Глава 1. Некоторые вопросы теории когнитивной метафоры и
реклама
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Факультет филологии и искусств Кафедра общего языкознания Плескач Ирина Борисовна ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ МЕТАФОРИЧЕСКИХ И МЕТОНИМИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ ПРИ ЧТЕНИИ НОСИТЕЛЯМИ РУССКОГО ЯЗЫКА (ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ МЕТОДОМ ЗАПИСИ ДВИЖЕНИЙ ГЛАЗ) Выпускная квалификационная работа специалиста филологии Научный руководитель: д.ф.н., д.б.н., зам. зав. кафедры общего языкознания, проф. Т.В. Черниговская Рецензенты: к.ф.н., н.с. А.В. Дубасова В.К. Прокопеня Санкт-Петербург, 2009 Оглавление Введение ______________________________________________________3 Глава 1. Некоторые вопросы теории когнитивной метафоры и метонимии ____________________________________________________6 1.1. Различные подходы к изучению метафоры ___________________6 1.1.1. Когнитивная метафора как важный элемент речемыслительной деятельности человека ________________________________________6 1.1.2. Исследования метафоры в лингвистике, психологии и философии: метафора в детской речи, в речи шизофреников, в аспекте межполушарной асимметрии _________________________________13 1.2. Различные подходы к изучению метонимии _________________16 1.2.1. Метонимия как средство языковой выразительности и важный элемент речемыслительной деятельности человека _______________17 1.2.2. Пример классификации метонимий по типу переноса значения. К вопросу о синекдохе _______________________________________23 1.3. Некоторые особенности восприятия метафоры и метонимии как непрямых значений слов _____________________________________26 Глава 2. Методика записи движений зрачка ______________________28 2.1. Некоторые общие сведения о методике _____________________29 2.2. Методика проведенного эксперимента ______________________33 Глава 3. Эксперимент __________________________________________39 3.1. Результаты эксперимента _________________________________39 3.2. Обсуждение результатов __________________________________48 Заключение ___________________________________________________51 Summary______________________________________________________53 Список литературы ___________________________________________55 Приложение __________________________________________________61 2 Введение Изучение таких явлений, как метафора и метонимия, занимает важное место в различных областях знания – философии, лингвистике, логике, психологии и др. Следствием взаимодействия различных направлений научной мысли стало формирование когнитивной науки, которая занимается рассмотрением структур, предположительно существующих в мозге человека преобразовывать, и отвечающих хранить и за способность использовать перерабатывать, огромное количество информации в ограниченные промежутки времени. Один из возможных видов доступа к этим структурам лежит через язык, что делает проблему очень интересной в аспекте лингвистики. Ученые долго направляли свое внимание только на внешние проявления языка, совершенно не обращая внимания на те его свойства, которые заложены внутри мозга человека, и на структуры, которые отвечают за языковые процессы. А ведь именно они позволяют использовать столь сложную систему, как система языка. В практической жизни человека важную роль играет образное мышление. Оно зачастую определяет мировоззрение и поведение человека, базируясь на интуитивном чувстве сходства или смежности одних предметов или понятий с другими предметами или понятиями. В речи это может выражаться разными способами, в том числе, метафорой и метонимией. При этом человек способен не только наблюдать сходство между областями, воспринимаемыми различными органами чувств, но и улавливать схожесть конкретных и абстрактных объектов, материи и духа. Зачастую сходство не столько обнаруживается, сколько создается самим человеком. Таким образом, метафора и метонимия в некотором смысле 3 становятся ключами к пониманию основ мышления и процессов создания ментальных представлений о мире. Развитие науки и техники, появление новых приборов в смежных областях - медицине, физике, психологии - позволяет по-новому посмотреть на многие уже достаточно исследованные явления. появление прибора, регистрирующего движения глаз, Так, позволило записывать движения зрачка при прочтении какой-либо информации, выведенной на монитор компьютера. Это позволяет взглянуть на понимание тех или иных языковых элементов как бы глазами испытуемых, определить, какие слова вызывают затруднения, к чему в тексте приходится возвращаться, чтоб полностью осознать смысл. Целью данной работы является рассмотрение некоторых особенностей восприятия метафорических и метонимических конструкций при чтении носителями русского языка. Задачи работы: - проанализировать понятие когнитивной метафоры и метонимии; - провести эксперимент по методу регистрации движений глаз; - проанализировать полученные данные, сравнить значимость контекстов – прямого, переносного, бессмысленного – для времени понимания того или иного слова, которое может быть употреблено как в прямом значении, так и в метафорическом (метонимическом). Гипотеза. Выдвинуто предположение, что чтение одних и тех же слов в разных контекстах – прямом, переносном, бессмысленном – будет значимо отличаться. И что эти отличия тесно связаны с расхождениями в прочтении слов, которые непосредственно влияют на понимание значения – так называемых «смыслоразличителей». Предполагается, что расхождения между «смыслоразличителями» также будут значимыми, и 4 фиксации на них будут настолько дольше, насколько дольше фиксации на непосредственно ключевых словах. Научная новизна работы заключается в том, что на материале русского языка ещё не проводились эксперименты по записи движения зрачка при чтении метафорических и метонимических конструкций. Это один из возможных путей исследования, направленного на то, чтобы понять, как происходит понимание той или иной информации. Данные, получаемые при таком эксперименте, в отличие от традиционных устных ответов испытуемых, не искажаются предварительным осмыслением и потому являются более объективными. Полученные данные могут быть использованы в качестве основы для последующих исследований в данной области. Структура работы. Работа состоит из трех глав основной части, введения, заключения и списка использованной литературы. Первая глава посвящена рассмотрению понятий метафоры и метонимии, в первую очередь с точки зрения когнитивной науки, описанию различных подходов к изучению этих явлений и краткому описанию экспериментов, проведенных в данной области. Во второй главе рассказывается о методике проведения эксперимента и обработке данных, а также дается некоторый теоретический материал о методе записи движения зрачка и приборе, регистрирующем движения глаз. Третья глава представляет собой подробное описание проведенного эксперимента, анализ данных, полученных в ходе этого эксперимента, и обсуждение результатов эксперимента. 5 Глава 1. Некоторые вопросы теории когнитивной метафоры и метонимии 1.1. Различные подходы к изучению метафоры 1.1.1. Когнитивная метафора как важный элемент речемыслительной деятельности человека «Литературная энциклопедия» дает следующее определение метафоры: «Вид тропа, употребление слова в переносном значении; словосочетание, характеризующее данное явление путем перенесения на него признаков, присущих другому явлению (в силу того или иного сходства сближаемых явлений), которое образно его замещает» [Тимофеев 1934: 233]. А Н. Д. Арутюнова отмечает следующие характерные черты художественной метафоры: 1) слияние в ней образа и смысла; 2) контраст с тривиальной таксономией объектов; 3) категориальный сдвиг; 4) актуализация «случайных связей»; 5) несводимость к буквальной перифразе; 6) синтетичность, диффузность значения; 7) допущение разных интерпретаций; 8) отсутствие или необязательность мотивации; 9) апелляция к воображению, а не к знанию; 10) выбор кратчайшего пути к сущности объекта [Арутюнова 2000: 20]. Здесь метафора представляется как выразительное художественное средство, которое употребляется скорее в поэтической речи, нежели в повседневной. Достаточно долго она рассматривалась только с литературоведческой точки зрения, и игнорировалась как предмет психологического исследования. Однако нельзя не обратить внимание на тот факт, что метафора в первую очередь – психологический феномен, она 6 является практически универсальным для всех языков примером полисемии, без которой язык нуждался бы в огромной памяти для называния каждого нового объекта отдельным словом. В книге Дж. Лакоффа и М.Джонсона «Метафоры, которыми мы живем», ставшей одной из классических работ по современной теории метафоры, убедительно демонстрируется ошибочность исключительно литературоведческого подхода к рассмотрению метафор, доказывается метафорическая природа самой системы понятий, которыми мы пользуемся [Lakoff 1980]. Действительно, метафоры проявляются не только в языке, но также в мышлении и действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути. Хотя это не всегда осознается нами. В повседневной деятельности мы думаем более или менее автоматически, по определенным схемам. Вывод о том, что обыденная понятийная система метафорична по своей сути, опирается на лингвистические данные. Благодаря языку, ученые получили возможность доступа к метафорам, структурирующим восприятие, мышление и действия [Lakoff 1980: 5]. Достаточно вспомнить простые и общеупотребимые выражения «время идет», «солнце садится». С помощью подобных метафор мы делаем непонятные вещи понятными и близкими нам. Без этого очень сложно было бы передать информацию, которая касается абстрактных понятий, никто не мог бы ни объяснить, ни понять их. В основе метафоры - способность слова к своеобразному умножению в речи номинативной функции. Особенность её заключается в том, что она часто представляет собой сравнение, где то, что сравнивается, полностью замещается тем, с чем производится сравнение, то есть планы внутренней и внешней смысловой структуры даются слитно. 7 Г.Н. Скляревская в книге «Метафора в системе языка» говорит о том, что, благодаря Аристотелю, сложился получивший развитие в 20 веке взгляд на метафору как на «неотъемлемую принадлежность языка, необходимую для коммуникативных, номинативных и познавательных целей» [Скляревская 1993: 6]. Там же она приводит высказывания античных философов о метафоре, доказывая, что они уже содержат зерна идей, послуживших основой для разноаспектного изучения этого языкового феномена: «Квинтилиан полагал, что «метафора дарована нам самой природой» и «содействует тому, чтобы ни один предмет не остался без обозначения». Это же утверждает Деметрий: «обиходная речь создала такие хорошие метафоры для некоторых понятий, что мы уже не нуждаемся для них в точных выражениях, такая метафора утвердилась в языке, заняв место буквального обозначения». Цицерон трактует метафору как способ формирования недостающих языку значений – перенос по сходству производится «ввиду отсутствия в языке соответствующего понятию слова». Теофраст также признавал за метафорой право «пополнять недостаток слов в языке» [Скляревская 1993: 6]. Также Г.Н. Скляревская говорит о существовании двух типов метафоры – художественной и когнитивной. Как только метафора была вычленена из ряда других языковых явлений и описана, сразу возник вопрос о её двоякой сущности – быть средством языка и поэтической фигурой. Весьма существенны различия языковой и художественной метафоры с точки зрения их лексического статуса. Языковая метафора – самостоятельная лексическая единица, достаточно свободно вступающая в семантические связи, художественная же метафора не имеет такой лексической самостоятельности, она всегда связана с контекстом. Различия между языковой и художественной метафорой обнаруживаются также на уровне семантической структуры метафорического значения – 8 лексическое значение языковой метафоры, несмотря на сложность, поддается структурированию и подведению под типовые схемы, в то время как каждая художественная метафора уникальна [Скляревская 1993]. При образовании языковых метафор человек опирается не только на существенные значения слов, но и на второстепенные их определения и признаки. Это помогает обобщить представление о предмете и расширить представление о его свойствах. Отсюда - познавательное значение метафоры. Можно исписать несколько страниц в сложных объяснениях, а можно выразить все одной метафорой. Наиболее значимы в речевой и мыслительной деятельности концептуальные метафоры. Это метафоры, роль которых связана с тем, что они способны структурировать мировосприятие людей и в определенной мере детерминировать интерпретацию действительности. В процессе функционирования концептуальных метафор реальные процессы и факты не просто описываются, но и осмысляются субъектами в определенной аранжировке («жизнь – это театр», «жизнь – это путь», «жизнь – это текст») [Задворная 2001]. Рассмотрение метафоры как ключа к пониманию основ мышления и процессов сознания отсылает нас к когнитивной науке – науке о системах знаний и обработке информации. Занимаясь изучением способов получения, переработки и хранения информации, специалисты по когнитивной науке выдвинули идею о существовании неких форм репрезентации этих способов не только в научных описаниях, но и в мозгу человека, т.е. в виде определенных структур сознания. Наиболее простой путь доступа к структурам сознания лежит через язык. Так, метафора становится ключом к пониманию основ мышления и процессов создания ментальных представлений о мире. В подобном ключе метафора рассматривается многими учеными [Skinner 1957; Lakoff 1987] 9 Эмпирическая основа метафорики – непременный контроль языка над вновь открытыми свойствами или явлениями мира. Перенос значений с известного на неизвестное – естественная мыслительная операция [Skinner 1957]. В таком случае можно предположить, что усвоение любой новой информации происходит путем подобного переноса. Человек способен не только устанавливать сходство между областями, которые воспринимает разными органами чувств, и выражать его в речи (холодный ветер – холодный взгляд), но так же улавливать сходство между конкретными и абстрактными объектами (человек идет – время идет). Арутюнова указывает, что в подобных случаях человек не столько отмечает сходство, сколько сам создает его [Арутюнова 1990: 8-20]. Таким образом, метафоры позволяют сопоставить, казалось бы, несопоставимые понятия. Выделяют различные типы когнитивных метафор [Lakoff, Johnson 1980; Никитин 1997]. По М.В. Никитину метафоры могут быть подразделены на онтологические (где присутствует некое существенное сходство между сравниваемыми объектами), и синестетические (не связанные с присущими объектам и предметам действительности признаками, но отражающие особенности восприятия сопоставляемых предметов). Синестетические метафоры изначально не связаны с присущими объектам действительности признаками, они лишь отражают особенности восприятия сопоставляемых предметов пишущим, говорящим или слушающим: мягкий = 1) как «мягкий грунт», 2) как «мягкий выговор», 3) как «мягкий характер». Онтологические, в свою очередь, делятся на прямые (если метафора называет некий признак) и транспонированные (если признак проявляется в описании взаимоотношений с другими объектами), например, обезьяна = 1) животное, 2) кривляка (онтологическая прямая метафора); бороться = 1) «бороться на ковре», 2) «бороться со сном» (онтологическая транспонированная метафора). [Никитин 1997: 37-38]. 10 Одной из базовых классификаций метафор является классификация Лакоффа-Джонсона, приведенная в книге «Метафоры, которыми мы живем». Там выделяются онтологические метафоры (действие или событие осмысляется как объект, состояние как контейнер и т.п.), пространственные метафоры (где главными являются параметры верх-низ, внутри-вне и т.п.) и структурные метафоры (когда один концепт структурируется в терминах другого). Понимание метафоризации как структурирования одного концепта в терминах другого интересным образом перекликается с подходом автора теории фреймов М.Минского. Он пишет, что аналогии, основанные на метафорах, дают возможность какой-либо предмет или идею рассматривать в свете другого предмета или идеи, что позволяет применить знание и опыт, приобретенные в одной области, для решения проблем в другой области. Таким образом, метафора «способствует образованию непредсказуемых межфреймовых связей, обладающих большой эвристической силой» [Минский 1988: 291-292]. Анализом некоторых аспектов эффективности метафор также занимался П. Маранда в своей статье «Метаморфные метафоры». Он говорит о том, что в метафорах содержатся некоторые прагматические программы, в соответствии с которыми человек себя ведет. И даже самые простые утверждения, вроде «время - деньги», «ты – ангел» навязывают некоторые изменения программы поведения. Он снова отсылает нас к работе Дж. Лакоффа и М.Джонсона "Метафоры, которыми мы живем", говоря, что если принять за истину метафоричность нашей когнитивной системы, то наш образ мыслей, а также действия в высокой степени определяются метафорой [Lakoff, Johnson 1980]. На этом строится достаточно большое количество рекламы. В качестве примера П.Маранда приводит такой пример: коллективное представление о льве в Африке восходит к опыту, приобретенному людьми – прагматике охоты, и это 11 представление порождает метафору, которая влияет на поведение. Так, король, которого называют львом, начинает верить в это и ведет себя соответствующим образом», то есть метафора имплицирует действие [Маранда 1993]. Легко также заметить своеобразие метафор, особенно онтологических и пространственных, связанное с различными культурологическими аспектами. Например, метафора верха и низа тесно связана с мифологическими и религиозными представлениями о мире. Данным вопросом интересовались такие ученые, как Уорф [Whorf 1960], Телия [Телия 1977], Лаков [Lakoff 1980], Сепир [Sapir 1993]. Дж. Лакофф пишет, что один и тот же объект или действие могут поразному осмысляться в разных культурах. Так, например, в одной культуре «время» метафорически осмысляется как «деньги», «нечто, что можно потратить или сэкономить». Но есть культуры, где время будет осмысляться как-нибудь по-другому [Lakoff 1980]. По мнению В.Н. Телии, метафора обладает свойством "навязывать" говорящим на данном языке специфичный взгляд на мир — взгляд, являющийся результатом того, в частности, что метафорические обозначения, "вплетаясь" в концептуальную систему отражения мира, "окрашивают" ее в соответствии с национально-культурными традициями [Телия 1977: 210]. Это легко проследить на примере разницы в подходах к номинации размещения машины на поверхности земли. Машина стоит во дворе – Car sits in the yard (Машина «сидит» во дворе). Само наличие подобных метафор в языке способствует формированию «наивной картины мира» у говорящих на данном языке [Whorf 1960]. Сравнивая метафоры разных языков, можно предположить, что для людей, изучающих иностранный язык, не сразу становятся понятными значения таких, например, предложений, как «к нему и подходить не хочется, такой он гусь». А дело в том, что в английском языке «гусем» чаще называют человека 12 богатого или глупого. Примеров подобного рода можно привести множество, поскольку языковые картины чрезвычайно разнообразны. Особенно хорошо описаны расхождения, связанные с разными языковыми картинами мира в работах по теории перевода, например, «Toward a Science of Translating» [Nida 1964]. Попытки ученых подвести метафору под единое определение, единую классификацию пока не увенчались успехом. Метафора, в частности когнитивная, очень многогранна и может рассматриваться с разных точек зрения. Возможно, именно поэтому она является столь привлекательным объектом исследования для специалистов из разных областей. 1.1.2. Исследования метафоры в лингвистике, психологии и философии: метафора в детской речи, в речи шизофреников, в аспекте межполушарной асимметрии. В ходе исследований метафоры в лингвистике, психологии и философии неоднократно рассматривалось восприятие и порождение метафорических высказываний детьми разных возрастов [Черниговская и др. 2004]. По результатам эксперимента, проведенного с детьми в возрасте до 11 лет, Е.А. Кричевец выделяет три основных фактора, влияющих на понимание метафоры. Во-первых, уровень развития вербального и социального интеллекта, во-вторых, особенности развития речи: объем словарного запаса, скорость и богатство вербальных ассоциаций, и втретьих, состояние сферы зрительных предметных образов [Кричевец 2004]. 13 Н. Николаенко сравнивал метафорическое мышление у детей здоровых и больных аутизмом. Он выяснил, что к 12-13 годам все здоровые дети понимают метафоры и идиомы, хотя это в достаточно большой степени зависит от общей школьной успеваемости. Отличники по всем предметам и дети с высокими творческими способностями показали самые лучшие результаты (83% правильных ответов). Дети же, страдающие аутизмом, давали много нелепых ответов (57%). Автор статьи предполагает, что дефект метафорического мышления может быть обусловлен снижением активности правого полушария, отчего страдает естественный способ усвоения информации [Николаенко 2001]. Множество работ, связанных с метафорой, посвящено рассмотрению проблемы межполушарной асимметрии [Черниговская, Деглин 1986], [Chernigovskaya 1994] [Chernigovskaya 1996], [Faust, Mashal 2008]. Раньше считалось, что правое полушарие отвечает за образное мышление, а левое – за логическое, а также, что левое является первостепенным и более важным. Рассмотрением этой проблемы занимались Т.В.Черниговская и В.Л. Деглин. Результаты проведенного ими эксперимента описаны в статье «Метафорическое и силлогистическое мышление как проявление функциональной ассиметрии мозга» [Черниговская, Деглин 1986]. Эксперимент заключался в том, что сначала исследовались люди с одним действующим полушарием, затем с другим, что позволило сравнить непосредственно ответы изолированных полушарий. Выяснилось, что левое полушарие стремится проанализировать, пользуется формальным способом расшифровки метафор и идиом, что приводит к неправильному пониманию. Правое же, наоборот, рассматривает высказывание целиком, без деления на элементы, поэтому ему лучше удается декодировать метафоры, и значительно лучше – идиомы (которые по природе являются застывшими метафорами, то есть первоначальные связи в них окончательно утеряны). Однако с решением силлогистических задач левое полушарие справляется намного лучше правого, применяя формулу, и не 14 пытаясь обратиться к приобретенному опыту, что характерно для решения подобных задач правым полушарием. Таким образом, основным выводом является то, что «гетерогенность мышления определяется функциональной специализацией полушарий мозга» [Черниговская, Деглин 1986], что, однако, не означает, что какое-либо из полушарий является основным и первостепенным. Под руководством Т.В. Черниговской также был проведен эксперимент, посвященный рассмотрению особенностей восприятия метафор и идиом при нарушениях мышления, связанных с шизофренией. В ходе исследования ставилась задача выяснить, насколько сильно при шизофрении страдает образность мышления человека. Гипотеза о том, что большая часть ответов испытуемых с шизофренией должна приходиться на ответы нелепые, не подтвердилась, однако оказалось, что образное мышление сохраняется достаточно долго. Это следовало из достаточно небольшой разницы между ответами испытуемых в норме и сохранных испытуемых с шизофренией, а также относительно неплохим результатом среди менее сохранных испытуемых с шизофренией. Проблемой понимания метафор при психических заболеваниях, также занимались такие ученые, как Mo, Su, Chan, Liu [Mo et al. 2008]; Iakimova, Passerieux, Hardy-Bayle [Iakimova, Passerieux, Hardy-Bayl 2006] и др. Китайские ученые Mo S., Su Y., Chan R.C., Liu J. в статье «Понимание метафор и иронии при шизофрении во время ремиссии: роль внутренней модели сознания исследование, в “другого” котором (theory принимали of mind) участие и 29 IQ» описывают испытуемых с шизофренией и 22 – здоровых. Исследование показало, что понимание метафор и иронии связано скорее с внутренней моделью сознания “другого” (theory of mind), в то время, как влияние уровня IQ имеет гораздо меньшее значение для выполнения подобных мыслительных операций [Mo et al. 2008]. 15 Несколько другие цели ставили перед собой исследователи Iakimova G, Passerieux C, Hardy-Bayle MC. Они сравнивали образное и конкретное восприятие метафорических воспринимается такое высказываний, высказывание или то есть, трактовка целостное происходит постепенно, по одному слову из высказывания. Также имело место сравнение понимания метафор при шизофрении и депрессии, с учетом клинических признаков заболеваний. Выяснилось, что склонность к образному или конкретному восприятию метафор у испытуемых с психическими отклонениями прослеживается лучше, чем у испытуемых в норме. На ошибочность ответов при шизофрении в первую очередь влияет тяжесть общих нарушений мышления, а при депрессии - степень проявления симптомов заболевания и психофизическая заторможенность. Данное исследование оставило ряд вопросов и, скорее, может считаться подготовительным [Iakimova, Passerieux, Hardy-Bayl 2006]. Следует отметить, что исследования, посвященные метафоре, очень разносторонни. О ней написано огромное количество научных статей, однако ученые находят все новые способы посмотреть на данный языковой и ментальный механизм с разных точек зрения. И до сих пор мы не можем считать его всесторонне изученным. 1.2. Различные подходы к изучению метонимии 16 1.2.1. Метонимия как средство языковой выразительности и важный элемент речемыслительной деятельности человека Одно из наиболее полных определений метонимии принадлежит Н.Д.Арутюновой: «Метонимия - троп или механизм речи, состоящий в регулярном или окказиональном переносе имени с одного класса объектов или единичного объекта на другой класс или отдельный предмет, ассоциируемый с данным по смежности, сопредельности, вовлеченности в одну ситуацию» [Арутюнова 1990: 300]. Недостатком данного определения является то, что эта дефиниция касается: 1) лишь существительных, 2) преимущественно только речевой метонимии. Литературная «Метонимия — энциклопедия употребление дает слова следующее в определение: переносном значении, словосочетание, в котором одно слово замещается другим, как в метафоре, с тем отличием от последней, что замещение это может производиться лишь словом, обозначающим предмет (явление), находящийся в той или иной (пространственной, временной и т. д.) связи с предметом (явлением), которое обозначается замещаемым словом» [Литературная энциклопедия 1934]. Например, «слушать Шопена» (слушать его музыку), «выпить две чашки» (выпить содержимое двух чашек), «фуражка заволновалась» (мужчина в фуражке заволновался). Метонимический механизм, как и метафорический, играет огромную роль в когнитивной деятельности человека, в том числе в речемышлении, порождении речи [Якобсон 1990], функционировании языковых единиц. Однако метонимический перенос представляет собой не художественную, а когнитивную операцию, и столь же характерен для функционирования единиц глубинных, непосредственно взаимодействующих с когнитивными структурами. В качестве родового понятия для когнитивной единицы, которая накапливает в себе знания о мире, участвует в процессе 17 речемышления, в том числе ассоциативного (метафорического, метонимического), исследователи используют термины фрейм [Минский 1988], когнитивная модель [Джонсон-Лэрд 1988], ментальная модель [Lakov 1980], образ [Илюхина 1998] и др. Исключительную роль метонимии в процессах мышления подчеркивает Е.С. Кубрякова. По ее мнению, “увлеченные метафорой и посвятившие ей столько публикаций, мы как бы отодвинули на задний план метонимию” [Кубрякова 1992]. И напрасно, потому что метонимия занимает не менее важное место в речевой и мыслительной деятельности человека, чем метафора. О важной роли метонимии в литературном и повседневном языке писал также Гиббс. Он утверждает, что метонимия – это не только языковое средство, но и важнейший когнитивный механизм, играющий важную роль в таких явлениях, как имплицитное содержание речи, непрямая речь, разговорные тавтологии [Gibbs 1994]. Р. Якобсон в работе 1990г. писал о двух полюсах вербального мышления – метафоре и метонимии. Они непосредственно связаны с двумя типами расстройств человеческой речи: 1. когда человек не может подбирать слова с определенным значением, или замещать их другими словами, близкими по значению. В таком случае из двух полярных фигур речи - метафоры и метонимии последняя, основанная на смежности объектов, широко используется афатиками с расстройством селективных способностей, в отличие от метафоры, способность к которой нарушается. В речи таких пациентов «вилка» заменяет «нож», «стол» – «лампу», «курить» – «трубку» и т.п. Например, типичный случай был отмечен Хедом: "Когда пациенту не удавалось вспомнить название черного цвета, он описывал его как What you do for the dead 'To, что вы делаете для покойника'; это он сокращал до 18 одного слова dead 'покойник'" [по: Якобсон 1990: 121] И если способность к селекции серьезно нарушена, а способность комбинирования сохранена, по крайней, мере частично, то общее языковое поведение пациента определяется именно смежностью, поэтому данный тип афазии можно назвать нарушением отношения подобия. 2. Когда человек не может выстраивать последовательные цепочки из слов, то есть, не способен к комбинации. У таких пациентов наблюдается склонность к инфантильным однофразовым высказываниям и к однословным фразам; сохраняется только небольшое количество более длинных, стереотипных фраз. Тем не менее, при распаде контекстной композиции операция селекции сохраняется. Формы афазии многочисленны и разнообразны, но все они колеблются между двумя полярными типами, описанными выше. Любая форма афатического расстройства заключается в более или менее серьезном нарушении либо способности к селекции и субституции, либо способности к комбинированию и контекстной композиции. Первая форма болезни связана с нарушением металингвистических операций, то есть подавлением отношения подобия, а при второй нарушается владение иерархией языковых единиц, то есть происходит подавление отношения смежности. Соответственно, метафора не свойственна расстройствам подобия, а метонимия - расстройствам смежности. Любое речевое событие может развиваться по двум смысловым линиям: одна тема может переходить в другую либо по сходству, либо по смежности. Для первого случая наиболее подходящим обозначением будет термин "ось метафоры", а для второго - "ось метонимии", поскольку они находят свое наиболее концентрированное выражение в метафоре и метонимии соответственно. При афазии какой-либо из этих процессов ограничен или полностью блокирован – именно поэтому исследование афазии представляет собой огромный интерес для лингвиста. Интересно, 19 что при нормальном языковом поведении оба эти процесса, перенос значения по сходству и по смежности, действуют непрерывно, хотя при тщательном наблюдении обнаруживается, что под влиянием культуры и прочих факторов, таких, как личностные языковые характеристики и личный языковой стиль, говорящий отдает предпочтение какому-либо одному из указанных процессов [Якобсон 1990: 125]. Многие ученые не выделяли метонимию в отдельный класс, называя её одним из типов метафоры [Levin 1977; Searle 1979]. На сходство метонимии и метафоры обращает внимание также В.Н. Телия: “между метафорой и метонимией нет непроходимой границы; они не контрадикторны. … метафора и метонимия – это универсальные в своей понятийной основе способы переосмысления. Различие между ними сводится к тому, что метафора как прием – это предикация нового свойства, полученного на основе аналогии, и выбор имени на основе такого подобия, а метонимия – это извлечение какого-либо свойства из уже оязыковленного отражения действительности в силу его смежности со свойством нового обозначаемого и выбор ему имени, отражающего в своей семантике эту смежность ” [Телия 1977] В более поздних работах метонимия рассматривается исключительно как самостоятельное явление [Gibbs 1990; Papafragou 1996]. Метафора основывается на сравнении или аналогии таких объектов мысли, которые реально между собой не связаны, независимы один от другого. Например, в метафоре типа «Некоторые работы – тюрьмы» есть явное сравнение сферы-источника и сферы-мишени [Lakoff & Turner 1989; Sweetser 1991]. Таким образом, метафорическое предложение можно переделать в «Некоторые работы похожи на тюрьмы». С метонимическим предложением проделать такую операцию без утраты смысла нельзя. «И если метафору иногда определяют как сжатое сравнение, то метонимию можно было бы определить как своего рода сжатое описание. «Театр 20 рукоплескал» говорим мы вместо «публика, собравшаяся в театре, рукоплескала»; здесь «театр» есть сжатое описание слитного понятия, сосредоточенное на признаке, который существен для данного воззрения: места, объединяющего разнородную толпу лиц и потому определяющего ее как целое» [Петровский 1925: 437—439]. Метонимия основывается на реальной связи, на реальном отношении между предметами. И эти отношения, делающие два объекта мысли логически смежными друг с другом, могут быть разных категорий. Часто берут один хорошо понятый аспект А сущности Х, или легко воспринимаемый аспект А сущности Х, и используют его либо вместо всей сущности Х, либо вместо другого её аспекта. Например, «Не позволим Сальвадору стать вторым Вьетнамом» (место используется для обозначения событий, связанных с этим местом). То есть отождествление происходит скорее внутри сфер, чем между ними (Lakoff 1987: 288). Чаще всего классификация метонимий сводится к трем главным группам: в основание деления кладутся отношения пространственные, временные и причинные, или же категории сосуществования, последовательности и логической внутренней связи. Но во всех попытках классифицировать все многообразные явления речи, которые можно определить как метонимии, не хватает ни отчетливости в дифференциации предмета, ни доказательств логической родственности между собой всего того, что относят к метонимии, обособляя её от других тропов, метафоры и синекдохи. Так, категории пространственная и временная во многих случаях объединяются категорией сосуществования (например, «Украина глухо волновалась» - именование места в смысле его населения и именование периода времени в смысле явлений, которые происходили в его течение – «голодный век»). [Петровский 1925: 437—439]. Л. Талми в книге о когнитивной семантике писал о кадрировании внимания и избирательности человеческого восприятия, которая 21 проявляется в языке в виде разнообразных типов сдвига фокуса внимания при описании одной и той же ситуации, когда какой-то элемент подчеркивается и выделяется, а другой – остается в тени, что связано с актуализированными отношениями типа причина-следствие, часть-целое. То есть, об одной и той же внеязыковой ситуации можно говорить, акцентируя внимание на различных деталях [Talmy 2000]. В данном контексте, одним из интересных типов проявления сдвига фокуса внимания является метонимия. Подробно об этом рассказывала Е.В. Падучева в докладе «Метонимическое мышление» [Падучева 2003]. Она выделила три рода явлений, которые можно охарактеризовать как метонимический перенос: 1. Две концептуализации одной и той же ситуации, связанные метонимически. При этом концептуальная структура, порождаемая буквальным смыслом слова, употребленного метонимически, воспринимается образно, как троп. В таком случае буквальное понимание предложения требует восстановления другого участника ситуации, связанного с данным отношением смежности. Например «Стаканы пенились и шумели беспрестанно» (Пушкин). Метонимический сдвиг перенес стаканы в центр ситуации, хотя на самом деле пенились не они, а вино, налитое в них. 2. Два значения одного и того же слова в словаре могут быть связаны метонимическим сдвигом, если одно из них происходит из другого путем смещения фокуса внимания. Например, два значения слова «рот». МАС дает этому слову толкование: «отверстие между губами, ведущее в полость между челюстями и щеками до глотки, а также сама эта полость». Однако это слово имеет два прямых значения: «во рту» – в полости, и «в уголках рта» – приблизительно равно по значению губам, то есть в уголках губ, здесь имеется в виду только отверстие. Хотя в фокус внимания могут 22 попадать оба участника ситуации одновременно, например, «раскрыть рот» значит «разомкнуть губы, сделав доступной полость рта». 3. К переносу фокуса внимания сводятся также диатетические сдвиги и расщепления. Например, «ветер хлопает дверью» и «дверь хлопает». В центр попадает то один, то другой из участников ситуации, обозначаемой глаголом. С семантической точки зрения это соотношение может быть рассмотрено как перенос фокуса внимания с одного участника на другого [Падучева 2003]. Можно также разграничивать метонимию на «знакомую» и «незнакомую» [Clark & Gerrig 1983; Gerrig 1989]. У читающего или слушающего уже есть готовое значение для знакомой метонимии, и, когда он сталкивается с ней, ему приходится только выбрать нужное значение для данного слова. Иначе происходит с незнакомой метонимией, для которой нужно создать значение, опираясь на литературное значение того слова, которое использовано метонимически. То есть, нужно выбрать между литературным значением (уже знакомым, поскольку оно представлено в лексиконе) и новым метонимическим смыслом. Эта проблема пересекается с проблемой выбора значения для омонимов [Swinney 1979] 1.2.2. Пример классификации метонимий по типу переноса значения. К вопросу о синекдохе. М.Л. Гаспаров пишет, что классификация метонимий, в отличие от метафор, существует издавна, но она несистематична («вместилище и вместимое», «материал и изделие», «автор и произведение», «означающее и знак» и т.п.). Очень приблизительно можно свести эти рубрики к четырем самым общим: 23 1) «абстрактное — конкретное», например, «скольким вдруг из-за декретов Нерчинск кандалами раззвенится в кресле?» (вместо «из-за государственной власти — каторга»); 2) «внутреннее — внешнее», например, «чтобы шествия и мавзолеи не залили б приторным елеем ленинскую простоту» (вместо «чтобы формальный культ не заслонил бы внешним благообразием»); 3) «причина — следствие», «в снегах России, в бреду Патагонии» (вместо «в жаре, доводящей до бреда»); 4) «свойство — носитель», например, «мне — бильярд, отращиваю глаз» (вместо «зрение»). В каждом из четырех перечисленных типов может быть обратная модель, то есть, «конкретное - абстрактное», «внешнее – внутреннее», «следствие – причина» и «носитель – свойство», однако они менее частотны. Конечно, и здесь точно разграничить достаточно трудно: сплошь и рядом «абстрактное» является и «внутренним», и «причиной» для метонимического образа, но на сомнительных случаях здесь нет возможности останавливаться [Гаспаров 1995]. При наиболее общих вариантах развития значения путем метонимии наименование может быть перенесено: 1) с материала на изделия из него: серебро – «металл» и «монеты или столовые приборы из серебра» (столовое серебро); 2) с материала на результат действия, осуществленного с его применением: бумага – «материал для письма», «лист» и «письменный документ»; 24 3) с имени автора на его произведение: «Читал охотно Апулея, А Цицерона не читал» (А.Пушкин); 4) с места, населенного пункта на его население или произошедшее там событие: Весь город (т.е. жители города) вышел на улицу; Чернобыль – «город» и «авария Чернобыльской АЭС»; 5) с части предмета на весь предмет и наоборот, перенос наименования целого на его часть - синекдоха: «он пригнал 20 голов скота», «все флаги в гости будут к нам» (А.Пушкин). Синекдоха иногда рассматривается как отдельный вид тропа, в основании которого лежит отношение части к целому, то есть своего рода категориальные отношения, в отличие от метонимии, в основании которой лежат отношения сущностные [Seto 1999]. Но не все ученые разделяют точку зрения, что синекдоха – явление принципиально отличное от метонимии. Действительно, существует множество случаев, где трудно дифференцировать эти тропы. Одно и то же выражение может определяться одними и теми же учеными то как синекдоха, то как метонимия, в зависимости от точки зрения на него. Например, пушкинское «Все флаги в гости будут к нам» может трактоваться и как синекдоха: «флаги» вместо «корабли»; и как метонимия: «флаги» вместо «купцы разных государств» [Петровский 1925: 437—439]. Таким образом, метонимия представляет собой сжатое описание, где выделяется какой-то конкретный элемент, существенный для данной ситуации. В синекдохе же осуществляется перенос с целого на его часть, которая почему-либо важна и удобна для данного случая, и это сближает её с метафорой, потому что в синекдохе, как и в метафоре, легче говорить о переносном смысле образа. Это сближает метафору и метонимию, однако, не сливая их воедино. 25 1.3. Некоторые особенности восприятия метафоры и метонимии как непрямых значений слов Актуальными для нашей темы являются исследования восприятия прямых и переносных значений, куда включаются и метафоры и метонимии. Например, интересным является то, какое значение первым приходит в голову читающему или слушающему. Существует три точки зрения на данный вопрос: 1. сначала прямое значение (literal-first model); 2. сначала переносное значение (figurative-first model); 3. одновременное понимание прямого и переносного значений (parallel model). 1. Такая модель подразумевает, что при прочтении слова испытуемому первым всегда приходит в голову литературное, прямое значение слова. И если данное значение несовместимо с контекстом, то оно отклоняется и вместо него подбирается значение образное, продиктованное контекстом [Searle 1979; Recanati 1995]. Сейчас у данной теории не много последователей, потому что исследования показывают, что образное значение может быть понято так же быстро, как и литературное при соответствующем контексте. Однако есть мнение, что образное значение постигается через прямое, и, если человек не знает или не помнит словарное значение слова, то не сможет понять и переносное. 2. Данная модель заключается в том, что сначала люди пытаются найти образное значение слова. Если не получается интерпретировать образно, тогда подставляется значение литературное. Например, Гиббс 26 предположил, что «при понимании необычного использования идиом (в литературном значении, в данном контексте) существует тенденция к анализу идиоматического значения прежде, чем литературного». Это подтверждают данные, полученные экспериментально, что для идиом первично не литературное значение, а непосредственно идиоматическое [Gibbs 1980]. Однако, возможно, это характерно только для идиом, потому что их значение является составным, и для того, чтобы объяснить идиому, требуется объяснение её другими словами. Поэтому нельзя утверждать, что данная модель будет распространяться на метафоры и метонимии. 3. Приверженцы такой модели утверждают, что прямое и образное значения понимаются одновременно. Такие данные были получены в результате их экспериментов с метафорой [Dascal 1989; Glucksberg 1991]. Так, если для слова возможны оба значения, прямое и метафорическое, то ни одно из них не является приоритетным в тех случаях, когда метафора достаточно просто поддается интерпретации и употреблена в правильном контексте. При этом литературное значение слова, использованного метафорически, также понимается даже в контексте, который предполагает исключительно метафорическое значение слова. Интересное исследование по восприятию метонимии было проведено в 1999 году английскими учеными С. Фриссоном и М. Пикерингом. В статье «Processing of Metonymy: Evidence From Eye Movements» [Frisson, Pickering 1999] они описали результаты двух экспериментов, проведенных на стимулах с двумя типами метонимии – место-вместо-заведения и местовместо-события, где важную роль играл контекст, в который помещались метонимии. Ученые ставили цель проверить, какое значение слова, литературное или образное, понимается раньше, соответственно, какая из трех моделей, описанных выше, в большей степени оправдана. Полученные результаты показали, что читатель постигает значение знакомой метонимии сразу же после прочтения. Если же слово не имело 27 подходящего метонимического значения, на записи отмечались задержки. То есть, результат несовместим с первыми двумя моделями (literal-first и figurative-first models), зато подтверждает модель параллельного восприятия (parallel model), оба значения постигаются сразу в случае, если метонимия не является незнакомой или нелогичной. Глава 2. Методика записи движений зрачка. 28 2.1. Некоторые общие сведения о методике. Эксперимент проводился по методике записи движений зрачка, которая позволяет изучать процесс чтения в чистом виде, потому что получаемые данные не искажаются предварительным осмыслением испытуемыми и, соответственно, являются более объективными. Достаточно необычно звучит уже задание испытуемому, потому что ему не нужно практически ничего делать, его просят только прочитать какой-либо текст. Это позволяет испытуемому лучше сконцентрироваться на задании, отвлечься от мыслей об эксперименте и экспериментаторе, то есть приближает исследование к максимально естественным для испытуемого условиям, что также очень ценно. Уже в начале 20-го века с помощью простейших методик регистрации движений зрачка были установлены некоторые фундаментальные факты. Например, оказалось, что движения глаз при чтении представляют собой чередование неподвижных фиксаций, продолжительностью от 100 до 2000 мс, и чрезвычайно быстрых, порядка 500°/с и выше, саккадических скачков (саккады — чрезвычайно быстрые скачки, меняющие положение глаз в орбите и позволяющие выделять фрагменты сцены для последующей фиксации.). Скорость саккад настолько велика, что практически всякая рецепция зрительной информации в этот короткий отрезок времени (а также непосредственно перед и после саккады) отсутствует. Далее, для чтения характерен пилообразный узор последовательного сканирования текста слева направо и сверху вниз — либо в противоположном направлении, как в некоторых восточных культурах. При чтении обычно наблюдаются возвраты глаз к уже прочитанным местам, называемые регрессиями. Подобные регрессии 29 могут составлять до 10% всех саккад, причем их число положительно коррелирует с субъективной сложностью текста [Величковский 2006: 127]. Для большинства взрослых людей чтение является очень простой задачей. Но на самом деле это достаточно сложный процесс, состоящий из множества этапов. Для того, чтобы понять даже небольшую написанную историю, нужно идентифицировать буквы, узнать слова, приписать им значения, понять, что эти слова значат в данном предложении, а так же соединить все прочитанные предложения для того, чтобы понять общий смысл, заложенный в текст. У взрослого человека это не вызывает трудностей, поскольку он уже неоднократно проделывал все перечисленные операции. Совсем по-другому эта задача выглядит для людей, которые только учатся читать, или имеют какие-то нарушения, препятствующие успешному проделыванию всех операций, необходимых для успешного чтения [Rayner, Juhasz 2006]. С помощью метода записи движения зрачка стало возможным исследование множества операций, связанных с процессами чтения и понимания написанного. Проводились исследования, например, зон, попадающих в поле зрения человека при фиксации на какой-то одной точке. Английские ученые выяснили, что при чтении на английском языке в поле зрения попадает примерно четыре знака слева и пятнадцать знаков справа от точки непосредственной фиксации зрачка [Rayner et al. 1980]. Для носителей иврита, которые читают текст не слева направо, а наоборот, справа налево, количество знаков такое же, однако меняется порядок, то есть примерно четыре знака справа и пятнадцать слева. Для билингвов, которые читают на английском и на иврите, пропорция также 30 сохраняется, но меняется порядок в зависимости от того, на каком языке они читают [Pollatsek et al. 1981] Прибор, с помощью которого осуществлялся эксперимент, совершает запись движений зрачка непосредственно в момент чтения испытуемым информации, выводимой на монитор. Видеокамеры располагаются под монитором, на них находятся регуляторы четкости и контрастности, которые настраиваются индивидуально. Процесс настройки Испытуемый подбородком называется упирается в калибровкой. специальное приспособление, фиксирующее голову, чтоб в процессе чтения не сбивалась калибровка. Таким образом, испытуемый читает с зафиксированной головой, что несколько усложняет эксперимент, т.к. испытуемые достаточно быстро устают в подобном положении. Бывают случаи, когда испытуемый не может даже пройти калибровку, мотивируя это тем, что никогда не читал с зафиксированной головой, и что у него сразу появляются неприятные, и даже болезненные ощущения в глазах. Однако большая часть испытуемых все же достаточно успешно справляется с заданием. После прочтения испытуемым какого-либо предложения при помощи прибора, регистрирующего движения глаз, в специальной программе сохраняются данные о фиксациях на каждом слове, длительностях этих фиксаций, регрессиях. По ним можно судить о том, какое слово вызвало сомнения, что потребовалось перечитать. В нашем случае была использована программа NYAN 1.3.0.22, разработанная специально для записи и анализа информации о движениях зрачка. Одной из самых интересных для нас возможностей программы является построение схем движений 31 зрачков в виде картинок, на которых легко проследить все длительности и регрессии. Выглядит картинка так: Рис. 1 Схема движений зрачка при чтении предложения. Цифрами обозначены порядковый номер и длительность фиксаций, полосами – саккадические передвижения зрачков. Сейчас методика записи движения глаз используется для многих экспериментов по изучению чтения, концентрации внимания на каких-то определенных элементах текста или рисунка. Получаемые данные могут быть широко использованы в разных прикладных областях. Например, в рекламной деятельности для составления плакатов, на которых важная информация должна находиться в самом подходящем месте и т.п. 32 2.2. Методика проведенного эксперимента. За основу была взята методика эксперимента английских ученых Фриссона и Пикеринга. Они предлагали испытуемым читать предложения, где встречалась метонимия в различных контекстах [Frisson, Pickering 1999]. Порядок слов в предложении оставался неизменным, менялись только контексты (литературный и художественный) и метонимии (знакомая и незнакомая). Это позволило подсчитать данные по определенным регионам и, соответственно, выделить метонимию и контекст как основные значимые факторы, меняющие длительности фиксаций у испытуемых. Однако для нашего эксперимента построение стимулов было в значительной степени изменено и адаптировано, поскольку строй русского языка не подразумевает фиксированного порядка слов в предложении, который обязателен для английского языка. Эта особенность языка сделала невозможным составление таких стимулов, в которых менялись бы только контексты, оставляя неизменным порядок слов и место метонимии (метафоры) в предложении. Для эксперимента было составлено 42 предложения, из которых 21 – с метафорами, и 21 – с метонимиями. Каждое ключевое слово повторялась в разных употреблениях: - прямом (предложения без каких-либо образных средств); - переносном (предложения с метафорой или метонимией); - бессмысленном (предложения без какого-либо смысла). 33 Стимулы строились таким образом, чтобы испытуемые не обращали внимание на ключевые слова. Бессмысленные предложения помимо основной цели – сбора данных – исполняли функцию отвлечения внимания, то есть служили филлерами. Каждый сеанс эксперимента начинался с пяти предложений, которые не были включены в исследование. Они использовались для того, чтоб испытуемый привык к чтению с зафиксированной головой, или рассказал о возможных неудобствах, которые устранялись еще до начала работы с фактическим материалом. Также в эксперимент были включены вопросы по смыслу некоторых предложений. Потому что иначе внимание испытуемых рассеивалось к концу эксперимента, и они начинали автоматически пробегать глазами по тексту. Вопросы ставились после предложений с ключевыми словами в прямом и переносном значении, ответы записывались на диктофон. Задание, даваемое испытуемым, звучало так: - Прочитайте предложение, когда закончите, нажмите на пробел. После каждого предложения будет появляться картинка с крестиком, посмотрите на него, перелистывайте также пробелом. Иногда будут встречаться вопросы по предыдущему предложению, они не сложные, ничего специально запоминать не надо. Отвечайте вслух, стараясь не двигать головой. 34 Стимулы Метафора*. 1. а) Эти солдаты, уставшие и отчаянные, давно уже сражаются за родину, это дело их жизни. б) Эти ветки, тонкие и слабые, давно уже сражаются за солнечные лучи, главное условие их жизни. в) Эти небеса, выпившие вина, давно уже сражаются за возглас, такой обещанный их свободой. 2. а) Улыбаясь и пританцовывая, из школы бегут дети, торопятся скорее рассказать родителям о своих успехах и неудачах. б) Смывая грязь со старых полов, из школы бегут потоки воды, удивительным образом прорвались все трубы в подвале. в) Закрывая собой собак, из школы бегут тугие луки, утрясая жеманные напевы. 3. а) Никто больше её не видел после того, как она сверкнула жемчужным колье, и едва заметно улыбнулась. б) Все вдруг озарилось ярким светом, когда она сверкнула жемчугом улыбки, и его сердце вдруг оттаяло. в) Распущенные волосы упали на её плечи, и она сверкнула своим стадионом, вытаскивая наверх птицу красок. 4. а) Она убежала на кухню, потому что в ее новом чайнике закипела вода, а гости давно уже ждали чаепития. б) Никто ещё никогда не злил её настолько, чтоб у нее закипела кровь, так беспричинно, так злобно и нелепо. в) Она плыла по лиловым волнам, и в голове закипела дверь, упругая и бурая в безоблачной безрукавке. Метафоры, использованные в стимулах данного эксперимента использовались также в эксперименте Т.В. Чернигов ской и В.Л. Деглина по межполушарной асимметрии мозга [Черниговская, Деглин 1986 ], а также в исследовании восприятия метафор и идиом при шизофрении под руководством Т.В Черниговской . 35 * 5. а) Он давно мечтал посмотреть на Ниагарский водопад, и, наконецто, в одну из командировок ему это удалось. б) Нам непросто заметить, как струится водопад веков, но ведь есть книги об истории и культуре наших предков. в) Где-то между тучами прихрамывал тусклый водопад, рядом с которым прыгают ботинки. 6. а) Он шел по дороге, а машины и мотоциклы проносились перед глазами, обдавая его холодом и грязью. б) Он сидел за столом, а прожитые впустую годы проносились перед глазами, напоминая о безвыходном положении. в) Он пыхтел вяло, а увиливающие от спектакля громы проносились перед глазами, обхаживая глупости. 7. а) Что-то привлекло его внимание отблеском, это горел дом того самого адвоката, который ему помог. б) Да, теперь он никак не мог ошибиться, это горел Восток, указывая на скорое пробуждение солнца. в) Кто-то прошелся по нему нелепым смехом, это горел страх с пластиковым волоском. Метонимия (место-вместо-события) 1. а) Во время каникул он съездил во Вьетнам, но все же большую часть времени провел на побережье Турции. б) Многие люди протестовали против Вьетнама, но это не особенно повлияло на решение президента. в) На полке лежал Вьетнам, и в итоге его коробки вросли в стенку. 2. а) Они с друзьями поехали в Чернобыль, чтобы поснимать на камеру природу, но оказалось, что ничего нового там найти не удастся. 36 б) Было сложно понять, что делать, когда случился Чернобыль, но, в конце концов, она с семьей уехала на юг. в) Ну и что, что ты Чернобыль, у меня ужасающе восхитительный холодильник. 3. а) Компания «Мун» построила новый дом на окраине Хиросимы, и уже к концу строительства все квартиры были распроданы. б) Тяжелым ударом для простых людей стала Хиросима, но все же они справились с бедой и продолжали жить. в) Это всего лишь жалкая бестелесная Хиросима, бессердечно отдавила ногу слону. 4. а) Он родился и вырос в Уимблдоне, но с раннего детства мечтал вырваться из знакомых мест и оказаться в центре большого города. б) Много знаменитостей встретил он на Уимблдоне, но, как и любой праздник, этот тоже закончился. в) Окно в Уимблдон, желтая раковина и камыши, что еще нам нужно. 5. а) По пути мы заехали в Аустерлиц, ныне Словаков, чтобы непременно побывать в музее, о котором прочитали в путеводителе. б) Решающим тогда стал Аустерлиц, но, как ни удивительно, он не привел к упадку духа в армии и народе. в) Она закопала Аустерлиц, и ни о чем ни с чего вдруг упала крышка с колоннами. 6. а) Летом она ездила отдыхать в Канны, где, само собой, осмотрела каждую улочку, каждый камешек этого южного города. б) Он решил попытать счастья на Каннах, и, в конце концов, добился встречи с известным режиссером. в) Она решительно поправила Канны, и, совершенно неожиданно, отжалась с красивой устрицей. 37 7. а) По пути они ездили на экскурсию в Освенцим, и многие из их туристической группы тоже предпочли заехать туда до прибытия в Краков. б) Ему и сейчас больно вспоминать об Освенциме, ведь он разом унес жизни всех его друзей и близких. в) Он запахнул широкие полы Освенцима, и небо осветилось чугунной сковородой. Вопросы (в скобках указаны номера предложений, к которым поставлены данные вопросы). 1. Что случилось в школе? (метафора 2б) 2. Что он сделал в одну из командировок? (метафора 5а) 3. Что стало тяжелым ударом для людей? (метонимия 3б) 4. Куда торопятся дети? (метафора 2а) 5. Что напоминало ему о безвыходности положения? (метафора 6б) 6. Где он провел большую часть каникул? (метонимия 1а) 7. За что сажаются ветки? (метафора 1б) 8. Почему он с семьей уехал на юг? (метонимия 2б) 9. О чем он мечтал с раннего детства? (метонимия 4а) 38 Глава 3. Эксперимент 3.1. Результаты эксперимента В эксперименте приняли участие 19 человек в возрасте от 18 до 25 лет - студенты СПбГУ (15 человек), выпускники СПбГУ и других гуманитарных ВУЗов (4 человека). Из них – 13 испытуемых женского пола, 6 испытуемых мужского пола. Возраст и пол не имели значения при анализе полученных данных. Процесс калибровки занимал 1-5 минут, эксперимент с каждым испытуемым – 15-30 минут. Важной частью эксперимента оказались ответы на вопросы, которые испытуемые давали по ходу прочтения предложений. Потому что некоторые из вопросов построены таким образом, чтоб можно было сделать вывод о том, понимает ли испытуемый значение метафоры и метонимии. Например, вопрос «Что стало тяжелым ударом для людей?» подразумевает ответ «Хиросима». Однако практически все испытуемые отвечали «Трагедия в Хиросиме» или «Атомная бомба». Вопрос «Почему он с семьей уехал на юг?» подразумевает ответ «из-за Чернобыля». Большая часть испытуемых отвечала без расшифровки, некоторые уточняли «из-за Чернобыля, ну авария там…». Исходя из этого, можно сделать вывод, что метонимии трактовались правильно. Несколько сложнее с метафорами. Вопрос «За что сражаются ветки?» подразумевает ответ «За солнечные лучи», «За выживание» или «За солнечный свет, главное условие их выживания». Этот вопрос не вызвал проблем ни у одного из испытуемых. Но достаточно проблемным оказался 39 вопрос «Что напоминало ему о безвыходности положения?», ответ на который – «Бесцельно прожитые годы». Только 5 испытуемых дали правильный ответ на данный вопрос. 7 испытуемых отказались отвечать, мотивируя отказ так: «Забыл», «Не могу ответить», «Сбился». Остальные испытуемые отвечали «Что-то проносилось за окном». Этим испытуемым в конце эксперимента задавался вопрос, как они поняли это предложение и почему ответили про окно. Выяснилось, что метафору они понимали правильно, но возникала сильная ассоциация с «поездом, грустью, чем-то, что проносится мимо, когда сидишь за столиком в вагоне». Более подробно тема ответов не рассматривалась, поскольку целью вопросов изначально было только стимулировать испытуемых к более внимательному прочтению предложений. Однако в дальнейшем можно использовать данный материал для расширения исследования. В конце каждого эксперимента испытуемым также задавался вопрос «Что вы можете сказать по поводу прочитанных предложений?», направленный на выяснение, не поняли ли они, в чем суть эксперимента, не заметили ли повторяющихся слов. Практически все испытуемые указали на большое количество бессмысленных предложений, которые очень сильно сбивали с толку и иногда мешали давать ответы на вопросы. Только один испытуемый сообщил, что в конце эксперимента заметил повторение некоторых предложениях. слов Дальнейшие в осмысленных расспросы и бессмысленных показали, что на метафору/метонимию испытуемый внимания не обратил, потому что думал «Что это за бред». Это говорит о том, что бессмысленные предложения хорошо исполнили роль филлеров, и что в этом отношении эксперимент был проведен корректно. Стимулы составлялись таким образом, чтобы испытуемый не мог охватить сразу всю информацию, и чтобы ему приходилось возвращаться к началу и перечитывать некоторые части предложения в связи с 40 необходимостью отвечать на некоторые вопросы. Это хорошо прослеживалось на предложениях типа «Во время каникул он съездил во Вьетнам, но все же большую часть времени провел на побережье Турции», где большая часть испытуемых после прочтения предложения возвращались к началу до слова «Вьетнам» на случай вопроса «Куда он съездил во время каникул?». Поэтому регрессии в обработке данных не учитывались. Основная единица рассмотрения – длительности фиксаций (в миллисекундах) на регионах ключевых слов (метафорах и метонимиях, тех же словах в прямых значениях, а также бессмысленных употреблениях этих слов) и на регионах «смыслоразличителей». Под «смыслоразличителями» понимаются такие слова и словосочетания, которые непосредственно указывают на то, в каком значении употребляется слово, прямом или переносном. Например, «они поехали во Вьетнам» и «они протестовали против Вьетнама». Далее приводится таблица, в которой указаны данные по фиксациям всех испытуемых во всех предложениях (в миллисекундах). Среднее по Медиана по всем всем испытуемым испытуемым МЕТОНИМИИ. По ключевым словам: 1. Во время каникул он съездил во Вьетнам… 314,2632 1. Многие люди протестовали против Вьетнама… 275,4737 1. На полке лежал Вьетнам.. 787,3158 2. Они с друзьями снова поехали в Чернобыль… 404,6842 2. Он не знал, как быть, когда случился Чернобыль… 292,9474 2. Ну и что, что ты серый Чернобыль… 298,1053 317 233 678 375 284 242 41 3. Он построил себе дом на окраине Хиросимы… 313,9474 3. Тяжелым ударом для людей стала Хиросима… 324,6316 3. Это всего лишь жалкая бестелесная Хиросима… 507,8421 300 267 483 4. Он родился и вырос на улицах Уимблдона... 407,4211 4. Этих знаменитостей встретил он на Уимблдоне 416,0526 4. Окно в Уимблдон, желтая раковина… 524 392 5. На обратном пути мы заехали в Аустерлиц.. 5. Решающим в тот момент стал Аустерлиц… 5. Она закопала Аустерлиц… 416,5263 481,4211 549,7895 375 433 558 6. Летом она поехала отдыхать в Канны 264,8947 6. Тогда он решил попытать счастья на Каннах.. 349,1579 6. Она решительно поправила Канны… 437,3684 192 7. Они съездили на экскурсию в Освенцим 7. Ей и сейчас больно вспоминать Освенциме 7. Он запахнул широкие полы Освенцима 477,2105 467 376,5263 754,4211 375 708 По "смыслоразличителям": 1. Во время каникул он съездил во Вьетнам… 455,1053 1. Многие люди протестовали против Вьетнама… 731,4211 450 2. Они с друзьями снова поехали в Чернобыль… 405,1579 2. Он не знал, как быть, когда случился Чернобыль… 607,9474 342 3. Он построил себе дом на окраине Хиросимы… 399,4211 3. Тяжелым ударом для людей стала Хиросима… 345,6842 317 383 458 342 417 об 4. Он родился и вырос на улицах Уимблдона... 328,9474 4. Этих знаменитостей встретил он на Уимблдоне 794,1579 692 525 367 300 834 42 5. На обратном пути мы заехали в Аустерлиц.. 5. Решающим в тот момент стал Аустерлиц… 299,9474 398,9474 242 317 6. Летом она поехала отдыхать в Канны 355,8421 6. Тогда он решил попытать счастья на Каннах.. 804,7895 327 7. Они съездили на экскурсию в Освенцим 7. Ей и сейчас больно вспоминать Освенциме 406,6842 433 420,0526 367 МЕТАФОРЫ. По ключевым словам: 1. Эти солдаты, уставшие и отчаянные, опять сражаются… 292,5263 1. Эти ветки, тонкие и слабые, снова и снова сражаются… 379,4737 1. Эти небеса, выпившие вина, давно уже сражаются … 463,5789 283 767 об 2. Улыбаясь и пританцовывая, из новой школы бегут дети.... 249,8947 2. Смывая грязь со старых полов, из школы бегут потоки воды… 372,9474 2. Закрывая собой собак, из школы бегут тугие луки… 305,3158 350 441 233 317 234 3. ...она сверкнула жемчужным колье... 3. ...она сверкнула жемчугом улыбки… 3. ...она сверкнула своим стадионом.... 350,4737 429,5789 514,5789 325 341 358 4. ...в чайнике закипела вода… 4. ...чтоб закипела кровь… 4. ...и в голове закипела дверь 310,1053 425,9474 711,0526 308 358 675 5. Он давно мечтал посмотреть на Ниагарский водопад... 244,3684 5. Нам непросто заметить, как струится водопад веков... 372,1053 5. Где-то между тучами прихрамывал тусклый водопад… 544,6316 6. ...машины и мотоциклы проносились перед глазами.. 362,2632 217 350 508 367 43 6. ...перед ним снова проносились впустую прожитые годы.. 368,7895 6. ...громы проносились перед глазами… 465,8947 7. ...это горел дом того самого адвоката… 404,2105 7. ...это горел Восток, указывая на скорое пробуждение солнца. 342,9474 7. ...это горел страх с пластиковым волоском 705,2632 308 383 367 275 671 По "смыслоразличителям": 1. Эти солдаты, уставшие и отчаянные, опять сражаются… 302 1. Эти ветки, тонкие и слабые, снова и снова сражаются… 398,3684 275 2. Улыбаясь и пританцовывая, из новой школы бегут дети.... 121,8947 2. Смывая грязь со старых полов, из школы бегут потоки воды… 490,1053 100 3. ...она сверкнула жемчужным колье… 3. ...она сверкнула жемчугом улыбки… 274,0526 585,4737 258 533 4. ...в чайнике закипела вода… 4. ...чтоб закипела кровь… 86,78947 192,0526 75 175 5. Он давно мечтал посмотреть на Ниагарский водопад... 328,5263 5. Нам непросто заметить, как струится водопад веков... 480,2632 333 6. ...машины и мотоциклы проносились перед глазами… 682,0526 6. ...перед ним снова проносились впустую прожитые годы… 984,3158 725 7. ...это горел дом того самого адвоката… 94,73684 7. ...это горел Восток, указывая на скорое пробуждение солнца. 244,1579 358 475 383 942 100 208 44 Судя по данной таблице можно отметить, что странные контексты, как для метафор, так и для метонимий вызывают у испытуемых большие по длительности фиксации. Чем более странным является дольше испытуемые длительностей фиксируются. фиксаций для Примечательна контекст, тем также разница При прямом «смыслоразличителей». значении фиксации относительно короткие, при переносном – всегда более длинные, и практически всегда – более длинные, чем на самих ключевых словах. Это может говорить о том, что при понимании значения метафоры и метонимии в предложении главную роль играют именно «смыслоразличители». Также наблюдается тенденция к достаточно коротким фиксациям на ключевых словах, употребленных в большинстве бессмысленных предложений. Это можно объяснить тем, что испытуемые сразу оценивали предложение как подтверждается бессмысленное комментариями и не вникали некоторых в смысл, испытуемых что после эксперимента. Например, испытуемый N сообщил, что бессмысленные предложения его раздражали, и он даже не пытался вникнуть и что-либо запомнить. Значительные отклонения по длительности фиксаций у некоторых испытуемых могут быть объяснены наличием собственных ассоциаций на упомянутые в предложениях слова и ситуации. Например, испытуемый N читает предложение «Летом она ездила отдыхать в Канны, где, само собой, осмотрела каждую улочку, каждый камешек этого южного города» и вспоминает, что вчера разговаривал с другом, который недавно ездил в Канны и рекомендовал этот город для посещения. Это может влиять на длительность фиксаций на самом ключевом слове или на всем предложении. Однако проследить этот фактор достаточно сложно, потому что, во-первых, сложно найти нечто универсальное для проверки у всех испытуемых, во-вторых, не все испытуемые отдают себе отчет в том, что в 45 тот или иной момент подумали о чем-то другом, не связанном с предложенным для прочтения предложением. Полученные данные были обсчитаны методом дисперсионного анализа (ANOVA) – это метод сравнения нескольких выборок по признаку, измеренному в метрической шкале. При таком подходе исследуется влияние независимой переменной (одной и более) на зависимую. Зависимая переменная изменяется под влиянием независимых. В данном случае независимые переменные: 1. фактор различия по метафоре \ метонимии; 2. фактор различия по контексту, в котором использовано ключевое слово в предложении (прямой, переносный, бессмысленный). Зависимая переменная – длительности фиксаций. Мы сравнили указанные факторы на предмет значимости различий в статистической программе SPSS по методу one-way ANOVA, то есть провели сравнение влияния одной независимой переменной на зависимую, и затем другой независимой переменной на эту же зависимую. Сравнение проводилось отдельно по ключевым словам и по «смыслоразличителям». По ключевым словам сравнивались – факторы метафоры и метонимии, все факторы контекста между собой и попарно. По «смыслоразличителям» сравнивались - факторы метафоры и метонимии, и факторы двух контекстов (прямого и переносного) между собой. При сравнении рассматривались значения уровня значимости – p, и критерия Фишера - F. В случае получения относительно малого значения 46 уровня значимости P и относительно большого значения критерия Фишера F, расхождения считаются значимыми. Наиболее значимыми получились расхождения по фактору контекста. Для ключевых слов – F=15,244, p=,000, для «смыслоразличителей» р=,009, F=8,058. Также значимыми оказались расхождения между «смыслоразличителями» у метафор и метонимий - F=1,694, p=,205. Незначимым по результатам эксперимента является расхождение между метафорой и метонимией по ключевым словам, F=,170, p=,683. Отдельно рассматривались сравнения по фактору контекста для ключевых слов: - прямое и переносное - F=1,385, p=,250; - прямое и бессмысленное - F=19,247, p=,000; - переносное и бессмысленное - F=15,198, p=,001. Таким образом, мы выяснили, что практически все интересовавшие нас расхождения являются значимыми. Особенно расхождения между значениями: прямым, переносным и бессмысленным. 47 3.2. Обсуждение результатов В процессе исследования мы пытались выяснить, сколько времени тратится на понимание смысла некоторых слов в предложении. А конкретно – метафоры, метонимии и слов, указывающих на прямое или переносное значение. Когда предложение простое, испытуемый тратит на каждое слово примерно одно и то же время, зрачок двигается скачками и приостанавливается на каждом слове примерно на одно и то же время. Усталость в расчет не берется. Если в тексте встречается какая-то зацепка, нечто непонятное с первого взгляда, случается задержка, во время которой происходит анализ этого элемента читателем (испытуемым). Если анализ проведен успешно, то процесс чтения продолжается равномерными скачками, однако прибор, регистрирующий движения глаз, фиксирует задержку. Такую задержку провоцируют, в том числе, метафоры и метонимии. Об этом говорят большие длительности фиксаций на них по сравнению с длительностями фиксаций на этих же словах, использованных в прямом значении. Эта тенденция отсылает нас к одной из трех теорий о том, какое значение первым приходит в голову читающему или слушающему – literalfirst model. Данная модель подразумевает, что при прочтении слова первым приходит в голову литературное, прямое значение слова, и если данное значение оказывается несовместимым с контекстом, то оно отклоняется и вместо него подбирается значение образное, продиктованное контекстом [Searle 1979; Recanati 1995]. Сейчас у этой теории немного последователей, однако, экспериментальные данные нашего эксперимента свидетельствуют именно в пользу этой модели. Потому что вне зависимости от положения метафоры (метонимии) по отношению к слову, определяющему значение («смыслоразличителю»), 48 фиксации на переносных значениях всегда дольше, чем на значениях прямых. Иная ситуация наблюдается в бессмысленных предложениях. Здесь испытуемому намного сложнее провести анализ элементов, потому что они не связаны между собой по смыслу. Это отражается на ходе чтения. Эксперимент показывает, что зрачок в момент прочтения бессмысленного предложения не останавливается на каком-то одном регионе, а блуждает по всему предложению, заканчивая процесс чтения на любом из слов, без каких-либо закономерностей. Помимо рабочих графиков (схем передвижения зрачка при чтении) на это также указывают относительно большие расхождения внутри группы бессмысленных значений. Из приведенных в предыдущем параграфе данных также следует, что связь между ключевыми словами и «смыслоразличителями» очень велика. С одной стороны, чем более странный контекст, тем дольше фиксация на ключевом слове и «смыслоразличителе», который связан непосредственно с ключевым словом. С другой стороны, в большинстве случаев прочтения метафор и метонимий наблюдается тенденция к сдвигу внимания с ключевого слова на «смыслоразличитель», фиксации на котором в большинстве случаев более длительные, чем на самом ключевом слове. Исходя из этого, можно предположить, что понимание слова, употребленного в переносном значении, непосредственно связано со «смыслоразличителем», относящемся к нему. И не столь важно, находится «смыслоразличитель» перед ключевым словом или после него. Однако возможно, это следствие того, что, если «смыслоразличитель» стоит сразу за ключевым словом (как это было в стимулах нашего эксперимента), испытуемый может прочитывать их одновременно. Поскольку, как выяснили английские ученые, в поле зрения читателя попадает примерно четыре знака слева и пятнадцать знаков справа от точки непосредственной 49 фиксации зрачка [Rayner et al. 1980], и данная пропорция сохраняется для других языков [Pollatsek et al. 1981] . Незначимые расхождения в фиксациях по фактору метафоры и метонимии указывают на сходство в их восприятии. Это пересекается с идеями о том, что метонимия и метафора могут рассматриваться в рамках одного явления, и что между ними нет четкой границы [Телия 1977]. Однако это также может говорить о том, что есть общность восприятия образных средств языка, непрямых значений слов. Данная тема заслуживает отдельного рассмотрения. 50 Заключение В данной работе были рассмотрены некоторые особенности восприятия метафорических и метонимических конструкций при чтении носителями русского языка. В ходе исследования были проанализированы понятия когнитивной метафоры и метонимии, проведен эксперимент и проанализированы полученные данные путем сравнения значимости контекстов – прямого, переносного, бессмысленного – для времени понимания того или иного слова, которое может быть употреблено как в прямом значении, так и в метафорическом (метонимическом). Гипотеза о том, что чтение одних и тех же ключевых слов в разных контекстах – прямом, переносном, бессмысленном – будет значимо отличаться, подтвердилась. Также были выявлены некоторые другие особенности, такие как сдвиг внимания с ключевого слова в переносном значении (в нашем случае это метафора и метонимия) на «смыслоразличитель». И подтвердилось предположение о том, что расхождения между «смыслоразличителями», употребляемыми при словах в разных значениях (в нашем случае, прямом и переносном) также будут значимыми, и фиксации на них будут настолько дольше, насколько дольше фиксации на непосредственно ключевых словах. В любом случае, тема требует более глубокого и подробного рассмотрения. В дальнейших исследованиях такого жанра стоит видоизменить методику в направлениях: более тщательно проработать контексты; социальных подобрать и испытуемых языковых слоев из разных общества; профессиональных, сравнить восприятие метафорических и метонимических конструкций на материале нескольких языков из разных групп; задавать больше вопросов, направленных на выяснение точного понимания тех или иных метафор и метонимий. 51 Благодарю моего научного руководителя Т. В. Черниговскую, а также Т.И. Свистунову за помощь и консультации в процессе работы, и Е.А. Морозову и Г. Н. Скопина за помощь в лабораторной работе. 52 Summary There has been a lot of research on metaphor and metonymy including investigation of the time course of the processing of metaphoric and metonymic expressions in comparison with literal ones in eye-tracking experiments in English. Yet no works has been published on this problem with Russian material. This study investigated the difference in processing of metaphoric and metonymic expressions for Russian readers. The question of disambiguating regions seems to be very important for the processing and distinguishing between literal and figurative meaning. This study is based on an experiment, carried out with a help of modern technique – eye-tracking. There is a special device – eye-tracker- that records movements of the pupil of the eye, and gives more independent information on the processing then other methods in which there are a lot of distortion. The experiment involved reading sentences with words used literaly, figuratively and senselessly. It also involved answering some questions, that has shown understanding of metaphors and metonymies. The results have shown a great difference between processing the same words used in different meanings, and also these words used in sensless sentences. Very important for the processing of the words’ meanings were disambiguating regions. There were great contradiction between this regions for literal and figurative meanings. For figurative meanings the time course was much longer then for literal ones. It was also found that the literal and the figurative meanings were of the different difficulty for readers. The time course of the processing of figurative meanings was much longer. These findings are incompatible with models of 53 figurative language processing in which the figurative sense is accessed first or both senses can be accessed immediately. Instead, they support an account in which the literal sense is accessed first. More detailed information about the processing of metaphoric and metonymic expressions can be obtained in further research, with extended number of items, participants and questions. 54 Список литературы 1. Арутюнова 1990 – Н.Д. Арутюнова. Метонимия // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 2. Арутюнова 1990 – Н.Д. Арутюнова. Метафора и Дискурс // Теория метафоры. М., 1990. 3. Арутюнова 1990 – Н.Д. Арутюнова. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 2000. 4. Величковский 2006 – Б.М. Величковский. Когнитивная наука. Основы психологии познания, Т. 2. М., 2006. 5. Гаспаров 1995 – М.Л. Гаспаров. Владимир Маяковский // Очерки истории языка русской поэзии ХХ века: Опыты описания идиостилей, М., 1995. 6. Джонсон-Лэрд 1988 – Ф. Джонсон-Лэрд. Процедурная семантика и психология значения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. М., 1988. 7. Задворная 2001 – Е.Г. Задворная Е.Г. Категоризация // Новейший философский словарь 2-е изд., Книжный дом, 2001. 8. Илюхина 1998 – Н.А. Илюхина. Образ в лексико-семантическом аспекте. Самара, 1998. 9. Кассирер 1990 – Э. Кассирер Сила метафоры // Теория метафоры. М., 1990. 10. Кац – Е.Э. Кац. Особенности мышления человека при локальных поражениях мозга (диплом). 11. Коул, Скрибнер 1977 – М. Коул, С. Скрибнер. Культура и мышление. М., 1977. 12. Кричевец 2004 – Е.А. Кричевец. Изучение факторов, влияющих на понимание метафоры у детей (доклад), 2004. 55 13. Кубрякова 1992 – Е.С. Кубрякова. Глаголы действия через их когнитивные характеристики. – В кн.: Логический анализ языка. Модели действия. М., 1992. 14. Лурия 1979 – А.Р. Лурия. Язык и сознание. М., 1979. 15. Маранда 1993 – П. Маранда. Метаморфные метафоры //От мифа к литературе. М., РГГУ, 1993. 16. Минский 1988 – М. Минский. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. ХХIII. Когнитивные аспекты языка, М., 1988. 17. Никитин 1997 – М.В. Никитин. Курс лингвистической семантики. СПб., 1997. 18. Николаенко 2001 – Н.Н. Николаенко. Метафорическое мышление у здоровых детей и больных аутизмом как показатель межполушарного взаимодействия. ДАН, 2001. 19. Падучева 2003 – Е.В. Падучева. К когнитивной теории метонимии // Труды международной конференции «Диалог 2003», Протвино, 2003. 20. Петровский 1925 – М. Петровский. Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов. М., 1925. 21. Сепир 1993 – Э. Сепир. Избранные труды по языкознанию и культурологи, М., 1993. 22. Скляревская 1993 – Г.Н. Скляревская. Метафора в системе языка. СПб., 1993 23. Телия 1977 – В.Н. Телия. Вторичная номинация и ее виды. – В кн.: Языковая номинация. Виды наименований. М., 1977 24. Телия 1998 – В.Н. Телия. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1998. 25. Тимофеев 1929-1939 – Л.Т. Тимофеев. - В кн: Литературная энциклопедия: 11 т., М., 1929—1939. 56 26. Трунов 2005 – Д. Антропологические Трунов. Метонимическое основания мышление теоретического // мышления: Материалы научной конференции. Екатеринбург, 2005. 27. Уорф 1960 – Б. Уорф. Отношение норм поведения и мышления к языку// Наука и языкознание. Лингвистика и логика //Новое в лингвистике. М., 1960. 28. Усминский 1996 – О.И. Усминский. Сенсорные тропы: классификация, значения, функции: монография. Тюмень: ТГУ, 1996. 29. Черниговская, Деглин 1986 – Т.В. Черниговская, В.Л. Деглин. Метафорическое и силлогистическое мышление как проявление функциональной асимметрии мозга // Ученые записки Тартуского Университета, Труды по знаковым системам. Вып. 19. Тарту, 1986. 30. Черниговская, Кац, Храковская – Т.В. Черниговская, Е.Э. Кац, М.Г. Храковская, Особенности мыслительной деятельности у больных с локальными поражениями головного мозга: полушарные механизмы. (неизданное). 31. Якобсон 1990 – Р.О. Якобсон. Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. 32. Якобсон 1990 – Р.О. Якобсон. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений// Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. 33. Arzouan, Goldstein, Faust 2007 – Y. Arzouan, A. Goldstein, M. Faust. Dynamics of hemispheric activity during metaphor comprehension: electrophysiological measures // Neuroimage, 36(1), 2007. 34. Chernigovskaya, Gavrilova, Voinov 1996 – T. Chernigovskaya, T. Gavrilova, A. Voinov. Modelling Programmer's experience with the use of multidimentional scaling // Proceedings of the 2nd Joint Conference on knowledge-based Engeneering JCKBSE-96 55-64, Bulgaria, 1996. 35. Chernigovskaya 1996 – T.V. Chernigovskaya. Cerebral asymmetry - a neuropsychological parallel to semiogenesis // Acta Coloquii. - Bochum 57 publications in Evolutionary Cultural Semiotics, «Language in the Wurm Glaciation» v. 27, (Eds. Udo Figge, Walter Koch), p. 53-64, 1996. 36. Chernigovskaya 1994 – T.V. Chernigovskaya. Cerebral lateralization for cognitive and linguistic abilities: neuropsychological and cultural aspects // Studies in Language Origins, v. III (Eds. Jan Wind, Abraham Jonker), p. 56-76, Amsterdam-Philadelphia, 1994. 37. Clark, Gerrig 1983 – H.H. Clark, R.J. Gerrig. Understanding old words with new meanings // Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior, 22, p. 591-608, 1983. 38. Dascal 1989 – M. Dascal. On the role of context and literal meaning in understanding // Cognitive Science, 13, p. 253-257, 1989. 39. de Bonis et al. 1997 – M. de Bonis, C. Epelbaum, V. Deffez, A. Feline. The comprehension of metaphors in schizophrenia // Psychopathology, 30(3), 1997. 40. Faust, Mashal 2008 – M. Faust, N. Mashal. The role of the right cerebral hemisphere in processing novel metaphoric expressions taken from poetry: a divided visual field study // Neuropsychologia, 20, p. 170-181, 2008. 41. Frisson, Pickering 1999 – S. Frisson, M. Pickering. The Processing of Metonymy: Evidence From Eye Movements // Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, Vol. 25, No. 6, p. 1366-1383, 1999. 42. Gerrig 1989 – R.J. Gerrig. The time course of sense creation // Memory & Cognition, 17, p. 194-207, 1989. 43. Gibbs 1990 – R.W. Gibbs. Comprehending figurative referential descriptions // Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory and Cognition, 16, 56-66, 1990. 44. Gibbs 1994 – R.W. Gibbs. Figurative thought and figurative language // Handbook of psycholinguistics, p. 411-446, San Diego, 1994. 58 45. Gibbs 1980 – R.W. Gibbs. Spilling the beans on understanding and memory for idioms // Memory&Cognition, 8, p. 449-456, 1980. 46. Gibbs 1999 – R.W. Gibbs. Speaking and Thinking with Metonymy // Metonymy in Language and Thought, pp.61-77, 1999. 47. Glucksberg 1991 – S. Glucksberg. Beyond literal meanings: The psychology of allusion // Psychological Science, 2, p. 146-152, 1991. 48. Iakimova, Passerieux, Hardy-Bayle 2006 – G. Iakimova, C. Passerieux, M.C. Hardy-Bayle. The understanding of metaphors in schizophrenia and depression. An experimental approach// Encephale, 32, p. 995-1002, 2006. 49. Lakoff 1987 – G. Lakoff. Women, Fire, and Dangerous Things: What Categories Reveal About the Mind. University of Chicago Press, 1987. 50. Lakoff, Johnson 1980 – G. Lakoff, M. Johnson. Metaphors we live by. Chicago, 1980. 51. Lakoff, Turner 1989 – G. Lakoff, M. Turner. More than cool reason: A field guide to poetic metaphor. Chicago, 1989. 52. Levin 1977 – S. Levin. The semantics of metaphor. Baltimore, 1977. 53. Mo et al – S. Mo, Y. Su, R.C. Chan, J. Liu. Comprehension of metaphor and irony in schizophrenia during remission: the role of theory of mind and IQ // Psychiatry Res, 157(1-3):21-9, 2008. 54. Nida 1964 – E. Nida. Towards a science of translation. Leiden, 1964. 55. Papafrougou 1996 – A. Papafrougou. On metonymy // Lingua, 99, p. 169-195, 1996. 56. Pollatsek et al. 1982 – A. Pollatsek et al. Asymmetries in the perceptual span for Israeli readers // Brain Lang. 14, p. 174-180, 1982. 57. Rayner et al. 1980 – K. Rayner et al. Asymmetry of the effective visual field in reading // Percept. Psychophys. 27, 537-544, 1980. 58. Rayner, Juhasz 2006 – K. Rayner, B. Juhasz. Reading Processes in Adults, University of Massachusetts, USA, 2006. 59 59. Recanati 1995 – F. Recanati. The alleged priority of literal interpretation // Cognitive Science. 19, p. 207-232, 1995. 60. Rohrer 1995 – T. Rohrer. The cognitive science of metaphor from philosophy to neuropsychology, 1995. On-line - http://www.uoregon.edu/~uophil/metaphor/neurophl.htm, 61. Searle 1979 – J. Searle. Metaphor // Metaphor and Thought, Cambrige, England, 1979. 62. Seto 1999 – K. Seto. Distinguishing Metonymy from Synecdoche - In Metonymy in Language and Thought, p.91-120, 1999. 63. Skinner 1957 – B.F. Skinner. Verbal Behavior. Applelon-CenturyCrofts, 1957. 64. Sweetser 1991 – E. Sweetser. From etymology to pragmatics: Metaphorical and cultural aspects of semantic structure Cambridge, 1991. 65. Swinney 1979 – D.A. Swinney. Lexical access during sentence comprehension: (Re)consideration of context effects // Journal of verbal Learning and Verbal Behaviour, 18, p. 645-659, 1979. 66. Talmy 2000 – L. Talmy. Toward a Cognitive Semantics. Vol. 2. Concept Structuring Systems. Cambridge, 2000. 60 Приложение. Таблицы дисперсионного анализа (ANOVA). Для ключевых слов Сравнение по фактору употребления ключевого предложении (прямое-переносное–бессмысленное) слова в Descriptives VAR00003 95% Confidence Interval for Mean 1,00 N 14 Mean 343,7707 Std. Deviation 70,89302 Std. Error 18,94696 Lower Bound 302,8383 Upper Bound 384,7031 Minimum 244,37 Maximum 477,21 2,00 14 3,00 14 372,0000 55,05455 14,71395 340,2125 403,7876 275,47 481,42 540,6541 152,21817 40,68202 452,7660 628,5423 298,11 Total 787,32 42 418,8083 132,82177 20,49484 377,4181 460,1985 244,37 787,32 Test of Homogeneity of Variances VAR00003 Levene Statistic df1 5,719 df2 2 Sig. 39 ,007 ANOVA VAR00003 Between Groups Within Groups Total Sum of Squares 317352,95 1 405953,54 5 723306,49 6 df Mean Square 2 158676,475 39 10409,065 F Sig. 15,244 ,000 41 Сравнение по фактору «метафора-метонимия» Descriptives VAR00003 95% Confidence Interval for Mean N 1,00 2,00 Total 21 Mean 410,2832 Std. Deviation 125,91713 Std. Error 27,47737 Lower Bound 352,9664 Upper Bound 467,6000 Minimum 244,37 Maximum 711,05 21 427,3333 141,97739 30,98201 362,7060 491,9607 264,89 787,32 42 418,8083 132,82177 20,49484 377,4181 460,1985 244,37 787,32 61 Test of Homogeneity of Variances VAR00003 Levene Statistic ,186 df1 df2 1 Sig. ,669 40 ANOVA VAR00003 Sum of Squares 3052,424 720254,07 2 723306,49 6 Between Groups Within Groups Total df 1 Mean Square 3052,424 40 18006,352 F ,170 Sig. ,683 41 Сравнение прямого и переносного употребления. Descriptives VAR00003 95% Confidence Interval for Mean 1,00 N 14 Mean 343,7707 Std. Deviation 70,89302 Std. Error 18,94696 Lower Bound 302,8383 Upper Bound 384,7031 Minimum 244,37 Maximum 477,21 2,00 14 372,0000 55,05455 14,71395 340,2125 403,7876 275,47 481,42 Total 28 357,8853 63,92037 12,07981 333,0996 382,6711 244,37 481,42 Test of Homogeneity of Variances VAR00003 Levene Statistic 2,147 df1 df2 1 Sig. ,155 26 ANOVA VAR00003 Between Groups Within Groups Total Sum of Squares 5578,268 104738,71 2 110316,97 9 df 1 Mean Square 5578,268 26 4028,412 F 1,385 Sig. ,250 27 62 Сравнение прямого и бессмысленного употреблений. Descriptives VAR00003 95% Confidence Interval for Mean N Mean Std. Deviation Std. Error Lower Bound Upper Bound Minimum Maximum 1,00 14 343,7707 70,89302 18,94696 302,8383 384,7031 244,37 477,21 3,00 14 540,6541 152,21817 40,68202 452,7660 628,5423 298,11 787,32 Total 28 442,2124 153,70633 29,04777 382,6113 501,8135 244,37 787,32 Test of Homogeneity of Variances VAR00003 Levene Statistic df1 4,386 df2 1 Sig. 26 ,046 ANOVA VAR00003 Sum of Squares 271341,67 0 366550,50 5 637892,17 5 Between Groups Within Groups Total df Mean Square 1 271341,670 26 14098,096 F 19,247 Sig. ,000 27 Сравнение переносного и бессмысленного употреблений. Descriptives VAR00003 95% Confidence Interval for Mean N 2,00 3,00 Total 14 Mean 372,0000 Std. Deviation 55,05455 Std. Error 14,71395 Lower Bound 340,2125 Upper Bound 403,7876 Minimum 275,47 Maximum 481,42 14 540,6541 152,21817 40,68202 452,7660 628,5423 298,11 787,32 28 456,3271 141,38565 26,71938 401,5034 511,1507 275,47 787,32 Test of Homogeneity of Variances VAR00003 Levene Statistic 7,934 df1 df2 1 Sig. 26 ,009 63 ANOVA VAR00003 Sum of Squares 199109,48 9 340617,87 4 539727,36 3 Between Groups Within Groups Total df Mean Square 1 199109,489 26 13100,687 F 15,198 Sig. ,001 27 Для «смыслоразличителей» По фактору употребления (прямое-переносное): Descriptives VAR00003 95% Confidence Interval for Mean N 1,00 2,00 Total 14 Mean 324,3684 Std. Deviation 156,59677 Std. Error 41,85225 Lower Bound 233,9521 Upper Bound 414,7847 Minimum 86,79 Maximum 682,05 14 534,6654 228,71600 61,12692 402,6087 666,7221 192,05 984,32 28 429,5169 220,13549 41,60170 344,1573 514,8766 86,79 984,32 Test of Homogeneity of Variances VAR00003 Levene Statistic 3,037 df1 df2 1 Sig. 26 ,093 ANOVA VAR00003 Between Groups Within Groups Total Sum of Squares 309573,81 6 998836,25 2 1308410,0 68 df Mean Square 1 309573,816 26 38416,779 F 8,058 Sig. ,009 27 64 По фактору «метафора-метонимия» Descriptives VAR00003 N Mean Std. Deviation Std. Error 95% Confidence Interval for Mean Minimum Maximum 1,00 14 376,0564 252,47237 67,47608 Lower Bound 230,2832 Upper Bound 521,8296 86,79 984,32 2,00 14 482,9775 175,35357 46,86521 381,7313 584,2236 299,95 804,79 Total 28 429,5169 220,13549 41,60170 344,1573 514,8766 86,79 984,32 Test of Homogeneity of Variances VAR00003 Levene Statistic 1,168 df1 df2 1 Sig. 26 ,290 ANOVA VAR00003 Between Groups Within Groups Total Sum of Squares 80024,818 1228385,2 50 1308410,0 68 df 1 Mean Square 80024,818 26 47245,587 F 1,694 Sig. ,205 27 65
