Головизнина М - Независимый институт социальной политики
реклама
«Политика социального контроля преступности несовершеннолетних в регионах России: сравнительный анализ» Руководитель проекта – Головизнина Марина Владимировна (г. Санкт-Петербург) Проект №SP-06-2-01 Исследовательский проект был посвящен изучению региональных моделей политики социального контроля преступности несовершеннолетних в трех регионах Российской Федерации: Саратовской, Пермской областях и г. Санкт – Петербурге. В данном исследовании под политикой социального контроля противоправного поведения несовершеннолетних, понимается совокупность мер, принимаемых государством и обществом по «контролю» и «управлению» подростково - молодежной преступностью, с целью стабилизации и(или) снижения ее уровня. Рабочая классификация мер по контролю преступности несовершеннолетних ограничивается в исследовании мерами социальной профилактики, т.е. мерами, ориентированными на контроль различных категорий правонарушителей: (а) несовершеннолетние, состоящие на учете в КДНЗП и ОДН; (б) несовершеннолетние, получившие условную меру наказания; (в) несовершеннолетние заключенные; (г) несовершеннолетние, вернувшиеся из мест лишения свободы. Исходные теоретические посылки исследования заключались в следующем. Во-первых, эффективность политики социального контроля преступности несовершеннолетних будет выше при сбалансированности мер направленных на все четыре целевые категории несовершеннолетних. Вовторых, контроль несовершеннолетних правонарушителей организован и функционирует по принципу сужающейся «воронки»: от целевой группы (а) до целевой группы (г). Поэтому результативность мер контроля несовершеннолетних, состоящих на учете в КДНЗП и ОДН, косвенно влияет на численный и качественный состав категории несовершеннолетних, получивших условную меру наказания, а также на затраты по работе с этой категорией несовершеннолетних, и так далее. Эффективная работа с несовершеннолетними первой целевой группы, будет потенциально залогом эффективности работы всех системы контроля. В-третьих, попытки некоторых регионов реформировать систему профилактики и правосудия в отношении несовершеннолетних по пути внедрения элементов ювенальной юстиции были направлены на усиление сбалансированности региональной политики социального контроля в отношении несовершеннолетних правонарушителей. Исходя из вышесказанного, целью проекта являлась комплексная оценка пилотных программ (проектов). Комплексная оценка региональных проектов по внедрению элементов ювенальной юстиции включала две составные части: оценку процесса и оценку результатов. Первая часть представляла собой анализ способа, с помощью которого проект внедрялся в практику, т.е. анализировался процесс внедрения проекта и то, что произошло (в отличие оттого, что ожидалось), какие факторы/совокупность факторов повлияли и определили процесс реализации проекта. При этом ставилась задача особо обратить внимание на встретившиеся трудности. Вторая часть понималась как оценка результатов проекта (и) или его влияние на усиление/повышения сбалансированности региональной политики социального контроля противоправного поведения несовершеннолетних и снижение уровня правонарушений несовершеннолетних в регионе. Хотя в исследовании региональные проекты называются экспериментами, автор признает, что в строгом смысле этого слова, проекты таковыми не являлись, а скорее представляли собой псевдо-экспериментальную деятельность. Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы. Институциональный дизайн экспериментов по внедрению ювенальной юстиции во всех трех регионах был определен целым рядом факторов и структурных обстоятельств. Проведенный анализ показал, что именно констелляция факторов, дополненная «непреднамеренным эффектом» ряда структурных обстоятельств, в значительной степени повлияла и определила конечную модель региональных экспериментов, которая сложилась и существует в регионах на сегодняшний день. Санкт-Петербург стал первой площадкой в России для экспериментального внедрения элементов ювенальной юстиции. Социально-политический статус Петербурга, его территориальное месторасположение, близость к Москве, с одной стороны, и близость к Европе, особенно к скандинавским странам, с другой стороны во многом определили значительный вклад зарубежных грантодающих фондов в развитие социальной сферы города. Пилотная деятельность была инициирована и финансировалась международными донорами, в результате чего в Санкт-Петербурге апробировались элементы ювенальной юстиции сначала Франции, а затем Швеции. Поскольку система ювенальной юстиции той или иной страны является уникальным комплексом концепций, практик работы, определенных политическими, правовыми, культурными традициями государства, то прямое следование образцу/модели чревато высокими издержками, как материальными, так и нематериальными. 1 Попытки внедрить элементы ювенальной юстиции в существующую российскую систему правосудия в отношении несовершеннолетних выявил противоречие между законодательными нормами принудительными мерами воспитательного воздействия несовершеннолетнего, альтернативные реальному лишению свободы, и отсутствием механизмов их практической реализации. Данное обстоятельство практически сводит на «нет» и реабилитационный эффект деятельности социального работника, и эффективность использования реабилитационных средств, методик, квалификации специалистов и пр. Разница между состоянием клиента «на входе» и его состоянием «на выходе», характеризующая, в том числе, и результативность деятельности социального сопровождения несовершеннолетнего, имеет краткосрочный характер и не выдерживает проверку временем. Несмотря на очевидные «трудности» реализации проекта в Санкт-Петербурге, дизайн квазиэксперимента остался без каких либо изменений и доработок, и начал внедряться в Саратове. Основные результаты проведения эксперимента в Саратовской области воспроизвели результаты аналогичной программы в Санкт-Петербурге, со всеми их достижениями и трудностями. В Санкт-Петербурге и Саратове модель реформирования была ориентирована на создание абсолютно нового социального института – института службы социальных работников, занимающихся сопровождением несовершеннолетних правонарушителей на этапе судебного производства. Подобная логика проведения реформаторских проектов преимущественно ориентирована на значительные капиталовложения по формированию новой инфраструктуры, нежели на использование уже имеющейся ресурсной базы и ее развития. Проект по внедрению элементов ювенальной юстиции в Пермской области начался внедряться гораздо позже, чем в Санкт-Петербурге и Саратовской области, а потому его организаторы уже имели перед собой определенные ориентиры в виде достижений/неудач подобной деятельности в других регионах. Противоположно регионам- предшественникам, позиция реформаторов в Пермской области была изначально ориентирована на более экономичный вариант: не на создание нового института, а на внедрение новых практик работы в функционал специалистов уже существующей в регионе системы профилактики и правосудия в отношении несовершеннолетних. Положение Пермской области также выгодно отличалась от других регионов тем, что эксперименты по ювенальной юстиции находились под прямым патронажем вице-губернатора Пермской области (в последствии, Уполномоченного по правам человека). Кроме этого, эксперимент в Пермской области начался после выхода письма зам. Генерального Прокурора, объявившего эксперименты в регионах незаконными. «Непреднамеренным эффектом» данного документа для практики реализации эксперимента в Пермской области стало то, что оно закрыло «выходы» для дальнейшего развития эксперимента на судебной стадии, тем самым, переориентировало развитие эксперимента на стадию досудебной работы с несовершеннолетними. Особенно удачной практикой досудебных мер профилактики в Пермской области необходимо отметить деятельность по созданию «школьных служб примирения». Следует признать, что для всех участников современной дискуссии очевиден факт того, что ювенальная юстиция – это не только ювенальные суды. Практически все опрошенные нами региональные эксперты сходятся во мнении о том, что отсутствие в России ювенальных судов не отменяет насущную необходимость деятельности по формированию и развитию сети учреждений по работе и оказанию услуг различным категориям несовершеннолетних в регионах, что собственно и подтверждают все региональные проекты. Проведенный анализ реализации проектов, направленных на реформирование существующей системы социального контроля преступности несовершеннолетних показал, что инфраструктура социальных учреждений и организаций, которые могли бы оказывать необходимые услуги по работе с различными категориями несовершеннолетних правонарушителей во всех трех регионах, подготовлена и развита неудовлетворительно. Во всех трех регионах региональную политику социального контроля можно со всеми основаниями охарактеризовать как несбалансированную. Приоритетными направлениями региональной политики за последние пять лет была социально-реабилитационная работа с подростками, состоящими на учете в КДНЗП и ОДН ОВД, т.е. «меры первичной специальной профилактики». Наименее проработанными аспектами социальной политики всех указанных регионов были и продолжают оставаться работа с условно-осужденными и подростками, вернувшимися из пенитенциарных учреждений. 2
