1.Значение нейропсихологии для общей психологии. Нейропсихология может внести (и вносит) весомый вклад в любую из общепсихологических проблем, так как исследование нормальных закономерностей психики через патологию является одним из генеральных путей изучения психических явлений.Лурия: нейропсихология предоставляет уникальную возможность для изучения такой важной общепсихологической проблемы как структура ВПФ, ибо, как известно, в патологии обнажается то, что скрыто в норме. 1. Нейропсихология позволяет изучать системный характер строения ВПФ, состав и роль различных звеньев этих систем, возможности их замены, переделки, пластичности. 2. К числу важнейших общепсихологических проблем, решаемых нейропсихологией, относятся также и такие как уровневая (произвольная и непроизвольная) организация ВПФ; 3. Структура межсистемных связей; 4. Особенности пластичности ВПФ, их перестройки под влиянием обучения и т.п. Таким образом, связь между общей психологией и нейропсихологией двухсторонняя: с одной стороны, понятийный аппарат нейропсихологии сформировался на базе общепсихологической теории с другой — на патологическом материале может быть проверена почти любая из общепсихологических гипотез, что позволяет рассматривать нейропсихологию как один из плодотворных путей решения различных общепсихологических проблем.Союз нейропсихологии с общей психологией тесен и весьма плодотворен, что является залогом успешного развития нейропсихологии как самостоятельной отрасли психологической науки.Велико общее методологическое значение нейропсихологии как одной из наук о мозге. Разрабатывая одну из глобальных проблем современного естествознания — проблему «мозг и психика», — нейропсихология вносит серьезный вклад в формирование естественно-научного материалистического мировоззрения. Хотя в настоящее время естествознание в целом и нейропсихология в частности еще далеки от окончательного решения вопроса о материальном субстрате психики, нейропсихологическое исследование закономерностей работы мозга человека на модели локальных поражений его отдельных участков (структур) предоставляет уникальную возможность для изучения этой проблемы.Нейропсихология дает ценную информацию для изучения такой важной философской проблемы, как роль социального и биологического факторов в психике человека. В настоящее время, как известно, справедливой критике подвергаются и чисто биологизаторские, и чисто социологизаторские концепции генеза психики, так же как и «теория двух факторов». Единственно правильное решение — положение о монизме, единстве биологического и социального в психике человека, нуждается в детальной конкретизации. Именно этот конкретный материал и предлагает нейропсихология, помогая решить вопрос о действительном соотношении биологических и социальных детерминат в генезе психики человека и в развитии его сознания. 1 2.Значение нейропсихологии для клинической практики. … безусловно велико! Сложно представить современную клиническую практику без достижений нейропсихологии, поскольку для лечения заболевания необходимо знание глубинных процессов, происходящих в различных образованиях мозга! Более того, существует направление нейропсихологической науки – клиническая нейропсихология, которая изучает нейропсихологические синдромы, возникающие при поражении того или иного участка мозга, и сопоставляет их с общей клинической картиной заболевания! Было установлено, что поражение той или иной зоны мозга приводит к появлению первичных симптомов и вторичных, системных влияний данного дефекта на всю ФС или на несколько ФС –. Луриевские методы диагностики*. А.Р.Лурия разработал нейропсихологические методы изучения ВПФ, ставшие основным инструментом клинической диагностики локальных поражений мозга. Эти методы направлены на изучение: – познавательных процессов (речь, восприятие, память, мышление) – произвольных движений и действий (элементарных и сложных) – личностных характеристик, проявляющихся в поведении. Методы Лурия позволяют охарактеризовать состояние изучаемых функций, и – более тонко, чем технические средства диагностики, отражают патологическое состояние различных мозговых структур ответственных за эти функции. Они основаны на Лурийско-Выготской теории системной динамической локализации ВПФ. Их применение в клинике. Сначала они использовались только для изучения травматических и опухолевых поражений мозга, позже – для изучения его сосудистых поражений. Тут-то и выяснилось, что эти методы выявляют не только грубые изменения мозговой ткани, но и сравнительно тонкие изменения, связанные с нарушением кровотока. Эти методы распространены в клинике инсультов, стереотаксической клинике (контроль за эффективностью операций и выбора хирургической тактики), клинике локальных поражений мозга у детей (известно, что нейропсихологическая симптоматика в детском и взрослом возрасте различна) и т.д.. 1. Изучение изменения психических процессов при локальных поражениях мозга, что позволяет увидеть, с каким мозговым субстратом связан тот или иной вид психической деятельности. 2. Нейропсихологический анализ дает возможность выявить те общие структуры, которые имеются в совершенно разных психических процессах. 3. Ранняя диагностика очаговых поражений мозга. Рассматривая методические основания нейропсихологии, все многообразие методов, используемых ею как самостоятельной научной дисциплиной, их можно разделить на две группы. К первой следует отнести те методы, с помощью которых были получены основные теоретические знания, а ко второй - методы, которые используются нейропсихологами в практической деятельности. 2 Что касается первой группы, то здесь выделяют сравнительно-анатомический метод исследования, метод раздражения и метод разрушения /22, 43/. Сравнительно-анатомический метод исследования позволяет выяснять зависимость способов жизни, поведения животных от особенностей строения их нервной системы. С помощью данного метода были выяснены принципы работы мозга, а также строение коры больших полушарий, но изучить функции тех или иных структур было сложно. Метод раздражения предполагает анализ особенностей ВПФ в результате воздействия на мозг. Поскольку это воздействие можно оказывать по-разному, выделяют прямое раздражение, непрямое раздражение и раздражение отдельных нейронов. Первое предполагает непосредственное воздействие на отдельные участки коры с помощью электрического тока или механически. В 1871 г. Фрич и Гитцик таким образом выделили моторные зоны у собак, Ч. Шерингтон (1903) провел опыты на обезьянах, В. Пенфилд впервые использовал данный метод на человеке (1945). Однако непосредственное воздействие на мозг имеет ряд ограничений, особенно в отношении человека. Поэтому возникла потребность в более естественном методе изучения функций головного мозга - непрямом раздражении или непрямой стимуляции коры. Этот метод предполагает выявление изменения электрической активности тех или иных участков мозга в результате воздействия тех или иных естественных факторов. Наиболее распространен метод вызванных потенциалов, когда в ответ на определенное внешнее воздействие регистрируют изменения ритмов в спектре электроэнцефалограммы. Дальнейшее развитие экспериментальной нейрофизиологии позволило перейти к более тонкому анализу изучению активности отдельных нейронов, что стало возможным в результате применения микроэлектродов, которые могут быть вживлены в отдельный нейрон. Однако основную роль в становлении нейропсихологии как науки о мозговых механизмах психических процессов сыграл метод разрушения (или выключения). Этот метод предполагает разрушение определенной области мозга животного и наблюдение за особенностями его поведения. Что касается человека, то метод заключается в наблюдении над больным после нейрохирургических операций или ранений в область мозга. Можно выделить необратимые разрушения (хирургическое удаление тех или иных участков мозга, метод перерезки комиссур мозга, предложенный Р. Сперри) и обратимые нарушения работы отдельных участков мозга. Обратимые нарушения связаны с временным отключением отдельного участка мозга с последующим восстановлением функций: охлаждение ниже 25 градусов приводит к прекращению активности нейронов /25/, метод Вада, предполагающий введение в сонную артерию специального препарата и отключение соответствующего полушария мозга /36/. Все вышеперечисленные методы позволили получить основные данные, которые и легли в основу нейропсихологии, поэтому их можно отнести скорее к научным методам исследования. В практической деятельности нейропсихологов используется предложенный А. Р. Лурия метод синдромного анализа, или, иначе, "батарея Луриевских методов". А. Р. Лурия отобрал ряд тестов, объединенных в батарею, которая позволяет оценить состояние всех основных ВПФ (по их параметрам). Эти методики адресованы ко всем мозговым структурам, обеспечивающим эти параметры, что и позволяет определить зону поражения мозга. Изменение сложности задач и темпа их предъявления дает возможность с большой точностью выявить тонкие формы нарушения (поставить топический диагноз). Предложенный метод основан на системном подходе к анализу нарушений функции и качественном анализе дефекта и представляет собой набор специальных проб, адресующихся к различным познавательным процессам, произвольным движениям и действиям. 3 Данные методы, являясь основным инструментом клинической нейропсихологической диагностики, направлены на изучение различных познавательных процессов и личностных характеристик больного - речи /31/, мышления /47, 50/, письма и счета /50/, памяти /46/. Специальную область применения нейропсихологических методов составляет проблема школьной дезадаптации. С помощью метода синдромного анализа можно определить наличие или отсутствие мозговых дисфункций у детей с трудностями обучения, раскрыть механизмы, лежащие в основе этих затруднений, и понять первичный дефект, определивший их возникновение /17, 38, 46/. 4 3Направления современной нейропсихологии Направления современной нейропсихологии. К настоящему времени можно выделить следующие направления нейропсихологии. Клиническая нейропсихология (синдромология). Изучает нейропсихологические синдромы, в контексте проблемы межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия, поражения глубоких подкорковых структур и коры головного мозга. Изучает нейропсихологические синдромы травматического и сосудистого генеза, выясняет их отличие от опухолевых синдромов. Использует методы неаппаратурного клинического нейропсихологического исследования, разработанные в основном А.Р. Лурия (которые сейчас у нас и за границей называют «луриевскими методами»). В этом направлении работали: А.Р. Лурия, Е.Д. Хомская, Н.К. Киященко, Э.Г. Симерницкая, Н.В. Гребенникова и другие. Объединенные общим методическим подходом - методом синдромного анализа нарушения высших психических функций при различных формах мозговой недостаточности - теоретическая и клиническая составляющие нейропсихологии находятся в тесном и неразрывном единстве, изначальном и главном условии формирования и развития этой дисциплины. Вместе с тем в настоящее время отчетливо формируется потребность практики (особенно практики подготовки и переподготовки специалистов) в более целенаправленном и акцентированном изложении диагностических возможностей нейропсихологии. Современный этап развития нейропсихологии характеризуется ее выходом в новые клинические области, обеспечиваемым, с одной стороны, достижениями в области нейрохирургии и неврологии, с другой - накопленными к настоящему времени данными об адекватности нейропсихологического подхода применительно к различным психическим заболеваниям (деменции позднего возраста, шизофрения, эпилепсия, алкоголизм, задержки психического развития) и даже к оценке функционального состояния мозга здоровых людей в особых иди экстремальных условиях жизни и деятельности (адаптация к новым средовым факторам, спорт, левшество, билингвизм, стрессовые воздействия и т.п.). Дисфункции или функциональные перестройки в мозговой организации психических процессов, выявляемые при этом, могут быть результатом изменений деятельности мозга не на структурном, а на нейрофизиологическом, нейрональном или биохимическом уровнях обеспечения деятельности мозга. При этом самостоятельное значение приобретают не только и не столько задачи установления топического диагноза, сколько возможности выявления сохранных и нарушенных звеньев в психической деятельности и описание структуры ее изменений на основе факторов, формирующих синдром. Получаемые при этом данные обеспечивают совершенствование дифференциальной диагностики и дают возможность оценки течения болезни (в том числе и в процессе фармакологического воздействия) и прогноза. Последнее обстоятельство представляется весьма важным для профилактических, коррекционных и реабилитационных мероприятий. 5 Экспериментальная нейропсихология. Занимается экспериментальным аппаратурным изучением психологических и мозговых механизмов нарушений различных психических функций (у взрослых и детей). Изучает когнитивные, двигательные функции, эмоционально-личностная сфера. Использует экспериментальные методы общей психологии, адаптированные к условиям клиники. Служит целям получения фундаментальных результатов, которые вносят вклад в развитие теории общей психологии и нейропсихологии о мозговых механизмах психических процессов. Это направление развивает Е. Д. Хомская со своими учениками. В экспериментальной нейропсихологии А. Р. Лурия и его школой накоплен новый фактический материал, характеризующий психологические и физиологические механизмы нарушений разных психических процессов (речи, памяти, зрительного восприятия, внимания, мышления, произвольных движений и действий и др.), полученный с помощью как клинических, неаппаратурных, так и различных аппаратурных методов исследования (разных ЭЭГ-методик, регистрации движений глаз, тахистоскопии, миографии и др.). Впервые были установлены физиологические корреляты феноменов, описанных ранее в клинической нейропсихологии: разных форм агнозий, нарушений памяти, двигательных расстройств и др. Вреабилитационной нейропсихологии А. Р. Лурия и его сотрудниками собран экспериментальный материал о методах и динамике восстановления различных психических функций: речевых, интеллектуальных, двигательных. Получены новые данные о невербальной коммуникации, о возможностях реабилитации личности больного, существенно обогатившие мировую нейропсихологическую науку. одна из основных задач, всегда актуальная для экспериментальной нейропсихологии, — методическая. Разработка специальных методик, предназначенных для изучения нарушений разных когнитивных, двигательных, эмоциональных процессов в клинических условиях, совершенно необходима для успешного развития экспериментальной нейропсихологии. Большими возможностями располагает компьютерная технология, которая пока еще не получила в отечественной экспериментальной нейропсихологии достаточно широкого распространения. Среди множества научных проблем экспериментальной нейропсихологии можно выделить несколько наиболее актуальных. Реабилитационная нейропсихология. Занимается изучением динамики спонтанного восстановления психических функций у нейрохирургических 6 больных, структуры и динамики нейропсихологических синдромов при сенильной деменции, социопсихологических аспектов реабилитации больных с локальными поражениями мозга, а также созданием методов восстановления высших психических функций. В этом направлении работали и работают Л.С. Цветкова, а также ее ученики и сотрудники Т.В. Ахутина, Н.Н. Полонская, Н.Г. Калита, Н.М. Пылаева и другие. Детская реабилитационная нейропсихология позволила по-новому понять различные формы аномалий психического развития детей и наметить новые пути компенсации дефектов. В реабилитационной нейропсихологии — на фоне определенных успехов в изучении речевой патологии — по-прежнему мало разрабатываются проблемы восстановления других высших психических функций: гностических, мнестических, интеллектуальных. Необходимо дальнейшее изучение проблемы восстановления личности больного — не только на описательном, феноменологическом, но и на современном экспериментальном уровне1. СИХОФИЗИОЛОГИЯ ЛОКАЛЬНЫХ ПОРАЖЕНИЙ ГОЛОВНОГО МОЗГА направление в психофизиологии, возникшее на стыке психофизиологии и нейропсихологии; изучает физиологические механизмы нарушений высших психических функций у больных с локальными поражениями мозга. Нарушения высших психических функций: речи (см. Афазия), различных видов восприятия (см. Агнозия), памяти (см. Памяти расстройства), произвольных движений и действий (см. Апраксия) и др. обусловлены расстройствами физиологических процессов в пораженных участках мозга и всего полушария или обоих полушарий в целом. Изучение этих физиологических процессов и составляет основную задачу П. л. п. г. м. П. л. п. г. м. изучает физиологические механизмы нейропсихологического синдрома в целом (см. Синдромы нейропсихологические), обусловленного нарушением общего звена нескольких функциональных систем (см. Локализация высших психических функций), а также физиологические механизмы нарушения отдельных психических функций (речевых и неречевых). П. л. п. г. м. использует современные электрофизиологические методы исследования: анализ спектра ЭЭГ, пространственной синхронизации биопотенциалов, сверхмедленной биоэлектрической активности, вызванных потенциалов и др. Основным методическим 7 приемом, используемым в П. л. п. г. м., является сравнительное изучение биоэлектрических процессов, характеризующих состояние покоя и определенной психической деятельности (типа решения гностических, мнестических, интеллектуальных задач и т. п.), что позволяет выделить характерные изменения физиологических процессов, достоверно коррелирующие с нарушениями высших психических функций. Исследования в области П. л. п. г. м. показали, что расстройства психических процессов (внимания, памяти, восприятия, произвольных движений, эмоциональных реакций и др.) достоверно коррелируют с различными нарушениями физиологических процессов и, прежде всего, с расстройствами в протекании процессов неспецифической активации — генерализованных и локальных. Генерализованные процессы неспецифической активации, сопровождающие протекание любой психической функции и связанные с активным включением в деятельность, нарушаются при поражении нижних отделов ствола мозга, среднего мозга, диэнцефальной области, что приводит к изменениям динамики протекания всех психических функций и обусловливает характерные для этих поражений модально-неспецифические расстройства памяти и внимания. Локальные избирательные изменения биоэлектрической активности мозга, характерные для протекания психических функций в норме, проявляющиеся только в определенных областях коры больших полушарий и связанные со спецификой выполняемой психической деятельности, нарушаются при поражении корковых отделов неспецифических срединных структур (медиобазальных отделов лобных и височных долей мозга). Поражение этих отделов мозга ведет к расстройству селективности, избирательности протекания психических процессов, к нарушениям произвольной организации психической деятельности, ее речевой регуляции. Изучение физиологических механизмов нарушений высших психических функций подтверждает современные представления о системной организации физиологических процессов, лежащих в основе психических функций, и вносит тем самым вклад в разработку психофизиологической проблемы. Практическое значение П. л. п. г. м. состоит в разработке методов диагностики поражений мозга и оценки динамики дооперационного и послеоперационного состояния больного. (Е. Д. Хомская.) 8 Нейропсихология нормы и индивидуальных различий изучает психические процессы и состояния у здоровых лиц с позиции нейропсихологии на основе теоретического обоснования возможности нейропсихологического подхода к типологии через использование типа межполушарной организации мозга (т.е. интегрального модально-специфического фактора, отражающего мозговую организацию анализаторных систем) в качестве основы нейропсихологической типологии нормы. Исходит из того, что в норме у здоровых людей в поведении и психике проявляются индивидуальные различия, связанные с латеральной межполушарной асимметрией мозга. Такую асимметрию можно выявить нейропсихологическими методами, определив профиль латеральной организации (ПЛО) мозга. ПЛО мозга каждого человека индивидуален и определяется по схеме «рука -- ухо -глаз», т.е. моторная, слуховая и зрительная асимметрия. По этим показателям можно определять некоторые способности и предрасположенность человека к тем или иным видам деятельности. Это направление Е.Д. Хомская развивает со своими учениками. Проблема нормы, как известно, имеет особое значение для всей клинической психологии, включая и нейропсихологию. Диагностика состояния любой психической функции или эмоционально-личностной сферы в целом базируется на представлениях о нормативных значениях исследуемого психического явления. Ранее исходной "нулевой" точкой отсчета в нейропсихологии (и в других разделах клинической психологии) служили эмпирически сложившиеся представления о норме функции (реакции, эмоционально-личностного явления). Это положение было приемлемым до тех пор, пока нейропсихология занималась изучением достаточно "грубо" выраженных изменений психических функций, как это наблюдается, например, в нейрохирургической клинике при локальных поражениях головного мозга. Однако современная нейропсихология все больше начинает заниматься сравнительно "мягкими" формами психических дефектов (при пограничных состояниях, вследствие воздействия вредных экологических факторов и др.), что требует более четких определений нормативных значений различных психических функций и состояний. Таким образом, существует чисто практическая необходимость изучения проблемы нормы с позиций нейропсихологии. В соответствии с хронологическим критерием первый - это изучение особенностей формирования различных психических функций в онтогенезе с позиций нейропсихологии, т.е. рассмотрение различных этапов развития психических функций как результата 9 не только социальных воздействий, но и созревания соответствующих мозговых структур и их связей (работы Э.Г. Симерницкой, Т.В. Ахутиной, В.В. Лебединского, Н.К. Корсаковой, Ю.В. Микадзе, Е.Ю. Балашовой, Н.Г. Манелис, А.В. Семенович и др.). Второй - это исследование индивидуальных особенностей психики взрослых лиц в контексте проблемы межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия, анализ латеральной организации мозга как нейропсихологической основы типологии индивидуальных различий психики (работы Е.Д. Хомской, И.В. Ефимовой, Н.Я. Батовой, Е.В. Ениколоповой, Е.В. Будыка, В.А. Москвина, О.Б. Степановой, Ф.М. Гасимова, А.Ж. Моносовой и др.). Второе направление делает акцент на изучении типологии психических функций взрослых лиц, т.е. на изучении вариантов, индивидуальных различий психики. Оно сосредоточено на выявлении таких мозговых оснований (нейропсихологических факторов), которые могли бы объяснить индивидуальные различия в протекании психических процесов и состояний. В настоящем сообщении будет дан краткий обзор исследований этого направления. В течение ряда лет (с 1983 по 1997 гг.) на кафедре нейро- и патопсихологии совместно с кафедрой физического воспитания МГУ проводилось систематическое исследование межполушарных отношений в трех основных анализаторных системах (двигательной, слухоречевой, зрительной) для выявления наиболее типичных их сочетаний и особенностей протекания различных психических функций и состояний (двигательных, когнитивных, регуляторных, эмоционально-личностных, адаптационных). Латеральная организация мозга была выбрана в качестве основы для изучения типологии нормы по следующим соображениям. Как известно, мозг - как субстрат психических процессов - функционирует как парный орган. Любая психическая функция или состояние осуществляется благодаря совместной работе обоих полушарий головного мозга. Законы взаимодействия полушарий относятся к наиболее фундаментальным законам работы мозга и их изучение имеет весьма веское теоретическое основание. Детская нейропсихология. Изучает нарушение психических процессов и состояний у детей с локальными поражениями мозга. В детском возрасте нервная система еще не сформирована окончательно, латеральная асимметрия четко не выражена, механизмы левого и правого полушарий 10 функционируют иначе, чем у взрослого человека, а отсюда и совершенно другая нейропсихологическая картина, что дало основание для выделения этого направления в нейропсихологии. Исследуются также причины школьной неуспеваемости с позиции нейропсихологии. Создаются методические рекомендации по коррекции школьной неуспеваемости. Нейропсихологическое обследование проводится с целью диагностики особенностей функционирования головного мозга детей и диагностики различных психических процессов: памяти, внимания, мышления, речи, произвольных движений и действий. Диагностика рекомендована для взрослых и детей старше 3-х лет. В ходе нейропсихологической диагностики предлагается выполнить специальные упражнения, так называемые, функциональные пробы. По продолжительности нейропсихологическая диагностика обычно занимает 1 – 1,5 часа. Важно отметить, что нейропсихологическая диагностика наиболее эффективно в дошкольном и младшем школьном возрасте, так как известно, что не только развитием мозга определяется психическое функционирование, но и ранний опыт значительно влияет на активность и функционирование мозга. После проведения обследования возможны различные варианты взаимодействия со специалистом: регулярные коррекционные занятия в центре, оказание психологической помощи; взаимодействие в режиме динамического наблюдения, при котором родители регулярно получают соответствующие рекомендации для работы дома, и с определенной периодичностью проводится следящая диагностика для выявления динамики. Нейропсихологическая коррекция детей является признанным эффективным видом психологической помощи, помогающим детям справиться с трудностями в учебе и общении, которые зачастую связанны с особенностями индивидуального развития психических функций в детском возрасте. Нейропсихология позднего возраста (геронто-нейропсихология). Изучает нарушение психических процессов и состояний престарелых. Мозговые нарушения в старческом возрасте протекают совершенно специфическим образом, и там выявлены факторы, которые поддаются изучению нейропсихологическими методами. Например, изучаются 11 нейропсихологические синдромы, возникающие при различных поражениях мозга: болезнях Паркинсона, Альцгеймера, дисциркуляторной энцефалопатии и др., сопоставляются симптомы нарушения высших психических функций, характерные для нормального и патологического старения. это позволяет определять и предсказывать направление развития того или иного процесса деменции в старческом возрасте и делать практические выводы об их профилактике, т.е. принимать меры к недопущению развития патологических процессов. Экологическая нейропсихология. Перспективное направление, связанное с известными экологическими катастрофами и выявленными при этом различными психическими нарушениями. Предполагает объяснение состояния мозга и поведения в реальных жизненных условиях. Жертвы экологических катастроф могут быть исследованы нейропсихологическими методами, и можно будет применять профилактические меры для противодействия повреждающему влиянию этих катастроф и проблем на психику людей. Формирование этой отрасли нейропсихологии началось с изучения влияния малых доз радиационного воздействия на функции головного мозга на материале чернобыльской аварии и с описания нейропсихологических синдромов, типичных для «чернобыльской болезни». В настоящее время наблюдается также тяготение к новой, более экологической стадии в развитии нейропсихологии, при этом в Северной Америке делаются попытки разработать такие пробы, которые имеют прогностическую и экологическую валидность и которые рассматривают более явно те типы когнитивных трудностей, которые испытывают пациенты в реальной жизни, а не только в тестах. "Такая экологическая нейропсихология по необходимости должна быть динамической, функционально-ориентированной и иметь хорошо разработанный теоретический фундамент для того, чтобы объяснять и предсказывать соотношение между мозгом и поведением в реальных жизненных условиях. Возможно, некоторые из нас уже сегодня могут попытаться использовать Луриевское наследие на этом пути 12 4.пересмотр понятия функция Одним из существенных достижений современной физиологической науки является коренной пересмотр понятия «функции», который повел к новым взглядам на ее локализацию. B свете современных данных «функция» перестала пониматься как свойство, непосредственно связанное с работой определенных, высоко специализированных клеток того или иного органа. В свете рефлекторных представлений И. П. Павлова она стала пониматься как результат сложной рефлекторной деятельности, объединяющей в совместной работе «мозаику» из возбужденных и заторможенных участков нервной системы, которые осуществляют анализ и синтез сигналов, доходящих до организма, вырабатывают систему временных связей и обеспечивают тем самым «уравновешение» организма со средой. Именно поэтому коренным образом изменилось и представление о «локализации функций», которая стала пониматься как формирование сложных «динамических структур» или «комбинационных центров», которые состоят из «мозаики» далеко отстоящих пунктов нервной системы, объединенных в общей работе (И. П. Павлов. Поли.собр. тр., т. III, 253, 288 и дp.)1. Один из ведущих советских физиологов П. К. Анохин (1935, 1940) в свое время указал на то, что понятие «функции» употребляется обычно в двух совершенно различных смыслах .С одной стороны, под функцией понимается отправление какого-либо органа или ткани:так, например, функцией клеток печени является секреция желчи, а функцией клеток поджелудочной железы — выделение инсулина. В этом смысле можно говорить что клетки сетчатки обладают функцией светочувствительности, а клетки коры полюса затылочной области — функцией анализа и синтеза возбуждений, вызванных световым раздражением. Однако в биологии, физиологии высшей нервной деятельности и психологии понятие «функции» очень часто употребляется в совершенно ином смысле. Под «функцией» нередко понимают сложную приспособительную деятельность организма, направленную на осуществление какой-либо физиологической или психологической задачи. В этом смысле говорят о функции «дыхания», функции «локомоции», функции «восприятия» и даже об «интеллектуальных функциях». Во всех этих случаях речь идет об 13 известной деятельности, которая может быть осуществлена разными способами, но которая определяется поставленной перед организмом задачей. Это понимание функции, которое в истории учения о локализации очень часто смешивалось с первым, радикально отличается от него по своему содержанию и требует совершенно иных представлений как о строении «функции», так и об ее анатомо-физиологических основах. Еще Джексон почти столетие назад неоднократно указывал, что такие «функции», как произвольное движение, множественно, мы бы сказали сейчас «многоэтапно» 1, представлены в центральной нервной системе. Такое понимание функции, остававшееся без внимания в течение ряда десятилетий, получило широкое распространение в современной науке и сейчас принимается всей современной физиологией. Согласно этому представлению, «функция» в только что упомянутом смысле на самом деле является функциональной системой (понятие, введенное П. К. Анохиным), направленной на осуществление известной биологической задачи и обеспечивающейся целым комплексом взаимно связанных актов, которые в итоге приводят к достижению соответствующего биологического эффекта. Наиболее существенная черта функциональной системы заключается в том, что она, как правило, опирается на сложную динамическую констелляцию звеньев, расположенных на различных уровнях нервной системы, и что эти звенья, принимающие участие в осуществлении приспособительной задачи, могут меняться, в то время как сама задача остается неизменной. Как это указал Н. А. Бернштейн (1935, 1947 и др.), такая система функционально объединенных компонентов имеет не «метрическое», а «топологическое» строение, при котором постоянными, неизменными остаются начальное и конечное звено системы (задачи и эффект), в то время как промежуточные звенья (способы осуществления задачи) могут изменяться в широких пределах. 14 Подобные функциональные системы со сложным составом и пластичной изменчивостью элементов, обладающие свойством динамической «саморегуляции», являются, по-видимому, общим правилом деятельности организма человека, который И. П. Павлов назвал «системой, единственной по высочайшему саморегулированию» (Поли.собр. тр., т. III, стр.454). Примерами таких систем, в осуществлении которых принимают участие разные уровни центральной нервной системы, может служить хорошо изученная П. К. Анохиным (1935 и др.) система дыхания и не менее подробно изученная Н. А. Бернштейном (1935, 1947 и др.) система движений. Как известно, раздражение клеток продолговатого мозга повышенной концентрацией углекислоты в крови пускает в ход целую систему иннервации, которые через посредство соответствующих нижележащих клеток спинного мозга вызывают сокращения мышц диафрагмы и межреберных мышц; эти сокращения продолжают усиливаться до тех пор, пока концентрация кислорода в крови не повысится, и тогда дыхание приобретает замедленный ритмичный характер. Однако, как показал П. К. Анохин, звенья, входящие в данную функциональную систему, не представляют собой фиксированной и постоянной цепи реакций и обладают значительной замещаемостью. Поэтому перерезка двигательного нерва диафрагмы приводит к усилению деятельности межреберных мышц, а исключение работы межреберных мышц — к использованию других актов, даже акта глотания, который в нормальном существовании животного был включен в систему пищеварения. В подобных специальных условиях глотание может включаться в функциональную систему дыхания посредством нового акта — заглатывания воздуха. 1 Термин «многоэтапное» представительство функции, насколько нам известно, был введен И. Н. Филимоновым (1940). Если дыхание представляет собой столь сложную и пластичную функциональную систему, совершенно естественно, что не может быть и речи о локализации этой функции в каком-либо ограниченном участке мозга. То, что раньше называлось «дыхательным центром», приобретает совершенно новое содержание. Это положение хорошо сформулировал И. П. 15 Павлов, обсуждая вопрос о «дыхательном центре». «С самого начала думали, — писал он, — что это — точка с булавочную головку в продолговатом мозгу. Но теперь он чрезвычайно расползся, поднялся в головной мозг и спустился в спинной, и сейчас его границы точно никто не укажет...» (Поли.собр'. тр., т. III, стр. 127). Таким образом, такая, казалось бы, простая функция, как дыхание, представляет собой сложную функциональную систему, осуществляемую Дифференцированно построенной динамической структурой нервных клеток, относящихся к разным «этажам» нервной системы. Еще более сложно обстоит дело с произвольными движениями, которые никак не могут рассматриваться как «функция» одних лишь гигантских пирамидных клеток, расположенных в двигательной зоне коры головного мозга. Как показали тщательные исследования Н. А. Бернштейна (1926, 1935, 1947, 1957 и др.), управление двигательными системами одними лишь эфферентными импульсами, исходящими из клеток передней центральной извилины, является принципиально невозможным. Двигательный акт представляет собой не «функцию» одной какой-либо ограниченной группы нервных клеток, расположенных в коре головного мозга, а сложную функциональную систему, работа которой определяется многими факторами. Данная система состоит из многих дифференцированных по своей роли звеньев и обладает качеством высочайшей саморегуляции. Как было найдено в этих исследованиях, движение определяется прежде всего «двигательной задачей», которая в случаях локомо-ции, предметного действия или символического акта (изобразительное движение, письмо) формируется на разных уровнях и при участии различных афферентных систем. Оно осуществляется не только благодаря кортикальным аппаратам, но и при участии подкорковых ядер, обеспечивающих тот тонический и координационный «фон», без которого движение не может быть произведено. Наконец, что является особенно существенным, регуляция произвольного движения требует непрерывной обратной афферентации в виде постоянных проприоцептивных сигналов, поступающих от движущихся 16 мышц и суставного аппарата. Без этих сигналов никакая коррекция движения не была бы возможна. К этой характеристике систем произвольного движения следует присоединить и тот факт, что оно каждый раз при малейшем изменении ситуации начинает осуществляться иным набором мышц и иной серией двигательных импульсов. Так, простой удар молотком при различном исходном положении руки требует совершенно разных двигательных иннервации, иногда даже участия разных мышц, чтобы достигнуть цели. Иными словами, как уже было сказано, двигательная система построена по «топологическому», а не «метрическому» принципу. Естественно поэтому, что произвольное движение меньше всего представляет собой фиксированную или стабильную «функцию», осуществляемую эфферентными импульсами, исходящими лишь от гигантских пирамидных клеток. В построение произвольного движения входит целая система афферентных и эфферентных звеньев, расположенных в разных отделах и на разных уровнях центральной нервной системы, причем каждое звено этой системы играет свою дифференцированную роль (обеспечивая «двигательную задачу», пространственную или кинестетическую схему движений, тонус и координированность мышечных групп, обратную сигнализацию от эффекта выполняемого действия и т. д.). Только тесное взаимодействие элементов этой функциональной системы может придать ей требуемую пластичность и необходимую самоуправляемость. Все эти иследования привели к коренному пересмотру представлений о функции, которую перестали понимать как «отправление» какого-либо одного мозгового органа или какой-либо группы клеток. Функция, как уже указывалось выше, начала пониматься как сложная и пластичная функциональная система, осуществляющая ту или иную приспособительную задачу и составленная из высоко дифференцированного комплекса взаимозаменяемых элементов. Вместе с тем это привело и к коренному пересмотру наших представлений о локализации в центральной нервной системе любых, даже относительно «простых» функций. «Локализация» перестает пониматься как отнесение какой-либо функции к одному участку мозга или к изолированной группе нервных клеток. Это упрощенное и отжившее представление заменяется 17 тем, что один из выдающихся советских неврологов (И. Н. Филимонов, 1940, 1944, 1951, 1957) назвал принципом «поэтапной локализации функций». Этот принцип тесно связывается у него с принципом «функциональной многозначности» мозговых структур. Важность этих принципов заставляет нас остановиться на них более подробно. Сейчас, при современных представлениях о функциях, никто не думает о возможности локализовать такие явления, как коленный рефлекс или, тем более, произвольное движение в ограниченных участках мозга. Протекание каждой функции предполагает ряд последовательно и одновременно возбужденных звеньев. Анализ отдельных этапов коленного рефлекса или простого произвольного движения позволяет выделить последовательно и одновременно работающие системы нервных элементов, каждый из которых играет определенную роль в обеспечении конечного результата. Выпадение того или иного звена этой системы сейчас же сказывается на конечном эффекте и вызывает перестройку всей системы, направленную на восстановление нарушенного акта. Вот почему И. Н. Филимонов указывает, что функция по своей природе не может быть связана с каким-нибудь единичным «центром», и говорит о «сук-цессивной или симультанной поэтапной локализации функций». Это представление и должно быть поставлено на место старых изолированных статических «центров». Представление о сукцессивной и симультанной поэтапной локализации функций тесно связано с другим представлением о «функциональной многозначности» мозговых структур. В введенное И. Н. Филимоновым (1951, 1957) и противопоставляемое им идеям узкого «локализационизма» и эквипотенциальйости мозговой ткани, оно сводится к положению, что нет таких образований центрального нервного аппарата, которые имели бы только одну узкоограниченную функцию. При известных условиях данное образование может включаться в другие функциональные системы и принимать участие в осуществлении других задач. 18 Эти представления имеют как морфологическое, так и физиологическое основания. Изучая так называемые обонятельные структуры мозговой коры, И. Н. Филимонов нашел, что они существуют и у аносматиков (например, дельфина) и что, следовательно, они имеют и другие функции. К близким положениям пришел и Лешли (1930—1942), установивший факт многозначности зрительной коры, а также ряд авторов (см. Пен-филд и Джаспер, 1959 и др.), констатировавших сензорные функции двигательной и моторные функции сензорной зоны. Подтверждением той же мысли о «функциональной многозначности» корковых структур, по мнению А. М. Гринштейна (1956), является и положение И. П. Павлова о наличии в коре головного мозга рассеянной периферии, благодаря чему, по-видимому, отдельные зоны мозговой коры могут включаться в разные системы и участвовать в различных функциях. Физиологическим подтверждением положения о «функциональной многозначности» мозговых структур являются хорошо изученные Гессом (1954) факты, что слюноотделение, вызванное раздражением соответствующих ядер ствола мозга, может в одних случаях принимать участие в осуществлении терморегуляционной функции, а в других — включаться в систему пищевой деятельности. О факте возможного участия акта глотания в пищевой и дыхательной системе мы уже говорили выше. Представление о «поэтапной локализации функций» и о «многозначности» мозговых структур, исключающее как узкую приуроченность функции к какой-либо одной специальной структуре, так и мысль об однородности и эквипотенциальности мозговой ткани, лежит в основе нового принципа динамической локализации, который был в свое время сформулирован И. П. Павловым (Поли.собр. тр., т. III, 1949, стр. 127, 233, 436 и мн. др.) и А. А. Ухтомским (Собр. соч., т. IV, 1945, стр. 101— 102 и др.). Согласно данному принципу, локализация функций предполагает не фиксированные «центры», а «динамические системы», элементы которых сохраняют свою строгую 19 дифференцированность и играют высоко специализированную роль в единой деятельности 1. Представление о динамическом системном строении функций находит свое подтверждение в ряде анатомических фактов. Далее в этой книге (см. ч. I, разд. 2) 2 мы еще увидим, какой сложной системой связей располагает аппарат центральной нервной системы. Тот факт, что у человека «зоны перекрытия» корковых концов отдельных анализаторов (т. е. области, которые, согласно современным представлениям, обеспечивают совместную работу отдельных корковых территорий), составляют до 43% всей массы коры и что эволюция коры идет именно за счет образований, обеспечивающих эту интегративную системную деятельность центрального нервного аппарата, в корне противоречит идее изолированных «центров» и согласуется с представлениями о системной работе мозга. С этими представлениями хорошо согласуется и тот анатомический факт, что волокна пирамидного пути отходят не только от двигательной зоны коры, но и от полей, выходящих далеко за ее пределы (см. Лассек, 1954; А. М. Гринштейн, 1946 и др.). Равно и чувствительные волокна, выходящие от ассоциативных ядер зрительного бугра, идут не только в «чувствительную» область коры, но и в далеко отстоящие от нее отделы лобной, теменной и височной области (см. А. М. Гринштейн, 1946, 1956), что позволяет, по-видимому, осуществлять широкую регуляцию движений. Наконец, полученные за последние десятилетия данные, свидетельствующие о том большом месте, которое занимают во всем аппарате мозга вертикальные фугально-петальные связи, имеющиеся в каждом участке коры и связывающие ее со вторичными ядрами зрительного бугра и с образованиями неспецифической активирующей формации (Поляк, 1932; Уокер (Walker), 1938, Магун, 1952, 1958; Моруцци, 1954; Джаспер, 1954 и др.), также заставляют пересмотреть многие из прежних представлений о строении мозгового аппарата и перейти на существенно иные позиции. 1 А. А. Ухтомский сформулировал свое понимание «центра» следующим образом: «Центр как совокупность необходимых и достаточных для функции центральных приборов, — писал он, — окажется в большинстве случаев 20 циклами взаимодействия между более или менее широко расставленными ганглиозными клетками. «Центр» определенного сложного отправления — это целое созвездие созвучно работающих ганглиозных участков, взаимно совозбуждающих друг друга». И далее: «Увязка во времени, в скоростях, в ритмах действия, а значит, и в сроках выполнения отдельных моментов реакции впервые образует из пространственно разных групп функционально объединенный «центр» (А. А. Ухтомский. Собр. соч., т. IV. Изд-во ЛГУ, 1945, стр 102). Представление о системном строении и динамической локализации функций делает вместе с тем понятным ряд фактов, которые оставались трудно объяснимыми с точки зрения прежних идей об изолированных стабильных «центрах» коры головного мозга. Так, становятся более понятными факты, которые были получены в свое время Грэмом Брауном (1915, 1916), Грюнбаумом и Шеррингтоном (1901, 1903) и Лейтоном и Шеррингтоном (1917). Раздражая одну и ту же точку двигательной коры, данные авторы получали в зависимости от силы раздражения и предшествующих стимуляций прямо противоположные эффекты. В свете этих данных становятся значительно понятнее также широко описанные Пенфилдом и его сотрудниками (Пенфилд и Эриксон, 1945; Пенфилд и Расмуссен, 1950; Пенфилд и Джаспер, 1959) факты, которые указывают на возможность получения двигательных эффектов при раздражении задней центральной извилины и изменения чувствительности при раздражении передних отделов мозговой коры. Наконец, с позиций системной организации функций можно объяснить такие факты, как различные результаты, получаемые при раздражении определенного участка коры электрическим током и стрихнином, а также то, что удаление определенного участка коры Мозга может не приводить к выпадению функций тех мышечных групп, которые сокращались при его раздражении (Уорд, 1948; Денни-Браун и др., 1948;цит. по Ф. В. Бассину, 1956), Все это дало возможность Хэду, одному из крупнейших английских неврологов, еще задолго до получения перечисленных выше фактов сказать, что «кортикальная активность, даже если она вызвана электрической стимуляцией, должна рассматриваться как известный последовательный ход 21 событий (marshofevents), протекающий в известных временных отношениях, причем ответ, получаемый с одной и той же точки в данный момент, зависит от того, что имело место раньше...» (Хэд, 1926, т. I, стр. 434). Приведенные выше факты говорят, по-видимому, в пользу того, что отдельные участки коры головного мозга нельзя рассматривать как фиксированные «центры» и что они являются скорее «транзитными этапами» или «узловыми пунктами» тех динамических систем возбуждений, которые протекают в головном мозгу и имеют необычайно сложную и изменчивую структуру. Представления о системном строении функций и о многозначности корковых структур позволяют лучше понять и ряд фактов, связанных с нарушением функций после очаговых поражений мозга или экстирпации его ограниченных участков. Еще давно, со времени опытов Лейтона и Шеррингтона (1917), были известны факты, широко подтвержденные впоследствии, что полная экстирпация отдельного коркового «центра» у животного во многих случаях только первоначально приводит к выпадениям соответствующей функции; нарушенная функция постепенно восстанавливается, причем в дальнейшем никакая экстирпация изолированного участка мозговой коры не ведет к вторичному выпадению этой восстановившейся функции. Эти факты давали основание делать выводы, что мозговая кора не состоит из отдельных изолированных «центров» и что восстановление функции следует трактовать не столько как ее перемещение в новый викариирующий «центр», сколько как ее реорганизацию в новую динамическую структуру, широко размещенную по коре головного мозга и нижележащим образованиям. Мы еще очень мало знаем о тех системах, в которых размещается восстанавливающаяся функция. Известно, что при поражении отдельных участков коры мозга и, что еще более важно, на разных этапах эволюционной лестницы у животных, обладающих различной кортикализацией функций и различной степенью дифференцированности коры головного мозга, степень восстановления нарушенной функции может быть различной. Известно, далее, что восстановление различных компонентов нарушенной функции протекает с 22 совершенно неодинаковой легкостью. Наконец, что следует особенно подчеркнуть, клинико-патологиче-скими исследованиями, проведенными на человеке, установлено, что восстановление нарушенной функции скорее является ее перестройкой и образованием новой функциональной системы, законы которой сейчас уже более детально известны, чем это было два десятилетия назад1. Все это дает основания считать, что функции не связаны целиком только с определенными изолированными участками коры головного мозга и вместе с тем, что восстановление функций вовсе не происходит путем их перемещения в эквипотенциальные участки мозговой ткани. Наконец, представление о функциях как о сложных функциональных системах и об их поэтапной, динамической локализации в головном мозгу позволяет понять и некоторые клинические факты, оставшиеся недоступными для объяснения с позиций их узкой и стабильной локализации. С этой точки зрения становится понятным основной факт Джексона, указывающего на то, что очаговое поражение мозга может вызвать нарушение произвольного, сознательного употребления функции, оставляя, однако, сохранным ее непроизвольное проявление. С этой точки зрения становится понятным и тот факт, что, как мы это еще увидим ниже, очаговое поражение мозга, как правило, почти никогда не сопровождается полным выпадением функции, но чаще ведет к ее дезорганизации, в результате которой она проявляется лишь в измененном патологическом виде и нарушается лишь при специальных условиях (указание классиков на полное выпадение функций при ограниченных очаговых поражениях мозга является во многих случаях очень большим упрощением реально наблюдаемых фактов). Как мы еще увидим, представление о функциях как о сложных функциональных системах делает понятным основной факт, который слишком часто игнорировался классиками неврологии и который специально будет занимать наше внимание, а именно, что нарушение данной функции может выступать при самых различных по расположению поражениях коры головного мозга и что ограниченный очаг практически ведет к нарушению целого комплекса, казалось бы, очень разнородных функций(см. I, 3). 23 Все изложенное выше показывает, что коренной пересмотр понятия «функции» и принципов ее локализации в коре головного мозга ведет к изменению прежних представлений и раскрывает новые перспективы перед исследованием функциональной организации мозга. 5.характеристика впф Высшие психические функции — сложные психические процессы, прижизненно формирующиеся, социальные по своему происхождению, опосредствованные по психологическому строению и произвольные по способу своего осуществления. В. п. ф. — одно из основных понятий современной психологии, введенное в отечественную психологическую науку Л. С. Выготским и далее развитое А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьевым, А. В. Запорожцем, Д. Б. Элъкониным, П. Я. Гальпериным и др. Л. С. Выготский выделял два уровня психических явлений («натуральные» и «культурные» психические процессы), считая, что первый детерминирован преимущественно действием генетического фактора, а второй — формируется всецело под влиянием социальных воздействий. Социальные воздействия определяют способы формирования В. п. ф. и тем самым их психологическую структуру. Важнейшей характеристикой В. п. ф. является их опосредствованность различными «психологическими орудиями» — знаковыми системами, являющимися продуктом длительного общественноисторического развития человечества. Среди «психологических орудий» ведущую роль играет речь; поэтому речевое опосредствование В. п. ф. представляет собой наиболее универсальный способ их формирования. В. п. ф. — сложные системные образования, качественно отличные от др. психических явлений. Они представляют собой «психологические системы», которые создаются «путем надстройки новых образований над старыми, с сохранением старых образований в виде подчиненных слоев внутри нового целого» [Выготскии Л. С., 1956, с. 488]. Основные характеристики В. п. ф. — опосредствованность, осознанность, произвольность — представляют собой системные качества, характеризующие В. п. ф. как «психологические системы». В. п. ф. как системы обладают большой пластичностью, 24 взаимозаменяемостью входящих в них компонентов. Неизменными (инвариантными) в них являются исходная задача (осознанная цель деятельности) и конечный результат; средства же, с помощью которых реализуется данная задача, весьма вариативны и различны на разных этапах онтогенеза и при разных способах и путях формирования функции. Закономерностью формирования В. п. ф. является то, что первоначально она существует как форма взаимодействия между людьми (т.е. как интерпсихологический процесс) и лишь позже — как полностью внутренний (интрапсихологический) процесс. Превращение внешних средств осуществления функции во внутренние психологические носит название интериоризации. Другая важнейшая черта, характеризующая логику развития В. п. ф., — их постепенное «свертывание», автоматизация. На первых этапах формирования В. п. ф. представляет собой развернутую форму предметной деятельности, которая опирается на относительно элементарные сенсорные и моторные процессы; затем эти действия и процессы свертываются, приобретая характер автоматизированных умственных действий. Одновременно меняется и психологическая структура В. п. ф. Психофизиологической основой В. п. ф. являются сложные функциональные системы, включающие большое число афферентных и эфферентных звеньев и имеющие вертикальную (корково-подкорковую) и горизонтальную (корковокорковую) организацию. Часть звеньев функциональной системы жестко «закреплена» за определенными участками мозга, остальные — обладают высокой пластичностью и могут заменять друг друга, что и лежит в основе механизма перестройки функциональных систем в целом. Т.о. каждая В. п. ф. не связана с работой одного «мозгового центра» или всего мозга как однородного эквипотенциального целого, а является результатом системной деятельности мозга, в которой различные мозговые структуры принимают дифференцированное участие. 25 Теория В. п. ф. разрабатывается не только в русле проблем общей психологии но и при исследовании вопросов прикладных направлений современной психологической науки. Детская и педагогическая психология используют представление о В. п. ф. как об одном из основных при изучении закономерностей развития психических процессов в онтогенезе, механизмов их управления и формирования. Историческая психология на базе представлений о социальной обусловленности В. п. ф. анализирует различия в «культурных» процессах в зависимости от условий жизни и трудовой деятельности людей. В патопсихологии анализ особенностей нарушений познавательной деятельности при различных психических заболеваниях основывается на положениях об опосредствованности и системном характере строения В. п. ф. В современной нейропсихологии понятие «В. п. ф.» является центральным при анализе мозговых механизмов различных нарушений психических процессов у больных с локальными поражениями головного мозга — при диагностировании очага поражения и определении путей и средств восстановления нарушенных функций. Т. о., различные области практического применения теории В. п. ф. подтверждают ее высокую продуктивность и научную значимость. ВПФ и их мозговая организация. ВПФ – сложные формы сознательной психической деятельности, осуществляемые на основе соответствующих мотивов, регулируемые соответствующими целями и программами и подчиняющиеся всем закономерностям психической деятельности. По Выготскому, ВПФ – «психологические системы», которые создаются путем надстройки новых образований над старыми с сохранением старых образований в виде подчиненных слоев внутри нового целого. Основные характеристики ВПФ, по Лурия: 1. Они формируются прижизненно, под влиянием социальных факторов. 2. Они опосредованы по своему психологическому строению (преимущественно с помощью речевой системы). 3. Они произвольны по способу осуществления. 26 Представление о ПФ стало представлением о психологических системах, обладающих сложным психологическим строением и включающем много психологических компонентов. Локализация ПФ рассматривается как системный процесс. ПФ соотносится с мозгом как многокомпонентная система, различные звенья которой связаны с работой различных мозговых структур. ВПФ не могут быть локализованы в узких зонах мозговой коры, а должны охватывать сложные системы совместно работающих зон, каждая из которых вносит свой вклад в осуществление сложных психических процессов и которые могут распределяться в совершенно различных, иногда далеко отстоящих друг от друга участках мозга. Системная локализация ВПФ предполагает многоэтапную иерархическую многоуровневую мозговую организацию каждой функции. Любая сложная психическая деятельность обеспечивается работой сложных констелляций мозговых зон, составляющих звенья единой системы. Некоторые из этих звеньев являются жесткими, т.е. принимают постоянное участие в реализации ПФ, другие – гибкими, которые включаются в работу лишь при определенных условиях. Гибкие звенья системы составляют тот подвижный динамический аппарат, благодаря которому достигается изменчивость функций. Формируясь прижизненно под влиянием социальных воздействий ВПФ меняют свою психологическую структуру и соответственно свою мозговую организацию. Каждая ПФ обеспечивается мозгом как целым, однако это целое состоит из высокодифференцированных разделов, каждый из которых вносит свой вклад в реализацию функции. Непосредственно с мозговыми структурами следует соотносить не всю ПФ, даже не отдельные ее звенья, а те физиологические процессы (факторы), которые осуществляются в соответствующих мозговых структурах. Нарушение этих физиологических процессов ведет к появлению первичных дефектов, а также взаимосвязанных с ними вторичных дефектов.составляющих в целом закономерное сочетание нарушений ВПФ – определенный нейропсихологический синдром. 27 6.Теория локализации впф Общепсихологическую основу современной нейропсихологии составляет положение о системном строении высших психических функций и их системной мозговой организации. По мнению Л.С. Выготского, общение в процессе совместного труда породило у людей речь. Возможно, что первыми словами были словаприказы — "возьми это" или "пойди туда", а далее человек научился обращать слова-приказы на самого себя. Человек говорит себе "встань" — и встает; он говорит себе "я должен это сделать" — и делает. Возможность приказывать себе, управлять собой, т.е. произвольность психики, возникла в процессе общественного, культурного развития человека. Таким образом, основной закономерностью формирования высших психических функций является то, что они первоначально существуют как форма взаимодействия между людьми (т.е. как интерпсихологический процесс) и лишь позже — как полностью внутренний (интрапсихологический) процесс. По мере формирования высших психических функций происходит процесс превращения внешних средств осуществления функции во внутренний, психический план. Превращение интерпсихологических (межличностных) отношений в интрапсихологические (отношения с самим собой) Л.С. Выготский назвал процессом интериоризации. Вначале высшие психические функции представляли собой развернутую форму внешней предметной деятельности, которая опиралась на элементарные сенсорные и моторные процессы, а затем эти действия и процессы "свертываются", приобретая характер автоматизированных умственных действий. В онтогенезе наблюдаются принципиально те же стадии интериоризации. Первая: взрослый действует словом на ребенка, побуждая его что-то сделать. Вторая: ребенок перенимает от взрослого способ обращения и начинает воздействовать словом на взрослого. И третья: ребенок начинает воздействовать словом на самого себя. Внешние материальные действия, совершаемые ребенком, представляют исходный материал для развития высших психических функций. В период младенчества эти познавательные действия доступны наблюдению: 28 младенец манипулирует предметами, зрительно их обследует. С возрастом они видоизменяются под влиянием "свертывания" и "погружения" — число видимых компонент познавательных действий уменьшается, так как они превращаются во внутренние мыслительные операции. Таким образом, у ребенка в процессе формирования постепенно происходит смещение акцентов: сначала он познает мир благодаря действиям, затем — в образах, а далее у него формируется и символическое представление о мире через язык и мышление. А.Р. Лурия (1962) дополнил понимание высших психических функций представлениями о мозговых функциональных системах. Под функциональной системой в нейропсихологии понимается психофизиологическая основа высших психических функций. В их состав входит набор афферентных (настраивающих) и эфферентных (осуществляющих) звеньев. Согласно этим представлениям, психические функции, например речь, обеспечиваются деятельностью в мозге человека единой функциональной системы, отдельные части которой локализованы в различных участках мозга, начиная с корковых отделов и заканчивая стволом. Ограниченное поражение одной из частей такой системы обычно не может полностью вывести ее из строя, так как сохранные части системы продолжают функционировать, компенсируя в известной степени возникшие нарушения. Тем не менее, поражение некоторых отдельных участков функциональной системы может привести к определенным расстройствам. Более стабильными в плане функциональной определенности являются участки мозга, связанные с деятельностью анализаторов. На настоящем этапе динамическую локализацию функций мозга следует более расценивать как подвижную локализацию функциональных систем в относительно стабильных морфологических системах анализаторов (Кукуев Л.А., 1974). Формируясь прижизненно, под влиянием социальных воздействий, высшие психические функции человека меняют свою психологическую структуру и соответственно свою мозговую организацию. Например, речевые области у ребенка вначале твердо еще не фиксированы и начинают развиваться одновременно в обоих полушариях, причем если в раннем детстве какойлибо из центров речи повреждается, он компенсируется формированием функционального аналога в другой части коры, что свидетельствует об изначально пластичной структуре "пустого" (в смысле социальной 29 информации) мозга. Однако по мере развития ребенка речевые функциональные центры как бы мигрируют из правого полушария в левое, а места их первичной дислокации приобретают иное функциональное значение. В процессе развития левое полушарие берет на себя функции речи и логического мышления, а правое — управление координацией движения, а также фиксацию геометрических связей объектов, интуитивного понимания смысла, эмоций. В правом полушарии производится обработка первичной информации об образе, в нем же порождаются представления объектов, которые на первом этапе, во внутренней модели мира у человека замещают объекты внешнего мира. Первичные образы могут быть затем преобразованы левым полушарием в символы, а их отношения при дальнейшей формализации — в логические конструкции. Эти конструкции отчасти могут быть вновь наглядно представлены в правом полушарии и т.д. В клинике нарушения межполушарного взаимодействия возникают у больных при поражении мозолистого тела, объединяющего оба полушария. Симптоматика поражений мозолистого тела сходна с той, которая описана как "синдром расщепленного мозга". Для всех больных с частичной перерезкой мозолистого тела характерны явления аномии (невозможность называния предметов, воспринимаемых левой половиной поля зрения или левой рукой), игнорирование левой половины тела и левой половины зрительного пространства, явления дископии — дисграфии (больные могут писать только правой, а рисовать — только левой рукой, хотя до операции они могли выполнять оба действия обеими руками) и ряд других особенностей. Таким образом, высшие психические функции системны по своему психологическому строению и имеют сложную многокомпонентную психофизиологическую основу. Эти положения являются центральными для теории системной динамической локализации высших психических функций — теоретической основы современной нейропсихологии. Системная локализация высших психических функций предполагает иерархическую многоуровневую мозговую организацию каждой функции, что вытекает из сложного многокомпонентного состава систем, на которые они опираются. 30 8.Концепция трех структурно-функциональных блоков мозга А.Р.Лурия В нейропсихологии на основе анализа клинических данных была разработана общая структурнофункциональная модель работы мозга как субстрата психической Деятельности. Эта модель, предложенная А.Р.Лурией, характеризует наиболее общие закономерности работы мозга как единого целого и является основой для объяснения его интегративной Деятельности. Согласно данной модели, весь мозг может быть подразделен на 3 основных структурно-функциональных блока, Рассмотрим блоки мозга. Блоки мозга. 1-й блок называется энергетический, блок неспецифической активации, или регуляции тонуса и бодрствования. 2-й получения, переработки и хранения экстероцептивной (внешней) информации 3-й программирования, регуляции и контроля психической деятельности. Нужно знать Как называется и осн. принципы работы, структуры и функции. 1-й блок расположен вертикально, включает: ретикулярную формацию ствола среднего мозга, структуры диэнцефального (промежуточного) мозга, лимбической системы и медиобазальную кору лобных и височных долей. Ретикулярная формация характеризуется: - градуальным (постепенным) распространением возбуждения - вертикальным строением - выполнение неспецифической и специфической функций. И общую активацию и специфическую активацию обеспечивает этот блок. Ретикулярная формация делится на восходящий и нисходящий отделы, включающие активационные и тормозящие пути. *Конвекситальная кора – то, что сверху. Осн. функции блока: 1) регуляция процессов активации 2) регуляция «цикла сон-бодрствование» 3) обеспечение потребностно-мотивационных процессов 4) обеспечение модальнонеспецифического внимания 5) обеспечение модально-неспецифической памяти 6) обесп. эмоциональной сферы 7) сознание 2-й блок мозгаБлок получения, переработки и хранения экстероцептивной (внешней) информации Включает конвекситальные (наружные) отделы коры следующих областей: 1) затылочной или зрительной 2) височной (слуховой) 3) теменной (общечувствительной) Все области коры делятся на: 1. первичные – проекционные поля, в них поступают импульсы с периферии 17-зрительн, 41-слухового, 3-кожно-кинестетические – они явл. корковыми концами анализаторов. Характеризуются осн. принципами: 1) сомато-топический. Состоит в соответствии опред. участка рецепторной поверхности опред. участку первичного проекционного поля. 2) принцип функционального представительства органа. Орган, выполняющий более важную функцию представлен в коре в большей степени. Объяснить эти принципы можно посредством анализа моделей, отражающих общую чувствительность в коре («чувствительные человечки» Создана Пенфильдом) Функции первичных полей: Узкоспециализированное отражение стимулов только одной модальности (качества) На уровне психики обеспечивают ощущения Модальная специфичность 31 2. вторичные – гностические поля зрительный анализатор – 18, 19 слуховой- 22, 42 кожнокинест.1,2,5,7 Надстроены над первичными, получают информацию из первичных и из ядер таламуса. Модальная специфичность менее выражена. На уровне психики обеспечивают гнозис. 3. третичные поля – ассоциативные – зоны перекрытия – задний ассоциативный центр 21,37,39,40 Важной ассоц. зоной явл. ТПО (39, 40) - Теменно-височно-затылочная. В них имеются мультимодальные нейроны, реагирующие на обобщенные признаки внешней стимуляции. 1) На уровне психики обеспечивают целостное восприятие окр. мира во всей совокупности модальных признаков. 2) Обеспечение перехода от непосредственного наглядного синтеза (обобщенного отражения) к уровню символических процессов: - оперирование со сложными грамматическими и логическими структурами, с системами чисел, со значениями слов и т.д. Зона обеспечивает надмодальный синтез. Эти поля надстроены над всеми полями. Работа данного блока описывается тремя законами: 1) Закон иерархического строения (первич, вторичн., третичн) Переработка идет от первичных, через вторичные к третичным. 2) Убывающей модальной специфичности полей 3) Прогрессивной латерализации (относителен) В целом блок характеризуется модальной специфичность, блок рассматривается как афферентный. Функции 2-го блока: 1) прием, анализ и синтез раздражений 2) обеспечение перехода от уровня непосредственного отражения на уровень символических процессов 3-й блок Программирования, регуляции и контроля психической деятельности. Включает: моторную 4 прематорную 6,8 префронтальную конвекситальную кору Первичная кора (проекционная) – 4 поле –моторно-двигательная (Двигательный человечек»). Для этой коры принципы: 1) сомато-топический. Состоит в соответствии опред. участка рецепторной поверхности опред. участку первичного проекционного поля. Обеспечение выполнения двигательных программ. Вторичные поля 3-го блока – 6,8 – прематорная область обеспечивает детализацию двигательных программ. Обеспечивает кинетический фактор. Третичные поля – 9,10,11, 45,47 префронтальная конвекситальная кора - Передний ассоциативный центр (третичные поля) выполняет универсальную функцию – общая регуляция поведения и психической деятельности. «Надстроены над всеми отделами мозга». Деятельность данных полей обеспечивает программирование и контроль психической деятельности. Данные области имеют два скачка созревания: в 3,5-4 года и 7-8 лет. Окончательно созревают в 11-13 лет. Третий блок рассматривается как эфферентный на модели обеспечения движений функционирование блока описывается сл. образом: двигат. программ обеспечивается префронтальной, их детализация – прематорной, выход на перефирию – моторной областью. Третий блок имеет иерархическое строение, но процессы в нем протекают в обратном порядке: от третичных через вторичные к первичному полю, а далее на перефирию. Функции 3-го блока: программирование, контроль и регуляция сложных форм психической деятельности. взаимодействие 3-х блоков (Специфика вклада… Любая психическая деятельность обеспечивается сложной функциональной морфо-физиологической системой и совместной деятельностью трех блоков. Но каждый блок вносит свой вклад, которыеи.б. соотнесены со структурой ВПФ. Как известно любая ВПД: 1) начинается с потребности-мотива (больший вклад 1-го блока) 2) продолжением является формулирование программы психич. деятельности, формирование образа результата. Программа включает представление о способах ее 32 осуществления, т.е. об операциях, кот.потребуются. (обеспеч. 3-й блок мозга) 3) осуществление программы с помощью операций – операциональная фаза (2-й блок) 4) сличение полученных результатов с образом результата (3-й блок). В случае соответствия деятельность завершается, в случае несовпадения программа формулируется заново (3-й блок) Контроль за осуществлением на операциональной стадии обеспечивает 3-й блок. Эмоциональное подкрепление сопоставления результата и образа результата обеспечивает 1-й блок. Если сопоставить функции блоков мозга в этой модели с более крупными факторами, то 1-й блок обеспечивает фактор энергетической и нейродинамической составляющих ПД. 2-й блок – фактор ее (ПД) операционального обеспечения. 3-й блок – фактор произвольной регуляции. Типы нейропсихологических факторов: 1. Модально-специфические, связанные с деят-ю модально-специфич. анализаторных систем. Обеспечивается деят-ю вторичных полей (2-го и 3-го блока)!!! 2. Модально-неспецифические факторы связаны с работой структур, входящих в 1-й блок мозга, включая медиобазальную кору лобных и височных долей. 3. Ассоциативные – связаны с работой ассоциативных полей 2-го и 3-го блоков. К ассоциативным относят (дискуссионный вопрос): пространственный и «квазипространственный» и регуляторный. 4. Полушарные факторы – связанные с работой левого и правого полушарий как целого. Условно в кач-ве полушарных факторов рассматриваются стратегии переработки информации и регуляции функции. 5. Факторы межполушарного взаимодействия. Связаны с деятельностью срединных комессур мозга, осн. среди кот.явл. мозолистое тело. 6. Факторы, связанные с работой глубинных структур мозга (в частности подкорковых) (изучены в меньшей степени) 7. Общемозговые факторы, связаны с общемозговыми процессами: кровообращение, ликворообращение, нейрохимич. процессами. 31. Три функциональных блока головного мозга. Лурия: три независимых по функциям отдела мозга. 1. Энергетический блок мозга – функция регуляции уровня сна и бодрствования. Он включает в себя неспецифические структуры разных уровней: РФ, неспецифические структуры среднего мозга и т.п. Уровни активации: - Поддержание тонуса ЦНС, общие генерализационные изменения, обеспечивающие активацию всего мозга в целом. - Локальные избирательные изменения в активации отдельных участков мозга. Обеспечение получения, хранения и переработки разномодальной информации. - Обеспечение мотивационных и эмоциональных процессов. 2. Блок приема, хранения и переработки. Включает в себя основные анализаторные системы, которые организованы по общему принципу: состоят из периферического и центрального отделов. (см. 36) 3. Блок программирования, регуляции и контроля за протекающими действиями. Локализация: кпереди от центральной извилины. Основная функция – произвольная регуляция всех видов 33 деятельности человека, которая реализуется в форме программ деятельности, в форме контроля за правильностью выполнения деятельности и в форме ее регуляции. 41. Проблемы локализации ВПФ. История изучения, основные направления. См. 23. Гиппократ: нарушение поведения у больных имеет в своей основе психологические причины. Мозг – орган контролирующий поведение человека. Аристотель: центр восприятия и мышление должны быть связаны с сердцем человека. Гален обнаружил желудочковую систему в мозге и предположил, что желудочки являются вместилищем психики человека. (4 жидкости). Галль: (1810 г.) узкий локализационизм. Идея неоднородности мозга. Локализация ВПФ – соотношение различных звеньев (аспектов) психической функции как функциональной системы с различными факторами, присущими работе той или иной мозговой структуры. 43. Методы нейропсихологической диагностики нарушения ВПФ. 1) сравнительно - анатомические факты. Эволюция развития мозга: по мере усложнения структур мозга усложняется поведение. 2) Данные о строении мозга. Мозг не является однородным целым. Бродман выделил 11 областей и 52 зоны. 3) Физиологические факторы полученные методом раздражения. Разные части тела отражаются на разных участках мозга (человечек Пенфилда – разные участки мозга вдоль центральной извилины). Исследования Робертса и Пенфилда: - при ложном прикосновении к мозгу больной говорил, что ничего не ощущает. При стимуляции моторных зон мозга возникало движение, при раздражении сенсорных зон – ощущение. - были зоны мозга, при раздражении которых возникали картины, которые похожи на то, что происходило с человеком когда-то. - зоны коры, которые не вызывают ощущения. 4) Непрямая стимуляция мозга: техника вживления электродов в определенные мозговые структуры. 5) Факты, пришедшие из клиники локальных поражений мозга. 34 35
