С.А. Васин (ГУ-ВШЭ): Демографическое старение России: препятствие или стимул социально-экономической модернизации?

С.А. Васин (ГУ-ВШЭ): Демографическое старение России: препятствие
или стимул социально-экономической модернизации?
Аннотация Особенности современного этапа старения в России. В процессе
демографического перехода население неизбежно стареет. В процессе старения столь же
неизбежно возникает ситуация, когда снижение числа детей при продолжающемся росте
численности населения рабочих возрастов приводит к значительному снижению
коэффициентов демографической нагрузки: распахивается «окно демографического
благоприятствования» и общество получает «демографический дивиденд» от снижения
рождаемости, что при прочих равных условиях (уровне производительности труда,
занятости и т.п.) благоприятствует экономическому росту. Однако, те же силы, что
порождают демографический дивиденд, спустя некоторое время его и отнимают: из-за
длительного господства низкого уровня рождаемости убыль населения распространяется
на население трудоспособного возраста, а число лиц пенсионного возраста продолжает
расти. Подавляющее большинство развитых стран уже исчерпали свой демографический
дивиденд от снижения рождаемости и теперь синхронно вступают в противоположную
фазу, которую можно назвать фазой «демографического налога» или расплаты за низкую
рождаемость. Не стала исключением и Россия. Самые благоприятные структурные
изменения возрастной структуры выпали на период устойчивого экономического роста на начало 2000-х годов, когда снижение числа детей временно сопровождалось
снижением численности населения в пенсионном возрасте («эхо» войны»). Но теперь это
позади: 2007 и 2008 годы - начало следующей фазы старения, на которой бремя
демографической нагрузки на убывающее население рабочих возрастов будет быстро
расти. Особенность старения в России: роль высокой смертности взрослых.
Демографические изменения, в том числе старение, выступают как стимул для
модернизации общества: в последние десятилетия они способствовали и продолжают
способствовать реформам в социальной и экономической сферах многих стран. То, что
Россия прошла фазу «депопуляции с демографическим дивидендом» и вступает в
следующую - влекущую более жесткие демографические условия социальноэкономического развития страны, означает, неотложность новых реформ. Препятствием
или ограничением в выборе адекватных ответов на демографические вызовы может
выступать отсталость в демографической модернизации. Высокая смертность взрослого
населения России - одно из таких ограничений. Подобную ситуацию в смертности можно
рассматривать как эволюционно-кризисный фактор изменения возрастно-половой
структуры населения. В отличие от других кризисных воздействий (социальных
потрясений и демографических катастроф), он не вносит искажений в возрастную
структуру и не усиливает их, но при этом влияет на сам ход эволюции возрастной
структуры, не позволяя населению стареть «естественным путем» - за счет увеличения
дожития до старших и самых старших возрастов. Благоприятно или нет такое влияние
смертности на старение населения? Поскольку высокая смертность - явление бесспорно
негативное - тормозит процесс старения населения, который, в свою очередь, пугает
общество многочисленными негативными последствиями, может сложиться впечатление,
что за счет этого Россия имеет некоторое преимущество перед другими странами.
Происхождение этой иллюзии проистекает из традиционного подхода к измерению
старения, который не учитывает изменений в дожитии и связанных с ними изменений в
жизненном цикле и, соответственно, отдаления рубежей старости. Оборотную сторону
влияния смертности на старение позволяют раскрыть показатели, основанные на
альтернативном представлении о возрасте человека. По мнению N.Ryder (1975) возраст,
как число лет с момента рождения - полезный и имеющий смысл индикатор стадий
развития от рождения до достижения зрелости. Но затем такой индикатор становится все
менее полезным … более уместно измерять возраст не в годах с момента рождения,
а числом лет оставшихся до смерти. Многочисленные исследования показывают, что
экономическое поведение человека (например, в вопросах, касающихся медицинского
страхования, выхода на пенсию, повышения профессионального и образовательного
уровня, потребления и накопления капитала, наследства и т.п.) зависит не только от
возраста, но и от ожидаемого времени, которое осталось прожить, а потому понимание
процесса старения должно учитывать оба этих фактора. Этот поход был обобщен в
концепции перспективного возраста, на основе которой был предложен набор
альтернативных индикаторов старения (Sanderson, W. & S. Scherbov 2005). В
предлагаемом докладе старение населения в России, во-первых, измеряется по обеим
шкалам возраста, во-вторых, сравнивается с траекторией старения стран Западной и
Восточной Европы, США, Японии и рядом стран бывшего СССР. Для этих расчетов были
использованы данные Росстата и Human Mortality Database (HMD). Проведенный анализ
проливает свет на двойственную роль неблагоприятных тенденций смертности в России:
по оси хронологического возраста они противостоят старению населения , по оси
перспективного возраста - существенно старят. Иная закономерность свойственна
странам, успешно движущимся по пути эпидемиологического перехода: по оси
перспективного возраста их население стареет медленнее, чем по оси хронологического
возраста. Указанное различие в тенденциях приводит к тому, что по перспективной шкале
возраста население России - одно из самых старых и наиболее быстро стареющих.
Быстрое старение по шкале перспективного возраста имеет многочисленные и
разнообразные по своему характеру отрицательные последствия для рынка труда,
пенсионной системы, частных накоплений. Есть и другой аспект ущербности подобного
типа старения для экономического развития. Дело в том, что существует предположение,
согласно которому увеличение доли пожилых в населении может принести «второй
демографический дивиденд» (A.Mason, R.Lee, D.Bloom и др.). В отличие от первого
демографического дивиденда эта возможность связана не только со структурными
изменениями пирамиды населения (по хронологической шкале возраста), но и с
изменениями в жизненном цикле и в структуре жизненного фонда людей (по
перспективной шкале) в странах с высокой продолжительностью жизни, так как
значительное увеличение дожития до самых старших возрастов, при выполнении ряда
условий, может приводить к изменению экономического поведения людей, «заставляя» их
меньше потреблять и больше сберегать или же и больше/дольше работать, и больше
сберегать, не снижая своего потребления. Высокая смертность и, как следствие,
ускоренное старение населения России по оси перспективного возраста пока не создают
демографических предпосылок для реализации второго демографического дивиденда, а
также имеют негативные последствия для функционирования пенсионной системы.
Показатели демографической поддержки стационарного населения позволяют
исследовать соответствие между сложившимся режимом смертности и законодательно
установленными пенсионными границами. Такой анализ показывает, что из-за высокой
смертности мужчин рабочих возрастов пенсионная система де факто утрачивает
обязательное для нее свойство всеобщности; и становится реальной угроза снижения
мотивации значительной части мужского населения участвовать в ней.