sb._Magadan_Festschriftx

// Перевод и переводчики. Научный альманах. Вып.10. Художественный
перевод: наука и искусство. К 70-летию доктора филол. наук, проф.
Р.Р.Чайковского. – Магадан: Кордис, 2014. С. 39-45
ПЕРЕВОДЧЕСКИЙ АНАЛИЗ В СВЕТЕ ЭКОПЕРЕВОДОВЕДЕНИЯ
З. Г. Прошина
В статье рассматриваются основные принципы новой модели перевода,
зародившейся в Китае и названной экопереводоведением, требующей гармонии
переводчика как центральной фигуры переводческого процесса со всеми
составляющими переводческой экосреды, гармонии индивидуального перевода и
коллективного опыта. Нарушение принципов этой модели продемонстрировано на
примере перевода романа A.Tan “The Hundred Secret Senses” и показано, как это
связано с адаптивностью и выбором, касающимся работы переводчика.
Ключевые слова: экопереводоведение, переводческая экосреда, адаптация, отбор,
опосредованный перевод.
The article discusses the major principles of a new translation model that emerged
in China and is termed eco-translatology. Eco-translatology requires harmony between the
translator as the central figure of translation process and all components of the translation
eco-environment; harmony between an individual translation and the collective
experience. What happens when a translator breaks the principles of this model is
illustrated by the translation of A.Tan's novel The Hundred Secret Senses. The article shows
how this violation is related to adaptation and selection characteristic of the translator's
work.
Key words: ecotranslatology, translation eco-environment, adaptation, selection,
intermediary translation.
XXI век – эпоха усиления глобализма, проявляющегося по самым
разным направлениям, в том числе в научных областях. В научных сферах,
связанных с языком, глобализм чаще всего ассоциируют с господством
английского языка, но это весьма односторонний, хотя и доминирующий
взгляд. Глобализм проявляется в интеграции разных областей знаний,
создании междисциплинарных исследований и в том числе в интеграции
достижений ученых Запада и Востока. В этом свете огромный интерес
представляет принятие европейскими переводоведами сравнительно новой
теории современного китайского лингвиста и переводчика Ху Гэншеня (Hu
Gengshen), названной экопереводоведением. Впервые эта теория была
опубликована в 2003 году в журнале «Perspectives: Studies in Translatology».
Суть этой теории заключается в следующем: перевод рассматривается
как процесс адаптаций и отбора (Hu, 2003: 287). Переводческая экосреда
(translational eco-environment) соотносится «с мирами исходного текста,
исходного и переводного языка и включает языковые, коммуникативные,
культурные и социальные аспекты перевода, а также автора, клиента и
читателей» [Hu, 2003: 284]. По сути, как мы видим, понятие экосреды очень
близко
понятию
переводоведения,
переводческой
2010:
184-185],
ситуации
[Основные
используемому
в
понятия
европейском
переводоведении. В его определение включаются также системы языков,
культура, коммуникация и социум, предопределяющие основные аспекты
существования и функционирования перевода. Однако, в отличие от
европейской науки о переводе, где внимание акцентируется на взаимосвязях
отдельных
С.40
элементов
переводческой
ситуации,
модель
экопереводоведения
ориентирована на гармонию всех составляющих экосреды (исходного и
переводного текстов, переводчика – автора – читателя; языкового и
культурного контекста), и в этом положении отражается древняя китайская
философия, требующая гармонии человека и его среды [Dollerup, 2010: 4].
Известный датский переводовед Кай Доллеруп отмечает, что в отличие от
теории Скопос, разработанной Г. Фермеером [Vermeer, 2000] и К. Норд
[Nord, 1997; 2001], где в фокусе внимания - взаимосвязь цели исходного
текста, заказчика и текста перевода; в отличие от дескриптивной теории
Г. Тури [Toury, 1995], ставящей в центр внимания текст перевода и его
получателя, и от теории эквивалентности Ю. Найда [Nida, 1964; 2004] с ее
акцентом на сопоставление текстов оригинала и перевода,
теория
экопереводоведения утверждает единство и цельность всех компонентов
переводческой экосреды, в центре которой находится переводчик (principle
of translator-centredness) [Hu, 2004] – он и реципиент оригинала, и создатель
новой версии текста (перевода), и тот, кто принимает переводческие
решения, и тот, кто их выполняет в ходе реализации переводческой
стратегии [Dollerup, 2010: 5]. В треугольнике “исходный текст – переводчик
– переводной текст” первый и последний компоненты являются объектом
перевода, а переводчик – субъект, способный, в отличие от объектов,
адаптироваться к переводческой экосреде [Hu, 2003: 284].
Отбор (selection) и адаптация (adaptation), представляющие сущность
процесса перевода, взаимообусловлены: адаптация переводчика выборочна, а
выбор адаптивен [Hu, 2003: 284]. Переводчик отбирается экосредой; на
выбор его в качестве переводчика влияет исходный текст, клиент, рецептор,
к которым он вынужден адаптироваться, и его адаптация проявляется в
выборе материала и согласии осуществить перевод, в выполнении
требований заказчика, учете знаний рецептора, отборе соответствующих
переводческих техник и создании итоговой формы переводного текста.
Выбор стратегий и тактик перевода, а также языковых средств из
переводческой экосреды и адаптация к переводческим требованиям,
осуществляемые переводчиком кажутся субъективными, но это не совсем
так. Как неразрывны китайские инь и ян, так и индивидуальный опыт
переводчика нельзя отделить от коллективного опыта его собратьев по цеху
и его предшественников. Труд каждого переводчика опирается на
коллективный опыт, переводчики дополняют и поддерживают друг друга в
своей работе, «коллективный корпус переводов адаптирует переводческий
продукт к среде» [Dollerup, 2010: 6], и каждый индивидуальный
С. 41
перевод вносит свой вклад в международный культурный контекст [Hu, 2004:
113]. В этом тезисе мне видится прямая проекция к теории переводной
множественности, разрабатываемой в школе Р. Р. Чайковского [Чайковский,
2008].
Так очень важным в экопереводоведении оказывается еще один
принцип – диалектика коллективного и индивидуального.
Эта китайская концепция переводоведения находит все больше
сторонников не только среди переводоведов Азии, которым она близка по
своим
философским
основаниям
(ежегодно
в
конференциях
по
экопереводоведению участвует не менее 200 человек), но и во всем мире. В
2010 году в Макао была создана Международная ассоциация по
исследованию
экопереводоведения
(International
Association
of
Eco-
translatology Research, IAETR). Каждый год в одном из китайских
университетов проводятся симпозиумы этой ассоциации, в которых
участвуют ученые и переводчики-практики из Китая, Европы, Америки.
Например, на последнем симпозиуме, проведенном в сентябре 2013 года в
г. Ухань, в качестве пленарного докладчика выступила Юлиана Хаус, автор
концепции открытого и скрытого перевода (overt and covert translation [House
1977]).
Одним из первых высокую оценку теории экопереводоведения дал Кай
Доллеруп, бывший в то время главным редактором журнала «Perspectives:
Studies in Translatology». Как и рецензенты представленной в журнал статьи
Ху
Гэншеня,
он
увидел
самобытность
и
перспективность
нового
направления, призывающего к обеспечению баланса между переводом и
«окружающими экологическими системами» [Dollerup, 2010: 4-6].
Известный немецкий переводовед Радэгундис Штольце, активно
развивающая герменевтическое направление в теории перевода, считает, что
экопереводоведение – это инновационная переводоведческая концепция,
сопоставимая с герменевтической и феноменологической теориями перевода
[Stolze, 2011].
Несколько более критично отнесся к теории Ху Гэншеня американский
переводовед Даглас Робинсон, работающий в настоящее время в Гонкогском
баптистском университете, известный в нашей стране своими книгами
“Becoming a Translator” и “The Translator’s Turn” [Robinson, 1991; 1997]. С его
точки зрения, теория Ху Гэншеня соотносится не столько с традициями
китайской философии, сколько с текстуальным дарвинизмом: текст выбирает
переводчика, а переводчик выбирает текст [Qin, 2013: 29]. В самом деле, Ху
часто ссылается на дарвиновский принцип “естественного отбора” и
“выживания сильнейшего” в результате отбора и адаптации, но нельзя не
видеть в его теории и принципа гармонии с составляющими среды,
утверждения центральной роли переводчика и значимости коллективС. 42
ного опыта – идей, базирующихся в конфуцианской философии, знакомство
с которыми, несомненно, обогатит Западную теорию.
Нарушение гармонии переводческой экосреды приводит к дисбалансу в
самом переводном тексте, нарушению связей между элементами исходного и
переводного текста, автора и читателя текста. Виноват в таком дисбалансе
оказывается переводчик, нарушивший диалектику индивидуального и
коллективного, в результате чего вряд ли его перевод «выживет» и
сохранится в художественном наследии переводной культуры. В качестве
примера приведу перевод с английского языка романа «The Hundred Secret
Senses”
(1995)
современной
американской
писательницы
китайского
происхождения Amy Tan. Перевод выполнен Анной Патрикеевой под
названием «Сто тайных чувств» и опубликован в 2003 году в московском
издательстве «Б.С.Г.-Пресс». Имя писательницы в переводе сразу вызывает
сомнение: если переводчица в своем творческом поиске пыталась
адаптироваться к англо-русской транскрипции, что вполне ожидаемо от
переводчика с западноевропейского языка, не изучавшего китайский язык и
не знакомого с курсом опосредованного перевода, то есть перевода с языка-
посредника, каким в данном случае является английский, то следовало бы
ожидать имя писательницы Эми (или Эйми) Тэн, ибо именно так в
английском языке будет читаться гласная A в закрытом слоге (back, fan, Sam,
Dan). Если пользоваться коллективным опытом русских переводчиков с
китайского языка – а именно этот опыт лежит в основе закономерностей
опосредованного перевода на русский язык, в том числе восточных
наименований, передаваемых с английского как языка-посредника на
русский, то фамилия писательницы должна быть Тань. Форма Тан – это
искажение (при обратном переводе на латиницу она должна соответствовать
Tang, а не Tan).
Аналогичны переводческие искажения других китайских имен, как
собственных, так и нарицательных. Например, имя отца героини – Jack Yee –
не Джек Йи, как у А. Патрикеевой, а Джек И, прозвище одного из героев –
Yiban Ren - не малоблагозвучное, как у А. Патрикеевой, Йибан Рен, а Ибань
Жень, где корень «жень» значит «человек» (перевод интерпретации этого
имени А.Патрикеевой теряет весь смысл: «Человек-из-двух-половинок», в то
время как в оригинале the one-half man (Tan, 1995: 36), то есть получеловек, и
в этом наименовании мы видим соответствующее отношение белого
американца к метису); the world of Yin должен быть передан не как Мир Йинь,
а как мир Инь – читатель, хоть немного знакомый с китайской культурой,
знает, что инь и ян – это два неразрывных начала всего сущего,
составляющих диалектическое единство противоположностей: темного и
светлого, женского и мужскоС. 43
го, слабого и сильного, потустороннего и земного. Искажение формы
философского понятия чревато ложными ассоциациями, если не отсутствием
необходимых представлений, имеющих ключевое значение для понимания
романа: героиня романа обладает необыкновенным даром медитатора: она
может общаться с духами умерших предков, имеет глаза-инь, глубоко
чувствует тонкий потусторонний мир.
Репрезентация переводчицей китайских топонимов уводит читателя
скорее во вьетнамскую действительность, поскольку их русская форма в
романе скорее напоминает передачу вьетнамских собственных имен:
Чангмиань вместо Чанмянь (Changmian). Город Nanjing, бывшую южную
столицу Китая, принято передавать в русском узусе как Нанкин (эту
латинизированную форму данный топоним получил после введения системы
пиньинь в качестве стандарта латинизации вместо более старой системы
Уэйда-Джайлса; тогда же и Пекин получил на англоязычных картах форму
Beijing). В анализируемом нами переводе вместо Нанкина появляется
наименование Наньнин (Тан, 2003: 49), что соответствует совсем другому
топониму - названию городского округа в Гуанси-Чжуанском автономном
районе КНР.
Трудно узнаваемы оказываются также этнонимы в переводе: народности
яо и мяо - Yaos and Miaos (Tan, 1995: 39) - переданы как Йаос и Миаос (Тан
2003: 48), переводчица не разглядела в этих существительных суффикса
множественного числа, не говоря уже о правилах опосредованной
транскрипции.
Другой пример: We were not Punti, the Chinese who claimed they had more
Yellow River Han blood running through their veins, so everything should belong
to them. And we weren’t one of the Zhuang tribes either, always fighting each
other, village against village, clan against clan. We were Hakka, Guest People –
hnh! – meaning, guests not invited to stay in any place too long. (Tan, 1995: 33).
А. Патрикеева предлагает нам следующий вариант: Мы не принадлежали к
племени Пунти, которые утверждают, что в их жилах течет больше крови
реки Хуанхэ и поэтому все должно принадлежать им. Мы не были также и
частью племени Цуанг, которые все время враждуют друг с другом, деревня
против деревни, клан против клана. Мы были Хакка – Гости (ш-ш!), то есть
те, кого никогда не приглашают остаться где-либо надолго. (Тан, 2003: 42).
Никогда ни в каком справочнике читатель не найдет информации о племени
цуанг (под воздействием, видимо, английского языка переводчица в
нарушение правил русского языка пишет все этнонимы с заглавной буквы),
поскольку в данном случае автор ведет речь о чжуан, коренном народе в
Южном Китае, представляющем самое крупное национальное меньС.44
шинство. Еще более странным кажется пропуск наименования самой
крупной этнической группы Китая хань, нередко обобщенно ассоциируемой
именно с китайцами. Переводческая элизия привела к нелепой метафоре «в
их жилах течет больше крови реки Хуанхэ» вместо фразы в их венах течет
больше крови народа хань, проживающего в бассейне реки Хуанхэ (у
переводчицы река оказалась олицетворенной, обладающей кровеносной
системой).
Странным
оказывается
и
передача
междометия
hnh,
употребляемого для привлечения внимания, а не для замалчивания и
обозначения тайной информации, как это делает русское междометие ш-ш!
Перевод демонстрирует не только недостаточное знание английского языка,
но и заставляет сомневаться в русской грамотности переводчика – чего стоит
название второй главы романа: Ловец человеков (Тан, 2003: 39) – Fisher of
Men (Tan, 1995: 30).
Мы не ставим задачу подробного анализа и критики перевода романа
«Сто тайных чувств». Приведенные примеры имеют целью лишь показать,
как нарушение принципов экопереводоведения: нарушение гармонии
коллективного и индивидуального, снятие ответственности переводчика за
равновесие коммуникативного эффекта рецепторов исходного текста и
переводного, игнорирование языковой и культурной составляющей текстов приводит к низкокачественному продукту переводческой деятельности,
низкой
степени
адаптивности
переводчика
и,
следовательно,
к
последующему отказу от выбора этого переводчика как читателем, так,
вероятно, и новым издателем.
ЛИТЕРАТУРА
Основные понятия переводоведения. Отечественный опыт.
Терминологический словарь-справочник. / Отв. ред. Раренко М.Б. – М.:
ИНИОН РАН, 2010. – 260 с.
Тан Э. Сто тайных чувств / Пер. с англ. А. Патрикеевой. – М.: Б. С. Г. Пресс,
2003. – 458 с.
Чайковский Р. Р. Основы художественного перевода. – Магадан: Изд-во
СВГУ, 2008. – 182 с.
Dollerup Cay. Chinese Eco-Translatology in Translation Theory Contexts. The
paper delivered at the First International Conference on Eco-translalogy held in
Macau in 2010. URL: http://ebookbrowse.com/229-eco-translatology-intranslation-studies-contexts-docx-d417044818. Accessed 30.05.2013.
House Juliane. A Model for Translation Quality Assessment. – Tübingen: Gunter
Narr, 1977. – 207 p.
Qin Jianghua. Translationa as transfeeling: An Interview with Douglas Robinson
// The AALITRA Review. A Journal of Literary Translation. (Melbourne: Monash
С.45
University). – 2013. – No. 7. - P. 28-37. URL:
http://www.nla.gov.au/openpublish/index.php/ALLITRA/article/view/3169/3660
Accessed 15.03.2014.
Robinson Douglas. Becoming a Translator: An Accelerated Course. London and
New York: Routledge, 1997. – 330 p.
Robinson Douglas. The Translator’s Turn. Baltimore: Johns Hopkins University
Press, 1991. – 318 p.
Hu Gengshen. Translation as adaptation and selection // Perspectives: Studies in
Translatology. – 2003. – Vol. 11. No. 4. – P. 283-291.
Hu Gengshen. ‘Translator-Centredness' // Perspectives: Studies in Translatology.
– 2004. – Vol. 12 No. 2. – P. 106-117.
Nida Eugene. Toward a Science of Translating. – Leiden: Brill, 1964. – Reprint:
Shanghai: Shanghai Foreign Language Education Press, 2004. – 331 p.
Nord Christiane. Translation as a purposeful activity. Functionalist approaches
explained. – Manchester: St. Jerome Publishing, 1997. – Reprint: Shanghai:
Shanghai Foreign Language Education Press, 2001. – 154 p.
Stolze Radegundis. Eco-translatology in China // European Society for
Translation Studies Newsletter. – 2011. – No. 39. – P. 13-14. URL:
http://www.est-translationstudies.org/intranet/newsletter/ESTNL_39.pdf Accessed
15.03.2014.
Toury Gideon. Descriptive Translation Studies and beyond. – Amsterdam: John
Benjamins, 1995. – 311 p.
Vermeer Hans. Skopos and Commission in Translational Action // The
Translation Studies Reader / Venuti, Lawrence (ed.). – London and New York:
Routledge, 2000. – P. 221-231.