Кто-то свистит в океане

Лаурис Гундарс
КТО-ТО СВИСТИТ В ОКЕАНЕ
Действующиие
лица
Кармен
Вилис
Незнакомка
Салон самолета. Равномерно гудят двигатели. В сдвоенном
кресле сидят Кармен и Вилис, она возле иллюминатора. У
него на коленях большой белый, широко улыбающийся
игрушечный медведь. Оба смотрят какой-то фильм – их
взгляды обращены вверх, на монитор, на головах – обручи
с наушниками. Реагируют на фильм одинаково – то и дело
принимаются смеяться: должно быть, идет какая-то
комедия. И другие пассажиры в отдалении смеются
синхронно с ними. Кармен упоенно сопереживает
происходящему на экране. Интерес Вилиса мало-помалу
угасает. В конце концов в уголках его губ остаются лишь
отсветы улыбки.
Фильм заканчивается, они снимают наушники.
КАРМЕН. Топорно, непристойно глупо, не так ли? Это не кино. Но
порой такое просто необходимо: посмотришь на эдаких идиотов и
забываешь про свои проблемы. С вами так не бывает? Терапия. Нет,
я тоже не смогла бы смотреть такое бесконечно, но иногда очень
даже полезно. Мне не нравится, когда постоянно колотят какогонибудь бедолагу, но таких дураков даже рекомендовать можно,
иногда… Знаете, в последнее время люди поняли: необходимо
смеяться. Это имеет возвратный эффект, да, имеет. Я рекомендовала
это своим пациентам. У них все мыслимые болезни – даже не знаю, с
какого конца начать. Говорю: больше смейтесь! Заставьте себя
улыбаться! Да, даже тогда, когда хочется плакать! И – хотите
верьте, хотите нет – двое из них пропали, ни разу больше не
приходили с жалобами! (смеется) Нет-нет! Они не умерли!
Работают, живут полнокровной жизнью! Правда!.. Я и сама раньше
этому не верила. Мы же будто чуточку умнее, чем америкашки, да?
Улыбаться к месту и не к месту – признак глупости. Но есть, есть,
что-то здесь все-таки есть! Вы слушаете? Слышите? Ну, улыбнитесь
– послушайте доктора! Ну же!
Вилис наконец улыбается, скорее ради вежливости.
КАРМЕН. (смеется) Не морщитесь! Улыбайтесь по-настоящему!…
Шире!
ВИЛИС. У меня никаких проблем нет!..
КАРМЕН. Я нахалка, да?
ВИЛИС. Вы же врач уха, горла и носа!
КАРМЕН. Вы сами сказали, что так страннно возвращаться.
ВИЛИС. Конечно, если человек впервые летит через океан. Иной
мир…
КАРМЕН. Думаете, у вашего брата нет проблем? Это только со
стороны выглядит симпатично – завод, три сотни рабочих, хороший
сбыт и в придачу – вечное лето.
ВИЛИС. Почему вы это говорите?
КАРМЕН. Вы в таком восторге от него.
ВИЛИС. Да, он бился и выбился.
КРМЕН. А вы?
ВИЛИС. Все в порядке…
КАРМЕН. Тогда все хорошо.
ВИЛИС. Что вы хотите сказать?
КАРМЕН. У меня никакого права нет лезть в вашу жизнь.
ВИЛИС. Я правда рад за него!
КАРМЕН. Что поделаешь, если у нас никогда не было таких
возможностей? Но что есть, то есть, и глупо печалиться об этом! У
нас своя жизнь, у них – своя.
ВИЛИС. Я ничуть не печалюсь.
КАРМЕН. Поверьте мне – я прекрасно понимаю: тебе пятьдесят лет,
и тут ты вдруг видишь, как живут люди в других местах. А ты ведь
уже прожил пятьдесят лет.
ВИЛИС. Мне сорок два!
КАРМЕН. Пятьдесят на подходе…
ВИЛИС. Не на подходе еще. В сорок два – не на подходе.
КАРМЕН. Я не хотела вас обидеть! Но поверьте: вы не один такой.
Это все, что я хотела сказать. Тут нет ничего предосудительного.
Просто так оно есть – и все. И лучше знать диагноз, чем мучаться и
ворчать на весь свет.
ВИЛИС. Я не ворчу!
КАРМЕН. Я говорю не о вас. Я говорю вообще. Вот и все.
Улыбнитесь! Улыбнемся!
ВИЛИС. Таков ваш опыт?
КАРМЕН. Почему мой? Какой опыт?
ВИЛИС. Вы так восторженно рассказывали о своем Карлисе.
КАРМЕН. Я все это уже знала, когда ехала в Америку.
ВИЛИС. Я тоже знал.
КАРМЕН. Но мы никогда и вообразить не могли, как все это в
действительности. Пока человек сам не пощупал – не поймет.
ВИЛИС. Ну да!
КАРМЕН. Нет, мой случай совсем иной! Мне от Карлиса ничего не
было нужно.
ВИЛИС. Мне от брата тоже ничего! Он удивился, как это мне все
удалось. Он даже представить себе не мог: прибыльная фирма за
один год! И мой чемодан вовсе не набит поношенными шмотками
богатых американских родственников! (о медведе) А это подарок.
Дочке. Дома я пять таких купить могу. Десять. Но это – подарок.
Глупый. Но подарок.
КАРМЕН. Извините! Все, все, все. Нам же нечего делить! Я просто
увидела, что вы не улыбаетесь. Думаете о чем-то.
ВИЛИС. Вы же наоборот, улыбаетесь слишком много.
КАРМЕН. (смеется) Вы рассердились?!
ВИЛИС. Извините!..
КАРМЕН. Извините меня. Мир. Улыбнулись? Вместе.
Вилис вымученно улыбается. Минутное молчание. Вилис
пьет виски из маленькой дорожной бутылочки. Кармен
смотрит в иллюминатор.
КАРМЕН. Смотрите! Облака пропали! Океан… Посмотрите!..
Вилис даже взгляда не бросает в сторону иллюминатора.
КАРМЕН. Только океан, вода и вода… Если б не знать, что вода,
показалось бы – большая серебряная ванна, солнце сияет, так
красиво… Можете себе представить, что мы на
одиннадцатиметровой высоте? Посмотрите!..
Только сейчас Кармен замечает, что Вилис даже
отворачивается от иллюминатора.
КАРМЕН. Послушайте, вы серьезно – про этот спасательный жилет?
ВИЛИС. Что – серьезно?
КАРМЕН. Вам страшно?
ВИЛИС. Нет! Почему?
КАРМЕН. Короткий ремень надо пристегнуть между ног, оба
длинных завязать спереди – ну. Мы уже разобрались. Вы боитесь
высоты?
ВИЛИС. А вы? Нет, так ведь? Наденете жилет. Только, знаете ли,
это не парашют. Мы плывем на корабле? Вам это ничуть не кажется
странным?
КАРМЕН. (смеется) Действительно!..
ВИЛИС. Нас принимают за идиотов, извините! А мы с этим
соглашаемся. Один ремень между ног, два свяжите спереди! И с
одиннадцатикилометровой высоты! Что тут такого смешного?
КАРМЕН. Значит, это судьба! Взойдя сюда, на самолет, мы все,
наверно, с этим согласились.
ВИЛИС. Тогда встаньте!
КАРМЕН. Зачем?
ВИЛИС. И громко объявите: мы падаем! Это судьба! И все,
улыбаясь, хором вторят вам: Мы же с этим согласились! Да? Так
будет?
Кармен смеется от души.
ВИЛИС. Но если мы все-таки не разлетимся на молекулы,
грохнувшись о воду, то станем противиться судьбе – с ремнем
между ног! И со свистулькой во рту!
КАРМЕН. Почему со свистулькой?
ВИЛИС. Вам же показывали – к жилету пришита свистулька!
КАРМЕН. Для чего?
ВИЛИС. Чтобы свистеть! Когда вы плаваете в этой серебряной
ванне. Чтоб акулы боялись!
КАРМЕН. Да нет же – для того, чтобы определили, где мы
находимся! И могли спасти.
Теперь смеется и Вилис.
КАРМЕН. Если бы мы свистели все вместе, может быть…
ВИЛИС. А если бы вы остались одна? Так обычно и случается – нас
разбрасывает по всему громадному океану. Ну, представьте!
Свистите тогда! Громче! Поглядите вниз! Видите, там плывет кто-то.
И свистит.
КАРМЕН. Никогда не подумала бы! Вы остроумны!
Вилис молчит. И опять пьет виски. Кармен тоже
перестает смеяться. Минута молчания.
КАРМЕН. Стоит ли так волноваться. О себе. Все равно умрем. Выше
нос!
Вилис внезапно встает. Усаживает большого
медведя на свое место.
КАРМЕН. Я опять вас задела? Я очень хорошо понимаю – есть
люди, которые боятся высоты, но я…
Однако Вилис удаляется по проходу, ничего не
ответив Кармен.
Посмотрев еще в иллюминатор, Кармен берет
какой-то иллюстрированный журнал аэрокомпании,
но разглядывает его весьма рассеянно. Не долистав
до конца, откладывает.
Начался новый фильм – Кармен снова берет
наушники и спустя минуту уже опять смеется. Хоть
и не так искренне, как раньше. Ее внимание от
монитора окончательно отвлекает появившаяся в
проходе молодая женщина – белое платье в черную
крапинку, прическа эффектная, но не
экстравагантная, глаза подкрашены тоже поособому, однако не чрезмерно. Встретившись
взглядом с Незнакомкой, Кармен невольно
улыбается ей – вежливости ради. Пройдя мимо
кресла Кармен, женщина останавливается. Чуть
поколебавшись, она опирается на кресло Вилиса –
женщина ждет. Фильм больше не занимает Кармен
– поглядев во след женщине, она с удивлением
видит ее рядом. Обе еще раз обмениваются
улыбками. Почти тут же Кармен берет медведя к
себе на колени, освобождая соседнее кресло.
КАРМЕН.(с акцентом) Please, sit! Sit, sit!..
Кармен не сознает, что кричит – наушники все
еще на голове. Незнакомка смеется.
КАРМЕН. Sitzen, bitte! Bitte sit!.. Okey, okey!..
И незнакомка действительно садится рядом с
Кармен.
КАРМЕН. Toilet lamp… krik-krak!..
Она жестами показывает, как что-то ломается.
Женщина смеется.
КАРМЕН. Lamp waterclozet… kaput, pah!..
В конце концов незнакомка прикладывает палец к
губам, потом показывает на наушники на голове
Кармен. Теперь смеются обе, Кармен снимает
обруч.
КАРМЕН. Film! I not schprechen Englisch! I am…
Она крутит пальцем у виска, обе смеются.
КАРМЕН. Sit, sit, sit!.. Toilet lamp!..
С минуту обе молчат, только обмениваются
улыбками. Затем Кармен показывает на платье
незнакомки и с похвалой поднимает кверху
большой палец.
КАРМЕН. Good, very good! I love!.. Liebe ich!.. Good, good!..
Кармен пытается жестами выразить свои чувства,
но это не удается. Обе опять смеются.
КАРМЕН. Мне очень нравится ваше платье!
НЕЗНАКОМКА. Спасибо!
КАРМЕН. У меня тоже… (прерывается на полуслове, смеется)
Good, good, sit bitte!.. И вы позволили мне паясничать! Правильно –
откуда вам было знать! Тоже из Америки? Конечно, не вошли же вы
по дороге! Мы думали – одни в самолете! Впереди сидите? Да,
лампочка над туалетом перегорела – не знаешь, занято или нет, здесь
уже многие дожидались! И у америкашек тоже что-то ломается! Он
мне не муж – просто обменялись, чтоб рядом – свои все-таки. Нас,
конечно, посадили поближе к туалету! (о медведе) Нет, это не мой
муж! Я, правда, похожа на тронутую? Здесь сидит один мужчина. Он
вышел. В туалет, наверно. Очень остроумный человек. Вы когданибудь могли себе представить, что на самолетах спасательные
жилеты – как на кораблях! А на кораблях, наверно, парашюты? Мне
это тоже никогда не пришло бы в голову. Никому не приходит в
голову такое – могу поспорить! Знаете, почему я пригласила вас
сесть? Платье. Ваше платье. Да! Из-за вашего платья… Вы слышите
меня?
НЕЗНАКОМКА. Да, конечно.
Неожиданно Кармен на миг прижимается лицом к
затылку большого улыбающегося медведя – ее
словоизвержение резко прекращается. Но потом она
снова улыбается.
КАРМЕН. Извините. Тогда я была другим человеком. И у меня было
такое же точно платье. Буквально. Мода возвращается. Уже в третий
раз. Это было платье моей мамы. Потом мое. Я даже не знаю, куда
оно подевалось. Вам подходит. Я пощупаю… Нет, нет, это вовсе не
сантименты! Попросту странно – другое время, другая реальность
и… ты вдруг видишь самое себя. Вокруг тебя в течение двух месяцев
были (о других пассажирах) только такие вот люди. Иные, чужие.
Не могу я привыкнуть и все. Ясно – выучи язык! Но не в языке тут
загвоздка, так ведь?! Ну, допустим, буду я знать язык. Что с того?
Они другие. Ты смотришь на него, а он улыбается. Вы видели там
хоть одного нормального человека? Или здесь? Ну, такого, у
которого живот болит, к примеру! Вы понимаете! Всем хорошо!
Абсурд. Нет, мне тоже хорошо, но разве из-за этого надо все время
улыбаться? Хорошо, пусть улыбаются. Но я ничего о них не знаю.
Свободные люди! Что это такое? Нет, я понимаю, но что это такое?
Вы это понимаете? У родственников были, наверно, да? Я так и не
поняла!.. Я хотела, честно… Этого человека я знала раньше, в
юности. Когда ходила в таком вот платье. Вы хорошо краситесь… А
теперь он свободный человек. И я не могу быть уверена, пойму ли то,
что он скажет в следующий миг. Ну, вы понимаете. С вами ведь тоже
так было, да? Я от многих это слыхала. Нет, я не говорю, что они
хуже, а мы лучше. Но… чего-то существенного в них не хватает, так
ведь? Потому что у них все есть, и ничто им не запрещено. Я так это
объясняю. У человека больше нет никакой необходимости думать о
себе. А мы были вынуждены постоянно бороться. Ежеминутно.
Думать. Так ведь? Он просто живет себе, и все. Мне кажется, что это
в них ярко выражено. Я два месяца смотрела на них…
НЕЗНАКОМКА. Вы пробыли там два месяца?
КАРМЕН. Следовало осмотреться. А так большой необходимости не
было…
НЕЗНАКОМКА. Где вы были?
КАРМЕН. В Чикаго.
НЕЗНАКОМКА. Все два месяца?
КАРМЕН. Нет. Мы там сделали круг – другой. У Карлиса
симпатичная машина. Зеленая.
НЕЗНАКОМКА. Вам не понравилось?
КАРМЕН. Я говорила… Нет, страна красивая.
НЕЗНАКОМКА. Что вам понравилось?
КАРМЕН. Чикагские гангстеры! Мафия!
Обе смеются.
НЕЗНАКОМКА. Они только в старых фильмах остались.
КАРМЕН. Вы тоже были в Чикаго? В самолете на Нью-Йорк мы не
могли встретиться – я три дня назад приехала. Посмотрела этот
сумасшедший город. В кино правильно показывают.
НЕЗНАКОМКА. Что вам понравилось?
КАРМЕН. Да все подряд…
НЕЗНАКОМКА. Центральный парк?
КАРМЕН. (смеется) Экзаменуете меня? ( о платье) Сами шили?
НЕЗНАКОМКА. Да.
КАРМЕН. А я унаследовала. От мамочки. Говорила уже, наверно, да.
Классическая модель – и воротничок точно такой. Очень
симпатичное платьице было.
НЕЗНАКОМКА. Больше в Америку не поедете?
КАРМЕН. Кому-то эта святая земля нравится, кому-то нет. Ну,
извините.
НЕЗНАКОМКА. Я просто спросила.
КАРМЕН. Каждый из нас видит вещи по-своему. Я не такая
современная, ничего не поделаешь. Все подвергаю сомнению, да. И
если я вижу все иначе, не так , как вы, это еще не значит, что я не
была в Америке. (смеется) Простите, мы же летим из Нью-Йорка. Я
тоже не по пути вошла.
НЕЗНАКОМКА. Разумеется.
КАРМЕН. Что – разумеется?
НЕЗНАКОМКА. Самолет летит из Нью-Йорка, разумеется.
КАРМЕН. Но вы так сказали это, словно бы… (вдруг смеется)
Извините, я прошлую ночь не спала толком. Эти часовые пояса –
такая путаница возникает. Извините!.. Туалет, наверно, освободился.
Я вас задерживаю! Рада была познакомиться! Почему вы
улыбаетесь?
НЕЗНАКОМКА. Я тоже.
Незнакомка встает, уходит.
КАРМЕН. Подождите, я…
Кармен вскакивает, желая сказать еще что-то, но в
проходе никого уже нет.
* * *
Там же. Вилис опять сидит на своем месте, однако
большой медведь все еще на коленях у Кармен.
Вилис какое-то время изучает убористо исписанный
листок бумаги.
ВИЛИС. Ну, что я говорил?! Вот оно! Я переведу: (читает)
Конструкция предусмотрена для спасемого субъекта ростом не
ниже одного метра сорока сантиметров… Пожалуйста! Вы
слышали, что здесь кому-то говорили об этом? Нет! Ребенок, даже
подросток не сможет воспользоваться этим. Маленькая женщина
тоже. Если только не ляжет на жилет. И ремни в зубы. (смеется). Но
кто же тогда свистеть будет? И дальше: (читает) В сомнительном
случае рекомендуется провести испытание. Потому-то она и не
хотела давать мне эту бумажку. Сперва не поняла, чего я хочу! Нет,
не понимает, и все! Но мне же известны эти словечки – профессия
такая! В конце концов копалась, копалась… И потом дает мне эту
бумажку, с такой широко-широкой улыбкой, словно задушить хочет!
Вон, еще и теперь на меня таращится. Думала – контроль! Видите?
Вам плохо? Мешочек?..
Он поспешно отнимает у Кармен своего медведя.
КАРМЕН. Здесь еще одна женщина есть, в самолете.
ВИЛИС. Здесь не одна…
КАРМЕН. Я bitte, sitte, а она, оказывается, понимает. Тоже гостила у
родных
ВИЛИС. Вы ей рассказывали? А ей не стало дурно – на
одиннадцатикилиметровой высоте без парашюта!
КАРМЕН. Да, рассказывала.
ВИЛИС. И со свистулькой в океане!
КАРМЕН. Вы в самом деле этим занимаетесь?
ВИЛИС. Брат тоже удивлялся.
КАРМЕН. Я слыхала – всякие несчастья случаются: на заводах, на
стройках. Никого это не заботит.
ВИЛИС. Я не работаю в индустрии. И в спорте тоже. Частные лица.
Только частные лица. Скажите, кто хочет, чтоб ему было больно?
Кому не хочется увидеть завтрашнее утро? Все жить хотят. Даже
тот, кто орет: Повешусь! Знаете, по правде, это самый лучший
клиент. Ему страшно даже на этот табурет залезть. Мой напарник
ушел, когда я предложил начать производство шлепанцев из
наждака. Ну, похожий такой материал. Он не сказал, что я идиот. Он
сказал, что надо дома строить. Это нужно людям. Этакий
капитальный намек. А я с тех тапок первый дом себе купил…
КАРМЕН. Что это за тапки?
ВИЛИС. В них вы никогда, нигде не подскользнетесь.
КАРМЕН. Смотреть надо, куда ступаешь.
ВИЛИС. Спорим, вы купите их, когда приедем домой.
КАРМЕН. (смеется) Нет!
ВИЛИС. Эта мысль не даст вам покоя! И через неделю сделаете
вывод – в них ведь куда надежнее! Звоните – продам со скидкой.
КАРМЕН. Не позвоню!
ВИЛИС. Теперь наши мастерские работают в две смены. Пояс
безопасности, мягкие вкладыши, тени для очков, предохранители
для носа. Только для частных лиц, только для нормальной,
безопасной жизни.
КАРМЕН. Вы дурачите меня! Ведь так?!
Теперь смеются оба.
ВИЛИС. Брат тоже смеялся!
КАРМЕН. Конечно – люди ведь не… не такие! Нет.
ВИЛИС. Такиею Они такие.
КАРМЕН. Нет. Видите, мы даже на высоте в одиннадцать
километров не замечаем, что у нас нет парашютов.
ВИЛИС. Я начну производить. Портативную модель. Знаете,
сколько в мире самолетов!
КАРМЕН. Серьезно?!
ВИЛИС. Для всего мира я ничего еще не выпускал. Мне и дома есть
что делать. Люди такие, такие. Словно изжаждавшиеся. По
безопасности. А сами бьют себя в грудь: не боимся, мол, ничего. Life
is life! Покупают молча.
Кармен притихла.
ВИЛИС. Брат тоже сказал: Быть того не может!.. И погрузился в
глубокие размышления.
КАРМЕН. Я не размышляю.
ВИЛИС. Разумеется.
КАРМЕН. Что – разумеется?
ВИЛИС. Я только рассказал, извините. Сами спрашивали.
КАРМЕН. Извините меня. Часовые пояса… Против них у вас тоже
есть какое-нибудь средство?
Кармен и самой кажется, что шутка не удалась.
ВИЛИС. У меня просьба. Не рассказывайте больше никому про
парашюты. Что их здесь нет, да? Приедем домой, я вам, так сказать,
всё компенсирую! Теперь это тайна фирмы!.. Где та женщина,
которой вы рассказали?
КАРМЕН. Где-то впереди. Не знаю.
ВИЛИС. Как она выглядит? Старая? Молодая?
КАРМЕН. Старая. Около пятидесяти. Маленькая, толстая. В синем
платье. В очках. Не выговаривает “р”.
ВИЛИС. Как ее зовут?
КАРМЕН. Мадам Кристин.
ВИЛИС. Иду искать!
Он сажает улыбающегося медведя на колени
Кармен и уходит.
* * *
Там же. Рядом с Кармен опять сидит незнакомка –
платье в крупинку.
КАРМЕН….Представьте себе ситуацию – парень предлагает вам
сесть в ракету и лететь к звездам или – точнее – черт знает куда, а
второй накрыл для вас красивый романтический ужин: две свечи,
вино и – какое вам больше нравится? – скажем, миндальное
мороженое. Звучит музыка. Пожалуйста, вот такая ситуация. Что вы
сдежаете? Оба они симпатичные и умные, конечно. Скажите честно.
Меня интересуют имено ваши мысли. Я ведь уже старая, молодых
людей вижу только на улице. Подойти и спросить?! Вам ведь тоже
кажеется странным, да? Что этой тетке надо? (смеется) Я и сама
понимаю. Вдруг подумалось – А какая эта современная молодежь?
С кем рядом мы живем? Потому и искала вас. Думала – уеду домой
и не воспользуюсь возможностью. У нас ведь еще пять часов. Я вас
действительо не утруждаю?
НЕЗНАКОМКА. Нет.
КАРМЕН. Да, да, да, – я вижу: вы думаете так же!
НЕЗНАКОМКА. Как?
КАРМЕН. Что я тетка! Но возраст не имеет значения.
НЕЗНАКОМКА. Не имеет.
КАРМЕН. Нет, я думаю – имеет. Но в то же время и не имеет.
Человек остается самим собой. (смеется) Ох, я сбрендила! Тетушка
окончательно запуталась!
НЕЗНАКОМКА. Вам предложили прокатиться в ракете? Я понимаю
– символически.
КАРМЕН. У моих мальчишек дурной возраст. Двое детин у меня –
двенадцать и пятнадцать. Старая мать, да? И я просто сообразила: я
же не знаю, о чем думает молодежь! Что я отвечу на их вопросы?
Потому мне и хотелось поболтать.
НЕЗНАКОМКА. Им какая-то девочка предложила ракету?
КАРМЕН. (смеется) Нет, конечно! Да, правда – я дура. Жуть! Ясно:
у женщин все не так, как у мужчин! Вот видите – возраст имеет
значение, имеет! Болтаю, как старая дура, как бабка какая-нибудь. В
молодости я совсем другая была!
НЕЗНАКОМКА. Какая вы были?
КАРМЕН. В таком во платьице. А еще у меня был голубой брючный
костюм – очень подходил. Вам голубое тоже подошло бы. Так ведь?
НЕЗНАКОМКА. Вы были другая?
КАРМЕН. Могла всю ночь протанцевать!
НЕЗНАКОМКА. А теперь?
КАРМЕН. Смеетесь?
НЕЗНАКОМКА. Нет.
КАРМЕН. Не желаю вам дожить до моего возраста! Вот тогда уж
поимеете!
НЕЗНАКОМКА. Возраст значения не имеет.
КАРМЕН. Милая моя! Конечно, имеет!
НЕЗНАКОМКА. Вы сказали, что нет.
КАРМЕН. Молодому существу этого не понять! Вы об этом еще не
думаете!
НЕЗНАКОМКА. Когда вы начали? Думать об этом? Что старая.
КАРМЕН. Я не хочу думать об этом. И говорить. Женщина может
позволить себе такое.
НЕЗНАКОМКА. Кто-то предложил вам ракету?
КАРМЕН. Значит я стала старой тогда?
НЕЗНАКОМКА. Вы отказались?
КАРМЕН. Нет! Это я теоретически. Спрашиваю – как думаете вы,
молодежь? В наше время люди жили совсем по-иному. В то время
никто не мог предложить такое.
НЕЗНАКОМКА. За исключением Карлиса.
КАРМЕН. Он был сумасшедший! Полный псих! Однажды
перепрыгнул через улицу – с крыши на крышу! Улица была узкой,
но – пятый этаж.Надо было доказать мне! Я не просила, я запретила
ему! Но нет! Псих, правда?!
НЕЗНАКОМКА. Без парашюта с одиннадцати километров…
КАРМЕН. Нет, по одному человеку нельзя судить о времени, нашем
времени! А с годами юность представляется такой прекрасной, такой
розовой! (поет) Она больше не вернется!.. Глупости. Это было бы
слишком, если бы юность вернулась! Вам ведь так тяжело! Когда ты
становишься старше, мудрее, когда успокаиваешься, понимаешь, вот
тогда … ну, тогда ты… Тогда мы и становимся людьми наконец…
НЕЗНАКОМКА. Уничтожаем все.
КАРМЕН. Почему? Что – все? Мне никогда ничего не надо было
уничтожать!
НЕЗНАКОМКА. Ничего?
КАРМЕН. Ничего. И никогда. У вас, у молодежи, совершенно
неправильное представление о нас. Все вы старые! – вот все, что вы
можете сказать.
НЕЗНАКОМКА. Это вы сказали.
КАРМЕН. Но это не так!.. Нет, да, но…Почему мы не можем
нормально поговорить? Что это такое?! Я все время болтаю и
болтаю! Задаю себе вопрос и не могу ответить! Пожалуйста! А
время идет, летит! Прошу!
НЕЗНАКОМКА. Вы уже ответили. Сами.
КАРМЕН. Я?! Что я ответила?
НЕЗНАКОМКА. Надо выбирать ракету. Карлис, а не Мик.
КАРМЕН. Я этого не говорила!..Такого вовсе сказать нельзя!..
НЕЗНАКОМКА. Тяжело. Но можно смочь.
КАРМЕН. Я не… (обрывается) Что вы знаете?
НЕЗНАКОМКА. Что?
КАРМЕН. Карлис… Мик.
НЕЗНАКОМКА. Вы рассказывали.
КАРМЕН.Я? Кому?
НЕЗНАКОМКА. Мне.
КАРМЕН. Когда? Я никому, никому ничего не рассказывала. Про
такое никому не рассказывают!
НЕЗНАКОМКА Откуда же я знаю?
Вдруг Кармен начинает громко смеяться.
КАРМЕН. Вы видите?! Видите?! Наверно, я схожу с ума! Часовые
пояса?! Я правда вам рассказывала? Забудьте! Я бредила.
НЕЗНАКОМКА. Я бы села в ракету.
КАРМЕН.Кончайте! Какая ракета? Я ни о чем, ни о чем в жизни не
жалею, ни о чем! Забудьте! Я ничего не хочу исправлять! И вам не
советую. Вы еще малышка.
Она сажает улыбающегося медведя на колени
Незнакомке.
КАРМЕН. Пойду потанцевать!
НЕЗНАКОМКА Куда?
КАРМЕН.В танцевальный зал! Вы сами сказали!
НЕЗНАКОМКА. Я?
КАРМЕН. Двухэтажный самолет – танцевальный зал, ресторан.
Никогда в жизни я не теряла веселья! Пойдете со мной? Я слышала –
там играет музыка!..
НЕЗНАКОМКА. Хорошо.
КАРМЕН.Подцепим кого-нибудь!
Незнакомка уже встает, когда Кармен отнимает у
нее медведя и утыкается в него лицом. Она что-то
говорит, но слов разобрать нельзя. Возможно, она
кричит. Спустя мгновение Кармен затихает – может
быть, засыпает. Постояв немного, Незнакомка
уходит. Кармен вдруг поднимает голову.
КАРМЕН. Я и в правду рассказавала вам о Карлисе? Правда?!.
Но в проходе уже никого нет.
* * *
Там же. Вилис вернулся, высасывает из маленькой
бутылочки последние капли виски. Кармен смотрит
в иллюминатор.
ВИЛИС. Там пять дам были в синих платьях. На очки я не глядел –
человек может их снять. Вы сказали – маленькая, толстая. Когда
человек сидит, всякий может показаться и маленьким, и толстым.
Около пятидесяти – весьма условный критерий. Особенно в
отношении дам. Расхаживаю туда-сюда, глупо улыбаюсь и
думаю:Которая из них “р” не выговаривает? Мадам Кррристин.
Чувствую себя полным идиотом! Подхожу к первой: Добрый день,
мадам Кристин! Она улыбается еще глупее, чем я. Ясно. Вторая
тоже, третья, четвертая…К тому же две и вправду нормально “р” не
выговаривают. Француженки. Пятая спит…Потом меня попросили.
Тоже с улыбкой. Но я понял. Ее хахаль. Глаза кровью налились, а
улыбается. Ревнивец… Может, у настоящей мадам Кристин с
почками не того? Опять в туалете? Мимо не проходила?
Ничего не ответив, Кармен быстро сажает на колени
Вилиса его жизнерадостного медведя.
ВИЛИС. (о медведе) Мокрый!.. Что это? Вода? Напитки разносили?..
Случилось что-то?
КАРМЕН. С чего бы мне нянчить эту вашу обезьяну?
ВИЛИ. Прошу прощения…
С минуту царит молчание.
КАРМЕН. Мадам Кристин выпрыгнула наверно. С парашютом
пилота. И в спасательном жилете. Ну, почему вы не удивляетесь?
Спрашивайте! Пожалуйста!
ВИЛИС. Зачем?
КАРМЕН. Чтобы поскорее сообщить о вашей идее, чтобы обогнать
вас! Миллионы, миллиарды парашютов! Это вам не шутки!
Вилис громко смеется.
ВИЛИС. А вы тоже остроумны!..
КАРМЕН. Это отвратительно!
ВИЛИС. Что?…
КАРМЕН. Отвратительно. То, что вы делаете! Вы зарабатываете
деньги на людском страхе! На нашей робости. На
неосведомленности. На… всем, всем, всем! Для вас это только
источник дохода! My business! Деньги, деньги, деньги! Вы купаетесь
в нашем страхе!.. Да! И не прячьте глаза! Никто вам еще этого не
говорил, да?! Мы не знаем, что будет завтра, мы можем
поскользнуться – пожалуйста, тапочки! На гусеницах. Да, нам
страшно!..
Кармен умолкает так же резко, как и начала свой
монолог. Она опять смотрит в иллюминатор.
Молчание затягивается.
ВИЛИС. (тихо) Спросите – как такое пришло мне в голову. Что это
бизнес. Как?..
Кармен не отвечает, но не ясно также, слушает ли
она Вилиса.
ВИЛИС. Иначе такого и не выдумаешь… Понимаете?.. Я сам… Вы
ведь даже и не задумывались о парашютах. А я задумался…
Почему?.. Я герой?.. (пауза) Да, не достойно мужчины, одним
словом. Настоящего мужчины. Я никогда не знал… До своих
сорока… А потом еще больше, еще большее безумие. Свобода…
Опять долгое молчание.
Кармен несколько раз оборачивается, чтобы сказать
что-то,но не говорит.
КАРМЕН. Простите…
ВИЛИС. Должны ведь были принести напитки еще раз! Мне
говорили, три раза разносят!
КАРМЕН. Я вовсе не знаю, как ее зовут. Она – не мадам Кристин. И
не мадам. Молодая, красивая девушка. В белом платье в черную
крупинку.
ВИЛИС Я больше не пойду.
КАРМЕН. Извините… Нет ли у вас чего успокоительного, от
нервов? У меня все кончилось. (смется) Больше я не буду такой
дурой! Это же чистейшая физиология – я врач, я все знаю. Снимаем
раздражение. И опять мы вполне терпимы.
ВИЛИС. Я схожу сам, попрошу чего-нибудь. Они должны были еще
раз принести.
КАРМЕН. Я имела в виду таблетки.
ВИЛИС. Я купил там. Но нас они не берут – для нас слишком
слабые. Могу дать.
КАРМЕН. Для чего – если слабые?
ВИЛИС. Виски? Коньяк? Водку?
КАРМЕН. Это не выход.
Вилис все-таки встает.
КАРМЕН. Скажите, здесь есть танцевальный зал?
ВИЛИС. Где?
КАРМЕН. Здесь, в самолете. Второй этаж.
ВИЛИС. Не слыхал. Не может быть.
КАРМЕН. (смеется) Наверно приснилось!
ВИЛИС. Танцевать здесь, наверху… Я не смог бы, наверное…
КАРМЕН. Разумеется, глупости! Идите!
ВИЛИС. Я водки возьму, да?
КАРМЕН. Если встретите ее, спросите, как она дальше домой
поедет, из Хельсинки. Может вместе…
ВИЛИС. Кто?
КАРМЕН. Мадам Кррристин, которая вовсе и не мадам Кристин. В
белом платье в крупинку – вы сразу заметите. И потом скажете мне,
она, случаем, не актриса какая-нибудь или королева красоты – мне
все время кажется, что где-то я ее видела.
ВИЛИС. Я больше не пойду. Конечно, перегнул я с этими
парашютами.
КАРМЕН. Если встретите ее, скажите, что я охотно поболтала бы с
ней еще, ладно?
ВИЛИС. Возьму водки!
Вилис уходит. Улыбка не исчезает с лица Кармен.
Она берет Вилисова медведя и нежно обнимает его.
* * *
Там же. Рядом с Кармен опять сидит Незнакомка в
белом платье в крупинку.
КАРМЕН. … Он баловал меня всю жизнь – мне только позавидовать
можно. И завидуют. Можете представить: у него даже характер не
вредный! Как ведь бывает: на людях – ангел, а дома – глупый старик
в грязных носках, который вечно лежит перед телевизором с газетой
на физиономии. Нет! Я сама могу сидеть у телевизора сколько
хочется. Он, по-моему, даже грудью готов был кормить вместо меня.
А еще знаете – такого мужчину вы никогда нигде в жизни не
встретите – попомните мои слова: он огорчился, что второй у нас
тоже мальчик родился! Нет, он любит Братика так же, как
Кузнечика, разумеется, но он думает, что женщины лучше мужиков!
Почему вы ничего не говорите?
НЕЗНАКОМКА. Что я должна сказать?
КАРМЕН. Вы должны удивляться! Этому поверть невозможно!
Скажите, что я сказки рассказываю! Я так бы и сказала, не будь Мик
моим собственным мужем. Когда доживете до моего возраста,
вспомните, что я сейчас рассказываю, и не поверите! Попомните мои
слова. Такой удачи обычно не бывает. К тому же свою зарплату я
могу тратить только на себя – он платит за все остальное. И юбилеи
нашей свадьбы мы…
НЕЗНАКОМКА. (перебивает) Вы этого нкому не рассказывали?
КАРМЕН. Почему?
НЕЗНАКОМКА. Вы хотели рассказать мне то, чего никогда никому
не рассказывали.
КАРМЕН. По правде, это уже не имеет никакого значения. Если
хорошенько подумать.
НЕЗНАКОМКА. Почему же вы тогда скрывали?
КАРМЕН. Маленькой была, глупенькой была. (смеется)
НЕЗНАКОМКА. Взрослая стали, умная стали?
КАРМЕН. (после паузы) Мне не нравится, очень не нравится, когда
дети в разговоре со взрослыми забывают, что они дети. Извините, я
все-таки консерватор. Это в Америке так принято?
НЕЗНАКОМКА. Вы сами хотели поговорить со мной. Поболтать.
КАРМЕН. Тогда, пожалуйста, оцените это!
НЕЗНАКОМКА. Это нужно вам.
КАРМЕН. (смеется) Вы не слыхали, что я рассказывала?! Девочка,
милая! Мне это нужно? Мне? В моей жизни есть все, все!
НЕЗНАКОМКА. Почему же вы тогда съели все свои таблетки?
КАРМЕН. (смеется) Когда вы, детка, будете в моем возрасте…
НЕЗНАКОМКА. Не буду. Никогда.
КАРМЕН. Мне когда-то тоже так казалось. Переболеете!
НЕЗНАКОМКА. Вы хотите, чтобы я объяснила, почему за всю вашу
жизнь, будучи такой завидно счастливой, вы все-таки не смогли
забыть Карлиса.
Кармен громко, театрально смеется.
КАРМЕН. Только в детстве все кажется легко объяснимым, милая
моя девочка! И, может быть, ничего объяснять не надо, вы об этом
еще не думали?
НЕЗНАКОМКА. Не дурачьте сами себя.
КАРМЕН. Хорошо. Все. Спасибо. Приятно было с вами встретиться.
Правда! Вспомнить юность, может быть. Что, по правде, глупо.
Никто не может жить ни вчерашним днем, ни завтрашним. Есть
только сегодня. И оно у меня хорошее, красивое, милое. Завидное.
Хотите скажу банальность? Молодые люди обычно не выносят нас
из-за этого. Я скажу. Потому что это правда. А всякая истина звучит
банально. Пожалуйста: я прожила свою жизнь не напрасно!..
НЕЗНАКОМКА. Завтра будут ваши похороны? Все, конец?
КАРМЕН. Вы милая девочка. Мне не хотелось бы плохо думать о
вас. Идите, садитесь на свое местечко. Скоро вернется мой сосед.
Очень приятный молодой человек.
НЕЗНАКОМКА. Принесет водку.
КАРМЕН. (смеется) Да! Мы будем…релаксироваться!
НЕЗНАКОМКА. Расслабитесь.
КАРМЕН. Да!
НЕЗНАКОМКА. Снимите раздражение. Физиология.
КАРМЕН. Все. Вы свободны. Слышите?
НЕЗНАКОМКА. Хотите, чтобы я вам поверила?
КАРМЕН. А что вам остается?
НЕЗНАКОМКА. Кое-что остается.
КАРМЕН. Радоваться за меня. И не завидовать. А постараться
походить на меня.
НЕЗНАКОМКА. Мне бы не хотелось. Я бы хотела встретиться с
людьми, к которым еду, не хочу бояться, убегать от …чего-то, не
хочу бояться думать…бояться даже мысли…
КАРМЕН. О чем вы?
НЕЗНАКОМКА. Вы не были в Америке.
КАРМЕН. (смеется). Сколько вы выпили? Тоже водку? Нет, вы
теперь, наверно, только виски… Jim Beam…
НЕЗНАКОМКА. Вот все, что я хотела вам сказать.
Она встает, чтобы уйти, но Кармен все-таки
ухитряется в последний момент схватить ее за руку.
КАРМЕН. (шепотом) Я не имела права устроить такое Мику. Он не
знает, что было на самом деле, понимаете. Он думает, что Карлис –
просто знакомый. Я была бы самой настоящей свиньей…Вы видели,
как я меняю билет, да? Я вас не видела, но…
НЕЗНАКОМКА. (прерывает) Эти мужики нам всю жизнь портят,
так ведь?!
КАРМЕН. (смеется) Да! Они… слабые существа. Их защищать, их
щадить надо…
НЕЗНАКОМКА. Ты прекрасно знаешь, что это никакого отношения
к мужчинам не имеет!
Пауза. Потом Кармен выпускает руку Незнакомки.
КАРМЕН. Вы поняли все превратно. Я была в Америке, девочка
милая, была.
Незнакомка ушла. На ее месте Вилис с подносом, на
котором минимум десяток маленьких бутылочек с
водкой и два стакана со льдом.
КАРМЕН. (громко) Я была в Америке! Была! В Америке!!!..
Вилис цепенеет от крика Кармен.
ВИЛИС. (шепотом) Конечно, мы все… были в Америке, все…
КАРМЕН. Тогда улыбнитесь! (о медведе) Вот так улыбайтесь!
Широко!
Она и сама улыбается.
***
Там же. Вилис опять на своем месте, и медведь, как
прежде, сидит у него на коленях. Кармен держит
поднос с водкой и стаканами. Несколько маленьких
бутылочек уже пусты.
КАРМЕН. … Меня принудили силой. Я никак не могла отбиться. Я
не хотела. Когда трое мужиков бросаются на тебя, тогда – все. А
четвертый еще помогает. Эти маленькие самые активные. Будете?..
Не дождавшись ответа от Вилиса, Кармен залпом
выпивает свою порцию.
КАРМЕН. Выпейте и вы, иначе мне будет плохо! Мне не следует.
Человек тогда становится… дурным. Делает то, чего вовсе не хочет.
Никогда не хотел и не хочет. Вынудили в конце концов. Карлис
прислал билет, Мик паковал сумку. Кузнечик с Братцем в один
голос: Ма, надо мир посмотреть!.. Сами огляделись бы, посмотрели
на мир, в котором мы живем. У нас ведь красивая страна, так ведь? Я
не сентиментальна. Это объективно. Это что-то особенное. Чего нам
еще нужно, а?..
Кармен невольно выпивает и порцию Вилиса, но он
не протестует.
КАРМЕН. Мы не любим свою землю только потому, что она наша.
Потому что знаем ее, разве не так?.. Ну, поехала. Карлис в свое
время упорхнул в Америку. Когда я была еще совсем юная. Такой
сумасшедший парень был, вовсе сумасшедший. Его застрелить
могли. Не застрелили, повезло. У него, по правде, ни в чем
недостатка не было. Ну, а сейчас чего-то больше, что ли? По
фотографиям – точно такая жизнь, как у нас у всех.
ВИЛИС. Вы не были у него?
КАРМЕН. Была! Именно у него… я говорю, что даже по
фотографиям судить можно, что мы ничем не отличаемся. У нас
даже машина новее. Тоже зеленая. Вы согласны?
ВИЛИС. У меня коричневая…
Он пользуется возможностью, чтобы дотянуться до
бутылочки на коленях у Кармен, и пьет прямо из
горлышка.
КАРМЕН. Карлис и Мика приглашал, но кто ж за мальчишками
присмотрит: школа. Кузнечик плавает, Братик танцует. Сколько
вашей дочке?
ВИЛИС. Шестнадцать.
КАРМЕН. (о медведе) Ей?..
ВИЛИС. Подарок есть подарок…
Кармен смеется.
КАРМЕН. Ну, скажите – мы могли бы что-либо подобное
изобразить? Вы, например?
ВИЛИС. Это от души…
КАРМЕН. Прекрасно. А ума в тот момент дома не было? Простаки.
Пожалуйста – так меняется человек, когда он все может и все ему
дозволено. Эволюция. Дегенеративная эволюция.Общество
улыбающихся простаков… Нет, простите: я говорю не о вашем
брате. Я вообще. Вы понимаете?..
ВИЛИС. Да, разумеется.
Они чокаются маленькими бутылочками – теперь
оба пьют из горлышка.
КАРМЕН. Никакого хмеля в голове! Так ведь? Совсем ничуть.
Потому что в воздухе, на высоте в одиннадцать километров?
ВИЛИС.Я обещал вернуть поднос.
КАРМЕН. Здесь еще есть!..
ВИЛИС. Пустые, все пустые.
Ему удается обменять поднос на медведя.
ВИЛИС. Заодно приглашу мадам Кристин, которая вовсе не
Крррристин…
КАРМЕН. Зачем?
ВИЛИС. Вы просили.
КАРМЕН. Больше не надо, мы уже наболтались.
ВИЛИС. Вы сказали – пусть еще раз придет…
КАРМЕН. Нет! Не надо. Пустой она человек. Девчонка. Другое
время, другая жизнь. Вам тоже их не жаль?
Вилис уже встал.
ВИЛИС. Есть хотите? Я принесу.
КАРМЕН. Пообещайте мне кое-что!
ВИЛИС. Что?
КАРМЕН. Пообещайте и все!
ВИЛИС. Так странно…
КАРМЕН. (смеется) Больно не будет! И целоваться со мной,
старухой, тоже не придется!
ВИЛИС. (смеется) Хорошо, обещаю.
КАРМЕН. Потанцуете со мной, да? Здесь, в самолете.
ВИЛИС. Здесь никакого танцевального зала нет…
КАРМЕН. Но если вы вдруг найдете! Да? Вы обещали!
ВИЛИС. Хорошо…
Кармен затискивает Вилисова медведя в угол кресла
– как подушку: она готовится ко сну.
***
Там же. Незнакомка опять сидит на месте Вилиса.
Кармен все еще спит.
НЕЗНАКОМКА. …Ты ведь не в состоянии была выдумать хоть
сколько-нибудь убедительную ложь! Нет, это же вовсе невозможно:
когда происходит нечто столь существенное, врать больше не
получается. Да, да, существенное! Для тебя самой! А не для бедного
Мика! Я знаю, ты не спишь, ты хорошо меня слышишь!..
Совсем не заметно, чтобы Кармен слышала
Незнакомку.
НЕЗНАКОМКА. Мик помчится в Хельсинки встречать тебя –
Карлис ведь звонил ему: что ты не вышла из аэропорта. Для него не
составило труда узнать, что ты сидишь здесь, летишь обратно. Ты
правда думала, что растворишься? Хотелось бы, конечно!…
Кармен молчит, глаза ее закрыты.
НЕЗНАКОМКА. Не сказав ни слова, ты уже призналась Карлису,
что он единственная любовь всей твоей жизни!
Кармен открывает глаза, неожиданно резко садится.
КАРМЕН. Нет же! Глупости!
НЕЗНАКОМКА. (смеется) Кричи! Громче!
КАРМЕН. Сама сказала, мы не о мужчинах говорим!
НЕЗНАКОМКА. Разумеется!
КАРМЕН. Тогда сперва придумай, что ты хочешь сказать! Я сплю!
НЕЗНАКОМКА. Спи! Спи, спи!..
И Кармен действительно опять устраивается на
медведе и крепко закрывает глаза.
НЕЗНАКОМКА. Ты хочешь этого, и настал последний момент.
Последний момент в твоей жизни, в твоей единственной жизни.
Проснись! Ты хочешь этого! Так делай! Ты живешь только и
единственно своей жизнью. Ни Карлис, ни Мик не живут ею: они не
могут тебе ответить. Мы говорим не о мужчинах, не вообще о ком-то
другом – мы говорим о тебе. Только ты сама можешь…
КАРМЕН. (прерывает) Ну, хорошо! Тогда сама и буду! И оставь в
покое!!!..
Глаза ее закрыты.
НЕЗНАКОМКА. Ты бессмертна? Ты живешь, как бессмертное
существо!.. Ты больше не успеешь. Если не сейчас… Хорошо. Не
надо. Правда, не надо…В Хельсинки будет дрожащий Мик. Какнибудь отоврешься. Вернее, он – любезного покоя ради –
притворится, что верит. Эти америкашки такие тупые!
Подсказываю тебе. Этому он поверит. И не только он. Правильно:
Да на что там смотреть?! Вот у вас есть! Ну, расскажи! Ты же
можешь. Ты знаешь все на пять лет вперед. Все! До последнего.
Вариации тоже, надеюсь, никаких сюрпризов не доставят. У
Кузнечика может оказаться тупая жена – ты и к такому сценарию
готова. Ясно и то, что будет через десять лет, через пятнадцать.
Позавидовать можно! У Мика, возможно, случится инсульт. Ах, но
так уж в жизни и бывает, да? Он уже недели две назад жаловался…
И потом смерть. Собственная смерть. Какую программу заказать? С
плачущими внуками возле кровати?…
Вдруг Кармен открывает глаза, садится. Она
неестественно, даже угрожающе спокойна.
Поглядев на незнакомку, Кармен вдруг обнимает ее.
Долгое молчание. Незнакомка гладит волосы
Кармен, успокаивая словно малого ребенка.
НЕЗНАКОМКА. (шепчет) Страшно, страшно, страшно, всем
страшно… Ты боишься счастья? Большого счастья? Нет. И если оно
находится там, за той чертой. Которую только надо переступить.
Конечно, это не граница Америки, не порог Карлиса. Конечно. Ты
это тоже знаешь. Только признайся. Сама себе. Если бы ты уехала с
Карлисом – представляешь, где бы ты сейчас была. Не в его старой
зеленой развалюхе конечно же. Из-за угла кто-то ударит,
незнакомый? Откуда тебе знать? А если будет бить? Тебе будет
больно. Ну, и что это значит, доктор? Ну, если человеку больно.
Если все еще больно. Он не покойник. Конечно. Он все еще живет.
Живет своей единственной жизнью смертного насекомого. Которую
никто и никогда не сумел повторить еще раз. Ни лучше, ни
сумбурнее. Пестрей, веселей, пьяняще!.. Сейчас. Только сейчас.
Сейчас!
Незнакомка сама увлечена своими мыслями, она
улыбается, смеется.
Кармен целует ее. Потом встает. Она плакала, но
теперь улыбается.
НЕЗНАКОМКА. Куда?
КАРМЕН. Безумней, веселее, громче, громче!...
Они обе смеются. Кармен вышла в проход.
НЕЗНАКОМКА. Прикажешь пилоту повернуть назад? Ножничками
пригрози!
КАРМЕН. (о своем лице) Молодость истекает! (о туалете)
Освободился…
Едва Кармен уходит, в другом конце прохода
появляется Вилис. Незнакомка сидит возле
иллюминатора с его медведем – точно так же, как
прежде сидела здесь Кармен. Вилис
останавливается в смущении. Незнакомка смеется.
НЕЗНАКОМКА. Что случилось? Падаем? Без парашютов с
одиннадцати километров?..Я выгляжу так ужасно? Говорите смело!
Платье? Вам плохо? Мешочек?..
ВИЛИС. (смеется) Могу ли сделать вам комплимент?
НЕЗНАКОМКА. Можете!
ВИЛИС. Никогда, никогда не угадаешь возраст женщины!
Пожалуйста – другое платье, другая женщина! У меня такое чувство,
будто вы сейчас, сейчас скажете, что это не вы, что вы – мадам
Кррристин, которая вовсе не мадам Кристин, честное слово! Сколько
же вам лет на самом деле? Нет, нет, нет, извините – я ничего не
спрашивал!
Только сейчас Вилис садится на место.
ВИЛИС. Очень красивое платье. Когда вы успели переодеться? Вам
подходит. Такая светлая… Знаете, по-моему, у вас даже цвет глаз
изменился! Платье отсвечивает. (смеется) Нет, наверно я в вас
влюбился! Сойдемся!
НЕЗНАКОМКА. Сойдемся!
Вилис опять смущается, из-за чего смеются они оба.
ВИЛИС. Только я уже женат!
НЕЗНАКОМКА. Разведитесь!
ВИЛИС. Не знаю…
НЕЗНАКОМКА. Серьезно!
Вилис больше не смеется.
НЕЗНАКОМКА. Сделайте что-нибудь! Наденьте свои гусеничные
тапки, нацепите наколенники и наносник, тени для очков и
прыгайте! Да, можете влезть перед тем в парашют, пожалуйста!
Только прыгайте!
Минутное молчание. От растерянности Вилис
лишился дара речи. Громкий смех Незнакомки
повергает его в отчаяние.
НЕЗНАКОМКА. Ну, поцелуйте меня!
ВИЛИС. Я?…
НЕЗНАКОМКА. Я же вам нравлюсь – сами сказали, что влюбились.
Делайте то, что со мной надо делать! Ну!
ВИЛИС. Это не вы… простите…
НЕЗНАКОМКА. Вы же хотите сойтись со мной, именно со мной!
ВИЛИС. Шутка…
НЕЗНАКОМКА. Значит – я вам не нравлюсь, вы не влюблены?
ВИЛИС. Нет, я…
Незнакомка вдруг сама целует Вилиса. Она вполне
серьезна.
НЕЗНАКОМКА. Все. Возможность упущена. Это мгновения,
секунды…Ничто больше не изменится в вашей жизни, никогда.
ВИЛИС. Недоразумение.
НЕЗНАКОМКА. А если бы вы спутались со мной? Только так,
немножко… Вообразите! Проиграйте в своей головушке! (смеется)
Слишком рискованно, да? Ужас! Катастрофа, да?! Потому никогда,
никогда даже не шутите так – влюбился! Забудьте! Никакой вы не
мужчина. Даже не женщина. Вы… Кто вы?… Владелец мастерской
наносников…
ВИЛИС. Это не вы…
НЕЗНАКОМКА. (деловито) В Хельсинки , у пассажирского выхода
будет ждать дрожащий мужчина. За пятьдесят, но выглядит старше.
Он отчаянно будет ждать кого-то и не дождется. Тогда подойдите к
нему – это будет Мик. Скажете, что его жена больше не вернется.
На сей раз – точно. Со здоровьем у нее все в порядке, даже выглядит
моложе. Передайте привет Кузнечику и Братику. Скажите, что она
наконец решила жить своей жизнью, своей собственной настоящей
жизнью. Не тормозить себя на каждом шагу, не одумываться. И не
извиняться после каждого слова. Бояться напиться, чтобы не
забыться нечаянно. Слышите, что я говорю? Записать на бумажке?
Или так помнить будете? Передайте ему слово в слово! Она не
поедет к своему бывшему любовнику, но… Нет, скажите, что к
любовнику. Иначе он не поймет. Вы же ничего другого представить
не можете. К любовнику, конечно. И все… Вы вообще слышите, что
я говорю?
ВИЛИС. Да…
НЕЗНАКОМКА. (шепотом) Ну. Может, теперь, наконец,
поцелуемся?..
Вилис поднимается с застывшей улыбкой и идет по
проходу.
НЕЗНАКОМКА. Скажите, что его жена по дороге пересела в ракету!
Так и скажите!..
Но Вилиса уже нет.
А с другой стороны прохода возвращается Кармен –
с тихой улыбкой, она усаживается рядом с
Незнакомкой.
НЕЗНАКОМКА. Ну, легче стало дышать? Так ведь?!
КАРМЕН. Да.
НЕЗНАКОМКА. (о пассажирах салона) Посмотри, посмотри! Никто
из них не знает, что происходит в тебе, никто! Здесь рождается
новый мир! Прямо здесь, в тебе. Кто-то, может, когда-нибудь
спросит: Что ты глупо улыбаешься?.. Они подозревают, что ты
плохо думаешь. О них. Но почему это тебе вообще думать о них?
Ты думаешь о себе. Ты вырвалась из этих рамок. И это знаешь
только ты. Они этого не видят, они слепые. Потому что им никогда,
никогда не было дано такой возможности. Они всю жизнь ждали,
что им дадут. Возможность. Ты единственная ее взяла, взяла сама!
Ты даже не знаешь, что сейчас сказать, да? И говорить ли вообще
что-то. Да, так это происходит. (смеется) И потом твой отец всегда
был уверен, что я втрескалась в кого-то другого. Они понимают
только это. Скандалы, сопли и слезы. Ребенок! У ребенка будет своя
жизнь. И надо ли вообще рожать их? Что бы с тобой было то же
самое?.. Они никогда, никогда не слышали, что я говорю. Что я
думаю. Они слышали только то, что хотели, только то, как оно
должно быть… Нет, я не виню их. Таково время. Но…если бы я не
была одна… если бы…
Незнакомка вдруг быстро смахивает невольную
слезу, она улыбается Кармен широко и светло.
НЕЗНАКОМКА. Я уже все придумала! С первого же телефона ты
звонишь Карлису – тебе нужен номер его кредитной карточки: тогда
ты получишь новый билет. Виза у тебя еще годная: ты же не
выходила из погранчной зоны. Мику ты только навредишь, если
начнешь объясняться. Должно быть больно, очень больно, чтобы они
вообще поняли, что с тобой происходит. А если ты и его собъешь с
орбиты? Для Мика то была бы удача. Единственная возможность.
Хотя я и сомневаюсь – он больше не захочет. Тебе не кажется – ведь
он наслаждается, смакует то, что вещи вокруг него не меняются и не
изменятся, не так ли? Он же человек нового времени, да? Но ты ему
позже позвонишь, конечно. Кузнечик с Братиком ждут тебя только
через два месяца. Мик определенно ничего им не скажет, могу
поспорить. Что он скажет? Мама свихнулась?.. Ты слышишь?
Доченька…
Кармен все еще с тихой улыбкой смотрит на
Незнакомку. Краткое мочание. Кармен берет руку
Незнакомки, но та резко вырывается.
НЕЗНАКОМКА. Сейчас, сейчас, сейчас! Всю жизнь ты ждала этого
мгновения! Сотни, тысячи раз мы с тобой говорили об этом,
мечтали! И сейчас ты отступишь?! Когда уже решила! Ну, говори,
говори же! Ты всю жизнь не хотела вырваться? Нет, не хотела?!
КАРМЕН. Хотела…
НЕЗНАКОМКА. Спасибо!..
КАРМЕН. Но…
НЕЗНАКОМКА. Никаких но! Нет!!! Извини, но ты первый раз в
жизни говоришь но! Первый раз! Утонула наконец, да?! В океане
жизни! Слышишь, как бессмысленно это звучит?! Не улыбайся!
Прекрати улыбаться!..
Однако Кармен, глядя на чрезмерное волнение
Незнакомки, даже начинает смеяться, задевая ту
еще больше.
КАРМЕН. Извини, но…
НЕЗНАКОМКА. Не надо извиняться, не надо! Это твоя жизнь, не
моя. Ты ее проживешь… нет, не проживешь. Ты будешь умирать ее
до конца!…
КАРМЕН. Все изменилось!..
Незнакомка прерывает Кармен, больно сжав ее
руку. Минутное молчание.
НЕЗНАКОМКА. (шепотом) Прошу тебя, закрой глаза и досчитай до
десяти. До ста, если нужно. Пожалуйста!.. Ты поймешь. Это всего
лишь страх. Больше ничего. Страх, страшишко этакий. Ну, закроем
глаза. До ста…
Незнакомка закрывает глаза, Кармен – нет. Спустя
минуту Незнакомка опять открывает глаза.
Недолгая тишина. Вдруг Незнакомка берет
Вилисова медведя.
НЕЗНАКОМКА. Смотри! Смотри, смотри! Ты видела когда-нибудь
большую глупость?! Видела?! Что-то настолько ненастоящее!
Такого кретина! Смотри!!!..И к тому же ты в аэропорту заплатила за
него дикие деньги! Чтобы привезти детям! Вот, такими ты хочешь
их видеть! Вот, здесь все твои идеалы! Смотри! Простофиля из
аэропорта! Смотри1..
Но она уже запихивает медведя под кресло, с глаз
долой.
НЕЗНАКОМКА. Ты сама четырнадцать лет не рожала их! Сколько
Мик ни жужжал. Ты ждала. Я ждала, я надеялась – сейчас,
сейчас...Хорошо, потом ты сдалась. А сейчас? Они большие.
Материнское сердце может успокоиться. Ну!..
КАРМЕН. Знаешь… Спасибо… Я бы не поняла, если бы…
НЕЗНАКОМКА. (прерывает) Теперь ты примешься объяснять мне,
оправдываться?!
КАРМЕН. Я должна сказать…
НЕЗНАКОМКА. Замолчи! Пожалуйста, замолчи! Ты… ты предала
меня!..
Минутное молчание. Потом Кармен обнимает
Незнакомку.
НЕЗНАКОМКА. Я устала… у меня больше нет сил, слышишь?..
КАРМЕН. Спи… спи… спи…
Она гладит голову Незнакомки, словно успокаивая
ребенка. Спина незнакомки содрагается, возможно,
она плачет.
КАРМЕН. Все закончилось, прошло…
Но Незнакомка вдруг резко отрывается от Кармен.
НЕЗНАКОМКА. Нет! Не прошло! Ничто не прошло! До Хельсинки
еще 45 минут. У тебя есть время, еще есть время! Если хочешь –
пожалуйста, поступай иначе! Но у тебя осталось 45 минут. Через 45
минут ты начнешь жить! Наконец-то начнешь… Или умрешь… Нет.
Ты не умрешь. Я буду рядом! Я помогу! Не бойся. Ты не умрешь!..
Поцеловав Кармен, Незнакомка встает и уходит.
НЕЗНАКОМКА. (смеется) Я тебя не отпущу!
***
Там же. Кармен одна, смотрит в иллюминатор.
Робкий, в проходе появляется Вилис. Кармен его не
замечает. Вилис, с минуту поколебавшись, садится
на свое место – словно не узнавая Кармен.
Пристегивает пояс безопасности, проверяет его
натяжение.
Какое-то время оба молчат. Вилис, по всему видно,
безуспешно борется со своим волнением. Когда
Кармен вдруг поворачивает голову и заговаривает с
ним, Вилис от страха подпрыгивает так сильно, что
отстегивается его пояс безопасности.
КАРМЕН. Садимся? Надо пристегнуться?
Хотя Кармен и улыбается, Вилис смотрит на нее,
как на привидение. Кармен застегивает пояс
безопасности.
КАРМЕН. Вы совсем бледный. Но ведь мы ничего поделать не
можем. Вы не доверяете пилотам?.. Парашюты могли бы
пригодиться – тут я с вами согласна. Вам непременно надо взяться за
них. Вы определенно с ними справитель. А эти свистульки! Просто
некий жест отчаяния – согласна. Один в целом мире – со
свистулькой. Может, и здесь что-то можно сделать? Сирену?
Каждому на спину по сирене?!. Я не смеюсь! Почему вы так
смотрите? Я не хотела вас задеть, честное слово… Случилось чтонибудь? (смеется) Падаем?.. Извините, глупая шутка. Вы слышите
меня? Что случилось?
ВИЛИС. Медведь… мой медведь… подарок, дочке…
Кармен тоже обнаруживает, где находится медведь,
и вытаскивает его из-под кресла наружу.
КАРМЕН. Извините!.. здесь… просто у меня так получилось. Одна
женщина села, и… А вы думали, что он выпрыгнул? Или ушел в
танцевальный зал?! Так есть здесь этот танцевальный зал или нет?
Вилис не отвечает, он отнял медведя у Кармен и
счищает с него пыль.
КАРМЕН. Извините! Пожалуйста, прошу вас! Как я могу возместить
вам…? Пожалуйста! Может, когда приедем домой, встретимя гденибудь?
Вилис избегает смотреть на Кармен и молчит.
КАРМЕН. Я дам вам номер своего телефона… Послушайте, как вас
зовут? Мы даже не познакомились! Как вас зовут?.. Вам плохо?
ВИЛИС. Вилис…
КАРМЕН. Пожалуйста, Вилис, не сердитесь больше, слышите?! Я
виновата. Вы прощаете меня? Прощаете?
ВИЛИС. Да…
КАРМЕН. Меня зовут Кармен. (Смеется) Страстная, пламенная
Кармен. Правда. Всю жизнь приходится мне просить прощения за
то, что я Кармен. Мамочка назвала. Ей нужна была Кармен, и все! У
нее все должно было быть ярким!..Что с вами? Забудьте про страх!
Ну же!
Она берет Вилиса за руку, но он резко вырывается.
КАРМЕН. Я что-то причинила вам?
ВИЛИС. Я не хочу разводиться, я не хочу сходиться с вами, даже
целоваться не хочу, извините! Я не влюблен! Ни в вас, ни в ваше
красивое платье, мадам Кристин!
Недолгая пауза. Потом Кармен начинает громко
смеяться. Вилис инстинктивно прячется за своим
большим медведем.
КАРМЕН. Вы видели женщину в белом платье в крупинку, да?
Здесь? Она была здесь, да?
ВИЛИС. Я еще не свихнулся! Да! Мне не привидилось! И,
пожалуйста, дайте мне ехать спокойно! Я спать хочу! Я сплю!
Извините!
КАРМЕН. Это была не я… Нет, это была я… Нет, не была…
ВИЛИС. Я не слушаю!
КАРМЕН. Звучит глупо… но это не я была…
ВИЛИС. Конечно, это была ваша мамочка!
КАРМЕН. Вы грубите.
ВИЛИС. Извините, конечно. Но переселение душ невозможно. Во
всяком случае мне всю жизнь так казалось.
КАРМЕН. Вы в это не верите?
ВИЛИС. А вы верите?
КАРМЕН. (после паузы) Нет…
ВИЛИС. А меня дураком считаете!
КАРМЕН. Нет. Извините…
ВИЛИС. Гены – пожалуйста, переселение – глупости!
КАРМЕН. Это одно и то же.
ВИЛИС. Что?
КАРМЕН. Гены – это переселение в следующие поколения.
ВИЛИС. Нет! Глупости! Вернее – внешнее перевоплощение, скажем,
может быть. Например, Вы с вашей матерью, наверно, похожи, так
ведь?
КАРМЕН. Не знаю…
ВИЛИС. Ну, какая она была? Вы сказали – у нее все должно было
быть ярким.
КАРМЕН. Она делала все наоборот, не так , как надо было. Ей
хотелось сломать рамки только потому, что они вообще
существовали…
ВИЛИС. Ну, а вы?
КАРМЕН. Я нет.
ВИЛИС. Вот видите. А внешностью вы, наверно, похожи!
КАРМЕН. Наверно. Она умерла, когда я еще не различала лица.
ВИЛИС. Есть же какая-нибудь фотография?
КАРМЕН. Несколько. Очень мутные.
ВИЛИС. Гены – это, так сказать, техническая информация.
Миловидность, например, может перейти к другому поколению.
КАРМЕН. Вы же сказали, что я похожа. На ту, в платье.
ВИЛИС. С виду – да. Зрение у меня плохое, но точно такая же. И
все-таки это была другая женщина!
КАРМЕН. Значит, это все-таки была не я?
ВИЛИС. Вы… вы придираетесь к словам! Я хотел сказать, я…
ничего я не хочу сказать! Не мое дело!
Какое-то время они сидят молча. Кармен
взглядывает в иллюминатор.
КАРМЕН. Земля…
Вилис сидит со своим медведем на коленях, глаза
его крепко закрыты, он не отвечает.
Недолгое молчание.
КАРМЕН. Я хотела попросить вас о чем-то… Нет, танцевать мне
больше не хочется… Когда мы сядем в Хельсинки, меня встретит
муж… но он будет там, где разрешено стоять встречающим. Дотуда
нам еще надо дойти… Только, прошу вас, не отказывайтесь… Когда
мы будем выходить из самолета, возьмите меня за руку… Нет,
только не подумайте ничего дурного. Меня ждет муж, мой
настоящий муж… Просто мне… я могу… словом , держите крепко
меня за руку и ведите… Не отпускайте ни на миг. Я понимаю – это
странно. Не спрашивайте. Сделайте. Обещайте. Даже если я стану
просить, не отпускайте. Ни позвонить, ни в туалет, никуда… Не
спрашивайте. Сделайте. Не отпускайте меня никуда, я не хочу…
Мне… для меня это очень важно, очень… Хорошо? Обещаете?…
Долгое молчание. Потом Вилис открывает глаза.
ВИЛИС. Кармен, вы совсем, совсем ее не помните?
КАРМЕН. Ее нашли на улице. Разрыв сердца. Она неделю как
пропала. Может, боялась прийти домой. Два раза ее уже запирали в
больницу. Когда убегала. Один раз в горы. Второй – училась
летать… на планере.
ВИЛИС. Откуда вы знаете?
КАРМЕН. Везде ей было слишком тесно.
ВИЛИС. Папа рассказывал?
КАРМЕН. Он никогда больше не женился. Сам стал такой…
странный.
ВИЛИС. Единственная дочь?
КАРМЕН. Да.
Долгое молчание.
КАРМЕН. Вы так и не пообещали! Удержите меня? Потом все
втроем, все вместе поедем домой. Мик очень хороший человек.
Очень. Вам понравится… (вглядывается в иллюминатор) Земля,
сейчас!…
Вилис опять закрыл глаза.
КАРМЕН. Больше ведь ничего произойти не может! Земля.
Самолет садится.
ЗАНАВЕС