Роль академических программ по иудаике в

В. Мочалова
Роль академических программ по иудаике в самоидентификации
постсоветского еврейства1
Жаль, что я родился евреем – я предпочел бы это выбрать
Альберт Эйнштейн
Рассматривая сложный комплекс вопросов, связанных с национальной
идентификацией в сегодняшних пост-советских условиях, неизбежно приходится
учитывать его социально-психологический контекст, вписанный в стремительно
меняющуюся историческую реальность.
Известные политические изменения в странах бывшего СССР, долгожданные,
казалось бы – назревавшие давно, но тем не менее оказавшиеся для многих
внезапными, неожиданными - крушение империи (“век двадцатый – век
необычайный. Чем он интересней для историка – тем для современника печальней”)
имели несколько серьезных, в том числе и для процесса национальной
идентификации, следствий.
В динамике происходящих процессов, иногда кажущейся хаотичной, и уж во
всяком случае, являющейся разнонаправленной - не всегда просто различить
доминанту, и я никоим образом – в частности, как непосредственный участник
незавершенного процесса - не могу на это претендовать. В каком-то смысле мое
выступление скорее следует отнести к типу рассуждений рыбы на тему ихтиологии.
Некоторые особенности все же можно отметить – скорее в жанре репортажа с места
событий, карта которых многоцветна.
Прежде всего, мы имеем здесь дело с типологическим разнообразием
рассматриваемых объектов, со спектром различных изначальных установок.
Бесспорно, всегда – несмотря на преследования, в еврейской части общества
существовал протестный слой, сопротивляющийся утрате связи с национальным
наследием и реализующий это сопротивление в разного рода формах подпольной
деятельности – как религиозной, так и культурной, образовательной 2. На закате
советской империи этот авангард еврейской общины, боровшийся уже в первую
очередь за свободу передвижения или выезд, сосредоточил всю энергию на этом
направлении. Возникшие в кругах национально осознающего себя еврейства
культурные движения, к сожалению, заметные не только членам еврейского социума,
но и карательным органам, прежде всего, ориентировались на решение задачи,
лапидарно формулируемой как “Отпусти народ мой”. Огромная работа сотен
еврейских активистов по возрождению еврейского самосознания, проделанная в
трудных условиях советского режима, стала в значительной степени экспортным
продуктом, созданным в СССР и вывезенным массовой алией.
Однако, в рамках советского общества по своим масштабам и влиятельности
лидировала скорее ассимиляторская тенденция, характерная для поколений евреев,
которых инстинкт национального и индивидуального самосохранения побуждал к
ассимиляции, которые полагали рискованным или уж во всяком случае неразумным,
В основе этой статьи – доклад, прочитанный на конференции, посвященной проблемам
национальной идентификации: Jewish Identity in the Transitional Period: Russian-speaking Community in
the Contemporary World (Иерусалим, 7-9 января, 2002).
2
См., в частности, самиздатские журналы “Евреи в СССР”, “Тарбут”, “Ленинградский еврейский
альманах” и др. Ср.: Бейзер М. Еврейский самиздат в Ленинграде в 1980-х годах. Ленинградский
еврейский альманах // Российский сионизм: история и культура. М., 2002; Воронель А. И вместе и
врозь. Минск, 2003.
1
1
бессмысленным или архаичным обращение к тому, что им представлялось
преодоленным и принадлежащим далекому прошлому - национальной проблематике.
Представляется, что возможно различить некоторые типологически общие
черты в культурных установках представителей этой части еврейской общины в
пост-советском пространстве и определенной части олим в Израиле.
Сильная идентификация с русской культурой, очевидная и в среде олим в Израиле,
их непричастность к израильской культуре, объяснимая недостаточным знанием
языка, отсутствием опыта личного участия в истории Государства, вынуждает
“цепляться” за привычные, хорошо изученные и понятные ценности, христианскую
мораль, классическую русскую литературу. По существу, это же имеет место и в
России, где ассимилированная еврейская интеллигенция, как правило, избегает
называть вещи своими именами, выдавая беду за выбор, т.е. переименовывая свою
приписанность русской культуре в свободный выбор, о котором можно было бы
говорить лишь в том случае, если бы еврейское наследие было освоено в том же
объеме, что и русское. Иногда отстаивание своей принадлежности к русской
культуре приобретает у этой части еврейского общества агрессивные черты.
Когда в результате развала нашей Византийской империи место идеологии
заняла, как и предсказывали некоторые прозорливцы, религия, или, точнее,
религиозность, тяготеющая к фундаменталистским формам, то эта часть еврейской –
не общины, разумеется, поскольку таковой просто не существовало, но, скажем,
популяции, оказалась в растерянности. После стольких десятилетий более или менее
успешной ассимиляции, советские евреи-интернационалисты оказались в
одиночестве, в то время как остальные национальные группы ринулись к своим
национальным идеям.
Мы вынуждены признать, что господствовавшая идеология преуспела в
широкомасштабной денационализации, охватившей если и не тотально все население
“империи зла” (здесь красноречивым исключением представляются мусульманские
республики и кавказский регион). Казалось, что и либеральной интеллигенции, сколь
бы ни была ей ненавистна тоталитарная идеология, – по существу нечего
противопоставить триумфальному принципу “интернационализма”, который как
будто корреспондировал с общегуманистическими принципами всеобщего равенства
и братства или популярными и имевшими широкое хождение концепциями типа
“несть ни иудея, ни эллина”. Во всяком случае, если относительно искусства
“национального по форме, социалистического по содержанию” и имела место
неизменно ироническая интонация, то какую-либо существенную полемику по
вопросам национальной культуры, ее унификации припомнить затруднительно.
Примечательно, что именно русско-еврейское противостояние проявилось
достаточно заметно: здесь можно упомянуть потрясшую просвещенные круги
дискуссию 1977 г. на тему “Классика и мы”, где носители русского национального
самосознания публично протестовали против еврейского засилья в русской культуре,
и известную переписку (распространявшуюся в рукописных копиях) на эту же тему
ныне покойных Виктора Астафьева и Натана Эйдельмана.
Еврейская позиция в этих боях была оборонительной, звучала апелляция к
общечеловеческим ценностям, осуждение антисемитизма. Никакой альтернативной
программы не выдвигалось – шла борьба за право на легитимное место в русской
культуре.
Та часть еврейского общества, которая старалась дистанцироваться от
советского режима, занимая позицию критического наблюдателя или обитателя
башни из слоновой кости, не желавшего никоим образом отождествляться с
2
происходящим вне и вокруг него, теперь оказалась в иной ситуации. Обвал
рушащейся империи увлек за собой и сложно построенные башни, и годами
возводимые индивидуалистические укрепления, и личную и групповую стратегии
поведения.
Бывшие презрительные наблюдатели – вольно или невольно, активно или
пассивно – вверглись в пучину событий и превратились в участников
происходящего, оказались вынуждены проявить весь потенциально имеющийся у
них личностный динамизм, способность к переменам, переоценке ценностей, что
само по себе – непростой и длительный процесс.
Есть общие тенденции, характерные для всего социума в целом, и есть
особенности, специфичные для еврейской части общества
Общая тенденция: поиск корней, реставрация – или, если угодно, возрождение
национального начала, и в этой сфере архаисты вновь встречаются с новаторами.
Специфические черты: негативная идентификация - как известный медицине
привычный вывих. В новой ситуации возникли возможности (религиозные,
общинные, просветительские и др.) превращения ее в позитивную идентификацию,
что, в свою очередь, представляет собой долговременный процесс или, если угодно,
задачу, в решении которой культурная грамотность или вменяемость призвана
сыграть свою ведущую роль.
У части еврейского социума имеет место концентрация внимания на
болезненных вопросах, неизменно вызывающих отклик в еврейской среде, –
например, на антисемитизме. Некоторые еврейские пассионарии ведут позиционные
бои с проявлениями антисемитских настроений в разных сегментах и уровнях постсоветского общества, столь упорные, что это позволяет вновь идентифицировать их
как евреев, прежде всего потому, что они относят себя к дискриминируемому
гонимому меньшинству, потому, что их “преследуют”.
Однако, такого рода борьба отнюдь не способствует их позитивной
идентификации, лишь укрепляя их в избранной позе невинного мученика, гонимого
страдальца, стереотипизируя их собственную внутреннюю проблему, граничащую с
паранойей. Исключительный читательский успех сомнительной по своим научным
достоинствам книги Солженицына “Двести лет вместе”, по-видимому, можно
объяснить тем, что она отвечает умонастроениям именно этой части еврейской
аудитории. Однако, эта тенденция скорее характерна для людей старшего поколения,
в то время как молодые люди не склонны строить на этом зыбком фундаменте свое
национальное самосознание.
Общинная жизнь в той форме, в которой она существовала в
дореволюционной России, принадлежит прошлому. Современные попытки ее
возрождения пока далеки от желательного результата, и приходится констатировать,
что, несмотря на все прилагаемые усилия, в том числе – международных
организаций, – большая часть российского еврейства остается за пределами
общинной активности. Если иметь в виду еврейскую интеллигенцию пост-советского
пространства, то ее высокие культурные и интеллектуальные запросы и стандарты,
сложившиеся модели замкнутого существования, далекого от коллективистских
идеалов, а также идиосинкразия ко всякой форме общественности, чаще всего
препятствуют приобщению к активистским попыткам реанимации еврейской
общинной жизни. Презрительный термин “хаванагильщики” достаточно верно
передает отношение еврейских интеллектуалов к активистам этого направления в
современной еврейской жизни. Следует также принимать во внимание имеющий
место подсознательный страх гетто, из которого столь долго выходили, как
3
представляется, отнюдь не для того, чтобы вновь в нем замкнуться, как бы заманчиво
ни выглядела подобная перспектива для сторонников изоляционистской
национальной тенденции.
Религиозные ценности в современной России если и возрождаются, то часто –
в поверхностном, так сказать, декоративном виде, становятся принадлежностью
сферы приличий, демонстрируются с неофитской горячностью. Если говорить о
месте синагоги в жизни современного российского еврея, то следует признать, что ее
традиционная роль, в силу известных причин3, утрачена, и на ее восстановление
потребуется длительный период. С другой же стороны, можно отметить тяготение к
религиозной жизни в христианском – более понятном, доступном варианте, тем
более, что в последние годы существования империи, в период ее пышного
декаданса появлялись такие харизматические личности, как о. Александр Мень,
оказавшие исключительное влияние на настроения и конфессиональную ориентацию
еврейской интеллигенции. К сожалению, сопоставимых по масштабу и
влиятельности фигур – в плане нетривиальности мышления, творческой потенции,
харизмы, нравственных достоинств еврейская религиозная среда не выдвинула.
В этой ситуации, а также учитывая то обстоятельство, что значительная часть
еврейства современной России может быть отнесена к интеллигенции, академическая
иудаика становится оптимальным путем обретения утраченной самоидентификации 4.
По сути своей научное знание абстрагировано от подобных категорий, относящихся
к психологии личности. Однако, в нашем случае оно становится не только
совокупностью сведений, основой формирования специалистов в определенной
области, но и питательной почвой для процесса становления национального
самосознания5. При этом иудаика никоим образом не является подобием гетто и
привлекает интерес со стороны отнюдь не только еврейских исследователей, что
представляется весьма позитивной тенденцией (своеобразным примером в этом
отношении может служить Польша, где иудаика, в силу известных причин,
развивается преимущественно учеными, не имеющими этнической мотивации).
Ср., например: Altshuler M. Religion in the Soviet Union in the Late 1930s in the Light of Statistics // Jews
and Jewish Topics in the Soviet Union and Eastern Europe. 1991, № 1 (14). P. 23-26; Altshuler M.
Synagogues and Rabbis in the Soviet Union in the Light of Statistics. 1953-1964 // Jews in Eastern Europe.
1998. № 1 (35). P. 39-46; Бейзер М. Наше наследство: синагоги СНГ в прошлом и настоящем. М.;
Иерусалим. 2002; Янтовский Ш. Судьбы еврейских общин и их синагог. СССР, 1976-1987.
Иерусалим. 2003 (пользуясь случаем, благодарю Ирину Дашевскую за любезное предоставление мне
экземпляра этой книги).
4
Огромную роль в этом процессе играет еврейское образование среднего звена – еврейские школы как
обычного, так и воскресного типа. Организации и осмыслению образования этого уровня уделяется
много внимания - этому посвящены специальные семинары и конференции (например, достаточно
упомянуть Международные конференции по еврейскому образованию, организуемые Институтом
проблем еврейского образования в Петербурге, или семинары “Этрог”, проводимые в Киеве,
методические семинары для учителей – в Москве). Однако в рамках настоящей статьи, посвященной
роли научной и педагогической деятельности университетского и академического уровня, нет
возможности останавливаться на этих вопросах. Особая проблема, привлекающая в последнее время
серьезное внимание, - связь, контакт, взаимодействие между этими различными уровнями системы
еврейского образования.
5
Ср. современные публикации, посвященные обсуждению вопросов национальной идентификации:
Проблемы существования в диаспоре. Дискуссия по книге А. Рубинштейна “От Герцля до Рабина и
дальше. Сто лет сионизма”. Серия “Еврейское национальное самосознание”. Материалы семинара
(Москва, 2000). М., 2001; Милитарев А. Воплощенный миф. Еврейская идея в цивилизации. М., 2003
(дискуссию об этой книге см. в: Параллели. Русско-еврейский историко-литературный и
библиографический альманах. М., 2003. С. 565-625).
3
4
Академическая гуманитарная интеллигенция – научные работники,
университетские преподаватели переходят в иудаику из других гуманитарных
дисциплин, осуществляют собственную переквалификацию, переподготовку.
Полноценное включение иудаики в состав академических дисциплин в
постсоветской науке являет собой живой, становящийся, но далекий от своего
завершения процесс. Представляется, что можно говорить о возникновении особой
разновидности общинной жизни – академического, научного сообщества,
объединяющего, несмотря на возникшие государственные границы, исследователей,
занимающихся еврейскими дисциплинами6.
Вместе с тем, и в среде интеллигенции, профессионально не связанной с
иудаикой, заметен пробуждающийся интерес к еврейским исследованиям, отчасти
подкрепляемый традиционным признанием ценностей науки и образования,
позитивного знания. Об этом стремлении к культурной грамотности в сфере
национального наследия свидетельствует расширение масштабов просветительской
деятельности: это и возникновение так называемых Народных университетов
еврейской культуры, лекториев, и организация конференций с характерным
названием “Академические знания – широкой аудитории”, и деятельность
организованных Еврейским Агентством ульпанов или недавно созданного клуба
Бейт-Агнон, и Лерхаузы в местных организациях студенческого объединения
“Гиллель”.
Как человек, занимающийся историей восточноевропейского еврейства, я
могу различить в этом процессе возвращение, в некотором смысле, к структурной
модели Ашкеназа, когда дисперсные еврейские общины разных стран находились в
живой многообразной связи как друг с другом, так и с Эрец Исраэль. Ярким
проявлением этой возрождающейся, на мой взгляд, исторической традиции
становится и институциональное закрепление подобных межобщинных
трансгосударственных связей – связей между Израилем и диаспорой, выраженное в
деятельности Международного Центра Университетского Преподавания Еврейской
Цивилизации и Центра Чейза по развитию иудаики на русском языке (Еврейский
университет Иерусалима), Центра "Сэфер" – структур по определению
академических, а также активное участие в этом процессе таких организаций, как
Джойнт7 и Еврейское Агентство.
С глубокой признательностью все мы вспоминаем о той заметной роли,
которую сыграл в широко понимаемом процессе возрождения еврейской жизни на
постсоветском пространстве профессор Юджин Винер, в 1996-1999 гг. работавший в
качестве директора специальных проектов в московском отделении Джойнта. В его
многообразной деятельности, включавший и религиозные программы, и общинное
строительство8, академические проекты занимали особое место. Бесспорно
О масштабах этого процесса может дать представление справочник: Иудаика в странах СНГ и
Балтии. Справочник. Москва, 1999. - 264 с.; Academic Directory of Jewish Studies in the CIS and Baltic
States. Moscow, 1999. - 247 p. За развитием еврейских исследований на постсоветском пространстве
можно судить на основании и научной периодики – здесь прежде всего следует отметить “Вестник
Еврейского университета”, и изданий материалов конференций по иудаике, в частности, проводимых
Центром “Сэфер”, и монографических трудов, и многообразной публикаторской деятельности (см.
издаваемый Ассоциацией еврейских библиотек журнал “Народ книги в мире книг” под ред. А.
Френкеля).
7
См. об этом, например: Weiner A. Renewal: Reconnecting Soviet Jewry to the Jewish People. A Decade of
AJJDC Activities in the Former Soviet Union 1988-1998. Lanham; New York; Oxford. 2003.
8
См., в частности: Shachtman T. I seek my brethren. Ralph Goldman and “The Joint”: Rescue, Relief and
Reconstruction. New York. 2001. P. 245-247; Weiner A. Renewal. P. 145, 302, 310-311; Weiner A. A Journal
6
5
харизматическая личность, настоящий ученый, человек высокой культуры и редкого
личного обаяния, профессор Винер осуществлял столь необходимую связь между
возрождающимися в СНГ еврейскими исследованиями и мировой наукой, помогал
устанавливать контакты между местными и зарубежными университетами, знакомил
российскую академическую среду с работами ученых Израиля и США. Надеюсь, что
его неутомимые усилия в этом направлении еще будут отражены и по достоинству
оценены в специальных работах, и приведу лишь некоторые примеры его
многосторонней деятельности в сфере науки и образования. Так, благодаря усилиям
Юджина,
московская
академическая
аудитория
получила
возможность
непосредственно познакомиться с американскими профессорами Джейкобом
Ньюснером9 и Гиллелем Ливайном, израильским писателем и публицистом Гиллелем
Галкиным, аргентинским консервативным раввином и преподавателем Даниэлем
Гольдманом и другими. Юджин также организовывал теле-мосты с американскими
университетами, что позволяло молодым ученым, московским студентам не только
слушать читаемые там лекции, но и задавать вопросы (к сожалению, после отъезда
Юджина из Москвы, эти дорогостоящие опыты не возобновлялись). Вообще кажется,
что идея моста, связи, диалога относилась к главным в деятельности Юджина – это
проявлялось и в его собственной научной деятельности10, и в его попытках в период
работы в Москве организовать межконфессиональный диалог (я вспоминаю,
например, два представительных форума – в Москве и в Самаре), и в его стремлении
помочь молодым академическим организациям СНГ в установлении необходимых
международных контактов, и в его неизменном участии в наших научных
конференциях (в том числе - и в студенческих), куда он старался пригласить
известных зарубежных ученых.
Поэтому мы с особой благодарностью отмечаем вклад Юджина в
происходящий на наших глазах процесс возрождения еврейской общины. Она
возникает в некоем новом облике, предоставляя своим членам недостающие
возможности, обеспечивая не только их профессиональные или познавательные
потребности, но и их – осознанное или нет – стремление к восстановлению
утраченных, распавшихся связей с еврейской общиной в ее широком понимании.
Академические программы по иудаике предоставляют желательную
альтернативу секулярную модель, бесконфликтно вписываются в мультикультурную
ситуацию, занимая заведомо существующее для них место, позволяют преодолеть
интеллигентское чувство дискомфорта при обращении ко всякого рода национальной
проблематике.
Принимая во внимание специфические особенности ситуации представляется
возможным даже заострить заглавный тезис и говорить об академических
программах в области иудаики не как о средстве, подспорье в процессе
национальной идентификации, но как об условии sine qua non.
From Moscow (рукопись). Пользуясь случаем, благодарю д-ра Аниту Винер за любезно
предоставленную рукопись ее дневника, относящегося к периоду пребывания супругов Винеров в
Москве.
9
Лекции, с которыми проф. Д. Ньюснер выступил в 1998 г. в Москве, публикуются в настоящем
сборнике.
10
См., например, его труды, призванные обеспечить гармоничное сосуществование между евреями и
арабами (The Abraham Fund Directory of Institutions and Organizations Fostering Coexistence between
Jews and Arabs / Ed. by Anita Weiner, Arnan Bar-On, Eugene Weiner. 1992), или межэтническое
сосуществование в более широком смысле (The Handbook of Interethnic Coexistence / Ed. by Eugene
Weiner. N.Y. 1998. 653 p.).
6
7