Ordinary october`s night

Ordinary october’s night
Сергиенко Анюте посвящается
«Помнишь ли ты, как оно начиналось?..»
Егор Верюжский
Был обычный, ничем так особо не примечательный октябрьский вечер.
Напившись по случаю сдачи бутылочной тары пива, мы с Ганичем – моим
корешем - начали искать себе развлечений. Ганич начал звонить Мадеде, в
миру же – Ширко Наталье. Дозвонился. Она приехала. Посидели. Ещё,
кажется, выпили пива. И тут то ли Ган, то ли Мадеда решились позвонить
некой девчонке, упоминания о которой уже просто-таки набили оскомину
и возбуждали моё любопытство. Тем более, странное словосочетание,
коим эту девчонку характеризовали в нашей компании – Человек со
шрамом (то ли тут имела место подчёркнутая акцентировка на, как по мне,
совершенно несущественных физических дефектах лица, то ли
непосредственные аллюзии к одноимённому альбому «Коррозии
Металла». Скорее всего, что и то, и другое) – навевало не вполне приятные
мысли. Да и кое-какие россказни о её совместном времяпрепровождении с
тем же Ганичем или Игорем, и даже возникшем в разгаре досужих и
непотребных
обсуждений
споре,
касаемом
возможности
или
невозможности доведения отношений с Анной (так, кстати, зовут эту
девушку. Но об этом мне довелось узнать именно в этот октябрьский
вечер, ибо иначе как по прозвищу, девушку эту в нашей компании, увы, не
упоминали) до максимально возможных. То есть до постели, конечно. Так
вот, её долго вызванивали и, наконец, она всё-таки приехала на
Эстонскую. Помню, как она вышла из троллейбуса и направилась к нашей
немногочисленной компании, состоящей, насколько мне помнится, из
четырёх человек (включая меня). Первое непосредственное впечатление,
возникшее у меня при встрече с Анной: очень даже симпатичная девчонка.
Большего тогда на остановке я увидеть не мог по определению: было уже
довольно-таки темно, плюс моё плохое зрение, плюс изрядное количество
алкоголя выпитого накануне. Потом мы всем нашим скромным движем,
пополнившимся ещё одной девушкой, отправились на Эстонскую. На
веранду, естественно, где в то время мы по-обыкновению, да и просто по
инерции после лета коротали тихие осенние вечера за милыми беседами
«за жизнь» и/или за бутылкой (бутылками) пива или чего-то там покрепче.
Да, об алкоголе ещё надо будет сказать особо, но несколько позже, ибо
тема это, прямо скажем, довольно-таки деликатная и доставившая мне в
своё время некоторое количество неприятностей. Словом, пришли мы на
Эстонскую. Опять, кажется, взяли пива и планомерно распивали оное. Я,
если не ошибаюсь, пил так любимое мной тогда «Черниговское тёмное». А
вот Анна с Мадедой взяли себе скромных и совершенно не содержащих
алкоголя (!) круассанов, в связи с чем, возможно, имела место некоторая
разность наших с девушками восприятий. Не помню я уже, о чём мы там
беседовали. Вероятно, о чём-то не вполне содержательном, если моя
память не сохранила детали той, довольно-таки значимой встречи. В
общем, настало время позднее, часов эдак пол-двенадцатого и Анна
решила, что, в общем-то, надо бы и домой как-то уезжать (Мадеда уехала
существенно раньше. Типа ей в 10 вечера надобно дома уже быть и т.д.). И
вот пошли я, Ганич и Потык провожать Анну на остановку. Точнее, даже
не её, а её с Ганичем, ведь ему тоже ехать нужно было в направлении КПИ,
в свою мастерскую. Ах да, забыл сказать, что в тот вечер Потык появился
на Эстонской уже в довольно-таки датом состоянии (попил «немного» со
Старым пива). Плюс – накатил со мной и Ганичем. В связи с чем, когда мы
вышли на остановку “Ул.Эстонская”, его пробило на дырогонство: по
проезжей части побегать, машины по останавливать, а в проезжающие
поплевать. В общем, было весело, и ему даже какие-то банобаки, вылезшие
из остановившегося из-за его же дырогонств джипа, чуть не надавали по
башне. Но, благо, обошлось без эксцессов. Ганич тоже дырогонил, но в
умеренных количествах – он бегал за Потыком и периодически давал ему
пинки под зад, чтобы тот попускался. Что же в это время делали мы с
Анной? Мы стояли возле дороги, Анна высматривала свою маршрутку
(которую, к слову сказать, мы тогда и не дождались), а я, поскольку было
уже довольно-таки прохладно, посильным образом согревал её мёрзнущие
конечности. И как-то так случилось, что – и даже некоторая
передозированность алкоголем не затмила моего восприятия, заметьте! – я
почувствовал в ней Человека. Да, именно того человека, который умеет
слушать и понимать. Но к полноценному пониманию этой идеи я пришёл
уже позже...
Наступил следующий день. Было утро. Воскресное утро 6-го октября.
Как ни странно, голова не болела и похмелья не наблюдалось, но мучила в
некотором смысле болезненная мысль: как выйти на связь с Анной??? Я
всячески корил себя за то, что нужно было узнать её номер телефона,
мобилки к примеру, чтобы прислать SMS или просто пообщаться, чего мне
тогда непреодолимо хотелось, ибо Анна мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО
понравилась. И вот, обсасывая у себя в голове эти неприятные мысли о
том, как я протупил, и параллельно общаясь с Яриком по телефону на
какие-то совершенно отвлечённые темы, я получаю себе на мобилку…
SMS’ку от неё! Да я просто готов был прыгать выше потолка от радости!
Оказывается, номер моей мобилки остался у неё, так как накануне вечером
я звонил ей, даже почти ничего и не сказав при этом. Я был спасён, а связь
с Анной – налажена. В тот же день я ещё общался с ней по телефону и она,
зная, что я имею комп и, плюс ко всему, обладаю интернетом, сказала, что
хотела бы зарегистрировать себе электронный почтовый ящик. Это
оказалось неплохим поводом, чтобы приехать ко мне домой. Не буду уже
пускаться в объяснения того, как долго пришлось Анне искать остановку,
недалече от которой я проживаю… Главное, что встреча эта состоялась и
памятна она для меня не менее, чем та наша первая встреча на Эстонской.
Возможно, я слишком много внимания придаю мелким деталям, порой
даже идеализирую их значимость, но, всё-таки, для меня все подробности
первых наших с ней встреч чертовски важны…
Сейчас уже сложно сказать, сколько именно дней или недель прошло,
пока я понял, что эта девушка мне не просто чертовски нравится, а что я
люблю её…
«Как подлинное бытиё, моя неизменна любовь,
Которая в сердце моём навеки достигла предела.
Желаньем любовь рождена; не ведает в мире никто,
Откуда возникла любовь и как она мной завладела.
Навек сохраняется то, что внешних причин лишено;
Подобный закон для души действителен, как и для тела.
А что происходит извне, то вскоре на убыль пойдёт,
Когда полнота бытия в истоке своём оскудела»1
(Ибн Хазм)
Самым же любопытным оказывается то, что любовь эта день ото дня
усиливается, то иррадиируя временами в бесконечное уважение, то в
неотступную привязанность к Ней, или же – в неспособность оторвать
свою мысль от Её сладостных оков. Да, именно так. Мысли о Ней льются
во мне непрерывным потоком, принося столь милые воспоминания, а
порой, увы, и бессонные ночи, и неспособность сконцентрироваться на
чём-либо ином – Её образ словно обволакивает всецело мозг, что просто не
позволяет полноценно размещаться там чему-то ещё. Или кому-то ещё.
Такое впечатление складывается, что в Анне я нашёл именно то, к чему
я то явно, то подспудно стремился уже лет эдак шесть к ряду. А именно –
уважение к себе и способность воспринимать меня таким, какой я есть, со
всеми моими отрицательностями и негативами. Да, у меня мерзкий
характер, да, я чертовски неуживчивый тип, да, я довольно часто говорю
людям в лицо то, что, может быть, говорить и не стоило бы, но не сказать о
чём я просто не в силах, ибо искренность для меня всегда была
предопределяющей категорией. Так или иначе, но Анюта приняла меня
таким. И пусть даже сейчас уже не как своего парня, а как друга, но она
адекватно воспринимает и принимает меня. И что, скажете, разве ради
этого не стоило кучу раз падать, вставать с колен, разочаровываться в
людях, но снова идти вперед с надеждой встретить Её, ту, которая
поймёт?! Ответ, я думаю, очевиден. Иначе бы та самая девушка, коюю мне
посчастливилось встретить без нескольких дней полгода тому назад на
Эстонской, не значила бы для меня ТАК МНОГО, так бесконечно много,
1
Перевод В.Макушевича
как ещё не значила для меня ни одна представительница прекрасной
половины…
…И уже даже немного перестало угнетать повседневно давящее
ощущение вторичности и отсутствия взаимности в моих безумных по
своей глубине и трагизму чувствах к Ней. И словно вторит моим
теперешним настроениям гениальное рубаи не менее гениального перса:
«Что жизнь? Базар… Там друга не ищи.
Что жизнь? Ушиб… Лекарства не ищи.
Сам не меняйся. Людям улыбайся.
Но у людей улыбок – не ищи.»1
(Омар Хайям)
Вместо послесловия
Вот ведь как бывает… Прошлое, вглядываясь в фрагменты которого
кто-то, вероятно, сказал бы: «А, пустяки!». А мне вот чертовски приятно
ностальгировать по тем замечательным дням, коии положили начало
моему общению с не менее замечательной и прекрасной во всех
отношениях девушкой.
3 апреля 2003 г.
Вернуться на главную
1
Перевод И.Тхоржевского