ленную во внешний мир. Когда же его взгляд направлен в тю

ленную во внешний мир. Когда же его взгляд направлен в тюремное субкультурное пространство, он выражает идею агрессивной власти своего носителя и его непримиримость по отношению к администрации мест лишения свободы.
Символика мифологемы черепа очень многозначна. Это
подтверждается наличием этого образа в социально-культурной
системе нацистской Германии, а также в различных современных субкультурных системах.
Библиографический список
1. Плуцер-Сарно А. Ю. Язык тела и политика: символика воровских татуировок. – URL: http://www.ec-dejavu.ru/p/Publ_Plucer_Tattoo.html (дата обращения: 18.11.2011).
2. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. – М.: Лабиринт, 1997. –
448 с.
3. Прозоров Л. Времена русских богатырей. По страницам былин – в
глубь
времен.
–
URL:
http://www.modernlib.ru/books/prozorov_lev/vremena_russkih_bogatirey
_po_stranicam_bilin_v_glub_vremen/read/ (дата обращения: 18.11.2011).
4. Балдаев Д. С., Белко В. К., Юсупов И. М. Словарь тюремно-лагерноблатного жаргона (речевой и графический портрет советской тюрьмы).
– М.: Края Москвы, 1992. – 526 с.
ИДИОЭТНИЧЕСКИЕ КОМПОНЕНТЫ
ВНУТРЕННЕЙ ФОРМЫ ОБРАЗНЫХ ЛЕКСЕМ
ДРЕВНЕРУССКОГО ЯЗЫКА
И. Б. Тазьмина
Хакасский государственный университет
им. Н. Ф. Катанова, г. Абакан, Россия
Summary. The article deals with the components of the inner form idioethnic shaped tokens of ancient language. Shaped tokens are different semantic duality. The internal form includes a form of motivation and motivational
value. As part of the motivational value of the internal components are distinguished idioethnic form.
Key words: shaped tokens; the inner form; idioethnic component; the
semantic duality; morphological and semantic structure.
Среди многочисленных трактовок внутренней формы слова в работах современных лингвистов следует выделить понимание внутренней формы слова как категории познания, имеющей концептуальную сущность. Значимость внутренней формы в концентуальной и языковой картинах мира сохраняется
благодаря идиоэтническим компонентам внутренней формы,
которые являются наиболее стабильными [1].
175
Обратимся к идиоэтническим компонентам внутренней
формы образных лексем древнерусского языка с целью выявления некоторых отражаемых в них этнокультурных оппозиций.
Образные лексемы – языковые единицы, в первую очередь слова и фразеологизмы, способные вызывать целостное
представление о называемом предмете. Они отличаются семантической двуплановостью, что и создает наглядное представление называемой реалии, т. е. в структуре их лексического значения выделяются два плана – предметно-понятийный и ассоциативно-образный [2, с. 33]. А. А. Потебня понимал представление как признак, посредством которого слово выражает содержание мысли [3, с. 329]. Это одно из определений внутренней формы у Потебни. На наш взгляд, оно перекликается с данным им же определением искомого понятия как способа, каким
выражается содержание [4, с. 151]. В работах представителей
томской мотивологической школы под руководством О. И. Блиновой внутренняя форма понимается как морфо-семантическая
структура, позволяющая объяснить связь звучания и значения
слова. Она представляет собой материально-идеальный компонент структуры слова, включающий мотивационную форму и
мотивационное значение [5, с. 61].
Идиоэтнические компоненты – это смысловые элементы,
носители смыслов, отражающих взгляд того или иного этноса
на окружающую действительность. Естественно, что они обнаруживаются в рамках мотивационного значения, дополняя и
оттеняя его.
Так, древнерусское слово клюка – «хитрость, обман» –
пример слова с метафорической внутренней формой, в которой
мотивационное значение отражает отношения подобия. Как
свидетельствуют этимологические словари, старшее значение
слова клюка – нечто неприятное, изогнутое [6, с. 404]. В основе
первичной номинации лежит зрительное впечатление, ставшее
ассоциатом образа. Кривизна, изогнутость ассоциировались в
сознании древнего человека с хитростью, обманом, коварством.
Так возникла данная метафорическая модель, в основе которой
лежат отношения подобия и которая отражает наивные представления русичей об этических категориях правды/лжи (обмана), открытости, искренности/хитрости и коварства.
Подобное развитие семантики отмечает у корня – ЛYК –
Е. В. Генералова, исследовавшая семантическое поле прямизны – кривизны в диахронии. Она подчеркивает, что если в
праславянскую эпоху переносные значения корня – ЛYК –
формировались в двух направлениях: «съёжиться», «скорчиться», «бояться», «беспокоиться» и на основе представления о
моральных «искривлениях» (извилистый – «изворотливый»),
176
то в древнерусском языке семантическая эволюция пошла
только по второму пути.
Е. В. Генералова связывает данную эволюцию с несомненным влиянием христианства и греческих текстов [7, с. 28]. Не
отрицая факт такого влияния, мы полагаем, что подобные метафорические модели своими корнями, прежде всего, связаны с
наивными представлениями самих русичей о хитрости и простоте, обмане и правде.
Слово заморие в древнерусском языке означало «местность, находящаяся за морем», «чужая страна». Это предметнопонятийный план содержания данного слова. Ассоциативнообразный план – за/ морем – связан с символизацией: все, что
за морем – далеко, а значит – чужое. Символизация отражает
распространенную в древности оппозицию «свой – не свой (чужой)», о чем писал О. Н. Трубачёв: «Ключевое слово для древних славян и их культуры – свой… сочетающее фундаментальную архаичность со столь же редкостной неугасающей активностью и по-прежнему живыми связями с категориями самосознания и мировоззрения славян как древнего, так и нового времени» [8, с. 157, 163].
Еще одно слово, внутренняя форма которого также включает идиоэтнический компонент – глагол възварити – возмутить, поссорить. Ассоциатом образа в данном случае выступает
преставление о бурлении как о неупорядоченном движении
жидкости. Физическая нестабильность ассоциируется с нарушением привычных представлений древнерусского человека о покое как норме поведения. В работах исследователей, описывающих модели семантической деривации, отмечается регулярность
данной метафорической модели в древнерусском языке и ее стабильность во времени [9, с. 19; 10, с. 24]. Л. В. Балашова подчеркивает, что покой ассоциируется с душевным комфортом, убежденностью в правильном выборе цели, позиции, тогда как любой
вид неустойчивости положения в пространства – с эмоциональной, идеологической, социальной нестабильностью [9, с. 19].
Таким образом, с помощью внутренней формы образных
лексем древнерусского языка можно установить некоторый ряд
оппозиций, характеризующих этноязыковое сознание древнерусского человека, «сгиб народного ума» (А. А. Потебня).
Библиографический список
1. Сидорова Т. А. Идиоэтнический компонент внутренней формы слова
(когнитивный
аспект).
–
URL:
http:
www.booksite.ru/fultext/suda/kov/9_10
html
(дата
обращения:
07.02.2011).
177
2. Юрина Е. А. Комплексное исследование образной лексики русского
языка // Вестник Томского государственного университета. Бюллетень
оперативной научной информации. – Томск: ТГУ, 2004. – № 38.
3. Потебня А. А. Символ и миф в народной культуре. – М.: Лабиринт,
2000.
4. Потебня А. А. Мысль и язык. Русская словесность. Антология. – М.,
1997.
5. Блинова О. И. Мотивология и ее аспекты. – Томск: Изд-во Томского
университета, 2007.
6. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1. – М.: Русский язык, 1993.
7. Генералова Е. В. Семантика корней – ЛYК – и ПРОСТ – в связи с историей выражения понятий «прямое» и «кривое» // Семантика русского
языка в диахронии: сб. науч. ст. – Калининград, 1996.
8. Трубачёв О. Н. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. – М.: Наука, 1991.
9. Балашова Л. В. Роль метафоризации в становлении и развитии лексико-семантической системы (на материале русского языка XI–XX веков):
автореф. дис. … д-ра филол. наук. – Саратов, 1999.
10. Калимуллина Л. А. Диахронический аспект семантической деривации
(на материале эмотивной лексики древнеславянского языка // Вестник
ТГПУ: Томск, 2006. – Вып. 5 (56).
ПЕРЕЖИТКИ ЯЗЫЧЕСТВА В ДРЕВНЕРУССКОЙ СЕМЬЕ
С. В. Омельянчук
Владимирский государственный университет
им. А. Г. и Н. Г. Столетовых,
г. Владимир, Россия
Summary. The article is devoted to the problem of preservation of ancient pagan survivals in the family. The Christianization of ancient society, and
marriage and family relations has been slow. Therefore, in Russia a long time
preserved elements of pagan ritual of marriage, polygamy, concubinage, as well
as willful dissolution of marriages.
Key words: marriage; family; Old Russia; Christianity; paganism.
Учитывая то значительное влияние, которое оказывает на
формирование личности семья, после крещения Руси одной из
главнейших своих задач церковь считала христианизацию этого
общественного института. Борьба с языческими традициями и
обычаями шла сразу по нескольким направлениям: введение
новой брачной обрядности, кульминацией которой должен был
стать обряд венчания, утверждение моногамного брака и новой
христианской морали в отношениях между супругами, а также
ужесточение процедуры расторжения брака.
Но процесс христианизации древнерусского общества
происходил очень медленно. Даже к середине XI века он охва178