Весной этого года губернатор Пермского края Олег Чиркунов

Весной этого года губернатор Пермского края Олег Чиркунов (один из первых популярных политблоггеров России, согласно рейтингу сайта www.goslyudi.ru) опубликовал статью
«Арифметика градопланирования»
В основе логики построения успешных городов лежат простые базовые принципы: компактность города, инвестиции в
сложившиеся городские районы, отказ от создания новых спальных районов и от типового высотного строительства, грамотное проектирование внутриквартального пространства.
Пять лет назад у меня не было сомнений в том, как должен развиваться город. Логика была проста и очевидна. Первое:
есть потребность в строительстве жилья, причём доступного, недорогого. Второе: построить большой объём жилья в рамках
существующей застройки сложно и дорого - это создаст жителям проблемы из-за уплотнения. Третье: единственный выход комплексное освоение новых территорий, где нет сноса, где можно построить дома максимальной этажности и за счёт этого
снизить издержки на инфраструктуру. И наконец, для того, чтобы решить проблему пробок и транспортной доступности,
надо строить новые дороги.
Сегодня я не могу подтвердить ни один из перечисленных тезисов. Более того, считаю их исполнение опасным для
развития городов. Грустно, что позиция многих российских градопланировщиков осталась прежней.
Что произошло за эти пять лет, почему полностью изменились мои взгляды на градостроительство? Как и большинство
государственных чиновников, я не являюсь профессиональным градостроителем, и поэтому неизбежно ориентируюсь на
мнения и взгляды профессионалов, пропитываюсь ими. Мне повезло: в течение нескольких лет, пока шла разработка мастерплана города Перми, мне удалось поработать с ведущими европейскими специалистами по градопланированию, с теми, кто
имеет опыт проектирования успешных городов. Это кардинальным образом изменило мои представления об устройстве
города. Я воспринял простые базовые принципы, которые лежат в основе логики построения успешных городов, и хочу ими
поделиться. Эти принципы не являются великими открытиями недавнего времени. В сущности, это арифметика
градопланирования, которую мало кто хочет признать.
Должен ли город быть большим? Путешествуя по России, можно часто услышать от местных жителей: «Мы второй
город по протяжённости вдоль реки». В моём представлении Пермь тоже была вторым городом по протяжённости вдоль
реки, пока я не услышал эту фразу в других местах. Всем нам нужны поводы для гордости, поэтому мы гордимся тем, что
наш город самый большой, не задумываясь, хорошо это или плохо.
Приезжая в незнакомый российский город, мы почти всегда замечаем, что он похож на совокупность бессистемно
расположенных пустырей. Неструктурированных и неухоженных пространств в любом постсоветском населенном пункте
слишком много. Город необходимо приводить в порядок - в этом заключается основной аргумент в пользу его компактности.
Центральные районы наших городов - не исключение. Их инфраструктура, дороги, парки и скверы, дворы и здания
нуждаются в уходе и восстановлении. Для этого нужны немалые средства, однако мы отказываемся от наведения порядка в
существующих кварталах и начинаем строительство микрорайонов в чистом поле. Понимаем, что не доведём дело до конца,
бросим и будем строить новый район в новом поле. Мы всё время начинаем сначала, ничего не завершая. Странная логика,
ведь альтернатива очевидна: надо приводить в порядок существующие районы и их инфраструктуру, а затем нагружать их
дополнительными площадями.
Если мы хотим спасти центры наших городов, мы должны привлечь в них инвестиции. Каждое здание, построенное
вне центрального района, каждый инфраструктурный объект - это изъятие потенциальных средств из центра города.
Население наших городов, скорее всего, расти не будет. Зато наверняка будет расти обеспеченность жильём. Возможно,
когда-нибудь, по аналогии с европейскими странами, обеспеченность вырастет вдвое. Если мы хотим сохранить число
жителей в центре города, нам придётся вдвое увеличить количество квадратных метров. Или отказаться от увеличения
плотности застройки и смириться с тем, что в этом районе будет жить вдвое меньше людей. Но тогда каждый из них должен
будет платить вдвое больше за содержание коммунальной инфраструктуры, дорог, общественного транспорта.
Кроме этих чисто экономических мотивов, есть и иные. Оказывается, без критической массы людей город не может
жить. Успешны те города, где жизнь бурлит, где много жителей и туристов. Когда эта жизнь есть, человек может выбрать:
жить в её гуще или в тихом пригороде. Когда жизни нет, возникает скука, и город умирает.
Варианты развития Перми
Рано или поздно надо делать выбор. Главная развилка: оставаться в рамках существующих городских границ или расти
вширь. На примере Перми можно понять значимость такого решения.
Генплан развития города старой редакции предусматривал расширение границ и создание новых площадок под
строительство 45 млн кв. м, что составляет 41% современной застройки города.
При таком развитии есть две опасности. Наиболее вероятно, что город превратится в «губку». Ни существующие, ни
новые районы не наберут критической массы инвестиций и жителей для того, чтобы стать успешными. Возможен вариант,
когда за счёт колоссальных инвестиций в новые микрорайоны их всё же удастся сделать успешными, но тогда появляется
риск, что погибнут старые районы, в том числе исторический центр города. Это будет город-«6ублик».
Расчёты показали, что в границах существующей застройки Перми есть потенциал для строительства 42 млн кв. м, в
том числе в центральном планировочном районе - 8,8 млн кв. м. При текущем темпе строительства этого хватит минимум на
двадцать лет. Иными словами, если двадцать лет вкладывать средства исключительно в центр Перми, то у нас есть шанс
привести его в состояние, сопоставимое с успешными европейскими городами.
Случай Перми отнюдь не исключительный, а, наоборот, скорее типичный для российских городов, где нет значительного роста населения. Однако я не помню, чтобы кто-то серьёзно говорил о создании компактного города. Все идут по пути
комплексного освоения новых территорий. Спальные районы - будет только сон. Неизбежное продолжение логики
комплексного освоения новых строительных площадок - создание спальных районов. Подразумевается, что люди должны
жить там, где есть доступ в лучшем случае лишь к некоторым услугам (магазины, детские сады, поликлиники), - но работать
и участвовать в общественной жизни они должны В других местах. В этом смысл спального района.
Создавая новый микрорайон, приходится смириться с тем, что новым культурным центром он не станет, достаточное
1
число рабочих мест там создано не будет. Можно построить жильё, но невозможно перенести в новый район исторический
дух города, его культурные ценности. Новый район не будет привлекательным с точки зрения культуры. А если это чудом
произойдёт, то неизвестно, хорошо это или плохо. Создав новый культурный центр, мы неизбежно оттянем инвестиции и население от исторического центра и, скорее всего, погубим его. Такие истории в практике градостроительства уже есть. Наши
города точно не обладают избытком жителей, и это не позволяет создать несколько точек концентрации населения,
культуры, общественных пространств. Почти нереально создать два центра в одном городе.
Строительство спальных районов неизбежно влечёт за собой транспортные проблемы. Большим массам людей в одно
и то же время приходится перемещаться примерно в одном и том же направлении. В этом причина неэффективности и дороговизны общественного транспорта, пробок на дорогах. Сложно сделать так, чтобы каждый человек работал там, где живёт.
Но несложно создать встречные потоки. Они создаются автоматически, если число жителей и число рабочих мест в конкретном районе сбалансировано.
Специализированные районы, деловые или жилые, опасны ещё и тем, что «вымирают» в определённое время суток. В
спальных районах людей нет днём, когда они работают; в деловых кварталах безлюдно вечером и ночью, когда рабочий день
окончен. По этой причине многие успешные города стремятся к тому, чтобы у районов были смешанные функции, чтобы
был баланс тех, кто в них живёт, и тех, кто в них работает.
Спальные районы, по крайней мере, спальные районы многоэтажной застройки, похоже, не имеют права на жизнь. В
них жизни не будет, будет только сон. Жизнь будет кипеть в другом месте. И это ещё один аргумент против комплексного
освоения новых территорий города.
Один из главных мотивов территориального расширения наших городов - стремление решить жилищную проблему.
Мы хотим строить много. Этот мотив понятен. Он был всегда. Но всё, что мы строим сегодня, преследуя цель увеличения
объёмов строительства, нашим детям придется сносить, как нам приходится сносить хрущёвки, которые были построены как
практическая реализация той же идеи. Действительно ли надо строить много? Может, надо учиться строить хорошо? Но для
этого надо сначала научиться признавать свои ошибки.
Типовой квартал
Оценивая качество городской среды, мы часто акцентируем внимание на объёме зелёных насаждений. Думаю, по
этому показателю российские города не отстают от лучших городов мира. Деревья у нас есть, есть и большие дворовые
пространства, где они растут, но всё неухожено и неаккуратно. Важно понять, почему.
Что такое «наш» квартал? Как правило, его размеры минимум 200 на 200 метров. Определить, по какой закономерности на внутриквартальном пространстве расположены здания, достаточно сложно. Исключение, пожалуй, составляют
кварталы сталинской застройки. Там всё понятно. Проезжая часть, тротуар, и вдоль тротуара по красной линии расположены
здания до пяти этажей в высоту.
У кварталов европейских городов есть нечто общее со сталинской застройкой. Они меньше, примерно 70 на 70 метров,
но застроены так же, по периметру. К территории внутри периметра доступ имеют только жители квартала. Таким образом,
обеспечивается чёткое разделение общественных и личных пространств. Тротуар и проезжая часть - общественное пространство, забота муниципалитета. Двор - пространство личное. И это понятно всем: и жителям, и тем, кто находится в этом
квартале в качестве гостя.
Кварталы современной российской застройки, как правило, имеют значительные придомовые территории, во многих
случаях даже больше европейского формата. Только границы личного и общественного в них никак не определены. Вокруг
высотного дома может быть огромное свободное пространство, но, как правило, жители не считают его своим. Оно никак не
отделено от общественного, и потому не может восприниматься как личное. Значит, и отношение к нему не как к личному, и
никому до него нет дела. Ни муниципалитету, по документам которого это пространство принадлежит жителям дома, ни
жителям, в сознании которых это пространство - общественное.
Иногда стремление иметь что-то своё побеждает, и жители начинают возводить вокруг придомовых территорий
заборы. Но забор внутри городской инфраструктуры играет не лучшую роль. Он нарушает связанность города, так как часто
строится вне логики пешеходных путей. Строительство зданий по периметру кварталов - гораздо более эффективное
решение проблемы разграничения личного и общественного пространства.
При сравнении планировки российских городов с европейскими в глаза бросается её незавершённость, неструктурированность и отсутствие чёткой линии улиц.
Кварталы российского города должны быть существенным образом преобразованы, чтобы разделить дворы и улицы,
ответственность муниципалитета и ответственность жителей. Тогда у каждой территории появится хозяин, начнёт
проглядываться структура города и возникнет жизнь.
Типовое высотное строительство
Для чего мы строим высотные дома? Они дороже в эксплуатации и несут больше рисков чрезвычайных ситуаций, но,
несмотря на это, типовое высотное строительство развивается.
Высотные дома создают ощущение, что мы достигаем высокой плотности застройки, что на одном квадратном метре
земли мы строим больше жилья, и это даёт нам возможность экономить на инфраструктуре. Это не всегда так. Возможно, это
совсем не так. Самый высокоплотный район Перми, застроенный высотками, уступает по плотности застройки районам
европейских городов, застроенных пяти-шестиэтажными домами.
Высотное строительство в новых микрорайонах подразумевает ещё один элемент «гордости» - это возможность
проложить очень широкие проспекты. Но если задаться вопросом, для чего они нужны, этот тезис окажется под сомнением.
Широкая проезжая часть - большая проблема для жителей. Машины по дорогам движутся вдоль, и, возможно, их
ширина им удобна. Однако пешеходы перемещаются поперёк, и чем шире проспект, тем сильнее разделён район, тем дальше
человеку идти, если его цель находится в соседнем квартале. А для автомобилей есть альтернатива. Вместо одного широкого
проспекта можно построить несколько параллельных улиц.
Наши районы с широкими проспектами уступают европейским с узкими улицами по пропускной способности
дорожной сети. Много параллельных узких улочек выигрывают по всем параметрам у единственного в районе широкого
проспекта.
2
При европейской планировке кварталы и междомовые пространства будут меньше, город будет более связанным, и его
хозяевами будут чувствовать себя не водители, а пешеходы, то есть жители города.
Кроме того, обеспечить безопасность граждан легче на улицах, чем на обширных неосвещённых придомовых
территориях. Чем большее расстояние человек идёт по улицам, полным людей, тем меньше он рискует. Чем мельче нарезка
улиц, тем дольше человек находится в общественных пространствах, которые, как правило, более безопасны с точки зрения
преступности.
«Муравейник» в подъезде и вид из окна на неухоженные пространства - или подъезд на несколько квартир и вид на
частный двор и соседнее здание? Этот выбор должен быть сделан жителями. Важно, чтобы этот выбор был. Однако обычно
его нет, поскольку инвестору проще строить высотные типовые дома. Проще, потому что государство не создало мотивов к
строительству разных типов жилья, потому что не берётся в расчёт стоимость содержания коммуникаций в работоспособном
состоянии. Изначально все понимают, что за междомовыми территориями никто ухаживать не будет. Эти риски не учтены в
стоимости квартиры, и человек покупает жильё, покупая вместе с ним проблемы.
Типовая высотная застройка может быть объяснена только простотой освоения района. Главная задача девелопера построить и продать, без учёта того, как будут себя чувствовать жители, какая будет атмосфера, отношение к окружающему
миру. В таких условиях личное пространство человека, по меткому утверждению дизайнера Артемия Лебедева, заканчивается наружной обивкой его входной двери. За этой обивкой - личное пространство, вовне - общественное, чужое. Подъезд
многоэтажного дома - общественное пространство, и этим объясняется его повседневное состояние.
Не могу критиковать высотное типовое домостроение, потому что для критики надо понимать тезисы оппонентов. Я
же не вижу ни одного разумного довода в пользу строительства жилых районов типа московских Бутова и Митина. Не
понимаю, зачем тратить огромные деньги, чтобы создавать настолько плохой продукт.
Один архитектор - один дом
Когда в советские времена строились новые жилые микрорайоны, предполагалось, что типовые проекты, снижают
себестоимость строительства. Как результат, потребности в работе архитектора практически не осталось. Его функция была
ограничена привязкой типового решения к конкретному месту. Вероятно, именно тогда, за неимением путей самовыражения
в проектировании зданий, архитекторы стали проявлять творчество в их привязке, хотя в данном случае творчество как раз
не слишком нужно. Нужен простой и логичный расчёт, следование идеологии города. Достаточно знать основное правило:
дома должны стоять вдоль сетки улиц, а улицы должны идти параллельно и перпендикулярно друг другу.
А вот с проектированием зданий всё наоборот. Здесь требуется творчество, которого в типовом домостроении нет.
Сложный вопрос, насколько для человека важна архитектура. Насколько важно то, что человек ежедневно видит вокруг себя,
как это влияет на его сознание и на сознание его детей, у которых в этих условиях формируется вкус и критерии оценки
окружающего мира. Возможно, типовое строительство - это большая ошибка, идущая к нам от хрущёвок, которые население
вспоминает не лучшими словами.
Какие дома были наиболее привлекательны накануне перестройки? Без сомнения, это была сталинская застройка в
центре города. Люди не хотели жить в хрущёвках, предпочитая старые сталинские дома многоэтажным новостройкам. Какие
факторы влияли на этот выбор, сейчас сложно судить. Конечно, в большой мере это расположение на центральных улицах,
высота потолков, ощущение, что ты живёшь в приятном месте. Да, сталинские дома порой очень похожи друг на друга, но
всё-таки это не типовые решения.
Сейчас люди предпочитают жить в новых домах, и это уже большой шаг вперёд. Как бы мы ни критиковали вновь
строящиеся здания, они теперь более востребованы, чем сталинская застройка. В первую очередь это связано с большей
площадью квартир, свободной планировкой, наличием подземных парковок, как, впрочем, и с ветхостью старых зданий. А
вот про архитектуру новых зданий сказать нечего, она по-прежнему уступает сталинской.
Сегодня, когда мы планируем строить новые микрорайоны, мы, как правило, идём по пути позднего советского
периода: большое число очень похожих друг на друга домов, а чаще - типовых решений. В Европе же руководители муниципалитетов нередко занимают иную позицию: нельзя в одном районе заказывать два здания одному архитектору. Каждое
здание должно быть индивидуальным, только тогда инвестиции, в него вложенные, будут влиять на рост стоимости города.
Я склоняюсь к тому, что это более правильная позиция. Не имея возможности сейчас проанализировать стоимость
строительства жилья в России и в Европе, предположу, как ни странно, что наши типовые решения не слишком выигрывают
в себестоимости у индивидуальных проектов зданий, которые строятся в Европе по новым технологиям, из новых
материалов. Строительство каждого нового дома - это инвестиции в город, вклад в создание качественной среды обитания.
Дом, построенный по типовому проекту, - просто деньги, выброшенные на ветер. Как и сотню раз переписанный
современниками квадрат Малевича, он не имеет ценности.
Несколько слов о русском языке. О его многогранности и глубине. Вспомните, что означают для вас слова «проходной
двор». Это неуютное и неухоженное место, где нет хозяина. Мы строим проходные дворы, а надо строить так, чтобы человек
сказал: «Это мой двор, это двор моего детства».
3