Иисус – друг грешников - Теологическая Семинария
реклама
Иисус – друг грешников Исторический контекст этой традиции и ее развитие в канонических Евангелиях Анни Песонен Прежде чем перейти непосредственно к теме, мне хотелось бы процитировать строчки одной молитвы, которую довольно часто можно услышать в лютеранских церквях Финляндии, особенно в пасхальное время. «Милостивый Иисус Христос, распятый на кресте! Умилосердись надо мной, презренным грешником, и взгляни на меня с состраданием, как Ты некогда смотрел на Петра, когда он отрекся от тебя, как Ты взирал на грешную женщину в доме фарисея, на разбойника, распятого на кресте. Даруй мне Твою святую благодать, дабы я, как Петр, мог омыться от греха, любить Тебя всем сердцем, как некогда полюбила Тебя грешница, и вечно зреть Твой святой лик на небесах, как разбойник». В этой молитве представлено несколько достаточно странных идей. Во-первых, в этой молитве мы предстаем презренными грешниками. Считается, что это – подобающее положение перед лицом Христом. Такова роль человека перед Его ликом. Во-вторых, мы надеемся, что Христос сжалится над презренными грешниками. Такова Его роль как Христа, потому что Иисус Христос – друг грешников, и мы можем быть уверены в этом. Интересно, что вся молитва целиком отражает суть Евангелия от Луки. Только в этом Евангелии Иисус оборачивается, чтобы взглянуть на открекшегося Петра. Видя Его взгляд, Петр вспоминает слова Иисуса, сказанные Им до этого, и не может сдержать слез (Лук. 22,60). Именно у Луки мы читаем историю о встрече Иисуса и грешницы в доме фарисея Симона (Лук. 7,36-50). И только у Луки мы читаем о том, что один из разбойников, распятых вместе с Иисусом, явил веру в Него. В награду ему было обещано, что он будет в раю вместе с Иисусом (Лук. 23,39-43). Историческая оценка. Введение. Вначале мне хотелось бы поговорить об исторических фактах, в свете которых Иисус предстает другом грешников. Для этого необходимо дать критическую оценку историческим событиям. Отправной точкой для такой оценки служит тот факт, что нельзя безоговорочно полагаться на информацию, представленную в Евангелиях. Евангелия не точны, они не лишены предвзятости в своем описании жизни Иисуса. Если быть кратким, то тому есть две причины. Во-первых, высказывания и предания о делах Иисуса передавались устно. В устной форме предания обычно претерпевают существенные изменения. Большинство из них, вероятно, было сделано неосознанно. Крайне сложно установить, какие учения и истории восходят ко временам жизни Иисуса. Предания об Иисусе пополнялись его высказываниями и историями о Его деяниях, если они отражали то, во что искренно верили первые христиане, потому что истинное учение все же было от Него. Изменения могли быть сделаны и сознательно. Это ясно видно на примере Евангелий. Евангелисты были далеки от относительно недавно появившегося идеала историографии и его принципов: объективности, непредвзятости и критического отношения к источникам. По сути, к нему никто и не стремился вплоть до 19-20 вв. Античная историография во многом скорее напоминает исторический роман или фильм и куда меньше современные исторические изыскания. Очень часто авторы фантазировали, пытаясь представить себе, что сказал бы тот или иной герой в той или иной ситуации, как бы он себя повел, или обрисовать ситуацию, в которой мог очутиться их герой. 1 Евангелисты не стремились дать объективно-историческую информацию об Иисусе. Напротив, их целью было написать так, чтобы слушатели уверовали в то, что Иисус – Мессия, Сын Божий (Иоан. 20,31). Авторы сами смотрели на жизнь и значение Иисуса в свете христианской веры и, рассказывая свои истории, хотели убедить своих слушателей в своей правоте, дабы они уверовали. Вполне возможно, что они не только неосознанно, но и сознательно дополняли материал об Иисусе, которым они располагали, Его высказываниями или историями о Его деяниях, веря, что Иисус мог сказать или сделать это. Так, например, если евангелист верил, что Иисус исцелил слепого, у него не возникало этических проблем с написанием истории об исцелении Иисусом нескольких слепых. Такая история не может считаться подлинной в буквальном смысле этого слова, однако образ Иисуса, представленный в ней, несмотря ни на что, является правдоподобным. Или скажем, другой евангелист верил, что Иисус – Христос и потому не испытывал угрызений совести, когда писал: Иисус сказал: Я - Христос. Вероятно, он думал, что было правдой. Как бы то ни было, Иисус знал, что Он – Христос, и потому вполне мог сказать это. Творческая фантазия должна была послужить истине, конечно же, тому, что евангелисты считали истиной. Исторический контекст и источник Q Согласно нашей основной парадигме, теории двух источников, самые древние источники повествования о жизни Иисуса – Евангелие от Марка и источник Q. С них и следует начинать изыскания исторического контекста, где Иисус предстает как друг грешников. Из источника Q нам известно, что Иисуса считали «другом мытарей и грешников», скорее даже те, кто не верил в Него, высмеивали его как «человека, который любить есть и пить вино, друг мытарям и грешникам» (Лук. 7,31-35; Мат. 11,16-19). Суть отрывка заключается в том, что этому народу, «этому поколению», угодить никак нельзя. Иисус стал предметом их насмешек, потому что мало походил на аскета. Но люди отвергли и Иоанна Предтечу, утверждая, что он одержим злым духом. Таким образом, «друг мытарям и грешникам» в данном случае – это прозвище, которое дали Иисусу Его враги, а отнюдь не почетный титул, которым награждают верные последователи. Под «этим поколением» подразумевается большинство народа, который не последовал за Иисусом. Мытарей высмеивали и презирали в Римской империи. Тому было несколько причин. Дело в том, что тогда не существовало властной структуры, которая бы контролировала, сколько они брали сверх положенной пошлины. Они платили определенную сумму властям, на которые они работали, и жили на то, что вымогали у людей сверх положенной суммы. Очевидно, к ним относились не лучше, чем к грешникам. Однако здесь, скорей всего под грешниками подразумевается другая группа людей. Но кто? Среди библейских исследователей очень распространенно мнение, что в данном случае грешники – большая часть простых людей. Фарисеи считали их грешниками, потому что они не соблюдали законов чистоты так строго, как сами фарисеи. Однако эта точка зрения основана на искаженном представлении о влиянии фарисеев во времена Иисуса. Действительно, когда писались Евангелия, фарисеи контролировали все в иудаизме, что заставило евангелистов думать, что так было и при жизни Иисуса. Но это не так. Каких бы взглядов не придерживались фарисеи касательно законов чистоты, большинство иудеев не считали себя обязанными жить по этим правилам. В результате исследования раввинистических писания, прежде всего, Мишны было предложено следующие объяснение. Было несколько сфер деятельности, которые некоторые раввины считали недостойными. Проблема часто заключалась в том, что определенный род занятий давал возможность бесконтрольно торговать имуществом других людей или без свидетелей встречаться с чужими женами. В первом случае речь может идти о пастухах и погонщиках верблюдов, во втором – о лекаре и ткачах. Это всего 2 лишь несколько примеров. Некоторые ученые – и их не мало, – полагают, что ввиду этих занятий, презираемых многими, эти люди образовали в Палестинском обществе своего рода касту изгоев. В глазах своих соплеменников, иудеев, они, как и мытари, были «грешниками». Однако здесь возникает одна трудность: в Мишне не идет речь о Палестинском обществе времен Иисуса. Она была написана несколькими столетиями позже и отражает главным образом ситуацию тех дней. Во-вторых, мнения раввинов расходятся. Так один род занятий, проклинаемый одними, восхваляется другими. В-третьих, практически невозможно определить, какое из мнений получило широкое признание уже во времена написания Мишны, а какое является лишь точкой зрения отдельного раввина. Не следует забывать, что в Новом Завете в очень негативном свете предстают только мытари, проститутки и разбойники. При определении круга «грешников» нельзя руководствоваться вопросом, на кого свысока смотрели фарисеи или раввины. Суть ведь в том, что Иисуса видели с людьми, которых презирала большая часть Его современников. Определить же более точно, кто подразумевается под грешниками, невозможно. Выделена только одна группа – мытари. Относительно других мы можем только гадать. Можно предположить, что грешниками считались «бесчестные» женщины, например, проститутки или разведенные, а также те, кого подозревали в совершении преступлении или кто уже был осужден за преступление. Иногда к «грешникам» относили и язычников (Гал. 2,15). И все же хочется еще раз отметить, это не более чем догадки. В преданиях только мытари «оставили свой четкий след». Не будет излишне также задаться вопросом, сколько же среди учеников Иисуса должно было быть людей с сомнительной репутацией, чтобы стали говорить, что Иисус общается с отбросами? Возможно, достаточно было, чтобы среди ближайшего окружения Иисуса был хотя бы один мытарь, если Иисус был замечен среди друзей этого мытаря. Исторический контекст и Евангелие от Марка Марк рассказывает о мытаре по имени Левий, сыне Алфея. Он принадлежал к кругу близких учеников Иисуса. Марк скорее в общих чертах говорит о том, что «мытари и грешники» последовали за Иисусом и «книжники и фарисеи» критиковали Иисуса за то, что Он ел с этими людьми (Мар. 2,13-17). Этот эпизод заканчивается у Марка словами Иисуса: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию», - что свидетельствует о том, что отношение Иисуса к грешникам было крайне важной темой для Марка. Несмотря на это, мытари и грешники постепенно исчезают из повествования. Уже было сказано, что во всех Евангелиях фарисеи изображены анахронично. Несмотря на свидетельства Марка, нельзя с уверенностью утверждать, что именно фарисеи в первую очередь критиковали Иисуса за общение с грешниками. Фарисеи, вероятно, критиковали Иисуса, но их точка зрения осталась бы без внимания, если бы она не была основана на общем мнении. В Евангелии от Марка, как и в источнике Q, говорится о том, что Иисуса критиковали за дружбу с «мытарями и грешниками», но при этом не говорится четко, кто именно эти «грешники». Однако мы видим, что ранняя Церковь разделяла мнение противников Иисуса в вопросе Его поведения. Критика, представленная в источнике Q, может показаться беспочвенным обвинением, необоснованной, как и сама идея о том, что Иоанн Креститель был на самом деле одержим злым духом. Однако первые христиане лично подтверждают, что Иисус, действительно, знался с «мытарями и грешниками». Еще один интересный общий момент: и Марк и источник Q говорят о разделении трапезы. Источник Q указывает на то, что проблема заключалась, собственно, не в том, что Иисус ел вместе в мытарями и грешниками, а в том, что он получал удовольствие от трапезы и трапезничал чересчур много: Он был обжорой и пьяницей, неспособный себя контролировать. Согласно Евангелию от Марка, проблема была в том, что Он «связался» с плохой компанией, ел и пил с мытарями и грешниками, был слишком близок с ними. 3 Есть предположение, что видение Марком этого дела отражает интересы первых христиан. В свое время Марк писал, что христиане-язычники уже существовали несколько десятилетий. В христианство все больше и больше обращалось неуидеев. Они не соблюдали иудейские предписания о еде. Христиане-иудеи подвергались критике со стороны более консервативных иудеев за то, что ели с «язычниками». Вполне вероятно, что эта проблема выражалась в том, как это описано у Марка: Иисус общался с Левием и его друзьями. Возможно, Марк или один из его предшественников просто знал, что мытарь Левий был одним из учеников Иисуса. Они также знали, что Иисус стал предметом насмешек из-за общения с «мытарями и грешниками». Потом они делают вывод, что Иисус, должно быть, разделял с ними и трапезу, за что Его, возможно, даже критиковали, как критиковали христиан-иудеев за то, что те трапезничали с христианамиязычниками за одним столом. Эпизод из Мар. 2,15-17, быть может, был включен в Евангелии, с тем чтобы защитить тех, кто ел вместе с христианами-язычниками. Высказывания, начинающиеся словами «Я пришел, чтобы…», очень часто выражают более позднее толкование Церкви значения Христа. Так, заключительные слова Иисуса: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию», - могут служить дополнительным доказательством того, что этот эпизод был написан гораздо позже. Верно то, что раннюю Церковь сильно волновал вопрос разделения трапезы христиан-язычников и христиан-иудеев. Христиане разделились во мнениях в вопросе, какой путь правильный. Уже было отмечено, что в Послании к галатам Павел, кажется, выражает общепринятое мнение о том, что язычники – грешники. Так что «грешники», упоминаемые у Марка, возможно, ассоциировались у слушателей с язычниками. Несмотря на это, мне думается, что этот эпизод основан на традиции (предании). Если бы это было не так, разве стал бы Марк говорить о грешниках, если бы захотел поговорить о язычниках? Кроме того, он повествует о том, как Иисус исцелил дочь язычницы (Мар. 7,24-30). Отсюда следует, что Марк говорит в этом эпизоде о «мытарях и грешниках», потому что о них говорилось в более ранних преданиях об Иисусе. В этой традиции не могло говориться об Иисусе и язычниках. Если в ней, как и в источнике Q, речь шла о разделении трапезы с мытарями и грешниками, то это было вполне естественно, поскольку Иисус действительно ел и пил с мытарями и грешниками, даже если это отвечает более поздним интересам Церкви отстоять совместную трапезу с христианамиязычниками. Развитие в Евангелии от Матфея и Евангелии от Иоанна Матфей не проявляет большого интереса к проблеме мытарей и язычников. Он повторяет историю Марка (Мат. 9,9-13), правда мытаря он называет Матфеем. У Матфея встречает и пассаж из источника Q, где говорится что «это поколение» прозвало Иисуса «человеком, который любит есть и пить вино, другом мытарям и грешникам» (11,17-19). В довершении у Матфея есть эпизод, где мытарям и проституткам обещают, что они войдут в Царство Небесное раньше фарисеев и книжников (Мат. 21,28-33). Их сравнивают с сыном, который исполняет волю отца, несмотря на внутренний протест. Фарисеи же и книжники подобны другому сыну, который пренебрег своим обещанием и не стал повиноваться отцу. Рассказывая эту историю, Матфея, вероятно, преподал нам еще одно учение, в котором отражается чувство симпатии Иисуса к презираемым всеми людям. Однако следует заметить, что отношение самого Матфея едва ли можно назвать благожелательным. Здесь, как и во всем Евангелии вообще, Матфей прибегает к изгоям для отрицательного сравнения, для уничижительных комментариев, чтобы показать, что даже мытари и проститутки лучше вас, фарисеев. Похожее сравнение он делает и Нагорной проповеди: люди, которые любят только своих друзей, мало чем отличаются от мытарей и язычников (Мат. 5,46-47). В Мат. 18,15-17 автор приказывает поступать с непослушными членами Церкви, которые продолжают идти по выбранному ими пути, как с мытарями и язычниками. Речь идет не о дружелюбном обращении, а скорее о некой 4 форме остракизма. Таким образом, мы можем сказать, что Матфей внешне был согласен с традицией, требовавшей выказывать дружелюбие по отношению к изгоям общества, как это делал Иисус, но, очевидно, она не оказала на него сильного влияния. Для него мытари, язычники и блудницы, как и прежде, оставались аутсайдерами, недостойным примером. Иоанна вообще не волнуют ни мытари, ни грешники. Мытари вообще не упоминаются у него. «Грешники» никогда не входили в круг друзей или учеников Иисуса. В сохранившейся до наших времен версии Евангелия от Иоанна рассказывается прекрасная история о блуднице. Иисус не проклял ее, напротив он сказал, кто без греха – брось в нее камень (Иоан. 7,53-8,1-11). Однако в ранних манускриптах этой истории нет и потому ее нельзя рассматривать как подлинную историю, рассказанную Иоанном. Иоанн либо никогда не слышал о теплых отношения Иисуса с «мытарями и грешниками», или просто проигнорировал этот факт. История о блуднице – отдельное повествование. Если посчастливится, в ней, быть может, можно будет найти исторические факты, однако вполне может быть, что она является плодом более поздней устной традиции. Следует воздержаться от попыток исторической реконструкции. Подводя итоги выше сказанному, можно сказать, что на лицо достаточно весомые доказательства того, что Иисус действительно поддерживал теплые отношения с некоторыми людьми, кого называли «мытарями и грешниками». Это подтверждают как друзья, так и враги. Однако, кто именно скрывался под «грешниками», остается загадкой. Вполне возможно, что под ними подразумевались в частности блудницы, которые упоминаются вместе с мытарями в Мат. 21,28-33, женщина, потерявшая честь. Самым важным, однако, является то, что Иисуса критиковали за общение с мытарями и грешниками, и вероятно, за то, что он ел с ними. Правда, в трех канонических Евангелиях эта тема не получила дальнейшего развития. Марк и Матфей пересказывают традицию, не уделяя ей много внимания в своем повествовании. Марк, быть может, проявлял подлинный интерес к язычникам. Матфей же использует это образ преимущественно для умаления фарисеев. Иоанн вообще не выказывает никакого интереса к данному вопросу. Величайший вклад Луки До сих пор в своих изысканиях об историческом контексте отношений Иисуса с мытарями и грешниками я не касалась Евангелия от Луки, и как было сказано в начале, не потому что евангелиста не интересовал этот вопрос. Скорее наоборот, он слишком много уделяет ему внимания. Именно Лука, и только он, дает нам понять, что дружелюбное отношение к мытарям и грешникам было крайне важно для Иисуса. Оно занимало не последнее место и в Его служении. Лука, как и Матфей, пересказывает историю Марка о призвании мытаря и последующем пире (Лук. 5,27-32), а также цитирует источник Q, где Иисуса называют другом мытарям и грешникам. Кроме того, он повествует о грешной женщине, которая прервала трапезу в доме фарисея Симона, чтобы намазать миром Его ноги (Лук. 7,36-50). Вся 15 глава: притча о потерянной овце, притча о потерянной драхме и блудном сыне – показывает, как Иисус отстаивал свои отношения с мытарями и грешниками перед фарисеями. Лука рассказывает историю о мытаре и фарисее, которые молились в храме, приводя в пример смирение мытаря (Лук. 18,9-14). У Луки мы находим и историю об обращении главного мытаря Закхея (Лук. 19,1-10). Наконец, он рассказывает, как распятому на кресте разбойнику было обещано место в раю (Лук. 23,3943). На мой взгляд, все эти отрывки едва ли можно использовать в качестве источника для изучения исторической личности Иисуса. Причина – Лука выказывает чересчур большой интерес к этой проблеме. Конечно, мы можем вычленить исходный материал в этих отрывках, тем не менее, складывается впечатление, что Лука «подогнал» его под свое видение. Он, кажется, работал над ним сознательно и тщательно. Тому есть два объяснения. Во-первых, истории в этих отрывках полны черт, характерных для Луки. И, во-вторых, в них заключена одна и та же теологическая мысль. 5 К сожалению, у меня нет возможности полно раскрыть вопрос художественного повествования у Луки и досконально осветить его характерные черты, как он того заслуживает. Скажу одно, ученые сравнили черты, которые постоянно встречаются в третьем Евангелии, с двумя другими синоптиками и выявили целый ряд моментов, которые типичны для Луки и даже выделяют его из общего ряда. Надо сказать, что они встречаются гораздо чаще у Луки, чем в двух других синоптических Евангелиях, или вообще не встречаются у Марка и Матфея. Приведу несколько примеров: монолог в притчах, интерес к деталям, пиры, возвращение домой в конце отрывка, частое использование диалога в притчах, внимание к людям, не богатым, но и не бедным. Огромное «скопление» таких черт прослеживается у Луки, когда речь заходит об Иисусе и грешниках. Это указывает на то, что Лука скорее рассказывает истории на свой лад, адаптируя при этом не только язык, но и детали и содержание. Это – не просто пересказ традиции. Он окрашивает ее в свои цвета, придает ей форму, дополняет деталями, четче обозначает главную мысль. Можно сказать, что он играет знакомую мелодию, но так, что трудно определить, где заканчивается традиционная тема и начинается аранжировка самого Луки. Было замечено, что отрывки Луки о грешниках несут похожую теологическую идею. Суть в том, что грешники имеют право прийти к Иисусу или к Богу. Обычно это выражено в форме треугольника. Грешник или грешники приходят к Иисусу. Это подвергается критике со стороны людей, которые, на первый взгляд, гораздо праведнее грешников. Иисус разряжает напряженную ситуацию, отстаивая право грешников приходить к Нему, исправляя неверные представления о праведности. Изначально Лука заимствует этот треугольник у Марка, который лежит в основе сюжета Мар. 2,15-17 и в параллельной истории у Луки. Но эта же схема повторяется в истории о блуднице, где в роли благочестивого выступает фарисей Симон. Ее мы также находим в начале 15 главы. Грешники приходят к Иисусу, фарисеи выказывают свое презрение к ним, но Иисус защищает грешников, рассказывая три притчи о потере. Треугольник можно прекрасно проследить в истории о блудном сыне, где отец, конечно же, олицетворяет Бог, а старший сын – благочестивого критика. Схема «Треугольник» видна и в истории о Закхее. В притче о мытаре и фарисее в храме она несколько завуалирована, но, я думаю, ее все же можно вычленить. Придя в храм, мытарь делает то, что делает любой грешник – приходит к Богу. Фарисей в своей молитве убежден, что мытарь не может быть ближе Богу, чем он. Заключительные слова Иисуса: и пошел оправданным домой, - еще раз подтверждают право грешника прийти к Богу. Итак, основная мысль – грешник имеет право прийти к Иисусу и к Богу. Однако в отличие от Марка, Лука акцентирует внимание на том, что грешник покаялся. Подчас автор скорее подчеркивает эмоциональную сторону покаяния, нежели исправление. Блудница, блудный сын, мытарь в храме и распятый на кресте разбойник не дают никаких обещаний: они выказывают покорность и смирение и испытывают угрызения совести изза содеянного в прошлом. Иногда ударение ставится на исправление, а не на угрызения совести. Например, в случае с Левием, который, согласно Луке, «оставил все», и в случае с Закхеем, которые обещает возместить все тем, кого он обобрал. Иногда речь просто идет о покаянии и трудно определить, отражена ли здесь эмоциональная или моральная сторона, или обе. С этим мы сталкиваемся в притче о потерянной овце и драхме. Другой отличительной чертой Луки в сравнении с Марком является выражение эмоций при раскрытии темы. Героев Луки переполняют любовь, стыд, печаль, отчаяние, радость и благодарность. Будет небольшим преувеличением отметить, что раскаявшиеся безудержно плачут и целуют ноги и нет конца радости ангелов на небесах при обращении раскаявшегося. Теологически и исторические выводы 6 Итак, именно Луке и Павлу мы должны быть благодарны за идею, столь драгоценную для лютеранской теологии, - пред Богом мы все грешники. Именно Лука убеждает нас, что покаявшийся грешник, ищущий убежище у Бога, обретет расположение Бога и найдет у Него защиту. Именно Лука научил нас идентифицировать себя с грешниками. С исторической точки зрения, дружба Иисуса с мытарями и грешниками, должно быть, послужила толчком для дальнейшего развития. Однако тот факт, что у Луки дружба Иисуса с мытарями и грешниками становится главной темой Евангелия, оказал очень сильное влияние на развитие христианской веры в последующие столетия. Очевидный интерес Луки и та активная роль, которую он сыграл при формировании этой традиции, не позволяют точно определить, в какой степени его отрывки о грешниках основаны на традиционных преданиях. Я бы не стала полагаться на них как на достоверно точную передачу слов и деяний Иисуса, поскольку очевидно лепта самого Луки. Стоит задаться вопросом, верен ли образ Иисуса как друга грешников, представленный у Луки, или нет? Я думаю, что вам уже понятно, что я считаю, что маловероятно, чтобы истории о грешниках у Луки были подлинными. Но утверждать, что тот или иной отрывок в Евангелии не является подлинным, что нет никаких исторических доказательств на его счет, вовсе не означает, что он не является подлинным описанием религиозной жизни. В канонических Евангелиях есть эпизоды, которые не могли произойти во времена Иисуса, но, тем не менее, они передают христианам подлинный образ Иисуса, Бога. Например, может быть, Иисус и не обернулся и не взглянул на Петра после его последнего отречения, ни с «жалостью» и никак иначе. Кроме того, Марк и Матфей не считают, что он был там. Но даже если Лука (или кто-либо другой до него) вообразил себе это, разве это не передает нам суть? Суть ведь в том, что Иисус смотрит на нас, когда мы слабы и совершаем ошибки, знает все это, переживает за нас и – если верить Луке – понимает и прощает нам все. Взглянул ли Иисус на Петра в момент его отречения или нет, не важно. Важно другое: история дает нам почувствовать, что Он смотрит на нас в похожих ситуациях. Она дает нам возможность представить себе этот взгляд. Что для историков – вымысел, для верующих может быть окном в реальность Христа и Бога. 7
