МБОУ «Большеякинская СОШ» ЗМР РТ Музыкально

МБОУ «Большеякинская СОШ» ЗМР РТ
Музыкально-литературная
композиция
«Дети и война»
для учащихся 9-10-х классов
Учитель русского языка и литературы
Гатауллина Мадина Исмагиловна
Форма проведения: литературный вечер-воспоминание.
Оформление сцены: на заднем плане плакат: "Дети и война", развешены и расставлены
увеличенные фотографии детей на войне: дети Освенцима, дети блокадного Ленинграда,
дети-партизаны, дети у станка, в поле, с малышами на руках... Где-то стоит репродуктор,
где-то - буханка хлеба, банка варенья, кусок мыла, где-то брезентовый рюкзак с книгой
под названием "Гойя", где-то коврик с игрушками, елка, разбросаны письма треугольники. Ведущие и чтецы сидят группами, рядом с предметами-атрибутами тех
стихотворений, которые читают. В зале развешены рисунки школьников о войне, о детях
на войне.
Звучит музыка: 2-я часть концерта для гобоя с оркестром А. Марчелло или адажио И.С.
Баха.
Заходят участники, занимают свои места.
Вед. 1: Мы знаем по сбивчивым трудным рассказам О горьком победном пути, Поэтому
должен хотя бы наш разум Дорогой страданья пройти. И мы разобраться обязаны сами В
той боли, что мир перенес. Конечно, мы смотрим иными глазами - Такими же, полными
слез. (Ю. Поляков)
Вед. 2: Дети и война - нет более ужасного сближения противоположных вещей на свете.
Мальчик трех лет, по-немецки благодарящий нашего офицера за хлеб: "Данке шён".
Вед. 1: Мальчик, везущий на детских санках мать, тяжело раненную, когда шёл бой за их
деревню.
Вед. 2: Девочка с ребенком на руках и с двумя меньшими у трупа матери. Меньшие
плачут. Маленький на руках плачет, видя, что все плачут.
Вед. 1: Хочется подчеркнуть степень несоответствия между войной и детством,
отстранить детским восприятием ужас происходящего. Ну как, например, не умещается в
сознании маленькой девочки во время эвакуации вся полнота жуткой реальности при виде
стальных гитлеровских стервятников.
Чтец 1: Как низко летят самолеты! Над поездом вьются они, Я, кажется, вижу пилота. - А
ну, дурачок, догони! Эй, ты, поднажми-ка немножко, Меня не догнать все равно! Веселое
слово "бомбежка", С "картошкою" схоже оно. Вся в дырочках крыша, как сито. Не
страшно мне - мама со мной. Неведеньем детства прикрыта Я, как неприступной стеной.
Чтец 2: Война вошла в мальчишество мое...
Вед. 2: Для кого-то это сиротское детство в детдомах, для кого-то - блокадный Ленинград.
Чтец 2: Мать умерла. Отец ушел на фронт. Соседка злая Не дает проходу. Я смутно
помню Утро похорон И за окошком Скудную природу. Откуда только - Как из-под земли!
- Взялись в жильё И сумерки и сырость. Но вот однажды Все переменилось, За мной
пришли, Куда-то повезли. Я смутно помню Позднюю реку, Огни на ней, И скрип, и плеск
парома, И крик: "Скорей!", Потом раскаты грома И дождь... Потом Детдом на берегу. Да,
скуден был паек, И были ночи С холодом, с тоскою... (Н. Рубцов)
Чтец 3: Я жил зимою в Ленинграде... Да, я не скрою: в эти дни мы ели землю, клей,
ремни; но съев похлебку из ремней, вставал к станку упрямый мастер, чтобы точить
орудий части, необходимые войне. Но он точил, пока рука могла производить движенья.
И если падал - у станка, как падает солдат в сраженье. (О. Берггольц)
Чтец 4: Мы жили высоко - седьмой этаж. Отсюда был далёко виден город. Он
обгоревший, тихий был и гордый, Пустынный был и весь, до пепла, - наш. А мы ходили в
Летний по грибы, где, как в бору, кукушка куковала. Возили реже мертвых. Но гробы не
появлялись: сил недоставало на этот древний горестный обряд. О нем забыл блокадный
Ленинград. (О. Берггольц)
Чтец 5: Я в госпитале мальчика видала. При нем снаряд убил сестру и мать. Ему ж по
локоть руки оторвало. А мальчику в то время было пять. Он музыке учился, он старался.
Любил ловить зеленый круглый мяч... И вот лежал - и застонать боялся. Он знал уже: в
бою постыден плач. Лежал тихонько на солдатской койке, Обрубки рук вдоль тела
протянув... О, детская немыслимая стойкость! Проклятье разжигающим войну!.. О,
сколько их, безногих и безруких! Как гулко в черствую кору земли, не походя на все
земные звуки, стучат коротенькие костыли... (О. Берггольц)
Чтец 6: Фашизм... Что такое фашизм, я увидел глазами своей души, всей ее детской
чистотой и впечатлительностью. Это была жестокая школа. Школа колючей проволоки и
окрика. Школа пули и виселицы. Школа восторга мести и жажды справедливости. Я
увидел глазами своей детской души свой народ, его горе, его силу и благородство. Я
понял и узнал цену хлеба и слова. Я очень рано стал взрослым. И этот опыт жестокости не
ожесточил и не озлобил моей души, а, как потом оказалось, проявил и утвердил в ней то
истинно человеческое, что в ней было заложено. (По М. Дудину)
Чтец 7: Фашизм... Что с них спросишь, боже мой? Что им дети? Что им мать
Обезумевшая? Что им Наши села с бабьим воем? Что им грады? Что им веси? Сколько ж
злобной надо спеси, Чтоб детей швырять в огонь?
Чтец 8: Жилось нам туго. Все, что привезли, сменяли на продукты. Отец был в
ленинградской блокаде. Говорили, что он ранен. Мать, приходя с работы, плакала. И
вдруг отец возвращается - худющий, небритый, в черной гимнастерке и с брезентовым
рюкзаком... Потом мы все пошли смотреть, что в рюкзаке. Там была тускло-желтая банка
американской тушенки и книга художника под названием "Гойя". Я ничего об этом
художнике не знал. Но в книге расстреливали партизан, мотались тела повешенных,
корчилась война. Об этом же ежедневно говорил на кухне черный бумажный
репродуктор. Отец с этой книгой летел через линию фронта. Все это связалось в одно
страшное имя - Гойя. Гойя - так гудели эвакуационные поезда великого переселения
народа, Гойя - так стонали сирены и бомбы перед нашим отъездом из Москвы, Гойя - так
выли волки за деревней, Гойя - так причитала соседка, получив похоронку, Гойя... (А.
Вознесенский)
Вед. 1: Дети рано становились взрослыми, оставаясь без родителей, мальчишки - за
старшего в семье, чувствуя всю полноту ответственности за мать, сестер, младших
братишек.
Вед. 2: Отца забрали на войну. ...Мальчишка-шпингалет, Но враз прибавила ему Война
так много лет.
Чтец 9: "Так что же, мать? Так, значит, мать, Я в доме голова? Ты начинай белье стирать,
А я - колоть дрова! Ты говоришь: Дровец чуток Осталось. Так и быть, Продай слона,
Продай свисток! Без них ведь можно жить! Продай матроску, говорю! Теперь не до
тряпья. Ты только, мама, Не горюй! Не брошу я тебя!" (А. Брагин)
Чтец 10: Мы родились от будущих вдов - дети грозных тридцатых годов... Хлебнули мы
с детства вот как горя, слез и работы: в три - холод, в семь - голод, а в восемь - сироты!
Детство наше контужено громким маминым кашлем, детство наше простужено в
очередях... И в каждом война, как мина, осталась - в легких, в морщинах ранних! Нам сразу юность, а старость - калекам, контуженым, раненым. И не забыли пока мы очередей
за пайками, ни матери слез покорных, ни первых тех похоронных... О базарная площадь пустая, как летом небо! О базарная площадь - четыре года без хлеба! ...Лежали рога
короной на лбу мосластом неловко. Остались от нашей коровы лишь запах травы да
веревка!.. (В. Цыбин)
Чтец 11: (перелистывая фотоальбомы, газеты, останавливаясь на одной из них). На
фотографии в газете нечетко изображены бойцы, ещё немножко дети, герои мировой
войны. Они снимались перед боем - в обнимку, четверо у рва. И было небо голубое, была
зеленая трава. Никто не знает их фамилий, о них ни песен нет, ни книг. Здесь чей-то сын,
и чей-то милый, и чей-то первый ученик. Они легли на поле боя, - жить начинавшие едва.
И было небо голубое, была зеленая трава. Забыть тот горький год неблизкий мы никогда
бы не смогли. По всей России обелиски, как души, рвутся из земли. ...Они прикрыли
жизнь собою, - жизнь начинавшие едва, чтоб было небо голубое, была зеленая трава.
(Римма Казакова)
Вед. 1: Не было хлеба, еды. Надолго были забыты самые обычные вещи, необходимые в
быту. Но зато какова была цена их.
Чтец 12: В цветной бумажке розовое мыло, Ты пахнешь чем-то очень дорогим, Ты
пахнешь чем-то несказанно милым, Но чем же? Память, память, помоги! Чуть уловимый
запах земляники, Едва заметный - ржи и васильков. И аромат лесных тропинок диких, И
душный мед некошеных лугов, И - вместе всё... Когда такое было? Но память вновь меня
не подвела: Ты пахнешь детством, розовое мыло! Как позабыть об этом я могла? ...Была
война. Дымы больших пожаров Не залетали в нашу глухомань, Но как-то в сельсовет
пришел подарок С короткой странной надписью: "Для бань". Я материнских глаз не
позабыла, Они светились, радовались так, Как будто дали ей не кубик мыла, А самородок
золота с кулак. Намытое, давно скрипело тело, Уж мать в предбанник выносила таз, Но
открывать я долго не хотела Захлопнутых от мыльной пены глаз. Тогда впервые за четыре
года Мне снова пахло теплым молоком, И белым хлебом, и тягучим медом, И васильками,
и - живым отцом... (О. Фокина)
Чтец 13: Мы были серыми, как соль. А соль - на золото ценилась. В людских глазах
застыла боль. Земля дрожала и дымилась. Просили, плача: "Мама, хлеба!" А мама плакала
в ответ. И смерть обрушивалась с неба, Раскалывая белый свет. Да, мало было хлеба,
света, Игрушек, праздников, конфет. Мы рано выучили это Безжалостное слово - "Нет!".
Так жили мы, не зная сами, Чем обделила нас война. И материнскими глазами В глаза
смотрела нам страна. (Л. Щасная)
Чтец 14: Не было муки. Она была более легендою, чем былью, с лебедою смешанною
пылью, черная - и всё-таки бела. Чем еще ей было нас кормить, матери, спасавшей нас от
смерти? Это было творчеством, поверьте, тесто из муки такой творить! Дня не знала.
Ночи не спала. А уж сколько свёклы перетерла... Всё переборола. Не дала, чтобы смерть
схватила нас за горло. (В. Гордейчев)
Чтец 15: Война меня кормила из помойки, пороешься - и что-нибудь найдешь. Как
серенькая мышка-землеройка, как некогда пронырливый Гаврош. Зелененький сухарик,
корка сыра, консервных банок терпкий аромат. В штанах колени, Вставленные в дыры,
как стоп-сигналы красные, горят. И бешеные пульки вместо - своему. (Г. Горбовский)
Чтец 16: Зачем ты, война, у мальчишек детство украла И синее небо, и запах простого
цветка? Пришли на заводы работать мальчишки Урала, Подставили ящики, чтобы достать
до станка. И вот неподкупной зимою военного года, Когда занимался над Камой
холодный рассвет, Собрал самых лучших рабочих директор завода, А было рабочим всего по четырнадцать лет. В усталые лица глядело суровое время, Но каждый в себе
довоенное детство нашел, Как только рабочую премию - банку варенья - Пред ними,
мальчишками, кто-то поставил на стол. И вот над заводом, над лесом, в снегу
задремавшим, Среди подступившей внезапно к сердцам тишины, Повеяло чем-то давно
позабытым, домашним, Как будто бы не было больше на свете войны. (В. Радкевич)
Вед. 2: Дети рано почувствовали, как зависит судьба народа от активных действий
каждого. Отсюда и потребность младших на равных со взрослыми сражаться с
фашистами.
Чтец 17: Я не был участником войны, но вырос я среди партизан. Иногда нас,
мальчишек, посылали в разведку. Но этого, конечно, нам было мало. Мы переживали
трагедию "неполноценности" - ведь нам не давали оружия. Я очень сильно это переживал.
Пусть я не был участником, не убили меня. Но я был свидетелем... (О. Алексеев)
Вед. 1: Шла война, но были праздники, радостные моменты, люди хотели мирной жизни,
хоть чуточку отвлечься от горя и страданий, ибо забвение мира опасно для войны. Самым
красивым, любимым праздником, наверное. Что могло быть прекраснее новогодней ёлки,
весточки с фронта...
Чтец 18: Назло Освенциму, осколкам, назло войне полуобугленная ёлка в моем окне. С
обгоревшими веточками её вывезли из какого-то расстрелянного леса, эвакуировали в
тыл, в моё новогоднее счастье. Моя первая цвета хаки ёлочка. Переломленные ветки
перевязывали бинтом. Забинтованная ёлка. Забинтованные солдаты цвета ёлки за окном.
Ростом с меня, как она прямо стояла! Как важно было Быть прямой, Как важно было ёлке
выстоять, Всей хвойной своей судьбой Срастись с усталою страной И как страна - в
бинтах - но выстоять! Чем украсить тебя, мой зеленый найденыш, Обожженная
беспризорная ёлка? Чем, кроме звёздочки, подаренной квартировавшим летчиком,
Короновать тебя? Три раза Постучал в окно почтальон обмороженным пальцем. Мама
выскочила, не накинув платка, и вернулась, Держа треугольную птицу письма. Вечность
не было писем, И вот, наконец, треугольник! (П. Вегин)
Чтец 19: Наше поколение по возрастной причине не участвовало в Великой
Отечественной войне, но горечь первых отступлений, страдания под гнетом оккупации,
блокадный голод, липкий хлеб эвакуации пополам с полынью и лебедой, шелест
похоронок в руках наших матерей, смертельный страх потерять продуктовые карточки,
спрятанные в холщовый мешочек на шее, - все это было суровой начальной школой
нашего поколения. Когда нам не хватало тетрадок, мы писали диктанты на газетах, между
строк сообщений Информбюро, и мы были сами похожи на эти хрупкие, неуверенные
буковки между строками истории нашего народа. Собирая колоски на полях или
лекарственные растения в тайге, шефствуя над ранеными фронтовиками в госпиталях или
над семьями погибших воинов, будучи связными в партизанских отрядах или пастушьим
кнутом подгоняя коров к грузовым вагонам, идущим на фронт, мы чувствовали себя
маленькими солдатами Советской Армии, борющейся против фашистских захватчиков.
Война унижала нас голодом, холодом, нищетой, и в то же время война возвышала нас
ощущением причастности к истории, ощущением самих себя как части великого народа,
единого в своем стремлении к победе. Мы - это дети Великой Отечественной войны, мы это зеленые, еще некрепкие побеги на древке Знамени Победы, водруженного над
рейхстагом. (Е. Евтушенко)
Чтец 20: Война стала для нас уроком жизни, уроком мужества: И все-таки это война,
Пусть даже и малою частью, К несчастью, но также и к счастью, Как главный урок нам
дана. (С. Дрофенко)
Вед. 1: Прошлое предстаёт перед нами изломанным, кричащим, безутешным эхом, от
которого нельзя заслониться. Прошлое не проходит - "И к непогоде в нас она Болит,
болит, не заживая, Отечественная война. Война вторая мировая". (О. Дмитриев)
Вед. 2: Конечно, нынешнему юному поколению трудно сейчас всерьез понять, что такое
война. Но важно наше сегодняшнее стремление понять это, желание почувствовать эту
боль, вызвать ее на себя. Мы хорошо понимаем, что от эха войны не уйти - не только нам,
но и нашим детям. (По К. Ваншенкину) Если мы войну забудем, Вновь придет война!!!
Вед. 1: ...Прошла война, прошла страда, Но боль взывает к людям: Давайте, люди, никогда
Об этом не забудем. Пусть память верную о ней Хранят, об этой муке, И дети нынешних
детей, И наших внуков внуки... ...Затем, чтоб этого забыть Не смели поколенья. Затем,
чтоб нам счастливей быть, А счастье - не в забвенье! (А. Твардовский) Звучит музыка:
финал 9-й симфонии Бетховена, ода "К радости".