ОБСИДИАН Gorin Zeav Старик был всё

ОБСИДИАН Gorin Zeav
Старик был всё - ещё могуч, но горбился под взглядом сына.
Он только – что, сказал, с усилием сглотнув,
к чему готовился так долго, но как обыкновенно и бывает,
что в отдалённом времени лежит, далёким кажется, до часа
наступления.
Я завтра, в полдень, передам тебе, все надлежащие предметы,
которые, Верховному жрецу магическим залогом и символом
духовной власти служат.
Ты станешь голосом богов, владыкою сердец горящих и над
народом утвердишься законным вестником Небес.
Молчи.
Мне также трудно говорить, слова, что предначертаны на Круге
звёздном, как и тебе, в их смысл вникать.
Летящий Змей – Кетсалькоатль, звезда с хвостом, уже два дня
висит на небосклоне, не исчезая даже днём, волнение среди
людей и страх.
Знак явлен нам, на третий день, сам Главный жрец – на камень
жертвенный возлечь обязан.
Всё это сочтено давно – не нами и каждый раз, неотвратимостью
и точностью своей закон небесный утверждает.
Старик, воздевши руки, на распев, слова обряда Жертвы
произнёс, те, что на завтра, сын его с ножом обсидиановым в
руке, над телом Уходящего жреца произнесёт.
Мы помним Дар Богов, и на Алтарь благодарения, жизнь
возлагаем избранных своих, а также и врагов пленённых!
Пусть Ветер вездесущий, незримый и могучий, посланник
яростных, и любящих Богов, несёт в Небесную обитель – дым от
сердец, сгоревших в Чаше золотой!
Он замолчал и погружённый в мысли смотрел куда – то, вглубь
себя, картины прошлого, такие ясные, сменялись зыбким
миражом грядущего, где путь ещё не выбран.
1
Огонь в светильнике вдруг вспыхнул, высоким, длинным языком
и лица осветил.
Вот так бывает, за обыденностью жизни, мы истинную суть
событий, не видим, словно слепы и случай как подсказка Бога,
подобный грому, что всегда внезапен, глаза нам раскрывает, и
поражает истиной молниеносной.
Так сын сидел перед отцом и побелевшее лицо его, с тенями
чёрными, без глаз напоминало Смерти лик, безумный.
Он неотрывно, словно бы впервые видел, глядел на ритуальный
нож из чёрного обсидиана, что на подставке деревянной в
особой нише находился.
Орудие тяжёлое, то страшный дар из мира мрачного подземного
огня, он высечен был грубо, а рукоять его кривая, обвита жилой
человечьей.
На сколах острых лезвия его, играли блики алые огня, как – будто
кровь тысячелетия сочилась, из тёмных и мерцающих глубин его.
Так вот – всегда, привычный древний ритуал, другие умирают, и
ты решаешь – кто, а сам, над горькой участью возвышен,
смиренно исполняющий закон ревнитель.
Понятная судьба - но вдруг она, идущая обычною дорогой,
развернётся и прямо в сердце глянет смертною тоской.
Тогда – кричи, что здесь несправедливость есть или ошибка
роковая и так нельзя, но поздно.
Кто кормит Зверя – жизнями других, когда – то, сам в его утробу
попадает.
Жрец вздрогнул, молодой, оцепенение его прервалось, звуком
жутким, старик хотел молчание прервать, но горло слов не
пропустило, и он зашёлся в кашле тяжком.
Когда – же красные глаза, отец отёр от слёз, он сиплым голосом,
речь трудную последнюю свою, продолжил, чувства придавив,
усилием воли.
Я без прикрас и коротко напомню, о том, что знаешь ты, и
тайное сокрытое поведаю теперь.
2
Отец, свой голос тут, до шёпота понизил и наклонился ближе.
Когда – то высоко в горах, на Севере, ацтеки - предки наши, жили
и скудной жалкой пищей, с усилием, дни тяжкой жизни
продлевали, от холода страдая, случилось чудо.
Пять поколений минуло с тех пор как боги, в ярости, смели
потопом страшным, неблагодарный род людской, нечистый и
презренный.
В том, что народ наш сохранился, избегнув гибели в пучинах вод
ревущих, Шаман благоволение богов увидел и племя убедил.
Тогда, вот первые сердца, на Чаше жертвенной, летящим дымом
воскурились и боги гнев свой усмирили, явив внимание своё к
ацтекам.
Однажды вечером, когда в закатном солнце, белые вершины гор
вдруг алым вспыхнули огнём, на Юге появился, Кетсалькоатль Змей Пернатый, восприняв облик Чаши жертвенной огромной.
Он неподвижно в воздухе висел и заходящее светило, горячим
золотом, в сверкающих боках его играло.
И звуки умерли, а люди - стояли, молча глядя в небеса.
Шаман воззвал, что Знак – объявлен, ацтеки скоро собрались.
Вослед Парящей Чаше, отправились, свою судьбу вверяя высшим
силам.
Как труден путь – не зная назначения, когда ты день за днём
идёшь, лишениям подвергаясь.
Невыносимы бесконечные страдания, родных и обессиленных
детей, а мёртвые тела, давно уже оставленные так, без ритуала,
подобны страшным вехам на дороге в неизвестность.
Семь лун беды – семь лун кошмара, среди обледенелых скал и
хищников, идущих по пятам, голодных и измученных людей
закончились, в один из дней, внезапно.
Тогда угрюмоё ущелье, как – будто раздалось по сторонам как
облегчения вздох, тот первый, после тяжкого недуга и, ацтекам
вид открылся, в огромную прекрасную долину, где среди зелени
цветущей – сияли золотом и белизной, шесть рукотворных гор.
3
В своей гармонии небесной невиданным доселе чудом, стояли
пирамиды, словно ожидая - молчание, храня, под неумолчный
гомон птиц.
Текла река и жизнь кипящей силой, долину наполняла.
Спустилась вниз, Кетсалькоатля Чаша, над пирамидою застыв и,
вдруг исчезла в блеске молнии, раскате громовом.
Они пришли – крик радости, восторга исторгнули сердца и пали
люди на колени, богов своих благодаря, за милость.
Жрец старый замолчал, перст указующий поднял, и пристально
взглянул на сына.
Услышь меня – запомни и осторожен, будь отныне!
Как ягуар – в лесу ночном.
Старик прислушался и огляделся, потом продолжил тихо,
наклонившись ближе.
Вот здесь кончается рассказ, что с древних пор известен всем и
начинается всё то, о чём молчат, уста их запечатаны угрозой
смерти тайной.
Круг посвящённых, которые врагами являются, между собой,
хранят в секрете – события, тех дней далёких.
Лишь нить тончайшая, отцов и сыновей залогом истины и
равновесья служит.
Тогда, над пирамидой, не исчезла Чаша – Посланника Небес, а
утвердилась на вершине.
Он – встретил у подножья нас, Кетсалькоатль – Топильцин, так
мы его с почтением и восторгом звали, потом, он сам так захотел.
Огромен был, Небес Посланник, в два роста человека, широк в
плечах и строен, без всякого усилия, на руках обеих – мог воинов
носить, детей же столько помещалось, сколько сумеют влезть.
Лицом прекрасен Топильцин и с человеком схож по виду, но
были то - небесные черты с глазами синими как море, а волосы,
огню подобны красно - золотые, свивались кольцами и освещали
бледный лик его как солнце на закате.
Ещё одна особенность, нас поражала, и удивление вызывала, на
4
скулах, вокруг губ его, на подбородке Топильцина – густые
волосы росли, короткие, и цвета меди тёмной.
Одежда странная его, словно вторая кожа, скрывала тело, от шеи
и до пят, а белизна её как снежная вершина, давала временами то
блик воды – то радуги сияние.
На ней рисунки были мелкие и знаки тайные - ещё, быть может,
украшения или волшебные предметы.
Пять лет учил нас Топильцин, наукам нужным для людей, чтоб
мы законы мира знали, а через это - силу, мудрость обрели.
Он дал нам в дар, златые Кукурузы семена, чтоб голода не знали
люди, и научил - как из какао получать Нектар богов.
Он объяснил, как воду от реки, по руслам рукотворным вести к
полям, когда наступит время сева и как – когда нам урожай
снимать, и что нам делать с ним.
Таблицы звёздные чертил, по ним легко возможно было, читать
послания Небес и предсказать грядущее, где радость, может быть
сокрыта и печаль.
Особенно любил учить детей, ступенями их называл, что
лестницу на Небо, составляют, и повторял – начало в них!
Ночь шла как должно ей, лишь фитилёк со слабым мотыльком
огня, порхающим от ветерка, несущего в себе дым человеческих
жилищ и ароматы, влажные из леса, попеременно лица освещал,
склонившихся фигур – отца и сына, а тени чёрные плясали по
стенам.
Жрец старый, вёл рассказ, боясь хотя бы, слово упустить и Время
сжалилось, минуты в бездну прошлого стекали, теперь тягучей
тонкою, медовою струёй – он рад был, помнил всё и всё поведал.
Сейчас хочу о главном я сказать – все те благословенные пять лет,
что Топильцин с ацтеками прожил, не пролилось ни капли
крови человечьей.
Наоборот, он сам лечил людей и лекарей учил, рождались дети, и
никто не умер.
Запрет он наложил на жертвоприношения, как не пытался
5
убедить его Шаман – теперь Верховный Жрец.
Весь клан Вождя, тотем Орла и Камня держали сторону Шамана,
ибо почуяли они, ту связь незримую между кровавой Жертвой и
властью над людьми.
Но, что потуги их – Он бог, и Топильцин был непреклонен, на
стороне его стояла Жизнь, им обновлённая, днём каждым
радости и счастья.
Однажды Топильцин беседовал с далёким предком нашим,
жрецом тотема Ягуара и Змеи, сказал ему, как повернётся жизнь
ацтеков, когда ему нужда придёт покинуть их.
Подобен я сейчас, столбу опорному в шатре, лишь выбей – полог
упадёт, прольётся снова кровь, поэтому я клятву, возьму с тотема
твоего, что знания и истину хранить вы будете из рода в род, до
дней, когда всё это, обыкновенным станет – законом жизни для
ацтеков.
Всё тайное, чему вас научил, залогом равновесия будет и роду
вашему позволит, через века тянуться, ибо длинна дорога, очень.
Властителям есть польза в знании вашем, поэтому, почти
неуязвимы будете, лишь за движением чаш весов, внимательно
следите.
Что невозможным, вечным кажется сейчас, возможным станет
завтра.
Вожди меняться будут и Главные Жрецы, в свой час –
назначенный, его не изменить, и люди из тотема вашего, не раз,
правителями станут, уйдут, как день сменяет ночь, чтобы
вернуться снова.
Вы главное понять должны, что рук не покладая, за душу
каждого бороться надо, особенно детей и знанием, любовью
наполнять её, чтоб Человек торжествовал над Зверем.
Великая беда случится - с народом вашим, если, в день один
решите силой, поддавшись нетерпения соблазну и чьим – то
огненным речам, установить порядок новый под именем моим.
Всё то, свет увидело, взошло – цветком прекрасным, кровавой
6
лапой Зверя, смято будет.
Усилия, надежды предков, погибнут в междоусобице жестокой и
Старый мир надевший маску обновления, опять над вами
воцарится, незаметно.
Гармонии творение, любовь – вот почва для Души растущей, а
пища Зверя – насилие и кровь.
Законом силы – человеческим желанием, не опрокинуть
Мироздания Столпы, пред ними боги голову склоняют.
В тот день, когда в слезах, ацтеки провожали Топильцина, просил
Верховный Жрец оставить пирамиды, без них Теночтитлан
прекрасный утратит лик божественный и силу города богов
среди других народов.
Чудесные творения эти, останутся для вас, они не Дар Богов, они
Наследие Людей, что жили здесь, Богами их считать, вам не
зазорно, искал я их, но вас в беде увидел, и сердце состраданием
прониклось, теперь спокоен я, дорогу указал - как длинен будет
путь, от вас зависит.
Душа, божественное семя родит людей – Детей богов и на Пути
перерождений многих, ребёнок, вырастая, как предначертано становится Творцом.
Над миром вашим, оставлю я, Всевидящее Око, чтобы
вернувшись, узнать историю ацтеков и руку поднял к небу.
Над пирамидою поднялась, Кетсалькоатля Чаша, застыв, и вдруг
исчезла в блеске молнии и громовом раскате.
Старик прервал рассказ и тяжело вздохнул.
Всего лишь пару лет прошло, с тех пор и клан Вождя с
благословения Верховного Жреца, величие своё распространить,
желая, войну с соседями разжёг и многие погибли, а в честь
победы, пленных в Жертву принесли.
Военная добыча алчность, зависть породила, а горе от потерь,
вселило ненависть к врагам - сердца сгорели в Чаше.
Всё это укрепило власть Вождя и тех, кто с ним, а значит Зверь,
на спину Человека навалился, дыханием зловонным опаляя.
7
Прав Топильцин - Опорный столб исчез, и всех накрыло шкурой
старой, нет ветра свежего, лишь затхлость.
Однако время подошло – ушёл Шаман в Подземный мир и
взрослого наследника, после себя, не смог оставить.
Тогда, по – праву, наш тотем, Верховного Жреца назначил, те
самые Весы качнулись, и стало легче, уменьшилось
кровопролитие на обрядах, а больше песен, танцев и
приношений от Плодов Земли.
Так и живём, уже мы десять поколений и равновесие сохраняем.
Ты знаешь, что у нас теперь, есть несколько тотемов и мы
примерно половина от ацтеков всех.
Случись раздор междоусобный – погибнет всё и победителей не
будет, соседи не забыли нас как грифы, на кровавый пир
слетятся.
Кто этого захочет?
А если не поймёт – то вразумят.
Детей своих, наукам и ремёслам обучаем, гармонии любви, и
мира – вот, только имя Топильцин, не произносим, цена за
равновесие.
Мы ритуалы многие смягчили, лишь капли крови, без убийств, со
смертью – только два осталось, да этот вот, он раз один бывает в
поколение, потом ты исчисления посмотришь в летописи
тайной, я укажу, где спрятана она.
Давно, обряду этому начало положили, тот первый раз, явление
такое, случилось - после войны, той первой – пять лет прошло,
возликовали люди, а властьдержащие холодным потом страха
изошли.
Все думали, что Топельцин вернулся, тогда ещё свежо
воспоминание было, и Вождь придумал оправдание, на голову
Шамана всю вину взвалил, и за грехи на камень жертвенный
возлечь заставил.
Тогда, вот человек из нашего тотема, Жрецом верховным стал
впервые.
8
Как это глупо, противоречие в самой основе, учения
Топильцина, но Пернатый Змей исчез.
Кто мог оспорить правильность решения Вождя, когда так всё
удачно разрешилось, потом, при повторении, законом стало?
Хотя, я думаю, что это не был Топильцин, а то Всевидящее Око,
которое, он и оставил в небесах, а раз в сто лет, оно напоминает о
себе.
Молчание повисло, как – будто Старый жрец, повествования
нить утратил, напротив – горящий вперив взгляд в отца, Жрец
молодой сидел, окаменев, и видел прошлое, сжав кулаки до
побеления.
Лишь огонёк в светильнике чадил, потрескивая слабо, да там,
внизу за стенами, незримый хор существ ночных, являя жизнь во
всём многообразии, кричал и пел, свистел и хохотал.
Старик расправил плечи и голову подняв, изрёк окрепшим
голосом, глаза смотрели пристально на сына.
Как боги возвышаются над нами, так мы возвышены над миром,
свободой воли, разумом своим.
Животные, растения – все во вращении вечном, предназначения
не вольны изменить, так почему мы уподобились тем, кто
поставлен ниже нас и добровольно, себя замкнули в
бесконечный круг.
Того ли ждали боги?
Вручив нам новую судьбу, они нам подарили жизнь, а
благодарность высказать свою, скорей пристало песнею весёлой
и танцами, да угощением обильным во славу всех богов.
Оставь печаль, мой сын – слова мои запомни.
Я верю, ты пойдёшь дорогой, что кровью не полита, на радость
людям и богам.
Тотем наш – Змей и Ягуар, тебе опорой будет, пусть ярость, сила,
быстрота уравновесятся холодной мудростью, терпением
бесконечным.
Жрец молодой, желая жизнь отца спасти, горячие слова, пытался
9
вымолвить, отец прервал его, не надо сын, сейчас не время.
Всё новое в умах созреть должно, укорениться, всходы дать, не
ранее – запомни.
Священный Змей – Кетсалькоатль, в небе, то слишком важная
причина для кровопролитья, вернётся он теперь не скоро, есть
время у тебя, хотя за десять поколений, ступили мы на шаг один.
Намерением неотвратимым – ты знаки нанеси, на Зеркало Судеб
и помни – это путь твой сокровенный, услышат боги – воля их
свершится!
Холодный и тяжёлый нож, тот самый, древний из целого куска
обсидиана, оттягивает руку, сердце, разум, толпа внизу молчит.
Тоска неумолимо гложет душу и медлит Жрец, неотвратимое
случится, ещё мгновение, ещё… и напряжение сил, и ожидание,
повисло тучей грозовой – сейчас ударит молния, а дерево
могучее, о том ударе знает.
Мы помним Дар Богов, и на Алтарь благодарения, жизнь
возлагаем избранных своих, а также и врагов пленённых!
Пусть Ветер вездесущий, незримый и могучий, посланник
яростных, и любящих Богов, несёт в Небесную обитель – дым от
сердец, сгоревших в Чаше золотой!
10
12.04.2011