НОРМАТИВНЫЕ ПАРАМЕТРЫ МИКРОЦИРКУЛЯТОРНОГО КРОВОТОКА В
реклама
НОРМАТИВНЫЕ ПАРАМЕТРЫ МИКРОЦИРКУЛЯТОРНОГО КРОВОТОКА В НОРМЕ ПО ДАННЫМ ЛАЗЕРНОЙ ДОППЛЕРОВСКОЙ ФЛОУМЕТРИИ Федорович А.А., Канищева Е.М., Рогоза А.Н. ФГУ Российский кардиологический научно-производственный комплекс МЗ РФ, Москва, Россия Введение. Проблема исследования и клинической оценки микроциркуляторных процессов является важнейшей не только для физиологов, патофизиологов, но и врачей-практиков. С одной стороны, именно параметры микрогемодинамики служат «окном» в мир фундаментальных тканевых физиологических процессов. С другой стороны, от ее полноценного функционирования зависят здоровье и качество жизни каждого из нас. Поэтому не удивительно, что в настоящее время все больший интерес специалистов различных областей медицины привлекает микроциркуляторное сосудистое русло (МЦР), которое первым вовлекается в различные патологические процессы и является основной «мишенью» различных групп фармакологических препаратов. Кровоток в МЦР кожи подвержен колебаниям, которые отражают текущее функциональное состояние систем его регуляции [1-3]. Разнонаправленные влияния со стороны сердечно-сосудистой, дыхательной, нервной и других систем на состояние периферического кровотока отражаются в ритмической структуре колебаний кровотока [4]. Среди звеньев регуляции кровотока на уровне МЦР выделяют пассивные и активные механизмы модуляции микрогемодинамики. К пассивным механизмам относят внешние факторы, находящиеся вне МЦР – пульсовая волна со стороны артерий (кардиальный ритм на «входе» в МЦР) и присасывающее действие «дыхательного насоса» со стороны вен (венулярный ритм на «выходе» из МЦР). Пассивные механизмы создают продольные колебания кровотока. Активные факторы непосредственно воздействуют на сосуды МЦР путем периодического изменения сопротивления сосудов потоку крови посредством вазомоций [5, 6] и создают поперечные колебания кровотока. Эти факторы контроля регуляции модулируют поток крови со стороны сосудистой стенки и реализуются через ее мышечную составляющую. Вазомоции осуществляются не только за счет синхронизированных спонтанных осцилляций миогенных элементов сосудов (миогенный ритм), но и за счет их модуляции со стороны как симпатической нервной регуляции (нейрогенный ритм), так и эндотелий зависимой (эндотелиальный ритм) регуляции [5, 7]. В результате чередования сокращения и расслабления гладкомышечного аппарата сосудистой стенки (активные факторы) происходит модулирование периодически 253 изменяющегося объема крови (пассивные факторы), что в конечном итоге и формирует оптимальные гемодинамические параметры для транскапиллярного обмена. В последние годы все большую популярность приобретает неинвазивный метод оценки микроциркуляторных процессов, который основан на методе лазерной допплеровской флоуметрии (ЛДФ). Обладая высокой чувствительностью к изменениям микрогемодинамической ситуации в сосудистом русле, метод ЛДФ имеет неоспоримое преимущество перед другими методиками исследования микроциркуляции, поскольку позволяет оценивать состояние функциональных механизмов управления микрокровотоком. Принципиальное отличие ЛДФ от ультразвуковой допплерографии заключается в том, что характер кровотока оценивается не в единичном сосуде, а в определенном объеме ткани и амплитуда сигнала формируется в результате отражения лазерного излучения от ансамбля эритроцитов, движущихся с разными скоростями и поразному количественно распределенных в артериолах, капиллярах, венулах и артериоловенулярных анастомозах кожи. Поэтому в методе ЛДФ применяется алгоритм усреднения, который позволяет получить средний допплеровский сдвиг частоты по всей совокупности эритроцитов, попадающих в зондируемую область [8]. Анализ амплитудно-частотного спектра (АЧС) отраженного сигнала с использованием вейвлет-преобразования позволяет оценивать вклад изолированно каждого звена микрососудистого русла, участвующего в модуляции микрокровотока. И активные, и пассивные звенья модуляции микрокровока в АЧС формируют 5 не перекрывающихся частотных диапазона в полосе частот от 0,005 до 3 Гц: 0,007-0,017 Гц – диапазон эндотелиальной активности; 0,023-0,046 Гц – диапазон нейрогенной активности; 0,06-0,15 Гц – диапазон миогенной активности; 0,21-0,6 Гц – диапазон респираторного ритма; 0,7-1,6 Гц диапазон кардиального ритма [7, 9-12]. Проблема стандартизации данных, получаемых в процессе ЛДФ-метрии, обусловлена как относительной новизной данной диагностической методики, так и разнообразием самих приборов и математических аппаратов расчета получаемых параметров (Фурье- или Вейвлет-преобразование). Амплитуда отраженного сигнала измеряется в относительных перфузионных единицах (пф), что связано с принципиальными трудностями при калибровке метода ЛДФ как in vitro, так и in vivo [13]. Величина свидетельствует амплитуды о микроциркуляторного вкладе пассивных данного кровотока. звеньев механизма Увеличение в модуляции микрокровотока гемодинамические амплитуды параметры кардиального ритма свидетельствует о повышении притока в МЦР артериальной крови, что свидетельствует о величине просвета терминальных артерий 254 и артериол. Увеличение амплитуды венулярного ритма свидетельствует о том, что в отраженном сигнале при лазерном зондировании увеличивается составляющая, отраженная от эритроцитов венулярного отдела, что расценивается как проявление застойных явлений на уровне посткапиллярного отдела МЦР [14-16]. Увеличение амплитуды активных звеньев (эндотелиального, нейрогенного и миогенного) свидетельствует об усилении модуляции кровотока (снижение тонуса) со стороны данного механизма регуляции. Соответственно, снижение амплитуды осцилляций в соответствующем частотном диапазоне расценивается как повышение тонуса данного звена регуляции микрокровотока [8]. В норме вклад каждого звена в суммарную спектральную мощность отраженного сигнала оценивается следующим образом: эндотелиальный ритм ≈ 20%; нейрогенный ≈ 20%; миогенный ≈ 20%; венулярный ≈ 5%; кардиальный ≈ 30-40% [7]. Микроциркуляторные расстройства не всегда проявляются в условиях покоя. Для определения состояния механизмов регуляции тканевого кровотока, выявления скрытых нарушений микрогемодинамики и адаптационных резервов системы микроциркуляции необходимо выполнение функциональных проб, которые подразделяются на констрикторные и дилататорные. К констрикторным относятся дыхательная (ДП), с венозной окклюзией (ВО) и постуральная (ПП) пробы. К дилататорным: тепловая (ТП), электростимуляционная (ЭстП) и проба с артериальной окклюзией (ОП). Комплексное исследование микроциркуляторного кровотока в коже с оценкой параметров исходной перфузии и ответной реакции на различные констрикторные и дилататорные стимулы позволяет получить большой объем информации не только о характере микрогемодинамики и его резервных возможностях, но и оценить функциональный вклад различных звеньев модуляции микрокровотока. Комплексной оценки микрогемодинамических характеристик кровотока при ЛДФ, в доступной нам литературе не встречается. Целью работы является оценка основных параметров микроциркуляторного кровотока и определение его функциональных резервов у условно здоровых добровольцев в различных возрастных группах. Материалы и методы. В исследование были включены 41 условно здоровых добровольца с нормальными значениями АД в возрасте от 25 до 77 лет. Испытуемые были распределены по возрасту на 3 группы. В I группу вошли 15 человек в возрасте 25-39 лет (30,4±1,0), 6 мужчин и 11 женщин. II группу составили 14 добровольцев в возрасте от 40 до 54 лет 255 (48,1±1,0), 2/12 (м/ж). И III группу составили 12 человек старше 55 лет (61,5±1,8), 3/9 (м/ж). Всем испытуемым проводили исследование параметров микроциркуляции крови в коже при помощи одноканального лазерного анализатора капиллярного кровотока «ЛАКК-02» и блока «ЛАКК-ТЕСТ» («ЛАЗМА», Россия), позволяющих проводить исследование периферического кровотока в видимой красной области спектра (длина волны 630 нм) в 1 мм3 кожи при постоянно поддерживаемой температуре в области исследования (+32°С). ЛДФ выполняли в стандартной точке на правом предплечье [8], в положении пациента лежа на спине, после 15-минутного периода адаптации в помещении при температуре +23+24°С. Исследование выполняли в следующей последовательности: 1) запись исходных параметров микроциркуляции; 2) дыхательная проба; 3) проба с венозной окклюзией; 4) постуральная проба; 5) тепловая проба; 6) электростимуляционная проба; 7) проба с артериальной окклюзией. Рассчитывали различные параметры микроциркуляции (уровень перфузии (ПМ), среднеквадратичное отклонение (σ), коэффициент вариации (Kv)) и амплитудночастотные характеристики отраженного сигнала. Для расчета АЧС использовали математический аппарат вейвлет-преобразования (комплекснозначный вейвлет Морле), который в настоящее время находит широкое применение для анализа сигналов физиологической природы. Амплитуду эндотелиального (Аэ), нейрогенного (Ан), миогенного (Ам), венулярного (Ав) и кардиального (Ас) оценивали по максимальным значениям в соответствующих частотных диапазонах. Ав оценивали строго на частоте, соответствующей количеству дыхательных движений (рис.1). Полученные данные представлены в виде средних значений (M) с их среднеквадратичным отклонением (m). В связи с тем, что полученные результаты исследований не соответствовали закону нормального распределения, использовали непараметрические методы статистики: для определения различий исследуемых параметров между возрастными группами использовали критерий Mann-Whitney; для оценки достоверности внутригрупповой динамики параметров при функциональных пробах относительно исходных значений – тест Wilcoxon. Обработку полученных результатов проводили с помощью программы «StatSoft Statistica v6.0». Результаты исследования. 256 Результаты исходных параметров перфузии, которую регистрировали на протяжении 6 минут, и амплитудно-частотные характеристики звеньев модуляции микрокровотока представлены в таблице №1. После записи исходных параметров перфузии приступали к выполнению констрикторных функциональных проб. Степень констрикции (∆ПМ) рассчитывали по следующей формуле: ∆ПМ = (ПМисх – ПМмин)/ПМисх х 100%, где ПМисх – средний уровень исходной перфузии, ПМмин – минимальный уровень перфузии при проведении пробы. Также рассчитывали время достижения минимальных значений перфузии от начала констрикторного стимула (рис.2). ДП выполняли по следующей схеме: после записи исходного кровотока в течение одной минуты испытуемый выполнял быстрый глубокий вдох и, на высоте вдоха, задерживал дыхание на 15 секунд. После 1-2-х минутного периода восстановления пробу повторяли. Для оценки результата выбирали пробу с максимальным уровнем снижения перфузии. Пробу с ВО выполняли по следующей схеме: после записи исходного кровотока в течение одной минуты, в манжете тонометра, который располагали на плече, на 1 минуту нагнетали давление до 40-45 мм рт.ст. и после декомпрессии в течение 4 минут регистрировали восстановление перфузии. Рассчитывали уровень констрикции и время ее достижения, а период восстановления подвергали амплитудно-частотному анализу с акцентом на Ав. ПП выполняли по аналогичной для ВО схеме, только вместо венозной окклюзии на 1 минуту свешивали руку с кушетки. Так же рассчитывали степень констрикции и время ее достижения, а в период восстановления оценивали Ав. Результаты констрикторных проб представлены в таблице №2. После выполнения констрикторных проб переходили к выполнению дилататорных (рис.3). Степень максимального прироста перфузии (∆ПМ) рассчитывали по формуле: ∆ПМ = ПМмакс/ПМисх Х 100%, где ПМисх – средний уровень исходной перфузии, ПМмакс – максимальный уровень перфузии при проведении пробы. Тепловую пробу выполняли по следующей схеме: после записи исходного кровотока в течение одной минуты, включали термостат и ступенчато повышали температуру в области исследования до +42°С со скоростью 4°С/мин, далее в течение 1,5 минут поддерживали заданную температуру и затем быстро (в течении 10 сек) возвращались к исходным значениям температуры (+32°С) и на протяжении 7 минут регистрировали восстановление перфузии. Расчет АЧС выполняли после окончания 257 теплового воздействия в период восстановления. Степень максимальной вазодилатации артериолярных сосудов (Асmax) оценивали на протяжении последней минуты теплового воздействия, используя амплитудно-частотный анализ. Результаты ТП представлены в таблице №3. После выполнения ТП производили смену области исследования. Электростимуляционный датчик устанавливали в точке, которая располагается на 10-15 см проксимальнее стандартной точки по наружной поверхности предплечья (ориентировочно граница ср/3 и в/3 предплечья). После записи исходной перфузии в течение 1 минуты, на протяжении 1 минуты проводили электростимуляцию (сила тока – 0,5 mA, частота – 2Гц, длительность импульса – 0,5 мс), после окончания воздействия в течение 6 минут регистрировали характер кровотока. Время достижения максимального значения перфузии (tmax) рассчитывали от момента начала электростимуляции. АЧС рассчитывали на протяжении всего периода развития гиперемии (6 минут). Результаты ЭстП представлены в таблице №4. После выполнения ЭстП проводили смену датчика и области исследования. Датчик устанавливали по наружной поверхности предплечья на 5-8 см проксимальнее стандартной точки (ориентировочно середина предплечья). Пробу с артериальной окклюзией выполняли по следующей схеме: запись исходной перфузии в течение 1 минуты, затем быстро нагнетали давление в манжете тонометра расположенного на плече, до значений, которые превышали систолическое АД на 50-60 мм рт.ст. на 5 минут и после быстрой декомпрессии регистрировали характер восстановления перфузии. Оценивали степень максимального прироста перфузии, время его достижения (tmax) и время полувосстановления кровотока (t½). АЧС рассчитывали на протяжении всего периода восстановления, начиная с максимального уровня перфузии. Результаты ОП представлены в таблице №5. Обсуждение Полученные результаты перфузии в состоянии покоя свидетельствуют о том, что у условно здоровых добровольцев с нормальными значениями АД отмечается относительно равномерный уровень амплитуды активных звеньев модуляции микрокровотока во всех возрастных группах. Хотя различия между группами статистически и не достоверны, но, тем не менее, можно говорить об определенных тенденциях. Наиболее высокие значения амплитуды эндотелиального, нейрогенного и миогенного ритмов отмечается в I группе, а наиболее низкие во II группе, что может 258 говорить о более высоком вкладе в общий тонус сосудов МЦР со стороны данных механизмов регуляции. Косвенным подтверждением повышенного сосудистого тонуса является более высокий уровень АД, и более низкий уровень ПМ. В наиболее старшей возрастной группе (III) уровень амплитуды активных звеньев модуляции кровотока незначительно выше относительно II группы, но ниже, чем в I группе, занимая, таким образом, как бы промежуточное положение. В целом можно констатировать, что активные звенья, которые непосредственно модулируют пульсовую волну на прекапиллярном уровне, и от функционального состояния которых зависят не только параметры капиллярной гемодинамики, но и уровень общего периферического сопротивления, демонстрируют равномерный вклад в микрогемодинамические процессы. Несколько иначе обстоят дела с факторами, которые по отношении к МЦР являются внешними, т.е. пассивные механизмы модуляции микрокровотока. Относительно состояния венозного оттока можно говорить о возрастной тенденции к застойным явлениям на посткапиллярном уровне. Не смотря на то, что различия между группами не достоверны, тем не менее среднестатистические значения Ав на 25-28% выше в старшей возрастной группе, чем в более молодых. Также отмечается тенденция к увеличению амплитуды пульсовых колебаний, что говорит об увеличении притока артериальной крови в МЦР. Различия также не достоверны, но тенденция очевидна. Вероятнее всего данный факт объясняется снижением эластических свойств магистральных артерий и увеличением пульсового давления. Снижение перфузии при выполнении констрикторных проб отражает, прежде всего, функциональное состояние гладкомышечного аппарата сосудистой стенки и его готовность отвечать на различные констрикторные стимулы, как со стороны симпатической нервной системы, так и со стороны эндотелия. Вазомоторный рефлекс, запускаемый быстрым и глубоким вдохом, вызывает констрикцию артериол и кратковременное уменьшение кожного кровотока у большинства людей. Снижение перфузии при ДП отражает симпатическую регуляцию, ограниченную преимущественно нейрососудистым синапсом [8]. При межгрупповом сравнении результатов ДП прослеживается возрастная тенденция к уменьшению констрикторного ответа и удлинение времени его развития. Данный факт можно объяснить с позиций возрастной инволюции сосудистых адренергических сплетений [17]. В норме, если венозное давление возрастает, кровоток через большинство капилляров прекращается, что ведет к снижению коэффициента капиллярной фильтрации и предотвращению тканевого отека [18, 19]. Таким образом, венуло-артериолярный 259 констрикторный рефлекс носит защитный характер. Одни авторы считает, что данный рефлекс развивается по аксон-рефлекторному механизму, другие ведущую роль отводят высокой чувствительности прекапиллярных сфинктеров к внутрисосудистому давлению (миогенная эндотелий-независимая реакция). Именно венуло-артериолярным констрикторным рефлексом и объясняется снижение перфузии при пробе с ВО. Этому же рефлексу отводится и ведущая роль снижения перфузии при ПП, когда исследуемая конечность опускается ниже уровня сердца более чем на 35 см в результате чего уменьшается венозный отток или даже отмечается ретроградный ток крови (при несостоятельности клапанного аппарата) в посткапиллярные отделы МЦР. Но при ПП необходимо учитывать возможный дополнительный констрикторный механизм, который может быть обусловлен неизбежным повышением гидростатитеческого давления столба крови в артериальном русле, что приводит к увеличению напряжения сдвига на сосудистый эндотелий. По величине констрикторного ответа при ПП и ВО возрастных различий нет. Отмечается статистически недостоверная тенденция к удлинению времени развития констрикторного ответа при ПП в старшей возрастной группе. Несколько другую картину мы наблюдаем при дилататорных пробах. Степень прироста перфузии с одной стороны отражает способность артериолярного отдела к дилатации, с другой стороны позволяет косвенно оценивать количество сосудов, способных включится в кровоток и принять дополнительный объем крови. Наиболее мощным вазодилататорным стимулом обладает тепловое воздействие, в результате которого кожный кровоток может возрастать в 15 раз [18, 19]. Если сравнивать амплитуду пульсовых колебаний при максимальной вазодилатации, которую мы оценивали на протяжении последней минуты теплового воздействия, то различия между группами кажутся существенными. Но если оценить внутригрупповую динамику прироста Ас относительно исходных значений, то мы получаем, что в I группе она составила 573%, во II группе – 552%, в III – 568%, что свидетельствует о равнозначной способности артериол к дилатации. Тенденция к более низкому приросту уровня перфузии в старшей возрастной группе, вероятнее всего, обусловлена морфологическим аспектом, а именно редукцией сосудов МЦР, что согласуются с многочисленными литературными данными о возрастном уменьшении количества функционирующих капилляров и артериол, снижении функциональных резервов, замедлении процессов ангиогенеза [20, 21]. Согласно последним исследованиям, в развитии гиперемии при локальном нагревании рефлексы симпатической нервной системы практически не участвуют. 260 Значительную роль в этом случае играет аксон-рефлекс с участием сенсорных нервных волокон, который, очевидно, является первичным механизмом вазодилатации. Дальнейшая вазодилатация развивается благодаря рилизингу эндотелием NO [8]. И если вазодилатация обусловлена активацией эндотелия, то весьма интересны результаты АЧС, которые демонстрируют увеличение амплитуды эндотелиального ритма в I группе на 175%, во II – 196%, в III – 200%. Основной мишенью NO являются гладкомышечные клетки сосудов, что и выражается в соответствующем увеличении амплитуды миогенного ритма на 223%, 265% и 200% соответственно. Основным итогом снижения миогенного тонуса под влиянием эндотелиального NO должно быть расширение артериол, что и подтверждается в увеличении амплитуды пульсовых колебаний на 413%, 424% и 421% соответственно. Динамика со стороны нейрогенного ритма при ТП крайне незначительная, а достоверное повышение амплитуды венулярного ритма является следствием повышенного притока крови. И хотя основным фактором вазодилатации при ТП считается аксон-рефлекс с выделением вазодилататорных нейропептидов из периваскулярных сенсорных нервных окончаний, нельзя исключать и других механизмов, которые могут быть следствием изменения тканевого свидетельствуют гомеостаза результаты при тепловом изолированной воздействии, оценки реакции о чем сосудов косвенно МЦР на вазодилататорные нейропептиды. Непосредственно из сенсорных нервных окончаний кожи конечностей при антидромной электрической стимуляции в значимых количествах выделяются субстанция Р, кальцитонин-ген-родственный пептид, нейрокинин А, АТФ [8, 22]. Уровень прироста перфузии при ЭстП демонстрирует аналогичную ТП возрастную тенденцию к снижению. Поэтому наиболее интересным является анализ АЧС в период развития гиперемии. Динамика среднестатистических значений Аэ составила – 144%, 187% и 160% соответственно. В отличие от ТП, динамики амплитуды миогенного ритма выражена меньше: 146%, 165%, 109%. Несмотря на более низкий уровень прироста амплитуд эндотелиального и миогенного ритмов, прирост амплитуды пульсовых колебаний весьма значителен – 440%, 347% и 363% соответственно. Последней дилататорной пробой является реактивная постокклюзионная гиперемия. Механизм вазодилатации при данной пробе вопросов не вызывает. По своей сути – это та же проба Целермайера, только вместо оценки изменения диаметра плечевой артерии, мы получаем информацию о характере изменения микроциркуляторного кровотока. И здесь мы также отмечаем уже характерную возрастную динамику уровня 261 прироста перфузии. Наиболее интересным является анализ АЧС периода восстановления, который демонстрирует, что наибольший вклад в периоде восстановления после ишемии вносит миогенный тонус. Возрастная динамика амплитуды миогенного ритма выглядит следующим образом – 288%, 218% и 141%. Т.е. способность гладкомышечных клеток микрососудов расслабляться под действием различных метаболитов, которые образуются в процессе аноксии, снижена более чем в 2 раза в третьей группе относительно первой. Тенденция к снижению вазомоторной активности гладкомышечных клеток прослеживается и при ТП, и при ЭстП, но при ОП она наиболее выражена. Заключение Полученные в результате исследования данные демонстрируют равномерный вклад эндотелиального, нейрогенного и миогенного компонентов модуляции микрокровотока во всех возрастных группах, что и определяет состояние нормотензии. Первые признаки снижения функциональных характеристик гладкомышечного аппарата сосудов отмечается уже в средневозрастной группе и по мере старения усугубляются. В старшей возрастной группе отмечается снижение дилататорных возможностей МЦР, которое обусловлено уменьшением количества микрососудов. Анализ АЧС позволяет сделать заключение, что ТП и ЭстП являются адекватными тестами для оценки функционального состояния сосудистого эндотелия. Для оценки функциональных возможностей гладкомышечных клеток сосудов наиболее предпочтительными является выполнение ОП и ТП, а также констрикторные пробы, которые позволяют косвенно судить о миогенном резерве. Современная трактовка микрогемодинамики по пяти компонентам осцилляций кровотока, конечно, не ограничивает представлений о колебательных процессах в микрососудах, но значительно расширяет представления о механизмах функционирования сердечно-сосудистой системы в целом. Микроциркуляторные расстройства не всегда обнаруживаются в условиях покоя, и только комплексный подход позволяет более внимательно разглядеть суть проблемы. Конечно, данная группа обследованных добровольцев очень мала для решения глобальных проблем, которые таит в себе система микроциркуляции, но она дает первые представления и диагностические ориентиры о функциональном состоянии МЦР в норме. Дальнейшие исследования в данном направлении позволят расширить наши знания об 262 этиологии и патогенезе основных кардиологических заболеваний как в возрастном, так и в эпидемиологических аспектах. Список литературы 1. Salerud EG, Tenland T, Nilsson GE, Oberg P. Rhythmical variations in human skin blood flow. Int J Microcirc: Clin Exp 1983; 2: 91-102. 2. Wilkin JK. Periodic cutaneous blood flow during postocclusive reactive hyperemia. Am J Physiol 1986; 250: H765-H768. 3. Hoffman U, Yanar A, Franzeck UK et al. The frequency histogram, a new method for evaluation of laser Doppler flax motion. Microvasc Res 1990; 40: 293-301. 4. Чернух АМ, Александров ПН, Алексеев ОВ. Микроциркуляция. Москва «Медицина» 1975. 5. Funk W, Intaglietta M. Spontaneous arteriolar vasomotion. Prog Appl Microcirc 1983; 3: 66-82. 6. Kastrup J, Bulow J, Lassen NA. Vasomotion in human skin before and after local heating recorder with laser Doppler flowmetry. Int J Microcirc 1989; 8: 205-215. 7. Kvernmo HD, Stefanovska A, Bracic A et al. Oscillations in the human cutaneous blood perfusion signal modified by endothelium-dependent and endothelium-independent vasodilators. Microvasc Res 1999; 57: 298-309. 8. Лазерная допплеровская флоуметрия микроциркуляции крови. Под ред. Крупаткина А.И., Сидорова В.В. Москва «Медицина» 2005. 9. Stefanovska A, Bracic M, Kvernmo HD. Wavelet analysis of oscillations in peripheral blood circulation measured by Doppler technique. IEEE Trans Biomed Eng 1999; 46: 1230-1239. 10. Танканаг АВ, Чемерис НК. Применение вейвлет-преобразования для анализа лазерных доплеровских флоурограмм. Материалы IV Всероссийского симпозиума «Применение лазерной допплеровской флоуметрии в медицинской практике» 2002: 28-39. 11. Kvandal P, Stefanovska A, Veber M et al. Regulation of human cutaneous circulation evaluated by laser Doppler flowmetry, iontophoresis, and spectral analysis: importance of nitric oxide and prostangladines. Microvasc Res 2003; 65: 160-171. 12. Schmid–Schonbein H, Ziege S, Grebe R et al. Synergetic interpretation of patterned vasomotor activity in microvascular perfusion: descrete effects of myogenic and neurogenic vasoconstriction as well as arterial and venous pressure fluctuations. Int J Microcir 1997; 17: 346-359. 13. Borgos J. Principles of instrumentation: Calibration and technical issues. Laser Doppler. London – Los Angeles – Nicosia: Med-Orion Publishing Company 1994: 3-16. 14. Braverman IM, Keh A, Goldminz D. Correlation of laser Doppler wave patterns with underlying microvascular anatomy. J Invest Dermatol 1990; 95: 283. 15. Schmid–Schonbein H, Ziege S, Rutten W, Heidtmann H. Active and passive modulation of cutaneous red cell flux as measured by laser Doppler anemometry. VASA 1992; 34 (Suppl): 38-47. 16. Bollinger A, Yanar A, Hoffmann U, Franzeck UK. Is high-frequency flux motion due to respiration or to vasomotion activity? Progress in applied microcirculation: Basel Karger 1993; 20: 52-58. 17. Швалев ВН. Возрастные изменения регуляторных механизмов сердечно-сосудистой системы и значение синтетазы оксида азота в норме и при патологии. Кардиология 2007; 5: 67-72. 18. Каро К, Педли Т, Шроттер Р, Сид У. Механика кровообращения. Москва «Мир» 1981. 263 19. Джонсон П. Периферическое кровообращение. Москва «Медицина» 1982. 20. Noon JP, Walker BR, Webb DJ et al. Impaired microvascular dilatation and capillary rarefaction in young adults with a predisposition to high blood pressure. J Clin Invest 1997; Apr 15; 99(8): 1873-1879. 21. Sadoun E, Reed MJ. Impaired angiogenesis in aging is associated with alterations in vessel density, matrix composition, inflammatory response, and growth factor expression. J Histochem Cytochem 2003 Sep; 51(9):1119-1130. 22. Крупаткин АИ. Клиническая нейроангиофизиология конечностей. Москва «Научный мир» 2003. Таблице №1. Исходные параметры микроциркуляторного кровотока. Параметры Вся группа (n=41) (M±m) I группа (n=15) (M±m) II группа (n=14) (M±m) III группа (n=12) (M±m) АД (мм рт.ст.) ЧСС (уд./мин) ПМ (пф) σ (пф) Kv (%) Аэ (пф) Ан (пф) Ам (пф) Ав (пф) Ас (пф) 116±1,6/73±1,3 68 ± 1,2 4,36 ± 0,31 0,55 ± 0,03 14 ± 1,0 0,27 ± 0,02 0,27 ± 0,03 0,22 ± 0,02 0,079 ± 0,005 0,17 ± 0,01 111±2,8/71±2,1 67 ± 1,9 4,41 ± 0,62 0,62 ± 0,07 17 ± 2,2 0,32 ± 0,05 0,33 ± 0,06 0,26 ± 0,04 0,072 ± 0,007 0,15 ± 0,01 118±2,2/74±2,4 67 ± 1,9 3,79 ± 0,31 0,48 ± 0,04 13 ± 1,0 0,23 ± 0,02 0,22 ± 0,02 0,17 ± 0,02 0,075 ± 0,005 0,17 ± 0,02 120±2,6/74±2,4* 69 ± 2,3 4,97 ± 0,61 0,54 ± 0,04 11 ± 0,9 0,25 ± 0,03 0,28 ± 0,03 0,22 ± 0,03 0,092 ± 0,011 0,19 ± 0,03 * - различия достоверны по САД с I группой при p<0,05 (Mann-Whitney) Таблица №2. Результаты констрикторных проб. Параметры ∆ПМ ДП (%) t (сек) ∆ПМ ВО (%) t (сек) Ав (пф) ∆ПМ ПП (%) t (сек) Ав (пф) Вся группа (n=41) (M±m) 39,8 ± 2,95 7,88 ± 0,3 48,1 ± 2,2 29,1 ± 2,1 0,098 ± 0,008*** 42,9 ± 2,5 26,1 ± 2,7 0,099 ± 0,008* I группа (n=15) (M±m) II группа (n=14) (M±m) III группа (n=12) (M±m) 46,9 ± 5,6 7,73 ± 0,3 49,7 ± 4,7 29,5 ± 4,6 38,1 ± 4,6 7,71 ± 0,2 47,0 ± 3,4 26,8 ± 2,7 32,9 ± 4,3 8,25 ± 0,9 47,6 ± 3,3 31,2 ± 3,3 0,1 ± 0,016* 0,085 ± 0,012 0,11 ± 0,015 42,4 ± 4,3 21,7 ± 4,3 0,085 ± 0,008 42,8 ± 5,0 27,4 ± 4,6 0,088 ± 0,007* 43,5 ± 3,7 30,5 ± 5,0 0,13 ± 0,022 *- p<0,05; **- p<0,01; ***- p<0,001 (Wilcoxon) 264 Таблице №3. Параметры микрогемодинамики при тепловой пробе. Параметры ∆ПМ ТП (%) Асmax Аэ (пф) Ан (пф) Ам (пф) Ав (пф) Ас (пф) Вся группа (n=41) (M±m) I группа (n=15) (M±m) II группа (n=14) (M±m) III группа (n=12) (M±m) 624 ± 42 0,96 ± 0,05 0,5 ± 0,03**** 0,38 ± 0,03* 0,49 ± 0,05**** 0,17 ± 0,01**** 0,7 ± 0,05**** 684 ± 71 0,86 ± 0,05 0,56 ± 0,07** 0,38 ± 0,05 0,58 ± 0,1*** 0,16 ± 0,02*** 0,62 ± 0,08*** 670 ± 73 0,94 ± 0,07 0,45 ± 0,03*** 0,36 ± 0,04** 0,45 ± 0,04** 0,17 ± 0,02*** 0,72 ± 0,06*** 557 ± 76 1,08 ± 0,1 0,5 ± 0,06** 0,38 ± 0,05 0,44 ± 0,09* 0,19 ± 0,02** 0,8 ± 0,11** *- p<0,05; **- p<0,01; ***- p<0,001; ****- p<0,0001 (Wilcoxon) Таблице №4. Параметры микрогемодинамики при электростимуляционной пробе. Параметры Вся группа (n=41) (M±m) I группа (n=15) (M±m) II группа (n=14) (M±m) III группа (n=12) (M±m) ∆ПМ ЭстП (%) tmax (сек) Аэ (пф) Ан (пф) Ам (пф) Ав (пф) Ас (пф) 511 ± 47 260 ± 13 0,43 ± 0,03** 0,36 ± 0,02* 0,3 ± 0,02** 0,16 ± 0,01**** 0,64 ± 0,05**** 612 ± 81 266 ± 21 0,46 ± 0,05 0,4 ± 0,03 0,38 ± 0,05 0,17 ± 0,01** 0,66 ± 0,05** 553 ± 96 294 ± 20 0,43 ± 0,05** 0,32 ± 0,04 0,28 ± 0,03* 0,16 ± 0,02** 0,59 ± 0,11** 454 ± 54 211 ± 22 0,4 ± 0,06 0,37 ± 0,06 0,24 ± 0,04 0,15 ± 0,02 0,69 ± 0,1** *- p<0,05; **- p<0,01; ***- p<0,001; ****- p<0,0001 (Wilcoxon) Таблице №5. Параметры микрогемодинамики при пробе с артериальной окклюзией. Параметры ∆ПМ ОП (%) tmax (сек) t ½ (сек) Аэ (пф) Ан (пф) Ам (пф) Ав (пф) Ас (пф) Вся группа (n=41) (M±m) 388 ± 24 26,8 ± 3,4 61 ± 7 0,39 ± 0,03** 0,31 ± 0,03* 0,53 ± 0,06**** 0,13 ± 0,009**** 0,4 ± 0,04**** I группа (n=15) (M±m) II группа (n=14) (M±m) III группа (n=12) (M±m) 430 ± 46 26,7 ± 3,1 55 ± 10 0,48 ± 0,06* 0,33 ± 0,04 0,75 ± 0,11*** 382 ± 28 18,3 ± 2,0 66 ± 16 0,34 ± 0,05* 0,33 ± 0,05** 0,43 ± 0,07 #, ** 325 ± 39 38,2 ± 12,0 64 ± 11 0,3 ± 0,05 0,25 ± 0,03 0,31 ± 0,04## 0,14 ± 0,01*** 0,13 ± 0,02* 0,11 ± 0,02 0,4 ± 0,05*** 0,37 ± 0,07** 0,45 ± 0,08** Различия достоверны относительно I группы: - p<0,05; - p<0,01 (Mann-Whitney) *- p<0,05; **- p<0,01; ***- p<0,001; ****- p<0,0001 (Wilcoxon) # ## 265 Рисунок 1. А – ЛДФ-грамма на протяжении 6-и минут. Б – амплитудно-частотный спектр (стрелками указаны максимальные значения амплитуды в соответствующих частотных диапазонах). Рисунок 2. ДП – дыхательная проба. ВО – проба с венозной окклюзией. ПП – постуральная проба. 266 Рисунок 3. ТП – тепловая проба. ЭстП – электростимуляционная проба. ОП – проба с артериальной окклюзией. ЛДФ – данные флоуметрии. АЧС – данные расчета амплитудно-частотного спектра отраженного сигнала с использованием комплекснозначного вейвлета Морле. 267
