На правах рукописи Иванова Надежда Анатольевна

На правах рукописи
Иванова Надежда Анатольевна
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР ПРОИЗВЕДЕНИЙ Б. К. ЗАЙЦЕВА 1900–
1922-Х ГОДОВ В АСПЕКТЕ КОДОВЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ
Специальность: 10.01.01 – русская литература
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Москва – 2014
Работа выполнена на кафедре литературы и культурологии
ФГБОУ ВПО «Чувашский государственный педагогический университет
имени И. Я. Яковлева»
Научный руководитель:
доктор филологических наук, профессор
Абашева Диана Владимировна
Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор
Старыгина Наталья Николаевна
(ФГБОУ ВПО «Поволжский государственный
технологический
университет»,
профессор
кафедры социальных наук и технологий)
кандидат филологических наук
Суматохина Любовь Валерьевна
(ФГБУН
«Институт
мировой
литературы
им. А. М. Горького Российской академии наук,
старший научный сотрудник Отдела изучения и
издания творчества А. М. Горького)
Ведущая организация:
ФГБОУ ВПО «Чувашский государственный
университет имени И. Н. Ульянова»
Защита состоится 8 октября 2014 года в 14 часов на заседании
диссертационного совета Д 212.136.01 при ФГБОУ ВПО «Московский
государственный гуманитарный университет имени М. А. Шолохова» по
адресу: 109240, Москва, ул. Верхняя Радищевская, д. 16-18.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО
«Московский
государственный
гуманитарный
университет
имени
М. А. Шолохова» по адресу: Москва, ул. Берзарина, д. 4.
Автореферат разослан «__» __________ 2014 г.
Ученый секретарь диссертационного совета
кандидат филологических наук, доцент
О. В. Грызина
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Многогранность
таланта
Б. К. Зайцева,
оригинальность
его
художественного
мышления
непрестанно
привлекают
внимание
исследователей.
Первые статьи и рецензии о творчестве Б. Зайцева относятся к началу XX
века. В прозе молодого писателя современники отмечали «бессюжетность»,
безгеройность, стремление к изображению космической жизни, религиозность
прозы, неореалистические тенденции. С 1920-х до конца 1980-х годов
творчество Б. К. Зайцева в связи с идеологизацией литературоведения не
привлекало внимание советской критики. О писателе говорили предвзято, с
явной негативной оценкой. Советская критика упрекала писателя в том, что он
«окончательно удалился от бренных дел», его произведения характеризовали
как «выражение внутреннего побега писателя в “горнее”»1.
Новый этап в научном осмыслении творчества Б. Зайцева в России –
1990-е годы. Стали доступны широкому читателю произведения писателя,
появились статьи, сопровождающие публикации его произведений, появились
отдельные главы в учебниках по русской литературе и монографиях о русском
зарубежье, посвященные творческому наследию писателя, статьи-очерки о его
творчестве и отдельных произведениях. Объектом внимания исследователей
становятся житийные традиции в прозе Б. Зайцева, христианские идеи, тема
Италии, мемуаристика, поэтика, взаимосвязь с творчеством других писателей.
Художественное наследие Б. Зайцева рассматривается в эволюционном плане:
от
раннего
пантеизма
к
религиозному
миропониманию,
от
импрессионистических черт – к реалистическим.
Начало системному изучению богатейшего творческого наследия
русского писателя ХХ века положили чтения2, на которых рассматривались
важнейшие вопросы проблематики и поэтики произведений Б. Зайцева,
мировоззренческие аспекты творчества, место писателя в литературном
процессе рубежа XIX–ХХ веков, краеведческие проблемы, связанные с жизнью
Зайцева на орловско-калужской земле.
Современный этап (начало XXI века) характеризуется углубленным
изучением творческого наследия Б. К. Зайцева, о чем свидетельствует
появление ряда диссертационных работ. Внимание исследователей привлекают
различные аспекты литературной деятельности писателя: идейно-философские,
Горбунов, Д. Мертвая красота и живучее безобразие / Д. Горбунов // Красная новь. – 1926. –
№ 7. – С. 238–240.
2
Литературные чтения, посвященные 115-летию со дня рождения Б. К. Зайцева (г. Орел,
февраль 1996 г.), Первые, Вторые, Третьи, Четвертые, Пятые и Шестые Международные
Зайцевские чтения (г. Калуга, 1996, 1998, 2001, 2003, 2005, 2011 гг.), Международная
конференция, посвященная изучению творчества Б. К. Зайцева (г. Орел, май 1998 г.),
Международная конференция «Православие и русская культура», посвященная 120-летию со
дня рождения Б. К. Зайцева (г. Санкт-Петербург, апрель 2001 г.), Всероссийская научная
конференция, посвященная 125-летию со дня рождения Б. К. Зайцева (г. Орел, 18–20 мая
2006 г.), 130-летию со дня рождения писателя (г. Орел, 27–29 апреля 2011 г.)
1
3
историко-литературные, проблемы поэтики отдельных произведений и
творчества писателя в целом. Наметилась тенденция к расширению круга
анализируемых произведений; исследователи обращаются к изучению
драматургии писателя, его публицистики, эпистолярного наследия.
Исследованию мировоззренческих основ и своеобразия художественного
стиля Б. Зайцева посвящена диссертация Ю. А. Драгуновой3. Философскохристианская проблематика творческого наследия писателя освещается в
диссертациях И. И. Лукъянцевой (идея святости), П. В. Корякова (монашество),
О. Г. Князевой (религиозно-философские основы), Н. П. Бабенко (духовнонравственные проблемы), Н. В. Лау (мотив «духовного странничества»),
Е. А. Гаричевой (феномен преображения)4. Исследованию жанровой системы
творчества писателя посвящена докторская диссертация А. В. Громовой5. Ряд
кандидатских диссертационных работ раскрывают особенности отдельных
жанров в творчестве Б. Зайцева: жанра литературного портрета (О. А. Кашпур),
жанра романа (В. Н. Коноревой), жанра паломнических «хождений»
(Н. Б. Глушковой)6. Выявлению специфики художественной биографии
Б. Зайцева
посвящены
работы,
исследующие
образ
художника
(Н. И. Завгородней),
проблемы
становления
творческой
личности
(Н. Н. Жуковой, Альгазо Хасана, Л. И. Бронской), проблемы автора и героя
(И. А. Минаевой)7. Ряд диссертационных работ направлен на исследование
Драгунова, Ю. А. Проза Б. К. Зайцева 1901 – 1922 годов : автореф. дис. … канд. филол.
наук : 10.01.01. – Тверь, 1997. – 16 с.
4
Лукъянцева, И. И. Идея святости в творчестве Б. К. Зайцева периода эмиграции : дис. …
канд. филол. наук : 10.01.01. – Ставрополь, 2006. – 181 с; Коряков, П. В. Монашество в
творчестве Б. К. Зайцева : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – М., 2002. – 208 с.;
Князева, О. Г. Религиозно-философские основы художественного творчества Б. К. Зайцева
1910 – 1920-х гг. : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – Курск, 2007. – 187 с.; Бабенко, Н. П.
Духовно-нравственные проблемы творчества Б. К. Зайцева 1900–1920-х годов : дис. … канд.
филол. наук : 10.01.01. – М., 2010. – 229 с.; Лау, Н. В. Мотив «духовного странничества» в
прозе русской эмиграции : И. С. Шмелев, Б. К. Зайцев : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. –
Воронеж, 2011. – 201 с.; Гаричева, Е. А. Феномен преображения в русской художественной
словесности XVI–XX веков : дис. … д-ра филол. наук : 10.01.01. – М., 2009. – 456 с.
5
Громова, А. В. Жанровая система творчества Б. К. Зайцева : литературно-критические и
художественно-документальные произведения : дис. ... д-ра филол. наук : 10.01.01. – Орел,
2009. – 522 с.
6
Кашпур, О. А. Жанр литературного портрета в творчестве Б. К. Зайцева : дис. … канд.
филол. наук : 10.01.01. – М., 1995. – 211 с.; Конорева, В. Н. Жанр романа в творческом
наследии Б. К. Зайцева : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – Владивосток, 2001. – 192 с.;
Глушкова, Н. Б. Паломнические «хождения» Б. К. Зайцева. Особенности жанра :
дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – М., 1999. – 197 с.
7
Завгородняя, Н. И. Образ художника в беллетризованных биографиях Б. К. Зайцева «Жизнь
Тургенева», «Жуковский», «Чехов» : дис. ... канд. филол. наук : 10.01.01. – Барнаул, 1996. –
181 с.; Жукова, Н. Н. Проблема становления творческой личности в художественных
биографиях : дис. … канд. филол. наук : 10.01.02. – М., 1993. – 204 с.; Альгазо, Хасан
Нравственное становление личности в автобиографической прозе русского Зарубежья :
И. А. Бунин, И. С. Шмелев, Б. К. Зайцев, А. И. Куприн : дис. … канд. филол. наук :
10.01.01. – М., 2006. – 206 с.; Бронская, Л. И. Концепция личности в автобиографической
прозе русского зарубежья : И. С. Шмелев, Б. К. Зайцев, М. А. Осоргин : дис. … д-ра филол.
3
4
особенностей прозы Б. Зайцева: системы мотивов (Г. В. Воробьевой), поэтики
русского национального характера (Н. Ю. Желтовой), философии любви
(Ю. А. Федосеевой), поэтики сюжета прозы (С. В. Сомовой), типов сюжетного
повествования (Ю. М. Камильяновой), лирического компонента прозы
(И. А. Полуэктовой), поэтики лирической прозы (А. В. Курочкиной), поэтики
хронотопа (М. Б. Баландиной), художественной объективации цветового
восприятия в произведениях писателя (О. С. Мерцаловой), своеобразия
художественного
метода
(Е. Ф. Дудиной),
импрессионистических
(В. Т. Захаровой,
Л. Е. Корсаковой)
и
неореалистических
тенденций
(У. К. Абишевой), проблемы духовного реализма (А. М. Любомудрова)8.
К исследованию традиций мировой культуры и литературы в творчестве
Б. Зайцева обращаются Л. А. Иезуитова, О. Н. Калениченко, Л. А. Козыро,
Н. А. Куделько, Н. И. Пак, О. Б. Першукевич, Н. И. Прозорова, А. В. Яркова,
раскрывающие влияние Данте, древнерусской литературы, А. С. Пушкина,
И. С. Тургенева, А. П. Чехова на творчество писателя9.
наук : 10.01.01. – Ставрополь, 2001. – 371 с.; Минаева, И. А. Автор и герой в художественных
биографиях Б. К. Зайцева : «Жизнь Тургенева», «Жуковский», «Чехов» : дис. ... канд. филол.
наук : 10.01.01. – Ростов н/Д, 2005. – 194 c.
8
Воробьева, Г. В. Система мотивов малой прозы Б. К. Зайцева 1901–1921 годов и ее
эволюция : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – Волгоград, 2004. – 272 с.; Желтова, Н. Ю.
Проза первой половины XX века : поэтика русского национального характера : дис. … д-ра
филол. наук : 10.01.01. – Тамбов, 2004. – 424 с.; Федосеева, Ю. А. Философия любви в прозе
Б. К. Зайцева и Н. П. Смирнова : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – Иваново, 2012. – 215
с.; Сомова, С. В. Поэтика сюжета прозы Б. К. Зайцева. Рассказы и повести 1901–1921 годов :
дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – Самара, 1998. – 152 с.; Камильянова, Ю. М. Типы
сюжетного повествования в прозе Б. Зайцева 1900–1920 годов : дис. … канд. филол. наук :
10.01.01. – Екатеринбург, 1998. – 177 с.; Полуэктова, И. А. Лирический компонент прозы
Б. К. Зайцева : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – Воронеж, 2000. – 187 с.;
Курочкина, А. В. Поэтика лирической прозы Б. Зайцева : дис. … канд. филол. наук :
10.01.01. – Уфа, 2003. – 226 с.; Баландина, М. Б. Художественный мир Б. Зайцева : поэтика
хронотопа : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – Магнитогорск, 2003. – 185 с.;
Мерцалова, О. С. Художественная объективизация цветного восприятия в произведениях
И. С. Шмелева и Б. К. Зайцева 1920 – 1930-х годов : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. –
Орел, 2007. – 205 с.; Дудина, Е. Ф. Творчество Б. К. Зайцева 1901 – 1921 годов : своеобразие
художественного метода : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – Орел, 2007. – 230 с.;
Захарова, В. Т. Импрессионистические тенденции в русской прозе начала ХХ века : дис. …
д-ра филол. наук : 10.01.01. – М., 1995. – 363 с.; Корсакова, Л. Е. Импрессионистическая
поэтика в русской прозе первой трети XX века : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. –
Чебоксары, 2000. – 175 с.; Абишева, У. К. Неореализм в русской литературе 1900 – 1910-х
годов : дис. … д-ра филол. наук : 10.01.01. – М., 2006. – 396 с.; Любомудров, А. М. Духовный
реализм в литературе русского зарубежья : Б. К. Зайцев, И. С. Шмелев : дис. … д-ра филол.
наук : 10.01.01. – СПб., 2001. – 249 с.
9
Иезуитова, Л. А. Легенда «Богатырь Христофор» и ее новая жизнь в «Голубой звезде» и
«Странном путешествии» // Проблемы изучения жизни и творчества Б. К. Зайцева. – Калуга :
Гриф, 2001. – С. 50–64; Калениченко, О. Н. Пушкинские мотивы в «Земной печали»
Б. К. Зайцева // Творчество Б. К. Зайцева в контексте русской и мировой литературы ХХ
века. – Калуга : Изд-во КОИПКРО, 2003. – С. 252–257; Калениченко, О. Н. Пушкинские
мотивы в «Петербургской даме» Б. К. Зайцева // Проблемы изучения жизни и творчества
Б. К. Зайцева. – Калуга : Гриф, 2000. – С. 138–144; Козыро, Л. А. Концепция человека и поэта
5
Сложность и глубина художественного мира Б. Зайцева требует поиска
все новых и новых исследовательских подходов, адекватных как
художественному миру писателя, так и времени, из которого исследователь
смотрит на этот мир и пытается найти в нем то, что скрепляет далеко
отстоящие друг от друга поколения читателей и культуру в целом.
Современное литературоведение выработало новые методологические подходы
к исследованию, позволяющие выйти на глубинный уровень осмысления
произведений, творчества художника слова, воссоздать в целостном виде
особенности функционирования литературы в разные исторические эпохи.
Наблюдается, как справедливо отмечает исследователь М. А. Хатямова,
актуализация изучения литературного целого через «надсистемные» и
«надструктурные» категории «художественного мышления» (В. И. Хрулев,
З. Я. Холодова), «художественного сознания» (В. В. Заманская, М. Л. Гаспаров,
В. И. Тюпа), метатекста10. Этот ракурс представляется недостаточно изученным
как для литературоведения в целом, так и для творчества Б. К. Зайцева. Новый
аспект изучения наследия Б. Зайцева связан с особым вниманием к поэтике его
произведений, выделением реминисценций, культурных ассоциаций,
прецедентных текстов, кодовых структур, формирующих смысловые поля.
Исследование текста сквозь призму кодовых структур занимает в этом ряду
особое место, действуя упорядочивающе. Об интересе к кодовой специфике в
литературоведении в последнее десятилетие свидетельствует проведение
научных конференций, посвященных поэтике кода11, появление ряда
диссертаций12, выход в свет монографий13 и отдельных статей14.
в беллетризованной биографии Б. К. Зайцева «Жуковский» // Проблемы изучения жизни и
творчества Б. К. Зайцева. – Калуга : Гриф, 1998. – С. 60–76; Куделько, Н. А. Традиции
поэтики И. С. Тургенева в русской литературе XX в. (Б. К. Зайцев, К. Г. Паустовский,
Ю. П. Казаков) : дис. … д-ра филол. наук : 10.01.01. – М., 2005. – 381 с.; Пак, Н. И. «Русь
вечная» в творчестве Б. К. Зайцева // Творчество Б. К. Зайцева в контексте русской и
мировой литературы ХХ в. – Калуга : Институт повышения квалификации работников
образования, 2003. – С. 152–164; Пак, Н. И. Традиции древнерусской литературы в
творчестве Б. К. Зайцева и И. С. Шмелева. – М. : [б.и.], 2006. – 232 с.; Першукевич, О. Б.
«Стихотворения в прозе» И. С. Тургенева и развитие русской «малой прозы» начала XX
века : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. – М., 1999. – 273 с.; Прозорова, Н. И. В поисках
целостности : религиозно-философская позиция Б. Зайцева в контексте русской философии
серебряного века // Проблемы изучения жизни и творчества Б. К. Зайцева. – Калуга : Гриф,
2001. – С. 222–231; Прозорова, Н. И. Данте в творчестве Бориса Зайцева // Проблемы
изучения жизни и творчества Б. К. Зайцева. – Калуга : Гриф, 2000. – С. 194–204;
Яркова, А. В. И. С. Тургенев в творческом сознании Б. К. Зайцева : дис. … канд. филол.
наук : 10.01.01. – СПб., 2002. – 190 с.
10
Хатямова, М. А. Формы литературной саморефлексии в русской прозе первой трети XX
века. – М. : Языки славянской культуры, 2008. – С. 7.
11
II Международная научно-практическая конференция «Коды русской классики:
«провинциальное» как смысл, ценность, код» (29–30 ноября 2007 г., г. Самара), Восьмой
съезд Российского союза германистов, посвященный теме «Культурные коды в языке,
литературе и науке» (18–20 ноября 2010 г., г. Нижний Новгород).
12
Болдырева, Т. В. Типология культурных кодов в драматургии Л. Н. Андреева : дис. …
канд. филол. наук : 10.01.01. – Самара, 2008; Николаева, Е. Г. Элементы кода повести
6
Понятие «код» в целом ряде фундаментальных и прикладных наук
понимается как совокупность знаков и система определенных правил
представления информации в виде набора из таких знаков. Внедрение понятия
«код» в сферу литературы и искусства связано с трудами структуралистов и
постструктуралистов. О коде как о некой значимой структурной единице
говорят французская и тартусско-московская школы структурализма (Р. Барт,
Ю. Кристева, Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский). Под кодом подразумевается
«совокупность правил, обеспечивающих коммуникацию в определенной
знаковой системе»15. В работах Р. Якобсона и У. Эко понятие «код» выступает
как синоним понятий «семиотическая структура», «знаковая система», как
некий «метауровень» для семиотического пространства. Код рассматривается
как ключ для декодирования сообщения. Обращение к коду происходит при
переходе от мира сигналов к миру смысла. Миром сигналов предстает мир
отдельных значимых единиц, тогда как миром смысла – стоящие за ними
значащие формы, организующие связь человека с миром идей, образов и
ценностей. Отделяя код от других понятий, Д. Б. Гудков и М. Л. Ковшова
утверждают, что «есть знак, есть значимость знака, т. е. его способность иметь
содержание, есть код, которым задается значимость и благодаря
“подключению” к которому интерпретатор может понять знак, “раскодировать”
его содержание»16. По определению Р. Барта, коды представляют собой
«ассоциативные поля, сверхтекстовую организацию значений»17. Ученый
определяет код как «цитации – извлечения из какой-либо области знания или
человеческой мудрости <…> мираж, сотканный из структур <…> осколки чегото, что уже было читано, видено, совершено, пережито: код и есть след этого
уже»18.
В нашем исследовании под кодом понимаем следующее. Горизонтали
смысла, определяемые границами кода, заключают в себе совокупность знаков,
соединенных мощным семантическим пластом, раскрывающим одну из важных
Пушкина «Пиковая дама» в творчестве Достоевского : дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. –
Новосибирск, 2007; Жилина, М. Ю. Метасюжет судьбы лирического героя в поэзии
С. А. Есенина : основные культурно-художественные коды и мотивные комплексы : дис. …
канд. филол. наук : 10.01.01. – Омск, 2006; Мансков, А. А. Поэтика «Музыкальных новелл»
С. Д. Кржижановского: интертекстуальный аспект: дис. … канд. филол. наук : 10.01.01. –
Барнаул, 2007.
13
Суворова, П. Е. Культурный код в стихотворном тексте. – Тольятти, 2010. – 216 с.
14
В сборниках: Литературный текст ХХ века: проблемы поэтики / (15–17 марта 2010 г.,
г. Челябинск); Европейская литература в зеркале сибирской периодики конца XIX – начала
ХХ в. – Томск, 2009. – 296 с.
15
Структурализм [Электронный ресурс] // Литературные концепции ХХ века // Введение в
литературоведение. – Режим доступа : http://litved.rsu.ru/index.htm.
16
Гудков, Д. Б., Ковшова, М. Л. Телесный код русской культуры : материалы к словарю. –
М. : «Гнозис», 2007. – С. 7.
17
Барт, Р. Избранные работы : Семиотика : Поэтика / Р. Барт; [пер. с фр., сост., общ. ред. и
вступ. ст. Г. К. Косикова.— М. : Прогресс, 1989. – С. 454.
18
Барт, Р. S/Z / Р. Барт; [пер. с фр. под ред. Г. К. Косикова]. – М. : Эдиториал УРСС, 2001. –
C. 46.
7
онтологических
сущностей
мира.
Понятие
код
характеризуется
континуальностью, поскольку подразумевает определенное смысловое
пространство, представленное множеством отдельных ее элементов. Код есть
поле смысла, формируемое на пересечении ассоциативных связей. Смысловой
объем кода не может быть отождествлен с четко зафиксированными
значениями. Наиболее возможно полный способ репрезентации семантического
поля кода лежит в раскрытии отдельных его элементов: образов и символов,
аллюзий, архетипических образов, мотивов, сюжетных ситуаций, мифов. Код
позволяет проникнуть в смысловой уровень текста. Без знания кода текст
произведения окажется закрытым, непонятным, невоспринятым: читатель
будет видеть систему знаков, а не систему значений и смыслов. В этом случае
код представляет собой некую загадку, шифр, знание которого необходимо для
раскрытия глубинных уровней произведения. Код обладает такими признаками,
как самодостаточность для производства, трансляции и сохранения
человеческой культуры; открытость к изменениям, универсальность. Код – это
модель, выступающая как основной способ формирования сообщений любого
рода (из комбинации элементов), что позволяет их передавать, расшифровывать
и интерпретировать.
Сквозь призму кодовых структур рассматривались отдельные стороны
творчества Б. Зайцева19. Изучение наследия писателя сквозь призму кодов
только начинается и позволит раскрыть новые параметры художественной
картины мира писателя. В нашей работе эта проблема является объектом
специального изучения.
Актуальность исследования обусловливается тем, что в настоящей
работе предлагается структурно-семиотический подход к осмыслению
художественного мира Б. К. Зайцева, позволяющий открыть новые смысловые
поля. Исследование специфики художественного мира писателя, создающегося
на пересечении кодовых структур, позволяет выйти на уровень диалога
культур, интертекстуальности, сверхтекстов, метатекстов, что соответствует
состоянию современного литературоведения.
Объектом исследования являются рассказы, повести и романы
Б. К. Зайцева 1900–1922-х годов: рассказы сборников «Тихие зори»,
«Полковник Розов», «Сны», «Усадьба Ланиных», отдельные рассказы 1900–
1922-х годов, роман «Дальний край», повесть «Голубая звезда». Выбор
хронологических рамок исследования объясняется тем, что в период 1900–
1922-х годов происходит формирование мировоззренческой позиции
Особо следует выделить исследование У. К. Абишевой под знаком ницшеанского кода
(параграф ее докторской диссертации «“Так говорил Заратустра” Ф. Ницше как культурнофилософский код художественного текста “Студент Бенедиктов” Б. Зайцева и “Рассказ о
Сергее Петровиче” Л. Андреева»), исследование М.А. Хатямовой, анализирующей
мифологический языческий код как принцип организации повествования и сюжета в ранних
рассказах Б. К. Зайцева (параграф докторской диссертации – «Мифологический языческий
код как принцип организации повествования и сюжета в ранних рассказах Б. К. Зайцева»),
статья Г. В. Воробьевой («Числовой код рассказа “Богиня”»).
19
8
Б. Зайцева, становление художественной манеры писателя, его константного
поля.
Предмет исследования – выявление и изучение функций кодовых
структур в творчестве Б. К. Зайцева 1900–1922-х годов, определение
смыслового значения кодов в художественной структуре произведений
писателя.
Цель диссертации – выявление глубинных константных основ
художественного мира произведений Б. К. Зайцева 1900–1922-х годов через
призму кодовых структур.
Цель работы определяет следующие задачи:
– осмысление в теоретическом аспекте понятия «код» в
литературоведении; создание классификации кодов в творческом наследии
Б. К. Зайцева 1900–1922-х годов;
– исследование космического кода как основы мировоззренческих
установок Б. К. Зайцева;
– изучение мифологического, фольклорного и библейского кодов как
универсалий национального понимания человека и мира в творчестве
Б. К. Зайцева;
– исследование рецепции литературного, живописно-архитектурного,
музыкального кодов, кода танца в художественной ткани произведений
Б. К. Зайцева;
– выявление особенностей взаимодействия кодов и их смысловой
перспективы в произведениях Б. К. Зайцева 1900–1922-х годов.
Научная новизна исследования заключается в том, что в работе на
основе структурно-семиотического подхода предпринят анализ творчества
Б. К. Зайцева периода 1900–1922-х годов сквозь призму кодов. Разработанная
нами классификация кодов позволяет выявить в творческом наследии писателя
индивидуально авторское, национальное и общечеловеческое начала.
Выбранный ракурс анализа творчества писателя открывает «спящие смыслы»,
объясняет их роль в раскрытии проблематики произведений.
Изучение рецепции фольклорного кода в произведениях писателя
открывает новые перспективы исследования.
Специфика обозначенной проблемы, цели и задачи исследования
определили его методологическую основу, проявившуюся в использовании
структурно-семиотического, сравнительно-сопоставительного, системного
методов.
Теоретическую основу диссертационного исследования составили:
– труды Р. Барта, М. М. Бахтина, М. М. Дунаева, Б. О. Кормана,
Ю. М. Лотмана, А. М. Любомудрова, У. Эко и др.
– работы литературоведов, внесших значительный вклад в
зайцевоведение:
Н. П. Бабенко,
М. Б. Баландиной,
А. В. Громовой,
Ю. А. Драгуновой,
В. Т. Захаровой,
Л. А. Иезуитовой,
Н. И. Пак,
И. А. Полуэктовой, Т. Ф. Прокопова, С. В. Сомовой, А. П. Черникова и др.
9
В диссертационном исследовании был учтен опыт работы
литературоведов
Д. В. Абашевой,
У. К. Абишевой,
Т. В. Болдыревой,
М. А. Хатямовой.
Положения, выносимые на защиту:
1. Космический код – это мировоззренческая основа творчества
Б. К. Зайцева 1900–1922-х годов, формирующая философский аспект
творчества писателя. Рецепция космического (солярного, лунарного и
астрального) кода в наследии «поэта космической жизни», утверждая
обращенность к первооснове всего сущего, к первоначалу человечества,
единству мира и человека, онтологической основе бытия, смерти и бессмертия,
внутренней свободе, формирует «диалог» героя с космосом, осуществляет
выход из сиюминутного к вечному. «Космизм» в произведениях писателя
раскрывается через осознание целостности объективного мира во всех его
проявлениях, включая единство Вселенной и человека. «Космическое» в прозе
Б. Зайцева предстает в неотъемлемом единстве с божественным началом.
2. Исследование литературного наследия Б. К. Зайцева сквозь призму
мифологического, фольклорного и библейского кодов позволило выявить
универсалии национального сознания в художественном мире писателя. Код
универсалий национального сознания содержит в себе концептуальные
воззрения, выражающие интересы русского народа как исторической общности
людей, раскрывает квинтэссенцию русской духовности, формировавшейся в
процессе многовекового творчества народа. Земля, Род, Дом, феномен русского
странничества, «широта» и удаль русской души, труд, уважение к истории,
следование традициям, подвиг как выбор служения Богу, истине, красоте и
добру составляют основу кода национального сознания. В художественной
картине мира Б. Зайцева различные этапы формирования миросозерцания
русского народа (мифологического, фольклорного, библейского) раскрываются
через названные коды во всей полноте. Это способствует воссозданию
национальной картины мира в произведениях художника слова.
3. В творчестве Б. Зайцева присутствуют образы античности,
средневековья, Древней Руси, образы Нового времени, проявляющиеся через
рецепцию кода искусства. Обращение к коду искусства в художественной
ткани произведений Б. Зайцева обусловливается своеобразием мировидения и
мирочувствования писателя. Код искусства в творчестве писателя представлен
литературным, музыкальным, живописно-архитектурным кодами и кодом
танца. В них осуществляется повышенная концентрация смыслов, несущих
идею превосходства искусства над реальностью. Рецепция кода искусства в
художественной ткани произведений писателя необходима не для передачи
обыденной последовательности событий, а для проникновения в мир высших
ценностей. Через язык искусства Б. Зайцев говорит о вечных ценностях всего
человечества.
4. Исследование художественного наследия Б. Зайцева в аспекте кодовых
взаимодействий позволяет выявить универсальные сюжетные линии, мотивы,
раскрыть характеры героев, понять особенности художественного сознания
писателя.
10
Теоретическая значимость работы заключается в том, что
актуализируется методика анализа художественного произведения сквозь
призму кодовой структуры, теоретические подходы и результаты проведенного
анализа могут быть применены в интерпретации художественных систем
других художников слова.
Практическая значимость исследования состоит в том, что его
положения могут быть использованы в разработке новых программ основных и
специальных курсов по истории русской литературы рубежа XIX–XX веков в
вузовском преподавании и в школьной практике.
Апробация работы. Основные положения и выводы исследования нашли
свое отражение в докладах соискателя на XXXV Международной научной
конференции Горьковские чтения – 2012 «М. Горький и Россия» (г. Нижний
Новгород, ННГУ им. Н. И. Лобачевского); Всероссийской научно-практической
конференции «Героические начала в русской литературе XI–XХI веков»
(г. Чебоксары, ЧГПУ им. И. Я. Яковлева); III Международной научнопрактической конференции «Проблемы культуры в современном образовании:
глобальные, национальные, регионально-этнические» (г. Чебоксары, ЧГПУ
им. И. Я. Яковлева);
Межвузовской
научно-практической
конференции
«Гуманитарные науки и православие (XI Пасхальные чтения)» (г. Москва,
МПГУ); IV Международной научно-практической конференции «Русская
литература в мировом культурном пространстве. Ценности и смыслы»
(г. Москва, МГГУ им. М. А. Шолохова); Международных Шмелевских чтениях
«И. С. Шмелев и проблемы национального самосознания» (г. Москва, ИМЛИ
РАН); Всероссийской научной конференции с международным участием
«Бунинские чтения в Орле – 2013» (г. Орел, Музей И. А. Бунина, ОГУ); XXXVI
Международной научной конференции Горьковские чтения – 2014 «Максим
Горький: уроки истории» (г. Нижний Новгород, ННГУ им. Н. И. Лобачевского);
приняла заочное участие на XVI Всероссийской научно-практической
конференции «Художественный текст: варианты интерпретации» (г. Бийск,
АГАО им. В. М. Шукшина),
Международной
научно-практической
конференции «Теория и практика актуальных исследований» (г. Краснодар),
Международной
научно-практической
конференции
«Филология,
искусствоведение и культурология : актуальные вопросы» (г. Новосибирск); III
Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы
филологии и культурологии» (г. Хабаровск, ДВГГУ); III Международном
научном семинаре «Литература в искусстве, искусство в литературе» (г. Пермь,
Перм. гос. акад. искусства и культуры); III Всероссийской научной
конференции молодых ученых «Актуальные вопросы филологической науки
XXI века» (г. Екатеринбург, УрФУ); Международной научно-практической
конференции «Science and Education» (г. Висбаден, Германия); выступала на
ежегодных научно-практических конференциях аспирантов в секции
«Гуманитарные дисциплины» ЧГПУ им. И. Я. Яковлева (2012–2014 гг.);
научной конференции ЧГУ им. И. Н. Ульянова, заседаниях кафедры
литературы и культурологии ЧГПУ им. И. Я. Яковлева, кафедры русской и
зарубежной литературы МГГУ им. М. А. Шолохова. По результатам
11
выступлений опубликованы работы в соответствующих изданиях. Также
опубликована монография (Иванова Н. Структура повествования в
произведениях Б. К. Зайцева 1910-х годов. – Saarbrücken, Deutschland: LAP
LAMBERT Academic Publishing, 2012. – 78 с.).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав,
заключения и библиографии, насчитывающей 376 наименований.
СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во «Введении» обозначается степень изученности темы диссертации,
обосновывается ее актуальность и научная новизна, определяются объект и
предмет, цель и задачи исследования, его теоретико-методологическая база,
теоретическая и практическая значимость, формулируются положения,
выносимые на защиту, уточняются базовые понятия, излагаются сведения об
апробации и структуре работы.
В первой главе диссертации «Космический код в художественном
наследии Б. К. Зайцева 1900–1922-х годов» выявляется мировоззренческая
основа «поэта космической жизни» Б. Зайцева через исследование
произведений сквозь призму космического кода.
В разделе 1.1. «Особенности “космического” сознания» раскрывается
сущность «космизма», «космического» сознания, явившегося важнейшей
характеристикой эпохи рубежа XIX–XX веков.
«Космическое» изначально присуще самосознанию человечества – с
самого зарождения цивилизации. Достаточно точно отражается сущность
«космического» в определении В. В. Казютинского: «Доминантой космизма как
мироощущения или мировосприятия является неконцептуализируемое
переживание человеком целостности мира, своего единства с космическим
целым, т. е. своей космичности. В контексте мировоззрения космическое целое
рассматривается либо как Божье творение, либо как целостность естественного,
природного мира, который включает человека»20. Сущность космического кода
обусловливается понятием софийности – мудрости, разлитой во всей
Вселенной и доступной чувственному восприятию в моменты наивысшего
вдохновения. Актуализации вопросов космического бытия в конце XIX –
начале XX века способствовало появление и развитие направления русского
космизма, которое утверждало идеи возрождения целостного мира,
взаимосвязи и единения человека и космоса, идею взаимного полагания
рационального и нравственного начал человека, идеал единства человечества
как планетарной общности людей. Вл. Соловьев, оказавший немалое влияние
на становление мировоззрения Б. Зайцева, говорит о роли света,
раскрывающейся в трех главных элементах небесной красоты: солнечной,
Казютинский, В. В. Космизм космический и космизм современный // «Служитель духа
вечной памяти». Николай Федорович Федоров (к 180-летию со дня рождения) : сб. научных
статей : в 2 ч. Ч. 1. – М. : Пашков дом, 2010. – С. 130–131.
20
12
лунной и звездной. Эти элементы составляют семантику космического кода,
реализованного в творчестве Б. Зайцева.
В разделе 1.2. «Космический код в творчестве Б. Зайцева 1900–1922-х
годов»
рассматривается
«космическое»
сознание
как
доминанта
художественного мира писателя. Концептуальное значение космического кода
для раскрытия особенностей творческой манеры писателя подтверждает анализ
произведений «В дороге» (1901), «Тихие зори» (1904). Герои эскиза «В
дороге» – лирический герой, город, поезд, река, туман («наполнял собой все,
что казалось, будто на земле только он один и есть <…> И сам он казался богом
тишины, спокойствия и мира») – живя своей, обособленной жизнью, являются
элементами одного организма – Космоса, где все живет, все находится в тесной
взаимосвязи, скрытой или явной, все движется, все наполнено сознанием.
Возникает противопоставление всего суетного, мирского и покоя, тишины как
проявления «космического» начала. Герой-рассказчик направляется «куда-то
туда, “иди же несть ни печали, ни скорби, ни воздыхания”»21. Использование
церковной фразы свидетельствует о включенности героя в систему
представлений о строении божьего мира (земной мир и мир небесный). Герой
словно едет в тот бесконечный, высший, духовный мир, куда отправляется
душа в вере и истинном покаянии после пребывания в земном мире.
Свесившиеся низко над дорогой плакучие березы словно «уж и не висюльки, и
чьи-то длинные тонкие руки, которые сходят прямо с неба или вообще откудато из неизвестных и безначальных мест». Включение в текст словосочетания
«безначальных мест» подразумевает собой присутствие вечного начала. Во
всем начинает проявляться космическое равновесие как установившееся
единство материи и духа. Герой ощущает внутреннее единство с космическим
целым, которое воспринимает как Божье творение, утверждается
нераздельность природного и человеческого миров.
В рассказе «Тихие зори» повествование о последних днях жизни героя
Алексея соотнесено с жизнью космоса. Герой, пристально созерцая небесную
сферу, словно прокладывает путь к космическому. Жизнь и смерть выступают
категориями земной жизни, характеризующейся пространственными и
временными параметрами, тогда как космическая жизнь соотносится с
безмерностью и вечностью. Смерть воспринимается не как трагедия, а как
освобождение от бренности мира, уход в вечность. В «космическое» писателем
интегрируются православные знаки (крест, лампада). Так, в произведениях
Б. Зайцева подчеркивается единение космического и божественного.
Рецепция космического кода в художественной ткани произведений
Б. Зайцева осуществляется посредством введения солярной (солнечной),
лунарной (лунной) и астральной (звездной) семантики.
В разделе 1.2.1. «Солярный код в произведениях Б. Зайцева (“Сон”,
“Миф”)» изучаются рассказы Б. Зайцева в аспекте введения и
функционирования в них «солярности». Определяющая роль солярного образа
Зайцев, Б. К. Собрание сочинений : в 11 т. Т. 2 / Борис Константинович Зайцев. – М. :
Русская книга, 1999. – С. 335.
21
13
в рассказе «Сон» (1904) раскрывается через композиционную связь начала и
финала произведения, взаимодействие земной и небесной сфер бытия, архетип
круга. Солнце символизирует продолжение жизни, вечность. А все земные
явления, изменчивые и мгновенные на фоне космической реальности,
представляют собой некий сон, о чем говорит и название рассказа Б. Зайцева
«Сон».
Семантика солярного кода в рассказе «Миф» (1906) позволяет
интерпретировать действия героев как выражение их подлинной сущности.
Происходящее в рассказе предстает как некий миф – сказание, раскрывающее
представления о мире, месте человека в нём, о происхождении всего сущего.
Возникает модель мира, раскрывающая развитие человечества. Солнце
предстает «организатором» всего происходящего, земного хода жизни (восход,
заход). Оно вечно. Семантика солярного кода, раскрывающаяся через
соотношение и противопоставление понятий свет и тьма, жизнь и смерть, в
произведениях писателя подчеркивает единство всего сущего, абсолютность,
обращенность в вечность.
В разделе 1.2.2. «Лунарный код в произведениях Б. Зайцева (“Май”,
“Гость”,
“Спокойствие”,
“Жемчуг”)»
раскрываются
особенности
проблематики произведений писателя в аспекте рецепции лунарного кода. В
рассказе «Май» (1907) лунарный код является структурообразующим: луна
выступает как самостоятельный объект изображения, герои обращаются к луне,
говорят о ней, «опьяняются» ее сиянием. Луна оказывает свое воздействие:
придает мистические очертания, рождает ощущение тайного, сокровенного.
Таинственность, связь с иным бытием, обозначенные в семантике лунарного
кода в рассказе Б. Зайцева «Май», находят дальнейшее развитие в рассказе
«Гость» (1908), художественный мир которого представлен миром земных
забот (миром «тесноты и тьмы») и возвышенным миром («беспредельным
миром»). Возникающие образы зеркала, воды связаны своей пассивной
женской отражательной способностью с лунарным образом. Семантика луны,
по справедливому мнению Г. Бидермана, несет в себе «пассивный женский
аспект», который рассматривается как «проводник к скрытым, неявленным
феноменам жизни и природы»22. Поэтому объяснимы древнейшие
представления о Луне как о границе между двумя мирами, магической связи
отражения и отражаемого. Через проникновение «мертвого» света луны
(«…слабо поднялся месяц: желтый, ущербный. Он был тускл и скорбен. Он
осветил мертвым светом мертвый клен…») в «живой» мир разрешается
проблема соотношения жизни и смерти. Семантика лунарного кода утверждает
в себе амбивалентность: луна одновременно связана с жизнью и смертью (луна
умирает и воскресает, определяя возникновение идеи о возрождении времени в
рамках года). Рецепция лунарного кода в рассказе передает ключевую мысль
произведения: через воссоединенность жизни и смерти раскрывается
слиянность всего сущего, вечность Космоса. При этом отмеченное единство
22
Бидерман, Г. Энциклопедия символов. – М. : Республика, 1996. – С. 318.
14
характеризуется божественным началом (умопостижение Бога через отказ от
чувственной сущности).
В рассказе «Спокойствие» (1909) стихия воды и луна как «атрибуты»
космической жизни и слезы как «атрибут» человеческой жизни (оплакивание)
соединяются в мотиве смерти. Лунный образ воплощает в себе всеобщее
знание, выступает предвестником трагического события.
В рассказе «Жемчуг» (1910) главная героиня Надежда Николаевна
предстает в «лунном» облике, «лунное» руководит ею, определяет ее путь. На
ней подаренный некогда ее возлюбленным жемчуг, который олицетворяет
«лунное начало, силу вод, сущность Луны, управляющей приливами и
отливами, зародыш, космическую жизнь, божественную сущность, дающую
жизнь, силу Великой Матери, женское начало океана, свет, посвящение, закон
жизни космоса, справедливость»23. При свете луны через образ жемчуга былое
вновь обретает силу, жизнь наполняется воспоминаниями. Ее возлюбленный
говорит о присутствии высшего, божественного в земном, обыденном,
свидетельством которого являлась их любовь. Надежда Николаевна оплакивает
ушедшую любовь, и ушедшее воплотилось в ее сознании в образе жемчуга: «Я
сняла с шеи жемчуг, целовала каждую жемчужину. Теплые, розоватые пятна
проступили в них. <…> Я верила, что, правда, этот жемчуг – самое святое,
дивное, что осталось от моей жизни, моей любви. Мои слезы капали на
ожерелье». Лунарный код, заключающий в себе семантику таинственности,
мистичности, вечности, воплощающий всеобщее знание, в наследии Б. Зайцева
выполняет функцию проводника мира вечного, беспредельного в мир земной
через настроение грусти, тоски, ощущение смерти.
В разделе 1.2.3. «Рецепция астрального кода в повести Б. Зайцева
“Голубая звезда”» изучается сквозь призму астрального кода глубинная
структура произведения. Главный герой повести Христофоров необъясним вне
семантики астрального кода: для всех он «странный», «загадочный»,
«таинственный». Герой интуитивно ощущает связь с голубой звездой Вегой. У
него выстраиваются особые, «дружественные», отношения со звездой:
«Христофоров поднял голову. И тотчас увидел голубую Вегу, прямо над
головой. Он не удивился. Он знал, что стоит ему поднять голову, и Вега будет
над ним. Он долго шел, всматриваясь в нее, не надевая шляпы»24. Свет звезд
говорит герою о вечной тайне и в то же время приоткрывает завесу над ней.
Именно наедине со звездным светом герой пытается осознать свои истинные
стремления. Голубая Вега выступает как нечто родственное голубоглазому
Христофорову. При свете голубой звезды герой распознает духовно близкого
себе человека в Машуре («У меня есть вера, быть может, и странная для
другого: что эта звезда – моя звезда-покровительница. <…> Когда ее вижу, то
спокоен. Я замечаю ее первой, лишь взглянув на небо. Для меня она – красота,
истина, божество. И посылает мне свет любви. В вас часть ее сияния. Потому
Жемчуг [Электронный ресурс] // Словарь символов. – Режим доступа :
http://www.slovarik.kiev.ua/symbol/j/129797.html.
24
Зайцев, Б. К. Собрание сочинений : в 11 т. Т. 2. – М. : Русская книга, 1999. – С. 222.
23
15
вы мне родная. Потому я это и говорю»). Христофорова характеризует особое
восприятие мира. Герой словно парит над миром, занимая позицию
наблюдателя, созерцателя. Так, астральный код, представляющий собой сферу
взаимодействия стихий и личности как самостоятельной субстанции,
постигающей глубинный смысл мироздания, функционирует как выражение
устремленности героя к высшим идеалам.
Космический код в произведениях писателя, утверждая обращенность к
первооснове всего сущего, к первоначалу человечества, формирует «диалог»
героя с космосом.
Вторая глава «Код универсалий национального сознания в
творчестве Б. К. Зайцева 1900–1922-х годов» посвящена исследованию
доэмигрантского творчества Б. Зайцева в аспекте рецепции кода универсалий
национального понимания человека и мира.
В разделе 2.1. «Проблема изучения национального сознания в
литературоведении» дается определение понятия «национальное сознание» и
освещается проблема изучения национального сознания в литературоведческой
науке. Понятие «национальное сознание», на наш взгляд, достаточно точно
сформулировано известными современными философами В. Г. Бабаковым,
В. М. Семеновым: «Национальное сознание представляет собой комплекс
представлений, идей, знаний, теорий об окружающем пространственновременном континууме; в структуру национального сознания входит и знание
об этносоциальных, политико-государственных и духовных процессах, об
исторических
перспективах
развития
определенной
национальной
индивидуальности, ее самореализации в полинациональной и полиэтнической
структуре человечества»25. Национальное сознание отражает способ бытия
национальной общности, отражает общественное бытие человека на разных
этапах исторического развития. Универсалии национального сознания в
художественной ткани произведений Б. Зайцева раскрываются через
мифологический, фольклорный и библейский коды.
В разделе 2.2. «Мифологический код в рассказах Б. Зайцева 1900-х
годов» изучается семантическое поле мифологического кода в произведениях
Б. Зайцева через триаду Земля – Род – Дом. Рецепция мифологического кода в
рассказах «Земля» (1902) и «Молодые» (1907) позволяет воссоздать целостную
мифологическую картину мироздания. Если в рассказе «Земля» ключевым
«семантическим узлом» мифологического кода выступает код Земли (через
образы земли, трухи, праха раскрывается тесная связь человека и земли), то в
рассказе «Молодые», в котором действие раскрывается в прямой параллели с
жизнью Земли, основой являются понятия Дом и Род (образование трудовой
семьи как необходимый этап создания коллективного общества).
Определяющим является мифологический принцип параллелизма природного и
человеческого миров.
Бабаков, В. Г., Семенов, В. М. Национальное сознание и национальная культура
(методологические проблемы). – М. : ИФРАН, 1996. – С. 25.
25
16
В разделе 2.3. «Фольклорный код в рассказе Б. Зайцева “Север”»
выявляется фольклорная матрица произведения через воссоздание «широких
русских пространств», национального русского характера, национального духа:
непрекращаемый рост, ощущение единства, мощи, непобедимости, глубокая
таинственность происходящего, дух свободы, феномен русского странничества,
«широта» и удаль русской души, труд, уважение к истории, следование
традициям. Через поэтический космос (стихии Земли, Воды, Воздуха, Ветра,
Огня), сориентированный на первобытный миф, прочитывается национальный
образ России. Фольклорный колорит в произведении усиливается с помощью
сакральных чисел (три, семь, восемь). Рецепция фольклорного кода в
произведении Б. К. Зайцева осуществляется через следующие элементы:
1) содержательные компоненты народного мира, отраженного в фольклоре
(утварь, одежда, строения, пространственные и космические реалии; сюжеты,
типовые ситуации, мотивы, образы); 2) устойчивые речевые обороты;
3) специфические механизмы текстообразования. Отражение фольклорного
текста в творчестве писателя наблюдается на уровне события (сюжет, фабула),
стиля (средства выражения) и непосредственных словесных вкраплений («текст
в тексте»). В произведении Б. К. Зайцева отразился русский мир как особый
универсум со своим доминирующим фольклорным началом, особым типом
сознания, социальным, национальным и религиозным климатом.
В разделе 2.4. «Библейский код в произведениях Б. Зайцева 1910-х
годов» утверждается мысль о доминировании семантики библейского кода в
характеристике художественного мира произведений Б. Зайцева 1910-х годов.
Библейский код проявляется через код странствия, код греха и код веры.
В разделе 2.4.1. «Код странствия в произведениях Б. Зайцева»
исследуются произведения «Путники» (1916), «Голубая звезда» (1918) сквозь
призму кода странствия. Бытие человека определяется как путь, как странствие,
в котором человек делает свой выбор между добром и злом, между верой и
неверием. Странствие верующего человека есть постижение Истины в Боге.
Страдания выступают для верующего человека как испытания, которые нужно
перенести со смирением. Дешифровка кода странствия в произведениях
позволяет увидеть сущность героя, верность или ложность установок его
жизненного пути.
В разделе 2.4.2. «Код греха в рассказе Б. Зайцева “Грех”» раскрываются
особенности рецепции кода греха в произведении «Грех» (1913). Рецепция
библейского кода в рассказе осуществляется на разных уровнях: через
числовую символику, поэтику имени, притчевые ситуации. Код греха выявляет
нарушение христианского нравственного закона, нарушение норм бытия
Божьего мира героем, вставшим на путь кражи, убийства.
В разделе 2.4.3. «Код веры в романе Б. Зайцева “Дальний край”
раскрывается рецепция кода веры как утверждение «героического» начала в
произведении «Дальний край» (1913). Библейский код выступает ключевым в
раскрытии судьбы героя Степана, посвятившего всю свою жизнь «высшим
целям». Герой прокладывает путь от убийства человека (ветхозаветный
принцип «око за око» – «Это мщение за народ») к отказу от собственной жизни
17
во имя спасения ближних (новозаветный принцип – «…прощайте, и прощены
будете»). Духовный выбор героем тесной стези, подобной стезе страданий
Господа, осмысляется как подвиг, что в свою очередь позволяет говорить об
актуализации древнерусской традиции в творчестве Б. Зайцева.
В разделе 2.5. «Рассказ Б. Зайцева “Священник Кронид” в аспекте
кодовых взаимодействий» исследуется произведение «Священник Кронид»
(1905) во взаимодействии мифологического, фольклорного, библейского кодов.
На пересечении кодов раскрывается духовный космос России в интерпретации
Б. Зайцева.
Исследование рецепции кода универсалий национального сознания в
творчестве Б. К. Зайцева 1900-1922 позволяет говорить о том, что писатель
осознавал духовную культуру русского народа как источник собственного
творчества.
Третья глава «Код искусства в творчестве Б. К. Зайцева 1900–1922-х
годов» посвящена исследованию рецепции кода искусства в доэмигрантском
наследии Б. Зайцева: литературного, живописно-архитектурного, музыкального
кодов, кода танца. Рецепция кода искусства выявляется на разных уровнях:
через заимствование и внедрение образов одного вида искусства в текст
литературного произведения, поэтические средства языка (авторские
цветообозначения, эпитеты, метафоры и др.), введение поэтических символов и
аллегорий, введение в мир героев литературного произведения имен
художников, архитекторов, художественно одаренных личностей с
соответствующим видением мира.
В разделе 3.1. «“Литературоцентричность” как код в произведениях
Б. Зайцева: код романа Л. Толстого “Война и мир” в рассказе Б. Зайцева
“Мой вечер”» выявляются особенности рецепции литературного кода в
произведении Б. Зайцева (на уровне системы образов, конфликта, мотивов,
приема психологизма, использования аллюзий и реминисценций), выделяются
психологическая (характеристика внутреннего мира героя, эмоционального
состояния), сюжетообразующая (сходство сюжетных ситуаций в произведениях
писателей) и философско-концептуальная (любовь как благословение) функции
кода искусства.
В разделе 3.2. «Живописно-архитектурный код в произведении
Б. Зайцева “Рафаэль”» раскрываются через живописно-архитектурный код
особенности культурно-исторического облика Италии начала XVI века,
передается философская глубина мысли художников о вечности искусства и
кратковременности человеческой жизни. Исследование раскрывает близость
внутренних установок художников разных эпох Рафаэля и Б. Зайцева.
Выделенный код в произведении писателя выполняет мнемоническую
функцию, что не влечет за собой деформации первого образа, а, напротив,
укрепляет его, обозначая момент встречи двух художников на границе разных
видов искусства.
В разделе 3.3. «Музыкальный код в произведениях Б. Зайцева 1900-х
годов» исследуются рассказы «Волки» (1901), «Соседи» (1903), «Мгла» (1904) в
аспекте рецепции музыкального кода. Рассказы художника слова по своей
18
внутренней организации близки музыкальным произведениям. А. Горнфельд
отождествляет произведения Зайцева с духовной музыкой, которая рождает
«пассивное, неопределенно-созерцательное настроение»: «Ему сродни это
настроение, как и многим, но он умеет его передать, как немногие»26.
Содержание рассказов Б. Зайцева определяется Ю. Айхенвальдом как
«человеческая музыка»27. В произведениях писателя рецепция музыкального
кода осуществляется через категории молчания (как результат внутренних
усилий) и тишины (как нечто надличностное), звука (какофония звуков
способствует созданию трагической модели мира, гармония звуков – идеальной
модели мира), собственно музыку. «Музыкализация» прозы Б. Зайцева
проявляется как на композиционно-тематическом, сюжетном уровнях, так и на
уровне ритмической организации текста.
Языком общения главных героев рассказа «Соседи» – юной Мэри и
старого органиста герра Тернера – становится музыка, через музыку
проявляется их высшее духовное родство. Мэри, только вступая в контакт с
миром музыки, которую слышит всегда и всюду, чувствует себя свободной:
«Дул ли мокрый ветер, летел ли снег или стромкий осенний ветерок
подхватывал… листья, – всегда она, без мысли и цели… блуждала … и слушала,
как шуршат и поют волны. Пела она и сама. Напевала бродя, под грохот и шум
экипажей, и голос ее казался ей чистым, верным-верным и тонким, как ниточка
с катушки»28. Мир музыки словно проникал в ее душу, соединялся с ее
духовными устремлениями. Она преображалась: «Глаза у ней в это время были
остановившиеся, водяные, и людей она тогда не видала: как будто тянули у ней
перед глазами пеструю ленту, а из чего она состояла, – нельзя было разобрать».
«Водяные» глаза могут быть осмыслены как символ пограничности миров –
земного (бытового) и музыкального (бытийного), т. е. могут свидетельствовать о
переходе героини в «свое» состояние – истинное бытие. Мэри преображается,
когда вдруг слышит за стеной квартиры ответ своей музыке, которую она
напевала: «Вся она как будто развернулась, и как будто открылись в ней новые
входы, куда вливались эти звуки, важные, нежитейские, и укладывались близко,
стройно и понятно, как будто заранее там было все для них приготовлено». Эти
«новые входы», через которые проходило музыкальное поле и героиня
испытывала внутренний полет, выводили ее на новый, высший уровень –
уровень вечности. Музыкальный код – мощный семантический пласт, в котором
наблюдается отражение сущности мироздания. Звук (прародитель музыкальных
архетипов) являет собой способ контакта Человека с Мирозданием, способ
самовыражения человека. Музыка позволяет героям многое узнать друг о друге.
Герр Тернер, говоря о двух типах людей (о служащих духу и служащих
материальным благам), заклинает: «О, сударыня, здесь, в бедных холодных
комнатах… среди пыли и ветхости… здесь живите вы, в одиночестве и
Горнфельд, А. Г. Лирика космоса // Б. К. Зайцев Собрание сочинений : в 11 т. Т. 10. – М. :
Русская книга, 2001. – С. 196.
27
Айхенвальд, Ю. И. Борис Зайцев // Б. К. Зайцев Собрание сочинений: в 11 т. Т.2. – М. :
Русская книга, 1999. – С. 503.
28
Зайцев, Б. К. Собрание сочинений : в 11 т. Т. 8. – М. : Русская книга, 2000. – С. 14.
26
19
строгости. Будьте строги и печальны, ибо не из кушающих мяса вы». Он
понимает музыку как служение духу, как приобщение к высшему миру, к Богу.
Он вспоминает: «Когда служил я Богу в храме, Он близок был иногда и мне… и
внизу… да, тогда бывали минуты, когда плакали и стенали внизу слушавшие. И
сам я сидел тогда чистый и умиленный, вдохновенно перебирая педали своего
органа. Слезы текли тогда по моим щекам… какие это были слезы…»29. В
музыке утверждается божественное духовное начало, что являет выход героев в
нетленный мир бытия. Тернер говорит Мэри: «Любите Бога… То любите, что
высоко… чисто…». Герой призывает оставаться Мэри в мире бытийном.
Музыкальный код пронизывает и архитектонический строй произведения
Б. Зайцева. Рассказ открывается и завершается молчанием героини, что
осмысляется как знак внутреннего протеста миру земному, людскому, не
умеющему слышать. Молчание, по меткому выражению И. М. Некрасовой,
«внутренне динамичный процесс, тяготеющий к переходу в иные качества:
звук-действие или тишину-покой», тогда как «тишина – есть некий
самодостаточный феномен, обладающий завершенностью абсолют, точка
равновесия мира, выражение совершенства»30. Тишина есть выражение
божественного порядка, молчание есть вариант проявления человеческих
эмоций. Через категории тишины и молчания осуществляется рецепция
музыкального кода как связующей субстанции мира земного и мира вечного. В
начале произведения Мэри, услышав музыку органиста, отвечает ему, а после
его смерти перестает петь. В финале произведения молчание героини
приобретает космическую направленность. Семантика музыкального кода
возводит восприятие мира в повествовании в ранг надмирного, вечного. Через
музыкальный код раскрывается главная проблема произведения – проблема
преображения человеческой души.
Процесс «рождения» произведения во взаимодействии и взаимовлиянии
литературы и музыки позволил расширить семантическое и семиотическое поля
произведений, насыщая их образностью, способствуя созданию новых
ассоциативных смыслов, усиливая тем самым художественный потенциал
произведений.
В разделе 3.4. «Код танца в произведениях Б. Зайцева» анализируются
рассказы «Миф» (1906), «Усадьба Ланиных» (1911), «Улица св. Николая»
(1921) с точки зрения рецепции кода танца. Код танца в произведениях
писателя представлен двунаправленно: если танец характеризуется
стихийностью, «растворением» живого существа в природно-космической
жизни, самозабвенностью, дионисийским, языческим началом, выражением
непосредственных чувств героев, он выступает метафорой жизни; если танец
выступает как упорядоченное движение, он несет семантику бездушия, смерти
через отражение апокалиптических настроений.
Зайцев, Б. К. Собрание сочинений : в 11 т. Т. 8. – М. : Русская книга, 2000. – С. 16.
Некрасова, И. М. Тишина и молчание: миросовершенство и самовыражение // Процессы
музыкального творчества. Вып. 6. – М. : РАМ, 2003. – С. 266.
29
30
20
Исследование кода искусства в творчестве Б. К. Зайцева 1900–1922-х
годов утверждает мысль о непреходящей ценности искусства в художественной
картине мира писателя.
В «Заключении» подводятся итоги диссертационного исследования,
формулируются выводы и перспективы исследования.
Художественная картина мира Б. Зайцева моделируется на пересечении
множества
различных
кодов:
солярного,
лунарного,
астрального,
мифологического, фольклорного, библейского, литературного, живописноархитектурного, музыкального, кода танца. Кодовые структуры путем
преломления в авторском сознании способствуют созданию неповторимой
модели
художественного
мира
писателя,
которая
соответствует
мировоззренческой установке Б. К. Зайцева. Исследование его творчества в
аспекте кодовых взаимодействий является ключом к пониманию
художественного мастерства писателя, выразившего в произведениях
индивидуальное, национальное и общечеловеческое начала. Изучение наследия
Б. Зайцева в аспекте кодовых взаимодействий позволяет выявить
универсальные сюжетные линии, мотивы, раскрыть характеры героев, понять
особенности художественного сознания писателя. Выбранный ракурс
исследования позволяет расширить прочтение наследия прозаика, увидеть
новые смыслы, связанные с областью формирования и функционирования
художественного текста. Подход к исследованию доэмигрантского периода
творчества Б. Зайцева сквозь призму кодов может быть реализован в изучении
более позднего его наследия. Стремление писателя к художественному
исследованию явлений и процессов, имеющих выход в Вечность,
обусловливает острую актуальность произведений.
Основные положения диссертации представлены в следующих
публикациях:
Монография:
1. Иванова Н. Структура повествования в произведениях Б. К. Зайцева
1910-х годов / Н. А. Иванова. – Saarbrücken, Deutschland : LAP LAMBERT
Academic Publishing, 2012. – 78 с. 4,9 п. л.
Статьи, опубликованные в рецензируемых научных журналах,
определенных Высшей аттестационной комиссией Министерства
образования и науки Российской Федерации:
2. Иванова, Н. А. Семантика музыкального кода в произведениях
Б. К. Зайцева 1900-х годов / Н. А. Иванова // Филологические науки. Вопросы
теории и практики. – Тамбов : Грамота, 2013. – № 11 (29) : в 2-х ч. Ч. 2. –
С. 105–107. 0,3 п. л.
3. Иванова, Н. А. Музыкальный код в произведениях Б. К. Зайцева /
Н. А. Иванова // Вестник Брянского государственного университета. – Брянск :
РИО БГУ, 2013. – № 2. – С. 137–141. 0,5 п. л.
21
4. Иванова, Н. А. Семантика библейского кода в романе Б. К. Зайцева
«Дальний край» / Н. А. Иванова // Вестник МГГУ им. М. А. Шолохова. Серия
«Филологические науки». – М. : Изд-во МГГУ, 2012. – № 3. – С. 10–14. 0,3 п. л.
5. Иванова, Н. А. Структура концептуальных кодов в повести Б. К. Зайцева
«Голубая звезда» / Н. А. Иванова // Вестник Чувашского государственного
педагогического университета им. И. Я. Яковлева. – Чебоксары : Изд-во Чуваш.
пед. ун-та, 2012. – № 3 (75). – С. 93–99. 0,8 п. л.
Статьи, опубликованные в других научных изданиях:
6. Иванова, Н. А. Библейский код в рассказе Б. К. Зайцева «Грех» /
Н. А. Иванова // XI Пасхальные чтения. Гуманитарные науки и православная
культура : материалы науч.-методич. конф. – М. : Литера, 2014. – С. 25–28.
0,2 п. л.
7. Иванова, Н. А. Семантика солярного кода в рассказах М. Горького и
Б. Зайцева начала XX века / Н. А. Иванова // М. Горький и Россия. Горьковские
чтения 2012 года : материалы XXXV Междунар. науч. конф. – Н. Новгород : РИ
«Бегемот», 2014. – С. 256–263. 0,4 п. л.
8. Иванова, Н. А. Мифологический код в произведениях Б. К. Зайцева
1900-х годов / Н. А. Иванова // Русская литература в мировом культурном
пространстве. Ценности и смыслы : материалы Междунар. науч.-практ. конф. –
М. : Эконом-информ, 2013. – С. 276–280. 0,3 п. л.
9. Иванова, Н. А. Мифологический код в рассказе Б. К. Зайцева «Земля» /
Н. А. Иванова // Проблемы культуры в современном образовании : глобальные,
национальные, регионально-этнические : материалы III Междунар. науч.-практ.
конф. : в 2 ч. Ч. 2. – Чебоксары : Новое время, 2013. – С. 112–114. 0,3 п. л.
10. Иванова, Н. А. Семантика лунарного кода в произведениях
Б. К. Зайцева («Май», «Гость») / Н. А. Иванова // Актуальные вопросы
филологической науки XXI века : материалы III Всерос. науч. конф. молодых
ученых. – Екатеринбург : УрФУ, 2013. – С.135–141. 0,4 п. л.
11. Иванова, Н. А. Музыкальный код в рассказе Б. К. Зайцева «Соседи» /
Н. А. Иванова // Литература в искусстве, искусство в литературе – 2013:
материалы III Междунар. науч. семинара. – Пермь: Перм. гос. акад. искусства и
культуры, 2013. – С. 105–110. 0,3 п. л.
12. Иванова, Н. А. Семантика астрального кода в произведениях
Б. К. Зайцева «Голубая звезда» и «Странное путешествие» / Н. А. Иванова //
Актуальные проблемы филологии и культурологии : материалы III Всерос.
науч.-практ. конф. (с междунар. участием). – Хабаровск : Изд-во ДВГГУ,
2013. – С. 30–34. 0,3 п. л.
13. Иванова, Н. А., Ляпаева Л. В., Максимова И. П. Originality of
chronotopical structures in B. K. Zaytsev and E. Elliyev’ small prose /
Н. А. Иванова, Л. В. Ляпаева, И. П. Максимова // Science and Education [Text] :
materials of the international research and practice conference. –
Wiesbaden : Bildungszentrum Rodnic e. V., 2012. – P. 240–248. 1 п. л.
14. Иванова, Н. А. Лунарный код в рассказе Б. К. Зайцева «Спокойствие» /
Н. А. Иванова // Филология, искусствоведение и культурология : актуальные
22
вопросы : материалы Междунар. науч.-практ. конф. – Новосибирск : Изд-во
«Сибирская ассоциация консультантов», 2012. – С. 116–120. 0,3 п. л.
15. Иванова, Н. А. Библейский код в повести Б. К. Зайцева «Голубая
звезда» / Н. А. Иванова // Художественный текст : варианты интерпретации
[Текст] : материалы XVI Всерос. науч.-практ. конф. – Бийск : ФГБОУ ВПО
«АГАО», 2012. – С. 71–76. 0,3 п. л.
16. Иванова, Н. А. Рецепция библейского и фольклорного кодов в рассказе
Б. К. Зайцева «Священник Кронид» / Н. А. Иванова // Теория и практика
актуальных исследований : материалы Междунар. науч.-практ. конф. : в 2 т.
Т. 1. – Краснодар : Научно-издательский центр «Априори», 2012. – С. 90–92.
0,1 п. л.
17. Иванова, Н. А. «Героическое» как рецепция библейского кода в романе
Б. К. Зайцева «Дальний край» / Н. А. Иванова // Героические начала в
литературе XI–XХI веков : материалы Всерос. науч.-практ. конф. – Чебоксары :
Чуваш. гос. пед. ун-т, 2012. – С. 139–144. 0,3 п. л.
18. Иванова, Н. А. Астральный код в повести Б. К. Зайцева «Голубая
звезда» / Н. А. Иванова // Классика и современность: учеб. пособие. –
Чебоксары : Изд-во Чуваш. ун-та, 2013. – С. 33–37. 0,3 п. л.
19. Иванова, Н. А. Нарративные формы в романе Б. К. Зайцева «Дальний
край» / Н. А. Иванова // Научное творчество XXI века : материалы IV Всерос.
науч.-практ. конф. с междунар. участием. Вып. 1. – Красноярск : Научноинновационный центр, 2011. – С. 169–171. 0,3 п. л.
20. Иванова, Н. А. «Чужое слово» в романе Б. К. Зайцева «Дальний край» //
Проблемы культуры в современном образовании : глобальные, национальные,
регионально-этнические : материалы II Междунар. науч.-практ. конф. : в 2 ч.
Ч. 2. / Н. А. Иванова. – Чебоксары : Чуваш. гос. ин-т гум. наук, 2011. – С. 191–
194. 0,4 п. л.
21. Иванова, Н. А., Ляпаева Л. В. Библейские реминисценции в повести
Б. К. Зайцева «Голубая звезда» / Н. А. Иванова, Л. В. Ляпаева // В мире
научных открытий. – Красноярск : Научно-инновационный центр, 2010. –
№ 4 (10). – Ч. 13. – С. 57–59. 0,3 п. л.
22. Иванова, Н. А. Поэтика библейских реминисценций в повести
Б. К. Зайцева «Голубая звезда» / Н. А. Иванова // Чтения, посвященные Дням
славянской письменности и культуры : материалы Регион. науч. конф. –
Чебоксары : Изд-во Чуваш. ун-та, 2010. – С. 153–158. 0,3 п. л.
23