O_G.Tukae(zaochnaya_ekskursiya)

ИЖ-БОРИСКИНСКАЯ СРЕДНЯЯ ШКОЛА
МАТЕРИАЛЫ ИЗ ЗАОЧНОЙ ЭКСКУРСИИ
“ДОРОГА В БЕССМЕРТИЕ”
(120летию Габдуллы Тукая)
Учитель Кузьмина М.А.
2-й ведущий. Шел июнь 1892года. Изголодавшиеся за зиму люди ели в деревнях траву.
Хлеб, молоко и катык были для Габдуллы действительно счастьем.
Кырлай, подобно Кушлаучу, расположился по обоим берегам небольшого ручейка в
лощине, но окружают его не поля. А смешанные леса. От дороги они стоят довольно
далеко, но тёмно-зеленые пики елей всегда перед глазами обитателей деревни.
В знаменитой поэме “Шурале” Габдулла Тукай так описал впоследствии окрестности
Кырлая:
4-й чтец: Есть аул вблизи Казани, по названию Кырлай.
Даже куры в том Кырлае петь умеют...Дивный край!
Хоть я родом не оттуда, но любовь к нему хранил,
На земле его работал – сеял, жал и боронил.
Он слывет большим аулом? Нет, напротив, невелик,
А река, народа гордость, - просто маленький родник.
Эта сторона лесная вечно в памяти жива.
Бархатистым одеялом расстилается трава.
Там ни холода, ни зноя никогда не знал народ:
В свой черед подует ветер, в свой черед и дождь пойдет.
От малины, земляники все в лесу пестрым-пестро,
Набираешь в миг единый ягод полное ведро.
Часто на траве лежал я и глядел на небеса.
Грозной ратью мне казались беспредельные леса.
Точно воины, стояли сосны, липы и дубы,
Под сосной – щавель и мята, под березою – грибы.
Сколько синих, желтых, красных там цветов переплелось,
И от них благоуханье в сладком воздухе лилось.
Улетали, прилетали и садились мотыльки,
Будто с ними в спор вступали и мирились лепестки.
Птичий щебет, звонкий лепет раздавались в тишине
И пронзительным весельем наполняли душу мне.
Здесь и музыка, и танцы, и певцы, и циркачи!
Здесь бульвары и театры, и борцы, и скрипачи!
Этот лес благоуханный шире моря, выше туч,
Словно войско Чингис-хана, многошумен и могуч.
И вставала предо мною слава дедовских имен,
И жестокость, и насилья, и усобица племен.
2-й ведущий. Крытая соломой приземистая избушка за плетнем, принадлежавшая
Сагди-абзыю, стояла возле самой околицы. Новая приемная мать Зухра встретила
Габдуллу приветливо. Сняв с телеги, она ввела его в дом.
- Жена, принеси-ка мальчику хлеба с катыком, пусть поесть! (То были первые
слова, которые Сагди-абзый произнес, переступив через порог.)
Сагди сженой давно искали мальчика, которого можно было бы взять на воспитание. У
них было две дочери: старшая Сабира двадцати трех лет от роду и хроменькая
четырнадцатилетняя Саджида, ходившая с костылем. Их, единственный сын умер два с
половиной года назад, и, потеряв надежду родить своего, они решили взять чужого,
чтобы было кому содержать их на старости лет и похоронить с молитвой. К тому же
приближался передел земли, участки выделялись по числу едоков мужского пола.
Первое лето в Кырлае прошло для Тукая беззаботно. Старшие спозаранку уходили в
поле, а Габдулла, выспавшись и перекусив чем попало, выбегал на улицу: купался в речке,
вместе с приятелями ловил штанами мальков, лазил по чужим грядкам и потихонечку от
старух, приглядывавших за огородами, выдергивал перья лука. Когда его одолевал голод,
шел домой, забирался в комнату через боковое окно, съедал оставленные для него хлеб и
картошку – и снова на улицу.
Габдулла превратился со временем для своих сверстников в такого же, как они,
деревенского мальчишку.
1-й ведущий. Минуло лето, наступила осень, и руки маленького Габдуллы впервые
знакомятся с крестьянским трудом. Его берут с собой собирать картофель, поручают
складывать в мешки вырытые клубни.
Прошло ещё некоторое время. Он становится самим собой, нормальным ребёнком, а
не униженным, забитым существом. Судя по воспоминаниям сверстников, Габдулла в
играх был самозабвенен. Острый на язык, он охотно потешался над другими, но не любил,
когда смеялись над ним. Играя в салочки, норовил резко увернуться, а когда прыгали
через натянутую веревку, разбегался с серьёзным видом и неожиданно нырял под неё.
Иногда, засучив рукава, сжимая кулачок, хвастался: “Как дам раз, так дух из вас вон”.
Юмор помогал ему скрывать тоску по силе и здоровью.
Перед жатвой Сагди с женой обрели, наконец, долгожданное счастье. У них родился
сын.
Габдулла должен был присматривать за маленьким Садри. Это было полбеды: “таких
ребят, как Тукай, которые ходят в поле и ухаживают за малыми детьми, в Кырлае было
много. Обиднее другое - приёмная мать Зухра круто изменилась к Габдулле.
2-й чтец. “ После рождения Садри отец продолжал любить меня по-прежнему, но мать
совсем перестала со мной разговаривать, кроме тех случаев, когда нужно было что-нибудь
приказать. Даже её хромая дочь и та старалась обидеть меня. Лаская Садри. Она то и дело
приговаривала: “Мой собственный братишка! Родненький братишка!”
2-й ведущий. Осень Габдулла снова убирает картофель, а затем продолжает ученье. В
медресе, где учился Габдулла, обучали азбуке по “ Основам веры”, арабской мифологии –
сарыфа и синтаксиса – нзху по учебнику на персидском языке, который назывался “Мулла
джэлал”, изучали грамматику арабского языка. Таков был курс наук по хадиму, то есть постарому. Кроме того, в медресе обучали начальным действиям арифметики. Таких же
предметов, как география, история, родной язык, родная литература не было и в помине.
Борьба за введение нового метода – джадида, за включение светских дисциплин ещё
только начиналась, и Тукаю пришлось шагать в медресе со ступеньки на ступеньку постарому.
2-й чтец: “ В медресе я очень скоро изучил иджек и суры “Хатфия”, - вспоминал
Тукай, -после чего принялся за “Бадавам” и “Кисек-баш”. Уроки усваивал быстро и, чтобы
я не бездельничал, мне поручали заниматься с отстающими мальчиками”.
1-й ведущий: Успехи Габдуллы далеко выходили за обычные рамки. И все же не одной
одаренностью объясняется страсть восмилетнего мальчика к учебе в медресе, где
господствовали схоластика и розга, страсть, позволившая стать ему младшим учителем
подростков, которые на целую голову, а то и на две были выше ростом. Отношение
Габдуллы к ученью в немалой степени объясняется его происхождением: он был сыном
муллы, и это объстоятельство поддерживало его рвение.
В пословицах, анекдотах и сказках татарского народа муллы частенько выступабт в
неприглядном виде, служат постоянным объектом насмешек. В жизни, однако, они
пользовались большим авторитетом, в первую очередь, как носители знаний, а уважение
к знаниям в угнетенном народе всегда велико. К тому же от муллы зависела вся жизнь
татарского крестьянина: родился ребенок – нужен мулла, женился – зови муллу, не
обходились без него и похороны. Мулла был и советчиком, и судьей, и, наконец,
представителем самого Аллаха на земле, в его руках находились ключи от райских врат.
Жаден он или щедр, зол или добр, благочестив или безнравственен, его благословие все
равно необходимо.
2-й ведущий: Ученье оказалось тем единственным поприщем, на котором он мог
утвердить себя. Как ни восхищался Габдулла батырами на сабантуях, героями-джигитами,
мальчик вынужден был считаться с горькой действительностью: ростом он не вышел и
силой не отличался, в играх со сверстниками всегда оказывался побежденным, бегая
наперегонки – отставал. Но примириться с этим не мог. В чем-то он должен был
опередить других, оказаться победителем. Не пропускал он мимо ушей и народную
поговорку: “ У кого крепкие руки, свалит одного, у кого крепкие знания – тысячу!”.
Одолев положенные шакирду книжки. Габдулла ими не ограничился. В татарских
селах в редком доме не было книг. Длинными зимними вечерами какая-нибудь старушка,
поправляя едва державшиеся на ниточках очки, нараспев читала “Книгу о Юсуфе” или
“Тахире и Зухре”, каждую на свой мотив, а ее родичи и зашедшие на огонек соседи
слушали, шмыгая носами и вытирая слезы. То была довольно обычная для тех времен
картина, и маленькому Габдулле, несомненно, доводилось присутствовать при таких
чтениях. Кроме “Тахира и Зухры” он упоминает стихотворение среднеазиатского поэта
XVII века Суфи «Собэт эль гаджизни» и книгу «Гиссалям Газиза», которая представляет
собой переложение того же сюжета.
Если Тукай счел нужным сказать, что именно в Кырлае у него «раскрылись глаза на
мир», то, в первую очередь, имел ввиду школу, которая и открыла дверь в литературу.
1-й ведущий: Память Габдуллы жадно впитывала произведения
творчества, мыслящего образно, конкретно, что ни фраза, то поговорка.
Габдулла В Кырлае заучил много песен и понял, что тот, кто умеет петь, в
деревне всегда желанный гость.
Сказки стали для него тем миром, где можно было на время спрятаться от
неприглядной действительности. В Кырлае были искусные сказители. Но и сами мальчики
любили рассказывать друг другу сказки.
Звучит мелодия из балета «Шурале»
Ф.Яруллина (фрагмент)
Сказка-поэма Тукая «Шурале» несомненно связана с Кырлаем. Именно здесь он
впервые услышал эту легенду. В Кырлае он узнал, как складываются баиты, сам их
распевал и, по утверждению некоторых односельчан, пытался их сочинять.
Душу, силу, плоть народа голода терзает змей.
Книга прочь! Народ терпенью ты теперь учить не смей!
Звучит тихая народная мелодия.
4-й чтец: «Национальные мелодии» (отрывок стихотворения)
Вчера я слышал песню кто-то пел,
Ту, что народом нашим сложена.
И я подумал: сколько грусти в ней,
Как беспредельно жалобна она.
Да, много тягот испытали мы,
Не сосчитать пролитых нами слез.
Но пламенную, верную любовь
Напев свободный сквозь века пронес.
Я изумленно слушал, отойдя
От повседневной суеты земной.
И возникал передо мной Булгар,
И Ак-Идель текла передо мной.
Не вытерпел я, подошел к певцу,
«Послушай, брат, что ты за песню пел?»
Татарин мне ответил: «Аллюки».
1-й ведущий: Но вот Габдуллу забирают из Кырлая в Кушлауч, чтобы отправить его к
родственникам по отцу в далекий Уральск. К тому времени юнец уже всей душой успел
проникнуться сельской жизнью, её трудами, её поэзией.
Позади остался край, где маленький Габдулла полной мерой испил муки сиротства;
край, одаривший его целым миром волшебных впечатлений. Но что ожидало его впереди,
этого еще не знали ни сам мальчик-сирота, ни обходительный ямщик по прозвищу Алтыбиш Саный, который увез его в своих крылатых санях…
А впереди был пестрый городишко Уральск с его ремесленниками и торговцами.
Прощай, Заказанье!
В Уральске Тукай сформировался как поэт и журналист. Уже в сентябре 1905 года в
рекламном сборнике будущего журнала «Эльгаср – джадит» («Новый век») появляются
первые его стихи.
2-й чтец:
«О свободе»
Куда цензуры делся гнет,
Гоненья, рабство и разброд?
Как далеко за этот год
Все унеслись невзгоды!
Татарин, русский ли, взгляни –
Теперь права у всех одни;
Зипун и фартук в наши дни
Узнали вкус свободы.
Закрыт цензурный комитет,
Чернилам красным сбыта нет,
И обанкротились во след
Чернильные заводы.
Немало в стычках боевых
Джигитов гибло молодых,
Запомнит мир, что кровью их
Политы воли всходы.
Студенты- львы родной земли –
За вас на виселицы шли,
Навечно славу обрели,
Сражаясь в эти годы.
Шли гордо, жертвуя собой,
Не плачем – песней боевой.
В час оглашались роковой
Их казематов своды.
Уже не надо нам молчать –
Ведь с наших уст снята печать,
И соловьев своих опять
Услышали народы.
Свободы перья и умы.
Всем павшим благодарны мы
Восставшим против зла и тьмы
Задолго до восхода.
Мир благородным душам их!
Ценой Великих мук земных
Они для нас – для всех живых –
Зажгли зарю свободы.
1905г.
страница 80-85
3-й чтец:
«Хвала творцу, субхан –алла»
Меня наставник школьный с детских лет
Учил старинный соблюдать обет:
Благодарить Аллаха мы должны,
Заметив в небе лунный силуэт.
С тех пор, когда на темный небосвод
Луна, тонка или кругла взойдет.
«Хвала творцу» и сердце обомрет.
Но забывать обычай? Нет, нельзя.
Ведь иногда те самые слова
От всей души твержу, мои друзья!
Когда в толпе внезапно узнаю
Мою любовь, красавицу мою.
Язык немеет. Где найти слова?
Ведь перед ней как вкопанный стою.
Как новолунье – брови. Как луна,
Лицо сияет. Как стройна!
«Хвала творцу, - шепчу, - субхан алла1»
О боже, как пленительна она.
Но, девушку заметив, Котбутдин,
Или другой невежа, Шамсутдин,
Не скажут никогда высоких слов,
Хоть доживут, профаны, до седин.
«Субхан- алла! –твержу я не дыша,
Когда идет красавица-душа.
А что сказал при этом Котбутдин?
«Гляди! Во девка! Шибко хороша!»
1909г.
2-й ведущий: Стихотворение «Любовь», написанное Габдуллой Тукаем в Казани, в
1908году, посвящено его любимой девушке Зайтуне Мавлюдовой.
Звучит лирическая мелодия
4-й чтец:
«Любовь»
Не бывать цветам и травам, если дождик не пройдет.
Что ж поэту делать, если вдохновенье не придет?
Всем известно, что, знакомы с этой истиной простой,
Байрон, Лермонтов и Пушкин, вдохновлялись красотой.
Ведь пока не искромсает сердца нам любви клинок,
Что такое наше сердце? – Просто мускулов комок.
От зубов твоих слепящих я стихи свои зажег.
Разве жемчугу морскому уступает жемчуг строк?
Всех сородичей-поэтов я оставлю позади.
Бич любви, свисти нещадно и вперед меня веди.
Я б от царства отказался. Что мне толку в царстве том?
Чем над миром быть владык, лучше стать любви рабом.
О, как сладки муки эти, муки тайного огня!
Есть ли кто-нибудь на свете понимающий меня?
Нет! Со мной из всех влюбленных не сравнится ни один.
Я люблю сто крат сильнее, чем Фархад любил Ширин.
2-й ведущий: Мы видим, какие силы бушевали в душе поэта, который в обиходе не
любил говорить об этом. В стихотворении «К портрету» поэт свою любимую ставит даже
выше солнца, обращаясь к которому, восклицает:
Солнце, солнце! Ты стыдиться станешь бедности своей,
Посмотрев на эти щеки, спелых яблоков алей.
Подобные стихи поначалу кажутся даже несколько странными, потому что поэт в них
отходит от своей манеры, напоминая корифеев любовной лирики Пушкина и Лермонтова.
Это подтверждается и в стихотворении «Беседа», где Тукай по-своему тонко изображает
состояние влюбленного.
3-й чтец:
Храню внимательный, спокойный вид,
А сердце рвется, сердце к ней летит,
Тянусь, хочу хотя б руки коснуться.
«Нельзя!» - рассудок робкий говорит.
Но вот конец блаженству моему,
Уходишь: сердце падает во тьму.
Ты не поймешь тоски моей глубокой,
Коль даже догоню и обниму.
2-й ведущий:
Все это говорит о том, что Тукаю не было чуждо чувство любви. Он умел тайно
любить и писал об этом. Эти чувства мы обнаруживаем в стихотворении «Родной земле»,
в поэме «Шурале», где он описывает природу родного Кырлая, и во многих других
стихах.
1-й ведущий: Газеты, журналы либерального толка «Шура» («Совет»), «Вакыт»
(«Время») в Оренбурге и «Юлдуз» в Казани с готовностью публикуют любую новую вещб
Тукая. Возможно, этому способствовал Г.Камал, работавший в либеральной газете
«Юлдуз», но именно в ней впервые были напечатаны такие наиболее острые по
социальному содержанию стихи Тукая, как «Осенние ветры», «Светлой памяти Хусаина».
3-й чтец:
«Светлой памяти Хусаина» (отрывок)
(Памяти Хусаина Ямашева посвящается)
С неправдой сражаясь, казнил он насмешкой врага,
Была его речь весела и остра, хоть строга,Так борется солнце с холодной, суровой зимой,
Сгоняя своею лучистой улыбкой снега.
Непризнанным был он средь жаждущих пышных речей,
Под хохот толпы не разил цирковых силачей.
Да разве ценим человек настоящий у нас,
Пока не докажет он истины смертью своей.
1-й ведущий: В журнале «Шура», издававшемся на средства оренбургских баевмиллионеров, было опубликовано одно из наиболее острых по социальной
направленности стихотворения «Дача», написанное Тукаем в 1911 году.
4-й чтец: Оскорбить народ богачу коль на ум придет
Первым делом он для себя наймет пароход.
На народ смотреть и не хочет он, тот богач,
Он спешит туда, где давно его дача ждет
Если встанет вдруг за такую спесь солнце жечь
Он раскроет зонт, заберется в тень – пусть, мол, жжет!
Расфрантился как! Знать, немало шкур снял с людей!
Вот бы вместе с ним да пошел на дно пароход!
А в деревне – грязь, темнота нужда… Что ему?
Дом его, что рай, и никто туда не войдет.
Ах, друзья, свет очей моих, вот дела!
«Ну и ну, дела» - говорит в сердцах наш народ.
2-й ведущий: Тукай придавал огромное значение татарскому театру, его становлению.
Надо сказать, как раз театру Тукай посвятил одно из первых своих стихотворений по
возвращении в Казань. Общественное значение театра он видел не только в нравственном
отношении, но гораздо глубже, в социальном.
5-й чтец: «Театр» - и зрелище, и школа для народа.
Будить сердца людей – вот в чем его природа.
На путь не праведный он не дает свернуть,
Он к свету нас ведет, открыв нам правый путь.
Волнуя и смеша, он заставляет снова
Обдумать прошлое и смысл пережитого.
На сцене увидав правдивый облик свой
Смеяться будешь ты иль плакать над собой
Узнаешь: жизнь твоя светла иль непроглядна,
Вот это верно в ней, а это в ней не ладно.
Развить захочешь ты достойные черты,Так новой мудростью обогатишься ты.
1-й ведущий: Где бы ни жил Тукай, в гостинице «Булгар» или в гостинице «Амур», его
номер никогда не пустовал. Исключительную роль в судьбе поэта играла книга, о которой
он писал:
3-й чтец: Когда душа измучится в борьбе,
Когда я ненавистен сам себе,
Когда я в мире места не найду
И, утомясь, проклятье шлю судьбе,
Когда за горем – горе у дверей
И ясный день ненастной тьмы темней,
Когда сквозь слезы белый свет немил,
Когда не станет сил в душе моей,
Тогда я в книгу устремляю взгляд,
Нетленные страницы шелестят,
Я исцелен, я счастлив, я живу,
Я пью тебя, отрада из отрад.
1-й ведущий: По воспоминаниям современников, у Тукая в Казани была большая
библиотека. Все углы, подоконники 40-й комнаты в номерах «Булгар»,где жил поэт, были
заставлены книгами. Книги лежали и на полу.
2-й ведущий: Его знакомые вспоминали, что дверь 40-й комнаты всегда были открыты,
каждый мог зайти и взять любую книгу, да и сам поэт охотно давал почитать. Многие
книги так и небыли возвращены ему. К сожалению, после смерти поэта библиотека
бесследно исчезла. До нас дошли лишь те книги, которые поэт оставил сестре перед
отъездом из Уральска. К нашему счастью, Тукай в своих статьях, путевых заметках,
фельетонах говорит о писателях, с творчеством которых он был хорошо знаком. На
основании этих данных в музее Габдулы Тукая в Казани укомплектована условная
библиотека поэта. В ней широко представлена русская литература 19- начало 20 вв., книги
зарубежных авторов. Среди них собрание сочинений Дж. Байрона в 3-х томах,
выпущенное в Санкт-Петербурге в 1902-1905 гг., под редакцией Тукая. А стихотворение
Байрона «В альбом» в переводе Тукая до сих пор вызывает всеобщий интерес.
1-й ведущий: минуты общения поэта с друзьями были для него самыми светлыми и
незабываемыми.
Считаюсь друзьями я гостеприимным певцом.
Бедняк и сынок богача были в доме моем.
Когда же ко мне благородный мой друг приходил,
Казалось луна в полнолунье спускалась в мой дом.
Окружение поэта представлено многочисленными фотографиями в фотоальбомах в
экспозиции музея Г.Тукая в Казани. Крупным планом даны фото, где поэт запечатлен со
своими друзьями: Ф.Амирханом и братьями Кулахметовыми, 1908г.; Г. Тукай, поэт С.
Рамиев и журналист Ф Агеев, !908 г.; Г. Тукай в редакции газаты «Эль-ислах», 1908г.
Демонстрируются фото или слайды
В окружении поэта были основоположники и актеры татарского театра: Г.Камал,
Кудашев-Ашкадарский, Г. Кариев, первая профессиональная актриса С. ГизатулинаВолжская, которой Тукай посвятил два стихотворения. Представлены и их портреты.
2-й ведущий: Под самыми окнами номеров «Булгар» и «Амур» находился сенной базар.
На сенном базаре сельчане продавали сено и покупали всякого товару. Здесь было все,
начиная от рыболовных удочек и кончая кумганами и молитвенными ковриками. Сенной
базар сослужил службу творчеству поэта: дал повод создать непревзойденный образец
татарской сатирической поэзии – поэмау «Сенной базар или Новый Кисекбаш». В ней
поэт с беспощадной правдивостью срывает покров святости с мракобесов. Поэма стала
вершиной сатиры Тукая, разоблачающий старый, прогнивший мир, оплот фанатизма и
невежества.
4-й чтец:
«Сенной базар или Новый Кисекбаш»
…Как-то по Сенному я базару шел,
Там-то для рассказа пищу я нашел.
Все бурлит здесь утром, шум со всех концов –
Сколько тут товаров, сколько тут купцов.
Эти покупают, эти продают,
Кто-то надувает, кто-то сам надут.
На Сенном базаре вечно, братцы, так,
О своих делишках там печется всяк.
Но возник нежданно вдруг водоворот –
К «Уголку кяфира» двинулся народ.
Что тому причиной – свалка ли, пожар?
Почему сорвался с места весь базар?
2-й ведущий: Поэма вышла в свет в 1908 году в издательстве боатьев Шараф. В музее
Г.Тукая в Казани есть фотографии прототипов поэмы – известных борцов Карахмета и
Заикина, выступавших в то время в Казанском цирке Никитиных. Большую ценность
представляют рисунки к поэме, сделанные самим поэтом. Видимо, для художника, не
владеющего татарским языком, Тукай давал содержание поэмы сам в виде рисунка.
Современник поэта, очевидец событий, описанных в поэме – Б.Урманче, известный
художник, сделал иллюстрации к поэме.
1-й ведущий. В 1909, 1911 годах на пароходах «Кавказ», «Меркурий» и «Самолет» Тукай
совершает поездки в различные города, где состоялись новые встречи и открытия,
рождались новые чувства и переживания. Тукай побывал на Макарьевской ярмарке в
Нижнем Новгороде, съездил в Гурьевку Симбирской губернии, погостил в Астрахани у
поэта С.Рамиева.
2-й чтец. 20 апреля 1912года Тукай в Петербурге. «Я поражен, я весь во власти величия
этого города», - пишет он в своих путевых заметках. Известно, что у Тукая с Петербургом,
городом Пушкина, были связаны большие планы.
«Сколько было возможностей, а в Думу не смог зайти. Приглашали в Финляндию, и
туда не смог поехать. Не удалось сходить ни в театр, ни в музей и вообще осмотреть чтолибо достопримечательного. Всему виной болезнь», - писал он. Врачи советовали ему
срочно покинуть город и поехать в какой-нибудь санаторий.
2-й ведущий. Тукай снова в дороге. На этот раз через Уфу в Троицк, в казахские
степи.
Степь, «вольная казахская земля» полюбилась ему с детства. С образом степи и
степного ветра он был знаком уже в Кырлае по народным песням, по стихам
древнетатарских поэтов. Известно, что поэт, когда жил в Уральске, в летнее время любил
выезжать в степь, бывать в казахских юртах, где слушал песни под аккомпанемент
домбры и записывал их в особую тетрадь. К сожалению, эти записи не сохранились.
Степи он посвятил свои лучшие стихи. А вот в мае 1912года смертельно больной поэт
предпочел степь лучшим курортам Крыма и Швейцарии. Степной воздух продлил ему
жизнь на несколько месяцев.
Воздух чистый можно с хлебушком есть,
Птицам петь, летать, порхать – благодать.
Кучевым, нет, кочевым облакам
В ясном небе отдыхать – благодать,восклицает он в стихотворении «Благодать», написанном в степи.
Степь вдохновляла Тукая, придавала ему новые силы. Здесь он завершил работу над
первой частью путевых заметок. Начал готовить к изданию сборник стихов «Пища
духовная». Музей Г.Тукая в Казани располагает подлинным экземпляром этой книги,
вышедшей 10 декабря 1912года в издательстве «Магариф».
1-й ведущий. В начале 1913года здоровье Тукая резко ухудшилось. Однако он не
перестает писать. Снова и снова обращается он в стихах к Толстому, совпевает заслуги
ученого и мыслителя Марджани.
В начале года Тукаем подписан договор на издание сборника избранных произведений
и переводов его стихов на русский язык, но вышел сборник в 1914году, когда поэта не
было в живых.
2-й ведущий: Отправляясь из гостиницы «Амур» в Клячкинскую больницу на улице
Вознесенской, Тукай сознает, что это для него последнее «путешествие». Накануне он
зашел проститься к Амирхану, снимавшему номер по соседству. Фатих сказал ему:
- Выздоравливай скорей, чтобы нам с тобой поскорей свидеться.
Тукай ответил ему:
-Ты уж не спеши свидеться со мной, живи-ка подольше.
В больнице Тукай лечился с 26 февраля по 2 апреля.
2 апреля Тукая не стало.
1-й ведущий. Провожала поэта в последний путь многолюдная процессия, какой Казань
еще не знала. Редакции газет и журналов были завалены телеграммами соболезнования и
скорби.
Поэт навсегда остался в благодарной памяти народа.
2-й ведущий. Ежегодно, начиная с 1966года, в день рождения Тукая за наиболее
значительные произведения литературы, живописи, музыки и за лучшую
исполнительскую деятельность присуждается государственная премия имени Тукая.
Имя Тукая перешагнуло далеко за пределы Родины. Произведения Тукая издаются на
татарском, русском и на других национальных языках. Поэт продолжает жить вместе со
всем своим народом, вместе с народами всех национальностей.
В исполнении участников звучит песня «Туган тел».