подробную программу

НЕКОММЕРЧЕСКОЕ ПАРТНЕРСТВО
КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ МОТОЦИКЛОВ
“ЛЕГИОН 86”
628600 г. Нижневартовск
ул. Интернациональная 2-Б корп. 1 кв. 86
Тел. 58-15-60
ИНН 8603131400
р/с 40703810600000000196
в ЗАО АКБ «Приобье»
г.Нижневартовска
к/с 30101810800000000777
БИК 047169777
СНЕГОХОДНЫЙ ПЕРЕХОД ПО ТЕРРИТОРИИ СТРОЙКИ №503 «САЛЕХАРД – ИГАРКА»
УЧАСТКА ОТ ВАХТОВОГО ПОСЕЛКА ПЕРЕПРАВЫ ЗИМНИКА ВАНКОРСКОГО
МЕСТОРОЖДЕНИЯ ДО ПОСЕЛКА КРАСНОСЕЛЬКУП.
Название похода: Легион-экстрим 503 стройка, Мангазея.
Общая протяженность маршрута: 2200 км
Участок преодолеваемый на автомобилях по дорогам общего пользования и зимникам: 1800 км.
Участок преодолеваемый на снегоходах: 400 км.
Цель: Посещение территории 503 стройки в честь шестидесятилетней годовщины расформирования
стройки и прекращения существования системы Сталинских лагерей - ГУЛАГ. Так же планируется
посещение территории первого города в Западной Сибири – Мангазея.
Организатор: Байк клуб «Легион 86» г.Нижневартовск
Поддержка и помощь участникам пробега:
ЛМК – Строй – Погребняк Григорий Михайлович +79821993940
Консультации по маршруту Егоров Константин +79028577878
Президент клуба «Легион 86»
8-9044-83-37-37
В.В. Сочилин
План похода:
29.03.2013. 08:00 группа выезжает из Нижневартовска (сбор 7:00 на базе НВ-Моторс групп)
08:00 – 00:00 переход на автомобилях по маршруту Нижневартовск – поселок Уренгой – 60-й км
Зимника Ванкорского месторождения. На этом участке группа пересаживается на снегоходы и
передвигается до вахтового поселка ЛМК Строй (Ванкорское месторождение) пункт Надо-Мара.
Ночевка.
30.03.2013. 07:00 Подъем, завтрак, подготовка к выезду
08:30 – 00:00 Выезд на снегоходах по маршруту Поселок ЛМК – поселок Красноселькуп. По
пути посещение территории поселка Долгий места где расположен участок мертвой дороги 503 стройки
(это место зачислено в реестр уникальных исторических объектов России (www.10russia.ru), далее
группа проследует до поселка Красноселькуп, где переночует.
31.03.2013. 07:00 Подъем, завтрак, подготовка к выезду.
08:30 – 00:00 Выезд на снегоходах по маршруту Красноселькуп – Надо-Мара, по дороге заезд на
территорию города Мангазея.
01.04.2013. Возврат в Нижневартовск.
От организатора:
Друзья, соратники! В очередной раз группу снегоходчиков, искателей приключений от байкклуба «Легион 86» несет в неизведанные нами просторы. На этот раз наш интерес лежит в области
покорения и освоение просторов Сибири русскими землепроходцами совершившими много открытий в
пользу государства российского и основавших первый город в западной Сибири – Мангазея. История
мангазеи интересна, значима и трагична, в прочем, как и история всего великого Русского государства.
Ниже в летописи маршрута я привожу подробную историю города описанную трудами историков и
летописцев. Так же мы имеем цель прикоснуться к истории и отдать долг памяти великой эпохи
Советсткого периода и в частности того периода, который омрачен послевоенной разрухой, тяжелым
восстановлением страны, и грандиозной стройкой под номерами 501 и 503 имеющей непосредственное
отношение к сталинским лагерям – ГУЛАГу. Информацию, которая нас подвигла на эту затею
прилагаю ниже, скажу лишь еще, что 2013 год является годом 60-й годовщины расформирования
стройки, которая унесла тысячи жизней заключенных советских лагерей. Мы с Вами знаем, что далеко
не все заключенные того времени были достойны таких каторжных страданий, а многие в последствии
реабилитированы. Давайте будем помнить и эту историю нашей великой страны чтоб не совершать
подобных ошибок самим и не дать совершить их нашим наставникам.
С уважением, и чувством большого патриотизма команда «Легион-Экстрим»
Из истории стройки №501 - №503
Строительство железной дороги вдоль Северного полярного круга Салехард - Игарка, известной также
как "мертвая дорога", можно считать одним из самых грандиозных проектов ГУЛАГа.
22 апреля 1947 Совет Министров в Секретном постановлении за №1255-331-сс принял решение
приступить о строительстве крупного морского порта в Обской губе в районе Мыса Каменный и
железной дороги от ст. Чум (южнее Воркуты) до порта. Необходимость строительства железной дороги
была вызвана двумя причинами: экономической - освоение северных территории, богатых полезными
ископаемыми и военно-стратегической - защита Арктического побережья. Идея строительства
принадлежит самому Сталину: "Надо браться за Север, с Севера Сибирь ничем не прикрыта, а
политическая ситуация очень опасная". Строительство было поручено вести Главному управлению
лагерного железнодорожного строительства (ГУЛЖДС), входившего в систему ГУЛАГа. Основной
рабочей силой были заключенные и ссыльные. Вольнонаемные составляли незначительное число и
занимали в основном руководящие должности.
К концу 1948 г. была построена ветка Чум - Лабытнанги (поселок в устье Оби) протяженностью 196 км.
К этому же времени выяснилось, что в районе мыса Каменного сооружение морского порта невозможно
из-за гидрогеологических особенностей. Однако от идеи создания заполярного порта на трассе
Севморпути не отказались. Было предложено перенести порт в район Игарки (север Красноярского
края), для чего требовалось продолжить линию Чум - Лабытнанги на восток. Были созданы два
управления строительства: №501 с центром в Салехарде и №503 в Игарке (управления имели номера,
поскольку строительство было засекреченным). Строительство железной дороги велось навстречу друг
другу.
По архивным источникам приблизительное количество заключенных на всей трассе Салехард - Игарка
колебалось от 80 до 100 тысяч.
Несмотря на суровые природные условия: морозы под 50 градусов, болота, бездорожье, гнус, дорога
возводилась быстрыми темпами. К началу 1953 г. было построено около 800 км из запроектированных
1482 км. На западном отрезке полностью была построена ветка Чум - Салехард. От Салехарда до
Надыма было открыто рабочее движение. На центральном участке - от р.Большая Хетта до р.Пур было
уложено 150 км земляного полотна. На восточном участке - от Ермаково до Янова Стана на р.Турухан было открыто рабочее движение. На реках Обь и Енисей действовала паромно-ледовая переправа.
Оставался недостроенным центральный участок стройки - между Пуром и Тазом. В 1953 г. вскоре после
смерти Сталина, правительством было принято
решение о консервации стройки и последующей ее
ликвидации.
В отличие от других "великих строек коммунизма"
Северная железная дорога оказалось мертвой
дорогой. На строительство было затрачено
несколько миллиардов рублей. На ее ликвидацию
только в 1953 г. было потрачено 78 млн. р. (по
ценам того времени). Но огромное количество
материальных ценностей так и не удалось вывезти
(из-за удаленности от населенных пунктов и
отсутствия транспорта). Многое из оборудования,
мебели, одежды уничтожалось на глазах жителей
ж.-д.поселков. Остались брошенные паровозы,
опустевшие бараки, километры колючей проволоки и тысячи погибших заключенных-строителей, цена
жизни которых не поддается никакой бухгалтерии.
В 1990 г. Институт Ленгипротранса дал заключение, что "в обозримом будущем (до 2005 г.) ее
восстановление не представляется целесообразным".
Сейчас ж.-д. трасса Салехард - Игарка подобна зоне из кинофильма А.Тарковского "Сталкер": вечная
мерзлота искорежила рельсы, вздыбила мосты, размыла насыпи, разрушила бараки, опрокинула
паровозы. Но и в таком состоянии дорога еще сильнее притягивает к себе внимание.
Олег Иващенко (Салехард):
В 1944 г. ученые экономического отделения Арктического науч-но-исследовательского института
составили доклад "Перспективы деятельности Главсевморпути в 1944 году". В нем особо
подчеркивалась не-обходимость скорейшего создания в одном из районов полярного побе-режья
Сибири крупной промежуточной базы морских коммуникаций (порта), опирающейся на сеть
действующих железнодорожных сообще-ний. Другим немаловажным мотивом начала интересующего
нас строи-тельства были пиратские рейды фашистского линкора "Адмирал Шеер" и подводного флота
фашистской Германии в Карском море и в районе Об-ской губы в 1942-1943 r.r., показавшие
незащищенность арктического побережья Сибири.
Новый порт, который имел бы стратегическое значение, предпола-галось использовать и для
размещения основных сил Северного военно-морского флота. Активным сторонником такого
строительства был известный полярник И.Д.Папанин и его соратник П.П. Ширшов, ставший к тому
времени консультантом В.М.Молотова по вопросам освоения Севера
4 февраля 1947 г. Совет Министров СССР принял постановление № 228-104-сс "О производстве
проектно-изыскательских работ по выбору места для строительства порта, судоремонтного завода в
районе Обской губы и железной дороги от Северо-Печорской магистрали до порта. Изыскательские
работы по железной дороге предписано было начать не-медленно и проводить за счет МВД а порта - за
счет Главсевморпути (ГСМП). Окончить их было намечено к 1 августа 1947 года. Уже 17 февраля 1947
г. была организована Северная проектно-изы-скательская экспедиция, а первая группа изыскателей
вылетела специаль-ным авиарейсом в район Мыса Каменного уже через трое суток после принятия
решения о производстве проектно-изыскательских работ. В таком же срочном порядке формировались
и отправлялись туда отряды изыскателей и проектировщиков. В марте, создав опорные базы в Воркутe,
Салехарде и Новом Порту, приступили к полевым работам, которые предстояло провести в наименее
исследованных районах Советского Сою-за. Совет Министров СССР 22 апреля 1947 г. принял
постановление № 1255-331 - сс, в котором обязал МВД немедленно приступить к строи-тельству
крупного морского порта на Мысе Каменный, судоремонтного завода и жилого поселка, а также начать
строительство железной дороги от Печерской магистрали к порту. Для производства работ 28 апреля
1947 г. приказом министра внут-ренних дел СССР С. Н. Круглова было создано Северное управление,
Главного управления лагерного железнодорожного строительства (ГУЛЖДС) и строительство №501,
которому подчинялось также Управ-ление ИГЛ и строительство №502, ГУЛЖДС МВД СССР, ведавшее
строительством порта. В партийном отношении стройку курировал
Ко-ми обком ВКП/б/.
Центром строительства, стал поселок Абезь, расположенный в Коми
АССР у впадения р. Усы в Печору, южнее ст. Чум. Ранее там располагалось управление Печорского лагеря, строившего дорогу на
Воркуту. Новая стройка унаследовала его помещения и кадры.
Управление строительства помещалось, как вспоминал один из
бывших заключении этого ИТЛ Л азарь Шерешевский, в длинной
землянке. Там же, в Абези находилась штабная колонна, где
содержались заключенные, работавшие в управлении стройки и
производственные лагерные колонны. Начальником Северного
управления ГУЛЖДС (СУЛЖДС) и строительства № 501 МВД СССР
был назначен Василий Арсеньевич Бараба-нов. ГУЛЖДС и
Управлениям ИГЛ и строительствам №№ 501 и 502 пред-стояло
построить железную дорогу от ст. Чум до морского порта в Мысу
Каменном, протяженностью 500 км и соорудить там порт,
судоремонт-ный завод и жилой поселок.
В мае-июне 1947 г. СУЛЖДС приступило к работе. 13 мая начались
земляные работы от ст. Чум на Восток. 2 августа 1947 г. был сдан в
экс-плуатацию первый мост "501-ой" через р. Воркута (Фотография
этого события есть на вашей выставке) Строительст-во было
настолько важным, что финансировалось по фактическим затра-там через Промстройбанк Коми АССР.
К 5 декабря 1947 г. было открыто рабочее движение поездов на участке "Чум - Собь", протяженностью
118 км. Последние 31 км этого уча-стка проходили уже по территории Тюменской области. Через
Полярный Урал дорога была проложена по Собь - Елецкой долине, прорезавшей его насквозь. По этому
проходу в горах с незапамятных времен проходила "ворга" - тропа оленеводов. Станция Елецкая была
расположена на терри-тории Коми АССР, а разъезд Собь, к которому подошла магистраль к де-кабрю
1947 г. находился уже на территории Приуральского района Яма-ло-Ненецкого национального округа
Тюменской области. За неполных 5 месяцев работ было организовано 10 строительных подразделений.
Об-ский лагерь, который в 1948 г. стал основным в системе СУЛЖДС.
К концу 1947 г. выяснилось, что для возведения порта потребуется огромное количество строительных
материалов, отсутствовавших поблизости. Гидрографические исследова-ния акватории будущего порта
и подходов к нему со стороны Карского моря показали, что потребуются большие работы по
углублению дна, ко-торые не обеспечат все же глубин, достаточных для крупных океанских кораблей.
Первый лихтер, прибывший к Мысу Каменному с открытием навигации в 1947 г., из-за мелководья не
смог подойти к берегу ближе, чем на 2-3 километра. И все же, к концу июля на Мысу возник первый
строительный городок и развернулась подготовка к прие-му следующих эшелонов строительных
подразделений и техники.
К концу 1947 г. проектировщики пришли к выводу о необходимо-сти строительства в первую очередь
железной дороги к устью Оби, в рай-оне пос. Лабытнанги, и, расположенного на противоположном
берегу Салехарда. Это открывало беспрепятственный транспортный выход в северную часть обширного
Обь - Иртышского бассейна. Строительство морского порта на Мысу Каменном предлагалось
осуществить на следующем этапе, опираясь на подготовленную в районе Салехард - Лабытнанги
строительно-техническую базу.
За 1947-1949 г. г. в районе будущего порта были построены 3 лагеря в поселках Яр-Сале, Новый Порт и
Мыс Каменный. Заключенные соорудили из лиственницы пятикилометровый пирс, складские
помещения. Островным порядком шло освоение трассы в районе ст. Песчаный мыс на 426 км (пос. ЯрСале). Окончательно отказа-лись от строительства порта на Мысе Каменный и проведения железной
дороги к нему в 1949 году. Именно в этом году "502-я" стройка прервала возведение секретного объекта
В 1948-1949 г.г. центр тяжести железнодорожного строительства в Сибири был окончательно перенесен
на сооружение линии "Чум - Лабыт-нанги" На 1948 г. МВД СССР поставило СУЛЖДС задачу: уложить
глав-ный путь от разъезда Собь до станции Обская протяженностью 68 км., с веткой до Лабытнанги - 14
километров. Кроме того, предстояло привести железнодорожные пути "Чум-Собь" в состояние,
обеспечивающее непрерывное движение поездов и построить крупные и средние мосты через р.р.Уса,
Воркута, Лек-Елец, Монита-Шор
Предложение об очередности возведения железнодорожных и пор-товых объектов, сделанное по
результатам изысканий 1947 г., было при-нято правительством и в августе 1947 г. основные силы
изыскателей пе-редислоцировались из района Мыс Каменный в новый район работ. Изы-скания
развернулись по всей длине дороги "Чум-Лабытнанги"
Первый этап строительства дороги, учитывая экстремальные природно-климатические условия, до
предела сжатый период проектно- изыскательских работ и организационной подготовки, учитывая то,
что в условиях сибирского Заполярья такой объект возводили впервые, был выполнен в чрезвычайно
короткие сроки. Итогом всех усилий было завершение 196-километровой ветки " Чум-Лабытнанги" к 5
декабря 1948 года. В этот день на левый берег Оби в поселок Лабытнанги пришел первый состав. Из
196 км трассы - 109 км проходили по территории Ямало-Ненецкого национального округа. Начали было
освоение трассы от ст. Обская на Яр-Сале, но вскоре от этой идеи вынуждены были отказаться. Чем
дальше, тем больше убеждались в нецелесообразности развития за полярной железнодорожной линии
по направлению к Обской губе
Однако, от самой идеи создания заполярного порта на трассе Севморпути не отказались. Над поиском
нового места для строительства порта и судоремонтного завода работала целая комиссия. Было
выдвину-то предложение перенести строительство порта в район Игарки, для чего требовалось
продолжить линию "Чум-Лабытнанги" на восток до пос. Ермаково на левом берегу Енисея. Игарский
порт на правом берегу Енисея и будущий Ермаковский на противоположном берегу были бы примерно
одинаково доступны для речных судов и крупных морских транспортов Выход железной дороги на
стык морских и речных коммуникаций обещал возможность создания в районе Игарка - Ермаково
крупного транспортного узла. Экономически этот проект был более выгоден, чем предыдущий
(северный). Развитие линии в восточном направлении создавало реальные предпосылки для
установления надежной транспортной связи северо-восточных районов Сибири с индустриальными
центрами страны, для развития Норильского горнометаллургического комбината
Постановлением Совета Министров СССР №384-135-сс от
29 янва-ря 1949 г. место строительства порта было
перенесено в Игарку, что и вы-звало новое направление
дороги: "Салехард-Игарка". Видимо, 29 января 1949 г.
можно считать началом второго этапа возведения железной
доро-ги "Чум-Салехард-Игарка" т.к. дорога приняла иное,
отличное от перво-начального замысла направление.
Буквально через неделю после принятия важного решения
прави-тельства, 5 февраля 1949 г., министр внутренние дел
С. Н. Круглов издал приказ о реорганизации руководящих
органов стройки. СУЛЖДС было разукрупнено, в его составе было образовано Управление ИГЛ и
строи-тельство №501, ГУЛЖДС МВД СССР и Управление ИГЛ и строительст-во №503, ГУЛЖДС
МВД СССР (или Обской ИГЛ и строительство №501 и Енисейский ИГЛ и строительство №503
ГУЛЖДС МВД СССР). "501-ое" строительство отвечало за западное крыло трассы: "Чум-Салехард- р.
Пур", длиной 900 км, а "503-е" - за восточное крыло: Пур - Таз - Ермаково - Ягарка" длиной 600
километров. Строительства должны были двигаться навстречу друг другу и соединиться на р. Пур.
СУЛЖДС строительство №503 перебазировались поначалу (в марте 1949 г.) в Игарку, а затем в октябре
1949 г. обосновались в поселке Ермаково (оба на-селенных пункта располагались на территории
Красноярского края.). Не сразу подобрали место для базирования "501-го" строительства. Рассматривалась возможность перебраться на ст. Обская, был и Воркутинский вариант. Но окончательно был
выбран Салехард.
Главные учреждения строитель-ства № 501 обосновались в районе рыбокомбината. Затем Управление
строительством переместилось в район железнодорожной станции, где построило свой городок. В
партийном отношении "501-ую" стройку кури-ровал Тюменский обком ВКП/б/, а "503-ью" Красноярский крайком ВКП/ б/.
Общее руководство строительством с января 1949 г. по весну 1951 г. продолжал осуществлять В. А.
Барабанов, с апреля 1951 г. А. Н. Боро-вицкий. Начальником " 501 - ой" был назначен В. В. Самодуров.
Главным инженером "501-ой" был Г.Д.Чхеидзе . В июне 1953. г. его сменил А.Л. Жигин. Начальником
"503-ей" вначале был А.И. Боровицкий, а затем А.В. Артамонов, главный инженер Поспелов. После
объединения летом 1952 г "501-ой" и "503-ей" строек руководить Управлением ИТЛ и строи-тельством
501 ГУЛЖДС МВД СССР стал В. В. Самодуров, главный ин-женер А. Д. Жигин. В. А. Барабанов и Б.
И. Цвелодуб выбыли со строи-тельства весной 1951 г., А.Н. Боровицкий и Поспелов - летом 1952 года.
Как и предыдущее строительство, новое началось с проектно- изы-скательских работ. Весь комплекс
таких работ для сооружения железной дороги "Салехард-Игарка" приказом министра внутренних дел от
5 фев-раля 1949 г. был возложен на Объединенную Северную экспедицию, ру-ководил которой П.К.
Татаринцев. В ее составе были: Обская (нач. Ульпе), Надымская (нач. А.А. Побожий), Енисейская
проектно-изыскательские экспедиции, а также экспедиции по изысканиям лесных и строительных
материалов, аэросъемочная и авиаотряд (командир Борисов). Кроме того, Северная экспедиция должна
была закончить проектно-изыскательские работы на участке "Чум - Обская" и к марту 1952 г.
представить техниче-ский проект линии " Чум- Салехард- Игарка" ( около 1500 км). Енисей-ская
экспедиция вела работы на восточном участке - от перехода р. Таз до морского порта в Игарке (400 км),
Обская на западном участке - от Салехарда до р. Надым (360 км). "Средний - самый недоступный
участок от Р. Надым до р. Таз (500 км) достался Надымской экспедиции.
Большую помощь изыскателям оказали авиаторы под руководством опытнейшего летчика Борисова.
Перед ними была поставлена цель: уста-новить воздушный путь в 1200 км по совершенно необжитым
местам. По оси будущей дороги было всего четыре небольших поселка: Янги - Юган, Надым, Уренгой и
Янов Стан. В каждом по 5-10 домов. Плотность насе-ления 0,05 человека на квадратный километр.
Авиаторы перевозили гру-зы, людей, осваивая посадки на совершенно незнакомых площадках. А в 1949
г. они провели аэрофотосъемку той местности, по которой должна была пройти стройка. Этим летчики
сильно выручили изыскателей, ко-торые не имели даже точных карт, т.к. их еще не существовало.
Проект на втором этапе строительства, также как и на первом, создавался одновре-менно со
строительством и был представлен на утверждение в 1952 г., ко-гда значительную часть дороги уже
провели.
Общая длина дороги "Салехард-Игарка" должна была составить 1263 километров. Три четверти ее
проходило по территории Приураль-ского, Надымского, Пуровского и Красноселькупского районов
Ямало-Ненецкого национального округа Тюменской области. Как и участок "Чум-Лабытнанги", новая
дорога предполагалась пионерного типа, с 28 станциями через каждые 40-60 км и 106 разъездами через
каждые 9-14 километров. Для переправы через Обь и Енисей Северным путем были доставлены 2
железнодорожных парома.
Основные депо было намечено соорудить на станциях Салехард, Надым, Пур, Таз, Ермаково, Игарка.
Оборотные - на станциях Ярудей, Катарань, Турухан, Енисейская. Пропускная способность ожидалась
по участкам 10-30 пар поездов в сутки, средняя скорость движения планиро-валась 40 км в час. Открыть
сквозное движение поездов по трассе пла-нировалось в 1952 г., а сроком сдачи дороги в постоянную
эксплуатацию был определен 1955 год.
До начала строительных работ было выбрано лишь общее направление трассы. Первым делом рядом с
будущей магистралью к концу 1949 г. проложили телефонную линию "Салехард- Игарка", она, кстати,
надежно связала Москву с Таймыром.
В 1949 г. на восточном участке строительства было уложено лишь 16 км главного пути (80 % плана). На
западном участке дела шли успешнее, и участники 1 партийной конфе-ренции Обского ИТЛ
рапортовали в письме к И. В. Сталину, что к 30 ок-тября 1949 г. уложили сверх плана 31 км пути,
открыв в 1949 г. рабочее движение на участке в 100 километров. 1949 г. памятен и тем, что зимой по
специально построенной ледовой переправе (временная паромная пе-реправа была построена лишь
летом 1951. г.) на правый берег Оби из Лабытнаног были доставлены паровозы и вагоны. А в августе
1949 г. ко Дню железнодорожника, торжественно открылся вокзал в Салехарде, и первый паровоз,
украшенный портретом Сталина, подошел к нему по рельсам от мыса Корчаги.
В 1950 г. строители Енисейского ИГЛ (восточный участок) уложи-ли 138,8 км пути из 150 км по плану.
Не выполнил план и Обский ИТЛ (западный участок) вместо 250 км по плану здесь было возведено 210
км пути.
Начиная с 1951 г. отношение к строительству "Чум-Салехард-Игарка" в высших сферах стало меняться.
Недобрым знаком стал перевод весной 1951 г. В. А. Барабанова на новое место службы. Тогда форсировались работы по завершению строительства Волго-Донского канала.
. Только в 1951 г. ГУЛАГ забрал на другие важнейшие объекты с "501-ой" стройки 860 лучших
специалистов. Сильно увеличилась текучесть кадров. Со второй половины 1951 г. темпы строительства
резко снизились. Все чаще стали говорить о дороговизне возводимого объекта. Прокладка 1 км дороги
стоила в среднем 2,3 млн. руб. (в старом масштабе цен).
В марте 1952 г. политотдел ГУЛАГа проверил работу Обского и Енисейского ИТЛ и признал ее "не
отвечающей предъявляемым требованиям". На языке партийных доку-ментов той поры приведенная
формулировка означала, что последуют оргвыводы. И они последовали. Финансирование было резко
сокращено, так же как и людские ресурсы. План на 1952 г. для "503-ей" предусматри-вал укладку всего
лишь 30 км главного и 2,9 км станционных путей.
Летом 1952 г. произошла новая реорганизация. Аппарат "503-ей" был переброшен на новую стройку.
Оба строительства объединили, и оно стало называться Управление ИГЛ и строительства № 501,
ГУЛЖДС МВД СССР (или Обское ИГЛ и строительство 501 ГУЛЖДС МВД СССР).60 С лета 1952 г.
ему и была поручена вся линия от Чума до Игар-ки.
А 25 мая 1953 г. постановлением Совета Министров СССР № 1346-536-сс строительство № 501 было
передано в ведение МПС, в сентябре 1953 г. начальником строительства № 501 МПС был назначен А.Д.
Жигин. Постановлением Совета Министров № 148 от 10 ноября 1953 г. строительство железной дороги
"Салехард-Игарка" было прекра-щено и поставлено на консервацию. В 1954 г. МПС добилось решения
о ликвидации всех подразделений строительства, кроме участка "Чум-Лабытнанги", принятого в 1955 г.
в постоянную эксплуатацию. Телефон-ную линию "Салехард-Игарка" приняло в эксплуатацию
Минсвязи.
Третий, ликвидационный период полярной трассы продолжался бо-лее 2-х лет. После принятия
решения о ликвидации стройка не сразу рас-палась. В 1954 г. еще достраивали перегон ЧумЛабытнанги, делали во-доемные баки, трубы для паровозного депо. Последние колонны строи-телей
ушли с трассы в конце 1955 года. Это был последний год так и неоконченного строительства.
За 1947-1955 г. г. на строительстве железной дороги " Чум - Лабытнанги - Салехард - Ярудей - Надым Пур - Таз - Ер-макове - Игарка" полностью была завершена линия " Чум- Салехард". С 1950 г. начали
курсировать прямые вагоны "Москва - Лабытнанги", прице-плявшиеся то к котласскому, то к
воркутинскому поезду, а от Сеиды к местному составу. В августе 1952 г. было открыто рабочее
движение поездов от Салехарда до Надыма. Очевидцы вспоминали, что в этом же году ходил прямой
вагон "Москва-Надым". Вскоре через р.Надым построили мост длиной 560 метров, давший
возможность строителям выйти к началу 1953 г. к реке Большая Хетта. Далее до р. Пур, большей
частью по долине р. Ево-Яхи уложено еще 150 км земляного полотна. К 1953 г. от-крыли рабочее
движение поездов и на восточном участке - от пос. Ерма-ково на Енисее до Янова Стана на реке
Турухан, через которую строился мост. Уложено около 65 км полотна от Игарки на юг, к станции
Енисей-ская (напротив Ермаково). Осваивался район строительства будущего моста через Таз:
построено депо с ремонтной базой, соединительные вышки и участок длиной 20 километров. Навстречу
от р. Турухан до р. Блудной также уложено километров 36 пути. Всего на трассе "Салехард-Игарка"
было проложено 652 км железнодорожного пути, если прибавить сюда 196 км трассы "ЧумЛабытнанги", то получается, что по линии "Чум - Игарка" было уложено 848 км пути. Общая длина
трассы составляла 1459 км, значит, к моменту консервации было готово 58 % до-роги. А если учесть
отсыпанное полотно, на которое не успели положить рельсы, то к моменту консервации оставалось
лишь построить мосты и отсыпать полотно между реками Пур и Таз, затем уложить рельсы, на что
требовалось около 2-х лет, и, к 1955 г. линия была бы готова.
За время строительства в тундре и по берегам рек было построено 75 рабочих поселков, 35
станционных и 11 складских зданий. Самыми крупными поселками из тех, где проживали
вольнонаемные работники стройки, были Ермаково, Янов Стан. Население Ермаково составляло около
15 тыс. человек. В вольных поселках работали поселковые Советы, детские учреждения, школы,
больницы, поликлиники и другие объекты инфраструктуры. Изменилась жизнь в старых поселках, в
Салехарде.
Общие затраты на строительство превысили 4 млрд. рублей. При ликвидации реализовали
оборудование и механизмы на 1 млрд. руб. Око-ло 1. млрд. руб. стоил участок дороги "ЧумЛабытнанги". На балансе МПС осталось примерно 2,2 млрд. руб. затрат на неоконченное строительство.
Все сооружения магистрали от границ Салехарда до Игарки были броше-ны управлением Печорской
дороги без охраны. Некоторое время действо-вала линия "Салехард-Надым", затем и она была
заброшена.
Предмет исследования – строительство участка железной дороги Салехард – Игарка от Пура до Игарки,
который имел название «Стройка №503» и проходил по территории Туруханского района. Строили
дорогу заключенные.
В районном архиве и на страницах районной газеты не зафиксированы письменные свидетельства
жителей Туруханского района – заключенных или вольнонаемных на стройке №503. Поэтому я начала
работу над темой с изучения документальной и художественной литературы. Я имею в виду ту
художественную литературу, которую в советские времена запрещали, потому что она была
свидетельством о преступлениях советского режима: Александра Солженицына, Варлама Шаламова,
Ольги Адамовой-Слиозберг, Ефросинии Керсновской, Нины Гаген – Торн, Ариадны Эфрон (кстати,
отбывавшей свою вторую ссылку в Туруханске), Георгия Владимова и других. Эта литература помогла
мне понять образ огромной, страшной, злой машины тоталитарного строя, создавший ГУЛАГ.
«Всплывал … с невидимого дна жизни страны на свет литературы тщательно затопленный, никому
доселе не видимый мир – со своими законами морали и быта, со своими правилами поведения. И
становилось ясно, что этот мир огромен, что в нем перебывало полстраны безвинных, оторванных от
семьи, от возможности полезной деятельности людей…» (Возвращение. – 2001. С.105)
Документальная литература о ГУЛАГе дала представление не только о технических характеристиках
проекта железной дороги, но и о той цене, которую заплатили за строительство люди, заключенные в
лагерях и зарытые в мерзлой земле Заполярья.
В сентябре 2005 г. Туруханский районный Центр детско–юношеского творчества «Аист» реализовал
совместно с Игарской школой № 1 совместный проект «Забвенью – нет!» Участвуя в этом проекте, я
побывала в п. Ермаково – бывшем центре 503-й стройки, и на 45-м километре стройки на юго-западе от
Ермаково. Увиденное так поразило меня, что возникла мысль подробно изучить историю 503-й
стройки. Кроме того, в печати появилось сообщение, что железную дорогу нужно восстановить для
перевозки нефтепродуктов Ванкорского месторождения (Есть и дорога, и паровозы. // Маяк Севера. –
2005. – 13 августа), которое тоже находится на территории нашего района. Чтобы понять, возможно ли
это, нужно узнать, как технически осуществлялось строительство. Но главное, что делает актуальным
мое обращение к теме 503-й стройки, - это уроки тоталитарного строя.
Цель работы: Исследовать, каким образом происходило осуществление строительства №503, и как
проект воплотил в себе нечеловеческую сущность тоталитарного строя.
Задачи:
1. Составить карту-схему лагеря, смоделировать условия жизни заключенных.
2. Изучить литературу по теме.
3. Встретиться с людьми, работавшими на 503-й стройке, или их родственниками, записать их
воспоминания.
Методы исследования: Наблюдение на месте бывшей стройки №503 в п. Ермаково и на 45-м километре
(Север Туруханского района), работа с литературой, личные сообщения.
Информаторы:
Васютина (Дементьева) Полина Мироновна, 1928 года рождения, вольнонаемная. Ермакова (Чистякова)
Елена Сергеевна, 1965 года рождения дочь заключенного Чистякова С. Г. Ковалева (Ульрих) Мария
Александровна, 1924 года рождения, дочь спецпереселенцев.
В печати встречаются разные наименования дороги: «Сталинская» (решение о ее строительстве Сталин
принимал единолично) (Стройка № 503 (1947 – 1953 г.г.). Документы. Материалы. Исследования.
Выпуск 1. – Красноярск.: Гротеск, 2000. – С. 4), «Мертвая дорога» (дорога была законсервирована в
1953 году и заброшена) (Мертвая дорога. //Полярные горизонты. – Красноярск. : Красноярское
книжное издательство, 1990. – С.106), а в далекий послевоенный период у нее был строго
засекреченный в рамках ГУЛАГа код – объект № 501 (Обское направление) и объект № 503 (Игарское
направление) (ГУЛАГ: государство в государстве // Россия XX. Советское общество: возникновение,
развитие, исторический финал. Т.2 – М: 1997. – С. 245).
После войны экспансия лагерно-производственного комплекса и степень его воздействия на экономику
страны достигли своего апогея. Глобализация государственных приоритетов подталкивала к
реанимации старых и развертыванию новых крупных инвестиционных проектов военностратегического назначения.
Причинами строительства трансполярной магистрали являются новые обстоятельства жизни страны.
Шло активное освоение Крайнего Севера. Открываются новые месторождения полезных ископаемых,
развивается промышленность Севера Сибири. Соответственно возникает необходимость в развитии
новых транспортных коммуникаций. Необходимость этого строительства обосновывалось также
созданием круглогодичного дублера северного морского пути, порты которого могли бы соединиться с
железнодорожной сетью страны. Порт Мурманск с трудом обеспечивал надежную деятельность всего
огромного морского пути. Ему требовался «дублер», расположенный ближе к глубинным районам
необъятного побережья Ледовитого океана.
Была еще и третья причина: незащищенность Арктического побережья. Из допросов немецких
генералов стало известно, что у Гитлера была идея высадки трех корпусов десанта на Оби и Енисее
(Ламин, В.А. Секретный объект 503 // Наука в Сибири. – 1990. – №3 – С. 5). Нужна была
стратегическая железная дорога.
ХАРАКТЕРИСТИКА ПРОЕКТА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ
САЛЕХАРД – ИГАРКА
По первоначальному замыслу трансполярная магистраль должна была стать самой грандиозной в мире,
т.к. из европейской части СССР она бы пролегла через всю Сибирь и при помощи паромной переправы
вышла бы на территорию США.
С началом холодной войны проект пересмотрели, и было решено проложить путь только до Чукотки и
сделать ответвление на Колыму и Камчатку.
29 января 1949 г. Совет Министров СССР принял постановление о строительстве морского порта в
Игарской протоке на Енисее и прокладке железной дороги от Салехарда до Игарки протяженностью
1300 километров с паромными переправами через Обь и Енисей. Строительство дороги поручалось
НКВД СССР, которое сформировало два строительных управления: Обское №501 с центром в
Салехарде (строительство дороги с запада до реки Пур) и Енисейское №503 (от реки Пур до Игарки)
(Добровольский, А. Мертвая дорога. Кто и зачем строил «Великую северную магистраль» //
Строительная газета. – 1989. – 1 марта. С. 3.).
По проекту дорога планировалась одноколейной, проложенной по облегченным техническим условиям.
Станций планировалось 28, отстоящих друг от друга на 40-60 км., а разъездов – 106 – через каждые 9-14
км.. Железнодорожные паромы через Обь и Енисей заказали за границей. На станциях Салехард,
Надым, Пур, Таз, Ермаково, Игарка планировалось соорудить основное депо, а оборотные – на станциях
Ярудей, Катарань, Турухан, Енисейская. Пропускная способность должна была составить на участках
10-30 пар поездов в сутки (в начале – 6). Техническая скорость поездов весом в 1,5 тысячи тонн
намечалась 40 километров, применяемые паровозы – серий ЭУ и СУ (Трансполярная магистраль //
Турист.- 1990. - №7.-С. 41).
ТЕМПЫ СТРОИТЕЛЬСТВА
Еще не провели изыскательских работ на предполагаемой трассе строительства, не существовало и
самого проекта новой дороги (его завершили лишь в 1952 году). Зато имелось строгое указание: работы
начать немедленно!
Первоначально управление стройки №503 развернулось в Игарке. Затем Северное управление перевели
на станок Ермаково Карасинского сельсовета. Численность его гражданского населения к концу 1949
года возросла до 5 тысяч человек, а уже в 1950 году крохотный поселок стал настоящим городом в 15
тысяч человек . Уже в июне – июле 1949 года были организованы погрузо-разгрузочный ОЛП, 1-е
строительное отделение, центральный пересыльный пункт, строительная контора и центральные
ремонтные мастерские. В этот же период в Янов Стане, в 145 км. от Ермаково, организовано 2-е
строительное отделение, а для снабжения его строительными материалами и продфуражом –
перевалочная база в поселке Туруханск.
На объект № 503 возлагалось строительство железнодорожной линии от г. Игарки Красноярского края
через поселок Ермаково до правого берега реки Пур общей протяженностью 601 км. и сооружение
морского и речного порта, судоремонтного завода и жилого поселка в г. Игарке на реке Енисей. Сроки
выполнения работ были распределены Советом Министров СССР на две очереди. Первая очередь,
предусматривающая открытие сквозного рабочего движения поездов от города Салехарда до города
Игарки, сооружение морского причала, части судоремонтных производств и жилого поселка, должна
быть выполнена к 1953 году. Полное окончание работ по строительству железнодорожного порта и
поселка, а также сдача этих сооружений в эксплуатацию назначена на 1955 год.
Схема Великой Северной магистрали
(Дело №503. / Красноярск.: Красноярское общество «Мемориал». – 1992. – С. 6)
Дорога возводилась быстрыми темпами, хотя вся трасса железной дороги проходила за Полярным
кругом. Лагерный режим и суровые климатические условия: летом – оттаявшие болота, комары и
мошка, и зимой снежные заносы, за несколько часов достигавшие пятиметровой высоты, и морозы до
50 градусов – не должны были стать основанием для замедления темпов строительства. В августе 1952
года открылось рабочее движение поездов от Салехарда до Надыма, к 1953 году – и на восточном
участке: от Ермаково на Енисее до Янова Стана на реке Турухан. От Игарки на юг было уложено около
65 км полотна к станции Енисейская. Казалось, еще год-два – и дорога сомкнется.
В целом на строительство железной дороги, содержание лагерей и инфраструктуры ушло свыше 42
миллиардов рублей. На завершение строительства необходимо было 700 – 800 миллионов рублей, на
ликвидацию строительства и консервацию – 600 -700 миллионов. В октябре 1953 года началась
ликвидация стройки – гиганта.
«ЖИЗНЬ» ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ
1. ОПИСАНИЕ ЛАГЕРЯ.
После посещения стройки №503 я составила карту-схему лагеря на 45-м километре к юго-западу от
Ермаково (приложение 1). Приземлившись около деревянного моста, мы отправились по насыпи. затем
повернули в лес. По пути нам встретились скрученные шпалы, скобы, звенья. Пройдя метров 100 - 150,
вышли к спуску, за которым начиналась территория лагеря. Площадка 500 на 500 метров, огражденная
остатками колючей проволоки.
Первое здание, которое мы осмотрели, вероятно, было хлебо-пекарней. Справа - первая комната
просторная, с остатками металлической кровати (для охраны, наверно). Это более сохранившаяся
комната. Дальше дверь вела в цех. Там две печи, два разделочных стола, обитых железом (для разделки
теста?). Третья комната – буфет или кладовая (большое количество полок, банки, ящики). Кирпич, как
здесь, так и в последующих зданиях, очень хорошего качества: печи во многих бараках целые, даже еще
сохранилась побелка на кирпичах.
Возле пекарни - небольшой разрушенный домик. Дальше большие бочки, как будто 3-4 вместе по
объему. От них шли металлические и резиновые шланги. Валяются обручи, но не от этих больших
бочек, а от обычных. Наверно, это был засолочный цех. А еще в глубь лагеря – ледник (погреб), но в
него было опасно спуститься. Рядом валялось много обручей, но уже от стандартных бочек. Наверно,
заготавливали и хранили соленья: дикоросы, грибы.
Следующее здание - столовая. Длина ее метров 20. Осмотреть удалось только снаружи. Невдалеке был
изолятор – то есть медсанчасть. Она уже за территорией лагеря. А с другой стороны этого здания - клуб.
В глубине лагеря находились жилые бараки. Мы посетили три. Они имели по два входа. Тесный тамбур
и сразу дверь в жилое помещение. Оно представляет две большие комнаты примерно на 60
заключенных в каждой. Посередине - печь, в других бараках – две печи. Двери были высотой метр с
небольшим. В каждом бараке располагались в два яруса деревянные короткие нары на железных
стойках. На нарах в одном из бараков обнаружена надпись. На дверях на обналичке было написано
«Салехард - Норильск». На одной стороне – «1953г.», на другой «1951-1953». На стенах нарисованы
рамки (для картинок из журналов?).
Один барак похоже был административный. В средине него небольшая комнатка, отгороженная, с
окошечком. Там нашли документы, бланки (например, заявление на выдачу лопат; распоряжения,
сколько выдано лопат). Здесь же обнаружен большой сундук для хранения документов.
Пройдя дальше, обнаружили резервуар для воды. Он представлял собой бочку, высотой около семи
метров, а диаметром составлял три метра. Она находилась внутри поштукатуренного и побеленного
здания. К этой бочке была прикреплена лестница, чтобы заключенные поднимались по ней с ведрами
воды или снега. Для использования воды был вделан кран. Здание с бочкой внешне напоминает сруб
колонки для воды, которая когда–то была в Туруханске на улице Северной возле бани. Огромная бочка
кверху сужалась.
После резервуара мы осмотрели «тюрьму в тюрьме», это был карцер. Небольшое здание стояло в
стороне. Оно состояло из двух маленьких комнат и одной большой. Маленькие комнаты запирались
толстыми железными дверьми, в которых были маленькие окошки 50 на 30 см, а внутри бетонные нары.
Шириной комната была около одного метра, а длиной около полутора метров. Большая комната была
длиной около двух с половиной метров, шириной около двух метров, это комната охраны. В ней
находились две скамейки в виде лестницы. Из-за большого пустого пространства можно предположить,
что здесь стояла печь. И делая выводы из изложенного мы получаем, что отапливалась только комната
охраны, а комнатушки находились в холоде даже зимой. Это и был БУР (барак усиленного режима) для
заключенных.
На территории лагеря сохранилась одна сторожевая вышка. Видели электрические столбы небольшой
высоты по периметру лагеря, остатки колючей проволоки на них. Дальше сразу начиналось болото.
После вышки, недалеко, располагалась улица с домами вольнонаемных. Все они с крыльцом. Дома
«пятистенки». Посреди каждой квартиры печь. Перегородки разделяли две комнаты.
В нескольких метрах от колючей проволоки на территории вольнонаемных находилась баня. Она имела
четыре входа, для разных категорий жителей. Внутри было побелено. Видели парилку – полок был
высоким, были разбросаны мочалки и тазы. Как будто кто-то только что помылся.
Так же мы обнаружили контору. В первой комнате – огороженное пространство. На уровне 1,5 метров
по стене нарисован трафарет. Во второй комнате были внутренние шкафы, в них на полках много
обуви, ботинок, женских тапочек.
Мы обратили внимание на пол. Пол – «тройной пирог из щитов 1,20*80 см». Постелены неструганные
доски, они покрыты толем, затем слой шлака и песка и снова доски. Бараки построены на вечной
мерзлоте, полы должны были хотя как- то утеплить бараки. Такие полы сохранились до сих пор, в
отдельных местах. В лагере все строения располагаются на вечной мерзлоте, поэтому все строения
стоят на «стульях» и имеют крылечки. В некоторых окнах сохранились решетки, хотя рамы сняты.
В каждом бараке действовала радиоточка. Были в бараках каморки для старосты с глазком в стене и для
«блатных».
2. РЕЖИМ И ИЗОЛЯЦИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ
Заплатив огромную цену за Победу, советский народ был вправе ожидать, что смягчение политики
Кремля, начавшееся в годы войны, будет продолжено. однако Сталин вновь вернулся к диктаторским
методам руководства, например, возобновилась жесткая политика в идеологической и политической
сфере. Число заключенных ГУЛАГа достигло своего максимального уровня: в 1952 году в лагерях и
тюрьмах сидело около 12 миллионов человек (Справочник школьника. // М.: АСТ – АСТРЕЛЬ.- 2003.С.312).
Промышленность развивалась экстенсивным путем, т.е. за счет освоения с помощью дешевой рабочей
силы новых ресурсов и строительства новых предприятий.
Район, в котором по воле диктатора развивалась очередная «великая стройка коммунизма», был одним
из самых труднодоступных и малонаселенных. По мнению министра внутренних дел Н.П. Дудорова,
это местность представляла собой «естественную тюрьму» (ГУЛАГ: государство в государстве //
Россия XX. Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. Т.2 – М: 1997. – С.
241), что давало возможность обеспечить полную изоляцию преступников.
Почти 60 лет тому назад здесь, за колючей проволокой кипела жизнь. Жизнь только строем: на работу и
обратно, в столовую, в баню. Отставать было нельзя: стреляли без предупреждения. Если случались
нарушения внутреннего режима, то бригаду в полном составе, а то и всех жителей барака загоняли по
самую шею в холодную воду ближнего озера и держали так по несколько часов. Зимой заставляли за
провинности бегать босыми по снегу. Ну и, конечно, был БУР, барак усиленного режима, с
обязательными двойными решетками, с невозможным холодом… Двери камер обиты железом и имеют
прочные запоры. Наказанные сидели здесь за огромной толщины дверьми, а спали на железобетонных
нарах без подстилки.
Такие лагерные поселки походили друг на друга, отличаясь лишь номерами. Лагерь назывался
колонной. Они стояли по трассе через каждые 5-10 км. От Игарки до Ермаково по правому берегу
находилось 6 колонн с заключенными, 7-я располагалась в Игарке. Они тянулись вдоль проложенной
трассы, от Енисея до реки Турухан, примерно на 120 километров.
Были и особые лагеря - строгорежимные, штрафные. Был рядом с лагерем №1 в Ермаково и женский
лагерь на 500 человек. Ублажая «блатных», охранники часто приводили женщин к мужикам. А вскоре
пришлось создавать и детский лагерь.
В каждой колонне было от 500 до 1500 заключенных и 250 охранников. По некоторым данным
(Стройка № 503 (1947 – 1953 г.г.). Документы. Материалы. Исследования. Выпуск 1. – Красноярск.:
Гротеск, 2000. – С. 50), в 1949 году в лагерях на строительстве этой дороги находилось около тридцати
тысяч заключенных (приложение 2), а в некоторые сложные периоды до 100 тысяч. В числе строителей
были уголовники, насильники, были и безвинно пострадавшие, осужденные, в основном, по 58-ой
статье. Много было «зеленых» - так называли тогда бывших военнопленных солдат и офицеров
Советской армии, осужденных за «предательство» и «шпионаж».
Из воспоминаний вольнонаемной П.М. Васютиной (Дементьевой), работавшей учительницей в п.
Маковка (недалеко от Ермаково): «Я видела, как ежедневно заключенных конвоиры с оружием, иногда
с собакой, вели на берег на строительство. Вообще, в основном, заключенные ходили под конвоем.
Днем по территории без конвоя ходили те, у кого был небольшой срок заключения или бытовая статья и
не нарушал правил внутреннего распорядка. Безконвойные еще назывались самоохраной». Чаще всего
они были специалистами железнодорожного и водного транспорта, шоферами, трактористами,
связистами. На обслуживании лагеря заключенные работали поварами, банщиками, пекарями,
портными, счетоводами, бухгалтерами. Заключенные лагерей строгого режима использовались только
на физической работе.
Колючая проволока зоны отделяла «контингент» от свободы. Но бежать было некуда: кругом
простиралась топкая северная тундра, летом усыпанная ягодами, звенящая от комарья или тайга (на
некоторых участках), зимой – в необозримых сугробах, но всегда – без дорог и тропинок.
Можно ли было совершить побег? Можно. «Этим однажды воспользовался бывший штурман дальнего
плавания Алимов, к которому примкнули несколько «блатных». Был разгар лета, но беглецов никто не
стал искать. Алимов умел хорошо ориентироваться в тайге, но их скитания оказались бесплодными.
Кончилось все тем, что «блатные» сожрали Алимова в прямом смысле и до наступления холодов
вернулись в лагерь. Урок этот подействовал на зеков: бежать некуда!» (Эта страшная
«пятьсотвеселая»//Маяк Севера.-1992.-24 декабря)
3. ТРУД ДЛЯ НАКАЗАНИЯ
Основным строительством железной дороги были заняты заключенные - контингент. Этим Северная
железная дорога отличалась от многих комсомольских строек – гигантов.
В более привилегированных условиях оказались те, кто работал на нивелировке будущей трассы. Среди
них оказался и туруханец Чистяков Сергей Георгиевич, осужденный как «стрелочник» за недостачу
горючесмазочных материалов на ГСМ в Туруханске, где он работал. С 1949 года по 1953 год он
отбывал заключение на 503-й стройке. По воспоминаниям его дочери – Ермаковой (Чистяковой) Е.С.,
рассказывал он об этом периоде своей жизни очень неохотно. Фотографии из семейного архива
(приложение 3) показывают его в этот период. Масса новых впечатлений, выгодные условия работы:
усиленное питание – «царское после лагерной пищи», оплата в тройном размере, спецодежда, обувь,
постельные принадлежности, но главное – ощущение свободы вне колючей проволоки. Дарственная
надпись на одной из фотографий полна энтузиазма. Бывший фронтовик, в боях за свободу родины
раненый и награжденный, он с гордостью пишет родным о прокладке северной дороги, которая
принесет новую жизнь в его родные места (приложение 3, лист 1). Впоследствии С.Г. Чистяков так и
работал изыскателем в экспедициях на Туруханском Севере.
Строили одноколейку в основном вручную: ломом, лопатой, киркой. Погрузка грунта в карьерах –
немногочисленными экскаваторами и вручную. Отсыпка полотна – поездами – «вертушками» и
вручную (в официальных документах это называлось «методом тачечной возки»). Не хватало техники,
материалов. Зекам приходилось что – то придумывать взамен, иначе БУР, что в большинстве случаев
влекло за собой смерть.
Тысячи людей строили и еще тысячи поддерживали – пытались поддержать! – построенное в
исправности. В болотную бездну уходили бесследно целые составы грунта. Вдруг размывало готовую
насыпь, и рельсовая колея давала опасный прогиб. День и ночь приходилось работать заключенным.
Только на участке между Туруханом и Енисеем 100% территории занимает тайга. Твердый грунт
расположен на глубине чуть более 1 метра. Это облегчало прокладку рельсового пути.
Подъемных кранов на стройке почти не было, и зеки разгружали баржи вручную. Истощенные и
голодные, а работа была так тяжела, так мало камня подцеплялось лопатой, так тяжело было кайлить.
Ноют икры, от упора на тачку нестерпимо болят руки, плечи, голова. Из воспоминаний Витауса
Шумскаса: «Некоторые мужики, помню, чтобы получить избавление от ежедневных мук, брали в
правую топор и отрубали себе кисть левой руки. После этого только на легкие работы отправляли. Я на
такое не решался. А вот ноги хотел отморозить. Для этого надо было просто соли в валенки насыпать и
терпеть…». (Дело №503./ Красноярск: Красноярское общество «Мемориал».- 1992.-С.6)
Все сведения о выполнении трудовых норм учитывались в специальных зачетных книжках. Чтобы
стимулировать работу подневольных тружеников, начальник строительства полковник В. Барабанов
ввел систему зачетов: выполнил норму более чем 125 процентов – засчитывается день за два, а если дал
полтора задания – день за три. Благодаря такой системе зачетов удавалось освободиться на год,
полтора, даже и на три раньше срока. Конечно, таких рекордсменов среди заключенных было немного.
П. М. Васютина вспоминает, что учила детей бывших заключенных. Возможно, это и были те, кто
выполнял в течение года двух-четырех – и даже пятилетнюю норму. Но такие случаи скорее были
исключением, чем массовым явлением. Были большие «потери рабочего фонда», так как отсутствовали
валенки необходимого размера, меховые рукавицы, люди обмораживались, становились полукалеками,
умирали. Большинство гулаговцев обессиленных и голодных, по-прежнему не выполняли трудовую
норму, поэтому справедливость требует назвать ее буквально нечеловеческой. Воспоминания одного из
бывших заключенных: «…Норма для путеукладчиков была один километр за смену. Мало! Сверху
торопили. Чтобы ускорить темпы работ, начальство нашло выход: по насыпи отсчитывали 1200 или
1300 метров, а в конце этого отрезка ставили стол с угощением: хлеб, консервы, рыба, спирт, махорка.
Зекам говорили: доведете укладку сюда – все ваше. И голодные, полуживые доходяги из последних сил
рвались к заветному столу…» (Историю на фактах изучая…/Маяк Севера.-1992.-4 августа). Зимой
зеки умирали от истощения, цинги, дизентерии, куриной слепоты. Привозили новых. Дешевая рабочая
сила была в избытке. На их труде, жизни и здоровье делали карьеру и получали ордена и премии
«начальнички».
Заключенные строили и объекты ПГС – постоянные гражданские сооружения. Вырабатывался нелегкий
опыт заполярных строителей. До всего доходили своим умом люди. В первых бараках в Игарке (начало
40-х годов) зимою провалились печи. «Следующие дома уже ставили на сваи, вытаивая для них дыры
паром и горячей водой» (Астафьев, В Кража. – Красноярск. : Красноярское кн. Издательство, 1983. –
С.44). На объектах ПГС 503-й дома ставили уже не на сваи, а на «стулья», которые заглубляли в грунт
метра на четыре.
Подконвойный принудительный труд по своей природе не может быть созидательным. Любой без вины
осужденный человек не может работать и творить в полную меру своих способностей.
Была в интенсивном труде и другая сторона медали – строили большей частью на живую нитку,
торопливость и осуществление нереальных планов вели к плохому качеству работ. Налицо
экономическая невыгодность использования труда заключенных.
Считалось, что заключенные, занимаясь созидательным трудом, должны были перевоспитываться и
становиться сознательными строителями социализма в СССР. «Исправление через труд»… возводило
каторгу в ранг культурно – воспитательного заведения» (Шаламов, В.Т. Вишера. Антироман/
предисловие О.Волкова. М.: 1989. С.4). Однако ГУЛАГ не столько втягивал людей в трудовой процесс,
сколько калечил их физически и духовно, заодно разлагал тех, кто по служебному положению
арестовывал, выступал в роли следователей, судей, охранников и т.д. Не случайно запомнила П.М.
Васютина, что заключенные называли охранников «псами» - видно, было за что.
В Туруханске после амнистии некоторое время жил Фунтиков Павел Степанович. «Старший
следователь 1-го отдела злоупотреблял служебным положением, систематически избивал заключенных.
С должности надзирателя снят и передан суду» (Стройка №503 (1947-1953г.г.). Документы.
Материалы. Исследования. Выпуск 1.- Красноярск.: Гротеск, 2000.-С. 29). По иронии судьбы он в
Туруханске после амнистии жил в одном бараке с амнистированными спецпереселенцами – людьми,
которых угнетал тоталитарный режим. Им он говорил, что тоже был осужден по 58-й статье, об этом
вспоминает 81-летняя жительница Туруханска Ковалева (Ульрих) Мария Александровна.
Еще один пример разложения тех, кто вершил судьбы заключенных на стройке, касается воровства
продуктов. О фактах присвоения списанных продуктов Полина Мироновна до сих пор боится говорить.
«Однажды я как депутат должна была в комиссии списывать продукты со склада. Чего только там не
было! И все целое. Иногда мешок чуть распорот или что-то испачкано, как для видимости. И все это
списывали. Я три дня не ходила подписывать акт. А потом за мной пришел конвоир с ружьем и сказал:
«Не подпишешь – будешь расстреляна». И я подписала. Не знаю куда делись эти продукты. Муж мне
запретил об этом когда-нибудь говорить. Я рассказываю об этом первый раз, и до сих пор мне страшно.
Тогда все было очень строго». Значит, и вольнонаемные на стройке жили в липкой паутине страха.
Моральный вред крепостного труда был не меньше. Приписки были явлением частым. «Наша зарплата
зависела от того, сколько «сунет» наш бригадир десятнику и выше, т.е. как «отчитается» (Стройка
№503 (1947 – 1953 г.г.). Документы Материалы. Исследования. Выпуск 1. – Красноярск. : Гротеск,
2000. – С. 52-53). По словам родных С.Г. Чистякова, он называл «туфту» («технику учета фиктивного
труда») нормой строительства. У подконвойных строителей формировалось устойчивое негативное
отношение к труду. Лагерные производственные отношения – отношения раба и господина –
развращали людей.
«Великая стройка коммунизма» требовала для ее осуществления огромного труда, причем
добросовестного, квалифицированного, какого не могли дать гулаговские кадры. Совет Министров
СССР вынес специальное постановление о закреплении на предприятиях и стройках МВД
заключенных, отбывших свои сроки наказания, в качестве вольнонаемных кадров. Вполне естественно,
что труд таких «вольнонаемных» был так же неэффективен, как и труд заключенных, причем при
малейшей возможности они стремились перейти в гражданские ведомства, где «и нормы поменьше, и
платят побольше» (ГУЛАГ: государство в государстве // Россия XX. Советское общество:
возникновение, развитие, исторический финал. Т.2 – М: 1997. – С. 257). Не случайно П.М. Васютина
вспоминает, что у нее учились дети таких вольнонаемных греков, немцев, калмыков, русских
(приложение 4, лист 1).
В первые послевоенные годы принуждение заключенных к труду основывалось преимущественно на
силовых методах. В 1948 году была введена частичная оплата труда заключенных. Наряду с
материальными стимулами (зачеты рабочих дней, улучшенное питание, денежные премии, поселение в
хорошо оборудованном бараке и т.п.) администрация лагерей стала широко практиковать моральное
поощрение заключенных: публичное обявление благодарности, награждение грамотами, красными
вымпелами на бараках и т.п. (ГУЛАГ: государство в государстве // Россия XX. Советское общество:
возникновение, развитие, исторический финал. Т.2 – М: 1997. – С. 245) Очевидно, это же
практиковалось и на 503-й стройке. Заключенный Сергей Георгиевич Чистяков из Туруханска дважды
получал такие благодарности (приложение 3, лист 2).
4. БЫТ ЗАКЛЮЧЕННЫХ
Подневольные строители сначала жили в палатках рубили мох, как кирпич, и обкладывали им жилище.
По концам палатки – печки, посередине – стол. На нарах – 200 человек, по 40 см приходилось на одного
человека. Утром волосы примерзали к стенке.
В бараках было по две печи, которые топил дежурный. Однако за ночь тепла в помещениях почти не
оставалось. Условия быта порой доводили до «последней границы, за которой уже ничего
человеческого нет в человеке, а есть только недоверие, злоба и ложь» (Есть всюду свет… / Человек в
тоталитарном обществе. Хрестоматия для старшеклассников. // М.: Возвращение. – 2001. С.215).
Подъем был в 6 утра, он начинался с ударов в рельсу. Отбой был в 22-23 часа. Вода для бытовых нужд
собиралась в огромной деревянной бочке, по лестнице зеки с ведрами поднимали снег или воду.
Большинство заключенных были одеты в ватные телогрейки, брюки, на лице – маска, чтобы не
обморозить лицо. Однако на 503-й стройке, по воспоминаниям П. М. Васютиной, часть заключенных
была одета в японские трофейные полушубки, работающие на насыпи были в телогрейках, имели
шапки на лицо с вырезом для глаз. Летом выдавали накомарники.
Кормили поначалу в палатках плохо, потом питание стало лучше. П.М. Васютина припоминает, что
однажды заключенный Голубев, которого она пыталась накормить обедом, отказался со словами: «Если
бы Вы знали, как хорошо я питаюсь». Этот факт можно объяснить по-разному, но, возможно,
заключенный и в самом деле имел улучшенное питание за перевыполнение нормы. Были ларьки в
лагере. В них обычно продавали хлеб, масло, табак…Первоначально заключенным отдавали 100%
зарплаты, потом 50%.
У многих не стало семьи, росли где – то дети сиротами с клеймом детей врагов народа, не было книг,
жили в грязи, вони, темноте, терпели унижения от любого надзирателя, но стремились к красоте. В
Туруханском краеведческом музее хранится люстра, найденная в одном из бараков, сделанная из
цветных пластмассовых полосок. А в канцелярии я видела остатки цветных узоров на стенах.
Я не увидела лагерного кладбища. Читала, что они были, в них хоронили людей из морга с биркой
(номером) на ноге в общую яму. Но поверх могилы надписей не делали, поэтому и трудно по истечении
такого промежутка времени найти следы могил. Но хоронили не всех. Тела застреленных оставались
прямо в лесу. До сих пор в Ермаково не могут найти могилу Г-20, в которой похоронен известный
художник Дмитрий Зеленков, представитель известного рода Лансере-Бенуа, который делал декорации
для Мариинского и Александринского театров в Санкт-Петербурге («Ушел» паровоз, не стучали
колеса./Маяк Севера.-2005.-31 августа.-С.10).
5. КУЛЬТМАССОВАЯ РАБОТА С ЗАКЛЮЧЕННЫМИ
Особое место отводилось в ГУЛАГе культурно – воспитательной работе. Работали кружки
художественной самодеятельности, они готовил концерты. Но и здесь заключенные не были свободны.
Программа концертов утверждалась начальником политотдела. Показывали кино, позже сеансы были
платные 2-3 раза в неделю. По воскресеньям писали письма, но их никто не запечатывал, потому что их
проверяли. Письма с воли – «сгустки любви и тепла, которые греют сердце и вливают в него волю к
жизни» (Адамова-Слиозберг, О./ Есть всюду свет… // М.: Возвращение.-2001, С.213).
Как ни странно, культурно – воспитательная работа имела и довольно свободные формы. П.М.
Васютина вспоминает, что в Ермаково существовал даже театр. Ансамбль КВО (культурновоспитательный отдел) был разделен на драматический театр на станке Ермаково и музкомедию в
Игарке с полным коллективом.
Заведующим репертуарно - литературной частью драматического театра был Роберт Александрович
Штильмарк. Затем он был оставлен в колонне №33 неким Василием Павловичем Василевским –
заключенным нарядчиком из уголовных, оставлен, чтобы в «соавторстве» с ним создать роман, который
был назван «Наследник из Калькутты» (Штильмарк,Р. И вот сижу я в Туруханском крае…/Полярные
горизонты.//Красноярск.: Красноярское издательство.-1990.-С.101). В расчете на досрочное
освобождение нарядчик поднес книгу только со своей фамилией в подарок начальству (Дружников, Ю.
Наследник из Туруханска.//Маяк Севера.-2005.-8 октября.-С.10). То, в свою очередь, удивилось и
засчитало это как культурно – воспитательное мероприятие, о чем доложило вышестоящему
начальству. Так на режимном объекте можно было отобрать не только полноценную жизнь,
возможности выбора, но и талант, искусство мысли.
Возможность создание театра в неволе характеризует высокий культурный уровень заключенных.
6. ЖЕНЩИНЫ НА СТРОЙКЕ
В каждой новой колонне женщины сначала работали на обустройстве своего лагеря, т.е. подносили с
причала стройматериал, кирпич, всякий инвентарь, разгружали уголь, гравий, цемент с прибывших
барж. Непосильная физическая нагрузка для хрупких плеч. Женщины носили дрова для отопления и
варки пищи, пласты мха для утепления палатки. «В Ермаково кормили хорошо: 1 кг хлеба, пшенная
каша, какой–нибудь суп и кипяток. Голода не испытывали» (Стройка № 503 (1947 – 1953 г.г.).
Документы. Материалы. Исследования. Выпуск 1. – Красноярск.: Гротеск, 2000. – С. 106).
Позже все работали на строительстве. Как и мужчины, работали на отсыпке насыпей для железной
дороги. В Ермаково женщины занимались легким ремонтом одежды, стиркой, зимой чистили снег на
дорогах.
Одеты «зэчки» были уродливо: телогрейки, бушлаты, шапки, ватные брюки, мужское белье, ботинки
«ЧТЗ», валенки. Униформа обезличивала, уродовала, но природа брала свое. У заключенных рождались
дети. В Ермаково был Дом младенцев, куда сдавали детей заключенных матерей.
Так унижалась сама женская природа: тяга к семейному очагу, любовь к детям были под запретом.
Под запретом были и исконно женские занятия. По вечерам, тайком от охраны, вышивали,
рукодельничали, чтоб продать эти изделия. Материал, нитки помогали купить вольнонаемные.
ЖИЗНЬ ВОЛЬНОНАЕМНЫХ
К строительству железной дороги были привлечены и вольнонаемные, но они имели отношение к
гражданскому строительству, проектным работам.
По данным сотрудников Туруханского музея, работали вольнонаемными Тамара Михайловна
Пономарева (бухгалтер в п. Ермаково), Петр Иванович Мутовин (возил воду в женском лагере
«Костер»). Их уже нет в живых. Поэтому особенно драгоценны редкие воспоминания очевидцев – опыт
личного наблюдения.
Отсутствие путей и средств сообщения на будущей трассе стройке я наглядно представила из рассказа
П.М. Васютиной о том, как она добиралась из Туруханска к месту работы в Маковку: на катере до
Фарково, пешком вдоль замерзающего Турухана в составе небольшой группы до Баихи в течение
десяти дней, снова пешком несколько дней, и только потом на сменных машинах в Маковку (возле
Ермаково, 2-е отделение). Для молодой учительницы этот путь стал огромным потрясением. А сама
жизнь в Маковке показалась раем. Она рассказывает, как хорошо для вольнонаемных был устроен быт:
«В магазине чего только не было… арбузы, яблоки, фрукты…Я очень хорошо одевалась. Книги любые
можно было заказать для работы. Мне так было жаль уезжать оттуда». Работая учителем, являясь
секретарем комсомольской организации, депутатом (приложение 4, лист 2), она была носителем
идеологии коммунистического строя, проводником партийных решений в массы, и это отложило
отпечаток на ее восприятие «Старший оперуполномоченный Семенов – очень хороший человек»;
«Заключенные все были хорошо одеты, тепло. Я думаю, что их тоже хорошо кормили, иначе как бы они
могли работать».
Из рассказа Полины Мироновны я поняла, что отношение к вольнонаемным было разное. Дети ее
любили, а в классе у нее учились не только дети местных жителей, но и бывших заключенных по 58-й
статье, которые никуда не имели права выехать и к которым на поселение приехали семьи. Такие
бывшие заключенные тоже были вольнонаемными, но не были свободными людьми. Однажды Полине
Мироновне дети такого бывшего заключенного принесли баночку сметаны. Муж процедил сметану
через сито и обнаружил там множество мелких осколков стекла. Когда заключение на стройке толкало
ненавидеть советскую жизнь, когда над людьми была учинена величайшая несправедливость, это и
толкало людей на такие страшные поступки. Получалось, что даже вольнонаемные были разделены на
касты, враждебные друг другу.
И конечно же, далеко не все заключенные были мирно настроены к «вольняшкам». Полина Мироновна,
как депутат иногда в сопровождении охраны приходила в зону. Она слышала много оскорблений и
похабной брани в свой адрес.
В ее архиве есть фотография выборов в Верховный Совет РСФСР (приложение 4, лист 2). На
фотографии голосуют вольнонаемные под присмотром человека в погонах. Но зато создана атмосфера
праздника – под огромным портретом Сталина пионеры «под салютом» и урна, украшенная елочной
мишурой. Сейчас это воспринимается как яркий символ бутафорского счастья.
А еще Полина Мироновна рассказывала, как им, молодой интеллигенции из вольнонаемных, было
«доверено» после смерти Сталина сказать заключенным об освобождении. Наверно, начальство
побоялось само это сделать. В комиссии каждому были выданы дела заключенных, они сверяли все
данные и объявляли заключенному, что он отныне свободен. Первый из тех, кому молодая учительница
сообщила об этом, едва не задушил ее в объятиях, его с трудом оторвали от Полины Мироновны. Этот
день она тоже вспоминает, как радостный. Она еще не знала, что вскоре стройка будет закрыта, и из
Маковки, которую она ощущала как свой дом, ей придется навсегда уехать. «Больше уже мы так
хорошо никогда не жили».
В период строительства многие жители енисейских станков стремились в Ермаково: жизнь там была
намного сытнее, помогали продуктами заключенные с небольшими сроками. Хорошее снабжение,
зарплаты, развивающаяся инфраструктура (железнодорожное депо, больница, школа и даже ресторан)
притягивали в Ермаково вольнонаемных.
Еще одна категория вольнонаемных – ссыльные, у которых вместо паспорта были временные
удостоверения, они здесь имели работу. Им было сложнее всего, т.к. поселок они не могли самовольно
покинуть и после закрытия стройки.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По результатам исследования можно сделать следующие выводы.
Осуществление строительства происходило трудом только заключенных, в этом отличие стройки №503
от других «великих строек коммунизма». Другое отличие – дорога осталась мертвой. Поэтому долгое
время материалы о строительстве не появлялись в печатных источниках.
История 503-й стройки убедительно показывает, что в годы правления Сталина решение экономических
задач проходило с пренебрежением к элементарным принципам экономической целесообразности тех
или иных проектов. К работе приступили, не имея, разработанного технического проекта и
обоснования, не была оценена сама возможность выполнить проект в отведенные сроки при дефиците
всех ресурсов, кроме труда заключенных.
Темпы строительства были таковы, что в целом из 1300 км. дороги Салехард – Игарка было построено
911 километров. Для страны, разоренной войной, это были очень высокие темпы, достигнутые за счет
крепостной эксплуатации подневольных строителей, многие из которых были осуждены безвинно по 58
статье.
Объективное рассмотрение истории стройки №503 говорит о том, что снабжение и довольствие здесь
было лучше обычного. Но, видимо, это касалось лагерей близ самого Ермаково – центра строительства.
Иначе откуда бы взялись свидетельства о невыполнении норм (пусть и завышенных, не учитывающих
условий Заполярья) от недоедания, цинги, куриной слепоты, дизентерии? Труд крепостных, рабский
труд, каторжный и непосильный, приводил к увечьям, смерти. А чем измерить моральные и
психологические потрясения подневольных строителей?
Стройка № 503 - воплощение нечеловеческой сущности тоталитарного строя. Ярким символом
бессмысленного труда и выброшенных на ветер денег можно считать строительство железной дороги
Салехард – Игарка.
Строительство как структура ГУЛАГа, втягивая людей в трудовой процесс по реализации «авантюра
века», калечило их духовно и физически, заодно разлагая тех, кто по служебному положения охранял
или работал в качестве вольнонаемных. Многие не считали зазорным жить за счет повседневной
эксплуатации сограждан, превращенных в рабочий скот. Дети их воспитывались на безжалостном
отношении к людям и презрении к труду, они привыкли получать жизненные блага в условиях насилия.
Таким образом, последствия строительства можно рассматривать в трех направлениях:
1. Экономическое. Результат: экономическая невыгодность труда заключенных.
2. Моральное. Результат: Формировалось устойчивое негативное отношение к труду у всех, кто имел
отношение к строительству.
3. Психологическое. Результат: потрясения от экстремальных условий заключения, потери семьи,
социального статуса.
Работа имеет практическое значение. По собранным материалам оформлен стенд «Мертвая дорога» в
музее ЦДЮТ «Аист» (приложение 5). По результатам выступления в районном Доме культуре
подготовлен методический материал для библиотек. Состоялось обсуждение работы учащимися
профессионально-технического училища №59 и старшеклассниками ЦДЮТ «АИСТ». Работа передана в
фонд районного архива.
ЛИТЕРАТУРА
1. Астафьев, В. Кража. – Красноярск. : Красноярское кн. издательство, 1983. – С.44
2.Горчаков,Р. Бумаги с «Мертвой дороги»//Красноярское книжное издательство.- 1991.-С.184
3. ГУЛАГ: государство в государстве // Россия XX. Советское общество: возникновение, развитие,
исторический финал. Т.2 – М: 1997. – С. 241, 245, 257
4. Дело №503./ Красноярск: Красноярское общество «Мемориал».- 1992.-С.6, 9
5. Добровольский, А. Мертвая дорога. Кто и зачем строил «Великую северную магистраль» //
Строительная газета. – 1989. – 1 марта. С. 3.
6. Дружников,Ю. Наследник из Туруханска.//Маяк Севера.-2005.-8 октября.-С.10
7. Есть всюду свет… / Человек в тоталитарном обществе. Хрестоматия для старшеклассников. // М.:
Возвращение. – 2001. С.105, 215,231
8. Есть и дорога, и паровозы. // Маяк Севера. – 2005. – 13 августа
9. Историю на фактах изучая…/Маяк Севера.-1992.-4 августа
10. Крепостной театр. // Маяк Севера. – 1993. – 26 августа.
11. Ламин, В.А. Секретный объект 503 // Наука в Сибири. – 1990. – №3 – С. 5.
12. Мертвая дорога. //Полярные горизонты. – Красноярск. : Красноярское книжное издательство, 1990. –
С.106.
13. Распопов, Ю. Переход по истории / Ю.Распопов, Л. Бондарюк, А. Слива. – Люби и знай свой край.
1988. – 25 июня – С. 3
14. Справочник школьника. // М.: АСТ – АСТРЕЛЬ.- 2003.- С.312
15. Стройка № 503 (1947 – 1953 г.г.). Документы. Материалы. Исследования. Выпуск1. – Красноярск.:
Гротеск, 2000. – С. 4, 11, 50, 52-53, 29
16.Стройка 503. Мертвая дорога. / Проспект. – Игарка
17.Трансполярная магистраль // Турист.- 1990. - №7.-С. 41
18. «Ушел» паровоз, не стучали колеса./Маяк Севера.-2005.-31 августа.-С.10
19. Шаламов, В.Т. Вишера. Антироман/ предисловие О.Волкова. М.: 1989. С.4
20. Штильмарк,Р. И вот сижу я в Туруханском крае…/Полярные горизонты.//Красноярск.:
Красноярское издательство.-1990.-С.101
21. Эта страшная «пятьсотвеселая»//Маяк Севера.-1992.-24 декабря.
Приложение 1
Карата-схема лагеря на 45-м километре к юго-западу от Ермаково (составлена по личным наблюдениям
автора работы)
Приложение 3
Обеспеченность строительства железной дороги ресурсами на конец 1949 года
(Стройка № 503 (1947 – 1953 г.г.). Документы. Материалы. Исследования. Выпуск1. – Красноярск.:
Гротеск, 2000. – С. 11)
№
Наименование ресурсов
1
Люди — всего
вольнонаёмные
заключённые
вооружённая охрана
Автомашины грузовые
Тракторы
Экскаваторы 0,5 куб.
Станки
Электростанции 30 кв и выше
Электростанции 10-29
Электростанции до 10 кв
Локомобили 120-125 л/с
Локомобили 20-49
Паровые котлы
Компрессоры
Бетономешалки
Насосы
Лошади
Паровозы серии ОВ
Железнодорожные вагоны широкой
колеи
в т.
ч.
2
3
4
5
6
7
8
9
11
12
13
14
15
16
17
18
Требовалось по
Фактически имелось на конец
плану
года
36.235
33.493
3.674
2.487
30.000
29.234
2.561
1.772
356
371
50
64
14
14
169
165
25
25
8
8
70
82
4
4
17
17
11
23
12
13
1
3
75
111
500
254
4
4
40
40
Приложение 4
Лист 1
Приложение 4
Лист 2
Приложение 5
Лист 1
503-я стройка
Из Ермаково в Маковку (второе отделение) на дрезине 1953 год.
Справа налево:
1) Васютин Петр Михайлович – вольнонаемный, заведующий радиоузлом.
2) Чабан – вольнонаемный.
3) Фамилия неизвестна.
1951 – 1952 год п. Маковка, семилетняя школа. Разновозрастной класс.
На снимке: (слева направо): гречанка – дочь бывшего спецпереселенца, работавшего по найму; немка –
дочь бывшего спецпереселенца работавшего по найму; учительница истории, конституции и немецкого
языка Дементьева Полина Мироновна – вольнонаемная; Шевцов – 18 лет, родители работали
продавцами в Маковке; Михалева – русская; Турбова – дочь местных жителей, вольнонаемных;
гречанка – дочь вольнонаемных из бывших спецпереселенцев.
Приложение 5
Лист 2
503-я стройка. п. Маковка
1951 год
На крыльце Маковской семилетней школы
Вольнонаемные учителя:
Дементьева Полина Мироновна (крайняя слева)
и Виноградова (Винокурова ?)
(Фотографии из личного архива семьи Васютиных)
Паровоз серии Ов
Грузовой паровоз серии Ов 1893 года. Работал на всех железных дорогах Беларуси
На протяжении века паровоз был основным локомотивом железнодорожной сети старой
России и Советского Союза. Особая любовь и добрая память в сердцах нескольких поколений
машинистов выпали на долю товарного паровоза серии Ов, получившего в народе ласковое
прозвище «овечка»
Основные характеристики
Осевая формула
0-4-0
Масса в рабочем состоянии50–55 т
Длина локомотива
9672 мм
Конструкционная скорость 50—55 км/ч
Мощность
550—720 л.с.
Диаметр цилиндров
500/730 мм
Ход поршня
650 мм
Cила тяги
8,7—9,5 тс
Длина тендера
6647 мм (3-осный), 9020 мм (4-осный)
Объём баков для воды
16 м³ (3-осный тендер), 23 м³ (4-осный тендер)
Запас топлива
7т
Схема паровоза серии Ов
Подробнее о паровозе
Первые цеха Коломенского завода
История создания паровоза серии «Ов» восходит к концу 80-х годов прошлого столетия. В то
время увеличение веса поездов было наиболее целесообразным путем роста грузооборота
железнодорожной сети, что требовало, однако, увеличения силы тяги локомотива, мощности
паровой машины и, следовательно, сцепного веса локомотива (приходящегося на движущие
колеса). Значительно утяжелив паровоз, пришлось бы заменять рельсы более прочными и
усиливать железнодорожное полотно. Чтобы избежать такой огромной, непосильной для
Государственной казны работы, надо было создать оригинальный паровоз: экономичный,
более мощный, с малой нагрузкой на рельсы, надежный и простой в обслуживании.
Бельгийский инженер Эджид Вальсхарт
В 1889 году известный русский инженер В.Лопушинский совместно с конструкторами
Коломенского машиностроительного завода разработал проект более мощного товарного
паровоза с колесной формулой О-4-0. Однако паровозы расходовали больше топлива, чем
предполагали разработчики. Поэтому было намечено внести еще 99 изменений в конструкцию
машины. Наконец удалось поднять котловое давление до 12 кг/см2, увеличить диаметр
цилиндра низкого давления до 740 мм, улучшить парораспределительный механизм и
повысить конструкционную скорость с 45 км/ч до 50 км/ч. Этому-то локомотиву в 1912 году и
присвоили серию Ов.
Парораспределительный механизм Вальсхарта
Серия Ов товарного паровоза «Нормального типа 1901 года» в начале ХХ века была принята в
качестве основного типа имперских железных дорог, а индекс «в» означал, что на паровозах
применено улучшенное парораспределение системы Вальсхарта.
Со второй половины 20-х гг. XX столетия более мощные новые паровозы серии Э,
выпускавшиеся в изрядных количествах, начали вытеснять «овечек» сначала с главных, а
затем и с второстепенных дорог.
Паровоз серии «Ов» на стыке ХIХ и ХХ веков был самым массовым, заводы, на которых он
производился, выпустили более 7000 экз.До первой мировой войны он работал с товарными
поездами, во времена первых пятилеток — на маневровой работе или малозагруженных
направлениях,после Великой Отечественной войны — на подъездных путях различных
предприятий. Паровоз проявил себя безотказной и неприхотливой машиной, простой в
ремонте и обслуживании, потребляя в качестве топлива не только уголь, но и мазут, дрова,
торф…
Доводилось «Овечке» выполнять и другую работу: паровоз становился «кочегаркой», давая
тепло и пар, воевал, одевшись в броню. Именно легкая «Овечка» выводила бронепоезда на
боевые позиции, ведь другие, более тяжелые паровозы не смогли бы выдержать груз
навешенного на них металла.И паровоз, и тендер покрывался броневыми листами, а на
тендере устраивалась броневая рубка командира бронепоезда. Бронепаровоз, для работы
которого требовалось снабжение водой раз в сутки, а топливом — через сутки, применялся
для движения только в боевых условиях. Для обычного следования бронепоезда с базы
применялся так называемый «черный» (без брони) паровоз. Один из таких локомотивов,
паровоз бронепоезда «Красновосточник», находится на открытой площадке Центрального
музея Вооруженных сил в Москве.
Бронепаровоз бронепоезда «Красновосточник». Центральный музей Вооруженных сил в
Москве.
Бронепоезд «Красновосточник» построен в 1917 году рабочими главных мастерских СреднеАзиатской железной дороги в городеКизил-Арват в годы гражданской войны. В период Великой
Отечественной войны в октябре 1943 года бронепоезд из Ташкента перегнали в локомотивное
депо Москва-Пассажирская Курская, где он прошёл модернизацию и перевооружение, а затем
воевал на Южном фронте.
Бронепаровоз из состава бронепоезда «Красновосточник» создан на основе паровоза «Ов«5067 1896 года.
Масса бронепаровоза — 120 т.
Толщина брони — 30 мм.
Вооружение — один 12,7-мм пулемёт.
Экипаж — 5-6 чел.
Паровозы серии Ов эксплуатировались вплоть до 1960-х годов, сдав трудовую вахту
тепловозам и электровозам. Последним участком, на котором паровозы серии Ов
использовались для поездной работы, была тупиковая линия Забайкальской железной дороги
«Чернышевск-Букачача», на которой эти паровозы проработали до 1964года.
Сегодня их осталось очень мало, в большинстве своем те, что не отправлены на переплавку,
ржавеют на запасных путях. Те, которым повезло чуть больше, заняли места на постаментах,
став памятниками ушедшему времени. А самые везучие блистают на киноэкранах, их можно
увидеть в таких фильмах, как «Анна Каренина», «Сибирский цирюльник», «Статский
советник».
Мангазейский морской путь
Задолго до петровских реформ жители Русского Севера, поморы, зарекомендовали себя
непревзойденными мореходами, первооткрывателями многих полярных земель и главных морских
трасс Северного Ледовитого океана.
В XVI веке поморские капитаны уверенно водили суда на Новую Землю, Шпицберген, в устья Оби и
Енисея, а и 1648 году экспедиция Семена Дежнева впервые прошла проливом, отделяющим Азию от
Северной Америки. О высоком уровне русской навигационной практики этого времени
свидетельствуют составленные на севере России карты Баренцева и Карского морей.
В первой половине XVII в. русские мореходы открыли и активно использовали четыре основные трассы
в Баренцевом и Карском морях, берущие свое начало в Белом море (ходы, так назывались они в
Поморье): Мангазейский морской ход, Новоземельский ход, Енисейский ход и ход Грумаланский.
Путь в Сибирь - Мангазейский морской ход, был наиболее сложным. Название это связано, по одной из
версий, с летописным племенем малконзеев, некогда обитавшим в этих краях, от него же пошло и море
Мангазейское, которым поморы называли Обскую и Тазовскую губы. Еще в XVI веке поморские
первопроходцы основали городок, на месте которого в 1601 году был построен город Мангазея,
игравший большую роль в дальнейшем освоении севера Сибири. Не случайно европейские картографы
непременно отмечали его на географических картах континента.
Мангазейский морской ход был морским не в полной мере. На отдельных участках пути он проходил по
рекам и озерам, а при пересечении полуостровов Канин Нос и Ямал - по сухим волокам. Существовал и
другой вариант хода - южный, по рекам и волокам связывал он Мангазею с Тобольском.
Ход - это целый комплекс навигационного обеспечения, включавший в себя самый рациональный,
укороченный маршрут, оптимальное время выхода в плавание, обеспечение береговыми знаками,
морскими картами, лоциями и особого вида судами. Стремились максимально сократить время
плавания, чтобы избежать встречи с ледяным заслоном у полуострова Ямал. Путь из Архангельска до
Мангазеи занимал примерно пять недель. С учетом этого, к ямальскому волоку суда должны были
подходить не позднее чем на Успеньев день (14 августа) или, в крайнем случае, на Семенов день (1
сентября). Задержки в пути приводили к тому, что суда были вынуждены поворачивать на зимовку в
Пустозерск
Продолжением этого хода был путь в низовья Енисея. На русской карте Севера, изданной в 1612 году в
Голландии Исааком Массой, намечены основные пути Мангазейского морского хода, продолженного
далее до Енисея по протокам Худосей и Малая Баиха, соединенным сухим волоковым путем.
Иноземцы отмечали не только хорошее знание местной навигации русскими капитанами, но и
отменные ходовые качества их судов, легко обгонявших новейшие западные корабли. В основе
Северорусско¬го флота лежал коч - единственный в то время тип морского судна ледового класса.
Название этого судна происходит от новгородского "коца" - ледовая защита и связано с его важнейшим
конструктивным приспособлением - "шубой льдяной", т.е. второй ледовой обшивкой, расположенной в
районе ватерлиний. Это важнейшая особенность судна. Вторым его отличием был корпус яйцеобразной
формы, наиболее удобной для выжимания на поверхность при ледовом сжатии.
В зависимости от конкретных условий эксплуатации кочи имели несколько модификаций. Из
распространенных речей поморских кормщиков, записанных в Мангазее в 1616 году, видно, что кочи
делились на два основных типа: малые и большие. "От Архангельского до города, из Колмогор и с
Пенеги ходят они в Мангазею в малых кочах, а в Енисейское устье и большими кочами".
Мангазейский морской ход и речной вариант Енисейского хода обслуживался малыми кочами. Облик
этого судна передают четыре рисунка, вырезанных на деревянных предметах, которые были
обнаружены при раскопках Златокипящей Мангазеи.
Интересное описание малого коча приводит в своих записках голландский ученый Николае Витсен,
который назвал его "круглым судном" из-за яйцевидного корпуса и отсутствия далеко выступающего
киля. Такая конструкция давала судну немало преимуществ: оно легче перемещалось по каткам на
волоках, не заваливаясь набок; благодаря высокой осадке не боялось мелководий и меньше страдало от
ледового сжатия (качество, позднее использованное Нансеном при строительстве известного судна
"Фрам").
На мангазейских малых кочах имелось две мачты, была разработана система управления парусами прямым и косым треугольником. Подобная оснастка делала судно маневренным. Длина малого коча не
превышала 8-10 метров, грузоподъемность - около семи тонн груза и 10-12 человек.
Малый коч являлся наиболее ранним типом северорусского морского судна, на основе которого
развились другие виды кочей, в том числе большие, предназначенные для дальних переходов по
арктическим морям.
Большой коч гораздо массивнее малого, сложнее по конструкции и оснастке. Корпус судна типично
морской, с высоко поднятыми полубаком и полуютом, что давало ему возможность свободно держаться
на волне, не позволяя воде заливать палубу. Судно оснащено двумя мачтами со сложным такелажем и
прямыми парусами. Большие кочи поднимали до 30 тонн груза и 35-40 человек пассажиров и команды.
Караваны кочей везли в Мангазею продовольствие и вооружение для гарнизона, товары на продажу,
промысловое оборудование, людей. Из Мангазеи - пушнину. Прибывшие в Мангазею кочи оставались
там зимовать. До установления льда на местных реках корабли использовались на рыбной ловле, для
доставки людей и грузов в устье Худосея, откуда начинался путь на Енисейский волок. В зимнее время
кочи сосредоточивались в районе Мангазеи. Они стояли на р.Таз, вмерзали в лед и использовались как
жилые дома. С наступлением весны лед вокруг судов обкалывали и при вскрытии реки вводили их в
р.Осетровку (ныне Мангазейка).
Флот XV1-XVI1 веков не сводился, конечно, к одним кочам. При ближних сезонных промыслах
использовались ладьи и другие более мелкие суда. Однако коч занимал особое место в системе
арктической навигации. Именно это судно позволило поморам стяжать славу первооткрывателей
многих высокоширотных территорий - от Шпицбергена до Берингова пролива.
В первой половине XVIII века, уже после того как по приказу Петра I все старые русские суда были
уничтожены, на архангельской верфи деревянного судостроения для отряда Великой Северной
экспедиции было построено два коча. Строителями их являлись поморы, заявившие, что кочи более
приспособлены для плавания во льдах, чем боты и дубль - шлюпки западноевропейского типа.
В наше время предпринималось несколько попыток создать модель коча и судно в натуральную
величину, но все они имеют недостатки. Несмотря на найденные изображения и схематичные рисунки
строения кочей, некоторые секреты их постройки не разгаданы и поныне.
Руденко И.
//По материалам журнала «Родина» и монографии М.И. Белова
«Мангазея и мангазейский морской ход»
ВТОРАЯ ГИБЕЛЬ МАНГАЗЕИ, или
СОВРЕМЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ МАНГАЗЕЙСКОГО ГОРОДИЩА
Вторая гибель Мангазеи
Летом 1642 года стояла такая сушь, что на деревьях листья скручивало в трубки и истомленное жаждой
зверье металось по селькупской тайге в поисках водопоя. Поэтому хватило искры, чтобы Мангазею
поглотило пламя ненасытного пожара.
Сибирский приказ не мог смириться с утерей Мангазеи и требовал от воевод ее восстановления. На что
они отвечали: "Нам холопям твоим, порченных, разломанных и разрытых мест Мангазейского города и
острог ставить на голом месте, съезжую избу, воеводский двор и государевы амбары делать некем: да в
Мангазее служивых людишек всего 94 человека, да из них 70 человек посылаются на государевы
годовые, по ясачным зимовьям и с ясаком в двухгодовые и трехгодовые службы в Москву, 10 человек
сидят в тюрьме, и остается в Мангазее для бережения государевой казны 14 человек... дети и жены
наши, живучи в Мангазейском городе, терпят голод, а теперь и в долг взять не у кого, потому что город
опустел..."
Итак, Мангазея - город-крепость в нижнем течении реки Таз, куда знали дорогу голландцы, англичане и
другие заморские купцы, Мангазея "златокипящая", именуемая так в исторических до¬кументах за
ежегодный взнос в казну государеву 25-30 тысячами штук соболей, перестала существовать, погибла.
Сразу же оговорюсь, что, приступая к статье, я имел представление о предмете. Именно этой теме
когда-то была посвящена моя дипломная работа. И в качестве главного аргумента, не позволившего
осветить ее глубже, помню, выставлял отсутствие архива Мангазеи, сгоревшего во время пожара.
Наиболее богатым источником являлись "портфели" Миллера, историка и археографа. Но они
хранились где-то в Академии наук.
В значительной степени пролила свет на характер Мангазейского поселения, на его материальную
культуру комплексная экспедиция Института Арктики и Антарктики и Института археологии Академии
наук СССР, работавшая на Мангазее с 1968 по 1970 годы и в 1973 году под руководством доктора
исторических наук профессора М.И. Белова.
Сама того не подозревая, экспедиция оказала первому городу за Полярным кругом и медвежью услугу.
На берега Таза началось самое что ни на есть нашествие.
Привело сюда людей из разных уголков нашей страны не желание прикоснуться к историческому
прошлому. Их гипнотизирует, влечет к себе слово "златокипящая". Воображение рисует, наверное,
россыпи золотых монет мангазейской казны, погребенной под пеплом пожара, а может, что и поценнее.
И с начала навигации сюда едут и едут. Трудно оценить ущерб нашему национальному культурному
достоянию от "рассасывания" по частям мангазейской культуры.
Говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Постарался быть верным этому принципу и я.
И до сих пор не могу без волнения, душевного трепета вспоминать тот момент, когда шагнул из
вертолета на землю Мангазеи.
Время сделало свое дело. Пробираясь сквозь заросли тальника и рябины, чуть ли не в рост человека
травы, натыкаюсь на красноватый, рассыпающийся от прикосновения, ствол дерева. Скорее всего, это
одно из бревен складника здания или мостовой, раскопанных пятнадцать лет назад экспедицией Белова.
И больше ни одной приметы о существовании здесь когда-то жизни. Разве только памятники. У кромки
берега, у которого когда-то Мангазейка качала на волнах корабли с иноземными флагами, их три. Два в виде столбов, установленных экспедицией Белова и экипажами омских яхт "Дружба" и "Отрада". На
третьем в виде стрелы из четырех заостренных бревен - надпись: "Русским землепроходцам,
открывателям и исследователям Сибири", Киев, научно-спортивная экспедиция - "Путями
землепроходцев", журнал "Турист".
Но если бы только время накладывало отпечаток обреченности на этот кусочек земли, кусочек истории
нашей Родины. Благодаря усилиям "самодеятельных археологов" территория Мангазеи похожа сейчас
на лунный ландшафт. Канавы, ямки, ямы, свежевырытые и обвалившиеся, говорят о том, что
"златокипящая" по-прежнему не дает спать многим.
В двух местах прибрежный песок распахан, как плугом. Это след от кораблей. Они приставали сюда за
тем же самым, только метод раскопок у "мореманов" другой. Роль лопаты они отвели гребным винтам,
которыми мощные корабли подмывали берег, тот, рушась, обнажил свои тайны. Кое-кого такой метод
приводил просто в восхищение. А между тем впору плакать от сознание нашего невежества.
Но что слова! Нужны доказательства. Фамилии тех, кто без какого-либо на это права приложил к
Мангазее руки.
Мне повезло. Буквально перед моим приездом в Красноселькупе была проведена выставка случайных
находок на Мангазее.
Старожил этих мест Л.Шестаков с горечью рассказывает:
- Я лично был знаком с Михаилом Беловым. Но и до его экспедиции о Мангазее мы были наслышаны
достаточно. Однако всегда это место считали чуть ли не святым. И в мыслях не держали искать там
черепки и монеты. "Эпидемия" эта охватила Красноселькуп с приходом нефтегазоразведочной
экспедиции и строителей. Как в зону отдыха, никого не стесняясь, стали они выезжать со своими
семьями в субботу и воскресенье в Мангазею. И мы еще вначале посмеивались над этими культурными,
цивилизованными людьми, отдающими себя на съедение комарам. Ведь невдомек было, что из
мангазейского "старья" можно делать деньги. А теперь слухи об этом все упорнее ползут по району.
Боюсь, что, на приезжих глядя, втянулись в нечистое дело уже и местные жители. Только вот по какой
цене сбывают товар - не знаю.
В Красноселькупе мне сказали, что рассчитываются с "археологами" чаще всего "флаконом" водки. А
вообще, какова цена на мангазейские находки? Этим я решил поинтересоваться в окружном
краеведческом музее. Но ничего толком не добился. Зато сделал еще одно открытие. Сводится оно к
тому, что под занавес раскопок профессор М.И. Белов передал в Салехард коллекцию находок, что
подтверждается официальным актом от 12 апреля 1973 года.
"Мы, нижеподписавшиеся, директор музея А.М. Пушникова, научный сотрудник Л.В. Мизина,
составили настоящий акт в том, что для фондов музея получены экспонаты от Белова М.И. руководителя Мангазейской экспедиции. Эскпонаты записаны в фонде N 2".
Находим фонд. И что же? В нем полная неразбериха. Нигде даже полусловом не обмолвлено о том,
какие еще вещи поименно приняты от Белова. А поэтому невозможно узнать, все ли они на месте.
Сделано ли это специально, чтобы экспонаты могли свободно "утекать" из коллекции, или настолько
безграмотными оказались музейные работники - сказать трудно.
В сотне километров от Мангазеи - Красноселькуп. Еще ближе Сидоровск. А совсем недавно
осчастливила ее своим нежелательным соседством подбаза нефтегазоразведочной экспедиции. И
гарантия уцелеть тому, что покоится в земле и ждет археологов, уменьшилась до минимума. Кто и
когда наконец возьмет "златокипящую» под защиту?
Постановлением Совета Министров РСФСР от 30 августа 1960 года городище Мангазеи внесено в
списки памятников республиканского значения. Поэтому вполне закономерно, что Красноселькупский
райисполком запросил о дальнейшей судьбе памятника Министерство культуры РСФСР. И получил
ответ, который и приводить даже неловко, но вынуждают обстоятельства. Обнаружив абсолютное
незнание истории своего государства, из столичного учреждения затребовали: "Сообщите... координаты
Мангазеи". К слову, запрос в Министерство культуры был первой и единственной попыткой
Красноселькупского райисполкома противостоять разграблению Мангазеи.
Не хочу, чтобы создалось впечатление, что райисполком я выбрал в качестве стрелочника. Подспудно
возникает вопрос и к Институту Арктики и Антарктики, к Институту археологии Академии наук. Что,
неужели так и положено - раскопать памятник и потом о нем забыть, не интересоваться его дальнейшей
судьбой? Не утруждать себя хотя бы рекомендациями по его сохранению? Не удостоили пока своим
вниманием Мангазею Ямало-Ненецкий окружной исполком, окружное и областное отделение
Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры.
"В народной памяти и легендах Мангазея едва ли уступает сказочному граду Китежу, а по своему
влиянию на судьбу освоения Сибири, на географическое ее открытие и на развитие арктического
мореплавания не сравнима ни с одним другим городом".
Во все времена считалось нормой общечеловеческой культуры, первейшим нравственным долгом
живых увековечивать в бронзе или камне подвиг народа или отдельной личности. А разве не заслужила
этого Мангазея?
В Туруханском районе Красноярского края, входившем когда-то в состав Ямало-Ненецкого округа, как
видно, считают такой вопрос излишним. Отобрав у ямальцев приоритет в увековечении памяти
Мангазеи, здесь давно ее именем назвали улицу, торговый комплекс, а в краеведческом музее такая
экспозиция, что "аж слюнки текут".
Но если все же речь пойдет о памятнике у нас, то эту идею прежде надо взвесить на "аптечных весах".
Думаю, что для таежной глухомани, куда организованный туризм привлекать бессмысленно из-за
огромных расстояний и короткой летней навигации, тратиться на капитальное сооружение не стоит. А
уж если возвести его, так в столице округа - Салехарде. На высоком красивом Ангальском мысу,
причем неплохо было бы, если бы памятник был копией Мангазейского кремля. И момент вполне
подходящий, приступила к осуществлению программы в Западной Сибири московская мастерская под
открытым небом института Спецпромреставрация.
Как распорядиться помещениями невозведенного кремля? На мой взгляд, их можно использовать в
качестве этнографического музея малых народностей, населяющих округ. И, конечно, должно быть
место историческим ценностям Мангазеи. Вот тут-то и потребуется помощь археологов, в полном
понимании этого слова.
Ведь имеющиеся в распоряжении музеев страны и округа экспозиции находок столь крохотны, что не
дают глубокого представления о Мангазее как о достижении градостроительного искусства на вечной
мерзлоте, как о высоком уровне полярного судостроения развитии ее промыслов и торговли.
Со всем этим надо торопиться. Мангазея гибнет от времени и рук тех, кто наше историческое наследие
переливает в деньги. Или образует собственные музеи.
У каких учреждений должна болеть голова, я назвал. А чтобы они не пропустили этот крик о помощи
мимо ушей, есть смысл, к примеру, Ямало-Ненецкому окружному Совету поставить данный вопрос в
повестку своих заседаний или даже сессий. Ведь не исключено, что судьба Мангазеи уготовлена и
другим историческим памятникам.
Дудников Н.Ф.
//Мятежный Обдорск. – М.: Изд-во МГАП «Мир книги».- 1995.-272 с.
Мангазея на . . . Неве
Неприютен и угрюм этот мыс, выпирающий из-за речки Мангазейки, что недалеко от Полярного круга.
В ржавую болотную топь, утыканную, словно бородавками колючими, разбросанными кочками,
смотрят низкорослые карликовые березки. Они здесь с упрямыми ветвями, перекрученными то ли
наждачными ветрами, то ли трескучими морозами. Добавьте сюда и свинцовый купол неба,
придавивший бескрайнюю тундру. Только всплески волн, ударяющихся с разбегу о высокий правый
берег реки, нарушают более чем трехсотлетний сон старинного чудо - города "златокипящей" Мангазеи.
Невольно ловишь себя на мысли, поеживаясь от близкого дыхания Северного Ледовитого океана, что
неужели здесь некогда существовал шумный заполярный "град Китеж"? Мелькнула Мангазея на
страницах истории и канула в небытие. Другие богатства - нефть и газ - влекут сейчас людей в эти края.
Вот уже несколько лет в северных широтах "прописалась" Мангазейская нефтегазоразведочная
экспедиция концерна «Тюменгеология». Правда, она еще не успела порадовать нас своими открытиями.
Но нынешним первопроходцам хочется знать, чем были знамениты северные первопроходцы тех лет,
как жили, что умели?
На этот вопрос попытались ответить ученые нескольких экспедиций, побывавших на месте
"златокипящей" Мангазеи. Перечислю некоторых из них, попытавшихся приоткрыть тайну города на
берегу Мангазейки. Первыми совершили путешествие туда из Архангельска лет тридцать назад вдоль
северного побережья материка на небольшой лодке "Щелья" потомственный помор Дмитрий Буторин и
писатель Михаил Скороходов. Они воспользовались тогда старинным «Мангазейским морским ходом».
Следом в Мангазее пять сезонов работала историко-географическая экспедиция научноисследовательского института Арктики и Антарктики из Санкт – Петербурга под руководством доктора
исторических наук, профессора Белова М.И. Она (экспедиция) документально установила, что Мангазея
была одним из первых и крупнейших по тем временам городских поселений за полярным кругом.
Наконец восемь лет назад на месте « златокипящей» Мангазее побывала экспедиция Московского
филиала географического общества бывшей Академии наук СССР под руководством Юрия Леонтьева,
доцента Владимирского политехнического института.
Мне определенно повезло: три года назад побывал в Санкт – Петербурге и Москве и повстречался с М.
Беловым и Ю. Леонтьевым. Первая встреча состоялась с М. Беловым в институте Арктики и
Антарктики. Есть там музей, куда меня любезно пригласил Михаил Иванович. Около трехсот находок,
привезенных учеными с Тюменского Севера экспонируются сейчас в музее института. Выставку
открывает диорама, с большей точностью восстанавливающая пейзаж древней Мангазеи.
Пятибашенный Кремль, воеводский двор и приезжая изба (канцелярия), гостиный двор из двадцати
лавок-амбаров, церкви, таможня и расположенные в обширном посаде литейные и косторезные
мастерские; жилые дома и вымощенные сосновыми досками улицы - так выглядела около четырехсот
лет назад торгово-промышленная столица севера Сибири.
Профессор Михаил Иванович Белов расска¬зывает:
- В полуметровой мерзлой толще суглинка, под разросшейся березовой карликовой рощей мы
обнаружили более семидесяти видов построек, извлекли три тысячи различных предметов,
характеризующих ремесло, промыслы, торговлю, искусство горожан, их одежду и обувь, транспортные
средства. Наиболее интересные представлены в экспозиции.
Привлекает внимание рыболовная сеть, изготовленная примерно 370 лет назад. Рядом шахматы, в
которые играли поморы, деревянная посуда, обувь, затейливые украшения. Да, наши предки - поморы
умели добывать ценных пушных зверей, рыбу, занимались медеплавильным и косторезным делом.
Надо признать, высоким художественным уровнем отличаются украшения из серебра, меди, дерева,
кожи, бересты...
Велика роль Мангазеи в освоении морских, речных и сухопутных путей в Сибири. На кораблях - кочах
поморы пускались в длительные и опасные путешествия по северным морям, плавали даже по Енисею.
Можно уверенно сказать, что они являются первооткрывателями значительного участка Северного
морского пути.
- Особую ценность для полярных исследователей, - продолжает Михаил Иванович Белов, - имеют
найденные при раскопках в воеводском дворе две сосновые доски. На них неизвестный художник
изобразил русскую полярную "каравеллу" - коч, которая была основным морским транспортом на
севере Руси. Мы обнаружили множество различных частей этого удивительного судна, о внешнем виде
и устройстве которого прежде лишь догадывались.
Археологические находки дали совершенно новые сведения о древнерусском судостроении, характере и
возможностях полярного судоходства на Руси. Иными стали и представления о Мангазее. Это был не
постоялый двор или транзитный пункт, как считали некоторые ученые, а развитый феодальный центр.
Став богатейшим городом севера Сибири, Мангазея столь же быстро потеряла свое значение: торговые
интересы купечества с открытием новых территорий в Восточной Сибири к концу семнадцатого и
началу восемнадцатого веков переместились далеко на восток.
Время и пожары стерли с лица земли "златокипящий" город, а воссоздали его для потомков ученые из
Санкт-Петербурга. Свидетельство тому - богатая экспозиция в музее Арктики и Антарктики.
Следующая встреча у меня произошла в Москве - с доцентом Юрием Владимировичем Леонтьевым.
Делясь сибирскими впечатлениями, он выкладывает северные "сувениры", которые готовились для
передачи в петербургский музей Арктики и Антарктики. Правда, "добыча" Леонтьева и его коллег
оказалась более чем скромной. Ведь в экспедиции Леонтьева большинство участников - люди с
техническим образованием. Почти все они работают в научных учреждениях Владимира, а свои отпуска
много лет проводили вместе, исследуя старинные русские дороги и водные пути.
- Мангазея привлекала нас как конечная точка следования купеческих торговых караванов из Европы в
Сибирь, - рассказывает Юрий Владимирович Леонтьев. - Заманчиво было отыскать следы древних
волоков, особенно Енисейского, через который суда из Оби переправляли в Енисей. Но пути наших
предков можно проследить и иначе - например, по образцам глины, кусочкам шлака, металла, по их
"месту рождения".
Раскопки вели за посадом. Владимирцы наткнулись на вечную мерзлоту на глубине всего в 30
сантиметров, хотя ждали встретить ее глубже. В тонком слое нашли остатки старого замка, подобие
сверла, часть ножниц, бытовые и рыболовные крючки и другие предметы, свидетельствующие, что
ремесло в Мангазее было на высоком уровне.
- Вот посмотрите, - показывает Леонтьев, - одно из металлических изделий похоже на курительную
трубку. Такое же углубление на расширенном конце, только ручка сплошная. Это пулелейка инструмент, необходимый в местах богатого промысла пушного зверя. На берегу Мангазейки
обнаружили остатки кузницы с огромным камнем, очевидно, заменявшим наковальню - признаки
существовавших литейных печей.
Пока идет разговор с ученым, беру со стола знакомый, сохранивший старинную форму, предмет гребень. Равные частые зубья почти не затупились, но, видно, слишком густой была коса у той северной
красавицы, которой он принадлежал. Сломался пополам гребешок, искусно выточенный мангазейским
ремеслен¬ником из кости или бивня мамонта.
Некоторые находки весьма эффективны, - комментирует Леонтьев. Это различные украшения,
предметы быта, произведения искусства. Такие в Мангазее редко встречаются. Ведь она была покинута
жителями не в спешке, когда многое забывают прихватить с собой, а организованно, по приказу
властей. Местные племена, у которых купцы скупали пушнину за бесценок, начали восставать, и
гарнизон был переведен на Енисей, в Туруханское зимовье. Но нас больше интересовали находки
другого рода. Неброские на вид, они могут поведать о многом...
Всего несколько десятилетий просуществовала на Тюменском Севере "златокипящая" Мангазея.
Приходили сюда «… с Руси многие торговые люди - пермяки и вятичи, вымичи и пустоозерцы, усольцы
и важане, каргопольцы и двиняне, вологжане - и всех московских городов торговые люди...» - гласят
старые документы. Они свидетельствуют, что большой процент жителей Мангазеи составлял торговый
люд из пермской Чердыни и владений солепромышленников Строгановых, четыреста с лишним лет
назад снарядивших дружину Ермака на покорение Сибири.
Ходили они все по улицам, вымощенным необычным материалом, положенным на ребке килями
древних судов – кочей. Им довелось жить в Мангазее и видеть ее во всем блеске, слушать перезвоны
колоколов деревянных церквей, спасаться от жгучих сибирских морозов в домах с двойными стенами,
посещать деревянный Кремль…
Только диорама профессора М.И.Белова изображение переносит нас мысленно в те далекие годы.
Время не щадит памятники истории – их надо бережно хранить, изучать. Треть знаменитого городища
уже отняла река… Уезжая из Мангазеи, ученые из Владимира восстановили памятный знак экспедиции
профессора Белова возле дома. Это тоже уже истории – история изучения древнего населения.
Территория «златокипящей» Мангазеи входит в «сферу влияния» одноименной нефтеразведочной
экспедиции. Существует опасность. Что геологии могут вторгнуться в историческое место и нарушить
его. Такое уже не раз бывало. Вспомним хотя бы грустную историю Барсовой горы в Сургуте, ставку
Кучума на берегу Иртыша, древние поселения вдоль реки Конда.
О посещении Мангазеи рассказывает заведующий отделом геологического анализа и обобщения
геофизических исследований Западно-Сибирского научно исследовательского института А.А.
Нежданов: «Прилетел я однажды в командировку в п. Тарко-Сале, а там мои давние друзья – главный
геолог Б.Никулин вместе с главным геологом Красноселькупской нефтегазоразведочной экспедиции А.
Пикиным – пригласили совершить с ними «круиз» на место прежней Мангазеи. Полетели мы
вертолетом до Красноселькупа, а оттуда на катере поплыли по реке Таз к месту назначения. Через 6
часов достигли мы места назначения. Ожидал я встретить здесь полярную «целину», но ошибся. До нас
там побывали десятки экспедиций и испахали «целину» до неузнаваемости. Нарушили слой вечной
мерзлоты, началось растопление анклава тундры, и она, по сути дела, превратилась в самое настоящее
болото, поросшее осокой. Ничего там найти не удалось: так до нас основательно копали
первопроходцы. Останки только деревянных оснований, которые все же сохранились: ведь наши
предки строили, в основном, из деревьев кедровых и лиственных пород и к тому же обладали секретом
обрабатывать их какой то антисептикой.
Кто-то из нас предложил поискать экспонаты … в воде. Подняли голенище болотных сапог и вступили
в ледяную воду. И … о, радость! Наши поиски увенчались успехом, каждому из нас повезло. За пять
часов поисков мне удалось извлечь из воды наконечник стрелы, ручку от кувшина, кованый гвоздь,
подкову для башмаков, скобки…
Ловишь себя на мысли: развито же было высоко у древних ремесло по железу, дереву, кости, выделке
шкур. Ведь столько столетий прошло, а тонкие железные изделия не изъелись коррозией, не
превратились в пыль.
А вот полюбуйтесь монистой, изготовленной из монеты, - Алексей Алексеевич протягивает мне
замысловатый кружок. – обратите внимание как искусно это сделано. Наверное, тогдашние модницы с
удовольствием щеголяли в этих украшениях.
Поблагодарив Алексея Алексеевича за интересный рассказ и знакомство с древними находками, решил
на этом закончить свое повествование о «златокипящей» Мангазее. Уверен, что время откроет нам еще
немало интересного о ней и обогатит нашу память и историю».
Сайфулин Л.
//Ямальский меридиан.- 1994-. №4.- С.22-25
МАНГАЗЕЯ
Да, сегодня, спустя 400 лет, мало кому известно даже название Мангазея. А ведь когда - то, в середине
17 века М. была одним из самых крупных городов, находящихся за полярным кругом, в зоне вечной
мерзлоты. И весь Таймыр, включая и современную территорию Норильского промышленного района,
входил в состав Мангазейского уезда. История Мангазеи это начало нашей Норильской истории.
Для многих путешественников, отправлявшихся на север, "Земля Мангазейская" была сказочной
страной. Об этой загадочной, полной зверья местности в народе на протяжении веков слагались
легенды.
Легендарное Лукоморье, в сказках Пушкина, - это и есть часть обширной территории Мангазейской
округи, побережье Обской губы. Вот она карта Лукоморья 17 века. Ее подлинник хранится в Голландии.
Но автор, место создания и датировка неизвестны.
Чертеж "Море мангазейско с урочищи", как и вообще все русские чертежи того времени, развернут с
юга на север. На чертеже составитель еще не разделяет Обскую и Тазовскую губу, по понятиям 16-17
веков это единое Мангазейское море.
Карта условна. Представленные на ней территории не совпадают с изображениями на современных
картах. Но не смотря на неточности древний чертеж содержит не только ценные физико географические данные, но и необходимые этнографические и биологические сведения. На нем указаны
глубины, цвет и характер воды, расселение ненецких племен и животный мир. В центре губы сделана
надпись: "Вода пресна. Отдыхают трижды днем. Рыба в ней кит и белуга и нерпа". Современные
ихтиологические исследования подтверждают эту характеристику.
Слово "Мангазея" зырянского происхождения. Оно означает "край земли" или "земля вблизи моря".
Поморским крестьянам путь в Мангазею был давно и хорошо известен. Мангазейский морской ход. Арктический путь связывающий Поморье с Сибирью проходил вдоль побережья Печорского моря,
через пролив Югорский шар в Карское море, пересекая Ямальский полуостров по системе рек и озер с
запада на восток и выходя в Обскую и Тазовскую губу. Именно здесь у впадении р. Таз в Обскую губу
поморскими промышленниками и купцами, по утверждениям историков, не позднее 1572 года был
основан опорный пункт - Тазовский городок.
Это место было удобно и для стоянки поморских судов - кочей - главных ледовых кораблей того
времени.
Глядя, на современные, мощные суда ледокольного класса, стоящие на причалах Дудинского порта.
Невольно думаешь: это какими же мужеством и отвагой нужно было обладать, чтобы отправится в
плавание по морям северного ледовитого океана на коче, таком утлом суденышке. Чертеж коча,
созданный неизвестным средневековым автором помог воссоздать ученым внешний облик судна.
На лицевой стороне доски, обнаруженной при раскопках Мангазеи показано все судно, а на оборотной
его отдельные части: бортовой набор и овальная линия обвода. Это не столько рисунок, сколько
своеобразный строительный чертеж того времени. Пользуясь им, опытный плотник мог определить
нужные ему пропорции главных частей судна, получить сведения о рулевом устройстве и ботовом
наборе, расположить мачты.
Кочи появились на Руси на побережье Белого и Баренцева морей в 16 веке. Название судна происходит
от понятия "коца", что значит ледовая защита. По ватерлинии судна набивались железные скобы, на
которые намораживался лед. Оно как бы одевалось в ледяную шубу. Корабль имел корпус
яйцеобразной формы. За эту особенность мангазейские кочи называли круглыми судами. При
схождении льдов корпус судна выжимался на поверхность, не получая повреждений. Паруса шились из
полотна и ровдуги, выделанной оленьей замши. Это были первые русские суда морского класса
приспособленные для арктического мореплавания.
Небольшая грузоподъемность кочей, 6-8 тонн позволяла им плавать вдоль самой кромки берега, где
вода долгое время, не замерзала. Это хорошо видно на картине художника С. Морозова
"Землепроходцы петровского времени 1700г." Холст. Масло.
Заснеженные просторы Севера издавна привлекали к себе русских и иностранных путешественников.
Одни из них, стремясь к неизведанному, жаждали новых открытий, другие искали славы, третьи
способы быстрого обогащения. На протяжении многих веков Сибирь была и остается источником
богатств, источником пополнения государственной казны.
Если сегодня главные богатства Сибири: рудные запасы, нефтяные и газовые месторождения, то в
прошлом Сибирь славилась богатством пушных, морских и рыбных промыслов, обилием мамонтовой
кости.
Мамонтовая кость в огромных количествах доставлялась в центральные области страны и за ее
пределы. Изделия из нее пользовались спросом и на местном рынке. Из кости мамонта изготавливали
пуговицы, предметы быта и детали оленьей упряжи: игла для плетения сетей, нащечники.
Товары, завозимые на север русскими купцами: предметы домашнего обихода, огнестрельное оружие
(кремниевое ружье), украшения, бисер, крупные голубые бусины, которые на Руси назывались одекуем,
стоили баснословно дорого и шли в обмен на мягкую рухлядь, шкурки пушных зверей, соболя,
горностая, бобра, песца.
Обмен был явно неравноценным. Металлический котел стоил столько, сколько вмещал в себя шкурок
соболя.
Дорогой бисер местными племенами использовался при изготовлении украшений и вышивки одежды.
Именно богатые собольи промыслы Мангазеиской округи, слава о которых распространилась по всей
Руси, привлекают к себе внимания московского государя.
В 1600 г. царь Борис Годунов посылает на р. Таз и Енисей из Тобольска сотню стрельцов и казаков под
предводительством князя Мирона Шаховского и стрелецкого головы Данилы Хрипунова. В Обской
губе кочи попали в бурю, часть участников экспедиции погибла. Оставшиеся в живых подверглись
нападению со стороны ненецких племен, издавна обитавших в Мангазейской округе, и вынуждены
были вернуться обратно в Березов.
Позже, зимой Мирон Шаховской с небольшим отрядом на лыжах, вновь отправляется в поход в низовья
Таза, где летом 1601 года, на месте поморского городка зарубает острог.
У Мангазеи удивительная судьба с ее именем связаны многие славные страницы истории Руси и
Сибири первые походы за Урал, географические открытя у самого Студеного моря, развитие торговли и
промыслов в тайге и тундре.
Судьба была немилостива. Недолго просуществовал северный город. Через 70 лет он был оставлен
жителями и вскоре забыт.
Планомерные археологические исследования легендарной Мнгазеи начались по инициативе
Арктического и антарктического научно-исследовательского института. Комплексная историкогеографическая экспедиция под руководством доктора исторических наук профессора Белова в течение
нескольких полевых сезонов исследовала культурный слой, и остатки деревянных сооружений
городища площадью более 3 гектаров...
Участникам экспедиции пришлось приложить немало усилий, так как вся площадь памятника была
покрыта мощным слоем дерна, поросла лесом и кустарником.
"Нырните в воду, ледяные змеи.
Раздвинься ты, завеса снеговая,
Врата злато кипящей Мангазеи
Передо мной и вами открывая!"
Леонид Мартынов
Археологами было обнаружено свыше тысячи предметов, характеризующих жизнь древнего города.
Итогом работ стала двухтомная монография М. Белова.
Находки экспедиции Белова позволили воссоздать картину большого русского средневекового города,
насчитывающего около 500 строений, с богатыми воеводскими усадьбами, куполами церквей,
ремесленными мастерскими и гостиным двором. С числом жителей до 2000 человек.
В 1607 году при воеводах Давыде Жеребцове и Курдюке Давыдове началось строительство городских
оборонительных сооружений, состоящих из сплошных городен - клетей. К этому времени относится и
строительство пяти башен кремля. В которых несли службу стрельцы, наблюдавшие за Мангазейской
округой. В состав Мангазейского гарнизона входило 100 стрельцов.
За стенами кремля, общая протяженность которых составила более 280 метров находились приказная
изба - администрация воеводы, стрелецкие сторожки, воеводские усадьбы, зеркально отражающие одна
другую. В отдаленные русские города назначались по два воеводы одновременно.
Останки воеводского двора обнаруженные при раскопках.
Здесь же разместилось одно из самых значительных культовых сооружений города - пятиглавая
Троицкая церковь. Церковь играла значительную роль в жизни города. Она являлась хранительницей
царской казны и в то же время заимодавцем давала средства жителям посада на развитие торгов,
промыслов и ремесел.
Под полом церкви археологами были обнаружены захоронения. Погребения производились на месте
сгоревшей церкви еще до повторного строительства . Такова традиция. Впоследствии Михаил Белов, на
основании архивных документов предположил, что здесь были захоронены люди знатного
происхождения воевода - Григорий Теряев, его жена, кто-то из приближенных, две его дочери и
племянница.
Они погибли, возвращаясь осенью 1643 года из Тобольска, с караваном, груженным хлебными запасами
для голодающей Мангазеи. Григорий Теряев пытался доставить по морскому пути хлеб, пожертвовав
ради этого не только своей жизнью, но и жизнью своих близких.
На протяжении всего периода своего существования М. Являлась центром русской культуры и
православия на севере страны.
До сих пор жива в народной памяти легенда, связанная с еще одним культовым сооружением города. В
начале 20 века верующие посещали на городище строение часовней Василия Мангазейского. Имя
Василия Мангазейского в Сибири 17-18 веков было широко известно, как имя защитника бедных и
обездоленных. Это был культ промышленников-землнепроходцев.
Легенда рассказывает: Василий отрок работал по найму у злого и свирепого Мангазейского богача.
Однажды в доме у купца случилась кража, о чем он донес воеводе, обвинив в воровстве Василия.
Расправа не замедлила свершится. Обвиненного пытали в кремле, в съезжей избе, но он начисто
отрицал свою вину. Тогда рассвирепевший купец, ударив мальчика в висок связкой ключей, убил его.
Чтобы скрыть убийство, купец и воевода решили захоронить тело в наскоро сколоченном гробу, на
пустыре. Позднее, спустя много лет, после грандиозного пожара 1742 года, когда горела почти вся
Мангазея. Гроб проломав вымостку вышел из земли наружу. Очевидно его выжила на поверхность
мерзлота. Убиенного обнаружили.
На средства богомольцев на месте явления гроба была выстроена часовня.
В 60-х годах настоятель Туруханского Троицкого монастыря Тихон пытался тайно увезти мощи на
Енисей. Но, по словам настоятеля, гроб поднялся в воздух и не дался ему. В легенде вымысел тесно
переплетается с реально происходившими событиями. При раскопках археологами были найдены
часовня, под развалинами которой обнаружилось культовое захоронение, с останками конечностей.
Возможно поп Тихон все же увез часть скелета в Туруханск, оставив остальные кости в Мангазее, на
месте захоронения.
Тайны церкви Троицы и часовни Василия Мангазейского оказались далеко не единственными в череде
удивительных открытий и неожиданных сюрпризов открывшихся перед учеными, исследовавшими этот
загадочный русский город. Но об этом мы расскажем в следующей передачи.
На территории посада находился двухэтажный гостиный двор, насчитывающий более 20 амбаров и
лавок, наполненных товарами со всех концов света.
Вот в таком виде он предстал перед археологами.
Нет не даром по всей Руси, шла слава о Мангазее, как о злато кипящей землице. Торговля хлебом,
заморскими и русскими товарами в обмен на пушнину приносила артелям купцов и промышленников
баснословные барыши. Один рубль вложенный в экономику Мангазеи давал прирост в 32 рубля.
Ежегодно М. Выбрасывала на внутренний рынок страны до ста тысяч шкурок соболя на общую сумму
500 тысяч рублей. Доход, на тот период равный ежегодному доходу царского двора.
В городе, стоящем на берегу реки, особенно хорошо были развиты рыбные промыслы. Об этом
свидетельствуют множество находок, характеризующих данный вид деятельности. Деревянные
поплавки, берестяные грузила различных форм.
В Мангазее стоящей на вечной мерзлоте, не сеяли хлеб. Ежегодно в город приходили целые кораваны
судов, груженных хлебными запасами, насчитывающие от 20 до 30 кочей. Но выращивали коз, овец,
свиней. Разводили коров и лошадей. На лошадях передвигались только по городу, за пределами
городских стен лежала болотистая тундра.
Не смотря на большие расстояния во времени и пространстве разделяющие древнюю Мангазею и
Норильск явно прослеживаются, общие арктические черты, присущие облику этих заполярных городов.
Древний город также, как и Норильск, стоял на вечной мерзлоте, на сваях. Не на железобетонных
конечно.
Срубы домов устанавливались на слои замороженной щепы с берестяными прокладками, которая
предохраняла их от влаги и способствовала сохранению мерзлоты.
Так, что первый опыт строительства домов на сваях принадлежит все же мангазейцам.
Ремесла: гончарное, кожевенное, косторезное.
Но главная сенсация Мангазеи - это находка литейного двора. На развалинах которого были
обнаружены тигли - керамические горшки для плавки медной руды. Анализ найденных остатков меди
произведенный в 1978 году в институте геологии Арктики показал, что в них присутствует никель.
В подлинном документе, заключении экспертизы медной руды, НН Урванцев доктор геологоминералогических наук, один из первооткрывателей норильского месторождения приходит к выводу,
что мангазейцы плавили карбонатную норильскую руду.
Окисные руды выходят на поверхность, легкоплавки, хорошо заметны благодаря зеленому или синему
цвету. Ими пользовались еще люди бронзового века.
Мы находимся у подножия Норильских гор. Возможно, именно здесь, время от времени, добывалась в
нужных количествах руда и вывозилась в Мангазею на оленьих упряжках. Несмотря на огромное
расстояние в 400 км., между Норильским зимовьем, основанным предположительно в 20-30 гг. 17 века
и Мангазеей, существовали в тот период довольно устойчивые связи.
Сегодня Норильский комбинат производит миллионы тон, меди, никеля, кобальта. А начало было
положено еще в крохотных средневековых литейных мастерских и примитивных печах, не имеющих
почти ничего общего с современными заводами- гигантами.
Предприимчивые мангазейские рудознатцы первыми предприняли попытку начать промышленное
освоение норильского месторождения, еще за долго до строительства Сотниковской медеплавильной
печи.
Мангазейская медь, выплавляемая в тиглях в очень малых количествах шла на всякого рода поделки и
украшения: крестики, перстеньки, подвески, которые всегда пользовались широким спросом у местного
населения.
Но Мангазея это не только ремесленный и культурный центр, это форпост продвижения русских на
Север и восток Сибири. Отсюда, в поисках новых земель и пушных богатств отправлялись
первопроходцы дальше, "встреч солнцу", на Енисей и Лену. Волоковые пути пересекали с запада на
восток весь внутренний Таймыр.
В 1610 году русские торговые люди во главе с Кондратием Курочкиным проплыли вниз по Енисею,
назвав вновь открытую землю Пясидой. Что значит безлесье. Именно так называли в прошлом наш
полуостров. Местные племена обитающие на вновь открытых земелях были немедленно обложены
данью - ясаком...
Сборщик ясака на Таймыре мангазеец Ивашка Патрикеев писал в челобитной царю Михаилу
Федоровичу.
В 17 веке на Таймыре появляются первые русские поселения - Хантайка, Хатанга. Волочанка,
Некоторые из них до ныне сохранили свои древние русские названия, как, например стоящее на волоке
селение Волочанка.
Название местности Норильск и р. Норильская тоже, по мнению Урванцева, имеют старинное русское
происхождение, "норилом" или "нырялом" у рыбаков называется гибкий шест, для подводной ловли
рыбы. От слова "норило" реку стали называть Норилкой, а затем и город получает такое же название...
До сих пор время сохранило молчаливые свидетельства давно ушедших от нас эпох в виде следов
волока в тундре или оставшихся от той поры предметов. Снимки сделанные на Таймыре участниками
экспедиции Владимира Козлова, предпринятой в 1989 году, по инициативе Главного управления
охраны памятников истории и культуры Министерства культуры России, свидетельствуют об этом
более, чем красноречиво.
Встречаются останки старых промысловых изб и целых поселков, существовавшие в 17 веке и более
позднее время, в виде развалин срубов с полу истлевшими бревнами или пластин деревянной черепицы.
Следы некогда кипевшей здесь жизни.
С трудом верится, но нынешняя столица Таймыра Дудинка когда - то тоже начиналась с подобного
зимовья, затерянного в бескрайних снежных просторах севера.
В 1667 году мангазейский стрелец Иван Сорокин поставил пониже Дудины реки ясачное зимовье.
Вновь основанное поселение было одновременно удобной точкой для дальнейшего освоение новых
земель на востоке.
Смещение торговых путей на Енисей и Лену хищническое истребление соболя в Мангазейской округе
мздоимство и жадность воевод, настроивших против себя местные племена, привели к запустению и
постепенному разрушению города. По инициативе воевод административная столица была перенесена в
более безопасное место Туруханское зимовье, построенное магазейцами еще в 1607 году, и получила
название Новая Мангазея.
В 1672 году по приказу царя Алексея Михайловича Мангазею покинул последний стрелецкий гарнизон.
Город некогда гремевший своими подвигами, ремеслами и богатствами ушел в забвение.
Размышления о славном прошлом во многом уникального, средневекового, заполярного города, его
развитии, от зарождения и бурного расцвета - до полного разрушения, еще совсем недавно вызывали
грустные аналогии, связанные с историей Норильска.
На улицах и площадях нашего города все явственней просматривались следы упадка. При этом
невольно возникал вопрос неужели и Норильск может постичь та же участь. А может это судьба всех
городов Заполярья?
Но нет. События последних лет утверждают обратное. Сегодня норильчане гораздо увереннее, чем три,
четыре года назад, смотрят в будущее. Да и город наш заметно похорошел и преобразился. Засверкали
веселыми огоньками улицы и площади, веселее смотрят на мир обновленные дома.
Норильск, крупный промышленный центр, как прежде древняя Мангазея, остается опорной базой, для
дальнейшего освоения богатств севера.
Дело, начатое мангазейцами и продолженное другими исследователями, первооткрывателями,
первостроителями в числе которых Александр Миддендорф, Киприян Сотников, Николай Урванцев,
Авраамиий Завнеягин продолжает развиваться.
Современные землепроходцы, строители и рудознатцы не менее самоотверженно, чем наши
предшественники обживают и обустраивают этот суровый северный край, открывают новые
месторождения цветных и редких металлов, нефти, газа, золота и алмазов, строят новые рудники,
гигантские заводы и города.
МАНГАЗЕЯ ЗЛАТОКИПЯЩАЯ
Повествование о древнем граде, вышедшем из моря Студеного и канувшем в Лету, включающее в себя
рассказ профессора истории, исторические документы, цитаты из древних книг и ссылки на оные, а
также заметки журналиста, лицезревшего воочию раскопки упомянутого древнего града
Неподалеку, метрах в ста вверх по течению, реку переплывал сохатый. Переплывал неопасливо, даже не
глядя в нашу сторону, и скользила рядом тень его головы, увенчанная каменными зарослями рогов.
Зверь вылез на песчаный берег, отряхнулся, замер, прядая ушами: в родниковой северной вышине
кричали гуси. Они были словно вышиты крестом на блеклом полотне неба. "Заря огнем холодным
позолотила их. Летят они свободно, как старый русский стих", - пришли на память слова поэта.
Свободно, как старый русский стих, проскальзывали птицы над былинными просторами извечного
безмолвия. Над рекой, где метровые щуки выпрыгивают из воды и в воздухе на миг, на мгновенье
зависают их плавно искривленные, как ятаган, тела, отсвечивающие холодом глубин. Над карликовыми
березками и лиственницами-великаншами.
Здесь, в вольготных этих краях, плыть бы на струге, распустив лепестки парусов. Плыть, распевая
вальяжные песни ушкуйничьи. Но дюралевая лодка"казанка" не легкокрылый струг, у коего "нос, корма
по-туриному, бока взведены по-звериному", и бензинный мотив мотора не старинный напев.
И все же я плыл в Мангазею.
Мангазея... Вглядитесь попристальней, вслушайтесь повнимательней: Ман-нга-а-зея-а-а.
То ли ветер поет в ветках дерев, то ли мальчишкапастух губами к жалейке прикоснулся, то ли льдины,
гонимые ледоходом, тонко звенят-вызванивают Или, быть может, одолев завихрения пространства и
времени, слуха коснулся отзвук вещих струн Бояновых?
"...Да из орды, Золотой земли, из тоя Могозеи богатыя".
Много ли знал я о Мангазее, когда решил добраться до древнего заполярного городища? Положа руку
на сердце - почти ничего. Знал, что еще в царствование Бориса Годунова возникла эта
"благословенная", "украсно украшенная" вотчина, просуществовавшая всего что-то около
полустолетия. Знал, что по влиянию своему на судьбы освоения сибирских земель, на географические
открытия в тамошних местах, на развитие народного арктического мореплавания "Мангазея
златокипящая" не сравнима ни с одним сибирским городом. Все это поведал мне потомственный помор
Дмитрий Буторин, который на карбасе "Щелья" прошел древним морским путем от устья Северной
Двины до Мангазеи. Однако, как это обычно и случается, я забыл выяснить в разговоре с Буториным
главное.
Во-первых, почему "златокипящая"? Золото там плавили, что ли? Кому и зачем понадобилось плавить
драгоценный металл черт те где, аж за Полярным кругом?
Во-вторых, полвека - срок слишком малый, чтобы средневековый город возник (на вечной мерзлоте!),
построился да еще бы и "влиял на географические открытия". Одно дело - сработать город в эпоху авиа, авто- и прочих механических чудес, другое - в век царствования топора.
В-третьих, и это самое загадочное, куда ни с того ни с сего делась Мангазея, ежели была она столь
могущественна? Как случилось, что не только городище, но и воспоминания о нем развеялись,
растворились, канули в быстротечную Лету?
На все эти мучившие меня вопросы надеялся я получить ответ. Ибо знал еще и то, что вот уже три
месяца в Мангазее работает экспедиция Института Арктики и Антарктики, возглавляемая профессором
Михаилом Ивановичем Беловым.
...Заря догорела. Из-за широкого плеса ветер донес запах костра. Направо, над откосом, в порывах
сиверка трепетало на шесте диковинное полотнище, похожее на хоругвь из иллюстраций к
древнерусским сказаниям. Еще минута - и лодка причалила к берегу Мангазеи...
Необъятная северная ночь. Тишина, как бы льющаяся вместе с лунным светом на речку Таз, на
пойменное редколесье, на мерцающий ковер тундры, на экспедиционные палатки. В одной из них
профессор Белов рассказывает о Мангазее. И не только рассказывает. Он прихлебывает душистый чай,
он отгоняет ладонью комаров, он то и дело извлекает из рюкзаков какие-то записи и старинные
документы, какие-то предметы утвари из раскапываемого города. И еще, покуда я придумываю для него
очередной вопрос, успевает давать указания на завтрашний день своей немногочисленной
экспедиционной братии.
Рассказ профессора Белова:
Точную дату "рождения" Мангазеи установить трудно. Еще в конце XV века безымянный новгородский
путешественник впервые поведал о сибирских полуночных странах и ненецком племени молканзеи,
кочевавшем к востоку от Обской губы. - в "восточной стране - над морем". Филологи считают, что
зырянское слово "Мангазея" означает "край земли" или "земли у моря". В те времена Обская и
Газовская губы на русских географических картах-чертежах действительно изображались в виде
большого моря. Сохранились иноземные свидетельства середины XVI века о частых поездках поморов
на Обь, в Мангазею. Вожделенная страна драгоценных мехов приковывала к себе взоры
западноевропейцев. Бытовавшие в ту пору легенды смутно упоминали о некоем богатом городе,
который после какого-то катаклизма опустился в огромное озеро, откуда время от времени якобы
доносятся звуки колоколов. Подобные легенды, перекликающиеся со сказанием о граде Китеже и озере
Светлояре, существуют в фольклоре многих народов.
В XVI столетии широко распространился рассказ о кораблях, груженных драгоценностями,
приходивших с юга в низовья Оби, в землю мангазейскую. Эта и другие легенды, нередко плод досужих
вымыслов. И все же достоверные сведения о Мангазее росли. В конце XVI и в начале XVII века
произошло три, надо полагать, тесно связанных между собой события. В 1596 году царь Федор
Иоаннович послал на реки Таз и Енисей через Тобольск и Березов небольшую экспедицию думного
дьяка Федора Дьякова, приказав "доподлинно" узнать о бесконтрольной торговле и промыслах
поморов. На северных крестьян надвигалась реальная угроза. Они обратились к царю с прошением:
дароеать-де им право свободно торговать и промышлять "мягкой рухлядью" (пушниной) в
мангазейской земле. В начале 1600 года такое разрешение последовало.
Пересматривая книги, которые взял с собой в экспедицию Михаил Иванович Белов, я обнаружил
грамоту. Она опубликована в сборнике исторических актов, вышедшем в Санкт-Петербурге в 1841 году.
Стилистика разрешения, увековечившего "царскую милость", настолько своеобразна, что я воспроизвел
документ почти целиком в своей записной книжке.
"1600. Января. Царская жалованная грамота Пенежским и Мезенским промышленным людям о
дозволении им промышлять и торговать с самоедами мягкою рухлядью и незаповедными товарами, со
взносом в казну десятой пошлины.
...И мы Великий Государь Царь и Великий Князь Борис Федорович, всеа Руссии Самодержец и наш сын
Царевич Князь Федор Борисович всеа Руссии, Пенежан и Мезенцов Угримка Иванова да Федулка
Наумова и всех промышленных людей Пенежан и Мезенцов пожаловали: в Мунгазею, морем и Обью,
рекою на Таз и на Пур и на Енисей, им ходити и с Самоеды, которые живут на тех реках, на Тазу и на
Пуре и на Енисее, им торговати велели повольно; а нашу десятую пошлину, от девяти десятое, из
соболей лутчей соболь, а из куниц лутчая куница, а из лисиц лутчая лисица, а из бобров лутчей бобр, а
из песцов лутчей песец, и изо всякие мягкие рухляди и изо всякого то- вару десятое... и лешим
промыслом велели есмя им промышляти... и ни в чем обид и насильства никакого им не чинити..."
Неожиданно через несколько месяцев царское решение переменилось. Борис Годунов приказал
образовать из мангазейских земель новый сибирский уезд и послать на Таз и Енисей воеводами князя
Мирона Шаховского и стрелецкого голову Данила Хрипунова. В Тобольске и Березове воеводам
выдали сотню стрельцов, свинец, пушки и "государевы кочи" - деревянные суда, приспособленные для
плавания в заполярных широтах. Неизвестно, чем завершились эти события - дошел ли Мирон
Шаховской до Мангазеи? Из отрывочных данных явствует, что осенью 1600 года кочи князя попали в
бурю и погибли, а сам он со стрельцами попал в засаду. В бою его тяжело ранило. В следующем году на
помощь Шаховскому Борис Годунов послал князя Мосальского и боярина Пушкина с двумя сотнями
стрельцов. И о них достоверных известий не сохранилось.
Не больше исторических сведений и о внутренней жизни тазовского города Мангазеи, срубленного в
нижнем течении реки Таз, на правом высоком берегу. Здесь начинался древний Енисейский волок" в
глубь Сибири, здесь, надо полагать, раньше стоял поморский городок. Весь архив Мангазеи сгорел в
грандиозном пожаре 1642 года. Сохранились лишь отосланные в свое время в Москву таможенные
книги, наказные памяти воеводам и их отписки царям. Но и они рисуют первый заполярный город
Сибири богатым и многолюдным. В годы расцвета, по данным таможенного сбора, Мангазею посещало
от двух до трех тысяч человек. Прославились богатой добычей пушные промыслы, особенно
соболиные. Только за 1630-1637 годы Мангазея выдала разрешение - проезжие грамоты - для вывоза на
Русь чуть ли не полумиллиона соболей! Складывалось впечатление, что земли от Обской губы до
бассейна Лены - целое море драгоценной пушнины. Поэтому не случайно в исторических документах
'Мангазея именуется "златокипящей".
...Когда наша экспедиция обосновалась на этих легендарных берегах, поначалу все были в недоумении:
где же Мангазея? Городище поросло деревьями и кустарником, кое-где виднелись контуры каких-то
срубов. Признать, что здесь когда-то жили люди, можно было только по торчащим из обрыва бревнам
построек. Чтобы очистить городище от грязи и прошлогодней травы, пришлось его поджечь. Два дня и
две ночи горела Мангазея. Пожар был грандиозным. Затем мы, приступили к раскопкам. (Кстати, через
месяц трава выросла вновь выше человеческого роста.)
Труд археолога никогда не был легким. Что же говорить о раскопках города, скованного вечной
мерзлотой!
Я облазил все 13 мангазейских раскопов (общей площадью около 3 тысяч квадратных метров) и узнал
цену этого труда.
Экспедиция подымается рано, на утренней зорьке. Пока повар Олег Урусов, почерневший от нещадного
северного солнца и копоти костров, возится у печки, "мангазеяне" облачаются в брезентовые робы и главное! - в накомарники. И потом весь долгий день ребята, буквально не разгибая спины, воюют с
вечной мерзлотой, со здоровенными пнями, с ордами и полчищами комаров. Трудятся все, даже
начальник экспедиции, даже метеоролог Римма Юнак, единственная представительница другой, не
мужской половины рода человеческого. Поздно вечером, уже ночью, когда экспедиция лежит вповалку
на спальных мешках, не прекращается этот труд. В одной палатке старший лаборант Альберт Балабаев
склонился над планом раскопов; в другой - Эдик Тяхт, Игорь Шахов и Виталий Меньшугин, студентыархитекторы института имени И. Е. Репина, спорят о реконструкции какого-то старинного деревянного
сооружения. Так в чем же суть этого нелегкого труда археолога, или географа, или этнографа? Во
взмахах киркой и лопатой? В каждодневных поисках ответов, в раздумьях над сущностью и
назначением каждой вещицы, каждого черепка, извлеченного из недр прошлого? Мне кажется, и в том
и в другом.
Мы сразу определили, где находилась центральная часть феодального города - кремль-детинец, и где
вторая, самая важная часть ее - посад. На самом высоком участке, конечно же, располагалась крепость,
а внизу обитали торговые и промышленные люди.
Высокие пяти-шестиметровые крепостные стены по углам были увенчаны, башнями: на юге Давыдовской и Зубцовской, на севере - Ратиловской и Успенской. Напротив посада, на восточной стене,
возвышалась двенадцатиметровая Спасская башня с тремя бойницами. С запада кремль защищала речка
Ратиловка, с востока - речка Мангазейка. Взять такую крепость с боя было невозможно. Уже сама
величественная по тем временам панорама кремля, надо полагать, поражала людское воображение. Еще
за несколько десятков километров до подхода к городу вырисовывались на горизонте контуры, могучей
Давыдовской башни. По "Расписному списку" в ней значилось две бойницы, и три пищали с железными
ядрами. Ныне этой башни нет: вместе с Зубцовской она обвалилась в реку.
По соседству с городской и острожной стеной в юго-западном углу городища обнаружены три-четыре
складных венца воеводского двора - главного здания кремля. Триста с лишним лет тому назад здесь
красовался большой крытый сибирский двор (дворец) c двумя крыльями -- западным и восточным,
рассчитанными на размещение двух воевод и их челяди. Вместе с пристройками дворец занимал около
800 квадратных метров, был обнесен массивной оградой, своего рода оборонительной крепостью
внутри крепости. По замыслу архитекторов и строителей, все это величественное сооружение должно
было олицетворять могущество царя московского на далекой сибирской окраине.
Когда начались раскопки внутри двора, "историческая кладовая" экспедиции стала день за днем
пополняться. Тут были точеные шахматные фигуры из кости, кожи, наконечники стрел, ключи, замки,
деревянная и глиняная посуда с красивым орнаментом, части карт и промысловые лыжи, рыболовные
грузила и крючки. Когда-то в мертвом теперь городе кипела жизнь, и щеголяли средневековые франты
в сапогах с высокими закаблучьями, и плавно выступали красавицы, в туфельках с небольшими, вполне
современными каблуками. Они носили красивые пояса, серьги и подвески, не помышляя, что эта утварь
переживет их на несколько веков, они одаривали своих возлюбленных малолетних чад деревянными
игрушками, и в их затейливой работы кошельках звенели серебряные монеты...
Внутри кремля мы, нашли еще две важные постройки - съезжую избу с канцелярией воеводы и
соборную церковь Троицы. Под полом храма, в алтарной части, раскопали детские захоронения разных
лет, останки покоятся в гробиках, обернутых берестой. Пока никто еще не может сказать, почему
церковь стала местом погребения малолетних.
Первый посадский раскоп пришелся на обырвистый берег. Где-то здесь располагался знаменитый
мангазейский гостиный двор, который в 1631 году был разбит из крепостных пушек, обстреливавших
посад во время ссоры двух драчливых воевод - Кокорева и Полицына. А вот как его отыскать! Мы уже
начали отчаиватьел в поисках, когда, кажется, удалось "зацепиться" за край гостиного двора, хотя он
уже наполовину сполз в. реку. Не случайно под обрывом в песке и до нас находили интересные вещи:
серебряные перстни и кресты, многочисленные серебряные монеты, медные деньги царя Алексея
Михайловича, выпуск которых вызвал известный "медный бунт" в Москве. Все стало ясным, когда
рядом с гостиным двором раскопали остатки дома ювелира. Внутри среди предметов быта оказались
льялы, - железные ложки для литья, а внизу, в прибрежном песке, - необработанные камни сердолика,
агата, зерна изумруда. Но самым сенсационным оказался раскоп на невысоком холме посада. Обычно
считалось, что здесь стояла церковь Успенья - хранительница казны, мангазейской общины. Кто-то уже
попытал свое счастье: с юга холм подрыт глубокой траншеей. Но напрасны были старания. Церковь
Успенья, как мы установили, располагалась далеко отсюда, вблизи Успенской башни. На холме же
раньше находилась не культовая, а городская постройка - дом ремесленника-литейщика. Когда сняли
слой земли и корней, обнаружили плавильные печи, заключенные в деревянные срубы, множество
тиглей, медные и бронзовые поделки, части, воздуходувных аппаратов. А в доме самого литейных дел
мастера нашли изящную посуду - чашки Китайского фарфора, амфоры из-под бальзама, стеклянные
штофы с эмалевыми рисунками в русском стиле и многое другое. По соседству с холмом располагалась
-другая плавильня, так что вполне уместно говорить о целом ремесленном центре Мангазеи.
Я приходил на литейный двор, я прикасался руками ко всем этим тиглям, мехам и льялам, дивясь
смекалке и мастерству наших пращуров, сумевших еще тогда, в средневековье, наладить литейное
производство за Полярным кругом. Потом я спускался по обрыву к реке, брал старательский ковш и,
насыпая в него земли, промывал в студеной, леденящей руку воде. Иногда на дне ковша тускло
проблескивала старинная монета, иногда посвечивал гранями сердолик либо аметист. Попадались
медные перстеньки, пули свинцовые, диковинные безделушки. Но чаще всего - длинные плоские
гвозди, странно изогнутые и заржавелые. У меня на родине, в верховьях Оби, такими гвоздями и
поныне скрепляют обшивку речных баркасов. Может быть, железки эти несли в себе государевы кочи?
Те самые кораблики, которые, продираясь сквозь бури и льды, ходили и на Шпицберген, и на Новую
Землю, за моря далекие, за горы высокие, за долы широкие. Истерзанные бурями, одолевшие своеволие
стихий, добирались суденышки до "златокипящей", и купцы, обменяв "красный товар" на драгоценную
"мягкую рухлядь", трогались в путь обратный. Но не над всеми качались созвездья удачи: корабли,
особо изувеченные в ледовых битвах, шли на слом. А для плотника такая продубленная в морской воде
древесина - сущее приобретение! И находило древо корабельное последнее пристанище в высоких
стенах крепости, в бойницах и башнях, клетях посадских и подклетях. И высоко воспарил над тундрой
град "украсно украшенный", на крутогорье "с синь-океана взошед"...
Раскопки в крепости, на литейном дворе, у съезжей избы, на посаде - все это только начало работы
экспедиции. Но уже и теперь можно считать определенно доказанным: историческое значение первого
заполярного русского города не только в том, что он был опорным пунктом, праотцем великих
географических открытий за хребтом Уральским. Охотничьей снастью, нартами и лыжами, богатым и
разнообразным товаром для обмена - всем необходимым снабжала Мангазея торгово-промысловый
люд, державший путь на Енисей, в глухомань тайги и тундры. Отсюда и ее выдающаяся роль в истории
Сибири, ее прямая связь с народным движением "встречь солнцу". И как только переместилось
направление транспортных и торговых путей, когда "опромышлялся" в мангазейской земле соболь,
начала Мангазея увядать. Она заглохла раньше, чем по приказу царя ее оставил в 1672 году последний
стрелецкий гарнизон. Судьба произнесла над ней приговор. Ее скоро забыли и уже через сотню лет не
могли указать ни ее местоположения, ни знаменитого Мангазейского морского пути, освоенного
поморами еще в XVI веке.
Да, недолго благоденствовала Мангазея, и была тому еще одна важная причина. В книгах профессора
Белова я нашел послание воеводы Куракина царю. Вот что отписывал он:
"По здешнему, государь, по сибирскому смотря по делу, некоторые обычаи немец в Мангазею
торговать ездить позволить неможно. Да не токмо им ездить, ино бы государь и русским людям в
Мангазею от Архангельского города ездить не велеть, чтобы на них смотря, немец дороги не узнал и
приехав бы военские люди Сибирским многим городам какие порухи не учинили".
Угроза захвата "благословенных" земель заставила царя действовать быстро и решительно. Тогда-то и
вышел "заказ крепкий", чтобы иноверцев на Енисей и в Мангазею "отнюдь никого не пропускать и с
ними не торговали и дорог им ни на какие места не указывали...".
Вместо эпилога
Прошло немалое время со дня написания этих заметок. Последнюю точку в эпопее "Мангазеи
златокипящей" поставило небольшое сообщение в "Комсомольской правде". За пять лет работы
экспедиции под руководством профессора Белова собрано много уникальнейших исторических
находок, которые экспонируются ныне в музее Института Арктики и Антарктики.
Вот что рассказал Михаил Иванович Белов:
- В полутораметровой мерзлой толще суглинка под разросшейся березовой рощей вблизи реки Таз мы
обнаружили более 70 видов построек, извлекли 3 тысячи различных предметов, характеризующих
ремесла, промыслы, торговлю, искусство горожан, их одежду и обувь, транспортные средства.
Наиболее интересное можно увидеть в экспозиции.
Особую ценность, по мнению ученых,-имеют найденные при раскопках в воеводском дворе две
сосновых доски. На них неизвестный художник изобразил русскую полярную "каравеллу" - коч,
который был основным морским транспортом на севере Руси. На берегу таежной реки обнаружено
множество различных частей этого удивительного судна, о внешнем виде и устройстве которого прежде
лишь догадывались. Эти находки дали совершенно новые сведения о древнерусском судостроении,
характере и возможностях полярного судоходства на Руси.
РАСКОПКИ "ЗЛАТОКИПЯЩЕЙ" МАНГАЗЕИ
В последней четверти XVI века Русское феодальное государство, разоренное опустошительными
войнами, нуждавшееся в притоке валюты, приступило к массовому освоению земель, лежащих
восточнее Уральского хребта, где еще в предыдущем столетии побывали московские войска,
установившие, правда, эфемерное их подчинение Руси. Через немногим более полстолетия движение,
известное в литературе как походы "встреч солнцу", завершилось на берегах Тихого океана включением
в состав государственных территорий Руси гигантской страны, превосходящей ее самое в несколько
раз. Эта страна не только была пройдена из конца в конец, но частично использована под посевы,
лесные промыслы, добровольно или по принуждению заселена тысячами людей, многие из которых,
уходя за Урал, спасались от крепостного права.
На путях освоения и в судьбах "зауральской государевой землицы", значительную роль играла
Мангазея, славившаяся своими богатыми пушными промыслами. В эпоху закрепощения крестьян на
Руси на какое-то время она превратилась в прибежище для всякого рода обездоленных людей-тех, кто
не вынес насилия и гнета феодалов и царской казны, ушел в далекую Сибирь. Мангазейский воевода
Дмитрий Погожев так определил социальный облик мангазейцев: "В Мангазею же-писал он в Москву приезжают, бегаючи из Мезени и Пустозера, (крестьяне-М. Б.) и с "ими всякие люди от государевых
податей, а иные от воровства и от своей братии - от всяких долгов".
Но Мангазея-это не только прибежище крестьянской вольницы. Она - организатор далеких походов в
неведомые тогда земли. Особенно значительна ее роль в развитии арктического мореплавания.
Мангазейский морской ход-это первая широтная, полярная магистраль, связавшая русское Поморье с
реками Обь, Таз и Енисей по Печорскому и Карскому морям через волоки Ямальского полуострова. По
сохранившимся скудным историческим сведениям, этот морской ход стал известен на Руси еще в конце
XV-начале XVI веков. В крестьянских актовых записях того времени упомянуты морские поездки на р.
Обь как что-то привычное. А, следовательно, начались они несомненно намного раньше, чем указано в
официальных документах, во всяком случае в Новгородском сказании "О человецех незнаемых в
Восточной стране" конца XV в. достоверно названы земли восточнее Обской губы. По данным
новгородского книжника, их населяли ненецкие племена под именем молоканзеи. Это слово при
написании несколько искажено и произведено от слова Монгазея или Мангазея, что на коми-зырянском
языке означает землю близ моря-Мангазейского моря, Обской и Тазовской губ. Уже в те годы известны
были и более восточные территории. На европейских картах того времени устойчиво изображалась
страна Баид-местность в районе двух речек Баих, впадающих а р. Турухан, левый приток Енисея.
О плавании поморов на р. Обь по Мангазейскому морскому ходу часто писали агенты иностранных
компаний, в 50-е годы XVI в. проникшие на Русский Север. По их свидетельству, русские мореходы
настолько хорошо изучили эту дорогу, что могли безошибочно провести за известную плату
западноевропейские корабли в Обское устье, откуда можно было, поднявшись по р. Обь, попасть в
Китай. В то же время русские источники молчат о плаваниях в Мангазею, потому что, во-первых,
документов об этом сохранилось немного, а во-вторых, царская администрация, в руках которой
находилась вся подобная переписка, очевидно, не придавала походам поморов на р. Обь большого
значения. Известны всего лишь два документа, касающиеся Мангазеи. Один-это челобитная жителей
Мезени с просьбой разрешить поездки в Мангазею, точнее царский указ в ответ на эту челобитную.
Указ царя Бориса Годунова датирован январем 1600 г. 0н "милостиво" даровал поморам промышлять на
рр. Пур, Таз и Енисей и регламентировал завоз туда русских товаров. Подтекст этого указа довольно
определенно говорит, что в конце XVI в. поморы систематически плавали на р. Таз, оставаясь на
мангазейских промыслах по три и больше года.
Второй документ-неофициальный. Это-недавно обнаруженная на Пинеге местная летопись. В ней есть
известие о походе в Мангазею устьцылимца Юрия Долгушина, пинежанина Смирного и литовского
пленного, имя которого не названо. Пинежский летописец утверждает, что Долгушин с товарищами
первым "проведал" туда дорогу.
Поход начался осенью 1597 г. Перевалив через Урал, поморы зимовали в городке Надыме, стоявшем на
одноименной реке, впадающей в Обскую губу. Вероятно, городок Надым, упомянутый также и в других
документах, до постройки города Мангазеи играл роль важного опорного пункта на Обском севере.
Благополучное плавание от Надыма на р. Таз поморы совершили в навигацию 1598 г. За год до этого
Борис Годунов, от имени царя Федора Ивановича, послал на рр. Пур, Таз и Енисей разведочную
экспедицию на четырех судах, поставив во главе ее думного дьяка Федора Дьякова. Экспедиция
отправилась из Тобольска по Обской и Тазовской губам и возвратилась в Тобольск в 1599 г. В Москву
Дьяков прибыл зимой 1600 г. По сохранившимся известиям, думный дьяк собрал в Мангазее не только
первую десятинную пошлину с поморских промышленников, но и ясак - с местного населения.
Вероятно, его доклад царю сыграл роль катализатора в окончательном определении государственной
политики по отношению к Мангазее, так как весной 1600 г. из Москвы направились первые
Мангазейские воеводы со стрелецкими войсками, набранными в Тобольске и Березове. На судах
"мангазейской поделки" - кочах, воеводы - князь Мирон Шаховской и стрелецкий голова Данила
Хрипунов - ехали "с поспешанием". К августу военная экспедиция достигла Обской губы, но дальше
"по морю" пройти не смогла. Суда, попавшие в бурю, выбросило на берег. Попытка пройти по осенней
тундре встретила сопротивление ненецких племен, восставших против посланцев московского царя.
Разгорелся бой, во время которого Шаховской был ранен, а несколько стрельцев убиты. Дальнейшая
судьба первой военной экспедиции в Мангазею вообще не известна. Дошли ли воеводы до Таза или нет,
вернулись ли с дороги-об этом документы молчат. Возможно, таких документов и не было, и поэтому,
не дождавшись вестей, старшие в Сибири тобольские воеводы, по приказу Бориса Годунова, летом
следующего года послали на Таз вторую военную экспедицию, поставив во главе ее князя Василия
Мосальского и боярина Савлука Пушкина. Она была в два раза многочисленней - 200 стрельцов,
литовцев и казаков и несколько затинных пищалей (пушек среднего калибра). Мосальский и Пушкин
прибыли на Таз осенью того же года. Об их деятельности сохранились довольно скудные сведения. На
посту мангазейских воевод их сменили Булгаков и Елчанинов. В 1606 г. в Тазовский город (Мангазею)
прибыли Давыд Жеребцов и Курдюк Давыдов. Воеводская власть на огромной северо-сибирской земле
была установлена окончательно, хотя, судя по сохранившимся сведениям, пересланным в Москву
самими воеводами, мангазейская вольница лишь временами считалась с воеводскими порядками,
нарушая их при каждом удобном случае.
Из наиболее примечательных событий следует отметить и запрещение в 1619 г. Мангазейского
морского хода. Поморским крестьянам запрещалось не только ходить волоком из Карского моря (рекой
Мутной) в Обскую губу (рекой Зеленой), но и под страхом смертной казни показывать дорогу
иностранным кораблям. Считается, что царский двор тем самым подчеркнул свое отрицательное
отношение к доступу западноевропейских торговых компаний на сибирский пушной рынок. Однако не
меньшее значение имело желание центральной и сибирской царской администрации остановить
крестьян, которые, пользуясь труднодоступным морским путем, безвестно исчезали в мангазейской
тайге и тундре, спасаясь от кабалы помещика и казны. Мангаэейский морской ход стал опасен особенно
в те годы, когда начались обратные побеги "работных людей" от непомерных тягот при строительстве
волоковых дорог от Сургута на Маковский острог и дальше на Енисей.
Запрещение пользоваться старой морской дорогой в Сибирь подорвало благосостояние слобод и
крупных поселков Поморья. После 1619 г. захирели ранее процветавшие на этом торговом пути УстьЦылимская слобода, Пустозерский острог и др. Приказные документы весьма скупо рисуют жизнь
самого города Мангазеи. Сохранилось до десятка "наказных памятей" мангазейским воеводам, коекакие отписки воевод в Москву. "Росписной список" города, составленный в 1626 г. при князе Ефиме
Мышецком, несколько таможенных книг, пересланных на контроль в Сибирский приказ, из которых
только и можно черпать сведения о том, как и чем жила Мангазея. Архив города почти весь погиб в
частых пожарах. Овеянный славой, легендарный, заброшенный в тундру среди кочевьев "кровавой
самояди" город, торговая столица Сибири, один из важнейших опорных пунктов древнерусского
полярного мореплавания, город, сыгравший выдающуюся роль в организации землепроходческих
экспедиций, по существу не имеет своей истории, очень важной для правильного понимания характера
и особенностей первоначального освоения всей Сибири.
В таких обстоятельствах и возникла мысль о раскопках Ман-газейского городища, хотя было несколько
необычно прибегать к такому способу изучения характера и особенностей поздне-средневекового
городского поселения. Как правило, историки медиависты обходятся письменными источниками.
Необходимость археологического "вмешательства" диктовалась также тем, что Мангазея была почти
единственным городским поселением на Русском Севере в зоне вечной мерзлоты, если не считать
Пустозерский острог, возникший еще раньше, в конце XV в., но затем, по неизвестным причинам,
заброшенный. Во второй половине XVI в. Пустозерский острог, как видно из Платежной книги 1574-75
гг., уже не существовал. Он возник как важный опорный пункт на северо-востоке Руси позднее, так и не
превратившись до XVIII в. в городское поселение.
Раскопки первого заполярного города могли представлять известный интерес для самой
археологической науки, не располагавшей методикой и опытом работ в условиях вечномерзлых
грунтов. Однако попытки археологического изучения Мангазейского городища предпринимались и
ранее, с 1900 г., когда член Русского географического общества В. О. Маркграф нашел в нижнем
течении р. Таз, на правом ее берегу это городище. Его посетили четырежды, сам В.О. Маркграф,
ограничившийся общим ее осмотром; омский зоолог И. Н. Шухов в 1914 г.; член Русского
географического общества гидролог Р. Е. Кольс в 1927 г. и московский археолог В. Н. Чернецов в 1946
г. По разным причинам от раскопок на городище пришлось отказаться, ограничившись сбором
подъемного материала. Мангазея осталась тайной для историков и археологов.
Толчком для снаряжения специальной экспедиции для археологического и географического изучения
старого городища явился поход двух поморов Дмитрия Буторина и Михаила Скороходова на карбасе
"Щелья" по Мангазейскому морскому ходу в навигацию 1967 г. Благодаря прессе, поход привлек к себе
внимание самых широких кругов общественности. Географическое общество СССР поставило вопрос
об организации раскопок Мангазеи и обратилось к ордена Ленина Арктическому и антарктическому
научно-исследовательскому институту с просьбой послать летом 1968 г. экспедицию и взять на себя
руководство по изучению городища. Последний согласился с просьбой Географического общества
потому, что еще в 1946 г. именно он снаряжал экспедицию В. Н. Чернецова, а в 1957 г. намечал
повторную поездку на Таз, не состоявшуюся по ряду уважительных причин.
Мангазейской историко-географической экспедицией 1968 и 1969 гг. руководил автор этих строк. В них
приняли участие: сотрудник Ленинградского отделения Института археологии АН СССР О. В.
Овсянников и студенты-архитекторы Института живописи, графики и архитектуры им. И. Е. Репина,
которые, кроме полевых работ, выполнили отличные планы растопочных площадок и зарисовки
некоторых найденных предметов. Это Э. А. Тяхт, В. Н. Меньшугин, И. А. Шахов, О. А. Харченко, Н. В.
Дудин, Г. В. Мухин, Г. П. Демура, В. В. Ермолаев. В экспедиции приняли участие физики-географы
ААНИИ Р. И. Юнак, А. А. Балабаев и Е. П. Котрехов, студенты географического факультета ЛГУ И. Е.
Ильичёв, сотрудник Музея Арктики и Антарктики С. С. Покровский. Материальное обеспечение
экспедиции осуществляли сотрудники ААНИИ М. Е. Судаков, К. К. Снарский, Ф. А. Урусов, А. А.
Тарасов и П. И. Успенский. Несмотря на малочисленный состав, тяжелые условия жизни и работы,
экспедиция смогла подвергнуть изучению значительную часть городища - свыше 5 тыс. м2 на общей
площади 3,1 га. На дневной поверхности ныне нет построек: город ушел под землю. К настоящему
времени сохранились лишь фундаменты и нижние венцы зданий. В нижней части городища виднеются
задернованные контуры срубов, над которыми время расстелило толстый слой и пестрый ковер
крепкого дерна.
Несколько слов о местности, где расположено Мангазейское городище. Это - нижнее течение р. Таз
(66°36/с. ш. и 82°16/в. д.), в 8 км от современного небольшого поселка Сидоровск. Сообщение по р. Таз
осуществляется в летнее время на небольшом теплоходе. Таз - относительно глубокая река, до
ледостава по ней ходят сухогрузы и нефтеналивные суда. Ширина реки в районе Мангазеи в межень
достигает 0,6 км, а глубина фарватера, на близкое расстояние подходящего к правому берегу, где
расположено городище-12-14 метров. Течение - небольшое. В августе Таз быстро мелеет, на плёсах
появляются многочисленные косы, песчаные гряды и осерёдки. Берег городища подвержен сильным
оползневым явлениям. По нашим инструментальным наблюдениям, ежегодно обваливается полоса
шириной 2,5 метра. Обрушение происходило и за счёт весенних паводков, и ледохода. По самым
приблизительным подсчётам сейчас старое городище разрушено на одну треть. Особенно пострадали
его возвышенные части, расположенные "на второй и третьей террасах (высота второй 8 м, третьей-12
м). Здесь находились главные здания города, наиболее интересные для археолога и историка.
Почвы района Мангазеи - суглинистые, буровато-серые, мерзлые. За сезон вокруг городища почва
протаивает на 2 м, хотя на самом городище многолетняя мерзлота остается в течение всего летнего
сезона. Местами мерзлота располагается сразу же под дерновым покровом.
Городище находится в зоне сибирского редколесья. Главные виды древесной растительности, - это ель
и лиственница. Кое-где встречается кедр, сосны совершенно нет. С физико-географической точки
зрения городище представляет собой небольшой оазис, выделяющийся в море карликовых берез
несколько иным составом почв, древесной растительностью, дерновым покрытием, флорой. Большую
его часть занимает березовая роща, а летом - высокая сочная трава, которая, впрочем, быстро отцветает.
Площадка, где раньше стоял город, ограничена с востока рекой Мангазейкой, впадающей в р. Таз, очень
мелкой, но порожистой. Раньше река славилась своей ихтефауной. В нее заходили на нерест осетровые
породы, а сама она называлась Осетровкой. Ныне там водится щука, окунь, сорога и сырок.
С западной стороны к городищу примыкает Ратиловский ложок - высохшее русло одноименной речки,
упомянутой на чертежах XVII в. Общий вид городища, если смотреть на него с юго-востока от
песчаной намывной косы-развернутая под 70° треугольная фигура, расположенная на трех пойменных
террасах. Протяженность береговой части вдоль р. Таз не превышает 270 м, вдоль р. Мангазейки простирается до тундры на 200 м, включая сюда и далекую окраину города.
Археологическому изучению подверглась прибрежная полоса, с выборочными на окраинной и
сплошными - в средней части посада раскопками. За два полевых сезона определены и исследованы:
оборонительные сооружения Мангазеи, большая часть построек, находившихся в крепости, культовые
здания, различные комплексы построек на посаде.
ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ СООРУЖЕНИЯ
Раскопки Мангазеи начались с выяснения местоположения крепостных сооружений - башен и стен,
упомянутых в "Росписном списке" Мангазейского города 1626 г. Не вызывало сомнений сведение о
том, что крепость - одно из первых сооружений - располагалась на самой возвышенной части, на
третьей террасе, так как именно здесь наиболее удобно организовать оборону от наступающего со
стороны реки и поля противника. Высокий 12-метровый берег, близость р. Ратиловки давали крепости
дополнительные и существенные преимущества. Вообще этот участок являлся ключевым для всего
города. Если бы наступающие захватили этот плацдарм, им не стоило бы большого труда проникнуть в
остальной город, оборонять который пришлось бы тогда не только с поля. Мангазейский посад,
вероятно, не был огорожен.
Во время рекогносцировки удалось обнаружить замеченный еще И. Н. Шуховым ряд вертикально
забранных столбов, расположенных в юго-западной части городища, у самого обрыва; этот ряд уходил
в северном направлении под дерн. В обрыве лежали упавшие несколько лет тому назад столбы.
Раскопки показали, что столбы, вытянувшиеся параллельно и в соседстве с Ратиловским ложком,
некогда образовывали западную стену крепости. Еще до поездки на городище, на основании изучения
наказных памятей первым мангазейским воеводам, автору удалось выяснить, что первоначально возник
острог, т. е. были срублены острожные стены и только позднее, в 1607 г., при воеводах Давыде
Жеребцове и Курдюке Давыдове, "зарублены" крепостные стены, состоящие не из вертикально
забранных столбов - острожен-а из сплошных городен-клетей, размерами 2,8х2,8 м. К этому времени
относится и строительство башен Давыдовской (6,4х6,4), Ратиловской (4,2х4,2 м), Успенской (4,2х4,2),
проезжей Спасской (4,2х4,2) и Зубцовской (4,2х4,2 м). Согласно "Росписному списку" Мангазеи, общая
длина крепостных стен с башнями составляла 281 метр. Следовательно, обнаруженные экспедицией
вертикально забранные столбы в юго-западной части городища были не городни, а острожны. Однако
сперва это было не совсем ясно. К тому же столбы могли помочь отыскать и городни и общее
расположение стен крепости. Поэтому было принято решение проследить их до конца.
Через 50 метров от обрыва раскопки в северном направлении достигли жалких остатков бывшей
Ратиловской башни. По размерам нижнего трухлявого венца она в точности соответствовала данным
"Росписного списка", как, впрочем, подтвердились и все остальные его показатели. Может быть само
основание Ратиловской башни чуть больше - не 4,2х4,2 м, а 4,3х4,3 'м, но это вполне понятно, так как
основание и должно быть обширнее верхних срубов. Столбы, которые поворачивали от Ратиловской
башни на восток, привели к другой напольной башне - Успенской, откуда, следуя на юг к р. Таз, мы
нашли развалины Спасской проезжей башни, откуда раскопки были продолжены до обрывистого
берега. Здесь бревна оборвались, свидетельствуя, что Зубцовской башни ныне на городище нет - вместе
с частью восточной стены она упала в р. Таз. Но это было не единственное наше разочарование. При
измерении расстояния от обрыва до Ратиловской башни не хватало шести метров: по "Росписному
списку" между Давыдовской самой большой и Ратиловской напольными башнями было 57,7 м, а сейчас
осталось лишь 51,6 м. Следовательно, и Давыдовской башни не сохранилось - она также свалилась в
реку. Не сохранилась и крепостная стена, которая огораживала кремль с юга.
Пришлось пожалеть, что мы приехали слишком поздно. Итак, из оборонительных сооружений
Мангазеи сохранились остатки трех башен и трех крепостных стен.
Раскопки подтвердили также сведения, которые удалось вычитать в наказных памятях мангазейским
воеводам о том, что наряду с острогам существовал город, т. е. укрепления кремля состояли из городен
и острожен. Однако так было не всегда. До 1607 г. существовал острог, а после сооружения города
(городней) некоторое время и острожны, и городни входили в общую систему оборонительных
сооружений. В наказных памятях воеводам после Давыда Жеребцова писалось: "Принять тебе", - (имя
рек) в Мангазее,-"острог и город и на остроге и городе наряд и казну зелья". Сколько времени
продолжалось это "сосуществование" разных по характеру оборонительных сооружений? Думается,
недолго, потому что при составлении "Росписного описка", в 1626 г. острота уже не было. Острожные
стены как первая линия обороны дольше .всего оставались на западной и северной половине, где
опасность нападения особенно велика; здесь они играли роль первой линии обороны. На восточной
стене острожны сохранились в небольшом количестве (около Успенской башни и у речного обрыва). К
тому же они территориально располагались не вне городской стены, как на западе и севере крепости, а
внутри нее. Видимо, строители города их просто срыли за ненадобностью. С уцелевших вертикальных
бревен тына (острожен) и городней были взяты спилы для дендрологического анализа, который
проводил кандидат биологических наук, старший научный сотрудник свердловского Института
экологии животных и растений Уральского филиала АН СССР С. Г. Шиятов. Он дважды приезжал в
наш лагерь и исследовал в лабораторных условиях спилы-модели, многие из которых он брал сам.
Дендрохронологическими исследованиями установлено, что первоначальная крепость в Мангазее
построена в 1604 г. а городские крепостные стены-в 1607 г. Это показали десятки спилов. Мы брали их
со всех более или менее сохранившихся бревен. Разочарование постигло нас и в поисках орудийзатинных пищалей, стоявших на башнях. Наш металлоискатель ни разу не показал на присутствие
железа. Не нашлось и железных ядер. Вероятнее всего, все они были сняты и увезены на Енисей, в
Новую Мангазею.
ВНУТРИКРЕМЛЕВСКИЕ ПОСТРОЙКИ
В письменных источниках довольно часто упоминаются службы, расположенные внутри крепости, и
среди них съезжая изба (канцелярия воеводы) и стрелецкие сторожки. Чаще других называются
воеводский двор и соборная церковь Троицы. Приходилось строить предположения о
взаиморасположении и характере этих построек. С этой целью был подвергнут тщательному изучению
микрорельеф кремля и принято решение приступить к раскопкам прежде всего на самой возвышенной
площадке, в соседстве с Давыдовской башней, т. е. в юго-западной части крепости. Раскопки в югозападной части Мангазейского кремля продолжались в течение двух полевых сезонов и к настоящему
времени почти завершены, если не считать небольших участков, требующих дополнительного
изучения. Здесь в многолетнем мерзлом грунте обнаружены срубы двух строительных горизонтов. В
первом горизонте находилось здание, в плане напоминающее букву "Г". Внутренний двор выходил в
крепость, он застелен солидной вымосткой. Позади внешних стен здания в метре от городен и
параллельно им шла ограда - горизонтальные бревна, забранные в столбы. Ограда лежала и позади
северной стены. За ней располагались три сруба, очевидно, хозяйственные постройки основного здания,
пол которых вокруг развалов каменных печек покрыт довольно толстым слоем рыбной чешуи.
Сохранность срубов верхнего горизонта плохая. Относительно лучше сохранились бревна массивной
ограды и некоторые венцы южных срубов, с которых для анализа были взяты спилы.
Анализ показал, что постройки верхнего горизонта, срубленные из кедровых и лиственичных бревен,
относятся к 1620-1621 и 1625 гг. Нижний горизонт представлен целым комплексом зданий. Это
большая феодальная усадьба, состоящая из пяти построек. Один из срубов, расположенный в крайнем
северном углу усадьбы, вынесен за ограду, огораживающую лишь четыре постройки комплекса.
Усадьба поделена на две равные половины. В архитектурном плане они совершенно одинаковы, как бы
повторены. Постройки южного комплекса отделены от построек северного почти глухим забором.
Сделано это было, видимо, затем, чтобы изолировать обитателей одного комплекса от другого.
Существовали также и разные выходы за пределы ограды. Сохранившиеся нижние части дверных
проемов и общее расположение построек показывает, что на усадьбу можно было пройти, по крайней
мере, двумя дорогами. От административных зданий южной части кремля, вдоль берега по широкой
полосе, можно было попасть во внутрь двора южного комплекса, а к зданию северного комплекса-через
калитку, расположенную в северо-восточной части ограды.
Сохранность нижних венцов построек нижнего горизонта (сохранилось 4 - 5 венцов) можно признать
хорошей. Они срублены из ели и лиственницы-более стойких местных древесных пород, и находились в
условиях, когда доступ кислорода с поверхности был затруднен. Раньше, чем начались процессы
разрушения, на месте зданий нижнего горизонта возникли новые постройки. Толстый смерзшийся слой
щепы и навоза предохранили их от последующего гниения. Они законсервировались на долгие времена.
Спилы показали, что деревья порублены в 1600-1601 гг. и вскоре положены в здания. Следовательно,
построенная в первые годы существования города воеводская усадьба в юго-восточной части кремля
просуществовала около четверти века. Ее уничтожил пожар, о котором свидетельствовали обгоревшие
бревна и толстый горелый слой, покрывший все срубы.
Более солидный фундамент построек был обнаружен в северной половине, где один из срубов имел
внутренние стены для поддержки всей строительной конструкции, а, возможно, пола или внутренних
галерей. Потому, что в нижних этажах располагались конюшни, можно заключить, что здания были
двух этажными. В помещениях второго этажа располагались люди. Есть предположение, что
существовал третий этаж. Дело в том, что усадьба располагалась рядом с семиметровой Давыдовской
башней и с высокой западной крепостной стеной. Ее постройки не могли быть ниже их, скорее всего
возвышались над ними.
Каково назначение и характер исследованной усадьбы? К концу раскопок у нас не осталось сомнений в
том, что это был воеводский двор. В нем проживали два воеводы, имевшие совершенно одинаковые
административные права.* Для каждого из них, а также их семей и челяди во избежание ссор и
раздоров, неизбежных среди феодалов, далеко не покончивших с местничеством, было воздвигнуто по
два одинаковых комплекса построек. И это должно было сыграть положительную роль в их
взаимоотношениях. Внешне мангазейские воеводы, а среди них были представители царствующей
династии Романовых, долгое время жили мирно. Дело совершенно изменилось, когда после пожара,
вместо четырех зданий было построено одно, более скромных размеров. Однако это наблюдение автора
ни в коем случае нельзя принять за главную причину возникших вскоре ссор и неурядиц. После пожара
отношения среди воевод определялись, конечно, не размерами воеводского двора, а личными, чаще
всего эгоистичными отношениями, корни которых крылись в более глубоких противоречиях. Но жить в
одном доме с ненавистником, конечно, было нелегко.
* Назначение в сибирские уезды двух воевод - довольно частое явление в практике областного
управления Сибирью в XVI-XVII вв. Обычно такие решения принимались по отношению к вновь
осваиваемым территориям, управление которыми было весьма сложным делом, требующим от
администраторов, бывших одновременно военачальниками и ответственными за торговую и
промысловую деятельность в данной местности, значительных усилий.
Так и случилось в 1629-1932 гг., когда на воеводство в Мангазею приехали из Москвы боярин Григорий
Кокорев со свитой своих подчиненных, властной и вздорной женой Марией Семеновной, и худородный
дворянин Андрей Палицын, племянник знаменитого Авраамия Палицына, написавшего блестящее
литературное произведение "Сказание об осаде Пскова". Воеводы не поладили еще в дороге. Причиной
ссоры явилось предательство Кокоревым дяди Палицына, которое и довело его до плахи. В Мангазее
ссора переросла в лютую ненависть. Воеводы не могли жить под одной крышей. И тогда Палицын,
уступив Кокореву, ушел со двора, переселившись на посадскую часть, где в районе церкви Успенья,
хранительницы казны торговых и промышленных людей, места сбора посадских людей, построил себе
дом из семи изб. И это не примирило воевод. Дело дошло до открытого разрыва и внутренней
междуусобицы. Кокорев был осажден войсками Палицына. Осада продолжалась 11 месяцев и
закончилась тем, что Палицьгн отступил на Енисейский волок.
С 1633 г. Сибирский приказ уже не решался назначать Мангазею двух воевод с одинаковыми правами.
Во главе Мангазейского уезда стал один, старший воевода, которому теперь одному принадлежал
воеводский двор.
По своим размерам воеводский двор превосходил все другие здания Мангазеи. Надо полагать, что и по
своему виду он резко отличался от других построек. Найденные в культурном слое вещи также
свидетельствуют об особом положении обитателей воеводской усадьбы. Резные костяные шахматы,
изделия из мамонтовой кости, серебряные и золотые монеты, фрагменты фаянсовой и стеклянной
посуды, деревянные безделушки, множество деревянных футляров для печатей - клейм, кожаная обувь,
в том числе и из цветной юфти, разнообразие ее фасонов, спортивные и промысловые лыжи, добротно
сделанные нарты с резными копылами, металлическая (медная) посуда, набор столярных и плотничьих
инструментов (сверла, ножи топоры разных фасонов), одежда, массивные замки и замысловатые ключи
- все это говорит об особом административном и социальном положении обитателей русской
феодальной усадьбы XVII века.
Обнаруженное местоположение воеводской усадьбы облегчило нахождение других построек
Мангазейского кремля. К востоку от нее сохранились задернованные срубы какого-то сооружения,
верхние бревна которого почти выходили на поверхность, поросшую березами. Для выяснения
характера этой постройки сначала был снят дерн с ее внешних венцов. Надо заметить, что к этому
времени уже были изучены особенности строительства культовых построек Мангазеи на примере
срубов церкви Успенья, о которой речь будет впереди. В отличие от воеводского двора, где большую
роль в создании построек играли вертикальные столбы с пазами, в культовых сооружениях столбы не
обнаруживались, нижние бревна лежали на подкладках, причем на одном угловом бревне делались два
переруба, чем придавалась всему зданию уступчатая форма.
Проходка основных бревен подтвердила, что к востоку от Воеводской усадьбы в центре кремля стояла
соборная церковь.
Троицы, весьма значительная по объему. Ее сруб целиком отвечал характеру культового здания - он
развернут с юго-запада на северо-восток, а приемы двойных перерубов те же, что и у церкви Успенья.
Сохранность кедровых бревен, из которых срублена церковь, плохая: они сильно погнили. И только те,
что лежали в мерзлой земле, сохранились лучше. К сожалению, отсутствие кедровых деревьев в
окрестностях Мангазеи не позволило сопоставить их и определить возраст и время их порубки.
В 1968 г. в подвальном помещении церкви были обнаружены детские захоронения - трапецивидный
гроб длиной 1,2 м, в котором лежал скелет девочки лет 12-14-т.и и два гробика в виде фигурных колод.
На девочке сохранился строченый по вороту саван. Гробы были обернуты в бересту.
В 1969 г. из внутренних помещений церкви был выбран весь культурный слой. Он оказался очень
бедным: несколько одекуин - светло-синих бус, приносившихся в дар святым, железные предметы и
оловянная иконка-медальон. Есть основание считать, что медальон отлит в мангазейских литейных
мастерских, так как основой его являлось донышко стеклянной посуды светло-желтого цвета, часто
встречавшейся в раскопках. В северо-восточной части церкви, в районе алтаря, с его внешней стороны
раскопан сруб четырехугольной формы, очевидно, основание колокольни и одновременно притвора в
честь какого-то святого. В подвальной части алтаря лопата неожиданно наткнулась на гробы, на этот
раз захоронения взрослых. Поначалу, пока они не были зачищены, складывалось впечатление, что их
три. Затем обнаружилось, что это два гроба - один оказался двухместным. В нем находилось два
захоронения, сам гроб поделен в средней части рейкой. По длине гробы не превышают 2,05 м. На
покойниках сохранились кожаные туфли. В гробах не обнаружено больше никаких предметов. Удивило
и то, что нет и нательных крестов.
По площади соборная церковь - самая вместительная. Она занимает 255 м 2. Общий вид ее хорошо
передан на русском географическом чертеже 1609 г., изданном в Амстердаме голландским торговым
агентом Исааком Массой. На рисунке показано три купола кремлевской церкви и, следовательно, в
объеме она имела пять куполов. Пятиглавая церковь Троицы играла значительную роль в жизни города.
Она являлась хранительницей царской казны и в то же время взаимодавцем - представляла взаймы
средства на организацию промыслов и торгов. В этом случае она целиком зависела от воевод и их
власти.
В кремле находилась канцелярия воеводы - мангазейская приказная изба. Когда выяснилось, что на
современном обрывистом берегу не осталось сооружений Зубцовской и Давыдовской башен и южной
стены, внимание привлекли остатки каких-то срубов в прибрежной части кремля, расположенные в
зарослях кустов красной смородины и берез. В пятнадцати метрах от воеводской усадьбы находились
руины здания - два-три нижних венца, вытянувшиеся вдоль берега. К зданию примыкала главная
вымостка воеводского двора.
В трех строительных горизонтах сохранились жалкие остатки бывшей постройки, судя по содержанию
культурного слоя - общественного назначения. Здесь найдено до двух десятков шахматных фигурок,
костяных и деревянных, половина складной шахматной доски, на лицевой стороне которой сохранилась
краска, игральные кости - зернь, строго запрещенная игра в Сибири; игроков в зернь подвергали
суровому наказанию - били кнутом на козле, сажали в тюрьму, отбирали все имущество. Костяные
игральные кубики с делениями от 1 до 6 (зерно) не случайны в приказной избе: их отбирали у игроков и
хранили в канцелярии, бывшей в то же время и расправной палатой - местом суда и наказания.
В нижнем и самом богатом культурном слое найдено и основное орудие производства писарей чернильница. Отыскались кожаные кошельки и деревянные четки. Сравнительно с другими раскопками
обнаружились в немалом количестве серебряные и медные московские деньги, чеканенные при Иване
Грозном, Борисе Годунове и первых Романовых. По окончании работ на прибрежном раскопе в Кремле
не осталось сомнения в том, что обнаруженные руины в большей своей части следовало считать
упавшей в обрыв знаменитой съезжей избой Мангазеи. По данным дендрохронолога С. Г. Шиятова,
ранняя постройка была срублена в одно время с воеводским двором - в 1601 г.; лес рубили за год до
того, как он оказался в деле - в сентябре 1600 г. Возраст деревьев один и тот же - 150-170 лет. Вероятно,
после пожара на ее месте была построена новая канцелярия, затем тоже сгоревшая. Третья постройка
относится к самому позднему времени. В кремле раскопано несколько других построек. В северовосточной части у Успенской башни, за острожками изучен небольшой по размеру сруб (5,2х5,2 м).
Хорошо сохранился лишь пол, выполненный из судовых кочевых досок.* Связи между срубом и
соседними острожнами не обнаружено. Вероятно, постройка в северо-восточном углу - это стрелецкая
сторожка позднего времени. Такие же служебные помещения раскопаны позади церкви Троицы, где
найдены небольшой топорик, металлический наконечник тяжелого копья (или пешня), и около
Успенской башни. Все эти срубы почти пустые. Редко встречались здесь немногочисленные светлосиние бусины. Но где они не попадались!
* Чаще всего это 3-5-метровые доски с пазами и иногда с сохранившимися в них креплениями из вязких
крученых прутьев.
КУЛЬТОВЫЕ ЗДАНИЯ МАНГАЗЕИ
В письменных источниках названы три храма Мангазеи - церковь Троицы, Успения, Михаила Малеина
и Макария Желтоводского-"поморских чудотворцев." Кроме храмов, известна часовня Василия
Мангазейского убиенного. О ней и до сих пор помнят местные жители - русские и селькупы. Лет 50
назад здравствующие сейчас селькупы, крещенные в православную веру при царском режиме,
посещали на городище какую-то культовую постройку. Постройка обвалилась, от нее оставались три
стены, иконы и колокол. После окончания Великой Отечественной войны с городища в Сидоровск
речники доставили пятистенный деревянный средней сохранности сруб неизвестного назначения,
названный часовней Василия Мангазейского. Что он более позднего происхождения, показали
дендрохронологические исследования. Сруб построен не раньше 1914 года. В связи с тем, что память о
часовне до сих пор жива, а имя Василия Мангазейского в Сибири XVII-XVIII веков пользовалось
широким распространением, как имя защитника бедных и обездоленных (это был культ
промышленников - землепроходцев), а также потому, что этот культ Василия Мангазейского связан с
пассивным сопротивлением угнетенных людей произволу и беззаконию царской администрации - было
решено поискам часовни уделить особое внимание.
Несколько слов о том, как возник культ Василия Мангазейского. Одна из легенд рассказывает о нём
следующее. Василий отрок работал по найму у злого и свирепого Мангазейского богача, что жил на
посаде. Однажды у богача случилась кража, о чем купец донес воеводе Пушкину, обвинив в воровстве
Василия. Рассправа не замедлила свершиться. На воеводской пытке в кремле, в съезжей избе
обвиненный начисто отрицал свою причастность к краже. Тогда рассвирепевший купец связкой ключей
ударил Василия в висок, а когда его сняли с пытки, то оказалось, что он умер. Чтобы скрыть убийство,
купец и присутствовавший при этом воевода решили, сколотив наскоро гроб, бросить тело Василия в
болотистое место на пустыре. Позднее, спустя много лет, после грандиозного пожара города в 1642 г.,
когда горела почти вся Мангазея, утром жители увидели необычное зрелище - из земли, проломав
вымостку, вышел гроб. Очевидно гроб выжила на поверхность мерзлота. В присутствии тобольского
священника гроб вскрыли и обнаружили "убиенного".
На средства богомольцев на месте "явления" гроба была выстроена часовня. В 60-х годах настоятель
Туруханского Троицкого монастыря Тихон пытался тайно увезти мощи на Енисей. Явившись в часовню
ночью, он хотел "сволощи" гроб, но святой воспротивился этому. Гроб, рассказывал Тихон, поднялся в
воздух и "недался" ему. Только с третьего раза, но уже открыто, настойчивый священник перенес мощи
в Троицкую соборную церковь, откуда перевез их на Турухан.
У этой легенды много вымышленного, но надо полагать, какие-то события все же произошли. Вопервых, нельзя сомневаться, что часовня действительно существовала. Во-вторых, сохранилось
несколько деталей, чисто мангазейского происхождения, например, указание на мангазейское
производство досок- гроб Василия Мангазейского был сколочен из грубых кочевых досок, часто
встречавшихся в интерьерах построек. В-третьих, не приходится сомневаться в том, что убитый или
умерщвленный - юноша, а не пожилой человек. Конечно, само собой отпало предположение, что
часовня, которая ныне в Сидоровоке, стояла на намывной песчаной косе, образованной впадением р.
Мангазейки в р. Таз. Там находился сруб неизвестного назначения.
Поиски часовни происходили так. Прежде всего следовало определить место пустыря. По окончании
зачистки береговых срубов на посаде четко обозначился их западный предел. От него на расстоянии 5060 м находилась восточная крепостная стена и Спасская проезжая башня, от которой шла вымостка на
посад. Именно эту вымостку и "преломил" выжатый на поверхность гроб Василия Мангазейского. К
югу от вымостки обратил на себя внимание сильно задернованный сруб, контуры которого едва
проступали сквозь разветвленную систему корней пяти-шести метровых берез. Березы стояли на
восьмиметровом береговом обрыве, некоторые из них уже находились в оборвавшейся полосе оползня.
После порубки древесного покрова раскопки продолжались недолго - один - два дня. На глубине 0,5 м в
суглинистой почве лежали сильно разрушившиеся венцы сруба. Культовое назначение постройки не
вызывало сомнений: два переруба и ни одного опорного столба, что характерно для гражданских
деревянных сооружений Мангазеи. Не были ли это развалины часовни или церкви? На этот вопрос не
ответило и содержание культурного слоя - светло-голубые бусины - "жертвенный" одекуй,
керамическая лампадка. Зафиксировав на рабочем плане культовую постройку, мы почти прекратили
работу, когда при проходке разделительного врубленного бревна, встретились остатки человеческого
захоронения. Собственно это не было обычное захоронение, а скорее захоронение культовое: черные
свободные от мышц кости, обернутые в тонкую черную малицу. Гроб состоял из верхних кочевых
досок с пазами, а нижняя часть - из мелких кругляшей. Бросилось в глаза отсутствие черепа и таза сохранились лишь кости конечностей. Было ясно, что мы обнаружили не церковь, а часовню. Неясным
оставалось, почему скелет сохранился не полностью. Здесь могут быть разные объяснения. Одно из них
- хищение мощей: впопыхах поп Тихон увез череп и таз на Енисей, оставив остальные кости в
Мангазее, на месте захоронения. Возможно, по уговору церковники поделили его на две части-одну
оставили в Мангазее, другую отдали в Туруханский Троицкий монастырь, где она находилась до начала
XX столетия.
Где-то на посаде находилась церковь Успения - главное культовое здание торговых и промышленных
людей. В нем помещалась канцелярия мангазейской мирской общины и общинная казна. Все, кто
побывал на городище до нас, считали, что эта церковь стояла на всхолмленной центральной части
посада, как бы господствующей над местностью.
Еще во время проходки городен в районе Успенской башни было обращено внимание на задернованные
срубы большой постройки, расположенной к северу от башни, за стеной плотного кустарника.
Площадка поросла березами. К ней примыкал 30-метровый лиственничный лес - единственный на всем
городище. Раскопки трехчастной постройки с двумя перерубами, к тому же традиционно развернутой с
юго-запада на северо-восток, не оставили сомнения в том, что перед нами руины культурного здания. В
документах неоднократно встречаются указания на соседство Успенской церкви с одноименной
угловой башней, под защитой которой она находилась. Кроме того, с башни могли угрожать
собравшемуся в церкви мятежному посаду, как это произошло в 1629-1932 гг. во время ссоры Кокорева
и Палицына. Культурный слой алтарного и центрального помещения (бревна притвора сохранились
очень плохо) оказался крайне бедным. Среди упавших перекрытий и половиц, относительно лучше
сохранившихся, встретилось до трех десятков светло-синих бусин и всего лишь несколько
металлических гвоздей. Неожиданным представился результат дендрохронологического анализа срубов
Успенской церкви. По трем спилам с еловых и лиственничных бревен (на лиственничном бревне не
было периферических колец) постройка датирована 1626 годом (она состояла из бревен 25- 120-летнего
возраста), что говорило о ее сравнительно позднем основании. Но в документах есть более раннее
упоминание об этой церкви. Противоречие разрешилось само собой, когда в архиве древних актов
удалось найти свидетельство архиепископа Сибирского и Тобольского Макария о том, что в 1626 г.
Успенская церковь на месте старого пришедшего в негодность помещения была заново отстроена.
Характерно, что к 1651 г. и второе здание церкви обветшало: "Тот Успенский храм ветох, - писал в
Москву троицкий священник, - стены и потолок сгнили и обломились..." И только благодаря великому
консервирующему свойству мерзлоты все же что-то сохранилось и до наших дней. Четвертое церковное
здание мы нашли также случайно - во время работ на раскопках торговых зданий. Так как его руины
оказались под развалом камней, общий план постройки сначала был неясен. Позднее удалось
установить конструктивные особенности типично культовой постройки - два переруба в краевых частях
стенных бревен. Церковь расположена в 10-15 метрах от часовни Василия Мангазейското, а до нее на
этом месте стояло здание промыслового назначения. В культурном слое его найден целый склад
поплавков, грузил, обернутых, как обычно, в бересту. Находки в культурном слое церкви, разумеется,
иного порядка-это медная лампада, медный поднос, одекуй, святец и др. По всей видимости, четвертое
культовое здание Мангазеи - это церковь Макария Желтоводского, о которой единственный раз
упомянуто в документе 1654 года в связи с сыскным делом пономаря Троицкой церкви Алексея
Антонова об ограблении им кладовой мангазейской церкви Макария Желтоводского. По окончании
дендрохронологического анализа станет известно время постройки этой церкви и нижнего сруба, хотя
сохранность древесины весьма плохая.
Но уже сейчас можно сказать, что церковь Макария Желтоводского основана в конце 20-х годов XVII в.
Ее полное название - храм пресвятых отцов и чудотворцев Михаила Малеина и Макария
Желтоводского, о чем стало известно из обнаруженных автором и составленных осенью 1632 г. в
Мангазее документов. Местоположение храма также совпадает с раскопанным культовым срубом. В
челобитной Г. Кокорева на А. Палицына от 2 декабря 1632 г. сказано, что А. Палицын "хочет зажечь
новый храм во имя преподобных отец Михаила Малеина да Макария Желтоводского для того, чтобы
как зажечь государев город (крепость - М. Б.), потому что тот храм стоит близко города". Прибывший
из Тобольска сын боярский Данила Балычев с заданием посадить под домашний арест воевод Кокорева
и Палицына, застал город пустым - "стены и башни иссечены и сделаны бои во многих местах и подле
Зубцовскую башню от Спасской проезжей башни городных две стены просечены и сделаны ворота
вылазные против нового храма преподобных отец Михаила Малеина да Макария Желтоводского..."
стены которых "иссечены и бои сделаны во многих местах". Естественно, что эта церковь построена не
раньше начала ссоры воевод, т. е. еще до 1629 г., а может быть именно в этом году.
ГОСТИНЫЙ ДВОР И ТАМОЖНЯ
При первом выезде в Мангазею, нашей мечтой было найти и изучить остатки большого гостиного двора
и таможни, через которые проходила вся торговля в городе и уезде. Но раскопки 1968 г. в прибрежной
части посада, где могли находиться постройки такого типа, не оставили сомнения в том, что гостиного
двора уже нет на современном городище, подвергнувшемся особенно сильному разрушению именно в
этой своей части. Смущало и то, что на современных планах реконструкции Мангазеи гостиный двор
размещался в прибрежной полосе и был развернут параллельно берегу. Особое внимание было уделено
находкам в прибрежной гальке и песке напротив высокой береговой части посада. Здесь всегда
обнаруживались серебряные перстеньки, медные кольца, серебряные монеты, фрагменты ключей,
судовые скобы, изъеденные водой металлические части каких-то предметов, свинцовые пули,
некоторые из них использованы при стрельбе, и много всякой всячины. Приходилось лишь разводить
руками, сожалея, что приехали в Мангазею слишком поздно!
Отправляясь вторично, автор настоял на специальных работах по поиску гостиного двора и таможни.
Следовало окончательно решить вопрос о том, находились ли эти здания на современном городище, а
для этого необходимо было расширить прибрежные раскопы вглубь материка - заложить большую
раскопочную площадку. Действительно, раскоп в береговой части посада занял такую площадку,
которой не имела даже многолетняя Новгородская археологическая экспедиция, работавшая не в
мерзлом грунте, ее размер 70х20 м. Такую площадку нелегко раскопать, если учесть мерзлоту. А
ускорить процесс протаивания с помощью костров - дело несерьезное. Костры могли повредить
культурный слой, что недопустимо по элементарным археологическим правилам. На это мы,
разумеется, пойти никак не могли. Работы на прибрежном раскопе, соединенном с площадками
прошлого года, продолжались до наступления морозов, т. е. до сентября, когда экспедиция начала
собираться в обратный путь.
В средней части раскопочной площадки, где в 1968 г. показалась клеть какой-то общественной
постройки (именно здесь нашли первые шахматные фигурки и доску) были обнаружены нижние венцы
гостиного двора с настилами полов. Однако раньше, чем они показались, пришлось снять щепу, навоз и
полуистлевшие бревна двух строительных горизонтов.
Нижние венцы гостиного двора расположены в вязкой глине на полутораметровой глубине. Глина
перекрывала и срубы второго горизонта. В самом верхнем строительном горизонте на глубине 35 см от
поверхности сразу за дерном, тоже в мерзлом грунте, лежали срубы жилых построек, о чем можно было
судить на основании нетолстого слоя навоза. Следовательно, на месте общественной постройки, после
ее разрушения, мангазейцы отстроили жилые помещения, окончательно похоронив гостиный двор под
толстым слоем песка и глины. Эти верхние помещения разрушились под постоянным воздействием
кислорода, а некоторые сгорели. Причиной гибели построек двух нижних строительных горизонтов совсем не пожар. Тому были иные причины. Гостиный двор явился главным объектом обстрела посада
во время артиллерийской дуэли между воеводами Кокоревым и Палицыным в 1631 г. В течение 11
месяцев крепостные орудия с близкого расстояния вели огонь по его сооружениям и почти все их
разрушили. Осталось "четыре жалких лавчонка, да и те пусты", - писали мангазейцы царю Михаилу
Федоровичу. Вот почему нам и не встретились в нижних срубах следы пожара.
Многое другое говорило о том, что обнаружен именно гостиный двор, значительная его часть. По
сведениям, которым можно было и не доверять, так как они сравнительно позднего времени - это
рассказ ненецкого старшины известному исследователю Туруханского края П. Третьякову, - гостиный
двор Мангазеи имел 20 лавок. Под лавками ненецкий старшина, разумеется, имел в виду сдаваемые в
наем отделения - амбары гостиного двора, которые сегодня сохранились в виде замощенных кочевыми
досками шести срубов. По солидности фундаментов, стоявших на дополнительных столбах, можно
заключить, что гостиный двор имел второй этаж. Если это так, то на современном городище от здания
двора сохранились две трети его клетей. Объем здания развернут с юго-запада на северо-восток, а
совсем не вдоль берега, как предполагалось раньше. В архитектурном плане гостиный двор имел не
только северное и среднее, но и южное крыло. От последнего остался лишь один сруб, да и то на две
трети разрушенный. Если это предложение автора вероятно, тогда общий вид зданий будет выглядеть
как зеркальное отражение буквы "Е". С учетом реконструированной части площадь двора составляла
что-то около 430 м 2. Это была большая общественная постройка, вполне соответствующая важности
производившихся в нем торговых операций. И в то же время это одна из важных археологических
находок на старом городище. По возвращении второй экспедиции в Ленинград во время изучения
сыскного дела воевод Г. Кокорева и А. Палицьша автору встретились документы, не только
подтвердившие, что гостиный двор-это непрерывный ряд амбаров, расположенных в определенном
порядке, но и что он имел второй ряд, т. е. второй этаж. В челобитной А. Палицына на Г. Кокорева от
1631 г. говорилось, что последний "высек на гостином дворе у твоих государевых амбаров стены и
стрелял по посаду из затинных и ручных пищалей. И в том амбаре на гостином дворе внес затинные и
со многим огненным боем своими воровскими советниками посадил на гостином дворе в верхних и
нижних амбарах (М. Б.) и велел просекать у тех амбаров середние стены, а иные из затинных и из
мелково оружия в те амбары велел стрелять беспрестанно, чтоб им нихто не мешал разорять твоего
государева гостиново двора". В этом документе, в нижеследующих за цитированными словами строках
есть указание на то, что под гостиным двором понимались тогда так же амбары, расположенные позади
основной Е-образной постройки. Амбары эти тянулись к северу в глубь материка в сторону нового
двора, где жил Палицын, т. е. к дороге, ведущей в церковь Успенья. "Итти им теми амбары к приступу с
зажегом, - писал дальше Палицын, - к моему холопа твоего дворишку невозбранно. И хотел, государев,
он, Григорий, просекаючися твоими государевыми амбарами (входившими в понятие гостиного двораМ. Б.) итти, что в подколе, к моему холопа твоего дворишку приступом, чтоб ему холопа твоего
дворишко зажечь. А от моего бы государь дворишка выгорел я весь посад и тем бы пожаром твоих
государевых людей и с посаду выгнать на тундру и побивать". Кокорев преуспел в этом деле, так как
"ранен в правую щоку промышленный человек Андрюшка Сизов через амбарную стену да
промышленный человек Семен на мезенец по правую пазуху в последнем амбаре (М. Б.) к моему
дворишку". Автору представляется, что в связи с данными документов, раскопки гостиного двора
следует продолжить к северо-востоку от северного крыла. Содержание культурных слоев гостиного
двора и соседних торговых помещений, как и следовало ожидать, самое разнообразное. Здесь найдены
фрагменты больших часов, очевидно, украшавших фронтон здания, массивный золотой мужской
перстень с драгоценным камнем-аквамарином, привезенным сюда из-за рубежа, так как он не русского
происхождения, шахматные костяные и деревянные фигурки, нарты с фигурными копыльями, лыжи
разных сортов - спортивные и промысловые, одежда и обычная для мангазейцев кожаная обувь
мужская, детская, женская, в том числе из юфти.
Еще в 1968 г. в выбросах из средних срубов случайно был найден фрагмент деревянного резного
ларчика с надписью "Ондрея Трофимова". В 1969 г. нашлось продолжение ларчика - еще два его
фрагмента, они продолжают вырезанную надпись и сообщают кое-что новое о ее владельце. Здесь же
рядом вырезано несколько фраз на неизвестном языке. Их еще предстоит прочесть. Надписи на вещах
встречались не только на ларчике. Надпись сохранилась и на туесе. Она выполнена острым режущим
инструментом, возможно ножом. Всю ее прочесть пока не удалось. Принадлежал туес "кабальному
холопу". Среди находок вещей большое внимание привлекла небольшая круглая свинцовая торговая
печать с надписью "[Аmst/егdam] аndег На11е", что означает "[Амстердам] и другие торговые дома".
Торговая компания амстердамских купцов хорошо известна в XVII в. Она торговала с Ост и Вест
Индией, участвовала в грабеже индонезийских островов. Вела она торговые дела и с Русью - ее корабли
с 80-х годов ежегодно посещали Архангельский порт. Еще при Иване Грозном иностранные торговцы
просили царский двор дать им разрешение на поездку в Сибирь. На это последовал решительный отказ.
В 1619 г. царь Михаил Романов не менее решительно запретил Мангазейский морской ход, приказав
поморам ходить в Мангазею через Урал. Строжайше запрещалось показывать "немцам" дорогу, по
которой раньше ходили в Обскую губу и "Енисейское устье". В междуречье рек Мутной и Зеленой
тобольские воеводы приказали поставить стрелецкую заставу. Поэтому историки верили, что с 1619
года ни один иноземец не перешагнул границу с Сибирью. Возможно, так оно и было. Но вот находка
голландской торговой печати на мангазейском торговом дворе породила иные мысли. А не избрали ли
торговые компании Запада иной путь проникновения на русской пушной рынок Сибири? Не пошли ли
они на тайную сделку со своими русскими коллегами, финансировав их торговые операции за Уралом?
В таком случае часть мангазейской пушнины, клейменной печатями компании (обычно досмотру это не
подлежало), вывозилась через Архангельск в Голландию и Англию. А отсюда тянется цепочка и
дальше. Являлись ли упомянутые в сотнях проезжих грамот "немецкие товары", попадавшие не только
в Мангазею, но и на Енисей, и на Лену, целиком собственностью русских купцов? Не из определенного
ли процента осуществлялась торговля русских в Сибири? Конечно, этот вопрос серьезный, он потребует
дальнейшего изучения.
На гостином дворе нашлось много берестяных изделий. Это и туеса, коробочки для хранения
жевательной серы, обертка для рыболовных грузил или просто подкладка под фундамент здания, а то и
выделанные листы с прошивками для чумов. Но среди берестяных изделий наиболее интересна
тисненая береста, своего рода рисованные с помощью трафарета обои. Попался один фрагмент
тисненой бересты, рисунок которой напоминал герб Мангазеи - круг, а в круге олень. Всех находок
вещей нельзя перечислить. Они ярко рисуют размах, характер и уровень мангазейской торговли.
Восточнее гостиного двора через вымостку обнаружились срубы общественного назначения. Два из
них, встреченные в двух строительных горизонтах, возможно принадлежали зданиям таможни.
Первоначально таможня располагалась поближе к гостиному двору. Между нею и двором шла вдоль
берега вымостка. Вход в таможню шел через калитку в ограде.
После пожара было отстроено новое таможенное здание, но его по каким-то причинам отнесли на новое
место-восточнее старого. Однако вымостка вдоль берега сохранилась. С трех сторон здание было
огорожено массивным забором. Только с южной стороны из нее оставался выход на реку и гостиный
двор. На связь гостиного двора и таможни, на их близкое соседство указывают также и документы
сыскного дела Г. Кокорева и А. Палицына.
К востоку от таможни располагались несколько зданий тортового назначения, которые занимали все
остальное пространство вплоть до правого берега реки Мангазейки. Но раскопки их войдут в задачи
третьей Мангазейской экспедиции.
Большой удачей являлось обнаружение литейного ремесленного производства Мангазеи, о котором не
сохранилось никаких документальных сведений. Вообще же известно, что в русских городах Сибири
XVII в. практиковалась переработка руды. Например, в Якутском остроге вырабатывалось кричное
железо. Но такие случаи единичны. К тому же нам совершенно неизвестна организация подобного дела.
А вместе с тем, металлургическое производство с использованием местной руды или литья требует
основательной и специальной подготовки, больших усилий и времени. Металлическое ремесленное
дело возникало лишь в больших городских поселениях, где ощущалась острая потребность в
металлических изделиях. Именно таким поселением и является город Мангазея. Литейные ремесленные
мастерские в сочетании с жилыми постройками, точнее ремесленный центр был найден на
господствующей всхолмленной возвышенности, расположенной в теперешнем географическом центре
посада. Конечно, в дни своего существования положение его было иным - мастерские жались ближе к
окраине города. Обнаружение ремесленного центра на холме можно считать более чем случайным.
Дело в том, что, начиная от И. Н. Шухова и кончая В. Н. Чернецовым, было принято считать холм
местом, где стояла церковь Успенья или сторожевая башня. Конечно, речь о башне несерьезная, так как
среди городских построек при наличии крепости существование ее нелогично. А вот о церкви можно
было дискутировать, пока холм не подвергся тщательному археологическому изучению. Поначалу
раскопки ничего существенного не дали. В центре холма лежал открытый сруб, развернутый с юга на
север. Сверху находились упавшие бревна, очевидно, потолочных перекрытий. И все это было слегка
задерновано. Кроме того, бревна оказались под корневищами плотной стены молодого березняка. В
первый же день работы на раскопе возникло затруднение - по всей площади встретился развал камнейвалунов значительной величины. Камни наглухо преградили путь к изучению деревянных конструкций.
И если бы не случайная находка тигля в груде выброшенных с холма камней, трудно сказать, как
сложилась бы судьба всего раскопа. Возможно, его пришлось бы оставить. Однако обнаружение тигля
изменило направление работ. На раскопку были брошены все силы экспедиции и в результате к концу
сезона можно было с удовлетворением отметить, что обнаружен важный комплекс производственных и
жилых построек Мангазеи. Прежде всего тот сруб, который почти открыто лежал на поверхности до
начала работ, оказался западной клетью большого трехчастного здания. От восточной клети ее
разделяли довольно широкие сени. Выход из здания находился в южной стороне. Это была жилая
постройка крупного и богатого ремесленника, о чем говорили найденные предметы быта, оставленное
здесь имущество. Среди многочисленных вещей встречалась дорогая домашняя посуда - тонкого
прозрачного стекла на массивных ножках рюмки, чайные чашки из китайского фарфора, фаянсовые
чашки. У развала печи лежал фрагмент керамической амфоры белого цвета с надписью латинскими
буквами "ВАLЗАМ" в виде эмблемы, закомпанованной в окружность; в центре окружности рисунок
эмблемы: корона и оплетенная извилистая фигура в виде латинской "S". Эмблема закончена
обрамлением ультрамаринового цвета. В других помещениях и сенях находилось много деревянных и
костяных изделий, назначение которых подчас трудно определить. Много деревянных лопаточек,
светло-синего одекуя, заготовок для вырезывания из моржового клыка. Составилась большая коллекция
вещей, характеризующих производство и бытовую сторону жизни мангазейского ремесленника. Но,
конечно, важнейшей находкой были плавильные печи и предметы, связанные с литейным
производством. Первая литейная печь находилась в отдельном помещении, стоявшем позади жилого
здания, откуда имелся проход из сеней. Каменное огнище имело деревянную обводку, сильно
погнившую. Печь небольшого размера стояла на деревянном полу. На развале нашлось около
пятнадцати керамических горшочков с глазированной поверхностью и следами литья - тиглей.
Некоторые тигли оказались внутри печи. Вторая печь находилась непосредственно в жилом помещении
(восточная клеть). Обратило на себя внимание то, что в отличие от первой, для нее был сделан
неглубокий (0,5 м) колодец, деревянная заглубленная обводка, поверх которой лежал развал камней.
Здесь также найдены тигли и множество шлака. Третья плавильная печь обнаружена в соседнем срубе,
который лежит в 15 метрах к северу от первого большого здания. Это тоже каменное с деревянной
обводкой огнище. В верхних его частях, прямо в каменной кладке стояло до десятка тиглей. Рядом
лежали кусочки шлака. Сруб примыкал к жилой постройке, располагавшейся севернее. Она состояла из
двух клетей, поделенных сенями. Вокруг печей найдено много неизвестного назначения деревянных
предметов - колод с большими сверленными в два ряда отверстиями, - очевидно, части воздуходувных
аппаратов, лопаточек, молотков. Здесь же находились деревянный грохот, корытца, ящики с песком
ярко белого цвета и т. д. В соседнем раскопе, где обнаружена жилая постройка, отыскалась литейная
формочка для мелких художественных деталей. В целом перед нами предстал целый комплекс
построек, имевших одно целевое производственное направление - литье для нужд заполярного города.
В число изготавливавшихся предметов входили медные и оплавленные с медью колечки, перстеньки,
печатки, медные котлы (найдено ушко такого котла), подсвечники, медные кубки, оловянные вещи, в
том числе медальоны-иконы и прочее. Специализация мастерских - медное и оловянное литье. Взятые
на анализ литейные отходы, застывшие в тиглях капли вполне это подтвердили. Сенсационным
оказался анализ происхождения сырья для мангазейских мастерских. Какая то, возможно, значительная
часть сырья завозилась не с Урала, как можно было предполагать, а из района Норильска. Это были
медно - никелевые руды, не требующие шахтной добычи. Они выходят на дневную поверхность и
весьма доступны для всех. Анализ плавки производил Институт геологии Арктики в Ленинграде под
руководством открывателя норильских руд Н. Н. Урванцева. Район современного Норильска входил в
состав Мангазейского уезда, как и вообще весь гигантский Таймырский полуостров. Во время
дополнительного раскопа на территории ремесленного комплекса в 1969 г. площадь его расширилась за
счет обнаружения срубов, примыкавших к литейной мастерской и западному помещению большого
жилого дома. Не лишено интереса то, что новые раскопки не только расширили район ремесленных
построек, но и показали, что раньше их (по спилам, постройки ремесленного комплекса возникли в 1619
г.) на этом месте стояли срубы иного характера. Собственно обнаружены постройки на трех горизонтах.
Самый поздний из них относится к 40-м годам XVII в., средний к 20-м, а самый ранний - к началу
существования города. К сожалению, нижний горизонт едва показался, как пришлось прервать работу
из-за наступивших осенних морозов. К настоящему времени изучена лишь задняя стена большой
ограды и простирание северных стен одного из ранних зданий. На мангазейском городище раскопаны
также жилища простых ремесленников. Они обычно очень бедны на находки. В постройке, состоящей
из клети и сеней, обычно располагалась печка из камней, у которой лежали предметы быта и занятий:
ножи, топоры, сверла, пёрки, деревянные чашки. На полах разбросаны светло-синие бусы. В одной
постройке обнаружено до двух десятков рассыпанного бисера.
Ремесленные постройки посада теснились друг к другу, образуя сплошной жилой комплекс. Они часто
перестраивались и отстраивались заново после бедствий. Именно в таких раскопках встречались срубы
трех строительных горизонтов. Нелегко было разобраться в планировке зданий! По самым
приблизительным подсчетам посад, если учитывать здания, ныне разрушенные половодьем и оползнем,
состоял из полутора сотен построек, в которых могла проживать до одной тысячи человек. Эта цифра не
расходится с показаниями документов. В 1627 г. в Мангазее зимовало 700 промышленников "опричь
новых приходцев". В 1655 г., по сообщению воеводы И. Саблина, в городе осталось на зимовку от
семисот до тысячи и более звероловов. Цифру 200 частных дворов называл Б. М. Житков. К сожалению,
он не указал при этом источника. Так или иначе, Мангазея являлась крупным для своего времени
городским поселением. Располагая соответствующей вооруженной защитой - крепостью и стрелецким
гарнизоном из 100 воинов, гостиным двором, таможней, ремесленным людом, литейными, сапожными,
ювелирными и другими мастерскими, хлебными амбарами, значительным жилым массивом зданий, она
вполне могла играть и играла роль крупного опорного пункта для продвижения в восточные районы
Сибири. Таков основной результат историко-географического изучения Мангазеи.
Мангазея - типично русский, точнее северорусский позднее - феодальный город в Сибири. И как
таковой, он прежде всего характеризовался средоточием ремесла и торговли. Его заселяли и подолгу
оставались в нем торговые, промышленные и ремесленные ("жилецкие") люди, пришедшие туда из
разных концов Руси - из под Москвы и Вологды, Холмогор и Пустозерска, Тобольска и Березова. На
мангазейских рыбных и пушных промыслах немало было крестьян, бежавших от крепостной
зависимости из глубоких районов Московского государства. В городе процветало сельскохозяйственное
производство, потому что несмотря на подвоз продовольствия, поступавшего по Мангазейскому
морскому пути, его население нуждалось в развитии скотоводства. Кроме того, без свежей рыбы
население рисковало обречь себя на эпидемию цинги, этого бича всех, кто жил на Севере. Воевода Г.
Кокорев, испытавший трудности вместе со стрелецким гарнизоном и находившимися в крепости
торговцами и промышленниками, говоря о кознях своего противника А. Палицына, назвал цингу
типично мангазейской болезнью. "Отсадили в городе в осаде - извещал он царя Михаила Федоровича накрепко морить голодную смертью, ведая мангазейскую болезнь, что помирают многие люди без
свежей рыбы цыножною болезнею".
В культурном слое всех мангазейских срубов найдено огромное количество рыболовных
принадлежностей, свидетельствующих о развитом рыбном промысле. Нам встречалось иногда по 60-70
деревянных поплавков, некоторые из них мечены буквами алфавита. Здесь же, как правило, лежали и
рыболовные грузила, представляющие из себя камень, обвязанный берестой, а некоторые из них
помещались и крепились в центральной части кольца. Удивительно, что сохранились пряденые сети в
удовлетворительном для экспонирования виде, а также всевозможные рыболовные крючки от
маленьких до значительных размеров. Крючки больших размеров предназначались для ловли
осетровых, жучки (позвонки) которых сохранились в немалом количестве. В документах часто
упоминается о рыбной ловле, как промысле. Посадское население Мангазеи ежедневно поставляло
воеводским семьям свежую рыбу. Конечно, каждый житель города по мере сил и возможности
занимался рыбной ловлей; даже священники в церкви Троицы имели свои снасти, так как мы нашли в
подклетях этого храма поплавки и грузила. Иногда встречались целые небольшие склады рыболовных
принадлежностей, в частности, на воеводском дворе и в ремесленном комплексе. Второе место после
рыбной ловли занимало скотоводство. Городище и его окрестности богаты сочными травами и поэтому
для разведения домашнего скота здесь всегда существовали благоприятные условия. И, действительно,
документы неоднократно сообщают о домашних животных и выпасках, расположенных на пустыре
между крепостью и посадом. Кости коровы, овцы, свиньи и домашней птицы попадались довольно
часто. Специфические черты полярного городского поселения ярче всего проявились в характере
транспортных сообщений Мангазеи. В самом городе существовала конная езда, о чем говорят находки
конной сбруи. Однако главным видом зимних транспортных сообщений была нартенная гоньба. Судя
по обнаруженные в раскопках частям нарт, распространение получили два их вида: нарты легковые и
грузовые. На грузовых нартах совершались дальние поездки на соболиный промысел, а также в
Туруханск, на расстояние 250-300 верст, на покрытие которых уходили 3-4 дня. Грузовые сани
представляются большими транспортными сооружениями. Иногда их полозья достигали четырех с
лишним метров длины. В устройстве их бросаются в глаза фигурные копылы в форме объемной втулки
с большим отверстием для продевания крепящих полозья поперечин. В раскопках найдено две пары
легких и тяжелых нарт в довольно приличном состоянии. Без труда их можно реконструировать и
выставить для обозрения в музейную экспозицию. Ездовая сила - это олени и реже - собаки. Последних
в Мангазее было, очевидно, не мало. По подсчету А.Палицына, только за несколько месяцев
вооруженной схватки воевод на посаде погибло 200 соболиных собак. Однако ездовые собаки
упоминаются не часто. В упряжке ходили олени, они и являлись главной ездовой силой. Нам удалось
раскопать резные костяные части оленьей упряжки, которые сами по себе представляют искусно
сделанные костяные украшения. Массовым видом передвижения являлись лыжи, главным образом
спортивные и промысловые. Представляют известный интерес фигурные крепления на лыжах,
выполненные в форме колодки, поднимающейся над ступней и в виде ступней. Через нижние отверстия
обувь крепилась берестяными ремешками, потому что к бересте плохо пристает снег. В летнее время
основным средством передвижения был водный транспорт. Здесь использовались прибывшие в
Мангазею с Руси кочи - большие палубные суда до 40 т грузоподъемности и 90 т водоизмещения.
Размеры их по длине 19-20 м, по ширине 5-6 м. Из Обской и Газовской губ они совершенно свободно
проходили по р. Таз. Для отстоя их использовались рр. Осетровка и Ратиловка. Известны случаи, когда
кочи плавали и вверх по р. Таз к Енисейскому волоку. На небольшие расстояния по внутренним водным
системам использовались карбасы, каюки и иногда струги. Для нас наибольший интерес представляли
древнерусские морские суда - кочи. Из документов известно, что из Тобольска и Березова в Мангазею
проходило от 20 до 25 таких кораблей ежегодно. В вымостках мангазейских усадьб, в интерьерах
построек - повсюду встречались кочевые детали. Составилась довольно значительная коллекция
судовых частей. Пока единственная. Она насчитывает два форштевня, один длиной 5,5 м, одну килевую
балку (киль состоял из двух половин: нижней, трущейся, и верхней, к которой крепились "матёрые
набои" - кокоры), перо кочевого руля, два не разрушенных бортовых набора, множество расшитых
досок бортового набора, многие из которых по 5 м. длиной и 20-30 см шириной. Все судовые детали и
доски выполнены исключительно из соснового дерева отличной сохранности. Часть их доставлена для
экспонирования в Ленинградский музей Арктики и Антарктики.
Венчает коллекцию графическое изображение кочей, стоявших на р. Таз против Мангазеи, выполненное
неизвестным автором на двух сосновых корабельных досках. Доски лежали в культурном слое
воеводского двора, датируемом 1601 годом. Пока это - единственное изображение древнерусских
полярных морских судов, ходивших в Мангазею. Сейчас по материалам наших находок для музея
Арктики и Антарктики по реконструкции автора этих строк, выполнена модель коча в 1:60 натуральной
величины. Реконструкция еще не завершена до конца, так как продолжающиеся раскопки дают все
новые и новые данные, иногда существенно меняющие наши старые представления о коче. На впервые
публикуемом фрагменте графического изображения коча (на доске размещено еще два рисунка судов)
корма показана не скошенной, как представлялась прежде на известных моделях этих судов, а прямой,
не острой, а плоской. Обводы носовой части имеют полукруглую форму (на двух других изображениях
форштевень - прямой). Здесь же располагается бушприт с укрепленным на нем адмиралтейским якорем.
Совершенно по-новому представляется наружность древнерусского полярного судна. Показано два
паруса, вместо традиционного одного, и две мачты, одна была съёмной. Второй носовой парус типа
кливера имел более массивные размеры, чем основной и ставился в случае прохождения судном
разреженных льдов, когда возникала потребность в маневрировании. Для удержания судна на
определенном месте, кроме якорей, употреблялись сучковатые бревна, прикрепленные толстыми
канатами к корме. Такие канаты, кстати, нам встречались в раскопочных площадках. Дальнейшие
раскопки покажут, что предстоит еще выполнить для реконструкции полярного корабля. Во всяком
случае, обнаружение главных частей этого корабля дает возможность для его полной реконструкции.
Хотелось бы отметить находку поморских компасов - солнечных часов, по которым древнерусские
мореходы водили свои суда в Студеном море. Всего найдено 3 компаса. Два из них изготовлены из
кости. Они состоят из циферблата, поделенного на 12 частей. Корпус овальной формы. В центре, где
расположен циферблат, имеется углубление и штырек, к которому прикреплялась проволочка, идущая
от крышки. Тень падала от проволочки на циферблат. Судя по небольшому размеру, поморские
компасы имели широкое распространение. От третьего компаса сохранился лишь медный циферблат с
12 делениями. В большом количестве мы находили судовые гвозди и скобы. Одним словом, массовые
находки предметов морских судов не только помогут охарактеризовать довольно высокий уровень
мореплавательной культуры русских, но уже сейчас дают возможность определить Мангазею как один
из важных портовых городов Руси и Сибири, сыгравший значительную роль в развитии арктического
мореплавания. Они обогащают уникальными материальными памятниками наши скудные до сих пор
сведения о древнерусском судостроении и о характере и возможностях самого полярного судоходства.
Раскопки "Златокипящей" Мангазеи - это важный этап в изучении русских феодальных городов не
только Сибири и Севера. но и всей России.
- Лекция доктора исторических наук, профессора Михаила Ивановича Белова, прочитанная в лектории
им. Ю.М.Шокльского. Опубликована в Ленинграде в 1970 г. по решению Комитета по пропаганде
географических знаний Географического общества СССР.
М. И. Белов
ПЕРВЫЙ ЭТАП ОСВОЕНИЯ ЕНИСЕЙСКО-ЛЕНСКОГО СЕВЕРА (XIII - XVII ВВ.)
Горные богатства Севера, а тем более их промышленное использование, мало интересовали первых
русских землепроходцев. "Мягкая рухлядь": соболь, чернобурая лисица, сиводушка, голубой песец - вот
что было основным предметом целеустремлений и чаяний многочисленных землепроходцев, служилых
людей и просто искателей приключений и наживы.
Первые восточные славяне проникли на Европейский север, видимо, еще в VI в. Готский писатель того
времени Иордан сообщает, что племена славян вели торговлю с Югрой. Как тогда называли район
Большеземельской тундры, Полярного Урала и Зауралья. Достоверные сведения об этом имеются в
новгородских грамотах XI в., относящихся к периоду начала расцвета Великого Новгорода. В то время
бояре и купцы посылали дружины смердов и вольных людей для организации зверовых и рыбных
промыслов, а также для сбора дани в виде пушнины с местного населения. Так, например. В
новгородской летописи того времени упоминается плавание 1032 г. новгородского посадника Улеба на
восток от устья северной Двины к "Железным Воротам". Последние, по мнению В.Ю. Визе,
представляют собой какой-то путь в Зауралье, через горы Полярного Урала, по предположению М.И.
Белова - пролив Карские ворота на новой Земле. В другой новгородской грамоте 1137 г. указывается,
что "ходиша люди старии воевати на Югру и Самоядь".
К концу XII в. весь район Большеземельской тундры, Печора, Полярный Урал и Приобское Зауралье
были, по-видимому, полностью подчинены новгородцам, собиравшим дань с местного населения. Но
новгородская вольница здесь не остановилась, она продвигалась все дальше и дальше на восток - туда,
где ее не могла достать тяжелая и властная рука "больших людей Новгородских".В четвертой
новгородской летописи упоминается большой поход 1263 - 1264 гг. новгородской дружины на восток в
низовья р.Оби "Той зимы с Югры Новгороди приихаши. Дети бояршиа и молодши люди и воеводи...
воеваше по Оби реки и до моря, а другая половина рати на верх Оби воеваша".
Особенно энергично происходило проникновение русских в Зауралье после основания в 1435 г.
Соловецкого монастыря, ставшего главным военным и торговым форпостом Новгорода на Европейском
Севере. Отважные землепроходцы на ладьях-кочах ходили не только вдоль морского побережья на
восток, но пускались и в открытое море на север и северо-восток. Во время этих плаваний русскими
были открыты острова Новая земля и Шпицберген, вероятно известные им еще в XIII в., т.е. задолго до
того, как об этих землях узнали в Западной Европе. Англичанин Стифен Борро, один из первых
западноевропейских мореплавателей, в 1556 г., неудачно искавший морской путь из Европы в Индию
вокруг северных берегов Евразии, писал, что он встретил у берегов Колы и Мурмана до 30 русских
парусных ладей, а в Мезенском заливе более 20. При дальнейшем плавании на восток Борро подошел к
неизвестной ему земле, у которой тоже встретил русскую ладью. Находившиеся в ней люди
рассказывали, что эта земля называется "Новой Землей", и к ней люди рассказывали уже давно ходят
русские на промысел "рыбьего зуба", как тогда назывались моржовые клыки, ценившиеся дороже
слоновой кости.
Для торговли и сбора дани русские ходили морем на восток вдоль полярного побережья до Карской
губы, далее волоком по системе рек Мутной и Зеленой пересекали южную часть нередко
блокированного льдами (с севера) п-ова Ямал и попадали прямо в Обско-Тазовские губы.
Здесь при устье р. Таз, вероятно, еще в XIV в. возник торговый поселок, где велся меновой торг с
местным и приезжим с Енисея населением. Поселок этот рос, развивался и в самом начале XVII в. (в
1601 г.) был превращен в укрепленный порт - г. Мангазею, куда московское правительство назначило
своего официального представителя - воеводу - и достаточное количество войска для охраны.
"Государь, царь и великий князь Борис Федорович Всея Руси - так гласит наказ 1603 г. - велел Федору
Юрьевичу Булгакову быти на своей государевой службе в Мангазее..., а служилых людей козаков и
стрельцов с отаманом велено послать 50... да с Березова с отаманом 50... Будучи в Мангазее над
служилыми людьми смотрети и беречи накрепко, чтобы они не воровали и не грабили мангазейской
самояди и торговым людям насильства не чинили. А береженье в остроге держать великое... чтобы по
караулам были сторожи крепкие... И ныне государь, царь и великий князь Всея Руси указал в Мангазее
поставить гостиный двор торговати с самоядью... А как они свои товары испродадут ...с тех торговых
людей десятинную пошлину сбирати... и давать им пропускные грамоты..."
К началу XVII в. Мангазея представляла собой крупный торговый и административный центр. Это был
город более чем с 500 жилых домов и крепостью-острогом, обнесенным крепкой деревянной стеной с
пятью башнями. Внутри ее располагались воеводский и гостиный дворы. Съезжая изба. Таможня и
другие официальные учреждения. Здесь жило более 1000 человек. А во время ярмарки в период
навигации собиралось до 2350 одних только торговцев. Торговые обороты этого первого в мире
заполярного города достигали 100 тыс. рублей, что по тому времени составляло громадную сумму,
равную многим десяткам миллионов рублей на современную валюту.
Раскопки в Мангазее, предпринятые в 1968 году археологической экспедицией Арктического и
Антарктического института под руководством профессора Белова, обнаружили существование рудного
двора, где велась плавка медной руды на медь. Анализ найденных при раскопках остатков меди показал
в ней присутствие никеля, что характерно для окисных медных руд Норильска. Эти руды выходят на
поверхность у подножия горы Рудной и хорошо заметны ярко-зелеными и синими расцветками. Во
времена Мангазеи, да и позднее, вплоть до нашего времени, через Дудинку шел зимний торговый путь
на Хатангу мимо Норильска. При этих обстоятельствах добыть и вывезти несколько нарт богатой руды
не составляло труда для предприимчивых людей. В 19 веке дудинский купец Киприян Сотников
заложил на месте старинных разработок мангазейских рудознатцев штольни...
Многочисленные парусные суда-кочи доставляли в Мангазею морем хлеб и другие продукты, а также
различные товары, нередко иностранного происхождения. Весь путь от Архангельска до Мангазеи
продолжался при благоприятных обстоятельствах всего 4 недели, как это видно из отписки 1616 г.
Тобольского воеводы Куракина в Москву. "От Архангельска города в Мангазею во всея годы ходят
кочами многие торговые и промышленные люди со всякими немецкими товарами и хлебом. А
поспевают морем в Карскую губу от городу в две недели. А из Карской губы в Мутную реку вверх до
волоку ходят пять ден, а волоком идти и кочи таскать версты полторы. А переволокши с волоку
опуститься кочами в Зеленую реку и идти вниз четыре дни. А от Мутные реки до Мангазеи ходу две
недели".
Опираясь на Мангазею, русские землепроходцы постепенно стали проникать все дальше и дальше на
восток в пределы собственно Таймырского края. Они поднимались вверх по р.Таз, откуда волоком
перебирались на реку Турухан, а по последней плыли вниз до впадения ее в реку Енисей. Здесь при
устье р. Турухан в 1609 г. был основан г. Туруханск, который с 1672 г. и до конца XIX века был
главным административным центром всей Енисейско-Ленской области, называвшейся тогда
Туруханским краем.
Из Мангазеи и Туруханска русские землепроходцы спускались вниз по Енисею до его устья, а,
поднимаясь вверх по правым притокам этой реки, целой системой волоков вскоре проникли на Лену,
Пясину, Хатангу и Анабар. Так, уже в 1610 г. двинянин Кондратий Курочкин спустился вниз по Енисею
до его устья и прошел морем па р. Пясину, как это видно из грамоты 1616 г. (Миллер, 1941, стр. 232233). "...Сказывал де двинянин, торговый человек Кондрашко Курочкин, в прошлом де 118 году был он
в Мангазее, а из Мангазеи прошел на Енисею к Николе на Турухан. И он Кондрашко поговори с
двиняны торговыми людьми с Осипко Шипуновым со товарищи, сделали кочи и пошли на промысел в
реку в Пясину и шли вниз по Енисею до Енисейскова устья четыре недели и пришли на Енисейское
устье во Петрово заговенье... И устье де Енисейское занесло от моря льдом, а лед был в толщину сажен
30 и более. А падает до Енисея в морскую губу Студеного моря, которым ходят немцы из своих земель
кораблями ко Архангельскому городу. А проезд с моря к Енисейскому устью есть. И стояли они на
Енисейском устье за льдом недель пять... был без перестани ветер с сиверу и хотели было назад
воротитца. Да как потянул полуденный ветер и тем ветром лед из устья отнесло в море. В те поры и
большими кораблями из моря в Енисею пройти было мочно. А Енисея де глубока, кораблями по ней
ходить мочно же... И отнесло де лед от устья одним днем и они де выстали из Енисея и поворотили
вправо и шли подле берег губою два дни, да выехали в речку Пясину. А Пясина в море падает одним
устьем, а как де из Енисея лед в море унесло, в те поры лед и из Пясины вынесло". С Енисея морским
побережьем, а также реками и волоками русские проникли таким образом на Пясину, а оттуда и на
Хатангу. Памятниками этого проникновения остались названия рек и речек, например "Волочанка" и
"Волочок", кое-где сохранившиеся до наших дней.
В низовьях Енисея русские поднимались вверх по его правому притоку, р. Дудинке, до Боганидского
озера, откуда вверх по р. Вологочан (в настоящее время Болгохток - Н.У.) волоком переваливали в
другую р. Вологочан, впадающую в южную часть Пясинского озера. Название речек "Вологочан"
является, несомненно, старинным русским названием "Волочан", искаженным впоследствии местным
населением. Разделены эти речки низким заболоченным перевалом длиной около 1,5 км, который не
мог служить препятствием для предприимчивых людей того времени. Из Пясинского озера они
попадали в р. Пясину, а по ее правым притокам, рекам Дудыгте и Аваму через ряд озер и нешироких
волоков переваливали уже в систему р. Хатанги - р. Хету. Левый ее приток - р. Волочанка, входившая в
этот путь, до сих пор сохранила свое древнее название.
В 1935 г. этим путем доставлялись грузы с Енисея на Хатангу. Существовал даже проект использования
его с целью создания сплошного Южно-Таймырского водного пути (Гидр. упр. ГУСМП, 1936), однако
трудности и дороговизна работ в условиях вечной мерзлоты и полного бездорожья, а также быстрое
развитие морского пути через пролив Вилькицкого заставили отказаться от этого плана. Тем не менее
путь с Пясины на Хатангу был обстоятельно изучен и для него составлены лоцмейстерские карты.
Оказалось, что волок, соединяющий Пясинский и Хатангский бассейны, имеет протяжение всего 2176
м, из них 906 м идет по озерам, 300 м - по болотам и всего 970 м-по низменной тундре. Столь же
невелик и носит такой же характер волок по системе речек Вологочан из бассейна Енисея в Пясинский.
Очевидно, Южно-Таймырский водный путь широко использовался в древнее время, когда реки
являлись путями сообщения, а "переволакивание" ладей я грузов по водоразделам из одной речной
системы в другую было основным способом передвижения славян уже в древнейшие времена. Таков
был знаменитый путь "из варяг в греки" по системам Волхова и Днепра, волоки по рекам Мутной и
Зеленой на Ямале, с Таза на Турухан в бассейн Енисея, с верховьев р. Нижней Тунгуски на Лену через
Переволочное и т. д. Южно-Таймырским путем русские проникли на Хатангу, вероятно, вскоре после
того, как они вышли с Таза на Енисей, т. е. в самом начале XVII в. Об этом, например, свидетельствует
сообщение представителя одной английской торговой компании Логана, в 1611 г. посетившего г.
Пустоозерск, где ему один пермяк рассказал о существовании на востоке от р. Пясипы другой большой
реки, называемой Хатангой (Визе, 1948).
В начале Енисейско-Хатангского водного пути вскоре было основано укрепленное селение Дудинское.
По одним сведениям оно было заложено в 1667 г. стрельцом Иваном Сорокиным, который был послан
Енисейским воеводой на Пясину и Хатангу для сбора дани среди туземного населения. Сорокин
построил на нагорной стороне Енисея у устья р. Дудинки ясачное зимовье, ставшее вскоре важным
торговым центром Енисейского севера. По другим сведениям Дудинка возникла еще ранее, вскоре
после плавания на низ Кондратия Курочкина.
Вообще в официальных источниках того времени многие события упоминаются со значительным
опозданием. Так было с Мангазеей, официально основание которой относится к 1601 г.; так это было и
с Дудинкой. Даже плавание Кондратия Курочкина в низовья Енисея в 1610 г. было далеко не первым,
ибо на карте Сибири голландца Исаака Массы, составленной не позднее 1609 г. исключительно по
русским данным, уже достаточно правильно нанесены низовья и устья как Енисея, так и Пясины (Визе,
1948).
Ряд поселений уже существовал и на пути волока между реками Пясиной и Хатангой. Об этом
свидетельствуют развалины изб и целых поселков с обширными кладбищами, найденные
гидрографической экспедицией Главсевморпути при исследовании Южно-Таймырского водного пути
(Гидр. упр. ГУСМП, 1936). Это явно говорит об оживленном движении и жизни здесь в прежнее время,
когда этот путь являлся тем основным, по которому шли русские землепроходцы с Енисея на Хатангу,
Анабар и Оленек, где тоже было немало поселков. Следы их отмечали в своих отчетах еще участники
Хатангского отряда Великой Северной экспедиции 1733-1743гг. Опыт плавания Кондратия Курочкина
и других показывает, что морской путь вдоль побережья в обход Таймырского полуострова был
неимоверно труден и едва ли кому-либо удавалось пройти дальше Таймырского залива на восток
морем. Автор склонен считать, что находки зимовья, снаряжения и старинных вещей у восточных
берегов Таймыра на северном о. Фаддея и в заливе Симса (Белов, 1951; Окладников, 1951) - это следы
похода русских, пришедших, скорее всего речным путем и волоками с Енисея на Хатангу, откуда они
двигались на север уже морем вдоль восточного побережья Таймыра на поиски новых земель. Если бы
эти люди шли все время морским путем, то должны были плыть на кочах или других крупных судах.
Однако каких-либо следов таких судов не обнаружено, найдены только обломки лодки, сделанной на
нагелях без железных креплений (Окладников, 1951). Среди остатков пушнины не было ни шкур, ни
волос белых медведей (Фоканов, 1951), множество которых бродило тогда по побережью и с которыми
неизбежно должны были сталкиваться все, кто плыл морским путем. На изобилие белых медведей у
Таймырского побережья даже сто лет спустя указывает участник Великой Северной экспедиции
лейтенант Василий Прончищев. Он писал в своем дневнике, что на не взломанных льдах у островов
Фаддея и Самуила на восточном побережье Таймыра "якобы какая скотина бродило много белых
медведей" (Визе, 1948, стр. 71). Зато среди имущества зимовья о. Фаддея были обнаружены остатки
шкур соболей, которые и сейчас водятся по Анабару. Значит именно речным путем, через волоки, а не
морем ходили русские люди на Хатангу. Значительную роль в деле освоения Енисейско-Ленского
севера сыграл монастырь, основанный при устье р. Нижней Тунгуски, против г. Туруханска. Уже в XVI
в. приписанные к монастырю служилые и работные люди занимались широким промыслом рыбы и
морского зверя в Енисейском заливе и по р. Пясине. Здесь всюду было разбросано большое число
промысловых изб, становищ и целых селений, остатки которых еще в 1922 г. встречала экспедиция И.
Н. Урванцева. В 1619 г. по донесению тобольского воеводы Ивана Куракина, опасавшегося за целость
сибирских границ, морской путь в Мангазею был закрыт. "По сибирскому смотря делу, - писал в
Москву еще в 1619 г. Куракин,-немцам в Мангазею торговать ездити позволить не мощно, да не токмо
им ездити, ино-б, Государь, и русским людям морем в Мангазею от Архангельска города до немцев
ездить велеть, чтоб на них смотря немцы дороги не узнали и приехав бы воинские многие люди
сибирским городам какие порухи не учинили" (Миллер. 1941, стр. 233). В ответ на это донесение
осторожное Московское правительство царя Алексея Михайловича, для которого так свежи еще были
воспоминания Смутного Времени и польской интервенции Москвы 1610 г. издало строжайшее
распоряжение: "по нашему указу поморских городов торговым и промышленным людям морем в
Мангазею ходить не велено. А ведено им ходить через Сибирские городы и через Камень (Урал - Н.
У.)... А буде которые русские люди пойдут в Мангазею большим морем и учнут с немцами торговати
помимо нашего указу, а тем их непослушанием и воровством и изменою, немцы или какие иные
иноземцы в Сибирь дорогу отыщут, тем людям за их воровство и за измену быти казненными злыми
смертьми, а домы их велим раззорити до основания" (Визе, 1948, стр. 43).
На Ямальском волоке в 1620 г. был установлен специальный стрелецкий кордон, который задерживал
всех проезжавших. Вместо морского было предложено пользоваться, как видно из указа, речным путем
по системе волоков бассейнов Печоры, Камы и Иртыша. Но это было и медленно, и трудно. В
результате торговля с Мангазеей стала быстро хиреть и клониться к упадку. Из-за постоянного
недостатка хлеба в Мангазее вскоре возник голод, повальные болезни, а в 1642 г. произошел большой
пожар, истребивший значительную часть города. В 1654 г. Мангазейский таможенный голова Саблин,
жалуясь на пришедшие плохие времена, пишет, что ранее, до закрытия морского пути в Мангазею
"проходило морем до 50 кочей и более. А теперь не стало ничего" (Белов, 1956, стр. 114). Закрытие
морской торговли остро отразилось на жизни всего Енисейско-Ленского края. Промыслы по Енисею,
Пясине и морскому побережью, не имея рынка сбыта, быстро захирели. Жившее в них русское
население частью вымерло, частью разбежалось, а частью слилось с местным населением настолько,
что совершенно забыло и свой родной язык и обычаи. Однако вплоть до Октябрьской революции в
официальных документах пясинское население именовалось "затундринскими крестьянами", считалось
и сами считали себя русскими, хотя ни чем не отличались от коренного населения.
С закрытием морского пути дальнейшее освоение русского севера продолжалось с юга, базируясь
главным образом на Туруханск и Енисейск. В 1630 г. по распоряжению Енисейского воеводы
енисейский казак Михаил Стадухин "со товарищи" пришел на Лену для сбора ясака. Путь их шел по
Енисею до Туруханска, а затем по Нижней Тунгуске вплоть до верховьев, откуда отряд волоком
пробрался в верховья р. Вилюя, по которой сплыл до р. Лены, где спустя два года, в 1632 г., другой
русский землепроходец-казачий сотник Петр Бекетов - основал укрепленный пункт - Якутский острог.
Немногим больше 10 лет спустя тот же Стадухин проплыл на кочах вдоль морского побережья от устья
р. Лены уже до р. Колымы, а в 1648 г. устюжанин родом, якутский казак Семен Дежнев обогнул северовосточную оконечность Азии, названную теперь в его честь мысом Дежнева. Таким образом, за 47 лет,
протекших от основания Мангазейского острога, русские люди, прошли все северное побережье
Сибири протяжением свыше 6000 км вплоть до западных берегов Америки, известных русским задолго
до того, как они были колонизованы американцами.
Очевидно, к середине XVII в. вся территория Таймырского края, за исключением, возможно, самых
северных ее окраин, - п-ова Челюскина, была русским достаточно хорошо известна. Однако сведения о
полезных ископаемых края в это время были чрезвычайно скудны.
Н. Н. Урванцев
Норильск, "История открытия и освоения медно-никелевых руд Сибирского Севера". Урванцев
Н. Н. Москва. Издательство "Недра". 1969.
Русские не славяне
А. В. Галанин © 2010
5. Мангазея и присоединение Сибири к России
В предыдущих статьях об истории Беломорской Руси или Бьярмии и Северной Руси я писал о
том, что варяги-русь, объединившие многочисленные славянские и угрофинские этносы в
единую страну, пришли с берегов Белого моря. Они были отважны, сплоченны, обладали
многими по тем временам передовыми технологиями, были воинственны и предприимчивы.
Имено поэтому они взяли под свой контроль много племен и смогли удерживать народы в
своей зависимости. Но их численность была невелика, поэтому они в течение 3-4 поколений
"рстворились" в завоеванных ими народах так, как монголы в свое время растворились в
Китае. Но сегодня можно смело сказать: Россию многонациональную и русский суперэтнос
создали Рюриковичи - варяги-русь. Их династия пресеклась в конце XVII века, тогда
случилась Великая Смута, в результате которой к власти в России пришли Романовы.
Хочу обратить внимание на то, что именно в период нестабильности в России в начале XVII
века, ослабления центральной власти, всеобщего кризиса началось присоединение Сибири.
Начало этому движению дала Северная Русь, с берегов Белого моря с Северной Двины и
Сухоны в Сибирь шли самые первые землепроходцы. Они были потомками тех северных
русов, которые в IX столетии начали создавать русское государство. Не из Москвы, не из
Киева начался процесс, приведший к образованию Российской империи протяженностью от
Балтийского моря до Аляски и Калифорнии, а с берегов Сухоны и Северной Двины.
Но что же толкало людей в
Сибирь? Да, конечно, ее
богатсва и огромные
пространства, в которых
можно было затеряться,
куда можно было уйти от
ненавистной царской
власти. Но власть быстро
их догоняла и
присоединяла взятые ими
земли и народы к России, и
они уходили еще дальше,
чтобы получить свободу...
Это были высоко
пассионарные люди. Нам,
субпассионариям,
невозможно адекватно их
понять, их поступки
кажутся нам нелогичными,
даже абсурдными. Бывает
очень смешно смотреть
фильм, в котором
пассионариев тех времен
играют современные
совершенно
непассионарные люди (это
я так, к слову).
К. Васильев. Русский землепроходец
Главной чертой русских
землепроходцев была
самодостаточность. Они не
зависели ни от кого, они
могли все сделать сами.
Для этого русскому
человеку достаточно было
иметь топор. С помощью
топора он и дом мог
построить, и корабль
сделать, и ловушки для
зверей изготовить.
Необходимо железо - он
выплавит и железо из
болотной руды. Зверь
лютый ему не страшен, с
рогатиной и ножом
врукопашную на медведя
пойдет и завалит медведя.
Первые морские
пути к
златокипящей
Мангазее,
расположенной за
Полярным кругом в
Западной Сибири, в
нижнем течении
реки Таз, были
проложены
поморами еще на
рубеже XV–XVI вв.
В последней
четверти XVI века
эти плавания
особенно
участились.
Благодаря им была
налажена
регулярная связь
русского Поморья с
бассейном реки
Таз, где и возникла
"златокипящая"
Мангазея.
Мангазея. Реконструкция по результатам раскопок и письменным
источникам
Думаю, что
путешествия
поморов в
Западную Сибирь
начались
значительно
раньше, чем о том
извещает нас
официальная
история.
Около 1572 года
близ устья реки Таз
появилась первая
поморская
фактория, а в 1600
году туда был
послан отряд
казаков во главе с
князем М.
Шаховским и
воеводой Д.
Хрипуновым с
наказом поставить
А вот такой представляет Мангазею художник
там город. Но из-за
сопротивления
ненецких племен
выполнить этот
наказ не смогли. В
марте 1601 года на
мысу при впадении
речки Осетровки
(Мангазейки) в
реку Таз, началось
строительство
«государева
острога», а в 1607
году, на его месте
воеводой Д. В.
Жеребцовым был
«зарублен город
Мангазея».
Мангазейское
городище занимало
площадь около 3,1
га и было
расположено на
высоком правом
берегу реки Таз.
Целью его
основания являлось
установление
правительственного
контроля за
Мангазейским
морским ходом,
ведущим в богатую
пушниной страну, и
создание базы для
дальнейшего
освоения севера
Сибири. Думаю,
что Мангазея была
известна поморам
гораздо раньше ХV
века, просто в
Московии она стала
известна
значительно
позднее. Лишь в
1600 г. при Борисе
Годунове у
Московии уже
хватило сил
"дотянуться" и до
Мангазеи.
Мангазейский морской и
речной ход с рядом
волоков из одного
бассейна в другой,
соединявший Беломорье
с Приобьем и
златокипящей
Мангазеей, являлся
оживленной торговой
магистралью. Через него
в Архангельск и
Холмогоры вывозились
сотни тысяч шкурок
пушного зверя, а из
Беломорья в Сибирь
доставлялись хлеб, мука,
соль и другие товары.
Только за период 1630–
1637 гг. отсюда было
вывезено около
полумиллиона шкурок
соболей. Торговые связи
Мангазеи выходили
далеко за пределы
России: через поморские
города Северная Русь
был связана с крупными
компаниями Западной
Европы.
Рпаскопки в Мангазее. Смотрите, как хорошо сохранились
бревна, а ведь прошло более 350 лет со дня постройки этого
сооружения
В пределах
Мангазейской земли
появились иименитые
«гости» (купцы) Усовы,
Ревякины, Федотовы,
Гусельниковы, Босовы и
другие. Во времена
расцвета города (первая
треть XVII в.) здесь
скапливалось до 2 тыс.
промышленников.
Большой наплыв людей
заставил мангазейские
власти заботиться об их
размещении и о
размещении
доставленных ими
товаров. Именно в этот
период в Мангазее
появились десятки
строений: церкви,
амбары, жилые дома для
тех, кто оставался здесь
жить, работая на рыбных
промыслах, по заготовке
дичи и мяса, на
многочисленных
откупах, занимаясь
выделкой промыслового
снаряжения,
косторезным,
портняжным или
кузнечным делом.
Мангазея внесла весомый вклад в историю русских
географических открытий. Отсюда уходили отряды
промышленников-первопроходцев для
обследования новых земель: на Таймыр, в низовья
Енисея, на Лену и Колыму. Выходцами из
Мангазеи была открыта Якутия и составлена
первая карта реки Лены.
Но «Златокипящий» город просуществовал всего
одно столетие. В 1672 году Мангазея была
оставлена жителями. Измененились пути
колонизации Сибири, было присоединено к России
Сибирское ханство, и русские пошли в Сибирь
через более южные районы. Кроме того, местные
пушные промыслы оскудели, захирел «морской
ход» из Поморья в связи с похолоданием,
известным в науке как малый ледниковый период.
Все это сделало экономически невыгодным
содержание большого заполярного города.
В это же время на реке Таз и на Нижней Тунгуске
одно за другим начали вспыхивать восстания
самодийских племен. Восставшие не раз
подступали к стенам города, и 65 стрельцов,
составлявших постоянный гарнизон Мангазеи,
были не в состоянии справиться с повстанцами. Не
сумели сделать этого и присланные из Тобольска
новые воинские отряды. Тогда было принято
решение о постройке Новой Мангазеи в
Туруханске. Старая Мангазея прекратила свое
существование.
Археологические раскопки показали, что Мангазея
имела типичное для древнерусских городов
Камод и зеркало из города Холмогоры.
XVIII век
Если судить по этой мебели, то можно
высоко оценить уровень жизни русских
поморов в то время
деление на собственно город (кремль) и посад.
Особенно интенсивно город рос и застраивался в
1607–1629 гг. Мангазея была хорошо
спланирована: крепость четко отделена от посада,
а сам посад разделен на две части: собственно
ремесленную и торговую. Между частными
постройками появились мощенные сосновыми
досками судовой обшивки узкие улицы и
переулки. Особое внимание уделялось застройке и
благоустройству центральной части торговой
стороны, где разместился большой гостиный двор
в окружении сорока с лишним амбаров и таможни.
К западу от гостиного двора была возведена
церковь Михаила Малеина и Макария
Желтоводского. К востоку разместились питейные
заведения и городская торговая баня. Расширилось
строительство новых домов в кремле. За массивной
круговой оградой воеводского двора в дополнение
к уже построенным в начале века возникло еще два
строения. Зодчие соединили новые постройки
воеводского двора со старыми избами висячими
закрытыми галереями. Так же были соединены
воеводские хоромы с соседней съезжей избой. Посуществу, была застроена вся территория
городища, за исключением самых отдаленных
северо-восточных частей. Это было время
кульминации застройки.
В 1625 году общая протяженность стен
Мангазейского кремля по периметру
составляла около 280 м. По углам
стояли четыре глухие башни:
Давыдовская, Зубцовская, Ратиловская
и Успенская. На южной стороне,
между Зубцовской и Успенской
башнями, находилась Спасская
проезжая башня, достигавшая в высоту
12 м. Самой маленькой была
Ратиловская башня - 8 м, а самой
массивной - Давыдовская, каждая из
сторон которой имела длину около 9
м. Все башни были
четырехугольными. Наибольшую
высоту крепостная стена достигала на
участке между Давыдовской и
Ратиловской башнями - около 10 м;
остальные стены имели высоту в 5–6
м.
При раскопках в Мангазее найдено
много предметов быта XVII века:
Семен Дежнев - русский землепроходец
туеса из бересты, железные дужки от С командой отважных товарищей он прошел из
деревянных ведер, подсвечники,
Нижнеколымска в Чукотское море, обогнул
топоры, ножи с орнаментированными Чукотский полуостров, достиг Корякского нагорья,
рукоятками, сверла, зубила, долота,
оттуда пешком и на плотах Дежнев с товарищами
замки различных размеров, буравы,
вышли на реку Анадырь и, пройдя вверх по этой
пробои, дверные засовы, петли,
реке, достигли истоков Анюя и возвратились в
щеколды, деревянные ложки, тарелки, Нижнеколымский острог. Это произошло в 1642-43
миски, ковши, ушаты, коромысла,
гг.
черпаки, вальки, формы для печенья,
Я вот все думаю, когда же наши кинематографисты
короба, ларчики. Некоторые из этих
предметов художественно оформлены. обратятся к походу Дежневцев? Наверное, не
дождусь.
Интересна находка оконной рамы
размерами 29x29 см, в раме
сохранились значительные фрагменты
слюды. Обнаружено несколько
щипцов, с помощью которых снимался
нагар со свеч. Найдены небольшие
лавки-скамейки для горниц и
массивное широкое кресло. Находка
конской сбруи, колокольчиков,
бубенчиков и седла, а также наличие в
нижних слоях сеней довольно толстого
слоя навоза говорят о том, что
воеводский двор располагал
некоторым количеством лошадей и
другим скотом. Отличные пастбища и
сенные покосы располагались
непосредственно за городом, так что
содержание скота не представляло
большой трудности.
Основным транспортным средством
для связи с зимовьями и переездов на
более далекие расстояния являлись
нарты с оленьими упряжками. В
документах XVII столетия отмечается,
что в зимнее время на путь между
Мангазеей и Туруханском уходило три
дня. При раскопах воеводского двора
археологи нашли крупные фрагменты
самих нарт, тяги от упряжи, костяные
накладки на упряжь, часто имеющие
орнамент.
Косторезное ремесло было широко
развито в Мангазее. Даже дворовые
люди, жившие на воеводской усадьбе,
занимались изготовлением костяных
поделок из мамонтовой кости.
Археологи нашли отпиленные для
работы куски бивней мамонтов,
поделки из бычьего и коровьего рога,
медвежьих клыков, пластины из
перепиленных надвое оленьих рогов
для отбивания приставшего к сапогам
снега. В ходу было изготовление
женских бус. Были найдены костяные
скребки и другие инструменты для
выделки кожи из звериных шкур,
костяные иглы.
Домашний характер носило и литейное ремесло. Судя по находкам плавильной ложки и
каменных формочек для литья, здешние умельцы отливали небольшие изделия, главным
образом нательные крестики и женские украшения. Находки фрагментов музыкальных
инструментов подтверждают свидетельства документов XVII века о том, что молодежь в
семьях воевод обучалась игре на музыкальных инструментах и пению. Находка застежек от
книг и кожаных переплетов с красивым тисненым рисунком указывает на то, что у воевод
имелись домашние библиотеки. На одном из переплетов оттиснуто покрытое золотом
изображение женщины с лютней, а рядом с нею - олень.
Помимо книг и
музыкальных артефактов
археологи обнаружили
несколько деревянных
шахматных фигур, две
отлично выполненные
шахматные доски. На
оборотной стороне
одной из них вырезаны
знаки зодиака и звезды.
Найдены детали какойто не совсем понятной
игры - небольшие
костяные пластинки, на
каждой из которых
имеется определенное
количество кружков.
Примеры резьбы из кости в музее г. Холмогоры
О том, что главной
дорогой в
«здатокипящую»
Мангазею служил
Мангазейский морской
ход, напоминают
найденные археологами
на городище два
костяных компаса и
металлический
циферблат третьего, а
также три кожаных
футляра для компасов.
При раскопках было
обнаружено огромное
количество деревянных
футляров для печатей на
грамоты. Каждый
промышленник и
торговец, уплативший
пошлину в таможне,
приобретал печать, без
которой его проезжая
грамота считалась
недействительной. Сами
печати изготовлялись из
сургуча и воска.
Хранились они в
специальных деревянных
Форт Росс в Калифорнии - это самое южное поселение русских в футлярах. Количество
Северной Америке. Здесь русские вступили в контакт с
таких футляров,
испанцами, владевшими в то время Мексикой и Калифорнийским найденных в Мангазее,
полуостровом
исчисляется тысячами,
что свидетельствует о
большом количестве
приезжающего в город
торгово-промышленного
люда и о размахе
городской торговли. Был
найден даже целый
деревянный футляр с
сохранившейся внутри
восковой печатью со
шнурками.
Потенциал
пассионарности у
русских в XVI -XVII
веках был так силен, что
его хватило для создания
огромной Российской
империи, которая в XIX
веке была самой
протяженной империей в
мире. И это была не
первая империя в
Евразии, которую
создавали небольшие по
численности, но
высокопассионарные
этносы. По-видимому,
подобным образом
возникла в глубокой
древности империя
ариев, которая,
просуществовав
несколько столетий,
распалась, так как
пассионарность
системообразующего
этноса снизилась. Но
появился этнос
киммерийцев, который
на осколках империи
ариев создал свое
великое государство.
Затем история
повторилась - на
историческую арену
вышли скифы, и так
продолжалось несколько
тысечелетий.
Последнюю империю в
Евразии создали русские.
Но снизилась
пассионарность русского
системообразующего
этноса - и пошел распад.
Какому этносу удастся
вновь объединить
расползающиеся кусочки
былого могущества?
Вопрос остается
открытым.
Cовершенные открытия наглядно иллюстрировали так называемые «чертежи»
землепроходцев. Это рисунки, дающие представление о течении рек, конфигурации берегов
и в редких случаях примерном направлении хребтов, показываемых в виде цепочки «горок».
Почти все «чертежи» землепроходцев, к сожалению, Россией утрачены. Значительная часть
их была украденаили куплена "западными друзьями" у жадных и продажных царских
чиновников. Неизвестны судьбы чертежей: гидрографической сети Забайкалья Бекетова,
озера Байкал К. Иванова, рек и гор Якутии и Чукотки М. Стадухина, реки Амур Пояркова,
«Даурской земли» Е. Хабарова, «Анадырской землицы» Семена Дежнева...
О Колумбе и
Магеллане
русские люди
знают гораздо
больше, чем о
русских
открывателях
Америки. Не
слышал, чтобы
наши славные
кинематографисты
сняли фильм о
Семене Дежневе
или Василии
Бугре, открывшем
Индигирку. А
разве недостойны
памяти потомков
Михаил Стадухин
и Василий
Поярков?
Но идут на
российских
каналах
голивудские и
прочие западные
фильмы об
американском
диком западе, об
индейцах и
англичанах.
Русские поселения на Аляске появились в XVIII - XIX веках. В 1867 г. Аляска
была
бездарно потеряна Россией по вине царского правительства. Потерю
А что же мы? А
мы забываем свою Аляски можно считать началом распада Российской империи. Затем были
поражения в войне 1905 года, потери в 20-е годы XX века и, наконец,
историю и
огромные потери в конце XX века
перестаем быть
великой нацией...
Скоро можем
перестать быть
нацией вообще,
вольемся на
"переплавку" в
другой
суперэтнос. В
какой?
Утратившим
пассионарность
все равно. Их
родина - это
кошелек с
деньгами или счет
в швейцарском
банке. А я вот еще
мучаюсь от
бессилия что либо
изменить в
истории русского
суперэтноса.
Мне довелось побывать во
многих местах, где
проходили русские
замлепроходцы, я видел,
насколько огромны эти
расстояния даже для
современных средств
передвижения. Был я и на
Аляске, видел русские
кладбища, где на могилах
латиницей написано Maria
Ivanoff, Isidor Petroff, Iosif
Galanin. Мне было обидно,
что русские люди, умерев
на ставшей своей,
освоенной ими земле,
оказались на земле,
принадлежащей чужой
стране, да еще далеко нам
не дружественной.
Русское поселение на Аляске в XVIII веке.
А в православных храмах
на Аляске священники
эскимосы до сих пор
читают молитвы на
русском языке. На Аляске
до сих пор помнят, кто
открыл и освоил этот край,
помнят Россию. Мужчины
полурусского
происхождения в
некоторых поселках на
Аляске носят кожаные
сапоги с голенищами
гармошкой и говорят порусски. А вот в России про
Аляску почти совсем
забыли.
В конце XVIII века дело землепроходцев продолжил Василий Иванов. Во главе
промысловой артели он совершил поход по внутренним районам Аляски (1792-1793).
Землепроходцами уважительно называли и других поздних русских путешественников:
последним считался Никифор Бегичев, а единственным из ученых — Николай Урванцев.
Человечество словно море безбрежное покрывает Землю Матушку. То здесь, то там
периодически возникают пассионарные этносы и начинается волнение в некоторой части
человечества, - образуются этносы, которые создают государства и империи, создают
суперэтносы. Но иссякает пассионарность образующего державу этноса - и разваливается
империя на кусочки. Но появляется новый пассионарный этнос, который из рассыпавшихся
кусочков собирает новый суперэтнос, и так без конца.
Кое-кто считает, что слаще жить в государстве с потухшей пассионарностью (там
спокойнее, жизнь там размеренная, все идет по закону), чем в державе с высоким градусом
пассионарности (там все кипит, бушуют страсти и желания сделать невозможное). В стране,
утратившей пассионарность, не нужны пыточные камеры: замахнись на жителя кулаком - и
он всех выдаст и все расскажет. Иное дело в стране пассионариев, там и на дыбе молчат, там
за великое дело умереть готовы, там за идею на костер идут. Мне трудно представить в
наше время среди моих современников таких людей, как Протопоп Аввакум, Степан Разин.
Полностью утратившая пассионарность Западная Европа в 1940 г. "легла" под гитлеровскую
Германию. Россия тогда выстояла, чтобы, просуществовав 50 лет, начать разваливаться без
всякой внешней агрессии, как древний Рим.
Чтобы возродить Российскую империю, необходим новый пассионарный этнос. Но где его
взять... Наше правительство считает, что нам необходимо больше денег, капиталов,
технологий, тогда все изменится в лучшую для России сторону. Нет, нам в первую очередь
не хватает пассионарности. Наверное, надо найти какой-то высокопассионарный этнос
(всего-то 15-20 тыс. человек), пригласить его в Россию, дать этим людям гражданство, дать
решающие посты. Неужели на просторах России нет такого этноса? Но власть не дают,
власть берут. При демократии непассионарии никогда не изберут пассионария, а жаль.
Завидую тем, кто жил в трудные, но славные времена XVII-XVIX веков, когда градус
пассионарности в России был раза в 4 выше, чем сегодня. Тогда человек был более
свободным, так как он меньше зависел от государства, напротив, он строил государство,
следовательно, государство от него зависело больше, чем он от него.