Ягудина О.В. Возникновение и причины распространения

Ягудина О.В.
ст. преподаватель кафедры
отечественной истории ГОУ ОГУ, к.и.н.
Возникновение и причины распространения старообрядчества в среде
уральских и оренбургских казаков в XVII – XIX вв.
Зарождение и распространение старообрядчества относят ко второй половине XVII века, и, определяют как ответную реакцию на реформы патриарха
Никона. Хотя это не совсем точно. Вторая половина XVII века связана с усилением позиций абсолютной монархии, и, как следствие этого, усиление гнета
низших слоев государства. В связи с этим, староверие больше принято считать социальным протестом. Хотя по своей структуре старообрядчество очень
сложное и противоречивое явление российской истории, и правильнее его характеризовать как религиозно-социальное движение.
Усиление крепостной системы, освоение окраинных земель, рост городов, а также постоянные репрессии со стороны царского правительства
предопределило переселение старообрядцев на Урал.1 Исследователи уральского старообрядчества выдвигают различные предположения о том, откуда
же было занесено староверие на Урал.
Первоначальные сведения о появлении староверов на данной территории
относятся к началу XVIII века. Началу заселения территории Заволжья и Южного Урала положила «вольноказачья волна»… и в конфессиональном отношении представляла собой православную массу в обоих вариантах: никонианском и старообрядческом».2 Переселение на оренбургские земли же началось уже с XVI века. В.Н. Рагузин связывает это с завоеванием Казанского и
Сибирского ханств, а также Ногайской орды, при этом отмечает, что колонизация носила волнообразный характер.
В конце XVIII и начале XIX столетий с открытием залежей руды на Урале были созданы горные заводы. Правительство разрешило селиться на них
«людям всякого звания без различия вероисповеданий»,3 – «раскольники прибывали на Урал в составе беглого крестьянства, устремившегося на горные за-
воды».4 Людей привлекало сюда с одной стороны слухи о высоких заработках,
а с другой стороны Уральская местность представлялась для старообрядцев
надежным убежищем от правительственных репрессий.
Идеи старообрядчества на уральских землях особо поддерживались оренбургскими и уральскими казаками. «Старая вера», по мнению С. Зеньковского на Урале распространилась с берегов Волги, где «твёрдо укрепилась в сердцах и душах местных казаков...».5 В частности, наибольшее распространение
староверие получило среди казаков Яицкого (Уральского) войска, и к 1901 г.
число старообрядцев здесь составило 63346 (50%).6
Первое поселение, возникшее на Яике (Урале), был казачье, которое впоследствии получает название Кош-Яик.7 Ядром первого населения были казаки-старообрядцы. Население Уральской области резко отличалось «от великорусского народонаселения центральных губерний Европейской России складом и направлением своей общественной и церковно-религиозной жизни».8
При чем, на формирование религиозного мировоззрения уральцев оказали
«донские казаки первоначально и московские стрельцы позднее; те и другие
отличались набожностью и крепкой привязанностью к церковным обрядам».9
По своей сути казачество представляло собой своеобразное религиозное братство, «которое устроив свою жизнь на строго религиозных началах, крепко
берегло свободу и неприкосновенность своей веры».10
Яицкие казаки, соседствуя с иноверцами, смогли сохранить на протяжении нескольких столетий веру своих предков, отвергая все новшества, могущие повредить их религии. Дореволюционные историки считают, что такое
сильное влияние старообрядческих идей на мировоззрение казаков объясняется низким уровнем образования, сделав «религиозные понятия Уральцев грубыми, затмив природный ум их множеством нелепых понятий и обрядов».11
Распространённое в уральском войске «религиозное своеволие» привело к
тому, что уральские раскольники были убеждены в непогрешимости своего
дела и впоследствии своей автономной религиозной иерархии.12
Важное замечание делает Изюмов А.И., определяя уральское казачество
как особую этническую область, где старообрядчество было одним из главных составляющих её культурных элементов.13 Представляет интерес мнение
о том, что уральские казаки-староверы – «это те же самые казаки, но иной закваски», по большей части «это нравственные отверженники общества, отщипенцы, не имеющие доброй христианской нравственности...».14
Не простым было положение вещей и в Оренбургском казачьем войске,
что в принципе неоднократно подчеркивалось Чернавским Н.М., хотя по количеству старообрядцев, проживающих на данной территории, Оренбургское
казачье войско стоит после Яицкого. К 1901 г. число староверов здесь составило 18341 (4,6%).15
Образовано оно было Указами Военной коллегии 1748 г. и 1755 г., это и
было важным отличием его от Уральского войска, так как создано решением
верховной власти, а не путем «беглой вольницы», что впоследствии и
предопределило неусыпный контроль и регламентирование всех сфер жизни
и деятельности казачьей общины.
«Особенная закоснелость в расколе и грубость нравов заметны в казаках
Оренбургского войска, переселенных с р. Волги на так называемую Новую
линию, и в горно-заводских крестьянах».16
Быстрое распространение приверженцев старого обряда на данной территории становится предметом серьезного беспокойства со стороны господствующей церкви. Вторая половина XIX века стала временем наибольшего увеличения числа староверов в Уральской области и Оренбургской губернии. Причинами этого, по мнению местных властей, явились:
1) близкое расположение территории, на которых основным населением
были православные, к территориям заражённых расколом;
2) волнения в начале 40-х гг. XIX века, которые способствовали пересе-
лению раскольников поближе к заводам, «где они надеялись встретить
более удобств как лично для себя, так и для проповедования
раскола»;17
3) увеличение числа старообрядцев за счет вновь рожденных;
4) браки православных с раскольниками, и вследствие этого совращение
и в раскол;
5) невежество, неблагопристойная жизнь и недобросовестность право-
славного духовенства;18
6) малочисленность храмов, как нельзя лучше способствовала распро-
странению раскола. Так, например, во всём Уральском войске до начала второй четверти XIX века было только 8 храмов, а именно 5
церквей в г. Уральске, и остальные 3 соответственно в г. Гурьеве,
Илецком городке и в Калмыковской крепости и это при такой огромной территории.19
Таким образом, хотелось бы отметить, что староверие, зародившееся первоначально в крестьянской среде, но получившее особое распространение
среди казачества, стало фактором, определяющим образ жизни и мировоззрения казаков. С одной стороны, казачье свободолюбие, с другой приверженность старым обрядам, строго регламентирующая каждый шаг, наглядно демонстрирует двойственность их менталитета.
1
Русское православие: вехи истории // Под ред. А.И. Клибанова. М., 1989, С. 267.
Рагузин В.Н. На острие российской геополитики. М., 1999, С. 62
3
ГАОО, Ф. 10, Оп. 8, Д. 97, Л. 62
4
Ефименко М.Н. Религия. Традиция. Общество. Опыт социально-философского анализа российского регионального развития: Монография. – Оренбург, 2001, С. 249
5
Зеньковский С. Русское старообрядчество: Духовные движения XVII в., М., 1995, С. 423
6
Футорянский Л.И. Казачество на рубеже веков, Оренбург, 1997, С. 54
7
Ефименко М.Н. Система религиозного традиционализма в Южно-Уральском регионе // Этнопанорамма, 2002,
№№3-4, С. 95
8
Оренбургские епархиальные ведомости, 1891, №1, 1 января, С. 14-26
9
Там же, С. 14-26
10
Чернавский Н. Оренбургская епархия в прошлом и настоящем, Вып. 1, Оренбург, 1900, С. 99
11
Оренбургские епархиальные ведомости, 1891, №1, 1 января, С. 14-26
12
ГАОО, Ф. 173, Оп. 4, Д. 8448, Л. 94 об.
13
Изюмов А.И. К вопросу об областной идеологии казаков-старообрядцев р. Урала // Старообрядчество: История, культура, современность. Материалы научно-практической конференции, М., 2000, С. 58
14
Оренбургские епархиальные ведомости, 1891, №6, 15 марта, С. 225-228
15
Футорянский Л.И. Казачество на рубеже веков, Оренбург, 1997, С. 54
16
Чернавский Н.М. Оренбургская епархия в прошлом и настоящем, Оренбург, 1900, Вып. 2, С. 997-999
17
ГАОО, Ф. 10, Оп. 8, Д. 97, Л. 55
18
Там же, Л. 55
19
Витевский В.Н. Раскол в Уральском войске и отношение к нему духовной и военногражданской власти в конце XVIII и XIX вв., Казань, 1878, С. 8
2