s09

БОЛЬНИЧНАЯ ПАЛАТА ИЛИ КОНВЕЙЕР "ЭВТАНАЗИИ" ДЛЯ ОДИНОКИХ
ЛЮДЕЙ.
Ю.Налетов
Статья в газете «Новый Петербург»
В прошедший понедельник в редакцию "Нового Петербурга" пришёл известный в северной
столице правозащитник Владимир Александрович Косолапов. То, о чём он поведал, вовсе не для
слабонервных людей. Можно соглашаться или сомневаться в доводах Косолапова в ходе
судебных процессов, где речь идёт о свободе его подзащитных. Но не верить человеку,
получившему два высших военных образования, в погонах полковника командовавшему частью
радиоразведки в Западной группе войск, физически и нравственно закалённому в невзгодах
военной жизни, защищавшему Родину, -мы не имеем морального права. Даже наоборот, мы
считаем себя обязанными обнародовать события, которые произошли на глазах военного
пенсионера в больнице №4 Санкт-Петербурга, носящей имя Святого Георгия. Вот, как описывает
трагедию сам Владимир Александрович Косолапов.
"21 ноября 2005 года я собирался съездить в город Пушкин (по месту прописки, а фактически
живу в северном районе СПб), чтобы приобрести проездной билет пенсионера. С утра
побаливала голова. Пришлось принять болеутоляющее средство - таблетку "Пенталгин Н".
Реакция на неё была крайне негативной - началось головокружение, и я решился на рвотный
приём - два пальца в рот, после чего принял душ. Но, видимо, из организма было удалено не всё
лекарство. При возвращении из Пушкина на конечной остановке станции метро "Проспект
Просвещения" мне вновь стало худо: пот начал лить ручьём, я чувствовал, что теряю сознание.
Не помог пакет молока, который мне предложила добрая женщина-пенсионерка, не привела меня
в чувство и вода, которую принесли работники метрополитена, но самостоятельно идти я не мог.
Пришлось вызвать скорую помощь.
Привезли меня в городскую больницу №4 Святого Георгия. Сегодня так и подмывает дать ей
название "Сатаны". В приемном отделении по моим документам было видно, что я разведен и
проживаю один в отдельной квартире. По этой причине (чуть позже объясню, почему я в этом
убежден) меня поместили в ТРАВМАТОЛОГИЧЕСКОЕ отделение в ПАЛАТУ ОДИНОКИХ
ЛЮДЕЙ, кого некому хоронить. Врачи не знали, что у меня есть любимая женщина.
Меня раздели до трусов, сняли серебряный крестик, не стесняясь Святого Георгия. Я не мог
передвигаться, но чётко осознавал, что происходит вокруг меня. Напротив моей кровати три
врача бальзамировали труп женщины. По их словам я понял, что она умерла во время операции
(отделяли часть ноги по лодыжку). Вскоре к группе врачей, колдующих над покойной,
присоединился мужчина. Не обращая внимания на находящихся в этом же помещении живых
пациентов, медики провели сначала вскрытие покойной, а потом и забор крови для анализов.
Правее находилось кресло, в котором сидела женщина. Над её головой была укреплена
металлическая проволочная полусфера типа колокола; но язык колокола, представляющий из
себя пластиковый цилиндр, был опущен до уровня рта этой женщины. Также над её головой на
штативе была закреплена колба, от которой шла трубка с иглой на конце, закреплённая в вене
сидящей женщины. Через некоторое время эта женщина скончалась.
Совсем рядом с подиумом, где постоянно находился либо начальник, либо кто-то из его
подчинённых, постоянно наблюдавших за живыми пациентами (вставать или сидеть на кровати
не разрешалось - можно было только лежать), стояла кушетка, на которой лежал мужчина
средних лет. Он жаловался на то, что при ходьбе ему приходится через каждые 100 метров
останавливаться, чтобы отдышаться. Начальник на эту жалобу приказал медсестре ввести
больному двойную дозу возбуждающего средства. После введения этого средства мужчина сел
на кушетку, выпучив глаза, но ему приказали лечь. Через некоторое время больному стало ещё
хуже. Начальник подошёл к нему, потрогал руку и приказал медсестре ввести ему морфий. Та
сделала первый укол в живот и спросила у мужчины, как он себя чувствует. Тот ответил, что
стало лучше. Затем сестра сделала ещё 3 укола: один в район печени, второй в район селезёнки,
третий - чуть выше второго. Через несколько минут мужчина скончался. Кстати, ему после
введения морфия над головой поставили ту же самую полусферу с языком возле рта, под которой
недавно скончалась вышеописанная женщина.
Рядом с моей кроватью стояла ещё одна койка. Как я понял из последующих разговоров, на
ней лежал бывший сотрудник данного травматологического отделения. Когда мы наблюдали за
подготовкой к похоронам погибшей женщины, он объяснил мне, что согласно распоряжению
губернатора Санкт-Петербурга на руководство 4-й городской больницы возложена обязанность
благопристойно, вплоть до отпевания, производить обряд захоронения одиноких граждан,
умерших в больнице. В качестве компенсации расходов на похороны руководство 4-й городской
больницы получает право на реализацию имущества (недвижимости) умершего.
В какой-то момент времени в помещении появился начальник, к которому, назвав его по
имени и отчеству, обратился мой сосед по кровати с такими словами: "У меня язва желудка,
большая кровопотеря, а вы в течение 4 часов трижды забирали по пол-литра крови". На что
получил ответ: "Ты не захотел работать с нами, сбежал на Кавказ, захотел стать народным
целителем, депутатом, но мы тебе там проломили голову и сломали ключицу, так вот, у
нормального мужчины должно быть 16 единиц крови, у тебя осталось только четыре. Операции
ты не выдержишь. Ты не жилец". Мой собеседник сел на кровати и накрылся одеялом - не хотел,
чтобы я видел его слёзы. Вскоре в палате появились две весёлые девушки. По распоряжению
начальника этого мужчину увезли в хирургическое отделение вместе с кроватью. Его я больше
не
видел.
Что касается меня, то тотчас после доставки в травматологическое отделение мне напротив
вены несколькими слоями лейкопластыря прикрепили резиновый цилиндр с тонким для иглы
отверстием посередине. Через это отверстие в течение 4 часов мне делали три инъекции какой-то
жидкости, после чего я каждый раз впадал в некое забытьё. Больше в этот день мне ничего не
вводили, так как закончилось рабочее время. Ночью, придя в себя от лекарств и отравления, я
понял, ЧЕГО они добиваются, поэтому с трудом сорвал цилиндр с руки и кое-как остановил
сильное кровотечение.
Утром я попросил пришедшего начальника отделения по-хорошему отпустить меня домой.
Он пообещал решить вопрос и ушел в соседнюю комнату. Вскоре ко мне с улыбкой подошла
медсестра, которая постоянно готовила растворы для ЭВТАНАЗИИ. 21 ноября я наблюдал два
таких случая. В руках у нее была все та же колба, из которой получила смертельную дозу
женщина. Обнаружив отсутствие у меня приспособления для введения иглы в вену, она пришла в
крайнее негодование и тотчас стала искать другое место на моей руке, куда можно было бы
ввести иглу. Но я информировал её о том, что начальник решает вопрос о моём выходе из
"процесса лечения", и она ушла. А через пару .минут вновь вернулась с колбой с твёрдым
намерением закончить экзекуцию. Тогда я встал с кровати и предупредил её, что, если мне не
принесут одежду, я уйду из отделения в одних трусах.
Медсестра ушла и вернулась с вальяжным мужчиной выше меня на голову, но явно не
спортивного телосложения. Этот мужчина приказал мне немедленно лечь в постель и
продолжить "лечение", на что я, мягко говоря, ответил отказом. Тогда он предложил мне сесть в
кресло, в котором накануне "залечили" женщину, на что я тоже ответил отказом. После чего
мужчина сказал, что меня сейчас свяжут и положат в постель. Я понял, что за жизнь надо биться,
и нанёс удар, но в лицо бить не стал - кулак прошёл мимо носа...".
Старая военная закалка помогла Владимиру Александровичу мобилизовать ослабленный
организм и вырваться из травматологического отделения 4-й городской больницы СанктПетербурга. И ещё настойчивость любимой женщины, которая сняла его с конвейера смерти. Он
вышел
из
больницы
без
нательного
креста
и
денег,
но
живой.
— Но сколько одиноких пациентов прошло, проходит и ещё пройдёт этот "конвейер"? —
спрашивает сегодня В.А. Косолапое у горпрокурора и других властных лиц города в своих
письменных заявлениях. И не только спрашивает, но и обвиняет городскую власть в том, что у
неё под носом по коридорам 4-й городской больницы бродит неминуемая смерть, об истинной
сути которой знает каждая санитарка, но не губернатор.
P.S. МОНОЛОГ ЛЮБИМОЙ ЖЕНЩИНЫ 21.10.2005 г. В.А. Косолапое выехал в г. Пушкин
для получения им проездного документа в сберкассе, где ему выдавалась пенсия. Он не появился
до утра 22.10.2005, и тогда я, обеспокоенная его отсутствием, предприняла попытку поиска.
Справочника под рукой у меня не было, и я воспользовалась телефоном справочной службы 32696-96. Я объяснила ситуацию, и мне кроме телефонов больниц и моргов Московского и
Выборгского районов дали телефон, имеющий отношение к ГУВД СПб, по которому можно
было узнать о судьбе человека, если он был доставлен в больницу (или в морг) по скорой из
любого места города (кроме дома), то есть, из метро, с улицы и т.д. и т.п.
Я позвонила туда, у меня взяли мои данные - ФИО, адрес, номер телефона, степень родства
по отношению к разыскиваемому человеку - и после длительного поиска ответили, что
гражданин Косолапов В.А. находится в больнице №4 им. Святого Георгия. Я по горсправке
уточнила телефонный номер справочной службы этой больницы 511-99-63, и позвонила туда.
Мне ответили, что Косолапов действительно находится в больнице в блоке интенсивной терапии
- в реанимации, но диагноз отказались назвать, пояснив, что В.А. Косолапое 22.10.05 переведён
из блока в общую реанимацию, что температура нормальная. На моё желание увидеть
Косолапова ответили, что сделать это невозможно, как невозможно общение с лечащим врачом и
другим медперсоналом (зав. отделением и т.д.).
Больше со мной говорить не стали, я позвонила сыну Косолапова Сергею и объяснила ему
странность ситуации - информацию о больном в больнице отказываются предоставить! Он
обещал разобраться. В 13.35 раздался звонок - звонили из больницы Св. Георгия -женщина
назвалась зав. 2-м отделением кардиологии (имени не было произнесено), сказала, что больному
Косолапову проведена интенсивная терапия, и что он хочет выписаться из больницы, но одного
его отпустить не могут, а просят приехать жену за ним. Я быстро собралась и выехала. В
больнице охрана была предупреждена о моём визите, меня пропустили и на 6-м этаже в холле я
нашла В.А. Косолапова, одетого, с документами на руках (паспорт, военный билет, пенсионное
удостоверение), но никаких документов, подтверждающих пребывание Косолапова в этой
больнице, ему не было выдано. Он подошёл ко мне и быстро увёл из больницы, только на улице
рассказал о том, что с ним произошло. Что удивило:
1. Зав. отделением не назвала своего имени, хотя врачи этой больницы дают пациентам свои
визитные карточки - это знаю по личному опыту: 22.04.05 при выписке из этой больницы на 10-й
день после операции на пороге дома умерла моя мама, этим обстоятельством заинтересовалась и
занималась прокуратура Приморского района г. СПб. Вышеназванная зав. отделением пообещала
лично
со
мной
пообщаться,
но
я
её
так
и
не
увидела.
2. Человеку при выписке не выдали на руки документ, из которого было бы ясно, с чем
поступил в больницу и какое лечение было проведено(?!), хотя так поступают в любых лечебных
учреждениях.
3. Я знаю, что без пропуска в эту больницу практически нельзя попасть, но охрана
пропустила меня сразу же, как только я назвала своё имя, была вежлива и предупредительна(?!).
4. Мне сказали, что в реанимацию попасть, для того чтобы увидеть человека, нельзя, хотя я
сама за деньги, определённые дежурным врачом-реаниматологом, попадала, чтобы увидеть маму
после операции.