Традиции русской духовной культуры в языке летописной

О. Ю. Чирейкина
(Новосибирск)
ТРАДИЦИИ РУССКОЙ ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ В ЯЗЫКЕ ЛЕТОПИСНОЙ
ПОВЕСТИ О ПОХОДЕ ИВАНА III НА НОВГОРОД В 1471 ГОДУ
В ряду литературных памятников Древней Руси особый интерес представляют повести о
взятии Новгорода Иваном III, в основу которых легли реальные исторические события.
Присоединение Новгородской феодальной республики к Московскому княжеству в конце XV
в. — важнейшая веха в истории образования централизованного Русского государства и
укрепления его авторитета. Летописный материал, посвященный процессу присоединения
Новгорода к Московскому государству, обширный и разноплановый. К анализу мы привлекаем
наиболее полное изложение событий, хронологически соотносимое с окончанием первой
новгородской кампании Ивана III, которое содержится в Московском своде 1479 г.1 (далее—
П).
Анализ языка и стиля П позволяет заключить, что перед нами летописная повесть, которая
включает элементы поздней воинской повести.
Можно отметить активное использование трафаретных формул, включаемых
древнерусскими книжниками в описание военных событий, или, по определению А. С.Орлова,
«художественного шаблона, который служил ... готовою канвою для того или иного сюжета»2.
О. В. Творогов называет их «устойчивыми словосочетаниями»3, ставшими своеобразными
«штампами».
Например, войска великого князя идут «яко лвы рыкающе»; враги «възмутишяся и
вскольбашеся, яко пьяни» ; новгородцы побежали «гонимы гневом божьим»; «лают яко пси»;
«вопиют»; новгородцы слышали «говоръ людцкы многъ и топот коньский страшен»; полки
великого князя гонят их «колюще и секуще» или «бьющее и секуще», «пльнующе и жгуще и
люди въ пльнъ ведуще» ; враги частью «избиты», частью «изыманы руками» .
По замечанию Д. С. Лихачева, «именно предмет, о котором идет речь, требует для своего
изображения тех или иных трафаретных формул»7, поэтому они встречаются в столь разных
по жанру и времени написания текстах.
Свойственной всем писателям этого времени глубокой религиозностью, обращением
автора повести к библейским книгам и служебной литературе как источникам объясняется
присутствие в повести многих элементов стиля церковной книжности, например: «вся
мудрость их поглощена быстъ» ; «яко пять вас поженет сто, а сто двигнет тмы»; «аще
сьгрешит к тебь брат твой, шед обличи его пред собою и тъм единемь; и аще послушает
тебя, приобрълъ ecu брата твоего; аще ли тебе не послушаешь, пойми с собою два или три,
пред усты бо двоих или трех свъдътель станет всяк глаголь».
Этот же прием используется при объяснении других событий обычными в древнерусской
литературе церковно-книжными формулами: все невзгоды происходят «за грехи»,
«попущением Божиим», все успехи - наоборот, «милостью Божью», каждый положительный
герой - «о православной вере ревнитель».
Я. С. Лурье отмечал знакомство автора данного летописного повествования в МС 1479 г. с
переводной литературой, в частности с «Историей Иудейской войны» Иосифа Флавия 9. Так он
обратил внимание на проведенную летописцем параллель между внутренней борьбой в
Иерусалиме и Иудее накануне римского завоевания и ситуацией в Новгороде накануне взятия
города Иваном Ш: «И тако бь вьзмуще-ние в них, яко же вь Иерусалимь быстъ, егда предаешь
его Господь в руцъ Титовь; яко же бо ти тогда, тако и сии меж себе брань тво-ряху».
Еще пример: митрополит Филипп благословляет Ивана III «на противныя и вся воя его,
яко о/се Самоил Давыда на Гольяда» (имеется в виду библейский рассказ о победе Давида,
благословленного пророком Самуилом, над гигантом Голиафом).
В библейском смысле использует автор повести слово «мытарь», т.е. в значении
«грешник, отверженный»: «Еже рече вь Еуангелъи: «аще ли о церкви не радити почнет, буди
ти, яко же иноязычникь и мытарь». Здесь автор воспроизводит цитату из Евангелия от
Матфея 18:17 - «...а если и церкви не послушает то да будет он тебе, как ино-язычник и
мытарь».
Все это примеры использования библейских цитат как следствие повторения сюжетной
схемы библейского эпизода. Следовательно, повесть была написана начитанным и опытным в
литературном деле писателем.
В этой связи нам кажется не случайным упоминание в повести имени Мефодия Патарского
{«Князь же велики...исходит с Моськвы того же мъсяца иуния вь 20, в четверток, на память
святого отца Мефодья епископа паторомска»). В.М.Истрин отмечал, что именно во второй
половине XV в. на Руси появилась интерполированная распространенная редакция
апокрифического «Откровения» Мефодия Патарского. В числе причин широкого
распространения «Откровения» в это время В. М. Истрин называет падение Византии и
ожидание конца мира с концом седьмой тысячи1.
Этой же точки зрения придерживался М.Н. Сперанский, отмечавший, что «Откровение»
Мефодия Патарского цитировалось Нестором-Искандером - составителем пространной
повести о взятии Царьграда турками в 1453 г. Исследователь объяснял это тем, что
«Откровение» Мефодия Патарского, «не позднее XI века переведенное на славянский с
греческого, имевшее несколько русских редакций», приобрело «новую популярность в XVXVI веках отчасти под влиянием ожидания «конца мира» на исходе 7-й тысячи»11.
Язык этой летописной повести о походе 1471 г. нельзя назвать чересчур цветистым,
насыщенным большим количеством ярких определений или тяжеловесных конструкций, как,
например, язык другого летописного памятника, посвященного этому же событию, — «Словес
избранных от святых писаний...», читаемых в Львовской летописи.
Из наиболее часто используемых автором приемов можно отметить употребление
существительных с отрицательной приставкой без-при характеристике новгородцев:
безчеловеченъ разум, безименитые мужики, безсловесная животъная.
Изредка встречаются сложные, составленные из двух корней имена прилагательные, цель
которых - усилить характеристику упоминаемых лиц, подчеркнув их положительные и
отрицательные стороны: Бог многомилостивъ, чюдотворныя мощи, богомерзкое воинъство
татарское, благовьрный велики князь.
Характеристика представителей вражеского лагеря ведется традиционными книжными
приемами: путем подбора соответствующих эпитетов и определений. Постоянно
акцентируется внимание на том, что простые новгородцы были как будто ослеплены, не знали,
что совершают: «осльпи бо я Господь, не знаяху бо земли своей», «вьзмято-шася бо ся и
въсколебашася, яко пьяни, и вся мудрость их поглощена бысть», враги великого князя
называются «супостатами».
На язык повествования оказала влияние и деловая письменность. Сухой, почти лишенный
художественной украшенности стиль и точный язык деловых документов (в частности
«разрядных книг») появляется при описании визитов новгородцев к великому князю с
просьбами «об опасе».
Таким образом, можно заключить, что общий план и стиль данного повествования
находятся в строгой зависимости от его идейного содержания. Несомненно, что в силу своей
публицистичности данное произведение должно было ориентировать читателей на поддержку
объединительной политики великого князя Московского, недопустимость сепаратизма. С
помощью доступных ему художественно-изобразительных средств, автор проводит эту мысль
через всю повесть.
1
Памятники литературы Древней Руси 2 половина XV в. М., 1982. С. 376 403.
Орлов А. С. Об особенностях формы русских воинских повестей (кончая XVII в.).
// ЧОИДР. М. KH.IV. 1902. С.1.
3
Творогов О.В. Задачи изучения устойчивых литературных формул Древней Руси.
// ТОДРЛ. Т. XX. М-Л, 1964.
4
Ср.: «татарове же сташа, яко пияни, или неистовы» - Повесть о разорении Рязани Батыем.
- В кн.: Изборник. М., 1969. С. 350.
5
Ср.: «Имало бившеся, и потопташа казанцевъ русь, и погнаша их во улицы града,
биюще и секуще» - Казанская история. - В кн.: Памятники литературы Древней Руси.
Середина XVI в. М., 1985. С. 518.
6
Ср.: «... а наши оньхъ <половцев> боле избиша и изымаша» - ПВЛ. М-Л, 1950.
С. 160.
7
Лихачев Д. С. Поэтика ... С. 81.
8
Ср.: «И очюньша от страха того, и смутишася, и подвизашася, яко пияни. И вся
мудрость их и разное умьние их поглощено быстъ Христовою благодатию» - Казанская
история. Гл.79. // Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI в. М-Л,
1985. С. 514.
9
Памятники литературы Древней Руси. 2 половина XV в. М., 1982. С. 630.
10
Истрин В.М. Откровения Мефодия Патарского и апокрифические видения Даниила в
византийской
и
славяно-русской
литературах. Исследования и
тексты.
М,
1897. С. 234, 242.
11
Сперанский М.Н. Повести и сказания о взятии Царьграда турками ... С. 149.
2