Зенченко Анна Ивановна

Зенченко Анна Ивановна живёт в Евпатории, автор семи сборников поэзии и
прозы: «Силуэт в окне», «Русалочка», «Возвращение», «Ягода морошка», «Возьми
мою ладонь», «Двенадцать месяцев весны», «Урок, который нельзя отменить».
Лауреат множества международных фестивалей, конкурсов, книжных ярмарок.
Член Союза писателей России. Анна Зенченко пишет для детей и для
взрослых. Живёт в Евпатории.
НОВОГОДНЕЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ ПЕТИ ЕЛОЧКИНА
Петька Елочкин сбежал с последнего урока. Совсем не потому, что он не выучил
«Вещего Олега». Просто до каникул осталось всего три дня, и терпения Петькиного
не хватило до конца четверти ровно на три дня.
Идет Петя Елочкин по коридору – всюду чувствуется приближение новогоднего
праздника. С потолка свисают елочные гирлянды и снежинки из ваты на ниточках.
Вдоль стен – новогодние стенгазеты развешаны. Не школа, а страна сказок! Только
Елочкин изловчился, чтобы подпрыгнуть и достать что-нибудь свисающее с
потолка, как откуда ни возьмись – школьная техничка тетя Паша: на голове
платок, завязанный узлом на затылке, волосы, как пакля из-под него
выглядывают, будто сто лет не расчесаны. Да и одета она как-то слишком уж
странно – собаки за ней гонялись что ли, всю юбку в клочья изодрали.
- А, это ты, шалопай-Елочкин! – закричала она скрипучим голосом. – Сейчассейчас я тебя изловлю, в печку посажу! Будешь ты у меня румяненький да
поджаристый, как цыпленочек-гриль!
Глаза у тети Паши при этом сверкнули, как два уголька. Она взмахнула лопатой, и
Петька, с ужасом отшатнувшись от нее, бросился бежать по коридору. Тетя Паша
оказалась не по возрасту прыткой и бросилась большими скачками за Елочкиным.
Едва Петька ноги от нее унес. Выручила смекалка: юркнул он в девчоночий туалет
за поворотом коридора, и странная тетя Паша промчалась мимо, потрясая лопатой
и шепелявя что-то себе под нос. Елочкин заметил в щелочку, что у тети Паши на
спине горб появился, чего раньше не было. «И чего это с ней случилось?- подумал
Петя. – Ведь такая всегда была добрая, спокойная… Чудеса да и только!»
Высунул Елочкин голову из двери, прислушался. Кажется, опасность миновала.
Выскользнул он за дверь и, повернув за угол, неожиданно столкнулся с
директором - Николай Семенычем. Убегать было поздно – Николай Семеныч словно
вырос из-под земли и был в довольно странном и необычном виде: во-первых, за
одну ночь он успел обрасти белой окладистой бородой да и одет был слишком
странно – в красный атласный халат, подпоясанный широким кушаком. На голове у
него красовался мехом отороченный колпак, расшитый серебряными звездами.
«Дед Мороз прямо!» - подумал Елочкин. Дед Мороз Николай Семеныч держал за
плечами огромный мешок и тяжело дышал. Петька от испуга чуть не присел. Во рту
у него пересохло. «Ну вот, началось!» - подумал он и стал скорее придумывать,
чего бы это такое соврать более- менее правдоподобное, но Николай Семенович, к
удивлению Елочкина, совсем не собирался ни о чем таком у него спрашивать, а,
нагнувшись к Петьке, спросил у него:
- Мальчик, ты никуда не торопишься? Покарауль-ка мое богатство! А не то разбегутся. Шустрые они у меня…
И он сбросил мешок прямо к ногам Елочкина. Мешок зашевелился, и оттуда
послышались недовольные голоса, которые Петька, кажется, уже где-то слышал:
«Нельзя ли потише – колбы с пробирками разобьются!» «Эй, поаккуратней!
Сломаете циркуль!»
- Ну, вы, помолчите там! – сердито скомандовал Дед Мороз. Петя Елочкин
вытаращил глаза.
- А что там у вас в мешке? Подарки? – осмелев, спросил Петя.
- У меня в нем – один подарок для всех. Это старый педагогический состав школы.
Учащиеся попросили избавиться от него. Хожу вот, предлагаю. Но пока нигде не
берут. Замучился я совсем. Все-таки, не мальчик, чтобы такие тяжести таскать.
Петька обошел мешок вокруг и осторожно так спросил:
- А директор где, Николай Семеныч? Я ведь вас за него принял.
- Ошибаешься, мальчик. Я – Дед Мороз. Отныне я - ваш директор. – При этих
словах новоявленный директор гордо поднял голову и гордо подбоченился. – А
прежнего я в отдельный мешок упрятал. Я его всем как сюрприз, в качестве
новогоднего подарка предлагаю. Только пока безрезультатно. – И он, тяжело
вздохнув, вытер пот со лба меховой рукавицей. - Вот собираюсь срочно заняться
обновлением педколлектива, - продолжал директор Дед Мороз. – Учителем
математики приглашен Буратино – он уже умеет считать до пяти. География
поручена старику Хоттабычу. Он сумеет доказать, что Земля держится на трех
китах. Историю согласился преподавать барон Мюнхаузен. Ну, а завучем назначена
внучка Снегурочка. По-родственному, так сказать…
- А кто же теперь будет классным руководителем 6-В?- осторожно
поинтересовался Елочкин.
- Так это… Баба Яга – наш новый учитель русского языка и литературы. Кстати, ты
ее не видел? Она где-то здесь была…
- Нет, нет! – поспешно замахал руками Елочкин. – Не видел!
- Устроим по этому случаю новогодний бал! Слышишь? – Идет репетиция. – И Дед
Мороз приложил ухо к двери актового зала, где еще вчера школьный завхоз
установил елку. - На елке будут развешаны учебники и наглядные пособия. А в
конце вечера мой заместитель по воспитательной части Змей Горыныч собирается
устроить фейерверк и все это поджечь. Вся школа уже и песню для этого
разучивает, хороводную: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло! То-то будет
веселье!»
- Гори, гори ясно, чтобы не погасло, - восторженно завопил Елочкин.
- Что с тобой, Елочкин? - услышал Петька у себя над ухом голос учительницы
Татьяны Сергеевны.
Петька вздрогнул и… проснулся. Весь класс дружно хохотал, показывая на
Елочкина пальцами. Особенно веселился Мишка Гуляйкин, который сидел с
Петькой на одной парте:
- Гори, гори ясно! Вот умора в тапочках! – Разрывался Гуляйкин от хохота. – Всю
контрольную проспал. Гори, говорит, ясно! Ой! Не могу!
Отчаянное положение Пети Елочкина спас звонок с урока, который прозвенел, как
всегда, вовремя.
ИЗ ЖИЗНИ КОРОЛЕЙ
Жил-был король. Он учился в 5-ом классе и сидел за третьей партой во втором
ряду. У него были длинные-предлинные руки, которыми он управлял государством.
Правой рукой он доставал все, что лежало справа, а левой – все, что с левой.
Иногда правая рука у него уставала и начинала машинально почесывать королю
затылок, и это означало, что король придумывал план стратегии очередного
сражения за новую территорию.
Жил-был король. Он учился в шестом классе. В свободное время – а время у него
всегда было свободное – любил он покуривать трубочку, стоя на крылечке и
поглядывая по сторонам. Однажды ему на нос упала капля…
- Что же это такое! – возмутился король и хотел уже запретить падение капель из
проплывающей в небе тучи, но тучи вовсе не было, а была пролетающая ворона. И
король издал приказ по всему королевству – срочно заготовить рогатки и снабдить
ими всех подданных. И полетели камни в небо, растревожили тучу, которая
огрызнулась громами, сверкнула молниями и пролилась дождем. Король, бедный,
чуть не утонул и еле доплыл до 7-го класса. И с тех пор запретил рогатки, но
дожди не запретил – пусть себе идут!
Жил-был король. Он учился в 7-ом классе. Его звали Ваше Величество. Но ребята
называли его просто Митька и совсем не уважали – даже списывать не давали. Это
королю-то! Однажды король отморозил себе ухо, возвращаясь с охоты на диких
кабанов, а на нос ему упала откуда-то с крыши сосулька. Король с перепугу
открыл закон Ньютона, н никто не поверил, что это он открыл. Пришлось закрыть…
На той же странице.
Жил-был король. Он учился в 8-ом классе. И вот надоело ему учиться, и захотел он
жениться. Но жениться можно было только после 11-го класса. Думал король думал
и придумал. Приказал он привести к себе директора школы:
- Давай мне аттестат, а не дашь – я тебе голову отрублю!
Директор испугался и дал ему аттестат. Король женился на девице-красавице
Снегурочке, которая из красавицы тут же превратилась в Снежную бабу, села на
лыжи и укатила. Нехорошая оказалась девица. Притворщица.
СКАЗКИ БАБУШКИ ВАРВАРУШКИ
(Из детских воспоминаний)
Бабушка Варварушка бессонницей измучена. Не спится ей вот уж какую неделю –
донимают суставы, на погоду ноют.
Вьюжит-кружит за окном метелица. Ветер стучит ставней. Долги зимние вечера.
Идет последняя неделя Рождественского поста.
Бабушка недовольно бормочет что-то себе под нос, крестится, вздыхает:
-Э-э-эх, молодежь! Не знают настоящих праздников. В храм зайдут и
перекреститься-то не могут… Вот времена были…
Любашка с Митюшкой откладывают в сторону книжки да игры настольные –
прислушиваются. Знают, что самое время сейчас для бабушкиных историй, а их у
нее многое множество.
- Вы знаете, дети, какой скоро праздник-то? – День рождения Спасителя нашего. –
Она старательно крестится и продолжает. – Светлый праздник Рождества Христова
– великий праздник! На Руси испокон веков Рождество почиталось одним из самых
больших праздников. Готовились к нему загодя. У нас в Подмосковье зимы были
суровыми, снежными, морозными. А по Рождество и в природе праздник ощущался.
И небо чистое, лазоревое, и снежок припорашивал – подбеливал все вокруг.
Идешь, бывало, по дорожке натоптанной: дым столбом из труб, снежок под
валеночками поскрипывает – хрусть-хрусть! Воздух чистый, сладкий, морозный.
Благодать Божья!
На базарных площадях перед праздником было не протолкнуться. Отовсюду обозы
подтягивались. Всякую живность со всей России везли – свиней, поросят, гусей –
на весь мясоед, что после Рождества наступает.
- И на кого же этот Мясоед наступает? – тихо спрашивает Митюшка, оглядываясь
по сторонам и толкая в бок сестренку.
- Мясоед ни на кого не наступает. Это что-то вроде праздника, когда после поста
можно мясо есть, правда же, бабушка? – отвечает гордая своими познаниями
Любашка. – А когда строгий пост идет, люди все только постное едят.
- Верно, внученька, посты соблюдали все – от мала до велика. К Рождественскому
празднику готовились заранее. В домах чистоту наводили. По всем дворам был
слышен стук – пыль из мебели да подушек выколачивали. Полы скребли. Даже
ручки дверные, как самовар, натирали до блеска и ставили праздничные
рождественские лампадки, белые и голубые. На окна чистые крахмальные шторы
навешивали пышными снежными сборками. В богатых домах ковры на полы
настилали – белые с голубыми розами.
А на базарах в предпраздничные дни чего только не было! Индейки, поросята,
рябчики, гуси, утки! Мешками люди несли мороженое мясо, птицу. Кто побогаче –
и для бедных набирали, чтоб разнести потом по бедным семьям, нищим раздать. В
Сочельник обеда не полагается, а только чаек с сайкой, маковой булочкой…
- Сочельник, это тоже праздник, бабушка? – спрашивает Митюшка. – Помнишь, у
Пушкина даже есть: «Вот в Сочельник самый, в ночь, Бог послал царице дочь».
- Сочельник, ребятки мои, это день самого строгого поста накануне Рождества,
когда затеплены все лампадки, постланы новые ковры. На столе – праздничная
посуда расставлена – тарелки рождественские – с голубой каемочкой. В сенцах на
морозе ждет своего часа пушистая елочка – лесная красавица. Только после
всенощной службы заносить разрешается.
Вот идет народ к всенощной. Мороз! Ночь! Звезды в небе чистые, крупные, ясные,
будто начищенные - как новенькие и гул стоит – будто все небо звенит-гудит.
Колокола всех церквей поют, созывают народ. И радость-то, радость-то какая!
Весь мир ликует! Небо и земля! Христос родился! Слава! Слава!
А в церкви уже народу полным-полно! Все паникадилы загораются! А какое пение!
Какое пение!.. Будто все Херувимы-Серафимы трубят с неба: «С нами Бог!»
А когда запоют «Рождество Твое, Христе Боже наш воссия мирови свет разума» радость, ликование так всю тебя и охватывает! И каждому
представляется светлая пустыня, пещерка, ясли и пастыри, волхвы… и овечки. И
Божья Матерь, склонившаяся над младенцем Иисусом, Господом нашим. А над всем
этим горит Рождественская звезда! Извещает о пришествии Спасителя. Люди
плачут, поздравляют друг друга, разговляются кутьей из пшеницы. А потом уж и
праздник-веселье начинается. На Руси умели веселиться и радоваться. И
праздновать любили, и работать умели. Э-эх! – вздохнула бабушка-Варварушка, ушли времена-то!
- Никуда они не ушли, бабушка. Это тебе так кажется. Взгляни-ка в окно! –
радостно воскликнула Любушка. Она давно уже, слушая бабушку, раздвинула
шторы и всматривалась куда-то вдаль, в ночное небо.
Митюшка придвинулся к ней поближе и тоже смотрел за окно.
Огромное звездное небо раскинулось над миром – тихое, загадочное,
торжественное, сплошь усыпанное сверкающей, звездной, бриллиантовой
крошкой. И среди этого немереного алмазного богатства каким-то особым ярким
светом горела одна крупная, яркая, лучистая звезда, напоминая всем живущим на
земле о незабываемом Рождественском чуде.
Честное-пречестное
Вот уже целых пятнадцать минут Толик пробовал себя занять чем-нибудь
интересненьким. Во дворе гулять ему надоело: никого из мальчишек здесь ещё не
было – так не с девчонками же в классики прыгать! Малышня возилась в дворовой
песочнице, соседские бабульки мирно вязали, воркуя друг с другом на уютной
лавочке. Наконец, он увидел Никитку, выкатившего во двор из своего подъезда
новенький велосипед. Не сказать, чтобы они с Никиткой были друзьями – так,
просто знакомые, но, тем не менее, какая ни какая, а компания: вдвоём всё
веселее, чем одиноко слоняться по двору.
- Твой? – приблизившись к мальчику, спросил Толик – тоже, скорее для того, чтобы
завязать разговор, чем из интереса – ведь и так было понятно, что велик
Никиткин.
- Ага! – гордо кивнут тот, прокручивая педаль.
- А давай, к речке сгоняем? Ты – за рулём, а я на багажнике? – предложил Толик;
он сразу оживился и повеселел.
- Нет, не могу! – вздохнул Никитка, - я родителям обещал: со двора – ни-ни. Даже
честное слово дал.
- Хм, подумаешь – честное слово! Они же ничего не узнают – кто им скажет? –
искренне удивился Толик, - я знаешь, сколько раз на день честное слово своим
даю? Да не просто честное, а честное-пречестное!
И это была чистая правда: обещать Толик был мастер. Когда он был совсем
маленьким, мама ему объясняла, что некоторые слова – совсем не просто слова, а
слова волшебные! Например, если ты чего-то очень хочешь, то нужно не
капризничать, а всего-навсего нужно сказать волшебное словечко – «пожалуйста»
- и сразу всё будет по-твоему. Толику тогда это очень понравилось, и он полюбил
это слово. Теперь мальчик и сам стал замечать, что некоторые слова и впрямь
имеют магическую силу. Например – честное слово. Стоит что-нибудь пообещать
маме, закрепив своё обещание честным словом, как она сразу, безоговорочно,
верила всему сказанному. А уж если сказать «честное-пречестное слово», то и
подавно, кто угодно поверит! А потом – хочешь: исполняй обещание, не хочешь –
не исполняй! Это уже после выяснится – сдержал ты своё слово или нет. А иногда
так и не выяснится! Конечно же, он знал, что обманывать нехорошо и своё слово, а
тем более честное, нужно держать. Но ведь не всегда легко исполнять обещание –
гораздо проще всего лишь пообещать!
Никитка, очевидно, на этот счёт был другого мнения, поэтому, несолоно
хлебавши, Толик отошёл от него. Кататься во дворе ему показалось неинтересно.
Дёрнув пару раз вредную Алиску за косичку, и разрушив у малышей песчаную
башню, под неодобрительные возгласы возмущённых его хулиганством бабушек,
Толик отправился домой.
Бабушка дожаривала свои фирменные сырники с изюмом. Толик проскользнул
в свою комнату. По телевизору шли мультики. Мальчик, в ожидании обеда, прилёг
на кушетку. В десятый раз, если не больше, «Ну, погоди!» смотреть не хотелось.
Незаметно для себя, он задремал. Разбудил Толика мамин голос – она звала сына
обедать. Ему показалось, что спал он всего пару минут.
Мама, сначала, как и полагается, отправила сына мыть руки перед едой. Эту
процедуру мальчик считал крайне глупой и бесполезной. Не сказать, чтобы он не
любил воду или был лентяем: летом, на речке – из воды не выгонишь – сутками бы
купался. А вот руки мыть – увольте! Чтобы не расстраивать маму, он придумал
способ, как обойтись без нудного мытья рук: стоило всего лишь открыть кран, а
под звуки льющейся воды можно, в зеркало, висящее над умывальником, корчить
прикольные рожицы. Пусть себе думают, что он прилежно моет руки, а он раз – и
всех перехитрил!
Так он поступил и на этот раз. На вопрос мамы помыл ли он руки, он буркнул своё
излюбленное «честное-пречестное» и спокойненько приступил к еде.
Если бы Толик знал, что такое самое безобидное нарушение его «честногопречестного» на этот раз «вылезет ему боком», да ещё каким! Ведь слово, которое
он постоянно нарушал, особо не задумываясь, как мы уже говорили, всё-таки
было, как ни как, волшебным. А волшебные слова нарушать – ох как не
рекомендуется!
Толик, с аппетитом запихивая в рот немытыми руками вкусные сырники, и не
подозревал, что за ним, в эту самую минуту, с интересом наблюдает пара колючих
жадных маленьких глазок. И принадлежали эти глазки – вы не поверите – не кому
иному, как самому настоящему микробу Жорику, который уютно устроился как раз
на немытой Толиковой правой руке, вернее, под ногтём его большого пальца.
Когда Толик зашёл в ванную комнату, Жорик съёжился и похолодел – он
приготовился к своей погибели. Каково же было удивление микроба, когда он
понял, что мальчик и не собирается мыть руки. Жорик воспрял духом, а потом и
вовсе развеселился, глядя на представление, которое беспечный Толик устроил
перед зеркалом. Правда, микробному созданию ещё пришлось немного
попереживать: у него душа ушла в пятки, когда мама Толика спросила, вымыл ли
тот руки.
«Да ты ещё и лгун в придачу – ну не мальчик, а просто – находка для микроба!», подумал Жорик, услышав Толиково «честное-пречестное».
Теперь Жорику не составляло труда перебраться в рот неряхи: с немытых-то рук –
проще простого - прыг и ты на месте; а там – настоящее раздолье для любого
микроба: столько всего вкусненького и полезненького! Ешь, веселись микробная
братия – и скатерти-самобранки не надо. Вот тогда можно будет устроить самый
настоящий микробный пир. Ну и что, что веселье Жорика и ему подобных микробов
дорого обойдётся здоровью Толика?! Чего его жалеть, раз он сам себя не жалеет? И
стоит ли жалеть неряху, да ещё и вруна, который «разбрасывается» своими
честными словами, которые тут же нарушает? Поделом ему! Жорик, для верности
разбежавшись, как с трамплина, с руки Толика прыгнул прямо ему в рот.
Тут мальчик проснулся. Он был испуган и сразу не сообразил, что Жорик и
вся эта «микробная история» – всего лишь кошмарный сон.
«Оказывается – это был только сон! Как хорошо, что всё это было во сне, а не на
самом деле!», - обрадовался Толик, вытирая со лба холодный пот. Всё ещё не веря
своему счастью, он тихонько поднялся с кушетки и поспешил в ванную. Здесь,
первым делом, мальчик чисто-начисто вымыл свои руки, а ещё, на всякий случай –
лицо, а ещё, так, за компанию – шею.
А ещё – сейчас уже можно сказать наверняка, с Толиком произошло просто
волшебное превращение – иначе не назовёшь: каждый раз, когда он хочет сказать
своё «честно-пречестно», он вспоминает колючий взгляд микроба Жорика и,
прежде чем продолжить, хорошенько подумает – а стоит по всяким пустякам
разбрасываться волшебными честными словами?