Литературный отчерк о пешем походе 5 к.с. по Ценральному

Свидание с Кодаром
Подготовка к походу
июнь
Долго и трудно. Нас – четверо женщин, группа «Ангарчанка». Все из разных городов
Иркутской области, все живут на Ангаре. Двое – Казанкова Катя и я – знакомы и были вместе в
сложном походе (тоже чисто женском), еще двое – Собянина Лена и Асмоловская Оксана – тоже
знакомы между собой и были вместе в походе. Я немного знаю Лену (когда-то встречались в
Саянах), но Лена вряд ли меня помнит, Катя – знает только меня, Лена и Оксана знают друг друга,
но не знают нас. Перезваниваемся по межгороду, пишу им письма с раскладками продуктов и
снаряжения.
Со снарягой пока что напряг. Кое-чем обещал помочь Шура Шипилов, директор магазина «Фан
Спорт» г. Иркутска, но пока результат нулевый – только мои сиротливые хождения типа
«Здравствуйте, я Ваша тетя…» Шура каждый раз как будто меня не узнает и вопрошающе смотрит
на «сироту»: «что хотела-то?» Правда, не отказывает в помощи, но говорит потом, потом… Мне
уже стыдно появляться у него. Завтра пойдем вместе с Катюхой. Она деваха видная, молодая,
пышнотелая – надеть декольте, юбчонку, губешки поднамазать, и вперед – попрошайничать к
добрым дядям. А что, смешно, да? Но без веревок-то на Кодар не пойдешь! А свои старые уже
истерты все, опасно с ними. Вот Касперович с Попониным из «Альпиндустрии» сразу сказали:
«нам бы себя спонсировать, если в поход соберемся». Так я к ним больше и не хожу – что зря
нервировать-то. А Шура не отказывал, дай Бог ему здоровья!
С МКК тоже поначалу были небольшие проблемы. Ну не хотят мужики одних нас отпускать
на Кодар. Может, и правы. Леонид Стрелюк и Николай Верюжский сказали: «Вы просто хотите
самоутвердиться». Наивный мужской бред. Женщины-то знают, что утверждаться им как раз
лучше всего среди мужской братии – там больше к себе внимания получишь. Но только, извините,
мужики, не в походе. Там все наоборот. Говорят, мужчины ценят в женщинах слабость. (Ах, как
хочется быть иногда слабой и беспомощной!) А сами слабых женщин в походы не берут. А берут
– сильных, выносливых, дерзких. Чтобы дошли, донесли себя через перевалы. Но, при случае, все
равно уколют: «вы же – тетки». А как они злятся на нас, «слабых», когда им, а не нам, случается
на маршруте тяжко. Когда у них, а не у нас вдруг появились мозоли. Когда у них, а не у нас,
наступила горняшка или глупые травмы. Когда они, а не мы, не могут идти дальше. Когда ему
выматерится охота, а она тут со своим разочарованным взглядом. Им проще, наверное,
снисходительно тащить на себе весь поход изнемогающую подружку, чем хоть раз признаться, что
слабый пол иногда бывает и сильнее. Вывод: женщины, будьте всегда слабыми, охайте, плачьте,
чтобы не раздражать сильную половину человечества! А если не умеете притворяться – ходите в
горы одни. (Это все демагогия, не принимайте ее всерьез, мужики. С вами, конечно, гораздо,
удобнее и интереснее, хотя бы в смысле самореализации. Просто нам, наверное, пока не очень
везло). Кстати, те, кто хотел всего лишь самоутвердится – ах, какие мы самостоятельные, заметьте
нас! – остались дома. Поэтому нас так мало – всего четверо.
Л. Д. Измайлов, председатель МКК, подписал маршрутную книжку сразу же, без всяких моралей,
спасибо ему. Вместо того чтобы нудить, помог с полезной дополнительной информацией по
неизвестному для нас району.
А билеты-то на поезд как покупали! Сначала купила Катя в Иркутске, позвонила мне –
сказала на какие поезда (аж три билета на три поезда с двумя пересадками!). Потом я поехала
покупать билеты в Черемхово. Прошу билеты на определенные поезда и в определенные вагоны.
Кассир не довольна – не все ли равно, в каком вагоне ехать? Долго запрашивает информацию о
наличии мест в трех разных поездах и трех конкретных вагонах. Очередь гневно колышется: не
задерживайте, девушка! Купила, ура! Потом звоню Лене, сообщаю о нашем выезде. Ей так же
предстоит помучить кассиров в Усть-Илимске. До Оксаны дозвониться не могу – нет связи
Черемхова с Железногорском. Звоню опять Лене, чтобы она Оксане перезвонила от себя. В общем,
сплошное сидение на телефоне. Оказалось, что из Коршунихи нет билетов до Северобайкальска!
И девчонки купили билеты только от Северобайкальска до Чары. Как будем выкручиваться?
А тут еще Чара. От Виктора Рыжего узнаю, что из Новой Чары 7 июля отъезд Читинской туриады
на Чарские Пески. Это же здорово! Начало нашего маршрута совпадает, и можно подъехать с
ними, не ишача два дня на заходе с тяжелым рюкзаком. Но надо предупредить, чтобы нас
дождались с поезда. А до Чары дозвониться – как до Луны. Выход на телефонистку Старой Чары:
«Девушка, соедините с Новой Чарой!» «Минуточку, ждите». Жду минут пять. Время идет, такса
набегает. «Соединяю». «Новая Чара! Соедините с музеем!» «Минуточку, ждите». Жду еще
минут пять. Нервничаю. Еще пара таких звонков, и стоимость моего билета на поезд до Новой
Чары будет съедена ценой телефонных разговоров с Чарой. «Алло! Музей занят! Будете ждать?»
«Буду». Жду минут десять, такса растет. «Алло! Музей не отвечает!», - и короткие гудки – трубку
положили. Ну, вот и поговорили. За что мы платим деньги телеграфу?! За «минуточку, ждите»?
Идиотизм! Обидно. И жалко выброшенных денег. Кусаю локти.
4-7 июля
Зато! Шуре Шипилову, как только вернемся, поставим памятник! В виде рекламы магазина «Фан
Спорт»! Дал ведь веревки! И без всяких там декольте и губешек! Просто помог «бедным»,
«скромным», «тихим» дамам-попрошайкам со странными чудачествами.
Ну, вот мы и в поезде – пока только с Катюхой. Снаряжение все собрано. В Усолье-Сибирском
выручалочка Саша Дядькин забросил в вагон еще и скальные крючья. Экипировались, наконец-то,
с миру по нитке! В вагоне на двух чокнутых девок со слоновьими рюкзаками, обвешанными
веревками, смотрят как на экспонаты кунсткамеры. Судя по кривым лицам пассажиров, мы им не
нравимся: развалили все свои веревки по всему вагону (в рундук-то не входит наш багаж!) и
захрустели упаковками. А мы с Катюхой укладываем продукты для забросок. Чтобы их не съели
звери в тайге, мы упаковываем продукты в пластиковые бутылки: разрезаем бутылку,
утрамбовываем продукты и заклеиваем надрез скотчем. Шуршанье и скрип скотча раздражает
нервную молодую особу за стенкой. Можно подумать, что храп ее пьяного мужа – соловьиное
пение. Видимо, она боится, что мы его разбудим.
У нас с Катей – все групповое снаряжение, его нужно будет раздать и девчонкам, когда они
подсядут. Но сейчас, пока мы еще вдвоем, возникает масса проблем с пересадкой в Тайшете:
волочим на себе через виадук на вокзал два огромных рюкзака, два баула и сумку с пластиковыми
бутылками, чем потешаем всю привокзальную площадь. Потом, в обратном порядке, тащимся
опять на другой поезд. Желающих помочь, почему-то не попадается.
В Железногорске с замиранием сердца ждем наших девчонок – Лену и Оксану. А вдруг они не
купили билеты до Северобайкальска? Вот и они! Купили! Только в другие вагоны. Знакомимся.
Немного волнуемся. Как мы будем жить вместе 22 дня? Надо выпить за знакомство! Немного пива
и наша женская авантюра (пешеходная «пятерка» по Центральному Кодару) становится обычной
загородной прогулкой. Мы все единомышленники! Нам повезло с командой!
Утром 6.07.02 приехали в Северобайкальск. На вокзале, ожидая следующий поезд
Северобайкальск – Чара, упаковываем продукты Лены и Оксаны. Весь день перед глазами
мелькают бутылки, скотч, лейкопластырь, капроновые чулки, крупы, конфеты…. До одурения.
Лена с Оксаной, не привыкшие к такому способу упаковки, молча повторяют за мной и Катей все,
что мы выделываем, и, похоже, сомневаются в необходимости такой возни. Лена подкидывает
умную мысль: нужны 5-литровые пластиковые бутыли из-под глубинной байкальской воды.
Лучше одна большая бутыль, чем 3-5 маленьких. Все посетители вокзала наблюдают за нами с
любопытством, и даже приносят нам пустую тару. Эта эпопея с бутылками продолжается до самой
Чары, но зато теперь свою заброску продуктов мы можем смело закапывать в мох, укладывать
между камней, и ей не страшен ни дождь, ни звери. (Странно, но почему-то именно пластиковые
бутылки не грызут звери. Может, эти бутылки ядовитые?)
Романтика Чарских Песков
7.07.02 утром мы в Чаре. Из поезда высыпают толпы туристов: это Читинская областная туриада
(150 человек!), которую организовали Андрей Простакишин, директор Чарского музея и турист
Виктор Рыжий (это фамилия такая) из Куанды. Демонстрация туристов до музея и обратно,
напутственные речи местных властей на привокзальной площади, «Прощание славянки», и мы
весело рассаживаемся по автобусам.
Тут мои девы обратили на себя внимание всей туриады, когда начали пищать и отмахиваться от
туч жуков-стригунов, которые налетели внезапно и сели на головы. Долго потешались над нами
читинцы: «Эти дамочки собрались на Кодар!» Мы с Леной сердились, глядя на панику Кати и
Оксаны, но успокоить их было невозможно: они визжали на всю Чару. Конечно, у нас с Леной
короткие стрижки, нам не страшны стригуны, а у них длинные волосы. Так мы стали
посмешищем всех читинских туристов. До самого вечера мы выдерживали на себе насмешливые
взгляды и выслушивали реплики типа: «Спинки-то вы себе надломите!» или «Вот в Сакукане-то
вы и утонете!» или «Вы с веревочками-то работать можете, или только макраме плетете?» В
завершение всего, вечером один поклонник то ли в шутку, то ли всерьез подарил нам букет из
четырех (!) ирисов-касатиков (кстати, занесенных в красную книгу). На что мы робко
пролепетали: «Да мы вроде пока живые…» Какое-то смехотворно-траурное начало. Мы молчали.
Мы немного приуныли. Да, у нас тяжелые рюкзаки (за 30 кг зашкаливает). Но это только на два
дня, а потом будут заброски. Да, холодные реки на Кодаре, это нам уже Верхний Сакукан показал.
Но мы плавать умеем, может быть, и не описаемся даже. Да, многовато у нас веревочек – две на
четверых. Но мы постараемся в них не запутаться.
Подвезли нас автобусы только до моста через Чару, всего-то 5 км. Вездеход был, но водитель
долго куражился перед нами, набивая себе цену. И мы плюнули: обойдемся, сами дойдем.
Вечером, на озере Таежном, наши читинские насмешники стали подтягиваться к нашему костру.
Мы обид на них не держали, пригласили их на чай. Мужчины уже были галантны и вежливы.
Рассказывали наперебой о Кодаре, показывали ущелья, пики и перевалы, виднеющиеся вдали за
золотой полосой барханов Чарских Песков, и прикрытые вуалью туманов. Мы заворожено
смотрели вдаль, предвкушая неизведанные, ждущие нас уже завтра и еще 20 дней приключения.
Виктор Рыжий нам рассказал о Боге эвенков – Хызаре (а у нас в Саянах – Бурхан). О зэковской
дороге, ведущей вокруг Чарских Песков в горы, в Мраморное ущелье. О сталинском лагере, где
зэки-смертники добывали урановую руду. О Татьяне Кузьминой, альпинистке, которая погибла в
Чечне. О том, как сложны и неприступны те места, куда мы держим путь. Романтический вечер
знакомств закончился пением бардовских песен под гитару у костра, купанием в сказочно-теплой
воде Таежного озера и, конечно, обменом адресов (как будто бы кто-нибудь кому-нибудь когданибудь напишет). Обещанных нам здесь комаров пока что нет! Видимо, нам везет. Воспряли
духом. Посуду здесь не моют – просто опускают котелок с чашками в озеро на веревочке, чтоб не
утонул. Через полчаса посуда будет чистой и гладкой, да еще и десяток рыбешек зачерпнется на
уху.
8.07.02
Мне не спится. В 6.00 я просыпаюсь и долго слушаю гулкое эхо кукушки. Вчерашние «ужастики»
читинцев про «настоящие горы Кодара» не дают покоя. За стенкой палатки моросит дождь.
Хмурое небо с рваными черными облаками отражается в зеркальной глади озера. Горы и Пески,
ледники и пустыня, болота и роскошные цветы, и все это рядом – как возможны такие контрасты?
Озеро слегка подернуто дымкой пара: оно теплое, как парное молоко! Уплываю по озеру
навстречу одиноким всхлипам уток, навстречу Пескам и Горам. Утки здесь уже пуганые – завидев
меня, встревожено хлопают крыльями и убегают по воде, обдавая меня теплыми брызгами.
Внезапно налетел сильный ветер, поднимая волну на озере, и тут же утих. Как ни в чем не бывало.
И опять в воде отражаются горы Кодара и барханы Чарских Песков. Чудеса, да и только.
А вот и комары. Жирные, наглые, истерично визжат в ушах и в носу, забиваясь туда пачками.
Искусали голую задницу во время утреннего променада. Но на мокрое тело после купания не
садятся. Комары, говорят, зверствуют перед дождем.
Читинцы пришли утром проводить нас и подкинуть нам рюкзаки в дорогу. Долго отговаривали
идти в такую погоду, звали остаться с туриадой. Но мы уходим: у нас впереди еще целая жизнь в
250 км, а времени отпущено не так уж и много – всего 21 день. Если мы будем обращать внимание
на каждый дождь, то мы просто не пройдем намеченное.
Добровольные зэчки
Попрощавшись с читинцами, уходим в туман. Огибаем западный край Чарских песков, гуляем
немного по этому золотому чуду, и потом углубляемся в тайгу, в болота, к Среднесакуканской
морене. Унылая погода, унылая дорога. Колея старой зэковской дороги заросла молодой осиной,
продираемся сквозь кусты, с которых обрушиваются на нас тонны дождевой воды. Комаров,
мошки и слепней, по мере приближения к ущелью реки Средний Сакукан, все больше. Теперь мы
понимаем, почему нас так жалели вчера читинцы. Когда у погоды плохое настроение, не дразните
погоду. Идем по болотам терпеливо, молча, скрипя зубами и коленками. Думаем о тех несчастных,
которые прокладывали эту дорогу, чтобы потом здесь же и умереть безвестными. Предполагали
ли они, что через много лет здесь будут слоняться и добровольно ломать ноги туристы?
На Среднесакуканской морене множество теплых озер. Их синие глазки манят, хочется нырнуть в
глубину синевы, но не к любому озеру можно подойти: одно окружено болотом, другое – в
глубокой впадине с крутыми склонами. Но вот, наконец, встречаем озерко прямо у дороги и,
раздевшись догола, ныряем в ласковую теплую купель. Блаженство! Его можно испытать только
после тяжелого перехода с рюкзаком за спиной! Плывем по озеру, онемев от восторга, и всплески
воды эхом звенят в тишине мрачной тайги. Осторожная Оксанка опасается, что подойдет ктонибудь по дороге, а мы – голые. Катюха хохочет: «Сам испугается такого видения – четыре голых
бабы в диких таежных болотах! Мы же русалки, затянем его под воду!»
Кодар смотрит на нас удивленно из-под седых бровей-облаков. Кажется, мы ему понравились:
дождь кончился.
После обеда подошли к развалам старых землянок. Впереди по ходу виднеется затянутое
облаками ущелье реки Средний Сакукан. Дорога расходится на три стороны. Делаем разведки во
все направления. По краям центральной дороги часто встречаются большие квадратные ямы 2 на
2 метра. Может быть, это геологи делали какие-то пробы грунта, но наша фантазия говорит нам о
том, что это провалившиеся могилы умерших по дороге зэков. Что бы это ни было, но нам идти по
центральной дороге – именно она должна вести в Мраморное ущелье. Жутковатая местность.
Только представить, сколько их здесь поумирало – убийц, воров, политических и просто без вины
виноватых. А мы сюда приперлись по собственному желанию. Добровольные зэчки.
Вскоре от дороги пришлось отвернуть в сторону – читинцы говорили, что где-то здесь должна
быть тропа, ведущая к реке, к месту возможного брода на левый берег Сакукана. Разведываем,
находим следы рыбаков. Действительно, река в этом месте разливается на множество рукавов,
которые перебрести проще, чем один большой поток. Река не глубокая – 0,5-1 м, но очень большая
скорость течения – 3 м\сек. Брод «стенкой» через небольшую отмель-островок: мы с Катюхой
помощнее – встаем по краям, Лена и Оксана – в серединке. На островке растерли онемевшие ноги
и отдышались. Сложно!
Вечером ненадолго выглянуло солнце, поблистало на мокрой листве алмазами, и вновь скрылось.
На реке белый туман, горы затянуты, ничего не видно. Где мы вообще-то находимся? Дошли до
устья реки Хавагды или это протока Сакукана? Все так загадочно. Подошли к горам, а гор не
видим пока.
9.07.02
Погода ухудшается: затянуло все небо безнадежной серой пеленой. Дождь усиливается. Кодар
смеется над нами: только мы собрали палатку и рюкзаки, как хлестанул ливень. Пришлось
пережидать под полиэтиленом до 10.30. Настроение – унылое: рюкзаки пока тяжелы, погода –
дрянь, где находимся – не видим, идем куда-то в ад, в черноту гор и неба. Радует одно: сейчас,
где-то здесь недалеко, в устье Хавагды, сбросим основной груз в заброску и пойдем налегке.
Чтобы как-то приободрить друг друга, начали дурачится: петь, пищать, хохотать и аукать. Откуда
ни возьмись, прибежал из тумана босой и почти совсем раздетый сердитый дядька. Мы
обрадовались: «Ура, люди!», думая, что он нам сейчас вот так возьмет и расскажет, где тут
Хавагда. А он: «Че орете?! Случилось что?» Нам стало стыдно: «Да нет, мы так, между собой».
«Во, дают, - говорит, - рядом стоят, разговаривают. Вообще-то, правильно, - говорит, отпугивайте медведей». Следом прибежал еще один, тоже босой и раздетый, назвал нас дикими
амазонками, когда узнал, что мы без мужиков. (Это уже второй раз нас так называют. Первый раз
было в прошлом году, в Саянах). И опять оба убежали куда-то в туман – босиком по острым
камням, по холодной воде, по шиповнику. Ну, мы еще не самые дикие, - решили мы и
успокоились.
В устье Хавагды закопали в мох все продукты, кроме тех, что возьмем на первое кольцо,
зарисовали схему расположения точек заброски (их было 10), и отправились вверх по Хавагде –
одной из самых труднопроходимых рек Центрального Кодара.
Перевал-призрак
Нас предупреждали – Хавагда очень сложная река. Может, даже слишком сложная для
акклиматизации. Но зато, пройдя первое кольцо маршрута по этой реке, уже можно иметь полное
представление, что такое Кодар. Подъем на крутой ригель, тропа скользкая, опасно. Дождь
временами расходится, загоняя нас под полиэтиленовую пленку. Сидим под пленкой на скальном
уступе, грызем карамельки и радуемся, что нас всего-то четверо, и всем хватило места на этом
каменном пятачке, и никто не успел промокнуть. Как мало нужно путнику для счастья! Кодар
решил нас удивить и напугать: внезапно, как в кино, исчезли тучи, и перед нами открылась
великолепная панорама Чарской долины внизу – зеленые холмы Сакуканской морены с
множеством синих озер, в которых мы купались вчера, а посередине долины – золотое зерно
Чарских Песков (размер пустыни – 5 на 10 км). Тут-то мы и увидели куда забрались. Дух
захватило! Так смело лезли вверх в тумане, оказалось – чуть ли не по лезвию ножа-ригеля. Через
минуту спектакль окончился – все опять затянуло туманом. Стали подниматься осторожнее. Кодар
словно предупредил нас. В курумниках и стланиках тропа растворилась, и до самого вечера мы ее
уже не видели. Упругие как резиновые дубинки и кустистые как оленьи рога ветви кедрового
стланика бьют по всем частям тела. К вечеру этот стланик нас так отдубасил, что мы уже были в
синяках и шишках. Не женское это дело – Хáвагда. У реки эвенкийское название. Что оно
означает? Судя по непроходимости ее берегов, решили, что это, видимо, матершиное ругательство
по-эвенкийски. До вечера кое-как одолели 3 ригеля, пройдя от устья Хавагды не более 4
километров. Приуныли: из-за дождей и непроходимости реки мы отстали от графика на полдня. А
ведь это только первое кольцо. Что будет дальше?
10.07.02
Встали в 6 утра в надежде, что наверстаем ранним выходом вчерашнее отставание. Позавтракали в
7 часов, собрались, но опять полил ливень. Хорошо, хоть палатку не успели снять. Залегли опять в
палатку до 10 часов. Когда дождь немного утих, вышли. Вчера вечером наметили место брода
через правый приток Хавагды, но сегодня поднялась вода из-за дождей и брод невозможен –
глубоко, сильное течение. Ищем другое место – пусть еще более глубокое, но узкое, где можно
было бы перекинуть бревно. Долго возимся с бревнами: одно унесло потоком, другое кое-как
уложили – дрожит, бедное, от гула реки. Первая на страховке с берега без рюкзака переползает
Лена. Натягивает перила. А дальше все просто. Только драгоценное время на эту переправу ушло
безвозвратно.
12 часов. Опять карабкаемся круто вверх по ригелю. Кое-где – тропа, следы людей. Вот кто-то
вырубал топором стланик перед собой, но это мартышкин труд – через год он опять вырос и
застлал намертво тропу. Вот кто-то потерял подштучник. Туман стелется по долине, реки не
видно, гор не видно, куда идем – не понятно. Видимость – 50 метров. Только компас помогает
держать направление. Прошли три ригеля и, наконец-то, выходим к зоне границы леса (ГЗЛ).
Редеет стланик, зато крупнеют каменюги. Спускаемся с ригеля к реке по крутому осыпному
кулуару. Да, подходы к перевалам на Кодаре сложнее, чем сами перевалы. Река в верховьях
обмельчала, потускнела, стала жиденькой и тихой. Идем прямо по руслу. Оно раздваивается, и мы,
помня наставления В. Рыжего, двигаемся самым левым (орографически) истоком. А вот и нет.
Рыжий ошибся (у всех русских людей иногда возникает проблема левой и правой руки) – левый
исток ведет на восток, уперся в стену хребта, а нам надо на запад. Хорошо, что недалеко ушли. Да
и Кодар помог: раздвинул к обеду свои туманы и показал нам цирк. Повернули к правому истоку,
там и пообедали. Если от места обеда смотреть прямо на север, то видно несложный, около 1А,
зеленый травянистый перевал. Возможно, это Крокус. Но не Порог, потому что по направлению
он выведет не на реку Порог, а на другой правый приток реки Апсат. Идем в цирк реки Хавагда,
навстречу своему первому кодарскому перевалу. Дожди сменяются то солнцем, то туманами.
Когда туманы отползают от гор, то впереди по ходу открывается, демонстрируя то один крутой
бок, то другой, пик Трактор. Еще на озере Таежном нам этот характерный пик с отрицательными
склонами показал Виктор Рыжий, а сразу под пиком – перевал Вятка (2А), и эти гольцы мы
зрительно запомнили. Идем в упор до цирка и встаем на ночлег под перевалом Вятка. А где же
нужный нам Порог? Туманы рассеялись к вечеру, и стало хорошо видно, что никакого другого
перевала, кроме того, что под пиком Трактор, здесь нет. Разве что тот, травянистый, который
видели в обед, но это был не Порог – он уводил в другую сторону. Да и пика Кузьминой, на
который, говорил Паша Распутин, можно легко зайти с Порога, мы не видим. Только отвесные
скалы обрамляют тот единственный перевал, что у нас перед глазами. Мы в недоумении. Это
потом, дома, рассмотрев внимательно все фотографии и сравнив их с картой, поймем, что
перевалом Порог, видимо, называют при прохождении то Вятку (2А), то Крокус (1Б). Потому
что: по описаниям В. Громова и В. Рыжего перевал Порог – это травянисто-осыпной склон. Мы
таковой видели в обед, но нам в ту сторону не надо (у него экспозиция – юг-север, а нам надо
восток-запад). Там же была и платообразная вершина, похожая по описаниям В. Рыжего на пик
Кузьминой. Но не логично называть тот перевал Порогом, потому что он выводит не на реку
Порог, а на реку Апсат. Скорее, это был Крокус.
А перевала Вятка вообще нет ни на одной
карте, это местное читинское название, и этот перевал совершенно не похож по описанию на
Порог, у него снежно-ледовый кулуар, обрамленный скалами. Но вот Вятка-то как раз и выводит
на реку Порог, а значит, ее бы и надо назвать Порогом, но изменить категорию перевала (не 1Б, а
2А). В общем, этот загадочный перевал-призрак мы решили назвать Порог-Вятка, 2А, чтоб никого
не обижать – ни читинцев, ни москвичей.
Сидим, смотрим на него весь вечер и ломаем голову: идти туда или не идти? В. Рыжий говорил,
что с той стороны перевала довольно сложный спуск. Да нам и подъем-то не очень нравится. Вот
влипли-то. Назад по Хавагде не пойдем, это точно – уж лучше сразу здесь лечь и умереть, чем
опять терпеть на себе побои стланика.
11.07.02
Погода с утра опять не балует: моросящий дождь, ветер. Вышли пораньше. Преодолеваем
высокую морену по большим шевелящимся «чемоданам», затем поднимаемся по крутой осыпи к
снежному кулуару. В снежном кулуаре утаптываем ступени, а когда начинается лед – рубим их
ледорубом. Впередиидущий меняется метров через 30. На самом верху вешаем 3 веревки по 50
метров и поднимаемся на жумарах. 1-я веревка – на крутизне склона 45º, 2-я веревка - 50º, 3-я
веревка – 55-60º. На перевале пошел сильный дождь. Туман, ветер. Сняли записку группы
турклуба «Спутник» из г. Уфы, не известно, какого года. Эти ребята тоже шли «пятерку», и
забрели на этот перевал невзначай: по их карте это вообще не Порог, а Архар. Записку сняли как с
Порога. (Ну, уж тут-то, вы, господа, точно промахнулись – Архар находится в противоположном
хребте). Продолжают направление в сторону реки Апсат (?). В общем, не перевал, а сплошная
загадка. Надо сделать подробное описание перевала, чтобы люди тут не блудили больше.
Спуск с перевала озадачил. Висячая долина, до которой мы спустились по осыпи без проблем,
оборвалась в реку Порог водопадом около 80 м. Обошли, разведывая, и левый борт долины, и
правый – без веревок не обойтись. Это то самое место, о котором говорил Рыжий, когда
рассказывал о перевале Вятка: «Спуск с Вятки по наклонным плитам». В общем, пришлось тут и
голову поломать, и поработать на веревках, и забивать крючья. 1-я веревка – по правому борту
висячей долины вертикальные перила 50 м от расходной петли, спуск на спусковине до
небольшого травянистого пятачка на плитах. 2-я веревка – 20 м горизонтальных перил,
закрепленных за камни, выход к правому борту скал. 3-я веревка – вертикальные перила 50 м от
забитых в скалу крючьев, спуск на спусковине до осыпи. Какой же это 1Б? Ну, на подъеме, ладно,
если бы не скользко – без веревок, может быть, и прошли бы. А спуск, конечно, тянет на 2А.
Причем, не самую хилую. Так что, по описанию В. Рыжего, мы прошли Вятку (2А), но поскольку
сняли записку как с Порога, и выводит перевал на реку Порог, то и назвать этот перевал нужно
Порог (2А).
Вот так распуталась эта путаница.
К вечеру подошли к следующему нашему перевалу – Архару. Кодар, видимо, в награду за наш
сегодняшний тяжелый труд, осветил заходящим солнцем все горы вокруг, и мы увидели и то,
откуда спускались, и то, куда завтра будем подниматься. Круто! Дух захватывает! Смотришь на
перевал – каска спадает. Архар смотрится еще страшнее и отвеснее, чем Порог-Вятка. Весь вечер
решаем задачу на завтра по выбору пути на перевал. Есть три варианта. Выбираем тот, что на наш
взгляд безопаснее (в смысле камнепада), хотя и круче.
Дорогие мои ангарчанки
Вы не представляете, какая у нас замечательная команда! Девчонки все разные, но как мы
подходим друг другу! Как будто специально подбирались по характерам и темпераменту.
Лена Собянина – из Усть-Илимска. Лучше всех умеет делать мужскую работу: рубить, зашивать
ботинки, ремонтировать все, что сломалось. Причем, хватается за дело без подсказки, без просьб:
увидела, что кто-то идет в рваной обуви – на обеде взяла потихоньку и зашила. Увидела, что
дежурный замешкался с костром – взяла и развела сама. Утром, когда мы никак не можем
заставить себя выйти из палатки в дождь – она нам кофе в постель. Промокшая вся, мы посмотрим
на нее и стыдно валяться в тепле – тоже выходим. Палочка-выручалочка!
Катя Казанкова – из Иркутска. Темпераментная хохотушка, бессменный авангард. Никто кроме
нее не может так долго и мощно быть впередиидущим: рубить ступени, раздвигать кедровый
стланик, идти, стиснув зубы, по бурной реке последней, собирая веревки, на моренах раздвигать
«чемоданы». Но если кто-то из группы вдруг заленится, она не замедлит высказать, но сначала
сделает всю работу сама. Энерджайзер группы!
Оксана Асмоловская – из Железногорска. Осторожная, сдерживает излишний пыл команды.
Самая заботливая: на любой перевал всегда незаметно занесет бутылочку разведенного сока и всех
напоит, неожиданно и приятно удивив нас. Соберет на перевалах весь мусор, накиданный
туристами, и сожжет его внизу, на ГЗЛ. (Не лень ведь таскать!) И нас приучила к тому же. А
вечером, хоть даже и сама с ног будет валиться, но сделает всем массаж, всех полечит, согреет,
приободрит. Наша ласка и забота.
Ну и я, Марина Красноштанова – из Свирска. Руководитель группы, наверное, не самый плохой,
раз сумели пройти Кодар, не заблудившись, не сломавшись, не утонув, не разочаровавшись в
горах, и друг в друге. Но сразу оговорюсь: грош мне цена, если бы не мои славные девы!
12.07.02
Перевал Архар взяли на удивление легко. Долго настраивали себя на тяжелую работу,
приготовили веревки поближе, но оказалось все гораздо проще – перевал только смотрел на нас
неприступными стенами, а в действительности – позволил подняться на себя ногами, без веревок.
1час 40 минут и эта, казавшаяся страшно высокой стена, была уже пройденной. Мы на перевале!
Архар нам понравился: чистый 1Б! Девчонки не верят, что все получилось так легко. Думают, что
это какой-то подвох со стороны коварного старика Кодара. Слева от нас – пик Сакукан (на
некоторых картах – Оптимист). Было бы здорово подняться на него. Но мы уже потеряли один
резервный день на проклятой Хавагде, поэтому не будем тратить время, а пойдем на спуск.
Кажется, Кодар стал снисходительнее к нам. Погода разгулялась: солнце и ветер, можно загорать.
Ветер – это удача, потому что при ветре нет гнуса. Разделись догола и ахнули: ну и красавицы!
Синяки да шишки. И лифчики на голове, чтобы солнце не напекло. А, ладно, никто ж не видит!
Только Кодар хохочет камнепадами, усмехается искрящимися на солнце брызгами воды, глядя на
то, как мы прячем нежные места от соприкосновения с колючей карликовой березкой.
По ручью Шаньго (по некоторым картам – Поливанный, Дорожный) идет неплохая тропа до
самого Среднего Сакукана. Но вот устьевый ригель перед Сакуканом – это что-то. Такая крутизна
и продолжительность спуска, какой не было на перевале! Вот он, подвох! Ручей беснуется где-то
далеко внизу, в глубоком каньоне, а мы карабкаемся по склону траверсом. Мы все на этом спуске
с ригеля стерли ноги до кровавых мозолей, а у Кати от ботинок осталась одна подошва и шнурки.
Пришлось ботинки выбросить. Пойдет теперь в моих сапогах. Вот, досада! Это всего только 6-й
день похода! Кодар хохочет, перекатывая камни по дну Шаньго.
Чтобы облегчить рюкзаки, мы выбросили часть груза (снаряжение, веревки, сапоги, каски) в
заброску, и пошли к 1-му базовому лагерю налегке. Завтра утром мы вернемся сюда и все
подберем.
Вечером приходим к устью Хавагды, а там по ту сторону моста сидит рыбак. Ах, какое
неудобство: теперь и в туалет не сходишь, и не разденешься – надо прятаться. А река на всех одна,
только два берега. Посовещались и решили полезть в реку мыться обнаженными, как привыкли.
Он удивился, конечно, нашему бесстыдству, но не пялился, а деликатно отвернулся. И в гости не
навязывался, а только наблюдал издалека, как мы ставим палатку, пилим и рубим дрова, разводим
костер, носим мешки с продуктами из заброски. (Боже! Сколько мешков!) Как мы это все
понесем завтра, целых 20 км до 2-го базового лагеря?! В гости напросились сами. Вот, нахалки.
Увидели, что он запекает рыбу на рожне. Угостил нас свежим хлебом, запеченным хариусом и
грибным супом. Скрасили вечер вместе. Он из Старой Чары, зовут его Сергей. Выяснили, что
имеем общих знакомых из Усть-Илимска. Как тесен мир! Пока я выуживала у него полезную
информацию о Кодаре, заботливая Оксаночка угостила нас всех откуда-то всплывшим
неучтенным спиртом, и помыла всю посуду, Лена то и дело подбрасывала дрова в костер и
смастерила удобные сиденья для всей компании, а Катюха, белозубо улыбаясь, нахваливала
грибной суп и рыбу, чем окончательно растопила сердце рыбака. Я, наблюдая за ними,
радовалась: группа-то, какая слаженная! Вот, повезло! Идем все ровно, дружно. Заботимся друг о
друге как родные. Думаю, что мы способны пройти весь маршрут!
Ночью мы, хмельные от удачи, что пока сопровождает нас, от неуемной любви к Кодару и чутьчуть от Оксанкиного спирта, поковыляли стертыми и сбитыми ногами к своей палатке. Очень уж
утомило нас первое кольцо.
13.07.02
Весь день ломота вверх по Сакукану с тяжелыми рюкзаками до 2-го базового лагеря. Ноги болят
от стертых мозолей до головокружения, хоть плачь. Солнце жарит (когда не надо!), мы
обливаемся потом. Ставлю себе обезболивающий укол, иначе не дойду с такой болью. Катюха
идет в тапочках. Оксана и Лена молча бинтуют ноги и вздыхают. Вчерашняя эйфория растаяла,
как прошлогодний снег. Дошли до места вчерашней заброски и взвалили на себя еще и
снаряжение. Тяжелые рюкзаки приходится подкидывать друг другу вдвоем. Мы с Леной – Оксане,
мы с Леной – Кате, Катя с Оксаной – Лене, Катя с Леной – мне. Заставляем себя идти по 40 минут,
не меньше. Последние 5-10 минут перехода кажутся вечностью. Чувствую, что иду медленнее
всех. Чтобы никто ни под кого не подстраивался, я ухожу с перехода на 5 минут раньше, потом
Оксана, потом Лена с Катей. К концу 40-минутного перехода последние догоняют первых, и мы
опять вместе отдыхаем. На обеде Лена с Катей находят еще силы искупаться, а я с завистью
наблюдаю за ними с дороги: у меня нет сил спуститься даже к реке, я как труп падаю на землю
голая и валяюсь час неподвижно. Заботливая Оксаночка мажет меня «комарэксом», чтобы меня не
сожрал гнус и муравьи, и подстилает под меня куртку. Катя с Леной тайком разгружают мой
рюкзак. Мне почему-то становится стыдно, что за мной ухаживают, я встаю и помогаю по мере
своих ушедших сил сварить обед дежурной Оксане. Меня хватает лишь на чистку лука и чеснока.
Честно скажу – ни в одной мужской или смешанной группе я не видела такой заботы участников
друг о друге.
Вечером подошли к разрушенному мосту через реку Сакукан. Здесь зэковская дорога когда-то
переходила на правый берег и поднималась серпантином по крутому ригелю Мраморного ущелья.
Все очень устали. Лена пошла умываться к реке, да там и уснула на камнях. Хочется порадовать
девчонок чем-то вкусненьким (уже началась походная тоска по сладкому – первый признак
переутомления). Собираю все крошки от печенья и сухарей, добавляю чуточку масла,
разведенного сухого молока, щепотку какао, и к ужину у нас роскошная добавка – пирожные
«картошка». Радуемся, как дети. Усталость постепенно уходит. Дорогие мои девчонки! У нас все
получится!
Мраморное ущелье
14.07.02
Сегодня нам необходим отдых. Второе кольцо – радиальная прогулка налегке в сталинский лагерь
займет полдня, а потом мы пойдем с рюкзаками до 3-го базового лагеря, до ГМС. Это недалеко.
Брод «стенкой» через Сакукан, полтора часа подъема и мы возле разрушенных бараков зоны.
Дорога накручивает серпантины по полкилометра, забираясь на почти отвесный ригель по ручью
Мраморному. Кодар жалеет нас, измученных: послал нам солнечную, но не жаркую погоду. Мы
опять загораем нагишом. Колючая проволока, дорога в штольню, проходная в зону, вышка с
рельсом-колоколом…. Мрачные места, отвесные горы давят со всех сторон. Витает унылый дух
зоны. Говорят, что отсюда невозможно было сбежать: вокруг такие стены скал, что без
снаряжения не поднимешься. А читинцы рассказывали, что на перевале Связка (2А) видели
самокованные ржавые крючья. Значит, все-таки убегали! Кто бы они ни были, эти беглецы, но мы
склоняем перед ними головы. Здесь добывали урановую руду. Больше двух лет не жил здесь
никто. Были здесь и вольнонаемные работники: их бараки стоят обособленно от зоны, они и
сохранились лучше, чем землянки зэков. Мы обошли всю территорию зоны. Вот холодильник –
большая землянка, обитая изнутри досками. Здесь очень холодно – на дне холодильника – лед.
Неудивительно, что холодильник сохранился лучше всех других строений. А здесь была кухня –
огромная мясорубка, посуда, топор, пила, кучи ржавых консервных банок. А вот по этой дороге
ежедневно поднимались в штольню рабочие – в дождь, в снег…. Вышка с рельсом-колоколом, а
рядом огромный лом. Стукнешь – и по всему ущелью унылый душераздирающий гул. А это….
Множество ровных холмиков, выложенных камнями высоко на склоне за пределами зоны…. Все!
Душа закричала: хватит! Тошно! Уходим отсюда быстрее! Это хмурое место Кодар охраняет
особо: долго здесь не пробудешь, убежишь. Даже солнце скрылось, пока мы осматривали зону,
словно выражая свое неприятие к людским деяниям. Кажется, будто глаза умерших преступников
смотрят на нас со стен ущелья, а их души сопровождают нас всю дорогу. Мы поежились от
смущения и прикрыли свои голые телеса одеждой.
Читинцы рассказывали, что на Кодаре есть три таких зоны, где добывали уран – на реках
Синильга, Хадатканда и здесь, в Мраморном ущелье. Хадатканду мы еще будем проходить в
конце похода. Рассказывали также, что измеряли здесь, в Мрамороном, фон радиации – он на
сегодняшний день не превышает предельно допустимую норму. Видимо, штольня уже отработана,
да и вход в штольню, говорят, забетонировали. А вот на Хадатканде радиация пищит здорово. Нас
даже предупредили, чтобы мы не останавливались там на ночлег, и не поднимали никакие камни
на сувениры, а быстро проходили мимо.
Спустились из лагеря к ручью и облегченно вздохнули – как будто вырвались из плена. Солнце
опять печет как костер. Загораем, лежа на коврике, часа два молча: столько впечатлений, что
говорить ни о чем не хочется.
Потом, нагие, как обычно, поскакали с альпенштоками вниз по дороге. Это, наверное, со стороны
выглядело очень смешно – действительно, дикие амазонки. Только у Лены прикрыта задница
штурмовым рюкзаком – она так и протаскала его всю радиалку, ни кому его не отдавая.
Вечером, придя на ГМС, опять встретили читинскую туриаду. Но наших насмешников и
поклонников среди них нет – они все ушли на пик БАМ. А на ГМС резвятся их большие детки:
дружат, влюбляются, гуляют, песни поют. К нам отнеслись очень уважительно. Не приставали. С
расспросами не лезли. Высмотрели среди нас самую молодую и красивую – Катьку и провели с
ней блиц-опрос, пока она готовила ужин. Ночью не шумели, ходили на цыпочках вокруг ГМС,
понимая, что нам необходимо выспаться перед третьим, сложным кольцом.
Кодарские контрасты
15.07.02
Опять непогода! Как на перевал идти, так поливает нас Кодар дождями, обкладывает туманами! С
утра унесли и закопали заброску подальше от тропы – к ручью Медвежьему. Очень важно, чтобы
ее не тронули ни звери, ни собаки, ни люди. Иначе наш поход просто рухнет. Мы вернемся на
ГМС через 5 дней, поэтому и оставляем здесь большую часть продуктов.
Дождались, пока кончится ливень и в 10.00 вышли вверх по ручью Балтийскому. Подъем на очень
крутой ригель уже не пугает: на Хавагде было покруче. Моросящий дождь сменяется короткими
ливнями, и тогда мы накрываемся пленкой и дремлем, обнявшись, чтобы не замерзнуть.
Видимости нет, кругом туман. Мы как ежики в тумане, так и хочется крикнуть: «Лошадка-а! Ты
где-е?!» Хорошо, что хоть туры понаставлены вдоль тропы, спасибо тому, кто не поленился это
сделать. Кругом жуткая чернота. Главное – не заблудиться в тумане и не залезть на какой-нибудь
отвесный пик вместо перевала. Когда туры кончились (а может, просто мы их перестали видеть?),
возникло ощущение, что перевал где-то рядом. Но где? Слева по ходу – снежный язык смотрит
откуда-то сверху. По описаниям С. Воробьева и В. Громова, подъем на перевал тоже проходит по
снежнику. Значит, нам туда. Какой-то внутренний голос говорит: «Не иди в туман, не иди в
туман…» Да, какое там не иди, холодно же ведь сидеть-то под пленкой! Зубы уже стучат и все
тело мелкой тряской. Так хочется быстрее подняться! Буквально заставляю себя и всю группу
сидеть на месте и мерзнуть. Чувствую себя виноватой, словно я не права. Девчонки выразительно
молчат. Хочется идти, не важно куда, лишь бы двигаться. Но мы сидим неподвижно, чтобы не
растерять остатки тепла, тесно прижавшись друг к другу. Сидим до 15.40! Когда засыпаем,
кажется, что этот проклятый дождь не кончится никогда, и мы так и останемся здесь навечно.
Мрачные мысли. Надо заставить себя встать и вернуться назад, вниз, поставить палатку и зажечь
газ…. Надо уметь отступать.
Но Кодар все-таки сжалился над нами! Внезапно просветлело небо, и мы увидели долину и
хребты. Когда подняли голову на снежный язык, по которому так хотелось скорее подниматься,
то похолодело в груди: снежник тянулся от верха высоченного хребта и заканчивался наверху
курчавыми зубьями скал. Как хорошо, что мы вовремя остановились! Или Кодар нас остановил
очередным ливнем?
Перевал из долины не видно – загораживают морены. Но мы теперь точно знаем, куда идти. На
перевале Лена достает из рюкзака внеплановое угощение – мясо криля. Оксана – бутылку сока. О!
Девчонки, вы же золотые! Меня не перестают удивлять их маленькие приятные сюрпризы.
Спускались с перевала опять в густой белый туман по турам. Спуск долгий, монотонный.
Особенно утомила довольно опасная морена из огромных «живых» камней – мокрых, скользких,
угрожающе сползающих вместе с нами по крутому склону. Идем медленно, осторожно, молча,
словно боясь лишним словом «спугнуть» подкарауливающий нашу жизнь камень. Придерживаем
руками и всем телом сползающие на нас «чемоданы», оберегая от них друг друга. И вдруг кто-то
из девчонок не выдержал: «А-а-а! Мутота хренова-а!», «О-о-о! Чертов перевал!», - и понеслись
дамские маты по всей округе. Аж сами потом удивились – как умеем-то! И сразу легче стало. И
морена тут же кончилась. И туман растаял. Напугали мы Кодар, он отступился, словно говоря: «Да
ладно, вам, девки, не верещите, вот вам ровная полянка для ночлега». Палатку ставили в ливень.
Зато внутри – полный кайф! Кемпинг-газ монотонно жужжит, согревая палатку. Варится плов, а
мы исходим голодной слюной. Без газа нам в этот вечер было бы очень неуютно. Когда мы
согрелись, поели, сделали друг другу точечный массаж и укладывались спать, почувствовали
какой-то свет и тепло снаружи. Выглянули – ахнули! Туман рассеялся и прямо перед нами – пик
БАМ в розовом закате! Пока мы ахали да восхищались, спешно доставая фотоаппараты, небо
также внезапно заволокло, и опять пошел дождь. Все изменения в природе происходят просто
стремительно. Виктор Рыжий говорил: чтобы понять, что такое Кодар, нужно увидеть три его
чуда: Чарские Пески, Мраморное ущелье и пик БАМ. Ну вот, мы и увидели Кодарские сокровища.
Жаль, что пока не можем подняться на пик БАМ, но когда-нибудь мы это сделаем.
16.07.02
Движение вниз по долине реки Бирокан (на некоторых картах – Кодар). Погода не балует: опять
туман, дождь. В зоне леса начались обходы прижимов, ригели, осыпи на крутых склонах, лазание
по буреломам и стланику. Тропа мало спасает. Чем ниже в лес, тем сложнее – этим и характерен
Кодар.
К обеду спустились в устье реки Бирокан (Кодар). Тут еще не легче: река настолько мощная,
видимо после дождей, что мы не решаемся преодолевать ее с ходу. Решили, что пока Оксана с
Катей варят обед, мы с Леной разведаем берег – можно ли где-нибудь завалить дерево и сделать
переправу по бревну. Нашли дерево. Спилили и завалили. Уплыло как спичка. Завалили другое.
Ура! Макушка оперлась на противоположный берег. Но идти по нему страшно: тонкая макушка
может надломиться, тополь весь сотрясается и дрожит от мощного напора воды, тряся листвой.
Вернулись в устье, не солоно хлебавши. Придется вброд. Я дважды пыталась с шестом сунуться в
поток на двойной страховке с берега, но не сумела. Сносит! Лена выбрала несколько другой путь –
где глубже, но за камнем, там чуть спокойнее вода. И прошла! Молодчина! Перила наведены,
группа проходит на другой берег. Переправа отняла целый час. Кодар подбадривал нас
неожиданно выглянувшим солнышком.
А когда мы, вымокшие до самой шеи в реке, выливали воду из обуви и растирали занемевшие
ноги, с неба опять хлынуло – солнечный дождь с огромными каплями-шарами.
До вечера шли по левому берегу реки Верхний Сакукан. Нарисованной на карте тропы здесь нет –
она заросла. Шли по свежим следам и кучкам большого медведя. Всю дорогу свистели и голосили,
чтобы не столкнуться с ним в чаще. К вечеру охрипли. Одна радость – ветер. Он скоро разгонит
тучи и тогда выглянет солнце.
17.07.02
Погода – как ни в чем не бывало – ясная, на небе ни облачка. Утром после 45-минутного перехода
подошли к реке Таежной и свернули в ее русло. Тропа на карте нарисована не совсем точно. В
устье реки Таежной ее практически нет, она уходит вверх по Верхнему Сакукану, а на Таежной
появляется только на ГЗЛ. Корректирую карту. Река Таежная – понравилась! Это первая река на
нашем маршруте, по которой идти легко и приятно, хотя и тропы в устье нет.
Любуемся красивым водопадом правого притока реки Таежной, обрушивающимся с отвесной
стены в альпийские луга. Выше по реке – не менее захватывающий вид – глубокий каньон с
вертикальными берегами, а тропка проходит по краю высокого отвесного берега. Дошли до тура
на реке, который указывает переход на правый берег. Но мы идем по отличной тропе левого
берега, ленясь спускаться в каньон, а потом опять высоко подниматься на правый берег. Зря! через
полчаса наша тропа обрывается на краю отвеса. Возвращаться назад, на «стрелку», не хочется, и
мы лезем вверх по скалам и крутым осыпям над глубоким каньоном, обходя его. Дополнительная
порция адреналина…. Конечно, если бы не солнечная сухая погода, черта с два мы бы здесь
прошли! Ну ладно, будем считать это высотной тренировкой перед сложным завтрашним
перевалом. А тропа с правого берега все равно опять перекинулась сюда.
Идем медленно, фотографируемся. Туры стоят только до отворота на перевал 25 лет Советской
Латвии, а дальше уже сами выбираем путь. Благо, что погода великолепная. Очень удобные и
красивые подходы к циркам по реке Таежной! Просто получаем эстетическое наслаждение!
Ледники, водопады, ледниковые озера, курчавые скалы, синее небо и голые бабы – это классно!
По ледникам и снежникам идти удобно – они пологие. Озеро под ледником №4 переливается
солнечными бликами от молочно-голубого до сапфирового цвета – и на дне озера, и на его
поверхности покоится лед. Жаркое солнце, обжигающе холодный снег, яркие цветы на прогретых
камнях и мрачные неприступные скалы, упирающиеся зубьями в вечность – это контрасты
Кодара. Такая короткая и яркая жизнь на земле. Такая необъятная и суровая вечность в небе.
Встали на ночлег под ледником перевала Рижан в 17.15. Радуемся, что день получился приятный,
красивый, не долгий. Сфотографировались в спонсорских фановских футболках на фоне нашего
завтрашнего перевала. Эта фотография будет украшать магазин «Фан спорт» в Иркутске, зайдите
посмотреть, мы Вам помашем ручкой!
Ужин, по обыкновению, варили на мху, как и в Саянах. Лена заворожено следила за огнем и
упрямо не верила, что на сыром мху вода закипит. Но все сварилось, и довольно быстро! Она
только сдавленно прошептала, вытаращив глаза: «Вот это супер…» Но дыма мы наглотались,
потому что мох был влажный. Заодно и сожгли весь пластиковый и бумажный мусор,
оставленный здесь предыдущими группами. Мои девчонки – молодцы! Ни одного фантика не
оставят после себя – все уносят с собой и сжигают. Очистили от чужого мусора такое
великолепное место Кодара. Дух захватывает от такой красотищи, и мы благодарим Кодар и
местного эвенкийского Бога – Хызара за доставленное нам блаженство. Хотя, понимаем, что
ничего вечного не бывает, и это, видимо, лишь прелюдия к чему-то очень серьезному.
Испытание на прочность
18.07.02
Утром погода – дрянь. Туман, дождь. Все вчерашние красоты под белой молочной пеленой.
Перевала не видно. Ждем просвета до 12.30. Подъем под перевальный взлет – 1час. Подъем на
перевал по разрушенным скалам лазанием – 30 минут. Справа по ходу от перевала Рижан –
классическая седловина – так бы и пошли на нее. У В. Громова в книге «Маршруты западного
БАМа» именно эта седловина названа перевалом Рижан. Но это ложная седловина. Спасибо
иркутянину Б. Касперовичу, который просветил меня по поводу его месторасположения, дал
фотографии. Худо было бы нам, если бы мы пошли по описанию В. Громова. С обратной стороны
эта седловина обрывается 400-метровой вертикальной стеной. Ни каких веревок бы не хватило. И
висели бы там в тумане.
Перевал Рижан – оригинален. На крохотной седловине – дырка, образованная лежащей сверху над
седловиной, каменной плитой. Под камнем как под крышей могут сидеть двое без рюкзаков.
Сняли прошлогоднюю записку группы москвичей. Пишут, что у них в группе участник ушиблен
камнем и травмирован, начинают аварийный спуск. Записка была упакована наспех, вся сгнила от
влаги за год и расползлась слизью прямо в руках.
Спуск не просматривается: 70-градусный 150-метровый отвес затянут туманом. Южная сторона
перевала, где мы поднимались, уже давно открылась, а здесь облака словно зацепились за острые
вершины и не могут вырваться из их когтей. Пошел снег с дождем, сильный ветер. Если бы это
случилось час назад, мы бы не пошли на сложный перевал. Но мы уже наверху. Надо выбираться
отсюда, и как можно скорее. Мы знали по описаниям Б. Касперовича, что на спуске понадобится
120 м веревок. Надо только продумать, как мы будем их крепить и в каком порядке спускаться. У
нас 2 веревки по 50 м.
Лена ушла первой на сдвоенной веревке от расходной петли (25м). Пройдя до конца веревки на
спусковине, она привязала к ней 2-ю веревку одним концом и ушла еще на 50 м вниз (итого
пройдено 75 м кулуара). Только там появилась небольшая площадка для сбора не более чем двух
человек с рюкзаками. Веревок больше нет, а спустилась она только наполовину кулуара. Что
делать? Да и как теперь будем сдергивать ту первую, сдвоенную веревку, ведь к ней прицеплена
вторая. Туман настолько плотный, что мы не только не видим Лену, но и не слышим: уже в 20
метрах крик растворяется в тумане как в вате. Только, подергивая веревку сверху, понимаем, что
она там, внизу, принимает какое-то решение. Вот веревка ослабела – значит, Лена встала на ноги.
Катя уходит вторая и захватывает с собой найденную нами веревку москвичей, которую они
оставили в кулуаре во время аварийного спуска. Долго-долго мы с Оксаной ждем, когда
освободится веревка, мерзнем на ветру, делаем отмашки ногами и руками. Очень холодно!
Слышим, как где-то внизу кулуара заворчал камнепад. Замерло дыхание. Что там у девчонок?
Оказывается, они спускали камни нарочно, чтобы потом нам безопаснее было идти. Проходит час.
Почему так долго? Мы с Оксаной коченеем, что называется, в усмерть. Обнявшись, прыгаем,
растираем друг друга, и припеваем унылыми голосами: «Давай, коза, попрыгаем, попрыгаем,
попрыгаем, и ножками подрыгаем, подрыгаем, подрыгаем…» Потом выяснилось, что Катя
вырезала вмерзшую в лед вторую веревку москвичей, чтобы по ней продолжить спуск и закрепила
ее за скальные выступы через расходную петлю. Третья ушла Оксана. Я осталась прыгать одна.
Хлесткий дождь со снегом лупит по лицу, ветер норовит сдуть меня с перевала. Кажется,
проходит вечность в одиночестве. «Боже! Что я здесь делаю?!», - спрашиваю я себя. На ум
приходит чья-то альпинистская фраза: «Да пустяки! Я просто так иногда гуляю…»
Даже сейчас, дома, когда пишу об этом, по коже – мороз. Наконец, слабые подергивания веревки
говорят о том, что я могу начать спуск. Пошла. Наконец-то, согреюсь. Первая веревка.
Перестежка. Вторая веревка. Как мне снимать первую? Надо бить скальный крюк, чтобы
закрепить вторую веревку и сдернуть первую. Бить крючья некуда – скалы в штукатурке (это
когда забиваешь крюк, а скалы крошатся). Надо спускаться до самого низа, а потом подниматься
сюда с другой веревкой. Третья, московская веревка, обрезанная Катей, 25 м – закреплена через
расходную петлю от единственной маленькой площадки. О! Тут девчонки надыбали еще одну
московскую веревку! Забираю ее, и ухожу на спусковине 25 м вниз, до бергшрунда. Москвичи
оценили этот перевал как 2Б именно из-за этого бергшрунда. Да бергшрунд тут ни при чем, он
вполне проходимый, подумаешь, метра полтора-два глубиной. Тут и без него есть над чем
поработать. Креплю 4-ю веревку 50м за скальный выступ через расходную петлю и перелезаю
через бергшрунд, вырубая во льду ступени. Еще одну вспомогательную московскую веревку 50м
скрепляю кольцом через карабинную удавку для того, чтобы потом сдернуть эти перила. Тем
временем Лена забралась наверх до первой веревки, все перевязала и сдернула, все спустились
вниз. Итого получилось 25+50+25+50 м = 150 м веревок, спуск занял 4 часа. Если бы не
московское снаряжение, оставленное ими по несчастью, мы бы спускались в два раза дольше. Все
московские веревки (их три) забрали с собой, значительно увеличив вес рюкзаков. Не пропадать
же добру!
По крутой осыпи спустились серпантином уже ногами до ледника Советских Географов. По
леднику идти тоже было не сладко – глубокий снег проваливается почти до пояса, а под снегом –
вода. Вымокли, заледенели. Прогулочка еще та. Может, где-то и можно было обойти этот снег, но
в кромешной тьме серого тумана мы ничего не видели, и мечтали только об одном – вниз, скорее
вниз. На ночлег встали у основания ледника, на камнях. Все-таки, мы прошли его! Самый
сложный перевал маршрута. Спасибо Кодару, разрешил. Хоть и потрепал нас непогодой.
Фаворитки
19.07.02
Утро солнечное, ясное! Морозное! Иней на внутренней стороне палатки сыплется на головы.
Замерзшие шнурки ботинок встали кривыми антеннами. Утром вышли из палатки, оглянулись на
перевал. Господи, спаси! Мы не видели в тумане, что вытворяем! А вот и 400-метровая стена
ложного перевала – гладкая, вертикальная. В. Громов, прежде чем писать книги, лучше бы сам
сюда прошвырнулся разок. А Вам, господа путешественники, прежде чем идти по
малоизученному району, советуем не всем книжкам верить, а собирать о районе как можно
больше информации из разных источников. Нам повезло. Мы поняли – Кодар нас любит. Мы,
видимо, растопили сердце угрюмого одинокого старика. Вот и сейчас, после стольких испытаний
на прочность, в природе оттаяло, потеплело, расслабилось и вздохнулось легко. Мы
почувствовали теплое дыхание Кодара вокруг себя и теперь, впервые за поход, уверены: у нас все
получится!
Следующий перевал маршрута – перевал Медвежий (1Б). По описанию Е. Куклина из г.
Шелехова, кулуар, ведущий к перевалу, находится в 200 м левее по ходу и выше самой низкой
седловины хребта. Так мы и пошли. Наверху кулуар сузился и стал очень крутым и
камнеопасным. Камни летят, не переставая, со всех сторон. Пришлось впереди идущей Кате
бросать веревки сверху 50+25 м, чтобы хоть отскакивать от камней можно было на крутом склоне.
Наверху выяснили, что нужный кулуар еще левее на 100 м. Ну да ладно. Зато здесь тур. Солнце
ласкает нас. Ветер пытается скинуть с гребня. Два самых больших ледника Кодара – ледник
Советских Географов и ледник Нины Азаровой – сверкают белизной так, что смотреть больно.
Настроение – приподнятое. Спуск с перевала до хорошей тропы занял всего 20 минут. Встали на
обед у ручья, варим борщ из сушеных овощей. Костер, как обычно, на мху и кустиках ивы.
Загораем голышом, играем в снежки на девственно белом леднике. Вот и пройдено сложное 3-е
кольцо. Остался выход. Выдержим ли еще 8 дней?
По пути к ГМС встретили неожиданно вынырнувших из кустов стланика четверых мужичков с
обалдевшими глазами. «Ой! Ах! Мы почти раздеты!» Да ладно, что теперь, убегать, что ли? Это
группа из Уфы, руководитель – Новоселов. Тоже пешеходная «пятерка». Между прочим, наши
соперники по Чемпионату. Потрепанные, уставшие, как и мы, наверное. Взахлеб рассказывают
какие-то страсти о перевале Гляциологов (2Б). Ой-ой-ой, как им не повезло-то там! Не принял их
Кодар. Чуть не убил. Конечно, старику Кодару надо понравиться, а у них в группе нет
обнаженных граций. «А у вас, девчонки, с перевалами все нормально?», - «О, кей!», - «А веревокто столько зачем?», - «Да на Рижанах подобрали», - «Жаль, что вы нас опередили с Рижанами-то»,
- «Ну, бывайте! Удачи!»
По дороге к ГМС насобирали море грибов и сварганили вечером великолепный ужин – плов с
грибами. Всë думали: а ведь это Кодар нам веревки-то московские подкинул. И вообще, нам везет
во всем пока. Благодарно склоняем головы перед своенравным Кодаром. Наше долгожданное
свидание с ним – напряженное, интригующее, но приятное. Мы – его фаворитки, мы это ощущаем.
Поэзия Кодарских бродяг
20.07.02
Сегодня у нас дневка на ГМС – на единственном Сакуканском приюте. Спим почти до обеда,
потом загораем. Кодар любовно ласкает нас солнечными лучами, теплым ветерком. Была у меня
шальная мысль – пока стоит погода, уходить дальше в горы, но язык не повернулся сказать об
этом девчонкам и так испохабить долгожданный отдых. Стряпаем с Оксаной блины и торт с
кремом. Стираем и моемся в Сакукане. Валяемся под палящим солнышком на ковриках,
подставляя лучам белые булки ягодиц. Остальное уже все загорело. Читаем «Книгу чуйств» (дада, именно чуйств!) - так называется местный, ГМСовский журнал, в котором все путники
оставляют свои литературные заметки об этих местах: стихи, рассказы, признания в любви
Кодару, сообщения о ЧП на маршруте, и просто излияния бродячей души. Вот и очерки наших
вчерашних попутчиков – группы Новоселова. Все так чинно, складно, со вкусом написано, а в
конце – кривым размашистым почерком: «Люди! Не ходите на перевал Гляциологов! Там такая
ж…!!!» Фу, как не эстетично. Зато выразительно! И всем понятно. Ладно, не пойдем.
В горах все становятся немного поэтами. Даже если в городе они косноязычные и грубые
молчуны. Горы нам дарят талант не только выживать, но еще и воспевать их. Читаем журнал
вслух друг другу целый день, и не можем оторваться. Сколько интересных людей, сколько
трагических и счастливых судеб, сколько приключений, происшествий! Мы тоже немного
написали о нашей взаимной с Кодаром любви. А стихи, которые запали в душу, переписали себе
на память и предлагаем Вашему вниманию некоторые из них.
***
Кого-то манит климат побережий,
Кто рвется в экзотические страны,
А нам нужней всего ручей Медвежий
И беспрерывный рокот Сакукана.
Здесь в августе идут дожди со снегом,
Одна отрада – меньше комарья.
И не понять – где переходят горы в небо,
И где с вершинами сливаюсь я.
Я верю в лучший отдых на Канарах,
Мне интересны Лувр и Колизей.
Но мне теплей на ледниках Кодара
Среди своих проверенных друзей.
Подарит мне еще не раз судьба
Отели и вокзалы, и общаги,
Но в памяти теперь навек изба,
Где согреваются кодарские бродяги.
(В. Гузий, 18.08.99 г.)
***
Заклубились распадки белым дымом тумана,
Встали где-то палатки у хребтов Мео Чана.
Встали где-то в Сибири, в тундре выросли где-то.
Сколько их в целом мире? По всему белу свету?
Почему их так много? Почему им на плечи
Все дороги, дороги, расставанья и встречи?
Только звезды и небо, да отчаянный ветер.
Только тот, кто здесь не был, ничего не ответит.
Для кого без дорог – словно на сердце камень,
Кто так запросто трогал звезды в небе руками.
Он-то знает, что значит в сердце боль и кручина –
Он не стонет, не плачет, настоящий мужчина.
Он измерил все броды, он усталость изведал,
Он глотал спирт как воду, ощущая победу.
Только звезды и небо, да отчаянный ветер…
Только тот, кто здесь не был – ничего не ответит…
(В. Чувашин, 4.08.01 г.)
Здорово, правда? Это пишут простые кодарские бродяги.
На запах блинов к нам занесло путника. Путешествует один. Фотограф-художник Геннадий из
Партизанска, что на Дальнем Востоке. Напугал меня, голозадую, неожиданным появлением.
Увидев мое смущение, опять скрылся в стланике: «Одевайтесь, я подожду!» Но когда он узнал,
что нас здесь четверо, да «одна краше другой», он аж присел от удивления и долго не хотел
уходить. Особенно его очаровала Катерина. Он все твердил, не спуская с нее глаз: «Вот это
настоящая Катя…» Сбегал на другой берег Сакукана, принес оттуда видеокамеру с фотоаппаратом
и начал нас (точнее, все больше Катю) снимать на фоне гор. Это единственная фотография похода,
где мы всей группой вместе, все четверо.
Вечер был литературный: опять читали стихи и очерки при свечах в избушке. Потом уснули под
«беспрерывный рокот Сакукана». Завтра опять в дорогу.
Кстати, в интернете существует сайт «ГМС. Кодар. ru», открытый москвичкой Дариной
Рогнацкой, которая специально ради этого сайта приходит ежегодно на ГМС и переписывает
журнал, чтобы ввести его потом в сайт. Так что загляните, если интересно.
Олимп и УПИ
21.07.02
Прощание с уютной избой ГМС. Последний брод через Средний Сакукан. Больше мы на него не
вернемся: все кольца маршрута пройдены, впереди у нас 8 дней линейного выхода. Углубляемся
все дальше в горы.
Мы наивно верили карте. Мы думали, что пойдем по хорошей тропе. Тропа заныривает в густой
стланик, а там уже мы копошимся, как можем. В кедровых зарослях не видно даже неба.
Трехметровые джунгли хватают нас в свои объятья смолистыми руками, цепляются за волосы,
ноги, рюкзак, и держат, не отпуская. А то еще шлепнут по лицу колючим веником с твердыми
зелеными шишками на концах. Боремся. Кряхтим. Материмся. Умоляем. Мы теперь знаем, кто
такие мазохисты. Мазохисты – это мы. Надо потерпеть до альпийских лугов. А там….
Там разноцветье трав будет радовать глаз. Там синие горы будут приветствовать нашу дерзость.
Там мы напьемся кристальной, душистой, настоянной на травах, воды из гремучего ручья и
утолим жажду. Там мы увидим наш Кодар и бесконечное синее небо. А может, и не синее. Но, все
равно, небо. Небо – это воля, небо – это простор. А в кедровых джунглях мы как в лабиринте, как
в замкнутом пространстве.
Наш путь сегодня пролегает к перевалу Олимп (2А). Сведений по этому перевалу нет, знаем
только, что у него общий цирк с перевалом УПИ (1Б), и находится он западнее от УПИ (по карте
читинцев и старой карте 1986 года, автор которой неизвестен). У В. Громова на карте нет перевала
Олимп, но описание этого перевала в его книге есть, оно не совпадает с теми двумя картами
(кстати, описание, как потом выяснилось, правильное!). Хочется верить читинской карте т. к. она
новее. Да и с ошибками В. Громова мы уже столкнулись на Рижанах. Поэтому, идем по
читинской карте.
Обед варим на мху и можжевеловых веточках под перевалом Скальный (2Б). Вот еще одна
полезная находка – горит можжевельник классно! И растет практически везде выше ГЗЛ.
После обеда обогнули морену, прошли мимо перевала Мурзилка (1А) и поднялись на перевал
УПИ. Никакого Олимпа в этом цирке нет! Пройдя немного траверсом по гребню хребта южнее, а
потом немного на запад, увидели седловину и тур перевала Олимп. Находится перевал со стороны
Среднего Сакукана совершенно в другом цирке, а вот со стороны ручья Бокового – цирк у
перевалов общий. Если бы мы поверили описаниям В. Громова, и пошли бы на Олимп в нужный
цирк, то сэкономили бы 2 часа! (Именно 2 часа у нас ушло на переход от места обеда до перевала
УПИ, а ведь мы фактически обедали под Олимпом).
Так что, по независящим от нас
обстоятельствам, мы прошли своим запасным вариантом: поднялись на УПИ, а спустились с
Олимпа. Карту 1986 года, а также читинскую карту необходимо редактировать. А вот В. Громов
тут был точен, как никогда, и карта в этом месте у него четко нарисована.
На седловине перевала УПИ нашли булыжник чароита – полудрагоценного поделочного камня,
эндемика Кодара. Название минерала произошло от реки Чары – крупнейшей реки Чарской
долины, разделяющей два хребта Читинской области – Кодар и Удокан. Это камень имеет
окраску от сиреневого до фиолетового, как и цвет хмурого Кодарского неба.
Под перевалом – ледник №25. Не все ледники Кодара имеют названия, многие просто
пронумерованы. Ледник имеет вогнутую форму, а по центру, в углублении, его прорезает
трещина, шириной около 1-1,5 метров, засыпанная снегом. Снег в трещине несколько белее, чем
на леднике. А еще пишут, что на Кодарских ледниках нет трещин.
К вечеру спустились на живописное озеро изумрудного цвета в оправе камня и льда. Это исток
ручья Бокового. И попали в жуткую грозу. Страшные раскаты грома усиливались в котловине
озера, в этом природном рупоре и долго грохотали эхом по всем хребтам, спуская камнепады в
воду. Благодарим Кодар за то, что позволил нам хотя бы поставить палатку и укрыться в ней до
начала шумного и мокрого кошмара. Какие же мы маленькие и беспомощные в этой огромной
стране гор! Наша палатка – как песчинка среди бесконечных барханов пустыни.
Чертовы рожки Сыгыкты и опасная переправа
22.07.02
От озера поднялись на небольшую морену, преграждающую ручью Боковому путь в долину,
потом последовал спуск с высокого, около 300 м ригеля. Идем по свежим следам огромного
медведя, который, видимо, искупавшись в высокогорном озере, возвращался в лес. По левому
борту ригеля – очень крутая осыпь, по правому – травянистые полки со скальными выходами.
Решили идти справа, как оказалось потом, напрасно. Полки обрываются скальными уступами,
кулуар ручья – камнеопасен, а в нижней части правого борта ригеля - слишком круто – до 60º.
Пришлось бросать веревку 25 м и сходить спортивным спуском. На преодоление ригеля ушло
около 3 часов. А снизу мы заметили, что левый борт значительно проще. Опять потеряно время.
Но самое тоскливое обстоятельство мы уже видим впереди по ходу – жуткий стланик, полное
отсутствие тропы и еще один ригель, только уже не в скалах, а в густом ольшанике. По ручью
идти не удобно – обрывистые, хотя и невысокие берега. Мечемся с правого берега на левый и
наоборот, но хрен редьки не слаще – везде одинаково.
В месте слияния ручьев Бокового и Водопадного начался горельник. Несколько лет назад (может,
около трех-пяти) здесь и по реке Сыгыкте буйствовал обширный пожар. Он уничтожил всю
растительность на несколько километров, остались только горелые рожки кедрового стланика, да
наросла частоколом среди его веток молодая береза. Черные и серые обожженные ветви стланика
похожи на скопища многочисленных змей. Но они твердые и острые, как ножи и сабли, и теперь
их не согнуть, не отодвинуть, а только сломать, если хватит силы, или вырубить топором. Мы в
аду! Все испытания, что были у нас до сих пор, это цветочки. Живой, зеленый стланик Хавагды и
Сакукана вспоминаем с любовью и умилением. Но самое непредвиденное – это то, что пожар
«съел» тропу на реке Сыгыкте! По старым описаниям, здесь проходила хорошая оленья тропа,
теперь ее нет. После пожара здесь не пасутся олени, а тропа выгорела и заросла березой. Мы в
ловушке коварного Кодара.
Спустились к Сыгыкте только к вечеру. А там еще смешнее (или страшнее?): ко всему тому, что
мы уже увидели, прибавилось еще и болото. Спустишься пониже к реке – идешь в болоте по
колено, в зарослях березового подлеска, чуть поднимешься на холм – там горелые рожки
поджидают. То ли плакать, то ли смеяться. Ужас! Такого тяжелого дня у нас еще не было. На
ночлег встали в долине Сыгыкты, вырубив под палаткой все рожки. Попробуем найти что-то
полезное в этой ситуации: вот сухих дров, зато, здесь несметное количество.
23.07.02
С тоской смотрим на голубеющий в дымке утреннего тумана поворот реки вдали (около 5 км).
Там приток Сыгыкты – река Ледниковая, с которой мы связываем надежды выбраться из этого
горелого кошмара. До устья Ледниковой шли 5 часов (1 км в час!) и встали здесь на обед.
Река Ледниковая мощная: глубокая, широкая и с быстрым течением. И это несмотря на то, что
дождя не было два дня. Хотя все правильно – стояла жара, и солнце растопило ледники, потекли
они в реки. Брод не возможен. Да нам пока и ни к чему бродить: оба берега Ледниковой
труднопроходимы: правый берег в горельнике, а левый – в густом живом стланике. Так не все ли
равно, по какому берегу мучаться. А выше по течению, может, найдем приемлемое место брода.
Пошли по правому берегу. А вот и граница пожара: широкий курумник, камни которого не
пустили огонь выше, в долину реки Ледниковой. Но радоваться нет смысла: за курумником опять
стланиковые джунгли. Опять продираемся сквозь гигантскую смолистую паутину. Катюха идет,
по обыкновению, первая, пыхтя и рыча. И это та девочка, которая в Чаре визжала от страха,
отмахиваясь от жуков-стригунов. Поражаюсь – сколько в ней силы. Иду вторая, и пытаюсь
повторить за ней все движения. Поднимаю тяжеленную ветку стланика над головой. На другую
ветку – наступаю ногами и придавливаю. Держу эти «тренажеры» как кариатида, качаясь на
ветках, потому что до земли – метра два вниз. Теперь надо быстренько отскочить на другую ветку,
чтобы эти две не прихлопнули меня сверху и снизу. Отскакиваю. Да-а-а…. У Катюхи лучше
получилось. Мой рюкзак прихлопнуло-таки клешнями, а я повисла на лямках рюкзака между
ветками. Нащупываю ногами другую ветку, встаю, снимаю рюкзак, вытягиваю его из клешней
стланика, одеваю. Это был только один шаг. Второй будет таким же. Оглядываюсь: девчонок не
видно! Кричу. Где-то далеко-далеко отозвались. За один-то шаг так отстать? Оказывается, они
рядом, всего-то в трех метрах, а сквозь хвою их не видно. Густой стланик не пропускает через
себя даже звуки. Ой-ой-ой, заблудится здесь ничего не стоит! Уже в пяти метрах друг друга не
найдем! Идем след в след, хотя это чревато тем, что можно остаться без глаз: ветки отскакивают
от того, кто впереди тебя. Признаемся, что горелые рожки Сыгыкты, все-таки, были очень милые,
в сравнении с этим гигантским стлаником. А знаете, как переводится с эвенкийского Сыгыкта?
Черт!!! Сразу видно, что по реке Ледниковой эвенки не ходили. Название-то русское у нее. А
зачем им сюда ходить? Они умнее, однако….
Несколько раз спускались по стланику к реке, но пока найти места переправы не можем: мощно,
глубоко и широко – никакого дерева не хватит. Да и нет здесь деревьев, только стланик. Покачав
головами, лезем опять на склон, в джунгли. Или, если возможно, проходим по самому краю реки
вброд, держась за берег. Но долго так не пройдешь – очень холодная вода. Не зря ведь река
называется Ледниковая.
К вечеру находим место возможной переправы, а также единственно возможное место ночлега.
Это напротив и между нижним и средним отрогами, ведущими от вершины 2683 м, которая на
левом берегу. Долго думаем, как будем проходить поток. Первая, как самая удачливая в водных
преградах, уходит Лена с рюкзаком, с тяжелым шестом. Катя и я страхуем с правого берега. Лена
немного не дойдя до левого берега, не удерживается и ее сносит потоком! Мы с Катей хотели,
было, ее вытягивать к себе, но она что-то там рычит, и мы понимаем, что она пошла вплавь.
Выдаем ей веревки. Побарахталась, зацепилась за большой камень руками, и вот она на левом
берегу! Вздохнули облегченно. Натянули перила. Хорошо бы навесную сделать! Но берега в этом
месте, как назло, низкие, нет ни одной высокой опоры. Я иду по перилам вторая, чтобы потом
вылавливать Оксану с противоположного берега. Она у нас «любит» уходить под воду в каждом
броде. Катя страхует меня с правого берега. Очень сложный поток! Там, где плыла Лена, глубина
– по грудь. Не понимаю, как мы будем переправлять Оксану. Страшно за нее. Конец страховочной
веревки на левом берегу закрепляет Лена. А я, тем временем, вытаскиваю из рюкзака еще одну
веревку, закрепляю за свою грудную обвязку и другим концом за большой камень. Регулирую
длину самостраховки. Выхожу с шестом ближе к середине реки, к тому опасному глубокому
месту, принимаю более или менее устойчивое положение между двух камней. Третья идет
Оксана. Ее страхуют Катя и Лена с двух берегов, и я встречаю у глубокого места. Так и есть!
Оксану сносит потоком, и она падает лицом в воду. Рюкзак сверху придавливает ее вглубь.
Видимо, она так напугана, что даже не пытается сопротивляться – просто лежит и все. «Оксана,
вставай!», «Оксана, плыви!», - но Оксана теряет силы. Почему она не борется?! Страшные
моменты. Лена вытягивает Оксану за страховочную веревку до моего места, я ловлю Оксану за
шкирку и мы с Леной вытаскиваем ее на берег. Ффу-у-у!! Слава Богу! Растираем ее, переодеваем.
Она, кажется, в шоке. Я клятвенно обещаю ей, что больше никогда у нас не будет таких сложных
переправ.
Четвертая идет с большим шестом Катя. Мы с Леной страхуем ее с левого берега: у меня конец
перильной веревки, у Лены – конец страховочной. Катя проходит очень хорошо. Ее оскаленные
зубы и гневный рык в такт шагам отпугивают воду, и вода, словно расступается перед ней. Я ее
встречаю там же, где и Оксану, но она, в общем-то, и сама справляется с рекой.
На ночлег встали здесь же, на берегу, на травянисто-кустистом островке. Кусты под палатку
пришлось вырубать. Весь вечер сушились у костра. Хлопнули по глотку спирта. Все равно всех
трясет ознобом, особенно, меня. Настоялась в реке, по самое не хочу. День был самый сложный.
Ни в одном походе никогда ни у кого из нас не было таких сложных дней.
Благодать реки Благодатной
24.07.02
На левом берегу Ледниковой, немного пройдя вверх по течению выше места брода, обнаружили
тропу. И хотя, она мало спасает от густого стланика, все же греет ее присутствие. Терпеливо
раздвигаем зеленые дебри и ждем встречи с левым притоком Ледниковой – реки Благодатной (по
некоторым картам – это река Изумрудная). Долины реки Благодатной не видно, потому что в
устье река Благодатная падает со стены эффектным водопадом. Долина там, наверху водопада, но
чтобы добраться до нее, нужно преодолеть этот высокий ригель. Пообедали в устье, немного
полежали, чтоб улеглось в желудке и пошли на ригель. Поднимаемся по нему лазанием, кое-где
подавая рюкзаки снизу наверх. Стоя на краю ригеля, огляделись – красотища! Напротив нас, на
противоположном склоне – перевал Ледниковый (2Б-3А) свисает с неба длинным ледовым
языком, который обрушивается водопадом в реку Ледниковую. Вершины пиков Чара, Гляциолог,
Читинец упираются зубьями в небо. А долина реки Благодатной поистине благодатна – широкая,
ровная, освещенная солнцем, как дорога в рай. Стланика нет! Только кустики ивы гладят голые
коленки.
Перед поворотом реки Благодатной на юг, присели отдохнуть на альпийских лугах и перекусить
орешками. Зачарованно оглядываем снежный цирк справа по ходу. Лена, обнимая Катю,
мечтательно произносит: «Медведь…» Мы поворачиваем головы. «Ой, девчонки, это же, правда,
медведь!» Соскочили. Вот он, метрах в тридцати. Наблюдает за нами со склона. Здоровый-то
какой! Но, видимо, молодой – ноги длинные, как у подростка. Это плохо, что молодой, значит
любопытный, людей еще может не знать, и не бояться их. Улюлюкаем, что есть мочи и свистим.
Лениво потрусил вверх по склону, оглядываясь на нас через каждые пять-десять шагов. Вот,
досада! Надо было сначала сфотографировать, а потом уж прогонять! Хорошая мысля, как
говорится, приходит опосля. Сфотали, конечно, но он уже был высоко на склоне, а фотоаппараты
у нас далеко не крутые, без увеличения. Теперь, показывая своим знакомым эту фотку, гордо
говорим всем: «А вот это – медведь», тыкая пальчиком в бурую точку на снимке.
Мишка убежал в цирк и скрылся где-то за камнями. А мы шли и оглядывались потом до самого
вечера, надеясь увидеть его еще раз. Но мишку мы не интересовали. Только куропатки,
оглушительно хлопая крыльями, выскакивали из-под ног, заставляя наши сердца улепетывать в
пятки. Да пищухи с тарбаганами встревожено свистели, предупреждая своих собратьев о нашем
вторжении. Всюду следы горных козлов. Что говорить, славная река – она и зверям нравится.
На ночлег встали на идеально ровной поляне перед поворотом долины на перевал.
Мох мы в этот вечер собирать поленились и решили сварить на газу. Вот и зря. Кодар тут же
наказал нас. Газ неожиданно быстро кончился, а ночью пошел дождь и мох стал сырым, как
мочало. Утром пришлось довольствоваться только сухим пайком.
Река Благодатная берет начало от снежника, спускающегося с перевала Проходной (1А). И до
самого перевала – широкая, просторная долина – благодать, да и только! Лишь перед самим
перевалом возвышается высоченная морена, да и та легко обходится слева по ходу. Вспомнили
наши родные Саяны. Как будто мы и не на Кодаре вовсе.
Неприступные стражи Кодара
25.07.02
Вот и осталось совсем немного до конца похода – 3 дня. И впереди у нас, казалось бы, остались
совсем не сложные перевалы и реки. И рюкзаки на выходе уже легки. И с непогодой Кодара мы
уже свыклись. И мозолей уж давно нет. Но все тяжелее вставать по утрам и заставлять нести
себя на гору. Все холоднее вода в бродах и снег ледников. Все больше хочется есть, особенно
сладкого, и даже Оксанка, всегда отдававшая свою порцию нам, уже доедает все до последней
крошки. Похудели девы, стройняшечки такие стали! Ребра торчат! Да-а-а, тощая корова – это еще
не газель – точно подмечено. Только кажется, что с последними излишками веса тают и последние
наши силы. Да еще и заболели все – ледяные броды Кодара теперь у нас в горле стоят, в прямом
смысле слова. Кто кашляет, кто чихает.
А Кодар все нас испытывает. А, может, уже отпускать не хочет. Выставил своих неприступных
стражей, чтоб не смогли мы выбраться из его заточения.
Страж первый – это густой как молочная пена туман. Идем на перевал Проходной наугад, тычась
в ручьи и стены. Страж второй – ливневый дождь, который снова и снова загоняет нас под
полиэтиленовую пленку. У дождя есть еще и помощники – снег и град, которые через пленку бьют
с силой по нашим головам. Страж третий – высокие ригели, скользкие на спуске и подъеме. Страж
четвертый – кедровый стланик. Все тот же «любимый» кедровый стланик (но, кстати говоря,
такого, как был на Ледниковой, больше не будет нигде). Страж пятый – жуткий, везде
проникающий гнус, массовый вылет которого начался как раз сегодня. Но, справедливости ради,
надо заметить, что комары и мошка летают только в лесу. Мораль: путешествуйте по Кодару
только в верховьях!
Страж шестой – сварливые, ворчащие на нас со всех сторон камнепады. Подмоет дождичком
склон – и ожили, заворочались с боку на бок камешки.
Все эти стражи Кодара весь день пытались препятствовать нам – и на перевале Проходном, и на
ручье Озерном, и, особенно, в верховьях реки Левой Сыгыкты. Ох, уж эта Сыгыкта! Точно эвенки
подметили – сущий черт!
В общем, как мы ни умоляли Кодара отпустить нас с миром, он был глух и неумолим. Вечером в
палатке жалели себя и вспоминали, вздыхая, наших любимых мужчин (пора бы уж вспомнить-то!)
– бывших и настоящих, далеких и близких, родных и чужих. Впадали в сентиментальность и
клятвенно обещали им: больше без них – ни за что и ни куда! Будем кроткими и ласковыми,
чуткими и послушными женами и подругами. Только бы добраться до дому.
26.07.02
Ночь была бредовая, температурная, душная. Утро всхлипнуло дождем и встало поперек горла
влажным морозным воздухом. На перевал Семи Гномов (1А) поднимались молча. Все казалось –
не туда идем в тумане. Но поднялись очень даже неплохо. Все-таки, Кодар нас любит, жалеет.
Только отпускать не хочет – привык. Очистил наши души от ненужного суетного хлама и
заполнил поэзией (может, это громко сказано, про поэзию, но как-то вдруг засочинялось и
запелось само собой).
Всем, кто нас любит и ждет
Под рассерженный грохот Кодара
Неспокойно сегодня спалось:
Камнепадов глухие удары
Разбивали земную ось.
И как храпы вздремнувшего монстра
За палаткой урчит река.
Мы опасности чувствуем остро.
Мы живые с тобой. Пока.
Снились мне твои нежные губы,
И застывший укор в глазах.
«Ну, зачем, тебе, девочка, нужен
Этот грозный старик Кодар?»
Я легонько тебя целовала,
Не давая и слова сказать,
Я тихонько тебя покидала,
Чтоб с Кодаром рассветы встречать.
Ты мне снился сегодня ночью.
Это значит, что ты скучал.
Мне хотелось обнять тебя, очень,
Но ревнивый Кодар не пускал.
Друг за друга тревожиться будем,
Даже если мы не вдвоем.
Все мы живы – пока мы любим.
И любимы – пока живем.
Перевал Семь Гномов. Странное название, казалось нам сначала. Когда поднялись – поняли.
Гномы – это мы, путники, жалкие незаметные букашки в этом нескончаемом хранилище льда.
Только нас четверо. Сегодня перевал называется – Четыре Гнома.
Перевал не имеет седловины – это обширный переметный ледник, сползающий со склона хребта,
заворачивающий гладкой «причесанной» волной сначала на север, потом на юг, как накатанная и
посыпанная гравием ледяная дорога. (Так, между прочим – вместо «гравия» здесь камешки«чемоданчики», упавшие на лед сверху). Очень впечатляет! Это самый восхитительный перевал
нашего маршрута! Жаль только, что погода хмурая.
А вот еще одна внушительная трещина на леднике (первая была под перевалом Олимп).
Угрожающе гудит подледными водами. Лучше сюда не падать – смоет в один момент и унесет под
ледник как в водосточную трубу.
Лед – это седьмой страж Кодара. Идти по нему скользко без кошек, а кошек на группу только две
пары, поэтому, двоим из нас, приходится обходить лед краем, по снежнику и мокнуть по колено,
в раскисшем подтаявшем снегу.
В обед нас накрыло грозой. Крупные капли ливня отбарабанили по нашим головам, сопровождая
это «веселье» фейерверком молний и раскатами грома. А мы сидели под пленкой с горячими
мисками на коленках, и были очень рады, что успели сварить обед на костре из мха.
Вечером – «вторая серия» фейерверка. Вот только сварить ужин уже не успели. Что за чертовщина
– дрова сырые, на земле – потоки воды, с костром измучались. Даже смешно – на влажном мху
готовили весь поход, а тут на дровах – никак. Ох, уж этот Кодар! Все равно ведь сварим, не
мешай, дорогой! Сварили кое-как. Поели, отогрелись. Ежевечерний массаж друг другу сделали.
Помечтали о том, о сем. Оттаял грозный старик, показал нам чудную «картинку» с пурпурным
закатом на фоне лиловых грозовых туч и радугой через все горы.
А где же олени?
27.07.02
Спускаемся вниз, в долину, по реке Олений Рог, или просто Оленья. Кругом – оленьи тропы,
попадаются и оленьи рога. Куропатки как домашние куры здоровые, наглые. А воркуют как
голуби.
Смотрим с тоской на реку Олений Рог: ведь нам ее придется переходить. Мы на правом берегу
(здесь тропа), а нам нужно – на левый. Река не широкая, но очень мощная. Не поймешь – когда же
здесь, на Кодаре, спадает уровень воды в реках? В дождь – высокая вода, это понятно – с неба
сливается. В жару вода еще выше – это тоже понятно, ледники в верховьях тают. Ну, а вот
сегодня? Дождя нет, жары нет, а уровень воды – все выше и выше. Идем к устью реки, в надежде,
что там получится перебрести: может, там уклон меньше или река в ширину разливается, и не
такая глубокая.
Оленьи следы и тропы разбрелись по всей тайге. Ну, это ясно – значит, впереди будет ригель. Не
ходят они по ригелям, они только на лугах пасутся. Впереди опять беспросветный туман, куда
спускаемся – не видим. Буреломы и завалы кругом. Река шумит где-то далеко внизу, в каньоне.
Пройдя каньон, решили спуститься к реке – посмотреть, что там. И…. Вот чудо-то! Прямо перед
нами – упавшие с берега бревна! Вывороченные комли с давно смытой землей, отсутствие веток и
склизкая гнилая, наполовину содранная кора, говорит о том, что это дерево лежит здесь уже
давно, и не мы первые его используем для переправы. Я особенно рада тому, что выполнено мое
клятвенное обещание Оксане, по поводу сложных переправ. Ура! Это последнее наше
препятствие на маршруте! Удивляемся тому, что так удачно вырулили со склона именно на это
бревно, словно кто-то за руку вел. Суеверно вспоминаем нашего сурового, но очень доброго к
нам покровителя, раскатистое имя которого сопровождает нас постоянно. Кодар-р-р… И
полетели со склонов камни. Кодар-р-р… И рухнула река с ригеля водопадом. Кодар-р-р… И
обрушились с небес корявые пальцы молний, сотрясая горы.
Ну вот, мы и на Сюльбане. Это река такая. Большая река. Проспект в горах. По ее долине идти
легко – есть вездеходная дорога, есть оленьи тропы. То и дело встречаются чумы и стойбища
эвенков, но все они пусты – здесь, видимо, зимние жилища, а на лето эвенки уводят стада оленей
в горы. Жаль. Так хотелось посмотреть на местное чудо – северного оленя. Но только их рога
разбросаны по долине, да еще обглоданные черепа висят на частоколах загонов.
Прошли Хадатканду – реку, на которой тоже был сталинский лагерь по добыче урановой руды.
Брод через нее «стенкой» был прост. Остановились здесь на обед. Хотя нас предупреждали –
проходите мимо. Но дальше – пойдут болота, где будем варить? Ничего не случится с нами за час.
Люди тут годами жили. Нажарили грибов с картофельным пюре (грибы – не здесь собирали, а
раньше) и размечтались о… спиртном. Засосало так что-то внутри, я думала – у меня одной.
Спрашиваю: девчонки, вы что хотите сейчас больше всего? Они, в голос: «Водки!!!» Ого!
Доходились дамочки! А ведь не пьющие все! Но организмы просят. Замерзли, однако. Чай, не
эвенки мы!
Хадаткандинские болота попотчевали нас морошкой, прошлогодней клюквой, да шикшей –
северными ягодками. После них еще больше захотелось в магазин. Наматываем километры в
сторону БАМовской железной дороги и складываем в такт шагам такие вот дурацкие дифирамбы
о себе (это чтоб дорога быстрей пролетала):
Спускаемся вниз по долине
Сюльбана – таежной реки!
Жратвы уже нет и в помине,
Печально легки рюкзаки!
В ботинках зачвакали реки,
В одежде – зундит комарье.
Кодар! Мы запомним навеки
Гостеприимство твое!
Вы видели, чтоб по болотам
Четыре гарцующих тетки
Лихим бы скакали галопом,
И дружно мечтали о водке?!
Нет-нет! О мужчинах мы тоже!
Но только чуть-чуть, иногда!
А главное – пиво и водка
Пусть будут как солнце – всегда!
Глупо, конечно! Но ужасно весело! Девчонки! Мы же выходим! Завтра – в люди! В магазин! В
поезд! Глазки поднамажем! Губешки понакрасим! Причешемся! Накомарники снимем!
Чистенькие фановские футболочки – и мы супермодели!
А все-таки.… Где же олени? Только огромные кучи рогов повсюду. Ну, эвенки, вы даете! Неужто
всех сожрали?!
Прощай, Кодар! Уходит твой гарем!
28.07.02
В последний день, день нашего выхода, Кодар милостиво провожал нас долгожданной, солнечной,
замечательно приятной погодой. Последние 13 км мы прогарцевали по вездеходной дороге
быстро, то шлепая по вязким болотам, то взбираясь на верх Сюльбанского каньона, то ища
обходную тропу по лесу. Вездеходная дорога забуривается в такие болота, что человек там просто
не пройдет, поэтому в обход болот встречаются охотничьи тропы по тайге. Выскочили как раз к
Кодарскому тоннелю, но не с восточной стороны, где станция Кодар, а с западной – тут станции
нет, только домик охраны и обходчиков. Срочно оделись, чтоб не испугать никого и вышли к
таким долгожданным людям. Обходчики спешат навстречу нам. Тоже, что ли, людей давно не
видали? Ах, вот оно что – здесь запретная зона! А до вокзала еще 3 километра через гору по верху
тоннеля (внутрь тоннеля – нас не пускают). «А магазин там есть?» «Не, девчонки, это только в
Чаре». «Тогда не пойдем! Находились уже!» «Да вы ж, девчонки, привычные, в горах-то, небось,
не одну сотню километров намотали?» «Ну, 250, и что. А теперь – вылом! Не пойдем!» И легли
возле рельсов загорать. Покачали мужички головами и сказали: «Ну ладно, лежите. Мы поезд вам
и тут остановим». А потом принесли нам печенья, сахара и… свежего хлеба! «Знаем, говорят,
вашего брата – туристов: они как с гор спустятся, так вечно голодные». Вот это, по-нашему,
мужики!
Мы сварили остатки сушеной свеклы с лапшой (оказывается, это бывает вкусно!), а потом
швыркали чаем, смакуя дармовой хлеб. Поезд только в 8 часов вечера, до этого времени можно и
помыться, и постирать в ручье, и поспать в палатке.
После обеда подошло к нам «чудо в перьях»: два рюкзака – один на спине, другой – на животе,
на поясе – нож размером с саблю, на груди – компас, за спиной – ружье, сам голый, волосатый. На
лице печать интеллигентности. «Вы туристы?» «Нет, мы любовницы Кодара». Понял, улыбается.
Просит показать, где тут Сюльбан. Показываем. Не верит: «Я не вижу тут никакой долины и
никакой дороги!». Иду провожать горемыку до тропы, а то он с самого утра бродит по верху
Кодарского тоннеля туда-сюда, глядя в свою, с позволения сказать, карту. Выясняется, что это
чудо приехало из Санкт-Петербурга, в горах никогда в жизни не был, и вот теперь, на склоне лет
решил испытать себя. Что такое долина – не представляет. Таежную дорогу надеялся найти чуть
ли не асфальтированной. Карты нет, тычет пальцем в какую-то схемку, нарисованную другом
спешно от руки, и все твердит: «Я не вижу здесь никакой долины! Мне друг сказал, что здесь
проходит самая лучшая дорога!» Пытаюсь объяснить, что такое «самая лучшая дорога» в
сибирской тайге. Смотрит на меня с недоверием: «Я же туда ходил! Там кругом только болота! И
комары, ужас, какие! Это же не дорога, а просто вездеходный след! Вы что-то путаете!» Ну что
ему еще сказать…. Отдала ему оставшийся после похода «комарэкс», пожалела его, как нас
жалели читинцы, и оставила на тропе. Он мужчина. Он выживет. У него есть ружье и «сабля».
Кодар! Не смейся над ним. Прости его за беспечную дерзость и прими его, как принял нас. И тогда
он пройдет свою, такую нужную ему дорогу.
Дорога – лечит. Она нас любит.
Шальные бредни сплетает в мысль.
И сколько разных людей и судеб,
Пройдя дорогу, взлетали ввысь….
Жаль, не спросила, как его зовут….
Вечером сели в поезд. Молча смотрим в окна вагонов. Отводим взгляды, стесняясь показать друг
другу, как нам стало жаль прощаться с Кодаром.
Долина Сюльбана в солнечной дымке. Голубые горы Кодара заглядывают в окна и смотрят на нас
снисходительно и как будто печально. Эти суровые стражи издалека кажутся нам беспомощными
– как обращенные в камень немые исполины. Они бессильны протянуть к нам руки, бессильны
вырваться из своих вечных оков.
Но они живые. Они все понимают и чувствуют. Они все видят и слышат. Они могут вздыхать и
стонать ветрами, смеяться и плакать реками. Они дарили нам свои цветы. Они иногда ласкали нас
солнечным теплым ветерком. Они преподносили нам сюрпризы. Они раздевали и одевали нас.
Они позволяли нам забираться на свои крутые колени и плечи. Они наказывали нас за
беспечность и жалели нас, когда мы слабели. Они сильно, по-мужски, встряхивали нас, когда мы
слишком заносились. Они ревниво оберегали нас от зверей и от наших собственных фантазий и
страхов. Они помогали нам побеждать самих себя и радовались с нами, когда мы преодолевали
свои трудности. Они восхищались нами тогда, когда мы этого хотели. Они закрывали глаза на
нашу самонадеянность. С ними мы чувствовали себя самыми неповторимыми и единственными.
Они не покидали и не предавали нас. Они никогда не были к нам равнодушны. И теперь, когда мы
уходим, они нас прощают и дарят нам на память все свои голубые вершины: ни одно облачко не
омрачает их чело. Только закат заливает пурпурным цветом долину Сюльбана. Цветом крови и
цветом любви.
Мы уходим. Мы их оставляем в своем сердце. Мы еще вернемся сюда и опять будем
счастливыми.