Е.М. Скаржинская, д.э.н., профессор, зав. кафедрой Костромского государственного

Е.М. Скаржинская,
д.э.н., профессор, зав. кафедрой
Костромского государственного
университета, Кострома
В.И. Цуриков,
д.э.н., профессор Костромской
государственной сельскохозяйственной академии, Кострома
Особый ресурс в контракте с незащищенными правами собственности
Обсудим, как незащищенность прав собственности и возможности увеличения переговорной силы, от которой зависит исход постконтрактных переговоров, влияют на
стимулы участников неполного контракта.
Права собственности, согласно определению Э. Фуруботна, понимаются «как
санкционированные поведенческие отношения между людьми, которые возникают в связи
с существованием благ и касаются их использования. Эти отношения определяют нормы
поведения по поводу благ, которые любое лицо должно соблюдать в своих взаимодействиях с другими людьми, или же нести издержки из-за их несоблюдения» [1]. При этом
предполагается, что существуют разделенные классы запрещенных и незапрещенных способов использования ресурсов, санкционированных и несанкционированных обществом
поведенческих отношений. Другими словами, права собственности базируется на отделении законных поведенческих отношений и законных способов использования ресурсов от
незаконных отношений и способов, а также на механизме, защищающим законные поведенческие отношения и создающем издержки для лиц, использующих незаконные способы использования и присвоения ресурсов.
Спецификацию прав собственности можно определить как систему формальных и
неформальных правил и механизма контроля над их соблюдением, которые обеспечивают
однозначное определение субъекта права, объекта права, распределения правомочий собственности между субъектами права, а также санкционированных способов передачи правомочий собственности. Спецификация прав собственности является необходимым условием возможности привлечения третьей стороны для разрешения спора между участниками контракта. Напротив, отсутствие четкой спецификации порождает асимметричность
информации в виде проблемы царя Соломона, которая является предпосылкой неполноты
контракта (наряду с неопределенностью состояний мира и специфичностью инвестиций).
В статье Р. Капелюшникова [2], спецификация прав собственности представлена
как институциональный оптимум, достижение которого обусловлено наличием статуса
легальности (формального признания прав) и статуса легитимности (неформального признания прав). В российской экономике, как показано в работе [3], оба статуса, и легальности и легитимности, носят нечеткий, размытый характер. Нечеткий характер статуса легальности приводит к тому, что участники контрактов исходят из нечетких определений
законности существующих де-факто правомочий собственника, создающих опасность их
конфискации государством и проблематичность их защиты от присвоения контрагентом.
При таких условиях, приобретает значение переговорная сила участников контракта, поскольку в условиях неполной спецификации прав собственности на стадии ex post возникает коммуникационный процесс по поводу распределения дохода между участниками
контракта (Renegotiations). Если имеет место нечеткая легальность, то неизбежен комму-
никационный процесс между участниками контракта и организациями, от которых зависит признание действий участников контракта легальными или нелегальными.
Итак, нечеткая спецификация прав собственности создает предпосылки для заключения неполных контрактов и к стремлению агентов к увеличению своих переговорных
сил.
Переговорную силу мы рассматриваем не в качестве экзогенно заданного параметра, а как параметр, которым участники контракта могут управлять как до, так и после заключения контракта, заключая формальные или неформальные соглашения с партнерами,
способными увеличивать переговорные возможности хозяйствующего субъекта, воздействуя на поведение контрагента, и принуждая его к уступкам в процессе торга. Данная
способность имеет все основные качества ресурса – ценность, редкость, платность, поэтому есть смысл исследовать её как особый вид ресурса [4]. Так как действие этого ресурса
основано на силе, принуждении, имеет повелительный характер, то мы в дальнейшем будем называть его императивным ресурсом. Императивный ресурс не поддается ни количественному измерению, ни верификации, имеет ценность лишь в контракте между его
владельцем и покупателем, следовательно, является разновидностью специфических ресурсов.
По сути, инвестиции в данный ресурс близки к понятию издержек влияния, описанному в работе [5], однако механизм действия императивного ресурса более широк. Его
владелец может использовать его непосредственно, добиваясь преференций в тех сделках,
в которых он участвует, может продавать его другим лицам, выступая как источник угрозы, или напротив, как гарант в их отношениях с контрагентами. Покупателями императивного ресурса являются участники неполного контракта, стремящиеся к увеличению
своей переговорной силы. Внешнее действие императивного ресурса заключается в защите продукта, произведенного участниками контракта, от санкций со стороны государства в
условиях незащищенности прав собственности в силу их нечеткой легальности. В этом
случае императивный ресурс увеличивает переговорную силу его приобретателя в переговорном процессе с представителями контролирующих органов, тем самым, увеличивая
суммарные выгоды всех участников контракта, если среди них есть его приобретатель.
Внутреннее действие императивного ресурса связано с выгодами только для его
приобретателя, увеличивая его долю в остаточном доходе в неполном контракте, предусматривающем постконтрактное перераспределение прав на остаточный доход. Императивный ресурс внутреннего действия обладает следующими качествами:
- изменяет распределение переговорной силы в пользу покупателя этого ресурса;
- не увеличивает общие выгоды участников неполного контракта;
- комплементарен к другим ресурсам, используемым участниками контракта;
- является неверифицируемой величиной;
- требует от его приобретателя специфических инвестиций.
Неполный контракт с возможностью привлечения императивного ресурса создает
механизм, влияющий на величины специфических инвестиций участников контракта, от
которых зависит общая продуктивность контракта. В данной работе ограничимся формализованным рассмотрением влияния внутреннего действия императивного ресурса на выбор участниками контракта значений свои специфических инвестиций, и, как следствие,
на величину общественного богатства.
Пусть два агента – продавец S и покупатель B – в момент времени t  0 заключают
контракт о торговле в момент времени t  1 . До начала торговли в момент времени
t  1 2 стороны, независимо друг от друга, выбирают уровень специфических инвестиций
2
и осуществляют их. Покупатель инвестирует в увеличение ценности (качества) товара, а
продавец – в уменьшение издержек производства товара.
Обозначим долю продавца в валовом доходе, о распределении которого стороны
договорились на стадии заключения контракта, через  , а долю покупателя – через
1   . Пусть M – величина ожидаемого совокупного дохода. Тогда ожидаемые доходы
контрагентов: M S  M , M B  (1  ) M .
Считаем, что величина M удовлетворяет обычным требованиям неоклассики:
предельный доход положительный и убывающий с ростом объема инвестиций, т.е.
  0 , M 
  0 .
M   0 , M   0 , M 
(1)
Математические ожидания для выигрышей продавца и покупателя имеют вид:
EU S  M   , EU B  (1  ) M   ,
(2)
Так как каждый из контрагентов может выбирать уровень только своих инвестиций, то их
размеры будут удовлетворять уравнениям:
M   1
и (1  ) M   1 ,
(3)
то есть ожидаемые предельные по соответствующим инвестициям доходы контрагентов
равны предельным издержкам. Решение уравнений (3)  N (),  N ( ) определяет состояние, равновесное по Нэшу, но не эффективное по Парето. Как видно из (3), и размеры
специфических инвестиций, и размеры выигрышей определяются первоначальным распределением переговорной силы.
Предполагается, что в условиях слабой защищенности прав собственности агенты
подвергаются соблазну к осуществлению инвестиций в императивный ресурс, предназначенный исключительно для перераспределения переговорной силы участников контракта
в пользу его обладателя.
Объемы соответствующих инвестиций продавца и покупателя обозначим через  i
и  i , а изменение доли продавца в совокупном доходе – через  . Очевидно, что сделать
выгодным это инвестирование в императивный ресурс может только достаточно высокая
эластичность величины  относительно размеров затрат  i и  i . Иначе говоря,
нейтральные к риску агенты будут осуществлять подобного рода инвестиции в том случае, если при достаточно малых значениях  i и  i соответствующие предельные доходы
превышают издержки:
M

 1,
i
M

 1.
i
(4)
При этом, согласно постулатам неоклассической экономической теории, мы предполагаем, что предельные доходы убывают с ростом объемов инвестирования. Если неравенства (4) не выполняются ни при каких значениях  i и  i , то мы можем считать, что
права контрагентов на доход защищены надежно, ибо в этом случае агентам невыгодно
инвестирование в изменение прав на доход.
Для получения более конкретных результатов в случае незащищенности прав собственности предположим, что выполняются следующие условия:
1) если агенты осуществляют инвестирование в перераспределение прав на доход в
равных объемах, то перераспределения не происходит;
3
2) если один из агентов осуществляет инвестирование в императивный ресурс в
большем объеме, чем его партнер по контракту, то переговорная сила изменяется в пользу
данного агента;
3) предельные доходы контрагентов положительны и убывают с ростом объемов
соответствующих инвестиций.
Этим требованиям удовлетворяет функция вида:
  (1  )
 i  i
.
i  (1  )i
(5)
Возможности агентов к инвестированию достаточно велики. Рассмотрим случай, в котором контрагенты имеют возможности для осуществления инвестирования в оптимальных для своих выигрышей объемах. Представим размеры инвестиций в императивный ресурс в следующем виде:
i   s M ,
i   b M ,
(6)
где коэффициенты пропорциональности  s и  b выбираются, соответственно продавцом
и покупателем, независимо от объемов специфических инвестиций. Тогда выражение для
ожидаемой полезности продавца принимает вид:
EU S  (     s ) M   ,
(7)
где  и  s – независимые аргументы. Приравняв производные от (7) к нулю, получим
уравнения, определяющие максимум ожидаемой полезности продавца:
(     s ) M   1,
(8)

 1.
 s
(9)
Аналогичные уравнения определяют максимум выигрыша покупателя.
Выразив с помощью (6) и (5) функцию  через  s и  b , найдем соответствующие производные:

(1  )  b
,

 s (s  (1  )  b ) 2


(1  )  s
.

 b (s  (1  )  b ) 2
(10)
Так как в максимуме, согласно (9), эти производные равны единице, а значит равны между
собой, то сразу видно, что  s   b , откуда с учетом (6) следует:  i  i , а из (5), что
  0 . Таким образом, в условиях достаточно больших ресурсов обоих контрагентов
при любом соотношении прав на доход, агенты осуществляют инвестирование в перераспределение этих прав в равных объемах, что означает сохранение первоначальных
прав. Подчеркнем, что при этом каждый агент максимизирует свой ожидаемый выигрыш,
увеличить который в одностороннем порядке он не может.
Так как агенты максимизируют свои выигрыши при   0 , то уравнения (8) и
аналогичное для выигрыша покупателя, определяющие значения предельных по специфическим инвестициям доходов, принимают вид:
1
1
,
,
(11)
M  

1   
где использовано обозначение    s   b . С ростом величины  , другими словами, с
M  
ростом платы за сохранность прав на доход, равновесие смещается в направлении возрастания предельных доходов, что означает снижение величины совокупного дохода. Таким
4
образом, даже в условиях неограниченных ресурсов отсутствие надежно защищенных
прав собственности притупляет стимулы агентов к инвестированию в создание стоимости, что оборачивается снижением величины общественного богатства.
Рациональный выбор в условиях ограниченных ресурсов. Теперь предположим, что агенты не располагают ресурсами в тех объемах, которые необходимы для удовлетворения условий, выражаемых уравнениями (8)-(9). Перед каждым из агентов стоит
задача так распределить свои ресурсы, чтобы извлечь максимальную прибыль при ограничениях, аналогичным бюджетным. В этом случае предельные доходы, определяющие
максимумы индивидуальных выигрышей каждого агента, уже не равны предельным издержкам (единице), но, по-прежнему, равны между собой.
Самый важный, на наш взгляд, вывод, который вытекает из анализа соответствующих уравнений, состоит в следующем. Более эффективный в роли инвестора контрагент
склонен больше инвестировать в создание добавленной стоимости, т.е. в увеличение совокупного дохода и меньше в перераспределение прав, что в условиях слабой защищенности
прав собственности может оборачиваться ее частичной утратой. Менее эффективный инвестор, наоборот, предпочитает больше вкладывать в перераспределение прав, ибо он в
меньшей степени может оказывать влияние на рост совокупного дохода, и поэтому он
больше заинтересован в переделе собственности. В результате проявляется тенденция к
перераспределению собственности в пользу менее эффективного собственника.
Кроме того, следует отметить, что тот из агентов, который (при прочих равных
условиях) располагает возможностями осуществить инвестирование в большем объеме
или изначально имеет меньшую доля в ожидаемом доходе, приобретает большее количество императивного ресурса, способствуя тем самым перераспределению дохода в свою
пользу.
Таким образом, во всех случаях недостаточно надежная защищенность прав собственности и контрактного права оборачивается снижением общественного выигрыша.
Это происходит либо вследствие снижения стимулов к инвестированию в создание стоимости в случае, когда агенты располагают достаточно большими ресурсами, либо в условиях ограниченных ресурсов вследствие отвлечения и без того недостаточных ресурсов от
инвестиций в повышение стоимости для направления их на защиту или перераспределение прав собственности.
Литература:
1. Furubotn E. G., Pejovich S. Property rights and economic theory: a survey of recent
literature. // "Journal of Economic Literature". 1972. V. 10. N 6.
2. Капелюшников Р.И. Собственность без легитимности. // Вопросы экономики.
2008. №3. С. 85-105.
3. Институт частной собственности: российский вариант. Гибало Н.П., Скаржинская Е.М, Скаржинский М.И., Цуриков В.И. и др. Кострома, 2003.
4. Скаржинская Е.М. Микроэкономический анализ индивидуального обмена. Кострома, 2002.
5. Милгром П., Робертс Дж. Экономика, организация и менеджмент: В 2-х т. СПб.:
Экономическая школа. 2001.
5
6