классики экономической социологии: карл поланьи

© 1999 г.
Ю.В.ВЕСЕЛОВ
КЛАССИКИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ:
КАРЛ ПОЛАНЬИ
ВЕСЕЛОВ Юрий Витальевич - кандидат экономических наук, доцент, заведующий кафедрой экономической социологии факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета.
Экономическая социология сегодня является одной из самых динамичных отраслей
знания. Теперь не только социологи, но даже экономисты, всегда стойко защищавшие
приоритет своей науки в исследовании хозяйства, склоняются к тому, что социологический подход может быть полезен. Видимо, с экономической социологией
сейчас происходит то, что случилось с экономической историей столетие назад, когда
экономисты все-таки вынуждены были признать, что история хозяйства является
немаловажной отраслью экономического знания, хотя не обошлось и без скандала "борьбы методов" (австрийская школа против немецкой исторической школы
политэкономии).
Но как только наука формирует свой предмет и метод, встает вопрос об ее
истории. Экономической социологии в этом плане повезло меньше. К примеру,
социология труда давно описала свою историю [1]. Еще недавно приходилось доказывать, что экономическая социология - не новое образование, что термин
"экономическая социология" использовался в прошлом веке, а книги под таким
названием печатались в самом начале XX века [2], что, наконец, ее фундамент
заложили Э. Дюркгейм и М. Вебер.
За рубежом истории вопроса уделяется значительное внимание. В 60-х годах
впервые об этом заговорил Н. Смелзер, а в 80-е - Р. Сведберг и Р. Холтон [3]. В
отечественной экономической социологии пока мало специальных исследований, хотя
во всех работах представлен исторический раздел [4]. Среди классиков экономической
социологии имя К. Поланьи упоминается редко [5-6]. Между тем как на Западе,
особенно в США, Поланьи - фигура почти культовая. Без его упоминания не обходится ни одна солидная работа, его концепция взята на вооружение "новой
экономической социологией", а разработанная им категория "embededdness" (включенность экономики в социальную структуру) служит своеобразным лозунгом современных экономсоциологов.
В чем же привлекательность его идей? Прежде всего в том, что он заново раскрыл
проблему соотношения экономики и общества, объяснив главные противоречия
своего времени. Начало популярности идей Поланьи приходится на первые
послевоенные годы. На волне подъема неомарксизма в США его теория пришлась
весьма кстати. В ней увидели критику традиционного капитализма и его идеологии.
Поланьи трудно было обвинить в приверженности истеблишменту (чего не удалось
избежать структурно-функциональному направлению). Не повторяя старых догм
исторического материализма, он привнес новое видение экономики, определил ее
значение в истории развития цивилизации. Критическая направленность его учений на
фоне академического теоретизирования парсоновского типа подняли популярность
Поланьи.
К. Поланьи (1886-1964) родился в Австро-Венгрии, изучал право и философию, в
университете Будапешта, участвовал в леворадикальном студенческом движении, в
1912 г. был призван на военную службу и прошел первую мировую войну в качестве
кавалерийского офицера. После ее окончания вернулся в Будапешт, но вскоре был
вынужден эмигрировать в Вену. С 1924 по 1933 г. Поланьи работает в редакции жур111
нала "Народное хозяйство Австрии", активно публикуется, в том числе и в немецком
"Архиве социальных наук и социальной политики". Основная тема - вопросы
социализма. В 1933 г. Поланьи, как и другие австрийские экономисты - Шумпетер и
Хайек, вынужден эмигрировать - сначала в Англию, а затем в США. Чтобы зарабатывать на жизнь, Поланьи начинает читать лекции по экономической истории в
Лондонской ассоциации рабочего движения, а затем - на заочном отделении оксфордского и лондонского университетов. Так по необходимости, уже в зрелом возрасте
(тогда ему было около 50 лет) Поланьи обращается к экономической истории и
социологии. В 1940-1943 гг. Поланьи живет в США, где работает
над книгой,
которой суждено стать главным трудом его жизни и которая принесет ему мировую
известность. Вскоре Поланьи опять в Англии, где в 1944 г. его "The great transformation" ("Великое преобразование") выходит в свет. С 1946 г. Поланьи постоянно
живет в США, получает должность штатного профессора экономической истории в
Колумбийском университете. В своих лекциях он не довольствовался голыми фактами, а пытался придать им социологическую окраску. С 1953 по 1958 г. Поланьи
вместе с Конрадом Аренсбёргом руководит проектом по исследованию экономических аспектов институционального роста. Итогом стал сборник "Торговля и
рынок в ранних империях" (1957), где Поланьи развивает идею об экономике как
институциональном процессе, анализирует соотношение экономического и социологического знания. В последний период своей жизни он больше обращается к
проблемам экономической антропологии. В
1966 г. посмертно выходит его
книга "Dahomey and the slave trade" ("Дагомея и работорговля"), где Поланьи дает
скорее экономикосоциологический, нежели антропологический анализ архаического хозяйства. Поланьи не писал специальных работ по экономической социологии, считая себя больше экономическим историком, чем социологом. Но известно
что Поланьи активно интересовался экономической социологией, а в 1963 г. в Институте культурных связей (Будапешт) читал лекции по экономической социологии в
США.
В чем основное содержание идей Поланьи? Нас они могут интересовать в двух
аспектах: 1) социологическое определение хозяйства; 2) исследование соотношении
экономики и общества в историческом генезисе. Рассмотрим их последовательно. С
точки зрения Поланьи, экономическая наука сформировалась в XVIII-XIX вв., когда
уже господствовали рыночные отношения. Поэтому классическая теория просто
соединяет экономическое и рыночное начало, получив так называемое "формальное"
определение экономического, понимаемое как эффективный выбор в системе целей и
средств в условиях ограниченности ресурсов. Эффективность и рационализация
выступают главными моментами, а ограниченность ресурсов принимается аксиоматически. Для Поланьи чисто логическая дедукция неприемлема. История и данные
антропологии свидетельствуют, что люди действуют не вопреки экономической
рациональности. Часто у них нет вообще никакого выбора. И собственная выгода у
них не всегда на первом плане, а ограниченность ресурсов вовсе не абсолютна.
Поэтому для Поланьи экономика - это процесс производства средств удовлетворения
потребностей, (в отличие от "формального" или "субстантивистское" определение),
где человек демонстрирует свою полную зависимость от природного и социального окружения. Экономический процесс осуществляется в институциональных
формах, экономика встроена (''embedded and enmeshed") в институциональные структуры [7]. Последние, в частности, религия и денежные институты, сами являются
элементом хозяйства. Экономический процесс не индивидуален, а социален, он
вложен в "поддерживающие структуры" ("supporting structures"), без которых, не
может существовать. К примеру, обмен в рыночной экономике - процесс этический: если партнеры обманывают друг друга, рыночных отношений между ними не
будет.
Основными категориями, которые характеризуют экономику как
институциональный процесс, являются: "реципрокальность" ("reciprocity"), "перераспределение"
и
112
"обмен" [8]. Они интегрируют отдельные действия индивидов в социальную структуру. Реципрокальность (взаимообразность) означает симметричность хозяйственных
и социальных отношений. В архаической общине именно она является основой со
циальноэкономической организации: дарение и о даривание, взаимная помощь, безвозмездное одалживание - таковы ее основные характеристики. В древних обществах
реципрокальность сохраняется внутри домохозяйства или общины (которая из
локальной превращается в соседскую), но появляется редистрибутивность (перераспределение), которая характеризует центричность социально-экономической системы. Если в примитивном обществе главными выступают институт общинной
организации и институт родства, то в древних обществах появляется центральный
институт в виде государства. Движение товаров или услуг идет от домохозяйств к
центру и обратно. Редистрибутивность характеризует прежде всего ирригационные
империи (Древний Египет), а крестьянские хозяйственные системы (Древняя Греция)
покоятся на принципах обмена.
Однако обмен не следует понимать исключительно как рыночный механизм.
Вначале он основывался на принципах эквивалентности и возмездности: в нем не
было стремления к прибыли. Поскольку конкуренция не была господствующим
элементом рынка, обмен еще не регулировался спросом и предложением, торговля
существовала вне рынка, его наличие еще не делало общество Древней Греции
рыночным. Рынок мог быть денежным, но цена "планировалась" устанавливаемой
общим собранием или гильдией. Разница цен на местных рынках не приводила к
движению товаров. Рынок был "вложен" в структуру общества и регулировался
традицией.
Постепенно происходит отделение экономики от общества, экономической трансакции от социальной. На примере городов-государств Древней Греции Поланьи
показывает, как политическая организация, требующая от граждан занятия государственными и военными делами, привела к возникновению рынка как средства
обеспечения тех, кто непосредственно не участвовал в хозяйственном процессе. Но и
тогда древние общества не стали рыночными. Впрочем и средневековье мало отличалось от них. То были общества статусного типа, где личные отношения не
превратились в функциональные. Личная зависимость, взаимная поддержка, вассальная преданность оставались главными.
Итак, в примитивных, древних и средневековых обществах экономика "вложена" в
социальные отношения, ими она и определяется, считал Поланьи. В Новое время
соотношение экономики и общества меняется. Первая отделяется от второго,
приобретает самостоятельность и черты саморегулирования. Со временем экономика
начинает подчинять себе общество. Это и есть "великое преобразование", о котором
говорит Поланьи.
Обычно считается, что возникновение саморегулируемой экономики и независимого рынка - логическое продолжение развития хозяйственной практики. Поланьи доказывает обратное. Как и Вебер в "Протестантской этике, он считает, что
кардинальное изменение экономического поведения не могло произойти без
вмешательства неэкономических факторов. Если у Вебера центральным моментом выступает трансформация хозяйственной этики, то у Поланьи таким
образом является политика. Свободный рынок возник как следствие образования
независимых национальных государств в Европе, которым требовался общенациональный рынок - механизм обеспечения жизнедеятельности нового общества. Политика меркантилизма способствовала как монополиям, так и конкуренции, причем в равной степени. Именно меркантилизм привел к разрушению старой цеховой системы. Отныне ничто не гарантировало доходы
участникам экономических отношений. Источники средств существования отданы во власть рыночной стихии. Постепенно обмен стал господствовать над
распределением, а затем и над производством. Так государство создавало свободный
рынок.
113
Вслед за экономическими факторами рынок подчинил себе и "социальную материю" общества, превратив землю, труд и деньги в товар. По своей природе труд,
земля и деньги не являются истинными товарами. Это, по определению Поланьи,
"фиктивные товары". В традиционной экономике они исключены из процесса куплипродажи. В феодальном обществе земля являлась источником социального статуса и
не могла свободно приобретаться. Труд был "вложен" либо в институциональную
структуру крестьянской общины, либо в цеховую организацию, поэтому свободный
доступ труда на рынок был ограничен. Наконец, деньги и их изготовление всегда
являлись функцией государства, причем функцией монопольной. Ни земля, ни труд,
ни деньги не функционируют по законам обычного товарного производства. Они
составляют "социальную ткань" общества. Как только рынок превращает их в ,
товары, общество подпадает под власть рынка. Примером служит развитие капитализма в Англии, где социо-культурная организация крестьянского общества была
разрушена вследствие ориентации сельского хозяйства на производство сырья
(шерсти) для нужд текстильной промышленности, а сельское население превращено в
мигрантов. Из члена общины крестьянин превратился в наемного рабочего, который
уже не имел ни социальных, ни культурных корней.
Рыночная экономика, разумеется, потребовала идеологического оправдания. Так
возникла политическая экономия, превратившая гражданина в "экономического
человека", а общество - в придаток рыночного хозяйства. Законы общества наделялись статусом естественноприродных. Рациональность, свойственная любой сфере
деятельности, стала пониматься только как экономическая (утилитаризм), хозяйство
однозначно связывалось с рынком, экономические действия - с эффективностью
(соотношение), а выбор - с целью максимизации полезности.
Получив самостоятельность, рынок захватил политику. Появился "экономический
либерализм" - вера в свободное общество на основе конкуренции. Рынок требовал
невмешательства политики в дела экономики - так возникло "либеральное государство", которое на самом деле дорожит не свободой, а рынком. Если предприниматели решат создать монополию, то их свободой либеральное государство
пожертвует без колебаний. Еще жестче оно обойдется с профсоюзным движением. Но так ли естественен для общества рынок? Крестьянское хозяйство никогда
не производит более необходимого, городской ремесленник точно знает свой спрос,
как лично знает тех людей, для кого работает. Ему известна даже их платежеспособность. Но теперь промышленность действует самостоятельно, не ориентируясь
на спрос. Единственный мотив - получение прибыли. Отделение производства от
потребления привело к кризисам и росту бедности. Из неявной безработица вскоре
стала явной.
Правда, рынок принес не только отрицательное, но и положительное обществу.
Главный его итог - установление относительно длительных периодов мирных лет.
Бизнес "повязал" разные страны общим интересом, золотой стандарт обеспечил единую денежную систему, вложение капитала в другие страны увеличивали взаимную
ответственность. Но исчерпав себя, рынок привел общество к опустошительным
мировым войнам. Дело в том, считал Поланьи, что подчинение общества экономике
имеет свои пределы - общество, осознав дизентеграции, само начинает защищаться от
рынка: земля, труд, капитал стремятся выйти из-под контроля рынка. Начиная; с
середины XIX века труд отчаянно сопротивлялся рынку: активизировались профсоюзные организации, политические объединения землевладельцев боролись против
буржуазии, которая создавала свои организации. Парадокс, но предприниматели
стремятся прочь от власти рынка. Бизнес организуется в монополии, картели и
тресты. Первое крупное поражение рынка в XX в. - крушение золотостандартного
регулирования. Денежные механизмы были выведены из-под контроля рынка я
переданы институтам центрального банка. Так государство возвращало утраченные
позиции. Как только капиталовложения в другие страны стали уже нешуточными,
государство прибегло к военным способам их защиты. После первой мировой войны
114
наступил параллакс старой политической системы. Пришло время фашизма и
социализма. Оказалось, что прежде надо было обеспечить демократический контроль
общества над государством, и только потом говорить о господстве общества над
экономикой.
Поланьи не против рынка как системы. Его критика направлена против рыночного
общества и саморегулируемого рынка. Что касается рынка как технологической системы, то по мнению Поланьи, такая система должна остаться, поскольку именно она
обеспечивает свободу покупателю. Саморегулируемый рынок обеспечивает свободу
только для богатых. Задача общества состоит в том, чтобы превратить его в
регулируемый.
Подведем итоги. Для Поланьи экономика - институциональный процесс и обычно
"вложена" в социальную структуру и регулируется общественными институтами.
Капитализм разрушает эту "вложенность", отделяет экономику от общества.
Саморегулируемый рынок подчиняет себе хозяйство, а затем и общество. В XX в.
возникло обратное движение - труд, земля и капитал стремятся выйти из-под контроля свободного рынка. Этот процесс необратим, и вскоре экономика займет то
место, которое ей предназначено историей. Идеалом Поланьи в 50-е годы была
социалистическая Венгрия. Но времена изменились. Теперь очевидно, что только политическими мерами нельзя подчинить себе экономику. От политики
поспешной национализации пришлись отказаться в пользу разумной приватизации.
Многие сегодня осознали, что рынок необходим как технический механизм.
Экономика должна быть здоровой, только тогда она будет ориентироваться на
социальные цели.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1.Кравченко А.И. Социология труда в XX веке. Историко-критический очерк. М, 1987; Он же. История
зарубежной социологии труда. Общие принципы. М., 1990.
2.Первой работой с названием "Экономическая социология" была книга бельгийского социолога Гильома
де Греефа, в русском переводе см.: Де Грееф Г. Социальная экономия. М., 1904 (в оригинале она имела
название "La sociologie economique"), де Грееф имел в свое время большую популярность, ссылки на эту
книгу и другие его работы см., например, у М.М. Ковалевского: Ковалевский М.М. Социология //
Ковалевский М.М. Сочинения в 2/х томах. Спб., 1997. Т. 1. С. 129, 23; Ковалевский М.М. Прошлое
экономического материализма // Там же, Т. 2. С. 202.
3.Smetser N.J. The sociology of economic life. Prentice-Hall, N.J., 1963, p. 2-21; Swedberg R. Economic sociology:
Past and present. L., p. 24-121; Smelser NJ., Swedberg R. The sociological perspective on the economy // Handbook
of economic sociology. Ed. by N.J. Smelser and R. Swedberg. Princeton, N.J., 1995, p. 3-26; Holton R. Economy and
Society. L, 1992.
4.Радаев В.В. Экономическая социология. Курс лекций. М., 1997. С. 14-49; Дорин А.В. Экономическая
социология. Учебное пособие. Мн., 1997. С. 20-29.
5.Кравченко А.И. Социология Макса Вебера: труд и экономика. М., 1997. С. 6.
6. Веселое Ю.В. Экономическая социология: история идей. СПб., 1995. С. 112-118. ("Социологическая
критика рыночной экономики (К.Поланьи)"). Поланьи К. Саморегулирующийся рынок и фиктивные
товары: труд, земля и деньги // THESIS, 1993. Т. 1. Вып. 2.
7.Polanyi К. The economy as instituted process // The sociology of economic life / Ed. by M.Granovetter and R.S.
Swedberg. Oxford, 1992. P. 34.
8..Polanyi K. Dagomey and the slave trade: an analysis of an archaic economy. Washington, 1966. P. 70.
115