1 - СО РАН

Новосибирск – 24 февраля 2015
1. Процессы деиндустриализации 90-х годов прошлого века – начала
0-х нового века прошли не только в России и на всем постсоветском
пространстве, но и в промышленно развитых странах.
«У нас» деиндустриализация явилась результатом шоковой
терапии стихийными рыночными реформами.
«У них» – результатом сознательного перехода к
постиндустриальной экономике, в которой развитые страны
уже не «пачкают руки», отдав производства «железа» в
«руки» третьих стран и оставив себе науку, образование,
дизайн, юридическое обеспечение, высокие (самые высокие)
технологии, медицину, культуру и т.д. (т.е. «мозги»).
Хотя и в развитых странах в 50-80-х годах прошлого столетия
имели место достаточно масштабные стихийные разрушения
ряда традиционных отраслей (металлургии, угольной
промышленности, отдельных отраслей машиностроения и др.).
Экономика развивается циклично.
Динамика структуры мирового производства, %%
(по данным Питера Марша)
1800 год
1900 год
2000 год
Развивающиеся страны
71
13
27
Богатые страны
29
87
73
Китай
33
6
7
За годы «постиндустриального»
развития США
потеряли около 6
млн рабочих мест
2. Необходимость реиндустриализации для России
очевидна. Альтернатива: остаться навсегда в списке
третьеразрядных стран с высоким потенциалом распада.
Понимание необходимости реиндустриализации для передовых
стран пришло сравнительно недавно: происходящие события
показали, что «мозги» потянулись к «рукам», и «передовые»
страны начали терять свои передовые позиции в мире.
3. Реиндустриализация ни в коем случае не означает
восстановление индустрии в ее прежних форматах.
Этот процесс будет происходить на «инновационном
поле», на базе совершенно новых технологий, которые
еще совсем недавно казались фантастическими.
Для этого мир должен преодолеть инновационную паузу:
предыдущий технологический уклад вступил в фазу старения, а
новый еще не вошел в силу (такие инновационные паузы – ложе
всех глобальных кризисов, в том числе и наблюдаемого). Вероятно,
в конце концов нас ждет так называемая NBIC-конвергенция (нано-,
био-, инфо-, когно-), но не только и даже не столько…
Фазовое
пространство
Накопленные доходы
Инновационные циклы
(по технологическим укладам)
А1 – возникновение инновационной идеи, начало
прикладных исследований и фундаментальных – в той
мере, в которой затраты на них могут быть отнесены на
данную (эпохальную, базисную) инновацию.
В1 – текущие вложения становятся прибыльными, начинается
бурный рост на базе данной инновации. Точка максимальных
накопленных убытков. Где-то в середине этого пути (А1В1) лежит
обширная «долина смерти», в которой гибнет подавляющая
часть инновационных идей субъектов-участников процесса.
С1 – общий доход окупил общие затраты. Логиста еще раз пересечет
гипотенузу гораздо правее, т.е. позже. С того момента, если продолжать
вкладывать деньги в данную инновацию, накопленные затраты опять
начнут превышать накопленный доход. Но «копить» затраты на данную
инновацию следует прекратить гораздо раньше – в точке D1
А1
B1
C1
D1
B2
Накопленные затраты
А2
D1 – вложения в данную инновацию опять перестают быть доходными. Это точка максимума накопленной прибыли.
Дальше вкладывать в эту инновацию, которая уже давно не инновация, а стала устаревшей техникой, смысла нет.
Псевдоинновации могут закамуфлировать отсталость, а антиинновации – продлить жизнь этого технологического
уклада, но только ценой отдаления (во времени, вправо на рисунке) точки А2 – начала следующего инновационного
цикла, которое «по интегралу» означает снижение общего экономического эффекта.
В начале интервала В1D1 достигается получение инноваторами инновационной ренты, т.е. дохода,
превышающего их затраты и «нормальную» прибыль. Это эффект инновационного монополизма инноваторов (в
инновационной, шумпетерианской экономике, в отличие от неоклассической совершенной конкуренции быть не
может).
Драматизм ситуации в том, что окупаются (в конце концов) все затраты всех участников в целом, а не по отдельности. И даже чаще
всего – не по отдельности. Это значит, что некоторые участники процесса оказываются в огромном выигрыше (непосредственные
успешные инноваторы), а некоторые разоряются. Риск попасть в число последних – главный тормоз для инновационного развития.
Интервал D1В2 оказывается инновационной паузой, ложем всех глобальных кризисов. Есть мнение, высказываемое,
в частности В.М.Полтеровичем, что именно такая инновационная пауза имеет место в настоящее время.
4. Существует несколько концепций современной
реиндустриализации: третья промышленная революция Джереми
Рифкина, новая индустриальная революция Питера Марша, новая
промышленная революция Криса Андерсона.
При всех различиях эти подходы едины в главном: нас ждут
коренные, принципиальные изменения в используемых
технологиях, организационно-управленческих механизмах,
инфраструктурном обеспечении.
В обобщенной форме эти принципиальные
изменения будут представлены чуть ниже.
Весьма оригинальную позицию выдвигает
российский ученый Сергей Чернышов.
Он считает, что 3-й этап технологического прогресса связан с
переходом на машинные технологии процессов создания и
преобразования стоимости (intangible), тогда как на первом
этапе (промышленная революция) машинам передавалось
преобразование энергии (hard), на втором
(информационная революция) – информации (soft).
Технологический «пирог» современного мира
Технологические этажи
(слои)
Hard
(жесткий)
энергия
Уклады
ЛьвоваВремя
Глазьева,
нача- Технологии
волны
ла
Кондратьева
1-4
(США: 1-2-й –
5%, 3-й уклад –
10%, 4-й – 20%,
Россия :1-2-й –
15%, 3-й – 50%,
4-й – 30%)
?
Soft
(мягкий)
информация
Intangible
(нематериальный,
неразличимый)
стоимость
5-6
(США: 5-й –
60%, 6-й – 5%;
Россия: 5-й
уклад -5%, 6-й –
0)
Конец
XVIII
Индустриальные
(текстиль, пар,
уголь, сталь,
нефть,
двигатель
внутреннего
сгорания)
Информационные
Послед(компьютеры,
няя
телекоммунитреть
кации, ПО,
XX
системы
управления)
Начало
XXI
NBIC-конвергенция
XXI век
(первая половина)
Новая индустриализация, 3-я промышленная
революция. Новое ремесленничество
(индивидуализация). 3D-принтеры, роботы, зеленая
экономика, альтернативная энергетика.
Био, мед-, нано-, холодный термояд, гиперзвуковые
аппараты, супер (сверх-) оружие.
Объемы (биты) и скорости (флопсы) – эксо (1018) к
2020-2025 (дальше фантазии не хватает). Новая
математика, математические модели, практически
гомоморфные реальным объектам. Проектирование,
управление, регулирование в режиме on-line. Сетевая
экономика.
Виртуальный мир, практически неотличимый от
реального (инфо-, когно- и т.д.).
Устойчивое развитие (функционирование), проектное
Финансовофинансирование, импакт-инвестирование, принцип
экономичесэкватора (организации EPFI), формирование
кие, культурнодолгосрочных общечеловеческих ценностей,
гуманистичеспреодоление классического эгоизма бизнеса,
кие
международное сотрудничество, помощь и
взаимоподдержка.
Что дальше
Равновесие и
симбиоз в
системе
«человекприрода» (как
альтернатива –
конец
«человеческой» очередной? страницы в
истории
Земли).
Преодоление
эгоцентризма
«золотого
миллиарда»,
его
многократного
«отрыва» от
остального
населения
планеты.
Выход в
космос.
5. Можно выделить несколько основных черт нового
технологического (инновационного) базиса.
Елена Ларина, Владимир Овчинский , http://zavtra.ru/content/view/russkoe-chudo-xxi-veka/
Первая. Автоматизация на базе производственных роботов.
Промышленный робот – весьма эффективное средство
производства. На конвейере он окупается за 1.5-2 года.
По состоянию на 2012 год наиболее насыщенной
антропогенными роботами была экономика Южной Кореи.
Там на одного такого робота приходилось 25 обычных
занятых. В Японии – 30, в Германии – 40, в США – 65.
Динамика насыщения экономики развитых стран
робототехникой в целом соответствует закону Мура.
Масштабы огромны. В том же 2012 году только в
промышленность США поступило почти 20 тыс. роботов.
В России роботов тоже очень много, больше 300 – в 2012
году. В соседней маленькой Чехии их тогда было тысяча.
Вторая. Аддитивные технологии – нужное изделие
наращивается. Тогда как современные – «негативные»
(«дедитивные»?) – технологии построены по принципу
Родена: взять глыбу мрамора и отсечь от нее все
лишнее. В современных производствах (особенно в
добывающей промышленности) этого «лишнего»
может быть слишком много, да и оно часто
оказывается более ценным, чем конечная «статуя».
Одним из важнейших направлений
аддитивных технологий является 3D-принтинг.
3D-принтер не наносит краску на поверхности, а послойно
формирует изделие, пока оно не примет окончательный вид. Он
«выращивает» объект из пластмассы, металла или других
материалов, используя разные физико-химические эффекты:
наносимые слои жидкого материала (керамики или пластика)
быстро застывают, или они формируются металлическим порошком,
частицы которого сплавляются лазером или как то иначе.
Об исключительной перспективности таких технологий говорит
тот факт, что в США начинают бесплатно поставлять 3Dпринтеры в школы и обучать ребят на уроках труда работать с
ними. Так в свое время поступали с компьютерами.
К концу 2013 года мировой рынок 3D-принтеров оценивался в
3-3.5 млрд. долларов. Его динамика подчиняется закону Мура.
Безусловным лидером является США. Затем следуют Япония,
Германия, Китай и Великобритания. Россия в сфере
промышленного применения этих средств занимает 10-е
место. Но, как и в Африке, в нашей стране минифабрик,
оснащенных такими средствами производства, не замечено, за
исключением нескольких учебных лабораторий.
Третья. Новые материалы для 3D печати, микроэлектроники,
медицины и т.д. Они не обязательно наноструктурированы,
важно другое: они обладают заранее заданными свойствами,
необходимыми для конечного изделия.
Лидерами в новом материаловедении и производстве
принципиально новых материалов являются опять же Соединенные
Штаты, Япония и Германия. Россия, несмотря на колоссальный
научный, и частично технический задел, созданный еще в советские
годы, благодаря достижениям институтов АН СССР и деятельности
композитной промышленности в настоящий момент не входит в
число лидеров. Хотя отдельные разработки у российских ученых
имеются.
Четвертая. Информационные технологии, пронизывающие
все производственно-логистические структуры и кластеры,
интегрирующие их в некие макротехнологические
комплексы. Эта интеграция осуществляется на базе
сочетания и взаимодействия нескольких факторов.
Фактор 1: Большие Данные – Big Data.
Это полная, исчерпывающая, а не выборочная
информация об объекте в режиме on line.
Использование такой информации исключает наиболее
распространенные и наиболее значимые ошибки,
вызванные выборочным характером данных.
Еще важнее другое: актуальность выявления причинности
теряется. Найденные простые корреляции становятся
надежными основаниями для принятия решений.
Сегодня безусловными лидерами в сфере Больших Данных
опять же являются США, Великобритания, Япония и Китай.
В нашей стране разработана мощнейшая алгоритмическая и
математическая база для интеллектуального анализа Больших
Данных, но она не применяется. Большие Данные, генерируемые
таможенными, налоговыми, транспортными службами, торговыми
сетями, финансовыми структурами лежат мертвым грузом. То, что у
нас называют анализом Больших Данных в подавляющей части – это
уже много лет применяемая за рубежом традиционная бизнесаналитика.
Специалисты по Большим Данным у нас пока не
готовятся. Нет ускоренных центров переподготовки.
Фактор 2: агентно(элементно)-ориентированное моделирование.
В АО(агентно-ориентированных)-моделях описывается
поведение агентов – участников процесса, исходя из их
собственных, естественных стремлений. Макродинамика
оказывается следствием этих микроэкономических причин
и проявляется как результат компьютерного эксперимента.
Теоретические концепции будь то Маркса или Кейнса, Вальраса
или Кругмана отступают на второй план. Генерируются
альтернативные позиции. Вырабатываются более конструктивные
меры государственной политики, независимые, в принципе, от
теоретических предпочтений лиц, принимающих решения.
Для техногенных систем подобные модели (ЭО – элементноориентированные) позволят не только и даже не столько
предсказывать техногенные катастрофы, сколько определять время
замены детали, узла, ремонта текущего или капитального и т.д.
Такие АО- или ЭО-модели, конечно же,
должны базироваться на Больших Данных.
Фактор 3: когнитивные экспертные системы.
В основу когнитивных вычислений заложены программы, в
определенной степени моделирующие и имитирующие
некоторые известные психофизиологические процессы. За счет
этого созданы программы, которые облают возможностями
самодописываться и совершенствоваться, учитывая
допущенные ими при решении тех или иных задач ошибки.
Наиболее известной экспертной системой, базирующейся на
когнитивных вычислениях, стал знаменитый компьютер Watson
корпорации IBM, победивший во вполне человеческой игре «Своя
игра». После победы на игровом поле Watson показал высокие
результаты как экспертная система в медицинской онкологии,
фармацевтике, полицейских расследованиях, биржевом деле.
По оценкам различных экспертов в ближайшие 7-12 лет
подобные системы, базирующиеся на Больших Данных, могут
вытеснить до 70% работников, занимающихся рутинным
умственным трудом в самых различных сферах деятельности.
Россия по этому направлению к лидерам даже близко не стоит.
Фактор 4: облачные и распределенные вычисления.
Такие технологии дают возможность миллионам обычных
пользователей обращаться в удаленном режиме к
мощнейшим вычислительным средствам и огромным базам
данных, иметь которые у себя «на столе» неимоверно дорого.
Уже сегодня компания IBM открыла для сторонних
разработчиков облачный Watson, и они делают
программы под заказ для небольшого бизнеса.
6. Основные направления новой индустрии: гибкость,
миниатюризация, индивидуализация. Значительную часть
индустриального поля займут минифабрики и минизаводы,
фаблабы, оснащенные роботами и 3D-принтерами,
устройствами лазерной и лучевой обработки, прецизионными
измерительными и контрольными приборами, системами
компьютерного моделирования и проектирования, имеющие
доступ к облачным технологиям и т.д.
Так называемые фаблабы еще и будут обладать
некоторыми свойствами живых организмов. Они будут
способны к воспроизводству, в том числе расширенному:
они смогут самостоятельно достраивать недостающие
технологические звенья в своем составе.
Все более важным средством работы таких производственных
единиц будет являться так называемое цифровое производство.
Это когда либо в облаке ищется и находится техническая
документация на изделие, которое надо изготовить в данной
микропроизводственной ячейке, либо в этой ячейке формируется
заказ на производство нужного изделия, который передается в
облако, и после исполнения (неизвестно где и кем) изделие в
готовом виде через мировую сеть передается заказчику.
Цифровое производство приобретает самые неожиданные
формы. В настоящее время несколько американских компаний,
занятых производством роботов и 3D принтеров, включая
Google, заняты реализацией проекта Factory-in-a-Day.
Первые минизаводы по этому проекту
предполагалось запустить уже в 2015 году.
Проект должен позволить разворачивать автоматизированное
производство не только на крупных предприятиях, но и на
средних, мелких и сверхмелких, не более чем за 24 часа. Эти
заводы комплектуются гибкими многофункциональными
роботами, 3D принтерами, лазерными резаками и т.п.
Роботы, принтеры и другое оборудование поставляются с уже
загруженными в них наиболее популярными программами,
обеспечивающими их эффективную работу. Т.е. завод
поставляется примерно так, как сегодня продается смартфон
или планшетник с предустановленным ПО.
Все необходимое в течение дня можно получить из облака.
В ходе эксплуатации завода, также как и в случае
бытовой техники 24 часа в сутки с пользователями
находится на связи служба поддержки и консультации.
В такой промышленности фрезеровщики, слесари и токари, если и
нужны, то только в очень небольшом количестве и только высшей
квалификации. Нужны информационщики, ремонтники, наладчики,
операторы, техники и инженеры, проектировщики, дизайнеры,
исследователи – тоже очень высокой квалификации.
7. Масштабы деиндустриализации России в последнюю
четверть века сопоставимы с потерями во время
Гражданской или Великой Отечественной войн.
Количество крупных промышленных предприятий
сократилось за это время в десятки раз.
В.В.Кулешов (на прошлом семинаре «Сибирь Будущего») привел
такую цифру: по всей России предприятий тяжелой индустрии с
численностью работающих свыше 4 тыс. человек осталось только 31.
5 – в Северо-Западном федеральном округе, 4 – в Центральном, 8
– в Приволжском, 1 – в Южном, 6 – в Уральском, 6 – в Сибирском,
1 – в Дальневосточном.
Но сожалеть о разрушении гигантов советской
тяжелой промышленности вряд ли конструктивно.
Более того, существует мнение, что «очистительное
разрушение» не было доведено до необходимого рубежа.
Меры поддержки «динозавров», предпринятые
правительством Черномырдина, а затем организацией крайне
неэффективных и «бюджетополгощающих» государственных
корпораций замедлили процессы обновления экономики,
затормозили ее модернизацию и реиндустриализацию,
процессы перехода на инновационный путь развития.
Негативные социальные последствия государство
должно было купировать иными средствами,
давно известными в мировой практике.
В новой индустрии крупные производственные
центры останутся необходимыми.
Без них не выпустить корабль, ракету, вагон, локомотив, ядерный
реактор, 100-метровый рельс или полутораметровую в диаметре
трубу для газопровода, трактор или автомобиль, без них не
построить многоэтажное здание или мост через широкую реку.
Но они не будут гигантами индустрии советского
типа с многотысячным трудовым контингентом.
Это будут крупные, в том числе сборочные производства,
практически безлюдные, полностью автоматизированные и
роботизированные, компьютеризированные,
информатизированные, частично самовоспроизводящиеся.
Примеров таких производств достаточно в мире. В
России удачным прототипом таких центров являются
металлургические комбинаты Новокузнецка, вошедшие
в «ЕвразХолдинг» (их нет в списке Кулешова).
Такие крупные производственные центры в своей
деятельности будут опираться на широкие сети
микропроизвоителей: минифабрик и минизаводов,
фаблабов, о которых речь шла в предыдущем пункте.
Именно эти сети будут снабжать производственные
центры деталями, фурнитурой, комплектующими и т.д.
В каких отраслях Россия может и должна
занимать достойное положение?
Все силы государство и бизнес должны приложить для
удержания лидирующих позиций в космической и атомной
промышленности, для усиления и в определенном смысле
возвращения позиций в авиа-, судо-, автомобилестроении,
микроэлектронике и микробиологии.
Максимально сосредоточиться на восстановлении
компетенций в станкостроении, материаловедении.
Но главное все-таки – в другом.
В рамках предстоящей реиндустриализации необходима глубокая
модернизация на основе высоких наукоемких технологий
1) секторов добычи и переработки природного сырья,
2) отраслей, ориентированных на внутренний потребительский
спрос: строительство дорог, жилья, промышленность
стройматериалов, сельское хозяйство и агропром, медицина и
здравоохранение, транспорт, коммуникации, энергетика и
жилищно-коммунальное хозяйство, – особенно в той части, которая
нацелена на жизнеобеспечение в Сибири и на Дальнем Востоке, на
Севере и в Арктике.
Потенциал разворачивания таких работ в Сибири вообще
и в Новосибирской области в частности весьма высок.