Отец Иоанн. Штрихи к портрету (Лидия Шубина)

реклама
Отец Иоанн. Штрихи к портрету…
19.11.2015
Сегодня в храме на Роменской отпевают отца Иоанна Сотникова. Я знала, что он
болен, но не ожидала его смерти. Всё казалось, он вот-вот придет на будничную
службу, удастся поговорить с ним. Он всегда умел сказать что-то реально весомое
для меня. И вот – отпевание…
Еще у метро замечаю людей с цветами, и сама приобретаю пару белых хризантем.
По дороге обгоняю колоритных мужичков средних лет, похожих на хиппи, и ловлю
начало фразы «А мы с Иваном…» Художники, ясное дело… Отец Иоанн пришел в
священство из митьков, и попрощаться с ним пришли все…
«Блаженны плачущие, яко тии утешатся…»
Литургия только началась, до отпевания больше часа, но народу в храме
удивительно много для будничного дня. Гроб стоит в центре, лицо закрыто. С
одной стороны, я хочу его увидеть, с другой – боюсь, что после реанимации
трудно будет узнать в нем лицо того отца Иоанна, которого я помню. Цветов уже
много – под них заблаговременно поставлены все храмовые вазы и ведра.
Я сегодня не пою и в кои-то веки могу давать волю слезам – сейчас это не
помешает службе. В кулаке предусмотрительно зажат платок… В храме у многих
глаза на мокром месте. Почему отец Иоанн оказался близким мне человеком? Ведь
я с ним общалась немного и даже фамилии не спрашивала. Только после его
смерти я с удивлением узнала, что вечно взлохмаченный батюшка с
неромантичной внешностью носит фамилию немецких баронов с диковинной для
России приставкой «фон».
Отец Иоанн всегда поражал меня способностью находить главное в моих
расплывчатых исповедях и удивительно метко отвечать на это «главное», как
будто высвечивая фонариком тьму – всё становилось на свои места. Хотя конечно,
не только это меня в нем привлекало.
«Иже Херувимы тайно образующе…»
Народ прибывает и цветов у гроба всё больше и больше. Молчаливое
свидетельство любви и уважения множества разных людей. Любовь, ставшая
видимой…
Как-то после службы, пробегая мимо класса, откуда раздавался голос отца
Иоанна, я из любопытства заглянула.
«А, Лидочка, заходи!» - почему-то эта мимолетом брошенная фраза сейчас
вспомнилась дословно, будто вчера сказанная. Батюшка настолько приветливо и
искренно меня позвал, что я, не имея желания учиться рисовать, послушно
засела за парту и вооружилась листом и карандашом. Рисовали мы самого отца
Иоанна. Разбор полетов меня развеселил.
«Рисунок, конечно, хороший!» - совершенно искренно начинал батюшка.
«Но! Где бородища? Где усищи?» - его маленькая дочка упустила из вида такие
незначительные детали.
И так каждый рисунок. Сперва – похвала, потом – критика.
«Волною морскою скрывшаго древле…»
На отпевании священнослужителей поется Канон Великой Субботы, как перед
Пасхой. Необычно его слышать осенью.
Отпевают шестеро священников, еще нескольких я замечаю в храме. Поочередно
раздаются то голоса незнакомых батюшек, то уютный голос отца Михаила, то
юношеский голос самого молодого иерея.
Один раз с клироса я заметила, что кто-то на молебне протягивает отцу Михаилу
записку с денежкой. Отец Иоанн стоит ближе и берет записку, но заметив деньги,
протягивает ее отцу Михаилу. Тот берет записку, а деньги незаметным жестом
возвращает отцу Иоанну. Тихое благородство обоих отцов…
«Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего…»
Я как-то пригласила отца Иоанна к одному больному, Жене - он к тому моменту
семнадцать лет не вставал с кровати. Батюшка пришел, пособоровал его,
исповедовал, причастил. Мы посидели, попили чаю, а на прощанье Женя
попросил отца Иоанна подойти к нему, взял его руку, поднес к губам и поцеловал.
Просто так, в благодарность... Трогательно, но в общем, объяснимо и понятно. Но
батюшка, замерев на мгновенье, в ответ поцеловал руку больного!
Меня это тогда поразило. Женя умер через две недели, на Радоницу, и отец Иоанн
долго поминал его на панихидах.
Митьковская простота и приветливость никуда не исчезли в священнике Иоанне,
но к моменту, когда я его узнала, в нем была уверенность человека, ощутившего
смысл жизни. Он не был святым – он был честным. И смелым…
Не у каждого хватит решимости перейти из свободолюбивой касты митьковхудожников в жесткие рамки священнослужителя. Не ради карьеры, денег,
традиции, теплого местечка, и не потому что « так папенька велели».
Сам, свой волей пошел, поняв для себя что-то главное…
Отцу Иоанну можно было верить.
«Вечная память…»
Народу в храме как на Пасху, только нет праздничного оживления и ярких красок.
Чувство потери витает в воздухе. Все в темных тонах.
Но только белое облачение священства, белое покрывало гроба и обилие белых
цветов невольно говорят – у смерти цвет белый, как символ Вечного Света.
Упокой, Господи, раба Твоего иерея Иоанна и прости ему вся прегрешения
вольные и невольные и даруй ему Царствие Небесное!
Скачать