Королева музыки

Принцесса музыки
Жак Оффенбах, Имре Кальман, Ференц Легар, Иоганн Штраус... Каждый вечер в роскошном
зале театра «Московская оперетта» на Большой Дмитровке звучит музыка этих великих
композиторов. Яркие, зажигательные мелодии привлекают тысячи зрителей. Тон задают
«Летучая мышь», «Принцесса цирка», «Сильва», «Весёлая вдова», «Марица», «Фиалка
Монмартра»… А как хороша недавно поставленная «Парижская жизнь»!
...Спектакль начинается. Оркестр играет увертюру, музыка льётся прямо в сердце.
Присмотримся к дирижёру: это женщина!!! Настоящая королева музыки! Этот титул нелегко
заслужить... Но дирижёр Ксения Жарко, как мне кажется, вполне его достойна. Она красива,
умна, талантлива...
- Ксения, так что же за профессия — дирижёр?
- Дирижёр — это исполнитель, играющий на инструменте под
названием «симфонический оркестр», медиум, соединяющий и
катализирующий усилия многих талантливых музыкантов для
воплощения замысла композитора. Дирижёр — единственная
инстанция, к которой сходятся все нити музыкального спектакля: оркестр,
балет.
Именно
дирижёр
солисты,
хор,
выстраивает взаимоотношения между ними, при этом следя за
филигранной точностью исполнения, заложенной в ходе постановки.
То есть для сравнения: в театральном мире несколько похожую роль выполняет режиссёр?
Да, но разница между дирижёром и режиссёром состоит в том, что режиссёр во время действия
может влиять на спектакль не впрямую, а только из-за кулис, то есть он находится за пределами
процесса. А дирижёр является одним из главных участников спектакля, ведёт его.
- Как открыть, как распознать то чувство, которое и рождает музыку? Итак, с чего вы
начинаете?
С влюблённости. Именно в ту музыку, которую предстоит исполнить.. Сейчас в современном
мире при нынешних бешеных темпах всё это уходит. Теперь музыку зачастую диктует голова, а
чувство... уходит, к сожалению.
А вы как дирижёр считаете его главным в музыке?
Да, без чувства никак нельзя. Именно чувство, одержимость – вот что немаловажно в искусстве.
Когда знакомишься с произведением, начинаешь погружаться в него, оно как бы прорастает в
тебе. За какое-то время, не сочтите меня нескромной, оно вдруг становится и твоим творением.
Но его надо выпестовать, выносить внутри себя, как женщина вынашивает ребёнка. Это вроде
как акт некоторого присвоения. Иначе произведение останется чужим и искусственным.
Каково положение музыки в оперетте? Она здесь — главный компонент?
Важнейший! Связующий воедино все составляющие этого сложнейшего синтетического жанра,
вбирающего в себя и вокал, и балет, и драму, и чисто оркестровые эпизоды. В этом —
очарование и сложность оперетты. Оперетта только кажется лёгким жанром, на самом деле это
очень сложный жанр. Посмотрите на актёров — как они поют, буквально летая по сцене? Иногда
поют вниз головой, подчас рискуя даже жизнью... И работают по многу часов!
И дирижёру в оперетте нужна сверхбыстрая реакция и постоянный контроль над ситуацией.
Конечно, это везде нужно, но в оперетте — особенно. Голова должна быть как компьютер: если,
например, валторна немного не так сыграла, то в следующую секунду на этом ни в коем случае
нельзя зацикливаться, об этом думать... Иначе пропустишь что-то более важное. Тут всё строится
на нюансах... Ведь от тебя зависят артисты, хор, балет... Палочка дирижёра обладает активным
волевым началом.
- Сколько факультетов вы окончили в Московской консерватории?
- Два факультета. Теоретико-композиторский и факультет оперно-симфонического
дирижирования.
Поступление на дирижёрский начинается со страшного коллоквиума
по всей мировой музыке. Пока идёшь к роялю, тебе успевают задать
двадцать вопросов типа: в каком произведении Бетховена используется арфа? в партитуре какого
произведения для струнного оркестра отсутствуют скрипки? и т.д.
Мне дали задание сыграть на рояле партию второго гобоя в медленной части Шестой симфонии
Брукнера... Коварство этого вопроса заключалось в том, что второй гобой чаще всего не является
солирующим инструментом и не обладает ярко выраженной
самостоятельной мелодической линией. Здесь просто проверялась
способность дирижёра выходить из трудных ситуаций. Я села к роялю и сыграла собственную
импровизацию в стиле Брукнера.
- Неплохо... Выходит, нужна находчивость в духе Остапа Бендера. А как у вас возникла
мысль стать дирижёром?
- Эта мысль возникла лет в четырнадцать. Собственно, здесь
несколько ступеней. Пятилетней я попала в Сочи. И мы с мамой
пошли на концерт Вероники Дударовой, которая в каждом акте выходила в новом платье, очень
красивая... Меня поразила эта элегантная, властная женщина, управляющая морем звуков, да
каких!.. В тот вечер звучал Вагнер! Самый «подходящий» композитор для пятилетнего ребенка!
Но, думаю, уже тогда где-то в подсознании зародилось это упоение мощной стихией
симфонических звуков. Не случайно, позже диапазон одного инструмента мне показался мал.
То есть захотелось сразу играть на многих инструментах?
Да, наверное...
И как? Пробовали?
Да, есть опыт... Не скажу даже, на каком не пробовала. Дирижёру важно знать принцип игры на
каждом инструменте, знать все его тонкости и сложности. Особенно меня привлекала флейта.
Кстати, очень тяжёлый и трудный инструмент. Примерно 95% воздуха, вдыхаемого в этот
инструмент, идёт впустую. И только 5% участвует в рождении звука.
А как это получилось, что вы вместе с Басковым учились?
- В консерватории я в то время уже училась на дирижёрском факультете, а он занимался
вокалом у Лилианы Шеховой. И каждый день приходил к ней в класс. Мы с ним виделись почти
ежедневно — то в буфете, то ещё где-то... Лилиана Шехова очень яркой женщиной была! И
замечательным педагогом. Собственно, она его создала!
- А как вы относитесь к Баскову?
Очень тепло. Даже при том, что он попал в эту ужасающую машину шоу-бизнеса. Абсолютно
беспощадную. И я боялась, что он потеряет свою индивидуальность. Но концерт в консерватории
по поводу окончания аспирантуры показал, что он в хорошей вокальной форме.
Вы пришли в Театр оперетты шесть лет назад. Сложно было найти творческие контакты с
артистами?
Мне повезло, и артисты, и оркестр меня сразу приняли и поддержали. Сначала мы, конечно, друг
к другу приглядывались, многие на меня смотрели как на какую-то диковинку.
А как вообще вы оказались в Театре оперетты?
Это случайность. В театре была вакансия дирижёра. Был брошен клич по Москве: «Нужны
молодые дирижёры, которые быстро могут ввестись в репертуар». А я в то время дирижировала в
Студии современной музыки Московской консерватории, где порою после пары репетиций
приходилось исполнять сложнейшие опусы современных композиторов. И там, в работе, меня
увидел декан композиторского факультета консерватории Александр Кобляков. Он и
рекомендовал меня в театр.
Случались ли форс-мажорные ситуации?
Вообще-то, жанр оперетты настолько живой... мобильный... Каждую минуту что-то случается и
требует мгновенной реакции.
Какая оперетта у вас самая любимая?
Считаю венцом жанра оперетты «Летучую мышь» Иоганна Штрауса. Это абсолютный
музыкальный шедевр, да ещё в гениальном переводе Эрдмана и Вольпина! Нельзя выкинуть ни
одного слова, ни одной ноты. А по энергетике я люблю «Фиалку Монмартра» Имре Кальмана.
Но визитной карточкой Московского театра оперетты является «Большой канкан». Здесь
участвует вся труппа, все звёзды. Спектакль очень яркий, динамичный, состоящий только из
шедевров оперетты всех времён и народов. Венской, венгерской, советской... Сложнейшая
работа для дирижёра и оркестра, но именно этим этот спектакль мне и нравится.
Вы ближе всех к зрителю. Вы что, заманиваете его какими-нибудь изящными жестами?
Я не работаю специально на публику. Мои жесты всегда
продиктованы только музыкой.
А каков же сегодня ваш зритель-слушатель?
Благодарный. Он приходит уже хорошо настроенный... Это радует. Он слушает, он переживает,
он ликует! И в этом — секрет оперетты.
- Дают ли вам советы оркестранты?
Безусловно, я от них не дистанцируюсь, никогда не отказываюсь от общения с ними. Мы делаем
общее дело, мы союзники… Хотя, конечно, десять сантиметров моего «пьедестала» все-таки
должны быть.
Когда изучаю партитуру, то стараюсь предугадать, в каких местах могут возникнуть сложности.
Я отлавливаю своих друзей-оркестрантов и прошу их сыграть это место. Спрашиваю, можно ли
сыграть эту фразу на одном дыхании, другими штрихами. В принципе я учитываю, как удобно
будет им играть, как будет лучше...
Дирижёр — это мудрец. Дирижёр — это философ. Я так думаю. Вспомним Эрнеста
Ансерме, Вильгельма Фуртвенглера (его записи «Тетралогии» Вагнера), Герберта фон
Караяна с его гениальным исполнением Десятой симфонии Дмитрия Шостаковича. Но всё
же дирижёр не может не сливаться с оркестром. А там не все мудрецы. Но если не
сливаться, если не составлять единое целое, то оркестра не получится?
Да, это единый организм. Но при этом дирижёрские намерения всегда должны опережать
оркестровое звучание. Даже одним своим взглядом маэстро может вдохновить музыкантов, а
может так посмотреть, что у исполнителя не возьмётся ни одна нота. Однажды я таким образом
чуть не породила профессиональный комплекс у валторниста. Случайно. В момент его соло, я,
наверное, слишком темпераментно на него взглянула, пытаясь взглядом выразить характер соло,
а у музыканта вдруг наступил ступор. В чём уж я точно уверена, что на спектакле от дирижёра не
должно исходить никакой агрессии, недовольства. Только волны позитива!
Артуро Тосканини провозгласил, что оркестр — это один большой артист!
Это великолепно! И это как раз главная задача дирижёра.
Какой дирижёр для вас является образцом?
Это будет собирательный образ. Я люблю Риккардо Мути. Считаю абсолютом дирижёрской
техники Зубина Мету. По душевному складу мне очень близок Кирилл Кондрашин. Этот список
можно продолжать и продолжать...
Расскажите о ваших гастролях…
Гастролирую, так как считаю, что на чём-то одном зацикливаться не стоит. Потому что одно
питает и другое, и третье. Уезжаю, чтобы дирижировать симфонической музыкой, операми...
Вот, например, в Днепропетровском театре оперы и балета у меня была «Травиата» Верди, в
Карелии — опера «Орфей и Эвридика» Глюка; скандинавская программа с Тамбовским
симфоническим оркестром. Было много и других интересных гастролей. Кроме того, я являюсь
дирижёром-стажёром в Национальном филармоническом оркестре России под руководством
Владимира Спивакова.
Была интересная гастроль в Индию. Это другой мир. Во всей Индии существует только один
симфонический оркестр — Бомбейский. У них нет своей академической музыкальной культуры.
Нет консерватории. Нет музыкальных училищ. Музыканты этого оркестра в основном учились за
пределами Индии: в Германии, Англии, России, возраст от 14 до 82 лет. У них свой руководитель
– кстати, женщина. Правда, она не дирижер, а альтистка. Индия — страна огромных контрастов:
фантастическая нищета и дворцы из золота находятся бок о бок. Один из миллиардеров этой
страны просто безумно любит музыку, особенно Бетховена (в Индии вообще Бетховена
почитают). Так вот этот индийский богач купил большой кусок Аравийского моря, засыпал его и
на этом месте выстроил огромный Национальный центр исполнительских искусств. Этому
индийскому Крезу уже за девяносто. А он всё ещё посещает концерты, слушает, слушает,
слушает...
Возможно, потому так долго и живёт...
В этом культурном центре десятки залов: шекспировский,
театральный; много репетиционных помещений, роскошные
инструменты... Зал, где мы выступали, рассчитан на 1500 человек.
Команда: индийский оркестр, я и 16 российских музыкантов. Мы с
ними подготовили «Щелкунчика» Чайковского, «Испанское
каприччио» Римского-Корсакова, «Половецкие пляски» Бородина,
причём с индийским хором...
С индийским хором?
Да, индийский хор — это просто очарование. В нём около 80 человек. И все они поразительно
музыкальны, почти у всех абсолютный слух и все такие голосистые! Как грянули!
Интересно! Зал был полный?
Да, был аншлаг, билеты были распроданы задолго до нашего приезда. Ведь это было событие для
них.
Расскажите о вашей семье. Я знаю, что у вас трогательные отношения с мамой.
Мама. Она у меня человек талантливый. Именно она отдала меня в музыку. И я стала
своеобразным реализатором её музыкальных способностей. В детстве она тоже занималась
музыкой, но родители этой стороне её натуры уделяли не очень много внимания. И она пошла по
другой дороге… Стала хорошим драматургом. Как сценарист и как редактор выпустила около
300 фильмов — документальных, учебных, научно-популярных, фильмов по искусству, в том
числе и о музыкантах. И об Индии, кстати, она тоже делала фильм. Так что всё в жизни не
случайно. Я во многом иду по её следам.
Вот в чём дело...
Мы с мамой действительно очень близки. Приятно и то, что с самых-самых ранних пор она
расценивала меня как самодостаточную личность. То есть не было такого: «А вот ты ещё
маленькая, не
поймёшь...». Помню, мне года три, мама со мной по поводу чего-то советуется, рассказывает о
неприятностях на работе, и я, такая кроха, обсуждаю с ней её проблемы и, представьте, что-то в
свою очередь советую ей! А она искренне к моим советам прислушивается…
…Чего ещё вам хочется от жизни?
Во-первых, хочу продолжать работать в разных жанрах. Это мне нравится! Мечтаю
продирижировать «Пульчинеллу» Стравинского. Одна из моих любимых опер —
«Огненный ангел» Прокофьева. Партитуру я знаю наизусть. Мечтаю поработать над этой
оперой. В будущем хочу иметь свой оркестр, создать команду единомышленников и
исполнять её величество Музыку!
Светлана МАГИДСОН
Фото А.Крылова и М.Поливанова