Анатолий Константинович Лядов Говорят, гений - это 1 процент вдохновения и 99 процентов труда, но бывают ли исключения? Творец и лень – две вещи несовместные. С этим высказыванием мог бы очень поспорить композитор Анатолий Лядов, ведь он давно единодушно признан самым ленивым классиком русской музыки. Заставить его работать не смог даже Сергей Дягилев. Но когда он все-таки садился за письменный стол, из-под его пера выходили маленькие и недосягаемо прекрасные музыкальные драгоценности. Истинный петербуржец, Анатолий Лядов, вырос в Мариинском театре. Его отец, Константин Лядов, был дирижером императорской сцены. Благодаря хлопотам отца, в Петербургскую консерваторию мальчика попал уже в 12 лет. Вместе с музыкальной одаренностью проявилась и другая его склонность - нежелание трудиться. И хотя его великий учитель, Николай Андреевич Римский-Корсаков, говорил о Лядове: "талантлив, несказанно", повлиять на его судьбу он не смог. Будущего метра и профессора Петербургской консерватории, Анатолия Лядова, тогда выгнали за прогулы. Лишь спустя два года ему удалось собраться с силами, восстановиться и получить диплом. По окончании его пригласили в консерваторию преподавать. Уже в молодости композиторский стиль, также как и стиль жизни Лядова, сформировался раз и навсегда. Он жил и писал музыку, почти ничего не меняя, в патриархальном укладе своего существования. Зимы проводил в Петербурге, летом стремился в усадьбу Полынов к Новгородской области, где находилось имение его жены. Там он мог предаться сочинению музыки. Как говорил о Лядове Римский-Корсаков: "30 лет на одной квартире зимой, 30 лет на 1 даче летом, 30 лет в весьма замкнутом круге людей". Лядов строго хранил тайну своей личной жизни. О женитьбе он не рассказал никому из друзей и в атмосфере полной секретности прожил счастливую жизнь со своей супругой, воспитав двоих детей. Писал музыку Лядов изредка и понемногу, сам над собой подшучивал, уверяя, что не выносит музыкальных произведений, которые длятся дольше 5 минут. И хотя до конца жизни он исправно служил на двух работах - профессором консерватории и преподавателем в придворной певческой капелле, как только дело доходило до сочинения музыки, на Лядова нападали лень и хандра. От упреков он, как правило, отшучивался, набрасывал остроумные рисунки, сочинял забавные стишки. "Не могу ни стоять, ни лежать, ни сидеть. Надо будет посмотреть, не смогу ли я висеть". Лядов был своего рода музыкальным “обломовым”, тонким, чувственным и ранимым, склонным к рефлексии. Он был не удовлетворен собой, своей работой, своей музыкой. Ленивый характер Лядова, ставший легендой, был своего рода маской, за которой он привык прятать свой внутренний мир, оберегая его от вторжения извне. Однажды Анатолий Константинович получил заказ от Сергея Дягилева - написать балет "Жар-птица". Выдающийся импрессарио, как никто другой, умел почувствовать великий талант и теперь возлагал на него большие надежды. Но время поджимало, а Лядов молчал. Наконец, Дягилев не выдержал и спросил напрямую, в каком состоянии балет. Лядов невозмутимо отвечал: "Все в порядке, я уже купил нотную бумагу". Надо было срочно спасать ситуацию, и Дягилев передал заказ начинающему композитору Игорю Стравинскому. Именно так, благодаря лени Анатолия Лядова, мир узнал о рождении нового гения. И все же, если Лядов садился писать музыку, из-под его пера выходили настоящие шедевры. Он оттачивал каждую ноту, создавая мимолетные, но блистательные музыкальные картинки. В области миниатюры ему не было равных. Тончайший художник звука, любующихся крупицами жемчужинами сердца- так современник Лядова, музыковед и композитор Борис Асафьев, сформулировал самую сущность дары композитора. С бесконечной изобретательностью Лядов придумывал своим крохотным пьескам всевозможные названия: "Бирюльки", "Арабески", "Экспромты", "Интермеццо", "Прелюдии", "Мазурки", "Багатель" и "Куколки", "Музыкальная табакерка", "Набросок", "Маленький вальс", "Танец комара", "Музыкальная табакерка". Любимая пьеса из репертуара детских музыкальных школ, а также пианистов с мировым именем, стала символом творчества Лядова. Лядов, пустил в музыку волшебных героев и сказочную нечисть русского фольклора (Баба Яга, Кикимора и Волшебное озеро), три крошечные пьесы для симфонического оркестра стали самыми масштабными его произведениями. Филигранное владение композиторской техникой, оркестровкой, чувство формы и безупречным вкусом выдают в музыке Лядова, как мастера ювелира, мастера малых форм. А кто посмеет утверждать, что великое в искусстве обязательно должно выражаться большими масштабами? Наверное, точнее всех на этот вопрос ответила музыка Лядова и сам композитор. Мы все очень мало ценим индивидуальность. Мы все хотим, чтобы все люди были как оловянные солдатики, все одно1 окраски и из одной коробки. Если кто злится или любит по-своему, это свое называют скверным характером. Только совсем безличные обладают хорошим характером, то есть делают все то, что хотят другие. Надо ценить горькое в горчице.
