obzor—klimaticheskie-peregovory-oon—iyn-2015

I.
Краткий обзор климатических переговоров РКИК ООН в Бонне
В Бонне завершилась двухнедельная сессия Вспомогательных органов Рамочной
конвенции ООН об изменении климата (РКИК ООН), главной задачей которой была
подготовка документов к Конференции сторон (КС) в конце года в Париже. В Париже
намечено заключить новое соглашение о глобальных действиях по проблеме изменения
климата на период после 2020 года. Отличием соглашения от Киотского протокола будет
более широкий охват проблемы, не только снижение выбросов парниковых газов
(предотвращение), но и меры адаптации к изменениям климата, а также финансовая
помощь развивающимся странам. Также в отличие от Киотского протокола по выбросам
соглашение должно охватывать все без исключения страны. Оно должно прийти на смену
Киотскому протоколу, который еще действует, но практически потерял свое значение для
большинства стран мира.
Сейчас в РКИК ООН страны действуют по различным программам, например,
REDD+, призванной прекратить деградацию и сведение лесов в развивающихся странах, в
основном тропических. В Бонне была в целом успешно завершена работа по REDD+
(вопросы государственных гарантий сохранения лесов, систем контроля и отчетности,
учету социальной и экологической ценности проектов). Развертывается работа нового
Зеленого климатического фонда (ЗКФ), где на ближайшие 4 года уже имеется 10 млрд.
долларов – огромная сумма, превышающая средства Глобального экологического фонда.
ЗКФ должен реализовывать в развивающихся странах проекты по низкоуглеродному
развитию и по адаптации к изменениям климата.
Прошедшую в Бонне сессию нельзя назвать успешным шагом в подготовке текста
Парижского соглашения. После успешного составления переговорного текста соглашения
в феврале 2015 г. (86 страниц с массой взаимоисключающих вариантов) страны
«успокоились» и в Бонне крайне медленно продвигались в сокращении текста. Работа
Специальной рабочей группы по Дурбанской платформе (СРГ ДП) была распределена по
11 группам, каждая из которых рассматривала свой раздел. Подробное описание этой
работы по отдельным параграфам текста имеется в ежедневных бюллетенях TWN и ENB,
дублировать эти описания не имеет смысла, тем более что прогресс минимален. Не нашли
отклика и призывы разделить параграфы текста на подлежащие включению в текст
соглашения и на подлежащие включению в дополнительные решения РКИК. За 2 недели
текст сократился лишь на несколько процентов, причем только за счет редакционных
улучшений. Движения к консенсусу и выработки удовлетворяющих всех формулировок не
было. Позиции стран также не претерпели существенных изменений.
Осознание серьезности ситуации есть. В последний день заседаний страны согласились, что
сопредседатели СРГ ДП с участием фасилитаторов 11 групп к 24 июля «раскрасят» текст,
выделяя те положения, которые, по их мнению, должны войти в текст соглашения и те,
которые должны войти в решения РКИК. Эти решения могут приниматься как в Париже,
так и позже. Вероятнее всего в Париже будут лишь приняты «решения о выработке
решений» и указаны сроки их подготовки. «Раскраска» будет носить неофициальный
характер, при этом сопредседатели не будут пытаться предложить какие-либо
консенсусные формулировки, все взаимоисключающие варианты останутся на своих
местах. Понимая это, было сказано, что следующая сессия СРГ ДП будет проходить в
Бонне не одну, а две недели (последняя неделя августа и первая неделя сентября). Затем на
конец октября намечена еще одна сессия СРГ ДП.
Есть в подготовке текста соглашения и другие настораживающие моменты. Франция как
председатель КС РКИК в Париже ведет себя очень активно, но ряд французских
высказываний выглядят очень странно. Франция намерена собрать министров два раза, в
1
20-21 июля и в октябре, причем, как было сказано, министров финансов, что очень сложно
для осуществления. Более того, Франция хочет видеть в Париже глав государств в начале
КС, а не в конце, «чтобы они сняли самые сложные вопросы и дали своим делегациям
указания достичь согласия». Такое развитие событий крайне маловероятно и не
соответствует обычной практике работы глав государств. Кроме того, Франция заявила, что
если текст сократить не получится, то она готова предложить другой – свой текст.
Последняя идея столь напоминает Копенгаген, что является совершенно деструктивной.
Страны многократно подчеркивали, что не примут никакой иной текст, кроме ими же
выработанного по правилам ООН (его прототип должен быть предложен и переведен на
официальные языки ООН за полгода до принятия). Всегда найдется масса стран (например,
Саудовская Аравия, Боливия, африканские страны), которые резко выступят против и не
дадут принять такой текст, даже если по сути дела он будет их вполне устраивать. Для
многих делегаций, правительств и глав развивающихся стран принятие соглашения на
период после 2020 г. вторично, главное для них скорейшее получение массированной
помощи для мер адаптации к изменениям климата. Причем помощи именно в виде грантов,
желательно с четким графиком поступления.
Именно финансы ключ к заключению соглашения. Об этом говорил, в частности, Янош
Пастор, специальный представитель Генерального секретаря ООН, который провел с
сотрудниками WWF специальную встречу. По мнению руководства ООН, главный вопрос
Парижского соглашения - финансы и в нем есть три аспекта.
Во-первых, какие финансовые обещания на 2016-2019 гг. дадут в Париже главы стран
или руководители делегаций (не в соглашении, а в своих выступлениях). Эти обещания
должны быть весомыми и хотя бы по минимуму отвечать нуждам слабых стран.
Во-вторых, способ подсчета объема частного климатического финансирования.
Имеется в виду то, куда относить инвестиции частных компаний в проекты
низкоуглеродного развития развивающихся стран. Граница между обычными и
климатическими инвестициями очень размыта. Уже сейчас имеются расчеты, причем
фигурирующие в официальных докладах РКИК ООН, что объемы климатического
финансирования 5-125 млрд. долларов в год. Помещение инвестиций в «климатический
план» страны реципиента еще не означает, что без данного плана этих вложений бы не
было хотя бы частично. Несколько меньшая доходность, чем у обычных инвестиций, тоже
не универсальный аргумент, так как могут быть другие движущие силы, например, захват
местного рынка и т.п. Вложение в развитие ВИЭ тоже автоматически не делает инвестиции
климатическими. Нужно либо вообще не считать частные деньги (против чего развитые
страны), либо четче определить, что засчитывать за частные климатические вложения в
снижение выбросов парниковых газов (наличие серьезного финансирования мер адаптации
маловероятно, тут ожидаются государственные деньги).
В третьих, «траектория» - объем финансов на 2020-ые года. Развитые страны и их лидеры
не могут дать четкие обещания за пределами сроков их государственных бюджетов.
Поэтому в отличие от первого аспекта (финансы на ближайшие 2-4 года), здесь можно
говорить лишь о примерной динамике. Однако будущих ориентиров, выраженных хотя бы
политической декларации и решениях РКИК (не в соглашении) наиболее слабые страны не
пойдут на заключение соглашения. В идеале они хотят видеть цифры в самом соглашении.
По словам Группы 77 и Китая, образовался не один, а два «гэпа», которые надо закрыть: по
выбросам (чтобы их динамика соответствовала пути 2/1,5 град. С) и по финансам, чтобы
развивающиеся страны могли должным образом реализовать как требуемую динамику
выбросов, так и меры адаптации.
Не удивительно, что в сложившейся ситуации, сессия оказалась в гораздо большей
степени посвящена действиям стран на период до 2020 года. Без них сложно себе
2
представить заключение Парижского соглашения на период после 2020 года. Африканские
страны, малые островные государства, наименее развитые страны, Группа 77 в целом
сконцентрированы именно на текущей поддержке мер адаптации в своих странах и без
массированной финансовой поддержки не готовы одобрить какое-либо соглашение. Более
того, большинство из них считает, что дополнительно и отдельно от адаптации надо
рассматривать и финансировать проблемы «потерь и ущерба» от тех последствий
изменения климата в развивающихся странах, которые уже нельзя предотвратить и к
которым очень сложно адаптировать их экономики.
Принятая в 2011 г. «Дурбанская платформа» РКИК ООН подразумевает два Рабочих
направления: первое – выработка соглашения, второе – действия до 2020 года. На
конференции в Париже, вероятно, будет принято решение о продлении второго
направления, но в измененном виде. Развитвающиеся страны делают акцент на адаптации и
финансах, а развитые на снижении выбросов всеми странами, в особенности крупнейшими
развивающимися, так как именно из-за них до 2020 года продолжается рост глобальных
выбросов.
Бонн показывает, что внимания только к тексту нового соглашения и к вкладам
стран (Intended nationally determined contributions, INDC) стран совершенно
недостаточно. Нужно отслеживать подготовку всего «Парижского пакета», структура
которого была предложена сопредседателями СРГ ДП перед встречей в Бонне. Пакет будет
единым решением 1/CP.21, это исключит проблему принятия одного решения, нужного
ряду стран, пока не будет принято другое решение, нужное другим странам. 1/CP.21
должно включать как одобрение подлежащего ратификации соглашения (которое должно
быть приложением к 1/CP.21), так и набор решений о действиях до 2020 года, о выработке
правил соглашения, об институциональных действиях. Кроме того лидеры стран, вероятно,
примут политическую декларацию.
Поданные странами INDC в Бонне активно обсуждались на параллельно проходящих
мероприятиях (side-events). Отмечалась недостаточность практически всех INDC для
следования по глобальной траектории «2 град. С». Более подробно и с акцентом на
рассмотрение планов четырех «китов»: ЕС, США, Китая и Индии вопрос рассмотрен в
докладе Мирового энергетического агентства (МЭА), вышедшем 15 июня 2015 г. О
включении INDC в текст соглашения речь не идет. Сейчас не только США, но и другие
крупные страны говорят, что цели должны быть юридически обязательными на именно на
национальном уровне.
Важной частью пакета будет решение (часть решения 1/CP.21) по Рабочему
направления 2 Дурбанской платформы. Это решение об элементах действий на период
до 2020 г. в Бонне активно обсуждалось. Как отмечалось выше, развивающиеся страны
хотят видеть в нем не только действия по предотвращению (снижению выбросов), но и
адаптацию и финансы. Развитые страны фокусируются на усилении действий по
предотвращению и соответствующим процедурам их технического рассмотрения. Строго
говоря, Дурбанский мандат Рабочего направления 2 на это и нацелен, на чем настаивают
развитые страны. Итогом Боннской встречи по направлению 2, вероятно, можно считать
составление полного набора «желаний» стран по элементам решения. Это тексты разных
стран, которые надо свести в единый документ на следующих сессиях СРГ ДП.
Переговоры по Киотскому протоколу шли в Бонне в рамках повестки дня SBSTA и были
посвящены различным методическим вопросам. Проблемы вызвало применение тех или
иных позиций отчетности к странам, которые во втором периоде Киото участвуют, но без
численных обязательств по выбросам (Россия, Япония, Новая Зеландия). Хотя здесь нет
принципиальных сложностей, вопросы решены не были и рассмотрение будет продолжено
на SBSTA в Париже. Большие проблемы вызвал вопрос применимости статьи 3.7 ter
Дохийской поправки к Киотскому протоколу для Беларуси и Казахстану. В этой статье
3
говорится, что уровень обязательств стран по выбросам во втором периоде не может быть
ниже «средних ежегодных выбросов за первые три года предшествующего периода
действия обязательств». Однако эти две страны в первом периоде не участвовали. С
применением этого пункта поправки Беларуси и Казахстану невозможно участвовать во
втором периоде, так как их выбросы в 2020 г. будут существенно выше, чем в 2008-2010 гг.
Украина в иной ситуации, ее рост выбросов может быть покрыт единицами, оставшимися у
страны с первого периода обязательств. В составленном в Бонне документе есть 2 опции:
применимо и неприменимо, а сам вопрос отложен на SBSTA в Париже. Наличие только
таких опций заводит ситуацию в тупик. Возможно, решением был бы компромисс, когда
вместо указанных трех лет брались бы выбросы в базовый год (например, 1990 год), что
фактически уравнивало бы эти страны с Украиной.
Вопрос ответных мер (негативного влияния низкоуглеродного развития развитых стран на
экономику развивающихся стран) можно выделить среди других, более второстепенных
пунктов повестки дня SBI и SBSTA. Было решено продолжить его обсуждать и
реализовывать рабочую программу, которая бы рассмотрела примеры негативного
воздействия, а также проблемы обучения и переориентации рынка труда.
Необходимо подчеркнуть, что до и во время сессии в Бонне поступило немало
информации о влиянии климатических усилий на угольную энергетику. Имеются в
виду заявления финансовых организаций и банков о прекращении финансирования
угольной энергетики. В частности, крупнейший в мире пенсионный фонд (Норвегия, более
800 млрд. долларов) заявил о продаже угольных активов. Ряд азиатских и американских
банков присоединились к европейским банкам и заявили о снижении инвестиций в уголь.
Вопрос угольных проектов обсуждался и в ЗКФ, пока усилиями Японии, Индии,
Бангладеш, Саудовской Аравии и ряда других стран решения о запрете финансирования
угольных проектов не принято. Однако в ЗКФ вероятно принятие таких жестких
параметров энергоэффективности угольных проектов, что в основном лишь японские
компании смогут им следовать. Заметим, что в японском Joint Carbon Mechanism
(двусторонний японский эквивалент Механизма чистого развития Киотского протокола, в
котором Япония уже не участвует) угольные проекты в развивающихся странах уже есть,
но внедряющие только более эффективные японские технологии.
Слова о Парижском соглашении как о «дружбе стран против угля» звучали не раз, при этом
«закат традиционного угля» далеко не все понимают как «рассвет ВИЭ». Об отказе в
будущем от ископаемого топлива говорится много, как в заявлениях главных финансовых
доноров (Группы 7), так и в предложениях со стороны Группы 77 и Китая. Однако
реальных сигналов о снижении инвестиций в газ в нефть нет, идет их рост, в том числе и за
счет «угольных денег». Об этом говорит и вышедший 15 июня доклад МЭА, где угольные
деньги идут больше в энергоэффективность, чем в ВИЭ. В свете этого интересно
высказывание Саудовской Аравии, что они осознают приближение конца нефтяной эры, но
относят его на 2040-2050-ые годы.
Говоря одной фразой, соглашение должно быть всеобъемлющем, работоспособным и
обеспеченным действиями на национальном уровне. Отрадно, что в Бонне на семинарах
была доложено очень много об активных действиях стран, городов, регионов, компаний,
различных ассоциаций. Реальный тренд на низкоуглеродное развитие есть, как и усиление
мер адаптации. Это главный залог успеха в Париже, но далеко не гарантия успеха. «Вопрос
Парижа» в том, сделает ли мир решительный шаг вперед в решении климатической
проблемы или только зафиксирует сегодняшнюю точку зрения крупнейших стран на их
действия в ближайшие 15 лет. В принципе и то и другое уже успех и четкий ответ
скептикам – решать проблему всем миром будем, вопрос лишь с какой скоростью.
Откатывания в отрицание проблемы нет и быть на может.
4
II. Какие проблемы кроются за работой над текстом нового
соглашения и всего Парижского пакета в целом?
1) Финансовые проблемы. «Яблоком раздора» является выделение государственных
средств развитых стран на адаптацию в наиболее слабых развивающихся странах.
Наименее развитые, малые островные, африканские и латиноамериканские страны (кроме
крупнейших из них) настаивают на кардинальном росте поддержки, причем именно на
адаптацию и именно государственных средств. Ориентир на 2020 год – климатическое
финансирование в объеме 100 млрд. долларов в год не забыт. Однако стало ясно, что
развитые страны его легко «выполнят», тем или иным образом учитывая поток частных
средств и инвестиций в низкоуглеродное развитие развивающихся стран, как правило,
выгодное бизнесу развитых стран. Такие подсчеты уже есть.
Поэтому центр тяжести финансовой проблемы сместился на государственное
финансирование адаптации. Оппонентами здесь выступают главные доноры ЕС, США и
Япония, которые не спешат выделять деньги своих налогоплательщиков, пока сами
развивающиеся страны не предпримут собственные усилия и пока не будет четкой системы
отчетности о прозрачном и эффективном расходовании средств. Именно ее нужно создать,
а также должным образом выстроить работу финансовых институтов, в частности ЗКФ.
Характерной чертой финансово-адаптационного конфликта развитых и развивающихся
стран в Бонне стало обсуждение вопроса о «потерях и ущербе» (|loss and damage - ущерба
от тех изменений климата, к которым очень сложно или невозможно адаптироваться,
например, к повышению уровня моря и затоплению островных государств). Многие
развивающиеся страны, прежде всего, наиболее уязвимые хотят видеть по этому вопросу
отдельные статьи соглашения (прокладывая тем самым «мостик» к отдельному и большему
финансированию, страховым выплатам и т.п.). Развитые страны настаивают на включении
«потерь и ущерба» в адаптацию в целом, как это было решено в конце 2013 г. на КС РКИК
в Варшаве, где было решено создать специальный механизм, но без финансовых функций.
Второй финансовой проблемой является долгосрочность и предсказуемость выделения
государственных средств развитых стран (на все климатические проблемы в целом). За
это выступают не только малые и более уязвимые развивающиеся страны, но и крупнейшие
развивающиеся страны - Китай, Индия, Бразилия. Противостоят им те же главные доноры:
США, ЕС и Япония, их внутренние системы принятия решений, как правило, просто не
позволяют за много лет планировать выделение средств. Это очень сложно сделать, не зная
будущей экономической ситуации в своих странах и в мире в целом.
Третьей финансовой проблемой являются взносы в Зеленый климатический фонд со
стороны крупнейших и сильнейших развивающихся стран – «растущих экономик».
Имеются в виду как страны с высоким доходом на душу населения (Сингапур, Кувейт,
Саудовская Аравия и др.), так и Китай, Россия и др., а в перспективе Бразилия, ЮАР и т.д.
На их участии в финансовой поддержке наиболее слабых и уязвимых стран настаивают ЕС,
США и латиноамериканские страны (кроме Бразилии). Китай ранее заявил, что не намерен
делать взносы в ЗКФ, но создаст собственную сходную структуру. Информация о ее
создании уже имеется, но работать она должна, прежде всего, в Китае. Россия,
подчеркивала готовность оказывать помощь, но строго на добровольной основе.
Обязательств по финансам ни от Китая ни от России и прочих стран сейчас никто не ждет,
это невозможно, речь идет об универсальности текста финансовых статей нового
соглашения, который должен быть приложим ко всем странам, которые способны
оказывать помощь. На этом настаивают развитые страны, однако «растущие экономики»
хотели бы сохранить в соглашения различия между ними и развитыми странами.
5
2) Равный подход к учету усилий стран по снижению выбросов (common
accountability). Единая система и единая метрика учета выглядят как что-то очевидное, с
точки зрения здравого смысла сложно представить себе ситуацию, когда действия одних
стран нельзя численно и однозначно сопоставить с действиями других стран. Без такой
системы сложно говорить о том, каковы будут глобальные выбросы в 2025-2030 гг.,
насколько велик будет разрыв между действиями стран и динамикой снижения выбросов,
дающей ограничение роста температура на уровне 2 град. С. Однако столь же очевидно, что
при наличии единой численной метрики (абсолютных значений выбросов в СО2эквиваленте) Китай, Индия, Бразилия и другие крупнейшие развивающиеся страны будут
представляться в «непривлекательном» для мирового сообщества свете. Рост выбросов в
этих странах даст львиную долю роста глобальных выбросов. Поэтому они стремятся
сохранить систему раздельного подхода к оценке действий по снижению выбросов
развитых и развивающихся стран. Им противостоят все развитые страны, а также
латиноамериканские страны (кроме Бразилии), настаивающие на унификации.
3) Долгосрочная цель по выбросам, численно выраженная в снижении выбросов,
очень важна для завершенности «философии» нового соглашения: принципы – циклическое
обновление целей стран – долгосрочная финальная глобальная цель соглашения, например,
на 2050 год. Наиболее уязвимые страны настаивают на максимально сильных численных
формулировках, вплоть до нулевых выбросов в 2050 г. Наиболее развитые страны согласны
на цель в виде снижения глобальных выбросов на 40-70% за 2010-2050 гг. В таком виде
цель сформулирована в коммюнике «Группы семи». Учитывая большой диапазон цели, она
применима к широкому набору стран, хотя менее развитым странам, в том числе России,
потребуется очень много усилий, чтобы ее достичь.
Однако еще большие усилия, выглядящие почти невозможными, потребуются от Китая,
Индии и других крупнейших развивающихся стран. Именно они могут быть представлены
мировому сообществу как главные нарушители достижения данной цели. Поэтому на
переговорах они стремятся избежать долгосрочной цели на 2050 г., выраженной в виде
уровня выбросов. Их устраивает старый подход, где цель выражается в град. С. Цель в виде
2 или 1,5 град. С допускает столь широкий пересчет в уровни выбросов, что роль Китая и
Индии становится менее явной.
В целом развивающиеся страны хотели бы иметь разные формулировки цели для развитых
и развивающихся стран (или одну, но только для развитых стран). Есть и мнение, что
долгосрочная цель по выбросам не нужна, достаточно общей цели нового соглашения,
которая бы охватывала предотвращение, адаптацию и финансы. Наличие всеобъемлющей
общей цели важно. Об этом, в частности говорил представитель Генерального секретаря
ООН. Однако в сложившейся ситуации такая цель будет носить «общефилософский»
характер, а не давать практическую «конечную точку». Для конкретики нужна не только
общая цель, но и отдельные цели по предотвращению и по адаптации, причем цель по
предотвращению важно выразить численно в виде уровня глобальных выбросов
парниковых газов в СО2 эквиваленте.
4) Создание эффективного и практически непрерывного процесса пересмотра
вкладов стран и их оценки (вопрос 5-летних циклов). Для последовательной реализации
«философии» соглашения требуется периодический пересмотр целей стран и оценка
глобальной динамики в целом. В принципе цикл вкладов (национальных целей) и цикл
рассмотрения в РКИК действий стран (оценки глобальной динамики) не одно и то же. Само
соглашение, вероятно, будет без указания срока действия. Оно будет действовать, пока
страны не решат сменить «философию» глобальных действий.
6
Обязательность принятия странами 5-летних целей отстаивают США, латиноамериканские
страны и малые островные государства. Против фиксации 5 лет как обязательного срока
подачи целей стран выступают ЕС, Китай, Индия, Россия, для которых столь частый
пересмотр создает внутренние неудобства.
Ряд стран продвигают идею жестко закрепленного цикла: подача национальной цели, ее
международное рассмотрение в РКИК ООН, возможная корректировка страной своей цели,
реализация цели (частичная, если цикл цели короче цикла рассмотрения), международное
рассмотрение реализации. За подобный цикл выступают США и латиноамериканские
страны, не возражает против циклов рассмотрения хода выполнения целей и ЕС. Против
закрепления подобного цикла в тексте нового соглашения высказываются Китай и Индия.
Они настаивают, что такой цикл нужен для развитых стран, но не для них (что
противоречит унификации соглашения).
III.
Что заботит крупнейшие страны и побуждает делегации так или
иначе вести себя на переговорах в РКИК ООН?
Причины в основном внутренние, как политические, так и экономические. Мнения
экспертов о четырех крупнейших «игроках» переговоров, вероятно, можно изложить в виде
следующей краткой сводки.
Китай. Не допустить обязательств или даже каких-либо обещаний со стороны Китая,
выполнение которых пока не «кристально ясно» для правительства. Ничего не делать
большего, чем предпринимают США – второй по величине глобальный эмиттер
парниковых газов и главный партнер КНР по всему спектру экономических и
геополитических отношений. Избежать ситуации, когда Китай во многих странах будут
обвинять в провале переговоров, как это было после Копенгагена.
США. Создать имидж США и президента Обамы как главных климатических лидеров
планеты. Избежать необходимости получать одобрение международной договоренности по
климату в Конгрессе. Такая возможность есть, соглашение может быть ратифицировано
подписью президента (законодательство США допускает не единую, как у других стран, а
разные процедуры ратификации), если оно «политическое», то есть не содержит численных
параметров уровней выбросов и/или финансирования. Для США важно, чтобы в тексте
ратифицируемого соглашения не было ни самих INDC, ни фразы, что «страны обязаны их
выполнить». При этом делегации важно избежать обвинений мирового сообщества в срыве
или ослаблении договоренности по вине США. Не допустить различий с КНР (именно с
КНР) в учете численного вклада в глобальное снижение выбросов (common accountability).
ЕС. Добиться глобального подхода к снижению выбросов, который бы показывал, что в
своих действиях (углеродные налоги, торговля квотами и т.п.) ЕС не одинок и не в
одиночку несет груз снижения выбросов. Не допустить, чтобы ЕС оказался главным
донором глобальных действий (как это случилось в Киотском протоколе). Снижать во всем
мире инвестиции в угольную энергетику и направлять их в возобновляемые источники
энергии, но при этом урегулировать внутреннюю польскую проблему (Польша как
угольная страна активно противодействует климатической политике ЕС).
Индия. Создать параллельно действующие мощные инвестиционные потоки в развитие в
стране солнечной и угольной энергетики. Избежать сравнения и равной категоризации с
Китаем. Избежать какой-либо оценки действий страны.
7