А.Ф. Калинин, г. Балашов
реклама
Балашовский филиал Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского ПРОБЛЕМЫ РУССКОГО ЯЗЫКА И МЕТОДИКИ ЕГО ПРЕПОДАВАНИЯ Межвузовский сборник научно-методических статей Выпуск 2 Под общей редакцией А.Ф.Калинина Балашов 2004 УДК 80 ББК 81.2 Р П78 Рецензенты: Кандидат педагогических наук, доцент Балашовского филиала Саратовского государственного университета им. Н.Г.Чернышевского Л.И.Комарова; Кандидат филологических наук, доцент Московского государственного социального университета (филиал в г. Саратове) Ю.М.Гордеев. Редакционная коллегия: доц. Л.И.Андреева, доц. А.Ф.Калинин (отв. редактор), доц. С.И.Шумарин. П78 Проблемы русского языка и методики его преподавания: Межвуз. сб. науч.-метод. ст. / Под общ. ред. А.Ф.Калинина. — Балашов: Изд-во "Николаев", 2004. — 88 с. ISBN 5—94035—138—7 В межвузовском сборнике представлены статьи преподавателей кафедры русского языка БФ СГУ и преподавателей кафедры русского языка Борисоглебского пединститута. Данные работы посвящены актуальным проблемам русского языка и методики его преподавания в вузе и в школе, в частности, вопросам разных уровней и разделов русского языка, среди которых лексика, словообразование, морфология, синтаксис. В статьях содержатся также практические рекомендации и задания. Предназначен преподавателям вузов, учителям средних учебных заведений, студентам. УДК 80 ББК 81. 2 Р Коллектив авторов, 2004 ISBN 5—94035—138—7 2 Содержание Андреева Л.И. 4. Работа А.Н. Островского над собственными именами .............................................................................4 Бахарев А.И., Филатова Е.Ю. Творческое мышление и речевая деятельность ....................................................................10 Беседин П.Ф. Синестезия в системе слуховых ощущений (на материале произведений И.А.Бунина) .........................15 Борисова Е.В. Односоставные дебитивные предложения в синтаксической системе современного русского языка................................................................................18 Брякин В.В. Речевые сигналы комического сказа .................................22 Иванова Н.М. Функционально-семантические разновидности обстоятельств места в русском языке ................................26 Калинин А.Ф. Безличные предложения структурного типа Народу прибывает; Проблем не возникает в современном русском языке (основные аспекты) ...........30 Кученева Е.Ю. Об определении понятия "словообразовательная парадигма" (к истории вопроса)........................................39 Минченкова А.Л. Синтаксические особенности словопроизводства "имя лица глагол" ...........................42 Можайцева Г.Н. О путях формирования коммуникативной компетенции учащихся в процессе подготовки к ЕГЭ .......45 Некрасов А.С. Повторная номинация как средство создания символа в структуре художественного текста (на материале повести Н.В.Гоголя "Невский проспект") ........................................................................51 Отришко В.А. Стилистика на уроках русского языка ............................55 Попова Н.В. О новом курсе "Научные основы школьного учебника по русскому языку" (задачи и содержание курса) ...............................................................................59 Смирнова О.В. Межъязыковые контакты русских и украинцев (на материале лексики растительного мира северовосточной части Воронежской области) ...........................65 Цыганова Т.Ф. Проблема аналитизма и синтетизма в лингвистической литературе ..........................................68 Шумарина М.Р. Наркожаргон среди социальных вариантов современного русского языка ...........................................73 Шумарин С.И. Компрессивные способы словообразования в современном русском языке...........................................85 3 Л.И. Андреева, г. Балашов Работа А.Н. Островского над собственными именами Работа по изучению ономастики рукописного наследия писателей начата. Известны материалы по пьесе Л.Н. Толстого "Власть тьмы", записным книжкам Ильфа и Петрова, отдельным произведениям А.П. Чехова. Очевидно, что это один из исключительно надежных источников изучения языка писателя. Знакомство с рукописными материалами А.Н. Островского 1 убеждает в том, насколько кропотливой была работа драматурга по подбору и шлифовке наименований действующих лиц. Анализ ономастики рукописей 10 пьес А.Н. Островского 2 позволяет выделить следующие виды правок: 1. Включение, то есть введение нового антропонима. Оно представлено у мастера по-разному. В одних случаях писатель дополнял антропонимическую характеристику, детализировал и индивидуализировал наименование персонажа, делая его заметнее и передвигая на передний план. Так, молодые люди Яша и Гриша ("Бедность не порок") вначале не имели фамилий, в окончательной редакции драматург наделил их ими: Гуслин и Разлюляев. В других, расширяя границы пьесы, вводил новых действующих лиц, с твердыми, не имеющими замен и вошедшими в окончательную редакцию наименованиями, такими как Егорушка и Арина ("Бедность не порок"), Беневоленский и Хорьков ("Бедная невеста"), старик Прежнев ("Не Частично о них уже говорилось, но здесь они рассмотрены в системе. "Свои люди – сочтемся", "Бедная невеста", "Не в свои сани не садись", "Бедность не порок", "Не так живи, как хочется", "В чужом пиру – похмелье", "Не сошлись характерами", "Воспитанница", "Гроза", "Старый друг лучше новых двух". 1 2 4 сошлись характерами"), Гриша и Лиза ("Воспитанница"), Орест ("Старый друг…"). Иногда автор наделял именами первоначально безымянных действующих лиц, тем самым усиливая их роль в произведении и выдвигая на передний план. Приведем иллюстрации. Так, в пьесе "Не в свои сани…" в первоначальном варианте безымянная "жена", в окончательной редакции она была названа Анной Антоновной, а внесценический персонаж, первоначально поименованный драматургом просто "предмет", позже был назван Васей. Нередко писатель расшифровывал апеллятивные обозначения героев. Например, в плане "Воспитанницы" 1855 г., у А. Н. Островского значились: "Разные лица". В 1858 г., когда драматург приступил к работе над пьесой, эту запись он характеризовал: приживалка, Гриша, приказный Неглигентов, прислуга. Следует также отметить, что некоторые яркие антропонимические комментарии личных имен были включены драматургом впоследствии. Так, в первоначальном варианте пьесы "Свои люди…" не было рассуждения Устиньи Наумовны и Рисположенского об отчестве Сысоя Псоича; не было замечаний о прозвище Неглигентова — "член" ("Воспитанница"): У л а н б е к о в а…(Грише): Чему ты смеешься? Г р и ш а: Да уж больно смешно член пляшет. У л а н б е к о в а: Как член? Г р и ш а: Да он нам всем говорит, что он в суде член, а не писарь. Так его членом и зовут. Н е г л и г е н т о в: Членом я называю себя хотя и ложно, но собственно для уважения от дворовых и чтоб избежать глумления и обид (2, c.188). Позже были вставлены в текст драмы "Василиса Мелентьевна" слова Василисы и Ивана Грозного по поводу семантики имени Василиса. 2. Исключение, то есть отказ от того или иного антропонима. Некоторые ономастические детали, видимо, важные по каким-либо причинам на первых порах, в окончательной редакции драматургом опускались. Это особенно характерно для наименований внесценических персонажей. Так, подругу купеческой дочери Дуни ("Не в свои сани…") А.Н. Островский вначале назвал Грушей Курочкиной, впоследствии же — просто Грушей. Молодого купеческого сына ("Не так живи…") драматург поименовал Васей Свищевым, но затем убрал фамилию. Вася — молодой парень, а молодых, как правило, зовут по имени. 5 Чаще А.Н. Островский совсем опускал имена отдельных героев, иногда даже развернутое антропонимическое определение героя драматург заменял апеллятивным. Так, в перечне действующих лиц драмы "Гроза" фигурировала Ксанф(т)иппа Дуловна, помещица, барыня-старуха; в процессе работы автор отказался от ее личного имени и стал называть ее просто "барыня"; в окончательную редакцию она вошла как "Барыня с двумя лакеями, старуха 70-ти лет, полусумасшедшая". Глубокое знание жизни помогло писателю более точно найти определение данному лицу. 3. Однако чаще ономастические правки драматурга касались всевозможных замен антропонимов. В отдельных случаях А.Н. Островский изменял имена действующих лиц. Например: Первоначальный вариант Аким Геннадий Григорий Пуд Анфиса В. Т. Марья Матрена Машенька Окончательный вариант Любим Агафон Илья Савва Анастасия Анна ("Бедность не порок") ("Не так живи…") ("Не так живи…") ("Бедная невеста") ("В чужом пиру…") ("Бедная невеста") Олимпиада Аграфена Мери3 ("Свои люди…") ("Свои люди…") ("Бедная невеста") Называние пьесы В других случаях изменения касались только отчеств: вместо Андрей Фомич — Андрей Титыч4 ("В чужом пиру…"); вместо Савел Петрович — Савел Прокофьевич ("Гроза"); вместо Аграфена Пантелеевна — Аграфена Платоновна ("В чужом пиру…"); вместо Лизавета Сократовна — Лизавета Ивановна ("В чужом пиру…"). В третьих —– заменял имя и отчество: вместо Алексей Иванович — Леонид Давыдович ("Воспитанница"); вместо Иван Дмитриевич — Платон Маркович ("Бедная невеста"); вместо Иван Иванович — Саливестр Потапович ("Не в свои сани…"); вместо Анна Петровна — Елизавета Ивановна ("В чужом пиру…"); вместо Ненила Устиновна — Устинья Филипповна ("Воспитанница"). В последнем примере, как видим, старое отчество явилось основой нового имени. Н.П. Кашин отмечает, что в устах Мерича форма антропонима Машенька звучала несколько фальшиво, поэтому драматург, работая над речевой характеристикой данного персонажа, изменяет эту форму обращения к бедной невесте на более соответствующую логике образа Мерича — Мери (Кашин,1912, т. П, с. 111). 4 В связи с изменением имени отца. 3 6 Иногда драматург изменял только фамилии персонажей. отдельных случаях эти замены были трехступенчатыми: Первоначальны й вариант Зорич Куропаткин Меднокристский Нельские Flori Промежуто чный вариант Горич Гвоздарев Элевонский Нелькины Окончатель ный вариант Мерич Васютин Неглигентов Прежневы Пеше В Название пьесы "Бедная невеста" "Старый друг…" "Воспитанница" "Не сошлись характерами" "Старый друг…" 4. Наряду с разнообразными лексическими изменениями рукописи сохранили следы словообразовательных вариантов. Они касались: а) перемен в суффиксальной оформленности фамилий (Крутицын — Крутицкий; Добротворов — Добротворский и т.д.). Например, фамилия купца Гордея Карповича ("Бедность не порок") вначале имела форму Торцовой, затем она была усечена до Торцов и свободно вошла в ряд типичных купеческих фамилий на -ов и -ев; б) варьирования неофициальных форм личных имен. Например, помещица Уланбекова ("Воспитанница") рассуждает по поводу того, что Гриша с гулянья пришел пьяным, и употребляет форму имени Гришутка: "ведь вот Гришутку надо наказать". "Человек, вчитавшийся в Островского, — подчеркивает Н.П. Кашин, — метко подметит, что слово "Гришутка" здесь звучит как-то фальшиво, особенно у Островского, и поэтому вполне понятно, что наш драматург переделал стоящую реплику…" (4, с. 320). Фонетических правок у А.Н. Островского нет. Фонетический облик имен собственных давался драматургу сразу и не подлежал изменениям, за исключением двух случаев частного порядка.5 5. В результате ономастической правки у наименования персонажа могла изменяться структура. Это наблюдалось при включении и исключении отдельных собственных имен, а также при более сложных изменениях. Различия в структуре имен, как правило, касались поисков более точной формулы наименования героев: одночленной (имя или фамилия), двучленной (имя и отчество), трехчленной (имя, отчество и фамилия). Приведем примеры. В начале рукописи "Свои люди — сочтемся" писатель употребляет форму Сусой (Псоич Рисположенский), в дальнейшем останавливается, видимо, на более распространенной — Сысой, вошедший в окончательную редакцию (ср. стар., ред. Сисой). Фамилия сына трактирщика из пьесы "На бойком месте" дана в рукописном тексте в двух вариантах: Свищов и Свищев; вероятно автор колебался, какой форме отдать предпочтение, в окончательном варианте текста эта фамилия опущена. 5 7 Первоначальны й вариант Алеша Промежуточный вариант П., Петренков, М.Ф. Лев Павлович Г. Лев Андреевич, Леонид Николаевич Федор Федорович Ганц, В., Вольфов, Ф.Ф. Вольфов Ольга Пелагея Петровна Окончательн ый вариант Андрей Андреевич Баранчевский Поль6 Виктор Аркадьевич Вихорев Серафима Карповна Название пьесы "Не в свои сани…" "Не сошлись характерами" "Не в свои сани…" "Не сошлись характерами" Иногда работа над антропонимической характеристикой персонажа носила еще более сложный характер. Так, по первоначальному плану "Воспитанницы" (1855 г.) в перечне действующих лиц значилась Сосипатра Даниловна Усланова, богатая помещица. В плане 1858 г. она была названа вначале княгиней Нимфодорой Исаевной АсланУлановой7, потом — простоУланбековой, но последний вариант, как предполагает Н.П. Кашин, самый поздний: "… правка на Уланбекова сделана по окончании всего текста, то есть при его пересмотре" (7, с. 287). В данном случае драматург работал над подбором наиболее удачного наименования помещицы в нескольких направлениях, учитывал характер ономастической единицы и ее структуру (менялся набор единиц и структура). Не сразу далось А.Н. Островскому наименование генерала из пьесы "Не сошлись характерами". Рукописи запечатлели трудный поиск фамилии этому лицу. Шесть вариантов перебрал драматург, прежде чем остановился на последнем: Мазанцев — (чиновник) г. Мазаневичев — генерал — (генерал) Мазуневич — Осламевич — Асламевич. Как видно, вначале Островский интерпретировал структуру основы фамилии и добивался, вероятно, ее социальной значимости (чиновничья — на -ев, генеральская — уже на -ич) (Карнович, 1886, с. 7, 30, 34—35; Никонов, 1967, №5; Бондалетов, 1970, с. 20 и др.), а потом произвел и другие преобразования семантико-фонетического плана, заменив первую букву основы фамилии Осламев на Асламев. Трудно сказать, "…Как видно, автор сильно затруднялся в выборе имен, осбенно для сына. Давая ему имя Лев, не думал ли он тем самым намекнуть на характер этого лица. Это очень возможно — взяло верх, и драматург остановился на характерном имени Поль" (5, с. 265). 7 Фамилия с той же производящей основой — Асланович — зафиксирована как реальная в Москве в 1842 г. (6, с. 14). 6 8 что явилось причиной последнего преобразования: отражение акающего произношения или стремление завуалировать "значимую" основу антропонима, а может быть, и то, и другое. Включение, исключение, различные замены и другие правки, содержащие разнообразные лексические, словообразовательные и структурные преобразования, были характерны для антропонимии и оригинальных пьес, и произведений, написанных драматургом в соавторстве. Изменениям и переделкам подверглись в рукописях А.Н. Островского так же и многие неантропонимические наименования. Оригинальными и отмеченными пока только у А.Н. Островского явились своеобразные "антропонимические заготовки". Это наименования, которые, сохранившись в рукописях первоначальных вариантов пьес 50—60-х годов, были употреблены в новых, как правило, более поздних пьесах. Так, основой 22 (позднейших) наименований персонажей стали, вероятно, те антропонимы, которые по каким-либо причинам не вошли в пьесы 1852—1860 годов. Например, в пьесе "Воспитанница" предлагался вначале Захар Захарович Зверобоев, потом автор отказывается от этого наименования. Аналогичные имя и отчество были уже однажды использованы драматургом при наименовании стряпчего в более ранней пьесе "В чужом пиру…" (1856). Но позже, работая над пьесами "Дикарка" (1879) и "Без вины виноватые" (1884г.), писатель создает или подбирает фамилии, явно перекликающиеся с первой: Мухобоев, Боев. Сопоставление с первоначальными вариантами свидетельствует о том, что в большинстве случаев автор видоизменяет состав и структуру антропонимов, сохраняя лишь отдельные элементы от более раннего наименования. Ср.: Саша ("Бедность не порок") — Александра Петровна Круглова ("Тяжелые дни"); Крутицын ("Старый друг…") — Крутицкий ("На всякого мудреца…", "Не было ни гроша…") и т.д. Анализ антропонимии рукописей А.Н. Островского не позволяет всегда четко определить, констатировать причины и мотивы изменения наименований персонажей. Они различны и во многом трудно уловимы. Ясен лишь основной и главный мотив преобразования антропонимов, которым руководствовались наряду с А.Н. Островским все писатели реалисты, — это созвучие формы и содержания художественного произведения. Чаще о мотивах можно говорить лишь предположительно, опираясь на логику работы писателя с тем или иным названием или группой имен. Одни из них пока совсем не поддаются объяснению (Почему, например, чиновник Куропаткин стал Гвоздаревым, а в окончательной редакции Васютиным? — Пьеса "Старый друг…" Или чем лучше наименование француза-гувернера 9 Пеше (из той же пьесы) по сравнению с первоначальным Flori?). Другие — предположительно можно объяснить. (Например, почему Добротворов стал Добротворским; Мазанцев — Асламевичем, Ксанф(т)ипа Дуловна — "барыней" и т.д.). И тем не менее антропонимические правки, сделанные драматургом в черновиках, в целом помогают уловить ономастические принципы, которыми, видимо, руководствовался автор: социальная дифференциация собственных имен, их соответствие положению и возрасту героев; обстановке и среде; характеру действующих лиц; стилю речи персонажей и т.д. Правки свидетельствуют о том, что подбор онимов для А.Н. Островского был всегда сознательным. У своих героев он добивался максимальной художественной выразительности собственных имен. Список литературы 1. Артеменко, Е.П. Наблюдения над стилистическим использованием собственных имен в драме Л.Н. Толстого "Власть тьмы" / Е.П. Артеменко // Материалы по русскому языкознанию. Вып. 3. — Воронеж, 1967. — С.125— 132; Вельмишева, В.С. К изучению поэтической ономастики И.Ильфа и Е.Петрова (об антропонимах в записных книжках и художественных произведениях писателей) / В.С.Вельмишева // Вопросы ономастики. — Самарканд, 1971. — С.72—85; Колоколова, Л.И. Имена собственные в раннем творчестве А.П.Чехова: (Литературно-художественная ономастика) / Л.И.Колоколова. — Киев, 1961. 2. Островский, А.Н. Полн. собр. соч.: В 16 т. / А.Н.Островский. Т.II. — М.; Л.: ГИХЛ, 1949—1953. — С.188. 3. Кашин, Н.П. Этюд об А.Н. Островском: К истории текста произведений А.Н.Островского: В 2 т. Т II. / Н.П. Кашин. — М., 1912—1913. — С.111. 4. Кашин, Н.П. Там же. 5. Кашин, Н.П. Там же. 6. Московский адрес: Календарь для жителей Москвы / Сост. К.Никстремом. — М.,1842. 7. Кашин, Н.П. Там же. А.И. Бахарев, Е.Ю. Филатова, г. Балашов Творческое мышление и речевая деятельность Проблема творчества сложна и многогранна. С развитием общества, развитием философской, педагогической, психологической науки развились и изменились взгляды на проблему человеческого творчества. Различные научные школы предлагали собственные подходы к исследованию феномена творчества, творческого мышления и творческих способностей. 10 Творчество можно рассматривать в трех аспектах: философском, психологическом и педагогическом. С позиции философского мировоззрения, "творчество — это деятельность, порождающая нечто качественно новое, никогда ранее не бывшее" (1, с. 642). Психология творчества стала складываться на рубеже ХIХ—ХХ веков как ответвление теории словесности, истории литературы и искусства. Предпосылкой к развитию этого направления послужили философско-лингвистические труды А.А. Потебни, а также работы таких исследователей, как Д.Н. Овсянико-Куликовский, А.Г. Горнфельд, Б.А. Лезин и др. Психология исследует творческий процесс, психологические "механизмы" протекания акта творчества. Проблема творчества имеет и педагогический аспект. Процесс воспитания и обучения является творческим по самой своей сути, и педагогические технологии должны иметь свойственную им эвристическую технику, которая начинает действовать задолго до процесса обучения. Понятие творчества в научной литературе с течением времени не остается неизменным. "Проблема творчества изучается с различных позиций: уточняется сущность концепции творения, выявляются существенные признаки значимых качеств личности, создаются обобщенные психологические портреты творческой личности; исследуются творческие способности и творческое мышление; анализируются закономерности развития творческого потенциала человека "(2, с. 80). Для понятия творчества существенны следующие моменты: 1) творчество — это деятельность; 2) творческая деятельность создает что-то новое; 3) это новое социально значимо; 4) это "новое" значимо для самой творческой личности. При таком подходе к пониманию сущности творчества достигается гармоническое соответствие между развивающейся и самостоятельной личностью и обществом с его разнообразными материальными и духовными потребностями. В отечественной науке творчество изучалось в основном в русле исследований творческого мышления, его свойств и отличий от мышления нетворческого. Понятие "творческое мышление" менялось и обогащалось на протяжении довольно длительного времени. Начиная со второй половины ХХ века творческому мышлению стало уделяться большое 11 внимание. Составляются первые диагностические задания, позволяющие выявить уровень развития творческого мышления. Стали применяться экспериментальные методы при изучении творческого мышления учащихся. Разрабатываются первые программы, ориентированные на формирование умственных и творческих способностей. И.Я. Лернер выделил следующие элементы творческого мышления: -перенос знаний в новую ситуацию; -видение новых проблем в стандартных условиях; -видение новых функций знакомого объекта; -умение видеть альтернативу решения; -умение комбинировать ранее известные способы решения проблемы в новый способ; -умение создавать оригинальный способ решения при известности других (3). Исследователи детского творчества выделили по крайне мере три стадии развития творческого мышления: наглядно-действенное мышление; причинное мышление; эвристическое мышление. С самого начала своего возникновения мышление неотделимо от действия. Язык дает возможность переходить от предметного действия к "умственному действию". "Умственное действие зарождается всегда вне сознания человека в материальной внешней форме. После этого происходит постепенное "вращивание "предметного действия" в сознание…, превращение в мысль через ступень речевого действия (выделено нами — А.Б., Е.Ф.) (4, с. 43). Для развития причинного мышления можно использовать следующие методы и приемы: образное сравнение, когда сложное явление сравнивается с более простым; при использовании этого приема используются загадки, поговорки, пословицы; метод комбинационного анализа, при использовании которого учащийся объединяет предметы в классы, объясняя причину объединения. Например, учащимся можно предложить вопросы такого характера: "Почему стол относится к мебели?", "Почему кошка относится к домашним животным?", "Дуб, ольха, осина, береза, сосна — это…. (деревья)". Во многих ситуациях причинное мышление оказывается недостаточным. Возникает необходимость в выборе вариантов среди 12 многочисленных фактов и явлений, в наличии критериев избирательного поиска. "Мышление, которое, опираясь на критерии избирательного поиска, позволяет решать сложные, неопределенные, проблемные ситуации, называют эвристическим (5, с. 21). Эвристика, которая изучает эвристическую деятельность, представляет собой раздел науки о мышлении. Эвристика развивается на стыке различных наук: психологии, психолингвистики, теории искусственного интеллекта" ,структурной лингвистики, теории информации. А.А. Леонтьев приходит к выводу, что "психолингвистическая теория должна быть не алгоритмической, а эвристической, т.е.: а) предусматривать звено, в котором осуществлялся бы выбор стратегии речевого поведения; б) гибкой, т.е. допускать различные пути оперирования с высказыванием на отдельных этапах порождения (восприятия) речи; в) наконец, не противоречить экспериментальным результатам, полученным ранее на материале различных психолингвистических моделей, построенных на одной теоретической основе" (6, с. 67). Если рассматривать речевые процессы как речевую деятельность, то психолингвистическая теория не может не быть эвристической, поскольку эвристичность заложена в саму идею целенаправленной деятельности (6, с. 68). Само усвоение языка с необходимостью предполагает выбор и дифференцирование, использование различных стратегий овладения речью и в этом плане подчиняется тому же эвристическому принципу" (6, с. 68). Эвристика представляет собой организацию процесса продуктивного, творческого мышления. "В этом смысле Э. понимается как совокупность присущих человеку механизмов , с помощью которых порождаются процедуры, направленные на решение творческих задач (напр., механизмы установления ситуативных отношений в проблемной ситуации, отсечения неперспективных ветвей в дереве вариантов, формирования опровержений с помощью контрпримеров и т. п.) (1, с. 754). Речевая деятельность по самой своей сути — это эвристическая деятельность. В структурной лингвистике рассматриваются такие методы синтаксического анализа, как предсказуемый анализ, поиск опорных слов и метод фильтров. 13 Средством анализа синтаксической структуры предложения является хранящийся в памяти набор синтаксических предсказаний, содержащий в себе гипотетический перечень потенциальных синтаксических структур. В ходе анализа одни предсказания "сбываются" и устраняются , другие предсказания уточняются и конкретизируются, появляются новые предсказания. Например, когда найдено слово, которое является подлежащим, устраняется предсказание о подлежащем и уточняется предсказание о сказуемом: точно указывается, в каком лице и числе должен быть глагол-сказуемое (7, с. 242—243). Поиск синтаксической структуры предложения начинается с нахождения его опорных точек. Опорной точкой сложного предложения считается главное предложение, опорная точка простого предложения — его сказуемое (7, с. 243). При использовании метода фильтров задача заключается в том, чтобы найти синтаксическую структуру текста, то есть предложить каждому содержащемуся в нем предложению некоторое дерево зависимостей. Обнаружение дерева зависимости начинается с рассмотрения всего множества допустимых решений, каждое из которых представляет собой гипотезу о возможных синтаксических функциях словоформ предложения. Затем гипотезы повторяются, и те, которые себя не оправдывают, отбрасываются. Таким образом, образуется своеобразный фильтр, задерживающий все неправильные решения (7, с. 245). Например, проверяя грамматичность предложения Это были преступники, отрезанные ломти от общества (Ф.М. Достоевский), мы устанавливаем следующие деревья зависимостей: Ломти Ломти отрезанные отрезанные от общества от общества Правая ветвь второго дерева противоречит семантикосинтаксической сочетаемости слов. Следовательно, принимается первая гипотеза (в виде первого дерева зависимостей). Порождение и понимание любого высказывания носит творческий характер. Таким образом, речевая деятельность органично связана с творческим мышлением. Список литературы 1. Философский энциклопедический словарь — М.: Советская энциклопедия, 1989. 2. Философия современного образования: проблемы и перспективы исследования: Сб. науч. тр. / Под общ. ред. Д.И. Трубецкова. — Саратов, 2002. 3. Лернер, И.Я. Проблемное обучение / И.Я. Лернер. — М.: Знание, 1974. — 80 с. 14 4. Гальперин, П.Я. Развитие исследования по формированию умственных действий / П.Я. Гальперин // Педагогическая наука в СССР. — М., 1959. — Т.1. 5. Симановский, А.Э. Развитие творческого мышления детей: Популярное пособие для родителей и педагогов / А.Э. Симановский. — Ярославль: Академия развития, 1996. 6. Леонтьев, А.А. Основы психолингвистики. — М.; Смысл, 1997. 7. Апресян, Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики (краткий очерк) / А.А.Леонтьев. — М.: Просвещение, 1966. П.Ф. Беседин, г. Балашов Синестезия в системе слуховых ощущений (на материале произведений И.А.Бунина) Синестезия (от греческого sunaisthesis — совместное чувство, одновременное ощущение) — явление, состоящее в том, что какой-либо раздражитель, действуя на соответствующий орган чувств, помимо воли субъекта вызывает не только ощущение, специфичное для данного органа чувств, но одновременно еще и добавочное ощущение или представление, характерное для другого органа чувств. Термин "синестезия" был введен в научный оборот английским лингвистом Стефаном Ульманом. Явление синестезии в семантике — это особый тип переноса, основывающийся на ассоциациях между чувственными восприятиями. Теоретически природа этого явления не вполне выяснена. Некоторые авторы склонны объяснить его общностью аффективных моментов, придающих ощущениям различных видов один и тот же эмоциональновыразительный характер. Но в любом случае явление синестезии — это свидетельство постоянной взаимосвязи анализаторных систем человеческого организма, целостности чувственного отражения объективного мира. Одним из ярких авторов, использующих синестезию в своем литературном творчестве, является И.А. Бунин. Как верно заметил К.Г. Паустовский, "есть некая крепкая связь между такими явлениями, как свет, запах, звук и цвет... Читая Бунина, часто ловишь себя на ощущениях такого рода. Краска дает запах, свет дает краску, а запах восстанавливает ряд удивительных картин. Все это вместе рождает особое душевное состояние сосредоточенности, светлой грусти, легкой жизни с ее теплыми ветрами, шумом деревьев, беспредельным гулом океана, милым смехом детей и женщин..." (2, с.83—84). Стремление передать тончайшие соощущения языковыми средствами стало в творчестве И.А. Бунина семантико-стилистическим 15 приемом, характерной особенностью которого является "пересекаемость" друг с другом слов со значением чувственного восприятия, их тесное и постоянное взаимодействие. В произведениях И.А. Бунина очень широк круг изобразительновыразительных средств, воссоздающих разные проявления чувственного восприятия, и среди них можно выделить разнообразные комбинации слов, в семантике которых наблюдается взаимодействие различных ощущений: зрительных, слуховых, осязательных и т.д. Но тематика данной работы предполагает рассмотрение только синестезий, включающих слова из семантического поля слухового восприятия. Наиболее часто в произведениях И.А. Бунина встречается синестезия, основанная на столкновении осязания и слуха. Осязание — звук: ... рассохшиеся колеса водовозки порою так неистово взвизгивают, что больно слушать /болевое восприятие/ (Золотое дно, 1, 167); Сухо трюкают /тактильное восприятие поверхности/ осторожные сверчки (Древний человек, 1, 347); ... с горячим шумом /температурное восприятие/ отходят от моста пакеботы... (Тень птицы, 1, 508); ... лошади шлепали, блестя подковами, по синей грязи, тарантас влажно шуршал... /тактильное восприятие/ (Суходол, 1, 293); Тонким свистом /ширина, как форма и размер осязания/ сурки в степи скликаются (Летняя ночь, 1, 71); Ветер, пробегая по саду, доносил до нас шелковистый шелест /характеристика поверхности / берез (Суходол, 1, 296); ... я тотчас ушел в свою комнату и притворил сквозные ставни, стал ждать ее, лежа на турецком диване, слушая жаркую тишину /температурное восприятие/ усадьбы и уже томно, послеполуденное пение птиц в саду... (Натали, 1, 127); Анфиса же… сказала горячим шепотом... /температурное восприятие/ (Дубки, 1, 161); Вкус — звук: На юте сладко щебечут канарейки... (Копье Господне, 1, 421); Соловьи смолкли, — сладко и сильно цокал и рассыпался только один... (Деревня, 1, 245); ... весело отдается под развесистыми ветвями громыхание бубенчиков, птицы сладко звенят в зеленых чащах... (Золотое дно, 1, 168). Звук — зрение: ... она говорила с тихим светом в глазах... (Чистый понедельник, 4, 334); 16 ... а внутри – огромная пустота, молчание, тихие огоньки семисвечника... (Господин из Сан-Франциско, 4, 114). Рассмотренные явления взаимодействия лексики чувственного восприятия в целом согласуются с общей тенденцией процесса синестезии, установленного С.Ульманом. Он отметил, что перенесение имени в направлении от более "низких" (осязание, вкус) к более "высоким" (зрение, слух) видам чувств является основой таких переносов. Обратные процессы "сверху вниз" почти не наблюдаются (2, с. 279—281). Взаимодействия среди слуховых ощущений: ... Осенью возле постоялого двора, стоявшего одним боком к шоссе, другим к станции и элеватору, стоном стонал скрип колес... (Деревня, 1, 174). В данном примере происходит усиление восприятия, выраженного сочетанием "глагол + существительное в Тв. падеже", где оба слова обозначают одно и то же проявление звука. ... услыхала она крикливые плясовые звуки (Чаша жизни, 1, 461); Разразился ливень с оглушительными громовыми ударами (Суходол, 1, 293). Как видим, даже если взаимодействуют всего два класса ощущений, число комбинаций велико (слух — зрение, температура — слух, консистенция — слух, вкус — слух и т.д.), но у И.А. Бунина взаимодействуют нередко три и более классов. Комплексная синестезия: Было тихо, тепло, сыро и темно (Деревня, 1, 189) /звук — температура — осязание — свет/; Было очень темно, тихо, пахло сырым полем (Митина любовь, 4, 253) /свет — звук — обоняние — осязание/; Он ... успокаивал себя близостью ... той как бы бронированной каюты, что то и дело наполнялась таинственным гулом, трепетом и сухим треском синих огней (Господин из Сан-Франциско) /звук — вибрация – прикосновение — звук — цвет — свет/; Свежий, пахучий дождь шумел все быстрее и гуще за открытыми на балкон дверями (Руся, 2, 37) /запах — звук – консистенция/; Из-под готового поезда, сверху освещенного матовыми электрическими шарами, валил горячо шипящий серый пар, пахнущий каучуком (Генрих, 2, 109) /цвет — температура — звук — цвет — консистенция — запах/. В последних примерах мы наблюдаем слияние целого комплекса ощущений. Однако далеко не все из них в перечисленных выше комбинациях регулярно отражаются в языке художественной 17 литературы, но у И.А. Бунина словно купаешься в потоке подобных ощущений. Проведенные нами наблюдения над синтетическими метафорами еще раз подчеркивают особый характер изобразительности в произведениях И.А. Бунина, что определяет своеобразие индивидуального стиля писателя. Список литературы 1. Бунин, И.А. Собр. соч.: В 6 т. / И.А.Бунин. — М., 1987—1988. 2. Паустовский, К.Г. Наедине с осенью / К.Г.Паустовский. — М., 1972. 3. Ульман, С. Семантические универсалии / С.Ульман // Новое в лингвистике. — М.: Прогресс, 1970. — Вып. 5. Е.В. Борисова, г. Борисоглебск Односоставные дебитивные предложения в синтаксической системе современного русского языка Естественный язык, как хорошо известно, представляет собой знаковую систему. Отличительной чертой языковой системы является асимметрия языкового знака. Она проявляется в том, что полного соответствия между означающим и означаемым не существует. Это позволило С. Карцевскому блестяще обосновать мысль о дуализме языкового знака. Он писал, что означающее и означаемое, образовав пару, находятся в состоянии неустойчивого равновесия, и именно благодаря асимметрическому дуализму знака язык может развиваться (3, с. 85). Вследствие отсутствия однозначных соответствий между планом выражения и планом содержания в языке лингвист в своих поисках может двигаться в двух противоположных направлениях: либо от формы к содержанию (формально ориентированный способ координации планов), либо "в направлении от смысла к форме, от семантической элементарности к семантической усложненности" (1, с. 59) (содержательно ориентированный способ координации планов). Названные способы отвечают потребностям разных этапов единого процесса познания языка, логически и исторически предполагают друг друга. Формально ориентированный способ предполагает в первую очередь квалификацию различных видов языковой формы — как явления, данного исследователю в прямом и непосредственном наблюдении. Соответственно языковое содержание рассматривается лишь попутно — как нечто закономерно вытекающее из формальных различий. 18 Односторонний подход к языковым явлениям, характерный для предшествующих этапов развития лингвистики в целом и синтаксической науки в частности, дает верные результаты не всегда. Нередко исследователь, находясь под воздействием "гипноза формы", внешне не похожие, но с семантико-функциональной точки зрения тождественные явления разводит по разным классификационным подразделениям. Возникающие трудности обусловлены возможностью форм использоваться и в первичных, и во вторичных значениях. Подойти к "тайному тайных языка" (В.А. Звегинцев) — к внутренней сущности языковых явлений — позволяет второй, содержательно ориентированный способ координации языковых планов, который требует выделения типовых содержательных схем, выражаемых определенными наборами языковых форм как в первичных, так и во вторичных значениях (4, с. 21—25). Подчеркивая абсолютный примат содержательной стороны языка, смысла, Л.В. Щерба неустанно повторял: "Совершенно ясно, что весь язык сводится к смыслу, к значению. Нет смысла, нет значения — нет языка"; "Нет больше языка, как только мы отрываем форму от ее значения" (7, с. 69). Традиционно синтаксическая наука шла от формы к содержанию. А когда в фокусе внимания лингвистов оказалась семантика предложения, то выяснилось, что многие синтаксические формы и структуры, в том числе и односоставные дебитивные предложения, требуют переосмысления. Дебитивные (в традиционной терминологии — инфинитивные) предложения существенно отличаются от других односоставных предложений тем, что у них модальное значение является обязательным и особым образом организует их номинативный центр, который интерпретирует то или иное "положение дел" как необходимое: Не мне спешить, не мне бежать вослед и на дорогу сталкивать другого и жить не так (И.Бродский); Однако одним невниманием падение Тамары Ерофеевой не объяснить ("Известия" № 179/2003); Елабуга, Елабуга, кладбищенская глина, Твоим бы именем назвать гиблое болото, Таким бы словом, как засовом, запирать ворота (А.Тарковский). Обыкновенно значение необходимости в рамках предложений других разрядов является модифицирующим. Ср. Около сквера театр — Около сквера может быть театр — Около сквера должен быть театр. В дебитивных предложениях это значение, напротив, стабильно, неустранимо. Оно определяет существо дебитивных предложений в целом. Наряду с первичным, облигаторным модальным значением необходимости в рамках анализируемых структур существуют модальные значения второго порядка. С их помощью говорящий 19 разъясняет, почему необходимо наличие/отсутствие того или иного "положения дел". К числу таких вторичных модальных значений относятся значения ситуативно-предопределенной необходимости (долженствования), предписываемой и целесообразной необходимости (долженствования). Реализуясь в речи, односоставные дебитивные предложения могут сближаться (на лексико-морфологическом уровне) с целым рядом смежных синтаксических структур. Анализ содержательных признаков дебитивных предложений позволяет отграничить их от формально уподобившихся им структур. В частности, не являются дебитивными предложения с инфинитивами глаголов эмоционального отношения (плевать, чихать) типа Наташке на это дело начихать, с одной стороны, предложения с инфинитивами глаголов восприятия (видать, слыхать) типа Синевы между облаками уже не видать — с другой. Исторически глаголы восприятия изменили свою первоначальную функцию и в современное время близки по семантике к прилагательным видно, слышно, эксплицирующим возможность восприятия каких-либо объектов действительности. Так, А.А. Шахматов специально подчеркивал, что содержательно эти структуры выпадают из общего корпуса инфинитивных предложений (6, с. 109). Позднее ту же мысль развивал К.А.Тимофеев, указавший на то, что "предложения с инфинитивами видать и слыхать семантически близки тем предложениям, которые в составе сказуемого имеют однокоренные с ними слова слышно, видно" и что "инфинитивными они могут быть названы лишь с оговоркой" (5, с. 290). В современном русском языке глаголы видать, слыхать, наплевать, начихать и т. п. используются в позиции вещественного компонента главного члена односоставных признаковых предложений для обозначения признаковсостояний: Ольги Андреевны было уже не видать (В.Кондратьев. Борькины пути-дороги); Мне было наплевать, учительница она моя или троюродная тетка (В.Распутин. Уроки французского). Ср.: Звезд не видно (Б.Васильев. Иванов катер); Мне безразлично. Существенной трансформации подверглись дебитивные по своему происхождению предложения, в которых со временем закрепилось измерительное значение, свойственное двусоставным измерительнопредметным предложениям: Подобного зелья у них, увы, не счесть — Подобного зелья у них, увы, много. В отдельных случаях различие двух видов предложений с одинаковыми формальными признаками поддерживается падежными формами или порядком слов. Ср. Не сосчитать домики животных и Домиков животных не сосчитать. Кроме того, зачастую односоставные дебитивные предложения не отграничивают от двусоставных измерительно-предметных 20 предложений, в которых подлежащее выражено инфинитивом: А до реки добираться бы ему еще около километра (В. Солоухин. Бедствие с голубями); Девять дней еще ждать дождя (он же. Барометр). Еще более удалены от описываемых структур односоставные функтивные (в традиционной терминологии — безличноинфинитивные) предложения, специализирующиеся на косвенной номинации по функции (4, с. 261): Ему некуда уходить (Л. Петрушевская. Любовь). Естественно, не являются дебитивными предложениями вводные элементы, которые квалифицируют характер выражения мысли, манеру говорения: Кстати сказать, таких ребят, как моя четверка, теперь много (В.Каверин. Школьный спектакль); парцелляты: Махнул рукой и ушел во двор. Покурить (Б. Васильев. Не стреляйте в белых лебедей); конструкции с инфинитивами темы, которые "эксплицитно демонстрируют первый этап образования предложения — синтаксически оформленную пропозицию" (2, с. 24—25): Каждый день за завтраком видеть дворцы с птичьего полета! И жалеть всех людей, всех без исключения, которые бегут муравьишками по бетонной дуге там, внизу! Все это было продолжением полуяви-полубреда ночных мыслей (Ю. Трифонов. Дом на набережной). В двусоставных признаковых предложениях, где инфинитив с зависимыми словами занимает место подлежащего, возможна элиминация предикатов оценки, в результате чего эти предложения получают вид односоставных дебитивных: Сводить счеты в такой момент! (Ю. Трифонов. Старик) = Сводить счеты в такой момент непорядочно. В современном русском языке односоставные дебитивные предложения имеют специфические содержательные свойства, благодаря которым четко отграничиваются от предложений других разрядов и выделяются в самостоятельный тип русского односоставного предложения. Список литературы 1. Белошапкова, В.А. О принципах описания русской синтаксической системы в целях преподавания русского языка нерусским / В.А. Белошапкова // Русский язык за рубежом. — 1981. — №5. — С. 58—63. 2. Брицын, В.М. Синтаксис и семантика инфинитива в современном русском языке / В.М. Брицын. — Киев: Наук. думка, 1990. — 320 с. 3. Карцевский, С. Об асимметричном дуализме лингвистического знака / С. Карцевский // В.А. Звегинцев. История языкознания XIX—XX веков в очерках и извлечениях. Ч. 2. — М.: Просвещение, 1965. — С. 85—90. 4. Ломов, А.М. Типология русского предложения / А.М. Ломов. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 1994. — 280 с. 21 5. Тимофееев, К.А. Об основных типах инфинитивных предложений в современном русском литературном языке / К.А. Тимофееев // Вопросы синтаксиса современного русского языка. — М.: Учпедгиз, 1950. — С. 257— 301. 6. Шахматов, А.А. Синтаксис русского языка / А.А. Шахматов. — Л.: Учпедгиз, 1941. — 620 с. 7. Щерба, Л.В. Языковая система и речевая деятельность / Л.В. Щерба. — Л.: Наука, 1974. — 427 с. В.В.Брякин, г. Балашов Речевые сигналы комического сказа Проблема сказа как литературной формы привлекала и привлекает внимание отечественных литературоведов и лингвистов, обращавшихся к исследованию языка художественных произведений. Поэтику и стилистику сказа изучали Б.М.Эйхенбаум, М.М.Бахтин, В.В.Виноградов и др. Среди относительно новых работ в этом направлении представляется интересным труд Е.Г.Мущенко, В.П.Скобелева и Л.Е.Кройчик (1). Названные ученые в своих работах в основном определили главные стилистические особенности и понятия литературного сказа. Но до сих пор не было попытки выделения и анализа тех стилистических особенностей, которые организуют комический сказ. Задачей настоящей статьи является определение и описание р е ч е в ы х с и г н а л о в — важнейших элементов, формирующих структуру комического сказа. Материалом для исследования послужили лучшие рассказы М.Зощенко, написанные в сказочной манере. В качестве сигналов в сказе М.Зощенко выступают речевые приемы создания комического, которые использованы писателем не только с целью сатирической и юмористической, но и с целью создания особой формы изложения, позволяющей без вмешательства авторского голоса отделить точку зрения автора от точки зрения рассказчика. То есть приемы, организующие комический монолог в рассказах сатирика, являются, пожалуй, единственным средством, призванным с и г н а л и з и р о в а т ь читателю о чужом голосе и автономном мировоззрении, что и создает иллюзию сказа. В комическом сказе в качестве речевых сигналов мы выделяем следующие приемы создания сатирического и юмористического эффектов: 1) стилистические (в лингвистическом понимании этого слова); 2) лексико-фразеологические; 3) грамматические; 4) изобразительно-выразительные; 5) экстралингвистические. И хотя мы 22 понимаем условность такого деления, данная или подобная классификация необходима, так как она создает четкость, определенность и исключает импрессионизм в изложении материала. 1. Поскольку форма сказа открывает широкую дорогу причудливым смешениям разных диалектных сфер разговорно-бытовой речи с различными элементами речи письменной (2), стилистические смещения являются довольно продуктивным комическим средством. Речь рассказчика М.Зощенко изобилует стилистическими смещениями. Они основываются на принципе эмоционально-стилевой контрастности. В речи рассказчика на доминирующем вульгарно-просторечном фоне постоянно встречаются иностилевые вкрапления: общекнижные элементы, элементы научных, официально-деловых и публицистических стилей речи, "осколки" высокого стиля и т.п. А хозяин держится индифферентно — ваньку валяет (Аристократка, II,14) (3). 2. Лексико-фразеологические сигналы комического сказа. В речи героев М.Зощенко, выступающих в качестве рассказчиков, преобладает вульгарно-просторечная лексика. По мнению И.Мандельштама, просторечные выражения типа "нахрюкался", "урезал" и т.п. сами по себе комичны (4, с.254). На наш взгляд, это не совсем так, поскольку необходимо учитывать ситуацию и обстоятельства говорения, а также образ того, кто употребляет данные слова и выражения. В речи рассказчика обилие в у л ь г а р н о п р о с т о р е ч н о й лексики создает комический эффект именно потому, что герой претендует на образованность, интеллигентность. Родственники так и жрут эти продукты без устали. Нэпман Горбушкин тоже, конечно, не отстает — шамает (Спешное дело, III, 32). Достаточно много у М.Зощенко слов, являющихся н е о л о г и з м а м и . Они играют заметную роль в комическом сказе. Новые слова рассказчик создает различными способами, чаще всего — морфологическим. Может, помните — негры к нам приезжали. В прошлом году. Негритянская негрооперетта (Душевная простота, III, 19). Иногда рассказчик перетолковывает уже известное слово, вкладывая в него другое значение. Увидела комиссия разную требуху в квартире — кастрюли и пиджаки — и горько так вздохнула (Пушкин, III, 30). Нередко сигналом комического сказа служит прием н е т о ч н о г о с л о в о у п о т р е б л е н и я . В речи рассказчика обнаруживается своеобразное недоосмысление литературной лексики и фразеологии, 23 характеризующее процесс усвоения чужого, как бы "иностранного" языка (5). А тут черт дернул Васю с барышней на трамвае ехать. И, главное, как сложилось все дефективно! (Часы, II, 116). В речи рассказчика претерпевает изменение и фразеология русского языка. Герой "кроит" ее по своим меркам и понятиям, и комизм возникает из-за нарушения устойчивых, ставших обязательными и привычными, связей слов. Деформация фразеологизма может происходить в результате замены одного из компонентов фразеологизма, из-за пропуска слов и т.д. Ну, старушка, божий цветочек, в слезы (Брак по расчету, III, 138). Так нет, навалилось тут на меня, прямо скажу, за ни про что все такое6 (Чертовинка, I, 258). 3. Поскольку герой-рассказчик малограмотен, речь его спонтанна и необдуманна, грамматические сигналы комического сказа основаны на использовании диалектно-просторечных форм, на различных нарушениях и ошибках в области морфологии и синтаксиса. Эта пудель, холера ей в бок, и мене ухватила за ноги (Честный гражданин, 1, 48). И едет, между прочим, в этом вагоне среди других прочих такая вообще бабочка. Такая молодая женщина с ребенком. У нее ребенок на руках. Вот она с ним и едет. Она едет с ним в Новороссийск. У нее муж, что ли, там, служит на заводе. Вот она к нему и едет. Вот она едет к мужу. Все как полагается: на руках малютка, на лавке узелок и корзинка. И вот она едет в таком виде в Новороссийск. Едет она к мужу в Новороссийск. У нее малютка на руках очень такой звонкий (Происшествие, V, 40—41). Такой комический прием повторов можно назвать своеобразной синтаксической тавтологией. 4. Для создания комического эффекта в сказочном повествовании широко используются изобразительно-выразительные средства языка, также являющиеся речевыми сигналами, причем в этих случаях "комизм создается содержанием, значением слов, образующих тот или иной прием, а не строением, структурой приема (7, с.271). Рассказчик изобразительно-выразительные средства использует довольно часто, но образы, создаваемые при этом, как правило, плоски, пошлы, а порой и просто нелогичны. Набор "поэтических" приемов в речи рассказчика отражает его сущность — сущность пошляка, выскочки, "поэта" мещанского быта. Беспомощно-комичными выглядят в речи рассказчика различные тропы: эпитеты, перифразы, гиперболы, 24 литоты, метонимии. Особенно часто с целью комизма писатель использует метафору и сравнение. Летит под пропеллером двухместная колбаса, на которой облокотившись летит заведующий 10-й радиокухней со своей кассиршей Есиповой (Через сто лет, I, 41—42). Приму я ее под руку и волочусь, что щука (Аристократка, II, 12). 5. К экстралингвистическим сигналам сказа мы относим разнообразные, порой далекие друг от друга явления, которые позволяет сблизить их экстралингвистическая основа. Таких явлений не много. К ним, например, относятся пародийные комические с о в п а д е н и я или сближения каких-либо отрезков речи рассказчика с хорошо известными выражениями, что вызывает у читателя комические ассоциации. — Что ж, говорит, это такое? Ну, пущай он гений. Ну, пущай стишки сочинил: "Птичка прыгает на ветке". Но зачем же средних людей выселять? (Пушкин, III. 30). Сказочный з а ч и н , построенный без необходимого вступления, когда неумелый рассказчик сразу "берет быка за рога", также является экстралингвистическим сигналом комического сказа. Вот, братцы мои, придется нам некоторое время обождать с бесплатностью. Нельзя сейчас (Карусель, I, 30). К экстралингвистическим средствам следует отнести и о п и с а н и е п е й з а ж а рассказчиком, безграмотным и бездарным в литературном отношении. А хорошо, товарищи, летом! Солнце пекет. Жарынь. А ты ходишь этаким чертом без валенок в одних портках и дышишь. Тут же гденибудь птички порхают. Букашки куда-нибудь стремятся. Червячки чирикают. Хорошо, братцы мои, летом (Бочка, II, 92). Немотивированное появление в речи рассказчика стихотворных р и т м а и р и ф м ы является для писателя своеобразным приемом создания комизма. Прорезали спокойно лаз. Спустились вниз, в окопчики германские. Прошли шагов с полста — пулемет — пожалуйста (Виктория Казимировна, I, 253). Таким образом, в комическом сказе понятия речевого сигнала и речевого средства комизма неотделимы. Конкретные комические приемы в качестве речевых сигналов организуют сказовое повествование и являются важным элементом его структуры. Все указанные выше группы речевых сигналов, кроме последней, в равной степени участвуют в организации сказа у М.Зощенко. 25 Список литературы 1. Мущенко, Е.Г. Поэтика сказа / Е.Г.Мущенко, В.П. Скобелев, Л.Е. Кройчик. — Воронеж, 1978. 2. Виноградов, В.В. О Теории художественной речи / В.В. Виноградов. — М., 1971. — С.120. 3. Зощенко, М.М. Собр. соч.: В 6 т. / М.М. Зощенко. — Л., 1929 — 1931. — Далее все ссылки на произведения М.Зощенко даются по этому изданию, в скобках указываются том и страница. 4. Мандельштам, И. О характере гоголевского стиля / И. Мандельштам. — Гельсингфорс, 1902. — С.254. 5. Виноградов В.В. Язык Зощенко / В.В. Виноградов // Михаил Зощенко: Статьи и материалы. — Л., 1928. — С.74. 6. В этом примере разрушен фразеологизм (ни) за (что) ни про что. 7. Земская, Е.А. Речевые средства создания комического в советской литературе / Е.А. Земская // Исследования по языку советских писателей. — М., 1959. — С.271. Н.М. Иванова, г. Борисоглебск Функционально-семантические разновидности обстоятельств места в русском языке Семантика обстоятельств места, выраженных предложнопадежными и падежными формами имен существительных, традиционно выявлялась в плане словосочетательных связей, без учета их местоположения в предложении. Однако предложно-падежные и падежные словоформы с пространственным значением, обладая дифференциальными синтаксическими признаками (самостоятельным структурносемантическим значением, неразложимостью на синтаксическом уровне, потенциальной возможностью синтаксической связи), соответствуют статусу минимально значимой синтаксической единицы, грамматическое значение которой реализуется при выполнении ею определенных функций. Функции пространственных словоформ в структуре предложения многообразны. Все они, по нашему мнению, позиционные, т.к. могут занимать в структуре предложения различное местоположение по отношению к определяемому слову. Цель нашей статьи — обосновать в связи с различными функциями обстоятельств места в структуре предложения их семантические разновидности. Обстоятельства места, выраженные предложно-падежными и падежными формами существительных, в зависимости от 26 местоположения в предложении выполняют две функции: 1) присловную и 2) приосновную. Пространственные словоформы в присловной функции являются компонентами глагольных, именных или адъективных словосочетаний и традиционно квалифицируются как обстоятельства со значением места или направления. Например. 1. Рано утром ловили в озере рыбу. 2. Рабочие завершили расчистку в лесу просеки. 3. Красные на снегу шарики вдруг дружно поднялись в воздух: это были снегири. 4. Туристы направились к реке, чтобы сделать кратковременный привал. В выделенных словосочетаниях зависимые компоненты выполняют присловную функцию, т.к. грамматически зависят только от одного слова в словосочетании, в котором реализуется один из видов словосочетательной связи и синтаксических отношений (релятивные), имеют значение места (где? — в озере, в лесу, на снегу) и направления (куда? — к реке). Обычно присловные обстоятельства места или направления находятся в контактной постпозиции по отношению к глаголу, отглагольному существительному или прилагательному (см. примеры). Если эта позиция у обстоятельств со значением места изменяется в силу актуализации высказывания или изменения порядка слов, то системная связь (слабое управление) с определяемым словом (глаголом, именем) ослабевает, нарушается. В таком случае в структуре предложения реализуется синтаксическая связь иного рода — связь уровня предложения — свободное присоединение (В.П. Малащенко). При этом изменяется и значение обстоятельства места, у него появляются дополнительные значения. Ср.: 1. В озере утром ловили рыбу. 2. В лесу рабочие завершили расчистку просеки. В примерах: 1. Именно в озере … ловили … Обстоятельство подкрепляет реальную модальность в предложении. 2. Будучи в лесу, рабочие завершили … Обстоятельство указывает на лицо и время. (Подробно об этом см. ниже). Обстоятельства со значением направления, обычно восполняющие лексическое значение глагола, при изменении позиции в предложении (даже в абсолютном начале) почти никогда не ослабляют словосочетательной связи (сильное управление) с определяемым словом. Ср.: 1. К реке направились туристы … 2. Из гнезда выпал птенец. В предложениях при опущении обстоятельств направления у глаголов движения обнаруживается семантическая неполноценность или изменяется значение. (Ср.: 1. … Направились туристы … 2. Выпал птенец.) Следует заметить, что характер синтаксических отношений между компонентами в словосочетании, лежащий в основе деления второстепенных членов по семантике (определение, дополнение, 27 обстоятельство), не всегда легко определить. В трудных случаях определения синтаксических отношений, мы считаем, необходимо учитывать лексико-категориальную принадлежность поясняемого слова (или его словообразующую сущность), форму выражения зависимого компонента, а также лексико-семантическую совместимость поясняемого и зависимого слова. Так, если при глаголах или отглагольных существительных зависимая форма сохраняет обстоятельственное значение, то в словосочетании реализуются релятивные отношения, словоформу следует квалифицировать как обстоятельство. Ср.: 1. Самолет пролетел над лесом. 2. На чужой роток не накинешь платок (посл.). В примерах выделенные предложнопадежные формы различны по семантике: над лесом — сохраняет обстоятельственное значение; обстоятельство места в контактной постпозиции — присловная функция; на роток — имеет объектное значение (это дополнение). Предложно-падежные формы существительных с одновременным значением объекта и пространства при глаголах со значением процесса или состояния (сидеть, лежать, стоять, краснеть, синеть и под.), не способных обозначать действие, направленное на объект, следует квалифицировать как обстоятельство: Птицы сидели на ветках. Книга лежит на столе. Присловная функция таких обстоятельств места также определяется контактной постпозицией к глаголу. Таким образом, отмечаем, что в присловной функции обстоятельствам места свойственно инвариантное значение места или направления, опирающееся на лексико-грамматический способ их выражения. Обстоятельства места в приосновной функции не образуют словосочетания ни с одной словоформой в предложении. Они поясняют предикативную основу или всё предложение в целом. Основными показателями приосновной функции обстоятельств места, на наш взгляд, являются: 1) порядок слов. Местоположение обстоятельств места по отношению к словоформам, с которыми они могли бы вступить в словосочетательную связь, дистантное. Это их детерминантная позиция; 2) семантико-синтаксическая связь уровня предложения — свободное присоединение, при котором не предполагается мотивация форм выражения обстоятельств места. Эти два показателя взаимосвязаны и, обычно определяя приосновную функцию, предполагают интонационное выделение, отделение паузой обстоятельств места в предложении, автономность их форм и содержания. Приосновные обстоятельства места — члены предложения с двойными отношениями (Л.Д. Чеснокова). 28 Приосновным обстоятельствам места помимо основного значения, представленного их формой, свойственно выражать дополнительные значения времени, условия и др., которые взаимодействуют с предикативными значениями времени, модальности, лица. В общем семантику таких приосновных обстоятельств места (пространственных детерминантов) возможно квалифицировать как синкретичную. Синкретичное значение может быть раскрыто с помощью трансформаций предложений. Поясним основные моменты приосновных функций обстоятельств места и их значений анализом конкретных примеров. 1. Под окном черёмуха колышется (из песни). Обстоятельство места под окном выполняет приосновную функцию. Этому способствует его местоположение — абсолютная препозиция в предложении. Словосочетательная связь с глаголом (слабое управление) настолько ослаблена, что обстоятельство по смыслу поясняет не только глагол, но и всё предложение в целом, т.е. здесь реализуется предложенческая семантико-синтаксическая связь — свободное присоединение. Ср. с другими позициями обстоятельства в предложении: Черёмуха колышется под окном (присловная функция). Черёмуха под окном колышется (словоформа может быть квалифицирована как несогласованное определение). 2. На войне себя забудь (А. Твардовский). Обстоятельство на войне выполняет приосновную функцию по двум основаниям: местоположение и семантико-синтаксическая связь уровня предложения. Интонационная отделяемость приосновного обстоятельства места, его автономность формы влияют и на содержание этой формы. В предложении у обстоятельства места появляются дополнительные значения — условия, времени, причины. См. трансформации: Если на войне, себя забудь. Когда на войне, себя забудь. Так как на войне, себя забудь. Трансформы предложений эксплицируют различные обстоятельственные значения, которые накладываются на основное значение обстоятельства места и создают синкретизм значения: локальное + значение условия + времени + причины. 3. В саду березки с кленами встречают нас поклонами (Матусовский). Приосновная функция обстоятельства места в саду определяется по тем же критериям (порядок слов, разрушающий словосочетательную связь с глаголом; наличие предложенческой связи). Обстоятельство в саду, поясняя предиктивную основу предложения, приобретает предикативное значение, т.к. подкрепляет модальновременной план — реальную модальность, настоящее время. Ср. с предложением без обстоятельства в саду. Березки с кленами встречают 29 нас поклонами. Настоящее время глагола может быть воспринято как не соотносящееся с моментом речи, т.е. как вневременное. Синкретизм значения приосновного обстоятельства места налицо: локальное + предикативное значение. 4. Приосновное обстоятельство места может содержать значение лица — категории, являющейся составной частью предикативности. Например. 1. В Обломовке верили всему (И.Гончаров). 2. На лугу мы увидели множество летающих бабочек. Приосновное обстоятельство места в Обломовке (в односоставном предложении) называет не только пространство, но и косвенно указывает на лиц, находящихся или могущих быть в этом пространстве (В Обломовке: т.е. те, кто был в Обломовке; Обломовка). Обстоятельство на лугу (в двусоставном предложении) имплицитно содержит значение лица. Это лицо совпадает с подлежащим (субъектом) предикативной основы. Ср. Будучи на лугу, мы видели... Когда мы были на лугу, мы видели... Таким образом, противопоставляя присловные и приосновные функции обстоятельств места, возможно выделить функциональносемантические разновидности их: 1) с инвариантным значением места или направления в присловной функции и 2) с различным синкретичным значением в приосновной функции. А.Ф. Калинин, г. Балашов Безличные предложения структурного типа Народу прибывает; Проблем не возникает в современном русском языке (основные аспекты) Многоаспектный характер предложения как основной синтаксической единицы выявляет множественность подходов в его исследовании. В современный период в русистике существует несколько, имеющих принципиальные различия, классификаций предложений, например, логико-грамматическая классификация Н.Д.Арутюновой и структурнограмматическая классификация Н.Ю.Шведовой. Большая же часть современных классификаций различается тем, какой аспект предложения является ведущим для систематики. В пределах структурно-семантического направления, в котором учитываются форма и содержание языкового знака, выделяются структурно-семантическая классификация П.А.Леканта, семантико- 30 структурная типология А.М.Ломова, функционально-коммуникативная классификация Г.А.Золотовой. На наш взгляд, при решении проблемы типологии простого предложения следует исходить из его многоаспектного исследования. В русском языке (это характеризует и иные языки индоевропейской языковой семьи) предложения, как и другие единицы языка, имеют оппозиции, центральной из которых в системе простого предложения является оппозиция "двусоставность/односоставность". Относительно недавнее признание грамматического равноправия односоставных и двусоставных предложений (А.А.Шахматов) дало импульс весьма активному изучению различных структурных типов простого предложения в отечественном языкознании. Вместе с тем лингвистическая сущность ряда структурных типов русских предложений, в частности, предложений типа Народу прибывает; Проблем не возникает, выявление их положения в системе простого предложения являются недостаточно исследованными. Поэтому изучение структуры и семантики данных предложений, их коммуникативной устроенности (организации), исследование их в основных аспектах: грамматическом, семантическом и коммуникативном является актуальным. Предложения типа Народу прибывает; Проблем не возникает (структурная схема N2 (neg) Vf 3s) в грамматическом аспекте — это односоставные глагольные безличные предложения, главный член которых — безличный глагол или личный глагол в безличном значении с аффиксом -ся или без него; место имени в форме род. падежа ед. или мн. числа занимает любое существительное. С целью выявления лингвистической сущности данных предложений исследуем вначале их грамматическое значение. Грамматическим значением простого предложения является предикативность, проявляющаяся в синтаксических категориях модальности, времени и лица (6, с.268). Выведение синтаксической категории лица за пределы предикативности в "Русской грамматике"-80 обедняет эту универсальную грамматическую категорию (10, с.86). В предложениях данного структурного типа проявляется объективная модальность реальности или ирреальности. Объективная модальность реальности обнаруживается в повествовательных предложениях, главный член которых выражен глаголом в форме настоящего, прошедшего или будущего времени изъявительного наклонения: Препятствий не существует; Препятствий не существовало; Препятствий не будет существовать. В вопросительных предложениях, а также в повествовательных, в которых глагол употребляется в форме сослагательного наклонения, 31 выявляется объективная модальность ирреальности: Денег не найдется? Долгов бы накопилось; Помощи не последовало бы. В вопросительных предложениях способом выражения объективной модальности ирреальности, кроме вопросительной интонации, могут быть вопросительные частицы разве, неужели, ли и др.: Разве мест не имеется? Неужели писем не поступило? Таким образом, способами выражения объективной модальности реальности/ирреальности в этих предложениях являются морфологосинтаксический, интонационно-синтаксический и лексикосинтаксический. В данных безличных предложениях (это касается и других структурных типов односоставных глагольных предложений русского языка) проявляются также частные модальные значения желательности, долженствования, целесообразности, нецелесообразности и др., обусловленные вещественным содержанием конкретного предложения. Например, в безличном предложении Только бы снегу выпало выражается частное модальное значение желательности, а в предложении Только бы сорняков не наросло выявляется, наряду со значением желательности, частное модальное значение нецелесообразности. В безличных предложениях разных структурных типов, в том числе и в исследуемых предложениях, на фоне объективной модальности реальности/ирреальности легко проявляется субъективная модальность со значением уверенности/неуверенности, средствами выражения которой являются вводно-модальные слова и модальные частицы конечно, несомненно, вероятно, возможно, пожалуй и др.: Дел, конечно, хватает; Конца, вероятно, не предвидится, Проблем, пожалуй, не возникнет. Синтаксическая категория времени выражает отношение высказывания к моменту речи. Синтаксическое настоящее время проявляется в тех случаях, когда главный член — глагол употребляется в форме морфологического настоящего времени: Песен не слышится; Воды убывает. Значение синтаксического настоящего времени может быть поддержано лексико-синтаксическими средствами: словами типа сейчас, теперь, сегодня и под.: Сегодня песен не слышится; Теперь звуков не доносится. Синтаксическое и морфологическое настоящее время в данных предложениях обычно совпадают, однако имеет место и их несовпадение, когда в предложении выражается вневременность, обусловленная семантикой глагола — главного члена и всем вещественным содержанием предложения: Чужих детей не бывает. 32 Вневременность может поддерживаться словами типа всегда, никогда и под.: Сирот у них никогда не бывает. Синтаксическое прошедшее время выражается формой морфологического прошедшего времени глагола — главного члена данных предложений: Не требовалось разрешения; Не минуло и недели; И месяца не прошло. Синтаксическое будущее время выражается формой морфологического будущего времени глагола — главного члена исследуемых предложений: Новых документов не потребуется; Народу прибавится. Итак, безличные предложения данного структурного типа имеют полную временную парадигму, основным способом выражения синтаксического времени в них является морфолого-синтаксический, хотя определенную роль играет и лексико-синтаксический способ. В своем общем виде модально-временная парадигма данных предложений, по мнению авторов "Русской грамматики"-80, семичленна; наличествует синтаксический индикатив, имеющий формы настоящего, прошедшего и будущего времени, и выявляются синтаксические ирреальные наклонения: сослагательное, условное, желательное и побудительное; отсутствует форма долженствовательного наклонения. При этом безличные предложения типа Машин едет! Снегу выпало! образуют только формы настоящего, прошедшего, будущего времени и сослагательного наклонения (10, с.274—275). В целом разделяя данную точку зрения, полагаем, что безличные предложения типа Снегу выпало! образуют также условное наклонение Если бы снегу выпало, желательное наклонение Если бы (хоть бы) снегу выпало и побудительное наклонение Чтоб снегу выпало, причем форма настоящего времени у данных предложений отсутствует, так как глагол — главный член совершенного вида. Синтаксические категории лица, субъекта и агенса (деятеля) являются центральными в теории простого предложения и определяют его грамматическую структуру. Категория лица устанавливает отношение высказывания к говорящему, собеседнику или третьему лицу. В безличных предложениях форма глагола — главного члена не указывает на лицо, однако в структуре предложения, в том числе и исследуемого типа, могут быть компоненты, указывающие на лицо, обычно существительное или личное местоимение в форме косвенного падежа, чаще всего дательного: Ей (в ней, у нее) недостает доброты; Всем (для всех, на всех) не найдется мест. Такой компонент, выраженный личным местоимением, может выявлять отношение 33 высказывания к первому, второму или третьему лицу: Мне (тебе, ему) недостает искренности. Следовательно, в безличных предложениях данного структурного типа с субъектной детерминацией может наличествовать микропарадигма лица, в таких синтаксических конструкциях выражается отнесенность действия или состояния к одному из трех лиц. Агенс, или деятель — это производитель глагольного действия. Любое глагольное действие предполагает агенса. Вместе с тем его проявление зависит от ряда условий, и прежде всего от формы глагола. Безличный глагол или личный глагол в безличном значении обозначает безагенсное действие. В безличных предложениях анализируемого типа, в том числе и с детерминацией, представлено безагенсное действие: Всюду налило свинцовых луж (И.А.Бунин). Безличные предложения в грамматическом аспекте, как и другие типы односоставных глагольных предложений, в принципе являются бессубъектными. Субъект синтаксический, или грамматический — это "словоформа с предметным значением, грамматически господствующая по отношению к словоформе, которая называет признак предмета: Девочка весела; Олень бежит; Бегущий олень. В более узком толковании грамматический субъект — это подлежащее" (8, с.353). В безличных предложениях русского языка, в том числе и исследуемого структурного типа, отсутствуют словоформы такого рода с предметным значением, и поэтому они являются бессубъектными. В семантическом, или номинативном аспекте исследуется значение предложения. В отечественной, как и в зарубежной лингвистике, сложилось несколько концепций в изучении семантики предложения. Одной из самых распространенных в русистике является денотативная, или референтная концепция значения предложения, цель которой — выявление отношений между высказыванием и обозначаемой им ситуацией, или событием (7, с.9). Широко также представлены концепции, авторы которых к смыслу предложения идут от его формальной организации, что особенно отчетливо проявляется в трудах Н.Ю.Шведовой (11). Особое положение в исследовании семантики предложения занимает концепция Н.Д.Арутюновой. Ориентируясь на обращение к структуре события, ситуации как денотата предложения, Н.Д.Арутюнова основной целью изучения смысла предложения считает выделение "логикосинтаксических "начал", т.е. тех отношений, которые, будучи непосредственно связаны со способами мышления о мире, в то же время причастны к грамматическому строю языка" (4, с.17). Семантическая структура предложения устанавливается нами в русле концепций отечественных лингвистов, в единстве денотативного 34 и сигнификативного значений, в чем проявляется связь предложения как языкового знака с действительностью и мышлением. Семантическая структура предложения — это созданный на предикативной основе семантический комплекс, являющийся результатом взаимодействия семантических компонентов и отражающий взаимосвязь типизированных элементов экстралингвистической действительности (3, с.14). Семантический тип предложения определяется исходя из общей семантики предложения. Компонентный анализ предложений типа Народу прибывает; Проблем не возникает показывает, что данные синтаксические конструкции в семантическом аспекте являются двусоставными предложениями, т.к. в них представлены семантический предикат и семантический субъект. Семантика схемы данных предложений — "отношение между субъектом и его предикативным признаком — процессуальным состоянием" (10, с.276). Авторы "Русской грамматики" — 80 выделяют восемь семантических типов данных предложений. Кроме того, выделяется также синтаксический тип, в котором семантическая структура предложения предстает как "субъект — его конкретное действие", хотя предикативный признак всегда осложняется значением наличия, обнаружения или исчезновения: Ни одного студента не пришло (10, с.276—277). Данная классификация семантических типов исследуемых безличных предложений является достаточно полной, характеризуя их как д в у с о с т а в н ы е предложения в семантическом аспекте. Компонентный анализ безличных предложений исследуемого типа выявил, что типичными для этих предложений являются двухкомпонентные, трехкомпонентные и четырехкомпонентные семантические структуры. I. Двухкомпонентные семантические структуры состоят из семантического предиката и семантического субъекта. В этих семантических структурах выявляется самая различная характеристика семантического субъекта: его наличие, существование, отсутствие, возникновение, исчезновение и т.д.; семантический предикат обозначает процессуальное состояние: Времени хватает; Здания не существовало; Прогулки не получилось. II. Трехкомпонентные семантические структуры безличных предложений данного типа делятся на две группы. 1. Трехкомпонентные семантические структуры, состоящие из семантического субъекта, семантического предиката и семантического объекта, выраженного формой косвенного падежа существительного 35 или местоимения с предлогом или без предлога: У него денег недостает; У них времени хватает; От них жалоб не поступает; Этому блюду не хватает приправ. 2. Трехкомпонентные семантические структуры, состоящие из семантического субъекта, семантического предиката и семантического конкретизатора, указывающего на время, место или способ процессуального состояния и выраженного обычно наречием или существительным в косвенном падеже с предлогом: Утренней бодрости не пришло после умывания (Чивилихин); Пяти лет не проходит без голода (И.А.Бунин); Документов там не требуется; Поворота вправо не попадалось. III. Четырехкомпонентные семантические структуры безличных предложений данного типа делятся на две группы. 1. Четырехкомпонентные семантические структуры, состоящие из семантического предиката, семантического субъекта, семантического объекта и семантического конкретизатора, указывающего на время, место или способ совершения процессуального состояния: Свежей травы у нас еще не показывалось; Беседы вчера с ним не получилось; Встречных машин нам на пути не попадалось. 2. Четырехкомпонентные семантические структуры, состоящие из семантического предиката, семантического субъекта и двух семантических конкретизаторов, характеризующих процессуальное состояние. Семантические конкретизаторы выражаются наречиями или существительными в косвенных падежах с предлогами или без предлогов: Ягод в этих краях всегда плодится; Писем в мэрию сегодня не поступало; Препятствий там давно не существует. Этот перечень семантических структур безличных предложений данного типа не является законченным, он может быть продолжен. Исследованный материал свидетельствует о том, что наиболее распространенными и продуктивными в современном русском языке являются двухкомпонентные семантические структуры. В коммуникативном аспекте исследуются закономерности употребления предложения в качестве единицы общения, сообщения, выявляется его актуальное членение, то есть членение на тему и рему, в другой терминологии — на основу и ядро, данное и новое. Ряд известных лингвистов (И.П.Распопов и др.), исходя из концепции В.Матезиуса об актуальном членении предложения и учения Л.В.Щербы об одночленных и двучленных фразах, по мнению В.Г.Адмони, "склонны вообще видеть предикативность только в 36 коммуникативно-индивидуальной предикации, только в коммуникативном соотнесении "нового" с "данным" (2, с.39). И такое понимание предикативности — универсального грамматического значения предложения, — наряду с более распространенной трактовкой в отечественном языкознании предикативности как отнесенности высказывания к действительности (В.В.Виноградов), следует признать вполне правомерным. При исследовании предложений структурного типа Народу прибывает; Проблем не возникает в коммуникативном аспекте нами используется классификация типов высказываний, исходящая из характера заключенной в них актуальной информации, которая разработана чешским русистом П.Адамцем (1, с.26—28). П. Адамец выделяет четыре типа высказываний: 1) общеинформативные; 2) частноинформативные; 3) общеверификативные; 4) частноверификативные на основе четырех типов вопросов, предложенных Ш.Балли: а) полный диктальный вопрос; б) частичный диктальный вопрос; б) полный модальный вопрос; г) частичный модальный вопрос (5, с.47—48). Анализ безличных предложений рассматриваемого типа в коммуникативном аспекте выявил, что они представлены как нерасчлененными, односоставными, включающими в свой состав только рему, высказываниями, так и расчлененными, двусоставными, имеющими тема-рематическое членение. Предложения, в которых глагол предшествует форме родительного падежа, являются рематическими, коммуникативно нерасчлененными, односоставными: Не хватает учебников; Нанесло мусору. Двусоставными, расчлененными являются безличные предложения, в которых родительный падеж находится в начале предложения и является темой, а глагол, стоящий в конце предложения, представляет рему: Воды //убавилось; Сведений //не поступает. При этом предложения с родительным — темой и глаголом — ремой характеризуются разной степенью конситуативной обусловленности, что зависит от лексической семантики глагола и наличия или отсутствия отрицания. При отсутствии отрицания предложения с глаголами со значением бытия или появления обычно конситуативно обусловлены: Ягоды //нашлось; Песку //нанесло. Данные предложения отвечают на полный модальный вопрос ("нашлось ли ягоды?"; "нанесло ли песку?") и содержат подтверждение наличия или появления предмета, уже известного из конситуации (10, с.278). Такие предложения являются двусоставными общеверификативными. 37 В предложениях этого типа с глаголами другой семантики и в предложениях с отрицанием родительным падежом обозначается предмет или известный из конситуации, или неизвестный: Озер //не встречается; Учебников //хватает. Такие предложения отвечают или на полный диктальный вопрос ("что происходит?"; "что произошло?"), или на полный модальный вопрос ("встречаются ли озера?"; "хватает ли учебников?") (10, с.278). Следовательно, данные предложения являются или двусоставными общеинформативными, или двусоставными общеверификативными. Итак, исследование данных безличных предложений в трех основных аспектах: грамматическом (структурном), семантическом (номинативном) и коммуникативном выявило различие в их типологии. Данные синтаксические конструкции являются односоставными предложениями в грамматическом аспекте, вместе с тем их необходимо определять как двусоставные (двучленные) в семантическом аспекте и как односоставные и двусоставные в коммуникативном аспекте. Следовательно, при решении проблемы классификации и типологии предложения следует исходить из аспекта исследования предложения, что имеет принципиальное значение в теоретическом и практическом планах при изучении синтаксиса простого предложения как в вузе, так и в школе. Список литературы 1. Адамец, П. Порядок слов в современном русском языке / П.Адамец. — Praha, 1966. 2. Адмони, В.Г. Двучленные фразы в трактовке Л.В.Щербы и проблема предикативности / В.Г.Адмони // Филологические науки. — 1960. — № 1. 3. Арват, Н.Н. Семантическая структура простого (односоставного) предложения: Текст лекций / Н.Н.Арват. — Черновцы, 1974. 4. Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл / Н.Д.Арутюнова. — М., 1976. 5. Балли, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш.Балли. — М., 1955. 6. Виноградов, В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения // В.В.Виноградов. Исследования по русской грамматике. — М., 1975. 7. Гак, В.Г. Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики, 1972. — М., 1973. 8. Краткий справочник по современному русскому языку / Под ред. П.А.Леканта. — М., 1995. 9. Ломов, Т.А. Структура предложения в современном русском языке / Т.А.Ломов. — М., 1979. 10. Русская грамматика / Под ред. Н.Ю.Шведовой: В 2-х т. Т.2. Синтаксис. — М., 1980. 38 11. Шведова, Н.Ю. О соотношении грамматической и семантической структуры предложения / Н.Ю. Шведова // Славянское языкознание. — М., 1973. Е.Ю. Кученева, г. Балашов Об определении понятия "словообразовательная парадигма" (к истории вопроса) Изучение словообразовательных гнёзд как особым образом упорядоченных, иерархически организованных единиц словообразовательной системы активизировалось лишь во второй половине XX века в работах М.Докулила, Е.Л.Гинзбурга [1], П.А.Соболевой [7], А.Н.Тихонова [8], Е.А. Земской [2] и других исследователей. В составе гнезда на вертикальной оси языка в качестве главной единицы выступает словообразовательная парадигма. Понятие "словообразовательная парадигма" — сравнительно новое в теории словообразования. Одними из первых ввели этот термин Е.А.Земская, В.В.Лопатин, Р.С.Манучарян, А.Н.Тихонов. Выделение таких единиц, как словообразовательная категория и парадигма, связано со стремлением к изучению явлений изоморфизма в строении различных подсистем языка. Освещая вопросы теории парадигматики в лингвистике, Р.З.Мурясов отмечает: "Вряд ли можно найти другую такую область языка, как словообразование, где термин "парадигма" употреблялся бы столь противоречиво и многозначно" [6]. Всё противоречивое многообразие определений понятия "словообразовательная парадигма" сводится к нескольким различным толкованиям. А.Н.Тихонов рассматривал словообразовательную парадигму как синоним понятия "словообразовательное гнездо". Такое отождествление терминов соответствовало пониманию парадигмы Ф.де Соссюром: "вееры" слов и гнезда в целом — это ассоциативные группы слов. Отождествляя понятие "большая парадигма" с корневым гнездом, А.Н.Тихонов приходит к выводу о том, что "слова, имеющие общий корень и живые семантические связи, составляют словообразовательное гнездо (парадигму)" [8]. При этом суть термина "словообразовательная парадигма", по мнению А.Н.Тихонова, отражают свойства упорядоченности и иерархичности. Позже, сравнивая признаки словообразовательного гнезда и словообразовательной парадигмы, исследователи выявили их 39 принципиальные различия, которые сводятся к трём положениям: 1) исходные слова гнезда ни в одну из парадигм не включаются, а лишь формируют её; 2) формирование словообразовательного гнезда возможно только при условии общности корня производных слов, тогда как словообразовательная парадигма строится ещё и с учётом общности форманта; в этом отношении понятие СП шире понятия СГ; 3) словообразовательное гнездо развивается вертикально и горизонтально, тогда как словообразовательная парадигма — структура только вертикальная [5, с.90]. Указанные различия обуславливают решающее преобладание словообразовательного гнезда над парадигмой, что обеспечивает словообразовательному гнезду положение "самой многомерной и объёмной единицы" [5, с.90]. На основании выявленных отличительных признаков словообразовательного гнезда и словообразовательной парадигмы А.Г.Лыков определяет СП иначе, представляя её как "типизированный, отстоявшийся в языке набор синтагматических окружений (цепочек), характерный для данной морфемы". По его мнению, слово может иметь столько ассоциативных (парадигматических) словообразовательных рядов, сколько в нём есть словообразовательных морфем [5, с. 91]. Е.С.Кубрякова и П.А.Соболева на базе глубокого и всестороннего сопоставления свойств морфологических (словоизменительных) парадигм и свойств словообразовательного гнезда доказывали непригодность понятия "парадигма" для словообразовательного гнезда или некоторой его части, так как словообразовательное гнездо в принципе выступает как системное объединение более сложного порядка, чем парадигма [4]. И.С.Улуханов вовсе подвергал сомнению целесообразность использования словосочетания "словообразовательная парадигма" в качестве термина: имея в виду отношения в словообразовательных гнёздах, он признавал только парадигматические отношения между словами [9]. Большинство современных исследователей-дериватологов в определении словообразовательной парадигмы следуют за Е.А.Земской, понимая под словообразовательной парадигмой "набор производных, имеющих одну и ту же производящую основу и находящихся на единой ступени деривации" [2, с.71]. Сейчас многие специальные работы посвящены исследованию словообразовательных парадигм. Е.А.Земская считает возможным введение понятия "типовая парадигма" наряду с понятием "конкретная парадигма": "… чтобы абстрагироваться от "капризов лексики" и выявить закономерности строения 40 словообразовательных парадигм, целесообразно ввести понятие типовой словообразовательной парадигмы, противопоставив его понятию конкретной парадигмы" [2, с.73]. Типовая парадигма может включать несколько конкретных, реализующих один и тот же набор словообразовательных значений. Одной из главных задач современной дериватологии Е.А.Земская считает "выявление классов слов, имеющих одну и ту же типовую словообразовательную парадигму" [2, с.75], которые позволят установить, какие признаки являются релевантными для обнаружения деривационных валентностей слова, дадут возможность распределить весь словарный состав языка по его словообразовательному потенциалу. Е.А.Земская указывает на системный характер словообразовательной парадигмы, проявляющийся не только в том, что парадигма — система с закрытым числом компонентов, но и в том, что между отдельными её членами существуют отношения взаимозависимости. Словообразовательная парадигма "является той матрицей заполнение клеток которой воплощает действие механизма словообразования" [3, с.17] Список литературы 1. Гинзбург, Е.Л. Исследование сложных слов в русском языке на базе апликативной модели: Автореф. дис... канд. филол. Н. / Е.Л. Гинзбург. — М., 1967. 2. Земская, Е.А. О парадигматических отношениях в словообразовании // Русский язык. Вопросы его истории и современного состояния / Е.А. Земская. — М., 1978. — С. 63—78. 3. Земская, Е.А. Словообразование как деятельность / Е.А. Земская. — М., 1992. 4. Кубрякова, Е.С. О понятии парадигмы в формообразовании и словообразовании. Лингвистика и поэтика / Е.С.Кубрякова, П.А.Соболева. — М, 1979. — С.5—23. 5. Лыков, А.Г. Гнездо как высшая словообразовательная единица… / А.Г.Лыков, Г.А. Клечковская // Русская словообразовательная синтагматика и парадигматика. —Краснодар, 1991. — С. 84—91. 6. Мурясов, Р.З. К теории парадигматики в лингвистике / Р.З. Мурясов // Вопросы языкознания. —1980. — №6. 7. Соболева, П.А. Аппликативная грамматика и моделирование словообразования: Автореф. дис… докт. филол. н. / П.А.Соболева. — М., 1970. 8. Тихонов А.Н. Формально-семантические отношения слов в словообразовательном гнезде: Автореф. дис… докт. филол. н. / А.Н. Тихонов. — М., 1974. 9. Улуханов, И.С. О принципах описания значений словообразовательно мотивированных слов / И.С. Улуханов // ИАН, ОЛЯ. — 1970. — №1. 41 А.Л. Минченкова, г. Балашов Синтаксические особенности словопроизводства "имя лица глагол" Производное слово — единица номинации особого типа, уникальная единица по структуре и способам наименования предметов и явлений окружающей действительности. Производное слово — вторичная единица номинации, занимающая промежуточное место между словом и предложением. Отличительным признаком производного слова является его синхронная связанность с другим словом и его семантическая обусловленность этим другим, мотивирующим словом. Производное слово обладает индивидуальным лексическим значением и существует как отдельное и целостное общепринятое обозначение для той или иной реалии. Особый подход необходим к производному слову как вторичной единице номинации, к его функциям в высказывании и тексте. Именно в сфере строения и организации синтаксических единиц отличительные особенности производного слова проявляются наиболее наглядно и ярко. Поэтому, исследуя функциональный аспект производного слова и наблюдая за его использованием, с одной стороны, получаем новые важные сведения о самих производных единицах, с другой стороны, получаем возможность судить и о том, в чем именно функции производных слов не совпадают с функциями непроизводных слов и в чем конкретно заключаются известные преимущества вторичных единиц номинации по сравнению с первичными. Как указывал Е.Курилович, со ссылкой на работы К.Бюлера, все языковые формы актуализируются на основе двух планов их репрезентации: 1) внешней ситуации; 2) контекста (3, с.204). В двух планах репрезентации следует изучать и производные слова: 1) как они соотносятся с предметным миром и обозначению каких фрагментов в этом мире они служат; 2) как производные слова связываются с другими (однокорневыми) словами в тексте и какие закономерности выявляются в этих связях. Приходится анализировать производные слова как бы в двойном контексте: внутреннем контексте самого слова и внешнем контексте высказывания с данным словом: "…основа является семантическим контекстом аффикса" (там же, с.244). Особенно важна для нас заместительная функция производного слова, т.е. способность замещать развернутые описания определенных ситуаций или событий, тенденция к упрощению текста и его большей легкости, неперегруженности излишними деталями. 42 Словосочетание рассматривается как первичная языковая форма объективируемого идеального содержания, подготавливающая условия для завершения процесса номинации на уровне слова. При этом словосочетание, определяемое как результат синтаксической объективации, признается обязательным звеном словопроизводственного процесса (4, с. 34). На этом основании некоторые языковеды словообразовательный процесс интерпретируют как явление синтаксического плана. Специфика словообразования "имя лица глагол" тесно связана с синтаксической функцией этих частей речи. Имена существительные — это слова, представляющие явления окружающего нас мира "в пространстве", отвлеченно от связанных с ними явлений. Особенность значения существительных объясняется их синтаксической функцией в предложении — представляет предмет сообщения. Глаголы — это слова, определяющие явления действительности во времени, в их связях с другими явлениями. Глаголы функционируют в предложении в качестве предиката. Эта особенность в семантике существительных и глаголов может быть определена как идентифицирующая и характеризующая (1, с.33). "Ярче и выразительнее всего контраст между именами существительными и глаголами" (3, с.48). Деривационные отношения между существительными и глаголами, таким образом, представляют наибольший интерес. Скорее всего "номинативность, идентифицирующий характер значения существительного предопределяет своеобразие его "трансформации" в глагол, при котором существительное не способно самостоятельно, лишь своим содержанием "организовать" значение конкретного действия, вообще — процессуального признака. Значение процесса, выражаемого глагольным суффиксом, может быть приписано субстантивному значению только с помощью дополнительной семантики, способствующей отражению в слове конкретной языковой ситуации" (5, с.90). Обозначение лиц, в отличие от названий конкретных предметов, в той или иной мере приспособлено к выполнению классифицирующей функции, что проявляется на уровне производного глагола. Обратимся к примерам, данным в словарных статьях Толкового словаря русского языка С.И. Ожегова. Сиротеть — становиться сиротой, терять своих родителей. — Ведь нельзя допустить, чтобы еще раз на земле была война, чтобы опять 43 детей ранили и чтобы они сиротели… Быть сиротами невыносимо горько. Вдоветь — жить вдовой или вдовцом. Вдов сейчас много. Война. Вдовеют наши женщины. Наблюдаем одновременное функционирование составного глагольного сказуемого и простого глагольного сказуемого в русском языке. "Если параллельно с моделью словообразования применяются синтаксические конструкции или лексические средства выражения данного значения, существенно принимать во внимание не только сам факт создания неологизмов, но и их распространенность по сравнению с описательным оборотом" (1, с.137). Предикатная (точнее, отпредикатная) природа глаголообразования на базе имен лиц с не меньшей, если не с большей очевидностью обнаруживается при анализе стимулов и ограничений к словопроизводству таких глаголов. С другой стороны, внимание к синтаксической функции имени лица в оппозиции "имя лица глагол" способно пролить свет на природу стимулов и ограничений, а при более широком взгляде — на соотношение и взаимодействие именных и глагольных предикатов. Глаголы не образуются от большей части имен лиц и их классов, весьма многочисленных в русском языке. Сказанное как будто уже позволяет заключить, что язык не испытывает большой потребности в производстве глаголов от названий лиц. Однако это так и не так одновременно, поскольку наряду с тенденцией не производить глаголы от имен лиц в языке существует и противоположная тенденция — производить их целыми гнездами от одного и того же имени. Например, атаманить, атаманствовать, акробатствовать, акробатничать, кочегарить, кочегарничать, малярить, малярничать, нахальничать, нахальствовать, паразитировать, паразитничать, паразитствовать, фиглярить, фиглярничать, фиглярствовать, хулиганить, хулиганствовать, шарлатанить, шарлатанствовать, шалопайствовать, шалопайничать и др. Примечательно, что в таких "гнездах" на базе одного имени лица глаголы чаще всего оказываются синонимичными, причем настолько близкими по значению, что иногда считают вариантами одного слова, а словари в большинстве случаев отказываются от их раздельного толкования, прибегая к помощи лексикографических штампов "то же, что", "см." и под. И тем не менее существование таких глаголов в русском языке целесообразно. В языке существуют такие участки, где 44 словопроизводство глаголов от имен лиц по каким-то причинам пользуется особым спросом. В данном случае речь идет о синтаксической системе, которая стимулирует появление отыменного глагола как важного средства предикации, способного наилучшим образом выразить потенциальные переменные признака, предписываемого грамматическому субъекту предложения. Вероятно, именно влияние синтаксического фактора на выбор производящего слова сказывается на образовании глаголов от именований лиц в современном русском языке. Усиление личностного начала — как характерная черта нашего времени — находит специфическое выражение в сфере словопроизводства. В качестве базовых основ в словопроизводство активно вовлекаются как нарицательные имена лиц, так и собственные. Список литературы 1. Арутюнова, Н.Д. Некоторые вопросы образования и морфологии основ слова / Н.Д. Арутюнова // Филологические науки. — 1958. — № 1. 2. Виноградов, В.В. Современный русский язык / В.В. Виноградов. — М.: МГУ, 1986. 3. Курилович, Е. Очерки по лингвистике / Е. Курилович. — М., 1987 4. Торопов, И.С. Лексическая мотивированность (на материале современного русского языка) / И.С. Торопов // Уч. зап. ОРл. пед. ин-та. — Т.ХХII. — Орел, 1964. 5. Янценецкая, М.Н. Семантические вопросы теории словообразования / М.Н. Янценецкая. — Томск, 1979. Г.Н. Можайцева, г. Балашов О путях формирования коммуникативной компетенции учащихся в процессе подготовки к ЕГЭ Трудно переоценить значение речи в жизни человека и общества в целом как средства передачи знаний и опыта, накопленного человечеством, как средства духовного развития, воспитания, образования, как средства установления межличностного и группового контакта, средства воздействия и влияния людей друг на друга. Но, как известно, несмотря на то, что значение речи всегда осознавалось обществом и вопросам ее развития у детей неизменно во всех системах дошкольного и школьного образования уделялось серьезное внимание, речь нынешнего молодого поколения отличается не только наличием в ней сленговых слов и выражений — это со временем, со взрослением человека во многом уйдет, — но главным 45 образом, ее фрагментарностью, отрывочностью, незавершенностью, отсутствием цельности. Современных носителей речи отличает также неумение слушать сколько-нибудь продолжительную речь собеседника, извлекать из нее максимум информации, реагировать на нее адекватно слышимому или прочитанному. Следовательно, монолог является болевой точкой как в устной речи, так и в письменной. Это особенно остро ощущается у учащихся выпускных классов и студентов младших курсов, которые стараются спрашивать как можно реже, поскольку их не научили (или они не научились) слушать монологическую речь. Исчезновение или обеднение монологов в нашей речевой практике ведет к обеднению человеческой души, неполноценности общения и прочим "провалам" культуры личности. Обязательные в современной школе сочинения на литературные, публицистические, свободные темы, к сожалению, очень часто достаточно далеки от жизненной практики, осознаваемых потребностей учащихся, хотя работа над ними богато оснащена учебниками, учебными пособиями, а также методической литературой. Задание с развернутым ответом в системе контрольных измерительных материалов ЕГЭ представляет собой сочинениерассуждение на основе предложенного текста. Оно проверяет сформированность у учащихся коммуникативной компетенции — реальное состояние практических речевых умений и дает представление о том, как выпускники школы владеют монологической речью, умеют ли аргументировать свою точку зрения, что немаловажно не только для успешной учебной деятельности, но и для профессионального образования выпускника, становления его как гражданина. Кроме того, на основании сочинения можно составить представление и об общем развитии ученика, о его нравственной и социальной зрелости, о его общей культуре. Современный этап развития методики преподавания русского языка характеризуют новые подходы к определению целей обучения и его содержания через понятия языковой, лингвистической и коммуникативной компетенции. Разработка вопросов развития связной речи (и в плане восприятия, и в плане ее создания) опирается на достижения лингвистической науки в области синтаксиса текста, культуры речи, стилистики, современной риторики, а также на достижения психологии речи (общения), психолингвистики (в частности, на теорию речевой деятельности), социолингвистики, теории коммуникации и т.д. и — главное — на собственные данные об уровне развития связной речи школьников (ее отдельных сторон), о динамике формирования некоторых 46 коммуникативных умений при определенной методике обучения, о сравнительной эффективности некоторых приемов работы и средств обучения. Данные смежных наук, в частности, лингвистики и психологии, позволяют обосновать, уточнить содержание и методы работы по развитию связной речи и имеют решающее значение для интерпретации процесса формирования коммуникативных умений у школьников. Изучая язык как систему и овладевая лингвистическими знаниями, школьники одновременно обучаются связной речи — осознают и осмысляют через понятия и правила уже сложившуюся речевую практику и на этой основе корректируют и совершенствуют свою устную и письменную речь. Определяя конкретные задачи по развитию связной речи, необходимо учитывать требования жизни, "социальный заказ". Школа не готовит профессионалов-журналистов, писателей, ораторов и т.д., но каждый выпускник должен уметь воспринимать и передавать информацию, защищать свои убеждения и убеждать других, выступать с предложениями, советами и критикой на собрании, написать в газету и т.д. Одним из путей повышения эффективности обучения русскому языку в 10—11 классах является текстоориентированное преподавание, многоаспектная работа с текстом — от многочисленных видов языкового разбора до разнообразных видов переработки текста. Использование текста в качестве опорной, ключевой единицы курса родного языка создает условия для такой практической деятельности учащихся, в ходе которой углубляются, расширяются знания о системе языка, совершенствуется чувство языка и языковое чутье, а включение в школьный курс русского языка этнокультуроведческого компонента передает реалии русской национальной жизни и в природе, и в мироощущении, ставит задачу рассмотрения на уроках русского языка особенностей употребления слова в произведениях художественной литературы, создает условия для осуществления органической связи в изучении русского языка и литературы. Первой задачей учителя будет отбор текстов. Целесообразно предъявлять учащимся для работы тексты с учетом их функционально смысловых и жанрово-стилистических особенностей и четко структурированные. Содержание текстов тоже может быть разным: информативно значимым, проблемным, эстетическим. Очень актуальны тексты морально-этического, культурологического, экологического содержания, позволяющие выпускникам уяснить проблему и выразить свой взгляд на нее, а может быть, и сложившиеся убеждения. 47 Необходимо помнить, что выбор высокохудожественного произведения не только позволит сделать урок интересным и запоминающимся, но и поспособствует формированию положительной мотивации к русскому языку как к учебному предмету. Следует отметить, что исходный текст осваивается учащимися как эталонный, давая им ценностные ориентации и обогащая их человеческий опыт. Вторая задача — это выбор формы работы: анализ текста или его переработка. Третьей задачей учителя является обеспечение внимания учащихся к подтексту. При всей полноте запоминания учащиеся обязаны передать содержание текста во всей его глубине. А ведь содержание зачастую не лежит на поверхности, оно воспринимается "между строчек", и осознанность в передаче содержания поддерживается интерпретационными умениями учащихся. Понимание исходного текста — важнейшее условие успешного выполнения задания с развернутым ответом. Адекватность переработанного текста теме, стилю, типу речи, языковым средствам автора, осознание и передача ценностной сущности текста, понимания художественной выразительности — все это сделает подготовку к ЕГЭ продуктивной. Минимально достаточным считается умение адекватно воспринять тему, проблематику текста, позицию автора. Работа учащегося характеризуется точностью выражения мысли как самым верным показателем речевой культуры, чистотой речи, богатством словаря, разнообразием грамматических форм, уместным использованием выразительных средств языка. Четвертая задача учителя — это составление рекомендаций для учащихся в их самостоятельной работе. В работе по подготовке к ЕГЭ мы исходим из того, что умению интерпретировать текст необходимо обучать так же, как и любому другому умению. Так, понимая пересказ, отзыв и рецензию в качестве своеобразных форм интерпретации исходного текста, мы предлагаем путь поэтапного обучения данным формам высказываний. Учитывая, что основой восприятия исходного текста является воссоздающее воображение, мы положили в основу распределения приемов, методов и объема работы над сочинением-отзывом и сочинением-рецензией различие уровней воссоздающего воображения, т.е. того, без чего невозможно восприятие как таковое. Беря за основу психологические исследования О.И.Никифоровой, мы выделяем четыре типа воссоздающего воображения. Первый — наиболее низкий, при наличии которого ученик может только в общих 48 чертах пересказать прочитанное, не получив реального представления о нем в силу неразвитого воображения. У учащихся со вторым типом воображения во время чтения возникают представления, вызванные содержанием читаемого текста, но основанные только на собственном жизненном опыте. Именно от усилий учителя, от обучения развивающейся языковой личности на этих двух этапах зависит, сможет ли учащийся подняться на более высокую ступень своего общего и языкового развития через развитие эстетическое, через совершенствование воссоздающего воображения. Процесс активного развития воссоздающего воображения начинается на уровне его третьего типа при систематическом, комплексном анализе текста, включающем элементы лингвостилистического, филологического (литературоведческого) и речеведческого анализа. При этом определяется тема текста, основные мысли, объясняется смысл названия, находятся ключевые слова и выражения, выясняются стиль текста и тип речи, характеризуются языковые средства, присущие текстам разной жанрово-стилистической принадлежности, а также выполняются задания, связанные с разными видами разбора слова, словосочетания и предложения, объясняются орфограммы и знаки препинания. Учащийся, обученный перечисленным навыкам, постепенно привыкает анализировать свои представления и приводить их в соответствие с авторским текстом. Причем, чем чаще он этим занимается, тем быстрее становится способным по-своему интерпретировать предложенный текст. Последний — высший тип воссоздающего воображения характерен полным приспособлением работы воображения к своеобразию текстов разной жанрово-стилистической принадлежности и полным подчинением образных процессов глубокому анализу текста. Учитывая вышеизложенное, в основу системы обучения интерпретации текста мы положили четыре уровня воспроизведения текста, практически соответствующие четырем типам воссоздающего воображения. На первом уровне это будет свободный пересказ, т.е. выражение в устной речи первой эмоциональной реакции на прочитанное. Обучение на данном уровне идет от свободного пересказа к подробному и выборочному, в который постепенно вводятся элементы оценки прочитанного, или текст интерпретируется, например, в киносценарии, или ситуация видоизменяется так, чтобы наглядно проявились доминирующие черты характеристики главных героев. На втором уровне, не прекращая работы над свободным, выборочным и подробным пересказом, практикуем самостоятельную 49 оценку учащимися ответов одноклассников. На данном уровне развития воссоздающего воображения анализ текста воспринимается как следующий после эмоционального восприятия вполне самостоятельный процесс, который вызывается учителем и совершается непосредственно под его руководством. Поэтому работа над отзывом и рецензией является здесь средством стимулирования потребности самостоятельного анализа текста. Третий уровень воспроизведения авторского текста предполагает дальнейшее углубление работы по объективному анализу авторского текста — краткому пересказу с обоснованной собственной оценкой. Четвертый уровень — высший, или творческий, — это собственное творчество учащихся, выраженное как в формах рецензии-отзыва, так и в формах художественного творчества. Предлагая рассматривать отзыв и рецензию в качестве форм читательской интерпретации текста, мы исходим из того, что в результате проделанной работы учащиеся создадут самостоятельные произведения, в которых также будут представлены и проанализированы как авторская позиция, так и позиция самого рецензента. В заключение хочется отметить, что русский язык в старших классах — это особый, завершающий этап изучения родного языка в школе, но на самом деле — продолжающийся постоянно, бесконечно: родной язык мы постигаем всю жизнь. Список литературы 1. Баранов, М.Т. Русский язык: Справочные материалы / М.Т. Баранов, Т.А. Костяева, А.В. Прудникова. — М., 1993. 2. Власенков, А.И. Русский язык: Грамматика. Текст. Стили речи. 10—11 кл. / А.И. Власенков, Л.М. Рыбченкова. — М., 2000. 3. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин. — М., 1981. 4. Головин, Б.Н. Основы культуры речи / Б.Н. Головин. — М., 1988. 6. Лосева, Л.М. Как строить текст / Л.М. Лосева. — М., 1980. 7. Львова, С.И. Уроки словесности. 5—6 кл. / С.И. Львова. — М., 1999. 8. Можайцева, Г.Н., Выразительность речи студентов-филологов как фактор их профессиональной подготовки / Г.Н. Можайцева. — СПб., 1999. 9. Москальская, О.И. Грамматика текста / О.И.Москальская. — М., 1980. 10. Никифорова, О.И. Восприятие художественной литературы школьниками / О.И. Никифорова. — М., 1959. 11. Сборник текстов для изложений с лингвистическим анализом / Сост. В.И.Капинос и др. — М., 1991. 50 А.С.Некрасов, г. Балашов Повторная номинация как средство создания символа в структуре художественного текста (на материале повести Н.В.Гоголя "Невский проспект") Лексическое значение слова, складывающееся из совокупности семантических элементов (сем), как известно, не имеет жестких и четких границ. Поэтому представляется весьма интересным и перспективным подход к анализу семантического содержания слова именно в плане его речевой актуализации. Описывая семантическую структуру слова, которое как правило, в художественном тексте многозначно, недостаточно описать его значения и выявить всевозможные семантические связи. Для выявления символического наполнения образа важно описать различные смысловые ассоциации, проявляющиеся у слова в структуре художественного текста. В данной статье мы постараемся показать и раскрыть механизм развертывания смысловой наполненности повторяемого в художественном тексте слова. Рассматривая текст как результат развертывания некоторого тезиса (темы, тематические ядра), непосредственно под развертыванием в лингвистической литературе понимается такой процесс, когда основные, образующие тезис понятия подвергаются рассмотрению и анализу, определяются и мотивируются фактическим языковым материалом, подвергаясь экспрессивному усилению (4, с.120—121). Одним из способов такого развертывания является повторное использование слова или соотнесенных с повтором слов — так называемая повторная номинация, которая определяется как наименование ранее обозначенного в данном контексте денотата: лица, действия, предмета, качества (3, с.123). Именно повторная номинация позволяет идентифицировать предмет речи в тексте, установить последовательность этапов его характеризации. Повторяющиеся "сквозные, ключевые" слова или компоненты значений — семы в номинационных цепочках являются не только важнейшим структурным средством организации художественного текста. Семантические ассоциации, взаимосвязь и взаимодействие компонентов этой цепочки выполняют важную стилистическую, идейно-художественную функцию, являясь одним из средств символического художественного образа. В подлинно художественном произведении роль отдельных стилистических явлений неразрывно связана со всей системой изобразительно-выразительных средств и только в определенной системе, в которой все взаимосвязано и взаимообусловлено, они реализуют свои функции. 51 Для наблюдений над характером функционирования повторной номинации в плане смыслового осложнения слова мы избрали повесть Н.В.Гоголя "Невский проспект". Рамки статьи не позволяют нам остановиться более подробно на целостном анализе повести, поэтому мы ограничимся наблюдением над развертыванием центрального образа (или основного предмета речи) — Невского проспекта. Исследователи неоднократно и верно отмечали, что главной, сквозной темой всего цикла повестей Н.В.Гоголя является резкое столкновение и противопоставление внешнего облика и великолепия столичной жизни и грубой, пошлой прозы реальной действительности; столкновение мечты и обмана, призрачного и реального. Безусловно, образ Петербурга является центральным ("сквозным") образом всего цикла. Символом же Петербурга является его центральная улица — Невский проспект, — и это символическое наполнение образа подчеркнуто уже самим названием повести. Заглавие является смысловой доминантой всего текста, в нем содержится важная для развития сюжета произведения в целом информация: речь пойдет о главной улице Петербурга — Невском проспекте. Не случайно И.В.Арнольд к числу единиц текстообразующего характера относит заглавие, эпиграф, начало и конец произведения — так называемые сильные позиции текста (1, с.23—31). Повторное наименование Невского проспекта осуществляется различными способами: как путем использования лексического повтора, личных и притяжательных местоимений и различных словзаместителей, так и синонимическими заменами. Создается своеобразная цепочка повторных номинаций, включающая эмоционально-нейтральные "Невский проспект, он, здесь, тут, эта улица", и ярко характеристические "красавица нашей столицы, всемогущий Невский проспект, единственное развлечение бедного на гулянье Петербурга". Обращают на себя внимание повторные номинации Невского проспекта, которые отличаются от первичного наименования в смысловом отношении. При этом здесь мы обнаруживаем переход гипонима в гипероним, а затем — характеризующую перифразу, связанную с конкретизацией обозначаемого: Невский проспект — эта улица — красавица нашей столицы. В повторном наименовании дифференциальная сема, отличающая проспект от других улиц, нейтрализуется, а на передний план третьей номинации выдвигается эмоционально-оценочная сема. Ярко выраженная эмоционально-экспрессивная окраска (семы: красота, прекрасное, приятность, удовольствие) лексического значения "Невский 52 проспект" присутствует и в перифрастическом повторе "Единственное развлечение бедного на гулянье Петербурга". Следует подчеркнуть, что прагматическая сема актуализируется не только в вариативной, но и повторной идентичной номинации именной группы "Невский проспект" (39 повторов). Такое подчеркнутое повторение сразу же заостряет внимание читателей на главном предмете изображения. Более того, с помощью повторной номинации описываемому предмету сообщаются добавочные и каждый раз вполне конкретные черты; каждый штрих, каждая новая краска рассчитана на пробуждение у читателя новых ассоциаций. Сначала автор сообщает, что Невский проспект — самая красивая улица Петербурга ("эта улица — красавица нашей столицы"). Затем читатель узнает, что "Невский проспект есть всеобщая коммуникация Петербурга", причем эта информация в тексте развертывается, что позволяет автору усилить и закрепить значимость нового аспекта характеристики прямого номинативного значения; контекст повествования образует новое тематическое поле "общение, сообщение, связь". Экспрессивный, оценочный план актуализируется в словосочетании "Невский проспект" благодаря соединению его с определением "всемогущий", которое подчеркивает новую смысловую грань характеристики Невского проспекта — "неограниченная сила, могущество". Повторная номинация "Всемогущий Невский проспект!" является своеобразным центром изображения главного объекта повествования. Развертывание мысли, ее движение осуществляется в последующих номинациях: "Единственное развлечение бедного на гулянье Петербурга — педагогический Невский проспект — главная выставка всех лучших достижений человека", в которых изображаемое каждый раз "поворачивается" к читателю новой гранью, новым дополнительным смысловым оттенком благодаря различным контекстным ассоциациям. Интересен художественный прием, с помощью которого автор закрепляет развертываемые в тексте разнообразные аспектные характеристики Невского проспекта: каждый новый смысловой оттенок фиксируется и закрепляется за определенным моментом суток — возникает своеобразный социально-временной аспект характеристики Невского проспекта. Эти социально-временные отрезки образуют особые, но не изолированные друг от друга "срезы" с характерным для каждого из них конкретным смысловым наполнением. В повести можно выделить еще одну цепочку повторных номинаций (в основном идентичных), которая, сливаясь воедино с центральным образом Невского проспекта, позволяет автору в единой картине 53 охватить строй и ритм изображаемой действительности, дать ее целостный облик: "бакенбарды — усы, предмет долгих бдений — талии, прелестнейшее произведение природы и искусства — улыбка". Повторная номинация в данном случае создает своеобразную движущуюся панораму образов-масок, то есть таких образов, которые строятся на одной, главной, существенной детали, в результате чего возникает своеобразный метонимический перенос — синекдоха. Все эти разнообразные бакенбарды, усы, талии и улыбки, становясь весьма значимыми, в определенном смысле символическими деталями, подчиняются центральному образу — Невскому проспекту. Разнообразные ассоциации, смысловые компоненты, включенные в семантико-стилистическую структуру именной группы "Невский проспект", позволяют говорить о символическом наполнении образа. Концентрируя в контексте всего произведения обобщенно-социальную характеристику петербургской жизни, это наименование становится символическим образом-лейтмотивом. Семантическая структура повторной номинации "Невский проспект" в контексте произведения осложняется смысловыми ассоциациями, позволяющими автору в единой картине представить весь социальный миропорядок самодержавной России: праздность и роскошь, мотовство и порок, с одной стороны; нищету, рабский труд, обманные иллюзии и надежды — с другой. Собственно, художественный символ есть не что иное, как смысловая осложненность слова, которая и сообщает произведению эмоционально-оценочный и обобщающий план (2, с.42). Таким образом, повторная номинация является одним из выразительных средств. В художественном тексте она сообщает слову коннотативные оттенки значения, что ведет к его смысловой осложненности. Одной из форм проявления смысловой осложненности слова является символический художественный образ, который, как правило, становится словесным лейтмотивом всего произведения и является ключом к пониманию идейно-художественного замысла автора. Список литературы 1. Арнольд, И.В. Значение сильной позиции для интерпретации художественного текста / И.В.Арнольд // Иностранный язык в школе. — 1978. — №4. 2. Борисова, М.Б. Смысловая двуплановость слова в драматургии М.Горького / М.Б. Борисова // Исследования по эстетике слова и стилистике художественной литературы. — Л., 1964. 54 3. Гак, В.Г. Повторная номинация и ее стилистическое использование / В.Г. Гак // Вопросы французской филологии. — М., 1972. 4. Одинцов, В.В. Стилистика текста / В.В.Одинцов. — М., 1980. В.А. Отришко, г. Балашов Стилистика на уроках русского языка Стремление к обогащению речи школьников и привитию им прочных навыков успешной речевой деятельности обязывает творчески использовать методические возможности, заложенные в дидактических материалах учебника русского языка. Скрытые резервы для комплексного решения задач развития речи содержатся в связных текстах учебника, помогающих как осознанию изучаемых фактов языка, так и выявлению особенностей их функционирования. Научить школьников связно излагать мысли — одна из задач, которая стоит сегодня перед словесниками. "Из всех знаний и умений самым важным, самым необходимым для жизненной деятельности является, конечно, умение легко, понятно, красиво говорить на своем языке".8 Важная роль в решении этой задачи принадлежит стилистике "Стилистика изучает тот же самый материал, который по частям изучается в других разделах языка, но зато с особой точки зрения. Эта особая точка зрения и создает для стилистики ее собственный предмет".9 Привлечь внимание к стилям речи и систематически, начиная с 5 класса, привлекать внимание учащихся на особенности употребления лексических единиц, словообразовательных моделей, грамматических форм, синтаксических конструкций в разных функциональных стилях — задача школьной стилистики. Покажем это на примере урока в 5 классе. Тема: Понятие о стилях речи (разговорном, научном, художественном). Образовательные цели: углубить представления учащихся о стилях речи; дать понятие о признаках разговорного, научного, художественного стилей. Ход урока I. Речевая разминка. Я стою у окна в серебреющее повечерье 8 9 Чернышев В.И. Живой язык в первоначальном преподавании. М., 1978. Винокур Г.О. О задачах истории языка // Избр. Работы по русскому языку. М., 1959. С.225. 55 И смотрю из него на использованные поля, Где солома от убранной ржи ощетинила перья И насторожилась заморозками пустая земля. (Игорь Северянин. Серебряная соната). Какие слова употреблены в переносном значении? Как вы понимаете выражения "серебреющее повечерье", "насторожилась заморозками"? Почему поля названы "использованными"? Какое это предложение — простое или сложное? Докажите. Как соединены однородные члены предложения, простые предложения? Попытайтесь своими словами нарисовать данную картину. Прочитайте текст выразительно, как будто сами рассматриваете октябрьский пейзаж. Обратите внимание на тембр, темп, тон. II. Работа по теме урока. — Прочитайте тексты. Докажите, что это текст, а не набор предложений. Текст 1 Октябрь (лат. Oktober — от octo — восемь) – десятый месяц календарного года (31 сутки). До реформы календаря Юлием Цезарем был восьмым месяцем. (Энциклопедический словарь) Текст 2 Октябрь уж наступил — уж роща отряхает Последние листы с нагих своих ветвей, Дохнул осенний хлад — дорога промерзает. Журча еще бежит за мельницу ручей, Но пруд уже застыл… (А.С.Пушкин) Текст 3 Наши поселяне думают, что с сего дня (с октября) перестают бродить по лесу лешие. Расставаясь с лесом, они, будто с досады, ломают деревья, как тросточки, в полянах вырывают землю на семь пядей, загоняют всех зверей по норам, а сами проваливаются сквозь землю. Существует предание об удалом мужике, желавшем подсмотреть, как леший будет проваливаться сквозь землю. 56 …Вот и ходит мужик по лесу, а тут навстречу ему леший. Он и тут не сробел: шапку долой, да и ему ж челом. Известное дело, что леший не говорит, а только смеется. Удалой на уме себе молвит: "Нет, брат, меня этим не проведешь, смейся себе, сколько хочешь. Лучше попытаю, где его жилье?". (И.П.Сахаров) В трех текстах описан месяц октябрь. Одинаково ли его описание? Какой текст уместен в строгом научном языке? Какой — в художественной речи? Какой — в разговорной? 2. — Общаясь, мы ставим перед собой цель — сообщить о чем-то в устной и письменной форме; поговорить, пообщаться, обменяться мнением, информацией, спросить о чем-то; пробудить чувство сопереживания, радости, негодования, воздействовать на человека. общение Итак, речь, ее цель сообщение воздействие В речи человека используются самые разные слова, разные по настроению предложения. Это определяется тем, с кем говорим (с другом, учителем), где говорим (на улице, дома, на уроке), с какой целью говорим (общение, сообщение, воздействие). В зависимости от этого ученые говорят о разных стилях речи. В обиходной речи, в быту используется разговорная речь. Здесь уместны грубоватые, просторечные слова, устойчивые обороты речи, по-особому построенные предложения. Этот стиль речи допустим в общении с близкими людьми, а в художественных произведениях — в диалоге, речи героев. Разговорному стилю противопоставлены книжные стили. Они адресованы всем грамотным, умеющим читать. Сегодня мы будем говорить о таких книжных стилях, как художественный и научный. Художественный стиль призван воздействовать на ум, чувства человека, поэтому в нем — слова яркие, образные, с переносным значением (каких ветвей, дохнул осенний хлад и др.). Он используется в художественных произведениях. Для него характерны предложения с однородными членами, вопросительные, восклицательные. Создается настроение печали, грусти, прощания с летом (см. стихотворения А.С.Пушкина). Стили речи 57 разговорный книжный научный художественный (сообщить) (воздействовать) В научном стиле дается краткая, точная информация (сообщение, объяснение). В нем — термины, т.е. слова научные, с прямым значением. Цель этого стиля — дать научные сведения. Задание: расскажите о стилях речи, пользуясь схемой. 3. Прочитайте еще три текста, определите их стиль. Текст 1 Метель — перенос снега ветром в приземном слое воздуха. Различают поземок, низовую и общую метель. При поземке и низовой метели происходит перераспределение ранее выпавшего снега, при общей метели наряду с перераспределением — выпадение снега. (Энциклопедический словарь) Текст 2 Ветер между тем становился час от часу сильнее. Облачко обратилось в белую тучу, которая подымалась, росла и постепенно облегала все небо. Пошел мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл, сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевленным. (А.С.Пушкин) Текст 3 Ну и метель вчера была… Жуть. В двух шагах не видно ни зги. Какой из текстов уместен для учебника географии? Почему? Какие цели у авторов отрывков? В чем их различие? Какие речевые средства помогают вам правильно определить стиль речи? 4. А теперь составьте тексты на одну тему в разных стилях. Текст в одном стиле вам предлагаю. Какова его тема? Ух, сколько у нас в этом году новых предметов! И история, и литература, и английский язык. Здорово! А русский зачем? Как зачем? Это же наш родной язык. 58 Ну и что? Говорить по-русски мы давно умеем. Читать и писать научились. Зачем же опять учиться письму, что мы и так знаем? (В.В.Репкин. Русский язык) 5. Представьте, что вы идете в городской Выставочный зал. Вам поручили сделать сообщение о художнике. Каким стилем речи вы воспользуетесь? Почему? III. Домашнее задание. Осмыслите и запомните схему о стилях речи; подготовьте по ней сообщение. Подберите тексты на одну тему в разных стилях (разговорном, научном, художественном) об одном из явлений природы, окружающего мира. Систематическое и целенаправленное проведение подобных уроков позволит сформировать у учащихся необходимые речевые умения, потребность в практическом владении навыками аргументированной ясной, выразительной речи, уважительное отношение к слову, бережное с ним обращение. Каждый подобный урок — это не только реализация, но и поиск резервов развития речи учащихся. Следовательно, поиск продолжается. Н.В.Попова, г. Балашов О новом курсе «Научные основы школьного учебника по русскому языку» (задачи и содержание курса) Существующая ныне система подготовки учителей в вузе предполагает в необходимой степени вооружить выпускников технологией работы со школьным учебником. Очевидно, что, с одной стороны, учебник выступает как посредствующее звено между учителем и учеником, а с другой — учитель выступает в роли посредника между учебником и учеником. В этой системе отношений учитель — учебник — ученик учебник является одновременно ведущим орудием труда и для учителя, и для ученика. Очевидно и то, что знание орудия труда есть необходимое условие его эффективного использования. Как же должна строиться работа учителя с учебником, чтобы выявить и использовать все заложенные в нем возможности? Это один из важных вопросов методики преподавания. Этот вопрос, как нам представляется, призван 59 решать и введенный с этого учебного года (для студентов-филологов) курс "Научные основы школьного учебника по русскому языку". Специальное обращение к научным и психолого-педагогическим основам учебника, безусловно, содействует закреплению и углублению теоретической базы будущего учителя, его методической подготовки, его профессионализма. Овладение технологией научной и психологопедагогической интерпретации учебника учит требовательно подходить к содержанию учебника, выбору оптимального варианта урока. Необходимость изучения научных основ школьного учебника, видимо, обусловлена и тем, что сегодня школы располагают целым рядом различных учебников по одному предмету, в том числе и по русскому языку. Школа и учитель могут выбрать один из них, а могут определенным образом использовать в учебном процессе различные учебники. И для выбора одного учебника, и для сочетания разных нужно хорошо представлять особенности каждого из них. Будущий учитель должен понимать, что для него учебник выполняет более сложные и многогранные, чем для учащихся, функции. Если для ученика учебник — основной источник знаний и руководство в его учебной деятельности, то для учителя учебник является опорой в разработке всех звеньев педагогического процесса на всех его стадиях – от разработки педагогического замысла до его осуществления. Материалы учебника рассматриваются учителем как бы в двух направлениях. С одной стороны, рассматривается то содержание, которое непосредственно воспринимается по текстам, иллюстрациям, вопросам-заданиям. Такое рассмотрение учебника позволяет осуществлять "перевод" его материалов для учеников. С другой стороны, учитель выявляет, какие общенаучные теории лежат в основе материалов учебника, каковы целевые установки, которым подчинены эти материалы. Это уже "перевод" для себя. Использование учебника как орудия труда, или средства обучения, предполагает такую его интерпретацию, такое использование, которое позволило бы выявить: научно-теоретические основы изучения темы; дидактические цели изучения темы; способы методической обработки материалов учебника (методы, приемы, средства обучения, формы организации обучения); место темы в системе курса и системе обучения; 60 трудности для учащихся, связанные с индивидуальными особенностями учебника, которые проявляются в трактовке языковых явлений, в характере доказательств, в примерах, заданиях и др. Такая интерпретация, такое прочтение учебника учителем обусловлено тем, что учебник призван выполнять следующие важные функции: информационную (давать знания), систематизирующую (знания в виде определенной системы), трансформационную (знания должны трансформироваться в умения и навыки), воспитательную (все материалы учебника направлены на воспитание у учащихся умения самостоятельно оценивать факты действительности, работать творчески, воспитывают способность эстетического восприятия языка и др.). Все вышесказанное и должны усвоить студенты — теоретическим и практическим путем, то есть путем анализа современных школьных учебников по русскому языку. Анализ учебников может быть организован по-разному: общее сопоставление действующих учебников по определенным параметрам; сравнительный анализ отдельных разделов систематического курса русского языка – как представлен тот или иной раздел в разных учебных комплексах; выявление особенностей каждого учебного комплекса в целом. Эти виды анализа представляется целесообразным совместить, поскольку они неизбежно взаимосвязаны и хорошо дополняют друг друга, определенным образом упорядочивая наблюдения над учебниками. Общее сопоставление учебников позволяет убедиться в том, что наряду с общими моментами между учебными комплексами наблюдаются и очень существенные различия. Они могут быть обусловлены ведущими целями, которые ставили перед собой авторы. Так, если стабильные учебники (авторы М.Т. Баранов, Т.А. Ладыженская и др. — 5—7 кл., С.Г .Бархударов, С.Е. Крючков, Л.Ю. Максимов, Л.А. Чешко — 8—9 кл.) нацелены прежде всего на выработку орфографических и пунктуационных навыков, то комплекс под ред. М.М. Разумовской и П.А. Леканта подчеркнуто ориентирован на речь — не только письменную, но и устную, а учебники под ред. М.В. Панова — на развитие интеллектуальных способностей учащихся. С этим отчасти связаны существенные различия между комплексами, которые проявляются в следующем: объеме теоретического материала, 61 трактовке языковых фактов, принципах построения курса и последовательности изучения тем, способе подачи теоретического материала, количестве и характере упражнений. Перечисленное можно рассматривать в качестве параметров характеристики каждого из разделов систематического курса русского языка в отдельности — "Фонетика", "Лексика", "Словообразование" и т.д. — как предмета сравнительного анализа разных учебных комплексов, принимая за точку отсчета так называемый стабильный учебник. Покажем это на конкретном материале, сравнивая раздел "Словообразование" в разных учебниках. Стабильные учебники под редакцией Н.М. Шанского Место раздела Объем теоретическ ого материала Способ подачи теоретическ ого материала Трактовка языковых фактов 5 класс: Фонетика. Лексика. Словообразование. Морфология. 6 класс: Лексика. Словообразование. Морфология Незначителен (даже недостаточен): очень мало материала по словообразованию, предпочтение отдается морфемному и орфографическому подходам; недостаточно теоретических сведений о словоизменении, хотя упражнений много. В 5 кл. — индуктивное изложение: дается материал для наблюдений, вопросы и задания проблемного характера, затем в виде правила делается обобщение. В 6 кл. материал по словообразованию вводится и дедуктивным способом. Теоретические сведения даются частью и в заданиях к упражнениям. Языковые факты и явления трактуются предельно упрощенно, в объяснениях и формулировках избирается скорее практическая направленность, чем научная. Но при этом нигде не говорится, что умение видеть строение слова и понимать значение его частей — морфем помогает правильно писать слова. Некорректно дается понятие об основе слова: не выделены формообразующие аффиксы, -ть считается окончанием, а не суффиксом, при выделении окончаний и основ учащихся ориентируют на выделение графических окончаний в словах с йотированными буквами на конце, что приводит к неточностям и ошибкам. 62 Количество и характер упражнений Морфемный и словообразов ательный разбор В целом упражнений немало, они разнообразны, задания к упражнениям носят комплексный характер, иногда выполнение разнонаправленных действий загромождает упражнение и уводит от основной цели. Много хороших, полезных упражнений в § "Суффикс", § "Приставка", меньше их в др.§§, особенно в § "Основа слова», § "Основные способы образования слов". Нет упражнений, требующих использования специальных словарей — морфемного, словообразовательного. В последних изданиях учебника для 5-го класса приводится порядок разбора слова по составу и образец разбора, в основу которого положен метод непосредственно составляющих (принцип "матрешки"). Согласно этому, членение слова на морфемы производится с учетом словообразовательных связей. Но собственно словообразование изучается в 6-м классе. И для 5тиклассников, и для 6-тиклассников нахождение производящего слова для данного производного — неразрешимая задача, так как эти понятия не даются. Учебный комплекс под редакцией В.В. Бабайцевой Место раздела. Объем теоретического материала Способ подачи теоретического материала 5 класс: Фонетика. Морфемика (и словообразование). Лексика. Несколько обширнее, чем в стабильном учебнике. Но также мало материала по словообразованию, предпочтение отдается морфемному и орфографическому подходу. Словообразование дается рассредоточенно — при изучении морфологии частей речи. Теория дается отдельно (в отдельном учебнике), и это скорее. дедуктивное изложение. Материал распределен по 2-м подразделам: Состав слова, Правописание корней и приставок. Причем такому расположению материала дается обоснование: подчеркивается связь 63 Трактовка фактов Количество и характер упражнений языковых орфографии с морфемикой, говорится о морфемных написаниях как единообразных написаниях одинаковых корней, суффиксов, приставок, окончаний. Языковые факты трактуются более научно, чем в стабильном учебнике. Корректнее дается понятие основы слова: выделяются как формообразовательные глагольные суффиксы -л и -ть и говорится, что формообразовательные суффиксы в основу слова не входят. Обращается внимание на состав таких слов, как армия, нация. Введен параграф об исторических изменениях в составе слова. В § «Приставка и суффикс» отмечается, что «одни и те же приставки и суффиксы употребляются для образования разных по значению слов одной и той же части речи», но выделяется только одна глагольная приставка и один суффикс существительного. Важно и то, что в теоретических статьях приводятся рисунки, знакомящие учеников со специальными школьными словарями — словообразовательным словарем А.Н. Тихонова и словарем строения слов русского языка З.А. Потихи. Однако в сборнике упражнений о них как будто забывают. Лишь одно упражнение содержит задание "обратитесь к Школьному словообразовательному словарю". В целом корпус упражнений здесь обширнее и разнообразнее, больше проблемных задач, в том числе включающих работу со схемами строения слов, есть занимательные упражнения. Нередко даются образцы выполнения упражнений с рассуждением, приводятся простейшие алгоритмы — Порядок действий при выделении окончания, корня, Порядок морфемного разбора. Акцентируется внимание на связи 64 Морфемный и словообразовательный разбор морфемики и орфографии. Но несмотря на то что согласно данной программе морфемика и словообразование изучаются в одну ступень — в 5 классе, и было бы логичнее и целесообразнее учить детей производить морфемный анализ с опорой на словообразовательные связи, учебник предлагает вычленять морфемы в основе слова начиная с корня. При этом упражнений на морфемный анализ мало, также — на словообразовательный разбор. Но при словообразовательном разборе вводится термин "исходное слово", подводящее учеников к понятию производящего слова. Так же проводится анализ и других учебных комплексов — под редакцией М.М. Разумовской и П.А. Леканта, под редакцией М.В. Панова и комплекса Р.Н. Бунеева, Е.В. Бунеевой, Л.Ю. Комиссаровой, И.В. Текучевой. Сравнительный анализ учебников по отдельным разделам позволяет выявить особенности каждого учебного комплекса, в том числе и научно-теоретические основы школьных учебников. Список литературы 1. Грицевский, И.М. От учебника — к творческому замыслу урока / И.М.Грицевский, С.Э. Грицевская. — М., 1990. 2. Пора обсуждать учебники // Русский язык. № 1 (313). 1—7 января 2002. О.В. Смирнова, г. Борисоглебск Межъязыковые контакты русских и украинцев (на материале лексики растительного мира северо-восточной части Воронежской области) Контакты русских с украинцами на территории Воронежского края являются длительными и широкими. Еще в конце XYI и в течение всего XYII вв. под влиянием вековой борьбы Москвы с Польско-Литовским государством шло массовое движение украинского населения на восток, которое захватывало и правобережье Дона. 65 Украинское наследие и сегодня сохраняется в речи современных воронежцев и в воронежской топонимике. Украинские говоры на территории Воронежской области впитали в себя русские и украинские литературные и диалектные черты. Рассмотрим это на примерах лексики растительного мира северо-восточной части Воронежской области. География изолекс рассматриваемой тематической группы отражает деление указанной территории на две большие части: Украинские зоны и Большие Северо-Восточные ареалы. Первые формируются изолексами бэрэзка "вьюнок полевой", глёд "боярышник", дэрэвий "тысячелистник", дычка "дикая лесная яблоня", кыслыци "плоды дикой лесной яблони", ожына "ежевика", падалыця "упавший на землю плод", пэтрив батиг "цикорий", пэчэрыця "белый гриб", "шампиньон", "лисичка", хмыз "хворост, упавшие сучья", шыпшына "шиповник", щебрець "тимьян ползучий", ягода "земляника" и др., многие из которых по происхождению являются украинизмами. Проанализируем некоторые из них. Наименование ожына "ежевика" локализовано в Украинских зонах, но спорадически зафиксировано на востоке Борисоглебского (с. Макашевка) и юге Грибановского (с. Кутки) районов. Ожына — основное название для ежевики на Украине (УРС, 460) и в Белоруссии (РБС, 222), на территории России слово отмечено только в пограничных с Украиной областях. Так, лексикографические источники отмечают указанную лексему в донских говорах (СРДГ, I, 18). В связи с этим наименование расценивается как украинизм. В.И. Даль приводит слово с пометой южное (Даль, I, 516). Как считает В.А. Меркулова, лексема ожина представляет собой более древний словообразовательный вариант (по сравнению с лексемой ежевика), так как сохраняет старую форму основы (в древнерусском языке ожь "ёж, дикобраз") и имеет суффикс -ина, употребляющийся в этом слове и в других славянских языках: чешское ježina, польское jeżyna. Праславянское *ežina как название колючего растения могло быть связано со словом *ežь ‘ёж’, а могло быть образовано от индоевропейского корня *egh’- ‘колоть’ и только потом сблизиться со словом *ežь и восприниматься не как ‘колючая ягода’, а как ‘ежовая ягода’ (Меркулова, с.218—219). Изолекса шыпшына "шиповник" образует чёткую локальную Великоархангельско-Новотолучеевскую зону в Воробьёвском, Бутурлиновском районах и Подосиновско-Бурляевскую микрозону (с. Подосиновка, с. Пыховка, с. Бурляевка) на юге Новохопёрского района. Единично отмечена указанная лексема на северо-востоке 66 Борисоглебского (с. Макашевка) и юге Грибановского (с. Кутки) районов, в селах с украиноязычным населением. В украинском языке это литературное наименование (УРС, с.915). В.И. Даль фиксирует его в значении "дикая, не махровая роза, Rosa canina" с пометой южное (Даль, т.IV, с.633). С этим же значением оно употребляется в белорусском языке (РБС, с.1158). По мнению М. Фасмера, лексема образована от слова шип (ср. украинское шипок "розовый куст", болгарское шип "игла, колючка", шипка "шиповник, дикая роза", сербохорватское шипак "гранат, шиповник", словенское šîpek "шиповник"). Праславянское *šipъ до сих пор не получило удовлетворительной этимологии (Фасмер, т.IV, с.440). В древнерусском языке слово шипъкъ имело значения "роза, цветок розы", "розовый куст", "гранат, гранатовое яблоко", "гранатовое дерево" (Срезневский, т.III, с.1593—1594). Лексема дэрэвий "тысячелистник" формирует локальную Васильевско-Воробьёвскую зону в центральной и западной части Украинских зон. В единичном случае встречается русифицированный вариант этой лексемы дыревий, наряду с наименованием белоголовник на территории Больших Северо-Восточных ареалов (п. ЕланьКоленовский). На Украине это название является литературным (УРС, с.150). Словом деревей называют тысячелистник в донских говорах (СРДГ, т.I, с.134). По нашему мнению, лексема дэрэвий получила своё название за твёрдость стебля, недаром в говорах сравнивают стебель этого растения с деревом: "Дэрэвий, вин похожый на дэриво, крэпкий" (с. Великоархангельское Бутурлиновского района). Но возможно предположить здесь и метафорическое наименование — перенос по функции (растение обладает вяжущими свойствами): "Дэрэвий обладае обволакивающими свойствами, от поноса дужэ γарно" (с. Берёзовка Воробьёвского района). Таким образом, большой пласт лексики растительного мира выявляет связь с украинским языком, что подтверждается данными истории Воронежского края. Список литературы 1. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I. / В.И. Даль. — М., 1989. 2. Меркулова, В.А. Очерки по русской народной номенклатуре растений (Травы. Грибы. Ягоды.) / В.А. Меркулова. — М., 1967. 3. Русско-белорусский словарь общеупотребительной лексики. — Минск., 1999. 4. Словарь русских донских говоров. Т. I. — Ростов-н/Д, 1991. 5. Меркулова, В.А. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам / В.А. Меркулова. — СПб., 1883—1903. — Т. 1—3. 6. Украинско-российский словник. — Киев., 1986. 67 7. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т. / М. Фасмер. — М., 1964—1973. Т.Ф. Цыганова, г. Балашов Проблема аналитизма и синтетизма в лингвистической литературе Вопрос об аналитизме/синтетизме русского языка, как известно, не имеет однозначного решения. Интерес к проблемам аналитизма (синтетизма) проявился особенно интенсивно в лингвистике конца —начала вв. Хотя, как известно, еще А.Шлегель употребил термин "аналитические языки" в противоположность "синтетическим языкам", традиционная морфологическая классификация XIX в. мало учитывала своеобразие аналитических структур. Стремление лингвистов разобраться в специфике аналитического строя языков объяснялось, как нам кажется, тремя причинами: во-первых, преимущественно вниманием, проявленным младограмматиками к проблеме морфологической структуры слова и грамматическим приемам, используемым в языке; во-вторых, введением в научный обиход большого количества живых языков, по своей грамматической специфике не укладывающихся в традиционную схему латинской флективной грамматики; в-третьих, идеей, наиболее ярко выраженной в трудах О.Есперсена об исторической преемственности аналитического строя по отношению к строю синтетическому, что якобы, связано с прогрессом в языке. С тех пор почти во всех работах, посвященных анализу отдельных языков или общим вопросам грамматики, дается характеристика аналитического строя, чаще всего сводимая к двум положениям: 1) для языков аналитического строя очень важным является твердый порядок слов и 2) в них широко используются служебные слова. Иногда описание языков аналитического строя дается негативно путем контрастирующего сравнения с синтетическими языками, однако многие вопросы аналитических структур до настоящего времени еще недостаточно исследованы. Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что языки, во многих отношениях совершенно не схожие друг с другом, в равной мере определяются как "аналитические". Термин "аналитизм" не получил в языкознании однозначного определения. Различные исследователи зачастую вкладывают в него разное содержание. Нет единства взглядов в оценке средств выражения 68 аналитических и синтетических конструкций, а также критерия разграничения этих средств. Способы выражения грамматических значений многообразны, как многообразны и средства, которые служат этим целям. Хотя выражение грамматических значений не является, как правило, однообразным, все же в том или ином языке и структурноязыковом типе предпочтительным может оказаться какой-то один способ. В современном русском языке выражение грамматических значений осуществляется языковыми средствами разного порядка. Грамматическое значение получает свое выражение в грамматических формах данного слова. Такой способ передачи грамматического значения является синтетическим и выражается он обычно аффиксацией, т.е. наличием или отсутствием аффиксов (пишу, писал, пиши), значительно реже чередованием гласных корня (запереть — запирать), ударением (рассыпать — рассыпать), супплетивно (брать — взять). Грамматическое значение может получать свое выражение в особом типе сочетания служебного слова с основным (ср.: буду читать). Такой способ передачи грамматического значения рассматривается как особый и известен под термином "аналитический". Необходимо отметить, что одна часть грамматических значений слова при аналитическом способе выражается в служебном слове буду, (например, значение наклонения, времени, лица), а другая — в основном слове читать (например, значение вида). Те грамматические значения, которые в силу определенных причин не могут получить формы выражения в основном слове, получают их в служебном. Единство грамматического значения и грамматической формы соблюдено и здесь: вне грамматической формы не существует ни одного грамматического значения. Однако лингвисты по-разному понимали термины "слово", "форма" и "форма слова". Понятие формы слова отождествлялось с формальным признаком грамматического значения. Иногда же форма слова просто смешивается с окончанием. Чаще под формой слова понимают внешнее морфологическое выражение грамматического значения в строе отдельного слова. Как известно, впервые в науке о языке форма слова была подвергнута всестороннему анализу в трудах академика Ф.Ф.Фортунатова, который видел форму слова лишь там, где она имеет свое формальное выражение. "Формой отдельных слов в собственном значении этого термина, — писал Ф.Ф.Фортунатов, — называется способность отдельных слов выделять из себя для сознания говорящих формальную и основную принадлежность слова". И далее: "Присутствие в слове делимости на основу и аффикс дает слову то, что мы называем его формой". "Выделение" словами своих форм, по 69 Ф.Ф.Фортунатову, осуществляется в их отношении с другими формами, т.е. каждая форма существует не "сама по себе", а лишь в соотношении с другими формами. "...Всякая форма в слове соотносительна с другой, т.е. предполагает существование другой формы, с другой формальной принадлежностью, но с теми же основами слов": 1) пиш-у, пиш-ешь, пиш-ет; жив-у, жив-ешь, жив-ет; ид-у, ид-ешь, ид-ет и т.д. В этом случае мы можем выделить элементы: а) пиш-, жив-, ид- и т.д. и б) - у, -ешь, -ет и т.д. Или же: 2) ключ - а –у; ключик, ключ-ик-а, ключ-ик-у; куст, - а; кустик, куст-ик-а, куст-ик-у и т.д. Здесь выделяются элементы: а) ключ, куст и т.д. и б) -а, -у, -ик и т. д. Этот метод, предложенный Ф.Ф.Фортунатовым, позволяет нам и сейчас выделять в языке формы, общие для одного класса слов (пиш-у, пиш-ешь, пиш-ет и т.д.), отличные в то же время от другого или других формальных классов слов (ключ, ключ-а, ключ-у, ключ-ик и т.д.). Но все эти формы реализуются, по Ф.Ф. Фортунатову, только в словосочетаниях, образуя синтаксические единицы: 3) человек пиш-ет, хорош-ий человек жив-ет, человек ид-ет к кустик-у, человек ищ-ет ключ-ик и т.д. Иными словами, грамматическая форма только там является формой слова, где она синтаксически обусловлена. Ф.Ф.Фортунатов анализирует элементы языка в тех двух планах, которые в современной лингвистике носят названия парадигматического и синтагматического.Такой подход к пониманию формы слова был в свое время отвергнут акад. Л.В.Щербой и В.В.Виноградовым. В основе учения Л.В.Щербы лежит необходимость различать в историческом аспекте — при изучении структуры языка — форму слова и производные слова. Под "формой слова" в языковедении обыкновенно понимают материально разные слова, обозначающие или разные оттенки одного и того же понятия, или одно и то же понятие в разных его функциях. С другой стороны, такие слова, как "писать" и "писатель" не являются формами одного слова, так как одно обозначает действие, а другое человека, обладающего определенными признаками. Даже такие слова, как "худой" и "худоба" не считаются нами за одно и то же слово. Понятие формы слова у Л.В.Щербы рассматривается гораздо шире, чем у Ф.Ф.Фортунатова. В понятие форм слова Л.В.Щербой включаются не только формы "синтетически обусловленные", но и формы "синтетически обусловливающие" 70 (например, формы степеней сравнения прилагательных, соотносительные видовые формы глагола и т.п.). "Внешние выразители категорий могут быть самые разнообразные: изменяемость слов разных типов, префиксы, суффиксы, окончания, фразовое ударение, интонация, порядок слов, особые вспомогательные слова, синтаксическая связь и т.д." Следовательно, в понятие "форма слова" Л.В.Щербой объединяются, как система форм, все формы данного слова — и те, которые образуются окончаниями (флексиями), и те, которые образуются суффиксами и другими языковыми средствами, и даже те, которые представляют из себя составные и аналитические формы. Необходимо отметить, что Л.В.Щерба все время подчеркивает мысль, что "в истории языков наблюдается тоже передвижение в системах форм одного слова, что возможны преобразования не только слов в формальные морфемы, но и форм разных слов в формы одного и того же слова. "Так, образования на -л-, бывшие когда-то именами лица действующего, вошли в систему форм славянского глагола, сделались причастиями, а теперь функционируют как формы прошедшего времени в системе глагола (захудал); эти же причастия в полной форме снова оторвались от системы глагола и стали прилагательными (захудалый)". К сожалению, это эмпирическое по существу, хотя и, в основном, справедливое определение понятия "формы слова", не нашло своего дальнейшего углубленного исследования в трудах выдающегося лингвиста. Академик В.В.Виноградов, следуя в основном за Л.В.Щербой, также понимает формообразование широко. Им даже вводится новый термин "формообразующие суффиксы", к которым относятся только "суффиксы, образующие формы слова (например, вода- водица, водичка; убить — убивать и т.п.)", в отличие от суффиксов "словообразующих". Недостаточность представления о форме как о факте только морфологического уровня побудила лингвистов расширить рамки понятия формы и включить в него явления синтаксического уровня. Согласно воззрению А.А.Шахматова, форма мыслится не только как компонент словообразовательной и словоизменительной систем, но и как значительно более широкая категория, включающая порядок слов, характер сочетаемости с другими формами, ударение, интонацию, т.е. суперсегментные явления, служебные слова и даже корни слов. Определяя грамматическую форму как "морфологическое обнаружение грамматического понятия", А.А.Шахматов подчеркивает недостаточность чисто морфологического признака, углубляет понятие формы, включая в него и упомянутые явления. 71 Иначе подходит к грамматической форме слова Т.П.Ломтев. Он исследует основания грамматической формы. Основанием грамматической формы слова может быть только "то тождество и различие в значении, которое представлено и в звуковой оболочке слова, т.е. в знаке, и только то тождество и различие в знаке, которое отражает тождество и различие в значении". Этим свойством обладают лишь грамматические категории, т.е. такие различия в значении слов, которым соответствуют различия в их звуковой стороне. Вместе с тем Т.П.Ломтев подчеркивает, что ни одна грамматическая категория, взятая в отдельности, не является основанием для объединения различных форм одного слова в одно тождество и для противопоставления их как разных образований этого тождества. Категория в отдельности может служить только основанием для установления классов слов по признаку данной категории, а "основанием грамматической формы слова является совокупность его грамматических категорий". Ничего нового, по сути дела, к понятию "форма слова" не добавили авторы Академической грамматики русского языка. Одно из самых значительных грамматических исследований последнего времени — работа А.В.Бондарко "Теория морфологической категории". В данном исследовании рассматривается вопрос о соотношении понятий словоизменения и формообразования, второе из которых, по мнению автора, шире и охватывает кроме сферы образования форм одного и того же слова, сферу образования "форм разных слов". Затрагивая ряд фактов, сложных уже в самой своей языковой онтологии, по новому интерпретируя спорные вопросы, автор тем самым вызывает на полемику, на сопоставление разных точек зрения и приведение контраргументов. Так, под формами слова А.В.Бондарко понимает морфологическую разновидность слова (а также всех слов, которые выступают в данной разновидности), характеризующуюся определенным комплексом грамматических значений, выраженных теми или иными формальными показателями при словоизменении. Соглашаясь в целом с соотношением понятий и терминов "словоизменение" и "формообразование", предложенными А.В.Бондарко (взамен расплывчатого употребления понятия и термина "формообразование", наметившегося в грамматических исследованиях), следует все же отметить, что не вполне ясной, на наш взгляд, оказывается граница между сферой формообразования, сопровождающегося словоизменением (например, лететь — влететь, художник — художница) и сферой чистого словоизменения. 72 М.Р. Шумарина, г. Балашов Наркожаргон среди социальных вариантов современного русского языка Как известно, в периоды социальных и исторических потрясений и революций процессы языкового развития ускоряются. Как отмечает Г.Н.Скляревская, "ускорение языковой эволюции приводит к тому, что на единицу времени приходится большее количество языковых изменений, они нагромождаются, не успевая адаптироваться в лексической системе, отчего создается впечатление хаоса и нестабильности" (4, с.7). В последние годы (начиная с 80-х гг ХХ столетия) в нашей стране произошла значительная либерализация общественной жизни, имевшая не только положительные последствия (свобода слова, развитие религиозной и политической терпимости и др.), но и негативные. К числу последних относится рост наркомании. В конце ХХ — начале ХХI века заметно выросло число наркозависимых людей, особенно среди подростков и молодежи. В связи с этим тема наркомании стала постоянной в средствах массовой информации; она стала обсуждаться в семьях и учебных заведениях (как среди обучающихся, так и в рамках воспитательного процесса). Значительно расширился круг носителей языка, в тезаурусе которых появилась особая группа лексики, связанной с наркоманией. Это повлекло за собой изменения и в области современного русского языка: в последние годы сформировался достаточно мощный пласт соответствующей лексики. Наркожаргон (далее — НЖ) как часть современного русского языка заслуживает специального лингвистического исследования, и интересными представляются следующие вопросы: а) статус НЖ как идиома10, его положение в системе общенационального языка; б) установление состава и лексикографическое описание НЖ; в) описание источников формирования и способов пополнения современного русского НЖ. В статье представлены некоторые результаты лингвистического изучения НЖ. Под наркожаргоном здесь понимаются слова и выражения, содержащие сему "наркотики" и не зафиксированные толковыми словарями современного русского языка как литературные. Примеры, которые приводятся далее, были получены из текстов газет, журналов, современной беллетристики, песен и стихов молодежных авторов, из Под идиóмом в социолингвистике понимается любое языковое образование (язык, диалект, вариант языка и т.п.). См.: Виноградов В.А. Идиом // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н.Ярцевой. М., 1990. С.171. 10 73 телепередач (Всего при помощи студентов таких примеров было собрано около 400 за три года). Попытаемся определить место НЖ в системе социальных вариантов языка. Вслед за Л.П.Крысиным мы понимаем под социальным вариантом "разновидность языка, которая имеет своих носителей" (2, с.30). Этим свойством социальный вариант отличается от стиля: стилевые различия отмечаются в речи одних и тех же лиц, тогда как у социальных вариантов (например, у таких языковых образований, как литературный язык и просторечие) — разные коллективы носителей. В основе выделения социальных вариантов лежит два основных признака: 1) с о ц и а л ь н ы й с у б с т р а т (то есть социальные слои и группы, являющиеся носителями) и 2) набор собственных коммуникативных средств и правил их использования. НЖ взаимодействует с такими социальными вариантами языка, как арго, молодежный жаргон, просторечие, литературный язык. Поскольку основная социальная база наркомании и токсикомании — молодежь и подростки, можно предположить, что основное влияние роста наркомании на языковые изменения наблюдается в сфере молодежного жаргона. Наблюдения показывают, что в молодежном сленге резко возросло и возрастает количество слов и выражений, связанных с приобретением и употреблением наркотических и токсических веществ. Анализ этой тематической группы позволяет сделать печальный вывод о том, что наркомания стала своего рода молодежной с у б к у л ь т у р о й — со своими традициями, ритуалами, идеологией. В то же время было бы неправильным полностью отождествлять лексику сферы незаконного оборота наркотиков с молодежным сленгом, так как аналогичная лексика используется и другими возрастными и социальными группами. Например, специалисты, которые имеют отношение к наркомании, работают с наркоманами, используют указанную лексику (подобно тому, как работники исправительных учреждений используют в профессиональной речи элементы арго). "Нарколексика" в ходу у журналистов, которые пишут о данной проблеме, у родных и близких наркоманов, сталкивающихся ежедневно с этим страшным злом. "Нарколексика" выходит за возрастные границы молодежного жаргона, так как значительное количество лиц, занимающихся производством и сбытом наркотиков, — это "взрослые" представители криминального мира. Следовательно, тесно взаимодействуя с молодежным жаргоном, НЖ по признаку социального субстрата не замыкается в рамках сленга. Кроме того, у 74 НЖ отчетливо обозначена функция тайного языка, которая не свойственна в целом молодежному жаргону, "увлеченному" больше эстетической, игровой стороной речи. Функция тайного языка свойственна такому варианту языка, как арго. (Надо отметить, что первоначальным источником развития НЖ явилось как раз арго.) В то же время, при наличии установки на тайну, слова НЖ понятны довольно широкому кругу посвященных — это не только наркоманы, торговцы наркотиками, работники правоохранительных органов, медицинские работники, но и подростки, молодые люди, которые сами не употребляют наркотики. Как показывают исследования психологов, осведомленность "благополучных" детей о наркотиках гораздо шире, чем может показаться. Опросы учащихся общеобразовательных школ показали, что от 20 до 90% учащихся начальной школы (sic!) знают, где можно купить наркотик, знают названия наркотических и токсических веществ, а также осведомлены о свойствах наркотиков. Все это подтверждает вывод о том, что, несмотря на стремление к секретности, круг активных и пассивных носителей НЖ достаточно широк как в социальном, так и в возрастном отношении. НЖ в современном русском языке социально активен, можно отметить слова, которые стали общепонятными, проникают в просторечие, затем на периферию литературного языка — в разговорный язык, оттуда — в публицистику, становятся основой для метафоризации (Ср. в газете: Регион сидит на игле дотационных вливаний). Стало практически общеупотребительным слово кайф, которое породило целое словообразовательное гнездо (кайфовать, кайфоломщик, кайфовый, кайфануть, кайфец и т.д.). Все эти слова широко распространены в просторечии и даже среди носителей литературно-разговорного языка, они стали обычными в публицистике. Расширяют сферы бытования и другие слова, связанные с употреблением наркотиков. Например, глюк. На его основе в общемолодежном жаргоне сформировались глючный (нереальный, фантастический), глюкогон (фантазер, врун), приглючиться (показаться, померещиться). Иными словами, у НЖ выявляются специфические особенности, которые не позволяют отождествить его ни с одним из устоявшихся социальных вариантов языка — ни с просторечием, ни со сленгом, ни с арго. Вот эти особенности: а) социальная неоднородность круга н о с и т е л е й НЖ (разные возрастные и социальные группы); б) разнообразие с ф е р п р и м е н е н и я (бытовое общение, общение в сфере криминальной деятельности, общение в педагогике и медицине, 75 правоохранительной деятельности, средства массовой информации); в) функция тайного языка при достаточно широком круге посвященных. Таким образом, НЖ представляет собой некий и н т е р ж а р г о н , особую социально-языковую подсистему, находящуюся на стыке криминального арго, молодежного жаргона и просторечия. Достаточно показателен т е м а т и ч е с к и й с о с т а в НЖ. В нем можно выделить следующие группы слов и выражений: I. Н а з в а н и я н а р к о т и ч е с к и х и т о к с и ч е с к и х с р е д с т в : а) обобщенные названия: аптека, балда, дурь и др.; б) названия групп веществ (по форме, способу употребления и др.): колеса, ширево, вмазка, ацетонка и др.; в) названия конкретных наркотических и токсических веществ: трава, марьиванна, атом, кокс, кода и т.д.; г) наименования по качеству наркотика: мякина, смывки, туфта, центряк и др.; д) наименования наркотика по месту производства (чуйка, афганка, маньчжурка и др.). II. О б о з н а ч е н и я п р и е м а н а р к о т и ч е с к и х и токсических в е щ е с т в : а) обобщенные обозначения: взмедитнуть, расслабиться и т.д.; б) обозначения по способу приема: закинуться, ширнуться, вмазать(ся),задвинуть, пыхать, шабить, шмалять, вохать и т.д. III. Обозначения э т а п о в приема наркотика: подготовка, начало (зарядить, взорвать); начало действия (приход); состояние сильного опьянения (слон, отъехать, отруб и др.); последствия приема (ломка, отходняк, свиняк). IV. Слова и выражения, описывающие о т н о ш е н и я в г р у п п е н а р к о м а н о в (шустрила, гонец, кролик; держать на поводке и др.). V. Названия приспособлений для хранения, транспортировки и приема наркотиков (гараж, банка, машина, движок и т.д.). VI. Обозначения н а р к о м а н о в и токсикоманов (токс, нарк, наркоша, кругляк и другие). VII. Другие лексические группы. Лексика НЖ обладает чертами системной организации. В ней присутствуют си н о н и м и ч е с к и е ряды: дурка — психушка — психодром; задвинуться — вмазаться — втрескаться — закинуться; кумар — ломка — отходняк. Члены синонимических рядов могут отличаться друг от друга оттенками значения: кумарить — курить систематически, шабить — курить часто, пыхать (пыхтеть) — курить время от времени. 76 В НЖ присутствует лексика, выражающая а н т о н и м и ч е с к и е отношения: сесть на иглу — слезть с иглы. Вследствие стремительного развития данного пласта лексики здесь может возникать п о л и с е м и я (например: торчать — 1. Находиться в состоянии наркотического опьянения: Пока он торчал, у него баксы вытащили. 2. от чего Испытывать удовольствие от наркотического опьянения. Возм. безл. Он уже знает, от чего лучше торчúтся. 3. на чем Постоянно употреблять конкретный наркотики Он давно торчит на колесах). В НЖ встречаются случаи э н а н т и о с е м и и . Например, слово кочум, пришедшее из жаргона хиппи, обозначает и отсутствие наркотиков, и состояние эйфории, вызванное действием наркотика; а производный от него глагол кочумáть имеет два противоречащих друг другу значения: "делать вынужденную паузу в приеме наркотиков из-за их отсутствия" и "наслаждаться"). При стремительном пополнении НЖ новыми единицами нередко возникает и о м о н и м и я в этой сфере. Так, существительное раскумар встречается в следующих значениях: "купирование абстиненции дозой наркотика, не вызывающей наркотического опьянения" (Доза на раскумар) и "минимальное количество наркотика, необходимого для устранения явления абстиненции". В то же время от глагола раскумарить в значении "приобщить к курению наркотика" образуется существительное раскумар и в значении "действия по приобщению к употреблению наркотика". Нетрудно заметить, что последнее значение довольно далеко отошло от первых двух — здесь можно говорить о лексической омонимии. Говоря о НЖ, следует отметить, что он располагает не только лексическими единицами, но и системой невербальных (жестовых) средств общения, передачи информации. Так, у носителей НЖ используются жесты, обозначающие укол наркотического средства, курение наркотиков, прием кокаина, использование токсических веществ (3, с.154—157). Интересной с точки зрения лингвистического описания кажется и проблема ф о р м и р о в а н и я лексики НЖ, так как процессы, происходящие в этой сфере, во многом отражают современные тенденции развития лексики языка в целом. У современного НЖ несколько источников формирования: арго, молодежный жаргон, литературный язык, профессиональные языки, а также собственное словопроизводство в рамках НЖ. Наибольшее количество лексических единиц пришло в НЖ из арго, в котором слова соответствующей семантики имеют обширный словарь и 77 достаточно длительную историю. Так, М.А.Грачев, занимающийся длительное время изучением русского арго, выявил 386 слов, характерных для арго наркоманов и сбытчиков наркотиков (1, с.15). Такое количество лексических единиц в специализированном арго закономерно — лексика какой-либо тематической группы активно развивается именно в той сфере, где она активно функционирует. Арго наркоманов и сбытчиков наркотиков, отмечает М.А.Грачев, зародилось в конце XIX — начале ХХ вв. Оно насчитывало около 60 единиц: антрацúт, кúкер, кóкс, мéл, марафéт — "кокаин"; занюханный — "кокаинист" и другие. Это арго просуществовало до конца 30-х годов ХХ века. Затем последовал перерыв, вызванный ограничением хождения наркотиков, ужесточением борьбы с наркоманией, устранением ее социальной базы. Арго данной сферы возродилось в 60е годы ХХ века и в настоящее время, как уже отмечалось, насчитывает около 400 лексем. Среди этих слов есть и возродившиеся к употреблению арготизмы начала ХХ века (марафет; зарядúть — "понюхать кокаин" и другие), но появились и новые единицы. Наркомания в криминальном мире — не просто порок или способ времяпрепровождения. Наркомания — своего рода элемент криминальной субкультуры. Интересно, что наркомания у носителей арго нашла свое отражение и в такой сфере криминальной семиотики, как наличие специальных татуировок-аббревиатур. Как указывает М.А.Грачев, широкое распространение в преступном мире аббревиатуры-татуировки получили в 60–90-е годы ХХ века, и аббревиация является сравнительно новым для арго способом словопроизводства (1, с.58—59). Аббревиатуры-татуировки, как правило, не несут в себе какого-либо тайного смысла и наносятся на тело исключительно для бравады, самовыражения. Они не имеют адресата и обращены к самому "владельцу". Можно предположить, что подобные аббревиатуры в большинстве случаев являются своеобразной языковой игрой (см.: 50), реализуют эстетическую функцию языка в таких специфических коммуникативных условиях. Однако выделяется ряд татуировок, которым присущ опознавательный характер, то есть они являются знаками тайного языка — благодаря этим знакам узнают "своих". Это можно в полной мере отнести к особым татуировкам наркоманов – наличие таких тайных знаков позволяет наркоманамзаключенным узнавать друг друга и объединяться в местах лишения свободы. Вот примеры аббревиатур-татуировок, характерных для наркоманов, которые приводит в своем исследовании М.А.Грачев: РИСК — "Родные, идите скорее кумариться" (то есть принимать 78 наркотики для снятия абстиненции); ТОН — "Тайное общество наркоманов" (вариант — ТОНЯ, где Я обозначает "я его член"); НОНА — "Наркоман. Очень нужна анаша" и др. В ряде случаев при помощи татуировки заключенный выражает отвращение к наркотику, например: НИНА — "Никогда не был и не буду анашистом" (т.е. курильщиком анаши). В НЖ находим много заимствований из арго. Некоторые лексические единицы заимствуются в том самом значении, в котором использовались в арго. Например, ширяться, кругляк, кокс, трактор, мороз, вкатить, чифирь и др. Другие единицы претерпевают р а с ш и р е н и е с е м а н т и к и (дурь: "гашиш" "наркотик вообще"). В ряде случаев заимствования из арго происходят с с е м а н т и ч е с к и м п е р е о с м ы с л е н и е м . Так, у лексемы хата, которая в арго обозначает воровской притон, возникло в НЖ производное, более специализированное значение — "помещение, где собираются наркоманы для приема наркотиков". Более специализированное значение возникло и у слова гонец. В арго это слово обозначает вольнонаемного рабочего в ИТУ, который поставляет заключенным запрещенные предметы. В свое время это слово проникло в городское просторечие и приобрело новое значение — "член компании, которого посылают за спиртным". В НЖ гонец — это член группы наркоманов, занимающийся доставкой наркотиков. Произошло сужение лексического значения, его специализация. В НЖ находим немало слов, у которых произошло такое с у ж е н и е семантики. Причем направление семантического сдвига, как правило, одинаковое: слово приобретает оттенок значения "связанный с наркотиками" (Например, зверь, зверек в арго — "человек из Средней Азии", а в НЖ — "торговец наркотиками из Средней Азии". Другим источником пополнения НЖ является молодежный сленг. В 60—80-е гг. ХХ века в молодежном жаргоне сложился целый пласт лексики, связанной с употреблением наркотиков. В основном такая лексика пришла вместе с субкультурой хиппи, которые принесли с собой не только привычку к употреблению наркотиков, но и определенную философию наркомании. Наркотики пропагандировались как средство достижения наивысшего творческого вдохновения и как способ полноценной медитации. В наследство от этой философии остались единицы взмедитнуть — "принять наркотик", вруб "состояние прозрения, достижения, какого-то нового вúдения или понимания под воздействием наркотика". 79 Среди слов, заимствованных в НЖ из молодежного жаргона, можно выделить три группы по характеру семантических изменений, сопровождающих заимствование: а) слова, заимствованные без изменения значения (вруб, закинуться, машина); б) слова, сохранившие свое прежнее сленговое значение и приобретшие новые значения; в) слова, изменившие свое значение в НЖ. Слова первой группы перешли в НЖ без семантических трансформаций, но некоторые изменения их все-таки коснулись. Например, некоторые значительно активизировались в наркогенной среде в сравнении с общемолодежным жаргоном. Например, слово прикол, обозначающее спонтанное, необъяснимое желание, внезапно возникшее намерение. Активизация этого слова в НЖ не случайна, т.к. немотивированные действия, бесцельное времяпрепровождение, частые смены настроений характерны для наркоманов. Высока актуальность (больше, чем в молодежном жаргоне) и различных обозначений психбольницы, сумасшествия и т.п. Если в сленге обозначения психической ненормальности используются чаще как метафора, гипербола, то в НЖ они выражают свой непосредственный смысл — "изменение сознания, восприятия, поведения в сторону неадекватности". Упоминание о психиатрической больнице в разговорных текстах общемолодежного сленга — это чаще синонимическое обозначение сумасшествия или форма выражения сравнения, но не обозначение самой больницы. Например: Да! Если я это надену, меня точно прямо с дискотеки в дýрку отправят (То есть "я буду выглядеть как сумасшедшая"). Другое дело — в НЖ; там отправят в дýрку будет обозначать непосредственно помещение в психиатрическую лечебницу — трагическую обыденность жизни наркомана. Выражение поехавшая крыша (крыша поехала) в значении "психическая ненормальность" возникла в сфере общемолодежного жаргона. Здесь же оно подверглось лексическому варьированию: крыша течет, отъезжает, отрывается, улетает. В среде курильщиков марихуаны это выражение-образ получило новое развитие, появились выражения: Крыша, стой! (как "команда" для "отъезжающей крыши"). Базовая метафора продолжает развиваться и углубляться, появляются параллельные метафоры: кровельщик — "психиатр, нарколог"; кровельные работы — "психиатрия, лечение у психиатра" (Повезли бедненького к специалисту по кровельным работам. РТР). Таким образом, возникает целое гнездо новообразований, основанное на переносе значения: сознание, разум голова (метонимический перенос) крыша (метафоризация по сходству 80 положения — вверху) крыша требует ремонта, едет, слетела и т.д. (развитие метафоры). Ряд слов, сохраняя свое основное сленговое значение, расширяет семантику за счет формирования новых значений, связанных с употреблением наркотиков. Например, глагол догоняться обозначает "выпивать добавочное количество алкоголя (после принятия некоторого количества) для достижения желаемой степени опьянения" (Ср. Я сразу закосéла, а ему все мало — догонялся какой-то бормотóй. То есть "достигал желаемой степени опьянения при помощи спиртного напитка низкого качества"). В наркосреде догоняются для достижения наркотического опьянения, а само слово расширяет свое значение, так как можно после колес догоняться травкой, или травкой же догоняться после спиртного, или догоняться спиртным после колес и т.д. Кроме расширения значения, возможно и с у ж е н и е , специализация семантики сленгового слова при функционировании в наркогенной среде. Например, выражение сесть (упáсть) на хвост (на хвостá) в молодежной среде обозначает обычно "присоединиться к кому-нибудь (иногда для получения чего-либо с наименьшими затратами)": Вы в Саратов едете? Можно упасть на хвост? или Ирка на пляж шла, ну мы и упали на хвоста. В НЖ данное выражение приобретает более узкое, специализированное значение — "присоединиться к другому наркоману, который будет бесплатно делиться наркотиками". Аналогичное происходит с глаголом расслабляться и некоторыми другими. В некоторых случаях в НЖ происходит коренное изменение значений слов традиционного молодежного жаргона. Так, глагол втрескаться в общемолодежном жаргоне имеет значение "влюбиться", а в наркогенной среде употребляется в значении "сделать инъекцию наркотика". (Ср. также глаголы откалываться, вмазать). В ряде случаев базой для формирования словаря НЖ выступает общеупотребительная лексика. Проникая в интержаргон, она изменяет свое значение, приспосабливаясь к семантической специфике НЖ. Наиболее частые механизмы изменения значения общеупотребительных слов в НЖ таковы: а) сужение, специализация значения; б) перенос значения по сходству (метафоризация); в) перенос значения по смежности (метонимия); г) перенос значения части на целое (синекдоха); д) перенос значения на основе фонетического сходства; е) немотивированный перенос значения. С у ж е н и е з н а ч е н и я общеупотребительных слов в НЖ можно проиллюстрировать словом долг, которое приобретает 81 специфическое для наркосреды значение "условная сумма, назначаемая лидером группы наркоманов, которую якобы должен каждый член группы". Этот долг — некий символ зависимости члена группы от сообщества, к которому он принадлежит. М е т а ф о р и ч е с к и й п е р е н о с значения демонстрирует лексема учитель, приобретающая в НЖ значение "опытный наркоман, обучающий новичка приготовлению и употреблению наркотика". Еще один пример метафорического переноса – слово аршин, которое обозначает стакан как меру при продаже марихуаны. Здесь основой переноса явилось сходство по функции (и то, и другое — единицы меры). Примером м е т о н и м и ч е с к о г о переноса может служить слово аптека, которое у наркоманов приобретает значение "наркотические вещества". Это перенос по модели "содержащее" "содержимое". С с и н е к д о х о й сталкиваемся в примере игла, что значит "шприц". Здесь осуществляется перенос по модели "часть" "целое". Часто встречается в НЖ перенос значения н а основе ф о н е т и ч е с к о г о с х о д с т в а слов. Вот несколько примеров: атом — наркотик этаминал; винт — первитин; Борис Федорович — клей "БФ", употребляемый токсикоманами (В последнем случае играет роль и графическое сходство — в названии "БФ" буквы прописные, как инициалы). Среди примеров н е м о т и в и р о в а н н о г о переноса значений — слово корабль, что значит "спичечный коробок как единица измерения количества марихуаны". Вероятно, в подобных случаях отсутствие прямой мотивации и прозрачной внутренней формы слова позволяет реализовывать в НЖ функцию секретности. НЖ заимствует не только лексемы, но и устойчивые словосочетания. При этом происходит переосмысление этих сочетаний. Так, выражение держать на поводке приобретает в НЖ новое значение — "держать наркомана в рабской зависимости за долги". Встречаются случаи редукции устойчивых сочетаний с сохранением мотивации, свойственной общеупотребительному языку (кролик в НЖ со значением "наркоман, на котором испытывают действие наркотиков сомнительного качества" подопытный кролик). Иногда возможно образование слов на мотивационной базе устойчивого словосочетания: слон в значении "человек, находящийся под интенсивным воздействием наркотика" от свойственного сленгу выражения тащиться как слон. 82 Заимствования из профессиональной речи в НЖ редки и не носят системного характера. Можно отметить такие примеры, как кровля, кровельщик. Иногда НЖ пополняется из медицинской речи. Так, заимствовано из медицинского просторечия Морозить (1. Делать инъекцию, используя в качестве наркотика медицинский препарат. 2. Делать укол наркотика). Перенос осуществляется на основе сходства "технологии" осуществляемого действия: делать укол наркотика делать медицинский укол (перенос по сходству действия) делать укол для обезболивания (перенос с общего на частное) делать заморозку (то же, что обезболивать) морозить. Таким образом, прямые заимствования без изменений семантики НЖ осуществляет из арго и молодежного жаргона. Заимствования из общеупотребительной лексики, профессиональной речи, а также большое количество лексем из арго и молодежного жаргона подвергаются семантическому переосмыслению. Осуществляется в НЖ и собственная деривация на базе слов, пришедших из других вариантов языка. При этом действуют те же закономерности словообразования, которые свойственны и общенародному языку в целом. Отметим здесь некоторые особенности, которые характеризуют словопроизводство в НЖ в целом. Так, в НЖ получают распространение некоторые словообразовательные типы, характерные для просторечия и молодежного жаргона, например, образования с суффиксоидом -дром: психодром (ср. сексодром: в просторечии "большая двуспальная кровать", в сленге "кровать, диван"; скачкодром — в сленге "танцевальная площадка", "дискотека"). В НЖ возникают и активизируются некоторые специфические словообразовательные типы. Например, красное ("фосфор"), черное ("йод": фосфор и йод являются компонентами для приготовления наркотика первитина), белое ("фенамин"), синее ("спиртные напитки") объединяются в один тип субстантивированных прилагательных, обозначающих разновидности одурманивающих веществ и мотивированных словом с семантикой цветового признака. В НЖ также сформировался особый словообразовательный тип существительных с деривационным значением "наркоман по отношению к наркотику, названному производящей основой". Эти существительные образованы при помощи суффикса -ов(ой) и грамматически оформлены как прилагательные: плановой, шаровой, шировой. Широко представлены в НЖ отглагольные образования — названия наркотика по отношению к способу его употребления: ширяться ширево, нюхать нюхта. 83 В целом процесс словообразования в НЖ протекает лавинообразно, возникают не только отдельные слова, но и целые г н е з д а , что свидетельствует об активном развитии данного пласта лексики: вмазать вмазаться, вмазка; кумарить кумар, раскумар; долбиться долбан долбанить. При таком массированном словообразовании часто возникают словообразовательные дублеты (ширево, ширка от ширяться). Беспорядочный и интенсивный характер словообразования приводит также и к образованию паронимов: ср. мáрфа ("морфий, морфин"), марфýша, марфýтка ("марихуана, гашиш"), марúя ("опий") — похожие слова, но с разным значением. В НЖ возникает такое явление, которое можно характеризовать как "синкретичные" гнёзда: дериваты их принадлежат к сфере НЖ, а вершина — к другому варианту языка: нюхать (общеупотр.) нюхта; бодяжить (в арго — "готовить еду") разбодяжить, забодяжить. Есть в НЖ интересные примеры, когда при образовании слова используется прием языковой игры. Дурила ("врач-нарколог") — слово с двойной мотивацией: от дурка — "психбольница" и просторечного глагола дурить — "обманывать". Таким образом, словарь НЖ формируется на основе: а) заимствований из других вариантов языка (арго, молодежного жаргона, общеупотребительной лексики, профессиональной речи); б) собственной деривации. Заимствование лексики может сопровождаться семантическим переосмыслением. К наиболее частым способам изменения значения относятся следующие: а) сужение значения, б) расширение значения, в) перенос значения (метафора, метонимия, синекдоха, а также на основе фонетического сходства), а также г) перенос значения, не обнаруживающий очевидной мотивированности. При словопроизводстве в НЖ действуют в целом общеязыковые модели и типы. К специфическим чертам словопроизводства в НЖ отнесем: 1) реализацию словообразовательных типов, свойственных нелитературной сфере речи; 2) возникновение специфических словообразовательных типов; 3) лавинообразный характер словообразования; 4) образование словообразовательных дублетов; 5) возникновение паронимов. В настоящее время НЖ активно пополняется, расширяется. Список литературы 1. Грачев, М.А. Русское арго: Монография / М.А. Грачев. — Нижний Новгород, 1997. 2. Крысин, Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка / Л.П. Крысин. — М., 1989. 84 3. Петрова, Е.А. Жесты в педагогическом процессе / Е.А. Петрова. — М., 1998. 4. Толковый словарь русского языка конца ХХ века. Языковые изменения / Под ред. Г.Н.Скляревской. — СПб., 1998. 5. Шумарина, М.Р. Аббревиатура как элемент языковой игры / М.Р. Шумарина // Образование на пороге нового тысячелетия: Сб. науч. статей. — Балашов, 1999. С.И. Шумарин, г. Балашов Компрессивные способы словообразования в современном русском языке В современном русском языке достаточно распространено явление компрессии (от лат. compressio — сжатие), при котором "в одном означающем слито несколько означаемых" (1, с.606). Большой энциклопедический словарь "Языкознание" рассматривает это явление на уровне морфологии и синтаксиса. В работах, посвященных проблемам дериватологии, отмечается наличие подобного явления и в словообразовании (6, с.241; 7, с.408—424; 8, с.221—223). "Ко м п р е с с и в н о е словообразование используется с целью "сжатия" (компрессии) производящего слова или целого словосочетания до более простого по форме производного слова (заместитель — зам, учебная воинская часть — разг. учебка, корреспондентский пункт — корпункт)" (8, с.223). Компрессия в словообразовании объясняется, в первую очередь, действием закона экономии речевых средств, особенно сильно проявляющегося в разговорной речи. В русском языке конца XX — начала XXI века компрессивные способы словообразования все больше активизируются, что связано с активным проникновением в книжно-литературный язык разговорных и разговорно-просторечных элементов. Среди способов компрессивного словообразования в первую очередь следует назвать явление универбации (от лат universalis — "общий" и verbum — "слово"). Термин этот еще не устоялся в теории словообразования, следствием чего являются разные подходы к его определению. В широком понимании универбация есть проявление синтетизма в словообразовании, т.е. выражение "одним словом (простым, производным или сложным) комплекса значений, выражаемых в аналитических конструкциях сочетаниями слов. Ср. "широкоплечий" и "широкий в плечах", "барабанить" и "бить в барабан", "столик" и "маленький стол", "библиотекарша" и "женщина-библиотекарь" и т.п." (1, с.451). 85 В узком понимании универбация — "образование слова на базе наименования, представляющего собой сочетание слов": неотложка — неотложная помощь, короткометражка — короткометражный фильм, молодежка — молодежная газета и т.п. (5, с.74—75). В этом значении используются и другие термины. Авторы монографии "Русская разговорная речь" относят подобные образования к явлениям семантического стяжения, или семантической конденсации, понимая под этим процессы, связанные с утратой семантической расчлененности комплексных наименований, состоящих из двух или более лексем: вечёрка — вечерняя газета, подсобка — подсобное помещение и т.п. (7, с.408). В.Н.Немченко образование производных слов в результате эллипсиса производящего словосочетания с одновременной суффиксацией называет стяжением: читалка — читальный зал и т.п. (6, с.241). Подобные свернутые (стяженные) наименования появляются на базе словосочетаний "прилагательное + существительное" и являются яркой иллюстрацией процесса компрессии: на месте сочетания слов образуется одно слово с тем же значением, при этом используется очень продуктивный в данном случае суффикс -к-(-лк-). Словосочетание “прилагательное + существительное” претерпевает при этом существенные структурные и семантические изменения, прежде чем стать кратким наименованием — именем существительным. Особенность вновь образованного слова состоит в том, что формально оно мотивировано прилагательным, но несёт в себе всю сумму значений, входящих в словосочетание слов, т.е. значение составного наименования конденсируется в значении однословного наименования, например: безотходная технология — безотходка, незавершённое строительство — незавершёнка, капитальный ремонт — капиталка, наличные деньги — наличка, налоговаяи инспекция — наложка и др. "По модели образованных от прилагательных существительных с суффиксом -к- (зачетка, читалка, вишневка, одиночка) создаются новообразования кессонка (кессонная болезнь), малосемейка (квартира для малой семьи), массовка (массовая сцена в кино, театре), молодежка (молодежная газета), погранка (пограничное училище), поливалка (поливальная машина), попутка (попутная машина), воздушка (воздушный кабель), генералка (генеральная репетиция), безопаска (безопасная бритва), высотка (высотное здание), продленка (класс с продленным пребыванием в школе), районка (районная газета), нулевка (нулевой цикл при строительстве), столярка, малярка (столярные и малярные работы) и др." (12, с.170). Как видим, тематически данная модель имени очень разнообразна: названия транспортных средств (самоходка, электричка), названия 86 помещений (раздевалка, подсобка), названия учебных заведений (мореходка), названия одежды (кожанка, дублёнка, тенниска), названия напитков, кушаний (газировка, наливка, запеканка), названия процессов (малярка, столярка), названия круп (манка, гречка, перловка), названия официальных бумаг, документов (сопроводиловка, зачетка, командировка) и т.д. Такая форма наименований была и ранее в русском языке, однако в настоящее время подобный способ словообразования приобрёл высокую активность. Причём на его активность не влияют часто встречающиеся случаи омонимии как со словами, относящимися к тому же словообразовательному типу, так и со словами других словообразовательных типов, например: вечёрка1 — вечерняя газета и вечёрка2 — вечерний факультет; персоналка1 — персональное дело и персоналка2 — персональная машина; зелёнка1 — лекарство и зелёнка2 — зелень (на деревьях, кустах и т.п.), которая используется как средство маскировки при боевых действиях, малярка1 — помещение для маляров и малярка2 — малярные работы, столярка1 — столярная мастерская и столярка2 — столярные работы и т.п. Академическая грамматика, отмечая, что подобные существительные обозначают тот же предмет, что и исходное словосочетание, и являются синонимом этого сочетания (как правило, стилистически сниженным), выделяет и другие словообразовательные типы со сходным словообразовательным значением: подсобник — подсобный рабочий, купальник — купальный костюм, передовица — передовая статья, строгач — строгий выговор (2, с.54). Разновидностью универбации можно считать и образование однословных наименований путем усечения словосочетания "прилагательное + существительное" и последующей субстантивации прилагательного: запасной (из запасной игрок), докладная (из докладная записка), объяснительная (из объяснительная записка). К компрессивным способам словообразования относится и аббревиация (от лат. abbreviatio — "сокращение"), которая служит для создания кратких наименований на базе составных наименований путем сложения усеченных основ или усеченных и полных основ. Этот способ словообразования стал одним из активных, так как он позволяет свести длинные наименования к самым сжатым сокращениям. Закон экономии речевых средств на уровне словообразования поддерживается или стимулируется, в первую очередь, социальными причинами Ускорение темпов жизни усиливает его действие. Этим объясняется все возрастающая активность аббревиатурных образований, например: ОМО — Объединенное муниципальное образование, БФ СГУ — Балашовский филиал Саратовского государственного университета, БФ СГСЭУ — Балашовский филиал Саратовского социально87 экономического университета, РАО "ЕЭС" — Российское акционерное общество "Единая энергосистема", ОАО "РКС" — Открытое акционерное общество "Российские коммунальные системы". Следует, однако, отметить, что не все подобные новообразования понятны и известны широкому кругу носителей языка, например: МОУ СОШ — Муниципальное образовательное учреждение средняя общеобразовательная школа, ЗУПС — Зональное управление почтовой связи, СДЮШОР — Спортивная детско-юношеская школа олимпийского резерва, ПЭТФ — полиэтилентерефталат (материал, из которого производят пластиковые бутылки), а некоторые из них попросту неблагозвучны и вызывают нежелательные ассоциации, никак не связанные с объектом именования. Например, в аббревиатуре ГИБДД — Государственная инспекция безопасности дорожного движения — вычленяется элемент гиб-, похожий на корневую морфему в словах гибель, гибнуть; неблагозвучными являются аббревиатуры МУДЕЗ — Муниципальное учреждение Дирекция единого заказчика, МУДО — Муниципальное учреждение дошкольного образования и т п. Поэтому наметилась тенденция маскировать аббревиатуры под обычные слова. Вот некоторые современные названия: БАРС — Банк развития собственности; СТО станция технического обслуживания; ЯБЛОКО — первоначально блок Явлинский — Болдырев — Лукин, а теперь — название политической партии безотносительно к именам ее лидеров; СЛОН — партия Союз людей за образование и науку. Сближение аббревиатуры с обычным словом в ряде случаев создаёт каламбур, привносит в аббревиатуру дополнительные коннотации. Ср.: На пьедестале как олицетворение правительственного варианта реформы был установлен большой МОРЖ — Морозоустойчивый Отец Реформ ЖКХ; ему же были посвящены некоторые плакаты: "Моржи за реформу ЖКХ", "Приморье: “оморжеваем”" (рекламная листовка партии "Яблоко", ноябрь 2003 г.). Создание аббревиатурных наименований, таким образом, — один из наиболее продуктивных способов компрессии многоосновных названий, особенно названий учреждений, организаций (партийных, общественных, государственных), высших и средних учебных заведений и т.д. Тенденция к компактности и цельнооформленности в словообразовании породила особый тип слов, которые условно называются телескопическими. Сущность этой модели заключается в том, что создаваемое слово состоит из начальной части первого слова и конечной части второго слова, слагаемых в одно целое. Образно говоря, одно слово как бы вдвигается в другое, образуя однословное наименование. В русском языке так появились слова рация — 88 сокращённое радиостанция, мопед — из мотоцикл + велосипед, эсминец — из эскадренный миноносец. Особенно это свойственно фармацевтической терминологии, поскольку часто новые лекарства создаются из ряда уже имеющихся компонентов, например: дибаверин (дибазол + папаверин), папазол (папаверин + дибазол); нембусерпин (нембутал + резерпин) и т.п. Таким же способом созданы слова и других тематических групп, например: магнитола (магнитофон + радиола), информатика (информация, информативный + электроника), бионика (биология + электроника), мультиплекс (мульти + комплекс) — "крупный кинотеатр с множеством залов" и др. Стяжение компонентов сочетающихся слов в единое цельнооформленное слово многие лингвисты считают одним из видов аббревиации — телескопической. Следует отметить, что при телескопической аббревиации нельзя сформулировать четких правил в использовании элементов сочетающихся слов: фрагменты мотивирующих слов отбираются говорящим произвольно. Еще одним видом компрессии в словообразовании можно считать усечение (сокращение) производящей основы по аббревиатурному способу, то есть образование слова путем сокращения производящего слова или словосочетания без учета морфемного шва (3; 9). Это явление, отмеченное еще в 60-е годы XX века Е.А.Земской и Н.А.ЯнкоТриницкой (9, с.316), в русском языке рубежа XX—XXI веков значительно активизировалось, о чем свидетельствуют данные словарей. "Толковый словарь современного русского языка" под ред. Г.Н.Скляревской (11) фиксирует следующие новообразования, мотивированные словом или сочетанием слов и тождественные им по лексическому значению, многие из которых являются стилистически окрашенными и относятся к разговорной речи или жаргонам: Афган — жарг. о государстве Афганистан в период войны (1979— 1989), в которой участвовала Советская Армия; безнал — разг. безналичные деньги, безналичный расчет; деза — жарг. дезинформация; межрегионал(ы) — разг. межрегиональная депутатская группа; фракция в Государственной Думе, состоящая из представителей этой группы; представители этой группы; муниципал — разг. сотрудник муниципальной милиции; нал — наличные деньги; нелегал — разг. тот, кто живет, проживает где-либо на нелегальном положении; 89 неформал(ы) — 1. неформальные объединения; представители таких объединений; 2. неформальные молодежные движения и группировки; представители таких движений и группировок; профи — 1. спорт. спортсмен-профессионал; 2. профессиональный преступник; регионал(ы) — разг. политическое движение "Регионы России" (входящее в состав блока "Отечество вся Россия"); татý — жарг. татуировка; фан — жарг. фанат; федералы1 — о подразделениях российской армии, ведущих боевые действия в Чечне; федералы2 — о сотрудниках организации, учреждения, получающих финансирование из федерального (в отличие от местного) бюджета и др. Ю.А.Лазарева выделяет 25 семантических групп подобных номинаций, образованных усечением, наиболее частотными из которых являются "группы, включающие слова, обозначающие лицо (по роду деятельности, национальности, внутренним качествам и свойствам). Можно предположить, что это связано с тем, что большая часть усечений функционирует в сфере разговорной речи и жаргона, которые сосредоточены на человеке — сферах его бытия, отношениях с другими людьми" (4, с.186), например: абитура — абитуриенты, препод — преподаватель, вундер — вундеркинд, вамп — вампир, вахи — ваххабиты, диссер — диссертация, пед — пединститут, Панкис — Панкисское ущелье, Багамы — Багамские острова и т.п. В ряде случаев усечение (сокращение) производящей основы может сопровождаться суффиксацией, такие дериваты также являются принадлежностью разговорной речи, городского просторечия, молодежного жаргона: велик — велосипед, телик — телевизор, мультик — мультфильм, видик — видеомагнитофон, общага — общежитие, гомик — гомосексуалист, Жирик — Жириновский и т.п. (3, с.179; 10, с.181). Усечения подобного рода являются следствием процессов демократизации и либерализации литературно-языковой нормы. На уровне словообразования эти процессы находят свое отражение в возрастании продуктивности стилистически сниженных словообразовательных типов и распространении их не только на устную форму литературного языка, но и на его письменную форму, в первую очередь — через средства массовой коммуникации (периодическая печать, радио, телевидение). Таким образом, активизация компрессивных способов словообразования (универбации, аббревиации, усечения) является яркой приметой современного языкового развития, что, с одной стороны, 90 служит проявлением закона экономии в языке, а с другой — свидетельствует о всё более активном проникновении в книжнолитературный язык периферийных элементов. Список литературы 1. Большой энциклопедический словарь. Языкознание / Гл. ред. В.Н.Ярцева. — М., 2000. 2. .Краткая русская грамматика / Под ред Н.Ю.Шведовой и В.В.Лопатина. — М., 1989. 3. Краткий справочник по современному русскому языку / Л.Л.Касаткин, Е.В.Клобуков, П.А.Лекант; Под ред П.А.Леканта. — М., 1991. 4. Лазарева, Ю.А. Семантические типы усечений в современной речи / Ю.А. Лазарева // Русский язык в России на рубеже XX—XXI вв. — Самара, 2003. — С.184—186. 5. Лопатин, В.В. Новое в русском языке советской эпохи / В.В. Лопатин // Русский язык в школе. — 1987. — № 5. — С.70—77. 6. Немченко, В.Н. Современный русский язык. Словообразование / В.Н. Немченко. — М., 1984. 7. Русская разговорная речь Отв. ред. Е.А.Земская. — М., 1973. 8. Современный русский язык / П.А.Лекант, Е.И.Диброва, Л.Л.Касаткин и др.; Под ред. П.А.Леканта. — М., 2001. 9. Современный русский язык / Под ред В.А.Белошапковой. — М., 1989. 10. Тихонова, Р.И. Об активизации в русском языке некоторых способов словообразования (нулевая суффиксация, усечение по аббревиатурному способу) / Р.И. Тихонова // Русский язык в России на рубеже XX—XXI вв. — Самара, 2003. — С.176—182. 11. Толковый словарь современного русского языка. Языковые изменения конца XX столетия / Под ред. Г.Н.Скляревской. — М., 2001. 12. Черепанов, М.В. Введение в языкознание / М.В.Черепанов, Н.М. Орлова. — Саратов, 2000. 91 Научное издание Проблемы русского языка и методики его преподавания Межвузовский сборник научно-методических статей Выпуск 2 Под общей редакцией А.Ф.Калинина Редактор М.Б. Иванова Корректор М.А. Гурчева Изд. л. ИД №01591 от 19.04.2000. Подписано в печать 12.02.04. Формат 60х84 1/16. Бумага офсетная. Гарнитура "Times". Уч.-из.л. 4,95. Усл. печ.л. 5,5. Тираж 100 экз. Заказ №. Издательство "Николаев", г.Балашов, Саратовская обл., а/я 55. Отпечатано с оригинал-макета, изготовленного издательской группой Балашовского филиала Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского. 412300, г. Балашов, Саратовская обл., ул. К. Маркса, 29. Печатное агентство "Арья", ИП " Николаев", Лиц. ПЛД № 68-52 412340, г. Балашов, Саратовская обл., ул. Советская, 164а, E-mail: arya@balashov.san.ru 92 ПРОБЛЕМЫ РУССКОГО ЯЗЫКА И МЕТОДИКИ ЕГО ПРЕПОДАВАНИЯ Межвузовский сборник научно-методических статей Балашов 2004 93 94 ПРОБЛЕМЫ РУССКОГО ЯЗЫКА И МЕТОДИКИ ЕГО ПРЕПОДАВАНИЯ Межвузовский сборник научно-методических статей Балашов 2004 95
