Читать рассказ из газеты «Синарский трубник

Как я стал якудзой.
Это небольшое повествование относит нас к 1992 году,
когда еще можно было сформировать из занимающихся школы
боевых искусств спортивный отряд и съездить с ним на
учебно-тренировочный сбор в оздоровительный лагерь
«Дружба». Стоили эти путевки для ребят не дорого (около
10%), а основную часть отплачивал профсоюз Синарского
трубного завода. Ребята в лагере «Дружба» жили отдельной,
своей, направленной на дальнейшую соревновательную
деятельность жизнью. Но должны были за свою «вольность»
постоянно оказывать помощь в организации
жизнедеятельности лагеря: и по обеспечению стабильной
работы столовой, и охраны лагеря, и порядка на дискотеках, и
помощь в организации общих лагерных мероприятий.
Работники лагеря всегда выделяли ребят отряда «банзай»(так
в шутку их все называли) за дисциплину, быстроту в работе,
слаженность. Мы все: и тренера Школы Боевых Искусств, и,
уже выросшие маленькие «банзайчики» с большой теплотой
вспоминаем то прекрасное время, тех заботливых людей,
работников лагеря, которые 24 часа в сутки не прекращали
свою работу. Еще раз хотим сказать теплые слова и их адрес.
Пусть этот не большой рассказ из газеты «Синарский
трубник» будет нашим большим спасибо за их «неблагодарный
труд».
Бобров О.Г.
Часть первая.
Не лезь в воду, если не знаешь броду.
Заканчивался июнь. Смена в городском лагере
подходила к концу. Мы, ученики школы боевых искусств,
готовились к аттестации на пояса. Утром пробегали
небольшой кросс к речке Каменке, делали упражнения на
дыхание и с камнями. Себе я выбирал камушки с виду по
больше, а весом поменьше. Очень неохота «упираться» в
такую жару.
После этого бежали обратно в модуль. Это рядом с лыжной
базой. В нем лежит большая порванная покрышка,
закрывающая развалившийся в клочья ковер, который
тренера наши зовут уважительно - «татами» и никого не
пускают на него в обуви. В модуле мы приходили в себя
после этого кросса и собирались на завтрак. Завтрак и обед
— заветное время. В столовой тридцатой школы мы мигом
съедали все, что нам давали. А после завтрака – тренировка
и поездка на велосипедах к озерам. Беззаботное время!
Так вот, ближе к якудзе. Старшие ребята нам постоянно
рассказывали об интересной жизни в загородном лагере
«Дружба» в спортивном отряде «ниндзя». Поэтому когда
Олег Григорьевич спросил, кто поедет на вторую смену в
«Дружбу», поднялся лес рук.
Покрутив головой по сторонам, подталкиваемый локтями
друзей, я тоже поднял свою руку. Это был мой роковой шаг.
Когда я понял и разобрался, что к чему – было уже поздно.
Но это потом, а тогда я пришел домой и стал клянчить
путевку в этот лагерь.
По очереди через день папа с мамой заявили, что им путевки
в лагерь «не светят». Они встретились с моим тренером,
обратили его внимание на мое сильное желание ехать со
всеми в лагерь и за день до отъезда я узнал, что еду как все.
Я ликовал, даже сам посуду помыл, что бывает редко.
Обычно, когда я соберусь ее мыть, она уже моется мамой
или бабушкой.
И вот день отъезда в лагерь: солнце жарит с утра. Наши
ребята собираются у ДК СТЗ, их видно сразу по хоккейным
каскам, деревянным шестам и массе других атрибутов,
нужных только нам. С такой огромной охапкой «дров», с
двумя пребольшими сумками, которые несли папа и мама,
мы со всеми двинулись к автобусам.
В лагере началась моя маята. Родителям хорошо, они дома,
а здесь…
Отряд большинством голосов избрал жизнь клана
«якудза». Требования этого самурайского воинского клана
вошла в нашу жизнь со следующего утра. Сразу отряд
отказался от коек и все как цыгане разлеглись на полу.
Это мне не понравилось сразу, я привык к мягкой постели.
«Матрасная жизнь» ужесточила требования к чистоте.
«Белые пояса» под руководством «желтых поясов»
ежедневно отдраивали деревянный пол до блеска. Правда,
не все сразу, а только дежурные, но и этого для меня
хватило. Чтоб я дома мыл пол? Для чего мама и бабушка?
Папа говорил, что это их обязанность. В принципе, они для
этого и родились. А я из-за них за плохую уборку мыл пол три
раза подряд. Первый день приезда был вообще неудачным.
Я насобирал больше всех «шишек». Ну и порядки здесь:
плохо помыл пол - отжимайся от земли на кулаках, забыл
поклониться знамени школы - отжимайся, не пошел со всеми
за одеялами - отжимайся, плохо выхлопал свою подушку –
отжимайся ( какая им разница, на чем я сплю).
Еще я «утихарил» мешочек моих любимых шоколадных
вафель, а не разделил, как требует закон якудзы. Так за этот
день я наотжимался, наверное, больше тысячи раз.
Спать я лег с твердым желанием звонить родителям,
лучше дедушке, чтобы забирали меня отсюда как можно
скорее.
Часть вторая.
Вола зовут не пиво пить, а воду возить.
Разместились мы спать по комнатам согласно старшинству
поясов. Получилось, что большая комната библиотеки
досталась белым поясам, меньшая – желтым, а отдельная –
оранжевым, на которых главной обязанностью ложилось
соблюдение дисциплины.
Считая, что это первая ночь у меня последняя, я решил
маленько «подурачиться». Во-первых, я незаметно стащил у
соседа Женьки подушку, пока он расправлял простыню. И он,
умора, со всего маху упал на матрац, думая, что там
подушка. Он закричал в темноте: «Где моя подушка?», а я ее
бросил в другой угол. Оттуда прилетела уже не одна
подушка. Началось «генеральное» сражение, а я тихо лежал
и смеялся.
Но вдруг зажегся свет, оранжевые пояса всех вывели под
комаров на улицу, и началось отжимание в темноте всем
отрядом якудза. Каждый десятый раз все громко кричали
«киай». Так продолжалось довольно долго, затем оранжевый
пояс (Леха Рудовский, всего-то на два месяца меня старше)
поставил всех в стойку ФУДО ДАЧИ и объявил, что ночная
тренировка может быть продолжена, если у нас есть
желание.
Никто, конечно, такую шутку не поддержал, и всех отправили
спать. Белые пояса молча поплелись на свои места и тихо
улеглись (даже без света). Дурдом. Завтра домой, Все,
хватит. С этими мыслями я отошел ко сну.
Но до телефонного звонка надо дожить! Утром, когда весь
лагерь спал, нас всех подняли и бегом, босиком, в одних
плавках погнали в лес. На поляне, облюбованной еще
прошлогодними отрядами, нас построили для занятий
дыхательной гимнастикой – цигун. Вообще, это настоящая
умора, когда все как один, надувают животы, а потом их
громка сдувают. Но почему-то меня закусали комары,
облепили мухи. Я весь искрутился, сосредоточиться у меня
не получилось. Я начал зевать и поплатился. За слабую
концентрацию духа меня заставили опять отжиматься.
Затем всех погнали на речку закаливаться. Все
раздевались и с заветными словами ныряли в воду. Даже
Саша Попов, который не умеет плавать, новичок, нырнул не
раздумывая. От всех кто выходил из воды исходил пар. Я,
конечно, воздержался, за что опять отжимался 130 раз, так
как « не верил в учителя».
Ребята, возбужденные закаливанием, собирая лечебную
траву к завтраку, обсуждали между собой, у кого что прошло.
Я же, грязный и уставший, злой на всех, плелся к лагерю.
В лагере дежурные приступили к своим обязанностям,
остальные занялись приведением себя в порядок и
закрепленной за отрядом в лагере территорией. А я ушел за
угол, сел на скамейку за клубом и ждал, когда позовут по
радио отряд на завтрак.
За завтраком все ребята уплетали с маслом принесенную
траву: листья подорожника, мать-и-мачехи, одуванчиков,
земляники. А я сидел и думал: куда я попал? К зверям, ейбогу. Вот жрут эту траву да еще хвалят. Зачем я сюда
приехал? Сейчас бы дома еще спал, потом телевизор, а игра
на компьютере? Вечером папа на речку свозил бы. И видик
до темных пятен в глазах…
После завтрака я бегом к начальнику лагеря. Мол, так и
так, не хочу здесь жить. Ну, дозвонились до деда. У меня
хорошо получилось, даже слезы набежали. Деда, конечно,
согласился забрать меня из лагеря. И я, ликуя, побежал в
отряд.
Глава четвертая
Барану пара – овца.
Сегодня меня заберут из лагеря! Этой радостью я поделился со
всеми, кто попался мне на пути. На почему-то никто не поддержал
меня, наоборот, показывали пальцем у виска. Ну и пусть!
Все были заняты вырезанием из веток изогнутых самурайских
мечей – боккенов. Я подошел к старшему тренеру и сообщил, что
меня после обеда заберут. Получив ответ, что каждому овощу
свое время, я побежал к пацанам других отрядов брызгаться
питьевым фонтаном, затем мы кидались хлебом в ворону, потом
я ел припрятанные конфеты, а фантики бросал в клумбу – пусть
после меня подбирают. Когда все это мне надоело, я пошел в еще
свой отряд.
Здесь кроме дежурных, никого не было. Гордо развевалось
белое знамя с двуглавым орлом – знамя школы боевых искусств.
Тихо. Все на тренировке. Дежурные доделывали свои боккены.
Хорошо получалось, особенно у Жени Кузнецова – как настоящий
меч. Мне тоже захотелось порезать. Я взял сосновую ветку, нож и
стал работать. Так увлекся, что не расслышал, как меня позвали
на центральную арку. Спасибо, дежурные подсказали.
Схватив боккен, я полетел навстречу родителям, но там никого не
оказалось. Это ребята, одноклассники из соседнего отряда,
пошутили. Они громко смеялись надо мной. Это меня смутило, а
потом разозлило. Я повернулся к ним с боккеном в руке.
Наверное, вид у меня был грозный. Они оборвали смех и
бросились в разные стороны от меня, забыв свою школьную
наглость. Обратно я возвращался медленно и пытался
разобраться в себе. Я нисколько не обиделся на них. Наоборот,
во мне было какое-то другое чувство. Не было привычного
страха и чувства унижения. Я шел с ощущением какого-то
восторга. Что это?
Без особых приключений дожили до полдника. Ко мне
приехали родители. На вызов я пошел не спеша, хотя, не скрою,
обрадовался их увидев. Запасов они привезли — море. Можно
подумать, я здесь голодаю. Привезли пирогов, целую бутыль
апельсиновой газировки и два «марса».
Напихав в рот всего сразу, я нечаянно обернулся и замер.
Перед нами незаметно выросли два тренера. Они одновременно
вежливо поклонились, и Олег Григорьевич ласково сказал:
«Миша, представь нас своим родителям». Я поперхнулся и начал
кашлять.
Глава пятая.
Только курочка от себя гребет.
Андрей Павлович, мой первый тренер, не сильно, но умело
постучал по моей спине и сказал: « Миша, не надо торопится». У
меня кусок поперек горла встал: вот сейчас про меня расскажут
правду, которую не всем обязательно знать. Родителям тем
более. Меня бросило в жар. Но я взял себя в руки ( бежать-то
некуда) и, заикаясь, представил родителей тренерам, а тренеров
родителям. Тренера улыбались, но молчали, как бы отдавая
инициативу в руки родителей. Дед сразу пошел в атаку:
- Ну, как мой внук тут у вас? Что-то он жалуется?
- Хороший мальчик, -- сказал Олег Григорьевич и добавил мне на
удивление:-- послушный, очень исполнительный, боевой,
веселый. Нам он очень нравится. Знает себе цену.
-- Почему-то домой запросился,-- вставила мама.
-- Это ничего, не страшно, -- сказал Андрей Павлович -- Ведь мы
живем по законам самураев – якудза, ребята сами выбрали, хотя
всем очень трудно. Многое они никогда не видели, не встречали,
а сейчас все испытывают на себе. Тяжело, зато поучительно.
-- Скажите мне, --вступил Олег Григорьевич, -- кто в вашей семье
занимается с Мишей? Наверное, мама и бабушка, уж очень он
мягкий по характеру. И обидчивый. К нам на занятия во время
тренировок папа ни разу не пришел посмотреть на успехи сына.
А он занимается мужским делом!
-- Да, вообще- то вы правы,-- сказал мой отец. – Я много работаю,
вижу его редко. Ухожу — он еще спит, прихожу домой — он уже
спит. Когда мне?
-- Ну, сын один у вас! -- заявил Олег Григорьевич, -- Каким
вырастит, с каким характером? Чего добьется? Как вам будет
помогать? Вы же об этом наверняка думаете. Знаете, ваш сын
очень хорошо делает кувырки вперед, а кульбит – нет. Ему не
хватает уверенности. А это может дать только отец. Надо
находить время для сына.
-- Так хоть у него что- нибудь получается? – спросила жалобно
бабушка. – Может, зря все?
-- Получается. Правда, он не очень далеко продвинулся, не сдал
экзамен на желтый пояс, но это не беда. Не боги горшки
обжигают. Мальчику всего девять лет, -- защитил меня Андрей
Павлович.
Мне даже стало приятно. В глазах родителей я как бы немного
подрос.
-- Ну что, Миша, может, останешься? -- спросил меня папа.
Я замотал головой. Как я мог остаться? Подумал бы сам. Я уже
вещи все собрал, ребятам сказал до скорого.
-- Ну, а вот он сейчас уедет, а потом, осенью, можно будет ему
придти? – спросила мама.
Я насторожился. Знаю законы школы. Тот, кто ушел, обратно не
будет принят, хоть на голове стой. Как в жизни: был шанс, надо
его использовать!
-- В принципе он может вернуться, -- сказал старший тренер, -- но
как он будет в глаза ребятам смотреть? Сегодня он сбежал,
проявил слабость, трусость, а ребята не любят трусов. Это
очень тяжелое испытание. А в армии тоже побежишь к маме?
Я все равно качал головой. Чувствую, что не прав, но
заупрямился как баран. Покраснел, руки стали мокрые от пота.
Тренер больше уговаривать не стали. Они поклонились, пожали
руки отцу и деду и на прощание сказали:
-- Миша, знаешь что? Давай мы тебе дадим отпуск на два дня.
Съезди в город, отдохни, подумай, успокойся. Настройся на
работу и приезжай. Ребятам скажем, что ты временно отпущен.
Победишь сам себя и приедешь. А?
Они похлопали меня по плечу и ушли. Родители молчали. Потом,
поуговаривав меня еще немного, махнули рукой. Мы все вместе
пошли собирать ягоды. Я набрал целый стакан. Очень старался.
Потом купался в речке до посинения. Потом сходил в лагерь за
вещами, и мы поехали
домой.
Штаб отряда «Якудза»
Бобров Олег
Григорьевич,
Галина Васильевна с
дочерью Юлией,
Истомин Игорь
Владимирович,
Токарев Андрей
Павлович.
Глава шестая
С пчелкой водиться – в медку находиться, а с
жуком связаться – в навозе оказаться.
Дома все шло хорошо. Занимался чем хотел, взрослым до меня
дела не было. Во дворе скукота, друзья разъехались кто куда.
Меня тоже хотели увезти к бабке в деревню, если бы не
случилось вот что.
Дело было самое простое. Проспал до обеда, а встав,
обнаружил мамину дежурную записку с просьбой купить хлеба.
И деньги тут же лежали. Хлеб я, конечно, уважаю, но занятие
это страсть как не люблю, потому что рядом с магазином
вечно околачиваются шарамыги, которые отбирают деньги.
Если бы встать пораньше, когда их нет…
Но делать нечего – пошел. При выходе из магазина увидел
троих пацанов. По их рожам сразу понял: такие мимо не
пропустят. А тот, что побольше, второгодник из нашей
школы, заметил меня и ухмыляется. Чего их родители ими не
занимаются? Чего они болтаются в городе? Даже летом от
них не отдохнуть.
Он хватает меня за рукав, двое других подходят
вразвалочку и начинают шарить в моих карманах. А я как
парализованный, ничего даже сказать не могу. Отобрали сдачу,
пнули под зад. И побрел я домой с булкой хлеба. На душе кошки
скребут: ну почему я не ответил, как учили? Почему я такой
трус? Не ходить в магазин? Так этот рыжий мне и в школе
проходу не давал. Из-за него я и в боевую школу пошел.
И тут я вспомнил, как бежали в лагере от центральных ворот
мои обидчики, когда я оглянулся на них с боккеном в руках.
Было как-то приятно. А сейчас вот стыдно за свой страх.
Досадно стало, что не мог в лагере потерпеть немного.
Потерпел бы, зато настрой какой, друзей бы было много. Ну
пусть смеются надо мной, что я слаб. Так ведь это
действительно смешно, если со стороны посмотреть. А что
отлыниваю, за это и халявщиком называют. Зато там никто
не обидит, ребята старшие в обиду не дадут. Да и так
помогут.
А родители чем могут мне помочь? С собой в сумке их таскать
не будешь. Надо набираться силы воли. Дали же мне шанс
вернуться в лагерь. Чего я теряю? Вернусь! Пусть будет
трудно, но я всем докажу, что смогу за себя постоять, да и
друзьям помочь. Даже родителям, когда подрасту.
Все, хватит. Вечером в лагерь, Спать не буду, все свободное
время убью на это, но научусь быть сильным и смелым.
Глава последняя
Прямо только вороны летают, да и то крылья
ломают.
В лагерь «Дружба» меня привез отец уже к вечеру. Я взял свои
вещи, пошел навстречу трудностям. Знал, на что иду.
В лагере царила веселая обстановка. Было тепло, лето.
Ребята носились по всему лагерю, и только возле резиденции
якудза(здание библиотеки) было тихо. Все наши на вечерней
тренировке.
Я шел быстро, стремительно завернул за угол и оказался у
высокого крыльца библиотеки. С достоинством (как учили)
поклонился знамени школы и поднялся к дежурным. Тренера
сдержали свое слово: меня встретили хорошо, тепло. Даже
ждали. Я привез с собой на общий стол яблоки из города.
Хватит всем.
Мое места было свернуто и лежало в сторонке. В это время
прибежал отряд с вечерней тренировки. Я увидел тренеров,
они со мной поздоровались, как будто и не расставались.
Только Игорь Владимирович отстал от всех, похлопав меня по
плечу и сказал: « Миша, ты стал мужчиной». Странно, что я
сделал?
Вечером, перед ночной тренировкой, по традиции заносили
знамя школы. Это предоставляется старшим ученикам, либо
отличившимся. Когда все замерли, выстроившись по поясам по
стойке ФУДО ДАЧИ, Андрей Павлович сказал: «Сегодня один из
наших бойцов прошел самое сложное испытание. Он победил
самого себя. Это самая трудная победа. Нашему Михаилу
сегодня предоставляется право занести знамя школы.
Знамени школы РЭЙ». Все с громким криком «Ос!» троекратно
поклонились знамени, и я, подталкиваемый своими друзьями,
побежал снимать и заносить знамя школы боевых искусств.
Вот так я из простого мальчика превратился в бойца,
которому за высокие заслуги предоставлено такое право. Я
был горд. И спать ложился с мыслью, что буду стараться из
всех сил, чтобы не посрамить себя перед всеми.
Ну а дальше уже все просто. Не все получалось, свой боккен
(деревянный меч) я сломал и сделал второй. Два раза рвал
кимоно, зашивал вечером, а потом снова рвал. Спасибо маме,
привезла новое. До конца смены мы успели подготовиться и
выступить на закрытии смены, выезжали в город и выступали
на Дне города на стадионе СТЗ. Сыграли во множество игр:
битва Шаолиней, война ниндзей, боевые искусства Шаолиня,
дорога Шогуна…
Справили три дня рождения: Вани Хабарова, Сережи Чапурина,
Коли Короткевича. Вот Женя Мартьянов всех подвел, родился
26 июля, а смена закончилась 24-го. Эх, а то бы еще абрикосов
поели. ( За постоянную помощь в работе столовой, на дни
рождения они выделяли нам абрикосы)! А еще тренировались
три раза в день, в футбол играли со всеми в лагере. У костра
на вечерней «груздянке» пели песни под гитару. Особенно
запомнились песни Игоря Владимировича. Он обещал, что тоже
меня так научит.
На дискотеке мы поставили рекорд лагеря, сделав колонну
вверх из пяти человек. Я был наверху и махал курткой. Правда,
помахать долго не удалось, все упали, но секунды три колонна
стояла. Хохоту и визгу было!
Вот так незаметно и подкатил конец смены. Старшие и
опытные пугали последней ночью. Кондиция. Это страшное
для не подготовленных испытание. Нас подняли утром где-то
около пяти часов и в полной боевой экипировке(босиком) мы
понеслись за тренерами по еще темному лесу. Никто не
отставал. Шел дождь, кругом было тихо. Все неслись тоже
тихо, без всяких сопений и топаний. На поляне, названным в
честь Южного Шаолиня, нам предстояло выполнить
упражнения вперемежку с техникой каратэ и дзюдо. Затем бой
один против двоих. Эта типичная ситуация сейчас выглядела
особенно остро, так как настрой у всех был особенно боевой.
Я попал в тройку с Сашей Панкратовым и Андреем
Токаревым. Это крепкие ребята. Они жалеть не будут. Да и
надо ли, ведь в реальном бою без правил тебя никто жалеть не
будет. Показывать, что поражен, нельзя, наказание будет еще
больше, нужно только терпеть. Заполучал я, конечно! Но и
надавал тоже не хило. После боев опять короткая кондиция. И,
наконец, расслабление в речке.
Перед самым выездом из лагеря мы получили грамоты
Якудзы. Красивая грамота с иероглифами и бойцом. Не все
прошли испытания. Трое ребят проспали, будто не слышали
подъема. Им грамот, конечно, не досталось. Не досталось и
тем двоим, что сбежали из лагеря совсем.
Сейчас я сижу за столом. Дописываю это откровение и
смотрю на эту красивую грамоту розового цвета с черными,
нарисованными кисточкой иероглифами. Только ради нее
можно было стараться.
Вы спросите, пойду ли я осенью еще заниматься? Конечно
пойду. Вы спросите, пойти ли вам заниматься этому же?
Почитайте еще раз все сначала, можно с карандашиком. Ну а
мне читать не надо. На этот вопрос я уже ответил делом.
Да, кстати, мне же пора на тренировку. Все, заканчиваю.
Может еще встретимся на татами.
Миша Шершень
Рисунки Олега Суханова