Рассказ «Сводки из памяти» Автор творческой работы

Рассказ «Сводки из памяти»
Автор творческой работы: Мкртычан Виктория
«Сегодня… Да, именно сегодня я снова увижу его…», - который раз проговаривала про себя
постаревшая Анна Сергеевна Брагина. Тёмные косы её давно поседели. Одинокая старушка с трудом
передвигалась в узком проходе меж кресел, не отводя глаз от сцены. Людей становилось всё больше, но Анна
Сергеевна не замечала их.
- Не подскажите, выступление профессора Шмидта скоро начнётся? - присев на кресло, спросила она у
молодой женщины, что расположилась по соседству.
- Ага, бабуль, скоро, - протараторила та, даже не взглянув на неё. Затем, поспешно достав сотовый
телефон из сумки, уткнулась в экран.
Такое отношение сильно задело Анну Сергеевну: ей было обидно, что когда-то, больше 60 лет назад,
будучи молодой девушкой, она защищала свою Родину от натисков фашисткой армии и храбро билась с
врагами ради таких невоспитанных особ, как эта незнакомка.
Лекция началась. Громкие возгласы присутствующих постепенно затихли. В зале воцарилась тишина.
Неожиданно за кулисами послышались тяжёлые шаги. С каждой секундой они становились всё отчетливее.
Брагина замерла в предвкушении. Сжав в руках дневник, она наклонилась корпусом вперёд: что-то
необъяснимое выталкивало её из собственного кресла. Чем ближе раздавались шаги, тем громче билось её
сердце. Анна Сергеевна буквально встала на ноги, когда из-за тёмно-красного занавеса, наконец, показалась
человеческая тень, а за нею неторопливо на сцену вышел пожилой мужчина. Седые, когда-то чёрные
курчавые волосы, были коротко подстрижены, а небольшая щетина на щеках полностью сбрита. От волнения
старушка выронила собственные записи из рук, ведь её дорогой и горячо любимый Гельмут совсем рядом!
Профессор Шмидт, не спеша, поправил микрофон и уверенно заговорил:
- Добрый вечер, дамы и господа. Первым делом хочу поблагодарить вас за то, что вы пришли в столь
поздний час сюда, в этот зал. Большое спасибо.
Зазвучали громкие аплодисменты. Выждав время, профессор жестом попросил тишины. Когда
собравшиеся снова затихли, он продолжил:
- Уже более 30 лет я пишу повести, главные герои которых, можно сказать, совсем незнакомые мне
люди. Все истории, взятые за основу, безусловно, правдивы. Однако в своей последней работе я решил
приоткрыть завесу, которую так успешно создал вокруг собственного прошлого, - голос профессора стал
тише. - Тёмного прошлого.
Все присутствующие в зале мгновенно оживились. Ещё ни разу Гельмут Шмидт, писатель немецкого
происхождения, не откровенничал со своими читателями, а уж тем более журналистами, жаждущими
провокационных сенсаций.
Повествование из уст профессора не прекратилось:
- Это был январь. Мне было всего 20 лет, но уже тогда на моём счету числилось множество наград за
верную службу…За верную службу фашисткой Германии.
Услышав это, Анна Сергеевна вздрогнула. Она машинально открыла первые страницы своего дневника:
Ночь . 5. 12.1942 /6.12 1942г.
Дорогой дневник! Я создала тебя из использованных листов, что нашла в госпитале у медсестёр, и
теперь мы будем с тобой неразлучны .
За окном сорок второй год… Представляешь, сегодня утром я случайно подслушала, что на Волге
начались страшные бои. Ужасно… Погибает столько людей! И все они так молоды… Убит даже папин
лучший друг... И теперь улыбка с лица отца совсем исчезла... Ох, как бы я хотела уничтожить всех
фашистов! Как я их ненавижу!
- Что?! Как же так! - возмущённо закричала толпа.- Тот, кого мы ставили в пример, - фашист!?
Неслыханно!
Оратор вновь попросил тишины. Спустя некоторое время, при помощи охраны людей удалось
усмирить, и лекция не прервалась.
Гельмут снова мог говорить:
- Не буду скрывать: я любил свою страну, любил свой народ. Когда меня, студента филологического
факультета, призвали в армию, война уже была в России. Так как я знал славянские языки, попал в разведку с
моим лучшим другом, Буркгартом Вагнером. Я думал, что с ним мы всегда будем вместе продвигаться как
по жизни, так и по службе. Но Вагнер оказался предателем.
Профессор замолчал. Было заметно, что его мысли уже где-то далеко, там, на войне, за пределами
настоящего времени.
Неожиданно он продолжил:
- Сталинград… Никогда не думал, что этот город, знакомый мне только по названию на карте, изменит
всю мою жизнь. – Шмидт на секунду замолчал. - Так же как и последний совместный поход в разведку с
Буркгартом. Обычно мы с ним свободно передвигались по вражеской территории, и операции проходили без
каких- либо проблем. Но на этот раз удача от нас отвернулась. Мы уже почти вернулись на нашу территорию,
как около нас взорвалась мина. Я находился ближе к очагу взрыва, потому пострадал сильнее Вагнера, и был
просто не в состоянии передвигаться самостоятельно, - Шмидт поморщился. - И каково было моё удивление,
когда вместо ожидаемой помощи, мои глаза уловили стремительно удаляющийся силуэт лучшего друга.
От сильного соприкосновения с пальцами листы в руках Гельмута смялись.
– Так я попал к русским в плен.
Утро. 3. 01. 1943г
У-х-х, дневничок, что со мной приключилось! Только что мне чудом удалось выйти сухой из воды в
драке с настоящим немецким солдатом! Конечно, силы были не совсем равны: он еле стоял на ногах, да и
бредил жутко… Фашист, но почему-то его жалко. Спасибо Вовке, который помог донести мне этого
незнакомца до штаба к папе. Остается только надеяться, что с беднягой всё будет нормально.
Вечер. 7.01.1943г
Дневник, в обед я слышала, как Вовка с Димкой перешептывалась, мол, незнакомец-то наш, возможно,
большая шишка. Пока бедняга без сознания, но рано или поздно врачи смогут поднять его на ноги. Жёсткий
допрос неизбежен... Я периодически навещаю его в госпитале, и знаешь, когда я смотрю на него, такого
бледного и беспомощного, внутри у меня всё сжимается. Не хочу, чтобы ему опять сделали больно…
Анна Сергеевна внимательно всматривалась в лицо Гельмута: глаза всё те же серо-голубые, щеки,
немного покрасневшие от смущения, морщинистый лоб и губы, к которым она по сей день мечтает
прикоснуться, к тем что недоступны ни тогда, ни сейчас.
Шмидт выдавал одно откровение за другим:
- Контузия была настолько сильной, что я с трудом вспоминаю произошедшее. Вместе с памятью мной
на время была утеряна важнейшая способность – способность доверять. Казалось, никогда не найдётся тот,
кто сможет воскресить эту способность во мне. Но такой человек всё-таки нашёлся, – окаменелые губы
профессора на мгновение замолкли и преобразились в нежную заботливую улыбку. - Это была девушка.
Рассказ, который я написал, состоит из заметок или, как я их называю, сводок. Я записывал абсолютно всё:
чувства, эмоции, победы, поражения. Отныне моя душа для всех будет полностью открыта.
На этом первая часть выступления профессора подошла к завершению. Гельмут молча отошёл от
кафедры. Взяв переданную из-за кулис стопку записей и удобно расположившись на заранее поставленном
стуле, он положил начало новой истории - истории из прошлого.
Запись № 1.
Несмотря на то что на улице светит солнце, в душе моей полный мрак и тьма. Ужасно болит голова.
Что случилось, как я оказался в русском госпитале - не помню.
По ночам вижу странные сны..Может, в них кроется разгадка. Пока думать о чём-либо сложно.
Несколько часов назад ко мне приходила девушка. Говорила что-то о нападении, уверяла что не держит зла
за это. Не понимаю. Такая чудная. Но милая. Очень. Милая.
Полдень. 8. 01. 1943.
И снова я навещала незнакомца. Надо отметить, сегодня он выглядел гораздо лучше, чем вчера. Даже
улыбнулся! Даже контуженый и перевязанный, незнакомец очень красив. Это странно, но мне хочется
пожелать ему скорейшего выздоровления, так не буду… Боюсь за него… Сильно... Папа человек мой мягкий,
но с фашистами не церемонится… Пусть лучше будет без памяти, чем до смерти избит…
Запись № 2
Сны. Каждый день. Каждый Божий день. Они не дают мне покоя. Слышу крики. Повсюду шум. И
низкий хриплый бас. Кто-то смеётся громко и властно.
Эти сновидения порядком надоели. Всё надоело. Не могу понять себя. Настроение скачет жутко. И
эта чудная девушка всё чаще и чаще приходит ко мне. От её карих глаз исходит такое тепло. Приятно.
Запись №3
Перепады в настроении продолжаются. Наверное, это последствия контузии. Странная всё-таки эта
девушка, русские странные. Хотя пока только общение с ней помогает мне справляться с навалившимися
трудностями.
Запись №4
Приходил какой-то русский офицер, Задавал вопросы. Я старался отвечать уклончиво. Видно, все
начинается, Как мне себя вести? Что выбрать: плен, позор или смерть.
Утро. 16. 01. 1943 г.
Дневник, вчера незнакомец назвал мне своё имя! Его зовут Гельмут. Не знаю, правильно ли я поступлю,
если смолчу о том, что недавно обнаружила в его изорванной в клочья куртке листок, который был
аккуратно спрятан в самодельном кармане и зашит, а из–за дыры на подкладке я сумела найти его.
Незнакомый язык мне разобрать не удалось, но, дорогой дневничок, если бы содержания этого тайного
послания было не очень значительным, стал бы Гельмут так хорошо его замаскировывать?
Запись № 10.
Офицер снова утроил допрос . На этот раз он говорил со мной как с врагом , нежели больным. Речь
его была грубой, напористой. Никто, кроме нас двоих, не предполагал о чём идёт речь. Ума не приложу,
откуда он, Брагин, вообще знает о существовании совершенно секретных записей со схемами расположения
огневых точек.
Вечер . 23. 01. 1943 г
Дневник, Гельмут определёно что- то скрывает! В последнее время я совсем не узнаю его! Он
замкнулся в себе, молчит и в упор не видит очевидного!
Он больше не видит меня…
А ведь я , кажется, влюбилась в него… По-настоящему…
Ночь. 23 . 01. 1943 /24.01. 1943 г
Решила не спать, потому как сегодняшняя ночь официально посвящена переводу тайной записки. Пару
часов назад я обманом пробралась в папин кабинет и стащила русско-немецкий словарь. Воровать
нехорошо, а что поделать? Нужно же как-то выяснить, что такого важного скрывают в себе эти
«иероглифы».
Запись №15.
Трудно поверить: кареглазая - дочь этого офицера, Сергея Брагина. Эта добрая и нежная девушка,
оказывается, генетически идентична такому холодному мужчине.
Думаю, пора уже называть её по имени. Сейчас, пожалуй, и начну.
Аня совершенно не похожа на девушек, с которыми мне доводилось общаться. С виду хрупкая и
беззащитная, но её рассказы о том, как она выносила солдат с поля боя, меняют моё представление о ней.
Почему судьба так обошлась с нами. Может быть, встретились мы в другом месте, полюбили бы друг
друга, были бы счастливы. Хочу ,чтобы Аня всё время находилась со мною рядом.
Ранее утро. 24. 01.1943 г.
Дневничок, уверяю, ты можешь мной гордиться! После упорной борьбы,
мне удалось примерно
перевести содержания листочка.
Трёхкратное «Ура!»
Это дружеское послание и судя по ровному почерку, написано он отнюдь не рукой ребёнка, а взрослым
образованным человеком. Сдержанный слог и неэмоциональная речь- отличительные черты Гельмута.
Получается автор никто иной, как он сам..
Не понимаю..
Зачем же так тщательно его замаскировывать? Ведь это обычное письмо,
Друг, а может он просто боится ,что кто-то, как и я, разоблачит его истинную человеческую
сущность или увидит ту доброту и нежность, которую он по какой-то причине не проявляет к другим?
Да, сплошные вопросы без ответов.
Запись №18
Зима ещё не закончилась, но сегодня светит ярко солнце, тает снег и весна неожиданно потревожила
не только эту грешную землю: моя душа окончательно и бесповоротно покорилась ей.
Я влюбился в Аню.
Её улыбка делает меня счастливым, а карие глаза сводят с ума! Меня больше не тревожат сны, не
пугают допросы и угрозы. Много, много всего поменялось с появлением кареглазки!
Жаль, взаимность невозможна. Любовью нации не изменить: двое людей бессильны против целой
войны.
Полдень. 2. 02. 1943 г.
Меня тревожит отец… Он, как и Гельмут, какой-то растерянный. Расспросами обо всём напрямую,
боюсь вызвать у него гнев...
Дневник, подскажи, как быть, если двое самых дорогих мне мужчин, страдают?
Запись №20
Я всё-таки признался Ане. Чувства оказались обоюдными. Я не знаю хорошо ли это или плохо.
Вечер. 6. 02.1943 г.
Вновь не сплю, дышу смятеньем.
Льются слёзы с огорченьем.
Чувства есть, любовь вещают,
Но взаимность не пускают…
Он к губам лишь прикоснулся,
Мир во круг перевернулся.
Руки тёплые его Крылья сердца моего…
Запись №22
Я боюсь. Никогда не думал, что скажу это, но это так. Я действительно боюсь. Не за себя. За Аню.
Запись № 24
Меня переселили с больничной койки на койку пленника.
Свидания с Кареглазкой практически прекратились. Уже больше недели я не имею понятия, как она.
Единственным моим гостем по-прежнему остаётся Брагин.
На
допросах с недавнего времени
присутствуют только трое людей: я, он и неизвестный мне белокурый солдат. Я только слышал, как Аня
говорила с ним в госпитале за несколько дней до моего переселения. Самого разговора слышно не было.
Утро 8.02.1943г
О боже мой! Дневник, Вовка Куликов, по-моему, сошёл с ума! Глаза его зелёные смотрели на меня вчера
так тепло, руки держали мои руки так крепко, а признание прозвучало его так нежно… Но я его не люблю.
Прочитав ещё пару заметок, Шмидт беспричинно замолк. Стул под профессором жалобно заскрипел, и
листы с текстом, что были у него в руках, беспорядочно разлетелись по всей сцене.
-А что было дальше?- поинтересовался кто-то и зала.
Гельмут внимательно вгляделся в толпу, сидящую в зрительских креслах. Вопрос ему задала та самая
молодая женщина, рядом с которой сидела Анна Сергеевна.
- Да, что было дальше?- поддержала её соседка слева.- Разве у истории нет продолжения?
Профессор загадочно улыбнулся, а затем, отбросив все формальности, сменил мягкую сидушку стула на
жёсткий сценический паркет.
Ответ не заставил себя ждать:
- Ночь 17 февраля 1943 года была моей последней ночью в русском штабе. Её я провёл в кабинете
Брагина. В тот момент, я не знал, что он отпустит меня и не предполагал, какое сложное решение мне
придётся принять ради свободы. Так как в течение недели солдаты не просто обыскивали всё кругом, они
выбивали из меня информацию силой.
Сумерки. 11.02.1943г
Друг, моя бабушка часто повторяла: «Милая, это затишье перед бурей.» Тогда я была ребенком и не
понимала, о какой буре идёт речь, если за окном безоблачно и светит яркое солнце.
Через год бабушки не стало.
- Вы так ничего не рассказали?- поддержала третья.– И Аня? Что произошло с ней? Она сбежала с
вами?
День. 13.02.1943 г.
Я всё слышала! Дорогой друг, я всё слышала! Эти крики, вопли, стоны.. Мучают его! Я этого не
выдержу!
Что делать, дневник, как быть? Не понимаю, разве какие-то жалкие сведенья дороже человеческой
жизни?! Стоит ли они всех этих мучений?! Как можно быть такими жестокими!?
А папа и Вовка? Неужели у них тоже за эти годы войны очерствело сердце?
Дневник, разве оставаться добрым плохо? Для чего люди поддаются злобе и теряют ту теплоту и
сердечность, которыми были награждены с рождения ?
Профессор сомкнул губы.
Следующая фраза, промолвленная им, потрясла абсолютно всех находившихся в зале:
- Я бросил её. Оставил в этом гнусном месте в одиночестве.
Тут от слушателей моментально посыпались вопросы:
- Почему?
- Да как вы могли бросить бедняжку совсем одну?
- Разве это не подло?
- Вы так же предали её, как предал вас ваш лучший друг?
- По-вашему, это не бесчеловечно?
- У вас вообще были к ней чувства?
А за вопросами последовали оскорбления:
- Предатель!
- Ничтожество!
- Слабак!
- Тряпка!
- Игрок!
- Трус!
Только Брагина по-прежнему молчит. Вступиться за невиновного ей просто не хватает смелости.
Вечер. 16. 02.1942 г.
Дневник , рано утром я виделась с Гельмутом и рассказала ему всё-всё: что своровала спрятанные
письмо в его «тайнике» и как больно мне видеть его страдания. Гельмут не разозлился, однако на просьбу
покончить с тайнами ответил отказом…
На обратном пути в госпиталь, я встретила Вову… Смотреть на него тошно… Он попытался
приблизиться ко мне - я оттолкнула… Вовка парень не глупый, всё понял сразу и сказал, что сделает всё,
что попрошу, лишь бы заслужить прощения…
Правда о Гельмуте была раскрыта…
Не теряя времени зря, я поспешила к отцу. Он пообещал сохранить Гельмуту жизнь, сослав в Сибирь,
но для этого он должен дословно передать известную информацию.
Ночь. 16.02.1942 / 17.02.1942г.
Буквально час назад, я вновь была у Гельмута и слово в слово изложила папины условия.
Я умоляла его принять их, просила одуматься и перестать упрямиться. Ведь его убьют! Как он не
может понять, что народ и страна его давно забыли? Им все равно… Никому ненужный патриотизм
погубит его! А он нужен мне. Как воздух нужен.
Быть может, поступаю я эгоистично, но твёрдо решила пойти и рассказать папе всё, что мне
известно… Для меня не важны последствия… Главное, чтоб он остался жив.
Вместо того чтобы объяснится с любопытными слушателями, профессор переворошил все листы,
находившиеся на сцене и несколько секунд спустя вынул из кучи единственный, слега потрёпанный листок.
Самопровозгласившие себя судьи жадно окинули его взглядом.
Гул прекратился.
Писатель встал и подошёл к микрофону. Голос его зазвучал иначе:
- Вы хотите знать правду? Или остановимся на ваших утверждениях?
Правление тишины не прекратилось.
- Молчите? Что же, тогда слушайте.
Гельмут отвернулся от микрофона. Какое-то мгновение зрителям виден лишь его затылок. Собравшись
с мыслями, он произнёс:
- Это письмо адресовано мне лично, - Гельмут потряс листок перед зрительским залом. - Оно от Ани.
Мало того, что эта глупая девчонка решила пожертвовать собой ряди меня, придумав ложные сведения, так и
ещё предать штаб, подставив родного отца.
Профессор резко перешёл на крик:
- Разве я мог позволить ей поступить так безрассудно?! Ответьте, разве смерть лучше одиночества?!
Она же погружает человека в вечный сон! Умерев, человек больше не может чувствовать, не может любить,
переживать и ждать новый день! Да, не спорю, одиночество ранит, ранит до глубины души, однако оно не
вечно! Со временем оно оставляет человека, преподнося в подарок что–то даже лучше предыдущего! И Аня
была достойна этого лучшего больше, чем кто-либо! Эта роковая ошибка не должна была произойти.
Казалось, эмоциональный порыв Гельмута не остановить. Но время способно на многое, ведь спустя 60
с лишним лет, красный занавес, наконец-таки, был опущен…