несколько замечаний о природе парламентаризма

Легитимность и нормативность: несколько замечаний о природе
парламентаризма
Барабрук Ю. В.,
ст. преподаватель кафедры философии,
Северо-Восточный государственный университет
Парламентаризм как историческое явление в формах близких к
современным появляется только с крушения абсолютистских режимов на
заре
эпохи
буржуазных
революций
и
составляет
основу
институциализированных демократических практик, но его развитие
показывает нам, что за фасадом законотворчества нет осознания
специфики, вызвавшей к жизни этот феномен.
Для понимания данной специфики следовало бы обратиться к
работам классиков XVII века Англии и Франции, как переднего края
борьбы за парламентаризм.
Политическая философия эпохи буржуазных революций в Европе
дает нам богатый опыт рефлексии по поводу форм правления, носителей
суверенитета, оснований легитимности политических режимов. Уже в
XVII веке, в Англии, мы найдем замечательные образцы философской
мысли, направленные на осмысленние коренных перемен, приведших, в
том числе, и к формированию парламентаризма. Среди наиболее
влиятельных работ того времени, продолжающих поражать воображение и
наших современников, мы можем особо выделить трактаты троих
классиков политической мысли: Т. Гоббса, Дж. Локка и Ж. Ж. Руссо. Все
они по-своему выразили видение преодоления кризиса нормативности в
современной им политике и предложили различные варианты легитимации
политической власти.
«Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного
и гражданского» Т. Гоббса, «Трактаты о правлении» Дж. Локка и «Об
1
общественном договоре» Ж. Ж. Руссо покажут нам принципиально
различные взгляды на природу человека, социума, а, следовательно, и
форм политического общежития.
Острый политических кризис в Англии эпохи революций
вынуждал к поиску новых способов легитимации власти. И такой способ, в
конце концов, был найден, о чем будет сказано ниже. Полемика Локка с
Гоббсом в последующий исторический период показала жизнеспособность
локковской модели, но в исторической перспективе Гоббс приобретает всё
большее значение по мере отхода от основных принципов классического
либерализма. Заметим, что если Локк открыто встал на защиту
парламентаризма, то и Гоббс не отрицал возможность парламентского
правления, но был против разделения властей, т.к. это должно привести к
анархии, «войне всех против всех», т.е. власть парламента должна быть
ничем и никем не ограниченной.
Джона Локка многие считают отцом философского либерализма, он
вербализовал те идеи, которые уже витали в воздухе и ждали своего
пророка. Его можно назвать интеллектуальным лидером бескровной
революции 1688 года, приведшей к парламентской демократии и
установлению новой династии. Большинство его взглядов соответствовало
настроениям эпохи, и они хорошо легли на английскую почву, откуда,
благодаря Вольтеру, попали во Францию, в которой царил абсолютизм.
Локк написал два «Трактата о правлении», в которых изложил свои
основные политические взгляды. Наиболее революционной мыслью Локка
является необходимость отказа от механизма наследственной власти, как
основополагающего в отношении законодательной ветви власти (важность
этого положения нужно понимать исходя из контекста политических
событий в Англии конца XVII века). Естественным образом, поставив под
сомнение традиционный тип легитимности, Локк должен был привести
собственный взамен прежнего.
2
Для обоснования новой позиции Локк предлагает нам свое видение
происхождения государства, значительно отличающееся по содержанию от
модели Т. Гоббса: их понимание «естественного» состояния весьма
различно. Если Гоббс говорит о «войне всех против всех», то Локк
выражает его иначе:
«Но хотя это (естественное состояние – прим. авт.) является
состоянием свободы, оно не есть состояние своеволия: хотя человек в этом
состоянии обладает бесконтрольной свободой, чтобы располагать собой
или своим имуществом, все-таки у него нет свободы, чтобы убить себя или
даже любое живое существо, которым он владеет, за исключением тех
случаев,
когда
какая-то
более
благородная
цель,
чем
простое
самосохранение, призывает его к этому. У естественного состояния есть
естественный закон, который управляет им, который связывает каждого; и
разум, являющийся таким законом, учит все человечество, кто бы ни
советовался с ним, что все существа равны и независимы, никто не имеет
права причинить вред жизни, здоровью, свободе или имуществу другого,
так как все мы собственность Бога» [4, c. 263].
Люди, жившие в доисторическую эпоху, разумеется, не могли
обладать столь высоким уровнем рефлексии – дальнейшее развитие науки
показало бессмысленность теории общественного договора, но в качестве
теоретической абстракции этот концепт имел очень важное значение.
Согласно
Локку,
государство
возникает
благодаря
недостаткам
естественного состояния и только для того, чтобы их нивелировать.
Основное отличие от теории Гоббса заключается в том, что естественный
закон не прекращает своего действия и после появления государства.
Действительно, если в естественном состоянии люди добродетельны, то
незачем его и ликвидировать, а потребность в суверене с деспотическими
потенциями больше не нужна. Следствием этой концепции является
теория
прав
человека,
под
которыми
подразумевается,
что
они
естественные. Основная причина создания государства заключается в
3
необходимости охраны собственности, ведь в естественном состоянии без
гражданской власти многого недостает для ее охранения.
Таким образом, теория Джона Локка говорит нам о том, что
государство, а значит и правительство, обязаны своим существованием
людям, являющимся его гражданами, а не наоборот. Соответственно, если
правительство не выполняет своих обязательств перед народом, то народ
имеет право низвергнуть свое руководство. Как мы можем видеть,
источником власти у Локка выступает народ.
Другая мысль Локка – принцип разделения властей, ставший сегодня
неотъемлемым атрибутом любого демократического государства. В
различных формах этот принцип можно было встретить и раньше, но
именно теперь, во времена Локка, он приобрел особую актуальность. Локк
говорит о необходимости первенства законодательной власти, т.к.
исполнительная обычно безнравственна (под исполнительной властью у
Локка понимается король). До логического завершения эту теорию довел
уже Монтескье.
Несколько позже принципы Локка нашли свое практическое
применение в Соединенных Штатах Америки, а влияние на французскую
политическую мысль было решающим.
В общем виде политическая концепция Дж. Локка была большим
шагом вперед по отношению к господствующим патриархальным
представлениям о появлении государства и легитимности правительств, но
признать ее вполне демократичной трудно ввиду того, что не обладающие
собственностью, т.е. бедняки и женщины, Локком гражданами не
считались.
Теоретическая конструкция иного рода возникла во Франции за век до
тех потрясений, что перевернули её политическую систему. Идеи Руссо
стали знаменем Великой Французской революции, а самого Руссо принято
причислять к теоретическим основоположникам современной западной
демократии. На самом деле, Руссо идейно возглавил нелиберальную
4
линию революционной мысли в Европе, а общее с Локком в его
политической теории - это признание суверенитета за народной волей.
Основные политические идеи Руссо изложены в его работе «Об
общественном договоре», благодаря которому он нажил себе множество
проблем из-за отказа королям в их священных правах и защиты
демократии. Книга была издана в 1672 году и в свое время имела очень
большое влияние. Теперь эта теория может показаться метафизичной и
даже противоречивой: восхищение Спартой уживается с проповедью
демократии, что кажется несколько странным. Для Руссо демократия – это
прямая демократия, а т.к. в больших государствах прямое участие граждан
в управлении страной невозможно, то и предпочтение Руссо выказывает
именно городам-государствам. «Общественный договор» Руссо пронизан
духом эгалитаризма – всеобщее равенство и свобода превозносятся как
высшие ценности. Во многом можно найти сходство с политическими
теориями Платона и Т. Гоббса, что выражается в приоритете целого над
единичным (принцип, выражающий противоположность классическому
либерализму). Общественный договор появляется из необходимости в
самосохранении:
«Проблема состоит в том, как найти такую форму ассоциации, которая
защищала бы и охраняла совокупной силой личность и имущество каждого
участника и в которой каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы,
однако, только самому себе и оставался бы таким же свободным, каким он
был раньше» [5, с. 39].
Задача, поставленная Руссо, воистину трудна. Общий замысел
общественного договора близок к концепции Гоббса: он состоит в полном
отчуждении каждого индивида вместе со своими правами в пользу
общины (у Гоббса в пользу суверена). Руссо считает, что только так можно
достигнуть справедливости и равенства. Таким образом, демократия Руссо
становится больше похожей на радикальный коммунизм. Он, повидимому, не учитывает той простой возможности, что коллективная
5
тирания может быть ничуть не лучше тирании одного деспота. Верховная
власть, воплощающая общую волю, не дает никаких обязанностей по
отношению к своим гражданам, ведь если всеобщая воля состоит из воль
индивидуумов, то она не может противоречить отдельным интересам
граждан. При этом всеобщая воля противопоставляется воле всех. В этом
государстве царит строгий диктат большинства, свобода трактуется как
согласие и подчинение всеобщей воле. Если же кто-нибудь не хочет
подчиниться всеобщей воле, то его силой заставят быть свободным. Это
одна из ключевых позиций Руссо. Несколько позже ее по достоинству
оценил Гегель, но, если Руссо использовал ее для обоснования демократии,
то Гегель (с не меньшим успехом) для обоснования монархии. Это
отличный пример того, как одно и то же основание в политической теории
может служить различным целям.
Принцип разделения властей Руссо не оценил по достоинству –
существование различных соподчиненных ассоциаций в государстве, по
его мнению, препятствует выражению всеобщей воли. Если же запретить
их совсем невозможно, то следует их максимально множить, дабы эти
ассоциации сдерживали друг друга.
Трудно сказать, что Руссо был идеологом демократии, несмотря на
многие возгласы за, его скорее можно признать основателем радикальноконсервативной мысли, обосновывающей при помощи метафизической
«всеобщей воли» притязания правящих элит, выражающих эту волю, на
господство.
Разумеется, мы не найдем еще у этих мыслителей идей разделения
властей по современному принципу и всеобщего избирательного права.
Это только начало пути в традиции европейского парламентаризма, как
самостоятельного политического института.
Однако мы найдем у них нечто более важное, что их всех объединяет
при разнородности политических предпочтений. Произведения Гоббса,
Локка и Руссо – реакция на пошатнувшийся или уже утраченый
6
социальный порядок, окруженный божественным ореолом. Позже Клод
Лефор, французский философ-неомарксист, выскажет мысль о том, что
демократия (парламентская) – особая форма общественного устройства,
при которой на передний план выходит основное противоречие,
возникающее, когда социальный порядок теряет всякое основание. Лефор
указывает на то, что современная представительная демократия - плод
крушения абсолютных монархий и богословко-политической концепции
государя и установления социальной нехватки, проистекающей из
отсутствия Бога как полноты бытия:
«Если до начала демократической революции государь был
воплощением,
олицетворением
власти,
то
беспримерный
итог
демократической революции заключается в том, что «место власти
становится пустым местом» [3, с. 26].
Пустое место – это разрыв. Он не является следствием демократии,
считает Клод Лефор, разрыв - это причина демократии. Это то, что можно
назвать нехваткой легитимности – никто не в силах иметь достаточно
моральных оснований на пустое место, а потому каждый, кто попытается
его занять, автоматически делегитимирует свое присутсвие в нем.
Демократия, следовательно, требует институционализации дисгармонии.
Таким образом, не признавать разрыв, значит, отрицать демократию в
принципе [6, c. 199].
Определившись
представительных
с
онтологическим
демократий,
следует
условием
кое-что
существования
сказать
и
о
её
легитимности.
Вышеперечисленные мыслители, за исключением, пожалуй, Руссо,
подготовили теоретическую базу для либеральной демократии. Все они
базировались на том, что источником власти в государстве является народ,
демократический курс необходим во имя общего блага и, в большинстве
своем, верили в существование неотъемлемых прав, присущих человеку.
7
Современность внесла свои коррективы: в 1947 году в свет вышла
книга Йозефа Шумпетера «Капитализм, социализм и демократия», которая
положила начало новому, более прагматичному, нежели классический
либерализм, пониманию демократии – «агрегативной модели». Проблема
демократии – не основная в этой книге, она скорей посвящена
перспективам социализма и государственного планирования, но в
последних главах изложен весьма оригинальный взгляд на сущность
демократии, оказавший значительное влияние на развитие политической
теории.
Разрушительная
метафизические
элементы
критика
в
Шумпетера
классической
направлена
либеральной
на
теории
демократии:
«Как бы хорошо ни служили все эти выдумки определенным
практическим целям, они абсолютно лишены для нас какой-либо научной
или практической ценности. Их невозможно даже серьезно защищать с
юридической точки зрения. Для того чтобы придать всем этим концепциям
делегирования
и
представительства
какой-то
смысл,
приходится
апеллировать не к отдельным гражданам, а к народу как целому» [7].
В качестве главной ценности он выдвинул устойчивое социальное
развитие и компромисс. Таким образом, для Й. Шумпетера демократия –
не цель, а только лишь средство:
«Демократия – это всего лишь метод, так сказать, определенный тип
институционального устройства для достижения законодательных и
административных политических решений. Отсюда – она не способна быть
целью сама по себе, безотносительно к тем решениям, которые будут
приниматься в конкретных обстоятельствах при ее посредстве. Это
положение должно быть отправным пунктом любой попытки дать ее
точное определение» [7].
Можно было бы упрекнуть его в безнравственности, если бы такой
упрек не был безнравственным сам по себе – Шумпетер просто назвал
вещи своими именами. Далее он указывает на то, что элементы
8
демократии имеются даже при авторитаризме, а понятие «народ» всегда
требует уточнений. Так, например, из него могут произвольно исключаться
большие группы населения – рабы, женщины, какие-либо другие члены
общества. Законы государства могут определять какое угодно количество
классов, находящихся в промежуточном правовом положении между теми,
кто находится в рабском положении, и особо привилегированным классом
и т.д.
В
рамках
подобного
прагматического
взгляда
исследовали
политические режимы в послевоенное время М. Дюверже и Р. Арон. Они
оба подчеркивают, что представительная демократия обладает рядом
неискоренимых проблем, но она хороша постольку, поскольку другие
режимы еще хуже. Основная же цель демократического режима –
сформировать дееспособное правительство, обеспечивающее минимум
консенсуса.
Дюверже
следующим
образом
подчеркивает
неизбежность
политического отчуждения делегируемых от делегирующих:
«Избиратель
может
свободно
выбирать
между
несколькими
кандидатами, но каждый из них выдвинут какой-то партией. Если уж
придерживаться теории юридического представительства, нужно признать,
что избранный получает двойной мандат: от партии и от своих
избирателей. Значимость каждого из них различна в зависимости от
страны и от партий, но в общем и целом партийный мандат имеет
тенденцию торжествовать над мандатом избирательским» [2, c. 428].
Арон, помимо всего прочего, сомневается и в эффективности
современных демократических режимов:
«Конституционно-плюралистические
режимы
несовершенны
по
причине избытка либо олигархии, либо демагогии — и почти всегда
отличаются ограниченной эффективностью. Избыток олигархии — когда
за действиями партий скрывается всемогущество некоего меньшинства.
Избыток демагогии — когда группы в условиях партийной борьбы
9
забывают о нуждах всего социума и о смысле общего блага. Ограничения
же эффективности обусловлены тем, что режим, где у каждой группы есть
право защищать свои интересы, часто не в состоянии принимать
радикальные меры» [1, c. 277].
Отзывы о парламентской демократии можно считать нелестными, и
это несмотря на то, что Дюверже и Арон считаются ее защитниками.
Напомним, что легитимность демократии держится на «народной воле».
Можно сохранить режим, использующий существующие демократические
процедуры, но легитимность его в глазах граждан будет неуклонно падать.
Это порождает циничное отношение к политике и отрицательные
настроения в отношении собственного правительства. В таких условиях
малейшая искра может легко разрушить иллюзию компромисса и привести
к череде политических потрясений. Легитимность – не та проблема,
которую решив однажды, можно преспокойно потчевать на лаврах. То, что
идея
парламентской
демократии
переживает
свой
кризис
и
дискредитирована – не вызывает сомнений.
Библиография:
1. Арон Р. Демократия и тоталитаризм / перевод с французского Г.И.
Семенова. Москва, 1993. – 302 с.
2. Дюверже М. Политические партии / Пер. с франц. - М.: Академический
Проект, 2000. – 538 с.
3. Лефор К. Политические очерки (XIX—XX века). М.: РОССПЭН, 2000. –
368 с.
4. Локк Дж. Сочинения: В 3 т. – Т. 3. – М.: Мысль, 1988. - 410 с.
5. Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре. Трактаты / Пер. с фр. - М.:
"КАНОН-пресс", "Кучково поле", 1998. – 416 с.
6. Ставракакис Я. Двусмысленная демократия и этика психоанализа //
Логос. – 2004. - № 2. – С. 198 – 216.
10
7. Шумпетер
Й.
Капитализм,
социализм
http://www.schumpeter.ru/contents.php?book=kapital
11
и
демократия: