«Дух изгнанья» 200-летию со дня рождения М.Ю. Лермонтова посвящается

«Дух изгнанья»
200-летию со дня рождения М.Ю.
Лермонтова посвящается
ДЕМОН
Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей, И
лучших дней воспоминанья Пред
ним теснилися толпой;
Сюжет о духе зла, который пытается
соблазнить чистую, непорочную,
земную девушку, но, к счастью,
этот его умысел оказывается неудачным.
Из поэмы Лермонтова не совсем понятно, кто он
такой.
С одной стороны, Лермонтов опирается, конечно, на
библейскую традицию о падшем духе, на мифы о
любви ангелов к земным женщинам.
А с другой стороны, его собственный демон (это
собственное сочинение Лермонтова, не имеющее
никаких аналогов, никаких источников) не окружен
никакими другими персонажами: ни небесными, ни
подземными.
Он одинок, он мечется в пустынях мира, он наполнен
скукой, потому что и зло, которое он совершает, не
приносит ему никакого удовлетворения.
То не был ада дух ужасный,
Порочный мученик – о нет!
Он был похож на вечер ясный
Ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет.
Традиционную романтическую композицию неба и
земли, где все-таки под небом подразумевалось нечто
духовное, божественное, позитивное, а под землей
подразумевалось временное, тленное, греховное,
Лермонтов переворачивает буквальным образом
вверх тормашками, потому что небесным у него
оказывается демон.
Он же оказывается искушающим, соблазняющим.
А с другой стороны, соблазняет и искушает он земное
существо, которое, в свою очередь, в поэме
представлено как некий ангел земной, как некая
возможность земного оправдания этого порочного
небесного духа.
И Демон видел… На мгновенье
Неизъяснимое волненье
В себе почувствовал он вдруг.
Немой души его пустыню
Наполнил благодатный звук —
И вновь постигнул он святыню
Любви, добра и красоты!..
То был ли признак возрожденья?
Клянусь я первым днем творенья,
Клянусь его последним днем,
Клянусь позором преступленья
И вечной правды торжеством.
Клянуся небом я и адом,
Земной святыней и тобой,
Клянусь твоим последним взглядом,
Твоею первою слезой…
Хочу я с небом примириться,
Хочу любить, хочу молиться.
Хочу я веровать добру.
И будешь ты царицей мира,
Подруга первая моя;
Без сожаленья, без участья
Смотреть на землю станешь ты,
Где нет ни истинного счастья,
Ни долговечной красоты…
И для тебя с звезды восточной
Сорву венец я золотой;
Возьму с цветов росы полночной;
Его усыплю той росой;
Лучом румяного заката
Твой стан, как лентой, обовью,
Дыханьем чистым аромата
Окрестный воздух напою;
Всечасно дивною игрою
Твои слух лелеять буду я;
Чертоги пышные построю
Из бирюзы и янтаря;
Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
Я дам тебе все, все земное –
Люби меня!..
Действительно,
на первый взгляд
это выглядит,
как убедительная
вполне клятва.
Но клятва все-таки
звучит в устах демона.
Она выстраивается так,
что клянется демон всем,
а стало быть, ничем.
Ему самому ничто не дорого.
Иди, иди за мной – покорной
И верною моей рабой.
Я на сверкнувший гребень горный
Взлечу уверенно с тобой.
Я пронесу тебя над бездной,
Ее бездонностью дразня.
Твой будет ужас бесполезный
Лишь вдохновеньем для меня.
И, онемев от удивленья,
Ты у́зришь новые миры –
Невероятные виденья,
Создания моей игры…
Дрожа от страха и бессилья,
Тогда шепнешь ты: отпусти…
И, распустив тихонько крылья,
Я улыбнусь тебе: лети.
И под божественной улыбкой,
Уничтожаясь на лету,
Ты полетишь, как камень зыбкий,
В сияющую пустоту…
А. Блок
Сидящий Демон молод, и его печаль незлобна, им владеет только тоска по живому
миру, полному цветения и тепла, от которого он отторгнут. Цветы же, которые его
окружают, холодные, каменные цветы: художник подсмотрел их формы и краски в
изломах горных пород с их причудливыми вкраплениями и прожилками. Передано то
странное состояние души, когда охватывает чувство бесконечного одиночества и
кажется, что от всего окружающего ты отгорожен непроницаемой стеклянной стеной .
«Демон поверженный». С этой картиной связывают болезнь художника
(сумасшествие). Известно, что когда картина уже была выставлена, Врубель каждый
день переписывал её.
Демон низринут в ущелье среди скал. Некогда могучие руки стали плетьми, жалко
заломленными. Тело деформировано, крылья разметались. Вокруг упавшего
лиловый мрак и голубые струи. Дико и жалко лицо падшего с мучительно
искривлённым ртом, хотя в его венце ещё горит розовый отблеск.
Золото, сумрачно-синий, млечно-голубой, дымно-лиловый и розовый – все
излюбленные цвета Врубеля образуют здесь феерическое зрелище. «Демон
поверженный» захватывает не столько своей живописью, сколько зримым
воплощением трагедии художника: мы чувствуем – «здесь человек сгорел».
Но, как говорил сам Врубель, Демона не понимают –
путают с чертом и дьяволом,
тогда как "черт" по-гречески значит просто "рогатый",
дьявол - "клеветник", а "Демон" значит "душа"
и олицетворяет собой вечную борьбу
мятущегося человеческого духа,
ищущего примирения обуревающих его страстей,
познания жизни и не находящего ответа
на свои сомнения ни на земле, ни на небе".
М.Ю.Лермонтова отличает двоемирие,
трагическое понимание пропасти
между земным и небесным, телесным и духовным,
реальным и идеальным.
Единственным, узеньким, шатким,
но нерушимым мостиком через эту бездну
остается душа человека.
Душа, вечно балансирующая на грани «двойного бытия»,
как сказал Ф.И. Тютчев:
О вещая душа моя,
О сердце, полное тревоги!
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!
И проклял Демон побежденный Мечты
безумные свой, И вновь остался он,
надменный, Один, как прежде, во
вселенной Без упованья и любви!..