Е. М. Авраамова д.э.н., профессор зав. отделом Института

Е. М. Авраамова
д.э.н., профессор зав. отделом
Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС
Направления социальной динамики:
городские пижоны или поколение оптимистов
Стабильность социально-экономического развития связана как с осуществлением
мер социальной поддержки уязвимых слоев население, так и с интенсивной социальной
динамикой, благодаря которой социальные слои, находящиеся внизу социальной
иерархии, могут подниматься вверх, опираясь на собственные ресурсы развития.
Определяя характер действующих в обществе механизмах вертикальной мобильности,
важно определить, на каких ресурсах этот механизм держится. Иными словами, многое
зависит от того, какие ресурсы население готово рассматривать в качестве ключевых в
сформировавшихся
социально-экономических
условиях,
то
есть,
какие
ресурсы
наилучшим образом востребованы и дают лучшую отдачу. Именно к таким ресурсам
различные группы населения ищут доступ и стремятся инвестировать в их приобретение.
Традиционным ресурсом, обеспечивающим подъем по социальной лестнице и
лестнице материального благосостояния, является получение высшего образования.
Выделение этого ресурса развитие в качестве основного важно еще и потому, что высокий
уровень образования влечет за собой не только адекватные статусные позиции и уровень
материального благосостояния, но позитивные модели социально-экономического
поведения населения. Между тем, механизмы вертикальной мобильности, успешно
действовавшие с начала периода реформ,
базировались, скорее,
в качестве основных инструментов
на социальном капитале и
энергии, чем на образовании и
профессионализме. На протяжении всего периода постсоветского развития роль
социального капитала не снижалась, но наполнялась различными смыслами. В последнее
время ему придается все большее значение, причем и с положительной и с отрицательной
канотациями. Положительная связана с масштабом доверия (простирается ли оно вплоть
до базовых государственных институтов, или ограничивается друзьями и родственниками
(Ф. Фукуяма), отрицательная – с ролью «замещающего ресурса», в качестве которого
выступает социальный капитал,
когда индивид действует, используя наработанные
социальные связи, замещающие или компенсирующие дефицит прямых ресурсов –
образования, квалификации и пр. (Д. Коулман).
В рамках исследования, проведенного ИСАП РАНХ и ГС в 2013 г1. было важно
установить, какое значение люди придают двум основным социальным ресурсам –
высшему образованию и социальным связям (в понимании Коулмана) и какой ресурс
считают наиболее эффективным «здесь и сейчас». В конечном итоге требовалось
определить, с каким типом общества мы имеем дело – с обществом, базирующимся на
транспаретных
получение
механизмах вертикальной мобильности
качественного
образования)
с
хорошими
(массовая ориентация на
перспективами
развития
человеческого потенциала и основанного на нем роста конкурентоспособности
национальной экономики. Или с обществом, в основе которого лежат неформальные
социальные связи и взаимодействия, и тогда не следует рассчитывать на прозрачные
конкурентные механизмы, что будет тормозить экономический рост.
Ориентация на те или иные ресурсы вертикальной мобильности тестировались с
помощью измерения степени согласия с некоторыми утверждениями, смысл которых
можно рассматривать в качестве индикаторов соответствующего выбора.
Проанализирована мера согласия с утверждением, что респонденты «имеют
достаточно хорошее образование, чтобы получить высокооплачиваемую работу». В целом
с этим утверждением согласны 47,5%, не согласны
- 45,5% и 6,6% респондентов
затруднились с ответом. Молодежная когорта при этом несколько выделяется своими
ответами: здесь в пользу роли образования высказываются на 7% респондентов больше,
чем по выборке в целом.
Рассмотрена
степень
согласия
респондентов
с
утверждением,
что
«на
высокооплачиваемую работу берут только по знакомству». Уже линейное распределение
ответов говорит о том, что большинство отвечавших согласны с этим утверждением
(63,8%). Попробуем установить, какие возрастные характеристики
влияют на
сложившееся массовое представление о доминирующем механизме социальной динамики.
Хотя понимание чрезвычайной роли социальных связей превалирует во всех
возрастных группах, все же прослеживается определенная зависимость повышения
ориентаций на этот признак по мере взросления.
Интересно, что опора на личные качества в большей степени проявилась у тех, кто
достиг более высоких образовательных ступеней, и таким образом можно предположить
наличие связи между уровнем образования и усилиями, затраченными на его достижение,
то есть личными качествами.
По результатам анализа была сконструирована итоговая типология ориентаций на
накопление и реализацию тех или иных ресурсов вертикальной мобильности. Логика
1
Опрошено 4000 респондентов по репрезентативной всероссийской выборке.
классификации состояла в выделении типов по мере убывания принципа меритократии в
ориентациях респондентов.
1 тип – ориентация на личные усилия (получение высшего образования,
работоспособность, другие личные качества);
2 тип – ориентация на личные усилия и социальные связи;
3 тип – ориентация исключительно на социальные связи.
Распределение по типам вертикальной мобильности, преобладание в них самого
массового типа, включающего респондентов, ориентирующихся в своих трудовых и
социальных
перемещениях
исключительно
на
социальные
связи,
разумеется,
свидетельствует о наличии серьезных дисфункций механизма вертикальной мобильности.
Подобные дисфункции, во многом являющиеся следствием качества сложившейся
институциональной среды, в свою очередь, самым серьезным образом влияют на
конкурентоспособность национальной экономики, поскольку, не являясь стимулом роста
профессионализма и ответственности, воспроизводят непродуктивные модели социальноэкономического поведения.
Но мы не можем не отметить, что самая молодая возрастная когорта вновь
выделяется на общем фоне, поскольку содержит самую большую долю респондентов,
принадлежащих к первому типу, т.е. ориентирующихся на накопление образовательного
ресурса и личные усилия.
Относительно перспектив собственного экономического положения молодежь
также высказалась более оптимистично, чем респонденты старших возрастов. В каждой
возрастной когорте выделяется доля размером в 19-24% респондентов, не ожидающих
никаких изменений, касающихся собственного экономического положения в ближайшем
будущем. А вот те, кто ожидают перемен, явным образом делятся на оптимистов и
пессимистов, причем оптимизм отличает главным образом младшие когорты. В самой
младшей группе около 40% ожидают позитивных изменений в ближайшем будущем, а,
например, в старших возрастах подобных оптимистов в шесть раз меньше.
Наши данные не дают возможности ответить на вопрос, следствием чего является
оптимизм и меритократические установки молодой генерации – формирующейся новой
системой ценностей и установок или неадекватным представлением об устойчивости
сложившейся институциональной матрицы. Представляется, что обе гипотезы имеют
право на существование.