Э.В. Пиванова Ставропольский государственный университет

Э.В. Пиванова
Ставропольский государственный университет
ЭНЦИКЛОПЕДИЗМ
ВОПРОСУ
О
МЕТАПОЭТИКИ
ПРИНЦИПАХ
В.
НАБОКОВА:
ПОСТРОЕНИЯ
К
СЛОВАРЯ-
КОНКОРДАНСА
Метапоэтика (автометадескрипция) — сложный гетерогенный дискурс,
помимо текстов о поэзии он включает и сами поэтические тексты, посвященные
поэзии, и многочисленные реплики, высказывания художников о поэзии,
запечатленные в дневниках, мемуарах, художественных произведениях,
научных текстах, то есть это запечатлеваемая в текстах текущая речевая
данность (8, с. 595). Исследователи метапоэтики отдельных авторов уделяют
особое внимание словарю языка писателя (поэта) — индивидуального кода,
посредством которого автор выражает представления о собственном и чужом
творчестве.
Исследование
художественного
текста
как
основы
для
лексикографической работы в метапоэтической парадигме актуализирует
вопрос о принципах и критериях, в соответствии с которыми возможно или
необходимо включать отдельные лексемы (термины-темы) и фрагменты
художественного текста в состав словаря языка писателя. Опыт составления
метапоэтического словаря-конкорданса драматического текста А.П. Чехова (3)
показал, что даже с учетом элемента произвольности и непредсказуемости в
искусстве и, в частности, в метапоэтическом тексте, затрудняющего точные
определения и классификации, такие критерии могут быть сформулированы.
Исследование языка писателя всегда затрагивает проблему языковой
личности. При работе над метапоэтическим словарем особенно важно
учитывать, что языковая личность — это углубление, развитие, насыщение
дополнительным содержанием понятия личности вообще, существуя и
развиваясь в актуальном времени, личность, идентичная сама себе, предстает
как
вневременная
сущность
(стабильная
ее
часть).
К
вневременным
образованиям, из тех, что подлежат ведению лингвистики, на каждом уровне
организации языковой личности — от начального, семантического, до высшего,
мотивационного уровня, на котором наблюдаемыми и анализируемыми с
помощью лингвистических методик оказываются не цели и мотивы, а
порождаемые
ими
устойчивые
коммуникативные
потребности
и
коммуникативные черты, типологизирующие специфику речевого поведения и
в конечном счете — информирующие о внутренних установках, целях и
мотивах личности (1, с. 38—39). Метапоэтика — особая область лингвистики,
затрагивающая, в том числе, вопросы когнитивного стиля, системы взглядов
писателя, в итоге цели и мотивы личности исследуются во взаимосвязи с
коммуникативным поведением, исследуются языковые средства, выражающие
метапоэтическое осмысление своего и чужого творчества. Без учета системы
взглядов,
познавательных
интенций,
личностных
характеристик
автора
невозможно выделить ключевые для метапоэтики топосы и семантические
блоки, поскольку структура метапоэтического словаря должна подчиняется
логике отображения энциклопедического мышления писателя.
Точкой
отсчета
в
изучении
энциклопедизма
писателя
является
художественный текст, во многом он сам определяет познавательные интенции.
Художественный текст, как пишет К.Э. Штайн, входит в связную структуру
идей своего времени, но и во многом «опосредует ее, концентрируя основные
познавательные тенденции и ценности. При этом крайне важным оказывается
наличие концептуальной системы, которая будет заставлять нас видеть
произведение искусства одновременно и как внутренне структурированное, и
как являющееся частью большего структурированного мира — культуры или
какой-то ее части» (7, с. 36). Интересно, что в «Лекциях по русской литературе»
В. Набоков определяет собственный метод анализа художественной прозы как
идущий «от текста»: «Я убежден, что литература не исчерпывается
понятиями хорошей книги и хорошего читателя, но всегда лучше идти прямо к
сути, к тексту, к источнику, к главному — и только потом развивать теории,
которые могут соблазнить философа или историка» (5, с. 27).
Одной из лингвистических особенностей текстов русскоязычных романов
и рассказов В. Набокова, важной для понимания его метапоэтических
интенций, является высокая частотность употребления понятий и терминов
лингвистики, литературоведения, стиховедения. Лингвистические понятия и
термины интроспективно оказываются наиболее точными, «прозрачными» и
доступными для описания и категоризации разнородных явлений и фактов в
художественном тексте. Другой характерной чертой познавательных интенций
В.
Набокова,
выраженных
в
его
имплицированных
и
эксплицитных
метапосылках, является дополнительность научного и художественного планов
рефлексии над искусством, процессом творчества, функционированием языка и
организацией текста. В присутствующих во всех типах текстов В. Набокова
метапоэтических фрагментах, посвященных описанию отдельных лексем,
поэтических приемов, рефлексия В. Набокова часто выходит за пределы
собственно
лингвистического
дискурса,
что
находим,
например,
в
художественных текстах: «…я сказал, наше дешевое, официальное ты заменяя
тем одухотворенным, выразительным вы, к которому кругосветный пловец
возвращается, обогащенный кругом» (6, т. 4, с. 321); «…архаизмы, прозаизмы
или просто обедневшие некогда слова вроде “роза”, совершив полный круг
жизни, получали теперь в стихах как бы неожиданную свежесть, возвращаясь
с другой стороны, — эти слова… как бы делали еще один полукруг, снова
закатываясь, снова являя всю свою ветхую нищету» (6, т. 3, с. 36). Здесь
эксплицирована идея круга («обогащенный кругом», «полный круг жизни»),
представляющая модель диалектического развития — повторения пройденных
этапов, единства тезиса и антитезиса в синтезе, возможности дальнейшего
развития («делали еще один полукруг»). Рефлексия над конкретными лексемами
в пространстве художественного текста сопряжена в сознании В. Набокова с
идеями философского масштаба.
Научная речь, с одной стороны, и художественная, с другой, — выражают
особенности разных типов мышления, соответственно — строго понятийнологического и образно-поэтического (2, с. 6). В метапоэтическом тексте В.
Набокова научный и художественный способы видения языка и мира
объединяются благодаря общей гносеологической направленности — познанию
и самопознанию в науке и языковом творчестве. Понятие природного закона
является одним из ключевых в метапоэтической рефлексии В. Набокова, в
частности, в комментарии к сюжету произведения Л.Н. Толстого: «Отныне
природа с ее жестоким законом физического распада вторгается в его жизнь»
(5, с. 312), в замечании по поводу героя Ф.М. Достоевского: «…в законах
природы он видит каменную стену, которую не может пробить» (5, с. 195).
Мышление
В. Набокова
органично
воспринимает
и
транслирует
в
художественный текст знание о природных законах и общенаучных принципах:
«По какому-то там закону ничто не теряется, материю истребить нельзя,
значит, существуют и по сей час щепки от моих рюх и спицы от велосипеда»
(6, т. 1, с. 59). В размышлении героя присутствует содержание закона
сохранения энергии. Этот закон, позволяющий В. Набокову проследить судьбу
незначительных деталей, «спиц от велосипеда» во времени и пространстве,
заявлен в предисловии к роману-автобиографии «Другие берега» в качестве
одного из основных принципов организации текста: «Описать прошлое с
предельной точностью и отыскать в нем полнозначные очертания, а именно:
развитие и повторение тайных тем в явной судьбе» (6, т. 4, с. 133).
Научные концепции о строении Вселенной также проникают в
набоковский художественный
текст: «…помогала моей разрывающейся
вселенной вернуться к Ньютонову классическому образцу» (6, т. 4, с. 148),
отражаются в анализе чужих произведений: «Мир Гоголя сродни таким
концепциям в современной физике, как “Вселенная — гармошка” или
“Вселенная — взрыв”; он не похож на спокойно вращавшиеся… миры прошлого
века. В литературном стиле есть своя кривизна, как и в пространстве» (5, с.
127). Сознание общности принципов и законов, описывающих как устройство
мира, так и художественного произведения, позволяет вменить пространству
художественному признаки и качества пространства физического (кривизна); в
другом примере энциклопедическая рефлексия В. Набокова приводит к
использованию идею о молекулярной vs. волновой природе вселенной в
качестве основы метафоры при тропеическом описании художественных
стилей А.М. Горького и А.П. Чехова: «…рассказ [Чехова] основан на системе
волн, на оттенках того или иного настроения. Если мир Горького состоит из
молекул, то здесь, у Чехова, перед нами мир волн, а не частиц материи, что,
кстати, гораздо ближе к современному научному представлению о строении
вселенной» (5, с. 337—338).
Научная
составляющая
метапоэтической
рефлексии
В.
Набокова
отражается в терминологическом аппарате, который содержат художественные
тексты, тексты рецензий и лекций. В тесной корреляции с филологическим
метаязыком В. Набоков использует термины логики (антитезис, вывод,
понятие, порочный круг, силлогизм, синтез, тезис), философии (бытие,
гармония, дуализм, жизнь, материалист, материя, метафизик, мир, объект,
познание, субъект, триада Гегеля, философ, хаос), физики (волна, вселенная,
кривизна, молекула, частица), математики (величина, королларий, круг, линия,
логарифм, параллельные прямые, симметрия, спираль), общенаучные термины
и методологические понятия (закон, концепция, метод, модель, отношение,
правило, предмет, принцип, символ, система, структура, схема, теория,
формула, целое, часть, элемент). При этом элементы специальных метаязыков
выполняют в текстах В. Набокова функцию материала, встраиваясь в
художественный контекст.
Взаимодополнительность
и
взаимопроницаемость
научного
и
художественного у В. Набокова отражается в эксплицитном метапоэтическом
высказывании: «Любая книга — будь то художественное произведение или
научный труд (граница между ними не столь четкая, как принято думать)»
(4, с. 26), что позволяет В. Набокову вывести «формулу» для оценки
художественного: «Точность поэзии в сочетании с научной интуицией — вот,
как мне кажется, подходящая формула для проверки качества романа» (4, с.
29). Этот принцип В. Набоков несколько раз воспроизводит в текстах лекций и
интервью.
Таким образом, вести исследование целостной системы взглядов В.
Набокова на законы творчества, приемы работы с языковым материалом
необходимо с использованием метапоэтических данных, содержащихся не
только в художественных текстах, но также в лекциях, рецензиях, интервью,
комментариях,
эссе,
поскольку
метапосылки,
принадлежащие
разным
источникам, подтверждают и дополняют друг друга, представляют собой
константы высшего, мотивационного уровня языковой личности. Обширный
терминологический аппарат В. Набокова должен стать основой составления
словаря-конкорданса метапоэтических высказываний.
Опорные лексемы, посредством которых выражаются различные грани
энциклопедического знания автора, позволят выстроить систему научных идей
и законов, структурирующих набоковское знание, обладающих в рефлексии
В. Набокова интерпретирующей способностью по отношению к языку,
художественному тексту и творчеству в целом.
Литература
1. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. Изд. 6-е. — М.:
Изд-во ЛКИ, 2007.
2. Кожина М.Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с
некоторыми другими. — Пермь: Изд-во ПГУ, 1972.
3 Метапоэтический словарь-конкорданс драматического текста А.П.
Чехова / Сост. и вступ. Статья В.П. Ходуса / Под ред. д. филол. наук
профессора К.Э. Штайн. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 2008.
4. Набоков В.В. Лекции по зарубежной литературе / Пер. с англ. под
редакцией Харитонова В.А. — М.: Независимая газета, 2000.
5. Набоков В.В. Лекции по русской литературе. — М.: Независимая
газета, 1999.
6. Набоков В.В. Собрание сочинений: В 4 т. — М.: «Правда», 1990.
7.
Штайн
К.Э.
Художественный
текст
в
эпистемологическом
пространстве // Язык и текст в пространстве культуры: Сборник статей научнометодического семинара «Textus». — Вып. 9. — СПб. — Ставрополь, 2003. —
С. 36—42.
8. Штайн К.Э., Петренко Д.И. Русская метапоэтика: Учебный словарь /
Под ред. доктора социологических наук профессора В.А. Шаповалова. —
Ставрополь: Изд-во СГУ, 2006.