкумнеопустишь...
- А что дальше? Они нас сразу заметят. Они тут неподалеку сидят, костер жгут. И вся
полянаунихподконтролем,дажемышьнепроскочит.
-Аночью?
- Ночи-то светлые... Но даже если и выберемся отсюда, то куда пойдем? Я сейчас
немногоуглубиласьвлес,атам,заним,сплошныеболота,датакиемрачные,какнаУрале!
Днем-тоидтистрашно...
-Вотзараза!Чтожэтозанапастьтакая?Сидитутиждисвоегоконца!Эх...-иявновь
ударилкулакомвстенку.Отнееотвалилсябольшойкусокземлиирухнулкмоимногам.
-Слушай,Паш,ачтоониснамисделают,какдумаешь?
- Наверное, ничего. Заберут добро и уедут, а нас так и оставят в яме. Пока мы
выберемся, их уже и след простынет: ищи ветра в поле! А кругом болота, где тут дорога,
подиразберись...Сможемвыйти-спасемся,анет-имещелучше,никтоникогданеузнает,
кудаэтомыподевались...
-Короче,абыллимальчик-то?Да,веселенькийраскладполучается...Ноничего,нена
технарвались!МыУралпокорили,выкарабкаемсяиотсюда,верно,Пятница?
-Конечно,мойгосподин!Стобойхотьоткудавыберешься!
-Спасибо!-япотрепалПашкупоплечуиселснейрядом.-Ух,этотбратФеодор!Так
насподставить!Ноничего,мыдонегоещедоберемся...
Какянипыталсясебяподбадривать,всежевголовулезлинехорошиемысли.Врядли,
думал я, Ржавый оставит нас на произвол судьбы, обязательно поквитается. Завалит,
например,ямухворостом,плеснетбензинчикудакинетвнизголовешкуизкостра...Атоив
бучилу засунет, и тогда, действительно, концы в воду. Куда ребятишки подевались, никто
никогданеузнает.Дажехотьинайдут,онвсеравнонипричембудет,мол,самипоперлись
наболото,вотипечальныйитог:неходите,дети,вМещеругулять!Коварныйитрусливый
Ржаспатьспокойнонесможет,думая,чтомыостанемсяживыивыйдемклюдям!
Утомленная Пашка прильнула к моей груди, обняла за руку и задремала. Я сидел,
прислонившисьспинойкпрохладнойземлянойстенкеямы,игляделнанебо,покоторому
медленнодвигаласьбелаяточкареактивногосамолета.Сколькодлилсяэтотнашочередной
отрезок ожидания, неизвестно. Небеса по-прежнему сверкали лазурью, птицы неугомонно
напевалии,сталобыть,деньпродолжался.Ятожезадремал,имнепочему-тоснилсяУрал,с
его гротами, пещерами, бурными речками, причудливыми мхами и заросшими горами...
Когда наступило пробуждение, я ощутил острый приступ холода. Меня знобило изнутри и
снаружи.Холодвямеусилился,точновпогребе,ия,заснув,расслабилсяипропустилегово
всеклеточкисвоеготела.Вживотеужеурчало,иябоялся,какбыэтинедовольныезвукине
разбудилимоюспутницу.
Пашкаспалатихо,лишьвекиееглазизредкаподрагивали.Отдолгогосиденияногимои
затеклиипротивнопокалывали,нылапоясница,ноянешевелился,оберегаятревожныйсон
Прасковьи. Послышался треск сучьев, и чья-то тень надвинулась на яму. Судя по ее
габаритам,этобылСлон.Янеошибся.Верзилаприселскраюнакорточкиипогляделвниз.
Пашка,почувствовавегоприсутствие,вздрогнулаипроснулась.Потомбыстроподняласьи
отпрянула от меня. Только после этого я позволил себе изменить положение своего тела.
Слонподтянуллесенкуиопустилеевяму.
- Девочка, поднимись-ка сюда! - сказал бандит каким-то неопределенным тоном.
Пашкавзглянуланаменяипоежилась.
-Этоещезачем?-спросиля.
-Даиди,небойся,наминутку,делоодноесть!-проигнорировалСлонмойвопрос.
-Отвали,онанепойдет!-вскочиляиподошелклестнице.-Еслиоченьнадо,опустись
сюдасам!
Слонвскинулобрез,илицоегосновасталосуровым.
-Отойдиотлестницы,живо!-гаркнулон.
-Стреляй!Всеравноведьприкончите!Чегозрямучиться!
-Жор,ненадо!-вмешаласьПрасковья,отводяменявсторону.-Япойду!
-Паш,неходи,онинавсеспособны!
-Ябыстро!-ионашагнуланаверх.
-Дапостойты!-попыталсяяудержатьдевчонку,нонеуспел:онаужеподнималась.Я
полезбылоследом,ноСлонгруботолкнулменявплечо,ия,неудержавшись,рухнулнадно
ямы.Отудараголовазагудела.
-Атыпосидипокатут!-сказалспокойнобандитивынуллесенку.
Явстали,постанывая,прошелсяпояме,насколькотолькоэтобыловозможным.Потом
остановилсяинапрягслух.ПашкаиСлонбылинедалекоотямы,иярасслышалихразговор.
- Вот что, милая, у меня такая проблема, посмотри-ка там, на спине, не клещ ли
прицепился?Зудитстрашно...-пробасилбандит.
ЧерезминутуПашаответила:
-Ой,правдаклещ!Такойужетолстыйипротивный!
-Блин,зараза!Какжеянетерплювсехэтихклоповиклещей,простонеперевариваю!
Выдерниегоскорее!
-Ой,извините,я,пожалуй,несмогу!Ятожеихоченьбоюсь...
-Нучтожеты!Вдругонзаразнымокажется...
-Может,лучшеЖорка?Онвсеможет!
- Нет, ему нельзя выходить, а то еще шандарахнет чем-нибудь по башке... Он у тебя
крутойшибко!
-Давыневолнуйтесь,онхороший!Даонэтоговампираводинмигвытянет!
Наступилапауза.ПотомСлонтяжеловздохнулипроизнес:
-Ладно,зовидружка!
ВямусразуженырнулалесенкаиПашкакрикнула:
-Жор,поднимись,надопомочьчеловеку!
-Человеку!-хмыкнуляпросебя.-Даоннаспроглотитвдвасчетаинеподавится...
Ноделатьнечего,иявылезнаверх.Впервыезастолькочасов!Ядажеослепотсвета,
царившегоздесь,оглохотзвуков,наполнявшихлес,одурелотзапаховприродыисвободы!
-Жор,смотри,клещвотсидит!-ПашкавзяламенязарукуиподвелакСлону.
Тотстоялнаколеняхвозлекостра,подложивподногисвойватник.Тельняшкаегобыла
задрата до подмышек. Одной рукой Слон сжимал обрез, а другой поддерживал давно не
стиранный тельник. Спина бандита была лохматая, мускулистая, какая-то страшная...
Сасквачдаитолько!Прямоподлевойлопаткоймужикавиднелсянебольшойчерныйшарик.
Ябрезгливоогляделегоисказал:
-Делодрянь,клещужеприсосался!
-Даоторвиегокхренам,ибаста!-поморщилсяСлон.
- Нельзя, голова останется, нарывать будет! Намучаешься! Кто тут тебе припарки-то
ставитьбудет,когданасвболотозасунете?
-Нуичтожеделать?-как-тожалкоспросилбандит.
-Вбольницунадообращаться,вдругклещэнцефалитный!
-Смеешься?!-раздражалсяСлонотмоегочерногоюмора.
-Жор,может,попробуешь?-вмешаласьПашка.-Вдругонещенеглубокозалез.Может,
удастсявытянуть!
-Хм,залезнавсюкатушку,этофакт.Апопробоватьможно.Толькониткапотребуется.
-Этоещезачем?-насторожилсяСлонинавсякийслучайпоправилобрезвруке.
- Как это зачем? Клеща тягать! Он же упираться, поди, станет! Ему тут очень
понравилось,кровушки-тонавалом!-усмехнулсяя.
Слонсплюнулитиховыругался.
- У меня найдется! - оживилась Пашка и быстро откуда-то из-под воротничка платья
извлеклаиголкусбелойниткой.
-Во,сгодится!-сказаляи,взявнитку,сделализнеепетлю,которуюпотомаккуратно
накинул на клеща и затянул. Затем натянул нить, одновременно подкручивая ее, и
потихонечку,безрезкихдвижений(хотямоирукиещедрожалиотхолодаиголода)вытянул
насекомоенасветБожий.
-Получилось!-радостновоскликнулаПашка.-Молодец,Жорка!-нотутжеосеклась:Ай,датутещеодин!Вонсмотри,пониже,почтинапояснице,едвавиднеется.
-Нучтотам?-спросилСлонснадеждой.
-Одинготов,нонашелсяеще,похлещепервого!Клещей,какнасобаке!-усмехнулсяя.
Охранникпоморщилсяисплюнул,нонамоислованеобиделся,толькопромолвил:
-Уженеделювлесусидим,нахватаешься!
Кажется,онокончательнорасслабилсяизабылоборужии.Обрезужесвободнолежалу
его ног. И я вновь ощутил острое желание завладеть стволом. Пока никого из бандитов на
поляне не видно, и можно попытаться использовать еще один, наверняка уже последний,
шанс.Слонподвыстрелнепойдет.Заберемларецидеруксвоим«зернышкам»!Свободному
и болота по колено! Я сделал вид, будто разглядываю второго клеща, а свободную руку
потянул к обрезу. И когда пальцы уже дотронулись до приклада, вдруг на мою руку легла
невесомая ладошка Пашки. Я вздрогнул и отказался от задуманного. Потом зашвырнул
первого клеща в огонь и стал вытягивать другого, но с ним справиться не удалось. Голова
осталасьвтеле.
-Оторвался!Оченьглубоковошелуже...Надобылопораньшеимзаниматься,-сказаля.
-Ичтотеперь?-взглянуланаменяПашка.
- Иголка есть - будем вынимать! - и добавил охраннику. - Ну что, больной, спирт
имеется?
- Нет, махнул тот головой. - Все кончилось. Ржавый вот как раз ушел на кордон за
самогоном.
-Дамневсегопарукапельнадо,иголкупротереть!
- Вон бутылка лежит, там, может, чуть осталось! - кивнул Слон головой к подножию
кривойсосенкиисказал,обращаяськПашке:-Дочка,подай,пожалуйста.
Прасковья быстренько сбегала за поллитровкой, на дне которой, действительно,
оказалосьнемноговодки.Ясмочилспиртомиглуиранку,потомпокалилнемногонаогне
иголкуипринялсязадело.Кожауверзилыоказаласьтолстой,ивпрямь,какуслона!Якоекакпронзилееиглой,нискольконебеспокоясьотом,понравитсялиэтопациенту.Однако
этот монстр и усом не повел, хоть мне, чего уж греха таить, очень хотелось сделать ему
больно. Я выбросил клеща в огонь, туда же отправил и нитку с иголкой. Пашка протерла
ранкуспиртомисказалаоблегченно:
-Нувотивсе!
ПотомпомоглаСлонуопуститьтельник.
- Ну, спасибо, ребятки! Выручили... - оживился охранник. - Сразу полегче стало.
Садитеськкостру,погрейтесь,поди,впогребе-тонеоченьсладко.
- Спасибо! - отозвалась Пашка и, быстро сев на корягу, лежащую рядом со слоном,
протянуларукикогню.Яжесказал:
-Ладно,грейтесь,аяксебепойду!
-Счегоэто?-удивилсяСлон.
-Мнеженельзянаверхунаходиться!АчтоскажетгосподинРжавый?ИлиНазар?
- Да не боись! Посиди маленько. Еще успеешь, намерзнешься... Ржавый еще не скоро
придет,аостальные-вгороде.
-Анебоишься,чтомыстрекачададим?-спросиля,подходяккостру.
Слонделовитоположилобрезнаколенииусмехнулся:
-Отсюданеубежишь!Кругомтопи...Естьтолькооднатропа,ведущаякдороге.Оней
ведаютизбранные.
-Прямотакужитопи!-неунималсяя.-Вретевывсе.Напонтберете,так,вроде,увас
говорится?
-Неверишь-сходипосмотри!Ятебянедержу.-Иохранниксталспокойнодоставать
из рюкзака какие-то свертки. Я дважды уговаривать себя не дал и быстро пошел в лес.
Метров через пятьдесят действительно наткнулся на болото приличных размеров. Да,
картина открылась малоприятная. Вокруг жижа бурая, что-то в ней булькает, пузырится,
шевелится... Заросли непролазные. И все же я разглядел небольшую тропку, уходящую в
глубь болота. Двинулся по ней, но уже после десяти шагов почувствовал, как почва под
ногами закачалась и стала ходить ходуном, и чем дальше - тем больше! Казалось, я иду по
батуту. Из мха стала просачиваться красная вода, и ступни все глубже погружались в эту
вязкую массу, грозя вот-вот провалиться в нее полностью. Испытывать судьбу я не стал и
счел за лучшее вернуться на берег. Похоже, бандиты не врали, местечко это было для них
весьма укромное и надежное. И еще я отметил, что день, наконец, стал помаленьку
закругляться. Погревшись немного на солнце, я вернулся к костру. Пашка сидела рядом со
Слономиочем-торазговариваласним.Бандитострымохотничьимножомрезалхлеб,сало
илук,которыебылиразложенынагазетке.Увидевменя,охранникничегонесказал,кивнул
только, мол, присаживайся. Я опустился на корточки подле Пашки. Она протянула мне
большойбутерброд(хлебссалом),отвидаизапахакоторогоуменяажголовазакружилась.
На этот раз я от еды не отказался и впился в бутерброд зубами, даже простонав от
удовольствия.ВэтотмигябылготовпроститьвсегромилеСлону!
- Скажите, а как вас зовут? - спросила Пашка охранника. - А то как-то неудобно
величатьвасСлоном...Выведьчеловек!
-Зачемтебе?Слоняивсе...какаяразница...понятно?-как-тосуровоотозвалсябандит.
-Авынебоитесь,насведьужедавноищут!Вертолетподключат,вездеходы,собачек...сказаля,едвапроглотивкусокбутерброда.
- Здесь нас никто не найдет, разве что только кикиморы болотные! - хмыкнул Слон и
болеесерьезнодобавил:-Даинеищетвасникто!-ионпротянулПашкеколечкилука.
-Спасибо!-ответилатаиподелиласьсомной.
-Какэтонеищут?!-возмутилсяя.-Дабатюшкавесьрайоннаушипоставит!
-Неищут,значит,неищут,иуспокойся!БратФеодорсказалвашейучилке,чтозабирает
вас с собой в один монастырь на три дня на экскурсию, понятно? Помощники ему очень
нужны по важному делу... Когда вы ему доложили о кладе, он сразу смекнул, что к чему...
Шибко толковый наш монашек... А училка-то ваша, она его ужас как уважает, поэтому и
согласилась...Такчто,ребятишки,никому-товыне нужны,можетеотдыхать тут спокойно
отделсвоих...-хмыкнулСлонитожеположилвротбольшойкусокрепчатоголука.
- Ах же он... - начал было возмущаться я, но Пашка толкнула меня локтем, а сама
спросила:
-Скажите,Слон,ачто,братФеодордействительномонахили...?
-Хм!-усмехнулсяохранник,прикуривающийоткостра.-Дакакойонмонах!Унегоза
плечамичетыреотсидкиидваусловныхсроказаворовствоимошенничество!Он,почитай,
вор в законе... Правда, одно время Федька вроде покаялся, завязал с прошлым и поступил,
кажись, в Иоанно-Богословский монастырь послушником. Но хватило его ненадолго.
Однажды бес опять попутал! Как говорится, «от сумы да от тюрьмы...» Дали ему
подреставрировать (а он здорово малюет!) старую икону, а Федька-то ее забрал и айда на
волю! Загнал одному знающему человеку за кругленькую сумму. Так он и понял, что
дощечки-то,оказывается,весьмаценныйматериал!Иначалпогородамиселамшастать,да
товардобыватьвсемиправдамиинеправдами.
-Совесть-тоувасесть!-вспылиля.-Иконами-тоторговать!
Пашкавновьнаменяшикнула.
-Какаятамсовесть!Сейчаснедосовести...Всепродаетсяивсепокупается...Задушуи
то дают неплохо... - Слон глубоко затянулся сигареткой и медленно выпустил сизый дым
черезноздри.
-АНазарКривой,онувассамыйглавный?-поинтересоваласьПашка.
Она умела говорить с людьми. Я перестал вмешиваться в разговор, чтобы не мешать
девчонкевыуживатьценнуюинформациюупокаещедоброгобандита.
- Назар - обычный вор-рецидивист. Его дело - транспорт, сбыт, захват, прикрытие... А
мозговой центр - Федор. Ты не смотри, что он такой блаженный на вид, башка-то у него
работаетого-гокак!Даирукитоже...
«Этоточно!»-подумаляивзялещеодинбутербродиколечколука.
- У Федьки большие связи, налаженные рынки сбыта и все такое... Назар и то его во
многомслушается.Такчтомонахтутглавнеевсех,ядумаю.АуКривогоестьсвоихозяева,
более крутые... Он все по их указкам делает. Вот если нас повяжут, то вся тяжесть
ответственностиляжетнаКривого,аФедькаприкинетсяблаженнойшестеркой...-иСлон
разочарованновздохнул.
- Слон, меня удивляет, как это ты, такой могучий, а пресмыкаешься перед этими
червяками!-вставиля,когдапочувствовал,чтоголоднемножкоутолен.-Командуюттобой,
какхотят,противновидетьсостороны...
-Чтоябезних!?Они-мозг,власть!Аотмоейсилытолкумало.Яимнужен,они-мне.
Вместе мы многое можем! Каждый должен делать то, что ему досталось. Да и идти мне
больше некуда... разве что опять на нары... - Слон выбросил окурок в костер, снял с огня
чайник, сильно закопченный, и стал разливать горячий напиток по алюминиевым
стаканчикам.
- Вы ведь такой хороший! Не такой, как другие, я же вижу! Зачем вы с ними? - вдруг
сказалаПашка.
-Ха!-издалвопльохранник.-Этоя-тохороший?!Дазнаешьлиты,милаямоя,какойя
насамомделе?!ЯСлон,ипритом-бешеный!Мне43и20летизнихяпровелзарешеткой,
понятно? Я - вор, грабитель, разбойник, мучитель, короче - отпетый мошенник! И нечего
меня выгораживать! Может, вы надеетесь, что разжалобите меня и я отпущу вас к мамке?
Напрасно...Невыпервыеиневыпоследние...Многиеумолялименя,стоянаколенях,ноя
остался верен своему долгу, воровской чести и приказам Кривого! Еще ни разу Слон не
нарушилобещанного.Никтонеушелотсюдапростотак,помоеймилости!
-Новедьвымоглибыброситьвсе,покаятьсяиначатьновуюжизнь!Чтожхорошегов
том,чтовырабНазараицелымиднями,неделямипросиживаетевлесахиболотах,кормя
клещейикомаровсвоейкровью!Развеэтожизнь!-неунималасьПрасковья.Яхотелбылоее
остановить,таккакзаметил,чтоданнаятеманачинаетраздражатьбандита,нодевчонкане
унималась.
- И стать, как Федька! - хмыкнул Слон. - Эх, милочка, я знаю, ты девочка хорошая,
верующая, правильная значит, и, конечно же, добра мне желаешь, у вас так ведь принято:
«Возлюбиврагатвоего...»,нопойми,ласточка,мнеужепоздноспасаться,слишкомдалеко
всезашло...Ведьягрешуужепротиввсегосвятого!ПротивсамогоБога!Развеонпростити
помилует?
- Конечно же, простит! Господь наш очень милостивый, Он только и ждет нашего
покаянияиисправления!ВедьсмотритОнненадело,анасердце!Знаете,естьтакойсвятой
мученик Варвар. Он тоже был разбойник, долгое время совершал разбои, грабежи и
убийства. Но однажды поразмыслил о содеянном, сокрушился сердцем и решил положить
началосвоемупокаянию.Оноставилвпещеревсесвоисокровищаипришелвближайшую
церковь. Варвар не скрыл от священника свои злые дела и умолял его принять от него
покаяние.Батюшкадалемуместовсвоемдоме,иВарварпоследовалзаним,передвигаясь
наколеняхилоктях,какживотное,ибосчиталсебянедостойнымзваниячеловека.Вдоме
священника он поселился вместе со скотом, питался с животными и почитал себя хуже
всякойтвари.Получивразрешениесвоихгрехов,Варварушелвлесипрожилтамдвенадцать
летбезодежды,терпяхолодизной,отчеговсетелоегопочернело.НаконецсвятойВарвар
получил извещение свыше, что грехи его прощены и что он скончается мученической
смертью.Ивотоднаждыпотемместам,гдежилВарвар,проходиликупцы.Вгустойтраве
перед ними что-то зашевелилось. Они подумали, что это хищный зверь, и выстрелили из
луков. Но когда подошли поближе, то с ужасом обнаружили, что смертельно ранили
человека. Но святой Варвар просил не скорбеть, рассказал им все о себе и попросил
передатьослучившемсясвященнику,укоторогожилраньше.Такониумер.Когдапришел
батюшка, то нашел тело Варвара озаренное светом Небесным. Потом от гроба святого
началоистекатьцелебноемиро,которое исцеляло разныеболезни.Вотвидите,каквелика
силапокаяния!Надотолькоочень-оченьзахотетьэтого!
-Нет,ятакнесмогу...Горетьмневаду,окаянному,завседеласвои...Яниначтоболее
негоден,кактолькотворитьзло,-лицоСлонасделалосьсерымионзашевелилжелваками.
Потомвзялпалкуисталшевелитьеювкостре.
- Лучше Богу служить, чем перед Кривым ползать, да жить в лесу отшельником ради
греха,трясясьотстраха,анерадиЦарстваБожия!-возмутилсяя.
-Заткнись!-огрызнулсяохранникиподнялсземлиобрез.-Неделайтеизменясвятого!
Я - собака позорная! Сволочь! И ничего не могу с этим поделать... На моей совести, если
хотитезнать,жизньоднойженщины,хорошейженщины,умнойикрасивой!
-Выубилиее?-поникшимголосомпереспросилаПашка.
-Нет,самяникогоникогданеубивал!Ноповиненвэтом...Ямогспастиее,ноничего
не сделал для этого! Сволочь!.. Это случилось весной, в соседнем районе. По наводке
Федькимывзялимузей,вкоторомхранилисьтриоченьценныеиконы.Нотамнеожиданно
оказалась сотрудница, молодая женщина, в очках и с косой до пояса... славная такая...
просто русская красавица... Пришлось ее, как и вас, забрать с собой. Меня оставили
сторожитьеевлесу,втойжеяме...Доутрамыбылитутсовсемодни.Онаговорила,чтоу
нееосталасьдочка,просиламеняотпуститьее,уверяла,чтоникомуничегонерасскажет.Но
ябылверенКривому.Онобещал,чтокогдавывеземтовар,тоотвеземидевчонку,высадимее
где-нибудьвдругомрайоне.Никтоинеговорилотом,чтобычто-тосделатьспленницей.
Поэтому я был тверд и не уступил ее слезам. Вернуть женщину к людям Кривой поручил
Ржавому.Онповезеечерезлесиболота...Ибольшееениктоневидел!Ржавый-отморозок!
Гад,какихсветневидывал!Он-мокрушник,садист,емунравитсямучитьвсеживое:зверей,
людей, - все одно! Ему последний раз дали срок в 17 лет, но Кривой каким-то образом
отмазалего.ВотпоэтомуРжатеперьверенстаршомудогроба!Любогопорветвклочьяза
своегохозяина!Онубилженщинунаболотахиутопилтеловтрясине,ятакдумаю.Когда
Ржавый напивался, то часто хвалился о том, как он мучил пленницу, - Слон брезгливо
сплюнул и снова закурил. - А ведь до сих пор, Федор говорил, существует версия, что та
сотрудница музея сама похитила иконы и скрылась с ними в неизвестном направлении. А
иконки-тоэтинасамомделеужедалеко...Кривойвзялзанихкругленькуюсумму.Воттак!
Адевочкавсеещеждетсвоюмамку...
-Новыженезнали,чтовсетакслучится...-началабылоПашка,ноСлонееоборвал:
-Знал-незнал!Могидогадаться!Новедьнеотпустил,хотьимог!Значит-заодносо
Ржавым!Аонзамучилее!Итеперьмнеостаетсятолькожратьводярувместесним,чтобы
хотькак-тозабыться...Потомучтоглазаеепоночамчастовижу...Безочков-тоони,знаешь
какие были! Эх, да что там!... - и охранник быстро дважды затянулся и отвернулся от нас.
Последолгойпаузыонзалпомвыпилстаканкрепкогочаяисказал,бросаяокуроквогонь,одного только желаю, чтобы нас замели как можно скорее, и чтобы ОМОН был с
«калашами»...Живымянедамся.Будулупитьизэтого(онбряцнулоружием)!Сделаютиз
менярешето,ивсетогда,врасчетеспрошлымбуду...
-Зрявытак,Слон,явотпочему-товерю,чтовысмоглибыначатьновуюжизнь.Потому
чтоувасестьещесовесть,естьсострадание,исердцеещенесовсемокаменело...
-Ненадо,атоещерасплачусь!-усмехнулсяСлон.-Ненадомнепрощения!Яготовза
всеответить,пополной!Поездмойужеушел...Вмонахиянегожусь,назонуидтисовсем
нет желания, а на воле меня больше никто не ждет, никто не любит, я здесь уже и не
человек,апросто-Слон...Самогон,табак,клещииденьги, деньги,деньги,которыенена
чтопотратить-вотивсямояжизнь.Такчтонетужесмыслакаятьсяижитьдальше.Ивы,
ребята, пока я совсем не рассердился, лучше оставьте меня в покое… Пейте чай, а то
Ржавыйскоропридет,ужему-товсеэтипроповедиоченьнепонравятся!
- Слон, неужто ты его боишься?! - удивился я. - Ведь ты мог бы его одной левой
придавить!
- Боюсь - не боюсь, какая разница! Что толку мне побить его... Мы все тут повязаны
однойцепью.Подельников,какиродных,невыбирают.Намидальшежитьвместе,может,и
умирать... Братки, одно слово... Каждому надо выполнять свои обязанности, таков закон
банды...
-Авотзнаете,Слон,вымнепочему-тонапоминаетесвятогоМоисеяМурина!-весело
произнеслаПашка.
-Опятьсвятого!-недовольнохмыкнулохранникипогляделнакомандирскиечасы.
-Нет,выпослушайте!Увасмногосхожего!-неотставалаПашка.-Моисейвмолодости
былрабомуодногознатногочеловека...Онтожеимелбольшойростисуровыйнрав,даи
силищу огромную. И вот однажды он убил человека. За это хозяин прогнал его из своего
дома. Деваться Моисею было некуда и он пристал к шайке местных разбойников. Там он
был сильнее и страшнее всех, и бандиты сделали его своим главарем. И стали они
промышлять разбойным промыслом. Но по великой милости Божьей Моисей раскаялся и
ушелводинизпустынныхмонастырей.Здесьондолгоплакал,просяпринятьеговчисло
братии.ТакМуринсталмонахом.
-Ончто,еврейбыл,Моисейтвой?-недовольнохмыкнулСлон.
-Почемуеврей?-непонимающепереспросилаПашка.-ОнвЕгиптежил...
-А-а!-как-тобезразличнопротянулохранник.
- Нет, вы послушайте, что дальше-то было! Однажды, когда Моисей молился в своей
келии, на него напали четыре разбойника из его же бывшей шайки. Он не стерпел такой
наглости,связалихвсех,взвалилсебенаплечии,какохапкудров,принесвмонастырь.
-Ого!-невольноприсвистнуля.-Круто!
- Там Моисей стал расспрашивать у старцев, что сделать с разбойниками? Старцы
велелиотпуститьих.Когдажеразбойникиузнали,ктовзялих,ичтоонихпощадил,тотоже
решилистатьмонахами.ВестьоподвигахМоисеяМуринараноилипозднодошлаидовсей
его банды. Разбойники подивились, умилились, оставили свое грешное ремесло и тоже
влилисьвчислославнойбратиимонашеской!
-Ичто,тыпредлагаешьмнесвязатьсвоихкорешейидутькментам?Авосьпомилуют
грешногоСлоника...ЧтобыИудойстать?
- Да кто же вы есть-то? Вы Иуды и есть! - взорвался я. - Есть воры, которые лишь
богатыхграбят,естьте,ктоибеднымистарушкаминебрезгует,новыжехужеихвсех-вы
самого Бога обкрадываете! Думаете, не будет вам расплаты? А уж про тот свет я вообще
молчу!СтрашнопопастьврукиБогаживого!РаньшенаРусиистатейтакихуголовныхне
было,чтобсудитьзакражуиконицерковнойутвари!Окакихужтутпонятияхможетидти
речь! Уверен, что и на зоне к вам милости не будет! Блажен будет тот, кто остановит
Кривого!Онведьсовсемдаженеведает,чтотворит-то!Каксильносвятотатствует!
- Помолчи, а то башка разболелась! - прервал Слон мои душевные излияния. Разболтался я тут с вами, расслабился... Просто вот давно уж по-человечески ни с кем не
общался...
-Устамидетейглаголетистина!-хмыкнуляивстал.Вечерело.Солнцеужеукатилоза
лес, птицы заметно угомонились. С болот потянуло плесенью и сыростью. Я сходил за
кустики,акогдавернулся,тоспросилуСлона,убиравшеговрюкзакстаканчики:
-Назаркогдавернется?
-Завтраутром.
-Затоваром?
-Ага!
-Анаскуда,вболото?
-Зачемвболото?Васвыпустимподальшеотсюда,клюдямпоближе...
-Кактуженщину?-хмыкнуля.
-ЭтовсеРжавый!-пыхнулСлон.-Ябольшетакогонепозволю!
-Послушаютонитебя...-вздохнуляиселоколоПашки.
Последние мои слова явно не понравились охраннику. Я заметил, как он проскрипел
зубами и покраснел, но проглотил этот укол молча. А я подумал: «Похоже, скоро опять
пойдем в яму!». Мы все немного помолчали. Слон сходил за охапкой хвороста и, бросив
сучьянаугольяугасающегокостра,сноваселнабревно.Досталсигарету.Помялеекак-то
нервно,ноприкуриватьнестал.Оночем-тонапряженнодумал.Каплипотаблестелинаего
лбу.
- Слон, простите нас, если мы чем-то вас обидели! Мы, правда, не хотели этого! произнесла Пашка. Бандит ничего не ответил, точно вовсе и не расслышал ее слов. Он
потянулся и достал из костра загоревшийся прутик. Потом от него разжег сигарету.
Девчонкавновьспросила:
-Извините,аувасестьдети?
Этоттихийибезобидный,впринципе,вопросстеганулСлона,точноплетьпогонщика.
Онвздрогнулинервнозатянулся.Мышцыеголицанапряглись.
-Есть,-глухоотозвалсяохранник.-Точнее...были...Сынидочь...Теперьуж,наверное,
такие,каквы,стали...
-Какэто,были?!-насторожиласьПрасковья.
-Женаоставиламеня,когдаяселвтретийраз.Аведьзанеепопал-то!Мытогдапошли
в ресторан отмечать 8 Марта, а там к ней один «черный» пристал. Ну я не стерпел и
выбросилеговокошко.
-Ухты!Круто!-сноваприсвистнуля.-Что,прямочерезстекла?
- Конечно. А там, все-таки, второй этаж был... Тут за своего еще пятеро кавказцев на
меня набросились. Ну и меня кореша поддержали... Короче, пошла потеха. Меня, как
«организатора беспорядков на национальной почве», и замели. Семь лет присобачили! А
жена больше ждать не захотела. Забрала детишек и скрылась, куда и не знаю. Больше я их
никогда не видел. Она и на алименты даже не подавала. Так я и остался совсем один. Из
родни всего один братан где-то за Уралом живет, инженер на газодобыче. Денег
зарабатывает, наверное, не меньше, чем Назар! Ему жена со мной знаться не позволяет,
боится,наверное,чтодоброихрастащу!Данакойономне,уменяденегтеперьнеменьше
ихнего!Атародня,чтоподальшевродстве-то,меняещепослепервойходкипозабыла...
-Акакихзвали?-спросилаПашка.
-Кого?-непонялсразувопросаСлон.
-Детокваших.
- Миша и Маша! - ответил верзила и улыбнулся, как-то сразу посветлев лицом. - Я
любилподшучиватьнадними,называлМашенькаимедведь...каквсказке,знаете?Сыноктоуменятожетакойполненькийбыл,несуразный,вменявесь,ну,прямомедвежонок...
-Здорово!-рассмеяласьПашкаиположилаладоньнарукубандита.-Авыскучаетепо
ним?
-Очень!Снятсяиногда,когданепьяный...
-Авыискатьихпробовали?
- Нет. Да и зачем? Скорее всего, они меня уже позабыли... восемь лет не виделись...
Небось,у нихужедавнодругойпапкаимеется...Даизахотятлионииметьтакогоотца,с
таким«богатым»прошлым?Стыднобудетпередбратвой...
-Нупочемужестыдно?!Родителейведьневыбирают!Вотя,совсемвамчужая,амне
вовсе не стыдно с вами общаться. И вы мне нравитесь! Богатырь, красавец, знаете массу
всяких интересных историй, многое умеете, да и добрый вы, несмотря ни на что... Только
вотзапущенныймалость,аесливаспомыть,побрить,приодеть...
-Хм!Красивый!-усмехнулсяСлон.-Авотнасчетвсегоостальноготы,пожалуй,права,
дочка. - И он тоже положил свою кинг-конговскую ладонь на пальчики Пашки: - Да, надо
былоискать...Сволочья,чтожтутподелаешь...Слонпроклятый...
-Какговоритсяводномфильме:«Надожить.Надобытолькоумножить!»[14]-вставил
я.
-Да-да,умно...-согласилсяохранник.-Акаквыдумаете,детименяпоймут?
- Какие же они тогда дети, если отца своего не примут! - возмутился я. - Поймут,
конечно,ивсепростят,яуверен.Мы-товотитовсепонимаеминеобижаемся,чтодержите
насвхолоднойяме.
- Вы только верьте и надейтесь на лучшее! - добавила Пашка и положила на ладонь
охранника свою вторую руку. Еще немного и, похоже, девчонка растрогала бы бандита до
слез, а может быть, даже и уговорила отпустить нас на все четыре стороны, как знать, но
тольконичегоэтогонепроизошло,таккакнаполяневнезапновозникРжавый.
-Та-а-ак,-протянулонудивленно.-Хорошосидим!Вечеруем?
-Даладно,Ржа,пустьпацанымалостьпогреются!Там,вяме,ночьюсовсемзадубеют,сталкак-тожалкооправдыватьсямогучийСлон,вмиготпрянувотПашки.
-Онивсеравнодубари!Пустдубеют!Меньшевонибудет,-процедилсквозьзубыхудой.
Врукахондержалпластиковуюканиструиобрездвустволки.Изкарманакурткиторчал
большойпучокзеленоголука.
-Тычто,Слон,сдурел?!Забыл,чтоль,какуногегоползал?АеслиКривойузнает,как
тытутвремяспленникамипроводишь?!
-Тынескажешь-неузнает!
-Эх,Слоняра,сколькояещебудутебяпокрывать!Совсемтыотрукотбился...Одичал
тутвлесу.
Ржавыйподошелкомнеиударилногойвбедро:
- Надо вставать, когда старшие стоят! А ну бегом на место, сопля! - и бандит снова
саданулногойпобедру.Явстали,прихрамывая,пошелкяме.
-Бегом,ясказал!-рявкнулхудойиотвесилмнехорошегопинка.
Ястерпелиэто,ношаганеприбавил.Пашкавскочила,ноРжавыйееостановил:
-Ладно,тыможешьостаться!
-Ябезнегонеостанусь!-отрезаладевчонкаиосвободиласьотопекихудого.
-Нуикатиськсвоемудружкуподбочок,дрожжипродавать!-хохотнулРжавыйигрубо
подтолкнул Пашу в спину, да так, что она наверняка упала бы, если б не натолкнулась на
меня.
-Видал,Слон,пигалица-пигалицей,атудаже!Гоноримеет!-хмыкнулхудойбандити
многозначительнодобавил:-Любовпонимаш!-ивеселозагоготал.
Ястерпеливтретийраз.ВзглянуллишьнаСлона:тотсиделиэнергичнотыкалпалкой
вкостериприэтомчелюстиунегодвигалисьотволнения.
- Давид и Голиаф, блин! - прошептал я, плюнув в сторону бандитов. Мы быстро
спустилисьвхолоднуюяму.Последнее,чтояуслышал,былрадостныйголосРжавого:
-Видал,сколькопервачазатарил!Теперьнамночканипочем!Готовьзакусь...
АСлонемуответил:
-Аружьишко-тогдераздобыл?
Влесутемнеетбыстрее,чемналугу,авямеитемпаче.Вскореунасвнизусталотак
темно, что мы уже не различали даже друг друга и ориентировались лишь на блеск глаз.
Небосделалосьфиолетовыминанемзаигралипервыезвездочки.Послеедыигорячегочая
холоднаспокаособонедонимал.Мысиделимолчаидумали,наверное,ободномитомже:
не станет ли эта ночь последней в нашей жизни? И как бы нам ее получше провести? Но
мысли теснились, громоздились, никак не могли (да и не хотели) выстроиться в нужный
порядок. Было все как-то мерзко, отвратительно, а как думать о том, что нас вот так
запростомогутубить,утопитьвболоте,чтожизньнаша,такаяяркая,насыщеннаяивеселая
вдруг разом прервалась в заброшенном храме, что мы уже сутки сидим в «волчьей яме» и
никомунетдонасдела!Родителиработают,отдыхают,ждутнашеговозвращенияизлагеря;
ЛюдмилаСтепановна,похоже,сердитсядаже,чтомытакловкопровелиее,сбежавсбратом
Феодором в дальний монастырь; батюшка удивляется тому, что мы так легко бросили все
делавтотмомент,когдаонтольконачалзавозитьстройматериалы,инаширукинастройке
были вовсе не лишними; «зернышки», поди, грустят из-за странного исчезновения их
любимыхстаростыибригадира...Аведьмыисчезли,возможно,навсегда,ивместеснами
ушел и клад отца Иоанна, который все так хотели обнаружить... И никто даже не
догадывается,чтомынашлиегоикакойонбогатый!Всевышлокак-тодико,глупо,нелепо,
неестественно... И во всем этом фантастическом нагромождении ужасов было одно
утешение:еслисужденопогибнуть,тоуйдуявмиринойвместесПашкой,асней-нигдене
страшно,снейнигденесоскучишься!Ибудеттогда,каквсказке:«Жилионисчастливои
умерливодиндень!»Явздохнул,встряхнулся,прогналчерныемыслиисказал:
-Нувот,из-заэтогоСлонаииголкуугробили.
- Это ничего, зато хоть перекусили и погрелись. А у меня еще одна есть, с черной
ниткой,-отозваласьПашка.
-Запасливаяты,староста!
-Акакже!Хотьуголкавпутиитяжела,нопоройоченьбываетнужна!
- Молодец ты, Пятница, просто молодец... - проговорил я, потирая ушибленную
бандитомногуиморщасьотболи.
-Спасибо!-тихосказалаПашка,иглазаееярчезаблестеливсгущающейсятьме.
***
Ночьюхолодвямеусилилсяисталпробиратьдокостей.Мыселипоближедругдругу,
ноэтобылослабымутешением.Всемыслисразувыветрилисьизголовыибылалишьодна
забота: как согреться и дотянуть до теплого утра. Приходилось вставать и разминать,
разогреватьсвоимышцы,делаядляэтогорезкиедвижения.Ияневольноотметил,чтоэта,
вторая, наша встреча с Прасковьей в чем-то копирует наше первое путешествие по Уралу.
Правда,невполноймере,новсе-таки...КакМещередалекодопросторовтайги,такинаши
приключениябылиуменьшительнымикопиями.Ачто,ребята,ведьмногоесходилось:тогда
я расшиб ногу, а сейчас пробил голову, и Пашке пришлось жертвовать своей «ночнушкой»,
чтобызалечитьмоираны;тогдананаснапалипсы,атутнасатаковали«собакидвуногие»;
мы снова оказались вдали от всех; как и тогда, теперь вот пришел этот холод, как в
уральскомподземелье,которыйедванеотнялуменяПашкунавсегда...
Сколькомыпромучилисьнаэтотраз,незнаю,ноотхолодаоченьхотелосьзадремать,
однако стоило лишь прикорнуть, как ледяные иглы со всех сторон лезли под одежду,
безжалостно пронзая судорогой все тело. Поэтому о сне не могло идти и речи... Но опыт
борьбы с этой напастью у нас все же имелся, и мы держались стойко. Спасибо, конечно,
Слону, что хоть немного подкормил нас, не то бы мы ослабли окончательно. Было только
жальтратитьпоследнююспокойнуюночьнаглупуюизнурительнуюборьбусхолодом...
Когдананебепоявилсятонкийсерпиклуны,леспогрузилсявтомнуюдремоту.Стихли
всеголосаизвуки.Бандитытожеугомонились.Ияпочему-торешил,чтовремяперевалило
заполночь.РжавыйиСлонпроведалинасвсегораз,когдаещечуточкубылосветлонаверху.
Большойзабраллестницу,аХудой,тихопоругиваясь,переставилкапканы.
- Спокойной ночи, малыши! - хихикнул Ржа на прощанье и, пьяно икнув, кинул вниз
окурок,даещеиплюнул,едванепопавмненаголову.Яшвырнулвнегошишку,новтемноте
промазал. После до нас доносились еще их невнятные голоса, они даже спели какую-то
зэковскуюпесенку,потомвсестихло.Наверное,охранникиспилисьвконецизаснулипрямо
у костра, который тоже перестал потрескивать. Тьма стала кромешная, лишь над нашими
головами качался тусклый черно-синий круг ночного неба, позолоченный звездной
россыпью. Конечно, можно было попытаться выбраться из ямы и совершить побег. Но как
идтиночьючерезболота?!Лишьоднамысльотрясине,заглатывающейтебяживьем,точно
удавкролика,приводилавтрепетныйужас.
-ОГосподи,какжехолодно!-произнеслаПашка,постукиваязубами.-Ну,прямо,каку
бабушкивпогребе...
Яприжалеексебеиэнергичнопотерладоньюпоспине:
- Ничего, держись, Пятница! На нас и покруче холода наезжали, и то не одолели! А с
этим сквозняком как-нибудь управимся. Скоро уже и светать начнет... Ночь-то не день,
быстропробежит...Слушай,Паш,апочемуэтиночи«воробьиными»называют?
- Д-да п-поттомму-у что они такие короткие, к-как клюв-викки у вороб-бьев... - с
трудомпроизнесладевчонка,наверное,ужепосиневшимигубами.
-Давай-калучшепомолимсянашимнебеснымпокровителям,ониобязательнопомогут
иутешатнас!-предложиля.
-Угу,-согласиласьПрасковья.
Мы покрепче прижались друг к другу и обнялись. Потом, закрыв глаза, немного
расслабились и стали просить святых великомучеников Георгия и Параскеву помочь нам
хотябыодолетьэтоттреклятыйхолод.Изнаете,ребята,непрошлоипятиминут,каквдруг
наверху что-то зашуршало, негромко хрустнула ветка, кто-то тяжелый и грузнодышащий
осторожно приблизился к краю ямы. И в следующую секунду что-то черное, похожее на
крыло,взметнулосьнафоненебаиполетелопрямонанас.СловносамБэтмэн[15]бросился
надноямы!Мыипонятьтолкомничегонеуспели,какнанашиголовысвалилсятяжелый
ватникСлона.
Сноватреснулаветка,инаверхувсезатихло.
- Вот и подмога! - воскликнул я, радостно расправляя фуфайку. Мы мысленно
поблагодарили своих небесных покровителей, обессиленные укутались в теплый ватник и
улеглись у земляной стенки, прямо на еловых лапках. Телогрейка была такой просторной,
что мы вполне поместились в ней вдвоем. Правда, одежонка эта источала тяжелые запахи
табака,пота,спирта,костра,номынеобратилинанихникакоговнимания.Главное-вней
имелось тепло и.... такое трогательное, успокаивающее, как ни с чем не сравнимое тепло
заботливого отца. Заснули мы так сладко и крепко и, главное, так быстро, что не смогли
оценитьподостоинствупорывадушиогромногопьяногобандита...
«СЛАДКОЕСЛОВО-СВОБОДА!»
Меня пробудило ощущение того, что кто-то спускается к нам в яму. Я с трудом
разомкнулглазаиувиделвсиреневоммаревераннего-раннегоутралестницу.Большевяме
никогонебыло.Сверхупосыпаласьземля.Яподнялголовуиувиделстоявшегонаколенях
Слона.Тотвсматривалсявяму,видно,несмогсразуобнаружитьнасподтемнымватником,
слившимсясцветомземли.
-Ребята,гдевытам?-спросилохранник.
- Здесь мы! - отозвался я, но не пошевелился, так как вокруг меня царило такое
желанное тепло, что хотелось подольше понежиться в его окружении. В яме же, наоборот,
было холодно, похоже, что и в самом лесу тоже царила пробирающая утренняя свежесть.
Где-товдалитревожнощелкалакакая-тобольшаяптица.
-Вставайтебыстрейинаверх-мухой!-шепотомпроизнесСлониотошел.
Чтобыэтозначило?Чегозадумалибандиты?Сердцемоеучащеннозабилось.Погубить
решилиилиосвободить?Аможет,Слонпростосноварешилпогретьиподкормитьнас,пока
ещедрыхнетРжавый?
Судяпоголосуохранника,плохоговродепоканепредвиделось,итогдаярешительно
откинулпологватникаипотрепалПашкупоплечу.Девчонкавздрогнулаиоткрылаглаза.
-Паш,подъем!-негромко,норешительносказаля.
-А?Что?Зачем?-непонимающепогляделанаменяПрасковья.
-Давай-давай,быстрееподнимайся,Слонзовет!-ияспешнополезнаверх.
Девчонкасразуженагналаменя.Оказавшисьнаверху,яневольнопоежился:да,рассвет
был весьма свеженьким! Пашка же стояла, закутавшись в ватник, точно генерал в бурке.
Костра на поляне не было, лишь слабо дымилась одинокая головешка. Ржавого тоже не
оказалось.Слонтопталсяблизямы,ивидеговыражалсильноеволнение.Оглядевшись,он
подошелкнамвплотную,положилсвоиогромныеладонинанашиплечиинегромкосказал:
-Вотчто,ребятишки,вамнадоуходитьотсюда!Онирасправятсясвами,кактольковсе
закончат,аянехочуэтого...Увасоченьмаловремени!Ржавыйночьюмалостьперебрали
сболтнуллишнего,асейчасонпошелналесноеозерцоосвежиться,атоегосильномутит.
Скоро Кривой приедет за товаром, а вам, значит, надо тикать побыстрее! - Слон резко
обернулся и ткнул пальцем в лес. - Вон, видите, елань виднеется? Держитесь ее и так и
выйдете к дороге. До деревни, правда, 30 километров, но ничего, вы молодые, как-нибудь
добежите.
-Авыкакже?-спросилаПашка.
- А я что? Меня не тронут. Назар пошумит, конечно, но бить не станут: слабо им,
моськам, на слона-то кидаться! - хмыкнул охранник. - Скажу, сбежали, что уж теперь,
проспали...Даладно,этомоипроблемы!Давайтевперед,нетоРжаскоровернется.
ИонснялсПашкиватник,авеерукувложилнебольшойгазетныйсверточек.
-Вот,возьми,дочка,пригодится...Ну,давайте,сБогом!
- Скажите, как же вас все-таки зовут по-человечески, а? Я буду молиться за вас! сказалаПашка,глядяпрямовглазаохранника.
Тотневыдержалэтоговзглядаикак-тоглухоответил:
-Василий.
-СпасивасБог,дядьВась,мыэтогоникогданезабудем!-быстропроизнесладевчонка
и,таккакнемогладостатьдолицаСлона,поцеловалаеговтыльнуюсторонуладони.
-Дабегитежевы!-отмахнулсятот.-Светаетведь!
ЯсхватилПашкузарукуипотащилклесу,нотутжеспохватилсяиобернулся:
-Акакжеларчик?
-Дакакойтебеларчик,ногиуносите!Живо!-иохранник,кажется,ругнулсявдогонку,
нокак,ятолкомнерасслышал.
Опасения Слона были не напрасны. Едва мы только выскочили на лесную прогалину,
какнаней,точнопривидение,возникРжавый.Врукахондержалдвустволку.Встречадля
всехоказаласьполнойнеожиданностью.Имы,ибандитвздрогнулиирезкоостановились.
Ржаопомнилсябыстрее:
- Опа! Какие мы красивенькие! Ну и куда это мы направляемся? - произнес бандит,
ехидноулыбаясь.Ябылодернулсявегосторону,нохудойловкимдвижениемвскинулобрез.
Стволытусклозаблестеливлесномполумраке.
-Нерыпайся!-прошипелРжавый.-Ану,назад,оба!Имухой!
Мынешелохнулись.
-Эй,Слон,соплисбежали!-гаркнулбандиттоварищу.-Спишьмного!
-Щасиду,держиих!-как-тонеуверенноотозвалсяверзила.
А уж не решили ли они специально кончить нас при попытке к бегству?! Уж больно
ладновсеполучилось:одинотпускает,адругойхватает!Такаястрашнаямысльсверкнулав
моейголове.Пашкасострахухотелабылоприжатьсякомне,нояотстранилее.Мненужен
былпростордлядействий,ибопростотакотдаватьсвоюжизньянесобирался.Обернулся.
Слоннеуклюжеделалвид,будтобежиткнам,сжимаяврукахвинтовочныйобрез.Вдругое
времяябыпомерсосмехуоттакойкартины,носейчасяпонял,чтоэтотогромныймужик
всеженанашейстороне!Иявновьощутил,какяростнозаколотилосьсердце.
- Бегом назад! Пристрелю! Кому я сказал! - заорал Ржавый и шагнул к нам, крепко
сжимаясвоюдвустволку.
-Стреляй!-смелоответиляивыступилемунавстречу.-Всеоднопогибать,тольконе
кактрусу!Ну!
-Тыэтобросьгеройствовать-то,сопля!Еслихочешьзнать,шеф,количто,велелбитьна
поражение!Такчтонерыпайся!Иодевчонкеподумай!Вымнеещеживымипригодитесь...и он как-то страшно осклабился, наверное, предвкушая то, как будет нас медленно
уничтожать.
Слон уже приблизился к нам, но споткнулся и рухнул в траву (скорее всего, нарочно),
заоравприэтом:
-Ржа,атас!Кажись,егерьвлесу!
- Где?! - дернулся худой, да так, что с его головы даже кепка слетела, и поглядел в
сторону.
ЯженеупустилэтогопоследнегомоментаисразбегасаданулРжавогоголовойпрямо
в солнечное сплетение. Бандит не успел ни сгруппироваться, ни выстрелить и от
неожиданностисвалилсясногнавзничь.Обрезотлетелвтраву.
-Мразь!-гаркнулРжавый,однимрывкомвставаяначетверенькиикидаясьзаоружием.
Япрыгнулкнемуисовсегоразмахаударилногойпообрезу,таккакбандит,показывая
просточудесаловкости,ужеуспелсхватитьоружиезаприклад.Ивоттутпроизошелвесьма
неприятныймомент.Толияпоскользнулсянамокройотросытраве,толиРжавый,стараясь
завладетьоружиемпреждеменя,слишкомрьяновыдвинулсявперед,новышлотак,чтовесь
мойсильныйударпришелсяпрямовлицобандита.
- Вах! - издал он болезненный вопль и снова откинулся навзничь. Честно вам скажу
ребята,ясделалэтонеспециально!Пашка,пораженнаяувиденным,вскрикнулаизакрыла
лицоруками.
-Стой,собаки!-раздалсязаспинойтрубныйбасСлона.
Я схватил ошеломленную девчонку за руку и с силой потащил за собой. Грохнул
выстрел,номыпобежали,необращаяниначтовнимания.
-Стоять!Держиих,Ржавый!Уйдут,собаки!-загуделСлон.
-А-а-а!Слон,помоги,невижу!Козлы!Убью!Порвуначасти!-визгливовопилРжавый.
Снова ахнул выстрел. Тревожно заметались птицы. Одна из них отчаянно заверещала:
«Бегите! Бегите!» И мы бежали, не жалея сил и ног, слыша лишь треск сучьев и сухих
шишек,накоторыемынаступали.Елань,заросшаясине-желтымимарьянниками,довольно
быстросузиласьипревратиласьвнебольшую,едвазаметнуютропку,котораяпривеланаск
болотам. Но те близко к дорожке не подступали и поэтому мы продолжали спешное
движение. Когда болото закончилось, мы вновь оказались в сосновом лесочке, но более
редком и светлом, чем раньше. А еще через несколько десятков шагов мы выбежали на
полузаросшуюпроселочнуюдорогу,петлявшуюсредьдеревьев.Силбольшенеоставалось,и
мы рухнули в папоротники, кустившиеся близ невысокой, но весьма пушистой елочки
(такуюобычнонаряжалиунасвшколенаНовыйгод!).Воздуханехватало,мыловилиего
ртами, словно рыбы, выброшенные на сушу, и никак не могли успокоиться и взять себя в
руки. А тем временем в лесу уже стало совсем тепло и светло, хотя солнце еще и не
возвышалось над деревьями. В голове не было никаких мыслей, была лишь цель - уйти,
оторватьсяотпогони,вырватьсянасвободу,клюдям!Едваявосстановилдыхание,каквдруг
тут же услышал рокот мотора. Я отжался на руках и осторожно выглянул из-за дерева. По
дороге, прямо на нас, качаясь на ухабах, довольно проворно двигался пыльный темнозеленыйУАЗик.Пашка,увидев,чтояприподнялся,тожезахотелавзглянутьнадорогу,ноя
прыгнул на нее и прижал к земле. Автомобиль проурчал всего в двух шагах от нас, даже
задел корпусом еловую ветку. Кто был в машине: егеря или же Кривой и товарищи, я
выяснятьнестал.Мыпролежали,вжимаясьвземлю,дотехпор,покамашинаокончательно
нескрыласьизвида.Потомтолькоподнялисьибыстроотряхнулись.
-Бежим,еслиэтобандиты,тоонимогутскоровернуться!-шепнуля.
Метров сто мы бежали вдоль дороги, потом я подумал, что находиться здесь весьма
опасно:еслитотУАЗбылслучайным,товлюбоймоментмогутпоявитьсябандитынасвоем
внедорожнике, а если то были парни Кривого, то они наверняка поедут обратно этим же
путем (другой дороги-то не было). Если организуют погоню, то также поедут по дороге,
зная, что мы вряд ли рискнем свернуть с нее в сторону, боясь заблудиться и угодить на
болота,адорога-этоведьверныйпутьклюдям!Нежелаятаксильнорисковать,япринял
решение-уйтивлес,атамдобиратьсядожилья,какБогдаст.Пашкасмоимпредложением
согласиласьбезлишнихобъяснений,видно,тожехотелалучшезатерятьсясредьбушующей
зеленилеса,чемежеминутновздрагивать,ожидаяпоявлениянадорогезлыхлюдей.
Мы опять побежали в глубь чащи. Кроны деревьев постепенно сгустились, и лес
приобрелмрачноватыйтенистыйполог.Бежатьсталосложно,имыперешлинашаг.«Искать
нас в лесу бандиты вряд ли станут, - думал я. - Теперь уже, поди, уносят ноги и заметают
следы! Мы были спасены, нас окружала свобода! Но это сладкое слово почему-то не
радовало.Хотьмыиизбежалисерьезнойопасности,нозатопотеряликладотцаИоанна,и,
как знать, может, и навсегда... И мы были тому виной, потому что пожадничали,
погеройствовали, решив все сделать своими руками... Эх, да что уж там теперь охать и
жалеть! Ну кто ж мог подумать, что этот скромный монах Феодор окажется Иудой. Такие
ведь самого Господа отдали в руки врагов, что уж говорить про нас-то, несмышленых... И
прав был Слон, который крикнул в сердцах: «Какой уж там ларец, ноги уносите!»
Действительно, сами чудом спаслись и то слава Богу! Великая милость! А с бандюками
Господь и Сам разберется: сколько же им еще испытывать Его терпение! Глядишь, и клад
отцаИоаннавернетсянародину,хотяужеврядлиегоотдадутвПреображенскийхрам,ведь
подитогдадокажи,гдечьииконы,когдаихвсеводнукучусвалятнатаможне...
Мы опустились на поваленное дерево, чтобы отдохнуть. В лесу было сумеречно и
душновато. Возле пня теснились опёнки-сластушки. Их было так много, что можно было
вразнаполнитьприличнуюкорзинку.Номынесорвалиниодного.Азачем?Скушатьихмы
всеравнонесможем,когдавыйдемклюдям-неизвестно,даиположитьихбылосовсемне
во что. На душе скребли кошки. И не только от того, что мы побывали в позорном плену,
утеряли клад, не смогли остановить бандитов, но и от коварства, жестокости и
предательствалюдей,иотсознаниятого,чтотызапростоможешьстатьпешкойвчьей-то
грязнойигре,иоттого,чтокто-томожетподумать,чтомыспециальновступиливсговорс
братом Феодором, чтобы отдать клад именно ему, дабы он выгодно реализовал товар и
поделилсябабками[16]снами...Икакнамтеперьглядетьвглаза«зернышкам»?Иеще,мне
недавалпокояутреннийинцидент,когдаяударилРжавогоногойполицу!Хотьиподонка,
но все-таки человека, носящего на себе образ Божий! И сделал я это, выходило, как
последний отморозок. Главное, что все это видела Пашка! Разве она поверит в те жалкие
оправдания,чтобандитсамкинулсяподудар,боясь,чтояперехвачуоружие;аужтемболее,
что я несколько потерял равновесие на скользкой траве... Что теперь она обо мне думает?
Вот ведь впервые села так далеко от меня и смотрит в землю... Еще решит, что все, о чем
тогданаполяненапевалпроменяФеодор,истиннаяправда!Ядажепочувствовал,какменя
отвсегоэтогосталоподташниватьивыступилгорячийпот.Отбессилиячто-либоизменить
я с силой ударил кулаком по сухому стволу. На землю отлетел кусок коры, следом
посыпалисьтрухаикакие-толичинки.Прасковьявстала,подошлакомнеипротянуларуку:
-Пойдемдальше?
Ятяжеловздохнули,положивсвоюладоньнадевичью,медленноподнялся.Мыпошли
рядом.
-Ничего,главное,СлаваБогу,мыушлиотних!-сказалаПашка.
Янеответил.
- Жор, ну что ты?! Мы же спасены! Скоро выйдем к людям! - девчонка удивленно
погляделанаменяисжалакрепчеладонь.
- Мне не дает покоя тот эпизод... с Ржавым. Так противно становится, как вспомню.
Похоже,япопалемупрямовглаз!
-Новедьонтогдавыстрелилбывнас!-воскликнулаПашка.-Ичтотебеоставалось?
- Понятное дело, но все равно, как-то мерзко получилось... Будто я специально это
сделал! А ведь я никогда и никого не бил по лицу... Наверное, даже и Слону все это не
понравилось.Акактыдумаешь,онвнасстрелял?
-Нет,думаю,чтоввоздух.Тот,ктолюбитсвоихдетей,вчужихстрелятьнестанет!
-Аядумал,онплохойчеловек,аоказываетсяСлон-надежныймужик!
-Яэтоотметилаещетогда,когдатыповергегоназемлю,наполяне...Знаешь,какон
смотрелнанас!
-Как?
- Ну, не знаю... Ну, будто бы увидел своих детей. Может и подумал тогда, грешным
делом,чтомыиестьегоМашенькаимедведь...Ведьтывполнемогпоходитьнаегосына.
-Тыдумаешь,явырастутакимже«сасквачем»,какон?-пошутиля,нолегчеотэтого
надушенестало,ипоэтомуясновавздохнулизамолчал.
-Жор,датынепереживайтак!-тихосказалаПрасковьяивновьпожаламоюладонь.ВедьтыженеспециальноударилРжавого!Тыметилвобрез,чтобыотбитьоружиевкусты...
-Тыуверенавэтом?
-Конечно!-вполнесерьезносказаладевчонка.-Яжевсевидела!Дажебольшетвоего...
Ты,наверное,думаешь,чтоявскрикнулаоттвоейжестокости?Нет,простояувидела,чтоты
замахиваешься для удара, скользя по траве (а это значило, что уже не сможешь
остановиться), а этот бандит кидается резко вперед, подставляя свою голову под
неминуемый удар! И это еще хорошо, что ты поскользнулся, а то ударил бы его прямо в
висок,аэтоужеоченьопасно...Такчто,онсамсебянаказалзасвоюжестокость,изато,
чтобилтебяукостра...
-Правда?-снадеждойспросиля.-Тыговоришьправду?-ясхватилПашкузаруки.
- Я ведь всегда говорю только правду... - как-то удивленно отозвалась девчонка и
смутиласьотмоейблизости.
-Пашка,спасибо!Какаяжеты!-янеудержалсяиотрадостиобнялдевчонкуи,прижав
ксебе,дажепокружилеенемножко.
Ведь я даже не ожидал услышать от нее таких слов! Она вмиг оправдала меня перед
моейсовестьюипередвсеммиром!Ах,Пашка,Пашка,ты-настоящийдруг!Мыпростояли
такнесколькоминут.ЯнемоготпуститьПрасковьюотсебя,чувствуя,какпреданнобьется
ее сердце, и ничего не мог сказать, чувствуя слезы на своих глазах. А вскоре пришло
облегчение:покойирадостьвновьвселилисьвмоюдушу.Иещеяотчетливопонял,чтомы
вновьосталисьодниичтонасокружаетлишьпрекраснаялетняяприрода.Отакомподарке
судьбы я уже больше и не мечтал! Ах, какое это было чудесное открытие! Мы - свободны!
Мы одни среди ароматного леса и окутаны светом бесконечного июньского дня! Все
страшное-позади,ивперединасждетвозвращениевлагерь.Апокахотьнесколькочасов
можно будет наслаждаться природой, свободой и общением друг с другом! И если бы не
печаль в связи с утратой клада, то я вполне мог бы назвать себя тогда самым счастливым
человеком.Яотпустилдевчонкуисказалвиновато:
-Извини,Паш...Нокакжетымнепомогла!Нетосовестьменязадолбилабы!
-Даладнотебе...япростосказала,чтовидела...-отозваласьПашка.
Щечкиеепылали.Онаулыбнуласьивновьвзяламенязаруку:
-Атыдажеврагажалеешь,молодец!Ивообще,тыдержалсявтотдень,какнастоящий
герой.Ягоржусьтобой!«Зернышки»упалибыотвосторга,аПетькаотзависти!
-Дакакойягерой!Ятолькоучусь...Иоченьчастоещеошибаюсь...Еслибынеты,то
наворотил бы тут всякого... Ладно, Паш, давай не будем больше о плохом, пошли лучше к
людям!
-Согласна,пошли!
Имы,взявшисьзаруки,вновьдвинулисьполесунавстречунеизвестности.
***
Прошло примерно часа полтора, а то и все два, прежде чем лес расступился и мы
оказались перед довольно пространным... болотом. Только этого еще нам и не хватало!
Пение птиц здесь сразу заметно приутихло, а из мрачных недр заросшего водоема
доносились тревожные звуки болотных жуков и громкое кваканье лягушек. Мы
остановились и огляделись. Подступы к болоту пылали густой краснотой прибрежных
растений.Рубиновыегравилаты,пурпурнаяплакун-трава,розовыетрифоливодилихороводы
средь густого краснотала. Теплую зеленовато-бурую воду обрамляли голубые россыпи
незабудок,аближексрединеболота,прямонамерцающейотсолнцагладисияликрупные
фарфоровыезвездыкувшинок.Кое-гденакочкахколыхалисьватныеклокипушицы.Болото
не выглядело грозным и пугающим, оно по-своему было красиво и притягательно. Стояла
духота. Воздух загустел в каком-то туманном мареве. Хотелось пить и хоть немножко
освежиться.
-Пойдем,искупаемся?-предложиля.-Там,укувшинок,навернякаестьчистаявода.
-ПоВодокручусоскучился?-пошутилаПашка.
-А-а!-отмахнулсяя.-Дануего...Волковбояться-влеснеходить!Идем!
Мы разулись и осторожно двинулись по болоту. Почва сначала была твердой, затем
быстро размягчилась, и из нее стала выступать буроватая влага, обильно окатывающая
щиколотки наших ног. Вскоре нам пришлось уже ступать только по кочкам, покрытым
пылящейосочкой,дасочнойлиствойкупальниц.Разадваясрывалсявводу,погрузившисьв
нее по колено, но топей тут пока, похоже, не было. Добравшись до середины болота, мы
вышли на крохотный островок, густо заросший осинником. Близ кувшинок вода
действительно оказалась прозрачной и прохладной, хотя и несколько пахла затхлостью.
Скинув грязную и потную футболку, я вошел в воду по колено и, наклонившись, стал с
удовольствиемумываться.Пашкажеприселанакраешкеострованакорточкии,черпаяводу
пригоршнями, поливала себе на лицо, шею и голову зеленоватую бодрящую влагу. Я
плескалсядовольнодолго,смываяссебявсюгрязьизапахи«волчьейямы».Когдаяснова
вышел на берег, то Прасковья успела уже выстирать мою футболку и развесила ее на
согбеннойосинке.
-Нузачемты,ябыисам!-возмутилсяя.
-Ничего,мненетрудно...
-Нуспасибо,добраясестрица...
Послекупаниянастроениеуменязначительноулучшилось.Теперь,конечно,немешало
бытолькоподкрепиться.Прасковьяточнопрочламоимыслиисказала:
-Может,перекусим?-иизвлеклаиз-запазухисвертокСлона.
- Ну, Пятница, с тобой не пропадешь! Ты умеешь предвосхищать события! - радостно
произнес я и уселся на полуповаленное деревце. Паша примостилась рядом и, положив
сверток на колени, стала раскрывать его. Следя за ее пальцами, я подумал: как ведь еще
совсем недавно девчонка вот так же бережно расправляла находку загорелого Петьки, с
которой-то и начались наши теперешние приключения. В газете оказались примерно
полукилограммовый кусок сала и полбуханки ржаного хлеба, да еще два хвостика здорово
увядшего зеленого лука. И ветчина, и хлеб были заботливо нарезаны тонкими ломтиками,
чтобынамбылоудобноихбрать.Ияпредставил,какогромныйСлон,сидяудогорающего
костра,рядомсхрапящимподельником,впризрачнойтемнотеночибережнорезалэтуеду
своимохотничьимтесаком,стараясьдлянас,своихпленников.Иэтопоказалосьмнетаким
трогательным, что даже защемило сердце. Стало жалко Слона, неплохого мужика, но
сломленного нелегкой судьбой и не желающего больше подниматься с колен. А если ему
здоровопопадетзанас?Лишьбытолькоглаваринедогадались,чтоонспециальновыпустил
нас,хотяРжавый,наверняка,заподозритнеладное...Сейчасэтотхудойбандюк,поди,рвети
мечет: провел-таки его ушлый мальчишка! Прежде, чем приступить к трапезе, мы
перекрестились, и Паша прочла молитву: «Очи всех на Тя...», а потом еще и добавила:
«Спасиисохрани,Господи,захлебизасоль,питающегонасрабаБожияВасилияисохрани
егоотвсякогозла!ВоимяОтцаиСынаиСвятогоДуха.Аминь».
Мы снова перекрестились. Затем вновь опустились на деревце и стали кушать. На
болоте было как-то уютно, спокойно, я бы даже сказал, надежно. Вряд ли сюда сунется
какойчеловек,аужтемболеебандиты.Поэтомутутможнобыломалостьрасслабиться.Я
поглядывалнаопушенныеветкиосины,назолотыебубенчикицветковкупальницы,наяркосинихисвеже-зеленыхстрекоз,барражирующихнадводнойгладью.
-Паш,ачемстрекозыпитаются?-спросиля.
-Комарами!-отозваласьдевчонка,надкусываялуковоеперышко.
-Да?!Аядумал,чтоонилишьводичкупьют,сразнымитамдафниями.Вотмолодцы!
То-то я гляжу, тут этих «биргашей» почти не видно, попрятались, видать, по густым
зарослям.
-Ночьювыйдут...-вздохнулаПашка.-Малонепокажется!
-Ничего,доночимытутсидетьнесобираемся!Богдаст,квечеруужевлагеребудем...и,причмокнув,ядобавил:-М-м,вкуснаяветчинка!
- Жор, отгадай загадку! - предложила Прасковья. - Платье потерялось - пуговки
остались!
-Незнаю!-ответиля,подумавсминуту.-Аподсказкаесть?
-Этодеревотакое.
-Хм,-сновазадумалсяя,но,такничегопутногонеприпомнив,сдалсяокончательно.
- Это черемуха! - улыбнулась Пашка. - А вот еще, слушай. Спинка соболиная, брюшко
беленькое.Ктоэто?
-О,этоязнаю!Это-ласточка!Точно?
-Ага!Какузнал?
-Датак,приходилосьслышатьгде-то...
Мыоставилипокусочкусальцаихлебца,навсякийслучай,спрятавсверточеквкарман
моихбриджей,помолилисьисновадвинулисьвпуть.
К счастью, на этот раз болото было к нам более благосклонным. Мы без особых
проблем прошли по осиннику, миновали кочкастую заводь, одолели густой ольшаник,
пробились сквозь заросший камышом да осокой ивняк и... вновь выбрались на твердую
почву, прямо к подножию высокого соснового леса. Идти было не трудно, не страшно,
мучила только жажда. То, что наши, уже многочасовые, поиски жилья пока еще не дали
желанных результатов, меня особо не расстраивало: я был рядом с Пашкой, желудок
претензий не имел, а кругом царило летнее великолепие. И можно было так идти и идти,
хотьещецелыесутки.Мынегромкообсуждалидвапрошедшихдня,искалиошибки,укоряли
друг друга за промахи, строили планы на будущее, надеялись на Божье заступление и на
удачное разрешение всех наших злоключений. Через некоторое время духота в лесу
подняласьпростоневыносимая!
-Паритсильно!-вздохнулаПрасковья.-Скореевсего,кгрозе...
-Какжебезнее-то!Этоведьнашастараязнакомая!Помнишь,какоеонаустроиланам
путешествиенаУрале?
-Ещебы!-согласиласьдевчонка.-Снее-товсеиначалось...
-Да,икончилосьтоже...-добавиля.-Поиздеваласьжеонанаднами!Даивэтотраз,
считай, без нее, гремучки-то, не обошлось: она ведь загнала меня в Никольский храм и
навеланамысльокладе!
Итутжемыуслышалидалекиегромовыераскаты.
- Ну, вот и приветствие! - усмехнулся я. - Похоже, и впрямь спешит к нам наша
попутчица!
Ветер сразу усилился и загудел в высоченных кронах деревьев. В лесу заметно
потемнело.Нодлилосьэтонебольшедесятиминут.Всеопятьсталонасвоиместа.
-Пролетела?-осторожнопредположиля.
-Скореевсего,этотолькоразведкабыла.Так,облачконалетело...Главнаятучаещена
подходе...-заключила Прасковья иуспокоила: - Ничего,летний дождьскоротечен: польет,
погрозит,итутжесолнышкоопятьобогреет.
Мы прошли еще примерно с километр и внезапно очутились на опушке леса. Солнце
тутигралововсю.Ябыдажесказал-пеклонещадно!Ястащилссебяфутболкуиподставил
подгорячиелучисвоеужебронзовоетело(хотяещесовсеминетакоечерное,какукучера
Петьки). Пашка же положила себе на голову лопушок, чтобы не напекло. Немного
привыкнув к яркому свету, мы осмотрелись. Прямо перед нами растекалось изумрудное
ржаноеполе.Заним,почтиусамогогоризонта,вновьвиднелсяровныйчастоколсосен.А
вотрядомснами,буквальноповсюду,белели,желтелиикраснелироссыпиземляники.
- Жор, смотри! Уже много спелых ягод! - радостно воскликнула Пашка и, тут же
опустившись на землю, стала шарить по маленьким кустикам. - Какая вкусная! Обожаю
землянику!
Яогляделсяпосторонам.Людейнигдевиднонебыло,дорог,вроде,тоже,ното,чтомы
вышли к ухоженному полю, говорило о том, что и селение должно находиться где-то
неподалеку.Вдали,надгоризонтом,прогрохотало,иветерсталтамраскачиватьдеревья.Ау
нас на опушке стоял полный штиль. Весело пели птички, и ярко (даже очень) светило
солнышко.ЯприсоединилсякПашкеи,пристроившисьблизраскидистогокустацветущего
шиповника, тоже опустил ладони в сочную зелень травы. Ягоды крупные, сладкие,
ароматныепопадалисьдовольночасто.Естьихбыло-одноудовольствие.Мынаслаждались
первойвэтомгодуземляникой,молчалиитолькослушалиптичьеразноголосье.«Станьтев
тень!Станьтевтень!»-заботливопредлагаламилаяпеночка.Аизколосистойржииногда
доносился упрямый и совсем несвоевременный призыв перепелки: «Спать пора! Спать
пора!»Мытакувлеклисьсборомягодитакразомлелинасолнцепеке,чтосовсемпрозевали
приход грозовой тучи. Лишь когда за нашими спинами грохнуло так, будто выстрелили их
тяжелой гаубицы, мы вздрогнули и, не сговариваясь, вскочили с земли. Уже полнеба
занимала лохматая темно-лиловая «свинцовая» туча! На поле и опушку обрушился шквал
ветра.Полетеливетки,пыль,шишки,иголки...
-Вот,зараза,все-такивыследила!-воскликнуля.-Теперьзадастжару!
Пашкадовольнобыстросориентироваласьикрикнула:-Бежимвонвтекусты!
-Может,лучшевлесвернемся?Вкустах-тобыстреепромокнешь!Авдругградударит?
- возразил я, натягивая на вновь подрумяненное тело свою фирменную футболку с
сияющимикуполамиПреображенскогохрама.
-Нет!Вгрозувлесуоченьопасно!Авкустымолнииникогданебьют!
Мыприпустилиськзарослям,колыхающимсяметрахвдвухстахотнасиприлегающим
прямоккромкеполя.Отдельныекрупныекаплидождяужесрывалисьназемлю.
Снова ударил гром, потом сверкнула яркая молния, и опять так шандарахнуло, что аж
ушизаложило,анадполемраскатилосьтяжелоеэхо.Мызабралисьвсамуюгущукустарника
и присели на корточки под его ветками, густо переплетенными вьюнками. Вокруг все
кипело, металось, вздымалось. И кусты, и рожь в поле, и ближайшие деревья, и трава с
земляничнымироссыпямипревратилисьвохваченноештормомизумрудноеморе!Авскоре
на землю пролился и дождик: плотный, тугой, холодный, но, как и предполагала Пашка,
довольнобыстротечный.Едватолькотучапересеклаполе,такиструисразусталислабеть,
пока окончательно не иссякли. И тут же вновь выглянуло солнце: яркое, щедрое, как бы
умытое и даже немного остывшее. Дождь промочил нас лишь наполовину, зато хорошо
освежил,ижажданесталатакойужназойливой.Вмокромвоздухерасцвелаяркаясочная
радуга! Она упирала концы в лес и поле и возносилась прямо в небеса! Точно мост,
перекинутый от грешной земли в Царствие Божие. Как мне тогда захотелось подняться по
этим семицветным ступеням на самый верх и заглянуть туда, в запредельные дали
блаженства...Однаковидениеэтодлилосьнедолго.Откуда-товновьналетелсильныйпорыв
ветра, кроны деревьев загудели, перемешались. Появились какие-то рыхлые, густые белосерые облака, и они, точно тряпочка в руках учительницы, стерли с голубой доски
небосклонапрекраснуюрадугу...Вкустахзаливистозаверещалзвонкийзяблик.Мыпошли
помокройтравекромкойлеса,огибаяпространноеполе.Черезнекотороевремянабрелина
проселочнуюдорогу,сильноразмытуюдождем.Зашагалипоней.Вскорелесрасступился,и
переднамиоткрылисьдовольнообширные,пестрыеотцветовлуга,местамипересеченные
островкамиболотиовражками.Далеевновьвиднелсялес.
-Эге!-выдохнуля.-Ажильем-тотутчто-топокаинепахнет!
- А по-моему, оно уже совсем близко! Скорее всего, за тем самым лесом что-нибудь
есть. Смотри, вон вдали виднеются копны свежего сена! Значит и люди рядом! - сказала
оживленноПрасковья.
-Рядом-тооно,может,ирядом,датольковкакомнаправлении?
-Надоидтиподороге-онаобязательнокуда-нибудьвыведет.
- Что-то тут по ней, гляжу, уже давненько не ездили... Похоже, с тех самых пор, как
рожьпосеяли!
Топатьпоразмытойдорогебылотрудно,имышлирядомсней,повысокойимокрой
траве,местамиподнимавшейсявышенашихпоясов.Чтоиговорить,когдамыдобралисьдо
двух стожков сена, прикрытых сверху старыми кухонными клеенками, то вымокли и
перепачкалисьпо-страшному.Началаодолеватьусталость,отжарыидухотыклониловсон.
Возле сена мы не обнаружили ни тропочек, ни свежих человеческих следов. Лишь кое-где
едва виднелись заполненные водой ямочки от копытцев то ли козы, то ли приходившей
полакомиться сеном дикой косули. Ливень тщательно смыл, заровнял полегшей травой и
бурьяном все знаки и вешки, по которым мы смогли бы установить единственно верный
путь,приведшийбынасклюдям.Япредложилсделатьтутпривал.
Пашка согласилась. Мы подошли к ближайшей сосне и сели у ее подножия, припав
спинамикшершавомусмолистомустволу.Солнценаконецсталосадиться,иеголучивесело
бегали по нашим влажным лицам, лаская приятным теплом. В полном расслаблении, с
закрытымиглазамимыпросидели,наверное,неменееполучаса.Потомвновьподнялисьи
решилипоискатьлюдейпоближайшимокрестностям,особонеудаляясьотстогов,оставив
их на случай, если все-таки нам придется заночевать в этом лесу. Однако долго блуждать
намнепришлось.Пройдяметровпятьдесятвсеверномнаправлении,мыувиделинесколько
небольших прудов, блестевших чистой гладью под тенистыми навесами лозняка. Вокруг
белел горячий песок, пестрели островки цветов. Оказавшись на диком пляжике, мы сразу
забылиобовсемнасвете!Былолишьодножелание-искупатьсяипочиститьсяотгрязида
от налипшей на наши одежды цветочной пыльцы. Я сразу же стал раздеваться. Пашка же
почему-тозамялась.
-Нутычего?Давайпомоемсяипостираемся!
-Уменянеткупальника...-вздохнуладевчонка.-А«ночнушка»сталатакойкороткой...
- Ладно, давай так сделаем: ты тут купайся, а я в другом пруду буду, вон за теми
кустами!
-Аподглядыватьнебудешь?-улыбнуласьПашкастыдливо.
-Нет,конечно!-усмехнулсяя.
-Обещаешь?
Янеответил,атольконежнопохлопалпоспине.
-Спасибо!-отозваласьонаисталаразуваться.
Я отошел к другому водоему, скрытому от первого жидкой стенкой кустов и куги.
Разделся до плавок и с удовольствием, даже забыв о ране на голове, нырнул в теплую и
зеленоватую, точно остывающий чай, воду лесного прудика. Его наибольшая глубина
оказаласьчутьвышемоегоподбородка.Янакупалсявсласть,выстиралбриджиифутболку,
потом снял промокшую повязку и брезгливо зашвырнул ее в кусты. Шишка на голове,
похоже, начала опадать, и боль уже почти не беспокоила. Лишь рана пощипывала от
попадания на нее воды. Я не спеша оделся в прохладные мокрые одежды и не отходил от
воды, пока Пашка не позвала меня. Мы снова сошлись на берегу первого водоема и еще
долгопростояливозлепрудов,поканашаодежданемножконепросохлавлучахзаходящего
солнца.Когдасолнцеупаловлес,вчащесразужезаметнопотемнелоипосвежело.Искать
людейвтакихусловияхужебылотрудноиопасно.Чтобынесбитьсясдорогиинезаплутать
вновьвлесу,мывернулиськкопнамисталиготовитьсякночлегу.Ясделалводномстожке
неширокую норку для Пашки и более просторный лаз - в другом, для своих более
внушительных габаритов. Прошедший день, проведенный на свободе, отнял у нас очень
многосил,даиспалимынормальноужетакдавно...Поэтомумынесталидожидатьсятого,
когда вокруг хорошенько стемнеет, быстренько поужинали остатками хлеба и сала и,
пожелав друг другу приятных снов, расползлись по своим спаленкам. В глухой чаще
тревожнокричалакакая-топтица,акомарывышлинасвою«кровавую»охоту.Япривалилза
собойлазиуткнулсявсухую,ароматнуютравянуюперину,пропитаннуюзапахамисолнца,
луга и многолета. И почти сразу же заснул, так и не увидев, как на луг и лес опустилась
прозрачная,тощая«воробьиная»ночь...
ПЫРЕЙПОЛЗУЧИЙ
Разбудил меня какой-то жучок, забравшийся за пазуху и устроивший танцы в стиле
«брейк-данс»прямонамоемживоте!Онтаклихоотплясывал,чтоя,поворочавшисьсбоку
набок,невольнорассмеялсяотщекоткиибылвынужденвыбратьсянаволю.Быстростянул
с себя футболку. Черно-красная, в полосочку, бестия плюхнулась в траву и бросилась
уноситьсвоиноги,отгрехаподальше.Япреследоватьнасекомоенестал,атолькопочесал
живот, на котором все еще противно чувствовались колюче-остренькие лапки жука. На
опушкелесабылоужесовсемсветлоитепло.Солнцехотьещеинеподнялосьнадбором,но
обильнопронизывалоегосвоимияркимилучами.Ясладостнопотянулсяинеспешанадел
футболку. Потом аккуратно отряхнулся от прилипших к ногам и голове сухих былинок и
отправился в ближайшие кустики. Возвращаясь оттуда, я увидел Пашку. Она сидела на
порожке своего травяного домика и печально глядела в землю, при этом нервно теребя
какую-топушистуюсоломинку.
-Привет!-сказалявесело.
Тавответлишькачнулаголовой.Яопустилсярядомитронулеезалокоть.
-Тычтотакаягрустная?Альприснилосьчтокраснойдевице?
-Угу!-вздохнулаПашка.
-Расскажи.
-Плохойсон...Знаешь, приснилось, будто бы мы вернулисьв лагерь, а тамвсе нанас
пальцами показывают и подсмеиваются, дескать, мы воры и ловкие мошенники! Будто мы
специально завладели кладом отца Иоанна, никому не сказав об этом, и отдали его
бандитамзахорошиеденьги.БратФеодоритотоправдывалсяиговорил,чтомы,мол,сами
его упросили помочь нам и невольно заставили послужить на бандитов Кривого. «Зерна»
стоялиикричали:«Воры!Воры!Позор!Позор!»ЛюдмилаСтепановнапредлагаласдатьнас
вмилицию,абатюшкаупрекал:«Нукакжевытак,ребятки,ятакнаваснадеялся!Таквам
верил!»«Иудыони!Иуды!»-вопилФеодор.ДажеПетькаитотпредложил:«Ребята,гоните
ихвонтуда,тамимместо!»ипоказалнаозеро,котороеужепарилосерою,ивозленегона
мотоциклахкружиликакие-толюдивчернойкожеисрожкаминашлемах.Мнетакгорько
иобидностало,чтоязаплакала.Мыстобойпошликозеру,авсенасосвистывалиибросали
вследмусор.Ивдругнадорожкевстретилибеленькогостаричкасоченьдобрымиглазами.Я
кинулась к его ногам, обняла их и говорю: «Дедушка Иоанн, зачем они так, мы же не
виноваты! Ведь брат Феодор предал нас, бандиты убить хотели...» Он дотронулся до моей
головыитихотаксказал:«Нунеплачь,неплачь,ласточка,всеобразуется,вотувидишь!»И
япроснуласьвслезах...-Пашкавздохнула,потомбыстроуткнуласьлицомвмоиколении
разревелась. Я положил одну свою руку ей на плечо, а другой тихо погладил по волосам.
Хотелбылосказать:«Нучегоэтоты,Пятница,неунывай,этовсеголишьсон!Проискизлых
сил! Все у нас, действительно, образуется!», но какой-то комок застрял у меня в горле. В
душесталотакмуторноибольно,чтояневольносжалчелюсти.Мытакисиделиустожка:
Пашкатихоплакала,яосторожногладилееи,глядянарасцветающийлуг,думал:«Господи!
Ужепрошло2000летстойпоры,какковарныйИскариотпредалТебянараспятие,аземля
по-прежнему продолжает плодить и приумножать этих иуд, которые и Тебя не боятся, и
никогоиничегонестыдятся...Ах,братФеодор,братФеодор,аведьПрасковьятаксильно
уважалаиценилатебя!»
НаконецПашкауспокоиласьиподнялась:
-Прости,Жор,нашлочто-то...-тихооправдаласьона,утираялицорукавомплатья.
- Ничего, просто тебе надо было немного расслабиться! - сказал я и тоже поднялся. Пойдем,умоемся,теперь-тоужнамнедолгогулятьосталось.
Мыпошликпрудамосвежиться.Ябодроговорил:
- Эх, Прасковья, не унывай! Мы им всем еще покажем, на что способны! Господь не
посрамит верных рабов своих! Не даст поколебаться праведному. Вот увидишь! Я это
чувствую. Скоро должно произойти нечто такое, что оправдает нас и возвеличит, а врагов
посрамит! Не зря же я сюда приехал, не зря же мы вновь встретились, да и не просто так
влипливовсюэтунеприятнуюисторию!ОтецИоанн,каквидишь,нанашейстороне.Ужонто не допустит, чтобы его клад заныкали бандиты, а о нас, его верных помощниках,
обязательнопомолитсяГосподу!
- Спасибо, Жор! Я почему-то верю тебе! - сказала Пашка и, улыбаясь, взяла меня под
руку.Мыпошлиподороге,напеваяпоочередиразныемолитовки,ктокакиезналнаизусть,а
«Верую...» и «Отче наш...» произнесли в едином порыве. День, между тем, разгорался.
Природа оживала. Лес наполнялся веселыми трелями птиц и жужжанием насекомых. Все
страхи и волнения, навеянные ночью, отошли от нас, и мы вновь наслаждались красотами
землинашейроссийской,яснымсветом,солнечнымтепломиюнымипрекраснымлетом...
Вскоре дорога раздвоилась. Следов не было видно ни на одном из путей. Вопрос: «Куда
идти?»унасневозник-двинулись,какиподобаетхристианам,вправо.Лесбылсмешанный
ипостепенносгущался,однаконадорогуненаезжал.Мышлипокромкекрасноватойколеи
и вслушивались в звуки леса. Через какое-то время наш слух отчетливо уловил рев мотора
приближающегосякнамавто.Судяповсему,тобылвнедорожник«Нива»илиУАЗ,таккак
другие машины легкого класса по этой дороге пройти не могли. Мы присели за куст
шиповника: осторожность все-таки не помешала бы! Конечно, мы очень хотели встретить
людей, но, как знать, не окажутся ли они злыми и коварными бандитами! По дороге не
спеша, на правах хозяина, важно проследовал УАЗ, который мне показался уже знакомым.
Неэтулимашинумывиделинадороге,ведущейкбандитскомулогову?Мыпереглянулисьи
останавливать джип не стали, ибо риск вновь столкнуться с людьми Кривого Назара был
еще велик. Когда машина скрылась из вида, мы вышли из-за укрытия и снова двинулись
вдоль дороги, которая пока и не собиралась заканчиваться. Прошел, наверное, еще целый
час,амывсешлиишли.Ивдруг,когдаяужесталподумыватьохорошемпривале,мывновь
услышализвукижизни:звонкиечеловеческиеголоса,дружныйсмехикрики,доносящиеся
изглубинылеса.Мысноваудивленнопереглянулисьисвернулисдороги.Сталиосторожно
приближаться к этому шуму. Судя по всему, в чаще проходило какое-то крупное
мероприятие. Кто-то говорил в микрофон и колонки зычно разносили его голос по
окрестностям. Потом слышались веселые восклицания толпы, шелест аплодисментов,
музыкальныепаузы,гудкимашин,смех,свист,улюлюканье.Чтожетутмоглобыть,втакойто глухомани? Товарищеский матч местных команд на лесном стадиончике? Чествование
какого-нибудь юбиляра? Праздник начала сенокоса? Пикник городских жителей? Свадьба
экстремалов?Илитутснималикакой-нибудьфильм?Всеэтовыгляделооченьстранно.День
невыходной(анаселе-тоихлетомивообщенебывает!),местоглухое,вдалиотнаселенных
пунктов,дорогиплохие.Когожемоглазанестинелегкаявэтотлесяснымиюньскимутром?
Одноутешало,чтоэтоужточнонелюдиКривоговеселятсяпослеудачнойоперации,ичто
им,этимстраннымнезнакомцам,нам,пожалуй,вполнеможнобудетдовериться.Скоромы
приблизились к орешнику, за которым уже кое-где виднелась огромная поляна или даже
просека.Таммелькалидесяткичеловеческихфигур,блестелиникелемавтомобили.Голоса
уже раздавались вполне разборчиво, и можно было сообразить, что же тут на самом деле
происходит.Однакото,чтомыуслышалипервымделом,буквальноповерглонасвшок!Ктото, невидимый еще нам, взялмикрофон иначал крыть кого-тотрехэтажным (ато ивыше)
матом!
-Господи,помилуй!-воскликнулаПашкаизакрылаушиладошками.
Правда,запалауораторахватилоненадолго,ионоборвалсвоиизлияния.Вответему
раздалисьдружныйсмех,свистивозгласыодобрения.Кто-тоотчаяннозащелкалвладонии
заорал:
-Молодец,Кон,знайнаших!
- Не понял, - протянул я, совсем уж пораженный происходящим и, сделав знак
Прасковье,пошелвзглянутьнаместоматерныхбаталий.Яосторожнораздвинулорешники
очутился на поляне. В центре ее возвышался подиум, наспех изготовленный из каких-то
ящиков, досок и мшистых пней. На нем стояли колонки-усилители, торчал штатив
микрофона. В одном из углов этой импровизированной сцены колыхался гигантский
резиновый толстяк, напоминающий по виду злого героя из мультсериала «Охотники за
привидениями».Чтобыэтонакачанноевоздухомчудовищеневзмылокнебу,егоудерживала
серебристая цепочка, закрепленная за лебедку на бампере стоявшего рядом
«Лендровера»[17]. Всего на поляне я обнаружил шесть внедорожников и десятка два не
менее крупных мотоциклов-байков. Сцену окружала толпа молодых мужчин и женщин,
которые почти все были затянуты в черную и коричневую кожу со множеством цепочек,
заклепок и другого металла. Сильная половина публики имела лысые головы, а слабая носила умопомрачительные прически. И я заметил, что цвет волос у некоторых дам был
голубым, розовым, желтым, огненно-красным, фиолетовым и даже зеленым! Невольно
подумалось: «Скажите на милость, а разве бывают девочки с голубыми волосами![18]». В
руках у слушателей виднелись сигареты разных марок и размеров, жестянки с тоником и
пивом, глянцевые журналы, ветки папоротника. Кто-то снимал происходящее на
кинокамеру, а кто-то запечатлевал наиболее интересные сцены на своем мобильном. На
другом конце большой поляны были накрыты пять или семь походных столиков,
выстроенныхвряд.Нанихсизбыткомгромоздилисьвсевозможныекушаньявстиле«а-ля
фуршет». На подиуме хозяйничали ди-джей (парень в джинсах и черной куртке-косухе, с
темными очками на глазах и ершиком волос на побритой голове, да еще и с пирсингом в
ноздре и ухе) и две его ассистентки (девицы в узких кожаных брюках, в высоченных
сапожках и очень коротеньких курточках, ноздри, ушки и пупки этих красоток тоже
поблескивали вставленными в них бусинками). Лица этих девушек были так размалеваны,
чтоедваузнаваласьихпринадлежностьнетолькокпрекрасномуполу,акчеловекувообще!
Пока я вел разведку, на сцену вышел какой-то коротышка в весьма потертых джинсах с
рыжейкожейнаколеняхисзади(какуковбоя!),авышепоясаонносиллишьраспахнутую
кожануюбезрукавку,полностьюоголявшуюеговолосатыегрудьиживот.Намассивнойшее
мужчины блестела толстая серебряная цепочка. Новый оратор важно принял от ди-джея
микрофон и, сплюнув в толпу жвачку, подошел к ухмыляющемуся воздушному толстяку и
начал костерить его на все лады! Как говорится, не только святых, но даже и мертвых
выноси! Публика тем не менее одобрительно гудела и ликовала, живо реагируя на особо
колкие словечки выступающего. И тут меня осенило: здесь в лесу какие-то заезжие
неформалыорганизовалинаприродеконкурсругательств!Да,веселожеонипроводятвремя
своих отпусков! Судя по номерным знакам их «тачек» гости сюда пожаловали из Рязани,
МосквыиВладимира.Этакоематерноебратство...Ясотвращениемсплюнулиотправился
обратновкусты.Однакоди-джейуспелменязаметить(мнесверхувидновсе!),онвеселои
ехиднокрикнулвмикрофон:
-Эй,монашек,нежелаешьлисказатьнампаруласковых?
Я вздрогнул и обернулся. Вся толпа сразу замолчала и выставилась на меня, с
нескрываемым интересом разглядывая невесть откуда свалившегося гостя. Ди-джей
продолжализголяться:
-Брат,нежелаешьлипринятьучастиевнашемсостязании?Иливамнепозволительно
выражаться? - при этом он строил такие многозначительные рожи, что его ассистентки
посмеивалисьипротивноповизгивали,обнимаяведущегозаноги.
«Эх,сказалбыявам!-подумалявсердцах.-НебудьрядомПашки...Узналибывы,как
наезжатьнанашеправославиеинаеговерныхслужителей!»
-Оставьего,Драг,чтосмущаешьпарнишку!-заступиласьзаменякакая-тоженщинав
бейсболке.-Онжездесьслучайно,грибысобирает!
- А что, слабо ему? - крикнул ее сосед, с помятой банкой энергетического напитка в
руке.
-Монашек!Гдеемуснамитягаться!Слабо!
Толпазагудела,разделившисьнадвечасти.Кто-томенязащищал,кто-то,наоборот,хаял
итопил.Словаэтого«энергетика»заделименязаживое.
«Эх,семьбед-одинответ!»-подумаляирешительнообернулся.
- Ну, раз нельзя, так нельзя, ступай, сын мой, с миром! - хохотнул ди-джей. - Здесь
твоимушамделатьнечего!
-Почемуженельзя!-отозвалсяяинаправилсякподиуму.Толпасразужеоживиласьи
одобрительнозагудела,расступаясьпередомноюипредвкушаянечтоэкзотическое.
-Праведныйгневвсегдаполезен!ДажесамГосподьсердилсянаневерных,говоря:«О
родневерный!Доколебудусвами?Доколебудутерпетьвас?»
-Молодец,парень,анувмажьим!Подбодрилкто-тоизтолпыиодобрительнохлопнул
меняладоньюпоспине.Яуверенноподнялсянаподиум.Девицыпискнулииразбежались
поуглам.Ди-джейтожерастерялсяинеловкопосторонился,пропускаяменя.
- Ну-ка, давай сюда! - я вырвал у него микрофон и встал на середине сцены. Толпа
зааплодировала и загудела, ожидая моего выступления. Я проверил микрофон и
прокашлялся.
- Только у нас здесь одно правило: когда ругаешься - повторяться нельзя! - бегло
доложил«ди-джей».
-Небойтесь,неповторюсь!-огрызнулсяя.
-Иеще-прошлыйрекорд-42слова!Прилагательные-невсчет!
- Понятно! - кивнул я и, взглянув на зрителей, вздрогнул, так как увидел в орешнике
одинокуюфигуркуПашки.Ноотступатьбылоужепоздно,иявсежерешилдатьбойэтим
сквернословам-любителям. Все, что выдумали злые и скверные головы в области
ругательств, здесь уже, похоже, было произнесено, а грешную публику надо было чем-то
подивить,чтобынеударитьлицомвгрязь.Резиновыйтолстякпокачивалсяипрезрительно
ухмылялся, словно говоря мне: «Ну и что ты мне еще сможешь сказать, сынок?» Идя к
подиуму,явспомнилодинслучай,происшедшийунасвшколедвагоданазад.Набольшой
переменеВаськаСачков,которыйужедавнопосещалботаническийкружок,вдругподошел
комнеисказал:
- Жор, вот послушай, какое я сделал открытие! Оказывается, многие наши растения,
еслиихвеличатьпо-народному,носятвесьмавеселенькиеназваньица.Явотдажесписочек
составил, по которому вполне можно отругать любого, причем ты не скажешь ни одного
запретного словечка. Как говорится: не больно - но обидно! Хочешь послушать? - и он
достализкарманалистоктетрадкииразвернулего.
-Валяй!-согласилсяя.-Интереснопослушать.
И Васек начал перечислять список лекарственных (как он утверждал) растений. Да
делал это с таким энтузиазмом и выражением, что привлек внимание других пацанов. Те,
подумав, что он ругается со мной, подсели к нам, чтобы поучаствовать в разборке. Вскоре
вокруг нашей парты собрался уже весь класс, чтобы послушать «новое научное открытие
ботаника Сачкова В.В.». Что тут поднялось: шум, гам, смех, удивление... Мы все так
увлеклись,чтодаженезаметили,каквклассвошланашакласснаяруководительницаВера
Ивановна. Идя по коридору, она впервые не обнаружила там своих подопечных, обычно
носившихся сломя голову, и заподозрила что-то неладное. Васька как раз закончил свой
пространный список. Мы, посмеиваясь, обсуждали его и удивлялись остротам родного
языка. Услышав скрип двери, мы обернулись и замерли. Перед нами стояла классная с
указкойвруках.
-Так,так,чемэтомызанимаемся?-строгосказалаВераИвановна.
-Ботаникой,ВераИвановна!-пискнулкто-тоиздевчат.
-Ану-ка,Сачков,подай-касюдасвойманускрипт!-учительницапротянуларуку.Васек
подчинился,нонерастерялся:
-ВерИван,ачтотакого?
-Тычемуэто,Сачков,друзей-тоучишь,а?-возмутиласькласснаядама.
- Ничему плохому, Вер Иван! - начал оправдываться ботаник. - Просто вот зачитывал
ребятам список лекарственных растений. У нас же скоро будет районный экологический
конкурсдляшкольников,аонидаженезнают,какиебываютполезныетравы!Воткаждый
теперьвыберетсебечто-нибудьдляреферата!
-Что-тоужутебя,Сачков,туттравыкакие-торугательные...
-Аячто,ВерИван,такихнародвеличаетиспоконвеков!
- Что же, ты хочешь сказать, что этот вот, например, свиной баркун, - лекарственное
растение?-строгоспросилаучительница.
- Еще бы, Вер Иван! - не унимался Васек. - От кашля и всех хрипов в легких здорово
помогаетотварчик!Взятьсухойтравыбаркуна,залитьводой...
-Ладно-ладно,ненадо,Сачков!
- Да вы спросите у Сергея Палыча, если мне не верите! (Сергей Павлович - это
руководительботаническогокружка).
- Ладно, Сачков, разберемся! - вздохнула Вера Ивановна и пошла в учительскую, но в
дверяхстрогодобавила:-Носмотри,Василий,еслитыошибаешься...
Классная ушла, а мы еще долго, до самого звонка, обсуждали творение Васьки и от
души хохотали. И надо заметить, что Сачку ничего не было за его открытие. Придраться,
действительно,былонекчему.Вышловсе«позакону».Правда,списокВаськеневернули,
но он после восстановил его, правда, уже в более усеченном варианте. Некоторые пацаны
тогдаещедолговыражались«по-сачковски»(ачто,всежебылогораздоприятнееслышать
названиярастений,чемгрязные«матюки»),аядажезаучилвесьсписокнаизусть.Правда,
былоэтоужедавно,даонмнекак-тониразуинепригодился.Современемяпересталего
повторять и многие из тех ста наименований позабылись. И вот ведь неожиданно
представился такой случай: выступить на всю катушку со «списком Сачкова». Причем с
высокой трибуны! Пусть узнают эти неформалы, как богата и разнообразна наша родная
природа! Ум в экстремальной ситуации заработал быстро и четко, и я, воодушевившись,
несколькосекундприходилвсебя,апотомменяпрорвало!Яподошелктолстякуиужебыло
открыл рот, чтобы крикнуть: «Пырей ползучий!», как вдруг чья-то дрожащая от волнения
ладошка легла на мою руку. Я даже вздрогнул от неожиданности и отпрянул в сторону.
ПередомнойстоялаПрасковья.Видеебылрешительный,щекипылали.
-Погоди-ка,Жор!-сказалаона,отбираяуменямикрофон.
Перечить своей старосте я не стал и сделал шаг назад в угол ринга, где колыхалась
призрачная тень от ехидно ухмыляющегося воздушного монстра. Паша двинулась вперед,
прямоктолпе,ибыстрозаговорила:
-Людидобрые!Дачтожеэтовытакоеделаете-то!Выжерусские-люди,одаренные
особым даром слова! Ведь язык - это Божий дар, данный Им людям! Каков язык - таков и
народ! Ни у одного народа в мире нет больше такой литературы, как у русских! В нашем
языкематанетибытьнемогло!Егопридумалибасурмане,захватившиерусскиеземли,но
такинесумевшиепокоритьдушурусскогочеловека,сильнуюверойХристовой!Вотонии
сталихулитьнашисвятыниипреждевсегоМатерьБожию.Авы,подражаяим,оскорбляете
Ту,КотораяспасалаРусьиоттатар,иотпсов-рыцарей,иотфранцузов,иотполяков,иот
гитлеровцев... Ту, Которой поклонялись наши святые, Которой молились и молятся все
христианеоспасении,любви,здравиииовсякойпомощи.
На поляне стало необычайно тихо. Лишь гневные слова Прасковьи, усиленные
мощными динамиками, зычно разлетались по округе, проникая, казалось, даже и во все
деревья,кустарники,зарослипапоротников,вразомлевшиеотжарыавтомобили.
-Выжезнаете,чтоотсловсвоихоправдаешьсяиотсловсвоихиосудишься!Первоеже
испытание, которое ждет нашу с вами душу после смерти - это ответ именно за
сквернословие!Такчемжебудемоправдываться?!Аведь,знаете,даже«козлом»итоникого
нельзя оскорблять! Это звучит как грозное проклятие в адрес ближнего! Потому что в
Священном Писании сказано, что Господь на Страшном Суде отделит овец от козлов,
праведныхотгрешников.Значиткозлы-этоте,комууготованад!Иназываячеловекатаким
именем,выужезаранеесовершаетенаднимсвойсуд!Аведькакимсудомсудите,такими
самибудетесудимы!
ОтволненияинапряженияПрасковьяужедрожала,какосинканаветру.Яподошелк
нейивсталрядом,чтобыонавидела,чтояздесьиготовзащищатьее.
-Всякоесловообладаетвесомисилой.Произносяскверныеслова,человекпроизносит
страшные заклинания, призывая к себе гнуснейших бесов, приносит словесную жертву
сатане. Такой человек пачкает грязью свои уста и льет мерзкую скверну в души
окружающих.Надопомнить,чторечьнашуслышатнетолькоте,которыхмынестесняемся,
ноисвятые,ангелыисамГосподь!
- Эй, кончай базар! Это не по правилам! У нас тут не «маевка»! - раздался возглас из
оторопевшейтолпыслушателей.
Ноегобыстроосадили:
-Дазаткнисьты!Пустьговорит!
-Людидобрые!-произнеслаПрасковьяужекак-тосовсеммягкоижалостно.-Мыже
русские! А значит, и говорить должны только по-русски, чтобы оставаться настоящими
людьми: умными, милосердными, добрыми, справедливыми. А вы... - силы наконец
оставили Пашу, голос ее дрогнул, и она, сунув микрофон в руки растерянного ди-джея,
сбежаласподиумаиустремиласьклесу.
Накакие-томгновениясталотактихо,чтояотчетливоуслышал,какжужжиткакая-то
мошка, крутящаяся над микрофоном. Первым очухался ведущий. Он быстро сказал мне
каким-тоничегоневыражающимголосом:
-Атыничегонехочешьдобавить?
Ячистомашинальновзялмикрофон,кашлянул,потомпроизнесбодроирешительно:
- Что же еще можно добавить? Все и так ясно! Матершинники Царства Божия не
наследуют! Сквернословие - яд. А незнание духовных законов не освобождает от
ответственности!
- Да что вы их слушаете-то! Дать им по шее, разбазарились! Учить нас вздумали,
сопляки!-сновадонеслисьвозмущенныевопли.
- Да помолчи ты, Байк! Они же круто говорят! Я такого еще ни разу не слыхала! -
шикнулананедовольногодевушкасзеленымиволосами.
-Выужпроститенас,чтопомешаливам,аможет,когоиобиделичем!Извините,уж...яоткланялсяпублике,загудевшей,точнопотревоженныйпчелиныйулей,вернулмикрофон
ди-джеюипоспешилследомзаПашкой,котораяужескрыласьзасоснами.
-Эй,вычто,такпростоотпуститеих,чтоли?!Затакоеипошеенадаватьмало!Ячто,
по-ихнему,дебил,чтоли?
-Даидиты,онивсеверносказали!-слышалосьуменязаспиной.
Ди-джейкрикнул:
-Эй,браток!Тыбыприхватилчегосостолов-то,а?Угощаем!Идевочкесвоейвозьми
гостинцев!
-Да-да,бери!Нестесняйся!Мынеобижаемся!Завыступлениеполагается!-загудели
изтолпывосновномженскиеголоса.
Яостановилсяоколостолов,поддавшисьсильномуискушению.Ачтовыхотите?Чего
ведьтуттольконебыло!Уменяажглазаразбежались:ифруктывсякиезаморские,ягодки
свежие с мороженым, икорка натуральная, горы сладостей, бутерброды и салатики всех
мастей,колбаски,рыбки,окорока,шашлычок,курочки,напитки...Эх,дачтотамговорить!
Слюну лишь в рот нагонять! Такого изобилия Пашка уж точно никогда в своей жизни не
видывала!Ноясмогсдержатьсебяи,проглотивподступившийкгорлукомок,отозвался:
- Извините, но мне ничего не надо! Трапеза - это же общее дело! А нам с вами,
простите,покаещенепопути...
- Жаль! Ну, как хочешь... Ну и катись колбаской, болван! Да возьми хоть малость! Во
придурок!-донеслисьизтолпыразныеголоса.Ямахнулрукойи,обернувшись,побежалв
лес.Последнее,чтояотчетливоуслышал,было:
-Воткоз...
Нопареньпочему-тотакинедоговорил...
Прасковья ожидала меня, сидя на поваленном дереве, и теребила свои косички. Я
подошелипримостилсярядом.Немногопомолчав,сказал:
-Ох,иедыжеунихсколькобыло!Ятакоепоследнийразлишьнапапкиномюбилее
видал...
Пашка не ответила, только вздохнула и приложила ладошки ко все еще пылающим
щекам.
- Ну, ты им и врезала! Я думал, что нас там побьют каменьями, то есть своими
жестянкамидабутылками!
-Незнаю,какмнетолькодухухватило...
-Тымолодчина!Всеправильносделала!-ияосторожнообнялеезаплечи.
-Извини,ноянедалатебевыступить.
-Этоерунда!Спасиботебе,староста,чтонепозволиламнеэтогосделать!Ведь,какни
крути, если бы я и сказал что, то невольно стал бы их соучастником. От большого греха,
видать, ты меня избавила! Мне ведь вообще не следовало бы влезать в эту историю.
Блаженнеебытьобиженным,чемчувствоватьсебяпобедителемвгрязномделе...Гордыняматушкатогда,понимаешь,заела...«Эй,монашек!»ивсетакое...Обидностало.Праведный
гнев возобладал! А ведь не туда я попер. Надо было просто уйти или же вот, как ты,
выступить с обличением, а там - что будет! Побьют, так за веру пострадаешь, а поймут добротебебудет!Ая-товсеголишьхотелснимипо-своемупосостязаться,приняв,значит,
ихусловия...Да,едваневляпалсявэтускверну...СпаситебяБог,мояПятница!Эх,нучто
тут поделаешь, слаб я еще духовно без твоей поддержки-то... Не могу пока как следует
различать,гдезло,агдеидобро...Многомуещепредстоитпоучиться.Жальвот,чтовидимся
стобоюмало...
-Жор,ачеготыимхотелсказать-то?-вдругоживиласьПаша.-Ведьнеругательства
же!
-Датак,хотелпреподатьимурокботаники.
-Ботаники?!-удивиласьдевчонка.-Зачемботаника-тонаконкурсеругательств?
-Давотприпомнилосьоднодело...
-Расскажешь?
Я вкратце пересказал Пашке историю с «сачковским трактатом». Выслушав меня с
интересом,Прасковьяспросила:
-Ачто,развеэтиназваниядействительнотакиенеобычные?
-Да,богатнародныйязыкнавсякиеопределения.Поройсовсемвеселополучается.Я
тогда подумал, что уж лучше растения всякие перечислять, если выругаться очень хочется,
чемматюкиэти,ужевсемнадоевшие,навоздухпулять.Хотьбыновоечтопридумали,ато
извекаввекодноитожемелятимелятидумают,чтознаюткакие-товеликиеслова...А
самилишьчужимумомживут,так,срамотаодна...
- А ты мне этот трактат прочитай, хорошо? А то ведь ты все же готовился к
выступлению...Надожепарспустить...-иПашкаулыбнулась.
-Нухорошо,слушай!-иязачиталейто,чтоещесохранилосьвмоейпамяти.
Что, ребята, и вы хотите послушать?! Ну что же, тогда сами судите (только не очень
строго)омоемтакинепрозвучавшемнаполяневыступлении:
- Пырей ползучий! Дуркоман! Мордовник шароголовый! Кровохлебка! Чертогрыз!
Свинойбаркун!Блошняк!Вороньянога!Курослеп!Зверобойпродырявленный!Стоножник!
Чели- буха! Подофил щитовидный! Опопонакс! Икотник пузырный! Козлобородник! Будра!
Кругляк! Сушак ядовитый! Бешеный огурец! Псоралея костянковая! Рапункул! Колюха!
Материнка! Вздутоплодник лохматый! Хоухера кроваво-красная! Дряква! Гриб-рогатик!
Котовник кошачий! Дурман обыкновенный! Щетинник большой! Калган дикий! Язык
бараний! Кардамон мадагаскарский! Крапива жгучая! Горох угластый! Многоножка!
Зайцегуб гипсовый! Горец почечуйный! Василистник вонючий! Коровяк мохнатый!
Ломонос! Наперстянка ржавая! Роза собачья! Болиголов крапчатый! Ромашка ободранная!
Кроп морской! Чихрица костяная! Волчец! Боб белый! Скабиоза! Трава остропестрая!
Лишайник бородатый! Бирючина! Агарик! Мухомор! Решеточник красный! Дерево
гвояковое!Резакстепной!Чистякменьшой!
Прасковьяневыдержалаирассмеялась.
- Да, тому вздутому монстру вряд ли понравились бы эти названия! Пожалуй,
подивилисьбыиэтилюбителикрепенького...Жор,аты,похоже,ивпрямьпобедилбы!Тут,
поди,неменьшеполусотнисловечек!
- Держу пари, что те лихие ребята и понятия не имеют, что есть, скажем, свиной
баркун!
-Скореевсего...Атызнаешь?
- А как же! Это горец птичий, он же - топтун-трава, он же - спорыш, он же - травамурава!Абаркуномего,кажется,увастут,нарязанщине,величают!
- Да, ты прав, бабушка моя так говорила... Жор, да у тебя уже просто
энциклопедическиезнанияорусскойприроде!Гденаучился?УВаська,наверное?
-Нет,уменяестькудаболееопытныйучитель!-иявновьдружескиобнялдевчонку.
-Благодарюзадоверие...-смутиласьПашаивздохнула.-Авотя,знаешь,ипонятияне
имею,ктотакойзайцегубгипсовыйилиэтот...какего...клопморской.
-Неклоп,акроп!-поправиля,рассмеявшись.-Акроппо-украински-этоукроп!
- Ой, извини! - тоже улыбнулась девчонка. - Такие названия смешные... И ведь не
обидныевовсе...
-Этоужточно!-согласилсяя,имытихонькорассмеялись.
-Слушай,Жор,арозасобачья-этоведьшиповник?
-Нуда...
-Апочемусобачья?
- Честно скажу: не знаю! Васька Сачков, тот, поди, и объяснил бы. Ну, наверное, ее
собаки очень любят: цветочки понюхать или ягодку скушать. Ветки-то почти по земле
стелются. А может, колючки этой розочки здорово дерут шерсть с бедных псин, когда они
мимопробегают!Какдумаешь?
-Наверное!-рассмеяласьПашка,ияпонял,чтоонанаконецполностьюуспокоиласьи
взяласебявруки.Тогдаясказал:
-Паш,атызаметила,чтонаполянекак-товсестихло?Кчемубыэто?
- Да, ты прав... - согласилась Пятница, прислушиваясь. - Даже музыку отключили...
Можетбыть,обедают?
- Скорее всего, они твои слова пережевывают! - усмехнулся я и встал. - Пойдем-ка
лучшеотсюдакудаподальше...Здесьэнергетикакакая-тонехорошая.
-Пошли!-согласиласьПрасковья.
Мы взялись за руки и вновь двинулись по дороге, на которой вскоре появилось
множество свежих следов. Похоже, это проехали любители крепко высказаться на лоне
природы. Я предположил, что значит скоро будет какая-нибудь трасса поприличней, ведь
ониприехалиизкрупныхгородовинебольно-тоиспачкалисвоишикарныетачки,а,стало
быть, съехали с шоссейной дороги где-то неподалеку отсюда. Однако время шло, а дорога
все петляла и петляла среди сосен да елей. Все чаще стали появляться заболоченные
участки, а лес начал сгущаться. Один раз нам попалась какая-то просека, через которую
широкошагалистолбыЛЭП.Ещепримерночерезкилометрмыпересеклиужезаброшенную
узкоколейную железную дорогу. А спустя полчаса лес вдруг закончился и открылись
безбрежныепросторыполейилугов.Лишьтольковдаливиднеласьнеровнаятемно-зеленая
полосатолиопятьлеса,толиокруженныхсадамидомов.Чтотамнасамомделе,разобрать
былооченьтрудно,ауждобратьсятуда-ещесложнее...Наопушкелесадорогаразбиласьна
тринаправления.Прямо-онауходилакгоризонту,пересекаяполяипастбища,влево-шла
вдольлесаибыласильноразбитамашинами,авправо-крутозаворачивалаобратновчащу,
инатомвиражеодинокоторчалстарыйиржавыйдорожныйзнак:металлическаядощечка,
прикрученная проволокой к гнилому столбу. Мы решали недолго, куда пойти, и уже через
пару минут стояли перед этим указателем: «Никольское (или Пиковское, так как из-за
ржавчинынельзябылоразобратьточно)лесничество.3км».
Дорога была не заброшенной, и на грунте виднелись довольно свежие следы:
затейливый узор от шин внедорожника и ямки от подкованных лошадиных копыт. И мы
пошли по этой колее, так как посчитали, что так будет быстрее и надежнее дойти до
людей....
Указатель нас не подвел. Отмахав положенные три тысячи метров, мы вышли на
широкуюпросекусдовольнопросторнымиполянами,накоторыхкраснелигустыероссыпи
лесной земляники или же колыхались высокие заросли папоротника. На многочисленных
пнях дружно лепились плотные, свежие и такие аппетитные лисички. Мы пошли дальше,
отыскивая жилье. И вскоре действительно обнаружили его! Лес как-то неохотно
расступился, и мы увидели луг, окруженный со всех сторон могучими соснами и елями да
еще и колючими кустами, увитыми вьющимися растениями. Ближе к нам стояли три или
четыредомасомножествомдворовыхпостроек.Занимипаслисьдвечерно-белыекоровки,
теленок той же раскраски и кобыла пегой масти с жеребеночком. В зарослях копошились
козы. Где-то пел петух, кудахтала курочка, не знавшая, куда ей получше пристроить свое
яичко, совсем простое, а не золотое, так что и не следовало бы особо метаться по этому
поводу.Людейвиднонебыло.Номыостропочувствовали,чтоонитеперьужегде-тосовсем
рядом. Мы подошли поближе к жилью и натолкнулись на ограду, грубо сколоченную из
сосновых жердей. От времени забор этот уже сильно покосился и бурно зарос
всевозможными растениями: акациями, терновником, малиной, ежевикой, шиповником,
сиренью.Срединихбелелихуденькиеберезки,цвеликалинаирябина,виднелисьневысокие
еще осинки, кленики, вербы. И все это густо обвивал повой заборный, делая ограду
труднопреодолимой. К тому же возле забора росли высоченные, почти в наш рост, лопухи,
крапива, конский щавель, лебеда, колючки. Мы пошли вдоль ограды и, завернув за нее,
обнаружилиширокуютропку,котораябыстровывеланаскодномуиздомов,окруженному
невысоким штакетником. Тут же был колодец, имелся небольшой огород с картофелем и
овощами. Под шиферным навесом громоздилась поленница дров. Из кустов вынырнула
молоденькая козочка и смело подошла к нам. Поздоровалась коротеньким «Ме-ме!» Мы
тоже поприветствовали ее. Пашка стала гладить гостеприимную хозяйку кордона, а я
подошел к калитке. И тут из-за угла дома вышел худой, высокий и слегка сгорбленный
старичок с совсем белой головой. Одет хозяин дома был в потертое обвислое трико и
клетчатую рубаху с длинными рукавами, застегнутую по-стариковски на все пуговки. На
голых ступнях красовались кожаные шлепанцы. В руках старик держал сито с садовой
клубникой, которую он, видимо, нес к колодцу, чтобы обмыть крупные бордовые ягоды от
прилипшейкнимземли.
-Здравствуйте,дедушка!-громкоприветствоваляхозяина.
Тотвздрогнулиудивленновзглянулнаменя,апотомперевелвзглядинаподошедшую
Прасковью.
- Здравствуйте! Мир вам! - сказала Пашка и слегка поклонилась, затем, отбиваясь от
докучавшейейкозочки,веселодобавила:-Этовашакозушка?
Старикподошелккалиткеипроизнессухимголосом:
-Деньдобрый,ребятушки!Какимисудьбамивнашихкраях?
-О,дедушка,этодлиннаяистория!-протянуля.-Вынамлучшескажите,тутдалекодо
ближайшейдеревни?
-Давы,видать,заблудились!Аликак?
-Ито,идругое!-улыбнулсяявиновато.-Таккакже,далекоселение-то?
-БлижевсегокнамНикольскоеидонегоотнас,почитай,верстдесятьбудет!
-Ого!-вздохнуля.-Нуизанесложенас!
- Скажите, а Никольское, это, случайно, не то село, где стоит заброшенный храм
святителя Николая? Раньше в нем склад был... для удобрений. Озеро Никольское там еще
рядом есть... - спросила Пашка, с трудом удерживающая за рожки слишком уж ласковую
козочку.
-Ага,этосамое!-согласилсяхозяин.
- Здорово! Слышал, Жор, это же ведь всего в восьми километрах от лагеря! обрадоваласьдевчонка,аяподумал:«Неввосьми,аввосемнадцати,инамстольковерстза
сегодняужеврядлиотмахать!ВлучшемслучаесилхватитдойтиквечерудоНикольского...
Что ж, и то было бы неплохо... Можно там попроситься на ночлег к дяде Мише, он очень
обрадуетсяинеоткажет,даиугоститпо-королевски...»
- А вы, ребятушки, откуда сами будете-то? - поинтересовался старичок, рассматривая
нас(особомоюфутболкусхрамом)скаким-тоживыминтересом.
-Мы,дедушка,изправославно-молодежноголагеря«Зернышки»!Может,слышали?Мы
храмПреображенияГосподнявосстанавливаем,-ответилаПаша.
-ХрамПреображения?!-удивилсяхозяин.-Неужтоегосталивосстанавливать?!
-Аразвевынезнали?
-Нет,ктожнамтута,втакой-тоглуши,подскажет!Идавно?
- Этой весной только и начали. Но мы уже многое успели! Все вокруг очистили и
внутрипорядокнавели...НаДеньРоссиисместнымидажелесавозвели,почтинаполовине
храма! Теперь вот кое-какие стройматериалы завозятся: кирпич, песок, доски... В общем...
дело...закипело,-доложилаПрасковья,сдерживаябодавшуюеекозу.
-Воткаконо,значит!Ну,славаТебеГосподи!Дождалсяя,старый,этогодня!-ихозяин
хутора широко перекрестился на восток, а в глазах его, сильно выцветших от времени,
заблестелислезы.
-Дедушка,аводичкиувастутиспитьможно?-спросиля.
Стариквдругсильнооживился,лицоегокак-топросветлело,ионделовитозасуетился.
Поставилситосягодаминалавочку,загналкозуводвор(«Ану,Машка,немешайлюдям!»)
и, постоянно повторяя «Ах вы, ребяточки, дождался я вас наконец, дождался!», стал
ухаживатьзанами,какроднойдедзавнуками,чемнемалонасподивил.Хозяиннапоилнас
холодной колодезной водой, потом усадил в тени на лавочке под раскидистой рябиной и
угостилклубникой,которуюбережнообмывалидавалнамягодкузаягодкой,отбираясамые
большиеиспелые.
- Ешьте вот ягодки, ребятушки, ешьте на здоровье! Ах, дождался, значит, дождался,
славаБогу!
-Дедушка,спасивасБог задобротуи заботу,но нампораидтидальше, -вставиля.Хотелось бы дотемна дошагать все-таки до Никольского. А дороги-то у вас тут
трудненькие...Вынамлучшеукажите,гдеон,путьвсело-то.
Хозяиннахмурился:
- Да как же так, ребяточки?! Куда же вы пойдете? Вам, что, очень-очень в лагерь-то
надо?
-Оченьнеочень,асзавтрашнегоутранасужеискатьначнут!-сказаля.
-Ничего,обождут,авытутсегодняоставайтесь,устали,поди,итаксильно...Отдохнете
хорошенько, я баньку вам истоплю, она-то ого, как всю хворь и усталость выгоняет!
Покушаете по-человечески... У меня полно всякой вкуснятины припасено для дорогих
гостей!Чегоквечерувтрудныйпутьпускаться,давсеполесу,малоли...Икабанышастают,
и браконьеры попадаются... У нас лучше переночуйте: здесь места много! А утречком
Семка,сынокмоймладшенький,отвезетваснамотоциклеслюлькой,кудаукажете,хотьдо
самого лагеря! Его вот, к сожалению, нет сегодня на кордоне, на дальний участок уехал с
осмотром...-такуговаривалнасхозяин.
Гостеприимствуегонебылопредела.
«Счегобыэто?-насторожилсяявсвоемуме.-Авдругэтотстаричоккак-тосвязанс
бандой Кривого? Он узнал нас и теперь всеми способами пытается удержать на хуторе,
чтобы потом, ночью, сдать Назару опасных свидетелей! Ведь Ржавый ходил на кордон за
самогономиоружием...Хотя,конечно,врядлиэтобылтотсамыйкордон,ведьмыушлииз
техместнаприличноерасстояние.Аможет,ктоегознает,может,кружимпростовокругда
около,незнаядороги...»
-Ой,дедушка,миленький,какойжевыхороший!-обрадоваласьПашаи,вставсместа,
дажеобнялахозяинаипоцеловалавсединунащеке.-Азнаете,явасвоснесегоднявидела!
Таквоткчемувсеэтобыло!
Стариквконецрастрогалсяи,смахнувслезу,счастливозаулыбался:
- Ну, вот и ладненько... вот и хорошо... оставайтесь... А то я тут один на весь день
остался:скучноватобезчеловечьего-тоголоса.
- Жор, ну ты как? Останемся? - спросила Пашка, с надеждою заглядывая мне в глаза.
Похоже, она все же боялась возвращения в лагерь, думая, что все станут обвинять нас в
самовольстве, обмане, мошенничестве, лености и связи с бандитами, а поэтому всячески
оттягивалаэтималоприятныеразборки,навеянныеейкошмарнымсном.Яжевсенадеялся,
чтобатюшка,ЛюдмилаСтепановнаи«зернышки»поймутнасправильноимногоепростят,
а по сему и не хотел думать о всяких там обидных разборках. Но когда девчонка спросила
меня,тояподумалещевоточем:провестиостатокднясосвоейнесравненнойПятницейда
еще с приличной кормежкой, банькой и спокойным ночлегом - было пределом моих
мечтаний! И тогда я не заставил себя долго ждать и решительно согласился на радость и
девчонке,желавшейпомочьхозяинухутора,истарику,оченьхотевшемузадержатьнасусебя
хотьнанемножко.Дажееслибымнезаранеесказали,чтохозяинлесногокордонасвязанс
НазаромКривым,явсеравнобысогласилсяостатьсятут,ибопочувствовал,чтосудьбадает
мнепоследнийшанспобытьвместесПрасковьей,таккакдомоегоотъездадомойосталось
ужеровнодвоесуток!Авперединасещеждутразныеразборкиидорога,дорога,дорога...
Поэтому этот вечер и ночь, прожитые в лесной глуши, почти в идеальных условиях для
отдыха,будутнаградойзавсенашимытарства,которыемыпретерпелинапутиккладуотца
Иоанна.
- Ах, деточки вы мои, родненькие, ах, миленькие... как же вы уважили старика! запричиталхозяин,роняяслезы.-Ведьявас,почитай,семьдесятлетжду!Почтивсюсвою
жизньокаянную…Да-да...Таконоиесть...
Пашка,казалось,странностейстариканезамечала,аяневольнодумал:
-Чтожетаквзволновалохозяина?!Почемуеготакпоразилонашевнезапноепоявление
на кордоне? И отчего так счастливо засветились его глаза, уж не от того ведь, что он
получилвозможностьзадержатьнасиугодитьКривому!Икакжеонмогждатьименнонас
в течение семидесяти лет? Все это было очень странным и никак не укладывалось в моей
голове.Иуменясгубдажесорвалсянаивныйинелепыйвопрос:
-Скажите,авасслучайнонеИоанномзовут?
Пашка вздрогнула от моего предположения и очень удивленно взглянула на меня, а
потоминастаричка.
- Ой, нет, касатик! - спокойно улыбнулся хозяин. - Меня Семеном величают. Дедушка
Сема,такменяизовите.
-АменяГеоргий,илипростоЖорка!-сказаляивздохнулразочарованно,таккакмое
дерзкое предположение распалось, а тайна хозяина хутора осталась. - А ее, - я кивнул на
Пашку,-Прасковья!
- Очень, очень хорошо! - обрадовался дедушка. - Георгий и Параскева! Да, конечно...
святые великомученики... да, мои любимые.... вот ведь как, Господи! - как-то задумчиво
произнесхозяин,апотомобнялнасиприжалксебенаминутку.-Ах,ангелочкивымои,как
же я рад вас видеть! Дождался ты, старый Симеон, своего часа, дождался... Эх, вот ведь
чудо-то...Ну,радуйся,отчеИоанне,сбылисьтвоислова!
Такмыистоялиподпахучимиветкамицветущейрябины:я-поправую,аПашка-по
левуюстороныотсчастливогохозяинакордонаичувствовали,какегобезграничнаярадость
передается и нам, его незваным гостям, но, оказалось, таким желанным. Внутри разом
исчезли все страхи, волнения и сомнения, хотелось лишь жить, веселиться, любить и
творить добро. И уже никакие Кривые Назары не были нам страшны и опасны, а в душе
зарождаласьуверенностьвзавтрашнемднеивблагополучныйисходнашегоприключения.
ДЕДУШКАСЁМА
Солнце, казалось, разомлело на небосклоне от своей же жары и вовсе не собиралось
опускаться к залитому знойным маревом горизонту. Дедушка Сема провел нас во двор
своегодомаиспросилуменя,улыбаясь:
-Ачегоэтоты,Жорик,сравнилменясотцомИоанном?
-Незнаю,-пожаляплечами,-как-товдругподумалось,чтобатюшкаИоаннещеживи
проводитсвоиднивлеснойглуши,подальшеотлюдей,которыенекогдапредалиего...Нам
отецГригорийрассказывалоегожизни...
-Эх-хе...-вздохнулхозяин.-Нет,ксожалению,погибнашбатюшка,сгинулвлагеряхда
ссылках. Даже если бы он и вернулся, было бы ему сейчас уже далеко за сто лет, как
праведномустарцуСимеону...Мневотсамомуужескоровосемьдесятстукнет,аяеговидел
ещебудучимальчишкой!
-Как,вызналиотцаИоанна?!-воскликнулимы.
-Акакже!ВсянашасемьяходилавПреображенскийхрамкбатюшкеИоанну.Любил
егонародиуважал.Оченьхорошийбылиерей,праведный...
-Здорово!-обрадоваласьПашка.-ДедушкаСема,вынамрасскажетеоботцеИоанне?
- Ах, вы мои касатики! Ну, конечно же, расскажу! Обязательно расскажу! Ведь вас ко
мне прислал не кто-нибудь, а сам батюшка Иоанн! Во как! - и хозяин кордона
многозначительнопоказалпальцемнанебо.
-Вкакой-томереда...-согласилисьмы.
-Эх,ребяточки,давыничегошенькиещенезнаете,какойсегодняденьвмоейжизни!
Это просто Сретение с прошлым, с отцом Иоанном, ибо он еще давным-давно предсказал
этувстречу!
-Неужели!?-искреннеудивилисьмы.
- Да-да! И я ждал этого всю свою жизнь... - дедушка Сема вновь умилительно
прослезился, но быстро взял себя в руки и радостно объявил: - Ну вот что, ангелочки вы
мои,историяэтадлиннаяиудивительная.Давайтеотложимеенавечер,асейчасзаймемся
подготовкойкэтомуторжеству,ведьвымоисамые-самыедорогиегостизавсетовремя,что
я живу здесь, в лесной глуши... И я хочу принять вас как посланников небесных! Плохо
только, что я так долго ждал, что успел состариться и ослабнуть хорошенько, поэтому вы
меняужпростите,нобезвашейпомощияужинесмогуобойтись,чтобвсеустроить,как
следует...
- Ну что вы, дедушка Сема! - обняла Паша хозяина кордона. - Мы с большим
удовольствиемпоможемвам!Говорите,чтонадо,мыэтосделаем!
-Мыужемногоеумеем!-вставиля.
И после этого работа на хуторе закипела. Первым делом мы занялись банькой:
натаскали воды, дров, разожгли печку. Затем прибрались в доме, а в уютной горнице
установили большой стол и накрыли его белой праздничной скатертью, которую хозяин
использовал только на великие праздники. Я спустился в подвал за угощениями дедушки
Семы.Какихтамтольконебылоприпасов,которыенам,горожанам,инеснились:соленья,
варенья, маринады, компоты, копчености. Не стану и перечислять, а то я чувствую, что у
меня вновь начинает разыгрываться аппетит. Я извлек на свет Божий: банку вишневого
компота, овощную солянку, маринованную капустку, огурчики хрустящие, икорку из
кабачков,тушенкуизлосятины,консервированнуюдикуюутку,шматокветчиныкопченой,
небольшую головку домашнего сыра, сметану, масло, яички, мясо озерного гуся, ну и
ведеркокартошки.Ипонял,чтовсегонамвсеоднонеперепробовать...
Пашапринесласогородасвежуюзелень,лук,редиску,ранниеогурчики(изпарничка),
адедушкаСемадобавилещековсемуэтомуизобилиюводочкусдикиммедомиблюдцас
земляничным,черничным,голубичнымиежевичнымвареньями.
Постепенномывыяснили, чтонакордонеобычноживетмногонароду:сынхозяинас
женойитремядетьми,даещесемьямладшегоегеря,состоящаятакжеизпятичеловек,нуи
одинокий охотовед дядя Витя, который, правда, неделями дома не появляется, занимаясь
своими делами и коротая время в лесных заимках или в палатке. Ну, а сейчас так все
сложилось,чтодедушкаСемаосталсясовсемодин: отцы семействотправилисвоихженв
город повидаться с родственниками, а сами проверяли порядок на дальних участках
хозяйства. Дети их находились в оздоровительных лагерях, так как учились в городе, в
интернате.АдядюВитюзастатьдомалетомбылоархисложнымделом.
- Не боязно ли вам тут одному? - поинтересовался я у старого лесничего. - В районе
орудуетшайкарасхитителейхрамов,браконьеры,поди,шастают...
- Меня Господь бережет, чего же мне бояться! - усмехнулся хозяин кордона. - А с
разнымибандитамидабраконьерамиприходилосьнеразвстречаться:истреляливменя,ис
топором ходили, ножом угрожали и вилами замахивались, и с кулаками кидались, да вот
только, как видишь, жив-здоров, не одолела злая сила, трудно ей, видать, идти поперек
рожна...
Холодные закуски мы разложили по тарелкам и блюдам и аккуратно расставили на
столе. В вазах разместили букеты полевых цветов. Получилось все очень торжественно и
красиво.Нагорячеерешилиотваритьгусиноемясо,данажаритькартошечкислисичками!
А тут подошло и время баньки. Первой мы отправили туда Прасковью, а я, взяв лукошко,
пошел в окрестности кордона собирать грибы, ведь мы видели их там в огромном
количестве.ДедушкаСемаотправилсязагонятьподворамскотинку.
Когда я возвращался, неся полный короб аппетитных рыжих лисичек, то отметил, что
солнце наконец-то пробудилось, засуетилось и как-то поспешно, оттого и неловко, стало
уходить из небесного дома. Золотой свет его огненных одежд ярко полился по дремучему
лесу,наполняявсекругомкакой-тоторжественностью.Душамоятожесладко затрепетала
отпредвкушениячего-товеличественногоизначимого,чтоскрывалавсебетайнадедушки
Семёна и всего этого охотничьего кордона. Я ускорил шаг и вошел во двор в тот самый
момент, когда Пашка выходила из баньки. Эх, друзья мои, как же она была хороша в тот
момент!Никогдаещеяневиделеетакойпрекрасной!Чистая,румяная,сраспущеннымипо
плечам волосами и окруженная ореолом солнечной радуги, девчонка стояла на порожке
бани и, подставив свое милое лицо под живительные струи заходящего светила, чему-то
загадочно улыбалась. На ее длинных ресницах озорно бегали разноцветные зайчики...
Пораженный,ятолькоисмогвыдавитьизсебя:«Слегкимпаром!»
Потом настал мой черед идти в баню, смывать всю грязь и груз наших лесных
приключений. Прасковья стала готовить ужин, а дедушка Сема продолжал ухаживать за
многочисленнойскотинкой,ведьеенадобылонетолькозагнать,ноещеипопоить,идать
корма на ночь. В такой баньке я еще никогда не парился! Так было здорово! Я нещадно
хлестал себя березовым веничком, стонал от сильного жара, обливался холодной водой,
черпаяеедеревяннымковшикомизогромнойбадьи,ичувствовал,какизменявыходятвсе
болячки, все переживания прошлых дней. Исчезали обиды, усталость, разочарования,
уныние, злость. Тело обретало чистоту, а сердце наполнялось необъяснимой радостью и
уверенностьювтом,чтовсетеперьбудеттолькохорошо,чтоибандитовобязательнонайдут,
и клад отца Иоанна вернется к людям. Я будто заново рождался в этой лесной баньке,
окруженной высоченным бурьяном и густым шиповником. Мои кожа, мышцы, суставы и
кровь пропитывались живительным жаром русской бани, в душе разгоралась любовь ко
всему, что меня окружало: к лесу, солнцу, небу, ветру, душному вечеру, ароматному лугу,
неугомонным птичкам, к лесному кордону, затерянному среди мещерских просторов, к
странному дедушке Семе и его тайне... Очень захотелось вернуться к «зернышкам», отцу
Григорию, Людмиле Степановне, к родителям... Обнять их всех, почувствовать их тепло и
биениедобрыхсердец...Ияневольноподумал:вототчегоулыбаласьПаша,выйдяизэтого
дымного, жаркого чистилища! Какая-то скрытная благодать царила на этом хуторе, и она
тоже, видать, коснулась девичьей души и затронула струны ее сердца, заставив литься
мелодиилюбви,добраимира...
Поэтому когда я вошел в горницу, наполненную умопомрачительными ароматами
пашкиной стряпни, то походил, наверное, на сказочного доброго молодца, только что
искупавшегося в котле с кипящим молоком и превратившегося в прекрасного принца!
Зеркала в доме не было, и я не мог взглянуть на себя со стороны, чтобы убедиться в
правдивостисвоихпредположений,нозаметил,какудивленновзглянуланаменяПрасковья,
датакизамерланаместе,неотводяотменясвоихпронзительныхглаз.Ияостроощутилв
себенеожиданноеоткрытие:кажется,мысПашкойсталинагодвзрослее!Мыстояли,как
зачарованные, и с интересом разглядывали друг друга, точно видели впервые! Да, мы
здорово изменились и преобразились после той баньки... У меня в руках было мокрое
пушистоеполотенце,ауПашки-чашкассалатом,остропахнувшимчесноком,укропчиком,
да свежими огурчиками. Не знаю уж, сколько бы длилось это наше какое-то просто
необъяснимоепротивостояниеичембыонозакончилось,датолькотутвизбувошелхозяин
ивывелнасизэтогостранногооцепенения.
- Ну, ангелочки вы мои, какие же вы красивые у меня! Давайте-ка теперь к столу
поближе!
Пашка смущенно улыбнулась, и ее щечки и губки запылали, точно алые бока спелой
клубнички. Она поставила чашку на стол и помогла дедушке Семе присесть на лавочку. Я
утервлажнымполотенцемпот,выступившийнамоемпылающемволнениемлице,немного
успокоился и тоже почему-то заулыбался. Затем Прасковья прочла соответствующие
молитвы,мыперекрестились,поклонилисьобразамиуселисьзароскошныйстол.Аппетит
разыгралсяотменный,ияврядликогдазабудутотвечер,проведенныйвдомикенаглухом
кордоне. Сначала дедушка Сема рассказал нам о житье-бытье лесников, потом стал
расспрашивать о нашем лагере, о том, как сохранился храм Преображения, о батюшке
Григории. Пашка добавила еще новость о том, что мы нашли старое Евангелие и в нем
страннуюзапискуотцаИоанна.Когдахозяинкордонаузналосодержанииэтойбумажки,то
оченьоживилсяиудивилсяэтомуизвестию:
-Эх,такзначит,кладбатюшкиИоаннавсеещеищут!-вздохнулдедушкаСема,убирая
крошкихлебасосвоейбороды.–Айдаотче,ловкожеонвсеустроил!
Когда Паша поведала о том, как мы пытались найти тот клад, я оборвал ее и спросил
загадочноулыбающегосяхозяина:
-Скажите,дедушка,акаквысчитаете,кладотцаИоаннадействительносуществует?
-Да,ребяточки,отецИоаннзавещалнамвсебогатстваПреображенскогохрамаичасть
ценностейизокрестныхцерквей,которыезакрылисьещераньше.Еслибвытольковидели,
каким великолепным было убранство в Преображенском! Много серебра, позолоты,
каменьев всяких, икон старинных... Книги-то и те как были украшены! Не то, что нынче
стало...Сейчасбольшевсетолькооднавидимость...Иянавсеэтосмотрелсвоимиглазами,
когдахрамещеслужилитогда,какпришлосьвсеэтибогатствапревращатьвклад!
-Как,вывиделикладотцаИоанна?-удивленновоскликнуляидажепривсталсместа.
МысПашкойпереглянулись.
-Скажувамбольше,ребятушки,ядажезнаю,гдеэтосокровищесхоронено,ипомогал
отцуИоаннуегозапрятывать!
-Воткак?!-сноваизумилисьмы,аятутжеещеидобавил:-ОновНикольскомхраме,
верно?Там,какзашифровановзаписке!Правда,дедушкаСема?
-ВНикольском?!-хозяинудивленновзглянулнаменя.-ПочемувНикольском?
МысПашкойвновьпереглянулись.
-Ну,агдеже?!-уженеувереннопроизнеся.
-КладбатюшкиИоанналежитвболеенадежномместеивновьвернетсяклюдям,когда
откроетсяПреображенскийхрам.
-Ачтожетогдамы...-сказалаПашка,ноятолкнулееногой,недавдоговорить.
Однакохозяиннасуже,похоже,раскусил.Онулыбнулсяиизрек,расправляяусы:
-Ну-ка,внучаткивымои,расскажите-камне,старику,чтожевынашливНикольском
храме?Кажется,яначинаюпонимать,чтозанелегкаязанеславасвлесадремучие!
Мырешили,чтодедушкеСемевполнеможнодоверитьсявовсеминесталискрывать
тайныНикольскойцеркви,потомучтонайденноевнейнамужебольшенепринадлежало...
Мы,сменяядругдруга,каксмогли,поведалидобромухозяинуобовсем,чтослучилосьс
намистогомомента,какя,спасаясьотгрозы,влетелвзаброшенныйхрам,ипототдень,
как мы набрели на ржавый указатель, приведший нас в лесничество, упустив в своем
рассказелишьсценус«ползучимпыреем».ДедушкаСемаслушалнассбольшиминтересом,
нервно теребя то усы, то бороду. Лицо его стало светлеть и озаряться какой-то загадочной
улыбкой,асамончастовздыхалипокачивалголовой.
Когда мы выговорились, хозяин сочувственно крякнул и, отпив кваску, поманил нас к
себе:
-Ану-ка,ребяточки,идите-касюдакомнепоближе!
МыперебралиськдедушкеСемеиселиоколонего:я-справа,Паша-слева.Онобнял
насиприжалксебе.
-Ах,деточкивымои,непечальтесь!ГосподьнашВсемилостивыйустроилвселучшим
образом. Досталось вам, конечно, бедненькие вы мои, но не беда, все ведь обошлось...
Господьникогданеоставитвбедетех,ктоЕмувернослужитиктолюбитЕго...Надобыло
немногопретерпеть,чтобыдостичьлучшегоибольшего.
-Дедушка,аклад-товсе-такибандитамдостался!-вздохнулаПашка.
- Шиш им достался! - вдруг весело произнес хозяин и покрепче прижал нас к себе. Они хотели батюшку Иоанна перехитрить, да ничего из того не вышло! Многие хотели
кладомзавладеть,адлячего?Толькодлясвоейвыгодыинаживы!НоГосподьнедопустил
разграбления! Вы, ребятки, принесли мне благую весть о том, что храм возрождается, и
теперь, значит, уже недолго остается ждать, когда сокровища вновь украсят его, и мы
сможемсказать:«СлававеличиюТвоему,Господи!»
-Выдумаете,чтобандитовнайдутикладбудетвозвращен?-сноваспросилаПрасковья.
- Конечно, воров обязательно найдут (может, уже и нашли), им не уйти от Господней
кары!ИэтотвашНикольскийкладтожевернетсяклюдям!
-Чтозначит«этот»?-насторожилсяя.-Аразвесуществуетещеидругой?
- Вот что, ребятишки, кажется, пришло время и мне поведать вам свою тайну! улыбнулсядедушкаСема.
Ионначалсвой,немалоподивившийнас,рассказ:
-ОтцаИоаннавнашемрайоневсеоченьлюбилииуважали.Онбылсиленивслове,ив
деле.Ислужбывел,какподобает,ипроповедиегоприезжалипослушатьдажеизсоседних
городов. Бедных и нищих батюшка не забывал, помогал всем нуждающимся и
обремененным.Япомнюегоужеплохо,маленькийтогдасовсембыл...Иногдаказалось,что
он и есть сам Бог-Отец! (дедушка Сема усмехнулся в усы). Родители мои по большим
праздникамобязательноездиливхрамименяссобойтожебрали.Нам,конечно,ближе-то
быловНикольскуюцерковь,ноотецнастаивалнапосещениинепременноПреображенского
храма, где служил батюшка Иоанн. Власти боялись отца Иоанна, зато и уважали. Поэтому,
когда начались гонения на духовенство и стали закрываться церкви, Преображенский храм
долго не трогали. К концу 30-х в районе остались всего два действующих храма:
Преображенский и Никольский. В Никольском служил отец Николай, он был лучшим
другом батюшки Иоанна. В 37-м отца Николая арестовали по ложному доносу, хотели
упрятатьвлагеряна10лет,нодругвмешалсявходследствияисБожьейпомощьюспасего
от заключения. Больше того, отец Николай вновь стал служить в своем приходе, и
арестовали его уже после войны, когда отца Иоанна уже сгноили в заточении. Батюшка
Иоанн был для властей, как кость в горле: он смело обличал указы чиновников, призывал
людейсплотитьсявозлеПравославнойцеркви,даженепереставалвколоколазвонить,хотя
этоибылострогозапрещено.Вчемтолькоегонеобвиняли!Вконцеконцовнашлисьиудыи
наотцаИоанна.Вобластьполетелидоносы.Властиготовилисьрасправитьсяснеугодным
батюшкой.Делошлокаресту.Самятогдамалецещебыл,где-тодевятыйгодоктолькошел,
это я вам со слов отца своего все рассказал. Среди местных чиновников было немало тех,
кто уважал отца Иоанна. Они тайно исповедовались у него, крестили детей, соборовали
больныхродственников,отпевалиусопших,самистаралисьпричаститься.Батюшканикому
неотказывал,ездилналошадкеивгород,ивотдаленныедеревушки,инахутора.Иунасна
кордоне был, когда тайно окрестил мою младшую сестренку. Отец говорил, что друзья
успели предупредить батюшку о предстоящем аресте и закрытии храма. Но он не думал о
том,чтобыуйтисамому,апозаботилсятолькоосохранениицерковногоубранства,ибознал,
чтозлыелюдивсерастащатпосвоимуглам.
Ивот,занесколькоднейдоареста,батюшкаИоаннвнезапноприехалкнамвлес.Была
ночь.Луннаяиветреная,изредкаморосилхолодныйдождичек.Поздняяосеньстояла,атои
начало декабря, точно не помню... Все происходящее в ту ночь так и стоит у меня перед
глазами.ОтецИоаннсильноволновался.Мнеонпредставляетсявысоким,статнымтаким,с
вьющимися черными волосами и пышною бородкою. Поверх рясы была надета тулупная
телогрейка,анаголовекрасовалсямонашескийклобук.Батюшкадолгоочем-тоговорилс
моим отцом. Они стояли в тени раскидистых елей, а я наблюдал за ними с сеновала, где
обычно любил ночевать, вплоть до первого снега. Отец был с непокрытой головой. Он
внимательнослушалбатюшкуичастоклалнасебякрестныезнамения.Потомпоклонился
ночному гостю в ноги и взял у него благословение. После этого они стали разгружать две
тяжелонагруженныеподводы,накоторыхиприбылиотецИоаннидьяконПетр.Таскалив
сараи какие-то тюки, ящики, мешки, рулоны. Я не выдержал, спустился вниз и тоже
присоединился к работе. Отец заругался на меня, хотел прогнать (видно очень боялся
лишних глаз), но батюшка Иоанн заступился, сказав: «Оставь мальчонку, Михаил, пусть
потрудится во славу Божию! Ведь все это мы ему и его деткам оставляем!» Отец тогда
отстал от меня, а я, приняв из рук дьякона несколько свертков, бережно перенес их в
укрытие.Ятогдадогадался,чтомыносилицерковнуюутварь:иконы,подсвечники,оклады,
книгиивсетакое...Помню,когдавсебылокончено,влесураздалсяблизкийвойволка.
-Вотнечисть!-произнесотец,пугливооглядываясьикрестясь.-Давноужекжильютонезахаживали...Батюшка,может,ружьишкоприхватите,малоличто...
-Нет,Михаил,ненадооружия.Тынебеспокойся,этоонменяоплакивает...
ОтецИоаннвздохнулисноваоживленнодобавил:
-Ну,братмойлюбезный,сделаешьливсетак,какясказал?Недрогнешьли,количто?
- Ну что вы, батюшка! - развел отец руками. - Все сделаю, как вы велели. Можете на
меняположиться.Даялучшедушусвоюположу,чемотдамвсеэтонапоруганиенехристям!
Вытолькомолитесьомне,грешном...
- Спаси тебя Бог, добрый человек! - и батюшка благословил моего отца и осенил
крестомиего,ивесьхутор.
- Пора, батюшка, надо возвращаться! - окликнул отца Иоанна дьякон Петр, выводя
подводынадорогу.
- Да-да, надо ехать! - согласился батюшка, но прежде, чем сесть на свою телегу, он
подошел ко мне и весело так сказал, хлопая меня по плечу: - Ну-с, братец Симеон, не
умрешь ты, пока не увидишь клад сей возвратившимся к людям! Береги его и храни, как
зеницуока,хорошо?
-Ага,-согласилсяяиспросил:-Батюшка,акогдавызанимвернетесь?
- Я не вернусь! - вздохнул отец Иоанн, но бодро добавил: - Но придут к тебе два
ангелочкасблагойвестью,изнай,чтоэто-отменя!Значит,сбылосьпророчество,иклад
нашскорозасияетвовсемсвоемвеликолепии!Нарадостьлюдямправославным!Верьмне,
сынок,всетакибудет...Тытолькожди,несмотряниначто...Ивсеисполнится.
-Акакяихузнаю,ангелочков-то?-спросиля.-Онискрылышкамибудут,какувасв
храменарисовано,да?
- Узнаешь! Придет время, когда, увидев их, ты сможешь наконец воскликнуть: «Ныне
отпускаешьрабаТвоего,Владыко,пословуТвоему,смиром...»
Явспомнил,чтотакиесловаестьвЕвангелиииусмехнулся.Батюшкатожеулыбнулся
и,обнявменя,поцеловалвмакушку:
- Ну-с, бывай, брат Симеон! Не печальтесь, я вернусь к вам вместе с кладом своим!
Ждите,иГосподанашегонезабывайте!Онвсеустроит...
Потом отец Иоанн сел на подводу и растворился в холодной ночи. И еще помню, как
опять совсем близко зычно завыл волк, а где-то за кордоном злобно ахнул и рассмеялся
филин.Яподбежалкотцуиприжалсякнему.Онобнялменяитихопроизнес:
-Нувот,сынок,нетуунасбольшебатюшкиИоанна...
Мнепоказалось,чтоунегонащекахзаблестелислезы.
- А куда они поехали? - спросил я непонимающе. - Разве они больше не будут у нас
служить?
Отецничегонеответилиповелменявдом.Аутроммывсейсемьейвзялисьзадело.
Вырыливсараеяму,обложилиеехворостомисоломой,спустиливнеевесьгрузбатюшки
Иоанна, сверху прикрыли досками и все опять тщательно замаскировали сеном, соломой,
сельскиминвентарем.Когдаделобылосделано,отец,помню,вытираяпотсолба,сказал:
-Вотсмотритетеперь:есликтопроболтается,тотхужеИудыбудет!
-Данебудетэтого!-отозваласьмама,амыссестренкойповторилизанейэтислова.
Через несколько дней до нас дошла весть о том, что отца Иоанна арестовали, а
Преображенский храм закрыли. Суд над батюшкой был скорым и неправедным. И больше
никто ничего о нем не слышал. Дьякон Петр вернулся из лагерей больным и сломленным.
ПоселилсявНикольском,приместномхраме.Сталчастовыпивать.Сказывали,чтоименно
он поведал местным мальчишкам о кладе отца Иоанна. И его с тех пор долго и упорно
искали. А нашли-то лишь какие-то мелочи... А вот поди ж ты, оказывается, отец Петр нас
всеженевыдал!Апустилзлойнародположномуследу,доконца,значит,осталсяверным
отцуИоанну.Впрочем,также,какивсемы...
А меня вот с тех пор родители стали в шутку, но с гордостью, называть Симеоном
Богоприимцем,похоже,верилисловамбатюшкиотом,чтоименномнепредстоитпередать
клад людям. Потом была война. Отец ушел на фронт. Вернулся домой с полной грудью
орденов да медалей и все говорил, что прошел этот ад без единого серьезного ранения и
уцелелблагодарялишьвереимолитвамотцаИоанна,которыйпросилГосподаоспасении
верного стража церковных сокровищ. Отец мой, он до самой своей смерти верил в то, что
батюшка Иоанн жив, что рано или поздно вернется в свой храм. Даже тогда верил, когда
Преображенский развалили, а в Никольском устроили склад удобрений, когда имя Божье
стало «притчей во языцех», когда «аминь» да «аллилуйя» стали считаться словами
скверными, ругательными... Отец мой всегда верил, что обязательно возродится
православная вера на Руси. И эту любовь к Богу и эту свою чистую веру он предал и нам,
своимдетям,вместескладомотцаИоанна.Когдаотецумирал,топодозвалменяипросил
лишь об одном, чтобы я не посрамил его перед Богом и батюшкой Иоанном. Чтобы, когда
они пришлют гонцов за кладом, я смог бы с гордостью передать им все сохраненное. Я
пообещал отцу, что обязательно дождусь обещанных отцом Иоанном ангелов! Признаюсь
вам, ребяточки, трудно, ой, как трудно, было ждать! Годы летели, безбожие только
усиливалось, сама вера в Бога превратилась в повод для помещения в психушку! Я вырос,
женился...ПотомродилсясынокМишка.Кордоннашпришелвнегодность,инасперевели
на другое место. Нам пришлось ночью, как некогда отцу Иоанну, перевозить сокровища в
новое убежище. Опять выли волки, кричали совы, свистел ветер... Только теперь мне уже
помогали мои сынки: 12-летний Миша, названный в честь отца, и 9-летний Ванька,
которогоянареквчестьбатюшкиИоанна.Асвоегосамогомладшенькогосыночка,оченьна
меня похожего, я нарек Семкой и очень благодарен Господу, что он дал мне его. Семен
унаследовал мое дело лесничего, остался на кордоне, и я во всем могу полностью
положиться на него. Он знает о кладе все и полностью подстраховывает меня в деле его
сохранности.Эх,какжедолговсемыждали,какдолго...Поройужеиневерилось,чтовсе
это кому-то еще понадобится... И отчаяние охватывало, и страх, и тоска... Эх, да что там
говорить! Господь все видит, все знает. Все, что мы пережили. Кордона мы оставить не
могли, и я тоже стал лесничим, как и отец. Теперь вот и Семка всем тут заправляет. И
внучок мой, Колька, лесотехнический техникум заканчивает. Да, прошло время, пролетела
жизнь... И вот пришел день, когда на кордоне появились вы, мои славные ангелочки, и
принеслиблагуювестьотом,чтохрамПреображенияГосподнясновавозрождается,иэто
значит, что людям скоро понадобятся сокровища отца Иоанна. И я теперь вправе сказать с
радостьюигордостью:«Нынеотпущаеши...».
ДедушкаСемазамолчал,инаегоусахибородезаблестелислезы.Пашкаобнялаегои
припалакгруди.
-Каквсехорошо!-прошепталаона.
Какое-то время мы сидели молча. В горнице было тихо и светло, а за окнами уже
воцарилась сумеречная июньская ночь. Где-то лениво щелкал соловей, устало тявкала
собака.Изсоседнейкомнатыдоносилсямонотонныйстукчасов.
-Вотвидитетеперь,ребятушки,каквыменясегодняобрадовали!-сказалхозяин.
- Дедушка Сема, а как же вы-то нас теперь порадовали! - воскликнул я. - Если я все
правильно понял из вашего рассказа, выходит, что клад отца Иоанна на самом деле так и
хранитсяувасздесь,накордоне!
-Да,всетакивыходит!
-АчтожетогдамынашливНикольском?!
- Я, знаете, и сам не предполагал, что существует еще один клад. Теперь я, кажется,
понимаю,чтобатюшкаИоаннпошелнаэто,чтобыокончательнозапутатьследыосновного
захоронения.Онзнал,чтозлыелюдинеостановятся,покачто-тоненайдут.Иискатьбудут
преждевсеговхрамахидомахсвященников.ВотонисотцомНиколаем,видать,иустроили
несколько охронов в Никольском, чтобы успокоить кладоискателей, но в то же время не
отдать им ничего из самого ценного! И записку написали, как ключ к этим малым
сокровищам.
-Выходит,мынашликопиюкладаотцаИоанна?-предположиля.
- Да, скорее всего, получается именно так! - согласился дедушка Сема. - Как видите,
злымлюдямнеудалосьотыскатьдажеэтого,гдеужимбылодогадатьсяпоискатьсокровища
наубогомкордоне!Ато,чтобандитывоспользовалисьтрудамивашихчистыхрук,такэто
имженапогибельибудет!УГосподапростотакничегонебывает.
-Здорово!Сталобыть,людиКривогозрярадуются,подсчитываябарышиотреализации
Никольского клада! В нем ведь нет ничего очень ценного! Одни копии! И мы, значит, не
прошляпилинастоящеесокровищеотцаИоанна,случайнопередавкладврукибандитовиз-
за предательства Феодора! Слышь, Прасковья, мы, кажется, оправданы, а брат Феодор
раскрыл себя раньше срока, и теперь бандитам надо будет уносить отсюда ноги, и ничто
тогда не будет угрожать настоящему кладу! - живо говорил я, сверкая глазами. – Ай да
батюшка Иоанн, как же он ловко все обставил! Всех провел. Даже вот и современных
шакалов, как Назар Кривой, попутал. Ха! Когда выяснится, что иконы являются лишь
списками,тоФеодорукрупнонепоздоровится!Назароторветемубородку,этоужточно.Тотошумубудетвстаневрага!
-Скажите,дедушка,ачтожехранитсявнастоящемкладе?-спросилаПашка.
-Знаете,клады-тоонивсенастоящие,ивовсехнихвещиценныеинужные.Просток
намнакордонотецИоаннпривезвсесамоеважноеидорогое,чтонужнодляубранстваи
служения храма. А в Никольском припрятал то, что могло лишь дублировать основные
сокровища:поношенныеодеяниясвященников,книги,запаснуюутварь,иконыработболее
позднихмастеровилиспискисостарыхдосок...Этосейчаснастарыевещивозросинтерес
коллекционеров, а раньше все это вряд ли представляло бы какую-то ценность в глазах
расхитителей. Тогда нужны были только золото, серебро да камушки. А сейчас и медь, и
алюминий - все ходом идет, даже металлолом... Для храма Никольский клад вполне еще
пригодится,аКривой,конечно,мало,чтопоимеетснего.Промашечкавышла,этоточно...
-Атамларчикбыл,сукрашениями!Всесверкалоисияло!-вставиля.
-Думаю,чтоитамценногобыломало.Скореевсего,тудабатюшкисобралитожекопии
и подделки под золото и серебро. Одна бижутерия, медь, бронза, латунь какая-нибудь,
полудрагоценные камни, стекло... Разобраться в их ценности могут, конечно, лишь
специалисты, а вот простые мужики, пацаны да бандиты с большой дороги, увидя это,
обрадуютсяирешат,чтозавладелинесметнымисокровищами!Наэто,видно,ирассчитывал
отец Иоанн, делая копии своего клада. И не прогадал. Даже вот и этого ловкача Кривого
провел вокруг пальца. Он, действительно, поди уж сидит миллионы подсчитывает от
барышей и не ведает, что ему шиш с масличком только и достался! - рассмеялся дедушка
Сема.
-Дедушка,значитосновнойкладбатюшкиИоаннатаквсеэтигодыувасихранился?спросилаПашка.
-Да,ласточкамоя,лет25томуназадмыперепряталиеговпоследнийраз,замуровавв
кирпичной стене сарая. И ничего не пропало за эти годы, даже ни одной свечки! Только
книги да одежды немного состарились, как и я, но не утратили своей святости и своего
величия. Протри только пыль, счисти груз времени, и все это богатство вновь засияет
неугасимымсветомиблескомверы,любвиидобра!
-Супер!Слышь,Паш,кладотцаИоаннацелиневредим!Значитмыникогонепредали:
нибатюшку,ниотцаГригория,ниЛюдмилуСтепановну,ни«зернышек»,никого!Азаодно
разоблачилиподлогоиковарногобратаФеодора,нетоонуспелбыещенатворитьмногозла!
Абанда,думая,что унихврукахбольшиебогатства,засуетитсяиуйдет изэтихмест.Ав
спешке,Богдаст,может,иугодитврукиправосудия!
-СлаваБогу!Этопросточудокакое-то!-обрадоваласьПашка.-Мыспасены!
- Значит, сон твой исполнился! Отец Иоанн заступился за нас и все устроил самым
лучшимобразом!
-Да,конечно!-согласиласьПашкаиотсчастьядажепрослезилась.
-Еслибмыненашлитотклад,вНикольскомхраме,тонераскрылибыагентаКривого,
скрывавшегося под видом праведного монаха Феодора, и уж ни за что бы не набрели на
леснойкордонинеузналибыпрекраснойтайныдедушкиСемыикладаотцаИоанна!
Не сговариваясь, мы с Пашкой обнялись, а потом обняли хозяина и рассмеялись. А
дедушкаСемагладилнас,ласкаливсеповторял,плачаиулыбаясь:
-СлаваТебе,Господи!СлаваТебе!Какойсегоднядень!Ведьсамыйглавныйвжизни!
Дожил, значит, ты, старый Симеон, до своих ангелочков. Теперь и помирать будет не
страшно.
- Дедушка Сема, вы и до открытия храма доживете! Вот увидите! Мы его теперь
быстренько восстановим! И все узнают, какой подвиг совершили вы и вся ваша семья! говорилимынаперебой.
- Да-да, - соглашался хозяин. - Дождался я своего дня. Будет теперь хоть где отпеть
старогохристианина...Славатебе,Господи!Радуйся,отчеИоанне,молиБогаонас!
Мы еще долго говорили, говорили и говорили. Обо всем: о батюшке Иоанне, о
Преображенскомхраме,одедушкеСеме,осебе.Радовалисьчуду,происшедшемуналесном
кордоне,чувствовалисебясчастливымиотсознаниятого,чтовсеужепозади,чтокладцели
невредимимызнаем,гдеивкакихнадежныхрукахонхранится.Мызагадывалинабудущее,
успокаивая и веселя гостеприимного хозяина. Так мы засиделись за богатым столом в
уютнойгостинойстарогодеревенскогодомикасдобрыминтереснымсобеседникомдалеко
за полночь. В конце концов дедушка Сема уговорил нас лечь спать и хоть немного
передохнуть. А меня он попросил пойти с ним на рассвете на сенокос, пообещав за это
показать нам клад отца Иоанна! Я, разумеется, охотно согласился. Хозяин предложил
расположиться на ночлег в доме, где все кровати пустовали, но мы изъявили желание
вздремнуть на сеновале. Дедушка Сема, зная с детства, как там хорошо, не отказал нам и
снабдил пледом и двумя тулупами. Мы отправились во двор. Под большим навесом, близ
высокойяблонькииярдомсзагономдлякозочек,лежалогромныйворохсвежегосена.
Наегодухмянойвершинемыиустроилисьнаночлег.Сон,однако,нешел.Ужбольно
сильнымибылинашивпечатленияотвсегоуслышанногонаэтомкордоне.Мыпримернос
полчасавсеобсуждалииобсуждалитайныиразгадкиотцаИоаннаидедушкиСемы.Кругом
царилиполумракипокой.Где-товнизутихопелсверчок,иногдасонностукаликопытцами
козы, то запевал, то стихал соловушка, укрывшись в пышных зарослях черемухи. Дивно
пахлосеном,лугомираспустившимсяжасмином.Полугуидворумедленноперекатывались
сизыеволныночноготумана,обильнопокрывавшеговысокиетравытяжелойросой.
-Ничего,затокоситьбудетлегче!-сказалясебе.
Вскоре Пашка утомилась, замолчала и заснула. Я не стал ее тревожить, а сам лег на
спинуи,заложиврукизаголову,сталдуматьотом,чтовоттакхорошобыломневуральской
тайге,набазегеологов,когдамысиделисПашкойвстоловой,сытые,радостные,спокойные
иждалисвоегоскороговозвращениядомой,оставивпозадивсестрахи,всюбольиотчаяние.
Мы были вместе, были рядом и надеялись только на лучшее. Вот и теперь Господь все
устроил для нас самым лучшим образом. Мрачная «волчья яма», суровые расхитители
храмов,больвголове,лесныеблуждания,отчаяниеотпотерикладаотцаИоанна-всеэто
ушло прочь от нас, мы вновь обрели силу и уверенность в себе, а после бани и рассказа
дедушки Семы точно заново родились, как-то сразу одновременно и повзрослев, и
похорошев душой и телом. Нам теперь было не стыдно вернуться к своим в лагерь,
порадоватьвсехновостьюокладеотцаИоанна.Возниклоостроежеланиевновьвключиться
вработуповосстановлениюПреображенскогохрама.Пашказастоналавосне,иявздрогнул,
вдруг отчетливо осознав, что мое пребывание на Мещерской земле, однако, уже
заканчиваетсяичтоужепослезавтра,послеобедаэлектричкавновьунесетменявбольшой,
шумныйипропыленныйгород.И,сталобыть,меняопятьподжидаетскороерасставаниес
Пашкой.Яповернулголову.Впредрассветномсумракелицодевочкиказалосьфиолетовым.
Еераспущенныеволосыотливалилазоревойсиневойибылиразметаныпощекамиплечам.
Онавпервыебылатакблизкоибезкосичек,этадивнаяфеяМещерскогокрая.Ядотронулся
доееволос.Какиеонибыличистые,пушистые,мягкие,точношерсткабелочкиилиласки.Я
осторожно поднял одну из прядей и поднес к своим губам. Уловил тонкие запахи меда,
сладость клевера и жасмина, горчинку васильков, пряность душного летнего полдня,
свежесть прошедшей грозы, яркую палитру радуги, невесомость облаков и тумана,
влажностьутреннейросы...Ия,невольнонаслаждаясьэтимидивнымиароматами,закрыл
глаза,невсилахотпуститьэтупрядку,исамнезаметил,какзадремал,целуятоливосне,то
линаявуволосыславнойдевчонкипоимениПрасковья...
Я увидел странное видение, словно киношный боевик. Мы с Пашкой бежали по
огромномупестромулугу,держадругдругазаруки.Азанамигналисьнаджипахитяжелых
мотоциклах люди с лесной поляны и бандиты Назара Кривого. Ржавый и брат Феодор
стреляливнасизкороткоствольныхавтоматов.Пулисвистелинадголовами,косилигустые
травы,срезаливерхушкивысокихмуравейников,поднималифонтанчикиземлиподнашими
ногами. Силы наши таяли, мы задыхались, а луг все не кончался. Иногда Пашка падала, я
быстро поднимал ее, и мы вновь отчаянно бежали. Сзади неслись хохот, пальба и рев
моторов. У меня в руке был обрез двустволки. В какой-то момент я остановился и,
обернувшись, выстрелил в наезжавшего Ржавого. Колесо его «Урала» взорвалось, и бандит
кувыркнулся в траву. Вторым выстрелом я вывел из строя «Хаммер» Кривого. И мы опять
побежали.ВпередиувиделиповозкуПетьки.
-Эй,погоди!-закричаля.
Увидевнас,сильнозагорелыйпацанпохлопалбичом,иЗоськапонеслаегопрочь.
-Ахжеты,пырейползучий!-крикнулявсердцах.
Пашка уже совершенно выбилась из сил. Мы остановились около куста терна и
огляделись, ища места для укрытия от погони. Впереди, у сиреневой линии горизонта,
возниксветящийсязолотымикуполамихрам.
-Бежимтуда!-крикнуляипотянулзасобойстонущуюдевчонку.
Внезапно раздался страшный рев и нас настиг мотоцикл, за рулем которого восседал
гордый Слон. Он кивнул нам головой, предлагая сесть к нему за спину. Мы забрались на
мощный«Харлей»ипонеслисьвперед.Вскореяувиделдорожку,ведущуюкхраму.Поней
нам навстречу шел какой-то старичок в длинных белых одеждах. Над головой у него сиял
золотойнимб.Наверное,этобылотецИоанн.Онмахалнамрукой,призываяксебе.Вэто
времябратФеодорнасвоей«Ямахе»почтипоравнялсяснамиитриждывыстрелилвСлона
изпистолета.Тотвзмахнулрукамииупал.Мыкубаремполетеливкусты.НоисамФеодор
врезался в муравейник и перевернулся вместе с мотоциклом. Я поднял Пашку, и мы
подбежали к старцу. Им оказался дедушка Сема. Он взял нас под свою защиту и прижал к
себе.Ивэтовремядверихрамараспахнулись,ивсезолотоегоубранстватакзасияло,что
ослепило всех надвигавшихся на нас противников. Они заметались, сталкиваясь друг с
другом,падалиназемлюирасползалисьпокустам.
- Ах вы, ангелочки мои, ну теперь все позади, успокойтесь! - мягко говорил дедушка
Сема,ласкаянассвоимитеплымиишершавымиотмозолейруками.Аяподумал:«Какже
прекрасен и богат клад отца Иоанна! Какое он излучает сияние... Как легко, спокойно и
надежноподэтимпокровом...»Нотутяпочувствовал,каккто-то,точнобылинкой,щекочет
мои ноздри. Повертел головой, но тщетно, назойливый озорник не отставал. Я дунул безрезультатно.Итогдаясмачночихнулипроснулся.
«НАКРУГИСВОЯ»
Открыв глаза, я увидел виновника моего пробуждения: прядка пашкиных волос,
прилипшая к моим губам, колыхалась от тихого сквозняка, потянувшего с луга, и поэтому
щекотала мой нос. Я осторожно убрал ее и повернулся на бок. Пашка лежала, сжавшись в
комок, заложив ладони между колен, и улыбалась во сне. Наверное, ей снилось, что мы
гуляем по лугу, а я рву цветы, нюхаю их и весело чихаю. Ресницы девчонки озорно
подрагивали и отливали синевой рассвета. Уже было довольно светло. Туман поспешно
отходил в кусты и лес. Луг серебрился от густой росы. Я прикрыл Прасковью пледом и
спустилсяссеновала.Сладкопотянулсяирезворазмялрукииноги.Несмотрянастранный
сон, настроение было прекрасное. Козы уже не спали. Пели вовсю и петухи. Собаки
резвились на опушке леса. Дедушка Сема тоже был на ногах (да и спал ли он вообще?).
Хозяин кордона стоял близ калитки и настраивал косы. Я пошел по узенькой дорожке,
петлявшейсредивысокихлопуховиглухойкрапивыиведущейктуалетнойбудке.
-Доброеутро,дедушкаСема!-веселопроизнеся.
-О,Жорик,всталуже,какоймолодец!Ну,здравствуй-здравствуй!Какспалось?
-Отлично!Лучшевсякойперины!
-ВотиславаБогу!Сейчаскосымалостьподточуипойдем,может,лужокдокосим...
Черезпятьминут я вышел изтуалета, окруженного стрехсторон буйнымизарослями
сорных растений, и хотел уж было сказать дедушке Семе, что готов, но лишь только
беззвучнораскрылрот.Голосзастылуменявгорле,асамязамер,какстолб,таккакувидел
рядом со старым лесником темную человеческую фигуру, показавшуюся мне знакомой.
Внезапный ранний гость слегка повернул голову и я, охнув, точно с трамплина, нырнул в
густуюмокруютраву.Тамстоял...братФеодор!Неужелионискалнас?Иливсе-такиимел
какую-тосвязьскордоном?Яприпалкземлеиуслышалголоснезваноговизитера:
-Чтоэтобыло?
-ДаэтоЛайматам,ссынкомсвоимрезвится!-спокойноотозвалсяхозяин.
Я тихонечко встал на четвереньки и кое-как отошел к забору. Плечо пылало от
крапивногоожога,авсетелопокрывалахолоднаяроса.
Но все это я стойко терпел. Присев на корточки, я осторожно выглянул из лопухов.
ФеодоридедушкаСемаещестоялиукалиткиинегромкоразговаривали.Лжемонахизредка
кидал тревожные взгляды на заросли, в которых я скрывался. Но тут меня здорово
подстраховала немецкая овчарка Лайма. Выскочив из-за туалета, она бросилась к
непрошенному гостю и грозно зарычала. Брат Феодор испуганно отпрянул от забора.
Дедушка Сема прикрикнул на собаку, и та послушно убежала за угол дома. После этого
лжемонах уже больше не глядел в мою сторону. Быстро закончив разговор, он откланялся
хозяину кордона и резво пошел по дороге, ведущей в глубь леса. Когда Феодор скрылся из
вида, я медленно поднялся и, потирая горящее плечо и ушибленное колено, подошел к
дедушкеСеме.
-Ктоэтобыл?-спросиля.
-Так,путниккакой-то...-усмехнулсяхозяин,проводяточиломпокосе.
-Ачегоонхотел?-вновьпоинтересовалсяя,опасливоозираясьналесидорогу.
-Васищет.
-Какэтонас?!-взвилсяя.-ДаведьэтоиестьтотсамыйбратФеодор,которыйсдал
насбандитам!Ичтовыемусказали?
-А,Феодор...-спокойноотозвалсястарыйлесник.-То-тоонмнепоказалсякаким-то
подозрительным... - и дедушка Сема потрогал пальцем острие лезвия косы. - Вот,
оказывается, отчего ты в кусты-то сиганул, точно кот за мышью! А у тебя это неплохо
получается!
- Этот Феодор очень противный и коварный тип... Никогда не знаешь, что от него
можнождать:улыбаясь,онможетипоцеловатьтебя,иударитьножомвспину!-ия,стянув
ссебяфутболку,сталотжиматьееотросы:-Аонодинбыл?Одрузьяхничегонеговорил?
-Ничего.Один,похоже...Сказал,ребятокизлагеряищу.Мол,пошлизалисичкамидаи
заблудились...Нуясказал,чтовиделвасвчеравечером,чтовызаходилипопитьводичкида
узнатьдорогунаЛозниковскуюполяну,-доложилхозяин.
-Ачтоэтозаместо?
-Даестьтутвнашихлесахполянкаодна.Городскиеееоблюбовалидлясвоихчудных
дел.Короче,вэтовремятамобычнозаезжиенимформалытушуются!
Яневольнорассмеялся.
-Чтоэтоты,внучок?-удивилсядедушкаСема.
-Датак,ужбольновысмешновыразилисьнасчетэтихнеформалов.
-Акакнадобыло?
-Неформалытусуются!
- Да ну их! Словечки какие-то ненашенские, и не выговоришь! - и хозяин кордона
брезгливосплюнул.-Нуладно,Георгий,недумайтыонихиникогонебойся.Пошлилучше
поработаем!Поканашаспящаякрасавицанепроснулась!
-Аеслионвернется?
- Вряд ли! Видал, как Лайма его пуганула! Больше не сунется... Я собак пока
привязывать не буду, они сюда никого не пропустят, будь там хоть медведь, хоть Назар
Кривойсобрезом!
От этих слов я успокоился и, еще раз взглянув на пустую дорогу, принял от дедушки
Семы косу. Мы пришли на луг. Я деловито поплевал на ладони и взялся за работу.
Работалось мне на редкость легко. Благо, косить траву я уже более-менее научился, пока
боролся с бурьяном вокруг Преображенского храма. Я махал очень острой косой во всю
ширь своих плеч. Крепкая тимофеевка, размашистая ежа, раскидистые розовые клевера,
высокий мятлик, стрелки подорожника, рослые колокольчики небесных тонов, пахучая
земляничка с крупными алыми каплями редких ягод, голубые россыпи вероник, лучистые
зонтики тмина, душица плотно ложились в тугой и сочный рядок. Дедушка Сема не раз
прерывалсвоедело,чтобыполюбоватьсямною,ивздыхал,видно,думаяотом,чтоонуже
совсемсостарилсяинеможетпотомусоставитьмнедостойнуюконкуренцию.Ая,тозлясь
напредательствобратаФеодора,торадуясьотпредвкушенияпросмотракладаотцаИоанна,
тодумаяотом,чтоскоромывернемсявлагерьиотом,какаяуменяпрекраснаяподруга,
работалсфанатичнымазартом,незамечаяусталостиильющегосянаглазапота.
Э, ребята, да я гляжу, что кое-кто из вас удивляется тому, откуда у меня, человека
городского,такиебогатыеботаническиепознания!Чтож,этововсенесекрет,скажуохотно,
раз вас это обстоятельство несколько смущает. И уж простите меня, что, увлекшись своим
рассказом,янеоткрылвамэтогораньше.Вседеловтом,чтопослевозвращениясУрала,я,
к своему стыду, отметил, что почти совсем не знаю нашу родную природу! Я не мог ведь
даже отличить вяза от ясеня или вербу от ольхи! А о цветах и травах и говорить-то было
нечего. И тогда я, чтобы не отставать от Пашки и хоть как-то восполнить этот пробел,
записалсявкружокюныхнатуралистов,действующийпригородскомДомемолодежи.Ивот,
посещая его уже более полугода, я сделал для себя много удивительных и интересных
открытий!Якрепкосдружилсясприродой,сталеепонимать,окликатьразличныерастения
по имени. Я перелистал десятки гербариев, просмотрел сотни журналов, газет, открыток,
прочел много книг и справочников, заглянул в энциклопедии, и теперь вот уже обычные
голубенькиецветочкисталидляменяверониками,алиловыевесенниецветкипревратились
вхохлатки,ажелтыекаплинатраве-влютики.Былооченьлюбопытнооткрыватьдлясебя
все новые и новые растения, узнавать их имена, знакомиться с ними, точно с живыми
существами.Правда,восновном,всемоиоткрытиябылизаочнымиивотсейчас,оказавшись
среди живописных июньских лугов, я буквально обалдел от разнотравья и с нескрываемой
радостью узнавал тот или иной цветок во всем его реальном великолепии! И старался
поделиться этими открытиями и с вами... Ведь теперь я с природой на «ты». И знаете,
ребята, как это здорово - общаться с растениями, точно со своими многочисленными
друзьями. Идешь, к примеру, по тропинке и приветствуешь окружающие тебя цветочки:
«Привет,вероника!Здравствуй,медуничка!Эй,незабудка,атыпрекрасновыглядишь!Аты,
живучка,чтоприуныла,жарко?»Ионитебятожеузнаютикиваютвответсвоимисиними,
белыми, желтыми, алыми головками. Друзья мои, любите и изучайте, цените и берегите
нашумилуюиславнуюроссийскуюприроду!Онатоговполнедостойна,поверьтемне!Что
вы говорите? У меня хорошо получаются описания природы? Ну, спасибо! Постараюсь и
впредь радовать вас этими своими словесными натюрмортами и пейзажами! А теперь
продолжусвойосновнойрассказ.
Я уже давно не работал с таким энтузиазмом, поэтому намеченный на сегодня лужок
мыскосилираньшесрока!Росаещенесошластравы,амыужевозвращалисьнакордон,с
гордостьюнесянаплечах,точнокоролевскиегвардейцысвоиружья,сверкающиенасолнце
косы.
- Ну, Георгий, молодец ты! Славно поработали! Вот сын мой, Семен, подивится! Ему
ведьтеперьикосить-тобольшенепридется!
-Какполопаешь,такипоработаешь!-пошутиля.
-Этоточно!-согласилсяхозяинхутораимывеселорассмеялись.
Япочтинечувствовалусталостьипродолжалпомогатьлесничему.Мывывелискотна
лужайки, прибрались во дворе и сараях. Вскоре к нам присоединилась и Прасковья. Она
довольно умело подоила коз и корову. Потом мы сидели на лавочке в саду, пили парное
молочкоиелипшеничныесухарики.ОвизитебратаФеодораяничегонесказалПашке,не
хотелосьпортитьееприподнятогонастроения.Поэтойпричинеяумолчалиосне.Когдамы
немного передохнули, дедушка Сема принес кувалду и передал ее мне. Потом повел нас к
одному кирпичному сараю, стоявшему неприметно в глубине двора. Там он внимательно
осмотрелзаднююстенкуи,указавнанекоторыекирпичи,сказалмне:
-Ну,Георгий,бейсюда!
Яудивленновзглянулнанего.
-Бей-бей!Небойся!-улыбнулсялесник.
Яопятьделовитопоплевалналадонии,поднявувесистуюкувалду,в2-3ударапроделал
вкладкевнушительнуюбрешь.Когдапыльсошла,дедушкаСемаизвлекизстенынесколько
туго набитых свертков и пакетов. Мы развязали их и обомлели! В ярких лучах вставшего
солнцазаблестелиизасверкализолотыедикирийитрикирий,дискос,дарохранительница,
звездицаипотир.Прекраснымисамоцветамизасиялапарчоваямитра!АдедушкаСемауже
бережно расстилал на досках, покрытых бумагой, омофор, орарь, фелонь и стихарь,
подризник и монашескую рясу, которые когда-то принадлежали отцу Иоанну и диакону
Петру.Онивыглядели,какновенькие!Светилисьнеописуемымсветом,наполняявсевокруг
каким-тонебеснымторжеством!Затемдедушкаизвлекизтайниканесколькоиконвдорогих
окладах. Драгоценные каменья, позолота, серебро так искрились и переливались, что
ломило глаза, а лики Спасителя и Богородицы глядели на нас так радостно и с такой
нежностью и любовью, что у нас заблестели слезы... Мы были просто поражены всем
увиденным. Да, этот клад, действительно, не шел ни в какое сравнение с тем, что мы
обнаружиливНикольскойцеркви.Пашкалишьшептала:
-Красота-токакая!-итрепетногладилаицеловалавсепредметы.
Яостановилстароголесника:
-ДедушкаСема,хватит,большеничегонедоставайте!Авдругсюданагрянутбандиты!
Нельзядопустить,чтобытакоесокровищепопаловихгрязныеруки!
-Ачтожетамещеесть?-поинтересоваласьПашка.
Охужэтилюбопытныедевчонки!
- Много чего, ласточка ты моя! - ответил хозяин кордона и стал вновь бережно
упаковывать свертки да пакеты. - И книги с дорогой инкрустацией, и подсвечники, и
множество украшений, иконы старинные (даже есть, наверное, и чудотворные!), столики,
окладыценные,элементыЦарскихВратиПрестола,малыеколоколасПреображенскогои
Никольскогохрамов...
-Здорово!Какздорово!-восхищаласьПрасковья.-Какимжепрекраснымстанетнаш
храм,когдавсеэтовнеговозвратится!
- Дедушка Сема, пока еще надо бы все это держать в тайне! - сказал я. - Давайте все
вернемнаместо,тутнадежнее!Покапоземлешастаюттакиеиуды,какНазарКривой,клад
отца Иоанна будет в опасности. Эти люди ведь ни перед чем не остановятся, чтобы
завладеть такими сокровищами! Лишь когда бандитов схватят, а Преображенский храм
восстановятибатюшкаГригорийначнетвнембогослужения,тогдаиможнобудетоткрыть
кладлюдям!
- Да, ты прав, Жорик, пусть полежит пока туточки! - согласился дедушка Семен. Теперьведьуженедолгождать-тоосталось.Когдатакиеребятки,каквы,взялисьзадело,то
ужничегонеостановитвозрожденияПреображенскогохрамаиВерынашейПравославной!
А потом и явим клад миру! Не прячут свечу под кроватью, а ставят на стол, чтобы всем
светила!
Мывновьспряталисверткивтайникизаложилибрешькирпичами.
- Я скажу сыну, он опять тут все замажет и заделает, никто ни о чем не догадается, сказал дедушкаСема,отряхиваярукиот пыли.-И вотчто,ребятушки,давайте пообещаем
другдругуникомунеговоритьоглавномкладеотцаИоаннадотехпор,поканеисполнятся
всететриусловия,окоторыхсказалЖора.Такбудетспокойнее...
-ИдажебатюшкеГригорию?-спросилаПашка.
-Небудемпокаторопитьсобытия.ВедьбатюшкадоверялполностьюбратуФеодору,а
чемтототплатил?Пока,милыемои,ямогуполностьюдоверятьлишьтроим:сынкумоему,
Семке,ивам,которыеикровисвоей,исамихжизнейнежалелирадикладаотцаИоанна...
Пусть это пока, думаю, совсем ненадолго, останется нашей тайной, тайной четырех. И я
передамсокровищабатюшкиИоаннаввашичистыеруки.Выпришливчерасблагойвестью,
апотомпридетезакладом.Вамбудетвиднее,когдасделатьэто!Договорились?
Мыпереглянулисьидалиобещаниесохранитьтайну,хотьииспыталинекоевнутреннее
разочарование от того, что не сможем поразить «зернышек» чудесным известием о кладе
отцаИоанна.ДедушкаСемаобнялнас,поцеловалиоблегченноперекрестилсянавосток.И
едваонсделалэто,какнадорогепослышалсятяжелыйтопот.
-Тихо!-шикнуляипригнулсякземле.-Идеткто-то!
- А, не бойтесь, это мой Семка вернулся! - спокойно доложил старый лесничий. Идемте,позавтракаем,ионотвезетвасксвоим.
Иверно,надорогепоказалсявсадник.Этобылмужчиналетсорока,взащитнойформе
ипанаме,раскрашеннойподцветлетнеголеса.Наспинеунеговиселрюкзак,аоколоседла
былиприкрепленыверевка,котелок,фляжкавчехлеидвустволка.Подскакавкколодцу,дядя
Семен ловко, точно ковбой, спрыгнул с коня, сверкнув на солнце начищенными
полусапожками. Дедушка Семен пошел его встречать. Мы, немного погодя, двинулись
следом.Хозяинкордонапредставилнассвоемусынуикраткоописалемутурадость,какую
испытал, увидев нас впервые близ этого самого колодца. Дядя Семен удивился и, с
интересомоглядевнас,согласилсясотцом:
- Ну, старина, дождался же ты своего дня! Поздравляю! Вот чудо! Прав был, значит,
батюшкаИоанн,когдапредсказывалэто!Аяведь,грешный,началужебылосомневатьсяв
егословах...
-Эх,ты!-укорилегоотец.-УБоганиоднословопростотакнебывает!Этотолькомы,
окаянные, ждать и терпеть не умеем! Все подавай нам сейчас и на блюдечке! Нет, надо
ждать и верить, все обязательно и исполнится! Праведный Симеон-то, сколько ждал
обещанного?Вотиядождался!Затокакоеэтосчастье...Завсюдолгуюжизньнебылотакой
радости,такойпрекраснойивеликой!
-Да-да,тыправ,бать,какжеярадзатебя!Неверится,чтовсеэтотаквотнеожиданно
иисполнилось!
ДядяСемаоживилсяисталнасрасспрашиватьоходеработповосстановлениюхрама,о
наших личных успехах. Мы помогли ему распрячь коня. Оказалось, дядя Семен привез с
собоймногоозернойрыбыиведеркадваразличныхгрибов.Простотакотпуститьнасонне
захотел и организовал на кордоне праздничный пикничок. Прежде чем приступить к его
приготовлению,лесничийразделсядопоясаисталумыватьсяоколоколодца.
Я достал ведерко свежей водицы, а Паша черпала из него березовым ковшиком и
поливалапрохладнуюжидкостьнакрепкиеладониишеюдядиСемы.Тотплескалводичку
себенагрудь,спину,живот,плечиилицо,кряхтелифыркалотудовольствия,Телоегобыло
ладно сложенное, мускулистое, загорелое, с несколькими шрамами. Я не стал
расспрашиватьлесникаотом,ктоикогдаранилегоивкакойсхватке,потомучтознал,что
службаегополнавсякихтрудностейиопасностей,нуашрамы,ониведьтолькоукрашают
настоящего мужчину! Иногда дядя Семен, балуясь, брызгал водой в сторону Пашки, и та,
съеживаясь от холодных капель, тихонько посмеивалась. Дедушка Сема принес сыну
длинное полотенце. Тот не спеша утерся и, сразу как-то помолодев, облегченно вздохнул.
Похоже, на кордоне имелась живая вода, так как любое купание здесь почему-то сразу
преображалокаждогочеловека!
-Ну,атеперьможноприступитьиктрапезе.Верно,Георгий?-веселосказалмладший
лесник и хлопнул меня по плечу. Я согласно кивнул и улыбнулся. И дело снова закипело.
Лесники принялись чистить рыбу, я стал перебирать грибы, а Пашка взялась за картошку.
Вскоредивныеароматывновьпоплылипозалитомусолнцемкордону.Ещечерезполчасана
столеужестояли:блюдосжаренойрыбой,шипящаясковородаскартошечкойигрибочками,
квас, салат из огурцов, редиски и ранней капустки. Лежали пучки лука, зелени, горячие
лепешки. И мы, помолившись всем миром, уселись за стол и вновь приступили к такой
вкуснойисытнойтрапезе.ДядяСеменрассказывалосвоейпоездкеполесномухозяйству.О
том, каких встретил зверей и птиц, как спугнул браконьеров на Синем озере, как вовремя
затушил оставленный кем-то без присмотра костер. Мы поведали ему о своих
приключениях.Нашадобраябеседазатянуласьнадолго.Поэтому,когдамысталипрощаться
скордономиегославнымихозяевами,времяужеперевалилозаполдень.
Дядя Семен вывел из гаража мотоцикл «Урал» с коляской и заправил его топливом.
Потоммыуложиливбольшиепакетыгостинцы,которыепередалилагерюгостеприимные
лесники. Тут были грибы, свежая и сушеная рыба, клубника, сало, компоты, сыр, творог,
масло,яйца,соленья,овощи,душистыетравыдлязаваркичая,орешки,сухофрукты,варенье
имедок.
-Досвидания,дедушкаСема!Такздоровоувасбыло!-сказалимысПашкой,обнимая
староголесничего.-Вытакойдобрыйиславный!Выдлянастеперькакроднойстали!
Хозяин кордона, сожалея о том, что нам так быстро приходится уезжать отсюда,
смахнулслезуиласкалнассвоимируками,огрубевшимиоттрудаидолгойнелегкойжизни
в лесном царстве. Потом Паша поцеловала старика в его пушистую бороду и мы, сев на
мотоцикл(я-заспинойдядиСемена,адевчонка-вколяске,средипакетовсгостинцами),
не спеша покатили по лесной дороге. Дедушка Сема еще какое-то время шел следом,
крестил нас и махал рукою, пока мохнатые ели не скрыли из вида его одинокую
сгорбленнуюфигурку.Прасковьядосталаизкармашкасделанныйиз«ночнушки»платочеки
утерлаимсвоиглаза.Яположилсвоюладоньейнаплечо,иона,кротковзглянувнаменя,
улыбнулась и успокоилась. Миновав душный лес, мотоцикл выбрался на луговую дорогу и
резво покатил по ней, оглашая настырным урчанием цветущие окрестности, окутанные
жаркиммаревомгорячеговоздуха.МыпроехаличерезНикольское,миновалиместныйхрам,
с которого и начались все эти наши новые приключения, и совсем скоро вдали показался
знакомый флагшток лагеря «Зернышки». Еще на подъезде к Преображенскому храму мы
увиделипылящийподорогемилицейскийУАЗик.Ондвигалсяотлагерявсторонустанции.
«Ужненаслиэтоищут?-подумаля.-Ведьнашевозвращениевесьмазатянулось...»
Прибыть в лагерь незамеченными не удалось. На строительных лесах храма оказался
вездесущий Петька. Он засек мотоцикл и, узнав нас, быстро оповестил о нашем
приближении всю округу! Поэтому, когда мы выехали на тропу, ведущую на территорию
лагеря,кнамнавстречуужебежаливсе«зернышки»идесяткадваместныхпацанов.
-Ого,каквастутвстречают!Прямо,каккосмонавтов!-усмехнулсядядяСемен.
Черезминутунасокружилапестрая,удивленнаяикричащаятолпа.Лесникупришлось
глушить мотор. Едва мы спрыгнули на землю, как к нам ринулись возбужденные
«зернышки».Ониобнималинас,смеялись,ликовали.Отовсюдунеслисьвозгласы:
-Ура,онивернулись!Паша,Жорка!Живыеиздоровые!Ура!Ура!Откудавыприехали?
Амилициювидели?Какздорово!Нувы-простосупер!Ура,вернулись!
У нас от всего этого аж головы закружились. Мы кое-как утихомирили толпу и
поручили ребятне нести в лагерь гостинцы из леса. А сами тепло попрощались с дядей
Семеном,пообещав,чтоследующимлетомобязательноприедемкнимвгостии,возможно,
закладомотцаИоанна.Когдалесник,помахиваянамрукой,покатилобратно,мыпроводили
его взглядом, а затем двинулись следом за «зернышками», которые уже достигли лагеря и
теперь горячо рассказывали Людмиле Степановне о нашем возвращении. Учительница
встретила нас радостно и как-то растерянно. Все были счастливы увидеть нас в лагере.
Никтонивчемнаснеобвинял,неосуждал,а,наоборот,всевосхищалисьнашиммужеством
и просили поскорее рассказать обо всем, что с нами приключилось. Оказалось, что брат
Феодор,действительно,отпросилнасуЛюдмилыСтепановныровнонатридня.Когдасрок
кончился, учительница начала волноваться и сердиться на то, что мы так безответственно
поступаем, не желая возвращаться на работу и продолжая гулять с монахом по соседним
монастырям. Батюшка советовал обратиться в милицию, решив, что с нами что-то
случилось, так как он был уверен, что так поступить мы не могли: бросить дела и не
сдержать обещания. Да и монах Феодор исчез как-то внезапно, даже не предупредив его,
хотяраньшевсегдаизвещалбатюшкуосвоихпоходах.Иболеевсеговолновалото,чтозавсе
это время ни мы, ни брат Феодор ни разу не позвонили в лагерь и не доложили о своих
делах, да и сам отец Григорий не мог до всех нас дозвониться. И вот сегодня, ближе к
полудню, в лагерь неожиданно заявились следователи по особым делам и огорошили всех
известиемотом,чтомы,оказывается,неотправилисьнаэкскурсиюпомонастырям,астали
жертвамибандыНазараКривого!Ичтосдалнасим...братФеодор,которыйналицоявлялся
одним из самых активных членов этой преступной группировки! Оказывается, после того,
как мы покинули базу бандитов, там у них возникли серьезные разногласия. Кривой и
Ржавый «наехали» на Слона, обвинив его в пособничестве пленникам, а тот впервые
взбунтовалсяпротивних.Когдатерешилипроучить(атоиубрать)неугодногоподельника,
то он атаковал их первым! Представляете, ребята, наш добрый и могучий Слон, точно
МоисейМурин,вырубилКривогоиРжавого,окрутилихверевкойи,взваливнаплечи,отнес
вмилицию.АбратуФеодору,ксожалению,удалосьскрыться.Вуправлениивнутреннихдел
Василий дал чистосердечные признания, в том числе поведал и о нас. Вот следователи и
приезжали, чтобы побеседовать с нами насчет показаний Слона. Однако, не застав нас в
лагере,заволновалисьирешилиобъявитьнасврозыск,таккакмымоглилегкозатерятьсяв
лесуилисгинутьвболотах,раззастолькоднейнесмогливыйтиклюдям.Благодаряоперам
в лагере также узнали, что мы, оказывается, все-таки нашли клад отца Иоанна, за что и
поплатилисьсвоейсвободой.ОтецГригорийуехалсмилиционерами,таккактепопросили
егоопознатьразличныепредметы,которыебылиукраденыворамиизизвестныхемухрамов,
многое из награбленного, в том числе и «второй клад» отца Иоанна, были обнаружены на
указанныхСлономсхоронах.
Людмила Степановна позвонилапо02и успокоила УВД, заявив, что мывернулись из
лесацелымииздоровыми.Амы,зная,чтоСлоноченьждетнашихпоказанийиподдержки,
изъявили сильное желание немедленно отправиться в город к операм. Доставить нас на
местовызвалсянеунывайкаПетька.Онмигомсгонялзасвоейкобылкой,имы,отказавшись
от предложений Людмилы Степановны хотя бы немного перекусить и отдохнуть,
запрыгнулинателегу,покрытуюдушистымсеном,ипокатилипопыльнойдороге.«Зерна»
проводили нас до околицы села и, попросив нас возвращаться поскорее, еще долго махали
намвслед.Ну,амыпоручилиимпокаготовитьдревесинудлябольшоговечернегокостра,за
которымпообещалиповедатьосвоихприключениях.
Зоська на сей раз бежала резво, будто понимала, что нам необходимо побыстрее
добратьсядогорода,чтобытамзаступитьсязачеловека,которыйрисковалмногим,защищая
насотбандитов.Такмыиехали,сопровождаемыеплотнымэскортомнадоедливыховодов,
гудящих не хуже милицейской сирены. Уже где-то на полпути нам попалась колонна
внедорожников и «байков», двигавшихся по направлению к Спас-Клепикам. Похоже, то
былитесамые«тушующиесянимформалы»сЛозняковскойполяны,которымяхотелбыло
преподать урок ботаники и которым Пашка своим выступлением явно испортила весь их
«праздниксквернословия».Когдамыпоравнялисьсними,тоэтиребятаидевчатанассразу
жеузналии...сталиприветствовать!Ктожалнаклаксон,ктовскидывалвверхруку,кто-то
свистел, а иные просто улыбались. Угрюмых и безразличных лиц я отметил совсем мало.
Пашка, смущенно улыбаясь, прикрыла уши руками, опасаясь, как бы эти неформалы не
взболтнули по привычке чего лишнего, а я помахал колонне обеими руками. Петька же,
решив, что на нас «наехали» какие-то крутые парни, испуганно озирался и погонял и без
того упирающуюся Зоську. Но моторы, мощностью в сотни таких кобылиц, конечно же,
оказались быстрее нас, поэтому черная колонна стремительно обошла подводу, а вскоре и
вообщескрыласьизвиду,растаяввоблакесеройпылиигорячеголипкогомарева.
-Уф,пронесло!-облегченновыдохнулПетька.-Этоктожтакиебыли-то,а?Жор,ты
ихзнаешь?
- Имел честь познакомиться... Да это дикари с Лозняковской поляны, среди которых
нашастаростасеяласеменаразумного!И,каквидно,вовсенезря...-спокойноответиляи,
зевнув,почувствовал,чтопочтибессоннаяночьначинаетосебезаявлять.Пашкапрыснулаи
прикрыла рот ладошкой, чтобы Петька не заметил. Загорелый возница как-то
неопределенноповелплечамиисказал:
- А я думал - это парни самого Назара Кривого пожаловали! - и, вздохнув, добавил
мечтательно:-Эх,хотелбыяхотьнанемногопобытьтакимдикарем!Видали,какиеуних
тачки-то?!
- Не советую! - хмыкнул я. - Ах, Петруха, уж лучше тащиться на старой кобыле по
торнойдороге,ведущейкНебесам,чемлихокатитьсянаджипепоширокойтрассе,идущей
прямовад!
Петькавновьудивленнопожалплечами,нозамолчал,видимо,обдумываясмыслмоих
слов, отчего стал энергично махать веткой, помогая зоськиному хвосту прогонять
жужжащих провожатых... А я подумал: «А ведь, действительно, пронесло, прав наш кучер,
так как в этой странной колонне вполне мог оказаться коварный брат Феодор, который
теперь шастал по округе, словно вырвавшийся из капкана волк, заметающий свои следы и
жаждущийкровавоймести...»
Вуправлениинаспринялирадушно.Мывыложилиследователювсе,чтозналиобанде
Кривого,икороткоповедалиосвоихлесныхприключенияхпослетого,какнасосвободил
Слон.ВУВДнасвстретилотецГригорий,онсильнообрадовался,обнялнас,благословили
поинтересовалсянашимсамочувствием.Мызаверилиеговтом,чтомывполномпорядке.
Потом нас провели в кабинет, где лежало награбленное добро. Там мы без особого труда
опознали Никольский клад отца Иоанна. Следователь заверил, что все эти предметы будут
переданы церкви, как только дело о банде Кривого будет окончательно закрыто. Затем мы
расписались в каких-то протоколах, поставили подписи еще в каких-то бумагах, и нас
отпустили восвояси. На прощание опер вернул нам наши мобильники (правда, уже
разряженные) и поблагодарил за большую помощь в деле разоблачения шайки Кривого.
Однако Прасковья попросила следователя устроить нам встречу со Слоном, или
гражданиномУваровымВасилиемСергеевичем,1967годарождения.Даивообще,онатак
увлеченнохлопотала за его судьбу, что наделила бандитаореолом «запутавшегосявжизни
мученика».Иятожеподдерживалдевчонку,какмог,ибомыбылимногимобязаныСлону.
Может быть, дажеи своимижизнями.Пашка успокоиласьлишь тогда,когдапоняла, что и
следователитожеразделяютнашемнениенасчетсудьбыВасилияУварова.Ивот,прощаясь,
онавыпросила-такиуопероввозможностьповидатьсясосдавшимсяпреступником.
- Хорошо, Уварова сейчас повезут в областное управление, и вы можете на него
взглянутьвовремяпосадкив«автозак»!-сказалнаммайорвштатскомипоручилодномуиз
оперовпроводитьнаснаместо.
ВодвореУВДстоялавтомобильсметаллическойбудкойизарешеченнымиокошками.
Возле открытой задней дверцы дежурил сержант с коротким автоматом на плече. Мы
остановилисьметрахвдесятиот«автозака».Вскореизмрачноготрехэтажногоздания,тоже
с решетками на окнах, вывели Слона. Впереди шел крупный милиционер в рубашке и с
пистолетом на поясе, за ним следовал Василий, держа перед собой руки, закованные в
наручники.Замыкалигруппуещедваоперасавтоматами.Яотметил,чтоСлонвышесвоих
охранниковнацелуюголовуипокручеплечами.
-Здравствуйте,дядьВась!-крикнулаПашка.
Все остановились и с удивлением поглядели на нас. Наш сопровождающий дал знак
своим задержаться на минутку, и те немного расступились, давая арестованному некое
свободноепространство.
-Держитесь!Неунывайте!Мысвами!-махнулярукойСлону,аПрасковьядобавила:
-Спасибовам,дядьВась!Мываснеоставим!
-Вы-супер!Мыгордимсявами!-сновакрикнуля,аПашкаосенилаСлонашироким
крестнымзнамением.
ВасилийУваровкак-торастеряннопогляделнанас,точнонеузнал,нопотомулыбнулся
и,поднявкгрудируки,несильнопомахалнам,апотомбыстропровелрукавомрубашкипо
своимглазам.Продолжаяулыбаться,онкачнулголовой,какбысоглашаясьсчем-то,ирезко
отвернулся.Охранникибыстрозавелиеговдушноеитемноечревомашины.Дверцазвонко
захлопнулась, и «автозак» двинулся к воротам. Пашка вздохнула и, как-то сгорбившись,
повернуласьипошлаквыходу.Янагналееиобнялзаплечи,аона,взнакпризнательности
за поддержку, положила свою руку мне на бок. Мы вышли на улицу и сели на подводу.
Вскоре к нам присоединился и отец Григорий. Петька натянул поводья, и Зоська вяло
потащилась домой, поэтому обратная дорога заняла у нас весьма продолжительное время.
БатюшкарасспрашивалнасобратеФеодореиобовсемпроисшедшем.Мыотвечали.Петька
охотноподслушивал.ОтецГригорийпожурилнасзато,чтомывзялисьзадобычукладабез
согласования со взрослыми. Мы же сказали, что хотели, как лучше, ибо не были уверены,
что клад действительно находится там, и поэтому не хотели никого зря тревожить. А
обнаруживсокровища,нераззвонилибатюшке,датолькоеготелефоннеотвечал.Такмыи
вышли на брата Феодора... А потом все завертелось самым непредсказуемым образом.
Батюшка согласился с нами и стал сокрушаться на счет грехопадения «странного монаха»,
нескрываярадостипоповодутого,чтокладотцаИоаннавсежесталнашимдостояниеми
здорово поможет нам в деле восстановления Преображенского храма. Нам очень хотелось
обрадоватьиподивитьбатюшкуизвестиемотом,чтоестьещеболееценноеипрекрасное
захоронение, сокрытое до времени в недрах глухого лесного кордона, но мы сдержали
обещание,данноедедушкеСеме,ипромолчали.Дажееслибыстарыйлесничийиразрешил
намоткрытьэтутайнуотцуГригорию,томывсеодносейчасбынесделалиэтого,таккак
Петька слушал нас очень внимательно, совсем забыв о кобыле. Узнав сногсшибательную
весть, он разнес бы ее вмиг по всему району! Что ж, пусть тайна останется тайной. Ведь
кусочектайны,какговорится,украшаетожидание!
Зоська медленно тащилась посреди разморенного жарой луга. Вялые цветы слабо
покачивали своими пестрыми головками. Солнышко тоже не спеша удалялось за линию
горизонта. Какая-то умиротворенность опускалась на всю округу. И в мое сердце вкралась
тоскаотмысли,чтозавтра(ужезавтра!),вдвачасапополудниядолженбудууехатьизэтих
мест и снова расстаться с Пашкой. На сколько месяцев теперь? Я осторожно взглянул на
девчонку.Онарасспрашивалабатюшкуоходеделнастройкеинезаметиламоеговнимания
кней.Волосыеевновьбылисобранывозорныекосички,нащечкахгорелсильныйрумянец
волнения и загара, на длинных ресницах резвились золотые солнечные зайчики, глаза
отливали лазоревой синевой вечернего неба, а губы были такие свежие и цветущие, точно
лепесткидивнойорхидеи.Сердцемоесладостнозабилось,ияпоймалсебянамысли,что
странное это дело: стоит лишь мне взглянуть на эту девчонку, как все во мне начинает
торжествовать и восхищаться! Отчего же это?! Ведь Паша вполне обычная девочка, а не
какая-то там супермодель с глянцевой обложки. Почему же всегда так замирает сердце,
когда я задерживаю свой взгляд на ее лице? А может, она все-таки настоящая фея,
обладающая волшебными чарами? Вы что скажете, ребята? Эх, как же мне вновь будет не
хвататьвнашемшумномгородеэтойтрогательной,расцветающейдевичьейкрасоты...
Чтобыотвлечьсяотгрустноймысли,явдругнеожиданновскрикнул:
-Зося,нельзялипобыстрее?Пожалуйста!
Петька вздрогнул и, обернувшись, удивленно поглядел на меня. При этом он даже
обронилпрутик,которымизредкапобуждаллошадьнаускорениешага.Кобыланавострила
ушии...действительноперешланарысь.
-Глянь-ка,слушается!-усмехнулсяозадаченныйПетька.
- Спасибо, Зось, с меня причитается! - весело поблагодарил я, и моя печаль заметно
рассеялась.
Влагеренасдавнождали.Наокраиневозвышаласьпирамидадлякостра,апонизинам
растекалисьзапахивкусногоужина.Такзаканчивалсяпоследнийденьнашегопребыванияв
лагере«Зернышки».Завтрасюдаприедутужедругиеребятаидевчата,иихбудутждатьсвои
интересныеприключения.Анамнадобудетпрощатьсясэтимместом,влучшемслучае,до
следующеголета.
«Зернышки» встретили нас с ликованием. Они поспешили побыстрее разделаться с
ужином, чтобы успеть до костра сбегать на озеро освежиться в теплых и мягких вечерних
водах, а потом уж, с огромным удовольствием, слушать наш захватывающий рассказ о
приключенияхвлесахиболотахинашемпребываниивпленуусвирепогоНазара!
ЛюдмилаСтепановнауговорилаПетькупокушатьвместеснами,ая,воспользовавшись
этим,отнесЗоськесвоюбулочкуиогуреципогладилеезаушами,поблагодаривзахорошую
поездку.Аона,видно,таксильнорастрогаласьотэтого,чтовзяладаипоцеловаламеняв
щекуиноссвоимидовольновлажнымиишершавымигубами.Короче,мырассталисьсней
добрымидрузьями.
А потом было последнее шумное купание на озере, где я с удовольствием
демонстрировал «зернам» все то, чему научил меня тренер по плаванию. А когда сумерки
сталиокутыватьокрестностилагеря,ктемно-синемунебувзметнулосьяркоепламянашего
костра. То я, то Паша наперебой рассказывали о наших приключениях в связи с поисками
клада отца Иоанна. В вечерней тишине слышались лишь наши голоса да веселое
потрескивание поленьев. «Зернышки» и даже батюшка, и Людмила Степановна, точно
завороженные,слушалинашеповествованиеопочтиневероятныхсобытияхпоследнихдней.
Время шло, но никто нас не торопил с отбоем, никто не прерывал рассказа, никто и не
помышлялоснеиотдыхе.Втотпоследнийнашвечермызасиделисьдополуночи.Носон
все равно не шел, и мы были рады побыть друг с другом подольше перед завтрашним
расставанием. Да и ночь-то, почти самая короткая в году, вовсе не думала вступать в свои
права.Воттолькоовтором,самомглавномкладеотцаИоанна,мысПашкойвновьумолчали
долучшихвремен,сделавэтооткрытиетайнойчетырех:меня,Прасковьи,дедушкиСемыи
дядиСемена.Вотвам,ребята,яэтутайнуоткрыл.Нотолькопотому,чтодоверяювам,как
себе самому, и уверен, что вы сохраните все строго между нами. И еще я верю, что скоро,
совсем скоро этот великолепный клад вновь откроется людям, осветив всех своим
ослепительнымсветом-сияниемверы,любвиидобра!Аминь!
Людмила Степановна едва уговорила и убедила ребятишек лечь спать и хоть малость
отдохнуть перед завтрашним днем, ведь нам еще предстоит последняя торжественная
линейка, сборы и встреча новой группы волонтеров из другой школы. А мы с Пашкой
договорилисьсъездитьсутравгород,вхрамналитургию,итамисповедатьсявовсехсвоих
грехах и промахах, допущенных за время нашего пребывания в лагере и вне его. Мы
пожелалидругдругуспокойнойночииразошлисьпосвоимпалаткам.Ох,какжеужедавно
янебылвсвоем«лазарете»,служившеммнеспальней!
И опять, как и неделю назад, я заснул почти сразу же, едва голова моя, со все еще
гудящей шишкой, коснулась жесткой подушки. Я впервые, как говорят, спал сном
праведника: без эмоций, без видений, без страхов и волнений... Жаль только, что длилось
этовсегочетыресполовинойчаса.Акогдаэтовремяистекло,прохладнаяимягкаяладонь
Пашилегланамоеплечо.Яоткрылглазаи,увидевмилыйдевичийпрофиль,тихоспросил:
-Что,ужепора?
-Да,пошли,атоещеопоздаемнаавтобус.
Я мигом поднялся, заправился и выбрался из палатки. Девчонка уже двигалась в
сторону села. Я мухой слетал в туалет, наспех умылся ледяной водичкой, покряхтел от
рассветной свежести и, точно Зоська, мелкой рысью припустил за Прасковьей и настиг ее
тогда,когдаонаужевходилавселение.
-Кактыподнялась?!Аячто-торазоспался...Дорвалсядосвоего«лазарета»!Еслибыне
ты,проспалбы,наверное,дообеда!
-Аятакинезаснула...-отозваласьПрасковья.-Стольковсякихмыслейнавалилось...
Даикисповедиготовилась.
-Дакакиеужутебягрехи-то?!
-Этотолькокажется,чтовсечисто,апокопаешься-такцелыйвознаберешь...
-Да,тыправа...Грехиэти,ониещераньшенасрождаются...-вздохнуля.
Автобус пришел с опозданием на 20 минут. Пашка стала волноваться о том, что мы
можем опоздать на воскресное Богослужение. Компанию нам составили лишь местные
бабульки, которые ехали в город, кто тоже в храм, а кто и на базар торговать зеленью,
овощамидапродуктамиживотноводства.Всюдорогубабушкинаснахваливали,говоря,что
вот какие мы молодцы и умники: не поленились рано встать и ехать в церковь; такие
молодые,авБоженькуверуем,стараемсявседелатьчестьпочести;иПреображенскийхрам
восстанавливаем, чтобы их детей и внучат-оболтусов к вере приучить и чтоб им, старым,
былоудобнеепосещатьслужбыивсетребыисполнять.Намбылооченьнеудобноистыдно
чувствовать себя апостолами и предметом всеобщего внимания. Мы смущались, потели,
вздыхали, натянуто улыбались, мечтая поскорее добраться до города. И все же, с другой
стороны, было приятно слышать такие слова от старых и опытных в жизни людей и
чувствовать себя причастными к такому особенному и великому чуду, как наше дивное
православие!
Как мы ни торопились, но все-таки немножко опоздали. Мы вошли в храм, когда уже
были прочитаны часы и началась Божественная Литургия. Диакон возглашал Великую
Ектению: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию!», а хор
отвечал: «Господи, помилуй!» Мы перекрестились, поклонились и тихонечко влились в
общую массу молящихся прихожан. И служба потекла своим привычным чередом:
антифоны,ектении,входсЕвангелием...Передпричащениембатюшкавышелисповедовать
верующих.Когдаподошланашаочередь,Пашкапропустиламенявперед.
- Георгий! - сказал я и склонился перед священником. Исповедь потекла сама собой.
Хоть это дело и сугубо личное, но вам, друзьям моим, я скажу, в чем я тогда покаялся
Господу.Сказал,чтоударилногойчеловека,чтоугрожаллюдяморужиемичто,возможно,и
выстрелил бы! (Батюшка удивился моим откровениям и попросил поподробнее рассказать,
какиприкакихобстоятельствахэтопроизошло).Ещеяупрекнулсебявтом,чтоучаствовал
в конкурсе ругательств, гордился, хвалился, бахвалился, своевольничал, тщеславился, дни
постныенарушал,поройелбезмеры,угождаячревусвоему...
Выслушавменя,священникнакрылмоюголовуепитрахильюипрочелразрешительную
молитву Я перекрестился, поцеловал Крест и Евангелие и отошел в сторонку. Сильное
облегчение сразу же посетило мою душу, точно теперь я принял ту лесную баньку на
кордоне, только уже изнутри. Я оглянулся. Пашка о чем-то очень-очень быстро говорила
батюшке.Вчемжеонамоглакаяться-то?!ВедьПрасковьяникогонебила,неунижала,не
оскорбляла,неосуждала,необижала,всемвсепрощала,всетерпела...Разве,чтовмыслях
посетилоее?Илисочланедостойнойсъестьпищуэтих«нимформалов»?Иливиниласебяза
то, что обманула Людмилу Степановну, отправляясь на самом деле за кладом, а не за
грибами?Видя,какволноваласьнаисповедидевчонка,яподумал:«Ведьтебе,Жорка,чтобы
достичьПашкинойчистотыидуховности,надоещерастиирасти,а,сталобыть,еслиужи
ей по-прежнему есть еще в чем упрекнуть себя пред Господом, то тебе-то уж и подавно...
Сегодня ты, скорее всего, исповедовал лишь крупные свои грехи и промахи, а многое,
наверняка, еще осталось, так что надо будет более тщательно поработать над собой и
покопатьсявтайникахдушевных...».
Пашкаподошлакомнеиулыбнулась.Лицоеебылосветлое,радостное,почтитакоеже,
какоедевчонкаимела,выйдяизлеснойбаньки.
Ятожеулыбнулсяей,имыдотронулисьдругдодругатольколишькончикамипальцев.
Потомвсталирядомисталидожидатьсяокончанияслужбыиотпуста.КогдаЦарскиеВрата
закрылись, мы положили три поклона и вышли из храма. До автобусной остановки шли
молча и только чему-то улыбались. Мы были счастливы от того, что очистились и
освободилисьотовсего,чтотяготилоимучилонасвпоследнеевремя;иещеоттого,чтомы
рядомиможемвоттакзапростодержатьдругдругазаруку;иоттого,чтосегодняотличная
погода, весело поют птицы, цветут на клумбах яркие цветы, резвится на лужайках парка
радостная малышня... Мы раскрыли тайну кладов отца Иоанна, внесли свой посильный
вкладвделовозрожденияхрама,помоглипоколебатьбандуКривого,проверилииукрепили
свою дружбу, и нам было совсем не стыдно подводить итоги нашего пребывания в
«Зернышках».Носамоеглавное,чтооченьсильнорадовалоиволновалодушу,былото,что
мыосознавалисебяправославнымихристианами,вернымирабамиГосподними,пустьеще
несовершеннымиичастоошибающимися,нотвердоибесповоротноидущимипотернистой
дорогекНебесам!
***
Мы вернулись в лагерь уже после полудня. Там все было готово к торжественному
построению. «Зернышки» второй смены упаковали все свои вещи и аккуратно сложили их
околоавтобуса,накоторомприбылиребятаизтретьегоотряда.ЛюдмилаСтепановнаиотец
Григорий водили учителя из новой смены по лагерю и знакомили с бытом православных
волонтеров. А ребятня с гордостью показывала новеньким итоги своей двухнедельной
работы. А мы с Пашей, увидев залитый солнцем Преображенский храм, окруженный
строительными лесами,подумалио том,какимже величественным иблаголепным станет
он, когда возродится, когда сокровища батюшки Иоанна вновь придут в свои стены, когда
засияют его позолоченные купола, когда по округе разольется дивная мелодия его
колоколов!Мыневольнозалюбовалисьхрамом,мечтаяотехвременах,когдасможемзайти
сюда на службу к отцу Григорию, увидеть клад отца Иоанна вновь служащим людям и
радующимихсвоимвеликолепием,заметитьсредимолящихсяприхожаниусталуюфигуру
дядиМиши,икрутыеплечидядиСемена,ипышнуюседуюбородудедушкиСемы,исмуглое
лицошустрогоПетьки,который,наверняка,будеталтарником...Да,ребята,мысПашкой,яв
этом уверен, думали тогда об одном и том же! Только вот меня еще вдруг посетила одна
дерзкая мысль (эх, хорошо бы и Пашку тоже!): «Здорово было бы, если б нас тут и
обвенчали!» Но дальше этого моя неуемная фантазия не пошла, так как «зернышки» нас
заметили,ивсепришловдвижение!
Потом было построение. Подняли флаг. С речами выступили учителя, отец Григорий,
представитель местной сельской администрации, от лица «зерен» слово предоставили
старостесмены.Мыподвелиитоги,новичкинаметилифронтновыхработизаверилинас,
чтотожедобьютсяхорошихрезультатов.Затемнасталовремяобщегообеда,послекоторого
начались другие торжественные мероприятия. Из Никольского прибыла группа местных
самобытных артистов, чтобы дать нам небольшой концерт (надо признать, что пели и
плясали они очень даже неплохо!). После него должен был состояться футбольный матч
междуместнымиигородскимипацанами,ещекакие-тошумныеиподвижныеигрыналугу
и купание в озере. Автобус с «зернышками» из второй смены должен был отправиться
домойлишьвечером.Амне,ксожалению,уженадобылодутьнавокзал,чтобыуспетьна
дневнуюэлектричку.Поэтомуя,взявсвоюдорожнуюсумку,теплораспрощалсясЛюдмилой
Степановной, с Виктором Сергеевичем (новым командиром «зерен») и с батюшкой
Григорием(укотороговзялблагословениевдорогу).Потомнасталчередребятни.Каждый
изпацановсчелзачестьпожатьмнерукуиприложитьсяхотьнамигкмоейлитойгруди,а
девчонок так и тянуло чмокнуть Жорку в пухленькую и румяную щечку! И как пелось в
однойоченьстаройпесенке:«Яотчуткоститакойпотерялпокой!»Старостастояларядоми
гляделанаэтомоетрогательноерасставаниес«зернышками».Онатихонькопосмеивалась,
а глаза ее светились нескрываемой гордостью. Но за кого? За меня или за ее юных
товарищей и подопечных? Или за всех сразу? Вы сможете ответить на это, ребята? Я вот
тогда затруднился... Наконец, я освободился от ласк и объятий и запрыгнул на подводу с
душистымсеном.Место возницызанялаПрасковья,так как Петька больше любилфутбол,
чемдевчонку,ипосемуосталсявлагере,ибоместныесчиталиеголучшимвратаремвовсей
округе. Чем завершился тот товарищеский матч, мне неведомо, потому что Зоська лихо
взяласместа,илагерьсталстремительноудаляться.«Зернышки»долгомахалинамвслед,а
некоторыеещеибежалидосамойоколицысела.Когдапоследнийдомскрылсязалесом,я
понял, что моя эпопея на Мещерской земле завершилась. Конечно же, было грустно
расставаться и с лагерем, и с его обитателями, и даже с Зоськой (эх, пробыть бы тут все
лето!), но я возвращался домой с чувством выполненного долга. Надеюсь, поработал я
неплохо,неподвелПашку,возлагавшуюнаменябольшиенадежды,дажеотыскалкладотца
Иоанна! И как было замечательно, что именно нам с Прасковьей удалось полностью
раскрыть тайну церковных сокровищ и выступить в роли ангелочков, принесших благую
весть дедушке Семе о наступлении добрых времен, когда он сможет передать людям
доверенные ему на хранение ценности, чтобы спокойно «почить в Бозе», выполнив долг
христианинаиданноеотцуИоаннуобещаниедоконца!Всебылооченьхорошо,тольковот
тоска от предстоящего (уже такого скорого!) расставания с Пашкой сильно бередила мою
душу. Но я привык не отчаиваться и поэтому наслаждался последними минутами нашего
совместногопребывания.Ведьмыопятьбыливместе:я,онаиприрода!Анамведьвсегда
было так хорошо, радостно и интересно познавать друг друга, делая новые волнительные
открытия...
Уже на подъезде к станции нас нагнал темно-зеленый УАЗ с темными окнами. Когда
машина проходила мимо, я взглянул на нее и невольно ощутил на себе чей-то тяжелый
взгляд,проникающийдажесквозьчернотустекла.Колючийхолодоквмигразлилсяпомоей
груди. Зоська, как бы тоже почуяв неладное, вздрогнула и отпрянула к обочине. Тот, кто
сидел во внедорожнике, прекрасно видел меня, а я вот его, к сожалению, нет. Мне
открылась лишь чья-то рука с золотым перстнем-печаткой, нервно подрагивающая на
баранке. Кто же сидел в джипе, в его затененном салоне? Брат Феодор? Или же просто
любопытныйсельчанин,случайновстретившийнаснапустыннойдороге?Может,этокатил
настанциюНикольскийфермерВиталийИвановичСамородков,которыйчасто,какговорил
отецГригорий,«помогалденьжатамивосстанавливатьхрамы»?
Аможет,простоэтовсемнепоказалосьотжары,волненияиоттого,чтовпоследние
дниясталслишкомосторожнымиподозрительным?Ачтоподелаешь,покаодинизглавных
иковарныхбандитов,оборотеньФеодор,всеещеразгуливалнасвободе,естьоснованиядля
волнений!Пашка,правда,необратиланаУАЗникакоговнимания,иястревогойподумал:
«Девчонка ведет себя беспечно и надеется лишь на милость Божью и Покров Пресвятой
Богородицы. Конечно же, без промысла Господня и волос с головы не упадет... Но все же:
ведь она поедет обратно совсем одна, и в пути может приключиться все, что угодно...
Коварный Феодор еще может поквитаться с нами за разгром его шайки и потерю (хоть и
мнимых)ценностей...»УАЗикурчамоторомпроследовалдальшеивскоресовсемскрылсяза
поворотом. Зоська успокоилась и вышла на дорогу. Утешился и я: «Что это я стал так
боязлив,маловерный!ВедьГосподьснами,ичтонамсделаетзлойчеловек?!Дабудетволя
Твоя,Господи!Спасиисохранинас!Аминь!»
-Жор,тычеготакойгрустный?-спросилаПашка,мягкопохлопываявожжамипокрупу
кобылы.
-Чтобыниктоневидел,какойявеселый!-пошутиля,натянутоулыбаясь,идобавил:Оченьнелюблюпрощаться...Приезжатьгораздолучше,чемуезжать!
-Ятожетакдумаю!-согласиласьПрасковьяивздохнула,нотутжевеселодобавила:-
А ты сильно не грусти. Вот увидишь, мы обязательно скоро встретимся вновь! У меня
почему-топоявилосьтакоеощущение...
-Дай-тоБог!-согласилсяя.-Здоровоздесьувасвсебыло!Ядажеинеожидал,чтотак
сильнопривяжуськовсемуэтому.
Время,кбольшомусожалению,былокнамсуровоинеумолимо.Едвамыподкатилик
вокзалу, как уже объявили о прибытии моей электрички. Однако я успел все же сбегать за
билетом и купить гостинцы моим милым дамам: большое мороженое Паше и крупный
маковый батон Зосе. Но тут подошел поезд, а с ним пришла и горестная минута
расставания...Пашкавзяламенязаруку,имыдвинулиськвагону.Зоська,судовольствием
жуя вкусное угощение, помахала мне головой вослед и как-то шумно и грустно вздохнула.
Большие часы на фасаде вокзального здания показывали 14:02. До отправления поезда
оставалось всего три минуты! Прощаясь с Пашкой, я пообещал ей стараться делать все
возможноеиневозможное,чтобыотыскиватьпутидлянашейочереднойвстречи.Девчонка
ответила мне тем же. Потом мы съели (поделив пополам) чудом оставшийся у меня
шоколадныйбатончик«Пикник»,акогдапоездпрогудел,даваязнакоскоромотправлении,
мывновь,какивовремямоегоприезда,быстротриждырасцеловались,иязаскочилввагон.
Затем дверцы с надписью на толстом стекле «Не прислоняться!» разлучили нас. Пашка
махалаплатком,я,высунувшисьизокошка,отвечалей,размахиваябейсболкой,нопоездтак
круторванулвперед,чтоужечерезнесколькосекунднесталовиднониперрона,нибелого
платка на нем, ни серо-розового здания вокзала. Станция кончилась и потянулись
бесконечныелесопосадкисредкимиразрывамидорогдаречушек...
ЭПИЛОГ
Яопятьсиделвэлектричке,котораяскаждымперегоном,скаждойстанциейувозила
меня все дальше и дальше от Мещерского края и от Прасковьи. От чувства разлуки сердце
как-топечальнотомилось,сжималосьотхолодаодиночества.Нояуспокаивалсебя,говоря,
чтомырассталисьненадолгоичтоскорообязательновстретимся,вновьсможемвзятьдруг
друга за руки и заглянуть друг другу в глаза... За окошком проплывали теперь уже совсем
загустевшиетемно-зеленыелесополосы,уподножиякоторыхжелтеликустыакациииалели
цветки шиповника (розы собачьей, грустно усмехнулся я). А травы, высотой до полутора
метров, раскрашенные горошком и вьюнками, клевером и колокольчиками, лютиками и
кашкой,анисомистреламиподорожника,терпеливоожидалисвоихкосарей.
От грустных мыслей, навеянных расставанием с девочкой Прасковьей, меня отвлек
голос, показавшийся мне знакомым. Я повернул голову и увидел уже известных мне
торговцевфаст-фудом.
- Горячие пирожки, гамбургеры, хот-доги, чаек-кофеек! - катил тележку краснощекий
мужчинавбеломхалате.Адевушканасейразнеслапередсобойлотоксовсевозможными
пирожными и домашней выпечкой. Огромный термос висел у нее за спиной, точно
кислородныйбаллонуаквалангиста.Душамояневольновстрепенулась.
- Чего желаете, молодой человек? - вежливо поинтересовался продавец, подставляя
тележкупрямокмоимногам.
Я, мигом забыв о своей тоске, хотел уж было вновь порадовать торговца крупными
закупками,ноподумал,чтохотябывденьсвоейисповедиследовалобыобуздатьсвоюплоть
и не поддаться очередному соблазну напичкать себя всякой вкусной всячиной! Поэтому я
тольколишьзаглянулвтележку,проглотилслюнуи,виноватоулыбнувшись,сказал:
-Нет,спасибо,ничегоненадо!
Мужчина удивленно пожал плечами и отошел. (Неужели все еще помнил меня и мой
аппетит,такойприбыльныйдлянего?!)
-Может,сладкого?Иличай?-как-тоужебезнадежнопредложиладевушка.
Яотрицательнопокачалголовой.Онивздохнулиипошлидальшеповагону:
-Булочки,суфле,домашняявыпечка,лимонад,орешки...
Чтобы окончательно избавиться и от печали, навеянной разлукой с Пашкой, и от
соблазнительных искушений желудка, я решил лучше почитать толстую черную книгу,
которая лежала на дне моей дорожной сумки в компании с дарами мещерских краев,
которыми снабдили меня в дорогу заботливые неунывайки-«зернышки». Я раскрыл сумку,
отодвинулбольшойпакетсдвадцатьюкулечкамиземляники,убралмешочкислисичкамии
с первыми маленькими, толстенькими и упругими подосиновиками в малиновых беретах,
приподнял увядший букет полевых цветов, подаренный кем-то из девчат и, наконец,
интереснейшаякнигавновьбылавмоихруках.Раскрывее,яневольнопоразился:закладка
так и лежала на 179 странице, на том самом месте, куда я ее положил две недели тому
назад.Надоже,какяркоинасыщеннопрошлаэтаполовинаиюня,размнениразутакине
удалосьзаглянутьв«Житиясвятых»иузнатьпрото,какжевсе-такизавершиласьистория
об охотнике и святой деве Феоктисте! Я взглянул на часы в мобильнике, расслабился,
устроилсянадиванчикепоудобнее,отодвинулкалендарик-закладку,нашелвтекстенужный
абзаци...вновьпогрузилсявувлекательноечтение.
«... Когда настало ожидаемое время, охотник опять сговорился с товарищами своими
плытьнаостровПаросдляловлизверей.Передотъездомнакорабльонвзялупресвитерав
маленький чистый ковчежец частицу Пречистых и Животворящих Тайн, как повелела ему
блаженнаяФеоктиста,и,счестиюсохраняятучастицуприсебе,отплыл.Доплывдоэтого
острова, он с Божественными Тайнами пошел к тому запустелому храму Пресвятой
Богородицы,вкоторомвпредыдущемгодубеседовалсблаженною.Но,войдявтотхрам,не
нашелсвятойФеоктисты.Иподумалон,чтопреподобнаяушлавдальнююпустынюилиже
сделала себя невидимою, так как с охотником тем пришли и некоторые другие из его
товарищей. В скорби вышел охотник из храма и пошел за своими товарищами. Вскоре он
тайноушелотнихи,возвратившись,одинпришелкохраму,-итотчасявиласьпреподобная
Феоктистанатомжесамомместе,гдеипреждестояла,одетаявтуодежду,которуюохотник
далейвпрошломгоду.Увидевблаженную,охотникпалназемлюипоклонилсяей.Онаже
быстроподошлакнемуисослезамисказала:
- Не делай сего, человек, - ибо ты держишь Божественные дары. Не бесчесть Тайн
Христовыхинеопечаливаймоюхудость,ибоянедостойнаяженщина.
И, взявши охотника за одежду, подняла его с земли. Он же, вынув ковчежец с
Божественными Тайнами, подал ей. Преподобная сначала пала на землю пред
Божественными Тайнами и омочила землю слезами. Затем, встав, приняла святые дары в
своируки,причастиласьисумилениемсказала:
- Ныне отпущаеши рабу свою, Владыко, ибо видели очи мои спасение мое, и я в руки
приялаоставлениегрехов.Нынеотойду,кудаповелитблагостьТвоя.
Сказавэто,онагоре́подняларукисвоиидолгостояла,молясьипрославляяБога,затем
сблагословениемотпустилаохотникакегоспутникам.
Пробыв на острове несколько дней, охотники наловили много коз и оленей и
возвратились на корабль. А тот охотник снова отлучился от них и один пошел ко храму,
желая сподобиться от преподобной молитв и благословения в путь. Он подошел к тому
месту,гдепреждеснеюбеседовал,-иувиделблаженную,лежащуюназемлемертвою.Руки
ее были сложены на персях, святая же душа ее отошла в руце Божии (преподобная
Феоктиста умерла в 881 году после 35-летних подвигов на о. Парос - гласила сноска).
Припав к честным мощам ея, охотник лобызал честныя ноги ея и омывал их слезами. И
недоумевал он, что делать, ибо был очень прост и жизнь свою проводил больше по
пустыням,междузверями,нежеливгородах-междулюдьми.Недогадалсяондажепойтик
другимохотникамирассказатьопроисшедшемим,вместеснимисчестиюпохоронитьсие
святое тело. Выкопав немного земли, сколько можно было поскорее выкопать, он один
положилвнеетелопреподобной.Присемондерзнулотделитьотсвятоготеларуку-себе
наблагословение,желаятурукусчестиюхранитьвдомесвоем.Нохотясделалэтоонис
верою, по любви и усердию к преподобной, однако не угодно было дело это Богу, как это
видноизпоследующегорассказа.Отделивруку,онзавернулеевчистыйплатоки,положивк
себезапазуху,пошелксвоимтоварищам,бывшимуженакорабле,ноничегоимнесказал.
Ужебылопоздно,когдаониотплылиотберегаи,распустивпаруса,поплылиприпопутном
ветре. И думали все охотники, что корабль их идет быстро, - как летит птица, - так что
надеялисьранопоутруприбытькгореЕввейской.Но,когдарассвело,онисноваоказались
натомжеместе-приберегеостроваПароса,икорабльихстоялнедвижим,какбудтобы
удержанный якорем или же возвращенный назад какою-нибудь рыбою реморою (рыба эта
называется реморою от глагола гешогео - двигаю обратно, задерживаю), потому что она,
собираясьоколокораблябольшимистаями,задерживаетегоход.Навсехнапалстрах,ивсе
сталиспрашиватьдругдруга,несогрешилликтоичейгрехудерживаетих,такчтокорабль
не может даже двинуться с места. Тогда охотник, взявший руку преподобной, познав грех
свой, вышел из корабля и тайно от товарищей своих пошел ко храму. Приблизившись в
мощам преподобной, он приложил святую руку ея к суставу, на свое место и, немного
помолившись, возвратился к товарищам. Когда он вошел на корабль, последний тотчас
двинулся со своего места и поплыл без всякого препятствия, и все обрадовались. Когда
корабль быстро плыл и уже был близко к Еввее, охотник начал рассказывать товарищам
своим все, что с ним случилось: о том, как прошлым летом он обрел преподобную
Феоктисту,анынешнимлетомпринесейБожественныеДарыикакпосмертисвятойвзял
руку ея, и по этой причине они всю ночь были удерживаемы. Те, выслушав обо всем
случившемся,пришливумиление,нонаохотникасталисильнороптатьигневаться,чтоне
сказалимобэтомтогда,когдаонибылиещенаостроветом«дабы,-говорилиони,-имы
могли сподобиться благословения угодницы Божией». Повернувши назад корабль, они с
большоюпоспешностьюопятьпоплыливПароси,достигнувострова,всевместепошлико
храму.Сострахомвойдявнего,ониподошликтомуместу,гдеположенобылочестноетело
преподобной. Место они нашли, а тела не нашли - видели только отпечаток лежавшего на
землетела,таккакясноизобразилисьследы,гдележалаголоваигде-ноги.Всеониочень
удивилисьинедоумевали,кудаскрыласьпреподобная...»
-Авашбилетик,молодойчеловек?
Я вздрогнул и поднял голову. Передо мной стояла упитанная тетенька в
железнодорожнойформеиснебольшойкожанойсумочкойчерезплечо.
-Извините,вычто-тосказали?-машинальнопроизнеся.
-Билетикваш!-терпеливоповторилаконтролерша.
-А,простите,ясейчас!-спохватилсяяиполезсразужевкарманфутболки,дабыне
повторять прошлой ошибки. Но билета там не оказалось! На сей раз я положил его, по
привычке,вбриджи.Тогдаяпереложилкнигуизрукиврукуисунулладоньвлевыйкарман.
- А, это опять ты! - вдруг весело произнесла женщина (надо же, запомнила!) и мягко
добавила:-Ладно,неищи,сидиуж...
Затемспросила:
-Отдыхатьездил?Вдеревню?
-Да.Иотдыхать,иработать,-ответиля,извлекаярукуизбриджей,таккакпонял,что
билет,какназло,лежитвдругомкармане.
-Оноивидно,загорелхорошо!Атоведьвпрошлыйразбледныйтакойбыл...пухлый...
Асейчас,нупрямокрасавец!Ну,какотдохнул-то?
-Спасибо,оченьхорошо!Дажеочень...-сказаляи,спохватившись,быстрозалезрукой
всумкуиизвлекизнеетрикулечкасягодами.-Вот,угощайтесь!Уменятутихмного.
- Ой, ну спасибочки тебе! Обожаю лесные ягоды! - обрадовалась кондуктор, бережно
принимаяотменяподарочек.-Амывотвсеникаквлесневырвемся!Работаиработа...У
меняотпусктольковконцеиюля.
-Ничего,тамужесвоиягодыбудут:черника,клюква,малина.Орешкидагрибочки...
-Тебякакзвать-то?
-Жорка.
-М-м,хорошееимя.Аменя-тетяКлава.Ну,Жорка,приезжайещевнашикрая!Может,
ивстретимся!
-Судовольствием!-бодроотозвалсяя.-Конечно,увидимся!Досвидания,тетьКлав!
-Досвидания,Жора,приятнойдороги!-тетенькавформеспряталаягодывсумочкус
билетамиипошлаповагонуидаженепотревожилакакого-тобомжеватоговидамужичка,
прикорнувшего на диванчике у самой двери. А я почувствовал, как у меня на душе стало
легкоирадостно.Эх,явернусьсюда!Обязательно!Иможетбыть,ещеэтимлетом.Ребята,а
выкакдумаете?
«...Некоторыеизохотниковговорили,чтопреподобнаявоскресла,другиежеговорили,
что это едва ли возможно прежде всеобщего воскресения, но скорее руками ангелов
перенесена куда-нибудь на другое место и погребена, как некогда святая великомученица
Екатерина. Впрочем, они разошлись по всему острову - искать: не найдут ли ее живою воскресшею,илижемертвою-перенесенноюнадругоеместо.
Будучи простецами и несведущими, они хотели постигнуть тайны Божии, которые
никому неведомы. Тщательно везде поискав ее и не найдя, они воротились в храм и с
умилением лобзали место, на котором лежало тело преподобной. Помолившись, они
возвратилисьназад-домой-иповедалилюдямопреподобнойФеоктисте,ивсеудивлялись
ипрославлялиБога,дивнаговосвятыхСвоих,Емужеслававовсем!Аминь!»
Я закрыл книгу и, поглядев в окошко, подумал: «А ведь это ты, святая Феоктиста,
помогламнетогдаотыскатьодинизкладовотцаИоанна,чтопривеловпоследствииктрем
незабываемымднямзахватывающихприключений,вкоторыхбыломногокакопасного,так
и радостного! И самое главное, я прожил их вновь рядом со своей несравненной девочкой
Прасковьей!Этобылтакойподарок,окоторомятогдауженесмелдажеимечтать!Радуйся,
преподобнаяФеоктиста!МолиБогаонас!»
Вот на этом, друзья мои, я и собирался закончить свой рассказ о моих новых
приключениях, да только тут вот, совершенно неожиданно, произошло такое событие, о
которомпростонельзябылонеповедатьвам,ребята!
Едваяспряталкнигуизакрылсумку,каквдругдверьвагонасшумомраспахнулась,ия
увиделнапорогетамбуратого,когоужникакнеожидалздесьвстретить!Даи,есличестно,
совсемнежелалкогда-либоещеповстречатьвсвоейжизни!Невероятно,нотамстоялнекто
иной,каксам...братФеодор!Одетонбылтеперьуженепо-монашески:джинсы,защитная
майка, ветровка болотной раскраски; на ногах - спецназовские «берцы»; на голове армейское кепи; за спиной - небольшой рюкзачок, как у школьника. Однако, несмотря на
новый«прикид»,яузналегосразуже:тажерыжеватаябородка,тотжецепкийбегающий
взгляд, та же двусмысленная ухмылочка... Встав в раскрытых дверях, нежданный гостьпассажир,зорко,точноястребнаохоте,шарилвзглядомповагону,видимо,отыскиваякогото, ему хорошо знакомого. Мне, наверное, следовало бы отвернуться к окошку или
притворитьсяспящим,прикрывлицокнигойилигазеткой,атоинагнутьсякполуиначать
перешнуровыватькроссовки. Ведь надо же было хотькак-топрикрыть себя отцепких глаз
бандита! Однако я, пораженный его таким внезапным и нежданным появлением, замер,
точно кролик, загипнотизированный удавом, и только глядел на Феодора широко
раскрытыми глазами, не предпринимая никаких действий, и покорно ждал, что же будет
дальше. Только когда наши взгляды пересеклись, в голову пришла первая мысль: «Может,
надокрикнутьнавесьвагон:смотрите,этожебандит!Онхрамырасхищает!Держитеего!»
Ввагоневэтовремянаходилосьнеменьшедюжиныпассажиров,половинаизкоторых(не
считая бомжа, конечно) - вполне крепкие молодые мужчины. Но я не сделал и этого... В
подсознаниипочему-тошевельнуласьещеоднамыслишка:увидевменя,бандитнепременно
исчезнетизвагона,кинетсябегомчерезвесьсостависпрыгнетнаближайшейостановке,к
которойэлектричкаужестремительноприближалась.Ведьнеброситсяжеоннаменяпри
всех,чтобысовершитькровавуюместь!ОднакоповедениеФеодораобескуражиломеняеще
больше!Обнаруживмоеприсутствие,бандитвовсенесмутилсяотэтогообстоятельства,а,
наоборот, даже обрадовался, как будто именно меня и искал! Лжемонах заулыбался, лихо
сдвинул кепи на затылок и уверенной походочкой двинулся прямо ко мне! Никто из
пассажировнеобратилнанегоособоговнимания.Ухмыляясьсвоейничегоневыражающей
улыбочкой, он подошел к скамеечке и устало плюхнулся напротив меня. Несколько секунд
мы напряженно глядели друг на друга, точно мартовские коты перед жестокой схваткой.
ПотомбратФеодорспокойнымголосом,точновстретилдавнеготоварища,сказал:
-Ну,здравствуй,братГеоргий!
Яничегонеответилиотшатнулсякспинкесиденья.
-Аяужезамучилсяискатьтебя!-вздохнуллжемонахиделовитополезрукойксебеза
пазухувнагрудныйвнутреннийкарманветровки.-Всеникакнедогоню...Бегаешьбыстро...
-ионлукавоусмехнулся.
Яположилладоньнасумку,чтобывслучаечегорезкимрывкомподставитьееподудар
ножа,атоиподвыстрелизпистолетасглушителем.Ябылуверен,толстаякнига«Житий»
надежно защитит меня от любой атаки бандита. Но Феодор достал вовсе не оружие, а
«корочку», которую обычно носят агенты спецслужб или следователи уголовного розыска.
Он раскрыл ее и приблизил к моему лицу. Я на несколько мгновений опустил взгляд и
выхватилизвсеготамнаписанноголишьсамоеглавное,котороеменяпоразилоещебольше,
чем само появление бандита: «Мартынов Федор Евгеньевич, майор, Федеральная служба
безопасности».
Глазамоиещесильнеерасширилисьотудивления,ноясмог-такивзятьсебяврукии,
натянутоусмехнувшись,процедил:
-Воттеперьужекак!
-Нетеперь,атакбылосначала.Вотчто,сынок,слушайсюдавнимательно.Унасочень
маловремени.Минутчерезпятьбудетостановка,иясойду.Тыменяневидел,неслышали
незнаешь!Окэй?
Я непонимающе кивнул головой. Мы отвернулись к окну и сделали вид, будто не
обращаемдругнадруганикакоговнимания,апростолюбуемсякрасотамииюньскихполей
и лесополос. Брат Феодор говорил негромко, уверенно и быстро. Я же слушал его с
предельнымвниманием,поражаясьвдушевсейсыпавшейсянаменяинформации.
- Банда Кривого - это всего лишь звено в длинной цепи крупной международной
группировки,занимающейсяпохищениемисбытомзарубежпредметовантиквариата.Она
действует не только у нас в России, но и в ряде стран ближнего зарубежья и Восточной
Европы.СзахватомНазараоперацияещедалеконезакончилась,номыпостепенновышли
на других главарей этого синдиката под условным названием «Старьевщики». Сейчас идут
аресты низшего звена. Подключен Интерпол[19], поэтому мне еще рано легализовываться.
Предстоит еще много трудных и опасных дел. Брат Феодор - это один из моих образов.
Сейчас, когда мне «удалось» уйти от погони, мой авторитет в группировке возрос, и это
обстоятельство приведет меня к более важным персонам синдиката. Главное теперь накрыть их, пока они еще не почуяли неладное и не залегли на дно. «Поражу пастыря, а
овцырассеются...»Раноилипоздно,мыужесобиралисьбратьКривого.Он,конечно,много
знает, но не все... Вмешательство Слона только ускорило это дело, и очень хорошо, что
обошлосьвсебезучастияСОБРаиОМОНА.Яосталсячист,иэтооченьбольшойплюсдля
меня,ибоявневсякихподозрений.Изаэтоспасибовам,ребята!
-Амы-тоздесьпричем?-спросиля,неотрываясьотокна.
-Акакже!ВедьэтоименновыуговорилиСлонасдаться,даещеисдатьподельников.
Твоя Прасковья - отличный психолог. Смогла разжалобить такого грозного бандюгана,
убедитьегопокаятьсявгрехахистатьнапутьисправления!Ипоступилонточнотак,как
святойМоисейМурин!
- Да какой из нее психолог! Просто Пашка, точно маяк, разливает вокруг только свет
добраипоступаетпопринципу:побеждайзлодобром!Говоритсяведь:какпобедитьврага?
Сделайемудобро!Мыведьвсеголишьклещейемувынули,аонтакрастрогался...
- Что ж, ты прав, брат, добро - великая сила! Это факт. И все же вы молодцы, очень
помогли мне, как агенту спецслужбы, поглубже внедриться в преступную сеть. И уж
проститеменя,конечно,великодушно,чтосдалвасКривому.Ивамтогдапришлосьнемало
натерпетьсявсякого,но,увы,вседолжнобыловыглядетьвполнереально...Такаяонаунас
«собачьяработа»...Назартогдамнеещенедоверялполностью,таккакнебылокрупныхи
богатыхнаводок.Осторожничал,считал,чтоявожуегозанос,оставляячто-тоидлясебя.
Новотпослетого,какявыдалемутесокровища,онотрадостидоверилсямнеполностьюи
успелдоложитьодобычена«верха».Главарьраскрылмневсесвоикарты.Иеговнезапный
арест тоже здорово мне помог. Я, будучи теперь на хорошем счету у «хозяев» Назара и
оставшись после раскола в банде вне подозрений, уверенно занял место вожака. И это
позволит довести мне операцию «Старьевщики» до конца и с максимальным успехом.
Главаринеуйдуттеперьотрасплаты!Уверяювас,ребятки,вамособоничегонеугрожало,
так как все было под нашим контролем! Правда, только до того момента, как в дело
вмешалсяСлон.Ноктомогподуматьипредположить,чтовамудастсятаклихосломитьего
бандитскуюволю.ИславаБогу,чтовсеобошлось,иУвароввсталнавашузащиту,асвами
ничего не случилось во время лесных походов. Но я шел за вами следом и едва не настиг,
чтобы успокоить и поддержать, хотя, конечно, вы тогда бы приняли меня в штыки! (Он
усмехнулся.)НоеслибынеСлон,товсеобошлосьбыгораздопрощеиспокойнее,ивамне
пришлосьбыскитатьсяполесничеству.Труднобыло?
-Данет.Всебылохорошо.Мыниочемнежалеем!Этобыликлассныеприключения!
- Ну и лады. Будьте уверены, если бы я хоть на минуту сомневался в вашей
безопасности, я не затеял бы этого дела. А так клад отца Иоанна стал просто подарком
судьбыипозволилмнеукрепитьсявбанде,авашаоперация«Слон»вообщевывеламеняк
«верхам»!
- Что ж, спасибо за заботу! - вздохнул я и невольно добавил: - А как же сотрудница
музея?Онаведьтожебылаподвашимконтролем?
-Ачтотакое?ЮлияЮрьевнаживаиздорова!
-Да?!-удивилсяя.
- Разумеется! Двое наших, под видом заплутавших наркоманов, встретили Ржавого на
леснойдорожкеиотбилиее,дазаодноещеикакследуетнакостылялиохраннику.Вотонс
тех пор и сочиняет всякие небылицы о том, как лихо расправился с заложницей, чтобы
скрытьотбратковсвоепоражение.
-АСлон-тодосихпорпереживает!
- Смотри-ка! - настал черед удивляться брату Феодору. - Да, и впрямь совестливый
мужикоказался...
- А что будет со Слоном? Жалко его! Запутался человек и по детям своим очень
скучает...
-Всерешитсуд.Ноядумаю,судьипойдутемунавстречу,таккакпомощьеговразгроме
синдикатавесьмасущественнаиперевеситнавесахправосудиячашуегогрехов.
Электричказагудела,извещаяосвоемприближениикстанции.
- Ну, вот и все, брат Георгий, мне пора. Думаю, ты больше не будешь считать меня
Иудой. Кстати, мой младший брат действительно монашествует в Оптиной... Может, и я
когда-тотудаподамся...Воттольковыкорчуемсземливсюэтупреступнуюскверну...-брат
Феодор вздохнул, затем решительно поднялся и расправил джинсы и куртку. Я пожал его
крепкуюладоньиответил:
-Счастливо,братФеодор!Ипрости,пожалуйста,чтооченьплохоотебедумал...
- Ерунда, бывает! Как говорится «издержки производства»... А вы - славные ребята,
оставайтесьтакими!Идевочкубереги,необижай,онаутебя-супер!Ипустьэтовсепока
останетсястрогомеждунами!Лады?
-Аминь!-решительноответиля.Оченьнадеюсьнавас,ребята,чтоивыскажететоже
самоевместесомной.
Что ж, подождем немножко, пока майор Мартынов не выполнит свою трудную, но
благороднуюмиссию.
Поезд у перрона стал сбавлять ход. Часть пассажиров тоже направилась к выходу.
Воспользовавшисьсуматохой,братФеодоробнялменяиприжалксебенасекунду:
-Ну,бывай,братГеоргий.Богдаст,обязательноещевстретимся!
Майор ФСБ повел плечами, поправляя на спине свой рюкзачок, и двинулся следом за
пассажирами,нотутжезамернамигишепнулмне:
-Да,совсемзабыл,приветтебескордона!
-Какскордона?!-изумилсяя.-Аразведядя...
Но брат Феодор не дал мне договорить. Он загадочно улыбнулся и шикнул на меня,
приложив палец к губам. А потом, как ни в чем не бывало, прошел к двери и через пару
секундужеочутилсянапыльномперроне.Когдаонпроходилмимоокошка,янеудержалсяи
помахалемурукой.БратФеодорнеответил,сделаввид,будтоэтоегововсенекасается,но
улыбнулся и бережно погладил бородку... А я взял и осенил его крестным знамением. Да,
дивны дела Твои, Господи! Ребята, скажу вам честно, я был просто поражен этим чудом,
когда буквально на моих глазах, всего за пару минут, злобный предатель и бандит
превратилсявблагородногорыцарянезримогофронта!Ах,какбыложаль,чтоянемогпока
поделиться этой великой радостью с Пашкой! Как бы она порадовалась! Ведь девчонка
всегдадоверялабратуФеодору,дажекогдаон«сдавал»насНазаруКривому!Да,похоже,она
все-такихорошийпсихолог...Илипросточистая,добраяисветлаяхристианскаядушавидит
всех хорошими? Необыкновенная радость разливалась по моей груди, пронзала все
существо. Я не знал, куда себя деть от волнения и восторга. Но чтобы люди не заметили
этого моего состояния, я повис на окошке, немного высунувшись наружу и подставив
пылающее лицо под свежие струи вечернего воздуха. Поезд снова бежал средь посадок,
болотиплантаций,шлоилето,уверенноприближаяськсвоемузениту.Адоконцанаших
каникулбылоещетакмноговремени!
Я смотрел на мир, и на моих глазах то ли от ветра, то ли от счастья блестели теплые
слезы...
г.Чаплыгин,август,2008г.
[1]биргаша(арабск.)–комар.
[2]Fastfood(англ.)–быстраяпища.
[3]известныйамериканскийактёр.
[4] мультфильм о старом льве, приехавшем на отдых, но проведшем его в играх и
забавахссельскимидетьми.
[5]фразаизмультфильма«АлёшаПоповичиТугаринЗмей».
[6]ДеньпринятиядекларацииогосударственномсуверенитетеРоссии.
[7]песняохотникаизкинофильма«ПроКраснуюШапочку».
[8]Сасквач-«волосатыйгигант»(индейск.)-человекообразноесущество,которое,по
слухам,обитаетвдремучихлесахСевернойАмерики.Высота-более2м.,длинаступни-40
см.
[9]Рэмбо-спецназовецармииСША,геройголливудскихбоевиков.
[10]«Калаш»-автоматКалашникова.
[11]М-60-ручнойпулеметармииСША.
[12]В.Высоцкий.«Балладаоборьбе».
[13]геройповестиТувеМ.Янссон«Муми-Троллъикомета».
[14]В.М.Шукшин.«Калинакрасная».
[15]Бэтмэн-«Человек-летучаямышь»-геройпопулярныхамериканскихкомиксов.
[16]Бабки—деньги(жаргон.).
[17]английскийджип-внедорожник.
[18]фразаизсказкиА.Толстого«ЗолотойключикилиприключенияБуратино».
[19]Международнаяполицейскаяорганизация.