Borisovx - Урок 8 класс &quot

Разработка интегрированного урока
внеклассного чтения и библиотечного
занятия «Родом из Сибири»,
посвященного творчеству Михаила Федоровича Борисова.
Вступительное слово библиотекаря.
22-23 марта в Государственном музее истории литературы,
искусства и культуры Алтая (ГМИЛИКА) и Дворце культуры
Камня-на-Оби прошли II Борисовские литературные чтения.
Сегодня ученики вашего класса также подготовили Борисовские
чтения.
1 ведущий: Михаил Федорович родился в поселке Михайловский
ныне Баевского района Алтайского края, в семье крестьянина. Затем
семья переехала в город Камень-на-Оби, где он закончил 9 классов.
В 1941 году добровольцем ушел на фронт. В 19 лет, в июле 1943
года, удостоен звания Героя Советского Союза (Борисов уничтожил 7
вражеских тяжелых танков под Прохоровкой, за что был зачислен в
список личных врагов Гитлера). Свой боевой путь закончил в
Берлине. На одной из стен Берлина наш солдат написал в 45-м: «Я
родом из Сибири. Михаил Борисов».
2 ведущий: Михаил Федорович Борисов - автор многих поэтических
книг. Лауреат премии им. А.Фадеева. Сергей Бузмаков, заместитель
редактора краевого дома литераторов, говорит: «Несколько лет
назад, проведя мониторинг имен забытых поэтов, я с ужасом
осознал, что в числе первых стоит имя Борисова. Мы совершенно
забыли про этого героя». В последние годы имя поэта вновь
зазвучало на Алтайской земле. Библиотеке №1 г. Камня-на-Оби
присвоено имя М.Ф.Борисова. Ежегодно в городе проводятся
Борисовские чтения.
Далее учитель зачитывает статью Натальи Ларионовой,
опубликованную в «Каменской народной газете» 29 марта 2011
года (можно взять на сайте газеты www. Kamen-narod.ru).
Просмотр презентации, где на фоне фотографий, сделанных в
селе Аллак Каменского района, звучит стихотворение М.Ф.Борисова
«На родине». (приложение 1)
Дети читают стихи поэта, выучив их из книги «Вот моя деревня»,
изданной в Барнауле в 1988 году, которая есть в нашей библиотеке,
а также стихотворения, найденные ими в сети Интернет.
Ах, какие помню времена!
Выгорали села, словно свечи,
Города сносились, а страна,
Поднимаясь, расправляла плечи.
Ах, какие помню времена!
Говорю об этом не краснея.
Даже солнце застила война,
А духовно были мы светлее.
Ах, какие помню времена!
Нас она без устали косила,
Но вставала за стеной стена,
Нарастала снова наша сила.
Ах, какие помню времена!
От смертельной ярости чернея,
Были мы доступней для добра,
Были и в любви своей щедрее.
Ах, какие помню времена!
Выгребаясь из огня и пепла,
Мы хрипели дружно: «Ни хрена,
Только б наша Родина окрепла».
1984
ЦЕЛЬ НОМЕР ОДИН
Тут жарит не белая вьюга,
Тут «мессеры» нижут круги.
З тысячу верст от Юрги
Теряю я лучшего друга.
Стою,
Осознав,
Что впервые
На хрупкие плечи мои
Удвоенным грузом легли
Гремящие сороковые.
Декабрь сорок первого года
Взывает:
«Братуха, держись!»
Но тут даже близкую близь
Свинцом отсекла непогода.
За нею и запах полыни,
И жаркая закипь рябин —
Не зря же, как номер один,
Я в цели зачислен отныне.
И бьют из орудий прицельно
В меня вековые враги,
И «мессер» сужает круги,
За мною охотясь отдельно.
1986
***
Мы под обугленным селом,
Чумазые, как черти,
Который день в снегу живем
За сто шагов от смерти.
За сто берет и автомат,
Кучней ложатся мины,
Но пострашнее для ребят
Мороз, что дубит спины.
Шинель — не зимнее пальто,
И пахнут дни не щами,
Баланду в термосах и то
Подносят к нам ночами.
Поочередно через край
Хватив баланды клятой,
Еще сильнее стылый «рай»
Крестят потом ребята.
Нас в три погибели свело
Лежанье это наше...
Мы рвемся в бой.
Зовет село
Теплом своим — Лебяжье.
1967
АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ ДУЭЛЬ
И не пожар, и не метель
На пятачке дымится —
Артиллерийская дуэль
Почти с обеда длится,
Почти с обеда спор идет,
Чья выучка вернее...
Со лба стирает липкий пот
Старшой на батарее.
Дней пять,
Как прибыл лейтенант,
Ему война в новинку,
А тут невидимый бризант
Рвет небо под сурдинку,
А тут еще, кривя душой,
И мы змеим ухмылки:
— Ударь левей —
И нам, старшой,
Заштопывать бы дырки...
Но втихаря, такой же пот
Со лбов своих стирая,
Ему сочувствует народ —
Веселая вторая.
И на шинель летит шинель,
И бьет в глаза зарница.
Артиллерийская дуэль
Почти с обеда длится.
1983
ПРИКРОЙ МЕНЯ!
Александру Николаеву
Мне истребители — родня,
Я их люблю и понимаю,
С окопных лет еще, считаю,
Осталось это у меня.
Три «Мига» рубят синеву
Над раскаленным Сталинградом.
Тянусь туда горячим взглядом,
В том измерении живу.
У истребителя закон:
Пусть самого противник срежет,
Всегда товарища поддержит
Огнем и крылышками он.
Признаться, не было ни дня,
Когда бы я, как после взлета,
Не прикрывал и сам кого-то
И не просил: «Прикрой меня!»
1982
***
Память с нами не играет в прятки,
Не уходит вдаль на вираже.
...Слышу, как гремят сорокапятки
На забытом Богом рубеже.
Мы их называли «Смерть расчету!»,
Называли «Родина, прощай!».
Прикрывая матушку пехоту,
Сами выживали невзначай.
Среднею излучиною Дона
В корчах плыл подбитый небосвод,
Из артиллерийского заслона
Уцелел под вечер только взвод.
Степь вокруг снарядами прошита,
Светится насквозь, что решето.
Даже мой наводчик Подкорытов
Не сказал как раньше:
— Прожито!
У него — две беленькие прядки.
У меня — застывший в крике рот...
Двое нас на две сорокапятки.
Он и я — весь уцелевший взвод.
1975
***
В тот день была нелетною погода.
С утра лил дождь.
В землянке — сонный рай.
И трубный голос командира взвода:
— Вставай, Петров,
и что-нибудь сыграй!
Солдат мешок достал неторопливо
Огладил шнур, распутал узелок,
Потрепанную хромку, словно диво,
На свет коптилки бережно извлек.
Оттачивая песенную фразу,
Варьировал ее он без конца.
Ни у кого я не видал ни разу
Такого вдохновенного лица.
Когда поздней
Мы все в потеках пота
Терзали землю до обвальной мги,
Плечом Петрова отодвинув,
Кто-то
Сказал ему:
— Ты пальцы береги!
Но много яри было в том горниле
И мало тех, кто отыграл сполна...
Еще с неделю хромку мы хранили,
Пока не затерялась и она.
1991
ПСИХИЧЕСКАЯ АТАКА
Они идут за рядом ряд,
Как три лавины,
За ними Ворошиловград,
Пол-Украины.
И тянет явно коньяком
От их походки...
А мы скупым сухим пайком
Заткнули глотки.
Припали к снегу, затаясь,
Мороз по коже:
Идет коричневая мразь —
И все же, все же!
У дула черное кольцо,
Не видно неба,
Мне пистолет сует в лицо
Комбат свирепо.
Орет:
— Ты, Мишка, сибиряк,
По скулам вижу.
Дай подойти им, так-растак,
Как можно ближе! —
Мой командир еще орет,
Но сам при этом
Плашмя со лба стирает пот
Тем пистолетом.
Меня он знает — не слабак,
В мозолях плечи.
Я подпущу врага и так
Под хлест картечи.
И подпустили мы его,
И смерч ударил.
Не видно больше ничего
В смердящей гари.
Комбат опять орет:
— Растак,
Бери пониже!
Ты — настоящий сибиряк,
По хватке вижу!..
А враг уже нахрапом прет
К моей траншее,
И у меня холодный пот
Бежит по шее.
Порушил цепь убойный град,
Мутится разум...
Но бью еще — и новый ряд
Ложится наземь.
1983
***
Сорок третий горечью полынной
На меня пахнул издалека —
Черною,
обугленной равниной
Видится мне Курская дуга.
«Тигры» прут, по-дикому упрямы,
Но со мною в этот самый миг
Прямо к окуляру панорамы
Целый полк, наверное, приник.
Громыхнуло сразу на полсвета.
Танки словно факелы горят...
И живет в душе моей все это,
Несмотря на вьюжный снегопад!
Те бои — как мера нашей силы.
Потому она и дорога,
Насмерть прикипевшая к России
Курская великая дуга...
1963, 1970
ПОД ПРОХОРОВКОЙ
Здесь столько лет
Подспудный тлеет жар,
Питаемый лишь памятью одною.
Едва взойду на ближний крутояр,
И ляжет вся Земля передо мною.
Через лесок, что мятою пропах,
Ведет полузаросшая тропинка,
И вспыхивает жарко на хлебах,
Как сколок солнца,
Каждая росинка.
Иду, грустя, сквозь эту красоту.
А памяти стремительная сила
Взнесла вдруг на такую высоту,
Что мне и горизонта не хватило.
1964
***
Только вспомнится мне
Наш Воронежский фронт,
Как в раскрытом окне
Громыхнет горизонт,
Закуражится день,
Словно смерч огневой,
Встанет черная тень
Над моей головой...
Только вспомню друзей,
Вросших в землю
По грудь, —
И о доле своей
Не отважусь вздохнуть.
1988
***
Эту дату — сорок пятый год —
Выжег на поверженном рейхстаге
Мой неунывающий народ
Из былой мальчишеской ватаги.
Помните, как школьною порой
Сверстники в Чапаева играли?
Только это не было игрой —
Мы азы Победы постигали.
А когда однажды грянул гром
И пророс бедою неотвратной,
К тем азам,
распятым за Днепром,
Пробивались по дороге ратной.
Трудно было выстоять в бою,
Побороть сомнения и выжить,
Все равно, что молодость свою,
Много раз выкручивая, выжать.
Выдержал и выстоял народ
И штыком, каленым по присяге,
Выжег на поверженном рейхстаге
Эту дату — сорок пятый год...
1990
***
Никогда не скинуть нас со счета,
Не забыть —
отважных
и усталых.
С сорок трижды памятного года
Мы стоим, братки, на пьедесталах.
Жили вроде «винтиков в машине»,
А смогли,
Не отказав ни разу,
Проложить к заоблачной вершине
Точную, как думается, трассу.
Было в нашем подвиге солдатском
Внутреннее,
личное
веленье
И — на Курском,
И — на Сталинградском,
И — на каждом новом направленье!
1965
***
Уйду — не надо славословья,
Не надо выспренных тирад,
Пусть только
Ветры Приднепровья
Над кручей памятной взлетят;
Пусть посреди полей Алтая,
В сибирской дальней стороне,
Ветла,
согбенная,
седая,
Вздохнет тихонько обо мне;
И пусть,
Душе одной внимая
В тот миг щемяще-ножевой,
Березка, как сестра родная,
Всплеснет пожухлою листвой.
Они — дорог моих примета
И мой почетный караул...
До орудийного лафета
Я, как-никак, недотянул.
***
По-за спиной все те же шепотки,
Все те же осуждающие вздохи —
И по сей день
он нижет, мол, витки
Вокруг одной-единственной эпохи.
Умерьте пыл, судача обо мне.
Не ради места под крылом Победы
В своих стихах за строчку о войне
Я отдаю последние рассветы.
Совсем не в измерении ином
Пролег мой путь,
Что от природы зыбок,
Ему дорожным служит полотном
Сплошное наслоение ошибок.
И по нему шагать мне до конца,
Искать пути другие я не вправе...
Раскройте, распахните же сердца
Для строк скупых
О подвигах и славе.
Вы молоды. Уверенны. Сильны.
У вас светлей грядущие рассветы.
А я еще не вышел из войны,
Еще не все друзья мои воспеты.
1978
***
Я возвращаюсь всякий раз туда —
В окопный быт,
в обугленные дали,
Где мы не так уж много и познали,
Но без чего не вышли бы сюда.
Тогда ни ночи не было, ни дня,
Тогда земля и небо цепенели,
И мы нередко различали цели
В пределах только сектора огня.
Без выси, широты и глубины
Казался мир в винтовочную прорезь.
Он и сейчас спрессован,
Словно совесть
Мальчишек, не вернувшихся с войны.
1983
***
Во второй мировой,
Знаешь, сколько легло нас?
Но звучит, как живой,
И поныне наш голос.
Как труба, он звучит,
Без надрыва и спада,
Поднимая в зенит
Честь и совесть солдата.
Смерть — скорее, напасть
В лихолетье такое,
Если можешь упасть,
Но не выйти из боя.
И поэтому, знать,
Мы трубим исступленно:
— Рас-чех-ли-те Знамена,
Нам
еще
нас-ту-пать!
1981
ЗА ПЯДЬЮ ПЯДЬ
Мне бы кричать об этом:
Даль неуемных дней,
Вспыхнув победным светом,
Стала судьбой моей.
Вижу — ползет пехота,
Трудно,
За пядью пядь.
Парни пришли с восхода.
Это святая рать!
Нас не разделят с ними
Тысячи тысяч верст,
Кто-то из них поднимет
Родину в полный рост,
Кто-то опять, как ране,
Встанет на страх врагам...
Молодость наша с нами.
Время подвластно нам!
Если вдруг грянет шкода,
Бедам былым под стать,
Вспомним — ползет пехота,
Трудно,
За пядью пядь.
1962, 2001
***
А вы слыхали, как кричит душа?
Как на кресте,
Она хрипит часами.
Мы без нее не стоим ни гроша,
Мы заодно корежимся и сами.
А вы слыхали, как поет она?
Легко вступая в песенную фазу,
Она и нас без всякого вина
Возносит ввысь
До всех вселенных сразу.
Во мне поет,
Во мне кричит душа!
Одновременно, знаете ли, братцы...
Она не даст ни пасть, едва дыша,
Ни от земли родимой оторваться.
1980
Библиотекарь: «Михаила Борисова не стало 10 марта 2010 года. 12
марта 2010 г. в храме святителя Николая Москва прощалась с Героем
Советского Союза Михаилом Борисовым. Тихо прощалась, потому как
современные власти и СМИ никому не позволили знать о том, что 10
марта почил в Бозе легендарный воин и поэт, герой Прохоровского
сражения, подбивший в одном бою семь вражеских «тигров», да и не
только этого сражения… И все же его знал и любил русский люд. Не
взирая на происки фальсификаторов истории и современности, наш
народ услышал о постигшей всех нас утрате. Свои соболезнования
родным и близким прислали губернаторы Кемеровской и
Белгородской областей, писатели и казаки со всей России…
В телеграмме соболезнования Святейшего Патриарха Московского и
всея Руси Кирилла есть такие слова: «Наше Отечество провожает в
вечность замечательного русского поэта, с честью прошедшего
Великую Отечественную войну и перенесшего множество тяжелых
ранений. В мирные годы Михаил Федорович вел большую
патриотическую работу в армии и среди молодого поколения,
правдиво свидетельствовал о событиях, участником которых ему
довелось быть. Он вносил значительный вклад в работу Всемирного
Русского Народного Собора. Возношу молитвы об упокоении
новопреставленного раба Божия Михаила. Да сопричтет его Господь к
праведным, всех скорбящих о нем да помилует и утешит».
Он похоронен в Москве на Троекуровском кладбище. Народ
московский: ветераны Великой Отечественной войны, писатели и
офицерский корпус внутренних войск и Академии МВД пришли на
Троекуровское кладбище отдать свое последнее целование дорогому
человеку Михаилу Федоровичу Борисову, пропеть «Вечную память»
рабу Божию Михаилу, провожая его мир Горний...
Но остается память о нем, которая будет жить в ставших
традиционными Борисовских чтениях.
Презентация его фотографий, взятых учащимися в сети Интернет.
(приложение 2)
На фоне презентации ученик читает статью, взятую им в сети
Интернет:
Прощаясь с Михаилом Федоровичем Борисовым, представляем
читателям портала «Слово» краткий рассказ Михаила Федоровича о
самом себе…
КОРОТКО О СЕБЕ
Как сама жизнь
Отчетливо помню десяток-другой разнокалиберных хат, прятавшихся
под кронами берез, небольшой пруд. Помню кустарник перед нашим
домом. Там по весне гнездились соловьи, день и ночь лопотал
неугомонный родничок.
Это поселок Михайловский Баевского района Алтайского ныне края,
где 22 марта 1924 года появился на свет Божий автор этих строк. Мои
родители жили вместе с дедом Сергеем Захаровичем, семиреченским
казаком, и его второй женой Агафьей Капитоновной. И дед, и отец
чуть ли не с пеленок настойчиво приучали меня к седлу и винтовке, к
сыновней заботе об окружающем мире.
Родители мамы Анны Трофимовны Галицкой, переселенцы из
далекой Черниговщины, проживали в селе Ярки Каменского района
того же края. К ним поближе мы и перебрались летом 1930 года.
Обосновались в небольшом городке Камень-на-Оби, где, собственно,
и прошло мое детство. Тогда впервые увидел бескрайнюю степь —
местами тусклую от полыни, местами серебристую и живую от буйного
разлива ковыля.
Читать научился рано. И рано стал пользоваться книгами библиотеки
для взрослых, на редкость богатой и разнообразной. Брал их на дом,
по воскресеньям от звонка до звонка просиживал над ними в
читальном зале. Родители поругивали, а я буквально грезил миром
Пушкина, Лермонтова, Байрона. Тогда же попробовал писать и сам.
Через пару лет на городской Олимпиаде детского творчества получил
первую премию. Невольно вскружила голову греховная мысль о
незримой связи моего поселка с пушкинским Михайловским.
Позднее познакомился с работами К. Э. Циолковского и на всю жизнь,
что называется, заболел космосом. О том, что недалеко от нашего
дома жил и работал основоположник ракетной техники Ю. В.
Кондратюк, узнал лишь много лет спустя…
Понимая, что путь к иным мирам лежит через околоземное
пространство, попытался в 40-м поступить в летную школу. Но туда
шестнадцатилетних не брали, предложили прийти в следующем году.
А в его разгаре грянула Великая Отечественная...
В первые же дни добился призыва в ряды защитников Отечества. За
долгие четыре года хлебнул пойла войны, думается, с лихвой. Но в
душе всегда свято и по-мальчишески упрямо верил в победу, в то, что
рано или поздно дойду до Берлина. И дошел до него. На одной из
колонн рейхстага оставил свой первый в жизни автограф: «Я из
Сибири. Михаил Борисов».
К мирной жизни привыкал трудно, год за годом. И, скорее всего,
безуспешно. Она и впрямь «была как полоса, что штурмовою в армии
зовется»
Поначалу нашел пристанище в полуголодном Новосибирске. Болел и
учился. Еще до окончания юридической школы поступил в
юридический институт. Снова вернулся в армию. Служил, пока война в
очередной раз не дала знать о себе. Инвалидом второй группы осел в
Новокузнецке Кемеровской области, где со временем окончил горный
техникум. Строил шахты и Западно-Сибирский металлургический
завод.
Только теперь вплотную занялся творчеством. Писал, чтобы, как
говорится, отвести душу. Потом это перестало удовлетворять, начал
публиковаться (лето 62-го). Я. Смеляков, С. Наровчатов, В. Федоров и
еще кое-кто из известных в те годы поэтов поддержали добрым
словом. В 1965 году вышел сборник моих стихов «Верность». Через
несколько лет появилась вторая книжка. Поверил в себя,
почувствовал, что уже тверже стою на ногах. Совсем как у Е.
Баратынского: «Не знаю, насколько полезны мои стихи для общества,
но для моей души они явились спасением».
Еще раз надел шинель, попал в Москву. В качестве военного
корреспондента объездил полстраны. После очередной книги был
принят в Союз писателей СССР. Сейчас их у меня тридцать две и эти
строчки из тридцать третьей. В ней — большая и лучшая часть моей
жизни».
Учитель оценивает самостоятельную работу учащихся. Библиотекарь
приглашает учащихся почитать сборник стихов М.Ф.Борисова.