Сергей Руббе ЖУЛЬЕТА Комедия в двух частях Действующие лица в порядке появления: Жульета Рахманов Барабанцев Крашенинников Тетя Крыся Хозяин дома на Первомайской Хозяйка дома на Первомайской Официант Блондинка Человек из зала Эмма Георгиевна Управляющий делами Михал Михалыча Толик Гриня, дембель Толстый, дембель Врач психиатрической клиники Администратор 2 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1. Город Клячин. Номер небогатой гостиницы. На кровати – валетом – РАХМАНОВ и БАРАБАНЦЕВ; оба спят в одежде, но под одеялом. Зрители видят пока только голову Рахманова и босые ноги Барабанцева. Входит ЖУЛЬЕТА, в руках – ведро и половая щетка. Помедлив, осторожно трясет Барабанцева за плечо. ЖУЛЬЕТА. Дяденька! Дяденька! БАРАБАНЦЕВ. Ммм? ЖУЛЬЕТА. Мне комнату убрать нужно. БАРАБАНЦЕВ. Нужно, так убирай. ЖУЛЬЕТА. А я не могу. Нам не дозволяется при жильцах. БАРАБАНЦЕВ. Ну, значит, не убирай. ЖУЛЬЕТА. Нельзя не убирать. БАРАБАНЦЕВ. Ммм... ЖУЛЬЕТА. Ой, дяденька! А у вас пятки желтые. БАРАБАНЦЕВ. А? ЖУЛЬЕТА. Пятки, говорю, у вас желтые. БАРАБАНЦЕВ. Почему желтые? ЖУЛЬЕТА. Высохли совсем. Надо чаще в кипятке распаривать. Вот поглядите, какие у меня. БАРАБАНЦЕВ. Обыкновенные. ЖУЛЬЕТА. Розовые! Потому что я их каждый вечер в кипятке распариваю. БАРАБАНЦЕВ. Ты откуда такая взялась вообще? ЖУЛЬЕТА. Я Жульета. Я тете Крысе помогаю. БАРАБАНЦЕВ (смотрит на часы). Ой, мама дорогая! Поднимается, долго смотрит на спящего Рахманова, после чего проверяет свои карманы; сокрушенно качает головой. Постанывая и кряхтя, обувается: из одного ботинка вынул носок, из другого – длинную шелковую ленту. 3 ЖУЛЬЕТА. А тетя Крыся тут уборщица. А я у нее живу. Убирать вот помогаю. Ей меня задаром кормить резона нету. Она меня на время взяла – пока Верка не приедет. А у Верки в Столбах собственный дом. А мама наша умерла от болезни. Ой, а что это у вас ленточка такая замечательная? БАРАБАНЦЕВ. Ты еще здесь? (Пытается растолкать Рахманова.) Эй, сосед, вставай! Проспали мы. Слышишь? Я уже час как в дороге должен быть. РАХМАНОВ (не открывая глаз). Отвали. БАРАБАНЦЕВ. Вот бревно. (Ищет второй носок.) ЖУЛЬЕТА. Можно я эту ленточку на память возьму? БАРАБАНЦЕВ. Не знаю. Фокусника спроси – его добро. РАХМАНОВ (сел на кровати). Выпить есть чего? Сдохну сейчас. БАРАБАНЦЕВ. Я тебя понимаю. РАХМАНОВ. Ты это... как тебя? Сбегай, будь другом. БАРАБАНЦЕВ. Денег нет. Да и ключи мне сдавать пора. РАХМАНОВ. Совсем, что ли, нет? БАРАБАНЦЕВ. Ни копейки. РАХМАНОВ (выворачивает свои карманы, достает оттуда цветные ленты, шелковые платки и – носок Барабанцева). Поужинали называется. ЖУЛЬЕТА (Рахманову). Дяденька, можно я одну вашу ленточку себе на память возьму? РАХМАНОВ. А это – кто? БАРАБАНЦЕВ. Убирать пришла. РАХМАНОВ. Уфф, голова моя – оторви и выбрось. ЖУЛЬЕТА. Ну так можно? РАХМАНОВ. Что? ЖУЛЬЕТА. Ленточку? РАХМАНОВ. Иди – гуляй! Стой. Работаешь тут? ЖУЛЬЕТА. Я тете Крысе помогаю. РАХМАНОВ. Тогда вот что: попроси в баре бутылку пива. Принесешь пиво – получишь ленточку. ЖУЛЬЕТА. Я принесу! Только если у вас голова болит, то лучше сделать компресс. На лоб – влажную тряпочку и лежать в состоянии покоя. Тетя Крыся... РАХМАНОВ. Видать, не нужна тебе ленточка-то? ЖУЛЬЕТА. Нужна, ой как нужна, дяденька! Я бегу уже, бегу. Только и вы смотрите - не передумайте. 4 Убегает. БАРАБАНЦЕВ. Ловко. РАХМАНОВ. Ты это... извини, я имя твое забыл. Барашкин?.. Барабашкин?.. БАРАБАНЦЕВ. Ну почти. Барабанцев. Дмитрий. РАХМАНОВ. Точно: Митяй! А я – Рахманов. БАРАБАНЦЕВ. Я помню. РАХМАНОВ. Савелий. Я фокусы вчера в здешнем клубе показывал. БАРАБАНЦЕВ. Да я помню. Я был там. Мы же вместе пили. РАХМАНОВ. Ну да. Черт! Это все наливка их фирменная виновата. Сладкая, зараза, а как по мозгам ударила! (Пауза.) Командировочный? БАРАБАНЦЕВ. Художник. Заказ вчера сдавал. РАХМАНОВ. Ясно. А кто еще с нами пил? Волосатый такой. БАРАБАНЦЕВ. Мне показалось, он с тобой пришел. Разве нет? РАХМАНОВ (подумал). Нет. БАРАБАНЦЕВ. Но девушек-то точно ты пригласил. Сашу и Вику. РАХМАНОВ. Не помню. Драка была? БАРАБАНЦЕВ. Не было. Зеркало ты, правда, сгоряча разбил в вестибюле. И турманов своих выпустил. Кричал: взгляните на птиц небесных, что не сеют, не жнут... РАХМАНОВ. Это не страшно. Жрать захотят – вернутся. БАРАБАНЦЕВ. Короче, хорошо посидели. С размахом. РАХМАНОВ. Я уже понял. Какие планы на сегодня? БАРАБАНЦЕВ. На сегодня – рабочие. РАХМАНОВ. Да ладно. БАРАБАНЦЕВ. Рабочие, рабочие. Меня в Бердяеве сегодня ждут. На объекте. Я уже опаздываю. (Собирает вещи.) РАХМАНОВ. А сейчас мы где? БАРАБАНЦЕВ. Ты меня пугаешь. В Клячине мы. РАХМАНОВ. Точно: в Клячине! Кто только такие названия городам придумывает. Стук в дверь. БАРАБАНЦЕВ. Вот – дождался. Сейчас меня отсюда попросят. 5 Дверь номера приоткрывается. Входит некто КРАШЕНИННИКОВ. КРАШЕНИННИКОВ. Извините, артист Рахманов тут проживает? БАРАБАНЦЕВ. Артист Рахманов – мой гость. А проживаю тут я. КРАШЕНИННИКОВ. Это сути не меняет. Главное: я вас нашел. А то что же получается? Люди утверждают, что видели господина артиста в гостинице, а в гостинице мне говорят, что таковой, мол, не зарегистрирован. А девочка на проспекте попросила денег, сказала – для фокусника! И номер указала – милый человечек. И вот я здесь, здравствуйте. (Рахманову.) Доброе утро. РАХМАНОВ. Допустим. А в чем дело? КРАШЕНИННИКОВ. Вы меня не узнаете? Крашенинников моя фамилия. Вы когда вчера «У Сюзанны» фокусы показывали, я, так сказать, поучаствовал. Некоторым образом. РАХМАНОВ. У какой Сюзанны? БАРАБАНЦЕВ. Это клуб местный так называется: «У Сюзанны». КРАШЕНИННИКОВ. Совершенно верно. Бывший дом культуры. Вы вчера там представление давали. Я присутствовал. РАХМАНОВ. Ну, а в чем дело-то? КРАШЕНИННИКОВ. Да, собственно, в чем: вы у меня часы брали для фокуса – так сказать, для демонстрации... Припоминаете? РАХМАНОВ. Не вернул, что ли? КРАШЕНИННИКОВ. Часы-то как раз вернули, а вот бумажник, знаете ли, пропал. Очень дорогая мне вещь. Не в смысле стоимости. Хотя, конечно, документы, там, деньги... Мне его любимая женщина подарила. Тонечка. Извините за подробности. РАХМАНОВ. Не понимаю ничего. Какая Тонечка? Какой, к черту, бумажник? КРАШЕНИННИКОВ. Самый обыкновенный. Из кожезаменителя. Типа портмоне. В три разворота. Застежка, извините, пупочка... РАХМАНОВ (Барабанцеву). Чего он хочет от меня? БАРАБАНЦЕВ. Говорит, ты у него бумажник украл. РАХМАНОВ. Кто украл? КРАШЕНИННИКОВ. Не надо жонглировать словами, как тарелочками. Ничего подобного я не говорил. Я просто проверяю, так сказать, варианты. С другой 6 стороны, согласитесь, разумно предположить, что если артист умеет незаметно снять часы с человека, то и бумажник из чужого кармана позаимствовать ему ничего не стоит. Как по-вашему? РАХМАНОВ. Это техническая сторона вопроса. А есть еще эти... моральные принципы. Пришел тут, понимаешь... БАРАБАНЦЕВ. Да гони ты его в шею! Старый пень. Сначала шляется по кабакам, а потом удивляется: бумажник у него пропал! Мы вам что – бюро находок? КРАШЕНИННИКОВ. В каком же смысле это я, простите, шляюсь? БАРАБАНЦЕВ. В непотребном смысле. Были мы вчера у вашей «Сюзанны», видели, как там девки титьками на столах трясут. КРАШЕНИННИКОВ. Как вы смеете! Это все прекрасные девушки, если хотите знать! И моя Тонечка, между прочим, тоже... и тоже, между прочим, порядочная девушка. И я не позволяю вам выражаться о ней в таких выражениях! БАРАБАНЦЕВ. А я не позволю вам оскорблять человека! Он – лауреат всероссийского конкурса цирковых артистов. Слыхали? РАХМАНОВ. Ладно, хватит. Раздухарились. (Крашенинникову.) Вашего бумажника я не брал. А если у вас претензии, то ступайте в милицию, пишите заявление. КРАШЕНИННИКОВ. Ну при чем тут милиция? Вы все понимаете неправильно. Мне эта вещь дорога как память, и я, что называется, проверяю варианты. Ну что делать, ну обыскался уже! Поэтому: если вдруг – неприметный, в три разворота, застежка-пупочка... Подарок любимой женщины. РАХМАНОВ. Будем иметь в виду. КРАШЕНИННИКОВ. Пожалуйста. Я оставлю вам телефон. РАХМАНОВ. Не надо. КРАШЕНИННИКОВ. Понимаю. Тогда что же: всего наилучшего? БАРАБАНЦЕВ. Успеха, дядя! Крашенинников выходит. Рахманов перетряхивает сумку с вещами. БАРАБАНЦЕВ. Вот сволочь, а! Будто на стол нагадил. РАХМАНОВ. Вежливый. БАРАБАНЦЕВ. Да, простите-извините... 7 РАХМАНОВ (достал из сумки бумажник). Надо же: никогда такого не было. Напрочь забыл. Как отрезало. БАРАБАНЦЕВ. Это что у тебя – тот самый? РАХМАНОВ. Застежка-пупочка. Так: поглядим. Ух ты, с фото-графией! (Читает на обороте.) «Милому Санечке от любящей тебя Тонечки». Хороша Тонечка – тонна без малого, а? БАРАБАНЦЕВ. Симпатичная. РАХМАНОВ. А все наливка их, зараза, виновата: на вкус - компот, а память как отшибло. Никогда такого не было. БАРАБАНЦЕВ. Вопрос техники, значит? Ловкость рук? РАХМАНОВ. Да нашел я его, не язви. В зале, после представ-ления. Под столом лежал. (Считает деньги.) Двести двадцать с копейками. Лучше чем ничего. БАРАБАНЦЕВ. И часто ты так... находишь? РАХМАНОВ. Ты это... не быкуй. Сейчас мы с тобой пойдем, посидим – полечимся. БАРАБАНЦЕВ. Нет, я поеду. РАХМАНОВ. Да брось ты! Говорю: пиво будем пить. БАРАБАНЦЕВ. Нет, меня вечером в Бердяеве ждут. РАХМАНОВ. Митяй! БАРАБАНЦЕВ. Я ключ от номера час назад должен был сдать. РАХМАНОВ. Митюнь! БАРАБАНЦЕВ. Не могу, не проси. РАХМАНОВ. Дима, я обижусь. БАРАБАНЦЕВ. Нет, я сказал, Савелий, нет! РАХМАНОВ (помолчал). Бердяев этот – большой город? БАРАБАНЦЕВ. Районный центр. РАХМАНОВ. Дом культуры там имеется? В зал сотни две наберу? БАРАБАНЦЕВ. Две – наберешь. РАХМАНОВ. Тогда мы сейчас пьем пиво, а потом - совместно катим в твой Бердяев. БАРАБАНЦЕВ. Нет. Ехать – поехали, а пить с тобой я не буду. РАХМАНОВ. На принцип пошел? Зря. Бумажник я и вернуть могу. А деньги сам понимаешь... Ему же память дорога. Ну, давай поделим эти копейки, что ли! БАРАБАНЦЕВ. Зачем? 8 РАХМАНОВ. Ну так... Ты же меня презираешь теперь. Тебе же со мной в одном помещении находиться стыдно. Ты же прямо убегаешь, ей-богу. БАРАБАНЦЕВ. Почему убегаю? РАХМАНОВ. Не знаю почему. БАРАБАНЦЕВ. Глупости. Не в этом дело. РАХМАНОВ. А в чем? Если ты даже говорить со мной не желаешь. Зубы сцепил, в угол смотришь. Руки уходя не подашь. БАРАБАНЦЕВ. Напридумывал. (Протягивает руку.) На! Рахманов пожимает ее, но выпускать не спешит. Рукопожатие его становится все крепче. Входит ТЕТЯ КРЫСЯ. ТЕТЯ КРЫСЯ. О! И тут неприбрано! Ну, Жульетка-коза, берегись... Кто из вас жилец? Извиняйте, что без стуку. БАРАБАНЦЕВ (разорвал, наконец, рукопожатие). Это мой номер. Но я уже ухожу. (Рахманову.) И ты не задерживайся. Я ключи иду сдавать. ТЕТЯ КРЫСЯ. Правильно, давно пора. Только я все равно директору на вас нажалуюсь. Чтобы в одноместном номере за двоими убирать – это произвол в чистой воде! Это ни в каком моем договоре не прописано! РАХМАНОВ. Убавь громкость, мать. И без того голова раскалывается. (Барабанцеву.) А ты, Митяй, погоди. Ты это, слышь... Мы пешком из клуба пришли или как? Я не помню, где машину бросил. Честное слово, не помню! ТЕТЯ КРЫСЯ (бормочет вполголоса). Голова у него раскалы-вается... А у меня, значит, за ними убирать голова не раскалывается?! У меня ноги не ходют, поясница не раз-гибается. У меня камни в почках – за ними убирать! «Голо-вааа...» (Принялась за уборку.) БАРАБАНЦЕВ. Машина твоя – у клуба. Клуб-то, надеюсь, сам найдешь? Времени нет тебя провожать. А бумажник все-таки верни человеку. (Выходит, захватив свои вещи.) РАХМАНОВ (ему вслед). Скатертью дорога, чистоплюй! ТЕТЯ КРЫСЯ. А ты сиди, сиди, голуба, ты мне не помеха. Я только пол тут вытру, а то, я гляжу, Жульетка побросала все... Помощница, бляха-муха. Куды она опять убежала? РАХМАНОВ. Внучка? 9 ТЕТЯ КРЫСЯ. Жульетка-то? Божье наказание. Что бы я с такой внучкой делала, когда она с головой не дружит? Так-то вроде нормальная: и не больная, и не сказать чтобы чокнутая совсем, а вот так – маленечко не в себе. Мать у нее померла, а я возьми да пожалей. Теперь, бляха-муха, не знаю, как и развязаться. РАХМАНОВ. Прогони. ТЕТЯ КРЫСЯ. Просто так не прогонишь. Все думаю в Столбы ее отправить. Никак не соберусь. У нее там сестра замужем. Написала – ответа жду. А если б кто подрядился доставить, уж я бы не обидела. РАХМАНОВ. Сразу – нет. ТЕТЯ КРЫСЯ. Это я к слову. Я могу и на такси посадить. Только опасаюсь: увезет черт-те куда, а она еще ребенок по умственному развитию. Тебе бы я ее доверила. Я по глазам определяю, что хороший человек. РАХМАНОВ. Мне в другую сторону. ТЕТЯ КРЫСЯ. Это куда же, если не тайна? РАХМАНОВ. Ну, допустим, в Бердяев. ТЕТЯ КРЫСЯ. Ёптыть, в Бердяев! Да в Бердяев, голуба, от Столбов рукой подать. А через Столбы еще короче. РАХМАНОВ. Ты, мать, по-русски понимаешь?! Я говорю, я не беру попутчиков. И в никакие Столбы ехать не собираюсь. И вообще – покиньте помещение! ТЕТЯ КРЫСЯ (продолжает убирать). Ну, нет так нет. Никто и не заставляет. Я это все условно обозначила. Если, к примеру, интерес возникнет. А я бы отблагодарила. Уж как водится. Рахманов берет тетю Крысю под руку, мягко, но настойчиво ведет к выходу. Распахивает дверь и отступает перед влетевшей ЖУЛЬЕТОЙ. ЖУЛЬЕТА (протягивает Рахманову бутылку пива). Вот! ТЕТЯ КРЫСЯ. Где бегала, шлында? За два часа три комнаты не убрала, поганка прыгучая! ЖУЛЬЕТА. Ой, тетя Крыся! А я за пивом ходила. Меня дяденька попросил. Он мне за это ленточку обещал. ТЕТЯ КРЫСЯ. Никакой работы доверить нельзя, только игрушки на уме. Дармоедина! ЖУЛЬЕТА. А в буфете мне пива не дали – я на проспект бегала деньги собирать. А где моя ленточка? 10 ТЕТЯ КРЫСЯ. Вот уж дура-дурой, прости меня Господи! ЖУЛЬЕТА (обращается к Рахманову). Вам какую не жалко – синюю? Тетя Крыся, поглядите, синяя-пресиняя! ТЕТЯ КРЫСЯ. А ну-ка, синяя, швабру – в зубы! Совсем рас-кудрявилась, бляхамуха. Ни стыда, ни совести, хоть караул кричи!.. ЖУЛЬЕТА (хватает щетку). Я уберу, уберу, тетя Крысечка, уже убираю, видите... (Опрокидывает ведро с водой.) ТЕТЯ КРЫСЯ. Чтоб тебе пусто было, раззява! Собирай, что стоишь! Собирай воду-то, собирай! Да не руками, полудурка, - тряпкой собирай! (Бьет Жульету тряпкой по спине.) РАХМАНОВ. Полегче, мать. ТЕТЯ КРЫСЯ. Так она по-другому не понимает: у нее же опилки в голове. И руки-крюки... не оттуда растут. Человеческой пользы – ноль. Только на песни петь ума и хватает. Глазищами луп-луп. Неумеха позорная. Бестолочь. Дрянь. РАХМАНОВ. Ладно, угомонись. (Жульете.) Слышь, большеглазая, эта тетка тебя к сестре отправить хочет. Что скажешь? ЖУЛЬЕТА. Ой, правда?! Ой, тетя Крысечка!.. Спасибоньки вам! А страшно-то как!.. Ой, бедная я, разнесчастная... ТЕТЯ КРЫСЯ. А ну цыть! Раскудахталась. РАХМАНОВ. Не хочешь, что ли? ЖУЛЬЕТА. Хочу, дяденька! Честное слово, хочу! ТЕТЯ КРЫСЯ. Ох ты, как она обрадовалась, пся неблагодарная. РАХМАНОВ. Сестру ее как зовут? ТЕТЯ КРЫСЯ. Сестру-то? Веркой звали. А по мужу Корытникова. ЖУЛЬЕТА. Каретникова. ТЕТЯ КРЫСЯ. Ты тряпку-то чаще отжимай! Сырость разводишь. РАХМАНОВ. А живет, значит, в Столбах? ТЕТЯ КРЫСЯ. Ну. Грязные Столбы, улица Первомайская. Если надо, я записать могу. РАХМАНОВ. И Бердяев, говоришь, там рядом? ТЕТЯ КРЫСЯ. Ну рядом же, ну! Столбы проехал – Кукушино, за ним сразу Кургузный, потом Хладов Мост, потом Выбрино, а там и Бердяев. Как же не рядом? РАХМАНОВ. Уговорила. Собирайся, большеглазая. ТЕТЯ КРЫСЯ. Погоди собираться-то. Скоро только сказка 11 сказывается. Или ты ее за «спасибо» повезешь? РАХМАНОВ. Я с тобой, мать, торговаться не буду. Возьму, сколько дашь. ТЕТЯ КРЫСЯ. Счикотливое положение, бляха-муха. Мало дать совесть не позволяет, а много у меня нету. Потом: тебе же все одно по пути – так пожалей старуху, сделай одолжение. РАХМАНОВ. Был бы я при деньгах, стал бы я с тобой хороводы водить. Мне машину заправить не на что, я вчера поужинал. Как еще без штанов не остался. Понавешали, понимаешь, зеркал во всю стену... ТЕТЯ КРЫСЯ. На зеркало неча пенять... Ты, голуба, еще цены своей не назвал, а уже на повышение играешь. Грамотные люди так дела не делают. РАХМАНОВ. Это я, что ли, играю? А кто мне намекал открытым текстом: мол, то-се, не обижу?.. ТЕТЯ КРЫСЯ. Я твоих аппетитов еще не знала. Я, вон, к Левке Шалому пойду – он за бутылку свезет. РАХМАНОВ. Ну иди! Кому это все надо, в конце концов? ТЕТЯ КРЫСЯ. И пойду. Мне это даже спокойней будет, чем вот так вот – с первым проходящим. ЖУЛЬЕТА. Ой, дяденька!.. Тетя Крысечка!.. ТЕТЯ КРЫСЯ. Цыть, тля беспорточная! И пошевеливайся, давай. У нас еще сороковые не убраны. Я буду в сорок пятом. Это внизу, в другом крыле. ЖУЛЬЕТА. Я знаю. ТЕТЯ КРЫСЯ. В конце коридора, по левой стороне. А нет – так в подсобке. Любого спроси – укажет. Тетя Крыся уходит. РАХМАНОВ. Обижает она тебя? ЖУЛЬЕТА. Нет. Тетя Крыся добрая, просто – сердится. Потому что комнату сдать не может. Она каждое лето комнату сдает отдыхающим. А теперь я там живу. А у меня денег нет. РАХМАНОВ. А сестра что же не едет? ЖУЛЬЕТА. Не едет. Тетя Крыся ей написала, и я написала, а она все не едет и не едет. Я тете Крысе говорю, нужно новое письмо писать. Первое могло ведь и потеряться, правда? 12 РАХМАНОВ. Ты вот что, большеглазая: бросай это ведро и беги домой за вещами. Много вещей у тебя? ЖУЛЬЕТА. У меня вещей не много: брюки, юбка, сарафан в горошек, две кофты мамины, одна – зеленая... РАХМАНОВ. А паспорт есть? ЖУЛЬЕТА. Есть, кажется. РАХМАНОВ. Паспорт возьми обязательно. ЖУЛЬЕТА. Ой, мы к Верке поедем? Вы не шутите? Ой, Верка нам обрадуется! Какой же вы хороший, дяденька! РАХМАНОВ. Меня Савелий Данилович зовут. Фамилия – Рахманов. ЖУЛЬЕТА. Ой, сладкая фамилия! А я Жульета. Жульета – и все. 2. В дороге. Автомобиль Рахманова. РАХМАНОВ за рулем, ЖУЛЬЕТА – рядом, в ногах ее – небольшой чемоданчик, перевязанный бельевой веревкой. ЖУЛЬЕТА. Это мама мне такое имя придумала. Как у артистки из зарубежного кино. Знаете? Очень хорошая артистка. Смешная. Я сама не видела, мне Верка рассказывала. Верка жутко умная была. Взрослая. А я у мамы поздний ребенок. Когда мы сюда переехали, все соседи думали, что я Веркина дочка. Смешно, правда? А потом Верка замуж вышла. Я так плакала! Чуть не умерла. А мама сказала: Верка в хорошую семью попала. В зажиточную. Это правда. Она даже деньги нам посылала. Два раза. Ой, а я и сама чуть замужем не оказалась. Зачастил к нам один: ходит и ходит, конфеты принесет, цветочки подарит. Пал Сергеич его звали, библио-текарь. Мама думала, он к ней ходит, даже на картах гадала, соглашаться ей или нет, если он вдруг предложение сделает. А он возьми и спроси, не отдаст ли она за него дочку. По-настоящему уговаривал: «Отдайте, отдайте за меня вашу дочку, Нина Андреевна!» Представляете? А дочка – это я! Вот смеху-то было. РАХМАНОВ. Не отдала, выходит? 13 ЖУЛЬЕТА. Да вы что, я же ненормальная! Я отсталая по развитию. Я и в школуто не ходила. То есть ходила, конечно, только мне уроков не задавали, я и бросила. Чего зря время просиживать? Но вы не подумайте, что это болезнь, - это я родилась такая. Вот я в школе с одним мальчиком за партой сидела – вот он по болезни отстал. Он никакого шума не выносил, не терпел, когда громко разговаривали. Ой, где же ты, друг мой единственный? Его родители увезли на лечение. Болезни ведь лечат. А у вас есть друзья? РАХМАНОВ. Нет. ЖУЛЬЕТА. Хотите, я стану вашим другом? РАХМАНОВ. Нет, не хочу. ЖУЛЬЕТА. Ой, а мне так хочется с вами подружиться. Я бы вам тогда одну сокровенную тайну доверила. Я ведь нечаянно родилась. Меня мама не хотела рожать. А на аборт пошла – поскользнулась и ногу сломала. А так бы я с вами тут не сидела. Меня вообще бы на свете не было. Представляете? Верка мне много чего рассказывала. Про отца рассказывала. Он пьяница был, алкоголик. Пока мама в больнице лежала, он телевизор у нас украл. Мама его выгоняла, а он все равно приходил. Ужас, правда? А потом мы от него сбежали. Только я маленькая была, ничего не запомнила. РАХМАНОВ. Ты спать не хочешь? ЖУЛЬЕТА. Не... РАХМАНОВ. Тогда просто помолчи. Голова уже болит от твоей трескотни. Некоторое время едут молча. ЖУЛЬЕТА. А давайте музыку послушаем, дяденька Рахманов? Есть у вас в машине музыка? РАХМАНОВ. Нет. ЖУЛЬЕТА. Жалко. Я музыку с удовольствием слушаю. Иногда мне даже снятся всякие мелодии. Хотите, я вам спою? РАХМАНОВ. Не надо петь. ЖУЛЬЕТА. А я все равно спою. Потому что вам понравится. Летают в небе птицы, летают самолеты. И я бы полетела, но как лететь без крыльев? Кто скажет, кто ответит? Но многие смеялись. 14 Над глупыми мечтами смеялись-насмехались, Пока игрец прохожий с дудою костяною Мне не сказал печально, Серьезно и печально: «Ответа я не знаю, помочь я не умею, Но непростую песню на дудочке волшебной Я для тебя сыграю, Лишь для тебя сыграю». Он заиграл душевно, и дудочка запела. И я глаза закрыла, руками я взмахнула, Как птица, и взлетела. Взлетела, полетела. Смешная песенка, правда? РАХМАНОВ. Дурацкая. ЖУЛЬЕТА. Это я сама придумала. Хотя я много и других песен знаю – непридуманных: «Ой, над рекой туман» и «Белым снегом», и «Арлекино»... РАХМАНОВ. Не надо «Арлекино». Приехали. (Заглушил мотор.) 3. Непредвиденные обстоятельства. Дом за высоким забором. У забора – автомобиль Рахманова, у ворот – сам РАХМАНОВ и ЖУЛЬЕТА с чемоданом. РАХМАНОВ. Эй, есть кто живой? Хозяин! Хозяйка! Ау! На шум появляется ХОЗЯИН ДОМА. ХОЗЯИН. Чего разорался, ау? РАХМАНОВ. Здравствуйте. ХОЗЯИН. Дальше. РАХМАНОВ. Вот – получите. ХОЗЯИН. Ну? РАХМАНОВ. Передаю, как говорится, из рук в руки. 15 ХОЗЯИН. Кому? РАХМАНОВ. Вам, очевидно. Или кто тут живет? ХОЗЯИН (кричит). Труша! РАХМАНОВ. Родственница ваша. Свояченица. Или как это?.. Сестра жены. (Хозяин молчит.) Улица Первомайская, семнадцать – вот, у меня записано. Грязные Столбы. Выходит ХОЗЯЙКА ДОМА. ХОЗЯИН. Сестра, говорит. ХОЗЯЙКА. Кого вам, гражданин? РАХМАНОВ. Вы Вера? Здравствуйте. Я сестру вашу привез из Клячина. ХОЗЯЙКА. Вы если продать чего хотите, так у нас денег нет. РАХМАНОВ. Вы это... Вы меня не поняли. Я в Бердяев еду – из Клячина. И по пути – вот... (Жульете.) Чего ты стоишь? Узнаешь сестру? ЖУЛЬЕТА. Нет. РАХМАНОВ. Сестра ваша младшая. ХОЗЯЙКА. Да вы про кого говорите все время? РАХМАНОВ. Про неё – про кого! Про Жульету вашу! ХОЗЯЙКА. А чего это вы кричите? Вы не кричите! РАХМАНОВ. А вы из меня дурака не делайте! ХОЗЯЙКА. А вы не хулиганьте! А то я сейчас собаку спущу. Голос у него прорезался. Уходит в дом. РАХМАНОВ. Это потому что – через забор. Открыли бы ворота. ХОЗЯИН. Открою – не рад будешь, что спросил. Уходит следом за хозяйкой. РАХМАНОВ. Эй! Ау! Толстолобики. (Жульете.) Хорошая у тебя сестра. Видишь, как обрадовалась. ЖУЛЬЕТА. А это не сестра. Не сестра это. РАХМАНОВ. Какая разница: сестра – не сестра... А кто? 16 ЖУЛЬЕТА. Я не знаю, дяденька Рахманов, только не она это, не Верка. Верка другая была. РАХМАНОВ. Ну какая еще другая? ЖУЛЬЕТА. Другая! РАХМАНОВ. Ты мне голову не морочь. Ты не помнишь просто. Сама же говорила – давно не виделись, маленькая была... Знаешь, как люди меняются с годами. Я бы, например, своей сестры тоже теперь не узнал. А она меня – тем более. ЖУЛЬЕТА. Я все равно здесь не останусь. Рахманов идет к воротам, стучит до тех пор,пока из дома не выходит ХОЗЯИН. РАХМАНОВ. Слышь ты, жену позови! ХОЗЯИН. А если в лоб? РАХМАНОВ. А если я с милицией приду? ХОЗЯИН. Труша! РАХМАНОВ. И ворота открой. Кулачьё! Появляется ХОЗЯЙКА. ХОЗЯИН. Милицией грозит. ХОЗЯЙКА. Вы, гражданин, толком объясните, чего хотели. Только я сразу предупреждаю: у меня брат губернатора возит. Персональным водителем – так понимайте. РАХМАНОВ. Очень рад за вашего брата, скатертью ему дорога. А я сестру вам привез. За моей спиною прячется. ЖУЛЬЕТА. Я здесь не останусь. ХОЗЯЙКА. Про кого это вы все талдычите: сестра? У меня сестер нет. Разве что Зойка двоюродная – так она в Канаде проживает. РАХМАНОВ. Нет, вы слушайте, что я говорю вам, Вера... Как по отчеству? ХОЗЯЙКА. О, ты слыхал: Вера! Это я, что ли, Вера? Вы, гражданин, адресом ошиблись и еще права качаете. Тьфу! Уходит. 17 РАХМАНОВ. То есть что значит – ошибся? У меня записано: улица Первомайская, семнадцать. Правильно? Грязные Столбы. Так? ХОЗЯИН. Покажь записку. (Читает.) Каретникова. РАХМАНОВ. Да. Вера. А это сестра её. ЖУЛЬЕТА. Не останусь я. ХОЗЯИН. Не живут они тут. Съехали. РАХМАНОВ. Не понял. ХОЗЯИН. Дом продали и съехали. РАХМАНОВ. Как съехали? Совсем съехали? ХОЗЯИН. Ты не русский, что ли? Говорю, съехали. За Урал подались. Я хибару купил. РАХМАНОВ. Ну, зашибись. Эти продали, те купили, а мне что делать? Я тут вообще ни при чем. Пожалел, дурак, дурочку. Слушай, друг. Автобус у вас тут ходит до Клячина? Я денег оставлю – посади девчонку. ХОЗЯИН. Сигареткой не угостишь? РАХМАНОВ. Я не курю. ХОЗЯИН. Заметно. Шибко нервный. РАХМАНОВ. Ну так что? ХОЗЯИН. Что? РАХМАНОВ. Присмотришь за девчонкой? Я заплачу. ХОЗЯИН. Направо глянь. Что видишь? РАХМАНОВ. Ничего. Или что там – автобус, кажется, стоит? ХОЗЯИН. Рейсовый. В Демидовку. Через Клячин. РАХМАНОВ. Понял. Спасибо, друг. А ну-ка, большеглазая, дай руку и – поднажмем. Рахманов хватает одной рукой Жульету, другой – ее чемодан. Жульета упирается. ЖУЛЬЕТА. Я не пойду, я не хочу!.. РАХМАНОВ. Давай без глупостей!.. Автобус – в Клячин... ЖУЛЬЕТА. Я никуда не поеду!.. РАХМАНОВ. Что за капризы!.. То – не останусь, теперь – не поеду... Ты уж определись как-нибудь. Жульета, не в силах больше сопротивляться, кричит: громко и пронзительно. 18 ХОЗЯИН. Цирк... Уходит. РАХМАНОВ. Идиотка. Психическая. ЖУЛЬЕТА. Я испугалась. А вы если избавиться от меня хотите, так я вам сразу говорю – я неприспособленная, я одна пропаду. Пусть вас теперь совесть мучает. Вы не бросайте меня, дяденька Рахманов. Взяли – так не бросайте. РАХМАНОВ. Ты на мою жалость не дави. Я почему взял: думал, доброе дело сделаю. А теперь – что? Где мне твою Верку искать? ЖУЛЬЕТА. Я не знаю. РАХМАНОВ. И я не знаю. Сели в машину. ЖУЛЬЕТА. А в Клячин все равно не поеду. Кому я там нужна? Ой, где же ты, сестренка моя любимая?! А тетя Крыся меня обратно не примет, в дурдом сдаст. Где одни дураки живут. РАХМАНОВ. Не поедешь в Клячин – я тебя в милицию отвезу. Пусть разбираются. Поняла? Именно так: или в Клячин – или в милицию. (Заводит мотор.) ЖУЛЬЕТА. Я чемодан забыла. РАХМАНОВ. Я твои чемоданы таскать не нанимался. Жульета выскакивает за чемоданом. Рахманов, помедлив, рывком бросает машину с места и уезжает. Жульета остается одна. 4. Крашеная блондинка, плюшевая обезьянка. Кафе-бар «Чинзано». Негромко играет музыка. За одним из столиков сидит РАХМАНОВ, неподалеку – за другим – эффектная БЛОНДИНКА. Появляется ОФИЦИАНТ. 19 ОФИЦИАНТ. Слушаю вас. РАХМАНОВ. Поужинать. Меню принеси. ОФИЦИАНТ. Заблудились? Тут вам не столовая. РАХМАНОВ. А что? ОФИЦИАНТ. Кафе-бар «Чинзано». Выпить – закусить. РАХМАНОВ. Ну и чем у вас тут закусывают? ОФИЦИАНТ. Есть жареные колбаски. Раки. Морепродукты... РАХМАНОВ. Стоп. Давай колбасу. ОФИЦИАНТ. Колбасой что закусывать будете? Рекомендую нашу фирменную настойку по проверенным домашним рецептам: черная смородина, рябиновый лист... РАХМАНОВ. Не надо. Водка есть? ОФИЦИАНТ. Ноль два, ноль пять, ноль семь, литр? РАХМАНОВ. Ну, грамм двести пока. Официант уходит и мгновенно возвращается с подносом; накрывает на стол. ОФИЦИАНТ. Приятно отдохнуть. Счет, пожалуйста. РАХМАНОВ. А что так сразу? ОФИЦИАНТ. Правило заведения. РАХМАНОВ. Не доверяешь, что ли? Не внушаю, значит, доверия? ОФИЦИАНТ. Завсегдатаям мы и под запись отпускаем. Заходите чаще. Приятного времяпрепровождения. РАХМАНОВ. Погоди. Где у вас тут выступить можно? В смысле: представление показать. Ну, денег зашибить. Поиздержался в дороге. ОФИЦИАНТ. Бывает. РАХМАНОВ. Я – фокусник. Манипулятор. Вот – гляди. (Берет вилку, делает пас рукой, вилка исчезает.) ОФИЦИАНТ. Поосторожней с приборами. РАХМАНОВ (достает вилку из кармана официанта). Ну так что, имеется зал в городе? ОФИЦИАНТ. Вообще-то, мы гастролеров в клубе железнодорожников принимаем. Певец Казаченко там выступал, молодежная группировка «На-на», другие популярные исполнители. РАХМАНОВ. Годится. Как проехать? 20 ОФИЦИАНТ. Если отсюда – то вниз по проспекту Дзержинского и направо, по улице Мира вокруг рынка, по кольцу налево, улица Зеленая – снова налево, через площадь, по улице Строителей, мимо кладбища... РАХМАНОВ. Ладно, я найду. ОФИЦИАНТ. Спросить Эмму Георгиевну. РАХМАНОВ. Запомню. Выпьешь со мной? ОФИЦИАНТ. Ну, разве что после смены. Удаляется. Рахманов выпивает рюмку водки, берет свой графин и подсаживается к блондинке. РАХМАНОВ. Вы позволите? БЛОНДИНКА. Смотря что. РАХМАНОВ. Составить вам компанию. БЛОНДИНКА. Ну, составьте. РАХМАНОВ (разливает по рюмкам). Частенько здесь бываете? БЛОНДИНКА. Да, бываю. РАХМАНОВ. А я в первый раз. Ну как, за знакомство? БЛОНДИНКА. А мы что – уже познакомились? РАХМАНОВ. Успеем, вечер длинный. (Выпил, достал из воздуха розу.) Это – вам. БЛОНДИНКА. Вы волшебник? РАХМАНОВ. Увы, всего только артист. БЛОНДИНКА. А что так мрачно? РАХМАНОВ. Выше головы не прыгнешь. Кстати, приглашаю вас на свой концерт. Тут, в клубе, - мимо кладбища и направо. Знаете? БЛОНДИНКА. С удовольствием. А если еще и мимо кладбища... В дверном проеме возникает ЖУЛЬЕТА. Оставаясь незамеченной, идет к столу Рахманова. РАХМАНОВ (наливает). Теперь выпьете со мной? БЛОНДИНКА. Ваше здоровье. (Выпивает.) 21 РАХМАНОВ. Вот правильно. Не люблю, когда ломаются. Терпеть не могу, когда женщина строит из себя. Теперь же у нас – как? – все волевые, деловые... А женщинам, я считаю, не свойственно... (Наполняет рюмки.) БЛОНДИНКА. Что-то слишком часто. РАХМАНОВ. Часто не бывает слишком. (Увидел Жульету.) ЖУЛЬЕТА. Ой, а я вижу – машина ваша стоит!.. А вы думали, я обиделась, что вы уехали? Ни капельки не обиделась. Только испугалась немного. И то не сразу. Сначала услышала «фрр-р!», побежала, да разве машину догонишь! (Блондинке.) Здравствуйте, я – Жульета. Я из Клячина приехала. РАХМАНОВ (сквозь зубы). Тебе чего надо? Что ты привязалась ко мне, полоумная?! ЖУЛЬЕТА. Я теперь за вами, как ниточка – за иголочкой... Ой, можно, я вашу колбасу съем? Я жутко голодная. РАХМАНОВ. Да, возьми колбасу и вот еще – возьми... (Выгреб мелочь из кармана.) И топай отсюда. (Блондинке.) Какая-то сумасшедшая. БЛОНДИНКА. На чертенка похожа. На анчутку. Смешная. РАХМАНОВ. Ага, обхохочешься. (Пьет водку.) Потанцуем? БЛОНДИНКА. Вы приглашаете? РАХМАНОВ. Уже пригласил. Кружатся в медленном танце. Жульета ест колбасу, при этом все время перемещается так, чтобы видеть лицо Рахманова. ЖУЛЬЕТА. Вы, дяденька Рахманов, это не подумавши сделали. Вы просто пока не понимаете, что мы с вами похожи. Это как два яблока: одно яблоко – сладкое и красное, а второе хоть и кислое, и зеленое, но тоже – яблоко. Не умею подругому объяснить. Это чувствовать надо. БЛОНДИНКА. Какая назойливая девочка. ЖУЛЬЕТА. Ой, я такая назойливая! Вы еще не знаете, какая я назойливая. Меня соседские девочки даже собаками травили. РАХМАНОВ. Все, лопнуло мое терпение. Официант! (Жульете.) Ты это... Ты... Ты зачем сюда пришла? ЖУЛЬЕТА. Чтобы вас совесть не замучила. Является ОФИЦИАНТ. 22 РАХМАНОВ. Это как, по-вашему, называется?! Приятное время-пропре-препровождение?! ОФИЦИАНТ (Жульете). Извините, ваш столик где? Ясненько. Тогда, быть может, пройдем воо-он туда, там свободно. Денежки у вас есть? (Показала смятые в кулаке купюры.) Чудесненько. Официант усадил Жульету за свободный стол.Рахманов и Блондинка танцуют под пристальным ее взглядом. БЛОНДИНКА. Нет, я так не могу. Мы будто под прицелом. РАХМАНОВ. Действительно: прессует. Может, нам прогуляться, пока вечер окончательно не испорчен? Известны вам другие злачные места в этом районе? БЛОНДИНКА. Есть свободная квартирка. Подруга уехала, ключи оставила. Не возражаете? РАХМАНОВ. Не возражаю. БЛОНДИНКА. Тогда возьмите бутылку шампанского. Ну, и себе что-нибудь. И посуду, пожалуйста, захватите. Квартирка, знаете ли, пустует. РАХМАНОВ. Что, даже стаканов нет? БЛОНДИНКА. Там, кроме дивана, ничего нет. Вышли из кафе, идут по улице. В глубине – Жульета с чемоданом. РАХМАНОВ. Мы так и не познакомились. БЛОНДИНКА. А надо? РАХМАНОВ. Как-то мы должны друг друга называть. БЛОНДИНКА. Называйте, как хотите. Меня как только уже не называли. РАХМАНОВ. Нюра, Таня, Маня? БЛОНДИНКА. Нормально. РАХМАНОВ. Или Анжела. Анжела – звучит. БЛОНДИНКА. Это штамп. РАХМАНОВ. А если – Дульсинея? БЛОНДИНКА. Только если вы – Алонзо Кехано. РАХМАНОВ. Тогда – Кабирия. БЛОНДИНКА. Это святое. Но мне нравится. 23 РАХМАНОВ. Да будет так. (Крепко ее целует.) Дверь подъезда захлопывается перед самым носом Жульеты. Она пытается ее открыть, потом садится на скамейку под фонарем; наклоняется, достает из-под скамьи плюшевую обезьянку. ЖУЛЬЕТА. Ой, какая ты чумазая! И глаз где-то потеряла... А хвост шикарный... Давай-ка я тебя почищу, бесхозная ты обезьяна. Обезьяна Чичичи – воровала кирпичи. Глупое имя – Чичичи. Есть хорошее имя Савелий Данилович, только оно совершенно не обезьянье. (Любуется результатом своей работы.) Теперь другое дело: совсем как новая. Завтра попрошу Рахманова, он тебе глазик нарисует. Будешь с нами жить полноценной жизнью. Все равно ты никому больше не нужна – валяешься тут под скамейкой в одиночестве. Ой, что-то я устала сегодня. Боженька мой и всех добрых людей, сделай так, чтобы всем жилось хорошо, чтобы солнце не погасло и чтобы войны не было. Затемнение. 5. Перед выступлением. Утро следующего дня. ЖУЛЬЕТА, свернувшись калачиком, дремлет на скамейке. РАХМАНОВ выходит из подъезда. Осторожно прикрывает дверь, видимо, желая уйти незамеченным. ЖУЛЬЕТА (вскакивает). Дяденька Рахманов! РАХМАНОВ. Тьфу! ЖУЛЬЕТА. Я вам что хотела сказать, дяденька Рахманов: нам Верку искать надо. Пока Верку не найдем, вы от меня не избавитесь. Это уж вы как хотите. Вы меня, конечно, можете прогнать, только я сразу предупреждаю: я останусь. Идут по улице: Рахманов скоро меряет тротуар большими шагами, Жульета семенит рядом. РАХМАНОВ Ты как меня нашла? 24 ЖУЛЬЕТА. Шла-шла и нашла. РАХМАНОВ. Всю ночь, что ли, тут просидела? Не страшно было? ЖУЛЬЕТА. А я – с обезьяной. Мы друг дружке сказки расска-зывали. Поглядите, какая она потешная. Только глазика не хватает. Ее Джаконя зовут. Пожмите лапку. РАХМАНОВ. Почему – Джаконя? ЖУЛЬЕТА. А так приснилось. Ой, а еще мне снилось, будто я цветы собираю. Собираю, а в букет увязать не могу – все рассыпается. И я снова собираю. А рукава на платье длиннющие – мешают, мешают... А у вас так бывало: вот вы чувствуете что-то хорошее впереди, а не знаете – что? РАХМАНОВ. У меня? У меня все по-другому: ожидаешь хорошего – получаешь дерьма на лопате. ЖУЛЬЕТА. Это почему так? РАХМАНОВ. А вот так. Сам виноват. Ничего не хочу, никого не люблю. Но меня такая жизнь устраивает. ЖУЛЬЕТА. Совсем никого не любите? И эту, с которой вчера танцевали, тоже не любите? РАХМАНОВ. Похоже, что нет. ЖУЛЬЕТА. А зачем же вы ее целовали, если не любите? Вы же ее целовали, я видела! РАХМАНОВ. Ну, знаешь ли... Мужчине иногда очень хочется поцеловать женщину. Даже если он ее не любит. ЖУЛЬЕТА. И вам не бывает противно? РАХМАНОВ. Противно – не противно... А как по-другому? ЖУЛЬЕТА. Ладно. В следующий раз, когда вам захочется, целуйте меня. Я тоже женщина. РАХМАНОВ. Погремушка ты на курьих ножках. Лучше скажи, что мне с тобой делать? ЖУЛЬЕТА. Я и говорю: Верку надо искать. Знаете, как Верка нам обрадуется! РАХМАНОВ. Сомневаюсь. Но мысль, конечно, правильная. Хотя та еще, наверное, канитель: запросы, анкеты... Опять же деньги – вечная проблема. Ты что умеешь делать? ЖУЛЬЕТА. Я умею: посуду мыть, в гостинице убирать, пуговицу пришить могу, читать, писать – только медленно, песни петь, грибы-ягоды собирать... РАХМАНОВ. Песни – это хорошо. Если б ты еще конферировать могла... 25 ЖУЛЬЕТА. Кан – фен – что? РАХМАНОВ. Конферировать... С публикой общаться. ЖУЛЬЕТА. А я общительная! Вы еще не знаете, какая я общи-тельная. Я с кем угодно общаться могу, меня даже собаки слушаются. Незаметно вышли на стоянку, где Рахманов припарковал накануне свой автомобиль. РАХМАНОВ. Ну-ка, пройдись туда-обратно. Теперь еще раз, только смотри на меня. Пустой номер. А если так? (Достает из машины шляпу и клоунские ботинки.) Надевай! (Рисует ей на лбу изумленно-приподнятые брови, красный пятачок - на носу, на губах – сердечко.) Попробуем? В руках Рахманова теннисный мяч. Рахманов бросает его Жульете, ударив о землю. Тот высоко подпрыгивает. Поймавши мяч, Жульета тем же способом отправляет его Рахманову, но мяч, на сей раз коснув-шись сцены, не подпрыгивает, а остается лежать на месте, будто наполненный мокрым песком. ЖУЛЬЕТА. Ой! РАХМАНОВ. Кажется, работает. Ладно, была – не была. Будем делать из тебя артистку большой эстрады. На сцену выйти не побоишься? ЖУЛЬЕТА. Я? На сцену? Ой, дяденька Рахманов!.. Это же самая-пресамая моя мечта – на сцене выступать! А где, где эта сцена? РАХМАНОВ. Где? Я знаю где: в клубе железнодорожников. ЖУЛЬЕТА. Да кто же это мне позволит? В клубе-то! РАХМАНОВ. Кто, кто? Эмма Георгиевна – вот кто! 6. Фиаско в клубе железнодорожников. Где-то за кулисами. РАХМАНОВ и загримированная клоуном ЖУЛЬЕТА. В продолжение следующего диалога Рахманов готовится к выступлению: надевает костюм, выставляет ширму и стол, выкладывает реквизит. 26 РАХМАНОВ. Все, большеглазая, шутки кончились. Слушай и запоминай. Вот – ширма, стоишь тут. Услышала свое имя – выходи. ЖУЛЬЕТА. Выхожу когда услышу. Поняла. РАХМАНОВ. Спину публике не показывай. Это важно. Двигаешься так: шаг в сторону, шаг вперед, в сторону – назад. Повтори. ЖУЛЬЕТА (выходит, как учил Рахманов). В сторону – вперед, я поняла. РАХМАНОВ. Правильно. Только держи себя свободней. Улыбайся мне и зрителям. Хотя – нет, улыбаться не обязательно. Видишь коробку? Раньше я голубей отсюда доставал. Где твоя обезьяна? (Прячет обезьяну в коробку.) Принесешь так, чтобы пустой ящик был наверху. Обезьяна в нижнем, верхний – пустой. Запомнила? ЖУЛЬЕТА. А как узнать, какой ящик нижний? РАХМАНОВ. Нижний тот, в котором обезьяна. Если ты сунула обезьяну в верхний... (Переворачивает коробку.) Он тут же превращается в нижний. ЖУЛЬЕТА. Поняла. РАХМАНОВ. Все. Теперь самое главное – шляпа! Когда на стол ее поставила, не забудь сдвинуть кольцо – чтобы вода ушла. ЖУЛЬЕТА. Ой, а если забуду? РАХМАНОВ. Тогда лучше совсем ничего не делай. Просто сняла с головы, поставила на стол. Я сам передвину. ЖУЛЬЕТА. Сняла и поставила. РАХМАНОВ. Эту веревочку дергать по моей команде. ЖУЛЬЕТА. Дергать по моей команде. Поняла. РАХМАНОВ. По моей(!) команде. (Щелкает пальцами.) Значит, еще раз: шляпа, веревочка и – за ширму. Куда?! Я сказал, спиной к залу не поворачиваться! ЖУЛЬЕТА. Забыла-забыла-забыла-забыла. (Шаг в сторону, шаг назад, скрывается за ширмой.) РАХМАНОВ. Ой, чувствую нехорошим местом: осрамимся, прова-лимся... Тебе все понятно, большеглазая? Все уяснила? ЖУЛЬЕТА. Все уяснила, дяденька Рахманов, все поняла. РАХМАНОВ. Ну, с Богом. Свет. Музыка. Рахманов выходит к зрителям, становится перед ширмой лицом к залу. 27 РАХМАНОВ. Добрый вечер, дамы и господа, достопочтенная публика! Очень приятно видеть вас всех в этом зале. Вот вас видеть особенно приятно, ибо по выражению вашего лица понимаешь: вы здесь не по своей воле. Супруга уговорила? Ну, чего не сделаешь ради любимой женщины! Берите пример с вашего соседа: человек расслабился и получает удовольствие. (Играет номер с картами.) А вообще-то, вы мне кого-то напоминаете. Мы с вами определенно гдето встречались, нет? Быть может, прошлым летом в Курске? На карточном турнире шулеров? Я многих там оставил в дураках. (Разворачивает веером пять тузов одной масти.) Ведь только для очень малой части зрителей фокусник – маг и волшебник, для остальных он просто обманщик, которого им хочется разоблачить во что бы то ни стало. Действительно, фокусы – штука нехитрая, их могут показывать все кто угодно, но: вопрос в том, как их показывать. Хороший артист работает так, что даже самый дотошный зритель сидит на представлении с открытым ртом, позабыв, что он пришел сюда с целью разгадать мои секреты. (Достает изо рта яйцо, бросает в зал; яйцо рассыпается в пыль.) На самом-то деле секрет любого фокуса парадоксален и прост. В этом, собственно, и заключается сам фокус. Ну, например. Я вызы-ваю человека из зала. Кого? Да хоть вот вас. Да-да, вас. А то, я вижу, вы заскучали, на часы все поглядываете. Прошу!.. Аплодисменты, дамы и господа! ЧЕЛОВЕК из ЗАЛА поднимается на сцену. РАХМАНОВ. Будьте любезны, ваши часики. (Рассматривает полученные часы.) Теперь наконец-то понимаю, что означает выражение «время – деньги». (Заворачивает часы в платок.) Обычно я использую для фокуса собственные часы, но в прошлый раз фокус, к сожалению, не удался. (Наступает каблуком на платок.) Не волнуйтесь, в случае чего можете рассчитывать на мою квартиру в Урюпинске. (Встряхивает платком, часы исчезли.) Проверьте ваши карманы, уважаемый. Ваши часы либо – тут, либо – тут, либо – здесь. Человек из зала проверяет карманы, достает оттуда ленты, платки, наконец – часы. Под аплодисменты зрителей возвращается на свое место. 28 РАХМАНОВ. Меня многие спрашивают, что дает мне основания считать себя хорошим артистом. И я в качестве рекомендации привожу имя всемирно известного цирка, где мне довелось... Внезапно раздается громкий хлопок. Над сценой кружит конфетти. ЖУЛЬЕТА (выглядывая из-за ширмы). Я нечаянно... Честное слово! Я веревочку поправить хотела. РАХМАНОВ. Жульета, дамы и господа! Жульета!!! ЖУЛЬЕТА. Уже выходить? Рахманов жестами вызывает ее, она выходит, раскланивается. РАХМАНОВ. Меня многие спрашивают, для чего артисту нужны ассистенты. И я отвечаю: не в последнюю очередь для того, чтобы подавать необходимый для номера реквизит. Где же наш реквизит, Жульета? (Сквозь зубы.) Ящик тащи! Жульета, спохватившись, убегает за ширму и поворачивается при этом к залу спиной. На спине ее нашиты крючки, где висят ленты, шарики, карты и т.п. РАХМАНОВ (берет себя в руки). Надеюсь, теперь никто не задается вопросом, куда уехал тот цирк и почему, собствен-но, я остался. (Принимает от Жульеты черный ящик.) Важная составляющая любого фокуса – эффектный трюк. Например, когда в пустом, как вы убедились, ящике возникает вдруг... (Ящик попрежнему пуст.) Возникает плюшевая... (Ящик пуст.) Где обезьяна? ЖУЛЬЕТА. Ой, забыла-забыла-забыла... (Убегает за ширму, возвращается с игрушкой.) РАХМАНОВ. Небольшая накладка. Меня многие спрашивают, для чего мне такая неказистая, нерасторопная, непригодная для сценической работы, бестолковая, бесполезная ассистентка. И я отвечаю: что как всякая ассистентка она отвлекает на себя часть вашего зрительского внимания. Я наливаю в самую обычную шляпу стакан самой обыкновенной воды, и вы видите, как Жульета ставит эту шляпу на стол. И кто-то из вас уже догадался, что воды в шляпе нет, но никто пока не понял, куда она подевалась. Нельзя оставлять зрителю время для размышлений. 29 Надевает шляпу, вода выливается ему на голову. ЖУЛЬЕТА. Ой! Я не виновата! Вы же сами сказали – не трогай кольцо. Вы сами сказали! (Делает шаг в сторону, шаг назад и опрокидывает ширму.) Рахманов пытается восстановить порядок на сцене. Жульета ему помогает, но больше мешает. Ширма окончательно разваливается. Рахманов уводит Жульету со сцены. 7. ...и другие неприятности. В закулисном помещении. РАХМАНОВ и ЖУЛЬЕТА. ЖУЛЬЕТА. Всегда я так вот: испортила вам выступление. Такая дура, хоть плачь! А у вас голова мокрая. Надо бы высушить, а то простудитесь. (Рахманов молчит.) А вы не сердитесь. Каждому свое умение. А ширму починить можно. И вообще: нам хлопали много. И смеялись. А я сейчас пойду и скажу, что это я во всем виновата. А, дяденька Рахманов? Чего вы молчите? Ну, обругайте меня, скажите, что я кретинка, болванка, дура стоеросовая... Только не молчите. Это для здоровья плохо. Тому плохо, кто молчит, и тому, на кого молчат, - тоже нехорошо. РАХМАНОВ. Я молчу, потому что слов нет. Ты же все сделала неправильно. Все! ЖУЛЬЕТА. А я не нарочно, чтобы вы знали. Просто растерялась от волнения. Да и как не растеряться-то! Первый раз все-таки. А в следующий раз все по-другому будет. Обещаю. РАХМАНОВ. В следующий?.. ЖУЛЬЕТА. Я все правильно сделаю. Без ошибок. РАХМАНОВ. Пошла вон. ЖУЛЬЕТА. Я постараюсь... Я же способная! Вы еще не знаете, какая я способная! Назубок все выучу, с закрытыми глазами буду по сцене ходить! РАХМАНОВ. Способная – не способная... Где твой чемодан? 30 ЖУЛЬЕТА. Ой, господи, опять чемодан, да? Не верите мне, что ли? Думаете, если отсталая, так совсем идиотка, да? РАХМАНОВ. И чтоб я тебя больше не видел! (Выставил Жульету из комнаты.) Связался на свою голову. Как бес попутал. ЖУЛЬЕТА (в приоткрытую дверь). Обезьяну! РАХМАНОВ. К чертовой матери!.. (Бросил ей игрушку.) Вместе с обезьяной!.. ЖУЛЬЕТА. Я вас на улице буду ждать. Под деревом – где наша машина стоит. Хорошо? (Не дождавшись ответа, закрывает дверь.) Рахманов крушит реквизит о стену. Входит ЭММА ГЕОРГИЕВНА, пышнотелая усатая дама неопределенного возраста. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Красота! Цирк, значится, сгорел, а клоуны остались. А говорил, что фокусник... Вот так меня всю жизнь мужики и обсчитывают. РАХМАНОВ. Примите мои извинения, Эмма Георгиевна. И чтобы сразу все точки... Аванс я вам верну. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Это само собой. Я бы и за моральный ущерб с тебя взять не постеснялась: репутация-то заведения ой как пострадала, да только ты и без того неприятностей на свою задницу огреб... РАХМАНОВ. Что сделал, простите? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. А то! Кошелек у Мишки Ворона зачем ском-муниздил? РАХМАНОВ. Я не понимаю, о чем вы говорите. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. И не надо понимать. А надо – ноги в руки и – ага! Тут сейчас такое начнется... Где сыкуха твоя? РАХМАНОВ. Кто? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Все, амбец! Слышишь?.. Это серьезные люди сюда идут. По твою, между прочим, душу. Серьезные люди входят без стука: УПРАВЛЯЮЩИЙ ДЕЛАМИ Мишки Ворона и ТОЛИК. УПРАВЛЯЮЩИЙ (к Толику). Это он? (Толик кивнул.) Господин артист, у нас мало времени, поэтому – верните бумажник, и я обещаю, что Толик ограничится одним ударом. В печень или в солнечное сплетение. Подчеркиваю: ограничится одним. 31 РАХМАНОВ. Не понял, вы мне угрожаете? Вы кто такой? УПРАВЛЯЮЩИЙ. Я управляющий делами Михал Михалыча. А это – Толик, мой племянник. РАХМАНОВ. А Михал Михалыч – кто? УПРАВЛЯЮЩИЙ. Авторитет. Очень уважаемый в городе человек. Подчеркиваю: уважаемый в городе. РАХМАНОВ. Ну, допустим. Но я, честное слово, все равно не понимаю, о чем речь. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Господи, спаси и помилуй! УПРАВЛЯЮЩИЙ. «Дохнула жизнь в лицо могилой, мне страстной бури не унять...» Обожаю Блока. И настоятельно рекомендую вам, господин артист, вернуть бумажник. РАХМАНОВ. А я в ответ рекомендую вам, господин вымогатель, немедленно покинуть помещение. А то я, знаете, и психануть могу. Мало не покажется. УПРАВЛЯЮЩИЙ. В таком случае Толик сломает вам руку. Толик, ломай. Толик заломил Рахманову руку за спину. РАХМАНОВ. А! О! Ты что делаешь, гад! ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Ой, только без крови! Управляющий делами Михал Михалыча обыскал Рахманова, нашел бумажник и деньги. РАХМАНОВ. А деньги – не мои. Ай! УПРАВЛЯЮЩИЙ (Эмме Георгиевне). Ваши? Изымаются в качестве компенсации за восемь минут потерянного тут времени. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. О, как! УПРАВЛЯЮЩИЙ. Подчеркиваю: в качестве. Претензии предъявлять Михал Михалычу лично. Часы приема – с девяти до двенадцати на Дроболитейном. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Яблони в цвету! Не по-христиански это. УПРАВЛЯЮЩИЙ. Я татарин, Эмма Георгиевна. С раскосыми и жадными очами. Вы помните?.. «Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет в тяжелых, нежных наших лапах? Привыкли мы, хватая под уздцы играющих коней ретивых, ломать 32 их... какие-то там – крестцы и усмирять рабынь строптивых...» Подчеркиваю: крестцы и усмирять. (Толику.) Отпусти его. Серьезные люди уходят. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Живоглоты, твою мать, гужееды! Петюня мой был жив – Мишка ему тапочки в зубах по утрам подносил, а теперь, гляди ты, Михал Михалыч! По часам принимает, срань господня! РАХМАНОВ. Кажется, он в самом деле мне руку сломал. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Он шею мог тебе сломать, если ты еще не понял. Это же Толик! Он восьмикилограммовым родился, кулаки как дыни. Покажи руку-то. РАХМАНОВ. Больно. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Тут без доктора не обойтись. В больницу тебе надо, артист. РАХМАНОВ. Нет. Вы мне вот что, Эмма Георгиевна... Вы мне денег одолжите. Я вам машину в залог оставлю. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Денег не дам - я и так через тебя по-страдала. А руку поправить могу. У меня знакомый хирург есть: золотой мужик! Ты сейчас где живешь? РАХМАНОВ. Не живу я нигде. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. У меня будешь жить. Соплюха твоя тебе кем приходится? РАХМАНОВ. Кто? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Ну кто? Замухрышка эта голоногая. Жена или так – на временное пользование? РАХМАНОВ. Вас не касается. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Как будто не касается. Только я тебе при-знаться хочу: нравишься ты мне, артист. Прямо мороз по коже как нравишься. Вот такая у меня физиология: встречу мужика и ничего с собой поделать не могу. Петюня мой покойный, царствие ему небесное, уж как меня охаживал: смертным боем бил, а не помогало. Слабая я на передок. РАХМАНОВ. Это вы мне таким манером любовь предлагаете? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Ох, любовь!.. Сочувствия прошу капельку. РАХМАНОВ. Чего нет – того нет. 33 ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Облом, значится? (Засмеялась.) И откуда ты такой урод красивый взялся? Сволочь бессердечная. Съем я тебя. Задушу. В клочки порву и съем. Или у тебя принципы? Так ведь мне чужого не надо: люби свою трясогузку, я на ее место не претендую. Мне бы только ноченьку одну у костра твоего погреться. Пусть костерок у тебя плохонький, да ведь одинокой бабе много тепла не требуется, одинокая - она, бывает, и дымком согревается. РАХМАНОВ. А почему это у меня «костерок плохонький»? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Потому что укатали сивку крутые горки. Потому что глаза у тебя как у побитой собаки и сам ты весь заплеванный, заёзженный... Но ничего! Ничего, ты у меня отдохнешь, подлечишься, наберешься сил. Ты у меня услышишь еще пение ангелов и увидишь все небо в алмазах. Ты у меня будешь жить тихо и сладко, как у Христа за пазухой, и все у нас будет хорошо. Все будет хорошо. 34 ЧАСТЬ ВТОРАЯ 8. Мир тесен и не без добрых людей. Аллея городского парка. Поздний вечер. ЖУЛЬЕТА, в руках – плюшевая обезьяна, у ног – перевязанный веревкой чемодан. Появляются ТОЛСТЫЙ и ГРИНЯ. ГРИНЯ. Опа, Толстый, погляди, какой цветочек. ТОЛСТЫЙ. Кажись, ромашка, нах. ГРИНЯ. Ща погадаем: любит – не любит. (Жульете.) Скучаем, красавица? ЖУЛЬЕТА. Я Рахманова жду. ГРИНЯ. Огорчение: не придет он. ЖУЛЬЕТА. Не придет? ГРИНЯ. Увы и ах! ЖУЛЬЕТА. Откуда вы знаете? ГРИНЯ. Он сам сказал нам: пэрсонально. Пусть не ждет меня моя Катя, не приду я. Так и сказал. ЖУЛЬЕТА. А я – Жульета. ГРИНЯ. Ничего страшного. У нас для всякой Жульеты Ромео найдется. Толстый, будешь Ромео? ТОЛСТЫЙ. Не буду, нах. ГРИНЯ. Стесняется. Тогда Ромео буду я. Хотя в роте все меня зовут просто Гриня, а по званию – старший сержант.А это – Толстый, рядовой. ЖУЛЬЕТА. Вы солдаты? ГРИНЯ. Да, есть такая профессия – Родину защищать. Мы-то свое уже отзащищали, тьфу-тьфу-тьфу. Сто дней до приказа. А на гражданке - не ходят танки. Ну так что, Джульетта, мы играем с вами в Шекспира? ЖУЛЬЕТА. Я Рахманова жду. ГРИНЯ. Вместе подождем. ТОЛСТЫЙ. Слышь, Гриня, она, кажись, того... ГРИНЯ. А? ТОЛСТЫЙ. Чеканутая. 35 ГРИНЯ. Какая? ТОЛСТЫЙ. С приветом, нах! ГРИНЯ. Тебе же не в разведку с ней идти, дурак. А так она в порядке: грудки, попка – все на месте. И мы ей определенно нравимся. А, Джульетта? ЖУЛЬЕТА. Вы меня руками не трогайте. ГРИНЯ. Нравимся, нравимся – я же вижу. А я люблю военных, красивых, здоровенных... Это про нас песенка. Толстый – здоровенный, а я – соответственно... ТОЛСТЫЙ. Зачем нам эти приключения? ГРИНЯ. Забудь казарму, боец. Как говорит прапорщик Никодимов, глаза боятся, а руки хапают. У кого есть вопросы, держите их при себе. ТОЛСТЫЙ. Все, нах, я ухожу. ГРИНЯ. Ну и дурак. Как пришел целкой в часть, так целочкой и уйдешь. Уходи! Нам тебя не жалко. (Приобнимает Жульету.) Жульета отбивается и хочет бежать. Гриня удерживает ее, схватив за хвост обезьяну. ЖУЛЬЕТА. Отпусти, ей же больно! ГРИНЯ. Кому больно? Кому здесь больно? Гриня ласковый, Гриня зря не обидит. ТОЛСТЫЙ. Включи мозги, сержант. Пошутил и будет. Тоже мне Казанова, нах! Гриня пытается поцеловать Жульету, она в ответ кусает его за руку. Вскрикнув, Гриня бьет Жульету по лицу. Из темноты возникает БАРАБАНЦЕВ. БАРАБАНЦЕВ. Кто кричал? ГРИНЯ. Свободен, мужик. Ты здесь лишний. БАРАБАНЦЕВ. Просто интересно, что происходит. ТОЛСТЫЙ. Ничего интересного, нах. Мы уходим. ГРИНЯ. Ты погоди, вечно уходящий. Давай изобразим ему на пальцах, что тут происходит. ТОЛСТЫЙ. Все, нах, концерт окончен. ГРИНЯ. Нет, я еще хочу на бис ему сыграть - на губной гармошке. Песню о любви и смерти. 36 ТОЛСТЫЙ. Стой тихо, Гриня. И ты, боксер, расслабься. Ничего не было. Она подтвердит. ЖУЛЬЕТА. Хвост обезьяне оторвали. ГРИНЯ. Да я ей ща голову оторву. По самые ноги, мля. ТОЛСТЫЙ. Стой тихо, Гриня. Хвост - это проблема? БАРАБАНЦЕВ. Хвост – не проблема. ТОЛСТЫЙ. Тогда – хоп. Счастливо оставаться. ГРИНЯ. Че за маневры, Толстый? Очко сыграло? Позорно отступаем. ТОЛСТЫЙ. Закройся, нах. Толстый и Гриня уходят. БАРАБАНЦЕВ. С вами все в порядке? ЖУЛЬЕТА. Рахманов не пришел. БАРАБАНЦЕВ. Вот так встреча! Ты как тут оказалась? ЖУЛЬЕТА. Я Рахманова жду. БАРАБАНЦЕВ. Он что – тоже здесь? ЖУЛЬЕТА. Мы вместе выступали. А потом он меня прогнал, и я ушла. Понарошку. Чтобы он успокоился. И вот теперь жду его, жду, а его все нет и нет. А там все закрыто уже и свет не горит. Ой, где же ты, Рахманов мой потерянный? БАРАБАНЦЕВ. Понятно. ЖУЛЬЕТА. А нам Верку искать надо. Та еще канитель, если кто понимает: запросы, анкеты... БАРАБАНЦЕВ. Ты меня не узнаешь? Я в гостинице, в Клячине, жил. Рахманов там у меня ночевал. А ты потом к нам убирать пришла. Помнишь? ЖУЛЬЕТА. Помню. У вас пятки желтые. БАРАБАНЦЕВ. Правильно. Я – Митяй Барабанцев. ЖУЛЬЕТА. Очень приятно. Жульета. БАРАБАНЦЕВ. Точно – Жульета! ...Есть такое предложение, Жульета: видишь серый дом? – Я там живу. На шестом этаже. Крайнее окно справа. Оттуда эта аллея как на ладони. Всю жизнь можно сидеть и смотреть. Что скажешь? ЖУЛЬЕТА. Ну да: Рахманов придет, а меня нет. БАРАБАНЦЕВ. Мы записку оставим. ЖУЛЬЕТА. А он внимания не обратит и – уедет. БАРАБАНЦЕВ. Без тебя, что ли, уедет? 37 ЖУЛЬЕТА. Уедет. Очень даже запросто. БАРАБАНЦЕВ. Не понятно. ЖУЛЬЕТА. Ой, ну он такой человек несчастный: в нем искорка погасла, а он не заметил. Не умею я по-другому объяснить. БАРАБАНЦЕВ. А может, все-таки пойдем, а? Глупо тут стоять. Не появится он до утра. Раз уж до сих пор не пришел. ЖУЛЬЕТА. Буду ждать до утра. Не в первый раз, подумаешь! БАРАБАНЦЕВ. Вот я и предлагаю: ждать, но ждать под крышей и в безопасности. Не могу я тебя оставить одну! И с тобой остаться никак не могу! Вот ситуация – хоть разорвись... (Колеблется.) Ладно, как знаешь. На всякий случай запомни: второй подъезд, шестой этаж, квартира сорок восемь. ЖУЛЬЕТА. Запомнила. А иголка с ниткой у вас там есть? БАРАБАНЦЕВ. Найдутся. ЖУЛЬЕТА. Надо хвост обезьяне пришить. Нельзя же обезьяне без хвоста. 9. Ночной разговор. Квартира Барабанцева. Рабочая комната, ателье художника. ЖУЛЬЕТА и БАРАБАНЦЕВ пьют чай. Хвост у обезьяны уже пришит. БАРАБАНЦЕВ. Ты подлей себе чайку, не стесняйся. ЖУЛЬЕТА. Я не стесняюсь. Мама говорила: много жидкости на ночь – будет не сон, а сплошная беготня. БАРАБАНЦЕВ. Тогда конфеты ешь. ЖУЛЬЕТА. Я ем, спасибо. Вот еще эту съем и - пойду. БАРАБАНЦЕВ. Куда ты пойдешь? ЖУЛЬЕТА. В парк. БАРАБАНЦЕВ. Никуда ты не пойдешь. Вернется Рахманов, прочтет записку, что я ему на стекле оставил, и сам придет за тобой. Хотя после того, что ты мне рассказала, я думаю: лучше бы не приходил. Шучу, шучу. Но одной вещи не понимаю. Ты ведь ему не нужна, так? Зачем же он нужен тебе? ЖУЛЬЕТА. Для полного счастья. БАРАБАНЦЕВ. В чем счастье-то? Напридумывала. 38 ЖУЛЬЕТА. А зачем вам небо над головой? Он мне нужен потому, что – нужен. И я ему нужна. Пусть он этого не понимает! Пусть вы этого не понимаете! Но это так! А если это не так, то мне и на свете жить незачем! БАРАБАНЦЕВ. Что ты, Бог с тобой, Жульета!.. Я это просто так сказал, не подумавши. Ты прости меня, не обижайся... ЖУЛЬЕТА. Ой, и вы меня простите, дяденька Митяй. Накричала на хорошего человека. Если бы я еще знала, где он пропадает, а то ведь такие мысли в голову лезут поганые. БАРАБАНЦЕВ. А ты их гони! ЖУЛЬЕТА. А как? БАРАБАНЦЕВ. Ну, расскажи мне еще что-нибудь. Например, вот – про обезьяну. ЖУЛЬЕТА. А я сама ничего про нее не знаю. Я ее под скамей-кой нашла. Грязную-прегрязную. И она мне сразу понравилась. Я в игрушки не играю, чтобы вы знали. Я уже взрослая. Она мне как друг. А имя у нее совершенно обезьянье – Джаконя. Джаконя – это звучит, правда? БАРАБАНЦЕВ. У меня в детстве была морская свинка, я назвал ее Чудобрык. ЖУЛЬЕТА. А у тети Крыси во дворе живет дикий кот по кличке Пенициллин. БАРАБАНЦЕВ. А я учился в школе с мальчиком по фамилии Пешемореходященский. ЖУЛЬЕТА (выглянула в окно). Не получается, дядя Митяй... Неспокойно на душе. А вдруг он улицу в неположенном месте переходил и под машину попал? И лежит теперь где-нибудь, бедный?.. БАРАБАНЦЕВ. Жил на свете рыцарь бедный, в строгом замке заключен. Продал замок он наследный и – бродягой помер он. Ха! Экспромт. ЖУЛЬЕТА. Стихи, да? А я песню сама сочинила. Хотите, спою? Песня Жульеты. БАРАБАНЦЕВ. Здорово! Очень хорошая песня. ЖУЛЬЕТА. А Рахманов сказал – дурацкая. БАРАБАНЦЕВ. Потому что сам... (Посмотрел на часы.) Засиде-лись мы с тобой, Жульета, мама дорогая! Все нормальные люди давно уже спят. ЖУЛЬЕТА. Думаете, не стоит больше ждать? БАРАБАНЦЕВ. Кого? ЖУЛЬЕТА. А кого вы все время ждете? 39 БАРАБАНЦЕВ (усмехнулся). Жду. ЖУЛЬЕТА (разглядывает стоящие вдоль стен работы Барабан-цева; кивнула на женский портрет). Она красивая. БАРАБАНЦЕВ. Он не удался. Видишь, как тени легли: глаза квадратные... Поэтому и не закончен до сих пор. ЖУЛЬЕТА. А где она сейчас? БАРАБАНЦЕВ. Ты не поверишь: я не знаю. Может быть, у под-руги. Может быть, у другой подруги. ЖУЛЬЕТА. Вы поссорились? Ой, я как-то раз с одной девочкой поссорилась, так она мне все волосы изодрала. Такая буйная, ужас! А рисовать трудно? Если бы я умела, я бы такую картину нарисовала! Чтобы небо синее-синее и как зеркало, а внизу – цветы, цветы и радуга, только не так чтобы горбом, а – кусочками, кусочками, а вокруг ветер кольцами! БАРАБАНЦЕВ. А поверху текст: Пиво Пивное – вкус Родины. Это можно продать. ЖУЛЬЕТА. Вы что?! Вы свои картины продавайте! БАРАБАНЦЕВ. Мои – никто не берет. Что поделать, не шедевры. Поэтому в последнее время чаще приходится расписывать стены рекламой, а не холсты – пейзажами. А она считает, что я обманул ее надежды. Ну как же: выходила-то она за будущего Ван Гога, а живет вдруг с рядовым оформителем. Хотя, может быть, я все это себе придумал, и причина в том, что нет любви? ЖУЛЬЕТА. Она вернется. БАРАБАНЦЕВ. Она сказала: я вернусь через три дня или не вернусь никогда. Значит, сегодня или никогда. ЖУЛЬЕТА. Но так нельзя! Что вы за люди за такие! Неужели вам хорошо, только когда вам плохо?! Вы должны ее найти, чтобы она знала, чтобы видела... БАРАБАНЦЕВ. Я, конечно, умру без нее. Но искать не стану. ЖУЛЬЕТА. Ой, ну что вы говорите такое! Вы же не больной, не старый – зачем же вам умирать! Подумаешь, не сложилось. Конец света, что ли? Не вернется эта – подвернется другая. Знаете, сколько женщин о семейном счастье мечтают?! У тети Крыси соседка – исключительная женщина, а тоже с мужиками не везет. Первый бросил, второй - на заработки подался, третий – колеса воровал, сейчас в тюрьме сидит. А она – и добрая, и веселая, и работящая... Настька-Пипетка, дяди Виталика дочь. Хотите, я вам адрес скажу? Хотите?! БАРАБАНЦЕВ. Не надо, спасибо. 40 ЖУЛЬЕТА. Тогда не умирайте, пожалуйста! А то кто мне помо-жет Рахманова отыскать, если он вдруг завтра не придет? БАРАБАНЦЕВ. Ладно. Я постараюсь. ЖУЛЬЕТА. Постарайтесь. 10. В плену у Эммы Георгиевны. Огромная, как аэродром, кровать. ЭММА ГЕОРГИЕВНА перед зеркалом. Тут же РАХМАНОВ – в трусах и в халате; рука в запястье перебинтована. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Что, Савушка? Болит? РАХМАНОВ. Нет, сегодня хорошо. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Ну и слава Богу. Кушать не хочешь? РАХМАНОВ. Нет. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. А водочки? РАХМАНОВ. Нет. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Куда меня прет, а? Утром на весы встала: плюс два кэгэ. Ни в одно платье скоро не влезу. Люська новую диету подсказала, а я даже пробовать не буду. Один хер не поможет. Диеты-раздеридиеты... Силы воли-то нет. Характер есть, а силы воли - нет. Ну кому все это может нравиться? А, Савелий? РАХМАНОВ. Ммм?.. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Чего молчишь? РАХМАНОВ. Я не молчу. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Я говорю, кому все это может нравиться? РАХМАНОВ. Мне нравится. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Твоим словам веры нет. Встретил бы ты меня лет двадцать назад. Что ты! – Тростиночка... Талия в рюмку, жопа – персик, самой укусить хотелось. А теперь?.. РАХМАНОВ. Какое сегодня число? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. А тебе зачем? РАХМАНОВ. Живу как в пещере. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Живи. Живи и наслаждайся. 41 РАХМАНОВ. Одежду хотя б верни. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Я ее в прачечную сдала. Да ты что, Савушка, захандрилто? То тебе не так, это не эдак. Может, выпьешь все-таки водочки? РАХМАНОВ. Я на воздух хочу. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. «На воздух»! А балкон тебе – не воздух? Терраса тебе – не воздух? Или скучно тебе? Или плохо кормят? РАХМАНОВ. Третий день тут сижу. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. И сиди. Устал сидеть – ляг, полежи. Книгу почитай, музыку послушай. Сашку кликни. Ему дворец мой охранять тоже, верно, не большое удовольствие. Пусть придет - в картишки перекиньтесь. РАХМАНОВ. Денег нет. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Денег – не дам. Играйте на щелбаны. РАХМАНОВ. На щелбаны он не играет. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Ясное дело: лоб-то не железный и в колоде не шесть тузов, как у некоторых. РАХМАНОВ. Клевета. Возмутительная клевета. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Ох, берегись, Савка! Вот разлюблю я тебя, отдам Сашке на расправу! РАХМАНОВ. Машина моя стоит? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. А куда она денется? Стоит, родимая, где поставил. Хочешь, мои ребятки ее пригонят? РАХМАНОВ. Пусть стоит. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Пусть стоит. РАХМАНОВ. Жульета не появлялась? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Жульета... Частенько же ты ее вспоминаешь. РАХМАНОВ. Приходила, нет? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Не было. Не было, ну! Что я тебе врать, что ли, стану! Тоже мне: соскучился. Мало она тебе нервы потрепала. РАХМАНОВ. Ты петь умеешь? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Петь? РАХМАНОВ. Петь! Песни петь: тра-ля-ля! ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Ну, как все... РАХМАНОВ. Спой что-нибудь. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. А что спеть? РАХМАНОВ. Без разницы. Что-нибудь. 42 ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Чтой-то вдруг?.. Как-то даже странно... (Запела.) Что стоишь, качаясь, тонкая рябина... Да ну тебя к лешему! Посмеяться, что ли, захотел? (Помолчала.) Петюня мой, царствие небесное, эту песню любил... Как затянет, бывало, - а я подтягиваю. Голосистый был, собака. В хоре пел, в самодеятельности... А ты, Савушка, поешь? РАХМАНОВ. Нет. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Эх, ничего-то я о тебе не знаю, молчун ты мой неразговорчивый... РАХМАНОВ. А что, разве интересно? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Ну как же не интересно, дурачок! Все ин-тересно. И кто ты, и что ты, и чем прежде занимался... Не всю же ты жизнь по стране колесил. РАХМАНОВ. Да, колесил... Сначала с цирком, теперь вот сам по себе. Да, почитай всю жизнь: училище закончил, женился и – поехали. Аттракцион «Братья Калинкины». Три брата их было, я и жена моя. Акробаты. Хороший номер работали – на першах, шесты такие длинные, трехметровые. Ап!.. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Работали и что? РАХМАНОВ. Работали. А что? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Выгнали тебя или сам ушел? РАХМАНОВ. Сам. По состоянию здоровья. Разбился. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Господи, господи... Пьяный был? РАХМАНОВ. Зачем - пьяный? С нижним разминулись. Я верхний был, а он... Не заладилось у нас. До меня и раньше слухи доходили, в цирке – доброхотов как и везде... Ну, понятно, нервничали оба. А накануне сцепились. И на представлении он меня уронил. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Вот гад! РАХМАНОВ. Да нет, он не нарочно. Просто нельзя с обидой на манеж выходить. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. А потом? РАХМАНОВ. Ну, получили они новый ангажемент, уехали. А я при цирке остался. За животными смотрел, на подсадке рабо-тал... ЭММА ГЕОРГИЕВНА. А жена? РАХМАНОВ. Она с ними уехала. Мы к тому времени уже раз-велись. Потом вот – купил у заезжего ханыги реквизит. Переквалифицировался, стало быть. В сам себе хозяина. 43 ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Мой ты хозяин, мой! Оставайся здесь, Савушка, полюби меня, я тебя в люди выведу, делу научу, новый цех в пекарне откроем, торты будем печь, булочных прикупим... Сладенький мой, милый, хороший! Рахманчик мой долгоиграющий!.. Сигнал вызова по внутренней связи. РАХМАНОВ. Сашка твой звонит. ЭММА ГЕОРГИЕВНА (подняла трубку). Алё! Нет, никого не жду. Нет. Как? Не знаю такого... Твою в подмышку, Саша! Я тебе за что плачу?.. (Покосилась на Рахманова.) Хорошо, пропусти. (Рахманову.) Гость к тебе. РАХМАНОВ. Ко мне? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Какой-то... Баранцев, что ли. Стук в дверь. Входит БАРАБАНЦЕВ. БАРАБАНЦЕВ. Здравствуйте. Здравствуй, Савелий. РАХМАНОВ. А!.. Барабашкин! Каким ветром? БАРАБАНЦЕВ. От имени и по поручению. Жульету помнишь? РАХМАНОВ. Где она? БАРАБАНЦЕВ. У меня. В мастерской. РАХМАНОВ. Ну да? Вот это номер! А как же вы... А как она тебя нашла? БАРАБАНЦЕВ. Мир тесен. РАХМАНОВ. И что она? В порядке? Или случилось что-нибудь? БАРАБАНЦЕВ. Ничего не случилось. Просто она тебя ждет. РАХМАНОВ Так ты, выходит, что: за мной пришел? (Эмме Георгиевне). Ты слышала? Она меня ждет! Я знал это, знал! Я чувствовал. Она же... такая... ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Допустим, ждет. Что дальше? Поднимешься и с распростертыми объятиями – беде навстречу? Хорошо, давай, беги. Только халат не позабудь снять. РАХМАНОВ. А где мои брюки? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. В чистку сдала! Чтоб не воняли здесь. Артистам об этом, видимо, думать некогда... (Барабанцеву.) Вы, случаем, не артист? БАРАБАНЦЕВ. Нет, я не артист. 44 ЭММА ГЕОРГИЕВНА. А кто вы такой? И что вы делаете в моем доме? Явились, взбаламутили человека!.. А ему врачи покой прописали! Ему волнение противопоказано! РАХМАНОВ. Не обращай внимания. Сейчас пойдем. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Ага, разбежался. Никуда я тебя не пущу! Тебе врач прописал домашний покой! Тебе руку беречь надо! РАХМАНОВ. Покой – не покой... Ты на колесах? БАРАБАНЦЕВ. Такси у ворот. РАХМАНОВ. Поехали. У меня в машине концертный фрак. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Савушка... Савушка... Савушка... Савушка. Да на что она тебе сдалась, эта задрыга полоумная?! Нахле-баешься ты с ней горя! Мало тебе собственных неприятностей? РАХМАНОВ. Мало, Эмма Георгиевна, мало. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Приключений захотелось? РАХМАНОВ. Захотелось, Эмма Георгиевна, захотелось. БАРАБАНЦЕВ. Я, пожалуй, за дверью обожду. РАХМАНОВ. Сейчас, сейчас пойдем. Ну что ты... взрослая женщина... Неловко перед человеком, ей-Богу... Барабанцев выходит. ЭММА ГЕОРГИЕВНА (хлещет Рахманова по щекам). А жить в моем доме – ловко? Жрать с моего стола? Спать в моей постели? РАХМАНОВ. В том-то и дело, что ты сама!.. А я не хотел! Как в клетке, честное слово. ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Ах, не хотел?! Три дня назад хотел... когда лежал тут, скулил. А теперь, значится, надоела, да? Так, значится, ты меня отблагодарил? За мою доброту, за ласку... Да? РАХМАНОВ. Ну что ты? Ты же умная женщина, все понимаешь. Ну, бродяга я. Ну, вот такой, что поделаешь. Не могу на одном месте... А у тебя Сашка есть. Богатырь. Кровь с молоком! А я – старый, дохлый. Зачем тебе такой? ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Уходи. РАХМАНОВ. С твоей молодостью да красотой, да с деньгами... Весь мир у твоих ног, только пожелай. А я сдохну под забором, никто не вспомнит. 45 ЭММА ГЕОРГИЕВНА. Уходи, уходи! Уходи, к трепаной матери, с глаз моих долой, уходи! РАХМАНОВ. Ну... Спасибо тебе за все. И это... Сашке скажи, чтобы нас выпустил. (Выходит.) Эмма Георгиевна плачет. 11. Беда. Снова квартира Барабанцева. ЖУЛЬЕТА – у окна. Вваливаются РАХМАНОВ и БАРАБАНЦЕВ. На Рахманове фрак, в котором он обычно выступает перед публикой. У Митяя в руках – пакет с продуктами. ЖУЛЬЕТА. Дяденька Рахманов! РАХМАНОВ. Здравствуй, большеглазая. ЖУЛЬЕТА. Я вас так ждала! Я верила! Верила, что вы верне-тесь. Я каждый день, каждую минуточку о вас думала. Ой, я так рада, так рада! РАХМАНОВ. Я и сам рад. Как-то даже удивительно. ЖУЛЬЕТА. А дяденька Митяй меня рисовать учил. А еще он обезьяну починил. Ей хулиганы хвост оторвали. Такие дураки, просто ужас! А вчера мы гулять ходили... РАХМАНОВ. Тарахтелка. БАРАБАНЦЕВ (накрывает на стол). Да, мы не скучали. ЖУЛЬЕТА. Ой, дядя Митяй, чуть не забыла! Просили передать. Ключи! БАРАБАНЦЕВ. Ключи? Ольга!.. Она была здесь? Когда? ЖУЛЬЕТА. Вы ушли – она пришла. Вещи свои забрала, а ключи оставила. БАРАБАНЦЕВ. А что сказала? Что она сказала?! ЖУЛЬЕТА. Она ничего не сказала. Она вошла, я говорю: дяди Митяя нет. Она говорит: я знаю, а вы кто? Я говорю: я – Жульета. Она спрашивает: а что вы тут делаете? Я говорю: я здесь живу. Она говорит: давно? Я говорю: третий день. А я ее сразу узнала, потому что на портрете видела. (Показала портрет Рахманову.) Это дядя Митяй сам нарисовал. Тени, правда, неудачно легли, но все равно – очень похоже. 46 БАРАБАНЦЕВ. А как она... вообще? Как она выглядела? ЖУЛЬЕТА. Хорошо. Только глаза квадратные. РАХМАНОВ. Жена? Сбежала? БАРАБАНЦЕВ. А обо мне? Обо мне – не спрашивала? ЖУЛЬЕТА. Не спрашивала. Ключи просила передать. Сказала, что специально время выбрала, когда вас дома не бывает. Сказала, что боится что вы будете плакать. А я ей сказала, что вы ее очень любите и то, что вы плохой художник, это не главное. А она сказала: не в этом дело. Она все вещи в большую сумку складывала. Большая такая сумка на колесах. И еще она фотокарточки искала. Чтобы вы не смотрели и не вспоминали. Я говорю: возьмите тогда портрет. А она гово-рит: на этом портрете - чужой человек. А я думаю: почему чужой? Барабанцев выбрасывает портрет в окно. РАХМАНОВ. Правильно, Митяй. С прошлым надо расставаться легко. Садись уже, выпьем. ЖУЛЬЕТА. Он на дерево упал. БАРАБАНЦЕВ. Я пить не буду. РАХМАНОВ. Сам же взял. БАРАБАНЦЕВ. Нет. РАХМАНОВ. За встречу?! БАРАБАНЦЕВ. Не хочу. РАХМАНОВ. Вот тебе раз. ЖУЛЬЕТА. А вы себе еще нарисуете, дядя Митяй. Еще лучше нарисуете! РАХМАНОВ. Пить не хочешь – посиди так, за компанию. Барабанцев сел за стол. Рахманов разливает по стаканам. БАРАБАНЦЕВ. Я сказал – не буду. РАХМАНОВ. Не надо. Пусть стоит. Кому он мешает? (Нашел третий стакан, плеснул на дно.) Жульета! БАРАБАНЦЕВ. Ты что? РАХМАНОВ. Я же не алкаш – среди людей один пить. Там полглотка всего. Взяли? (Поднял свой стакан, ждет.) БАРАБАНЦЕВ. Я – пас. 47 РАХМАНОВ. Не пей – так подержи. Сдвинули стаканы. Барабанцев посмотрел, как пьет Рахманов, и выпил сам. Жульета, шумно потянув воздух, закашлялась. Рахманов тут же разлил по новой. БАРАБАНЦЕВ. Она, наверное, в парке за деревом стояла... Наблюдала за подъездом, пока я не ушел. А я надеялся. А!.. Все к этому и шло. РАХМАНОВ. Я тебе скажу жестко: не ты первый, не ты последний. Главное – вовремя поставить точку. ЖУЛЬЕТА. А я ходить тренировалась, как вы мне показали. (Делает шаг в сторону, шаг назад. Хохочет.) РАХМАНОВ. Молодец, большеглазая. И ты, Митяй, молодец, что приютил девчонку. Я, веришь-нет, так переживал! Понятно: уйти не уйдет - банный лист. Только думаю: то-сё... мол, где, с кем?.. За тебя, Митяй. БАРАБАНЦЕВ. Нет. В моем настроении лучше сохранить трезвость мысли. РАХМАНОВ. С одной пол-литры? Не смеши. Выпили. Выставили на стол еще и еще, и теперь там стоит уже с полдюжины разнокалиберных бутылок. Жульета, свернувшись калачиком, спит на полу. БАРАБАНЦЕВ. Ты меня спроси, за что я ее полюбил? Что я в ней нашел такого особенного? У меня были, между прочим, девушки поинтересней. У меня были, я тебе скажу, ого-го какие девушки. Но у нее не было их амбиций и завышенного самомнения. Приходила и стояла у стеночки в этой своей дурацкой шляпке и дешевых туфлях, самая настоящая деревен-щина. Малость поотесаная, но все равно: нормальная деревенская бабенка. Она к тому времени заканчивала педагогический и страшно не хотела возвращаться в деревню. Эта черта в ней осталась по сей день: из кожи вон лезет, только чтобы не походить на собственную мамашу... А что я хотел сказать? РАХМАНОВ. Чтобы я спросил, за что ты ее полюбил. БАРАБАНЦЕВ. Отвечу! За интерес. За ее живой, неподдельный, яркий, страстный, пожирающий ее интерес к моей персоне. Тем более что вокруг раздавалось восхищенное аханье. Ахали не только любители, но и знатоки. Меня хвалили и слева, и справа. Я подавал надежды! РАХМАНОВ. Я верю. 48 БАРАБАНЦЕВ. Но похвалами же сыт не будешь. Молодой семье нужны деньги. Я стал расписывать вывески, рекламные щиты. За пять-шесть часов плёвой работы мне платили больше, чем за любую из моих картин, которые я всегда писал сердцем. Посмотри, в каждой – кусок моей души! РАХМАНОВ. Я вижу. БАРАБАНЦЕВ. В каждой! Но отчего-то, как только я начал заниматься халтурой, меня тут же вычеркнули из списка подающих надежды. При этом я не стал писать хуже! Наоборот, я как никогда раньше чувствовал свою силу, я позволял себе экспериментировать. С цветом! С композицией! Конечно, я не Ван Гог и даже не Тулуз-Лотрек. Но оказалось, что я вообще никто. Нет такого художника – Дэ Барабанцев. Нет! РАХМАНОВ. Художника нет, а человек - есть. БАРАБАНЦЕВ. Короче, стихли восторженные ахи-охи, и моя Оленька стала смотреть на меня другими глазами. А я делал все, чтобы вернуть ее расположение. Я не обращал внимания на ее частые отъезды, терпел ее вульгарных подруг и пестрый карнавал шмоток; я работал как вол, потому что деньги уходили, как вода в песок. Денег никогда не хватало. Я работал по двенадцать, по четырнадцать часов, а денег все равно не хватало! РАХМАНОВ. Митяй, я тебя уважаю. Поэтому – откровенно: ты – лопух. У нее мужик на стороне. БАРАБАНЦЕВ. Савелий! Савелий. Это ты лопух, если думаешь, что я лопух. Я знаю всех ее мужиков наперечет. Сначала у нее был некто Венчик, предположительно – Вениамин, потом – один стоматолог, зашифрованный под женское имя Таня, затем – это уже теперешний, последний – Артур Багратович Багратов, из деловых, владелец роскошного «мерина» с личным шофером. РАХМАНОВ. Митяй, я тебя все еще уважаю, но она же распоследняя... БАРАБАНЦЕВ. Тсс-с!.. Савелий! Савелий. Я ее люблю. Я не могу без нее. Я прыгну с шестого этажа вниз головой. РАХМАНОВ. Чтобы она пришла поплакать на твою могилу? Плюнуть и растереть! И про любовь даже не заикайся. Как пацан прыщавый: любовь!.. Сказка для романтиков школьного возраста. Вот что такое любовь. Поэтому вместо того, чтобы мотать на кулак сопли, загляни в себя, как в колодец, где далеко внизу отражается небо, и отойди от окна. БАРАБАНЦЕВ. Какой же ты несчастный человек! РАХМАНОВ. Комаров напустишь. 49 БАРАБАНЦЕВ. Комаров я не боюсь. Перегнувшись через подоконник, оттолкнулся ногами от пола, но в последний миг струсил, повис на руках. Рахманов, чертыхаясь, вернул его в комнату. РАХМАНОВ. Что же ты делаешь, Митя?.. Шею сломать захотел? Эх, Митька ты, Митька... Дрожишь, как заяц. Испугался? Разжал объятия и страшно ударил Барабанцева в грудь. От удара Барабанцев падает, увлекая за собой стоящие на пути стулья. Просыпается Жульета. БАРАБАНЦЕВ. Спасибо, Савелий. РАХМАНОВ (прижимая к груди больную руку). Нормально все? ЖУЛЬЕТА. Ой, а я думала, утро уже... Дяденька Митяй, вам плохо? А кто стул сломал? Барабанцев поднимается и снова бросается к окну. Рахманов перехватил его, отбросил в угол. РАХМАНОВ. Не ушибся? ЖУЛЬЕТА. Вы зачем его так?! Ему больно! РАХМАНОВ. Он жить не хочет. (Барабанцеву.) Тебя что, переклинило? Ты соображаешь вообще?.. Еще калекой из-за него останусь... Знал бы – не наливал. БАРАБАНЦЕВ. Это любовь, Савелий. Тебе не понять. РАХМАНОВ. Псих. Псих. Ненормальный. ЖУЛЬЕТА. Дяденька Савелий! Дядя Митяй! Не надо драться. Не надо ссориться. Как все хорошо у нас было! Так дружно жили... Помиритесь сейчас же! На этот раз Барабанцев первым ударил Рахманова - головой в живот, но к окну все равно не поспел. Рахманов поймал его за ворот рубахи, рванул на себя. Жульета закричала. От удара в лицо Барабанцев упал на колени и мягко повалился ниц. РАХМАНОВ. Вот так. Отдохни, художник. Я – тоже... Врачам обещал руку беречь. 50 ЖУЛЬЕТА. Дядя Митяй! Не слышит... Дяденька Митяй! Он не слышит! Не спит и не слышит... Рахманов нагнулся над Барабанцевым, перевернул его, приподнял. Послушал сердце, потрогал пульс. Шатаясь, вернулся к столу. РАХМАНОВ. Вот так номер... ЖУЛЬЕТА. Дяденька Митяй!.. Дяденька Митяй!.. Затемнение. Утро следующего дня. Та же картинка: Жульета на полу, у тела Барабанцева, Рахманов – за столом. ЖУЛЬЕТА. ...дяденька Митяй! ...дяденька Митяй! Ручки-то холодные... Холодно. Зима не за горами. Дяденька Митяй!.. Телефонный звонок. РАХМАНОВ (поднимает голову; очнулся). Где твои вещи? ЖУЛЬЕТА. Он не спит. Он не слышит. Дяденька Митяй!.. РАХМАНОВ Собирайся! Собирайся, большеглазая! ЖУЛЬЕТА. Райся... Тихо! Зимой холодно. Райся!.. Рай! РАХМАНОВ. Жульета! Слушай меня. Жульета, я – кто? ЖУЛЬЕТА. Дяденька Рахманов. РАХМАНОВ. Возьми свои вещи. Где твои вещи? ЖУЛЬЕТА. Там. РАХМАНОВ. Возьми и – пойдем. Поедем на машине. На машине, понимаешь? На машине. ЖУЛЬЕТА. К маме? Я к маме хочу. РАХМАНОВ. К маме, к маме. Давай. Давай, моя хорошая. Принес ей обезьяну. 51 ЖУЛЬЕТА. Джаконя! Джаконя не спит. Джаконя молчит. Длинный хвост... Будем рисовать. Я сыграю на дудочке... РАХМАНОВ (нашел чемоданчик Жульеты). Всё. Всё, всё. Всё, Жульета. Всё. Пойдем. ЖУЛЬЕТА. Хочу домой. Хочу к маме. РАХМАНОВ. К маме. Конечно, к маме. ЖУЛЬЕТА. Дяденька Митяй не спит... И не слышит... Они уходят. Телефон звонит в пустой квартире. 12. Психиатрическая клиника д-ра Мокина. Просторный светлый кабинет. Новая мебель, чистота и порядок. ДЕЖУРНЫЙ ВРАЧ за столом заполняет бумаги; перед ним – паспорт Жульеты. Напротив – по другую сторону стола – сама ЖУЛЬЕТА и РАХМАНОВ. ДЕЖ.ВРАЧ (диктует себе). Так... Жульета Александровна... Жульета. Хм... Александровна. Есть. Год и место рождения. (Записывает.) Место жительства. Клячин... (Рахманову.) Клячин? РАХМАНОВ. Клячин, доктор, Клячин. ДЕЖ.ВРАЧ. Есть. Рост, вес? РАХМАНОВ. Встань, Жульета. Вот, приблизительно... ДЕЖ.ВРАЧ. Не надо приблизительно. (Поднялся из-за стола, повел Жульету к столбовой линейке.) ЖУЛЬЕТА. Если вы меня уколами лечить хотите, так я не дамся. Все руки вам искусаю. Чтобы вы знали. Нечего! Окосы передвинуть, а зимой крылышки разлидянить. Горе забываешь – семечки клюешь... РАХМАНОВ. Она заговаривается, доктор. С каждым днем все хуже ее понимаю. И по ночам не спит. А у меня как назло – командировка. То есть это... гастроли. Гастрольный тур. Измерив рост, доктор ставит Жульету на весы, после чего возвращается за стол. 52 ЖУЛЬЕТА. Чудо вспоминаешь – горе забываешь... РАХМАНОВ. Садись, большеглазая. Не маячь. ДЕЖ.ВРАЧ. Помимо нервно-психического расстройства жалобы на здоровье имеются? РАХМАНОВ. Жалобы? ДЕЖ.ВРАЧ. Головные боли, повышенная аллергическая возбу-димость, хронические заболевания кровеносной и сердечно-сосудистой систем, пищевого тракта?.. РАХМАНОВ. Тьфу, тьфу, тьфу. ДЕЖ.ВРАЧ. Пишем: нуждается в дополнительном обследовании. Ваш паспорт можно на минуточку? Кем вы ей приходитесь? РАХМАНОВ. Долгая история. ДЕЖ.ВРАЧ. Не понял. РАХМАНОВ. Дальнее родство у нас. ДЕЖ.ВРАЧ. А поконкретней? РАХМАНОВ. Ну, пиши: дядя. Троюродный. ДЕЖ.ВРАЧ. Троюродный? РАХМАНОВ. Прадеда ее внучатый племянник. Да что вы в самом деле!.. Она же сирота! У соседей в приживалках ходила! Ничего, кроме пинков да колотушек, не знала!.. ЖУЛЬЕТА. Кто кричит? Тих-тих-тихо... Дяденька Рахманов, где Верка? Нас Верка ждет. По мосту-мосточку, там вода... РАХМАНОВ. Извините. ЖУЛЬЕТА. ...и звездочки. Звездочки в плавный кружеток сви-ваются, а були падают, падают. Митяй говорит: рисовать – воды не жалеть. Аква-рель! Ква-рель! Чудо вспоминаешь... ДЕЖ.ВРАЧ. Я обязан переписать ваши паспортные данные и сделать соответствующий запрос... РАХМАНОВ. Пишите, конечно. Я все понимаю. ЖУЛЬЕТА. Где дудочка? Дяденька Рахманов, тяготи, чтобы потом не жалеть. Чудо вспоминаешь – горе забываешь. Дерни за веревочку – звездульки полетят... РАХМАНОВ. Не шуми, большеглазая. ДЕЖ.ВРАЧ (механически, будто считывая с листа). Подписанный обеими сторонами, сей документ приобретает силу договора, согласно которому гражданин Рахманов эСДэ перепоручает заботу и медицинский уход за 53 гражданкой Федриковой ЖэА частной психиатрической клинике д-ра Мокина испытательным сроком на шесть месяцев, по истечении которых договор может быть расторгнут той или иной стороной без объяснения причин, либо – продлен на оговоренный впоследствии срок. До окончания срока действия договора медицинский и обслуживающий персонал клиники обязуется предпринять все возможные меры для полного, в особых случаях – частичного, излечения пациента. Договор вступает в силу после первого взноса в счет оплаты предоставляемых клиникой услуг... РАХМАНОВ (выкладывает на стол деньги). С этим проблем не будет. Я машину продал. Так что деньги есть. ДЕЖ.ВРАЧ. В бухгалтерию, пожалуйста. (Продолжает.) Клиника не гарантирует полного излечения пациента и не несет ответственности в случае изменения общей картины болезни, равно как и самочувствия пациента, в худшую сторону. Однако по данным независимых наблюдателей совершенно очевидно, что все годы существования клиники процентуальный показатель положительных результатов лечения неуклонно растет. Высококвалифицированный медицинский и обслуживающий персонал обеспечивает пациентам всесторонний уход и наблюдение за их здоровьем в дружественной , спокойной обстановке... РАХМАНОВ. Это правильно. Мы, собственно, поэтому... ДЕЖ.ВРАЧ (не обращает внимания). Большое значение придается развитию творческих способностей и личных качеств каждого отдельно взятого пациента. В клинике задействованы силы преподавателей спортивной гимнастики, музыки, изобразительных искусств... РАХМАНОВ. Вот-вот, запишите, доктор: она петь очень любит. ДЕЖ.ВРАЧ. Хорошо. А вы ознакомьтесь с документом и распишитесь. Там все в двух экземплярах. Подпись доктора Мокина уже стоит. Ниже – моя подпись, то бишь - дежурного врача. А лечащий врач у вас – доктор Криворуков. РАХМАНОВ (расписывается). А он как? В смысле – толковый? ДЕЖ.ВРАЧ. Других тут не держат. Прощаться будете? РАХМАНОВ. Пора уже, да? ДЕЖ.ВРАЧ. Ну а чего тянуть? Я отлучусь минут на десять. Попрощайтесь. Выходит. 54 РАХМАНОВ. Ну что, большеглазая? Расходятся наши пути-дорожки? Такие вот дела. Но тебе здесь хорошо будет. Это же такая клиника... серьезная. ЖУЛЬЕТА. Здесь дураки живут? РАХМАНОВ. Здесь за тобой как за принцессой смотреть будут. А со мной тебе больше нельзя. Ты понимаешь? ЖУЛЬЕТА. Да. Вы мне только еще одну ленточку оставьте – на добрую память. РАХМАНОВ. Ленточку? Да сколько угодно. Бери. Бери все. ЖУЛЬЕТА. Я одну возьму. Красная-прекрасная, синяя-красивая, зеленаясоленая, белая-несмелая... Я красную возьму. Тем, кто не слышит, лучше не паскулявить. Зима не за горами. РАХМАНОВ. Да... Ишь, как оно вышло-то. Можно, я тебя поцелую, большеглазая? ЖУЛЬЕТА. А вам хочется? РАХМАНОВ. Очень хочется. ЖУЛЬЕТА. Тогда целуйте. (Вытерла после поцелуя щеку.) А я вас третьим в жизни больше всех полюбила. После мамы и Верки. Ой, как я вас полюбила, дяденька Рахманов! Прямо как родного! Давайте, я вам Джаконю подарю! Он молчит, хвост упечалил... РАХМАНОВ. Спасибо, Жульета. Ты лучше спой. Как там в твоей песне поется?... Полетели птицы в небо?.. Так? ЖУЛЬЕТА. У меня слова в голове перепутались. РАХМАНОВ. Ну, ладно. Даст Бог, еще увидимся. ЖУЛЬЕТА. Я буду ждать. Даже если вы не вернетесь, я все равно буду ждать. Я всю жизнь могу ждать. РАХМАНОВ. Я вернусь, большеглазая. Честное слово, вернусь. Ты только не плачь. ЖУЛЬЕТА. Я не плачу. РАХМАНОВ. И я не плачу. Какие мы молодцы: оба не плачем! Жульета запела свою песню, но сбилась; начала снова, опять что-то напутала; замолчала. Вошел дежурный врач. ДЕЖ.ВРАЧ. Ну, как тут у вас? РАХМАНОВ. Попрощались. 55 ДЕЖ.ВРАЧ. Ну и ладушки. Пойдем, Жульета. Я покажу тебе твою комнату, познакомлю с соседями. ЖУЛЬЕТА. Только сразу предупреждаю: никаких уколов! И чтоб за волосы никто не таскал и не дразнился. И чтобы рта мне не затыкали. Я привыкла жить полноценной жизнью! 13. Финита ля комедия. Последнее представление РАХМАНОВА. Он стоит на сцене, потрепан и, кажется, нетрезв. За спиной его – ширма. РАХМАНОВ (обращается к зрителям). Добрый вечер, дамы и господа, достопочтенная публика! Пришли повеселиться? Так сказать, культурно отдохнуть? Добро пожаловать! Вот вас видеть особенно приятно, ибо хотя вы меня и презираете... судя по выражению... а на билетик все ж таки раскошелились. (Играет номер с картами.) А вообще-то, вы мне кого-то напоминаете. Был у меня один знакомый с такими же бесстыжими глазами. Долго притворялся другом, потом увел у меня жену. Подлец! (Карты валятся из рук.) Прошу прощения. Фокусник – не волшебник. Хотя иногда я даже нарочно ошибаюсь, чтобы доставить зрителям удовольствие. Ведь приятно порадоваться чужой неудаче, верно? Мои родители хотели, чтобы я стал архитектором. В крайнем случае – инженером. А я бредил сценой. Ну как же: артист – это слава, цветы, поклонники, аплодисменты!.. А когда завалил вступительные экзамены – казалось бы, вот же он – знак судьбы! – нет, пошел, дурак, в цирковые. Пусть не сцена, пусть – арена, все равно: цветы, аплодисменты, поклонники... А если бы в свое время послушал родителей и закончил бы инженерно-строительный, то не стоял бы теперь перед вами, как бобик на задних лапках в ожидании конфетки. Заведовал бы каким-нибудь КБ в солидном учреждении... (Скрывается за ширмой и появляется еще чуть более нетрезвым.) КБ – это конструкторское бюро. На чем мы остановились?.. Меня многие спрашивают, почему я работаю без ассистентов. И я отвечаю: потому что я манипулятор. Ассистенты – важная составляющая номера фокусника-иллюзиониста. Помните Кио? Длинноногие блондинки – тудасюда, туда-сюда. Отвлекают внимание зрителей своими длинными ногами. Я 56 внимание зрителей отвлекаю разговорами. Главное, не оставлять зрителям времени на размышление. Так я, примерно, отвечаю. Но ведь у меня не только ассистентов нет - у меня нет друзей, нет семьи, нет любимой женщины. И даже машину я продал. И если когда-то я утешался говоря себе: ты – свободный человек, то сейчас скажу откровенно: врагу не пожелаю такой свободы. (Уходит за ширму и возвращается; пьянеет на глазах.) Зато я хороший артист. Меня многие спрашивают, что дает мне основания считать себя хорошим артистом. И я отвечаю: жизнь! Но жизнь – это такая обманщица... Вам кажется, что вы живете еще очень недолго, а может статься, что прожили уже больше, чем осталось. Вам думается, что вы на правильном пути, но однажды вы понимаете, что важное решение, принятое вами пять-десять-пятнадцать лет назад, было ошибкой, и вы давно уже плететесь по жизни окольными тропами. А те, кто уверен, что дорога их широка и тянется до самого горизонта, пусть оглянутся по сторонам. Они увидят, что сидят в колее! Какой же во всем этом смысл? Вот вы знаете, какой в этом смысл? Да-да, вы. А вы? А вы? (Ушел за ширму.) АДМИНИСТРАТОР из-за кулис делает ему какие-то знаки. РАХМАНОВ (возвращается, в руках его пустая бутылка). А как красиво все начиналось! Как весело, легко и с удовольствием когда-то работалось! Клянусь, я отдал бы все, что мне осталось, за один-единственный день, когда мы сдавали наш первый номер и великий Федосов сказал мне: молодец, грамотно работаешь. Это было счастье! АДМИНИСТРАТОР (пытается шепотом докричаться). Рахманов! Рахманов! Там – двое... Пришли. За тобой. Сидят... РАХМАНОВ (отмахнулся). Сегодня во сне я видел свое детство: отец везет меня зимой из яслей на санях, идет снег, и я пытаюсь поймать на язык белые хлопья... Эх, не жалею, не зову, не плачу! – Не верьте: плачу! Плачу и рыдаю! АДМИНИСТРАТОР (показался на сцене, неловко поклонился зрителям). Говорю, пришли там двое – по твою душу. Из милиции. Один – капитан. Второй с ним. Сидят теперь – ждут... РАХМАНОВ. Ну и что? Может, у людей служба такая: сидеть и ждать. Хотя, конечно, зря побеспокоились. Я бы и сам к ним пришел не сегодня – завтра. Ладно. (В зал.) Финита ля комедия! А как красиво все начиналось... 57 Уходит за кулисы. АДМИНИСТРАТОР (в зал). Извините. Приносим свои извинения. (Вслед Рахманову.) Савелий Данилыч! Тут еще твое имущество! Имущество твое осталось!.. 14. Вместо эпилога. Говорит АДМИНИСТРАТОР: Савелий Рахманов был осужден за причинение смерти по неосторожности по статье 109-ой Уголовного Кодекса Российской Федерации и приговорен судом к двум годам лишения свободы. Его выпустили досрочно: он, что называется, попал под амнистию. В неволе он похудел, поседел, воры сломали ему в драке нос. Слово свое он сдержал и скоро объявился в клинике доктора Мокина. Там ему сообщили, что Жульета умерла за полгода до его возвращения. Дежурный врач вынес Рахманову потраченную временем плюшевую обезьяну, которую Жульета называла не то Жакомо, не то Жако. Тем же вечером посетители ночного клуба «Стрекоза» имели возможность наблюдать забавную сцену, как нелепый подвыпивший мужчина учил музыкантов неизвестной им песне. Но поскольку слов он не помнил, а мелодию передавал все больше мычанием, то музыканты, посмеиваясь, сыграли ему «Остров невезения»: пабора-пабора-пабора-пабора-па, у-ее! Громкий хлопок. Над сценой кружит конфетти. © Сергей Руббе, 2009 г.
