Cкачать текст doc

Термин «розового христианства» ввел великий русский философ и религиозный мыслитель
Константин Леонтьев. Одно время он был дипломатическим работником, служил в консульствах
на Балканах и в Греции, где очень тесно сошелся с Афонскими монахами, которые повлияли на
него так сильно, что он практически стал монахом в миру. Есть сведения, что в конце жизни он
принял
монашество
и
был
похоронен
как
монах.
Константин Леонтьев, как дитя своего века, 19-го века просветительства, далеко не сразу стал
таким убежденным последователем и православным христианином. Как он сам пишет: «живое
сердечное понимание веры ко мне пришло после общения с Афонскими духовниками». Обладая
высокоразвитым интеллектом и получив Дар веры, Константин Леонтьев смог изложить
некоторые религиозные вещи доступным для нашего понимания языком и понятиями
философскими категориями. Глубокая личная христианская вера на уровне простого народного
чувства с одной стороны, высокий интеллект образованнейшего человека с другой и практика
общения с духовно одаренными Афонскими монахами, позволили ему постигнуть всю глубину
православной веры и изобличить многие неверности, неправильности и даже отклонения,
бытовавшие в сознании тогдашнего высокого общества, в т.ч. и научных кругов.
К.Леонтьеву принадлежит определение некой ереси, как он сам считал и которую он назвал
«розовым или сентиментальным христианством».
Цитируя его личное высказывание: «оттенок христианства очень многим знакомый, розовый – это
своего рода, как бы, ересь, она не формулированная не совокупившаяся в организованную
еретическую общину, но весьма, однако распространенная в образованном классе. Об одном
умалчивать, другое игнорировать, третье отвергать совершенно, одного стыдиться, а признавать
святым и божественным только то, что наиболее приближается к чуждым православию понятиям
европейского утилитарного прогресса - вот черты того христианства, которому служат теперь
нередко и бессознательно многие русские люди».
К.Леонтьев считает, что со временем, по ходу христианской истории, очень немного людей
доставляли себе труд знакомиться с истинным смыслом христианства, которое является и должно
быть религией не от мира сего. Обмирщение христианского сознания является основной
причиной
зарождения и существования этой ереси «розового христианства».
Образованный человек, почему то сам себе стал усваивать право брать от христианства только то,
что ему нравится, что ему вздумается правильным и отвергать то, что ему кажется отсталым и
бесполезным. Такое легкомысленное отношение к истинам веры и учению Христову делает
людей
способными поправлять Самого Христа, как это делал тот же Лев Толстой.
Современный человек знает о том , что Бог все прощает - Он простил блудницу, оправдал
грешного мытаря, благословил иноверного самарянина и осудил еврейских священников и
левитов за то, что они не помогли ближнему. Только доброта, только прощение и только
милосердие в христианстве признаются такими людьми за истинное, и они берут эту сторону
христианского учения за само существо христианства. Но это лишь только одна сторона. У
православного христианства есть и другая аскетическая сторона, но её то они отвергают и
пытаются совершенно игнорировать, не любят напоминания о гневных и строгих Божественных
словах, не хотят видеть того, что и Сам Спаситель и Иоанн Предтеча были аскетами, можно сказать
монахами в высшей степени. Такие люди не говорят или не любят говорить о 40-ка дневном посте
Спасителя в пустыне, забывается догмат первородного греха, забывается о том, что существуют
духи тьмы, не говорят о Святой Троице, а только об абстрактном боге. Но ведь всё это есть и в
Евангелии и в апостольских посланиях. Нельзя же принимая святость Евангелие и божественность
Христа, брать только всё сладкое, мягкое, приятное, облегчающее жизнь, забывая или отвергая
как несуществующее всё грозное, суровое и мучительное.
Таким образом и создается религия всепрощения, которую Бог нам не заповедовал. Да Бог, всё
прощает и способен простить, но христианство является не только религией всепрощения, от нас
требуется ещё и покаяние, самообличение, строгость к себе во всем и разумная строгость к
другим. Ведь Господь отпуская блудницу, которую простил, сказал ей: «Иди и больше не греши».
Он же НЕ сказал: «иди и делай теперь, что хочешь».
Вспоминая свою няньку, К.Леонтьев пишет: «эта просвещенная и необычайно умная женщина,
платила дань тому полуриберальному, полухристиаскому веку, в котором выросла и жила. Она,
например, не любила постов, их не содержала, кроме дней говения, когда она готовилась
причащаться. Не любила монахов и духовенство вообще. Правда она говела и плакала даже почти
всегда на исповеди у простого сельского духовника своего . Утром и вечером понемногу молилась
и оставив очередной какой-нибудь роман, иногда бралась читать Евангелие, при чем с большой
любовью . Но я замечал, что Житий Святых она не читала, хотя многие из них с детства помнила. К
мощам на поклонение никогда не ходила, разве что однажды в течении своей долгой жизни кудато заезжала.»
К.Леонтьев говорит, что представительницей религии у Достоевского в «Преступлении и
наказании» почти исключительно является несчастная дочь Мармеладова, торговавшая собой по
нужде. Но и она читала только Евангелие, а в этом мало православного. Так, что и Достоевский
своим персонажем, как вы видите, показал такую избирательную религиозность. Чтобы быть
православным необходимо читать Евангелие сквозь стекла святоотеческого учения, а иначе от
самого священного писания можно извлечь и лютеранство и скопчество и молоканство и всякие
другие лжеучения, которые все зиждутся якобы на Евангелие. Заметим, что эта молодая девушка
Мармеладова молебнов то не служит, у духовников и монахов совета не ищет, к чудотворным
иконам и мощам не прикладывается, и только однажды служила панихиду по своему отцу.
Хотя в действительной жизни подобные женщины непременно бы всё это делала, если бы в ней
проснулось религиозное живое чувство. В самом Петербурге всё это можно найти. Жития св.
Феодоры, Марии Египетской, Таисии, Прп. Аглаиды были бы в руках её чаще чем Евангелие,
потому что эти названные святые тоже когда то имели порочную жизнь.
Потому Леонтьев говорит о том, что учение Достоевского, которое все рекомендуют как некое
училище совести и благочестия, может быть и полезно, но только в самом начале.
Останавливаться на том, на чем он состарился, не следует. Надо доходить скорее всего до Иоанна
Лествичника и Аввы Дорофея, которые более должны нравится христианину, чем романы
Достоевского.
А в «Братьях Карамазовых» монахи говорят совсем не то, что в действительности говорят монахи и
у нас и на горе Афонской. К.Леонтьев говорит, что Отец Амвросий, который якобы явился
прототипом старца Зосима, не признает «Братьев Карамазовых» правильным православным
сочинением. Ни характером, ни учением старец Зосима не похож на Амвросия, только
наружностью и некоторыми манерами, которые описал Ф.М. Достоевский. У Отца Амвросия
прежде всего строгоцерковная мистика, а потом уже прикладная мораль, в отличии от старца
Зосима, устами которого говорит сам Ф.М. Достоевский, где прежде всего мораль, любовь,
любовь, любовь и чуть-чуть мистики, т.е. духовного опыта.
Нужно молиться, чтобы враг не сбил. Его действия очень тонкие, он пользуется тем, что в его
личное существование многие нынче не верят или не хотят верить, говоря: «в Бога я верую, а
дьявола придумали для невежественного народа». Какие же это христиане?
В Священном Писании об этом четко написано, и дьявол присутствует с самых первых страниц и
до последней. А всё потому, что дьяволу самому очень удобно, чтобы его не признавали. В старое
время мы часто слышали об явлениях нечистой силы, а в наш век очень редко, хотя истинно
занимающиеся молитвой, начинающие жить по христиански непременно с ним лично
сталкиваются, приходя от этого в ужас.
Такому человеку нужно укрепление веры и нападки злобных духов веру то нашу и укрепляют.
Многие святые отцы говорят, что маловерным дается нападение бесовское без которого вера бы
совсем пропала. Раз никто не нападает, значит и дьявола нет, но дьявол всегда существует в
нашем сознании как антипод Бога, под защиту которого мы сразу бежим и, действительно,
помощь и защиту у Него обретаем. Это личный опыт духовный, он ничем не заменим.
К.Леонтьев и определил «розовое христианство», как отвержение аскетической стороны и
строгости современными верующими или полуверующими людьми. Нынешний человек не может
стать истинным христианином по вере без помощи монахов. В миру нынче истинное
душеспасительное христианство до того непонятно и забыто, что необходимо влияние
аскетическое. Чтобы хотя бы стать на средний уровень набожности, надо искусственно приучать
себя к непривычному порядку мыслей, надо жить со страхом Божьим и верою, а не
благосклонностью к национальной религии. Многие верующие почитают принадлежность к
национальной религии: евреи – к иудаизму, русские – к православию, восточные народы – к
католичеству или лютеранству. Поэтому вполне естественно, когда православие называют русской
верой, рассматривая русских людей как основных её носителей, хотя в самой России православие
долгое время называлось греческой верой.
Чаще всего К.Леонтьев обращается за примерами к вере простых людей, у которых на первом
месте страх Божий и покорность церкви. В одном месте он пишет: « просите Бога, чтобы Он дал
вам личную мужицкую, бабью веру. Бойтесь страшного суда, бойтесь даже без крайности
оскоромиться в пост и тогда вам станет все ясно, и вы опять уже будете стоять на твёрдых
ступенях. И народ верующий поймет. Побейте лучше, если ему нужно, какого-нибудь дурака,
пьяницу, или дерзкого – это ему полезно и вам грех не велик, если разумно, били и святые отцы.
А если вы даже слугу вашего сбиваете с пути повиновения церкви, тем, что при нем едите постом
скоромное, то берегитесь суда Божьего. Ибо сказано, за это лучше бы вам жернов на шею
повесили и бросили в пучину морскую – соблазнять малых сих. «Так, что соблюдение правил
церковных обязательно, точно так же, как признание учения Евангелие о любви и всепрощении.
Ибо их несоблюдение навлекает гнев Божий, если даже мы избранный Богом народ, как в свое
время и евреи были избранны и византийцы, однако царства их пали и не восстанут. Падем и мы.
Если не образумимся, это будет начало конца. Сольемся воедино с общеевропейской
республикой или будет китайское нашествие, весьма, конечно, бесцеремонное. Китайцы люди
серьёзные, они на наших европейцев не похожи, к тому времени чему нужно, всему научатся. От
души желаю последнего подлецам и дуракам потомкам нашим, если они хороших надежд не
оправдают.»
О незаконном сожительстве с замужней женщиной вопросил его однажды один человек. С этим
вопросом Леонтьев обратился к Амвросию Оптинскому и получил следующий ответ: «надо
оставить эту женщину, наградить её, если она бедна, чтобы она не бедствовала, искать себе
невесту и жениться. Если же привязанность препятствует этому, то надо усердно молиться Богу о
том, чтобы он развязал эту связь так или иначе. При усердной молитве и чувство мало-помалу
пройдет или обстоятельства изменяться.» От себя К.Леонтьев добавил: «по духу церкви, мне
кажется, верность заповеди и таинству важна, а не женщине. Поэтому верность требуется в браке,
а неверность в сердечном чувстве. Это по нашему романтическому воспитанию может казаться
несколько сухим, но что же делать. Я нахожу, что совсем не полезно подкрашивать христианство
одним розовым цветом, как это любят делать многие в наше время. Мало ли, что сухо иногда,
иногда и причащаешься усталым и недоспавшим с равнодушием даже не без раздражения, но
причащаться надо. И тот, кто расстроившись сознанием своей сухости уйдет из церкви не
причастившись и отложит опять на другое время в ожидании более идеального умиленного
состояния, согрешит гораздо больше, чем просто причащающийся в любом состоянии. Духовные
радости не от нас, они как утешение от Бога, а сухость – это наше нормальное состояние. А
впрочем, у кого есть вера и страх, тот совершенно сухому чувству вполне никогда не поддается, у
него всегда будут умилительные движения в душе».
«Розовое христианство» не протестует, оно закрывает глаза на Священное Писание, которое
говорит прямо: блудники, прелюбодеи, сквернители, хищники, мужеложники и прочее – Царствие
Божие не наследуют. А это значит, что после смерти души их идут прямо в ад.»
Потому Леонтьев называет Евангелие грозным по духу, компромиссов не допускающим.
И церковь – это не благотворительное учреждение, хотя и проповедует любовь и заботу о
ближнем. «Церковное учение требует, чтобы альтруизм не был бы сам себе целью. Добродетель
практическая, твердая доброта, сострадание, справедливость может быть делом и турка и
язычника и даже атеиста, в этом не надо себя искусственно обманывать, как делают многие,
желая основать христианство прямо на альтруизме. Альтруизм христианский, настоящий должен
быть прежде всего средством для спасения собственной души за гробом.»
Православие Леонтьев называет эгоистическим в том смысле, что оно ставит целью личное
спасение.
«Церковь приглашает нас верить в Бога для спасения души. Православие же ложное, не верующее
ни в личный ад или рай, ни в посты, ни в таинства, ни в монашество восхищается нашей церковью
с какой-то бескорыстно-культурной целью .»
К.Леонтьев отвергает понятие национальной религии, потому что русский по национальности
может быть и штундистом.
«Я же, говорит Леонтьев, предпочел бы уж лучше к Папе идти, чем в эту моральную штунду.
Католицизм вера всё-таки с непрерывной нитью апостольской благодати имеет все семь таинств
иерархии и иконы. Настоящее же личное религиозное чувство предпочтет Православие».
К.Леонтьев подчеркивает личное отношение к Богу: « Бог и я, а остальное все приложится вам,
ищите прежде Царствия Божьего».
Таким образом, мы можем сделать вывод, что «розовое христианство» - это полухристианство,
которое отвергает или замалчивает существование Страшного Суда Божьего, воздаяния каждому
по делам его и ответ за все дела, помышления и слова, которые мы в этой жизни совершаем.
В противовес ему нужно иметь христианство полное, т.е. такое, которое движется любовью
Христовой, но вместе с тем знает божественные рамки в которые поставлен этот мир и человек.
И то, что мир лежит во зле и мы с вами подвержены греху и семя тли, т.е. греха есть в нас,
которое постоянно источает неправду в мыслях, поведении словах, требует, чтобы мы боролись
со всякими проявлениями зла, как внутри нас так и во вне. И это уже деятельное христианство, не
одно только морализаторство, но и реальные аскетические подвиги, которыми человек свою душу
мало-помалу приготавливает к принятию любви Божьей, истинной, а не такой, которая
основывается только на всепрощении и потакании греху.