М.А. Корзо - Исторический факультет
реклама
М.А. Корзо О РОЛИ ПРОТЕСТАНТСКИХ И КАТОЛИЧЕСКИХ ТЕКСТОВ В ФОРМИРОВАНИИ КОНФЕССИОНАЛЬНОГО ОБЛИКА КИЕВСКОЙ И МОСКОВСКОЙ ПРАВОСЛАВНЫХ УЧИТЕЛЬНЫХ ТРАДИЦИЙ XVII – НАЧАЛА XVIII ВВ. План: (1) О роли межконфессиональной полемики в становлении новых жанров церковноучительной литературы (2) Протестантские влияния в украинско-белорусских катехизисах рубежа XVI–XVII вв. (3) Могилянская эпоха как эпоха вытеснения протестантских влияний католическими (4) Роль украинско-белорусских текстов в формировании конфессионального облика московских катехизисов (Симеон Полоцкий, букварные катехизисы) Предварительные замечания Православные учительные традиции Киевской Митрополии и Московской Церкви выступают в XVII в. как связанные друг с другом, но при этом не идентичные традиции. Основные отличия: (а) учительная традиция Киевской Митрополии формируется с конца XVI в. в условиях напряженной конфессиональной полемики как с католиками, так и с протестантами; (б) полемика выступает важным стимулом для осмысления и систематизации вероучения, способствует появлению и развитию новых жанров учительной литературы, ранее не представленных (или представленных слабо) в православной традиции (например, катехизисы и пособия по исповеди); (в) бóльшая доступность католических и протестантских текстов для книжников Киевской Митрополии и, как следствие, более сильное влияние данных текстов на православные памятники. Тезисы (1) Такие жанры учительной литературы, как катехизисы и пособия для подготовки к исповеди, получают распространение в Киевской митрополии как результат внешнего влияния (как католического, так и протестантского). При этом влияния могли быть троякого рода: (а) заимствуется структура и логика организации богословского материала (это самый распространенный прием: из другой традиции берется только каркасс и заполняется своим содержанием); (б) заимствуются отдельные богословские понятия, которые сначала функционируют параллельно с привычными православными, но постепенно происходит замена и на терминологическом уровне (прием т.ж. достаточно распространенный, хотя и характерный в большей степени для греко-католиков: так случилось, в частности, с понятиями «чистилище» и «мытарства»); (в) третья разновидность влияния – когда православный книжник берет большой фрагмент или даже текст целиком из одной традиции, переводит его дословно и «прячет» внутри своего текста, или создает для него новое обрамление. Ранние учительные тексты Киевской Митрополии, помимо своей ориентации на внешние модели, ставили перед собой задачу не столько дать позитивное изложение православного вероучения (сформулировать его в целостном виде), сколько опровергнуть «неправославные» богословские мнения конфессиональных противников. Это был период своеобразного дистанцирования, когда важнее было отмежеваться от оппонента, чем сформулировать свою позицию. И лишь позднее эта полемическая составляющая постепенно отходит на второй план, уступая место позитивному изложению своего собственного вероучения. Хотя отдельные элементы полемики сохраняются и в «Православном исповедании веры» Петра Могилы. (2) Последние годы XVI–XVII вв. – период преимущественно протестантских влияний на православлавные тексты киевлян (не исключительно протестантских, но преимущественно протестантских). Могилянский период и вторая половина XVII в. – протестантские влияния (которые отчасти осознавались) начинают вытесняться католическими. Говоря о влияниях, имеется в виду, в первую очередь, тот корпус текстов, на который опирались киевские книжники. (3) Распространение в Москве ряда жанров учительной литературы в XVII в. – есть результат киевских влияний. В XVIII в. можно заметить обратное движение. Но здесь ситуация уже несколько иная, учитывая, что границы Российского государства изменили свое очертание, и унификация, например, школьных катехизисов есть результат сознательной государственной политики. Встречаются, правда, любопытные примеры: использование катехизисов Феофана Прокоповича во львовских школах в самом конце XVIII в., когда Львов находился в составе монархии Габсбургов. Таким образом, применительно к XVII в. можно говорить о преимущественном влиянии Киева на Москву, в то время как в XVIII в. – Москвы на Киев; при этом основания этих влияний были совершено различны. *** (1) Вывод о возникновении определенных жанров учительной литературы в результате внешнего влияния основан на самоочевидном факте, что до определенного времени эти памятники не встречаются или занимают в культуре маргинальное положение, а в какойто момент наступает их бум. Что-то похожее наблюдается и в первой половине XVI в. в Европе: лавинообразный рост числа изданий учительной литературы был вызван осознанием протестантскими конфессиями той роли, какую эта самая литература играет в формировании их собственного облика. Только в Европе были уже готовые образцы, которые модифицировались, улучшались; но, в любом случае, протестантским авторам было на что опереться. В православной книжности ситуация была иная: до середины XVI в. не существовало катехизиса как самостоятельного жанра религиозной письменности. Встречались сочинения, именуемые катехизисами (например, «Малый» и «Большой» Феодора Студита, к. VIII – нач.IX), но по содержанию это были или аскетические проповеди, или вопросно-ответные поучения о вере, которые ограничивались исключительно догматическими сюжетами. И, что самое важное, они не предназначались непосредственно для пастырских нужд. К памятникам такого рода относились, например, «Вопросы и ответы на разные темы» Анастасия Синаита (конец VII в.) и «О нужных христианам изысканиях и писаниях Афанасия Александрийского к Антиоху князю» (вошло, в частности, в «Изборник» 1076 г. и в Кормчую русской редакции, конец XIV – начало XV в.). После «Точного изложения православной веры» Иоанна Дамаскина (VIII в.) в восточном богословии были лишь отдельные попытки систематического изложения догматов: «Изложение православной веры» Григория Паламы (вторая половина XIV в.), «Изъяснение священного символа православной веры Христовой» архиепископа Солунского Симеона (начало XV в.), «Исповедание православной и неповрежденной веры Христовой» патриарха Геннадия II, составленное для султана Мухаммеда II после взятия Константинополя в 1453 г. В середине – второй половине XVI в. опыты систематического изложения православного вероучения появляются как результат полемики греческих богословов с представителями протестантских конфессий. Сопоставление православной догматики с лютеранской (как ответ на греческую версию «Аугсбургского вероисповедания» 1530 г.) изложено в посланиях Константинопольского патриарха Иеремии II (Траноса) в 1576–1581 гг. Первые вопросно-ответные катехизисы, с четкой организацией внутреннего материалы, членением на части: Декалог, Символ веры, Отче наш и таинства, создаются представителями кружка «протестантствующих» богословов в Греческой Церкви в начале XVII в. Все они получили образование в протестантских университетских центрах Европы. С исповеданием Евангелическо-Аугсбургской Церкви пытался примирить православное вероучение митрополит Навпактский и Артский Захария Герган, издавший в 1622 г. в Виттенберге «Христианский катехизис». С позиций кальвинистского вероучения написано греческое исповедание веры Константинопольского патриарха Кирилла Лукариса (на латыни в 1629 г.; на латыни и греческом в 1631 г.). В этих и ругих случаях православные богословы пытались наполнить отработанные на Западе образцы катехизисов и популярных вероучительных пособий наполнить новым богословским содержанием. В украинско-белорусской книжности XVI – начала XVII в. учительные сочинения догматического характера создавались как памятники полемические, как ответ на вызов со стороны иных конфессий. Они могли использовать и вопросно-ответную форму изложения, как, например, «Вопросы и ответы православному з папежником» (ок. 1603 г.). Эти сочинения отнюдь не претендовали на догматическую полноту и их содержание всецело определялось полемическими задачами: отстаивались лишь те положения православной традиции, которые ставились под сомнение или отвергались католиками (исхождение Св.Духа от Отца, квасной хлеб для причастия, разрешение духовенству вступать в брак) или представителями протестантских конфессий (догмат о Св.Троице, иконопочитание, заступничество святых, церковные посты, таинство исповеди). Именно по такому принципу были построены т.н. книжица в шести отделах или «О единой истинной православной вере» Василия Суражского (Острог, ок. 1588 г.) или «Книга о вере» в 2-х частях (Вильно, ок. 1596 г.). Для ранних текстов очень важно было дистанцироваться от оппонента (-ов), тем более, что с распространением антитринитаризма отдельные полемисты из лагеря католиков пытались усмотреть сходство отдельных положений православного вероучения с учением антитринитариев. Например, в используемой православными формулировке исхождения Св.Духа «от самого Отца» зачастую усматривалось влияние антитринитаризма. Хотя православные акцентировали самого исключительно в полемических целях; аналогичный прием встречался еще у Максима Исповедника. И лишь позднее эта полемическая составляющая ранних прото-катехизисов постепенно отходит на второй план, уступая место позитивному изложению своего собственного вероучения. Хотя отдельные элементы полемики сохраняются и в «Православном исповедании веры» Петра Могилы (1645 г.). Подобное изменение тональности (переход от полемического изложения к изложению позитивному) находит отражение и в изменении самой организации текста: например, катехизис Стефана Зизания из «Науки ку читаню» (Вильно, 1596 г.) строится как беседа или спор между «зловерным», который вопрошает, используя разные каверзные приемы, и «благоверным», который от этих нападок отбивается. При этом «зловерный» не может быть отождествлен с представителем какой-то определенной конфессии: это такой собирательный образ, олицетворяющий в первую очередь тех, кто в той или иной степени отвергает христианский догмат Святой Троицы. В более поздних катехизисах начинает вопрошать неискушенный ученик, а учитель (наставник) его поучает; потом же они меняются местами: вопросы формулирует учитель, а ученик дает ответы. Изменение организации текста было связано также и с тем, что со временем утверждается практика заучивания катехизисов наизусть. (2) О том, что православные книжники Киевской митрополии активно использовали протестантские памятники в качестве источников для своих сочинений – это наблюдение было сделано уже их современниками из других конфессиональных лагерей (обвинения были иногда справедливы, иногда – нет). Речь не идет о том, что использовались исключительно протестантские памятники, но – преимущественно протестантские, а если точнее – кальвинистские. Примеры: (а) «Изложение о православной вере» видного деятеля братского движения Стефана Зизания в составе букваря «Наука ку читаню» (Вильно, 1596 г.). В основе «Изложения» – популярный кальвинистский катехизис «Что ты есть?» (по первым словам Coś ty jest?) из польско-литовских канционалов (первое полное издание Несвеж, 1563 г.; переиздания: Краков, 1567; Вильно 1581, 1594, 1598, 1600). Польский текст, в свою очередь, был своеобразной компиляцией из катехизисов общины «чешских братьев» (работы пражского епископа Лукаша начала XVI в.) и катехизисов видного лютеранского богослова Й. Бренца (первое издание ок. 1528 г.). (б) «Большой катехизис» брата Стефана Зизания – Лаврентия (создавался в Киевской митрополии ок. 1623 г.; после его перевода на церковнославянский язык и организованных по инициатике Патриарха Московского Филарета прений издан в 1627 г. в Москве; тираж практически полностью уничтожен). В «Большом катехизисе» используются два кальвинистских текста: «Что ты есть?» из польско-литовских канционалов и фрагменты катехизиса кальвиниста Симона Будного (Несвеж, 1562 г.), перешедшего потом на позиции антитринитаризма. (в) На сочинение Будного опирается и рукописные катехизис ок. 1600 г. (издан: Чтения в Историческом обществе Нестора Летописца. Киев, 1890. Кн. 4. Приложения. С. 1–81). Обращение православных книжников к сочинению Будного можно объяснить тем, что на тот момент это был единственный доступный образец популярного изложения вероучения на «простой мове», на который можно было ориентироваться. И хотя православные книжники наверняка знали, что Будный закончил свою жизнь приверженцем антитринитаризма, его катехизис встречался в православных библиотечных собраниях и продолжал тиражироваться на протяжении всего XVII в. в рукописной традиции. Объяснить популярность польского катехизиса «Что ты есть?» гораздо сложнее; вероятно, он стал известен жившим в Вильно братьям Лаврентию и Стефану Зизаниямчерез издания виленских кальвинистов. Решающим фактором могла стать доступность текста. Примечательно, что данный польский катехизис в начале XVIII в. был переведен на украинский язык греко-католическим священником. (г) Толкование молитвы «Отче наш» Лаврения Зизания (в составе «Грамматики» Лаврентия, Вильно, 1596 г.) представляет собой компиляцию из целого ряда текстов, как католических (катехизисы Мартина Бялобжеского и Валентия Кучборского), так и протестантских (катехизисы кальвиниста Павла Гилёвского и лютеранина Йоханнеса Бренца). На иные модели опирались популярные православные поучения о вере, публиковавшиеся в составе школьных букварей. Образцовым стало издание виленских братчиков (Евье, 1618 г.). Данные букварные катехизисы опирались на латинские учебники в том виде, как они сформировались еще до начала XVI в. Латинские же учебники, в свою очередь, были зеркальным отражением приходской катехезы в том виде, как она существовала до Реформации и после Реформации в Католической Церкви. Поэтому если до XVI в. эти поучения в составе букварей не имели какой-либо конфессиональной окраски, то с XVI в. они эту окраску приобретают. И именно эти поучения потом инкорпорируются в украинские и белорусские буквари. Могилянскую эпоху характеризует противостояние проникновению протестантских влияний в православное вероучение. Подобные обвинения, а т.ж упреки в непроясненности позиции православных богословов, неоднократно звучали из уст и католических, и униатских полемистов конца XVI – начала XVII вв. И этот осознанный антипротестантизм (осознанный и проговоренный, например, Петром Могилой в «Православном исповедании веры») приводит к сближению с католической традицией. Но не только эта причина, но и вся организация учебного процесса в Киево-Могилянской Академии приводит к тому, что новое поколение православных богословов взращивается если и не исключительно, но преимущественно на католических текстах. Могила обращается к католическому опыту систематизации вероучения еще и по той причине, что восходящая к греческой патристике традиция богословствования давала ему меньше возможностей для упорядочения и унификации учения и литургической практики. «Православное исповедание веры» (Москва, 1696) и составленный на его основе «Катехизис» Петра Могилы (Киев, 1645 и Львов, 1646) используют в качестве источников популярный катехизис конца XVI в. нидерландского иезуита Петра Канизия (помимо латинских и польских изданий, в Речи Посполитой функционировал и перевод на «простую мову», Вильно, 1595 г.), т.н. «Римский катехизис» (1566), созданный по решению Тридентского собора и отражающий его догматические постановления. В могилянскую эпоху появляется и такой специфический жанр учительной литературы, как пособие для подготовки к исповеди. Этот жанр был для православной книжности т.ж. чем-то новым: подготовка к исповеди никогда не была до такой степени формализована и пошагово регламентирована. Первое пособие такого рода «Мир с Богом человеку» (Киев, 1669 г.) приписывается архимандриту Киево-Печерской Лавры Иннокентию Гизелю. Сочинение представляет собой компиляцию из трех работ краковского доминиканца Миколая Мосчиского, которые использовались в Краковском диоцезе в качестве пособий для подготовки исповедников. (3) Распространение в Московской Церкви XVII в. таких жанров учительной литературы, как катехизис и пособие по исповеди, стало результатом в первую очередь киевских влияний. И в этой связи интерес представляет не только корпус воспринятых текстов, но и их оценка московскими книжниками (например, насколько критично воспринимались тексты, в основе которых были памятники иного конфессионального происхождения; возникали ли подозрения в неправославности источников, звучали ли какие критические голоса). Самым массовым стал жанр букварного катехизиса. В издании Василия Бурцова (Москва, 1637 г.) впервые приводится тот катехизис, что воспроизводился в украинско-белорусских букварях и выстраивался по католической модели. Совершенно очевидно, что московский издатель ориентировался на Евьенский экземпляр 1618 г.: совпадает не только содержание, но и некоторые значимые понятия. Вторым источником был букварь Спиридона Соболя (Кутейно, 1631), который сам, в свою очередь, опирался на католические образцы. Благодаря этим заимствованиям в московскую учительную литературу проникают и становятся неотъемлемой частью низового религиозного образования такие понятия, как, например, «семь смертных грехов», «правда естественная» (это т.н. «золотое правило», которое в средневековых латинских поучениях выступало в роли квинтэссенции естественного права – данное понятие чуждо православному богословию); наряду с Никео-Константинопольским символом веры начинает использоваться символ, приписываемый Афанасию и т.н. кредо Амвросия-Августина (латинский гимн Te Deum laudamus, составленный, якобы, Амвросием и Августином). Исповедание Афанасия было, конечно же, известно и до этого, но статуса символа веры в православной традиции не имело, поскольку не было утверждено собором. Католики же и протестанты (скорее лютеране) приравнивали их к Апостольскому вероисповеданию. Позаимствованные Бурцовым из украинско-белорусских букварей поучения вопроизводятся во всех букварях московской печати до 1710 г. (1657, 1664, 1667, 1669, 1679, 1704, 1708 гг.), т.е. до введения гражданского алфавита; но встречаются и на протяжении всего XVIII в. в тех учебниках, которые печатались церковным шрифтом или смешенными шрифтами (Москва, 1768, 1780, 1800 гг.; Санкт-Петербург, 1788 г.). Поэтому можно говорить о том, что сама заимствованная из украинско-белорусской книжности модель оказалась весьма живучей. Помимо введенных Бурцовым поучений, с издания 1657 г. и до 1708 г. в букварях московской печати воспроизводится катехизис «Изложение о православной вере» Стефана Зизания, изданный в букваре «Наука ку читаню» (Вильно, 1596 г.), в основу которого был положен катехизис из польско-литовских кальвинистских канционалов. Текст был, правда, несколько видоизменен Симеоном Полоцким в 1679 г. (но главным образом за счет изъятия грецизмов и смягчения полемической заостренности виленского оригинала). Пости весь тираж «Большого Катехизиса» Лаврентия Зизания (Москва, 1627), в котором были пространные вкрапления из польских кальвинистских катехизисов, был уничтожен. Нет свидетельств широкого бытования этого текста, распространялся преимущественно в рукописной форме в среде староверов, хотя встречался и в библиотеках церковных иерархов – у Филарета, Никона (сохранился список катехизиса с его собственноручными пометами). «Православное исповедание веры» Петра Могилы было издано в Москве в 1649 г. (в основе – киевская краткая версия 1645 г.). Была отредактирована значительная часть цитат из Священного Писания (Могила цитировал по Вульгате), изменена схема семи смертных пороков, осуществлены изменения в терминологии. В полном объеме «Православное исповедание» было издано в Москве в 1696 г. (в переводе Евфимия Чудовского) и выдержало до 1744 г. 9 переизданий в типографиях Москвы и СанктПетербурга. Известны 2 издания Черниговской типографии (1745, 1752 гг.), в конце XVIII в. московское издание 1649 г. краткого катехизиса перепечатала типография василиан в Супрасле (1788 г.). «Православное исповедание» обрастало т.ж. дополнительными статьями богословского характера; издавались версии с пространной исторической частью – компиляцией из книг Ветхого Завета. «Духовный Регламент» 1721 г. подверг сочинение Могилы критике, но не за неправославность отдельных мыслей, но за сложность подачи материала. Таким образом, использованные Могилой фрагменты католических источников стали со временем органичной частью православного богословствования. «Мира с Богом» Иннокентия Гизеля т.ж. был воспринят московскими православными книжниками. Помимо спорадических выписок из трактата, которые встречаются в отдельных рукописных собраниях, значительное распространение получила печатная версия трактата. Значительная часть тиража волей судеб оказалась на территории России. Известны экземпляры из библиотеки Симеона Полоцкого, который по просьбе патриарха Московского Иоасафа написал отзыв об этом сочинении. Даже в довольно отдаленных монастырях русского севера изданный в 1669 г. «Мир с Богом» появляется не позднее 1685 г. В Москве сочинение никакому серьезному разбору и критике не подвергалось. Московский книжник грекофильской ориентации Евфимий Чудовский в составленной из трактата Гизеля компиляции о церковных таинствах советует православным иереям как можно чаще обращаться к этому сочинению: «ныне новособранїе книгу глаголемую миръ человека с богомъ, чти часто и внятно, тамо многая обрящеши по тонку лежаща». В своей компиляции Евфимий изменил лишь отдельные термины: например, вместо схоластических понятий «материи» и «формы» таинства предпочитает использовать «вещество» и «вид или свершение». Критические голоса в адрес украинско-белорусской книжности (как и в адрес тех учительных памятников, что получили распространение в Москве) начинают звучать лишь в связи с дискуссией о времени преосуществления Святых Даров. Именно она заставила сторонников «греческой» партии внимательнее по этим углом изучить книжную продукцию Киевской Митрополии, хотя детальной богословской критики в адрес киевских книжников так и не прозвучало. На московском соборе 1690 г. сочинение Гизеля было названо в числе книг киевской печати, на распространение которых налагался запрет, хотя и после этого оно продолжало использоваться и переписываться. ЛИТЕРАТУРА [Болховский А.] О книге называемой: Православное исповедание Кафолической и Апостольской Церкви восточной // Христианское Чтение. 1844. Ч. II. С. 223 – 267. Горбач О. Три украïнськi православнi катихизми 17-го вiку // Працi Богословського факультету Украïнського Католицького Унiверситету iм. св.Климента Папи. Т. 71. Рим, 1990. С. 1–185. Живов В. Из церковной истории времен Петра Великого: исследования и материалы. М.: НЛО, 2004. Введение. § 1. Религиозно-политические противостояния в канун петровских преобразований. С. 7–34. Корзо М.А. Декалог в католических и православных катехизисах Речи Посполитой XVII в. // Х Рождественские образовательные чтения «Философская этика и нравственное богословие». Материалы конференции Института философии РАН, Москва, 29 января 2002. М.: изд-во фонда «Христианская жизнь», 2003. С. 236–263. Корзо М.А. Украинская и белорусская катехетическая традиция конца XVI – XVIII вв.: становление, эволюция и проблема заимствований. М.: Канон+, 2007. Ч. III–IV. Корзо М.А. Внешняя традиция как источник вдохновения. К вопросу об авторстве киевских и московских православных текстов XVII в. Два примера // Studi Slavistici. Vol. VI. Milano, 2009. S. 59–84. Лебедев А.П. История Греко-Восточной Церкви под властью турок. От падения Константинополя (в 1453) до настоящего времени. Сергиев Посад: тип. СвятоТроицкой Сергиевой Лавры, 1901. Т. 2. С. 667 – 671. Макарий (Булгаков). Православно-Догматическое богословие. Спб.: тип. Я. Трея, 1868. Т. I. Мейендорф Иоанн. Введение в святоотеческое богословие. Минск: «Лучи Софии», 2001. Опарина Т.А. Иван Наседка и полемическое богословие Киевской митрополии. Новосибирск: Наука, 1998. [Б.а.] О Книгахъ, на которыхъ отступники от православной церкви обосновывают свои неправильные мысли // Православный Собеседник. 1855. Кн. 2. С. 47 – 69. [Б.а.] О Книге: Большой Катехизис // Православный Собеседник. 1855. Кн. 3. С. 117 – 164; Кн. 4. С. 252 – 294; 1856. Кн. 3. С. 305 – 348. Соболевский А.И. Переводная литература Московской Руси XIV–XVII веков. Библиографические материалы. Спб., 1903. Турилов А.А. Памятники южнославянской книжности в составе русских библиотек конца XV–XVII веков (По материалам древнерусской библиографии) // Советское Славяноведение. 1977. № 1. С. 67–82. Melnyk M. Spór o zbawienie. Zagadnienia soteriologiczne w świetle prawosławnych projektów unijnych powstałych w Rzeczypospolitej (koniec XVI – połowa XVII wieku). Olsztyn: Uniwersytet Warmińsko-Mazurski, 2001. Janów J. Tłumaczenia ruskie z “Postylli” M. Reja w ewangeliarzach kaznodziejskich XVI i XVII wieku // Sprawozdania z czynności i posiedzeń Polskiej Akademii Umiejętności. T. XXXIV. Kraków, 1929. № 8. S. 2–10. Meyendorff P. The Liturgical Reforms of Peter Moghila: A New Look // Sain Vladimir’s Theological Quarterly. Vol. 29. New York, 1985. № 2. P. 101–114. The Reception of the Church Fathers in the West. From Carolingians to the Maurists / Ed. Irena Backus. Vol. I–II. Boston; Leiden: Brill Academic Publischers, 2001. Viller M. Une infiltration latine dans la théologie orthodoxe: La Confession orthodoxe attribuée à Pierre Mogila et le catéchisme de Canisius // Recherches de sciences religieuses. Vol. 2. 1912. P. 159–168. Wenger A. Les influences du Rituel de Paul V sur le Trebnik de Pierre Moghila (Mélanges en l’honneur de Monsigneur Michel Andrieu) // Revue des Sciences Religieuses. Strasbourg, 1956. P. 477–479.
