Лирический герой поэзии Н. А. Некрасова

Лирический герой поэзии Н. А. Некрасова
Жизнь лирического героя Некрасова очень часто раскрывается в
стихотворных монологах и исповедях («Умру я скоро. Жалкое наследство...»,
«Зине», «Безвестен я...», «Замолкни, Муза мести и печали...»). Однако
внутренний мир лирического героя может быть выражен косвенно и в таких
риторических стихотворениях, где нет лирического «я» как такового. Это
рассуждение, построенное на антитезе («Блажен незлобивый поэт...», 1852),
или диалог («Поэт и гражданин», 1856). Лирическое «я» появляется и в таких
примерах гражданской лирики, как «Элегия» (1874) (о судьбах крестьянства
в пореформенную эпоху, о поэте и народе: драма непонимания поэта
народом).
В некоторых стихотворениях изображается встреча (знакомство)
лирического героя с крестьянином, в которых происходит драматическое
«узнавание» чужой судьбы, напряженное «вглядывание» друг в друга,
лирический герой обретает новое знание – о мужицкой правде, о нелегкой
крестьянской судьбе, «доле». В этой ситуации лирический герой выступает
как субъект переживания, а крестьянин – как объект, на который это
переживание направлено.
Вспомним стихотворение «В дороге». Здесь
Некрасова
отстранено
от
сознания
лирическое
ямщика.
Голос
«я»
ямщика
предоставлен самому себе, голос автора – тоже. Но по мере того как в
народной жизни открывается поэту высокое нравственное содержание,
преодолевается лирическая разобщенность.
Во многих стихотворениях поэта лирическим героем Некрасова
является человек из народа. Так, героем стихотворения «Несжатая полоса»
является больной крестьянин.
Приметы осеннего
пейзажа – «поля
опустели» – схвачены здесь глазами пахаря. И беда
крестьянской точки зрения:
урожая. По-крестьянски
жаль неубранной
полосы,
осмыслена
с
несобранного
одушевляется и земля-кормилица: «Кажется,
2
шепчут колосья друг другу...». «Помирать собрался, а рожь сей», - говорили в
народе. И с наступлением смертного часа крестьянин думал не о себе, а о
земле, которая останется без него сиротою. Но читаешь стихотворение и все
более и более ощущаешь, что это очень личные, очень лирические стихи,
что глазами пахаря поэт смотрит на себя.
Но особенно лирический герой поэта Некрасова раскрывается в его
интимной лирике. Интимная лирика Некрасова в некотором роде затенена.
Одной из причин этой затененности следует считать саму необычность
жизни «благородного сердца»: как ни много значила для него любовь к
женщине, была не только она – был мир. Некрасовские «песни любви»
позволяют говорить об органической обусловленности изображенного в них
чувства,
а
соответственно
и
свойств
личности
лирического
героя
социальными обстоятельствами. В отличие от сильной не только в пору
расцвета поэзии романтизма, но даже в 40-х годах тенденции изображать
беспредельность «я», возможности которого якобы раздвинуты любовью,
чувства лирического героя Некрасова ограничены действительностью или
даже – вследствие ее диктата – возникают не в желанном варианте. Возьмем
стихотворение «Я за то глубоко презираю себя...» (1845). Его герой признает
дисгармонию душевного настроя и реальной действительности:
Что любить я хочу... что люблю я весь мир,
А брожу дикарем – бесприютен и сир.
В стихотворении «Застенчивость» (1852) характеризуется одно из
нелегких душевных состояний лирического героя, известных чем-либо
смущенным или угнетенным людям. Основываясь на том, что состояние это
прекрасно передано, что главное внимание в тексте направлено к раскрытию
самоосознания героя (а так было и в стихотворениях «Пьяница», 1845;
«Огородник», 1846), что психологизированы и речь рассказчика и портрет,
произведение
«Застенчивость»
можно
психологизма в реалистической лирике.
считать
прекрасным
образцом
3
Важно и то, что герой сам пытается понять, каковы же причины его
«бесталанной долюшки слезной», его «сознанья бессилья обидного», и
находит ответ: «Придавила меня бедность грозная». И хотя человек этот
умен, наблюдателен, тонок, хотя он испытывает «бесконечную» любовь, при
встречах с любимой он скован:
На ногах словно гири железные;
Как свинцом налита голова,
Странно руки торчат бесполезные,
На губах замирают слова.
Поскольку жизнь не поддержала его надежд, он теряет веру в будущее.
Окружающий мир может быть суров и наступателен по отношению не
только к затаенной любви, но и к той, которая уже стала явью:
Тяжелый год – сломил меня недуг,
Беда застигла, – счастье изменило, –
И не щадит меня ни враг, ни друг,
И даже ты не пощадила!
Весь мир предстает из этой лирической миниатюры («Тяжелый год —
сломил меня недуг...», 1855) в очень важных измерениях и обозначениях:
беда – счастье – борьба – «жизнь без счастья и свободы» – враг – друг –
любимая.
Следовательно, есть основания говорить об изменении масштабности
изображения
интимных
чувств
человека
и
объективного
мира,
о
качественных изменениях в самой образной системе произведений.
Любимая была самым надежным оплотом – и все-таки «не пощадила».
Причина этого – в объективных обстоятельствах:
Истерзана, озлоблена борьбой
С своими кровными врагами,
Страдалица! Стоишь ты предо мной...
4
Для любящего немало значат ум избранницы, ее понимание жизненных
обстоятельств, ее способность принимать решения, ее общее душевное
состояние и желание верить.
Стихотворение «Да, наша жизнь текла мятежно...» (1850). Оно увлекает
и силой выраженного в нем чувства, и видением этапов любви, и найденной
художником формой выражения этого чувства, и взаимодействием (в самих
формах
выражения)
психологического,
социально-реального,
автобиографического начал.
Самые первые его строки – своеобразный конспект повести или
романа, открывающий напряженность, динамизм отношений любви, их
зависимость от воздействия мира: «Да, наша жизнь текла мятежно, Полна
тревог, полна утрат». Любящие расстались на время — и вот в Каком обилии
конкретных признаков быта, с какими верными указаниями на терпеливость
ожидания изображается жизнь:
Но с той поры, как все кругом меня пустынно,
Отдаться не могу с любовью ничему,
И жизнь скучна, и время длинно,
И холоден я к делу своему.
Психологически оправданное чувство ожидания уводит героя к
воспоминаниям о начале любви. Там, в воспоминаниях – несомненные
признаки и роста любви, и роста сомнений:
...переживаю вновь
И первое движенье страсти,
Так бурно взволновавшей кровь,
И долгую борьбу с самим собою,
И не убитую борьбою,
Но с каждым днем сильней кипевшую любовь.
Как долго ты была сурова...
5
Продолжая традиции Пушкина и Лермонтова, Некрасов на
протяжении своего пути постоянно обращался к теме поэта и поэзии. Самым
глубоким и драматически выразительным на эту тему становится «Элегия.
Это искренняя душевная исповедь, итог, подводимый в конце пути. Здесь
немало колебаний и сомнений, свойственных характерному некрасовскому
лирическому герою, когда он думает об ответном отклике своих читателей.
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая – «страдания народа»
И что поэзия забыть ее должна –
Не верьте, юноши! Не стареет она.
Эти сомнения преодолеваются, хотя и ценой большого напряжения. Не
случайно строки этого произведения поэт считал «самыми задушевными» и
любимыми из написанных в последние годы жизни. В них переданы многие
сокровенные его думы о современной действительности, положении народа и
о себе. Осмысляя характер пореформенных лет, Некрасов приходит к
неутешительному выводу, что старая тема «страданий народа» не утратила
своей злободневности:
Доля народа, участь крестьян по-прежнему остаются тягостными и
невыносимыми. «Напевы сельских дев», как и раньше, исполнены грусти и
скорби. Лирический герой Некрасова существенно расширяет картину
крестьянских тягот и, пользуясь множественным числом, говорит о
бедствиях «народов».
Размышление о народе и о лире, призванной оплакивать его бедствия и
трагический рок, рождает проникновенную строфу о поэте и поэзии. Она
является самым важным и глубинным некрасовским самовыражением:
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил...
6
В этом поэт видит роль и назначение поэзии вообще. И оно не только в
том, чтобы «толпе напоминать, что бедствует народ» (как Некрасов это
делает в «Элегии»), чтобы «к народу возбуждать вниманье сильных мира»,
но и в том, чтобы звать народ к окончательному освобождению от рабства и
обретению им подлинного счастья («Народ освобожден, но счастлив ли
народ?..»). Обращаясь к юношам, поэт зовет их содействовать народному
счастью своими активными действиями. Так Некрасов выразил свою
важнейшую творческую программу, сформулировав ее в элегии, грустной
песне, привычный жанр которой поэт решительно преобразовал, сделав ее
социально насыщенной и эстетически значимой.
7
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Литература. / Под ред. Г.А. Обернихиной. – М.: Академия, 2006.
2. Некрасов Н.А. Стихотворения. – М.: Художественная литература, 1989
3. Розанова Л.А. О творчестве Некрасова. – М.: Просвещение, 1988.