Место Ш.Бодлера в литературе Франции

Место Ш.Бодлера в истории французской литературы.
Шарль
Бодлер (1821 – 1867) – один из самых загадочных и
противоречивых французских поэтов. Уже в детстве в его душе зародилось
чувство одиночества. Он горячо любит мать и не воспринимает отчима (отец
Ш.Бодлера умер, когда ему было шесть лет, к отцу он был очень привязан).
Мать и отчим были категорически против выбора Шарлем писательской
профессии (в 1837 г. он получил премию на конкурсе за сочинение стихов на
латинском языке). В 1841 г. они отправляют его в путешествие, на острова
Маврикий и Бурбон, чтобы работа в колониях изменила его планы. Однако в
1842 г. он возвращается в Париж и начинает жить самостоятельно. Он
постоянно находится в долгах, его положение – полунищенское. Бодлер
признается, что он – эгоист, как дети или больные. В письмах к своей
возлюбленной Жанне Дюваль (актриса театра «Пантеон») он постоянно
сообщает о своих страданиях, которые выльются в культ страдания. На
Бодлера оказал влияние и город – Париж, его архитектура, пейзаж, его жизнь,
уродство и красота, контрасты нищеты и богатства, преступления и порока.
С Бодлером французская поэзия обретает европейский масштаб.
Известный символист А.Рембо почитает Бодлера как самого великого поэта
(Бодлер – «король поэтов, настоящий бог»).
Творчество Ш.Бодлера формируется поэтическими традициями 30-40-х
годов, тесно связано с романтическим направлением этой эпохи. Он
опирается на принцип дуализма романтиков, первостепенное внимание
уделяет человеческой личности, у Гюго его привлекает культ гения и
эстетика безобразного, обоснованная в теории гротеска. Бодлера иногда
называют романтиком, но подчеркивают, что романтизм его необычен. Сам
он говорил, что любой хороший поэт должен быть всегда реалистом. В то
время как романтики восхищаются собственным «я», Бодлера не привлекает
литература откровений: «чувствительности сердца» он предпочитает
чувствительность «воображения», способность, управляемую с помощью
разума.
В начале 50-х годов во Франции формируется новое течение
«Современный Парнас». Бодлера привлекает работа Т.Готье (одного из
мэтров парнасской школы) над глагольными формами: у этого
«безукоризненного поэта» он получает урок строгости и формального
совершенства. Однако в целом программа «Современного Парнаса» не
устраивает Бодлера, он ищет свой путь: в статье «Школа язычников» (1852)
Бодлер выступает за искусство, в котором мир явлен не только в
материальной, внешней форме, но и в движении духа, человеческих чувств и
интеллекта. Только такое «цельное» искусство он считает жизнеспособным, а
«исступленная страсть к чисто формальному искусству подобна язве, которая
разъедает все вокруг».
Особое место в формировании литературно-эстетических взглядов
Бодлера принадлежит американскому романтику Э.А.По. Бодлер переводит
на французский язык 37 новелл По, пишет два очерка «Эдгар По, его жизнь и
творчество» и «Новые заметки об Эдгаре По». В Э.А.По он видит образец,
своеобразную эстетическую ориентацию для себя. По мнению Бодлера,
критик может говорить лишь о том, что ему нравится. Отсюда его
высказывание об Э.А.По: «Я полюбил его, потому что он похож на меня».
Таким образом, эстетика Бодлера занимает промежуточное положение
между поэзией романтической и парнасской (по словам Малларме, Бодлер
«подобен чрезмерно причудливому и оригинальному китайскому домику,
выстроенному на самом краю романтической Камчатки»). Бодлер ценит в
поэзии воображение, но только оно должно быть сознательным, над ним
надо усердно работать. По мнению поэта, воображение создает тот мир,
который считается непознанным, и природу, которая является для него
словарем, из которого он берет слова, создавая новые связи, фразы,
взаимодействия. Не сердце выполняет главную функцию в его поэзии, а
разум, интеллект.
Теория «соответствий» Ш.Бодлера
Свою программу Бодлер наиболее полно сформулировал в работах
«Эстетические редкости» и «Романтическое искусство». Писательство XIX
в., по Бодлеру, «сверхприродно», т.к. порождено цивилизацией, которая
приближается к старости, утратившей простодушную наивность. Эта
«предзакатность» накладывает отпечаток на вкусы: проявляется интерес к
красоте увядания, к сочетанию пылкости и печали. Отсюда и предпочтение
мастерски сделанному, а не искренне бесхитростному. Бодлер
пересматривает классическую Аристотелеву установку – подражание
природе как важнейшая задача живописца, музыканта, писателя. Природа
является всего лишь «словарем», снабжающим писателя темами и мотивами.
Великий художник обладает «страстным темпераментом и наделен
творческим воображением». Воображение «есть царица способностей, а
прекрасное состоит из «нового» и «странного».
Именно воображение может высветить в привычном образе первозданную
свежесть, соединить несоединимое. Эти идеи воплощены в сонете Бодлера
«Соответствия». Поэт улавливает и облекает
в слова ощущения,
порождающие все новые и новые ассоциации, воплощаясь в звуки, запахи,
краски. «Соответствия» должны воспроизводить весь мир в единстве,
единстве «таинственности и глубины».
Природа – строгий храм, где строй живых колонн
Порой чуть внятный звук украдкою уронит;
Лесами символов бредет, в их чащах тонет
Смущенный человек, их взглядом умилен.
Как эхо отзвуков в один аккорд неясный,
Где все едино, свет и ночи темнота,
Благоухания, и звуки, и цвета
В ней сочетаются в гармонии согласной.
Есть запах девственный; как луг, он чист и свят,
Как тело детское, высокий звук гобоя;
И есть торжественный, развратный аромат –
Слиянье ладана и амбры и бензоя:
В нем бесконечное доступно вдруг для нас,
В нем высших дум восторг и лучших чувств экстаз!
(Перевод Эллиса)
Последние строфы сонета «Соответствия» в переводе Б.Лифшица:
Меж ароматами есть свежие, как плоть
Младенца, нежные, как музыка гобоя,
Зеленые, как луг. Другие – расколоть
Хотят сознание, и, чувства беспокоя
Порочной роскошью и гордостью слепой,
Нас манят фимиам и мускус и бензой.
На русский язык сонет «Соответствия» переводили еще К.Бальмонт, В
Левик, П.Якубович, А.Панов, В.Алексеев, В.Микушевич и др.
Теория «соответствий» не является изобретением Бодлера, но именно он
дал ей последовательное и развернутой поэтическое выражение. Основой
этой теории является принцип единства мира, многообразных связей ее
элементов. Об этом подробно рассуждали романтики. Новалис полагал, что
«Человек есть источник аналогий во Вселенной». Гофман в «Крейслериане»
размышлял: «Не столько во сне, сколько в том бредовом состоянии, которое
предшествует забытью, в особенности, если перед тем я долго слушал
музыку, я нахожу известное соответствие между цветами, звуками и
запахами…». Гофман говорит, что особую власть над ним имеет запах темнокрасной гвоздики, она вызывает мечтательное состояние и он слышит
«словно издалека, нарастающие и снова меркнущие звуки бассет-горна». У
Гофмана со звуком связаны и архитектурные образы, например, музыка Баха
– и романтическое зодчество собора.
Сам Бодлер находил подтверждение своей теории «соответствий» (или
аналогий) в мистической теории Э.Сведенборга, в творчестве Гофмана, По,
Бальзака, в поэзии Гюго, в живописи Э.Делакруа, в музыке Р.Вагнера. По
Бодлеру, между чувствами и соответствующими им родами искусств есть
«взаимная аналогия», выражаемая с помощью «символов» или
«иероглифов». В поисках «всеобщей аналогии» Бодлер исходит из
общепсихологических представлений: «Красное – это цвет крови, цвет
жизни… зеленое – это спокойный, и веселый, и улыбающийся цвет
природы… Все знают, что желтое, оранжевое, красное возбуждают и
представляют идеи радости, богатства, славы и любви, но имеются тысячи
желтых и красных оттенков». В основе бодлеровских «соответствий» лежат
конкретные, реальные связи вещей, идей, чувств, различных родов искусств,
их выражающих.
Бодлер выделяет три типа «соответствий». 1) Когда одно чувство
(например, звук) вызывает другое чувство, которое относится к другой
области восприятия (например, цвет, вкус). Это связь – аффективноассоциативная (основанная на душевном волнении). Здесь возможно
появление многочисленных метафор. Сонет «Соответствия» как раз и
комментирует этот тип «соответствий». В центре сонета – тема таинственных
соответствий видимой природы и невидимых сущностей. Здесь
гофмановский ряд «цветы – звуки – музыка» повторяется, но не в точности,
предлагается своя цепочка «соответствий» «запах – звук – цвет». Мягкому
звуку гобоя соответствует запах травы и запах тела ребенка. Этот ряд
выражает идею чистоты. Интересно, что в приведенных переводах Эллиса и
Лифшица сохраняется, как и в оригинале «гобой», а в переводе В.Левика
гобой заменяется на свирель («Есть запах чистоты. Он зелен, точно сад, Как
плоть ребенка свеж, как зов свирели нежен»), а у Бальмонта вместо гобоя –
флейта, т.е. переводчики подключают собственные ассоциации.
2) перетекающие друг в друга чувственные впечатления обладают
суггестивной силой (суггестия = внушение): они пробуждают воспоминания
(например, «Аромат» - запах ладана в церкви или аромат саше по сложной и
неожиданной ассоциации вызывает в памяти любовную сцену) и
пробуждают воображение, фантазию («Экзотической аромат» - в переводе
В.Брюсова: «Когда, закрыв глаза, я, в душный вечер лета, Вдыхаю аромат
твоих нагих грудей, Я вижу пред собой прибрежия морей, Залитых яркостью
однообразной света!...» - кстати, этим сонетом открывается цикл,
посвященный Ж.Дюваль).
3) сам «природный», психофизический мир (мир вещей, чувственных
впечатлений от них и эмоциональных переживаний) оказывается знаком,
отзвуком, «отражением» неявной духовной «сверхприроды». Этот тип
«соответствий» присутствует в рассмотренном сонете «Соответствия»: «В
бензое, в мускусе и в ладане поет Осмысленных стихий сверхчувственный
полет».
Сборник «Цветы зла»: структура, проблематика, особенности поэтики
1857 год – год публикации сборника «Цветы зла» открывает новую эпоху
во французской поэзии, а литературный XX свою ведет родословную от
поэзии Бодлера. Книга вызвала судебное разбирательство, поскольку была
признана безнравственной из-за неожиданных тем и образов. В предисловии
Бодлер писал: «Знаменитые поэты уже давно поделили самые цветущие
области царства поэзии. Мне показалось забавным и приятным, тем более
что задача была трудной, извлечь красоту из зла». Бодлер посвятил сборник
Т.Готье: «С чувством глубочайшего смирения посвящаю эти болезненные
цветы».
Название «Цветы зла» (Les Fleurs du Mal) оксюморонного типа: одно
понятие как бы исключает другое. В названии отражена двойственность в
восприятии мира. В «прологе», обращаясь к будущему читателю, Бодлер
говорит, что в каждом человеке постоянно борются божественное и
сатанинское начало: «Стремление к Богу или духовность представляет собой
желание к возвышению, стремление же к Сатане или животные чувства – это
радость движения вниз».
«Цветы зла» - книга исповедальная, хотя не является хронологической
историей жизни и души. В ней шесть частей, диалектически связанных
между собой.
В первой - «Сплин и идеал» (состоит из 94 стихотворений) - показано
величие и ничтожность человека, противоречия мира. Настроение «тоски»,
«скуки» появляется от жизни, пораженной злом, от «хищнического века».
Беседы с самим собой выявляют особую боль поэта – это чувство
пронизывает все части сборника.
Будь мудрой, Скорбь моя
и подчинись Терпенью.
Ты ищешь Сумрака? Уж Вечер к нам идет.
Он город исподволь окутывает тенью,
Одним неся покой, другим - ярмо забот…
Ты видишь – с высоты, скользя под
облаками,
Усопшие года склоняются над нами;
Вот Сожаление, Надежд увядших дочь.
Нам Солнце, уходя, роняет луч
прощальный…
Подруга, слышишь ли, как шествует
к нам Ночь,
С востока волоча свой саван
погребальный?
(«Раздумье», перевод М.Донского)
«Сплин и идеал» посвящен двойственному положению поэта, который
разрывается между жаждой недостижимого идеала и увязанием в
повседневности, называемой им «скука» или «сплин». «Сплин» шире
традиционного «уныние», «хандра», это – тяжелая и гнетущая
действительность, которую он отвергает, но которая превращает его жизнь в
мучение.
Идеал – те высокие помыслы, к которым постоянно стремится
поэт и которых под гнетом сплина он никогда не сможет осуществить.
Вот фрагмент одного из четырех стихотворений с одинаковым названием
«Сплин»:
Бывают дни – с землею точно спаян,
Так низок свод небесный, так тяжел,
Тоска в груди проснулась, как хозяин,
И бледный день встает, с похмелья зол,
И целый мир для нас одна темница,
Где лишь мечта надломленным крылом
О грязный свод упрямо хочет биться,
Как нетопырь, в усердии слепом…
И вот… без музыки за серой пеленой
Ряды задвигались… Надежда унывает,
И над ее поникшей головой
Свой черный флаг Мученье развевает.
Душевный разлад, душевные муки получают необычное художественное
оформление. Одной из ведущих тем становится тема страданий, одиночества,
беспомощности в мире. Сплин (страдание) рождает образы, которые
разрушают привычные стереотипы, создают особую поэтику, насыщенную
метафорами и сравнениями. Например, другое стихотворение «Сплин»
открывается следующими строчками:
Я – сумрачный король страны всегда дождливой,
Бессильный юноша и старец прозорливый,
Давно презревший лесть советников своих…
В этот раздел включаются и философские стихотворения. В сонете
«Соответствия» Бодлер размышляет о сущности бытия, его тайнах и связях
между этими тайнами.
Особое место в первом разделе сборника занимают стихотворения об
искусстве: «Альбатрос», «Больная муза», «Продажная муза». В
стихотворении «Маяки» через причудливые образы и понятия передается
индивидуальное лицо восьми художников. Каждый, по словам Бодлера,
«оставляет музыкальное впечатление». Главное же «соответствие» между
художниками – все они «маяки» благородного и гордого страдания.
В первый раздел включаются три разных по тональности любовных
цикла, посвященные трем женщинам, сыгравшим разную роль в жизни поэта
(Жанне Дюваль, Аполлонии Сабатье, Мари Добрен). Бодлер использует
образы, которые вызывают ужас. Например, в стихотворении «Падаль»
(посвящено Ж.Дюваль) изображается разлагающийся труп. Неожиданно
выглядят «возвышенные» сравнения: скелет – распустившийся цветок с
сильным запахом; «странная музыка разложения» - как журчание воды. Все
эти подробности должны оттенить главную мысль: тленна только
физическая, телесная красота, а духовный образ вечен.
О да, прекрасная – ты будешь остов смрадный,
Чтоб под ковром цветов, средь сумрака могил,
Среди костей найти свой жребий безотрадный,
Едва рассеется последний дым кадил.
Но ты скажи червям, когда без сожаленья
Они тебя пожрут лобзанием своим,
Что лик моей любви, распавшейся из тленья,
Воздвигну я навек нетленным и святым.
(перевод Эллиса)
Завершают «Сплин и идеал» стихотворения, выражающие мрачное состояние
духа Бодлера, об этом говорят и их названия: «Алхимия страдания»,
«Ужасное соответствие», «Полночные терзания», «Грустный мадригал».
Во втором разделе - «Парижские картины» - город отражает уродство
поэта, но представляется ему зачарованным местом, порождающим мечты.
Тему города Бодлер считал непременной в современном искусстве. Его
привлекает «пейзаж» большого города: это не «величественное
нагромождение камня», не «ажурные переплетения строительных лесов», а
драматические судьбы людей. Город представлен в разных аспектах. В
стихотворении «Пейзаж» соединяются природное и рукотворное, созданное
человеком:
Чтоб целомудренно стихи слагать в Париже,
Хочу, как звездочет, я к небу жить поближе.
В мансарде с небольшим оконцем, чтобы там,
В соседстве с тучами внимать колоколам,
Когда плывет их звон широкими кругами,
Иль, щеки подперев задумчиво руками,
Глядеть – и слышать смех иль песни
в мастерских,
А в мешанине стен и кровель городских
То церкви узнавать, то колоколен шпили,
Как мачты в мареве из копоти и пыли,
И Сену там внизу, и небо в вышине,
Или о вечности мечтать, как в полусне.
Люблю глядеть во мглу, лишь улицы
Притихнут,
И в окнах огоньки, а в небе звезды вспыхнут…
(перевод В.Левика)
Поэт наблюдает одновременно звезду в небе и лампы свет. Жизнь людей
драматична и вызывает сострадание. Поэтому следующие сравнения: «весь
воздух – как лицо, залитое в слезах», «как заглушенный плач сквозь
хлынувшую кровь, крик сиплый петуха». Лейтмотивной является тема
страданий в стихотворении «Лебедь». Оно начинается с изображения
трагической судьбы троянской царицы Андромахи, потерявшей во время
войны Мужа (Гектора) и малютку-сына. Пленница Неоптолема (сына
Ахилла) , она вынуждена была стать его наложницей и родить трех сыновей.
Бодлер потрясен ее горем, силой ее страданий. Трагическая история
Андромахи – экспозиция. Поэт возвращается в современный Париж и
вспоминает одну из прогулок по городу: из клетки зверинца вырвался на
свободу прекрасный лебедь:
Бил крылами и, грязью себя
обдавая,
Хрипло крикнул, в тоске по
родимой волне:
«Гром, проснись же! Пролейся
струя дождевая!»
Как напомнил он строки Овидия
мне.
(Перевод В.Левика)
Лебедь и Андромаха – попранная любовь и отнятая свобода.
На парижских улицах поэт встречает людей, которые заставляют его забыть
о своей хандре («Рыжей нищенке», «Прохожий», «Старушки»). В жизни
Парижа есть и таинственное. Призрачным и зыбким город предстает в
стихотворении «Парижский сон»:
Я – зодчий сказочного мира –
Тот океан порабощал
И море в арки из сапфира
Упорством воли возвращал.
Вокруг все искрилось, блистало,
Переливался черный цвет,
И льды оправою кристалла
Удвоили свой пышный цвет…
(перевод Эллиса)
В третьем разделе – «Вино» - алкоголь, один из плотских соблазнов,
являет собой одно из средств достижения утраченного рая.
Четвертый раздел, как и сборник, называется «Цветы зла». В девяти
стихотворениях Бодлер исследует пороки и грехи плоти («Разрушение»,
«Окаянные женщины», «Фонтан крови» и др.).
Пятый раздел – «Бунт» (или «Мятеж») – представлена произведениями, в
которых разочарованный во всем человек предается проклятиям,
оскорблениям, кощунствам. В эту часть книги входит «Каин и Авель».
Традиционно потомки Каина показываются в отрицательном плане. Бодлер
призывает «род Каина», прозябающий в голоде, нищете, восстать против
«рода Авеля», живущего в богатстве и роскоши. Идея бунта выражена в
следующих словах:
Каина дети! На небо взберитесь,
Сбросьте неправого бога на землю.
(перевод В.Брюсова)
В последнем, шестом разделе, - «Смерть» - поэт пускается в последнее
«путешествие» в надежде на спасение, но оно невозможно. На это
указывают, например, строки из стихотворения «Плавание», в переводе
М.Цветаевой: «Душа наша – корабль, идущий в Эльдорадо. В блаженную
страну ведет какой пролив? Вдруг среди гор и бездн, и гидр морского ада
Крик вахтенного: - Рай! Любовь! Блаженство! – Риф!».
Антитеза пронизывает все его произведения, противопоставляя категорию
низкого категории высокого. Оксюморон, описывающий ту же реальность с
помощью двух противоположных по значению терминов («величие
низменного»), позволяет соединить два этих мира. Сатинизм Бодлера
соответствует победе, одержанной над злом в его животном виде благодаря
некой идеализации зла, рассчитанной с помощью ума. Поэзия,
следовательно, не копирует реальность, а преображает ее. Изменение
реальности помогает заявить о превосходстве разума. Превращая вещи в
строки, цвета, жесты, Бодлер становится родоначальником целого ряда
художественных течений современности.
Творчество Бодлера было новаторским для своего времени. В его поэзии
присутствует проблематика и средства выражения символизма и поэзии XX
века.
Бодлер умер в 46 лет, совершенно больной, парализованный, на руках
своей матери. В последние годы жизнь утратила для него смысл, он был
очень одинок.