Райкова Ирина Николаевна (ГОУ ВПО МГПУ, г. Москва) ДЕТСКИЙ ФОЛЬКЛОР И СОВРЕМЕННЫЙ МОЛОДЕЖНЫЙ ФОЛЬКЛОР: ХАРАКТЕР ОТНОШЕНИЙ И ТИПОЛОГИЯ СВЯЗЕЙ Детский фольклор как особая, укорененная в глубокое прошлое и в то же время вечно юная, динамичная многожанровая система вполне закономерно привлекает к себе внимание фольклористов-филологов, этномузыкологов, этнологов, психологов, культурологов и педагогов. С другой стороны, в последние годы бурными темпами развивается собирание и изучение городского фольклора в его современных формах, традиций малых социальных и профессиональных групп, молодежных субкультур. На наш взгляд, рассмотреть системы детского1 и молодежного фольклора в их диалоге и взаимосвязях, как два возрастных пласта народной традиционной культуры было бы интересно и перспективно. Многолетняя полевая практика в городе, деревне, детских лагерях, в том числе записи детского фольклора по воспоминаниям взрослых людей разных поколений, наблюдения над восприятием детского фольклора современными студентами дает для подобного исследования богатейший материал. Что думают о связях детского и молодежного фольклора сами носители традиции? Как известно, исполнители классического («взрослого») фольклора не склонны рефлексировать по поводу традиции и самих себя в ней. О детском же и современном молодежном фольклоре мы имеем возможность узнать мнение студентов-первокурсников, имеющих как раз переходный статус на стыке той и другой традиций. Большинство опрошенных2 полагает, что между детским и молодежным фольклором много общего: юмор, игровой характер, «развлекательная» функция. Различие заключается в том, что детский более устойчив, в молодежном же больше «подразделений» по «узким сферам» – профессиональным, социальным и др. Отмечается преемственность традиций. Приведем наиболее интересные суждения: «Молодежный фольклор берет начало из детского»; «Молодежный фольклор является детищем детского. Дети вырастают, и их произведения взрослеют вместе с ними»; «Они одинаковы, одно произрастает из другого»; «Очень похожи, молодежный черпает вдохновение из детского фольклора, но детский – самый замечательный из всех, на нем воспитываются многие поколения»; «Молодежный фольклор ближе к детскому, так как молодые люди еще дети в какой-то степени»; «Задор и веселье всё еще остается в молодежном фольклоре, как в детском»; «По мере взросления человека меняется и окружающий его фольклор, он становится Вслед за О.И. Капицей, В.П. Аникиным, М.Н. Мельниковым, А.Н. Мартыновой, М.Ю. Новицкой, М.П. Чередниковой, С.М. Лойтер и др. детский фольклор мы понимаем широко, включая в него традиционную культуру младенчества (поэзию пестования), детства, школьный и подростковый фольклор. 2 В письменном анкетировании приняли участие 28 студентов 1 курса филологического факультета МГПУ в возрасте 16 – 18 лет [1]. 1 1 более циничным, но по-прежнему это кладезь народной мудрости»; «Параллельно взрослению носителей детский фольклор, усложняясь и развиваясь, плавно перетекает в молодежный». Думаю, студенты, при всей наивности и шероховатости утверждений, во многом правы. Два наиболее устойчивых признака выступают объединяющим началом для детского и молодежного фольклора – это юмор во всевозможных его оттенках (от радости познания и приятия мира до смехового отрицания, черного юмора, пародии и т.п.) и игровой характер. Молодежная традиция, действительно, в первую очередь преемственно связана с детской, которая, пусть не всегда «плавно», а в чем-то «скачками», но переходит в нее по мере взросления носителей, перехода их в следующую возрастную группу. Ряд детских жанров получает при этом органичное продолжение в аналогичных или видоизмененных жанрах, бытующих в среде современной молодежи. Так, вопрос о том, когда человек перестает играть, остается риторическим, потому что по большому счету никогда, просто игры в разном возрасте свои. Детские и молодежные игры, между которыми трудно провести четкую границу, бытовали с давних времен. Однако наблюдения показывают, что и современные игры молодежи (так называемые «сидячие», или интеллектуальные) могут генетически восходить к традиционным детским, и по видимости новое оказывается «хорошо забытым старым». Например, старинная детская игра с лучинкой «Жив Курилка», описанная во многих источниках (см., например, [3, с. 281], казалось бы, перешла в область не бытующего уже классического фольклорного наследия, тем более и лучинок давно нет. Однако в среде старших подростков и молодежи, а то и в компании с взрослыми (обычно в лагерях, походах, экспедициях) существует следующая игра. В темной комнате играющие быстро передают из рук в руки по кругу зажженную спичку, а кто уже не может передать и вынужден потушить ее, становится, условно говоря, водящим, а фактически испытуемым: все остальные играющие по кругу задают ему по одному любому вопросу, а он должен ответить максимально искренне [6]. Что это, как не трансформация «Курилки»? Или, например, распространенное в последние десятилетия студенческое ритуальное предэкзаменационное действо – ловля Халявы у русских (ср.: вызывание Шары у украинцев [5]). Оно на новом витке продолжает традицию детских магически-игровых «вызываний» Пиковой Дамы, Жвачного Гномика, Русалочки и т.п. По игровому характеру, представлениям о вызываемом существе, общему сценарию, эмоциональному настрою участников, поэтике магической вербальной формулы можно утверждать наличие именно такой связи, а не связи с взрослыми магическими или обрядовыми практиками. Казалось бы, в студенческой традиции цель ритуала стала более прагматичной и конкретной, чем в детской, однако сохранилось главное – детское ожидание чуда и желание испытать: получится – не получится, сработает – не сработает… Поддёвки, которые, на наш взгляд, наряду с прибаутками, докучными сказками и песенками, скороговорками, относятся к «зоне пересечения» поэзии 2 пестования и собственно детского творчества, тоже не уходят вместе с детством. Бытуют их молодежные варианты (они же – шуточные ответы [2], «эхо-реплики», «отзывки»), например: - Вот… - Дали ему год. - Да… - Дали ему два! - Неудобно… - Неудобно на потолке спать: одеяло спадает. - Стыдно… - Стыдно – когда видно, а нечего показать [6]. Как можно заметить, юмор молодежных шуточных ответов более изощрен. Однако среди молодых людей этот иронический малый жанр не так широко распространен, круг возможных коммуникативных ситуаций его бытования более ограничен, чем в детском общении. К тому же молодежная традиция подхватила лишь одну из жанровых моделей – поддёвку естественного диалога (в детской есть еще как минимум четыре [3, с. 329–333]). Иронические песни и стишки – пародии и переделки, классический жанр школьного фольклора, также бытуют и в молодежной среде, как, впрочем, и в компаниях более солидных взрослых людей (чаще в городе). Другая группа жанров, которые не являются исключительно детским достоянием, бытует параллельно во взрослой, молодежной и детской среде. Постепенно сформировались взрослые, молодежные и детские разновидности в рамках одного жанра, отнюдь не отменяющие друг друга. Между ними налицо генетическое родство, происхождение от одного общего традиционного источника. Однако в современности можно констатировать возникновение и бытование детских и молодежных жанровых образований независимо от их «взрослых» собратьев. На русском материале это такие жанры, как гадания, приметы, заговоры, частушки, сатирические куплеты, анекдоты и др. Полагаем, что в инонациональных традициях список может быть продолжен. Например, в среде балетных, которые трепетно относятся к удаче, сопутствующей / препятствующей их профессиональному росту (заметим, и физическому росту тоже), бытует множество примет, поверий, запретов, предписаний3 и оберегов. Артист балета, педагог 33-х лет рассказывает: «Очень суеверный народ балетный, у нас есть много примет, поверий. Все я не знаю, но вот те, которыми я пользовался. Некоторые имеют под собой основу, причину. (…) Есть одна примета (я в начале карьеры тоже в нее верил, потом уже нет): нельзя чтобы перешагивали через одну ногу. Ну, то есть мы вот <на полу> сидим, «греемся», у нас шпагат, полушпагат, тянемся, и кто-то идет и так перешагивает аккуратненько. Так вот нельзя перешагивать! Здесь можно «снять»: надо, чтобы этот человек перешел обратно. Причем через 3 О мифологических нормативах, бытующих в городской среде, см., например: [4]. 3 две ноги можно почему-то… [Соб.: А что будет?] Я так понимаю, что боятся, что одна нога будет расти, а другая не будет. Или травму получишь на эту ногу» (зап. автором в 2011 г. в Москве [6]). В детской разновидности данной приметы нельзя перешагивать через лежащего ребенка, к примеру, упавшего в игре, загорающего на пляже и т.п.: иначе он перестанет расти. Как видим, мотивировка близкая, но не идентичная. Случайно перешагнувшему дети кричат: «Перешагни обратно!». Еще один тип связи детской и молодежной традиционной культуры: молодежный жанр со временем полностью переходит в подростковую и даже детскую среду. Так произошло в 1980–1990-е годы, буквально на наших глазах, с жанром садистского стишка. Студентка МГПУ провела собирательский эксперимент: в гостях у друзей, когда присутствовали представители разных поколений, помимо родственников еще и гости, завела разговор о произведениях с черным юмором, эстетикой ужасного. Ей удалось записать много садистских стишков, отдельные «черные» песенные пародии, частушки и анекдоты-фразы. Но самое интересное – это комментарии, разговор, в котором весьма заинтересованно участвовали все собравшиеся (люди от 8 до 45 лет), причем не без юмора спорили, кто, кого и когда «этому нехорошему научил»: «Исп.1 (21 год): Я рано услышала <садистские стишки. – Соб.>, лет в шесть. Меня родители, к несчастью, водили в детский сад! <Смеется> Сначала я жутко боялась: маленькая была. А повзрослела – стала смеяться как угорелая. Видимо, крыша поехала… Исп.2 (22 года): О-о-о, Дашка, как откровенно! Я бы не признавался на твоем месте! Я услышал лет в 12 только… Причем от папы. Случайно. Исп.3 (20 лет): А нам «добрые» тети и дяди – вожатые рассказывали… Травмировали! <Смеется> А Димка-то откуда их знает? Исп.4 (Димка, 8 лет): Как откуда? От тебя! <Все смеются>» (зап. в 2009 г. в г. Санкт-Петербург А.В. Луниной [1]). В разговоре подтверждается, что садистские стишки, жанр литературного происхождения, возник в конце 1970-х гг. не на пустом месте, у него были фольклорные предшественники, тексты других жанров с черным юмором. Например, частушка: Как на Киевском вокзале Нашли труп без головы. Пока голову искали, Ноги встали и ушли! Или анекдот: «Жил-был на свете мальчик, который ужасно боялся темноты. Поэтому каждый раз, когда он моргал, он падал в обморок» (зап. там же, той же от А.В. Козырева, 47 лет, врача [1]). Возникнув в молодежной среде, жанр стремительно, за какие-то 10–15 лет, «омолодился», перейдя сначала к старшеклассникам, затем к школьникам средних классов. Наконец, возможен и такой тип связей: текст молодежного фольклора пародирует детский жанр, отталкивается от него, используя его формально4 содержательную модель для передачи новых, актуальных в другом контексте идей. Например, в студенческом стишке стилизуется загадка: В комнате большой сидят Человек под пятьдесят. Приглядись – у всех дела: Восемь рубятся в «козла», Девять чертят чертежи, Пять смеются от души, Шесть сошлись в «морских боях», Три рисуют на столах, Двое поедают сливы, Семь читают детективы, Четверо журнал глядят, Ну а трое просто спят! А один (какой-то странный!) Битый час уже стоит И о чем-то в полный голос Сам с собою говорит (зап. А. Половниковой в 2003 г. в Москве [6]). Таким образом, детский фольклор – важнейшая часть традиционной культуры, которой причастен каждый человек независимо от того, что он об этом думает. Постепенно с изменением социокультурной ситуации, движением национальной истории, индивидуальным взрослением человека меняются формы творчества, одни жанровые образования сменяют другие, новое содержание наполняет традиционные модели, что-то теряет актуальность, а забытое вновь становится востребованным. «Водораздел» же между детским и молодежным фольклором оказывается фикцией. И это не удивительно: исследования психологов и опросы информантов подтверждают, что детство не заканчивается резко, внезапно, но имеет «размытую» верхнюю границу. Источники: 1. Архив кафедры русской литературы и фольклора Института гуманитарных наук Московского городского педагогического университета. 2. Бойцова О.Ю. «Конь в пальто»: структура и функции шуточных ответов // Живая старина. – 2010. – № 3. – С. 9–11. 3. Детский фольклор / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. М.Ю. Новицкой, И.Н. Райковой. – М.: Русская книга, 2002. (Б-ка русского фольклора; Т. 13). 4. Добровольская В.Е. Особенности бытования традиционных нормативов в современной городской и деревенской культуре: общее и различия // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 13. Традиционная культура современного города: сб. науч. ст. – М., ГРЦРФ, 2010. – С. 227–241. 5. Красиков М.М. «Шара, приди!» (Современная студенческая магия как феномен игровой культуры) // Там же. Вып. 12. Социальные и эстетические нормативы традиционной культуры: сб. науч. ст. – М., ГРЦРФ, 2009. – С. 164–199. 6. Личный архив автора. 5