Грисюк В.П. Восточноевропейский национальный университет

Грисюк В.П.
Восточноевропейский
национальный университет
имени Леси Украинки,
студент
Элементы публицистики в романе-памфлете Лины Костенко «Записки
украинского самасшедшего»
Как известно, в активе Лины Костенко не так много публицистики, как
хотелось бы журналистиковедами. Она выступает с нехудожественным
словом только в случаях острой необходимости, когда общество требует
«живого» классика, мудрого совета, патриотической мысли. Наибольшее
значение и насыщения приобрела публицистика Л. Костенко в ее первом
прозаическом романе-памфлете «Записки украинского сумасшедшего»,
который в украинское национальное литературное пространство
выпустило издательство (специализирующейся на издании детской
литературы) Ивана Малковича «А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА »в декабре
2010 года. Публицистика настолько видима в произведении, что
львовские критики назвали его не романом, а – «социальным
памфлетом». Хотя это и не слишком профессиональная оценка, по
нашему мнению. Ведь к определению жанра «Записок украинского
сумасшедшего» следует подходить систематически и разносторонне. Для
начала стоит отследить публицистическую составляющую произведения
и определить его содержательную ценность, формальную организацию и
целесообразность в художественном контексте.
Творчество Лины Костенко изучали: В. Брюховецкий, А. Тарновский,
Г. Клочека, И. Дзюба, А. Корниенко, О. Забужко, М. Жулинский, М.
Ильницкий, А. Макаров, Л. Краснова, Б. Бакула, М . Наенко, Н. Карасев,
М. Кудрявцев, П. Иванишин, А. Галич, Н. Савчук. Роботы этих ученых
имеют отношение прежде всего к биографии и поэтическому слову
писательницы. Учитывая, что публицистическую составляющую
«Записок украинского сумасшедшего» на научном уровне еще никто не
рассматривал, наша статья является актуальной и уместной в
литературно-критическом
и
журналистиковедческом
процессах.
Цель исследования – рассмотреть публицистическую составляющую
романа-памфлета Лины Костенко в аспекте журналистики и массовой
коммуникации.
Цель предполагает решение следующих задач:
1) проанализировать памфлетность произведения;
2) рассмотреть степень критики в романе-памфлете;
3)определить место эссе (рефлексий) в «Записках украинского
сумасшедшего».
Прочитав первые страницы, мы сразу же чувствуем напряжение,
внутреннее недовольство, пессимистическое отношение главного героя к
окружающему миру, особенно к обществу. Главный герой «упорный
поглотитель информации […] Причем его потребность в информации
носит характер страсти, почти наркотической зависимости. Он
«пропускает» сквозь себя все, что происходит в мире, успевая
рефлексировать по поводу того, что узнал. Некая живая радарная
установка, которая не только фиксирует новости, но и переживает их и
комментирует» [6]. И, стоит заметить, часто в очень острой,
памфлетической форме. Эта критика не касается какого-то определенного
явления или круга вопросов, она, по своей содержательной функции, –
многовекторная и затрагивает десятки государственных, культурных,
социальных,
морально-личностных,
индивидуальных,
семейных,
политических и других проблем. В частности: авторитет Украины в мире,
политические дрязги, цензура, деятельность писателей, журналистов;
упадок общественной морали, ценностей, деградация желаний; засорения
информационного пространства, бездушие и равнодушие; скепсис и
«пофигизм», прежде всего в индивидуальном измерении; недоразумения
в семье, упадок отношений между людьми и между людьми и Богом. О
каждой из этих проблем у программиста есть свое мнение, которое (как
оказалось) свойственно подавляющему большинству населения Украины.
Уместно предположить, что об этом все говорит нам не программист, а
сама Лина Костенко. И представленные в произведении комментариипамфлеты – это ее мнение о мире. Художник увидел все без масок, так,
как оно есть. И его главный герой – тоже. Но реальный мир их (героя и
творца) разочаровывает, где-то подсознательно зарождается ностальгия
по прежним временам. Однако, было ли когда-то лучше? Катастрофы и
тогда происходили, хотя о них никто не говорил. Современный человек
имеет возможность получать очень много информации: грани между
странами, материками, частями мира стерты. Поэтому ему нужно
избирательно «доставать» необходимые сообщения. Имеющие вес,
которые можно использовать.
Программист постоянно вспоминает аварии, столкновения, несчастные
случаи, которые произошли где-то в Африке или Индонезии. Каждый
день, каждый час он узнает, что кто-то куда-то попадает, и ему очень
нужно знать – куда. Трагедии происходили и тогда, когда он был еще
юношей, хотя об этом никто не говорил. Телевидение славило
коммунистическую
партию,
непосредственно
генсеков,
радио
рассказывало о достижениях Советского Союза во всех возможных
сферах и аспектах, газеты и вовсе напоминали рекламные брошюры, что
полностью контролировались властями, и писали только то, что надо.
Конечно, программист никогда не говорит, что раньше было очень
хорошо. И все же читатель понимает ход его мыслей, особенно читатель,
которому за шестьдесят. Молодость, хотя и в не самых лучших условиях,
все-таки лучше, чем старость, в сравнительно свободный век.
В конце концов мы приходим к выводу, что критическое отношение
главного героя к миру и самому себе проходит «красной нитью» через все
произведение. Итак, манерой его мыслей и высказываний становится
памфлет. Вспомним хотя бы критические размышления об убийстве
Георгия Гонгадзе:
«Пришла еще одна экспертиза «таращанского тела», американская.
Прямо противоположная немецкой. Так какой же верить? Это Гонгадзе
все-таки или не Гонгадзе? Опять какой-то депутат сделал сенсационное
заявление: «То, что исследовали американские эксперты, и то, что
немецкие, – это все разные тела». Паранойя. У кого-то. У меня или у
них.
Уже вся страна втянута в это следствие. Уже не только следственные
органы, – уже общественные организации, политические партии и
отдельные граждане расследуют, кто убил Гонгадзе. Уже американское
сыскное агентство хотят привлечь к раскрытию этого дела. Уже
советуются с послами иностранных государств! [...] Но люди не сдаются,
ходят с плакатами, протестуют. Иногда я не выдерживаю и тоже рвусь
туда. Но я не люблю коллективных эмоций, не люблю массы» [4, с.132].
Программист становится в оппозицию. Его суждения хоть и
правильные, но чрезвычайно сокрушительные. В конце концов критика
оказывается настолько концентрированной, что начинает негативно
влиять на сознание читателя. Внимание главного героя атрофируется,
рассеивается, он чувствует себя, как «кот-озорник», а морализаторская
манера письма Лины Костенко только усиливает эффект. Видимо, не зря
известные памфлетисты, в частности Николай Хвылевой, пытались остро
критическую речь вместить в небольшое по форме произведение, ибо
знали о свойстве памфлета как жанра подавляющего и прививающего
чрезмерный пессимизм. В качестве примера приведем несколько
отрывков в отчетливо памфлетической форме (таких, кстати, в
произведении сотни): «Обрастаем абсурдом. Ядерное оружие отдали,
государство разворовали, ждем инвестиций в свою экономику. Танки
продаем в Пакистан, гладильные доски покупаем в Италии. Проводим
военные учения, а попадаем ракетой в собственные Бровары. Кризис
энергетики, над Украиной пронеслась стихия, сорвало крыши, поломило
деревья, провода обледенели, столбы попадали, три тысячи населенных
пунктов сидят без электричества, а они […] решили закрывать
Чернобыльскую атомную станцию. Хотя что уж там закрывать? Первый
блок давно уже закрыт, второй сгорел несколько лет назад, четвертый –
разрушен под «саркофагом». А единственный этот, третий, постоянно на
ремонте, он и сейчас стоит, успеют ли открыть, чтобы было что закрыть?
Центрифуга идиотизма, голова идет кругом »[4, с.12].
«Сегодня День свободы прессы. У нас уже тех дней, почти ежедневно
какой-то День. То шахтера, то милиции, то таможенной службы. А это
вот свободы прессы. Свобода действительно есть. Пиши что хочешь. В
тюрьму не посадят, в психушку не упекут. Но могут убить. Цензуры нет.
Зато есть ее иезуитская разновидность – темники. Есть инструкции
сверху, списки рекомендованных тем. Что-то даже хуже, чем запрет.
Интоксикация слова, внутривенное вливание лжи. А вот кому теперь
действительно свобода – это бульварной прессе и желтой. Тиражи
большие, полиграфия – супер. И так как-то приятно взять в руки эти
престижные издания – на обложке девушка с юбкой на голове или голый
зад московского педераста с эксклюзивным сообщением, что ему «жопа
министра не нужна». Культивируется порно, приблатняк, матерщина. У
нас теперь такая свобода, как мусоропровод прорвало. Свобода хамства,
свобода невежества, свобода ненависти к Украине […] Украиной правят
люди, которые ее не любят и которая им чужда» [4, с. 129-130].
«Трепещут на ветру знамена, гремят фронтовые песни. Идет прямая
трансляция с улицы. Телерепортер спрашивает девушку: «Кто победили
во Второй Мировой войне?» Девушка морщит лоб, делает милую
гримаску: «Не знаю». Он еще раз спрашивает, он уже почти
подсказывает: «СССР Или Германия?» Девушка отвечает: «По-моему,
Германия». Почему она так думает? Во-первых, потому, что она вообще
не думает. А во-вторых, потому что знает: Германия богатая и
цивилизованная, там все есть, а кто такой «СССР»? Как он мог победить,
если он сам развалился? О Бухенвальд и Освенцим она вообще не
слышала »[4, с. 134].
Главный герой, как видно из вышеуказанных цитат, – истинный
публицист. Для него сбор информации превращается в жизни, а его
критические мысли определяют основной публицистический стержень
романа. «Сказать, что в «Записках украинского сумасшедшего»
отзывается и продолжается традиция национальной самокритики,
кажется, мало – это уже нечто большее. Это – мучения травмированной
души, которая не может смириться с неприкаянностью своей нации, с […]
«мазохизмом», с исчезновении языка, наконец – всего того, что
составляет строй национального бытие»[6].
Лина Костенко также наполнила «внутренние дневники»
программиста эссеистикой. В произведении, с точки зрения композиции,
это выглядит как лирические отступления, «рефлексии»: «В воскресенье
выбрались в зоопарк, малый наш имел сатисфакцию. Это, конечно, не
ловить черепах на берегу Тихого океана, а все же покатался на черепахе.
Я и не знал, что в нашем зоопарке есть гигантские черепахи. Вот,
пожалуй, на такой катался Дарвин на Галапагосах [...] Пираты набирали в
трюмы как провиант длительного хранения. На экзотических рынках из
них, еще живых, вырезали мясо для черепахового супа. Человек
высокоорганизованное существо, чего не придумает. А это вот впервые
вижу такой вид спорта ̶ черепашьи бега. Маленькие жокеи в кепочках
гопали верхом […] Но черепахам дух соревнования не присущ, ведутся
только на пучок свежей травы или банан. Пускали кататься детей до семи.
Малый наш еще сойдет за семь, Борька выглядит на старшего, однако и
ему разрешили. Но Борьке не повезло, черепаха под ним уснула. А наш
малый вышел в финал» [4, с.232].
Как видим, публицистическая составляющая романа-памфлета
«Записки украинского сумасшедшего» достаточно объемная по своей
содержательной роли и проявляется в различных жанрологических
формах, среди которых доминирует памфлет.
Литература
1) Грисюк В. Доцільність функціонування есе в сучасних друкованих
ЗМІ [Електронний ресурс]. - Режим доступу:
www.kulturolog.org.ua/infconf2012/grysiuk.html
2) Гром’як Р.Т., Ковалів Ю.І. Літературознавчий словник-довідник. –
К.: ВЦ «Академія», 1997.
3) Дудик П. С. Стилістика української мови: Навчальний посібник /
С. Дудик. – ВЦ «Академія», 2005. – 368 с.
П.
4) Ліна Костенко. Записки українського самашедшого. К.: А-БА-БАГА-ЛА-МА-ГА . 2010, 416 с.
5) Михайлин І. Л. Основи журналістики: Підручник. / І. Л. Михайлин. –
К.: ЦУЛ, 2002. – 284 с., с.20.
6) Панченко В. Особливості національного божевілля [Електронний
ресурс]. - Режим доступу: www.day.kiev.ua/298822.