Территориальное и политическое устройство вольных обществ На территории современной Чечни и Ингушетии в XVIII — нач. XIX в., как известно, не сложились единые централизованные государственные образования. Политическая карта Чечни и Ингушетии в это время оставалась довольно пестрой. Здесь наряду с политическими образованиями, как, например, феодальные владения или княжества на равнине, одновременно в горах продолжали сосуществовать так называемые «вольные» общества или союзы сельских обществ вайнахов, в которых шел интенсивный процесс социальной и имущественной дифференциации. Говоря о формах политического устройства горной Чечни и Ингушетии в XVIII веке, авторы обобщающего труда по истории народов Северного Кавказа замечают о крайней раздробленности и наличии здесь в это время множества независимых друг от друга обществ чеченцев и ингушей. Раздробленность и разобщенность вайнахских обществ, пишут авторы, более всего заметна была в горах, где формой объединения тайпов являлись союзы или ассоциации (тукхумы, джа-мааты) обществ.1 Как известно, в XVIII-XIX вв. терминами «общества», «округа», «республики» и т. д. в дореволюционной русской кавказоведческой литературе называли различные политические образования или объединения типа союзов сельских общин, существовавшие в горах у народов Дагестана, Чечни и Ингушетии. Известный дагестанский ученый М. А. Агларов замечает, что дореволюционный исследователь И. Гербер в самом начале XVIII века «впервые ознакомил читателя и открыл для русской исторической науки так называемые «вольные общества» как управляемые выборными представителями и имеющие самостоятельный статус политической единицы».2 Проблема экономического развития и политического устройства вольных обществ или союзов сельских обществ, чеченцев и ингушей. Как таковая, в историографии истории Чечни и Ингушетии, к сожалению, до последнего времени, вообще не ставилась и не рассматривалась. Исключение составляют работы местных ученых Т. А. Исаевой и Я. 3. Ахмадова, в которых данные авторы касаются этой проблемы лишь вскользь, в контексте анализа отдельных вопросов проблемы социально — экономического развития и политического положения чеченцев и ингушей в XVII-XVIII веках. Так, исследователь Т. А. Исаева замечает, что «политическое устройство чеченоингушских обществ было во многом схоже с дагестанскими вольными обществами».3 Профессор Я. 3. Ахмадов указывает, что «на территории Чечено-Ингушетии существовал «ряд союзов сельских общин или, как определяют историки, «вольных обществ», которые управлялись народными собраниями и старшинами».4 В начале 70-х годов XX столетия исследователь В. П. Дза — гурова отмечала, что союзы сельских обществ — это особый тип политических образований, сложившихся в период средневековья. Таких союзов сельских обществ в период и накануне присоединения Дагестана к России насчитывалось до 60. Среди них были небольшие, объединявшие несколько обществ или даже ограничивавшиеся пределами джамаата, и крупные, объединявшие несколько таких обществ, как, например, Аку — ша-Дарго. Союзы сельских обществ расположены были в основном в горах, в данном случае в западном, центральном и южном Дагестане, в условиях, которые как в географическом, так и в стратегическом плане способствовали правильной организации обороны, «что имело огромное значение для противодействия захватнической политике феодальных властей».5 Вслед за отдельными дореволюционными исследователями, утверждавшими о союзах сельских общин (вольных обществ) как о демократических и федеративных республиках горцев (С. Броневский), данный тезис без критического его анализа был взят на вооружение некоторыми советскими исследователями. Так, в конце 40-х годов XX столетия современный исследователь Л. А. Брюханов в работе, посвященной государственному устройству и административному управлению «вольных» обществ Дагестана в XVIII в., указывал, что вольные общества Дагестана являлись чуть ли не демократическими республиками.6 Однако известный ученый-кавказовед, профессор Р. М.Магомедов решительно не согласен с подобными утверждениями автора. Он, в частности, замечает, что вольное общество — это не племя и не союз племен, а особая политическая организация сельских общин-джамаатов.7 И далее, развивая и углубляя свою мысль по данной проблеме, Р. М. Магомедов сообщает, что объединение населения вокруг вольного общества происходило на основе племенного родства, и в каждом вольном обществе или союзе вольных обществ сохранялись границы их прежнего племенного деления, свой отличительный язык или диалект, и, наконец, каждое такое вольное общество состояло из определенного числа джамаатов (сельских общин). Возражая точке зрения Л. А. Брюханова о его характеристике вольных обществ Дагестана, Р. М. Магомедов прямо указывает, что вольное общество Дагестана не являлось никакой демократической республикой.8 «Неточным термином «вольное общество» (введенным русскими исследователями в XIX веке), — утверждает профессор В. Г. Гаджиев, в исторической литературе именовались относительно независимые от посторонней власти раннефеодального типа сельские общины, объединенные в один союз вокруг более крупного селения».9 Обратимся еще к мнению очень авторитетного ученого дореволюционной России — крупнейшего исследователя законов и обычаев народов Кавказа М. М. Ковалевского — о вольных обществах, имевших у себя различные по составу населения. Судя по утверждению М. М. Ковалевского, вольное общество вообще, как правило, создавалось благодаря тому, что древнейшему и могущественнейшему (влиятельнейшему) селению «удавалось нередко путем молчаливо заключенных союзов взять на себя руководство судьбами соседних с ними обществ, и в этом случае сельский старшина этого аула принимал на себя предводительство в военных походах и сосредотачивал в своих руках судебное разбирательство и вне пределов общины».10 Так, например, анализируя деятельность Акушин — ского вольного общества, состоявшего из пяти даргинских селений, автор, в частности, замечает, что во главе этого общества стояло древнее и могущественное село Акуша. Кадий этого главного селения принимал во время войны руководство ополчением соседних четырех сел, от их имени объявлял войну и заключал мир, и все это делалось после принятия решения на сходе сельчан. Как правило, указывает далее М. М. Ковалевский, в Акушинском вольном обществе не встречались факты насилия со стороны главного селения — над подчиненными.11 Что же из себя конкретно представляли в XVTII — нач. XIX в так называемые вольные общества в условиях горной Чечни и Ингушетии, и в чем их отличительная особенность от других политических образований вайнахов этого периода? Как известно, в конце XVIII века в ряду других исследователей, состоявших на военной службе в России, иностранец, подполковник Л. Л. Штедер в 1781 г. совершил экспедицию по Северному Кавказу с целью составления военнотопогра — фической карты и геологического обследования края. Он посетил земли чеченцев, ингушей, карабулаков и т. д. и оставил некоторые сведения об общественном устройстве горных жителей края. В частности, в рассматриваемое время на территории Чечни и Ингушетии Л. Л. Штедер называет наиболее крупные вайнахские общества — Четчен, Ингуш, Карабулак и Акки, а ингуши, по сведениям автора, разделялись к тому же еще на 7 родов (тайпов) — Тергимха, Аги, Хамхой, Чартой, Цимкал-бох, Геулаву, Вапи и т. д. Описывая формы общественного управления горных вайнахов в рассматриваемое время, Л. Л. Штедер замечает, что карабулаки, в частности, имеют «демократическую конституцию» и общественные дела решают голосованием на общих собраниях, но зато в частных делах у них господствует (управляет — Ш. А.) старейшина (фа-уст — рехт).12 В 70-х годах XVIII в. по заданию Российской академии наук во главе первой научной экспедиции на Северном Кавказе и, в частности, в горной Чечне и Ингушетии побывал академик И. А. Гюльденштедт, который, в частности, по результатам историко-географического обследования края называет и перечисляет в своей работе округа (по-видимому, общества — Ш. А.), называя их «дистриктами», расположенные в так называемой Кистинской провинции (области) в горах, а именно: Ингуш, Ахкингурт, Ардахли, Вапи, Осет, Макарл, Ангуш (Большой), Шалха или Малой Ангуш. В так называемой Чеченской провинции (области) И. А. Гюльденштедт также указывает ряд округов (обществ — Ш. А ), а именно: Араки, Кулга или Дганти, Галгай или Галга, Джанти, Чабрило, Шабет, Чисхрикакер, Карабулак, Меести, Меред — жи, Галашки, Дубан13 и т. д. Говоря же об общественном устройстве кистин (ингушей) в так называемых горных обществах, исследователь И. А. Гюльденштедт замечает, что ингуши не имеют у себя дворянства, но зато имеют «исстари знаменитых» родов, как-то: Ма — цеки, Боза, Чев и Пшанув, из коих они, как независимый народ, выбирают себе старшин и судью, который управляет именем целого общества»,14 Однако другой известный дореволюционный исследователь начала XIX века С. Броневскии не совсем согласен с точкой зрения И. А. Гюльденштедта относительно административного деления им Чечни и Ингушетии на округа, замечая, что «сие разделение на округа нельзя почитать определенным», поскольку он (С. Броневскии) не видит заметного различия округа или волости от колена, потому что и обширные области, и малые волости, по мнению С. М. Броневского, включают в себя несколько деревень, не известных к какому принадлежат колену15 (по-видимому, автор имеет в виду общество с конкретным тайповым или тукхумным названием — Ш. А ). И далее С. Броневскии заключает, что «каждое колено (общество — Ш. А.) разделяется на малые общества или союзы, заключающие в себе несколько деревень, из коих одна признается главою союза или сборным местом и обыкновенно все общество называется по имени главной деревни». Так, например, общество Карабулак (Ар-шты), по мнению этого автора, имело главную деревню Боко, называемую по имени знатнейшего старинного рода.16 Между прочим, в Ингушетии и сегодня живут потомки родоначальника Боко из общества Карабулак по фамилии Боковы. Безусловно, надо полагать, что называемые исследователями И. А. Гюльденштедтом, Л. Л. Штедером и С. М. Бронев — ским округа или колена (общества) Чеченской и Кистинской провинций (в данном случае в горных районах) представляли собой в рассматриваемое время не что иное, как вольные общества, а точнее — союзы сельских обществ чеченцев и ингу шей. В административном отношении во главе нескольких десятков маленьких сел, находилось то или иное крупное и влиятельное село (общество) с конкретным тайповым (тукхумным) названием. Относительно данной проблемы более чем сдержанно и даже неопределенно высказываются авторы обобщенного труда по истории народов Северного Кавказа. В нем, в частности, сказано, что в предгорных и высокогорных, районах Чечни и Ингушетии существовал целый ряд союзов сельских общин, известных в российских источниках под названием «обществ», горских землиц или земель.17 Имеющиеся материалы недвусмысленно подтверждают, что в XVIII — нач. XIX века в условиях Чечни и Ингушетии вольные общества или союзы обществ локализовались сугубо в горах, в горных районах, а отчасти — и в высокогорье. Кроме всего прочего, под вольными обществами подразумевались многочисленные селения (аулы) вайнахов в горах, не подверженные в отличие от сел на равнине, ни российскому административно-политическому влиянию, ни вайнахскому феодальному княжескому правлению. Вайнахские вольные общества, так же, как и у дагестанских народов, имели свои собственные наименования. В одном случае у вайнахов вольные общества назывались, по-видимому, по имени того или иного большого и влиятельного тайпа, в другом случае — по имени тук-хума или ваьра. Последнее встречалось у вайнахов относительно реже. Как видно из материалов, политическое устройство вайнахских обществ было во многом схоже с дагестанскими вольными обществами. Русские источники XVI-XVII веков дают различные наименования горных «землиц»: Окотской, ТТТибут — ской, Мерезинской, Калканской и др. Соответственно называются локальные группы населения: «окотские люди», «кал — канские люди». В источниках XIX века эти землицы, — указывает исследователь Т. А. Исаева, — называются «обществами» или «вольными обществами». Термин «общество» в дореволюционной литературе употреблялся как синоним «общины», под «обществом» подразумевалась также группа сел.18 Кроме того, по-видимому, в рассматриваемое время каждое из этих так называемых политических объединений вайнахов в горах — союзов сельских обществ (тукхумов) — называлось также по имени той или иной большой и влиятельной деревни, вокруг которой группировались более мелкие деревни с представителями близкородственных тайпов, либо представители известного и многочисленного тайпа подчиняли себе соседние вайнахские селения. Поэтому под тем или иным крупным обществом, как правило, подразумевалось не одно вайнахское селение, а, возможно, несколько десятков. С другой стороны, параллельно шел и другой процесс: в пределах крупных союзов сельских обществ, а точнее сказать, внутри этих обществ происходило слияние отдельных мелких селений в более крупные. Последнее обстоятельство, хотя и приводило к уменьшению численности маленьких селений, но от этого, как правило, общая территория союза вольных обществ не сокращалась. Поскольку в предыдущем параграфе (§1) данной главы нами подробно названы и перечислены известные «вольные» общества вайнахов в горах, а также некоторые крупные союзы сельских обществ "с их названиями и общим количеством входивших в них мелких обществ и селений, в данном параграфе работы мы намеренно не останавливаемся на этом вопросе. В рассматриваемое время, например, соответственно названию широко известных коренных вайнахских тайпов или тукхумов, как-то: Беной, Белгатой, Билтой, Варандой, М1ай-стой, Нашхой, Харачой, Щонтарой, Чермой, Эг1ашбатой, Элистан — жой, Эрсаной, Іалирой и т. д. параллельно в горных районах Чечни и Ингушетии существовали крупные общества или селения с идентичными названиями: Бена (общество), Беной — тайпа, Бенойюрт; Нашха — (общество), Нашхой — тайпа, Нашхой — юрт.; Чермой (общество), Чермой — тайпа, Чермой-юрт; Эрсаной (общество), Эрсаной — тайпа, Эрсаной — юрт; Іалирой (общество), Іалирой — тайпа, Іалирой — юрт и т. д. Выше мы уже отмечали высказывания дореволюционного исследователя С. Броневского относительно вольных обществ в горах Чечни и Ингушетии, которых он склонен называть также и «кавказскими республиками».19 В конце XIX века местный исследователь, хороший знаток общественного быта вайнахов У. Лаудаев, называя одну из причин, побудившую половину фамилий (представителей разных тайпов — Ш. А.) чеченского племени переселиться на свободные земли из-за недостатка земли от умножившегося народонаселения, в частности, указывал, что земли вайнахов, поделенные на участки, заселяются, как правило, теми же фамилиями (тайпами), которыми они были заняты впервые, и носят те же названия, например, Чермой-Мохк, Чермой-лам, означающие земли Чермоевской фамилии (тайпа), гора Чер — моевцев; Дишний-Мохк — дишнин-ская земля; Харачой-лам — харачоевская гора и т. д. Называя Ичкерию (Нохч-Мохк, Де — Мохк — Ш. А.) отцовскою землею, сообщает далее У. Лаудаев, — горцы доказывали тем самым, что они вышли из этого горного края, в котором они имели свои фамильные (тайповые) поземельные участки. «Ичкеринцы строили аулы, как и шатоевцы, на своих участках, и придавали аулам название фамилий, например: Черми, Харани, Цонтари и прочие, от фамилий (тайпа — Ш. А.) Чермоевской, Харачоевской, Цонтороевской и т. д.»20 В XVIII — начале XIX века вольные общества в горах Чечни и Ингушетии имели свои собственные территории, которые оберегались и охранялись всеми имеющимися средствами зашиты. Каждое вольное общество, повидимому, состояло из представителей одного тайпа или нескольких близко — родственных тайпов, составлявших объединения определенного числа сельских общин (обществ). У дагестанских народов под сельскими общинами подразумеваются «джамааты». Известно также, что сельские общины вайнахов, в зависимости от численности представителей тех или иных тайпов, входивших в их состав, были либо крупные, либо мелкие. Поэтому утверждать о многочисленности того или иного вольного общества и о положении, занимаемом им в зависимости от количества сельских общин (тайпов), входящих в состав данного общества, не совсем верно. Часто случалось, что некоторые вольные общества вайнахов с небольшим числом сельских общин из крупных тайпов, входивших в них, фактически превышали по количеству населения те вольные общества, которые составляли большое количество сельских обществ (общин) из относительно маленьких тайпов. И такие вольные общества более успешно решали как внутренние, так и внешнеполитические вопросы. В то же время в горах Чечни и Ингушетии существовала другая часть вольных обществ, которая объединялась между собой и образовывала союзы вольных обществ (тукху-мы) из представителей нескольких близкородственных тайпов. «Эти образования (союзы вольных обществ — Ш. А.) в одних случаях объединяли несколько сельских общин, указывают авторы обобщающего труда по Истории народов Северного Кавказа, — а в других — являлись наименованием отдельных тайповых организаций, включающих одно-два поселения».21 Союзы вольных обществ или, правильнее сказать, союзы сельских обществ, как правило, состояли из представителей различных тайпов, но одного тукхума. Каждый такой союз (тукхум) в качестве своего политического центра имел наиболее крупное село или аул. Такими союзами обществ или территориальными объединениями в рассматриваемое время в горах Чечни и Ингушетии являлись Чеберлой, Шотой (Шубу- ты), Чіаьнтий, Нашха, Аьккхи, Маьлхи, Джерах, Цори, Галгай, Фяппий и т. д.22 Основной целью создания союза сельских обществ, — пишет дагестанский ученый М-С. К. Умаханов, — «являлась защита интересов всех входивших в его состав сел от посягательства со стороны других союзов или феодальных владений».23 И, наконец, в горах Чечни и Ингушетии существовала третья категория вольных обществ, которая продолжала развиваться как отдельная территориальная политическая единица и не входила ни в какие другие сельские общества и не образовывала с ними никакого другого общего союза (тукхума), как, например, Майстой, Садой, Пешхой и др. Все это являлось, безусловно, наглядным доказательством чрезвычайной дробности населения. В отличие от дагестанских вольных обществ, вайнахские общества в XVIII — начала XIX в. имели общий язык (разница была лишь в союзах вольных обществ (тукхумах), где был свой диалект или наречие) и четко обозначенные самостоятельные территориально-административные границы с соседними сельскими обществами и т. д. Политические и административные центры имелись, по-видимому, так же как и в Дагестане, лишь в союзах вольных обществ вайнахов. Известно также, что вольные общества или союзы вольных обществ были расположены компактно близко друг от друга и управлялись самостоятельно или под руководством старшин главного селения. Однако «вольность» некоторых обществ следует понимать весьма условно, ибо они зачастую попадали под влияние феодальных владетелей или же более крупных и влиятельных сельских обществ, которые притесняли своих слабых «союзников» вплоть до взыскания с них податей. Главное отличие вольных обществ или союзов обществ в горной Чечне и Ингушетии от княжеских или феодальных владений на равнине заключалось в том, что во главе вольных обществ стояли избранные народом старейшины (старшины) и Народные сходы (собрания). Идентичную картину мы наблюдаем в это время и в горной Сванетии (Грузии).25 Кроме того, общественно-политические и экономические отношения в них регулировались обязательными для всех жителей нормами обычного права (адатами), которые в рассматриваемое время так же, как и в Дагестане, «претерпели существенные изменения, отражали социальную дифференциацию внутри сельских обществ».26 Как правило, все союзы вольных обществ были равны между собой и никто в союзах не мог прямо и открыто навязать свою волю другим членам общества. Однако были сильные союзы обществ (тукхумы), которые могли повлиять на принятие сельскими обществами угодных им решений по различным вопросам, а также захватить лучшие пахотные земли, пастбища и добиться избрания своих представителей в административные органы управления.27 Внутри сельских обществ, как известно, еще задолго до рассматриваемого времени шел процесс имущественного неравенства, в результате которого бедные, обездоленные крестьяне — общинники попадали в зависимое положение от сельской верхушки. В XVIII — начале XIX в. во всех вайнахских вольных обществах, надо полагать, были свои политические органы. Из прошлой истории вайнахов известно, что в каждом обществе имелись совещательные, законодательные, судебные и исполнительные органы. Такими органами были «Советы старейшин» (Къаной кхеташО) и «Народное собрание» (Халкъан гулам). Совет старейшин и Народное собрание общества созывались в условленном месте. Каждое вольное общество по мере необходимости созывало Народное собрание для решения особо важных дел. Во время работы Народного собрания власть старейшин и кадиев, а также жрецов, по-видимому, несколько ограничивалась. В Совет старейшин входили, кроме самих старейшин, известные предводители военных походов (баьч-чи), кадии, муллы, жрецы, тамады тайпов (тайпанан тхьамда) и т. д. Собрание представителей от всех сельских общин вольного общества, как правило, созывалось в главном селении общества. Например, Щонтароевское вольное общество располагалось в горах. Центром этого общества являлось, Щонтарой. Когда возникала необходимость в решении жизненно важных вопросов, касающихся всего общества, то в Щонтарой съезжались представители от всех сельских общин этого общества, т. е. представители всех тайпов и ваьров, входившие в сельские общины и составлявшие данное вольное общество. Последнее решающее слово при вынесении окончательного вердикта по внутренним и внешнеполитическим вопросам оставалось за представителями богатой знати и духовенства, крупными землевладельцами и скотовладельцами данного общества. Однако параллельно Советам старейшин и Народным собраниям отдельных вольных обществ функционировали другие Советы старейшин — «Мехккхелы» (Суд страны — дословно чеч.) более высокого ранга, созываемые, как правило, в наиболее крупных и независимых союзах вольных обществ Чечни и Ингушетии. На них решались далеко не ординарные, а напротив, очень важные судьбоносные вопросы страны. Такими известными вайнахскими центрами сбора «Мехк-кхела» страны являлись: общества Майсты, Кий, Нашаха, Щонтарой, гора Мизир-корта, Кхеташ-корта, Жеми — барз28 и т. д. (В данной работе мы отдельно рассматриваем деятельность вайнах-ского общественного органа «Мехк-кхел». В рассматриваемое время в некоторых вайнахских вольных обществах, повидимому, были военные предводители или вожди (баьччи — чеч.). Жители обществ избирали баьччи, как правило, перед походом. По свидетельству дагестанского ученого Р. М. Магомедова, у даргинцев во всех их делах в роли военных предводителей выступали кадии. Они были наделены в военное время неограниченной властью, которая ограничивалась «в мирное время деятельностью Народных собраний».29 Как мы отмечали выше, в XVIII — начале XIX в. во всех вайнахских обществах, начиная от сельских общин одного горского аула и кончая большими союзами сельских обществ, внутренняя общественнополитическая и духовная жизнь регламентировалась на основе норм обычного права — адатов. Взаимоотношения между вольными обществами и союзами вольных обществ строились на основе договоров и соглашений, полностью опиравшихся на местные адаты вайнахов и решавших многочисленные вопросы хозяйственного и общественного характера. Однако уже в первой половине XIX века ни вольные общества, ни союзы вольных обществ вайнахов, взятые в отдельности, в плане их территориального единства уже не представляли особой политической силы. Был нарушен принцип формирования вольного (сельского) общества по тайповому и тукхумному признакам родства. Объединение сельских общин внутри вольного общества происходило чисто по территориальному признаку. В состав вольного общества или союза вольных обществ входили представители различных тайпов, тукхумов и сельских общин. Таким образом, происходило этническое смешение населения одного вольного общества вайнахов с другим, причем с представителями разных тайпов, тукхумов, диалектов или наречий. Кроме того, в рассматриваемое время одна часть вайнахских вольных обществ находилась под руководством старшин главного селения союза сельских обществ, а другая часть — под политическим влиянием феодализирующейся знати.
