«Все о слонах» Или Now с В. Пелевиным А что тебе надо, а сколько тебе нужно? Не хочешь внутривенно, они вотрут наружно. (Пятница) Хороший анекдот - смешной и грустный, и всегда с неожиданной стороны. И также важное свойство анекдота - то, что смысл всегда за гранью. Можно, конечно, рассказать, о чем этот анекдот. Но это всегда портит впечатление, требует большего количества слов, а также не смешно . Творчество Виктора Пелевина, с моей точки зрения, имеет смысл отнести к жанру Сатиры, воплощенной в технике магического реализма. Для того, чтобы писать о Пелевине, хочется построить какой-то инструмент анализа, иначе вся линия впечатлений о его творчестве разваливается на яркие фрагменты сатирического, опять же, содержания - и гаснет в объеме восприятия подобно фейерверку. Праздник был ) Послевкусие осталось? Чтение Пелевина - это индивидуальная практика. Мы получаем сатирически заостренные вопросы, и даем на них свои ответы. От впечатления о празднике до размышления о собственном посмертии, которое есть... Или нет его ? Уровень, глубина и качество полученного впечатления напрямую зависят от инструментов системы восприятия, которыми мы пользуемся. Собираем инструмент. Сатира, предельное интонирование человеческих качеств и условий социального общежития, их реализации в социальном общежитии и в индивидуальном самосознании. Сатира - неизбежно о значениях происходящего. Об индивидуальных значениях происходящего с каждым из нас. Нами, читателями, эта субъективность узнается, и автор разворачивает ее в поле зеркал. Вот например, некая субъективность - нос. Немало людей глубоко и искренне беспокоятся о его форме, в общем-то считая ее основанием тех значений, которые придают его владельцу окружающие. Давайте же лишим человека носа и посмотрим, что он будет чувствовать и как с этим обходиться. И возникает ситуация, когда переживание нами легко узнается, а условия этого переживания могут быть любыми. Может же человеку не нравиться форма его носа до... Полного его отсутствия! И здесь магический реализм. Магическое здесь: ...и вот отпал у человека нос. Или: человек превратился в осла. А реальность разворачивается в его переживаниях и отношениях к нему других людей, к которым в случае таланта автора мы легко можем присоединяться. Строго говоря, конечно, не реальность, а действительность (то есть реальность по договоренности). Но эта действительность выступает непосредственным условием индивидуального существования. И вот, молодой человек из хорошей семьи бредет из родного города подгоняемый хлыстом погонщика. В повести “Вий” мы видим хтонический ужас молодого парня, “попавшего под любовь” некой панночки в предельной ситуации ее права требования. “Я уже умерла и моя смерть предельна. Желания мои вы должны исполнить”, - топ ногой. И вот уже парень ночует в храме у ее гроба. Он даже видел ее один раз и то из далека. Но это не важно, важно то, что его увидела она. Это послание, завязывающее сюжет, теряется за пластикой образов, я бы сказал босховских, не будь Гоголь вполне самостоятельным художником. Но не забудем - все эти образы, сущности, смертельные опасности - порождены, вызваны к жизни, к действительности, горячими желаниями и не менее огненным властолюбием панночки (“Будет по-моему и всё!” - жизни не жалко). В результате горения страсти и желания настоять на своем и материализуется вот эта густая малоросская бесовщина. Пантеон Пелевина несколько более причудлив и сложен, но основное напряжение остается прежним. Это напряжение между свободой выделенного сознания и бесконечным количеством демонических сущностей, порожденных жадностью и заинтересованных в утверждении себя (любой ценой!) Напряжение между свободой и - как угодно это назовите - рабством, обслуживанием… Причем, вертикаль свободы-несвободы по-буддистски прозрачна. Бесовщина полезла, Хома очерчивает себя кругом. Но остается тем, к кому все это обращено. То есть, данная форма восприятия может считаться для субъекта (Хомы) актуальной до тех пор, пока тот продолжает находиться в рамках этой привычной, усвоенной формы восприятия. Будь на месте Хомы буддийский монах, если он и увидел бы что-то необычное, то воспринял бы это в рамках Дхармы как частное проявление омраченного сознания - и обошелся бы с ним соответственно. Позволил бы ему раствориться, например. Но, стань Хома Брут кем-то вроде этого монаха, мог ли он при этом остаться тем, кого вот так пожелала панночка? Или гений Гоголя подсказал ему, что о таком Хоме, который смог, в общемто и сказать нечего, все равно что он умер. Но если Хома у Гоголя действительно умер, то у героев Пелевина мы видим гораздо большее разнообразие вариантов человеческих путей, освобожденных от власти разнообразных форм восприятия. Я не помню ни одного из центральных героев Пелевина (в его романах и многих рассказах), не дошедших до точки свободы, после которой о них и сказать-то нечего. Не дошедшие до этой точки свободы персонажи делят время своего посмертия между охлаждением (при помощи своего тела) не очень большой раскаленной медной сковороды - и светлой мечтой раз в неделю добраться до кокаинового дилера, и эти пятнадцать минут у них есть … !, а потом, - “на работу, на работу”. Также не стоит забывать, что Сопротивление, борьба с демоном - требует создания структуры демона противостоящего, что требует обслуживания и вложения свободы. Не спрячешься, Вия приташшутЬ (или своего придется отращивать … что также накладно, да и противно. (См. Д.Андреев “Роза мира”, там подробнейшие инструкции о том, как этих демонов культивировать и сколько это стоит). Все персонажи Пелевина либо поглощены демонами, либо оказываются там, где гора Меру. Вечность. Лето. Свобода от структур, фиксирующих сознание. Сатира Гоголя находится в поиске освобождения от стыдного кривляния существа административно опосредованного. Гоголь этой бесовщине противопоставляет здравый смысл и чувство достоинства, носителем коего хорошо бы выступить читателю. Свобода у Николая Васильевича в здравом смысле и чувстве собственного достоинства. Здесь общий сатирический ход. Внешне он выражается в отсутствии “положительного” героя. Положительные ценности задаются, подразумеваются описанием стыдных мерзостей. Вот так не надо и не хочется. А вот как надо и как хочется, - это, ты уж, пожалуйста, сам реши. Моветон говорить свободному существу как надо поступать. Опять же, это твое личное дело. Жизнь то твоя, да и так слишком много тех, кто хочет чтобы их дела стали твоими. Виктор Олегович придерживается той же установки, однако предполагает иной ответ и выход, начиная с того, что обращение к здравому смыслу невозможно, нет носителей объективно здравого смысла. Есть множество действительностей, задающихся разнообразным группами контроля и влияния. Достоинство также оказывается зависимым от финансовых возможностей и исполнения правил структуры, в которой эти финансы возможны. Ответ Пелевина, - свобода и любовь. Причем, как мы помним, у А.М.Пятигорского, - “свобода работает по минимуму, а мышление (я бы добавил и Любовь) - по максимуму. (Ясность не может быть в чем-то неясной. Любви не может быть 99 процентов, это, как говорил А.Е. Алексейчик, - недолюбливание какое-то) Это значит, что когда мы освобождаемся от … - чего бы то ни было, например, наша работа начинается не в девять, а в двенадцать -, то у нас освобождается утро для … того, чтобы мыслить и любить. Насколько и в какой форме мы на это способны ) В каждом произведении Пелевина есть свобода и любовь. Преломляемая как в калейдоскопе через многочисленные условия и условности мира сегодняшнего. Прежде всего, конечно, то, что во времена Николая Васильевича народ еще располагал в общем-то единой, выстроенной системой ценностных представлений. Даже бесы имели свое место в единой церкви. Определялись ею как бесы и им отводилось место врагов рода человеческого, они были поименованы и было понятно что с ними делать, если не хочешь скрежетать зубами и плакать во тьме внешней. Социально административному бесу, описанному Николаем Васильевичем, примерно через тридцать лет были противопоставлены бесы, процесс взращивания которых был описан Федором Михайловичем, а в 1917 они пришли к власти (рассказ “Хрустальный мир” у Пелевина), да так, что все панночки забыли о своих “топ ногой”, кто успел, - убежал, кто не успел - были обобществлены (Государственное постановление об отмене семьи, например. Семья определялась как “буржуазный предрассудок”), а детей предполагалось сдавать в интернат (“Мы” Замятина всего лишь доводит эту идею до завершенности). В Москве работал государственный “Институт труда”, работу которого курировал Л.М.Троцкий (как мы помним, Герой Революции и создатель Красной Армии) Предметом работы этой институции было создание новой личностной формации под названием “человек социалистический”... И строителями дивного нового мира становились интернатские беспризорники, благо гражданская война, много юных и свежих мозгов, не отягощенных даже семейным воспитанием. Всем остальным, которые еще домашние, предлагалось вступать в отряды передовой молодежи, а то останешься на обочине мирового прогресса, - товарищ! Правда со ссылкой Троцкого наступили иные времена и этот институт был закрыт. А в 1932 году постановление “о педологических извращениях в системе наркомпроса”, закрыло тему “человека социалистического” навсегда. Стал нужен “человек имперский”, и бесы там рулили уже другие. Хотя “панночки”и их пожелания оказались неистребимы и по мнению некоторых современных Авторов И.В.Сталин полагал собственничество, мещанство и накопительство основным врагом того, что тогда называлось “социалистическим строительством”, ну или одним из основных ) Поймите меня правильно ) Я думаю что гармоничная жизнь пары и семьи возможна. Суфии, например, полагают путь любви, (и в этом истинное значение слова “Гарем”), ведущим мужчину и женщину к Богу, в состоянии полной открытости друг другу. Были двое, - стали одно ) (Магический реализм ))). Но бесам в такой любви не место. Однако мы отвлеклись)) Сделаем же ээЭТО как умеем... Или Это Для Умных вы думаете? )) Попробуем еще раз осмыслить позиции рассмотрения. Общая экзистенциальная теория в психологии и психотерапии утверждает, что мы сталкиваемся с реальностью и действительностью, вступая в отношения с четырьмя явлениями нашей жизни (модальностями человеческого бытия): смерть, свобода, изоляция и ответственность. Также мы понимаем, что эти четыре позиции бесконечно символизируются в языке. Также в этих точках мы соприкасаемся с реальностью существования других людей, у которых тоже есть свои представления по поводу своих экзистенциалов. Это некоторое определение пространства действия ). Зона представлений - это зона коммуникации в окружающем поле сознания. Поле сознания управляется ценностными характеристиками, и эти характеристики задаются ценностями источников смысла. То есть некоторыми описаниями действительности, в которых существует описание значения происходящего и его направления. Именно это и есть область действия многочисленных “бесов”. Однако, подразумевается вертикаль. И получается, что есть за что бороться, если вокруг нашей точки присутствия свернуто столько сил и разнообразных интересов ) В движении по этой вертикали мы можем останавливаться. Зафиксироваться в своем движении на определенной работе или определенном человеке. Качество - или уровень - этой установки просто определяются субъективным ощущением: я доволен. Когда этот отсчет дается себе самому, а не кому-либо еще. Конечно, существует ряд ситуаций, когда “довольствоваться” приходится не тем, чем хотелось бы … Например, если Вы обижены, то, все-таки, уйти, отвернуться, будет проявлением силы - по сравнению с…(тем, чтобы, например, зависимо бегать следом, манипулировать собой). С другой стороны - как часто мы обижаемся вместо того, чтобы принять изменившуюся ситуацию и взаимодействовать с ней. . (Умного ведут, ему предлагают, а дурака вынуждают) И чем больше соответственно мы где-то чувствуем, что вынуждены, то … А можно ли найти вариант не быть дураком, когда делаешь то, что необходимо ….??? … ? ...То есть, сложный вопрос, но именно в этой точке мы строим качество свой жизни... Виктор Пелевин: 1. Окунает нас в жизнь метафор сознания. Проявляет те описательные ценностные ряды форм дискурса по поводу экзистенциалов. Что у нас есть в социуме… ? Ну , я бы сказал, что благодаря интернету мы располагаем возможностью прикоснуться ко всей культуре человечества. Христианство, буддизм, ислам, культы, вуду, шаманы, тхаги, оборотни, …. , …. , ….. 2. Литературным приемом является разворачивание двух предельных качеств относительно друг друга, что и строит вот эту вертикаль и делает ее качественно бесконечной. И значение, которое придается субъектом происходящему, закрепляет его в точке ответа вот той базовой энергии, которая задается в источнике, на дне колодца. Гений Пелевина в том, что он показывает как базовую энергии., все пертурбации, за которые эта энергия цепляется в конкретном воплощении ситуации и собственно возможность более свободных, разрешающих способов воплощения этих сил. 3. … международные корпорации, государственные службы, СМИ, как средство. Силы, так сказать, обступившие, или замуровавшие. 4. А главное - простые люди на службе у того или у сего, или люди овладевшие всем этим, и “Туборг Мэн” в “Generation P”. Поколение, в итоге отправившееся пить пиво на проселочной дороге, в лучшем случае. Или “сладкая парочка” из Ампиров. Но, как говорят у практиков, много начинающих - мало завершивших. Тем более что, путей свободного и осмысленного пребывания показано у Пелевина значительно больше. Это был тезис, некоторое утверждение, а сейчас некоторое рассуждение по этому поводу. Смерть является природным, естественным ограничением жизни. Наличие смерти неизбежно концентрирует жизнь, придает ей то качество, которое мы называем “силой”, “энергией”. Смерть является неотменимым фактором, с которым приходится взаимодействовать каждому из нас, хотим мы того или нет, и именно в силу этого она (отношение к ней, отношения с ней) вскрывает, задает предел (и общий контекст) жизни. Смерть - это сила; и наоборот - тотальное открытие всей силе, всей энергии всех выборов - это смерть, если мы не готовы это принять, сделать эту силу своей личной силой, организовать, структурировать. С этой точки зрения интроект - продукт, чужая личная сила, которую мы пытаемся ассимилировать, иногда успешно, иногда – не совсем успешно, когда слишком большой разрыв между этим ассимилируемым и своим собственным опытом, у нас может наступить «несварение желудка» при попытке это переварить и сделать своим. То, что наводит на дно колодца, - это понимание смерти, как того, что придает форму и напряжение пониманию жизни. В этом случае мы присоединяемся к ресурсу выделенной, активной жизни, то есть относим колодцы к разделу источника личностной энергии для человека. В этом мы полагаем собственно человеческий источник мотивационных процессов. Основная функция этих терминальных точек - это формирование напряжения значения. Неизбежный выход на реализацию, в раскрытость своих потенциалов. Чем ответственнее свобода, тем она безопаснее и тем более есть за что себя уважать. В жизни всех людей на предельность существования указывают некие метафоры, через которые мы осознаем пределы собственной жизни и выходим в продуктивное трансформационное сотрудничество, находимся в состоянии обмена. Это ситуация выхода за собственные пределы. Ее легко себе представить в проекции на физическое. Для понимания этой концепции мы предлагаем некоторую метафору, которую мы позаимствовали из романа “Жизнь насекомых”. Герой романа ищет свою живую часть, трансформацию, перерождение. Также оценим безошибочный “движок”: насекомые действительно переходят из фазы в фазу, с совершенно иными возможностями в каждой из них. Зеркало отражает. Насекомым не отказано в перерождении... А нам ? И что в нашем, человеческом смысле это могло бы значить ? В ходе повествования герой падает в один из колодцев, который в данном случае символизирует непосредственное восприятие того, что находится там, вовне; это настоящая живая Жизнь, реальность Другого, реальность собственной Смерти, давление будущего, наша возможность располагать собой, Свобода и Ответственность, придающая форму нашим возможностям. Это всегда зоны наших значимых изменений, начиная с физического самочувствия, до оправдания собственного существования в контексте “вселенского смысла”. Мы видим эти зоны открытыми в тот момент, когда оказываемся перед лицом любого действительного выбора. Падение в колодец нас пугает, попадание в глубины собственного опыта страшит, мы стремимся держаться то одной, то другой стенки колодца, в то время как именно падение туда и может дать нам настоящую энергию жизни. Потому что эта энергия, в противоположность нашим страхам и опасениям, поднимает нас над провалом и позволяет медленно спускаться, подобно Алисе, попавшей в кроличью нору. Надо только понять правила, тех пространств, в которые мы попадаем. ______________________ Жизнь метафор сознания. И мы оказываемся в краю жизни мыслеформ. Магический реализм. Каждый посыл, мысль, разворачивается до конца, и принимает гротескные формы, однако же в точном соответствии с разными традициями оформления мысли и Духа. Если мы говорим о посыле Буддизма в Чапаеве, то Пелевин разворачивает перед нами вложенный в текст повествования канон. То есть в Буддизме так и считается. И почему бы Дерево Боддхи не заменить орденом Октябрьской Звезды, за бои при Каховке, и в психиатрической лечебнице. Тем более что с точки зрения Канона Дхармы у Будды много имен и нет ни одного). Или в «А-Хули» Даосы действительно именно так относились к Лисам Оборотням. А наше понимание причин этого отношения прямиком приводит нас к основным постулатам, где взращивание и работа с энергией Ци является одним из стержней традиции. И именно Любовь и отсутствие возможности ее прямой реализации, счастья, приводит маленькую лисичку – оборотня, к решимости дать тотальный ответ всему миру форм и раствориться в «радужном потоке». И копание в ее трусиках ни на миллиметр не приближает нас к тому, что открылось ей на пике любви, потери и понимания. Если я правильно помню, это была «среда». Однако отметим, что, проявляя глубокое знакомство с различными духовными традициями, Пелевин не позиционирует себя как Гуру, не занимается передачей традиции. Он просто показывает индивидуальное использования Истин в формате "Практика жизни". Проблему с “панночками” Пелевин решил навсегда, тщательно избегая размещать своего героя в контексте семейной жизни. Одно только описание приема pussy hook в “Фуджи” чего стоит) Однако любовь. Вспомним город в небесах над племенами морлоков, которые связывают его с землей. И это плотная тяжелая аллюзия на украинские события, и история любви, ее поиска в техногенном изолированном мире воздушного города. Герой покупает куклу – робота, наивысшего технического качества, и с большим количеством настроек (пульт с этими настройками размещен в туалете квартиры. Что у нас делают мальчики в туалете в поисках любви?). Герой ищет совершенства между верньерами, она мне … (доверяет (+или-), хочет, шутит, молчит, болтает, …) и в тот момент, когда он практически достигает совершенства, она его покидает. В этом то, что с моей точки зрения, задает вертикальное напряжение повествования. Идеал любви возможен, он жив, он ведет героя в его поисках, и, более того, герой находит, создает свою любовь, и она его покидает. Для того, чтобы на самом деле быть такой, какой он ее создал (настроил). И только садящийся аккумулятор машины теперь позволяет ему изредка и непредсказуемо видеть силуэт возлюбленной. Самая чистая и острая форма любви. Мечты. Которая становится возможна вот так. Внутри вот этого общества каст, доходов, возможностей. Которые узнаваемы и сатирически представляются нам как ад музыки соседа на самом верхнем райском, садово-парковом уровне парящего города. Представляете, вы сделали все возможные карьеры. Все. Вы на уровне высшей элиты этого общества, но …. Музыка соседа (((. Особенностью стиля Пелевина являются вот такие максимальные образные, ментально эмоциональные растяжки. Начинает видеться вся вертикаль исследуемой ценности. Любовь, пронзившая сердце в результате манипуляций в туалете, и не могущая быть реализованной, остающаяся всегда как мечта. Острая и единственная. Переживание принципиально не закрывается. Не удовлетворяется, если угодно. Оставаясь тем самым идеалом на бесконечной дороге воплощения Качества. С другой стороны, - социум предоставляет максимально объектное описание. Ты значишь ровно столько, сколько стоишь. И в этой позиции счастье оказывается так же недостижимо. Есть соседи. “Ветер от Кремля”… И эта мечта, по всей видимости так же качественно полностью не осуществима. И тоже остается в открытом качестве. Таким образом мы видим две бездны (отрывающиеся неразрешимыми вопросами), диаметрально отражающие друг друга. Свободная любовь, это чувство, которое переживается максимально только на пике потери. И все социально-финансовые достижения не избавят тебя от соседской музыки. ///любовь как выброс творческой энергии/// И значение, которое придается субъектом происходящему, закрепляет его в точке ответа вот той базовой энергии, которая задается в источнике, на дне колодца. Гений Пелевина в том, что он показывает как базовую энергии., все пертурбации, за которые эта энергия цепляется в конкретном воплощении ситуации и собственно возможность более свободных, разрешающих способов воплощения этих сил. В этом также одна из целей Сатиры. Предъявить ценности, на основании которых может произойти Оценка происходящего. Мы вольны занять свою позицию, давая возможность досмотреть свой предмет в подробностях его полноценного развития. Получается такая открытая позиция читателя. Ценности не навязываются, что-то лучше, что-то хуже. Просто видится общая ситуация развития сюжета и … «не пей из копытца – козленочком станешь». А пить, как известно, хочется всегда. Если мы вспомним Апулея и «Золотого осла». Синюю гусеницу Льюиса Кэрролла, - «ждут, ждут нас превращения, но надо, конечно, держать себя в руках». Превращения волшебные, но не сказать, чтобы добрые. Клан Тайра, уничтоженный в междоусобной вражде кланом Минамото, сохраняется в памяти народной и вот уже торгует японской техникой на российском рынке и ему, конечно, нужны местные сотрудники. Только для того, чтобы таким сотрудником стать, надо перейти в мир духов соответствующего эгрегора, сделать харакири. По своей воле. Ради этого взывается к лучшим чувствам Героя, его погружают в дух воинского братства самурая, он читает стихи, смеется и пьет саке. И это на фоне Московских (первой половины) девяностых, с единственной доступной формой вечности в виде отсутствия, алкогольного отупения. Куда делось то пространство, которое в молодости открывалось ощущением перспективы на заднем дворе поселкового магазина? А теперь, даже не вкусный портвейн, а спирт «Абсолют». Быстро выводящий употребляющего в недоступные для рыночной экономики сферы универсума путем полноценного выключения сознания употребившего. А демоны Тайра читают стихи, играют в «летнее путешествие», смеются. Но даже в этот мир проникает луч Любви, в виде усталой гейши с лицом, напоминающим одноклассницу Сердюка. И от этой любви остается лишь несколько белесых капель на черном пластике японской оргтехники. В этом устройстве мира Любовь возможна вот так. … Но «все-таки можно», герой остается жив, в этом мире и в темном подвале московской многоэтажки героя будит милиционер, и только длинная глубокая царапина поперек живота может напомнить герою о недавнем путешествии, но, скорее всего порезался осколком бутылки, …вечно эти бомжи… Ответ на вопрос, зачем «все еще живому» Сердюку его жизнь в дальнейшем, переводится уже в сознание читателя, если это становится возможным. Таким образом, предметом сатиры Виктора Пелевина является судьба индивидуального сознания в мире, наполненном формами, улавливающими это индивидуальное сознание и ставящими это «пойманное сознание» к себе на службу. И этот вопрос сконцентрирован вокруг поиска героем свободы духа. Неизбежно в форме общей жизненной ситуации, в рамках которой этот ответ дается. И мы оказываемся в краю жизни мыслеформ. Магический реализм. Каждый посыл, мысль, разворачивается до конца, и принимает гротескные формы, однако же в точном соответствии с разными традициями оформления мысли и Духа. Если мы говорим о посыле Буддизма в Чапаеве, то Пелевин разворачивает перед нами вложенный в текст повествования канон. То есть в Буддизме так и считается. И почему бы Дерево Бодхи не заменить орденом Октябрьской Звезды, за бои при Каховке, и в психиатрической лечебнице. Тем более что с точки зрения Канона Дхармы у Будды много имен и нет ни одного). Или в «А-Хули» Даосы действительно именно так относились к Лисам Оборотням. А наше понимание причин этого отношения прямиком приводит нас к основным постулатам, где взращивание и работа с энергией Ци является одним из стержней традиции. И именно Любовь и отсутствие возможности ее прямой реализации, счастья, приводит маленькую лисичку – оборотня, к решимости дать тотальный ответ всему миру форм и раствориться в «радужном потоке». И копание в ее трусиках ни на миллиметр не приближает нас к тому, что открылось ей на пике любви, потери и понимания. Если я правильно помню, это была «среда». Однако отметим, что, проявляя глубокое знакомство с различными духовными традициями, Пелевин не позиционирует себя как Гуру, не занимается передачей традиции. Он просто показывает индивидуальное использования Истин в формате "Практика жизни". И форма сатиры привязывает всю эту сложность К нашему человеческому, здесь, проявлению. Сосредоточенность на нравах и обычаях современного общества. Это формы ментального манипулятивного управления всех всеми, причем, большие корпорации рулят. Природа и устройство консенсусной реальности, где в борьбе за, ... - ресурсы сознания, внимания - ..., сходятся эти самые мыслеформы. И человек со своим индивидуальным сознанием и жизнью оказывается в окружении огромного количества сил и процессов, каждый из которых идет себе в свою сторону, нуждаясь во внимании и жизненных силах участников для продления собственного функционирования. В этом, собственно, напряжение сюжета. На то она и сатира. Герой - Посторонний, оказавшийся здесь, отдельный человек со своею судьбой. Ценностью является свобода, жизнь и индивидуальный смысл происходящего. Соответственно предметом сатиры являются все разнообразные формы жизни, отождествленной с каким-либо процессом. У Пелевина немало захватывающих дух описаний, посвященных способам манипуляции индивидуальным сознанием. Сатире всегда сопутствует Некоторая Мораль, и хороший моральный урок свободен, вся ситуация полностью легитимна). Безошибочный ход. Достоверно, что посмертие есть, но что там происходит, если происходит, не совсем ясно. При условии вполне свободновольного принятия решения о том, что там что-то есть, почему оно не может быть таким? Полностью прозрачный ход, с предложением читателю взять на себя долю ответственности в игре, возможно даже найти свои ответы на предложенные вопросы. ______________________ Первые сборники рассказов Пелевина были объединены под названиями. «Бубен нижнего мира» и «Бубен верхнего мира». Рассказ «Фокус группа», был написан позже, но я бы отнес его к циклу «Бубен Нижнего мира». Все герои были употреблены, видимо в пищу, Неким Светящимся Существом. И сделали это по собственной воле и в рамках личных представлений о реальности. В этой ситуации есть правила: Участники Свободны. У них есть возможность располагать собой. У них есть вся информация о ситуации для принятия собственного решения. Светящееся Существо не скрывает правды о смысле ситуации и о технических подробностях процессов, происходящих в посмертии. Каждый в ситуации может преследовать собственные цели. Но если у вновь представленных цель, так сказать, по дефолту - хотим, чтобы было хорошо, а чтобы было плохо – не хотим, - то Светящееся Существо преследует свою очень конкретную цель. Перед нами, по сути, разворачивается некоторое "моралите" с подходящим сюжетом. Души вновь представленных встречаются с неким Светящимся существом, казалось бы, определяющим судьбу их дальнейшего посмертия. Некий суд. Можно ли назвать судом погружение человека в ситуацию, в которой он проявляет себя тем или иным образом, и по результатам своих действий получает ту или иную судьбу. С моей точки зрения, можно! Ситуация рассказа является инфернальным отражением посмертного суда. В ад тебя или в рай? И кто сказал, что если в ад, то демон, который нас получит, не будет именно таким? Впрочем, как мы помним, у Пелевина в центре внимания - ценность индивидуальной свободы воли. И поэтому любая модель сознания является не убежищем (внешней зафиксированной истиной), а в лучшем случае транспортным средством, позволяющим сформировать определенное понимание или настроение в общем развитии нашего бытия. И в этом смысле Св. Петр и Св. Существо равнозначно мифологичны. Равнозначно действенны. Потому что реален вопрос о свободе воли. Если сказать по-другому, мы получаем вопрос, любое наше действие будет считаться ответом, …и так далее. В итоге этого разговора мы окажемся именно там, ... до чего договорились. Если в текущей жизни у нас есть способы отложить решение каких-то вопросов тем или иным способом, например, - просто забыть...не обращать внимание на вопрос, на который не можешь дать ответа. То предлагаемая ситуация сконцентрирована в условные четыре часа, и деваться особенно некуда. И вопрос о собственном представлении о происходящем, поступках, шагах, во взаимодействии с тем, кто задает эти вопросы. И от которого ты уйдешь либо свободным, либо он тебя ... превратит в радужный фонтан, рассеивающийся в окружающем пространстве. Остается, конечно, ход, - объявить тексты Пелевина постмодернизмом и субъективно покривлявшись перед кривым, гротескным, сатирическим зеркалом текста ускользнуть спасительно в принцип индивидуального смыслопорождения. Он там что-то субъективно и я, тоже субъективно … пойду в свой мир, который, как минимум, конечно же не таков. И вообще, мне кажется, что постмодернизм это скорее отражение некой тенденции, - следствия попыток индивидуального сознания сохранить себя в качестве сознания, пусть частного, пусть только у меня, но моего, под неусыпным голодным вниманием форм законодателей консенсусного сознания. Как поется в песне одной современной группы, - «Прячься прячься, мой маленький мозг». То есть объемы задействованы большие, и если мы помним, что жанр сей - сатира, то будет ясна цель упражнения. Принять условия игры, соотнести свои ориентиры, свое понимание. Или посмеяться, узнав знакомые персонажи из жизни. В комической и гротескной форме. Помните, был такой журнал. Крокодил. Сатирический )
