А.Д. Плисецкая, к.ф.н., доцент факультета филологии НИУ ВШЭ, Москва
реклама
1 А.Д. Плисецкая, к.ф.н., доцент факультета филологии НИУ ВШЭ, Москва Архетипичные метафоры в предвыборном дискурсе 2012 года (на материале победных речей президентов России и США)1 Настоящее исследование выполнено в рамках риторического и когнитивного подходов к политическому дискурсу с применением корпусной методики анализа текста. Объект исследования – победные и инаугурационные речи президентов России и США (предвыборные кампании 2012 года). Выбор материала обусловлен не только актуальностью политических событий, но и тем, что сопоставляются речи президентов двух крупнейших, многонациональных государств со своей спецификой и своими глубокими традициями, то находящихся в состоянии «холодной войны», то объявляющих «перезагрузку». Мы применили несколько методов исследования. Первый метод – это анализ архетипичных метафор – глубинных образов, затрагивающих универсальные представления людей (архетипы) и создающих основу не только для взаимопонимания в социуме, но и для политического воздействия оратора на аудиторию (Osborn 1967) . В рамках когнитивного подхода мы обратились к концептуальному анализу метафор по Дж. Лакоффу, постулировавшему метафоричность нашей концептуальной системы и способность с помощью слов создавать и менять фреймы (когнитивные структуры, формирующие наше мировоззрение), таким образом влияя на общество и на «повестку дня» в американской политической жизни. В базовой монографии Metaphors we live by подробно анализируется механизм концептуальной метафоризации. Так, при метафоризации спора как разновидности разговора на гештальт разговора накладывается гештальт войны, и возникает метафорический концепт СПОР - ЭТО ВОЙНА. Мы мыслим о разговоре и поступаем соответственно этому концепту: участники разговора превращаются в противников, частями спора являются атака, защита, отступление, маневрирование, контратака, этапы, линейная последовательность, каузация, цель (победа) - все составляющие гештальта меняются в соответствии с гештальтом войны. Лакофф и Джонсон убедительно вскрывают присутствие этого концепта в мышлении, обращаясь к синтагматическому аспекту слова, его сочетаемостным возможностям, и анализируя типичные выражения повседневного языка: СПОР ЕСТЬ ВОЙНА Ваши аргументы недоказуемы (букв. неудобны для обороны*) Он нападал на каждое слабое место* в моей аргументации Его критика попала прямо в цель* Я никогда не побеждал* в споре с ним Вы несогласны? Отлично, ваш выстрел!* Если вы примените эту стратегию*, он вас уничтожит* Он разбил* все мои аргументы" Очень важно, по мысли Лакоффа и Джонсона, что мы "не просто ГОВОРИМ о споре в терминах войны. Мы действительно можем побеждать или проигрывать в споре. Мы рассматриваем спорящую сторону как противника. Мы атакуем его позиции и защищаем свои. Мы захватываем и теряем территории. Мы планируем и используем стратегии. Если мы обнаруживаем, что наша оборонительная позиция слаба, мы можем отказаться от нее и избрать новую линию атаки. Многое из того, что мы ДЕЛАЕМ при споре, частично структурируется через концепт войны. Хотя здесь нет физической битвы, есть словесная битва, и структура спора - атака, защита, контратака и т.д. 1 Исследование осуществлено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2013 году. 2 отражает это. В этом смысле метафора СПОР ЕСТЬ ВОЙНА определяет нашу жизнь в данной культуре; она структурирует действия, которые мы производим во время спора". При этом, возможно, в какой-нибудь другой воображаемой культуре спор рассматривается не в терминах войны, а, скажем, в терминах танца. В такой культуре люди будут говорить о спорах иначе, трактовать их иначе и вести их иначе (Lakoff 1980). В другой своей работе Лакофф показывает, как с помощью метафор происходит воздействие лидера на нацию. Анализируя систему метафор, использованных в 1990 году американским руководством для оправдания войны в Персидском заливе, Лакофф приходит к выводу, что «метафоры, подкрепленные бомбами, способны убивать» (Lakoff 1991). Позднее, выступая в качестве политического консультанта, Лакофф убедительно демонстрирует, как с помощью метафор политические лидеры «программируют» и «перепрограммируют» электорат в ходе избирательной кампании (Lakoff 2004). Цель нашего исследования – выявить общие и специфические метафоры в речах двух президентов и показать, какие механизмы коллективного бессознательного обнажаются в этих архетипических образах. Мы полагаем, что политические метафоры проливают свет на самоидентификацию лидера, народа и государства и демонстрируют вектор развития страны в данный исторический период. Победная речь и инаугурационная речь – жанры, безусловно, гораздо лучше развитые в американском красноречии. Это программное выступление - часть ритуала, в который входит сама инаугурация, а также торжественный бал. Это почти религиозное действо, в котором уместны патетика, изысканная риторика и даже высокая поэзия, как утверждают американские политологи (Корнфильд). 21 января 2013 года действующий президент США Барак Обама присягнул сразу на двух Библиях – Авраама Линкольна и Мартина Лютера Кинга. Обоих Обама вправе считать своими учителями и единомышленниками. Как и в 2008 году, его речь была полна аллюзий, ярких образов, метафор, риторических повторов и других приемов. Исследователи не раз отмечали сложность синтаксиса в риторике Обамы, насыщенность его словесных построений. Оратор неизменно доброжелателен, улыбчив, спокоен, уверен в себе и многословен, умеет держать паузу и сопровождать важные фразы подходящими жестами, сохраняя зрительный контакт с аудиторией. Победная и инаугурационная речи Обамы сходны между собой. Обама подчеркнуто уважительно относится к оппонентам, подчеркивает равенство всех американцев, много говорит о трудностях и путях их преодоления. Обе речи полны религиозных аллюзий, представлений о религиозной миссии великой и крупной Америки, о равенстве всех людей, о необходимости много трудиться и о личной ответственности каждого, о развитии страны. Архетипичные метафорические представления, выявленные в речах Обамы как в 2008, так и в 2012-1013 гг., таковы: ИСТОРИЯ СТРАНЫ – ЭТО ПУТЕШЕСТВИЕ ВВЕРХ АМЕРИКА – ВЕЛИКАЯ И НЕОБЪЯТНАЯ ДЕРЖАВА АМЕРИКА БЛАГОСЛОВЕННА БОГОМ СТРАНУ СВЯЗЫВАЮТ УЗЫ ЛЮБВИ ИСТОРИЯ СТРАНЫ – ЭТО БОРЬБА АМЕРИКА – ЭТО ЗДАНИЕ АМЕРИКА – ЭТО ОРГАНИЗМ ВЫБОРЫ – ЭТО БОРЬБА СЛУЖЕНИЕ АМЕРИКЕ – ЭТО БОРЬБА ПРОБЛЕМЫ СТРАНЫ – ЭТО БРЕМЯ ПРОБЛЕМЫ СТРАНЫ – ЭТО СЛАБОСТЬ ИСТОРИЯ СТРАНЫ – ЭТО ВОЗРОЖДЕНИЕ ИСТОРИЯ СТРАНЫ – ЭТО МОРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ РАЗВИТИЕ – ЭТО СВЕТ ИСТОРИЯ СТРАНЫ – ЭТО УРОК 3 АМЕРИКА – ЭТО СЕМЬЯ Как отмечал Лакофф, метафоры ЗДАНИЯ, СТРОИТЕЛЬСТВА и СВЕТА характерны для академического дискурса (Lakoff 1980). Не менее типичны они и для политической коммуникации. Природные и семейные метафоры («Отцы-Основатели»), а также религиозные образы характерны для американского политического красноречия. Финал речей – God Bless The United States of America – напоминает о религиозной миссии страны, глубоко укорененном в сознании американцев представлении о «явном предначертании» Америки. В иной ситуации проходили выступления президента России Владимира Путина. Он поддержал имидж человека дела, говорящего редко, порой резко и хлестко; оба его выступления были короткими и при этом разными: если Победная речь на Манежной площади выглядела эмоциональной (и многие даже решили, что оратор проронил слезу, не веря, что всему виной ветер), то инаугурационное выступление было более сдержанным и содержало «дежурный набор» программных обещаний. Интересно, что если в инаугурационной речи есть немало сходных с речью Обамы метафор (ПОЛИТИКА ЕСТЬ СЛУЖЕНИЕ; СТРАНА ЕСТЬ ОРГАНИЗМ; ИСТОРИЯ СТРАНЫ ЕСТЬ ПУТЕШЕСТВИЕ), то победная речь стоит особняком. Если в центре победной речи Обамы лежат идеи ЕДИНСТВА разнородной нации и РАЗВИТИЯ страны, то в центре Победной речи Путина оказалась идея ПОБЕДЫ НАД ВРАГОМ. Как и Обама, Путин подчеркивает, что его избрала большая и великая страна; кроме того, появляются следующие архетипические метафоры: РОССИЯ – ДОМ РОССИЯ – ЗЕМЛЯ РОССИЯ – ВЕЛИКАЯ И НЕОБЪЯТНАЯ ДЕРЖАВА РОССИЯ – ЭТО ЗДАНИЕ ВЫБОРЫ – БОРЬБА ВЫБОРЫ – ВОЙНА ВЫБОРЫ – ТЕСТ ПОЛИТИКА – ЭТО СПЕКТАКЛЬ Интересно появление негативных конструкций в речи Путина (никто и ничто; не пройдут). Он использует стратегию нападения и противопоставляет свою аудиторию оппозиции. По мнению оратора, выборы оказались тестом, испытанием, проверкой для россиян. Как свидетельствуют толковые словари, «тест» - прежде всего медицинский термин, то есть здесь актуализируется медицинская метафора. Эта метафора присутствует и в инаугурационной речи Обамы, но там она относится не к выборам, а к происходившим в стране тяжелым событиям (кризису и не только). Встретившееся у Путина выражение «на нашей земле», как показывает поиск в Национальном корпусе русского языка (ruscorpora.ru), а также в google, часто ассоциируется в сознании российского человека не только с религией, но и с войной. Интересно также выражение «Такие сценарии на нашей земле не пройдут» - наиболее частотный субъект с данным предикатом – «враг не пройдет». Фраза «Мы победили!» также отсылает к военному дискурсу и противопоставляет сторонников и противников Путина. Метафора борьбы встретилась и у Путина, и у Обамы, однако если у Обамы борьба относится прежде всего к истории развития страны, то у Путина речь именно о предвыборной борьбе, где есть место плохим «сценариям» и «провокациям», стремлению «развалить» страну. Последняя фраза Победной речи – «Слава России!» - невольно вызывает в памяти фашистский дискурс, закрепляя идею разобщения многонациональной, разнородной страны. В рамках данного дискурса оппозиция, часть одного и того же народа, оказывается чужеземными захватчиками, даже врагами. В победной речи Путина не возникает метафоры 4 путешествия, развития, скорее есть идея сохранения своего дома, своей прекрасной земли от любых изменений, воспринимаемых как происки врагов. Изменение чревато опасностью, угрозой, провокацией. Метафоры ИСТОРИЯ СТРАНЫ ЕСТЬ ПУТЕШЕСТВИЕ и СОЗИДАНИЕ появятся у инаугурационной речи: «Мы вместе прошли большой и сложный путь, поверили в себя, в свои силы, укрепили страну, вернули себе достоинство великой нации, мир увидел возрождённую Россию, и это результат усилий нашего народа, общей напряжённой работы, в которой есть личный вклад каждого. Сегодня у нас есть всё для движения вперёд, для созидания: дееспособное и развивающееся государство, прочная экономическая и социальная база, активное и ответственное гражданское общество». Получается, что здесь обрисована радужная картина, все и так хорошо, а будет еще лучше. Обама в своей инаугурационной речи, используя стратегии отождествления и поощрения, тоже говорит о путешествии и созидании, но при этом не меньшее внимание уделяет конкретным проблемам и трудностям: «Мы, народ, по-прежнему верим, что каждый гражданин заслуживает базовых гарантий безопасности и достоинства. Мы должны принимать непростые решения для удешевления медицинского обслуживания и сокращения бюджетного дефицита. Но мы отвергаем представление о том, будто Америка должна сделать выбор, о ком заботиться: либо о поколении, построившем эту страну, либо о поколении, которому предстоит строить ее будущее. (Аплодисменты.) Мы слишком хорошо помним уроки прошлого, когда преклонный возраст был неразрывно связан с бедностью, а родителям детейинвалидов было просто некуда обратиться за помощью. Мы ни в коем случае не считаем, что свобода в нашей стране является привилегией избранных счастливчиков. Мы понимаем, что как бы ответственно мы ни жили, любой из нас может потерять работу, или внезапно заболеть, или лишиться крова после урагана. Наши обязательства друг перед другом в виде программ медицинского и социального страхования помогают нам справляться с подобными бедами, не теряя инициативности и укрепляясь духом. (Аплодисменты.) Это не значит, что мы только берем, ничего не давая взамен. Это помогает нам смело идти на риск, благодаря чему наша страна и стала великой. (Аплодисменты.)» Обама в своей речи апеллирует к базовым ценностям американского народа, прописанным Отцами-основателями – СВОБОДА и РАВЕНСТВО. И Обама, и Путин говорят о вере в свою страну и ее будущее. В отличие от Обамы, Путин говорит о трудностях в победной речи, а не в инаугурационной, и в основном применительно к предвыборной борьбе, а не к истории страны. Основные стратегии Путина в инаугурационной речи – стратегия восхваления и самопрезентации. Здесь не идет речь о переменах или трудных мерах, не идет речь и о сближении с оппонентами. Нет и конкретных мер по развитию страны – речь патетична и абстрактна. Завершая инаугурационную речь, президент произносит: «У России великая история и не менее великое будущее». Это любопытным образом перекликается с фразой, сказанной некогда графом Александром Бенкендорфом: "Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно; что же касается будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение". По остроумному замечанию журналиста Григория Ревзина, идея развития, изменения вообще не является архетипической для русскоязычного политического сознания: «В формуле Бенкендорфа есть одно обстоятельство. Прошлое, настоящее и будущее различаются у него уровнями одного и того же состояния, грамматически это перевод глагольной категории времени в именную — степеней качества. Прошлое России прекрасно, настоящее распрекрасно, а будущее очень распрекрасно — вот что он, по сути, говорит. Проблема заключается в том, что не совсем понятно, как осуществляется движение от прекрасного к распрекрасному, посредством чего это получается. Когда ближайший сподвижник императора говорит о будущем состоянии: оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое 5 воображение, то тут есть некоторая тревожность, поскольку оказывается, что у него нет никакой идеи будущего. Уникальное не с чем сравнивать. Дискурс русской идеи в ее классическом, некоммунистическом виде устроен так, что хотя там все время речь идет об особом пути, но на самом деле имеется в виду скорее особое место. В том смысле, что идти никуда не надо, потому что уже пришли. Это в прошлом место удивительное, в настоящем прекрасное, а дальше будет то же самое в превосходной степени. Тут нет идеи развития» ( http://www.kommersant.ru/doc/2106141) В центре инаугурационной речи Путина оказывается представление о России как о сильном, процветающем, возрожденном государстве, у которого все хорошо в прошлом, настоящем и будущем. Интересно, что такое глубинное архетипическое представление религиозно по сути, как и американское представление о миссии по установлению демократии во всем мире – просто в основе российского и американского дискурсов лежат разные религиозные и философские традиции: в Америке это американская мечта о построении государства равных возможностей, а также протестантское представление о труде, личной ответственности и успехе. В России это представление об «особом пути» Святой Руси и, конечно, православие. Вот как комментирует это Г.Ревзин: «Отчасти это, видимо, связано с происхождением славянофильства от тевтонофильства, здесь проблема базовой схемы Гегеля, у которого получилось, что Абсолютный Дух нашел свое самораскрытие в современной ему Германии, и чисто логически дальше идти некуда. Схема была изменена в том смысле, что Абсолютный Дух превратился в особую духовность, в подлинное христианство, торжествующее в православии. Но оно тоже уже самораскрылось в России, и нельзя сказать, что дальше раскроется больше, потому что тогда окажется, что сейчас еще недостаточно. Это же касается и государства, про которое сказать, что ему есть куда развиваться, означает упрекнуть в неразвитости. Это удивительная конструкция, при которой сама идея будущего чревата обидностью, так что лучше уж оставить его за гранью самого пылкого воображения» ( http://www.kommersant.ru/doc/2106141) Таким образом, мы постарались рассмотреть архетипические метафоры в российском и американском предвыборном дискурсе новейшего времени. Мы увидели сходства – присутствие религиозного дискурса и базовых метафор строительства и путешествия и представления о своей стране как о великой державе – и различия – присутствие военного, агрессивного дискурса в российской победной речи, а также отсутствие идеи развития в российском политическом красноречии. Метафоры тесно связаны с общими риторическими и стилистическими стратегиями ораторов, а также с глубинными стереотипами американского и русскоязычного сознания. На наш взгляд, анализ взаимосвязи между языком, сознанием, социумом и национальным поведением позволяет лучше понять не только национальные стереотипы, но и особенности политики различных государств, что в конечном счете способствует их сближению и диалогу. Литература Holmes S. Obama: Oratory and originality. Режим доступа: http://news.bbc.co.uk/2/hi/americas/7735014.stm Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by. Chicago – London. Chicago University Press, 1980. Lakoff G. Don’t think of an elephant! Chelsea Greeen Publishing, 2004. Leith S. Barack Obama inauguration speech: a greatest hits of rhetorical tricks. Режим доступа: http://www.guardian.co.uk/world/2013/jan/21/barack-obama-speech-greatest-hitsrhetoric 6 Osborn, Michael. “Archetypal Metaphor in Rhetoric: The Light-Dark Family.” Quarterly Journal of Speech 53, no. 2 (April 1967): 115-126. Зарубежная политическая лингвистика: учебное пособие / Э.В. Будаев, А.П. Чудинов. М.: Флинта : наука, 2008. Паршина О.Н. Российская политическая речь: теория и практика. М.: УРСС, 2012. Ревзин Г. Остановка по требованию. Режим доступа: http://www.kommersant.ru/doc/2106141 Тичер С., Мейер М., Водак Р., Веттер Е. Методы анализа текста и дискурса./Пер. с англ. Х.: Изд-ва Гуманитарный Центр, 2009.
