Источник: "Ведомости. Пятница" Дата выпуска: 13.02.2009 Номер выпуска: 5 ( 140 ) Заглавие: Здесь был рай Здесь был рай Александр Архангельский о Ереване Зимой — обледеневший и подкопченный буржуйками, летом — раскаленный и окаменевший Впечатление первое, стандарт­ное: аэропорт Звартноц похож на летающую тарелку в описании советского фантаста. Впечатление номер два, неприятное: дорога в Ереван проложена сквозь бесконечную череду мелкотравчатых казино; их вытеснили за городскую черту, и они по принципу «нахаловки» лепятся друг на друга за ее пределами. Впечатление номер три: это не имеет ни малейшего значения. Ереван брезгливо стряхнул все случайное, не допустил до себя; розовато-желтый и мягкий, как пористый туф, он медленно сползает в котловину, на дне ее внезапно распрямляется, вальяжно раздвигает проспекты и скругляет площади, потом снова сжимается и резко вспрыгивает вверх. Туда, поближе к недоступному Арарату. Вообще-то Ереван был обречен. В 30-е здесь снесли остатки крепости, разрушили ханский дворец, взорвали церкви (на месте древнейшей из них, апостолов Петра и Павла, V века, построен кинотеатр «Москва»). И спланировали заново. Мог получиться обезличенный интернациональный город с хорошо отмеренным восточным колоритом. А получился легкий, цельный. Зимой — обледеневший и подкопченный самодельными буржуйками. Летом — раскаленный и окаменевший. Весной и осенью — насквозь пропахший зеленью и кофе: кажется, что ереванцы только тем и заняты, что пьют в тени густое варево из кукольных чашечек, резко их переворачивают и увлеченно гадают по стекающей жиже, что там готовит судьба. Февральская судьба готовит, разумеется, поездку в горнолыжный Цахкадзор, к вершинам Техенис и Цахкунятц; ради этого сюда прилетают зимой. Большинство туристов загружаются в машины и автобусы и по сияющей горной дороге мчатся навстречу подъемникам. Час-полтора — и на месте. По пути водитель объяснит: в Библии написано, что в этой долине был рай. И добавит: видишь, Арарат? Самая высокая гора в мире. Нет, конечно, Джомолунгма-момолунгма, знаем, но там восемь восемьсот над морем. И где оно, это море? А здесь — пять тысяч сто шестьдесят пять, все сразу видишь. Водитель объясняет: «Арарат — самая высокая гора в мире. Джомолунгма-момолунгма, знаем, но там восемь восемьсот над морем. А где оно, это море?» Но можно не спешить к подъемникам и, сделав полноценный крюк, завернуть в сельцо Ошакан. Поклониться могиле основателя армянской письменности святого Месропа Маштоца. Походить вдоль каменных хачкаров, каменных стел с резным изображением креста; но тут они еще и буквы алфавита, два в одном. И познакомиться со здешним батей. Молодой, могучий священник будет рад гостям. Поглядит в календарь, задумчиво скажет: э! если бы завтра! сегодня пост. Подумает немного, снова скажет: э! можно считать, закончился. И угостит закопченной свининой под прекрасный армянский коньяк. Конечно, предложит и кофе. А потом поведет в подвал, где устроил небольшой музей старинной утвари. Чтобы дети приходили и учились. Лихо вскинет тяжеленный меч, и станет ясно: какой он там священник, мы не знаем, а воевал бы явно хорошо. И в Цахкадзоре тоже можно начинать не с лыжной базы, а с тихого заштатного музея ученых Иосифа и Леона Орбели. Крохотный, вымороженный до основания, выживающий на грани бедствия, он производит фантастическое впечатление. Нищета, возведенная в степень, никакого притворства, натуральнее ничего нельзя придумать. Как будто братья только что уехали в Россию, дом временно опустел, его никто не ремонтирует для радости туристов, и соседи сплетничают, на ком опять женился этот любвеобильный Иосиф. И только после этого — на лыжи. И то, быть может, только для того, чтобы с сознанием исполненного долга переместиться на закате в простецкий деревянный ресторанчик, где будут зелень, долма, шашлык, айран, мацун и тжиквжик из бараньей печенки. Автор — профессор Высшей школы экономики, ведущий телепрограммы «Тем временем» Александр Архангельский № 5 (140) 13 февраля 2009